Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Терминологические проблемы современного российского законодательства об административной ответственности 22
1.1. Совремш1110е состоя11ие понятий1юго аппарата законодательства об административной ответственности 22
1.2. Полисемия как одна из терминологических проблем законодательства об Административной ответственности 37
1.3. Проблема пределы іо-широких і юрмативі іьіх обобщений (оцеі ючных категорий) в диспозициях коап рф и их виды 44
1.4. Ситуационность толкования как элемент логической незавершенности правовых предписаний коап РФ 58
Глава 2. Интерпретационный анализ предельно широких нормативных обобщений (оценочных категорий) коап рф общего характера 70
2.1. Оценочные категории общего характера в диспозициях общей части коап рф 70
2.2. Оценочные категории общего характера в диспозициях особенной части коап рф... 83
2.3. Оценочные категории общего характера, связанные с производством по делам об административных правонарушениях 96
Глава 3. Интерпретационный анализ предельно широких нормативных обобщений (оценочных категорий) коап РФ, связанных с элементами юридического состава административного правонарушения 124
3.1. Оценочные категории коап РФ, связанные с объектом противоправного посягательства 124
3.2. 01 (пмочиые категории коап рф, связанные с объективной стороной административного правонарушения 130
Глава 4. Интерпретационный анализ предельно широких нормативных обобщений (оценочных категорий) коап рф, связанных с целями (мотивами)
И последствиями административного правонарушения 171
4.1. Оценочные категории коап РФ, связанные с целями и мотивами административного правонарушения 171
4.2. Оценочные категории коап рф, связанные с последствиями административного правонарушения 175
Глава 5. Интерпретационный анализ диспозиций коап рф, обладающих относительной неопределенностью (ситуационностыо) толкования 214
5.1. Ситуационность в диспозициях общей части коап РФ и варианты ее устранения 214
5.2. Ситуационность в диспозициях коап рф, связанных с производством по делам об административных правонарушениях, и варианты ее устранения 247
Глава 6. К вопросу о теории формирования понятийного апирата законодательства об административной ответственности 322
6.1. Кош(ептуальные осіювы формироваііия іюнятийі іого аііпарата законодательства об административной ответственности 322
6.2. Способы формирования (закрепления в законе) понятийного аппарата законодательства об административной ответственности 346
Заключение 365
Библиографический список 368
- Ситуационность толкования как элемент логической незавершенности правовых предписаний коап РФ
- Оценочные категории коап РФ, связанные с объектом противоправного посягательства
- Оценочные категории коап РФ, связанные с целями и мотивами административного правонарушения
- Ситуационность в диспозициях общей части коап РФ и варианты ее устранения
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Идеальных законов нет и не может быть. Любой закон - это, прежде всего, творение человеческого разума, продукт более или менее полного познания законодателем достаточно сложных явлений действительности. Эти знания постоянно уточняются, углубляются, иногда изменяются, и в этом смысле всегда являются не абсолютными, а относительными, поскольку не дают полного, неопровержимого, безупречного и исчерпывающего представления о тех или иных используемых законодателем формулировках. И именно из этих философских предпосылок и возникает вечная проблема совершенствования законодательства, перманентного приближения его к идеалу, хотя достичь последнего, видимо, невозможно.
Провозглашение России правовым государством предъявляет повышенные требования к качеству ее нормативных актов, их форме и, главное, - к их содержанию, которое должно точно, ясно и лаконично отражать общественные потребности и аналогичным образом формулировать правовые предписания. И несмотря на обилие работ, в которых так или иначе затрагиваются разнообразные вопросы формально-логического анализа текстов нормативно-правовых актов, до сегодняшнего дня остаются проблемы, требующие на этот счет специального внимания и проведения дополнительного исследования. В ряду таких проблем особое место, по мнению диссертанта, занимает проблема оценочных категорий и прочих вариантов использования словесной многозначности в текстах нормативно-правовых актов. И хотя право традиционно всегда было и есть лишь относительно определенно и всякие попытки свести его к однозначному пониманию в процессе постоянно изменяющихся жизненных условий, а также личных качеств конкретных лиц, применяющих право на практике, вряд ли приведут к какому-либо успеху, не уделять этой проблеме внимания вовсе попросту нельзя.
Понятийно-категориальный аппарат представляет собой фундамент любой науки. Ввиду этого представляется, что исследование понятийного аппа-
рата административно-деликтного права (точнее - КоАП РФ как основного, базового источника этой отрасли права) приобретает в современных условиях (в условиях провозглашения России правовым государством и признания человека, его прав и свобод высшей ценностью государства) весьма важное научно-практическое значение. Ведь «все, что человек знает об окружающем мире и о самом себе, он знает в форме понятий, категорий. Категории - это наиболее общие, фундаментальные понятия той или иной науки. ... О мире в целом, об отношении человека к миру мы мыслим категориями, т. е. предельно общими понятиями» . В полной мере относится и к юриспруденции как науке и сфере деятельности людей, где уровень нормативно-правовой определенности зависит от правовой обеспеченности, которая, в свою очередь, напрямую зависит от философской, лингвистической и терминологической точности, используемой правоведами в научных исследованиях.
«Эффективность закона зависит от четкости, логичности и грамотности его языка». Этот вывод, сделанный Н.Ф. Кузнецовой более 30 лет назад, не потерял своей актуальности и в наши дни. Прежде всего это касается публично-правовой сферы, властеотношений, особое место в регулировании которых занимают нормы охранительного и юрисдикционного характера, к каковым, в частности, относятся и нормы законодательства об административной ответственности. Необходимость же проведения формально-логического анализа текстов нормативно-правовых актов вытекает не только из требований законодательной техники как системы правил и приемов подготовки наиболее совершенных и целесообразных по форме, структуре и содержанию проектов нормативно-правовых актов3, но и из более глубокого, базисного принципа, определяющего необходимость рационального отношения к действительности, в том числе и в целях достижения реального господства права (а не пра-
Спиркин А.Г. Философия: Учебник для технических вузов. М., 2002. С. 25-26. 2 См.: Кузнецова Н.Ф. Эффективность уголовно-правовых норм и язык закона // Социалистическая законность. 1973. С. 29-33.
Научные основы советского правотворчества / Отв. ред. P.O. Халфина. М., 1981. С. 258.
воприменителя) как одного из определяющих условий жизнедеятельности общества в правовом государстве. Ведь именно посредством текстов нормативно-правовых актов воля законодателя обретает целостность, законченность формы, что способствует ее общедоступности, а также эффективности восприятия, применения на практике, изучения и анализа. Это связано, в первую очередь, с тем, что нормы права, чтобы быть чувственно воспринимаемыми, должны материализоваться, облечься в текстуальную форму, доступную органам чувств4 и, по возможности однозначно воспринимаемую субъектами правоприменения и правореализации в целом. Это далеко не в последнюю очередь достигается с помощью языка, поскольку именно с его помощью любая мысль (в том числе мысль и воля законодателя) обретает материальную, чувственно воспринимаемую форму и становится опосредованной действительности мысли субъекта, ее воспринимающего. И здесь уместно привести мысль Д.А. Керимова о том, что «вряд ли можно назвать какую-либо иную область общественной практики, где ошибочно построенная фраза, разрыв между мыслью и ее текстуальным выражением, неверно или неуместно использованное слово способны повлечь за собой такие тяжелые, иногда даже трагические последствия, как в области законодательства»5. Нарушение логики закона, неточность его формулировок, неопределенность использованных терминов порождают многочисленные запросы, влекут дополнения, толкования и разъяснения, вызывают непроизвольную трату времени, сил и энергии и вместе с тем являются питательной почвой для бюрократической волокиты, позволяют извращать смысл закона и неправильно его применять. Написать двусмысленное предложение и ввести его в законодательный текст довольно просто, а вот устранить эту двусмысленность - сложная задача.
Высокий технико-юридический уровень правовых документов - это один из важнейших показателей общей и правовой культуры общества. «От того, в какой степени в стране развита юридическая техника, - справедливо
4 Черданцев А.Ф. Толкование советского права. М., 1979. С. 21. Керимов Д.А. Культура и техника законотворчества. М., 1991. С. 89.
6 утверждается в предисловии к книге Э. Аинерса «История европейского права», - во многом зависит уровень ее цивилизованности»6. А недооценка структурно-композиционного построения, внешнего оформления, требований логики, стиля изложения ведет к декларативности, противоречивости, неясности правовых актов, что неизбежно создает благоприятные возможности для различного рода манипуляций с ними и, в конечном счете, для снижения уровня законности и правопорядка в стране. В этой связи эффективность борьбы с административными правонарушениями и соблюдение законности в административно-юрисдикционном производстве во многом зависят от степени научной проработанности понятийного аппарата Кодекса РФ об административных правонарушениях - единственного в настоящее время акта федерального законодательства, содержание которого охватывает собой весь комплекс основополагающих правовых норм, составляющих институт административной ответственности в Российской Федерации. Ведь юридический аспект исследования проблем противодействия административной деликтности, наряду с его политическим и социальным аспектами, предполагает дальнейшее развитие не только теории административно-деликтного права, но и совершенствование законодательства об административной ответственности . И хотя законодательство об административной ответственности (об административных правонарушениях) и не ограничивается лишь нормами КоАП РФ, именно он закрепляет принципиальные позиции, общие для всех возможных вариантов установления и применения административной ответственности как на федеральном, так и на региональном уровнях. В этой связи в рамках обозначенной выше темы интерес представляет анализ, прежде всего, нормативных положений Кодекса РФ об административных правонарушениях, чем и ограничено внимание автора к описываемой проблематике.
См.: Аннерс Э. История европейского права. М., 1994. С. 7. 7 Шерпш А.П. Административная деликтность: проблемы пауки / В сб.: Актуальные вопросы административно-деликтного права: Материалы Международной научно-практической конференции. М., 2005. С. 17.
Цель и задачи диссертационного исследования. Целью настоящего диссертационного исследования является комплексный анализ понятийного аппарата Кодекса РФ об административных правонарушениях как основного (базового) элемента российского законодательства об административной ответственности и смежного с ним отраслевого законодательства на предмет выявления в нем оценочных категорий и прочих вариантов использования многозначных слов и словесных конструкций, их систематизация, теоретическое и практическое толкование, а также выработка на этой основе научно обоснованных предложений по их минимизации посредством совершенствования административно-деликтного законодательства и практики его применения.
Реализация поставленной цели осуществлялась посредством решения следующих конкретных задач:
проанализировать современное состояние понятийного аппарата российского законодательства об административной ответственности;
на основе анализа правоприменительной практики выявить основные терминологические проблемы понятийного аппарата действующего российского законодательства об административной ответственности;
провести системный интерпретационный анализ понятийного аппарата КоАП РФ, единообразное толкование которого в юридической литературе и применение которого на практике осложнено терминологическими проблемами его словесного выражения;
разработать предложения по совершенствованию понятийного аппарата КоАП РФ в целях минимизации в нем полисемии, предельно широких обобщений оценочного характера, смысловой информационной избыточности и прочих проблем его словесного выражения;
5) исследовать общетеоретические аспекты способов дефинирования
понятийно-категориального аппарата законодательства и его отражения в
нормативных правовых актах через призму их возможного применения к
формированию понятийного аппарата законодательства об административной
ответственности с учетом его специфических особенностей;
6) выработать концепцию формирования теории и дальнейшего развития понятийного аппарата российского законодательства об административной ответственности.
Объектом диссертационного исследования является система общественных отношений, складывающихся в процессе установления и реализации института административной ответственности в современной России.
Предметом диссертационного исследования выступают действующее российское федеральное законодательство об административной ответственности, смежное с ним отраслевое законодательство, за нарушение которого установлена административная ответственность, отчасти также - российское уголовное законодательство в аспекте его соотношения с законодательством об административной ответственности по смежным составам правонарушений, административно-юрисдикционная практика, а также теоретические и прикладные проблемы реализации института административной ответственности в Российской Федерации, обусловленные несовершенством его понятийно-категориального аппарата.
Степень научной разработанности проблемы. Основные правила, соблюдение которых требуется от законодателя в целях достижения точности, ясности и доступности языка законов, уже давно выработаны интегрированными усилиями ученых различных специальностей, прежде всего, теоретиками права и филологами. В то же время, касаемо языка и особенностей формирования понятийно-категориального аппарата законодательства об административной ответственности с учетом специфики данной отрасли в общей системе российского законодательства каких-либо специальных монографических исследований не проводилось. Отдельные же фрагменты, посвященные описанию, объяснению и оценке терминологии, фразеологии и синтаксическим конструкциям КоАП РФ, как базового элемента российского законодательства об административной ответственности, их смысловой интерпретации, полемике по ним и поиску путей (вариантов) по их совершенствованию
мы можем найти во многих публикациях последних лет, посвященных проблемам реализации административно-юрисдикционных полномочий в деятельности отдельных государственных органов и их должностных лиц, проблемам квалификации тех или иных административных правонарушений и административной деликтологии в целом. И некоторые из этих публикаций были проанализированы диссертантом и отражены в списке использованной литературы. Однако затрагивались эти проблемы, как уже отмечено, в основном попутно и фрагментарно. В целом же понятийно-категориальный аппарат современного российского законодательства об административной ответственности, его состояние и особенности формирования представляют собой достаточно сложную и практически не исследованную проблему теории ад-министративно-деликтного права, чем, собственно, и было обусловлено внимание диссертанта к его исследованию.
Теоретической основой диссертационного исследования являются труды отечественных и зарубежных ученых различных школ и направлений: прежде всего правоведов, филологов и философов, а также отчасти - отдельных представителей социологической и психологической пауки. Существенное влияние на формулирование научных положений и выводов диссертанта оказали труды таких ученых-юристов, как С.С. Алексеев, Д.Н. Бахрах, К.С. Вельский, С.Н. Братусь, A.M. Васильев, Е.В. Васьковский, И.И. Веремеенко, Э.Е. Гензюк, Т.В. Губаева, В.В. Денисенко, Р.С. Джинджолия, Е.В. Додин, А.С. Дугенец, М.И. Еропкин, В.Е. Жеребкин, Д.А. Керимов, Л.М. Колодкин, А.П. Коренев, М.А. Кострова, В.Н. Кудрявцев, Б.М. Лазарев, В.В. Лазарев, Н.А. Лопашенко, А.Е. Лунев, Ы.С. Малеин, М.Я. Масленников, А.С. Пигол-кин, Л.Л. Попов, А.И. Рарог, Э.Н. Ренов, Б.В. Российский, В.М. Савицкий, В.Д. Сорокин, Ю.Н. Старилов, С.С. Студеникина, Ю.А. Тихомиров, НЛО. Ха-манева, А.П. Шергин, А.Ф. Черданцев, Ц.А. Ямпольская, А.Ю. Якимов и др.
Методологической основой диссертации являются фундаментальные теоретические положения общей теории права, труды советских и российских ученых-административистов, а также специалистов в области уголовного пра-
ва, философии, логики и филологии.
При работе над диссертацией использовались диалектический метод познания, исторический, системный и целевой подходы к изучению проблемы. Методология работы базируется на принципе единства исторического и логического в познании, а также на таких специальных методах научного исследования, как формально-логический, сравнительно-правовой, аналитико-дедуктивный и конкретно-социологический (изучение документов, анкетирование, интерьюирование, экспертные оценки).
Применение указанных методов позволило провести комплексное исследование современного состояния понятийно-категориального аппарата российского законодательства об административной ответственности и выработать предложения но его совершенствованию. При этом методологической основой для выработки предложений по совершенствованию административ-но-деликтного законодательства послужили законы формальной логики и правила лингвистики.
Эмпирическую базу исследования составили материалы администра-тивно-юрисдикционной практики по Южному федеральному округу за период с 2002 г. по 2006 г., экспертные оценки специалистов различного профиля, результаты анкетирования и интервьюирования как субъектов адмипистратив-но-юрисдикционной деятельности (в частности, сотрудников органов внутренних дел, таможенных органов, органов федеральной налоговой службы, мировых судей и судей федеральных судов общей юрисдикции), так и лиц, подвергавшихся административной ответственности (в том числе и личный опыт автора по их защите), а также контент-анализ статистических данных и иных публикаций по профилю диссертационного исследования.
Научная новизна исследования определяется как постановкой проблемы, так и подходом к ее решению. Диссертация представляет собой комплексное системное исследование понятийно-категориального аппарата федерального российского законодательства об административной ответственности на предмет выявления в нем оценочных категорий и иных проявлений
11 словесной многозначности, осложняющих процесс правоприменения, их систематизации, последующего интерпретационного анализа и поиска возможных путей по их устранению. Впервые в юридической литературе на стыке знаний в области теории права, административно-деликтного права и админи-стративно-юрисдикционного процесса, а также отчасти уголовного права, логики и лингвистики предпринята попытка выработки целого ряда предложений по совершенствованию законодательства об административной ответственности и практики его применения с новых позиций - через призму необходимости (в условиях провозглашения России правовым государством и признания в ней человека и его прав и свобод высшей ценностью государства) минимизации на законодательном уровне возможности субъективно-оценочного подхода правоприменителя в осуществлении административно-юрисдикционной деятельности как элемента государственного принуждения. Основные положения, выносимые на защиту:
Несмотря на огромную роль научных определений в правоведении и в практической жизни, только законодательно закрепленное определение того или иного понятия (емкое, краткое и в то же время всеобъемлющее) может придать ему высшую качественную ценность в аспекте его эффективного восприятия людьми и отражения в их правосознании. Поэтому одним из недостатков понятийного аппарата российского законодательства об административной ответственности, требующим своего устранения, является отсутствие в КоАП РФ нормативно закрепленного определения понятия «административная ответственность», что не только обедняет само его содержание, но и лишает стержневой направленности многие содержащиеся в нем нормы.
Правовая регламентация административной, как и. всякой другой юридической ответственности, предполагает установление не только ее нормативного основания, т. е. описания составов конкретных правонарушений и юридических санкций за их совершение, но и процедуры ее реализации, т. е/ механизма издания акта компетентного субъекта о наложении конкретного вида наказания за конкретное правонарушение и его исполнения (процессу-
альное основание). И поскольку применительно к институту административной ответственности все эти нормы составляют единое целое и, в отличие от ответственности уголовной и гражданской, сконцентрированы в едином кодифицированном нормативном акте, то бросается в глаза узость названия этого закона - «Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях», которое, если следовать его буквальному толкованию, охватывает только одну (хотя и наиболее важную) часть помещенных в него норм - норм, содержащих общие признаки и конкретные составы административных правонарушений (по сути - только Общую и Особенную части КоАП РФ). Поэтому этот федеральный закон сводного характера следовало бы назвать как «Кодекс Российской Федерации об административной ответственности», поскольку заголовок любого нормативного правового акта служит не только основным средством правильного выбора необходимого нормативного материала в процессе применения норм права и начальным этапом ознакомления с содержанием этого правового акта, но и в обобщенном виде обозначает предмет регулирования нормативно-правового акта и во многом определяет сферу его действия.
3. С учетом специфики КоАП РФ как законодательного акта, в котором объединены и систематизированы правовые нормы, регулирующие общественные отношения, возникающие, изменяющиеся и прекращающиеся в различных урегулированных правом областях и сферах общественной жизни в связи с совершением административных правонарушений и по поводу применения административной ответственности, предлагается следующая классификация понятийно-категориального аппарата законодательства об административной ответственности:
категории собственно законодательства об административной ответственности, получившие свое формальное отражение в законе и не нуждающиеся в своем уточнении;
категории собственно законодательства об административной ответственности, получившие свое формальное закрепление в законе, но нуждаю-
щиеся в своем уточнении в силу несовершенства своих формулировок или содержания либо наличия в них оценочных признаков или иных проявлений словесной многозначности, которые без ущерба для их смысловой нагрузки и в целях единообразного толкования и правоприменения могут и должны быть минимизированы, т. е. формализованы в законе;
категории собственно законодательства об административной ответственности, не нашедшие своего формального отражения в законе, но нуждающиеся в таковой;
категории универсально-правового характера, используемые в законодательстве об административной ответственности, но не нашедшие в нем своего развития, в силу чего обладающие оценочностыо своего практического (как правило, расширительного) толкования;
категории, заимствованные из других отраслей и полностью адаптированные к законодательству об административной ответственности;
категории, заимствованные из других отраслей, в принципе приемлемые, но нуждающиеся в своей адаптации к законодательству об административной ответственности;
категории, механически перенесенные (заимствованные) из других отраслей и абсолютно не адаптированные к законодательству об административной ответственности.
4. Язык нормативных правовых предписаний обычно рассматривается в качестве юридико-технического инструмента, с помощью которого следует создать наилучшие условия и максимальные удобства для правильного применения правовых норм, достичь их полноты, точности и компактности словесного выражения. Поэтому при формировании понятийного аппарата законодательства об административной ответственности следует учитывать существующую технику словесного обозначения юридических понятий. Общеизвестные термины, отражающие определенные экономические, социальные, природные и иные явления и отношения, нуждаются в своем дефинировании в законодательстве об административной ответственности только в том слу-
чае, если законодатель при их использовании вкладывает в них некий особый, отличный от обычного понимания смысл. Специфические правовые термины, отражающие нормативные потребности правового регулирования и не относящиеся к предмету правового регулирования анализируемой отрасли, но используемые в законодательстве об административной ответственности, следует дефинировать только в том случае, если их использование в этом законодательстве посредством «механического переноса» не учитывает специфики предмета регулирования этой отрасли российского законодательства и они нуждаются в своего рода «адаптации» к ней. Специальные же термины, относящиеся к предмету нормативного правового регулирования именно отрасли законодательства об административной ответственности, нуждаются, по мнению диссертанта, в более полном, нежели сейчас, формальном дефинирова-нии непосредственно в законе.
5. Общеизвестно, что законодательство должно отличаться точностью своих формулировок, ибо иной вариант - это путь к нарушению законности и фактор, порождающий всякого рода схоластические теоретизирования. Поэтому к основным терминологическим проблемам понятийно-категориального аппарата российского законодательства об административной ответственности диссертант относит наличие в нем достаточно большого количества полисемичных терминов, оценочных категорий и прочих, зачастую ничем не оправданных, проявлений языковой многозначности. В условиях же существующей действительности, когда для большинства перечисленных в главе 23 КоАП РФ субъектов административно-юрисдикционной деятельности борьба с административными правонарушениями - далеко не основной аспект их функциональной компетенции, это неизбежно влечет за собой попросту вынужденное и нередко чрезмерно расширительное толкование правоприменяющими субъектами тех или иных многозначных словесных конструкций КоАП РФ, что на практике, как показывает ее анализ, порой оборачивается их ничем не оправданным административным усмотрением, а то и попросту откровенным произволом. А поскольку ясность, простота и
доступность языка нормативных правовых актов, а также точность и определенность используемой в них терминологии - это одни из основных общих правил юридической техники, то многозначную терминологию КоАП РФ в ее подавляющем большинстве можно (и нужно) минимизировать (т. е. формализовать) в целях практического достижения сформулированных в ст. 1.2 КоАП РФ задач законодательства об административных правонарушениях.
На основе анализа существующих в юридической литературе подходов к определению понятия «оценочные категории» предлагается авторское определение такового применительно к законодательству об административной ответственности: под оценочными категориями законодательства об административной ответственности (точнее их было бы даже назвать предельно широкими нормативными обобщениями оценочного характера) следует понимать такие употребленные законодателем отдельные термины или совокупности терминов, содержание которых не определено ни в законодательстве об административной ответственности, ни в нормах иных правовых актов, за нарушение требований которых была установлена административная ответственность, в силу чего они могут и должны трактоваться правоприменителями по-разному, исходя из их субъективного восприятия и сообразуясь с так называемым «духом» закона и обстоятельствами каждого конкретного дела.
Аргументируется положение о том, что предоставление правоприменителям чрезмерно широких рамок усмотрения посредством наличия в законодательстве об административной ответственности большого количества оценочной лексики, может поколебать возможность соблюдения принципа законности в административно-деликтпом праве, тогда как полное исключение оценочной деятельности правоприменителя сделает невозможным реализацию таких его принципов, как справедливость и гуманизм. Поэтому должен быть найден разумный компромисс между формальной определенностью права и оценочной деятельностью правоприменителя. Причем особо остро вопрос о пределах усмотрения правоприменителя стоит относительно квалификации административных правонарушений с бланкетными диспозициями,
16 где основная сложность состоит вовсе не в поиске нормативного материала, в
котором раскрывается практическое содержание соответствующих бланкетных признаков, а в том, что в нынешних российских условиях законодательной неразберихи имеется взаимное несоответствие целого ряда нормативных правовых актов, в которых в одно и то же понятие нередко вкладывается различное содержание. Решение этой проблемы возможно только посредством разработки и реализации целого комплекса мероприятий, одним из которых является дальнейшее проведение научных обобщений толкования многозначных словесных конструкций КоАП РФ и смежного с ним отраслевого законодательства в целях поиска путей по их согласованию между собой и минимизации.
8. Поскольку в КоАП РФ содержится около 100 составов административных правонарушений, имеющих соответствующие аналоги в Уголовном кодексе РФ, и объекты уголовно-правовой и административно-правовой защиты при этом зачастую совпадают, то необходимо, минуя оценочный подход правоприменителя, выделить более четкие критерии разграничения административных и смежных с ними уголовных деяний, что иногда (по некоторым составам), к сожалению, сделать достаточно трудно. На первых этапах такая работа должна быть проведена Верховным Судом РФ посредством обобщения правоприменительной практики по квалификации смежных составов административных правонарушений и преступлений и издания на этой основе соответствующего постановления Пленума Верховного Суда РФ. Основным же этапом этой работы должно быть нормативное определение формализованных рамок различных размеров причиненного ущерба (вреда) и целого ряда других на сегодняшний день оценочных признаков, разграничивающих степень общественной опасности смежных административных и уголовных составов. Причем вполне возможно, что с учетом специфики законодательства об административной ответственности законодателю следует подумать и о полном отказе от использования в КоАП РФ оценочных понятий в качестве конструктивных признаков состава административного правонару-
шения, если содержание этих понятий в законе не раскрывается.
9. Качество любого нормативного правового акта зависит не только от
его содержания, но и от формы изложения в нем нормативно-правового мате
риала, а одним из формально-логических требований, предъявляемых к тексту
нормативного правового акта, является его логическая завершенность, т. е.
наличие в нем такого объема однозначной, точной и исключающей различно
го рода двусмысленности информации, необходимой для того, чтобы проце
дурная составляющая нормативно-правового акта была результативной. В
этой связи, одной из серьезных терминологических проблем современного
российского законодательства об административной ответственности, диссер
тант, проведя системный формально-логический анализ текста КоАП РФ в
контексте практики применения его норм, видит и требующую своего реше
ния проблему логической незавершенности (неполноты либо противоречиво
сти) отдельных его нормативных положений, следствием которой является
неоднозначность и зачастую «ситуационность» их толкования (т. е. привязка к
той или иной реальной жизненной ситуации) в процессе правоприменитель
ной деятельности.
10. В поиске путей по минимизации оценочных категорий, полисемии,
смысловой информационной избыточности и логической незавершенности
отдельных правовых предписаний действующего российского законодатель
ства об административной ответственности диссертант, однако, вовсе не на
стаивает на полном запрете использования многозначных слов в данном зако
нодательстве, поскольку с учетом знаковой природы естественного языка это
требование попросту нереально. Законодателю вряд ли целесообразно вовсе
отказываться от такого рода достаточно гибких средств словесного выраже
ния правовых предписаний, позволяющих тонко дифференцировать те или
иные правовые понятия и правильно передавать их соотношение между со
бой. Поэтому в процессе работы над внешним изложением понятийного аппа
рата законодательства об административной ответственности законодателю с
учетом обзора и анализа соответствующей правоприменительной практики
18 следует сознательно устранять в КоАП РФ не оценочные категории, полисемию и прочую многозначность, как таковую, а все то, что мешает связать со словом или их относительно обособленной совокупностью вполне определенный смысл и безошибочно узнать предмет (явление, суть волеизъявления и т.п.), обозначенный данным словом или словесной конструкцией.
В целях минимизации в федеральном российском законодательстве об административной ответственности количества многозначных словесных конструкций диссертант обосновывает необходимость внесения более 70 изменений и дополнений в данное законодательство, конкретное обоснование каждого из которых содержится непосредственно в тексте диссертации и частично - в автореферате.
Совершенствование действующего законодательства - процесс неизбежный и с момента принятия КоАП РФ и введения его в действие уже было несколько десятков федеральных законов, которыми внесены те или иные изменения и дополнения во многие его статьи (причем в некоторые - уже неоднократно). И можно спрогнозировать, что этот вал поправок КоАП РФ не прекратится. Такой подход совсем не оправдан и поскольку КоАП РФ - это определенного рода система правовых норм, то и его совершенствование также должно быть системным. Поэтому представляется целесообразным отказаться от практики принятия частых поправок и перейти к работе над законопроектом системно (т. е. целым блоком поправок в их взаимосвязи между собой и с уже существующими правовыми нормами) и, допустим раз в год (а может два, три, это не принципиально) вносить единый законопроект об изменении и дополнении КоАП РФ. Соответствующее нормативное положение об этом следует отразить в главе 1 КоАП РФ в качестве одного из принципов этой отрасли российского законодательства. Это значительно упростит работу не только законодателя, но и правоприменителя, вынужденного постоянно отслеживать вносимые в КоАП РФ изменения и дополнения, сопровождающиеся многочисленными ведомственными информационными и инструктивными письмами на этот счет.
Научно-теоретическая и практическая значимость сформулированных в диссертации предложений, рекомендаций и выводов определяется их направленностью на совершенствование правовых и организационных основ деятельности по борьбе с административными правонарушениями, на повышение не только ее эффективности, но и на должную защиту и обеспечение при этом прав и законных интересов физических и юридических лиц, привлекаемых к административной ответственности.
Разработанные в ходе диссертационного исследования теоретические положения, базирующиеся на анализе основных проблем, обусловленных темой диссертации, могут быть использованы при дальнейшем совершенствовании российского законодательства об административной ответственности и смежного с ним отраслевого законодательства, за нарушение норм которого установлена административная ответственность. Представленные автором рекомендации и проекты изменений отдельных статей КоАП РФ и иных нормативно-правовых актов учитывают современные тенденции развития законодательства и направлены на устранение правовых коллизий в сфере регулирования административно-деликтных отношений.
Положения и выводы, содержащиеся в диссертации, могут быть использованы при проведении научных исследований по проблемам административной деликтологии, а также в учебном процессе в ходе преподавания таких учебных курсов, как «Административное право», «Административная ответственность», «Административно-процессуальная деятельность в Российской Федерации» и др.
Апробация результатов исследования реализована в форме обсуждения его основных положений на научных и научно-практических конференциях, в научных публикациях автора, посредством внесения в Комитет по законодательству Государственной Думы Федерального Собрания РФ целого ряда предложений по совершенствованию российского законодательства об административной ответственности, а также посредством внедрения соответствующих научных разработок как в правоприменительную деятельность ря-
да органов административной юрисдикции Южного федерального округа России, так и в учебный процесс таких вузов, как Таганрогский институт управления и экономики, Российский новый университет (Таганрогский филиал), Ростовский юридический институт МВД России и Таганрогский государственный радиотехнический университет.
Основные результаты диссертационного исследования докладывались автором на 20 научных и научно-практических конференциях международного, всероссийского, регионального и ведомственного уровня, среди которых можно выделить следующие: «Роль таможенной службы в условиях переходного периода» (Санкт-Петербург, 1999 г.), «Проблемы совершенствования таможенного дела в Российской Федерации» (Москва, 1999 г.), «Проблемы регионального управления, экономики, права и инновационных процессов в образовании» (Таганрог, 1999 г., 2001 г., 2003 г.), «Юридическая наука и практика России на рубеже веков: итоги и перспективы» (Москва, 2000 г.), «Вертикаль власти: Проблемы оптимизации взаимодействия федерального, регионального и местного уровней власти в современной России» (Ростов-на-Дону, 2001 г.), «Административное право: Укрепление государства и динамика социально-экономического развития» (Москва, 2001 г.), «Правовая реформа в России: итоги и перспективы» (Москва, 2001 г.), «10 лет Конституции России в зеркале юридической науки и практики» (Москва, 2003 г.), «Правовые проблемы экономической, административной и судебной реформы в России» (Москва, 2004 г.), «Современное законотворчество: теория и практика» (Москва, 2005 г.), «Роль правовой культуры в процессе формирования гражданского общества» (Майкоп, 2005 г.), «Право и правосудие в современном мире» (Краснодар, 2006 г.). Кроме этого, теоретические и практические рекомендации диссертационного исследования трижды докладывались автором на межведомственных координационных совещаниях по вопросам применения законодательства об административных правонарушениях, проводимых в 2004-2006 гг. Ростовским областным судом на базе Таганрогского городского суда.
Основные материалы диссертации обсуждались и были одобрены на кафедре административного права Ростовского юридического института МВД России.
Полученные в ходе исследования теоретические положения были изложены в авторской монографии «Оценочные категории законодательства об административной ответственности» (Ростов и/Д.: Изд-во «Ростиздат», 2006. - 17,2 п.л.), а также нашли свое отражение в авторском учебном пособии «Административная ответственность» (Москва: ИКЦ «МарТ», Ростов н/Д.: Изд-во «МарТ», 2004. - 18 п.л.), в авторском научно-практическом комментарии к КоАП РФ (глава 16) «Административные правонарушения в области таможенного дела» (Москва: ИКЦ «МарТ», Ростов н/Д.: Изд-во «МарТ», 2003. - 18 п.л.), в авторском учебнике «Таможенное право России» (С.Петербург: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2006. - 25,2 п.л.), в коллективном учебнике «Теория государства и права» (Москва: ИКЦ «МарТ», Ростов н/Д.: Изд-во «МарТ», 2004. - 41/11 п.л.) и других публикациях автора научного, учебного » и учебно-методического характера, опубликованных в том числе и в ведущих рецензируемых научных журналах и иных изданиях, включенных в «Перечень периодических изданий, рекомендуемых для публикации научных работ, отражающих основное содержание докторских диссертаций» ВАК Министерства образования и науки РФ, общий список которых приводится в заключительной части автореферата диссертации.
Структура и объем диссертации обусловлены целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, шести глав, объединяющих в себе пятнадцать параграфов, заключения и библиографического списка, насчитывающего более 350 наименований.
Ситуационность толкования как элемент логической незавершенности правовых предписаний коап РФ
Известно, что качество нормативно-правового акта зависит не только от его содержания, но и от формы изложения в нем нормативно-правового материала. Удачно выбранная форма передачи нормативно-правовой информации значительно облегчает процесс ее восприятия и способствует правильному усвоению достаточно большого количества нормативно-правового материала. А одним из формально-логических требований, предъявляемых к текстам нормативно-правовых актов, является их логическая завершенность.
«Логическая завершенность - это наличие такого объема информации, который необходим для того, чтобы процедурная составляющая нормативно-правового акта была результативной»94. При этом под объемом подразумевается не только количество, но и качество содержащейся в нормативно-правовом акте или его части информации, которая должна быть однозначной и точной, т. е. исключающей различного рода двусмысленности и неточности. В этой связи, одной из терминологических проблем современного российского законодательства об административной ответственности, диссертант, проводя формально-логический анализ текста КоАП РФ в контексте практики применения его норм, видит проблему логической незавершенности (неполноты либо противоречивости) отдельных ею нормативных положений, следствием которой является неоднозначность и зачастую «ситуационность» (т. е. привязка к той или иной реальной жизненной ситуации) их толкования в процессе правоприменительной деятельности9 .
Исходными элементами любой правоприменительной деятельности служат два своеобразных феномена: правовая норма и та социальная ситуация, к которой эта правовая норма непосредственно относится. Наличие же этих двух компонентов (нормы и ситуации) образует целый ряд своего рода последовательных актов: оценку ситуации, анализ нормы, сопоставление предписаний нормы с интересами и мотивами субъекта, прогнозирование последствий применения или неприменения нормы и, наконец, принятие решения и совершение действия (бездействия), соответствующего норме или про тиворечащего ей. При этом, однако, все элементы (звенья) названного ряда могут сильно модифицироваться в зависимости от очень многих обстоятельств, включая, в частности, и необходимость работы с огромным количеством оценочных понятии и признаков , в том числе и оценочных не как таковых (т.е. «не в чистом виде»), а выступающих в качестве таковых вследствие несовершенства тех или иных нормативных формулировок.
В качестве одного из свойств правовых категорий выступает их системность. При этом категории как таковые уже довольно давно стали самостоятельным объектом исследования, тогда как системные качества самого объекта исследования были открыты намного позже. В частности, в XVIII-XIX вв. широко бытовал подход к системам исключительно как к субъективному акту творчества ученого. Классической работой в этом плане стал «Трактат о системах» Э.Б. де Кондильяка97. И только в XX веке системные исследования получили действительно бурное развитие. Однако и в настоящее время некоторые исследователи упорно отстаивают точку зрения, согласно которой «современные «системы» так или иначе связаны с человеческой деятельностью либо в ее текущих проявлениях, либо являясь результатом какой-либо деятельности в прошлом, т. е. представляя определенные искусственные образо по
вания в материальной или абстрактной реализации» . Мы это утверждение не оспариваем, поскольку увидеть в том или ином изучаемом объекте систему как таковую без всякого обращения к системному подходу действительно невозможно. Системные качества и особенности поведения объекта исследования как системы каждый ученый открывает самостоятельно (т. е. весьма субъективно) благодаря использованию определенных методов. Однако это вовсе не означает, что отдельные специфические качества, именуемые системными, не присущи самому объекту исследования. Думается, что это в полной мере относится и к понятийно-категориально-категориальному аппарату законодательства об административной ответственности.
В этой связи стоит отметить, что в той или иной правовой категории раскрытие содержания объекта не является самоцелью, а подчинено решению задачи выявления и исследования законов существования конкретной действительности или некой отдельной области (части) этой действительности в постоянном взаимодействии с той средой, в которой эта категория существует. Ввиду этого то или иное понятие может быть дано изолированно (т. е. без привязки к конкретной действительности, в нашем случае - к тому контексту законодательства об административной ответственности, в котором эта категория используется), но может быть выведено (раскрыто) и как элемент некого единого целого. Поэтому применительно к законодательству категории всегда раскрываются только в системе категорий. И даже если проводится изучение одной категории, то без выяснения ее места и значения в общей системе определить содержание этой категории попросту не удастся.
Системный анализ КоАП РФ и практики его применения позволил диссертанту выделить в нем следующие элементы его понятийно-категориальной структуры, обладающие относительной неопределенностью (ситуационностыо своего теоретического и практического толкования):
1. содержание принципа презумпции невиновности (ст. 1.5);
2. формальное содержание принципа определения вины юридического лица (ч. 2 ст. 2.1);
3. административная ответственность военнослужащих и иных лиц, на которых распространяется действие дисциплинарных уставов, в аспекте содержания и формулировки названия ст. 2.5;
4. «открытость» перечня обстоятельств, смягчающих административную ответственность (ч. 2 ст. 4.2);
Оценочные категории коап РФ, связанные с объектом противоправного посягательства
Из упомянутых выше оценочных категорий, связанных с объектом противоправного посягательства (а это «общественная нравственность», «общественный порядок» и «общественная безопасность») интерес (прежде всего -с практической стороны) представляет такая категория, как «общественный порядок», поскольку она, в отличие от двух других, упоминается законодателем не только в ст. 1.2 КоАП РФ, где отражены задачи (т. е. нормы-принципы) законодательства об административных правонарушениях, и в названиях соответствующих глав Особенной части КоАП РФ (глав 6 и 20), но и в ст. 20.1 КоАП РФ, где общественный порядок, точнее его нарушение, упоминается в качестве характеристики объективной стороны административного правонарушения, именуемого как «мелкое хулиганство». Что же касается понятия «общественная нравственность», то поскольку законодатель в своих оценках таковой руководствуется нравственными представлениями подавляющего большинства населения, т. е. господствующими в обществе, правоприменитель при квалификации тех или иных деяний как соответствующих административных правонарушений также связан в своих суждениях исключительно общепринятыми нравственными оценками, исключить или даже как-нибудь минимизировать которые попросту невозможно.
Понятие «общественный порядок» является довольно распространенным и часто встречающимся как в законодательстве (в том числе и в Конституции РФ, п. «е» ч. 1 ст. 114), так и в юридической литературе различного профиля. При этом оно не раз подвергалось научному анализу еще в совет-ское время . Однако нормативно это понятие нигде не закреплено, равно как и не было закреплено ранее (в советский период развития нашего государства), тогда как содержание ведущихся до сих пор в уголовно-правовой и административно-правовой литературе по этому поводу дискуссий и ее анализ позволяют говорить о том, что в этом вопросе еще есть некоторые нюансы, подлежащие дальнейшему изучению и толкованию. Решенным, пожалуй, как справедливо отметил профессор И.И. Веремеенко, можно считать только один вопрос: общественный порядок как правовую категорию следует отличать от общественного порядка в широком смысле слова как совокупности всех социальных связей и отношений в обществе, как общественного устройства . Общественный порядок охватывает собой все общественные связи и отношения, складывающиеся в обществе под воздействием всех социальных норм, в отличие от правопорядка, включающего лишь отношения, регулируемые нормами права, и, следовательно, общественный порядок как более широкая категория включает в себя и правопорядок, также нередко упоминающийся в нормативно-правовых актах различного уровня, в том числе и в Конституции РФ (п. «б» ч. 1 ст. 72).
Профессор В.В. Гущин, например, определяет общественный порядок как «обусловленную потребностями личности, общества и государства совокупность общественных отношений, правовое и иное социальное регулирование которых обеспечивает личную и общественную безопасность людей и тем самым обстановку спокойствия, согласованности и ритмичности общественной жизни» , хотя подобного рода определение никакой конкретики не несет и само является оценочной характеристикой. Общественную же безопасность В.В. Гущин определяет как «совокупность общественных отношений, правовое регулирование которых обеспечивает предотвращение, локализацию и ликвидацию условий и факторов, создающих потенциальную и реальную опасность для жизненно важных интересов личности, общества и государст-ва»185.
Позицию относительно того, что общественный порядок является одной из сфер общественной безопасности, отстаивают и другие авторы186. При этом одним из первых на связь общественного порядка и общественной безопасности внимание обратил П.И. Гришаев. «Под общественным порядком, - отмечал он, - следует иметь в виду порядок, регулирующий отношения между членами ... общества, согласно которому каждый из них обязан соблюдать правила в обществе, как закрепленные в правовых нормах, так и в нормах ... морали. Соблюдение этих правил поведения всеми гражданами гарантирует общественную безопасность, т. е. безопасные условия повседневной жизни и деятельности членов ... общества» . Обеспечение общественной безопасности в широком смысле слова является сутью общественного порядка. Общественный порядок (как система определенных и урегулированных правом общественных отношений), если он не нарушается ни в каком (даже в самом незначительном) объеме, реально гарантирует общественную (равно как и личную) безопасность во всех ее проявлениях. Общественная безопасность -это одна из целей общественного порядка. Поэтому неверен, на наш взгляд, подход тех исследователей, которые считают, что в понятие «общественный порядок» следует включать и общественную безопасность . Скорее наоборот.
В то же время существует и другой подход189, согласно которому общественная безопасность и общественный порядок - это самостоятельные явления действительности и самостоятельные объекты противоправных посягательств, что прямо вытекает из названия соответствующего раздела Уголовного кодекса РФ (раздела IX) и соответствующей главы КоАП РФ (главы 20). В этой связи при характеристике понятия «общественный порядок» импонирует подход профессора М.Б. Смоленского, определяющего его как «совокупность общественных отношений, установленных в государстве, основанных на правилах человеческого общежития и определяющих поведение людей в процессе общественной жизни»190. Причем как систему общественных отношений, обеспечивающих общественное спокойствие, нормальные условия труда, отдыха и быта граждан, а также работу предприятий и организаций, «общественный порядок» трактуют достаточно многие ученые191. Хотя, как нам представляется, его наиболее полное и емкое определение (из найденных нами в юридической литературе) было дано профессором К.С. Вельским: общественный порядок - это «морально-правовое состояние общества, при котором компетентные органы исполнительной власти путем полицейского надзора обеспечивают безопасность и правомерное поведение граждан в общественных местах, свободное использование ими своих прав и свобод, а также обустройство общественных мест, благоприятствующее труду и отдыху граждан» . При этом под термином «полиция» («полицейский надзор», полицейская деятельность») понимается не осуществление и не порядок осуществления всякой управленческой деятельности государства и его органов во всех областях и сферах общественной жизни (как это было в период с XVII по XIX вв.), а лишь такая деятельность специальных государственных органов и уполномоченных должностных лиц, которая направлена на обеспечение защиты общества и отдельных граждан от различных опасностей, на поддержание общественного порядка (в узком, «милицейском» смысле слова) и обще-ственнои безопасности .
Оценочные категории коап РФ, связанные с целями и мотивами административного правонарушения
Перечисляя в ч. 1 ст. 4.2 КоАП РФ обстоятельства, смягчающие административную ответственность, законодатель среди прочего относит к таковым и совершение административного правонарушения «при стечении тяжелых личных или семейных обстоятельств». Данная категория (тяжелые личные или семейные обстоятельства) носит оценочный характер и должна определяться как обстоятельства, при наличии которых факторы, в обычных условиях сдерживающие человека от противоправного поведения, под влиянием весьма значимых для виновного ценностей личного или семейного характера перестают оказывать на него воздействие и побуждают к совершению административного правонарушения. На практике в качестве таковых, в частности, признают тяжелую болезнь как самого лица, в отношении которого ведется производство по делу, так и его близких родственников; смерть близких родственников; нахождение на иждивении лица, в отношении которого ведется производство по делу, его близких родственников; отсутствие у привлекаемого к ответственности лица необходимого заработка по месту работы, позволяющего содержать находящихся на его иждивении лиц; и пр. При этом для признания таких обстоятельств в качестве смягчающих административную ответственность они, во-первых, должны состоять в причинно-следственной связи с совершенным административным правонарушением, а во-вторых, в обязательном порядке должны быть подтверждены документально.
Трудности в оценке подобного рода обстоятельств на практике нередко возникают при их отграничении от состояния крайней необходимости (ст. 2.7 КоАП РФ), т. е. состояния, возникающего у лица в ситуации жесткого выбора между двумя или несколькими охраняемыми законом правовыми интересами (ценностями), в том числе личного или семейного характера, находящимися в состоянии острого конфликта между собой. Так, например, уничтожение или повреждение чужого имущества (ст. 7.17 КоАП РФ), если оно (это имущество) помешало доступу к месту опасного возгорания в собственном доме, можно расценивать и как крайнюю необходимость, «если эта опасность не могла быть устранена иными средствами и если причиненный вред является менее значимым, чем предотвращенный вред» (ст. 2.7 КоАП РФ), и как стечение тяжелых личных обстоятельств, если указанных выше факторов не будет. Или как, например, следует оценивать ситуацию, когда человек, не имея постоянного заработка в силу наличия целого ряда хронических болезней, требующих периодического длительного лечения, но не дающих, однако, права на получение инвалидности (т. е. находясь, по сути, в тяжелом материальном положении) безуспешно пытался найти очередную временную работу и более недели при этом ничего не ел, зашел в магазин и, мучаясь голодом, украл батон (палку) колбасы или хлеба (т. е. совершил мелкое хищение, ответственность за которое предусмотрена ст. 7.27 КоАП РФ), за что и был задержан, - как крайнюю необходимость, обусловленную угрозой жизни человека вследствие голода, или как стечение тяжелых личных обстоятельств? Однозначно ответить сложно.
Статья 5.20 КоАП РФ (в редакции Федерального закона от 21 июля 2005 г. № 93-ФЗ ) устанавливает административную ответственность среди прочего и за бесплатное или по необоснованно заниженным (завышенным) расценкам выполнение работ, оказание услуг, реализацию товаров, связанных с проведением выборов, референдума и направленных на достижение определенного результата на выборах, референдуме. Однако, во-первых, какие расценки в условиях рыночной экономики и отсутствия соответствующей тари 173
фикации таковых со стороны государства следует считать необоснованно заниженными и уж тем более завышенными, однозначно ответить сложно. А во-вторых, оценить однозначно, направлены ли те или иные связанные с проведением выборов, референдума работы, услуги или реализация товаров на достижение того или иного определенного (кем и на основании чего определенного) результата на выборах, референдуме, также довольно трудно (да попросту невозможно).
Прежняя редакция диспозиции данной статьи КоАП РФ (редакция Федерального закона от 4 июля 2003 г. № 94-ФЗ25 ) была, на наш взгляд, более конкретной. При этом хотелось бы отметить, что статья, например, 16.1 КоАП РФ (в редакции Федерального закона от 20 августа 2004 г. № 118-ФЗ ) также говорит о действиях, направленных на достижение определенного результата, в частности, о действиях, непосредственно направленных на фактическое пересечение таможенной границы Российской Федерации товарами и (или) транспортными средствами при их убытии с таможенной территории страны. Но в отличие от ст. 5.20 КоАП РФ, применительно к диспозиции которой критерии «направленности» тех или иных перечисленных в ней действий на достижение обозначенного там же результата нигде (ни в самом КоАП РФ, ни в Федеральном законе от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Фе-дерации» , ни в иных правовых актах) нормативно не определены, в п. 9 ч. 1 ст. 11 Таможенного кодекса РФ четко прописано, что следует относить к действиям, непосредственно направленным на вывоз товаров и (или) транспортных средств с таможенной территории Российской Федерации как разновидности способов их перемещения через таможенную границу254, за совершение которых помимо пунктов пропуска через Государственную границу РФ или иных установленных для ее пересечения мест либо без разрешения таможенного органа или вне времени его работы предусмотрена административная ответственность по ч. 1 ст. 16.1 КоАП РФ. Поэтому представляется, что применительно к ст. 5.20 КоАП РФ законодателю следует (прежде всего на основе анализа соответствующей правоприменительной практики) выработать критерии отнесения тех или иных действий к категории направленных на достижение определенного результата на выборах, референдуме и отразить их в соответствующем законе (Федеральном законе от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ, например). Да и термин «определенный результат» следовало бы также формализовать.
Оценочный характер носит и фраза законодателя «с целью повлиять на его решения» в ст. 17.2 КоАП РФ, устанавливающей административную ответственность за воспрепятствование деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации. Причем диспозиция ст. 17.2 КоАП РФ сформулирована таким образом, что объективную сторону этого административного правонарушения образуют, по сути, три вида самостоятельных деяний:
- вмешательство в деятельность Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации с целью повлиять на его решение;
- неисполнение должностными лицами обязанностей, установленных Федеральным конституционным законом от 26 февраля 1997 г. № 1-ФКЗ «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» э ;
- воспрепятствование деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации в иной форме,
Ситуационность в диспозициях общей части коап РФ и варианты ее устранения
Вина является основным условием привлечения лица к административной ответственности (ч. 1 ст. 1.5 КоАП РФ). В то же время лицо считается невиновным, пока его вина не будет доказана в предусмотренном КоАП РФ порядке и установлена вступившим в законную силу постановлением (ч. 2 ст. 1.5 КоАП РФ). При этом привлекаемое к административной ответственности лицо не обязано доказывать свою невиновность (ч. 3 ст. 1.5 КоАП РФ) и все неустранимые сомнения в виновности этого лица толкуются в его пользу (ч. 4 ст. 1.5 КоАП РФ).
Данные нормы КоАП РФ не только воспроизводят конституционные положения о презумпции невиновности (ст. 49 Конституции РФ), но и развивают их с учетом особенностей, присущих законодательству об административной ответственности (в частности, производству по делам об административных правонарушениях). При этом конституционные рамки действия презумпции невиновности в КоАП РФ расширяются и по своему субъектному составу, включая в ее орбиту всех лиц, привлекаемых к административной ответственности, т. е. как физических, так и юридических.
В то же время в юридической литературе вполне обоснованно высказывается мнение о необходимости законодательного закрепления некоторых исключений из этого принципа . В противном случае эта категория является весьма оценочной с точки зрения правоприменительной практики. Речь идет о случаях так называемого объективного вменения: административной ответственности родителей или иных законных представителей несовершеннолетнего в возрасте до 16 лет за появление последнего в состоянии опьянения в общественных местах либо за распитие им в этих местах пива, алкогольной продукции, потребление наркотиков или психотропных веществ (ст. 20.22 КоАП РФ), взыскание административного штрафа (т. е., по сути, административной ответственности) с родителей или иных законных представителей несовершеннолетнего лица при отсутствии у него самостоятельного заработка (ч. 2 ст. 32.2 КоАП РФ), а также некоторых аспектов административной ответственности владельцев транспортных средств.
Служебная роль любого термина как раз и состоит в том, что «взамен пространственного описания одной или нескольких юридических реалий, их составных элементов и взаимосвязей он позволяет кратко, почти символически обозначить всю совокупность многочисленных слагаемых, из которых выкристаллизовывается понятие. Это, разумеется, не исключает необходимости одноразового разъяснения (определения) термина, с тем чтобы при дальнейшем к нему обращении исходить из его понятности и общедоступности для всех, закон читающих и применяющих. И уж если ставить в пример некий оптимум экономии языковых средств, достигаемый с помощью удачно найденного термина, то вряд ли можно отыскать что-либо более выразительное (по крайней мере в рамках процессуального закона), чем термин презумпция невиновности» \
Вопрос сейчас в другом: как с максимальной полнотой, точностью и в то же время предельно лаконично отразить в законе содержание принципа презумпции невиновности применительно к законодательству об административной ответственности, т. е. не только саму ее суть, но и все вытекающие из нее следствия и исключения. При этом языковая форма должна адекватно передавать мысль законодателя, исключая ее неоднозначное толкование.
Административное правонарушение - это всегда виновное деяние (ч. 1 ст. 2.1 КоАП РФ) в форме умысла (ч. 1 ст. 2.2 КоАП РФ) или неосторожности ( ч. 2 ст. 2.2 КоАП РФ). При этом в комментариях к КоАП РФ применительно к ст. 20.22 КоАП РФ «Появление в состоянии опьянения несовершеннолетних, а равно распитие ими пива и напитков, изготавливаемых на его основе, алкогольной и спиртосодержащей продукции, потребление ими наркотических средств или психотропных веществ в общественных местах» указывается, что объективная сторона данного административного правонарушения представляет собой вину родителей или иных законных представителей несовершеннолетних за неисполнение возложенных на них обязанностей по должному воспитанию несовершеннолетних и неосуществление соответствующего контроля и надзора за их поведением , следствием чего и является совершение несовершеннолетними лицами перечисленных в диспозиции этой статьи КоАП РФ действий . Однако, на наш взгляд (и здесь мы полностью разделяем мнение А.Ю. Якимова ), налицо типичный пример именно объективного вменения, а не вины, поскольку вести речь и делать однозначный вывод о том, что имеется прямая и непосредственная связь между поведением несовершеннолетних и поведением их родителей или иных законных представителей, можно лишь с известной долей условности, а точнее - вообще нельзя. Напомним в этой связи изречение Ф. Энгельса о том, что «человек только в том случае несет полную ответственность за свои поступки, если он совершил их, обладая свободой воли»309. А этого в данном случае нет.
Классики марксизма-ленинизма вообще уделяли очень много внимания вопросам юридической ответственности, рассматривая ее в развитии и применительно к различным стадиям исторического процесса и различным аспектам социальной деятельности. К. Маркс, например, указывал: «Общество основывается не на законе. Это фантазия юристов. Наоборот, закон должен основываться на обществе, он должен быть выражением его общих, вытекающих из данного материального способа производств интересов и потребностей в противоположность потребностям индивидуума» . Видимо из таких объективных интересов и потребностей современного российского общества в КоАП РФ как раз и предусмотрена административная ответственность родителей и иных законных представителей несовершеннолетних в возрасте до 16 лет за совершение последними противоправных деяний, перечисленных в диспозиции ст. 20.22 КоАП РФ.
