Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Структура и источники изучения питания человека в прошлом 14
1. Структура изучения систем питания в обществах человека 14
2. Пища и еда в археологии, этнографии, мифологии, фольклоре 27
3. Питание приматов 40
4. Физиология человека и реконструкции питания в прошлом 50
5. Биология современных популяций - источник изучения питания человека в прошлом 65
6. Еда в психике человека и палеодиетологические реконструкции 84
ГЛАВА 2. Методы реконструкции типов питания древнего населения
1 Методы естественных наук, наиболее часто используемые в реконструкциях питания
2. Палеоантропологические материалы и методы реконструкции особенностей питания
ГЛАВА 3. Пищевые специализации и проблемы антропогенеза 166
1. Экологические и поведенческие аспекты питания плиоцен-плейстоценовых гоминид и древнейших Homo 166
2. Освоение огня и пищевые новации Homo erectus 183
3. Пищевые специализации поздних европейских неандертальцев 190
4. Системы питания верхнепалеолитических обществ: биологическая и социальная адаптация 199
1. Минеральный статус скелета людей из Сунгиря и проблемы реконструкции питания 200
2. Некоторые черты своеобразия типа питания населения эпохи верхнего палеолита 213
3. Питание человека верхнего палеолита и проблемы реконструкции специфики сознания первобытного человека 229
ГЛАВА 4. Системы питания и образ жизни в первобытных и исторических обществах охотников-собирателей 234
1. Пищевые специализации в обществах присваивающего хозяйства эпох мезолита и неолита 234
1. Экологический кризис раннего мезолита 235
2. Питание обитателей морских побережий эпох мезолита-неолита 240
3. Особенности структуры питания обитателей побережий крупных рек и озер 249
За. К вопросу о физическом своеобразии и типе питания людей со стоянки ИвановскоеУП 254
36. Лоюди со стоянки Сахтыш Па: показатели физического развития, образ жизни и питание 259
4. Модели питания в мезолите-неолите Восточной Европы: лес и степь 286
5. Особенности питания первобытных охотников-собирателей Носого Света (степь и полупустыни 291
6. Реконструкции питания переднеазиатского мезолитического населения 293
7. Питание первобытных охотников-собирателей-рыболовов первой половины голоцена 295
2. Древние эскимосы Чукотки. Опыт сопоставления первобытных и исторических охотников 298
1 .Палеоантропологические источники и изучение образа жизни и питания древних эскимосов (могильники Эквен и Уэлен) 300
2. Изучение древних эскимосских памятников и моделирование образа жизни людей верхнего палеолита. Сопоставления 320
ГЛАВА 5. Системы питания в обществах производящего хозяйства
1. Пищевые новации производящего хозяйства 340
1. Первые и ранние сообщества культурных ратений: Поле или 340 Сад?
2. Древность и стабильность традиций питания 348
3. Биологические предпосылки и последствия перехода к рациону и режиму питания в обществах производящего хозяйства 357
2. Поваренная соль. Появление нового необходимого ингредиента 369
3. Молоко и кочевой мир 393
1. Население степи и лесостепи эпохи бронзы и сложение новых пищевых специализаций 396
2. Пищевые специализации кочевников раннего железного века 407
3. Опыт сопоставления структуры питания в популяциях с комплексным и специализированным хозяйством 437 4. Миграции: смена и сохранение хозяйственного уклада, пищевые новации 443 1. Реконструкция питания и минерального обмена славянского средневекового населения Русского Севера с использованием 443
данных о химическом составе костной ткани
2. Реконструкция структуры питания средневекового населения, оставившего Новохарьковский могильник на Среднем Дону 454
3. Реконструкция модели питания населения джетыасарской культуры Приаралья 457 5. Погребальная трапеза и заупокойная пища. Методические аспекты исследования 462
Заключение
Литература
- Пища и еда в археологии, этнографии, мифологии, фольклоре
- Палеоантропологические материалы и методы реконструкции особенностей питания
- Системы питания верхнепалеолитических обществ: биологическая и социальная адаптация
- Лоюди со стоянки Сахтыш Па: показатели физического развития, образ жизни и питание
Пища и еда в археологии, этнографии, мифологии, фольклоре
Исследовать феномены человеческой природы невозможно только с точки зрения биологической или социальной (гуманитарной). Эта фраза лишь на первый взгляд кажется банальной. Именно осознание насущности такого синтеза и послужили мощным импульсом развития антропологии (в широком смысле этого термина) в современном мире как органического комплекса наук о человеке.
В своей инаугаруационной лекции, прочитанной 6 января 1960 г. при открытии кафедры социальной антропологии в Коллеж де Франс, крупнейший культурный антрополог запада Клод Леви-Стросс говорит об осуществившейся необходимости «навести мосты с другими науками о человеке, порой неблагоразумно нарушенными, - с историей, ведь этнограф пребывает в особенном ее аспекте, а также с биологией и психологией, раз признали, что социальные феномены являются в первую очередь социальными, но и в то же время физиологическими и психологическими». Далее ученый, ссылаясь на цитату из социолога Марселя Мосса, постулирует необходимость «достичь уровня, где, как сказано Моссом, «тело, душа, общество - все соединяются». Социальные факты не редуцируемы к разрозненным фрагментам, они проживаются людьми, и это субъективное сознание, так же как и объективные характеристики этих фактов, является формой их реальности» [Леви-Стросс, 2000, с. 361].
Теперь, находясь в новом столетии, уже с уверенностью можно сказать, что взаимное стремление социологии, этнографии, мифологии, лингвистики, психологии в «западной» науке XX века создали ту мощную не только научную, но и идеологическую базу, которая, в конечном счете, значительно повлияла на образ мысли людей многих стран, на политический климат второй половины того же века.
Гуманитарная направленность самых различных областей научных исследований - отличительная черта исследований этого круга о человеческой природе. В отличие от неутолимого, прямо-таки детского любопытства ко всему окружающему миру Эпохи Просвещения, пристальное и беспристрастное внимание, обращенное вглубь себя, возможно, лучшее, что создал прошлый век в науке, изобразительном искусстве, литературе.
Крупнейшие российские биологи двадцатого века, прежде всего, Николай Иванович Вавилов и Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский, в полной мере осознавали и пропагандировали своими исследованиями огромную гуманитарную значимость фундаментальных биологических исследований XX века, что не могло не сказаться на их биографиях.
К сегодняшней свободе формирования задач исследований мы пришли с традициями четких разделений задач различных естественных и гуманитарных наук, что значительно сужает границы наших рассуждений, как правило, оставляя нам право на корректное описание полученных во время проводимого нами исследования данных (чаще всего цифровых и математически формализованных). Дальнейшие гипотетические словесно выраженные построения имеют, как правило, вторичную ценность по сравнению с источником. Эта ситуация характерна не только для отечественных антропологов и археологов, но и для многих специалистов из самых разных стран сегодня. Вопрос о том, насколько археология и антропология являются науками источниковедческими или историческими, до сих пор решаются исследователями согласно со вкусами и интеллектуальным пристрастиям личностей исследователей [Каменецкий, 1999] Добротность, фундаментальность, скру 16 пулезность и необходимость источниковедческих работ не вызывает сомнений и является фундаментом современной физической антропологии.
Однако, на взгляд автора, наряду с исследованиями, в основу которых положены определенные методы и материалы, необходимы работы, ядро которых составляет проблема или гипотеза, для решения или изложения которой привлекаются источники очень широкого круга. Такие опыты могут награждаться терминами «компилятивный», «спекулятивный», что в подавляющем большинстве случаев в физической антропологии несут оттенок негативной характеристики, однако им присуще гораздо более широкое использование разнородных и взаимодополняющих источников, что обеспечивает реальное комплексное изучение обозначенного вопроса, а не механическое соединение исследований первого типа.
Если ценность исследований первого типа состоит в грамотности выбора объекта исследования и методической корректности, то весомость исследования второго типа зависит от корректности использования самых разнообразных источников.
Приведу пример: занимаясь классической проблемой антропологии -причинами и механизмами формирования кожной пигментации у человека -«исследователь второго типа» должен не только использовать имеющиеся в литературе данные о популяционном, этнорасовом и возрастном разнообразии цвета коже на Земле, но и разбираться в данных о режиме освещения различных районов ойкумены, об изменчивости состава света, владеть информацией из области медицины, связывающей параметры состояния здоровья и людей с различными оттенками кожи, живущих в областях с различным режимом освещения, быть хорошо знакомым с генетическими механизмами наследования оттенков кожи и пр. Очевидно, что для того, чтобы корректно использовать столь разнородную информацию, необходимо глубокое знакомство с источниками таких наук как геофизика, климатология, лечение кожных заболеваний, медицинская генетика и и пр. Необходимо также собирать и оценивать социологические данные о заключении браков и о рождении детей в парах с различной пигментации, рассмотреть этот процесс в эпохальном аспекте с использованием письменных источников... Задача такого исследования состоит в выделении наиболее существенных сугубо природные и социальных факторов, связанных с динамикой цветности кожи и на базе их анализа описать феномен широкой изменчивости кожной пигментации человека.
Совершенно очевидно, что для того, чтобы собрать столь разнородные сведения «собственными руками» необходимо формирование крупного научного коллектива, многолетние экспедиционные работы, лабораторные центры. Осуществимость такого проекта маловероятна. Между тем, большая работа с литературой поможет получить львиную долю необходимой информации. Если же мировая литература не содержит каких-либо необходимых сведений, в таком случае можно задаться целью получить их «собственноручно». Именно в такой последовательности.
Палеоантропологические материалы и методы реконструкции особенностей питания
Возраст, определяемый по процентному выражению площади, занимаемой негаверсовыми каналами (малая берцовая кость) = 62,33 - 9,776Х + 0,5502X2 _ 0,00704X3; (s=14,62).
Стандартизация процедуры описания (площадь обзора равная 2,06 мм , увеличение в 100 раз) явились основой для возможности сопоставления результатов различных авторов. Эта методика описания и по настоящее время, вероятно, является самой доступной для определения возраста по фрагментам диафизов длинных костей ноги.
М. Эриксеном [Erisen, 1991] была опубликована методика, которую, вероятно, следует считать наиболее весомой, так как она разработана на самой большой анатомической паспортизованной серии из 328 (154 женщины и 174 мужчин) индивидов. Изменчивость индивидуального возраста - от 14 до 97 лет. Многочисленные регрессионные формулы, приводимые автором вычисляются на основании 8 измерительных признаков, сходных с приведенными выше.
В 1991 году была опубликована методика определения возраста по описанию гистологической структуры средней трети шестого ребра и середины ключицы [Stout, Paine, 1991]. Преимущество этого метода состоит в том, что, как правило ребра являются не столь важными для измерительных методик. Поэтому приготовить препарат или серию поперечных срезов из ребра - не такая большая потеря, как, например аналогичный анализ на бедренной кости. Другая особенность ребра, которая с точки зрения авторов, делает возрастные определения по ребру более достоверными, - не такая интенсивная двигательная активность. С этим тезисом можно согласится лишь отчасти, так как большое количество мышц среднего и внутреннего слоев груди крепятся к ребрам, а дыхательные движения, рефлекторно производимые межреберными мышцами также постоянны, как и работа сердца. Регрессионные уравнения были разработаны на базе современной анатомической паспортизованной серии из 40 скелетов. Возраст индивидов: от 13 до 62 лет. В качестве признаков, на основании которых выполняются расчеты, фигурирует плотность остеонов и остеонных фрагментов на 1мм2. Формула для определения возраста по описанию ребра: Y=2,343 + 0,050877Х; Определение возраста по описанию ключицы : Y=2,216 + 0,070280Х.
Еще одна методика определения возраста разработана для гистологического описания фрагмента задней поверхности дуги нижней челюсти [Singh I.J., Gunberg D.J. 1970]. Регрессионное уравнение разработано на анатомической серии из 52 паспортизованных скелетов мужчин. Согласно данному исследованию, возраст индивида = 20, 82 + 0,85Х] + 0,87X2 - 0,22Хз, где Xi
- общее число полных остеонов, наблюдаемых в двух полях зрения, Х2 среднее число «слоев» в остеоне, вычисленное по двум полям зрения, Хз средний диаметр Гаверсова канала, вычисленный по наблюдению двух полей зрения. Описания проводятся на круглых полигонах, диаметром 2 мм.
На этом список, разработанных методов и формул для определения возраста далеко не исчерпан. «Чемпионом» по сложности и громоздкости, вероятно, можно считать метод, предложенный Д. Томпсоном. Хотя для выполнения определения достаточно выпилить фрагмент всего лишь 0,4 мм диаметром из середины диафиза бедренной кости в ее фронтальной части, что, безусловно, не будет препятствовать дальнейшим измерениям, сама программа включает определение 19 измерительных признаков и индексов [Thompson, 1979].
С. Сэмсон и С. Брайнингэн [1987] предлагают наиболее простой метод определения возраста, основанный на описании поперечного среза через середину шестого ребра. Метод сводится к подсчету площади, занимаемой компактной тканью и площади губчатой ткани. Отношение площади компактной ткани ко всей площади (компактная плюс губчатая, включая полости губчатой ткани) и служит определяющим признаком. Метод разработан на остеологической серии из 356 ребер. Определять возраст можно по таблице, в которой представлены возрастные градации и средние групповые значения предложенного авторами параметра в одном поле зрения:
Также можно использовать градуировочный график, представленный на рисунке 13.
Несколько слов о точности возрастных определений гистологическими методами. Первый автор и основоположник всего этого методического направления - Эллис Керли - определял ошибку метода в шесть-семь лет. Однако многочисленный последователи, как правило считают эту величину равной 10-15 годам. Причем, следует отметить, что пропорциональной за-исимости между скрупулезностью описания гистологического препарата, количеством измеряемых признаков и точностью определения возраста нет. Наиболее сложные методы дают ошибку в 8-12 лет, что нельзя считать принципиальной разницей. Наибольшую ошибку данный метод дает при определении возраста в четвертом и пятом десятилетиях. Это возраст наибольшей стабильности, возраст физиологического «акте», когда замедлены значительные тканевые перестройки.
Системы питания верхнепалеолитических обществ: биологическая и социальная адаптация
Вопрос о своеобразии темпов онтогенеза у верхнепалеолитического населения чрезвычайно важен. В антропологической литературе уже утвердилось представление о ускоренных (по сравнению с современным человеком) темпах онтогенеза неандертальских форм [Якимов, 1956; Харитонов, 1983]. Изучение морфологии, гистологии, демографии верхнепалеолитического населения указывает на пролонгацию онтогенеза и замедление темпов онтогенеза [Homo sungirensis, 2000]. М.Б. Медниковой [2000] показано, что окончание ростовых процессов верхнепалоелитического населения было достаточно поздним. Это нам дает основание предполагать увеличение продолжительности периода детства, замедление процессов полового созревания.
Из ауксологических исследований с полной очевидностью следует, что качество питания - один из ведущих факторов, определяющих скорости полового созревания. Недостаточное питания, дефицит полноценных белков и жиров животного происхождения приводит к замедлению темпов полового созревания. И наоборот - увеличение этих компонентов в рационе питания способствует более раннему половому созреванию. В качестве гипотезы можно высказать предположение о том, что специализированная плотоядная диета неандертальских форм способствовала ускорению процессов полового созревания. Пища состоящая из меньшего количества белков и жиров животного происхождения вполне удовлетворяет потребности организма с замедленным темпом полового созревания. То есть организм генетически ори 212 ентированный на медленный темпы роста и полового созревания нуждается в меньшем количестве пищи и в частности - меньшей доле животной пищи. Таким образом, пролонгированный рост может рассматриваться как пре-адаптация к ограниченным пищевым ресурсам.
Другое и, вероятно, более важное последствие пролонгации предефини-тивного онтогенеза (и детства, в частности) - удлинение периода обучения. Возвращаясь к параграфу, посвященному изучению психики человека с целью реконструкции его отдаленного прошлого напомню, что современному человеку свойственна пролонгация полового созревания за счет появления латентного периода. Возможно, что именно эпоха верхнего палеолита - время возникновения такого характера онтогенеза. Такая гипотеза полностью объясняет различия в ментальносте неандертальцев и людей верхнего палеолита. Именно появления латентного периода, как периода наилучшей обучаемости и возникновения фантазии, не только логического, но и образного мышления, могло способствовать принципиально новому развитию культуры (в широком смысле этого слова) в обществах человека, ускорению введения культурных адаптации в социальную жизнь, переходу культурных адаптации на первый план по сравнению с биологическими.
Приведенные замечания носят, как уже отмечено, предварительный характер. Для фундаментальной проработки вопросов гистологического своеобразия всех четырех «сунгирцев» необходимо подготовить новую серию шлифов костной ткани, а также более обширный и хорошо документированный гистологический материал для сопоставлений. Тем не менее, мы уже сейчас можем утверждать, что гистологические исследования материала предоставляют самостоятельную независимую информацию о возрастных и морфофизиологических особенностях людей верхнего палеолита.
Известно, что в ситуациях крайнего истощения организма активизируются процессы резорбции костной ткани. В данном случае на это нет никаких указаний, наоборот, остоекластическая активность подавлена.
Описание гистологического своеобразия и минерального статуса индивида С-4 ставит новые проблемы, касающиеся морфофизиологических особенностей верхнепалеолитического населения. На нынешнем уровне исследований они не могут быть решены. Но уже сейчас можно утверждать, что интенсивные адаптивные процессы, которые развивались в популяциях северных районов ойкумены в эпоху верхнего палеолита, были связаны с серьезными изменениями минерального обмена и минерального статуса скелета в целом. Отметим, что из четырех индивидов, три имеют такие черты минеральной составляющей кости, которые позволяют предполагать своеобразие, не находящее полной аналогии среди современного населения.
Подводя итог обсуждению системы питания населения, оставившего сун-гирские погребения, следует отметить, что, согласно радиокарбоновым датировкам и палеоэкологическим реконструкциям среды обитания (см. гл. 2, 3) время жизни сунгирцев пришлось на период постепенного похолодания и наступления ледника. При всех расхождениях результатов датирования в И лаброраториях ГИМа, Оксфорда и Аризонского центра неоспоримо одно: ]/у подростки погребены раньше индивида С-1. Соответственно, у нас есть основания предположить, что климатические условия при жизни взрослого мужчины были, вероятно, более экстремальными по сравнению с теми, в которых жили подростки.
Возможно, усиление холодового стресса повлияло на изменение структуры питания. Рацион мужчины более всего соответствует нашим представлениям об образе жизни охотников на крупных млекопитающих. Повторю, что это предположение может обсуждаться лишь после более подробного радио-карбонового датирования памятника.
Лоюди со стоянки Сахтыш Па: показатели физического развития, образ жизни и питание
С приходом материковых чукчей на побережье, начинается процесс резкого увеличения числа более мелких поселков (в 30-40 человек), увеличивается плотность населения, растет численность.
Второй источник - популяционные исследования генетики современных эскимосов могут предоставить независимую информацию о принципиально допустимых размерах популяций эскимосов в древности [Шереметьева, Рынков, 1978].
Важно отметить, что антропологи, изучавшие популяционную структуру коренного населения Чукотки, в том числе и демографических особенностей этого населения, подтвердили отличия в размерах собственно эскимосских и чукотских поселений.
Таким образом, даже при достаточно внимательном анализе данных переписи, возможно уловить различия в численных показателях эскимосского поселения и поселения береговых чукчей. Это, прежде всего, более крупный размер эскимосского поселка, меньшее число эскимосских поселений, больший размер индивидуального эскимосского хозяйства.
Демографические исследования среди современного эскимосского населения выявили, что вне зависимости от реального размера популяции (от 200 до 450) эффективных объем ее (то есть репродуктивная часть популяции) представляет постоянную долю от общей численности популяции (около трети популяции) [Шереметьева, Рычков, 1978]. На основании этого вывода, а также с учетом оседлого образа жизни древних берингоморских эскимосов, с уверенностью можно предположить, что размеры поселений, а, вернее-древних популяций не были меньше 100 человек.
Насколько сопоставимы полученные данные о древних эскимосах со сведениями о размерах верхенепалеолитических поселений или популяций? Прежде всего, все сведения о размерах верхнепалеолитических поселений делаются на основании косвенных и немногочисленных свидетельств (оценка площади, размеров жилищ, количество убитых животных и пр).
Авторы исследования верхнепалеолитической стоянки Елисеевичи бассейна Десны приходят к выводу, что «на стоянке проживало не менее 2 групп из 6-7 человек, каждая (дети, родители и пожилые), то есть не менее 12-14 человек [Величко и др., 1997]. Антропологические исследования верхнепалеолитического населения Европы указывают, на то, что популяции верхнепалеолитического человека зачастую состояли из близких родственников, что может быть расценено как результат заключения браков внутри немногочисленной группы [Бужилова, 2000]. Естественно, что обобщать демографические особенности такого огромного массива населения как верхнепалеолитическое - дело неблагодарное. Однако, коль скоро эскимосские популяции рассматриваются как модели такого общества, то приходится предпринимать «ответное» моделирование.
На основании просмотренных данных о численности древних и недавних эскимосских поселений мы можем заключить, что вряд ли стоит использовать последние как модели верхнепалеолитического общества.
Другой информативно емкой демографической особенностью следует считать половозрастное распределение в популяции. Перепись Н.Л. Гондат-ти и более поздние позволяют, хотя и не в полной мере судить о половозрастных распределениях в азиатских эскимосских популяциях (табл. 5S).
Таким образом, около 40% популяции - дети и подростки в возрасте до 16 лет, что показывают высокий уровень рождаемости в популяции. Очевидно, представленные цифры показывают достаточно сбалансированную популяцию с практически равным участием мужчин и женщин. Несколько больший процент женщин в популяции приводит Шарль Мербс, обследовавший канадских эскимосов начал двадцатого века (1902-1903), живших в поселке
Садлемьют [Merbs, 1978]. Численность мужчин в популяции составляет около 45%, а численность женщин - около56%.
Сведения о половой структуре верхнепалеолитических обществ немногочисленны, то есть захоронения этой отдаленной эпохи позволяют иметь дело только с индивидуальной изменчивостью. Эти немногочисленные сведения указывают на отсутсвие преобладание численного преобладания женского V пола в выборках [Бужилова, 2000]. В памятниках поздних эпох каменного века [мезолита и неолита] широко известен феномен значительного численного преобладания мужского пола в палеопопуляциях. В настоящее время, объяснение этого феномена отсутствует. Возможно, причина его кроется в некоторых особенностях погребального обряда, элиминирующего значительную часть умерших женщин. Однако против этого предположения говорит тот факт, что феномен численного преобладания мужского пола встречается в могильниках, оставленных носителями самых разнообразных археологических культур.
Отмеченная закономерность, как следует из приведенных данных достаточно универсальна. Однако, ничего похожего на это не прослеживается в демографических данных о современных и традиционных эскимосских обществах. Единственное, что из демографических признаков указывает на проблематичное численное преобладание мужского пола - несколько большее число мальчиков по сравнению с девочками.
При сравнении данных о числе рожденных мальчиков и девочек в России в целом с 1766 по 1893 год [Россия, 1989] можно наблюдать, как величина , выражающая количество мальчиков на 100 девочек, неизменно и постепенно уменьшается со 122 до 105. Вероятно, можно предположить, что численное преобладание мужского пола имело в еще недалеком прошлом достаточно широкое распространение. Что касается эскимосских популяций, но нет оснований выделять их по этому принципу из любых других.
И.И. Крупником обсуждалась проблема распространения инфантицида в отношении девочек в арктических популяциях. «Сведения о том, что эскимосы убивают новорожденных и малолетних детей, особенно девочек, появились в литературе в последние десятилетия XIX века и прочно вошли во все классические работы по этнографии американской Америки» [Крупник, 1988]. Инфантицид рассматривался как один из социальных механизмов, регулирующих общую численность и численность наиболее работоспособного населения в современных и древних охотничьих обществах. Сбор систематических сведений о детской рождаемости и смертности в популяциях коренного арктического населения показали, что лишь у медных эскимосов Америки существует традиция инфантицида. На фоне рассмотренных 25 популяций из различных этнических групп Арктики и Субарктики, традиция инфантицида девочек у медных эскимосов выглядит, скорее, локальной особенностью.
Похожие диссертации на Феномен питания в эволюции и истории человека
