Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Историко-типологическая система политической журналистики России начала XX века
1.1. Системный подход в исследовании истории журналистики . 27
1.2. Историко-типологический метод изучения журналистики 40
1.3. Историко-типологическая модель системы политической журналистики России начала XX века 54
Глава II. Идейные предшественники прессы монархических партий
2.1. Издания, субсидируемые правительством 73
2.2. Издания неославянофилов 91
2.3. «Московские ведомости» Каткова 99
Глава III. Печать дворянских политических объединений
3.1. Издания «Русского собрания» 122
3.2. Печать московских дворянских объединений 134
3.3. «Московские ведомости» — орган Русской монархической партии 141
Глава IV. Периодические издания Союза русского народа
4.1. «Русское знамя» — центральный орган «союзников» 162
4.2. Раскол «Союза» и его прессы 168
4.3. «Вече» — орган московских черносотенцев 183
4.4. Типы региональных изданий 197
4.5. Печать Союза имени Михаила Архангела 211
4.6. Проблемно-тематическая модель правой печати 217
Глава V. Идейные предшественники прессы либеральных партий
5.1. «Освобожденные» — центр формирования либеральной оппозиции 225
5.2. Пропаганда «Союза освобождения» в легальной печати 260
Глава VI. Печать Конституционно-демократической партии
6.1. Кадеты: организация партии и концепции печати 276
6.2. Первые издания кадетов 287
6.3. «Речь» — главный официоз конституционных демократов 301
6.4. Правокадетская печать 324
6.5. Провинциальные издания кадетов 339
Глава VII. Печать «Союза 17 октября»
7.1. Столичные издания октябристов 356
7.2. Провинциальные издания октябристов 387
Глава VIII Печать политических организаций либерального центра
8.1. Издания Партии мирного обновления 405
8.2. Печать прогрессистов 420
Заключение 447
Литература и источники 460
- Системный подход в исследовании истории журналистики
- «Московские ведомости» — орган Русской монархической партии
- Кадеты: организация партии и концепции печати
- Провинциальные издания октябристов
Системный подход в исследовании истории журналистики
Системный подход, т.е. «направление методологии специально-научного познания и социальной практики, в основе которого лежит исследование объектов как систем [36. С. 476], получил распространение в различных науках еще в начале нынешнего столетия. И вызвано это было тем, что в целом ряде областей науки видное место стало отводиться проблемам организации и функционирования сложных объектов. Поэтому познание начало оперировать системами, рамки и элементы которых далеко не ясны и требуют специальных исследований. В. Г. Афанасьев отмечает, что «системный подход — это качественно более высокий нежели просто предметный способ исследования. Это переход от познания отдельного к общему, от однозначного к многозначному, от абстрактного к конкретному, от одномерного к полимерному, от линейного к нелинейному и т.д.» [13. С. 7].
Если исходить из того, что система — это множество взаимосвязанных элементов, образующих определенную целостность и это целостное образование приобретает новые качественные характеристики, не содержащиеся в образующих его компонентах [см.: там же. С. 18], то, несомненно, журналистика (в широком понимании этого термина) является сложной многокомпонентной и многофункциональной системой, органически входящей в социальную систему общества в целом [См.: 3. С. 33; 4. С. 11]. Однако, прежде чем говорить о конкретной системе, необходимо выяснить (договориться), о какой именно системе идет речь: о системе журналистики, о системе средств массовой информации, о системе средств массовой коммуникации, о mass media или о некой иной системе, вбирающей в себя эти понятия как компоненты?
Е. П. Прохоров, например, говорит о «системе журналистики» [206. С. 193] и о «журналистике как системе средств массовой информации» [205. С. 17]. Он же отмечает такие «употребляемые в качестве синонимов к понятию «журналистика» словосочетания, как «средства массовой информации», «средства массовой коммуникации», «средства массовой информации и пропаганды», «mass media»,«средства, массового общения» [206. С. 8].
Е. А. Корнилов так же многозначно использует определение «система» см.: 116. С. 30], по отношению к периодике и печати [там же. С. 32, 33] и по отношению средств массовой коммуникации [120. С. 59].
Б. И. Есин рассматривает целостную систему журналистики как средства массовой информации и пропаганды и как систему печати (периодических изданий) [см.: 78. С. 7]. Авторы современного учебного пособия, вышедшего в 2001 г. под редакцией Я. Н. Засурского, так и назвали его «Система средств массовой информации России» [223].
Этот перечень можно продолжить. Однако и приведенные факты синонимичного использования разных категорий при системном подходе свидетельствуют о недостаточно устоявшемся категориальном аппарате при изучении журналистики как системы.
«Журналистика» как род информационной и литературно-публицистической деятельности в средствах массовой информации (что в системе определяется как «коммуникатор») автоматически переносится на само место ее функционирования — на средства массовой ин 29 формации (коммуникации, печать, периодические издания, радио, телевидение и т. д.), т.е. на вещный компонент доставки массовой информации аудитории (что в системе определяется как «канал»). При этом подобная метонимия происходит лишь между человеческим компонентом «журналистика» (производство), и вещным «средство» (орудие производства). Сам продукт понятие «массовая информация», которое, по Е. П. Прохорову, отвечает «основным требованиям центральной категории», остается за рамками системных определений. А ведь именно «массовая информация» как компонент системы является наиболее системосвязующим звеном между главными участниками процесса: «журналистика» создает «массовую информацию», «средства» передают ее, аудитория непосредственно потребляет «массовую информацию». Поэтому понятие «система массовой информации» более системно, чем «система средств массовой информации».
Однако традиционно сложившееся понятие «журналистика» давно перешагнуло однозначную трактовку «рода деятельности» и стало олицетворять всю систему. Например, М. М. Ковалева пишет: «Если попытаться объединить различные определения журналистики, данные отечественными и зарубежными исследователями, то общая дефиниция может звучать таким образом: журналистика — род общественной и творческой деятельности, содержанием которой является получение, обработка и распространение информации» [100. С. 30—31]. Однако она тут же делает оговорку, что «определение СМИ через общефилософскую категорию «деятельность» не является единственным» [Там же].
В отношении исторических исследований журналистики термины «печать», «пресса», «периодика» являются более близкими к системному понятию «журналистика», чем современные «средства массовой информации».
В ходе терминологических уточнений мы выявили определенный состав компонентов системы: «коммуникатор», «канал», «массовая информация» и «аудитория», т.е. непосредственных участников производства, распространения и потребления массовой информации и ее саму. В системе функционирует еще такой мощный идейно-экономический компонент как «издатель» (владелец, держатель контрольного пакета, учредитель и т.д.). Набор компонентов в системе может быть и большим [см.: модель Е. П. Прохорова — 206. С. 8—10], но основные участники процесса остаются неизменными, независимо от исторических реалий, эпох и периодов (функции компонентов могут видоизменяться).
В определениях социальных систем существуют разные подходы, в зависимости от исследовательских задач. Наиболее полный набор этих подходов дает В. Г. Афанасьев. «Познать целое, целостную систему, — пишет он, — это значит отразить в сознании человека, в определенных понятиях, категориях, теориях его внутреннюю природу, его характерные черты, стороны, особенности. Познать целое — значит раскрыть:
- его сущность, качественную специфику, присущие ему системные, интегративные качества;
- его состав, количественную и качественную характеристику его частей, компонентов, их координацию и субординацию, главную из частей, то есть ту основу, на которой прежде всего и держится система; их разнокачественность и противоречивость, являющиеся важным источником движения, развития целого;
- его структуру, то есть внутреннюю организацию, взаимосвязь компонентов, установив при этом, почему эти компоненты сочетаются, взаимодействуют именно так, а не иначе, почему, взаимодействуя, они образуют именно данное, а не другое целое; его функции, то есть его активность, жизнедеятельность, равно
- как и функции частей, установив при этом, как эти последние «работают» на общие функции;
- его интегративные, системные факторы, механизмы, обеспечивающие целостность системы, ее совершенствование и развитие, взаимодействие;
- его коммуникации с внешней средой, в том числе связь с более обширным целым, частью которого оно само является;
- его историю, начало и источник возникновения, становления, тенденции и перспективы развития, превращение в качественно новую целостную систему» [13. С. 17—18].
Системный характер журналистики подметил еще в середине XIX столетия К. Маркс. Характеризуя механизм отражения печатью действительности, он писал, что «газетный корреспондент может считать себя только частицей многосложного организма, в котором он избирает себе определенную функцию» [143. С. 188]. Под «многосложным организмом» К. Маркс, несомненно, подразумевал систему печати, «при живом движении», которой «расскрывается вся правда в целом». Убежденный сторонник свободы печати, естественного развития всех типов изданий, исходя из внутренних законов журналистики, К. Маркс раскрывает динамику (диалектику) соединения единичного, особенного, противоположного в единую систему (целостность): «...Сперва это целое выступает перед нами только в виде различных, одновременно развивающихся взглядов, выдвигающих — то намеренно, то случайно — какую-либо одну сторону явлений», но в конечном счете, из борьбы противоположностей возникает «единое целое». «Так пресса, шаг за шагом, посредством разделения труда, выясняет всю правду...» [там же].
«Московские ведомости» — орган Русской монархической партии
"Московские ведомости" с приходом в них В.А. Грингмута выступают с позиций самого реакционного крыла дворянства и интеллигенции, постоянно простирая свои пропагандистские устремления на все слои общества с целью объединения русских монархических сил в единое консервативно-охранительное движение. "Эта газета, - писал о "Московских ведомостях" Б.И. Есин, - враждебно набрасывалась на любое проявление общественной инициативы, сознательно искажала причины хронических голодовок русской деревни, защищала неприкосновенность помещичьих земель, травила "инородцев", с бешеной злобой нападала на рабочее движение, запугивала правительство существованием либеральной оппозиции, требовала твердой власти. До революции 1905 года газета была одной из наиболее авторитетных в монархическом лагере" [76. С. 64].
Грингмут был самым непримиримым противником всяческих реформ. Даже согласие всех черносотенных организаций с необходимостью законосовещательной Думы или сословного Земского собора принималось им в штыки. Еще во времена "банкетной" компании "Московские ведомости" четко определили свое отношение к проектам реформ. Идеям укрепления самодержавия даже путем его "косметического" подновления Грингмут и его газета противопоставляли сохранение всей полноты самодержавной власти и дворянских сословных привилегий. "Главная опора самодержавия, - писал Грингмут, - в дворянстве, а потому все удары, наносимые дворянству, имеют конечной своей целью разрушение всего государственного строя России" [354.1904. 5 дек.].
"Московские ведомости", как и во времена Каткова, резко выступают против либералов и их печати: "В государстве самодержавном незачем ограничиваться паллиативами, к которым невольно прибегают в государствах конституционных. Надо во главе органов поставить людей честных, умных и дельных, которые содействовали бы интересам государства..." [354. 1893. №67].
В конце 1904 г. "Московские ведомости" опубликовали "Ответ крестьянина русским либералам", в котором они назывались "клеветниками России". Вопреки "клеветническим" идеям либералов "Московские ведомости" утверждали: "Русь верна Царю, как встарь:
В нем мощь России, в нем святыня и против всех врагов твердыня ".
Рядом с "Ответом крестьянина..." и, очевидно, в качестве прямого обращения к крестьянству было помещено стихотворение "Наш девиз", в котором звучал патриотический рефрен:
"Перенести мы всё готовы
За Русь, за веру, за царя.
...Мы всем пожертвовать готовы
За Русь, за Веру, за царя.
...Иумереть мы все готовы
За Русь, за Веру, за царя". [354.1904. 17 дек.].
Несомненно, что такие простые и доходчивые призывы имели воздействие на простых людей и сыграли свою роль в формировании черносотенной идеологии.
Не оставался без внимания "Московских ведомостей" и рабочий класс. Именно эта газета была выбрана для массированной зубатовской пропаганды среди рабочих. И именно "Московские ведомости" стали вместе с начальником московского охранного отделения Зубатовым инициаторами создания "Независимого патриотического общества рабочих-монархистов". В работе учредительного собрания этого общества, помимо В.А. Грингмута, принимали участие редактор газеты "Свет" В.В. Комаров, редактор "Русского вестника" Сыромятников, редактор-издатель юмористического журнала "Осколки" Лейкин, сотрудник "Нового времени" Величко и др. [90. С. 14]. На страницах "Московских ведомостей" помещались письма рабочих-монархистов с призывами вступать в их общество и вместе бороться против бунтовщиков.
Премьер-министра СЮ. Витте Грингмут называл государственным злодеем, по вине которого в России появились фабрики и заводы, а вместе с ними и рабочий вопрос [226. С. 37].
В событиях 9 января 1905 г. "Московские ведомости", в отличие от "русского собрания", отрицавшего наличие рабочего класса в России, сразу прозорливо уловили начало революции. Газета призывала правительство немедленно продолжить "затормозившуюся на самых первых шагах его деятельность по разрешению рабочего вопроса". "Необходима та организация, - говорилось в передовой статье "Московских ведомостей", - которая нужна рабочим и власти для определения нужд рабочих, для возможности правильных отношений с работодателями. Повсюду, где созданы такие организации, рабочий класс борется за истинные свои интересы и уже не может быть вовлечен в бунты" [354.1905, 12 янв.].
Намек Грингмута о первых шагах правительства в разрешении рабочего вопроса отнюдь не относился к каким-то послаблениям или реформам в этой области. Речь шла, как выяснилось после февральской революции 1917 г., о широком привлечении рабочих к задуманной в кругах, близких к царю, крупной монархической партии. Автором "проекта" был небезызвестный деятель царской охранки, заведующий заграничной агентурой еще со времен "Священной дружины", П.И. Рачковский [220. С. 10). К нему присоединились: министр внутренних дел П.Н. Дурново, генерал Герасимов, Станчинский, товарищ министра внутренних дел Лыкошин, московский священник Иоанн Восторгов, граф Даррер из Курска, инженер дворянин В.П. Соколов и великие князья Николай Николаевич и Владимир Александрович [230. С. 84].
Грингмут не дождался решительных действий правительства и в феврале 1905 г. объявил о создании русской монархи 145 ческой партии, центральное бюро которой образовано при редакции "Московских ведомостей". В это время газета напоминает боевой штаб: здесь толпятся простые, чиновные и сановные люди, страницы газеты заполняются письмами в поддержку и просьбами о высылке патриотической литературы.
В статье "Организация Монархической партии" газета сообщает об объединении революционных разрушительных сил в стране и призывает противопоставить анархии единую, сильную монархическую партию, "создать общую всероссийскую дружину вокруг царского престола" [354.1905. 2 марта]. Предлагая свою газету в качестве объединительного центра, Грингмут писал: "Московские ведомости" в течение более сорока лет всегда неизменно называли политику уступок правительства перед революционными требованиями политикой жалкого бессилия, вызывающей не уменьшение, а более дерзкое усиление этих требований" [354.1905. 5 февр.]. и далее утверждалось, что никакое представительство не может претендовать, что оно и есть мнение народа и выражает его интересы. Сам царь и есть представитель народа и ответчик за него перед богом, подчеркивал публицист.
"Перед правительством два пути, - пишет газета, - или немедленное, беспощадное уничтожение крамолы - или... Но о втором пути страшно и подумать... Надо призвать к власти людей решительных..." [354. 1906. 7 февр].
Кадеты: организация партии и концепции печати
Конституционно-демократическая партия (кадеты) была организационно сформирована на учредительном съезде в Москве 12—18 октября 1905 г. Здесь были приняты устав и программа. II съезд, проходивший в Петербурге 5—11 января 1906 г., уточнил программу и устав, добавил второе название партии — Партия народной свободы и избрал Центральный комитет, взамен временного, избранного на учредительном съезде.
Конституировавшись таким образом и став де-факто самой левой среди легальных партий России, Конституционно -демократическая партия де-юре оставалась официально не признанной, но и не запрещенной. Об этом курьезном положении кадетов вспоминала в своих мемуарах член ЦК и активная сотрудница кадетской печати А. В. Тыр-кова-Вильямс: «Партия не запрещена, как были запрещены социалистические партии. Заговорами кадеты не занимались, устно и письменно открыто излагали свои взгляды. Наши юристы упорно старались провести наш устав через Министерство внутренних дел, узаконить партию и всегда получали отказ. Несмотря на это, жизнь партии не останавливалась. Члены ее съезжались со всей России на многолюдные ежегодные съезды, отчеты о которых печатались в газетах. Почти во всех городах, больших и малых, были кадетские комитеты. Списки их членов оглашались в местных газетах, как и списки членов ЦК. Партийная литература открыто издавалась и продавалась. Были кадетские клубы. Устраивались публичные собрания с политическими речами. За кадетизм никто гонениям не подвергался». [256. С. 389].
Все признаки фактической легальности партии налицо. Од 277 нако отсутствие юридического статуса сказывалось на типологии кадетских изданий, которые в силу этих причин не могли себя называть официальными органами партии, а так же на ограничении участия либерального чиновничества в деятельности партии. «...В ноябре 1907 г., — пишет А. В. Тыркова-Вильямс, — Столыпин издал циркуляр, запрещающий чиновникам состоять в партиях, которые, как сообщалось в «Правительственном вестнике», «хотя и не причисляли себя к революционным, тем не менее в программе своей и даже только в воззваниях своих вожаков обнаруживают стремление к борьбе с правительством». Кадетская партия не была названа, но было ясно, что это относится к ней» [Там же].
Сами кадеты, их современники и исследователи кадетов по-разному определяли их роль и место в тогдашнем политическом спектре. Если земские либералы отводили государству роль «ночного сторожа», призванного стеречь собственность, пишет О. Попов, то кадеты считали, что государство должно быть мобильным, оно призвано проводить реформы не только в политической, но и в социальной сфере [См.: 197]. Ш. Галай называет кадетов «левоцентристской партией» [56. С. 5].
Составляя левое крыло политического движения либералов, кадеты отмежевались справа от партий, отстаивавших узкоклассовые интересы помещиков и капиталистов, а слева — от социалистических партий, провозглашавших курс на вооруженное восстание [См.: 233. С. 189]. Свою партию кадеты считали «внеклассовой», защищающей интересы всего народа. Впоследствии лидер кадетов П. Н. Милюков сформулировал идею двух политических сил в России: сторонники самодержавия (правительственный лагерь) и сторонники конституции (оп 278 позиционный лагерь) [157. С. 96]. При этом предполагалось, что в этот оппозиционный лагерь входят и неортодоксальные социалисты-демократы. Это дало повод правительству оценивать кадетов неадекватно. Например, С. Ю. Витте писал о кадетах в период разгона первой Государственной думы: «В сущности в Думе главной партией была кадетская, и если бы кадеты обладали хотя бы малой долею государственного благоразумия и понимания действительности и партия эта решилась бы отрезать от себя «революционный хвост», то первая Дума просуществовала бы долго» [46. С. 614].
Переоценка «революционности» кадетов со стороны правительственных чиновников породила неверные оценки кадетов на Западе. Так, лондонская «Тайме» писала в августе 1906 г., что «кадеты в Думе не только допускали, чтобы в их присутствии провозглашались анархистские доктрины, которым нет места в их политических принципах, но даже объединились с теми, кто провозглашал эти доктрины, рассматривая их как союзника в борьбе против правительства, несомненно, в надежде поставить экстремистов под свой контроль, когда они с их помощью придут к власти. Эти методы не только не имели оправданий, но и потерпели провал... и были дискредитированы...» [285]. Такие же оценки своей партии давал в ретроспективе воспоминаний В. А. Маклаков [См.: 295], который утверждал, что «кадеты объединились с революционерами, чтобы с их помощью прийти к власти», и что такая тактика, «создала непреодолимые препятствия примирению реформированного самодержавия с обществом и тем самым невольно содействовала катастрофе». Эти радикальные ярлыки потом кочевали по книгам разных западных исследователей русского либерализма и партии кадетов, в частности [См.: 282, 288, 295].
На самом деле кадеты всегда были настроены против крайних революционных выступлений и до февраля 1917 г. в своей программе отдавали предпочтение конституционно-парламентской монархии английского типа, нежели республике [См.: 277].
В части развития демократических свобод платформа кадетов далеко опережала все остальные партии. В своей программе кадеты провозгласили равенство всех граждан перед законом, свободу совести, собраний, союзов, печати и слова, неприкосновенность личности и жилища, свободу передвижения и выезда за границу, устранение паспортной системы.
Конституционное устройство Российского государства, по программе кадетов, основано на народном представительстве, ответственном перед ним правительстве и местном самоуправлении. При этом последовательно проводилась идея разделения законодательной, исполнительной и судебной властей.
Программа предусматривала прогрессивную судебную реформу, радикальные изменения в экономической политике, в аграрном и рабочем законодательствах, в вопросах народного просвещения [200. С. 77-83].
Некоторые программные положения и вопросы тактики партии вызывали разногласия в кадетской среде и породили группировки внутри организации, где образовался центр, левое и правое крыло.
В партию кадетов входил цвет русской интеллигенции, часть либерально настроенных помещиков, средней городской буржуазии, а также служащие, учителя, врачи, приказчики. А. С. Изгоев (Ланде) утверждал, что его партия была интеллигентской и буржуазной, но не капиталистической, а П. Н. Милюков и А. А. Чупров указывали даже на «полусоциалистический» характер своей партии [См.: 272. С. 17]. Партия насчитывала в своих рядах около 50—60 тыс. человек. Она имела при 280 мерно 360 своих отделов по всей России. В период первой русской революции 1905—1907 гг. в местных партийных организациях было достаточно много представителей «социальных низов»: рабочих, ремесленников, крестьян, а в высших учебных заведениях создавались кадетские студенческие фракции. Из 54 членов ЦК партии кадетов только 11 были крупными помещиками, 43 были представителями цензовой интеллигенции [См.: 94. С. 114; 197. С. 56].
Ведущую роль в партии играли: князья-Рюриковичи Павел и Петр Долгоруковы, Д. И. Шаховский, всемирно известный ученый, академик В. И. Вернадский, крупнейшие специалисты в области гражданского и уголовного права — профессора С. А. Муромцев, В. М. Гессен. Л. И. Петражицкий, С. А. Котляревский; крупные историки — А. А. Корнилов, А. А. Кизеветтер; экономисты и публицисты — П. Б. Струве, А. С. Изгоев, А. В. Тыркова; крупный специалист по национальному вопросу приват-доцент Ф. Ф. Кокошкин; В. Д. Набоков, популярные адвокаты — М. М. Винавер, А. Р. Ледницкий, В. А. Маклаков; видные земские и общественные деятели — И. И. Петрункевич, Ф. И. Родичев; А. М. Колюбакин, Д. Д. Протопопов, А. И. Шингарев, М. Г. Комиссаров, И. М. Кишкин и др. [См.: 94. С. 115]. В кадетской листовке по этому поводу с гордостью говорилось: «В Партии народной свободы сосредоточен мозг страны, ее общественная, научная, литературная, то есть духовная мощь» [453. Л. 1.].
Провинциальные издания октябристов
Лидеры и идеологи октябризма на первых порах уделяли большое внимание постановке и развитию своей провинциальной прессы. Программа издательской деятельности местных организаций была представлена в докладе комиссии об изданиях, прочитанном в сентябре 1906 г. на первом Поволжском съезде в Казани профессором Б. В. Варнеке [См.: 191.С. 14—15]. Комиссия считала нецелесообразным создание новых изданий и рекомендовала приобретать газеты с «устоявшимся» кругом читателей путем покупки всего издания или части паев, а также «заполнения» политических отделов газет членами партии. Рекомендовалось также преобразовать местные городские органы в губернские, областные или региональные, например, «Голос Самары» в «Голос Поволжья». Местным партийным комитетам вменялось в обязанность выделять деньги на поддержку районных газет, направлять в них корреспонденции, организовывать подписку и розничную продажу. В отличие от черносотенцев, которые повсеместно добивались правительственных субсидий, издательская комиссия октябристов запрещала своим местным партийным комитетам в любом виде пользоваться подобными субсидиями и требовала всеми силами противостоять приданию своим изданиям «официозного характера» [См.: 272.С.86].
ЦК «Союза 17 октября» собирал и обобщал информацию о прессе октябристского направления. Эти сведения не всегда были достоверными, но из них следует, что в январе 1906 г. «Союз» имел 7 органов печати в провинции, на I съезде в феврале 1906 г. сообщалось уже о 16 провинциальных газетах, в марте «Союз» располагал 20 газетами, а в октябре были приобретены новые издания — житомирская «Волынская жизнь» и «Полтавский вестник», но общее количество провинциальных газет вновь сократилось до 16. К январю 1907 г. 37 провинциальных газет примкнуло к программе «Союза», а к концу года их осталось 34. [Там же. С.92—93]. По подсчетам В. В. Шелохаева, только в 1906 г. октябристы издавали 56 газет [См.: 279.С.89, 138—151].
Для координации деятельности и пропагандистского обслуживания этого отряда октябристской провинциальной печати по инициативе С. Ф. Вельского были созданы московское и северное в Петербурге Центральные бюро печати. По мнению создателя бюро, каждый вновь образуемый печатный орган должен был вносить аванс 200—500 руб. и оплачивать присылаемые статьи по 1 коп. за строчку, а располагающие средствами газеты могли получать статьи, написанные специально для них [32.С. 12—16]. Информационные обзоры, руководящие статьи и методические советы рассылались в редакции посредством бюллетеней «Северного бюро печати», которые выходили под редакцией С. Ф. Вельского. Всего с 20 ноября 1908 г. по 13 января 1910 г. вышло 20 таких бюллетеней. Цензор Н. В. Лебедев докладывал в главное управление по делам печати в 1909—1911 гг. что «издание это выходило в свет в виде небольших отдельных листков, в которых помещались обыкновенно статьи и заметки, имевшие большею частью осведомительный храктер. Направление этих статей и заметок не было вполне определенным, хотя в некоторых из них заметно было сочувствие политической программе «Союза 17 октября» [468.Л.65; 469.Л.8].
Кроме того, Центральное бюро печати принимало на себя функции организации местных органов печати, для чего в провинцию направлялись опытные газетно-издательские специалисты [24.С.85] С. Ф. Вельский составил даже примерную смету на издание ежедневной газеты [См.: 32.С.15—16].
Главной ударной силой в провинции были официальные органы местных отделений: «Листок Воронежского отдела «Союза 17 октября», «Союз 17 октября» (Вятка), «Царицынский листок Союза 17 октября», «Союз» и «Подъем» (Ростов-на-Дону), «Труд» (Челябинск), «Голос Оренбурга», «Время» (Томск), «Северянин» (Ярославль).
Одним из самых сильных и многочисленных отделов «Союза 17 октября» был Донской. В. М. Забелин приводит данные о том, что Ростовский городской отдел объединял 2735 членов, Таганрогский уездный — 700 и Урюпинский станичный — 250 [82.С.44]. Местные октябристы выпускали в Ростове-на-Дону ежедневную вечернюю газету «Союз». Разрешение на ее издание было выдано 14 января 1906 г. на редакционную группу в составе инженера-технолога П. Ф. Горбачева, присяжного поверенного М. П. Горева, доктора медицины Н. В. Парийского, помощника присяжного поверенного Н. Д. Черняка, Я. Э. Лашина и П. И. Авцына. Последний выполнял роль издателя, а все вместе являлись ответственными редакторами органа Ростовского-на-Дону отдела «Союза 17 октября» [476.Л.5]. Естественно, что при таком многочисленном составе ответственных редакторов были неизбежны внутренние раздоры, и уже 21 февраля 1906 г. Н. Д. Черняк и Я. Э. Лашин вышли из состава ответственных редакторов, а непосредственное редактирование газеты было поручено опытному журналисту и бывшему отдельному цензору по внутренней цензуре в г. Ростове-на Дону коллежскому советнику Н. Г. Мордарьеву [Там же. Л.3—4].
Первый номер «Союза» вышел 17 января 1906 г. В передовой статье «Наши задачи» газета писала о «нарождающемся новом строе», начало которому положил манифест 17 октября, и призывала к «ве 390 ликому совместному труду правительства и всего общества, основанному на взаимном доверии, обоюдной искренности и общих дружных усилиях», который «на пространстве, может быть, не одного поколения русских людей, может провести в жизнь и укоренить... реформы» [417.1906. № 1]. Таким образом, по мнению редакции, главная задача газеты сводилась к разъяснению положений манифеста и объединению людей вокруг его идей. Из нее вытекают тактические задачи, среди которых борьба с приверженцами старого строя, которых, как утверждала газета, очень мало, но они еще сильны и держатся за свои привилегии. Однако, по мнению редакции, «гораздо опаснее сторонники противоположных крайних идей и учений, мнящие преобразовать Россию в Республику, представляющую собой федерацию отдельных автономных государств или Российские соединенные Штаты, или добиться верховенства рабочего пролетариата и социализации общественного строя, на началах уничтожения частной собственности на недвижимость и орудия производства, монополии общества на все способы перевозки, строгой регламентации производства и потребления, обязательного для всех труда, вся совокупность которого принадлежит обществу и проч.» [Там же].
Социализм, по мнению публицистов «Союза», — это обман, идеи его невозможно осуществить даже в далеком будущем. Поэтому, «полагая в основу грядущих преобразований русского государственного строя учреждение конституционной монархии и сохранение единства и целостности империи, — говорится в редакционной статье, — мы видим в стремлении осуществить республиканские идеи лишь источник кровавых смут и неисчислимых бед и несчастий для страны и народа». Идея же царской власти «на столько могуче владеет сознанием народных масс, окружена таким ореолом беззаветной преданности и почитания, что самая мысль о республике в России в настоящее время кажется нам нелепой, невозможной: настолько она чужда и ненавистна вековым верованиям и убеждениям русского народа» [Там же].
В передовой статье второго номера «Русские политические партии» автор делит все партии на четыре группы в зависимости от их отношения к форме правления, необходимой для России, к национальному вопросу и характеру народного представительства. К консервативным (правым) партиям газета причисляет: Союз русского народа, Партию русского народа, Союз русских людей, Союз землевладельцев, Союз дворян, верных присяге, Московскую монархическую партию, Общество хоругвеносцев, Московскую добровольную охрану, Самаринский союз, Сусанинской союз, Щербатовский крестьянский союз и др. Их программа: самодержавие царя, ущемление прав всех национальностей, кроме русских, и собрание сословного представительства в форме совещательного Земского собора. В числе радикальных партий газета называет: Радикальную партию, Партию свободомыслящих, Партию федералистов, Партию христиан-демократов, Социал-политическую партию и примыкающую к ним Конституционно-демократическую партию, которая умалчивает о своем взгляде на форму правления. Программа радикалов: республика, национальная автономия и всенародное учредительное собрание, которое ставится выше власти государя. Среди социалистических партий газета выделяет социал-демократическую (большевики, меньшевики, бунд, поляки и проч.) и социал-революционную, конечная цель которых — диктатура пролетариата и социально-экономическая революция.
