Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Катастрофа на Чернобыльской АЭС и ликвидация ее последствий в отражении советской прессы в 1986-1988 годах 16
1.1. Советская пресса перед лицом техногенной катастрофы глобального масштаба 16
1.2. Центральная и региональная печать, 1986-1988 годы: проблема трансляции официальной позиции в освещении событий на ЧАЭС 41
1.3. Местная и многотиражная пресса в организации собственной модели по информированию аудитории о ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС 68
Глава 2. Освещение прессой чернобыльской катастрофы в эпоху гласности с 1989 по 1991 годы 87
2.1. Новая оценка масштабов и следствий катастрофы в центральной и региональной печати 87
2.2. Акцент на локальные события в местной и многотиражной прессе. 110
2.3. Уроки катастрофы на ЧАЭС и пресса 135
Глава 3. Современная журналистика о техногенных катастрофах 150
3.1. Катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС. Невыученные уроки Чернобыля 151
3.2. Экологическая катастрофа в Мексиканском заливе. Новый уровень поведения СМИ и представителей власти в условиях чрезвычайной ситуации 165
3.3. Возвращение к теме Чернобыля в свете катастрофы на АЭС «Фукусима-1» 184
Заключение 203
Библиография 213
Приложения 227
- Советская пресса перед лицом техногенной катастрофы глобального масштаба
- Местная и многотиражная пресса в организации собственной модели по информированию аудитории о ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС
- Уроки катастрофы на ЧАЭС и пресса
- Возвращение к теме Чернобыля в свете катастрофы на АЭС «Фукусима-1»
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Анализируя последовательность трагических событий на Саяно-Шушенской ГЭС (СШГЭС) (2009 год), на аварийных нефтепромыслах Мексиканского залива (2010 год), на АЭС «Фукусима-1» (2011 год) невольно приходишь к мысли, что современное человечество вступило в период перманентной техногенной катастрофы глобального масштаба. Точкой отсчета принято считать конкретную дату 26 апреля 1986 года. Тогда в результате технологического коллапса произошел самопроизвольный взрыв реактора на Чернобыльской АЭС (ЧАЭС), ущерб от которого до сих пор невозможно даже подсчитать, так как работы по преодолению последствий продолжаются, а остаточное радиационное загрязнение значительных территорий во многих странах Европы оказывает существенное влияние на уровень заболеваемости и смертности среди пострадавшего населения. Затраты на преодоление последствий катастрофы будут трансвременными, то есть бремя расходов предстоит нести и будущим поколениям. Но уже на сегодняшний день превышена сумма в триллион долларов США.
Дальнейшие техногенные катастрофы глобального масштаба, к счастью, не сопоставимы с чернобыльской количественно: по числу человеческих жертв, объемам загрязняющих природу выбросов, сумме затрат на ликвидацию последствий, - но являются также существенными, а при определенном стечении обстоятельств могли и превысить масштабы Чернобыля. Взрыв всего лишь на одной нефтедобывающей платформе в Мексиканском заливе причинил ущерб окружающей среде всего Карибского бассейна, а в случае возможного выноса разлившийся нефти в течение Гольфстрима возникала угроза для акватории Атлантического океана. На устранение повреждений только компания «British Petroleum» (ВР) уже потратила 13,5 миллиардов долларов США, притом что компенсационные выплаты еще не завершены.
Авария на Саяно-Шушенской ГЭС также имела все предпосылки перерасти в крупную экологическую катастрофу, если бы высотная плотина не выдержала гидравлического удара. Этого не случилось только в силу счастливого стечения обстоятельств. Тем не менее стоимость восстановления и реконструкции Саяно-Шушенской ГЭС на сегодняшний день оценивается в 37,7 миллиардов рублей. И насколько эта сумма возрастет от разного рода «накруток» и дополнительных платежей можно только гадать. Ущерб же от приро дно-техногенной катастрофы на АЭС «Фукусима-1» еще не подсчитан, но, очевидно, - огромен.
Суть в том, что чрезвычайно усложнившиеся современные технические устройства и технологические режимы потенциально обладают мощью, сопоставимой с силами природных стихий, и заурядная авария может обернуться экологическим бедствием планетарного масштаба, небольшой по силе взрыв, прорвав дамбу хранилища заводских отходов, способен на многие годы отравить хозяйственные угодья и промышленную инфраструктуру густонаселённого региона (Венгрия, 2010). И после Фукусимы многие ученые даже перестали разделять природные и техногенные катастрофы, а говорят теперь о «комплексных природно-техногенных катастрофах» . На лицо принципиально иное, чем прежде, состояние и среды обитания, и экономики, и государственного управления, и медиапсихоло-гической ориентации населения, и прогностической активности науки. Возникает масса злободневных экологических, экономических, организационных и духовно-практических проблем. И в их центре - системный вопрос о взаимодействии власти и прессы в условиях глобальной техногенной катастрофы, который первостепенно важен для повышения как профилактической бдительности, так и авральной беззаветности ученых, инженеров и спасателей; и для стимулирования как быстроты и осмотритель-
См.: Пыльцын О. Эпоха природно-техногенных катастроф // Интернет-проект
«bovscola». URL: обращения: 11.05.2011).
ности, так и всеохватной гуманитарности административных решений; и для укрепления в людях как житейской выдержки, так и нетерпимости к фактам мародерства, слабодушия и некомпетентности. Характерно, каким образом изменяется сейчас объем понятия «техногенная катастрофа» в научном, профессиональном и в обыденном сознании. Если раньше этот термин вообще не фигурировал, а учитывались «аварии», «инциденты», «транспортные происшествия», «утечки нефтепродуктов» и другие чрезвычайные ситуации типа «рукотворных бедствий» (Man-made disasters)1, то теперь в научных дефинициях и служебных инструкциях пишут о «разрушении объектов экономики и компонентов окружающей природной среды» и случайных (в отличие от терактов) катаклизмах, которые «могут вызвать панику, транспортный коллапс, а также привести к подъему или потере авторитета власти»2. Повышенное внимание уделяется также социально-психологическим феноменам, сопровождающим техногенные катастрофы, и порождаемым ими фантомам массового сознания, поскольку разного рода слухи и фобии, эсхатологические настроения, подогреваемые квазинаучными и оккультными прогнозами4, могут стать реальными факторами большой деструктивной силы в тотальном идеологическом противоборстве или даже в ограниченной политической кампании5.
См.: Техногенная катастрофа // ВикипедиЯ - свободная энциклопедия. URL-
ЬПр://ги.\ікірееіа.ог/\Ікі/техногенная_катастрофа (дата обращения: 02.02.2011).
См.: Современный экономический словарь // Яндекс. Словари. URL-
(дата обращения: 02.02.2011).
3 См.: Мапіоп М., Evan W. М. Technological catastrophes: their causes and prevention Technology in Society. - Philadelphia, 2002.
См.: Марянина E. С. Катастрофа на шахте «Распадская» - астрологический анализ // Астрология: сайт Павла Глобы. URL: (дата обращения: 02.02.2011).
См.: Миронов СМ.: Техногенные катастрофы угрожают социальной стабильности
страны // Интернет-журнал «Новая политика». URL: (дЭТа ^Ращения-
Однако следует учитывать, как бы жестко это не прозвучало, что природно-техногенные катастрофы глобального масштаба стали одновременно и своеобразной школой по проверке жизнеспособности государств и духовной крепости человека. Были не только совершены прискорбные ошибки (к сожалению, неоднократные), но и открыты методы преодоления бедствий (к счастью, воспроизводимые). Обобщение сурового опыта, классификация удачных решений и надежных приемов, моделирование оптимальных программ действий на будущее является особо актуальной прикладной задачей научного анализа природно-техногенных катастроф глобального масштаба. А в сфере теории журналистики на первый план выходит осмысление организационных, коммуникативных, административных и гуманитарных аспектов типичных коллизий, которые сопровождают техногенные катастрофы глобального масштаба.
До чернобыльской трагедии никто не думал, как должны взаимодействовать власть и пресса во время беспрецедентных техногенных или природных катаклизмов. Никто и сегодня не может с точностью сказать, по каким особым писаным и неписаным инструкциям и законам нужно работать журналистам в сложных и необычных для себя условиях, каким образом они должны взаимодействовать с властью и пострадавшим населением. В каких объемах следует подавать информацию в каналах массовой коммуникации, должна ли власть осуществлять контроль над прессой и имеют ли право жертвы катастрофы знать в подробностях все обстоятельства и прогнозы.
Отечественная журналистика часто оказывается не в состоянии адекватно освещать события, связанные с техногенными катастрофами, и вызывать устойчивые реакции общественного мнения. В свою очередь, это приводит к значительному снижению эффективности журналистики и недоверию к ней значительной части населения. Власть же во время катастроф нередко старается сузить круг информированных, отсекая от него как
общество, так и СМИ. Полагая, что с последствиями катастрофы смогут справиться только специалисты, власть старается использовать журналистику лишь в качестве ретранслятора официальных сводок с места события. При этом общество воспринимается лишь как нечто мешающее государству выполнять свои функции.
И до тех пор, пока эти тенденции не изжиты, тема диссертации «Пресса в условиях техногенной катастрофы глобального масштаба» остается актуальной и в теоретическом плане, и в практическом приложении.
Теоретическое значение диссертации. Существенным с теоретической точки зрения является уточнение и последовательное развитие научных представлений об изменяющейся роли журналистики в современных условиях, когда важной задачей становится профилактика природно-техногенных бедствий, которые невозможно заранее спрогнозировать, и поиск эффективных форм прямого участия прессы в решении чрезвычайно сложных проблем соединения усилий и поддержания духа массы людей, от которых в дальнейшем зависит успех ликвидации последствий внезапно случившейся техногенной катастрофы. Представляется важным также результирующий вывод исследования: в чрезвычайных обстоятельствах при-родно-техногенных катаклизмов пресса в ее взаимодействии с властью является эффективной только в том случае, если сосредотачивается на поддержании активности всех слоев, структур и институтов общества и стоит на позиции защиты интересов простых людей.
Практическое значение исследования состоит в обобщении и анализе опыта с точки зрения выявления, описания, классификации и сведения в систему алгоритмов взаимодействие прессы и власти в условиях чрезвычайной ситуации, конкретных приемов организации действий власти и масс в ликвидации катастроф глобального масштаба.
Диссертационное исследование также полезно в виде справочного материала для использования его во время проведения специальных семинаров и конференций для журналистов, работающих в зонах, пострадавших от техногенных катастроф, и на территориях повышенного радиоактивного загрязнения, образовавшихся вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС. А также для повышения квалификации и переобучения современных профессиональных работников прессы.
Объектом исследования является деятельность отечественной и мировой прессы в период техногенных катастроф глобального масштаба и ликвидации их последствий на Чернобыльской АЭС (СССР, 1986); Саяно-Шушенской ГЭС (Россия, 2009); на шельфовой нефтедобывающей платформе в Мексиканском заливе (США, 2010); на АЭС «Фукусима-1» (Япония, 2011).
Предметом исследования является практика взаимодействия власти и прессы в конкретных условиях техногенных катастроф глобального масштаба и ликвидации их последствий, административного, коммуникативного и гуманитарного регулирования в чрезвычайной ситуации, медиа-терапии психологических травм, компенсации ущерба, реабилитации оптимистического мировосприятия.
Цель исследования состоит в разработке научного аппарата мониторинга взаимодействия власти и прессы в условиях чрезвычайной ситуации; определении оптимальных моделей информационной стратегии редакции и профессиональных действий журналистов в период техногенных катаклизмов; изучении ситуативных форматов и жанров публицистики катастроф.
Для достижения поставленной цели исследования было необходимо решить следующие задачи:
-
На основе теоретического анализа журналистского творчества рассмотреть историю катастрофы на ЧАЭС в отражении подцензурной прессы трех уровней - центральной, региональной и местной (многотиражной) и выстроить в первом приближении универсальную модель взаимодействия власти и прессы в условиях техногенных катастроф глобального масштаба.
-
Верифицировать и уточнить универсальную модель взаимодействия власти и прессы во время техногенного коллапса на основе исторического переосмысления и уточнения результатов ликвидации чернобыльской катастрофы в условиях гласности и перестройки.
-
Выявить, в какой степени универсальная модель взаимодействия власти и прессы проявилась в ходе ликвидации последствий аварии на Саяно-Шушенской ГЭС и что появилось нового.
-
Определить, какую трансформацию универсальной модели взаимодействия власти и прессы предопределил опыт ликвидации последствий катастрофы на нефтедобывающей платформе «ВР» в Мексиканском заливе.
-
Проанализировать степень эффективности универсальной модели взаимодействия власти и прессы по материалам прессы о природно-техногенной катастрофе на АЭС «Фукусима-1».
Степень разработанности проблемы. Говоря о степени разработанности проблемы, следует заметить, что о самой крупномасштабной техногенной катастрофе современности на Чернобыльской АЭС написаны сотни книг, воспоминаний, монографий, сняты десятки документальных кинофильмов, проведено множество научных конференций. Но, несмотря на это, можно с уверенностью сказать, что принципы взаимодействия прессы с аудиторией и властью в период техногенной катастрофы глобального масштаба пока еще не анализировались как специальный предмет научного исследования. Не проводились аналогичные исследования и по
современным природно-техногенным катастрофам. Правда, стоит отметить, что уже существуют разработки по взаимодействию прессы, власти и общества в условиях военных действий, террористических актов и других чрезвычайных ситуаций социального плана1. Сформировалась даже особая ветвь науки: медиапсихология, в русле которой профилактика и компенсация информационно-психологических травм составляет существенную часть исследовательской, проектной и лечебной деятельности2. Разработаны прикладные методики компенсаторной медиатерапии и описаны конкретные прецеденты их практического использования в массовой коммуникации . Представляют интерес также изыскания на стыке этики и информации, развивающие принципы неманипулятивной коммуникации4.
Научная новизна диссертации состоит в системности проработки вопросов, связанных с взаимодействием всех структур власти, общества и прессы в решении задач по недопущению и ликвидации последствий крупных техногенных катастроф. Авария на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС стала своеобразным полигоном, на котором пришлось учиться всем. Власти так и не удалось выстроить эффективную коммуникацию с пострадавшим населением, обществом в целом и международным
См., например: Вартанова Е. Л, Ткачева Н. В., Пронина Е Е. СМИ и терроризм: взаимоотношения, стратегия антитеррора, роль саморегулирования // Современный терроризм и борьба с ним: социально-гуманитарные измерения. - М.: МЦИМО, 2007
См, например: Винтерхофф-Шпурк П. Медиапсихология. - Харьков, 2007; Пронин Е. К, Пронина Е. Е Архетипы тотальной войны в локальном конфликте // Государственная служба. - 2001. - № 4; Пронина Е Е Медиапсихологический подход к анализу уг-С^ТЗоРИЗМа " ЖУРналистика и СМИ против террора. - М.: МедиаМир : Ф-т журн Ml У, 2009; Трубицына Л. В. Средства массовой информации и психологическая травма //1 іроолемьі медиапсихологии. - М.: РИП-холдинг, 2002.
См.: Вербицкая Ю. А. Попытка социотерапии в разгар психической атаки // Материалы: дои. Междунар конф. студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2003»: в 2 ч. Ч. 1. - М.: Ф-т журн. МГУ, 2003; Пронина Е. К Принципы медиапсихоло-гического исследования // Исследования СМИ: методология, подходы, методы. Вып. 1.
'См, например: Нескрябина О. Ф. Медиапсихология и медиаэтика: монография -Красноярск: Сибирский юрид. ин-т МВД России, 2008; Пронин Е И. «Не навреди'» и «Не утаи!» (Императивы медиаэтики и ресурсы медиаписхологии) // Проблемы меди-апсихологии-2.-М.:Рип-холдинг,2003.
сообществом посредством СМИ, хотя многие ее административные решения заслуживают поддержки. Ликвидаторы, действуя с риском для жизни, невероятно быстро соорудили «саркофаг» над взорвавшимся реактором, но пресса крайне редко отмечала, что работали они на высшем уровне мастерства, применяя новейшие на тот момент научные технологии, изобретая уникальные механизмы. Журналистам нужно было поддерживать эффективную массовую коммуникацию в совершенно новых для себя условиях, напоминавших боевые, но далеко не все они и далеко не сразу преодолели конформизм и нашли способы обходить официальную цензуру.
На этой основе удалось в первом приближении описать типологическую модель взаимодействия власти и прессы в условиях техногенного катаклизма, которую можно было затем верифицировать и уточнить по материалам повторного анализа чернобыльской трагедии в условиях перестроечной гласности и универсальность которой стала очевидной при анализе последовавших вскоре новых природно-техногенных катастроф глобального масштаба.
Выявлены, классифицированы и сведены в динамическую систему оптимальные информационные стратегии преодоления типичных для чрезвычайных обстоятельств природно-техногенного свойства организационных, коммуникативных, медиапсихологических и гуманитарных ситуаций, которые требуют эффективного взаимодействия власти и прессы. Описаны новые форматы и жанры «публицистики катастроф».
Теоретико-методологические основания исследования. Основу теоретической базы исследования составили труды по теории, истории, социологии, технологии журналистики. При построении исследовательского аппарата концептуально рассматривались работы теоретиков журналистики - Е. Л. Вартановой, В. М. Горохова, С. М. Гуревича, Б. И. Еси-на, Я. Н. Засурского, И. И. Засурского, И. В. Кузнецова, Е. И. Пронина, Е.
П. Прохорова, Л. Л. Реснянской, Л. Г. Свитич, Г. Я. Солганика, А. А. Тер-тычного, М. В. Шкондина, М. И. Шостак, чьи исследования позволили определить специфику журналистского творчества, особенности развития информационного общества, методы идеологической работы журналиста и специфику аргументации в публицистике.
Исследуя историю развития техногенных катастроф и специфику работы журналиста в чрезвычайных ситуациях, автор опирался на труды зарубежных и отечественных ученых, философов, журналистов, социологов, психологов и медиапсихологов - В. Т. Алымова, У. Бека, В. В. Венделов-ского, В. И. Вернадского, Я. С. Воскобойникова, Э. Гидденса, В. К. Ефремовой, Л. А. Кохановой, Б. Н. Лозовского, Н. Лумана, В. А. Моисеева, Н. Н. Моисеева, М. Мэниона, И. Пригожина, Е. Е. Прониной, Л. В. Сизовой, А. М. Сосновской, И. Стенгерс, А. У. Хараша, П. Г. Чижова, А. Швейцера, О. Н. Яницкого.
Работы В. В. Ворошилова, А. А. Градюшко, А. А. Калмыкова, А. В. Колесниченко, Г. В. Лазутиной, М. Мак-Люена, Ю. А. Погорелого, Д. Рен-делла, Л. Г. Свитич, 3. К. Устиновой, И. Д. Фомичевой помогли сформировать представление об особенностях анализа журналистского текста.
Методы исследования. Цели и задачи диссертации определили отбор методов исследования.
Для изучения и сравнительной характеристики отражения чернобыльской катастрофы и ликвидации ее последствий в материалах советской печати трех уровней - центральной, региональной и местной - использовался исторический принцип анализа явлений и процессов, что позволило проследить формирование новых алгоритмов взаимодействия власти и прессы в чрезвычайных ситуациях и выявить ошибки, которые повторялись во время последующих глобальных техногенных катастроф. Возникающая при этом опасность субъективных оценок компенсировалась сопоставлением с официальными и архивными документами.
При изучении контента СМИ применялись разработанные на кафедре периодической печати факультета журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова принципы типологического анализа средств массовой коммуникации и метод медиапсихологаческого анализа и моделирования журналистского текста, позволяющий выявить в фактологическом наполнении публикаций апелляции к ментальным структурам аудитории и соотнести их с логикой управленческих решений администрации. Для верификации медиапсихологаческого аспекта исследования текстов были выполнены замеры публицистического материала методом классического контент-
анализа.
Эмпирическая база исследования. Эмпирическую базу исследования составляют журналистские материалы прессы и интернет-изданий. Анализируются публикации газет центральной печати СССР периода 1986-1991 годов: «Правда», «Известия», еженедельники «Аргументы и факты», «Московские новости». Эти издания имели самые большие тиражи, отличную материально-техническую базу и множество профессиональных штатных и внештатных журналистов.
Региональная печать СССР представлена газетами периода 1986-1991 годов. «Правда Украины», печатный орган Центрального комитета Коммунистической партии Украины, Верховного Совета и Совета министров УССР, и «Рабочая газета», печатный орган ЦК КПУ для жителей Украинской Советской Социалистической Республики, были не менее значимы, чем «Правда» и «Известия» для всего Советского Союза.
Местная печать представлена газетами периода 1985-1991 годов: «Прапор перемоги», издание Чернобыльского района, «Трибуна энергетика», печатный орган парткома, объединенного профкома, комитета комсомола и администрации управления строительством Чернобыльской АЭС, и «Вестник Чернобыля», печатный орган Научно-производственного объединения «Припять». Эти издания были выбраны для исследования не слу-
чайно. Они издавались в «зоне отчуждения» - в самом центре чернобыльской катастрофы и своей целевой аудиторией рассматривали ликвидаторов последствий катастрофы на ЧАЭС, а также людей, проживавших на пострадавших от радиации территориях.
Из современных изданий, публиковавших материалы о техногенной аварии на СШГЭС, анализируются: «Российская газета», «Аргументы и факты» и др.; отечественные и зарубежные интернет-издания, сайты и интернет-версии газет: «Gazeta.ru», «Голос России», ИА «Росбалт», и др.; официальные сайты Следственного комитета РФ, ОАО «РусГидро», МЧС России. Для исследования катастрофы на АЭС «Фуку-сима-1» были проанализированы публикации в газетах: «Московский комсомолец», «Российская газета», «Акция»; интернет-версии отечественных и зарубежных газет: «Независимая газета», «Взгляд», «Daily News», «The Times», «New York Times» и др.; информационные интернет-сайты: «Вес-, «Голос России», «Lenta.ru» и др. При анализе материалов, посвященных трагедии в Мексиканском заливе, за основу были взяты публикации американских изданий: «Daily News», «New York Times», «The Philadelphia Inquire», «USA Today», «The Washington Post» и др.
Гипотеза исследования исходит из принятых в науке допущений о возможности типологизации повторяющихся событий (в данном случае -глобальных природно-техногенных катастроф) и моделирования на этой основе устойчивой последовательности типических действий в типических обстоятельствах (в данном случае - взаимодействия власти и прессы в профилактике и преодолении катаклизмов, а также ликвидации их последствий). Предполагалось, что универсальная модель системы объективно-субъективных факторов противостояния чрезвычайным обстоятельствам природно-техногенных катастроф исторически развивается и совершенствуется. И журналистика способствует этому процессу, формируя адекватные чрезвычайной ситуации форматы и жанры «публицистики катастроф»
и оптимальные информационные стратегии взаимодействия власти и прессы в условиях техногенных катаклизмов глобального масштаба. В ходе исследования гипотеза полностью подтвердилась.
Основные положения, выносимые на защиту:
-
Установлено, что власть, общество и пресса встретили катастрофу на Чернобыльской АЭС как неожиданность, что привело к коммуникативному коллапсу. Власть пыталась по старинке скрыть сам факт аварии на ЧАЭС, а когда это не удалось, занизить масштабы ее последствий. Пресса ей в этом помогала. Какое-то время общество довольствовалось самообманом, но информационный прорыв в период гласности разрушил эти иллюзии.
-
Доказано, что в условиях крупных природно-техногенных катастроф и глобальных катаклизмов понятия секретности, престижности, дезинформации и даже самодостаточности лишаются объективного смысла и реальной значимости в идеологическом, политическом и этическом планах. Попытки «сохранить лицо» ведут только к утрате доверия и полной деструкции социальных коммуникаций, потере управления и возможностей самоорганизации населения.
-
Не подтвердился широковещательный страх паники. Во всех странах перед лицом глобальной катастрофы люди в массе своей вели себя достойно, проявляя готовность к самоотверженному противостоянию природно-техногенным бедствиям и взаимопомощь. «Паника» как массированная угроза - это миф, которым власть и официоз прикрывали собственную растерянность.
-
Эффективное взаимодействие власти и прессы жизненно важно для оптимального разрешения организационных, коммуникативных, гуманитарных и этических проблем, сопровождающих природно-технологические катастрофы глобального масштаба.
-
В ходе исследования были выявлены и положительные примеры поведения власти и прессы в условиях техногенной катастрофы глобального масштаба и принятия журналистами превентивных мер в деле предупреждения глобальных техногенных катастроф.
-
Исследование показало, что процесс взаимодействия власти, общества и СМИ продолжает развиваться и совершенствоваться. Его можно наблюдать и корректировать. Существует теоретическая база, на основе которой возможно практически разработать кодекс профессиональных обязанностей журналиста в условиях глобальных техногенных катастроф.
Диссертационная работа структурно состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложений.
Советская пресса перед лицом техногенной катастрофы глобального масштаба
С момента катастрофы на Чернобыльской АЭС прошло уже четверть века. О ней писали много. Газеты и журналы Советского Союза публиковали информационные заметки и репортажи о сражениях человека с невидимым и коварным врагом - «мирным атомом», вышедшим из-под контроля. По радио и телевидению транслировались новостные материалы, посвященные трагическому событию. Но, несмотря на это, составить полную картину происшествия в деталях из всего калейдоскопа обрывков информации, разрозненных фактов удалось только спустя много лет, когда кризис миновал, и появилась возможность осмыслить обстоятельства, которые привели к первой техногенной катастрофе глобального масштаба, и понять всю степень тяжести ее последствий.
Но прежде чем начать исследование по данной теме, следует обратиться к теоретической базе, на основе которой будет построена научная работа. Вначале следует дать определение и привести классификацию техногенных катастроф, сформулированную современной наукой.
Авария, как написано в учебной литературе по специальной дисциплине «Безопасность жизнедеятельности», — это чрезвычайное событие техногенного характера, произошедшее по причине просчетов в проектировании технических устройств или сооружений, нарушения техники безопасности во время эксплуатации взрывоопасных объектов или из-за случайных внешних воздействий. Катастрофой называется крупная авария; которая повлекла за собой человеческие жертвы, нанесла значительный материальный и экологический ущерб и вызвала другие тяжелые последствия.
При возникновении техногенной катастрофы возникает необходимость в ее ликвидации, организации аварийно-спасательных работ и принятии неотложных мер, направленных на спасение жизни и здоровья пострадавших людей, снижение ущерба окружающей природной среде. Необходимыми условиями ликвидации последствий техногенной катастрофы являются локализация зоны бедствия и устранение действия характерных опасных факторов1.
Классификация чрезвычайных ситуаций по источникам происхождения в данном исследовании не имеет практического применения, поэтому предлагается классификация техногенных аварий и катастроф по объективному признаку и в зависимости от природы их происхождения. «Они подразделяются на 10 типов:
1. транспортные;
2. пожары, взрывы;
3. аварии с выбросом (угрозой выброса) химически опасных веществ;
4. аварии с выбросом (угрозой выброса) радиоактивных веществ;
5. аварии с выбросом (угрозой выброса) биологически опасных веществ;
6. внезапное обрушение зданий, сооружений;
7. аварии в электроэнергетических системах;
8. аварии в коммунальных системах жизнеобеспечения;
9. аварии на очистных сооружениях;
10. гидродинамические аварии (прорывы плотин, дамб, шлюзов, перемычек).
Причин аварий и катастроф множество, но основными являются следующие:
1. нарушение трудовой и технологической дисциплины;
2. ошибки при проектировании;
3. ошибки при строительстве;
4. износ оборудования, зданий, сооружений;
5. результат стихийных бедствий» .
Применяя данную классификацию к катастрофам, исследуемым в работе, стоит сразу определить их подразделение и причины, по которым они произошли. Авария на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС, без сомнения, стала крупнейшей катастрофой в истории человечества. По типу она относится к аварии с выбросом радиоактивных веществ, к которой в качестве осложняющего фактора можно добавить взрыв в активной зоне реактора и пожар. Что касается причин катастрофы, то, пожалуй, сегодня в качестве основной можно назвать ошибки при проектировании реактора, а в качестве сопутствующей — нарушение трудовой и технологической дисциплины.
Аварию на Саяно-Шушенской ГЭС можно отнести к типу гидродинамических, а причиной ее стали два основных фактора — износ и старение оборудования, а также нарушение правил эксплуатации (после аварии на Братской гидроэлектростанции Саяно-Шушенская ГЭС некоторое время работала в режиме запредельной нагрузки. При нарушении правил эксплуатации решающим стал фактор износа оборудования. Совокупность этих двух причин и привела в конечном счете к трагедии).
Фактором катастрофы в Мексиканском заливе стал взрыв на нефтебуровой платформе, а затем пожар, приведший к ее затоплению и повреждению скважины, из которой нефть стала поступать в воды залива. Катастрофа имела тяжелые экологические последствия для региона. Согласно выводам, сделанным в докладе компании British Petroleum (ВР), к взрыву на платформе и повреждению скважины привела серия сложных и взаимосвязанных механических процессов, ошибок проектирования, операций и человеческого фактора1.
И, наконец, катастрофу на АЭС «Фукусима-1» в Японии следует классифицировать, как и чернобыльскую. На «Фукусиме-1» произошла авария с выбросом радиоактивных веществ, осложненная серией взрывов и пожаров. Причиной, приведшей к катастрофе, на первый взгляд, может являться стихийное бедствие. Оно действительно служит косвенной причиной, однако прямыми причинами являются ошибки в проектировании и в строительстве АЭС.
Несмотря на существование таких мероприятий, как расчет рисков и системный анализ безопасности, позволяющих выявлять причины чрезвычайных происшествий техногенного характера, разрабатывать предупредительные меры по уменьшению опасности их появления, катастроф и аварий в мире не становится меньше.
Научно-технический прогресс не допускает однозначных оценок. И лозунги типа: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее - наша задача»", - утратили привлекательность. Во все времена великие философы и крупные деятели науки предупреждали, что технологии могут приходить в гибельное противоречие с жизнеобеспечивающими системами природы и цивилизации1.
А с середины XX века стала развиваться теоретическая концепция «общества риска», которая ставит безопасность общества выше научно-технического развития ради сохранения условий для выживания человечества", поскольку дальнейшее усложнение технологий себя не оправдывает по причине неэффективности социальных механизмов управления риском крупных экономических проектов. Целью общества риска становится сохранение среды обитания, безопасность, а не развитие .
Предупреждения экологов и «зеленых» активистов принимаются в расчет крайне редко и не без иронии. Но теперь соотношение сил в триаде общество — технологии — природа приняло такой оборот, что знаменитый афоризм великого Вернадского: «Человек стал геологической силой», — приобретает зловещий оттенок.
«Развернувшаяся в XX столетии беспрецедентная по масштабам инженерная деятельность и вызванные ею изменения природной среды резко увеличили вероятность возникновения чрезвычайных ситуаций техногенного характера. При этом некоторые из них, например связанные с авариями на потенциально опасных объектах (атомных электростанциях, гидросооружениях, химически опасных объектах), могут нанести не только большой прямой ущерб, но и многократно превышающий его косвенный, а иногда даже привести к глобальным катаклизмам»1. Поскольку в русском языке нет устоявшегося перевода для англоязычных терминов «existential event» или «existential risk», которые, по определению шведского ученого-философа Ника Бострома, обозначают события, полностью уничтожающие возникшую на Земле разумную жизнь или необратимо ограничивающие её потенциал, то «глобальными катастрофами» могут называться как очень крупные, но не смертельные для человечества катает-рофы, так и те, что ведут к вымиранию человечества . В данном исследовании рассматриваются именно крупные техногенные катастрофы, которые привели или при определенных обстоятельствах могли привести к тяжелым последствиям в мировой экономике, экологии, социальной и политической сфере. Первой катастрофой именно глобального масштаба стал взрыв и разрушение активной зоны реактора на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции.
«26 апреля в 1 ч. 23 мин. по московскому времени во время испытания турбины реактора РБМК-1000 на выбег из-за халатности эксплуатационной комиссии была отключена система аварийного охлаждения реактора (САОР). Через несколько лет научный эксперимент показал, что САОР не смог бы предотвратить аварию. Проблема была в конструктивной, недоработке системы ава-г рийной заглушки реактора. После остановки .турбины в реакторном отсеке стала резко подниматься температура, послышался неприятный стук.
Местная и многотиражная пресса в организации собственной модели по информированию аудитории о ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС
Исследование местной прессы выявило как множество ее просчетов и ошибок, так и некоторое количество журналистских находок, позволивших ей стать более эффективной в процессе освещения катастрофы на ЧАЭС и ликвидации ее последствий, чем центральная и региональная печать. Первой о трагедии должна была написать районная газета «Прапор перемоги». Но журналистам не дали добро сверху, и они молчали. Вместо того чтобы правдиво рассказать о беде, которая постигла жителей Чернобыльского района, газета 3 мая 1986 г., как бы в насмешку, напечатала фотографию пожилой жительницы Нью-Йорка, которая сморкалась в платок. Под иллюстрацией подпись: «Женщина рыдает от того, что не имеет крыши над головой и куска хлеба». Всего в нескольких километрах от редакции жители, эвакуированные из зоны отчуждения, нуждались и в хлебе, и в крыше над головой. Но написать о них журналисты побоялись, не посмели переступить барьеры командно-административной системы.
Первые публикации появились только 13 мая. Тематика их была такова, что создавалось впечатление, будто эвакуация произошла уже несколько месяцев назад, жизнь давно вернулась на свои круги. А главная забота сегодня - посеять зерновые и высадить овощи.
20 мая 1986 г. на страницах газеты «Прапор перемоги» был опубликован материал «Больница работала до конца» корреспондента Г. Коржа, в котором говорилось: «Среди сплетен, которые распространялись вокруг аварии на Чернобыльской АЭС, была и такая: мол, плохо работала служба гражданской обороны. Это ложь»1 (пер. с укр. автора). Если корреспондент был очевидцем событий, которые происходили 26 и 27 апреля 1986 г. в Припяти, то он должен был знать, что служба гражданской обороны вообще не выполняла свои функции по своевременному оповещению населения и его защите. Это были не слухи, а реальный опыт людей, пострадавших от аварии на АЭС. Никто не знает, чем занимались служащие ГО в те дни. И самым потрясающим и шокирующим свидетельством их преступления являются кадры из документального фильма режиссера Р. Сергиенко «Порог», снятые припятским кинолюбителем 26 апреля 1986 г.: город наводнен бронетехникой и поливальными машинами, милиционеры ходят в противогазах, и на этом,фоне разъезжают свадебные машины с невестами в белых платьях, мамы с колясками проходят мимо стоящих бронетранспортеров и дети играют в песочницах.
«Банкротство» должностных лиц заключалось в сокрытии информации от жителей города. Продолжали работать школы, детсады, магазины и летние кафе, на уличных лотках продавали мороженое и напитки. Работники АЭС, уже знающие о высоких уровнях радиации, позвонили в штаб гражданской обороны и спросили: «Почему нет указаний о поведении детей на улице, о необходимо-сти пребывания их в помещении?»". На что им ответили, что это не их дело, и что все решения принимает Москва. Молчали и все средства массовой информации. Через двадцать лет после чернобыльской трагедии, после того, как были рассекречены некоторые архивные документы КГБ УССР, стало понятным, почему все молчали. Сразу же после катастрофы вся информация, касающаяся радиационной обстановки в районе аварии стала секретной. Причем инициаторами сокрытия информации выступили чиновники Министерства здравоохранения СССР1. В документах по пунктам были перечислены сведения, не подлежащие огласке. Строго секретной являлась информация об аварии, о лечении пострадавших, о степени радиоактивного поражения персонала, участвующего в ликвидационных работах.
На такую позицию властей и журналистов народ уже через месяц откликнулся анекдотом о двух умерших, вознесшихся на небо после аварии на ЧАЭС. Один другого спрашивает: «- Ты откуда и от чего умер? — Я из Чернобыля, а умер от радиации, - отвечает тот. — А ты? - А я из Киева, а умер от "информации"». Люди всегда умеют метко выразить свое отношение к деятельности или бездействию представителей власти и средств массовой информации. Анекдот как нельзя точно охарактеризовал политику Компартии и Министерства здравоохранения СССР, а также представителей журналистских кругов в освещении самой важной проблемы после аварии на Чернобыльской АЭС — радиационной обстановки. Понятно, что у специалистов не было иллюзий по поводу безвредности радиоактивных выбросов и загрязнения обширных территорий СССР, у них просто не хватило духу проинформировать советское население из-за страха перед системой. И помогали им в этом весьма активно советские СМИ.
Команду О немедленной эвакуации дал на совещании в припятском горкоме партии председатель правительственной комиссии Борис Евдокимович Щербина. Но медики и гражданская оборона были категорически против. В городе присутствовали заместитель министра здравоохранения СССР Е.И. Воробьев и заместитель министра здравоохранения УССР A.M. Касьяненко. Они думали не о том, как спасать людей, а больше о том, как сохранить свое лицо: «Когда обсуждались вопросы эвакуации, то выдвигались различные предложения. Было много споров о возможности широкого использования поездов и пароходов. Но, учитывая компактность и мобильность, приняли решение вывозить людей автобусами. Окончательное решение об эвакуации было подписано 27 апреля в 12 часов дня. Оно было бы подписано гораздо раньше, если бы не медики. Они тянули время и подписались последними»1. Вот так повели себя те, кто по долгу службы должны были в первую очередь думать о безопасности людей. Речь идет, конечно, не о простых врачах. Многие из них жертвовали своими жизнями, спасая облученных пожарных и станционный персонал на площадке четвертого блока АЭС. Например, врач скорой помощи города Припяти Валентин Петрович Белоконь, увидев вспышку и черный гриб дыма над энергоблоком, немедленно направил свою машину к станции. Он оказывал помощь пострадавшим на месте катастрофы, пока не потерял сознание. Другие медики сражались за каждую жизнь в клиниках Киева и Москвы, получая огромные дозы облучения от своих пациентов:
29 мая 1986 г. в газете «Прапор перемоги» был напечатан неожиданный материал под названием «Уроки аварии». В ней обнародовали фамилии предателей, сбежавших из зоны катастрофы и оставивших своих односельчан в беде. Позже они появились, как ни в чем не бывало; в районе эвакуации. Корреспондент «Прапора перемоги» пишет про представителей местной власти, забывших про свой гражданский долг: «П. Ф. Щирый скомпрометировал высокое звание коммуниста, депутата. Он первым схватил машину, наспех загрузив ее вещами, бросив земляков, даже забыл в сарае корову с теленком, и сбежал. Но через три дня объявился в селе Берестянка, куда эвакуировались жители Черевача, и как ни в чем не бывало с папкой ходит по селу и что то записывает... Первым сбежал из села Чистоголовка глава исполкома сельсовета О: М. Кодола... Инженер по технике безопасности совхоза "Комсомолец Полесья" П. Н. Костюченко то-же оказался трусом и бросил свой трудовой коллектив»" (пер с укр. автора). Из данного текста аудитории становится известно о том, что когда происходит катастрофа, первыми район бедствия покидают представители власти, которые по закону должны брать на себя управление вверенной им территорией, организовывать население для работы в условиях чрезвычайного положения, успокаивать людей, не допуская паники. Вместо этого они показали пример панического психоза и самоустранились от выполнения своих служебных обязанностей. Но, что особенно важно, простые жители пострадавших районов не последовали их примеру, а наоборот, с самого начала приняли участие в ликвидационных работах.
Только один материал корреспондента Б. Мельника «По зову сердца» в газете «Прапор перемоги» был действительно посвящен ликвидации последствий аварии на ЧАЭС — работе в опасной зоне водителей автобазы № 7 треста «Киевдорстрой-2». Добровольцы выполняли свой долг в крайне опасных условиях в первые дни после катастрофы: «С 26 апреля по 3 мая эта группа обеспечила на самосвалах беспрерывную перевозку сыпучих материалов. Водители доставили сотни тонн песка, доломита, мраморной крошки и других грузов на вертолетную площадку... Утром 8 мая автобазе было поставлено задание создать бригаду большегрузных автомобилей для доставки щебня, чтоб соорудить прямую подъездную дорогу от села Копачи до атомной станции»1 (пер. с укр. автора). Далее корреспондент описывает работу водителей в опасной зоне по доставке сухого бетона к аварийному реактору. Потом эти же водители участвовали в эвакуации домашнего скота из Чернобыльского района. Этот репортаж был посвящен не только водителям, а всем простым людям, каждый день выполнявшим тяжелую работу по ликвидации последствий техногенной катастрофы.
Корреспонденты «Трибуны энергетика» одними из первых приняли участие в эвакуации жителей города Припяти. Сами выезжали из опасной зоны в числе последних. Так что свою гражданскую ответственность журналисты продемонстрировали на деле. Парадокс заключается в том, что иногда наши граждане обретают бесстрашие при выполнении особо опасных и рискованных заданий, но не могут побороть страх перед начальством.
Уроки катастрофы на ЧАЭС и пресса
После трех лет упорной обороны в нежелании делиться информацией по чернобыльской катастрофе со своими гражданами власть постепенно стала сдавать свои рубежи и раскрывать для советской и мировой общественности истинные масштабы трагедии. Конечно, делали чиновники это постепенно, под нажимом общественности, но все же делали. Обратимся к воспоминаниям бывшего Председателя Совета министров СССР и члена Политбюро ЦК КПСС Н. И. Рыжкова. В своей книге он описал первые дни после катастрофы на Чернобыльской АЭС. Автор упомянул и о преступной халатности врачей, и о бездействии гражданской обороны, и о подвиге Советской армии. Коснулся Рыжков и темы «гласности». Он пишет, что в штаб правительственной комиссии входили Б. Е. Щербина, В. А. Легасов, А. Майорец, Ю. А. Израэль и др.
Стоит вспомнить, как Израэль всех уверял, что радиационный фон в зоне никогда не приближался к опасным уровням, или секретную директиву Майо-реца о запрете на разглашение информации об авариях на АЭС и других опасных объектах. Если до опубликования воспоминаний Рыжкова можно было верить этим людям, когда они уверяли общественность, что не располагали точной информацией о радиационном поражении огромной территории СССР, то после слов бывшего Председателя Совмина СССР делать это уже очень трудно: «Об обстановке коротко рассказали Щербина, Легасов, Майорец, председатель Госгидромета Израэль, потом медики выступали, химики о своих проблемах, а вернее, об общих... На стол легла крупномасштабная карта, на которой нанесена была неровная, уродливая клякса - Зона опасного радиоактивного поражения, откуда следовало эвакуировать жителей» . Что касается гласности, то тут Николай Иванович немного слукавил, впал в противоречие: «Да ничего мы не скрывали! Я, например, даже не думал, что кто-то чего-то не знает, что какая-то тетя Клава из далекого сибирского села не узнала всей правды о Чернобыле... Не надо забывать, что был всего лишь май 86-го, о такой хитрой штуке, как "гласность", еще никто и не слыхивал, ее еще и не изобрели. Еще вовсю царил над масс-медиа всемогущий "цензорский главк" - Управление по охране государственных тайн в печати, обитатели которого традиционно, со сталинских времен считали, что лучше пересекретить, чем недосекретить. Еще в головах, в сердцах, в авторучках, в чернильницах самих журналистов сидели махонькие цензорчики и загоняли внутрь рвущиеся наружу слова»2. Слова Рыжкова — высокая публицистика. Но из них так и осталось неясным — все же скрывали? Или цензура не пропускала? Возможно, и то и другое. Во-первых, скрывали, поэтому ни журналисты, ни люди ничего не знали. Во-вторых, если журналисты и видели что-то, что им не положено было видеть, то, конечно, опубликовать эти сведения они не могли. Тут уже за работу бралась цензура.
Николай Иванович в воспоминаниях написал, что ничего страшного не было в том, что «тетя Клава из Сибири» не узнала правды о Чернобыле. Но страшно было другое — то, что правды не знали и сами пострадавшие. Люди, не будучи информированными, как перед эвакуацией, так и после нее, а также во время ликвидации последствий катастрофы попадали в сильные поля экспозиционного гамма-излучения и зарабатывали лучевую болезнь.
В. К. Врублевский, бывший помощник бывшего первого секретаря ЦК КП Украины, члена политбюро ЦК КПСС В. В. Щербицкого, написал: «Щер-бицкому ныне инкриминируют, что он не запретил первомайскую демонстрацию, совершив тем самым преступление перед собственным народом. Осмелюсь заявить, что о масштабах истинной угрозы ему известно не было. Как мне рассказали, накануне этот вопрос обсуждался в политбюро: К тому времени уровень радиации в Киеве еще заметно не повысился-и не превышал 0,6 миллирентген в час. Специалисты уверяли, что опасности нет. Только 30 апреля вечером поступила информация о повышении радиационного фона в городе»1. Стоит заметить, что как фактический хозяин Украины, член политбюро ЦК КПСС он не мог не иметь точной и своевременной информации. Он же не «тетя Клава» из сибирской деревни. Конечно, знал, просто он не решал вопрос о запрете или проведении первомайской демонстрации в Киеве, это решалось в Москве. Владимир Васильевич был винтиком, хотя и не малым, государственного властного аппарата, оставался заложником системы наравне с рядовыми гражданами. Понятно, что если бы тогда он пошел против Москвы в вопросе проведения демонстрации, то как минимум ему пришлось бы положить на стол партбилет. Автор книги пишет, что фон-в. городе заметно не повысился}— 0,6 миллирентген в час. Но даже этот фон в три раза превышал естественный.
Начиная примерно с апреля - мая 1989 г. власть уже открыто в печати начала признавать, что на ЧАЭС произошла действительно серьезная радиационная авария и что некоторая часть населения получила высокие дозы облучения. В статье газеты «Правда» от 29 мая 1989 г. доктора медицинских наук, профессора О. Пятак и В. Матюхин уже дали иные сведения, чем прежде: «Таким образом, можно говорить о наличии людей, имеющих повышенные дозы общего облучения щитовидной железы; именно им уделяется первоочередное внимание, проводится углубленное обследование с привлечением эндокринологов, гематологов и других специалистов. Сейчас проводится интенсивная работа по ретроспективному восстановлению величин индивидуальных доз у всего населения, подвергшегося радиационному воздействию, и мы в основном завершим ее в текущем году»1.
Власть меняла свою позицию по отношению к чернобыльской проблеме и на словах, и на деле. На заседаниях Политбюро ЦК КПСС, на Президиуме Совета министров СССР постоянно принимались программы неотложных мер по улучшению ситуации в зоне чернобыльской катастрофы. Продолжались работы по дезактивации пострадавших территорий:, по переселению жителей из «загрязненных» районов, по улучшению медицинской базы для лечения больных и многое другое . Потом началось постепенное признание ошибок и просчетов. Представители власти стали рассматривать проблемы Чернобыля с большой долей самокритичности. Чиновники признали- свои ошибки и недоделки. Парламентский корреспондент «Правды» писал с заседания в Кремле: «Да, государство сделало очень много, израсходовав на ликвидацию последствий 9,2 миллиарда рублей. Много, но не достаточно. К тому же и эту громадную сум-му, как выяснилось, тратили подчас не лучшим образом» .
И вот 28 апреля 1990 г. в газете «Известия» было опубликовано Постановление Верховного Совета СССР о единой программе по ликвидации послед-ствий аварии на Чернобыльской АЭС и ситуации, связанной с этой аварией. В нем отмечалось: «Авария на Чернобыльской АЭС по совокупности последствий является самой крупной катастрофой современности, общенародным бедствием, затронувшим судьбы миллионов людей, проживающих на огромных территориях. Экологическое воздействие чернобыльской катастрофы поставило страну перед необходимостью решения новых, исключительно сложных, крупномасштабных проблем, затрагивающих практически все сферы общественной жизни, многие аспекты науки и производства, культуры, морали и нравственности. Верховный Совет подчеркивает, что меры, принимаемые для ликвидации последствий аварии, оказались недостаточными. В районах, подвергшихся радиоактивному загрязнению, сложилась крайне напряженная социально-политическая ситуация, обусловленная противоречиями в рекомендациях ученых и специалистов по проблемам радиационной безопасности, промедлением в принятии необходимых мер и в итоге потерей частью населения доверия к местным и центральным органам власти... Жители пострадавших районов не обеспечены в полном объеме чистыми продуктами питания... Неудовлетворительно решаются вопросы оздоровления-населения, особенно детей... Сложившееся положение является следствием неправильной оценки на. всех уровнях государственного управления масштабов и последствий аварии на Чернобыльской АЭС как поистине крупнейшей наднациональной катастрофы, слабой координации действий, неоправданной монополизации исследований и засекречивания сведений о радиационной обстановке, особенно в 1986 году, недостаточной информированности населения, а также отсутствия полномочного государственного органа, ответственного запроведение.мер по защите населения от последствий аварии на Чернобыльской АЭС»1. Это Постановление стало началом подготовки и принятия 1 сентября. 1991 г. Закона РСФСР «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие1 катастрофы на Чернобыльской АЭС».
В 1991 г. корреспондент газеты «Известия» А. Иллеш бросил очередной упрек в адрес всех звеньев власти: «Взрыв в Чернобыле стал весьма запоздалым началом взаимоотношений общества и тех, кто причастен к ядерной энергетике. Здесь, с одной стороны, обнаружилась,вся косность государственных структур, небрежение конкретным человеком, его интересами, здоровьем, жизнью, наконец. И как результат мы имеем теперь сотни тысяч людей, прошедших через зону, десятки тысяч переселенных из опасных мест - их судьбы и проблемы, рождающие новые проблемы»2.
Возвращение к теме Чернобыля в свете катастрофы на АЭС «Фукусима-1»
Катастрофа на АЭС «Фукусима-1» в Японии стала предупреждением из будущего — это соединение природной и техногенной катастрофы. Ни американские проектировщики, ни японские специалисты-атомщики не предполагали такого развития ситуации. Реакторы данного типа считались безопасными с технической точки зрения, но оказались уязвимыми перед лицом стихии.
11 марта 2011 г. в результате сильнейшего землетрясения и удара цунами произошла крупнейшая после Чернобыля катастрофа на АЭС «Фукусима-1». Необходимо отметить, что на всех информационных лентах и во всех средствах массовой информации появились сообщения о японской трагедии, о жертвах стихии и разрушениях, но ключевыми фразами значились только землетрясение и цунами, а о пожаре на атомной электростанции «Фукусима-1» и аварийной остановке других АЭС сообщали вскользь, не заостряя внимания. Та же тенденция продолжилась и 12 марта. Вот что писали российские СМИ в те дни: «В Японии немало атомных электростанций - поэтому к ним было обращено пристальное внимание на фоне разгула стихии. Работа японских АЭС приостанавливается в автоматическом режиме при поступлении сигнала о начале подземных толчков. Поступила информация об аварийной остановке двух энергоблоков АЭС в префектуре Фукусима. Пожар возник в турбинном зале АЭС "Она-гава" в префектуре Мияги. По предварительным данным, инцидент не привел к утечке радиации»1. Даже 14 марта 2011 г. еще не поступили точные сведения о том, что произошло на «Фукусиме-1». Весь мир терялся в догадках, но уже были предположения, что японские власти что-то пытаются скрыть: «Для информации - у японцев реактор разработан в 1971 году. Насколько он надежен? Трудно сказать. Японцы — очень закрытые, и все происшествия они пытаются скрыть. Лет 15 назад ряд японских руководителей АЭС сделали себе харакири, так как стало известно, что ранее они скрыли утечку радиоактивных веществ в атмосферу. А только сейчас стало известно, что на колпаке, который закрывает реактор в Фукусиме, есть трещины»2. Никто в мире еще не знал, что в Японии случилась самая крупномасштабная техногенная катастрофа на АЭС в XXI в.
Власти Японии попали в ту же ловушку, что и советская администрация 25 лет назад. Они оказались в полной растерянности и, можно предположить, намерено пытались скрыть катастрофу на АЭС. К такому удару стихии никто не был готов. А ведь 14 марта на «Фукусиме-1» на одном из энергоблоков произошел уже второй взрыв. Как заявил представитель компании Tokyo Electric Power (ТЕРСО), владеющей станцией, через час после удара цунами вышли из строя основное электроснабжение и все резервные дизель-генераторы, обеспечивающие охлаждение остановленных в аварийном режиме реакторов. Об этом сразу же было проинформировано правительство Японии. А вот власти не спешили информировать мировую общественность. Трудно сказать, какова была ситуация с собственным населением, но-если 12 марта была проведена первая эвакуация людей из опасных районов, то можно предположить, что население в какой-то мере было проинформировано. И вот только 16 марта появилась информация о серьезной аварии на АЭС, сообщалось уже о третьем-взрыве. Российские журналисты, сразу же обратились к специалистам, чтобы те прокомментировали ситуацию. Экспертом.выступил Сергей Новиков, директор департамента коммуникаций Госкорпорации «Росатом». В своем интервью он заверил, что ситуация на АЭС «Фукусима-1»-находится под контролем; неконтролируемой ядерной реакции на ней не будет, а уровень радиации даже в зоне отчуждения не представляет серьезной опасности для людей. В качестве аргумента специалист привел данные радиационной обстановки в районе аварии: «По рекомендации Международной комиссии по радиологической защите, следует пройти медицинское обследование, если превышен порог в 200 миллизивертов (мЗв)... Специалисты Института проблем безопасного развития атомной энергетики РАН сделали расчеты возможных доз облучения вне пределов площадки АЭС "Фукусима-1" и показали высокую вероятность расплавления активной зоны реактора в корпусе. В 5 км от площадки - доза 50-150 мЗв/10 суток; в 10 км - доза в 30-80 мЗв/10 суток; в 20 км - доза в 20-50 мЗв/10 суток. Расчеты для Токио - 0,2 мЗв/10 суток. Как видите, в Токио ничего страшного нет, в 20-километровой зоне — тоже»1. Вопрос, который задала журналистка представителю Росатома, важен для данного исследования. Она спросила: возможно ли повторение фукусимской катастрофы в России? На что Новиков ответил: «Я еще раз обращаю внимание: когда в Японии произошло землетрясение силой 9 баллов, все одиннадцать энергоблоков штатно остановились. Запустились резервные системы. И, к сожалению, резервная система электроснабжения не выдержала удара гигантской волны - цунами.
У нас в России нет атомных станций, которые находятся в зоне, где может произойти землетрясение силой 9 баллов. У нас нет станций, которые находятся в цунамиопасной зоне. Но стоит вспомнить о строящейся по российскому проекту атомной электростанции на юге Индии, в городе Кудамкулан. Она была спроектирована как раз с расчетом на воздействие сильного цунами. Когда гигантская волна накрыла несколько лет назад Таиланд и докатилась до Индии, станция выстояла...
Когда было мощнейшее землетрясение в Армении и были полностью разрушены Спитак и Ленинакан, Армянская атомная электростанция не просто ус-тояла, но и продолжала работать»". Если обратиться к истории, то после чернобыльской трагедии Япония заявляла, что у нее самые безопасные АЭС в мире. Еще во время ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС многие атомные державы и МАГАТЭ пытались приуменьшить ее масштабы, что было на руку советскому руководству. Теперь «мировое атомное лобби» также пытается подыграть японским властям, защищая их просчеты. Стоит прокомментировать одну фразу специалиста, которому верят тысячи, а может быть, и миллионы читателей. Сначала он рассказывает, как все энергоблоки в штатном режиме остановились и запустились резервные системы. А потом — «к сожалению, резервная система электроснабжения не выдержала удара гигантской волны — цунами». Опытный журналист просто обязан был задать следующий вопрос: «А по чему резервная система не выдержала цунами? Разве это не просчет, если она была не способна выдержать удар волны? Кто проектировал строительство АЭС в цунамиопасном районе?». Аудитория все равно замечает такие комментарии в СМИ, поэтому люди все меньше доверяют атомной энергетике. Из интернет-опроса, проведенного Газетой.ш, видно, что большая часть респондентов считает атомную энергетику опасной, за ними идут те, кто полагает, что АЭС не должны строиться в сейсмоопасных районах (см. рис. 6 в Приложениях).
Принято считать, что в момент техногенной катастрофы аудитория делится на три большие группы:
население территорий, непосредственно затронутых чрезвычайной ситуацией;
остальное население страны;
международная общественность, а также главы государств и прави
тельств зарубежных стран.
Ни для кого из специалистов не секрет, что в кризисных ситуациях для всех трех групп основным источником информации становятся СМИ. Конечно же, для каждой из групп существует и свой специфический класс источников информации. Для населения территорий, непосредственно затронутых чрезвычайной ситуацией, таким источником служат собственные наблюдения и устные сообщения очевидцев. Население регионов, не затронутых непосредственно кризисом, часто пользуется слухами. Наконец, главы зарубежных государств и правительств пользуются разведывательной и наблюдательной информацией. Но поскольку при развитии кризиса важна именно оперативная информация, то СМИ, в распоряжении которых имеются современные каналы передачи и тиражирования информации, получают значительное преимущество. Это утверждение можно применить к чернобыльской трагедии, к авариям на Саяно-Шушенской ГЭС и в Мексиканском заливе, но к катастрофе на АЭС «Фукуси-ма-1» оно совершенно не подходит в силу особенностей менталитета японцев, заключающихся в доверии собственным властям и умении сохранять полное спокойствие в самых критических ситуациях. Что касается технической стороны данного вопроса, то в Японии существует уникальная система экстренного оповещения населения, встроенная в мобильные телефоны. При чрезвычайной ситуации она срабатывает тревожным зуммером одновременно у всех абонентов, и каждый может прочитать на дисплее, какая на данный момент существует угроза. Эти сообщения приходят даже тогда, когда власти собираются отключить электроэнергию. Этим тоже можно объяснить отсутствие паники среди населения в зоне бедствия. В случае с Японией представляется спорным утверждение, что население пострадавших районов пользуется устными сообщениями очевидцев, а все остальное население питается слухами. СМИ действительно являются важным информационным источником, но первичным источником все же можно предположительно считать мобильную систему оповещения.
