Высшая знать и королевская власть во Франции второй половины IX-X вв. Карачинский Алексей Юрьевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Король и высшая знать в свете каролингской идеологии 44

1.1 . Знать и идея её служения королю в IX в. 44

1.2.Король и высшая знать в капитуляриях второй половины IX в. 83

1.3 .Король и знать в отражении церковных писателей IX-X вв. 99

Глава И. Король и высшая знать в системе социально-политических отношений 118

1.1 . Знать и королевская власть: механизм и нормы взаимоотношений 118

1.2. Конфликты между знатью и короной: злоупотребления монархии или дух независимости 168

1.3 .Каролинги: ореол династии 205

Заключение 222

Использованная литература 227

• Знать и идея её служения королю в IX в.
• Знать и королевская власть: механизм и нормы взаимоотношений
• Конфликты между знатью и короной: злоупотребления монархии или дух независимости

Введение к работе

Крупный французский историк раннесредневековой Европы П. Ришё^) озаглавил свою книгу «Каролинги, семья, которая сотворила Европу»¹. Можно только согласиться с этим удачным выражением. Именно в УШ-Х столетиях, когда на большей части Западной Европы воцарилась власть франкской династии Каролингов (Пипинидов), Европа превратилась в относительно целостный мир, связанный меж собой политическими и культурными традициями. Эпоха правления Каролингов во многом была судьбоносной. Завоевательные походы, начатые Карлом Мартеллом и развернувшиеся на сравнительно небольшой территории Франкского государства, впоследствии вышли за рамки королевства; при внуке Мартелла, Карле Великом, они охватили всю Западную и часть Центральной Европы. Завоеванные пространства были скреплены меж собой евангелизацией, особенно активно поощрявшейся сыном Карла Великого, Людовиком Благочестивым. Одновременно кардинальные изменения произошли в области управления, правосудия, экономики, социальной организации. Каролинги создали устойчивую управленческую структуру, которая продолжала функционировать на протяжении всего ГХ в.² несмотря на междоусобные войны, нашествия викингов и венгров. Церковь, видя в новой династии покровителя, хоть и несколько вольно обращавшегося с церковными землями, не замедлила поддержать Каролингов. Монастыри, получив покровительство новой королевской династии, познали эпоху расцвета, названную Каролингским возрождением. С помощью духовенства, ставшего вреным помощником новой династии, Каролинги стремились упрочить свои завоевания в социальной, политической и религиозной сферах.

¹ Riche, P. Les Carolingiens, une famille qui fit l'Europe. Paris, 1983.

² Werner K. F. Missus-Marchio-Comes: entre Padministration centrale et administration lo
cale de Pempire carolingien II Histoire comparee de l'administration, IV-XVIII ss. Munchen,
1980.

4 Одной из наиболее важных в истории каролингской Европы по праву была проблема взаимоотношений между монархией и аристократией. Английский историк С. Айри соврешенно справедливо заметил, что «высшая знать и каролингский король были сиамскими близнецами»³. Уже в силу этого эволюцию франкской монархии и государства в эпоху Каролингов нельзя рассматривать в отрыве от аристократии.

Аристократия, как слой, изначально предназначенный править и судить⁴, существовала во Франкском королевстве с эпохи правления Хлодви-га. И с этой же эпохи королевская власть Меровингов стремилась включить германскую и галло-римскую знать в административную систему Франкского королевства и признавала привилегии знати только лишь тогда, когда та служила монархии. Жалуя титул графа и ранг «illuster vir (сиятельного мужа)», унаследованный от Римской империи, франкский король тем самым позволял аристократии пользоваться её исконными правами, на которые она продолжала претендовать. Аристократия видела истоки своих прав и привилегий в своем знатном происхождении, доблести, унаследованной от предков и от них же унаследованном праве оказывать покровительство, собирать вокруг себя друзей (amici), свободных и зависимых людей. Франкские магнаты довольно быстро освоились в регионах, где упрочили свои позиции. Именно эта привилегия аристократии стала причиной её возвышения в VII в., когда власть королей и династии Меровингов ослабла. С помощью «друзей» из знати, вассалов, воинов, Каролин-ги сумели подавить остальные знатные роды, претендовавшие на главенство во Франкском королевстве. Окончательно укрепившись на троне, новые государи жестко подчинили себе аристократию, без которой не могли обойтись, ибо только она могла предоставить королевской власти людей, умевших управлять, чья власть была бы признана на местах. Таким обра-

³ Airlie, S. Semper Fideles? Loyaute envers les Carolingiens comme constituent de Pidentite
aristocratique II La royaute et les elites dans PEurope carolingjenne (debut IX siecle aux envi
rons de 920). Ed. Le Jan R. Lille, 1998. P. 129-145. P. 135.

⁴ R. Le Jan, R. Famille et pouvoir dans le monde franc (VIT-X siecles). Essai d'anthropologje
sociales. Paris, 1995. P. 116.

5 зом, в королевстве продолжали сосуществовать две силы, каждая из которых обладала властью: монархия, опиравшаяся на традиционную роль военного вождя и положение главы «rei publicae (государства)», унаследованную от Римской империи, и аристократия, которая старалась держаться достаточно независимо как в политическом, так и в экономическом плане. Уже в силу собственной независимости, которая временами проявлялась в мятежах против королевской знати, знать была грозной силой, практически на равных общавшаяся с сувереном. К аристократическому сословию принадлежало и высшее франкское духовенство, которое, по своему политическому и культурному наследию и традициям представляло собой несколько обособленную политическую группу.

Во второй половине VTJI в. Каролинги начали проводить одну из своих крупных реформ, которая полностью завершиться только в XI в. Её" целью было переустроить общество так, чтобы в нем преобладали не горизонтальные связи, как ранее, а вертикальные. С этой целью Карл Великий из расплывчатой массы «nobiles (знати)» выделил и возвысил своих сторонников, сделав их «proceres» - высшей аристократией. Остальные же были вынуждены постепенно втягиваться в клиентеллу крупных магнатов, становясь их вассалами и образовывая другую вертикаль власти. В силу этого высшая знать приобрела еще большее могущество, получив подтверждение своего статуса от короля.

Произошедшие изменения и реформы активно обсуждались в высших слоях общества. С созданием империи власть Карла Великого приобрела еще больший религиозный оттенок, который превращал императора в своего рода связующее звено между небом и землей. Подобный поворот привел как к новому осмыслению отношений между государем и подданными, прежде всего с аристократией, которая зачастую не желала принимать нововведения. С другой стороны, Церковь в лице епископов и аббатов стремилась следить за соответствием правящего монарха принятому им на себя образу. Это вызвало массовое появление «королевских зерцал»,

в которых духовенство давало наставления монарху. Одновременно и сам суверен пытался объяснить обществу, прежде всего аристократии, суть произошедших перемен, и, в то же время, придать знати новые стимулы для службы королю. Именно таким стимулом и стала идея всеобщего участия аристократии в служении Господу вместе с монархом, развитая в правление Людовика Благочестивого. По выражению современной французской исследовательницы Р. Ле Жан «каролингская система прежде всего покоилась на идеологическом проекте единения, который подразумевал содействие элит, светских и церковных, их участии в императорской программе»⁵.

Ситуация значительно осложнилась после волнений в рядах высшей светской и церковной знати в 30-50 гг. ГХ в., сопровождавших борьбу сыновей Людовика Благочестивого и Верденский раздел империи на три королевства в 843 г. - Западно-Франкское (Франция), Срединное (Лотарингия) и Восточно-Франкское (Германия). Как показал немецкий историк К. Бруннер, каждое из королевств пошло своим собственным путем⁶. Причем Бруннер объясняет разницу в политическом развитии этих держав разной политикой их государей в отношении знати. Конечно, в данном случае, на эволюцию политической организации трех королевств повлиял не только личный выбор каждого из внуков Карла Великого, но комплекс социально-политических и ментальных причин. Однако в условиях смут и беспорядков огромное значение имела позиция и поведение аристократии, её готовность идти на соглашение с монархом. Именно в конфликтах 30-50 гг. ГХ в., когда создавались контуры будущих французской и германской монархий, роль и участие аристократии в политических процессах фактически стало определяющим. Однако в современной историографии ведутся ожесточенные споры о роли, которую сыграла аристократия Франкского государства в процессе ослабления королевской власти. К. Бруннер счита-

⁵ Le Jan R. Introduction II La royaute et les elites dans 1'Europe carolingienne (debut ГХ sie-
cle aux environs de 920). Ed. Le Jan R. Lille, 1998. P. 7.

⁶ Brunner, KL Oppositionelle Gruppen im Karolingerreich. Vienne-Koln, 1979.

7 ет, что именно то, что западно-франкский король Карл П Лысый, внук Карла Великого, пытаясь сохранить власть, пошел на соглашения с высшей знатью своего королевства и в результате стал от неё зависеть, в конечном счете привело к падению династии Каролингов во Франции. В отличие от него германский король Людовик, полагает Бруннер, предпочел опереться на слой средней и низшей знати и одержал победу над высшими слоями элиты . Наоборот, французская исследовательница Р. Ле Жан пишет: «Обязательно ли усиление аристократии означает ослабление королевской власти? Вопрос заслуживает того, чтобы его поставили на повестку дня»⁸. Действительно, сама постановка вопроса свидетельствует о том, что мы до сих пор слишком односторонне рассматриваем взаимоотношения короля и аристократии, считая, что ослабление одной силы естественным образов приводит к усилению другой. Значительное место в исследованиях франкского общества эпохи Каролингов, особенно в отечественной историографии, отводилось экономическим подходам, когда взаимоотношения монархии и аристократии рассматривалось через призму материальных причин. Но механизм властных отношений во Франкском государстве, по-видимому, регулировался иными представлениями и мотивацион-ными принципами, и процессы, которые представлялись нам простыми и схематичными, требуют их рассмотрения в иной плоскости. В историографии неоднократно указывалось, что не всегда следует противопоставлять монархию и знать, как две враждебные силы, заботящиеся исключительно о материальных благах и выгодах⁹. Та же Р. Ле Жан отмечала, что поведение отдельных аристократов и их верность одному из трех внуков Карла Великого во время «войны братьев» 840-843 гг. нельзя объяснить с материальной, прагматичной точки зрения¹⁰. Верность персоне правящего

⁷ Ibid. S. 307.

⁸ Le Jan, R. Introduction. P. 9

⁹ Depreux, Ph. Louis le Pieux? A propos des travaux recents consacres a "Fheritier de Char
lemagne" et a son regne II Francia, 1994. S. 181-213. S. 183.

¹⁰ К Le Jan, R. Famille et pouvoir dans le monde franc (VII-X siecles). P. 207.

8 монарха оказывается понятием более многогранным, нежели считалось ранее.

Исходя из вышесказанного, особенно актуальным и малоизученным направлением изучения взаимоотношений между франкскими монархией и аристократией становится исследование роли идеологии во Франции второй половины ГХ-Х вв. Несмотря на то, что эта проблема начинает все более активно рассматриваться в западноевропейской историографии, ряд вопросов остается не достаточно освещенным: как каролингская идеологическая пропаганда, исходившая из монаршего окружении, повлияла на действия высшей знати; в какой степени эта идеология повлияла на роль и положение самой королевской власти в каролингской империи и Западно-Франкском королевстве; насколько политико-правовые идеи, предлагавшиеся монархией и франкским епископатом, были близки, или, наоборот непривычны франкскому обществу ГХ-Х вв. В более широком аспекте следует ответить на вопрос, как могут представления влиять на изменение реальных социально-политических процессов в обществе и государстве. Такое количество нерешенных вопросов позволяет с уверенностью заключить, что тема изучение взаимоотношений королевской власти и высшей знати через призму каролингской идеологии, остается актуальной и по сей день.

Хронологические рамки исследования.

Хронологические рамки исследования (вторая половина ГХ-Х вв.) выбраны с таким расчетом, чтобы полностью охватить социально-политическую эволюцию Западно-Франкского государства, между двумя крупными событиями: образования Западно-Франкского королевства в 843 г. и восшествием на западно-франкский престол в 987 г. представителя аристократической династии Робертинов (Капетингов) Гуго Капета. Однако, учитывая тот факт, что политико-правовая мысль, получившая распространение в Западно-Франкском королевстве, нормы взаимоотношений между аристо-

9 кратией и монархией, уходят корнями в первую половину ГХ в., автор счел целесообразным привлечь материал Франкской империи с 20-х гг. IX в. Уже не раз отмечалось, что основатель Западно-Франкского королевства Карл II Лысый в большей степени, нежели его братья, воспринял политико-правовые идеи, разработанные в правление его отца Людовика Благочестивого. Эволюция каролингской идеологии во Франции второй половины IX-X вв. нельзя понять в отрыве от постулатов, сформулированных в начале IX в.

Степень изученности темы.

Проблема взаимоотношений королевской власти и знати в эпоху Ка-ролингов всегда привлекала пристальное внимание зарубежной историографии. И этому есть несколько важных причин. Во-первых, знать была движущей силой в истории средневекового общества, своего рода «ферментом свободы», как назвал её французский исследователь Ф. Контамин, «главной, или, по крайней мере, центральной фигурой на социально-политической шахматной доске»¹¹. Во-вторых, период VIH-X вв., который обычно называют «каролингским», стал определяющим в истории Европы. Именно в это время Европа фактически стала обретать свой характерный облик, что не могло не интересовать ученых¹². Первоначально признанными лидерами были представители немецкой историографии, затем английской, и в последнее десятилетие XX в. на первое месте постепенно стали выдвигаться французы .

Споры вызывал прежде всего происхождение власти как короля, так и аристократии. Часть историков считает, что власть государя в ранее средневековье основана на «частно-правовых началах (res privata)»¹⁴. Им возражали М. Руш и К. Ф. Вернер: оба автора отталкивались от того дока-

¹¹ Контамин, Ф. Война в средние века. СПб, 2000. С. 6

¹² Le Jan, R. Introduction. P. 8.

Toubert, P. Conclusion II La royaute et les elites dans ITZurope carolingienne (debut ГХ sie-cle aux environs de 920). Ed. Le Jan R. P. 519-527 ¹⁴ Fedou, R. L'Etat au Moyen Age. Paris, 1971. P. 19.

10 занного факта, что варварские королевства возникли не на развалинах Римской империи, но до известной степени плавно выросли уже в системе римского государства, взяв на себя необходимые военные и гражданские обязанности и полномочия¹⁵. Оба автора указывали, что полномочия франкских королей прямо унаследованы от Римской империи, чьи полномочным представителем в военной и гражданской сфере был Хлодвиг, король франков-федератов¹⁶. К. Ф. Вернер пошел еще дальше, посчитав, что все государственные институты Римской империи (в том числе и право любого войти в правящее сословие, заняв гражданскую должность в аппарате управления), без значительных изменений сохранились до к. X в., когда в Западно-Франкском королевстве стали происходить кардинальные изменения¹⁷. При подобной точке зрения франкская знать представляла собой прослойку «государственных чиновников» на службе у наместника римского императора. Осуществился определенный симбиоз между старой римской элитой и «новой», варварской. По мнению Вернера, франкская знать при Хлодвиге проходила тот же путь, что и галло-римская аристократия, делая ту же карьеру¹⁸: король, как «fonctionnnaire remain» даровал ранг сенатора или «vir illuster», причисляя, таким образом, человека, к гражданской иерархии Римской империи (пусть даже фиктивно). Ріменно так по Вернеру началось формирование франкской аристократии в период после образования Франкского королевства в Галлии. Вернер обратил внимание историков на действительно интересный факт - почему в Салической правде не упоминается франкская знать, могущественные и влиятельные главы родов. В Салической правде нет никакого упоминания о «nobiles», там встречаются только свободные, а единственный слой, обладающий привилегиями - королевские дружинники (антрустионы)¹⁹. Ранее

¹⁵ Томсон, Э. А. Римляне и варвары. СПб., 2003.

¹⁶ Rouche М. Clovis. Paris, 1996. P. 202, 315; Werner K.-F. Naissance de la noblesse.
L'essor des elites politiques en Europe. P., 1999. P. 177.

¹⁷ Werner K.-F. Naissance de la noblesse. P. 68.

¹⁸ Ibid. P. 34.

¹⁹ Le Jan, R. Famille et pouvoir dans le monde franc (VII-X siecles). P. 9.

исследователи объясняли эту лакуну неразвитостью, отсутствием сильного имущественного и социального расслоения франкского мира, которое после 486 г. начало прогрессировать с необычайной силой²⁰. Однако Вернер возразил — почему знать встречается и в вестготской, и в бургундской, позднее и лангобардской правдах, а во франкской нет? Ответ на этот вопрос Вернер нашел в политике короля Хлодвига, который, по его мнению, отказался юридически признать старую знать с её древними правами и привилегиями²¹. Именно с этого момента, как считает немецкий ученый, и начинается «закулисный» путь франкской аристократии, так называемой аристократии «de facto», но не «de jure».

В историографии XIX-XX вв. долго обсуждался вопрос о том, существовала ли вообще аристократия в раннем средневековье, и каковы были рамки этого сословия. С легкой руки М. Блока во многом утвердился взгляд на аристократию, как на юридически оформленное сословие, обладающее законодательно закрепленными привилегиями; считалось, что знать как таковая возникла только в ХП в. За полвека до него крупнейший французский исследователь Н. Д. Фюстель де Куланж утверждал, что аристократия во Франкском королевстве начала складываться только в эпоху Каролингов²³. До этого, по мнению автора, встречались лишь «вельможи дворца и сановники короля», выдернутые монаршей дланью из расплывчатой и безликой толпы свободных франков. «Существовала лишь

Впрочем, английская исследовательница Ж. Л. Нельсон объясняет этот феномен тем, что составители Салической правды ориентировались на кодекс Феодосия, для которого термин «nobilis» был чужд — ведь в римском праве существовали только две категории людей - свободных и несвободных. Nelson J. L. Nobility in the Ninth Century// Nobles and nobility/Ed. Duggan A. J. Woodbridge, 2002. P. 45.

²¹ Werner K.-F. Naissance de la noblesse. P. 325. ("Хлодвиг отказался признать аристо
кратическую и наследственную аристократию из франкских «natus maiores», проигно
рировав её в Салической правде; он заставил тех представителей этой франкской эли
ты, которые хотели быть причастными к государственной властью, которая соответст
вовала их рождению, принять «воинский пояс», поклявшись королю/princeps в полной
верности").

²² Блок М. Феодальное общество. М., 2003. С. 277

Фюстель де Куланж Н. Д. История общественного строя древней Франции. Т. 6. Перерождение королевской власти в каролингскую эпоху. Пгр, 1916. С. 71.

12 дворцовая аристократия, другой не было видно»²⁴. Был и иной, диаметрально противоположный взгляд, выразители которого считали знать классом, владевшим землей. Бельгийский историк Ж. Дондт писал, что «в каролингской империи существовал, это уже известно, класс крупных земельных собственников, который и являлся аристократией»²⁵. В 1995 г. Р. Ле Жан скорректировала данное замечание бельгийского ученого, доказав, что «меровингский род не был предназначен для господства над землей -он был структурой взаимопомощи и мести»²⁶. Общим мнением стало, что понятие «знати» в раннесредневековом королевстве было неточным и размытым, границы между высшей и средней знатью еще не оформились полностью. Французский историк Д. Бартелеми писал по этому поводу: «В IX в. поражает относительная расплывчатость рангов среди франков мирского сословия, этих магнатов королевства, которые в 822 г. противостояли "людям церкви". Есть графы, которые дополняют епископов и вместе с ними осуществляют труд управления. За епископами следуют аббаты. Но кто следует за графами? "Другие proceres", "vassi (особенно) dominici", "ministri"...»²⁷. Р. Ле Жан справедливо заметила, что и в VII и X вв. «константами» знати были «знаменитые предки, благородная семья, родственники и друзья, социальное признание, личная свобода», но из века в век изменялись социальный и политический контекст²⁸. Но как, например отличить высшую знать от средней, и имелись ли в среде знати четко определенные различия? Если да, то по какому принципу можно отделить представителя высшей знати? Было замечено, что магнаты, в 80 г. IX сколотившие территориальные княжества в Западно-Франкском государстве на основе т. н. «региональных королевств» (Бургундия, Аквитания, Ней-

²⁴ Там же. С. 72.

Dhondt, J. Etudes sur la naissance des pnncipautes territoriales en France (IX-XI s.). Brugge, 1948. P. 8.

²⁶ Le Jan, R. Famille et pouvoir dans le monde franc (VII-X siecles). P. 401.

²⁷ Barthelemy, D. La mutation de l'an mil a-t-elle eu lieu? Servage et chevalerie dans la
France des X et XI siecles. P., 1997. P. 209.

²⁸ Le Jan, R. Continuity and Change in the Theth-Century Nobility// Nobles and nobility/Ed.
Duggan A. J. Woodbridge, 2002. P. 54.

13 стрия), вовсе не обладали огромными земельными владениями. Немецкий и французский историки К. Босл и Ж. Флори в свою очередь отметили, что между магнатами (potentes) и слабыми (pauperes) пролегала значительная граница и разница между potentes и pauperes заключалась не в богатстве как в таковом, но в обладании властью: иначе говоря, согласно Флори pauperes могли быть людьми состоятельными и владеть землей, но, не, имея власти, не могли защитить себя²⁹.

Коренной перелом в традиционных представлениях произвел в 1939 г. германский историк Герд Телленбах, сформулировавший понятие «имперская аристократия», которая была фактически создана каролингскими государями и служила им во всех частях империи . Он и его ученики определили основные характеристики имперской аристократии - мобильность, непривязанность к отдельным регионам. Карл Бруннер с набольшими изменениями развил идею Телленбаха, добавив, однако, что «имперская аристократия» была лишь «верхушкой айсберга», под которой находились иные сословия знати, также работавшие на королевскую власть³¹. Немецкие авторы определили каролингскую аристократию, как служилую, чье положение в обществе определяется службой королю³².

Все вышеперечисленное привело историков к поиску источника происхождения прав и привилегий аристократии. Одни (В. Шлезингер, Ф Ирзиглер) утверждали, что аристократия обладала властью по призванию и по праву наследования, независимо от короля³³. Другие, главным из которых является Н. Д. Фюстель де Куланж, К.-Ф. Вернер, К. Босл и Д. Бер-телеми утверждали, что полномочия доставались знати в том случае, когда

Bosl, С. Potens und pauper// Fruhformen der Gesellschaft im mittelalterlichen Europa. Munich-Vienne, 1964. S. 106-134; Флори Ж. Идеология меча. СПб, 1999. С. 122.

³⁰ Tellenbach G. Konigtum und Stamme in der Werdezeit des deutschen Reiches. Weimar,
1939.

³¹ Brunner, K. Oppositionelle Gruppen im Karolingerreich. Vienne-Koln, 1979.

³² Le Jan, R. Famille et pouvoir dans le monde franc (VII-X siecles). P. 11.

³³ Schlesinger W. Herrschaft und Gefolgschaft in der Verfassungsgeschichte II Hist. Zeit. 176.
1953. S. 225-275; Irsigler F. Untersuchungen zur geschichte des fruhrankischen Adels. Bonn,
1969.

14 она поступала в «militia», на службу к государю . Р. Ле Жан, не рискнув высказаться определенно по этому вопросу, все же сочла нужным остановиться посередине: она считает, что аристократия обладала частным могуществом (potentes), но не вступая на службу к королю, не могла реализовать его в полной мере. К.-Ф. Вернер подчеркивает, что еще со времен Поздней Римской империи власть распалась на две составляющие: легитимную, которую представляли император, сенат и римские магистраты, и римские магнаты, которые в V в. обзавелись вооруженными клиентелами, укрепили свои виллы, превратив их в прообраз средневековых замков. Именно из этого своеобразного двоевластия Вернер и выводит существование двух видов власти в средние века: законную, которую представлял принцепс-король, признанный Восточно-Римской империей и негласную, власть магнатов, которую они осуществляли в силу своего происхождения³⁵. Иллюстрируя свою теорию, К. Ф. Вернер привел пример с гибелью франкского короля Хильдеберта II, погибшего от рук знатного франка Бо-дилона, которого король приказал «высечь в нарушение закона (contra legem)». Убийц короля никто не преследовал, поскольку сам Хильдеберт II нарушил закон - закон негласный. Спор о правах и привилегиях франкской знати приобрел особое звучание применительно к каролингской и пост-каролингской эпохе. Здесь исследователи, говоря условно, разделились на два лагеря. Одни считали, что царствование Карла Великого было нарушением законных прав аристократии, после чего она вернула их себе в ходе волнений, охвативших империю и Западно-Франкское королевство после смерти императора; другие полагали, что знать попросту воспользовалась ослаблением королевской власти в 30-40-е гг. IX в. и узурпировала

Фюстель де Куланж Н. Д. История общественного строя древней Франции. Т. 6. Перерождение королевской власти в каролингскую эпоху. Пгр, 1916. С. 72; Barthelemy, D. La mutation de Pan mil a-t-elle eu lieu? Servage et chevalerie dans la France des X et XI sie-cles. P. 208. ³⁵ Werner K.-F. Naissance de la noblesse. P. 244-250.

15 исконные права монарха³⁶. Дискуссия эта очень важна, поскольку от нее зависит то, как следует оценивать правление Карла Великого - как экстраординарное усиление раннесредневековой монархии, или же как один из эволюционных; витков развития франкской государственности.

Довольно плодотворным для изучения взаимоотношений королевской власти и знати в эпоху Каролингов оказался метод изучения социального словаря и словаря власти³⁷, который стали активно использовать медиевисты в 80-90 гг. XX в. Наибольшие достижения здесь связаны с именами К. Ф. Вернера³⁸, Ж. Л. Нельсон³⁹ и Р. Ле Жан⁴⁰. К. Ф. Вернер изучив титулатуру знати в государственных и судебных актах, пришел к выводу, что Каролинги со времени восшествия на престол Пипина Ш Короткого проводили политику изменения иерархии титулатуры аристократии, уничтожив звания маиордомов, принцепсов, герцогов, чьи носители со времен Римской империи обладали легальной публичной властью, и таким образом, могли быть опасны для новой династии. С этой же целью Каролинги изменили и иерархию придворной титулатуры, принизив звание «optimates», бывших при Меровингах высшими чинами двора. Ж. Л. Нельсон на примере каролингских капитуляриев проиллюстрировала отношение королевской власти в IX в. к термину «nobilis»: по её версии Каролинги избегали упоминать этот термин в государственных актах, хотя они иногда там и встречаются редко и, по мнению исследовательницы, случайно⁴¹. Ле Жан доказала, что документы законодательного характера - варварские правды, меровингские эдикты и каролингские капитулярии — а

³⁶ Werner К- F. Hludovicus Augustus, gouverner l'empire chretien, idees et realites// Charlemagne's Heir, new perspectives of the reign of Louis the pious (814-840). Oxford, 1990. P. 90.

Le Jan-Hennebicque R. Domnus, iifuster, nobihssimus: la mutation du pouvoire au X sie-cle// Haut Moyen Age: culture, education et societe, etudes offert a Pierre Riche. P., 1990. P. 439-449.

³⁸ Werner K.-F. Naissance de la noblesse. P. 295-329.

³⁹ Nelson J. L. Nobility in the Ninth Century. P. 43-53.

⁴⁰ Le Jan-Hennebicque R. Domnus, ilhister, nobilissimus: la mutation du pouvoire au X sie-
cle. P. 439-449.

⁴¹ Nelson J. L. Nobility in the Ninth Century. P. 45.

16 также церковные тексты, представляли собой «бастион консерватизма, по причине их государственного и официального характера» Они со значительным опозданием фиксировали трансформации в политической организации общества. Наоборот, нарративные источники более легко поддавались языковым новшествам, которые передавали культурные и социальные перемены⁴². Наконец, Ле Жан провела блистательный семантический анализ, исследовав изменение титулатуры франкской знати и доказав, что оно во многих частных грамотах Х.в. не столько означает закрепление политических перемен и потрясений, изменение политического равновесия между королевской властью и аристократией в IX-X вв., сколько само стремление знати изменить свое подчиненное положение по отношению к короне, её желание приобрести определенную независимость после периода смут 30-90-х гг. IX в⁴³. Таким образом, благодаря достижениям современной науки, удалось представить убедительные аргументы в пользу того, что изменения титулатуры в государственных и частных актах, а также в нарративных источниках, отражают один из этапов борьбы между королевской властью и знатью за права и полномочия.

Особое внимание историков привлекала и стратегия самоидентификации аристократии, осознания ею собственной значимости и сплоченности как группы с едиными интересами. Германские историки под руководством К. Шмида в 60 гг. XX в. стали разрабатывать в Мюнстере вид источников, которые ранее не принимались во внимание — поминальные книги (libri memoriales), некрологи, на основе которых устанавливались союзы и родственные отношения между знатью⁴⁴. Немецкие ученые показали, как важно было для знати, чья власть и влияние покоились на славе и известности их предков, сохранить память об усопших, всеми силами подчеркнуть свою причастность к роду и фамильной памяти. В ходе исследований

⁴² Le Jan, R. Famille et pouvoir dans le monde franc (VH-X siecles). P. 23-24.

⁴³ Le Jan-Hennebicque R. Domnus, illuster, nobilissimus: la mutation du pouvoire au X sie-
cle. P. 439-449.

⁴⁴ Le Jan, R_ Famille et pouvoir dans le monde franc (VII-X siecles). P. 13; Heinzelmann M
La noblesse du haut Moyen Age (VII-XI s.) II Moyen Age, Paris, 1977. P. 130-144.

17 поминальных книг удалось методом просопографии установить родственные связи многих представителей знати и сделать выводы о переменах в структурах брака и семьи в IX-X вв.

Однако в изучении знати и её роли при дворе каролингских монархов и участии в управлении до сих пор остаются значительные лакуны, не в малой степени из-за того, что внимание историков было приковано в основном к церковной элите, которая стала играть огромную роль в административном аппарате Франкского государства еще со времен первых Ме-ровингов⁴⁵. До недавнего времени считалось, что в окружении Карла Великого и Людовика Благочестивого преобладало высшее духовенство, занимавшее привилегированные посты советников и доверенных лиц императоров. В работах, вышедших совсем недавно, подобная точка зрения объясняется не только тем, что власть Пипинидов-Каролингов имела рели-

гиозныи характер - что несомненно — но и тем, что источники редко говорят о светском окружении монарха. Ф. Депре пишет: «историография оставляла в тени мирян, занимавших должности в "Священном дворце"»⁴⁷. Конечно, особое место в историографии занимают работы о Церкви и её идеологической и политической роли в развитии отношений между знатью и королевской властью. Общий очерк истории Церкви в каролингском государстве дал Э. Аманн⁴⁸. Наиболее глубоко эту проблему изучил Э. Деларуэль, которому и принадлежит честь определить амбиции высшего духовенства и его стремление подмять королевскую власть⁴⁹. Необычайно важны выпущенные биографии высших церковных иерархов, среди которых особенно выделяются труды Ж. Девисса⁵⁰ и Э. Босхова⁵¹.

Werner K.-F. Naissance de la noblesse. P. 292.

⁴⁶ Depreux Ph. Louis le Pieux reconsidere? A propos des travaux recents consacres a
"l'heritier de Charlemagne" et a son regne It Francia. 1994. P. 199.

⁴⁷ Ibid. 199,203.

⁴⁸ Amann E. L'Epoque carolingienne. Paris: Blond et Gay, 1947 (Histoire de l'Eglise, dir.
Fliche et Martin, VI).

⁴⁹ Delaruelle E. En relisant le "De institutione regia" de Jonas d'Orleans II Melanges ... L.
Halphen. Paris, 1951. P. 185-192.

³⁰ Devisse, J. Hincmar, archeveque de Reims (845-882).Geneve, 1975-1976.

18 Значительное место в изучении взаимоотношений королевской власти и высшей франкской аристократии занимают труды об аббатствах эпохи Каролингов, как центра притяжения двух сил - знати и королевской власти. Благодаря исследованиям, которые были начаты в начале XX в. К. Фойгтом и продолжены И. Стеммлером, К. Ф. Вернером, Э. Леном и А.-М. Гельвеций, стало ясно, что аббатства являлись одной из основных «опорных столпов», которые позволили Пипинидам-Каролингам прийти к власти и упрочить своё моральный престиж; в силу того, что в конце VIII-первой половине IX вв. почти все аббатства либо принадлежали королевской династии, либо находились под королевским покровительством, Ка-ролинги получили во всех краях своих владений центры стратегического значения, позволявшими им контролировать политическую ситуацию на местах; монастыри постепенно «институциализировались» в административную систему Франкской империи. Как сказал П. Тубер «наряду с монаршим двором крупные монастыри играли существенную роль, как центры легитимизации власти, основанной на династической идентичности Каролингов, равно как и на христианской идеологии королевской власти»⁵³. Но монастырские учреждения были также весьма притягательны для аристократии, которая видела в них не только средство материального благополучия, но и морального престижа. Еще в VII. в. представители аристократии стали постепенно обзаводиться своими «частными» аббатствами, где в обмен за покровительство молились за упокой душ своих основателей и дарителей. Борьба за влияние на монастыри возобновилась в период ослабление Каролингов: монастыри стали «легитимизационными» центрами для аристократии, создающей свои собственные княжества, независимые от королевской власти⁵⁴.

⁵¹ Boshof, Е. Erzbishof Agobard von Lyon, Leben und Werk. Koln: Bohiau, 1969.

⁵² Voigt K. Die karolingische Klosterpolitik. Stuttgart, 1917.

⁵³ Toubert, P. Conclusion. P. 523

⁵⁴ Lauranson-Rosaz, Ch. Le roi et les grands dans Г Aquitaine carolingienne// La royaute et les
elites dans l'Europe carolingienne (debut IX siecle aux environs de 920). Ed. Le Jan R. Lille,
1998. P. 428-430.

19 Ряд работ, особенно в немецкой историографии (П. С. Шрамм⁵⁵, Г. Эвиг⁵⁶) посвящены концепции священной христианской монархии и её влиянию на эволюцию государственного устройства. Идея христианской империи, созданной в правление Карла Великого, еще более окрепла в царствование его сына и наследника Людовика Благочестивого. Но как правило, в историографии, посвященной этому вопросу, подчеркивалось, что правление Карла Великого было более «мирским», в то время как Людовик Благочестивый, поддавшись влиянию церковных кругов, все свое внимание отдал реформам Церкви, придав идее государства вид церковного единства. В новейших трудах совершенно справедливо стали указывать, что церковные реформы Людовика Благочестивого были неразрывно связаны с реформами светского общества и нельзя понять одно без другого. Сакрализация королевской власти, начавшаяся при Людовике Благочестивом, продолжилась в большей мере в Западно-Франкском государстве, где Карл II Лысый, сын Людовика Благочестивого, лучше всех понял идеи

своего отца и воспользовался ими для укрепления королевской власти . Французский историк Ж. Бюрхер-Тьерри отметила, что в Восточно-Франкском государстве сакрализация королевской власти была развита гораздо менее сильно⁵⁸. Таким образом было доказано, что два королевства -Западно-Франкское и Восточно-Франкское — в данном вопросе пошли по разному пути, что не могло не отразиться на взаимоотношениях королевской власти и знати. В Западно-Франкском государстве высший клир был гораздо могущественнее, чем в Восточно-Франкском: западно-франкские епископы принимали активное участие в управлении королевством, зачастую идя наперекор королевской власти. Подобное положение вьпывало

⁵⁵ Schramm P. Е. Kaiser, Konige und Papste. Stuttgart, 1968-1971. 5 vol.

⁵⁶ Ewig E. Zum christl. Konigsdedanken im Fruhmittelalter// Das Konigtum. 1956, 1963. S.
7-17.

Werner KL F. Hludovicus Augustus, gouverner l'empire chretien, idees et realites. P. 67. ⁵⁸ Buhrer-Thierry, G. L'episcopat en Francie orientate et occidentale a la fin du ГХ siecle: substitut ou soutien du pouvoir royal? La royaute et les elites dans I'Europe carolingienne (debut DC siecle aux environs de 920). Ed. Le Jan R. P. 347-365.

20 много споров в историографии, в результате которых Ж. Бюхрер-Тьерри прямо поставила вопрос в статье под названием «Епископат в западной и восточной Франкиях в конце ГХ в.: подмена или опора королевской власти?»⁵⁹.

На протяжении долгого времени внимание историков было сосредоточено на вассалитете, как составляющей франкского государства в IX-X вв. Зачастую исследования институтов каролингского государства сводилось именно к этой проблеме: прекрасным примером здесь могут послужить работы Фюстеля де Куланжа, Ф. Гансхофа и Ф. Лота⁶⁰. Традиционная точка зрения, главенствовавшая в историографии до недавнего времени, базировалась на положении, что вассалитет происходит от германского комитата, описанного у Тацита: «свободные люди сплачивались вокруг своего вождя, клялись никогда не бросать его в бою, быть верными до смерти»⁶¹. Для Пипинидов-Каролингов вассалитет стал основным инструментом в деле политической реформы франкского общества. Одно из самых характерных определений этому явлению дал Ж. Дондт: «Пипин и его потомки даже и подумать не могли, чтобы воспользоваться доменами аристократии для набора армии. Для этой цели они побуждали свободных людей становиться вассалами магнатов... Одновременно они старались заставить этих грандов стать их королевскими "верными"... Вступление членов франкской аристократии в ряды королевских вассалов представляло луч-шее средство обеспечить их верность и службу» . Именно эта система вассалитета и оказалась для Каролингов палкой о двух концах, поскольку

Фюстель де Куланж, Н.-Д. История общественного строя древней Франции. Т. 6. Перерождение королевской власти в каролингскую эпоху. Пгр, 1916; Ganshof, F.-L. L'Ongines des rapports feodo-vassaliques: les rapports feodo-vassaliques dans la monarchie franque au nord des Alpes a l'epoque carolingienne/ Problemi del secolo VIII// Settimane di studio italiano sull'alto mediaevo. Spoleto, 1954. P. 27-60; Ganshof F.-L. Qu'est-ce que la feodalite. Bruxelles, 1947; F.-L. Lot F. Fideles ou vassaux? Essai sur la nature juridique de lien qui unissait les grands vassaux a la royaute depuis le milieu du IX jusqu'a la fin du ХП s. P., 1904

⁶¹ Werner K.-F. Naissance de la noblesse. P. 421.

⁶² Dhondt, J. Etudes sur la naissance des principautes territoriales en France (IX-XI s.). P. 8.

21 была основана на «частных и контрактных» принципах, позволявших вассалу порвать со своим сеньором в случае, если его интересы были ущемлены. Постепенно вассалитет проник в систему государства, подменив собой другие отношения между королем и населением королевства⁶³. Правда, современный немецкий историк К. Ф. Вернер считает вассалитет исконно римским институтом и, что вассалитет был одним из средств эффективного надзора за знатью. Особенное внимание Вернер обратил на группу королевских вассалов (yassi dominici), представлявших на территории Франкского государства королевскую власть. Постепенно даже государственная должность (honor) графа, стала рассматриваться аристократией как естественное вознаграждение за их верность — вассальную верность⁶⁴. Так было создана система, которую К. Ф. Вернер назвал «вассальным государством»⁶⁵. Высшая знать, передавая honor по наследству с разрешения монарха, стала «новой стратой в знатном сословии, новой элитой в элите» . Этот слой «крупных вассалов» и образовал в конце ГХ в. так называемые «территориальные княжества», основанные на базе региональных королевств - Нейстрии, Бургундии, Баварии, Франконии⁶⁷. Так между королем и основным населением королевства образовался своего рода экран из аристократии. Однако в представление о вассалитете как всеобъемлющей сети, начиная с ГХ в. охватившей все сферы социально-политических отношений в каролингском и пост-каролингском обществе, в историографии конца XX в. были внесены значительные коррективы. Английский историк С. Рейнольд⁶⁸, германский Г. Альтхоф⁶⁹ и французский Р. Ле Жан⁷⁰ убедительно показали, что социальные отношения в каролингском мире имели

⁶³ Werner К. F. Hludovicus Augustus, gouverner Гетріге chretien, idees et realties. P. 89.

⁶⁴ Werner K.-F. Naissance de ia noblesse. P. 430-431.

⁶⁵ Ibid. P. 430.

⁶⁶ Ibid. P. 431.
⁶¹ Ibid.

⁶⁸ Reynolds, S. Fiefs and vassals. Oxford, 1994. P. 17-47.

⁶⁹ AlthofF G. Amicitiae und Pacta. Bundnis, Einung, Politik und Gebetsdenken im 10 Jahr-
nudert. Hannover, 1992.

⁷⁰ Le Jan, R. Famille et pouvoir dans le monde franc (VTI-X siecles); Le Jan, R. Introduction.
P. 7-17.

22 другие типы связи, нежели вассалитет, который был всего лишь одной — и далеко не самой важной. Р. Ле Жан писала: «Мне кажется, для того, чтобы понять взаимоотношения между каролингской королевской властью и элитами, между элитами и остальным населением, следует выйти за ограничивающие рамки вассальных связей, которые, в конце концов, являются лишь одним из аспектов системы - системы гораздо более широкой, черпавшей силы во многих источниках, особенно в периферийных регионах, где традиции докаролингского времени были еще живы»⁷¹.

В качестве системы взаимоотношений между королем и знатью, идущей рука об руку с вассалитетом, Г. Альтхоф предложил amicitia -пакт дружбы, особенно усилившийся в каролингскую эпоху⁷². Не меньший вклад в изучение связей между королевской властью и аристократией, которые существовали параллельно с вассалитетом, внесла французская исследовательница Р. Ле Жан, основатель «лилльской школы», с успехом применившая метод социологической антропологии, дабы разрабатывать тему брака, семьи и родства в среде властных отношений . Благодаря этим исследованиям стало ясно, что брак являлся настоящим «ключом к власти», посредством которого власть делась между отдельными семейными кланами и передавалась по наследству⁷⁴. С помощью брака высшая знать стремилась обеспечить себе преданность местных элит⁷⁵. Более того Р. Ле Жан продемонстрировала, что Каролинги сформировали свою собственную «модель брака», целью которой было сплотить знать вокруг персоны

⁷¹ Le Jan, R. Introduction. P. 9.

⁷² AlthoffG. Amicitiae und Pacta. Bundnis, Einung, Politik und Gebetsdenken im 10 Jahr-
nudert. Hannover, 1992.

⁷³ Le Jan, R. Famille et pouvoir dans le monde franc (VII-X siecles).

⁷⁴ Duhamel-Amado, C, Catafau A. Fideles et aprisionnaires en reseaux dans la Gothie des IX
et X siecles. Le marriage et aprision au service de la noblesse mendionale// La royaute et les
elites dans l'Europe carolingienne (debut IX siecle aux environs de 920). Ed. Le Jan R. Lille,
1998. P. 452-453.

Lauranson-Rosaz, Ch. Le roi et les grands dans l'AquHaine carolingienne// La royaute et les elites dans l'Europe carolingienne (debut ГХ siecle aux environs de 920V Ed. Le Jan R. Lille, 1998. P. 409-437/

23 государя⁷⁶. Стараниями Каролингов, проводивших матримониальную политику, удалось придать меровингской знати, «структуры горизонтальной и расплывчатой», иерархический характер и организовать её по пирамидальному принципу⁷⁷. Таким образом брак был призван связать королевскую семью с высшей франкской знатью, а высшую знать, в свою очередь, с представителями средней знати. Иначе говоря, и для каролингских монархов, и для аристократии матримониальная политика была естественным и привычным способом социального и политического взаимодействия.

Предметом пристального внимания всегда была политико-институциональная структура Франкской государства и территориальная организация франкского мира. Особое место здесь занимают работы Ф.-Л. Гансхова и К.-Ф. Вернера, которые досконально исследовали политическую организацию Франкского государства, придя к совершенно противоположным выводам. Гансхоф считал, что институты власти, созданные при Карле Великом и Людовике Благочестивом, не выдержали испытания временем⁷⁸, Вернер же наоборот, доказывал живучесть каролингской административной системы, которую даже переняли бретонцы⁷⁹. Должное внимание с 40-х гг., когда вышла книга Ж. Дондта «Образование территориальных княжеств»⁸⁰, уделяли и созданию и функционированию территориальных княжеств, появившихся на карте Западно-Франкского королевства в к. IX в., которые фактически стали базой для независимости крупных магнатов Х-ХІ вв.

В 90 гг. XX в. были проведены детальные исследования отличительных черт и положения региональных элит, особенностей их развития и

«Верность все чаще и чаще дублировалась связями родства». Le Jan, R. Famille et pouvoir dans le monde franc (VTJ-X siecles). P. 410.

⁷⁷ Ibid. P. 401.

⁷⁸ Ganshof, F.-L. La fin du regne de Charlemagne. Une decomposition // Revue Suisse
d'Kstoire, 28, 1948. P. 433-451

Werner K. F. Missus-Marchio-Comes: entre Г administration centrale et administration locale de l'empire carolingien.

⁸⁰ Dhondt, J. Etudes sur la naissance des principautes territoriales en France (IX-XI s.). Brugge, 1948.

24 функционирования. Целью исследований было рассмотреть, как происходило взаимодействие местных элит с присланными каролингским государем должностными лицами. М. Парисе посвятил блестящее исследование лотарингской знати⁸¹, К. Лорансон-Роза и М. Руш - Аквитании⁸², И. Тон-нер - Бретани , М. Орель, К. Дюамель-Амадо - южным графствам на стыке Франции и мусульманской Испании⁸⁴. Проделанный анализ позволил выделить черты, отличавшие региональную знать от «имперской», определить характер и форму её взаимоотношений с короной и крупными франкскими магнатами.

Большое значение историография придавала и местам сосредоточения власти (королевскому двору, генеральным ассамблеям, церковным соборам), которые служили центрами для перекрестных встреч аристократии, королевской власти и высшего духовенства, где решались основные вопросы, связанные с властными полномочиями⁸⁵.

По разному оценивается и политика, которую проводил наследник Людовика Благочестивого, первый король Западно-Франкского государства Карл П Лысый. К. Бруннер считает, что его соглашения с крупной аристократией поставили его в зависимость от магнатов, что и стало причиной

Parisse, М. La noblesse lorraine, XI-XII s. Lille-Paris, 1976.2 vol.

⁸² Rouche M. L'Aquitaine des Wisigots aux Arabes, 418-781, naissance d'une region. Paris,
1979; Lauranson-Rosaz, Ch. Le roi et les grands dans l'Aquhaine carolingienne II La royaute
et les elites dans I'Europe carolingienne (debut ГХ siecle aux environs de 920). Ed. Le Jan R.
Lille, 1998. P. 409-437

⁸³ Tonnerre, N.-Y. L'aristocratie du royaume Breton II La royaute et les elites dans I'Europe
carolingienne (debut IX siecle aux environs de 920). Ed. Le Jan R. Lille, 1998. P. 487-505

⁸⁴ Aurell, M. Pouvoir et parente des comtes de la marche hispanique (801-911) // La royaute
et les elites dans I'Europe carolingienne (debut ГХ siecle aux environs de 920). Ed. Le Jan R.
LiHe, 1998. P. 467-487; Duhamel-Amado, C, Catafau A. Fideles et aprisionnaires en reseaux
dans la Gothie des DC et X siecles. Le marriage et aprision au service de la noblesse meridion-
ale II La royaute et les elites dans I'Europe carolingienne (debut IX siecle aux environs de
920). Ed. Le Jan R. Lille, 1998. P. 437-467

⁸³ Depreux, Ph. Lieux de rencontre, temps de negociation: quelques observations sur les plaids generaux sous le regne de Louis le Pieux II La royaute et les elites dans I'Europe carolingienne (debut IX siecle aux environs de 920). Ed. Le Jan R. Lille, 1998. P. 213-233; Nelson, J. L. La cour imperial de Charlemagne II La royaute et les elites dans I'Europe carolingienne (debut IX siecle aux environs de 920). Ed. Le Jan R. Lille, 1998. P. 177-193; Lemarignier J. Aux origins de PEtat francais. Royaute et entourage royal aux premiers temps capetiens (987-1108) If L'Europe aux ГХ-ХІ s. Varsovie, 1968. P. 43-55.

25 ослабления и исчезновения династии . Каролингов. Элизабет Манью-Нортье, наоборот, была уверена, что превращение «имперской монархии», базировавшейся на безусловном подчинении подданных Карлу Великому и его сыну Людовику Благочестивому в «контрактную монархию», оформившуюся на базе договорных отношений между аристократией королевства и королем, позволило королевской власти сохранить свою гибкость и действенность⁸⁷.

Серьезные споры среди историков вызвал и вопрос о роли аристократии в распаде каролингской империи и связанным с ним процессами ослабления королевской власти и децентрализации. Лишь недавно исследования взаимоотношений королевской власти и высшей знати французским историком Режин Ле Жан показали, что саму проблему ослабления верховной власти в империи и Западно-Франкском королевстве нельзя рассматривать с одной точки зрения - слабости королевской власти и пропорциональном росте влияния и могущества аристократии. Ранее события 30-80 гг. IX в. рассматривались, например, К. Брюннером как простая реакция имперской аристократии на попытки реформ Карла Великого и особенно Людовика Благочестивого⁸⁸. Близок к точке зрения Брюннера и английский историк Т. Рейтер, который считал, что прекращение завоеваний при Людовике Благочестивом и переход к обороне высвободило огромное количество знати, привыкшей к постоянным завоевательным походам и захвату земельных владений. Свободная масса воинов приняла активное участие во внутренних мятежах и междоусобных войнах, расшатав основы

порядка и каролингского мира .

Современный французский историк Ф. Депрё совершенно справедливо отмечал, что «одним из самых оригинальных подходов к изучению каролингского мира является очерк оппозиционных политических движе-

⁸⁶ Brunner, К. Oppositionelle Gruppen im Karolingerreich. S. 247.

⁸⁷ Magnou-Nortier E. Foi et fidelite. Recherches sur revolution des liens personels chez
Francs du VD au XI siecle. Toulouse, 1976. P. 119-123.

⁸⁸ Brunner K. Oppositionnelle Gruppen im Karolingerreich. 1979.

⁸⁹ Wemer K. F. Hludovicus Augustus, gouverner Г empire chretien, idees et realites. P. 13.

26 ний»⁹⁰, иначе говоря, исследование причин и обстоятельств вражды между группами каролингской знати, во многом отражавшейся на отношениях аристократии и королевской власти⁹¹.

Не меньшие дискуссии вызывает и вопрос о преобладании в среде аристократии частных или общих интересов, и мотивировки действий знати. Еще в 1948 г. в своей книге «Очерк зарождения территориальных княжеств во Франции (ГХ-Х вв.)» Ж. Дондт задал вопрос — как и с помощью каких средств каролингские государи могли добиться от франкской ари-стократии верности и службы? . Автор дал следующий ответ: «Чтобы достичь этого, короли привлекали заманчивыми перспективами, доходными должностями и обширными земельными пожалованиями»⁹³. П. Рише то же счел необходимым прямо ответить на этот вопрос: «Аристократы не имели никакого сознания общего блага. Они заботились только об интересах своей семьи, приобретении большего числа должностей и приумножении имущества»⁹⁴, прямо повторяя слова Агобарда Лионского⁹⁵. Но вопрос, только ли материальные соображения привязывали франкскую ари-стократию к королю, давно волновал историков . Однако четкого ответа на этот вопрос получить не удалось.

В этой связи важнейшим в историографии является дискуссия об так называемой «каролингской идеологию) - спектре представлений каролингских монархов и их советников об устройстве Франкского государства и характере связей с его населением, прежде всего с его верхушкой - знатью. При Каролингах была выработана своего рода программа действий на будущее, где практические меры (например, управление графствами) были неразрывно связаны с христианской концепцией государства. Р. Ле Жан

⁹⁰ Depreux Ph. Louis le Pieux reconsidere? P. 181-213.

⁹¹ Вгштег K. Oppositionnelle Gruppen im Karolingerreich. 1979.

⁹² Dhondt, J. Etudes sur la naissance des principautes territoriales en France (IX-XI s.). P. 8.

⁹³ Ibid.

⁹⁴ Riche, P. La vie quotidienne dans l'empire carolingieime. P., 1973.

⁹⁵ Agobardi Liber Apologeticus pro filiis Ludovici Pii imperatoris adversus patrem// P. L. T.
106. Col. 313.

⁹⁶ Le Jan, R. Famille et pouvoir dans le monde franc (VII-X siecles). P. 408.

27 писала, что «каролингский режим прежде всего покоился на идеологическом проекте единения, который был направлен на содействие элит, как светских, так и духовных, их присоединение к императорской программе»⁹⁷. Сложность возникла в другом: исследователи так и не пришли к единому мнению, насколько эта идеология, эта программа была доступна пониманию для тех групп, на которые она и была ориентирована. Л. Же-нико полагал, что понятие res publico, лежавшее в основе политических идеалов первых Каролингов, была «выработана клириками и, вероятно, не имело сильного влияния на людей политических {homines politique)»⁹*. В своей статье «Использование римской концепции в каролингскую эпоху: respublica в ГХ-Х вв.» И. Сассье считает, что у концепции respublica, «так и не хватило времени, чтобы обрести независимое существование за пределами кучки образованных мужей, таких как Элизахар, Луп Феррьерский, Седулий или Гинкмар, которые понимали его пользу»⁹⁹. Ему возразил Ф. Депре, отчетливо продемонстрировавший, что Нитхард, аристократ и внук Карла Великого, автор хроники о междоусобицах сыновей Людовика Благочестивого, не хотел использовать термин res publico для обозначения государства, которым в 833-834 гг. управляли мятежники¹⁰⁰. Еще более определенно высказывается К. Ф. Вернер, который пытается доказать, что римские государственные институты власти не отмерли одновременно с исчезновением Римской империи, а все еще существовали в каролингскую эпоху¹⁰¹. Как следствие, многие идеи и понятия, связанные с римской традицией управления, по мнению К. Ф. Вернера были наполнены реальным

⁹⁷ Le Jan, R. Introduction. P. 7-17.

⁹⁸ Werner K.-F. Naissance de la noblesse. P. 176.

00 —

Sassier Y. L'utilisation d'un concept romain aux temps carolingiens: la res publica aux IX et X siecles II Medievales, 15, 1988. P. 17-29; аналогичной позиции И. Сассье придерживается на страницах книги «Гуго Капет», где характеризует каролингское государство как «воображаемый политический порядок, который старались создать кучка интеллектуалов, был все на всего фасадом мира, остававшегося глубоко варварским». Sassier Y. Hugues Capet. P., 1987. P. 31.

¹⁰⁰ Depreux, Ph. Louis le Pieux reconsidere? S. 204; Depreux, Ph. Nithard et la res publica:
un regard critique sur le regne de Louis le Pieux II Medievales, 1992. T. 149-161.

¹⁰¹ Werner K.-F. Naissance de la noblesse. P. 169-179.

28 содержанием, доступны и понятны довольно большому кругу франкского общества¹⁰². Таким образом, автор считает, что существовал своего рода идеологический стержень, призванный сплотить вокруг монарха франкскую аристократию, не только в силу верности, опиравшейся на вознаграждение и личную привязанность, но и в силу того, что все еще живо понятие государственной службы и общих интересов.

В советской историографии тема взаимоотношений аристократии и монархии долгое время замалчивалась. Отдельные исследования были посвящены политической эволюции Франкского королевства и аппарату власти и управления при Карле Великом (А. И. Колесницкий¹⁰³, А. И., Бессмертный Ю. Л.¹⁰⁴). Только в 90 г. XX в. появились первые работы, непосредственно затрагивавшие отношения франкской аристократии и королевской власти. И. С. Филиппов выпустил книгу «Средиземноморская Франция в раннее средневековье»¹⁰⁵, где отдельная глава посвящена зарождению класса феодалов в Южной Франции. Автор рассматривает путь богатой галло-римской аристократии Юга Франции: в эпоху Поздней Римской империи южногалльскую аристократию, по мнению автора, отличал «интерррегионализм»¹⁰⁶. Но с началом нашествий варваров «горизонты провинциальной власти стремительно сужались». Знать южной Галлии замкнулась в своем кругу, но сохранила свою политическую власть до середины VIII в.: люди этого круга формировали епископат Южной Галлии,

¹⁰² Вернер писал: «Возобновим спор о существовании - или отсутствии - государства
или администрации, достойных этого имени после "гибели Римской империи" и во
Франкском королевстве. Речь идет о способности политического сообщества пользо
ваться услугами чиновников, осуществляющих государственные функции, похожие на
то, что ныне называют «службой "(office)" или государственной должностью»; «ис
пользование термина res publico обозначает сохранение понятие государственной
службы и государственной идеи». По мнению Вернера идея и реальность государст
венной службы нашли свое воплощение в назначении на престижные должностные по
сты во Франкском королевстве - honores (Werner K.-F. Naissance de la noblesse. P. 175).

¹⁰³ Колесницкий H. Ф. Аппарат власти и управления в варварском государстве // Власть
и политическая культура в средневековой Европе. М, 1992.

¹⁰⁴ Бессмертный Ю. Л. Франкское государство // История Европы. М., Т. 2. С. 112-126.

¹⁰⁵ Филиппов И. С. Средиземноморская Франция в раннее средневековье. М., 2000. С.
478-510.

¹⁰⁶ Там же. С. 480.

29 в их руках находился доступ к гражданским должностям¹⁰⁷. До VII в. местные элиты Юга держались в стороне от северной франкской аристократии, но с этого столетия началось постепенное проникновение северян в Прованс. Более активные контакты между двумя группами знати средневекового Франкского государства И. С. Филиппов датирует эпохой правления Карла Великого и его преемников, когда на Юг были посланы франкские графы, которые были «сугубо должностными лицами, не связанными ни имуществом, ни родством с местной знатью и ни в коей мере ни считав-шими свое назначение в этот район постоянным» . Со временем пришлая франкская аристократия приобрела на Юге земельные владения либо благодаря пожалованиям со стороны короля, либо брачным союзам с южногалльской знатью. Также они быстро наладили контакты с местной церковью, начав основывать монастыри¹⁰⁹. Завершая очерк о каролингской аристократии, проникавшей на южные земли, И. С. Филиппов отмечает, что она была подверглась социальной ассимиляции, «утратив интерес к сохранению в родных местах владений и родственных связей»¹¹⁰.

Значительный вклад в изучение контактов высшего клира и франкской монархии внес В. И. Мажуга, посвятивший свою статью церковной политике франкского короля Гунтрамна (561-592), пытавшегося заставить епископат своего королевства признать «его ведущую роль в установлении церковного порядка»¹¹¹. На примере двух актов (постановлений II Макон-ского собора и королевского эдикта Гунтрамна) автор подробно прослеживает перипетии борьбы между сувереном и епископами за границы светской и церковной юрисдикции. В. И. Мажуга продемонстрировал, как король, «в споре с епископами принял их язык, искал разрешения спора на

^1и/Там же. С. 481.

¹⁰⁸ Там же. С. 483.

¹⁰⁹ Там же. 494.

¹¹⁰ Там же. 485.

¹¹¹ Мажуга В. И. Королевская власть и церковь во франкском государстве// Политиче
ские структуры эпохи феодализма в Западной Европе VI-XVII вв. Л., 1990. С. 46-71.

путях идейного противоборства»¹¹². Король Гунтрамн облекает карательную функцию своей власти религиозным авторитетом, чем и оправдывает свое вмешательство в дела церкви: так, по мнению автора, франкский государь начал насаждать идеалы теократической власти¹¹³. Статья В. И. Мажуги позволяет проследить корни претензий монархии на власть над церковью, достигших апогея в правление Каролингов.

Раннесредневековым монастырям, их месту во властной структуре Франкского государства, важности для монархии и знати как источников могущества, престижа и репрезентации власти, посвящены работы Н. Ф. Ускова¹¹⁴. Автор подробно рассматривает процесс основания монастырей, участие, которое принимали в нем королевская власть и высшая знать. Н. Ф. Усков подробно рассматривает внутри монастырскую жизнь, показывая, как она зависела от действий знатных родственников монахов и короля. Спорные дела в монастыре, ссоры между монахами приводили в действие сложный механизм родственных связей за пределами монастырей¹¹⁵. В эти события была вовлечена королевская власть, которая играла роль арбитра¹¹⁶.

Подробно вопрос о каролингской аристократии был рассмотрен в

11*7

работах А. И. Сидорова , сосредоточившего внимание на общих принципах функционирования власти, механизмов ее реализации, поведенческих норм, присущих франкской аристократии в каролингский период. Автор делает акцент на коллективной природе власти и слабости и зависимости

¹" Там же. С. 66. ^1,3 Там же. С. 63.

¹¹⁴ Усков Н. Ф. Кочующие короли: государь и его двор в монастыре // Двор монарха в средневековой Европе (явление, модель, среда). М., 2001. С. 33-68; Усков Н. Ф. Христианство и монашество в Западной Европе раннего средневековья (Германские земли ІГЛП-середина XT в.). СПб., 2001.

Усков Н. Ф. Христианство и монашество в Западной Европе раннего средневековья. С. 360-363. ¹¹⁶ Там же. С. 362.

Сидоров А И. Каролингская аристократия глазами современников // Французский ежегодник. Москва, 2000. С. 36-54; Сидоров А. И. Организация власти во Франкском королевстве в УІП-ІХ вв. // Средние века. М., 2003. Вып. 64. С. 3-34.

ї 1 ft

монархии от подданных . Отмечает он и слабую дифференцированность сферы власти в каролингской империи, указывая, что круг полномочий самых разных должностных лиц был в принципе одинаков.

В результате проделанного историографического обзора получается, что одной из мало изученных проблем остается соотношение политико-,/ правовой мысли каролингского периода и реальных социально-политических процессах^ протекавших во Франеком государстве в IX-X вв.

Источниковая база исследования.

Источники, на которых строится диссертация можно условно разделить на несколько групп: 1) государственные законодательные акты 2) документы частного характера 3) источники эпистолярного жанра 4) нарративные источники (хроники, анналы, истории, агиографические источники, биографии, деяния епископов).

К первой группе относятся каролингские капитулярии. Капитулярии, были королевскими актами, содержавшими важные государственные решения, принятые на генеральных ассамблеях во Франкской империи или

О/ королевстве. Как правило, капитулярий запечатлевал речь короля пред ассамблеей, произносимую после обсуждений. Фактически капитулярий должен был донести до отдаленных регионов язык короля, как бы голос короля, что в средневековом обществе было немаловажно, поскольку все отношения с вышестоящими властями осуществлялись именно лицом к лицу. Не следует считать, что капитулярий был всего лишь торжественным официальным документом, не преследовавшим конкретных целей. Большинство капитуляриев приурочено к какому-либо важному политическому событию и представлял собой свод указов. Капитулярий 802 г., например, был документом, в котором Карл Великий обнародовал принципы своей новой, теперь уже императорской, политики, формулировал четкие, кон-

Сидоров А. И. Организация власти во Франкском королевстве в VIII-IX вв. // Средние века. М., 2003. Вып. 64. С. 33.

32 кретные принципы отношения между подданными и его сувереном¹¹⁹. Уже то, что капитулярии, как вид государственного документа исчезают (881 г.), в тот момент, когда королевская власть утрачивает возможность заставить выполнять свои предписания по всей территории королевства, подтверждает, что капитулярии были рассчитаны на практическое применение, или по крайней мере, идеологическую пропаганду, немаловажную для королевской власти в эпоху Каролингов. Не случайно в первой половине правления Людовика Благочестивого клирик из императорской канцелярии, Ансегиз, создал сжатое изложение всех капитуляриев Карла Великого и его сына, чтобы чиновники империи имели под рукой своеобразное руководство для осуществления правосудия¹²⁰. Очень часто, за выходом капитулярия, особенно пространного и длинного, королевская канцелярия выпускала своего рода конспект этого документа, в кратком виде объясняющем его основные положения (например, конспект Кьерсийского ка-питулярия 877 г.) . Иногда случалось, (особенно к концу IX в., когда монархия нуждалась в поддержке аристократии) что капитулярий выпускался в форме вопросов короля и ответов присутствующей на ассамблее знати; таким образом королевская власть стремилась показать населению, что решения принятые на ассамблее, получили одобрение крупных магнатов, которые располагали значительным влиянием на местах. Государевы посланцы, епископы, графы должны были получить копию капитулярия в канцелярии и отвести её в главный город своего округу или епархии, чтобы, собрав свободных франков, заседавших в суде, и толпу прихожан, огласить капитулярий на родном языке присутствующих и прокомментировать его. Вопросы присутствующих, составлявшие своего рода тест, монарх наказывал передавать обратно в канцелярию, чтобы по ним можно было выпустить ещё один, более конкретный капитулярий. В некоторых

¹¹⁹ Хэгерманн Д. Карл Великий. М., 2003. С. 433-451.

¹²⁰ Werner К. F. Hudovicus Augustus, gouverner l'empire chretien, idees et realHes. P. 83.

¹²¹ Capitula excerpta in conventu carisiacensi coram populo lecta// M G. H. C. R. F. Т. П. P.
361-361.

33 случаях - когда речь шла о решениях необычайной важности, все правоспособное население (свободные франки) должны было поставить подпись под документом (чаще всего крест), подтвердив то, что нии поняли и согласились с приказом короля. Решения морального и религиозного порядка, участившиеся после императорской коронации Карла Великого, духовенству предписывалось освещать и развивать в проповедях. Таким образом, капитулярии были достаточно эффективным средством передачи приказов короля или императора по всей подвластной ему территории. При подготовке данной диссертации было проведено исследование не только основных капитуляриев периода Каролингов, но и законодательных актов Меровингских королей, например эдикт 614 г. короля Хлотаря П¹²².

К группе государственных актов можно условно отнести и королевские хартии, фиксирующие дарения, пожалования королем или конфирми-рующие акт сделки между двумя лицами, одно из которых, как правило, часто являлось церковным учреждением. Ценность этих документов заключается в том, что благодаря им мы можем определить состав и положение лиц, прибывавших к королевскому двору, а следовательно и перемены в окружении монарха. Более того, королевские хартии позволяют проследить перераспределение земель коронного фиска и размеры дарений в конкретный период времени. И, наконец, благодаря королевским хартиям можно установить реальное влияние, которым отдельный правитель пользовался в королевстве, в зависимости от того, откуда прибыл адресат, к какому сословию принадлежит и состав его дела.

К группе частных хартий можно отнести акты монастырей и грамоты знати, количество которых увеличилось с ослаблением королевской власти. Очень важен вопрос титулатуры, употребляемой знатью в частных хартиях, позволяющей судить о самосознании и своей роли в государстве и

Chlotharii II edictum (614) IIМ. G. Н. Legum. Capitularia regum Francorum. Т. I. P. 20-

24.

34 обществе. Как и в случае с королевскими хартиями, частные грамоты позволяют установить связи и окружение аристократии.

В диссертации использовались также источники эпистолярного жанра. Большинство посланий, по вполне понятным причинам, принадлежали перу священнослужителей. Наибольший интерес представляет переписка лиц, непосредственно влиявших на социально-политическое развитие Франкской империи и Западно-Франкского королевства. Карл Великий сделал послания одним из основных орудий своего управления страной. Как известно, множество приказов распространялось именно путем посланий, переданных главам метрополий, архиепископам, которым надлежало передать приказ императора своим викарным епископам. Таким образом, передавались приказы не только морального и религиозного характера, наставления и увещевания духовенству, но и мирские предписания, вплоть до приказов военной мобилизации . Естественно, при подобной системе до нас дошла достаточно активная переписка как государя с церковнослужителями, так и клириков друг с другом. Безусловно, эпистолярный жанр той эпохи был далек от того, чтобы ограничиваться чисто административными задачами. Период правления Каролингов совпал с культурным расцветом, названным первым (правление Карла Великого и Людовика Благочестивого) и вторым (правление Карла Лысого) «каролингским возрождением». Эпистолярный жанр играл в нем немаловажную роль. В переписке постепенно выкристаллизировались представления и взгляды клириков о их месте и положении в каролингском обществе, моральные обязанности их сословия и т. д. Прежде всего меня интересовал социально-политический аспект, который особенно ярко просматривается в переписке активных политических деятелей епископата, чьи воззрения оказали свое влияние на политическую культуру и убеждения многих каролингских монархов: это послания епископов и аббатов IX в. Алкуина, Агобарда Лионского, Лупа Феррьерского, Гинкмара Реймского и X в. Адальберона Рейм-

¹²³ Контамин Ф. Война в средние века. СПб., 2002. С. 33,36.

35 ского и Герберта Орильякского. Именно в их посланиях вырабатывались основные положения каролингской идеологии, обсуждаемые на епископских соборах, после чего, в свою очередь они в виде постановлений поступали для ознакомления к королю. Можно даже сказать, что королевская власть и высшие церковнослужители вели между собой постоянный диалог или дискуссию; часто капитулярии являлись своеобразным ответом на

1 'У А.

послания или соборные постановления епископов и наоборот , капитулярии дорабатывались, оттачивались, или трансформировались в епископских посланиях. И, наконец, большим преимуществом эпистолярного жанра является иногда его приватный характер, позволяющий узнать настоящий образ мыслей, убеждения авторов, наконец, их настоящую роль в происходивших событиях. Кроме того, в посланиях часто сообщаются мелкие, повседневные детали, которые трудно, а подчас и невозможно почерпнуть в анналах и хрониках этого времени. Особое место среди произведений эпистолярного' жанра каролингской эпохи занимает переписка Римских пап, которые пристально наблюдали за событиями, происходившими в империи и Западно-Франкском королевстве и энергично вмешивались в случае надобности.

К сочинениям эпистолярного жанра тесно примыкают поучения священнослужителей мирянам, прежде всего крупным магнатам и королям; жанр этот, как указал Пьер Рише, имел долгую историю¹²⁵. В эпоху Карла Великого и Людовика Благочестивого, когда государство мыслилось основанным на принципах христианской морали, клирики постоянно предлагали сильным мира сего идеал правителя. Подобных произведений, то в форме писем, то в форме трактатов появилось необычайное множество. Немалую роль в их распространении сыграло то, что в христианской империи Каролингов сам государь являлся образцом для подражания: поэтому высшее духовенство спешило привить монарху такую нравственную

Мажуга В. И. Королевская власть и церковь во Франкском государстве. С. 46-71. Riche, P. Ecole et enseignement en dans le haut Moyen Age. Paris, 1979. P. 48.

36 и политическую культуру, которая соответствовала бы их представлениям о христианском государе. Литература этого жанра получила название «зерцал». Особенно ясно цель подобных сочинений выражена у автора, писавшего, правда, в другом жанре - жанре жизнеописаний, но преследовавшего те же цели, что и авторы поучений, Астронома. Этот придворный клирик Людовика Благочестивого, писал: «Ибо первые люди находятся на вершине, словно для всеобщего обозрения, и они не могут укрыться, так что молва о них разносится далеко и каждому приписывают тем больше доброго, чем сильнее они прославятся, заставляя подражать себе. Это показывают повествования древних, которые постарались наставить потомков...»¹²⁶. Безусловно, наряду с поучениями нравственными и религиозными авторы «зерцал позволяли себе политические советы, а то и требования. Например, аббат Луп Феррьерский писал королю Карлу Лысому водном из своих назидательных писем около 843-846 гг.: «Не бойтесь князей, ибо са-ми их создаете» . Зерцала оказали огромное воздействие на христианское сознание верхушки каролингского общества и сыграли не последнюю роль в формировании каролингской политической идеологии, предписывая монарху особую линию поведения. Среди зерцал наиболее известны труд Алкуина «О пороках и добродетелях», адресованный графу Бретани Гви-до ; «Королевская жизнь», написанная аббатом монастыря Св. Михаила Смарагдом для Людовика Благочестивого¹²⁹; назидание Эрмольда Черного королю Аквитании Пилину I¹³⁰; «Книга о королевском служении» Ионы

Орлеанского , представляющая краткое изложение соборных постановлений Парижского церковного собора 829 г.; несколько писем Лупа Фер-рьерского Карлу Лысому¹³²; поучение Гинкмара Реймского Карлу Лысому

¹²⁶ Anonymi vita HJudovici II Quellen zur karolingischen reichgeschichte/ Ed. R. Rau. T. I. S.
254-381. Prefatio.

¹²⁷ Servatus Lupus. Epistolae. Leipzig, 1984. P. 70.

¹²⁸ Alcuinus. Liber de virtutibus et vhiis ad Widonem comitem II P. L. T. 101. Col. 613.

¹²⁹ Smaragdus. Via regia//P. L. T. 102. Col. 931-970.

¹³⁰ Ermoldi Nigelli carmina IIM. G. H. T. Scriptores. T. II. 4-93.

¹³¹ Jonas. De institutione regia IIV. L. T. 106. Col. 340-389.

¹³² Servatus Lupus. Epistolae. Leipzig, 1984.

37 «О королевском служении» и его же труд «Об управлении дворцом» , созданный в 882 г. на основе утраченного трактата Валы Корбийского для западно-Франкского короля Карломана П; и, наконец, «Книга о христианских правителях» Седулия Скотта, посвященная императору Лотарю¹³⁵. Несколько особняком в жанре «зерцал» стоит бесценное произведение жены Бернарда Септиманского Дуоды, «Поучение моему сыну»¹³⁶, своеобразный учебник, где советы благочестивой жизни переплетаются со светскими наставлениями относительно поведения при королевском дворе.

Новым и оригинальным для средневековья жанром источника стала светская и политическая биография, независимая от широко распространенной агиографической литературы, но вобравшая в себя её отдельные черты, как, например идеализация персонажа. Биография появилась с целью дать образец для подражания остальному населению. Но не в меньшей мере, роль толчка для становления биографического жанра сыграл огромный престиж первых Каролингов. Также свою роль сыграли кризис 829-834 гг. и междоусобные войны сыновей Людовика Благочестивого за наследство отца. Исчезновение «каролингского мира (pax Carolina)» внутри страны, грабежи и злоупотребления властью заставляли современников с тоской вспоминать времена Карла Великого и первые годы правления Людовика Благочестивого, казавшиеся им «золотым веком» - ведь основные светские биографии написаны уже после смерти их героев. Именно это стремление показать преимущества правления прежних правителей и недостатки нынешних, опять же дать образ героя для подражания проявляется в главных светских биографиях Эйнгарда «Жизнь Карла Великого» и Астронома «Жизнь Людовика» . Нельзя не упомянуть, что некоторые по-

¹³³ Hincmarus. De regis persona et regio ministerio ad Carolum Calvum regem If P. L. T. 125.
Col. 833-856

¹³⁴ Hincmarus. Ad proceres regni, pro institutione Carlomanni Regis et de ordine palatii II P.
L. T. 125. Col. 993-1008.

¹³³ Sedulius Scotus. Liber de rectoribus christianis II P. L. 103. Col. 292-332

¹³⁶ Liber manualis Dhuodane II P. L. T. 109-118

¹³⁷ Einhardus. Vita Caroli // M. G. H. Scriptores. Т. П. P. 426-463; Anonymi vita Hludovici//
Quellen zur karolingischen reichgeschichte/ Ed. R. Rau. T. I. S. 254-381.

38 литические биографии - и не только императоров, но князей церкви - родились как политические памфлеты, чьей целью было доказать правоту своей партии, ошибки и просчеты своих врагов. Среди таких особенно выделяются «Жизнь Людовика» Тегана Трирского и жития Валы и Адаларда, политических и церковных деятелей, близких родственников Карла Вели-кого, принявших сторону оппозиции Людовику Благочестивому . Источники этого жанра имеют неоценимое значение, так как они, в отличие от церковных житий, по иному толкуют действия своих героев, ищут им, хоть и не всегда, политическое объяснение, показывают их реальное поведение, часто без штампов, столь присущих агиографии.

Ещё одним жанром источников, используемых в диссертации явля-ются анналы, хроники и истории . Анналы появились на рубеже VII-VIII вв. и представляли первоначально собой краткие погодные заметки о событиях: затем стали постепенно более подробными. Характерной чертой анналов было занесение событий по годам и по мере того, как о них становилось известно. При Карле Великом возникает официальный свод анналов. Известный под названием «Королевские франкские анналы»¹⁴⁰. После распада империи и междоусобных войн единая анналистика прекращает свое существование: вместо нее появляется несколько различных сводов, самым ценными и информативными из которых являлись «Анналы Сен-Бертена»¹⁴¹. С 30 г. IX в. их вел придворный клирик Фульк, с 40-х гг. -епископ Труа Пруденций, а с 60-х гг. IX в. по 882 г. — архиепископ Рейм-ский Гинкмар. Эти анналы содержат не только фактические данные, но и копии документов необычайной важности, например, тесты договоров между тремя братьями, боровшимися за власть после смерти Людовика Благочестивого. Остальные анналы уже содержат сведения более ограничен-

Ронин В. К. Светские биографии в каролингское время: Астроном как историк и писатель// Средние века. М., 1983. Вып. 46. С. 170-172.

¹³⁹ Гене Б. История и историческая культура средневекового Запада. М., 2002. С. 236-
240.

¹⁴⁰ Annates regni Francorum IIМ. G. Н. Scriptores. Т. П. Р. 3-218.

¹⁴¹ Annates bertiniani. Hannover. 1888.

39 ного в территориальном отношении масштаба («Анналы Сен-Вааста»¹⁴², «Ксантенские анналы», «Анналы Фульды»¹⁴³). Единственным исключением являются анналы, которые вел в 919-966 г. реймский каноник Флодо-

ард ; они являются для нас основным нарративным источником по истории X в., отличающимся поразительной информативностью и точностью в датировке. После смерти Флодоарда, его анналы сразу теряют свой широкий кругозор и ограничиваются событиями, разворачивающимися в Реймсе. Особый интерес этого жанра заключается в том, что анналы дают нам тем более ценную информацию, что при относительной скудности материала, их авторы особо выделяют те вещи, которые их поразили или заинтересовали. Даже молчание авторов анналов ІХ-Х вв. бывает красноречивым.

Истории отличаются от анналов и хроник тщательным подбором фактов, наличием общей стратегической задачи и объяснением происходящих событий. В рамках этого жанра хотелось бы выделить два произведения: «История в четырех книгах» Нитхарда (IX в.)¹⁴⁵ и «Историю» (X в.) Рихера Реймского. Первый труд, пожалуй, является уникальным для историографии раннего средневековья, так как он написан мирянином, занимавшим одно из высших мест в иерархии имперской знати. «История» Нитхарда тем более ценна, что он был соратником Карла Лысого во всех его войнах за наследство 840-843 гг. и подробно рассказывает о перипетиях борьбы сыновей Людовика Благочестивого. Со страниц его встает знать той эпохи, ее самосознание, привычки, стереотипы поведения, идеалы. Если в церковных тестах сведения о мирянах даются опосредованно, через призму представлений и убеждений клириков, то в труде Нитхарда мы получаем информацию из «первых рук». «История» же Рихера является произведением совершенно иного рода, чем труд Нитхарда. Рихер, монах,

¹⁴² Annates vedastim IIМ. G. Н. Scriptores. Т. II. Р. 517-530.

¹⁴³ Annates fuldensis//M. G. Н. Scriptores. Т. И. Р. 337-413.

¹⁴⁴ Flodoardus. Annates. Ed. Ph. Lauer. Paris, 1905.

¹⁴⁵ Nithardi historiarum libri ПП. Hannover, 1870.

40 живший в конце X в., создал свою «Историю» в подражание Саллюстию, что часто вызывает путаницу как в событиях, так и в понятиях. Но тем не менее, это единственное произведение, относительно связно повествующее о событиях, происходивших в к. X в. в Северной Франции. Возможно, будучи учеником знаменитого Герберта Орильякского, Рихер имел доступ к достаточно широкой и разнообразной информации, которую и использовал в своем произведении. Ряд деталей, приводимых автором, проливают свет на формирование новых отношений между королевской властью и северофранцузской знатью.

Важным видом источников является агиографическая литература, наиболее ярко представленная в житиях святых эпохи. Житийная литература, которая составлялась, как правило, в монастырях, часто упоминала о монастырских покровителях или светских аббатах, которые занимали в повествовании авторов значительное место. Светская знать использовала аббатства не только как средство материального обогащения, но и поддержания высокого морального престижа. Для каролингской знати кроме того монастыри постепенно стали средством семейной идентификации: недаром монастырь являлся основой материального и морального благосостояния целой семьи. Многие фамилии сами основывали аббатства и заселяли их монахами, следили за соблюдением устава. Сами монахи были из знатных и именитых родов. Таким образом, жизнь монастырских авторов была тесным образом переплетена с высокопоставленными покровителями или родственниками. Поэтому часто жития святых включали в себя подробный и обстоятельный рассказ об истории аристократического клана, внутренних противоречиях, борьбе с соперниками из числа знати и отношениях с королевской властью.

Теоретические и методологические основы исследования

Обзор историографии по исследуемой теме показывает необходимость наличия четкой методологической основы позволяющей дать новую

РОССИЙСКАЯ

гос'/длрстгнкАЯ

риклиоіцка І 41

интерпретацию источникового материала. Данное исследование проводилось в рамках социокультурной истории и исторической антропологии, затрагивая такие аспекты истории общества как представления франкской знати о королевской власти в К-Х вв., идентичность франкской аристократии, проблемы менталитета знатного человека и социальной группы в целом, проблема соотношения представлений и реальности, когда слагались стереотипы поведения короля, светской и церковной аристократии. Используемые методы исследования подразумевают критический подход к анализу источников (виды источников), чья специфика и определяет необходимость деконструирования нарратива с учетом ментальных установок создавших его авторов.

Основная часть историков, изучающих данную проблему, пишет в постмодернистском ключе. Данное направление историографии и методологии видится нам особенно плодотворным.

Тем не менее, это не исключает использование и традиционных методов исторического исследования, особенно таких, как синтез и анализ. Сравнительный анализ источников позволяет выявить соотношение теория-практика в представлениях франкской знати, а контент-анализ дает нам возможность более аккуратной работы с терминологией (например, употребление понятия ministerium — см. Глава 1.1.). «Перекрестный допрос» источника рисует перед нами яркую картину разнообразия тех представлений, которые бытовали как внутри светской и духовной знати, так и вне ее пределах, например, в тех представлениях, которые исходили от королевской власти (например, представления о королевской справедливости. - см. Глава 1.2., 2.1).

Однако, в отличие от «средневекового мира воображаемого» Жака Ле Гоффа, понятия и представления, анализируемые в данном исследовании, превращаются в реальность и влияют на повседневные практики человека, жившего на заре средневековой цивилизации. Наша задача — обнаружить механизм функционирования этого процесса.

Вывод.

Как видно из приведенного обзора, тема взаимоотношения королевской власти и высшей знати по-прежнему сохраняет свою актуальность для социально-политической истории Франции во второй половине IX-X вв. В историографии довольно полно осящены проблемы политической эволюции Франкского государства, зарождение вассалитета, права и обязанности монархии и аристократии, особенности «имперской» и местной знати. Продемонстрировано наличие широкой идеологической программы, целью которой было обеспечить содействие элит короне. Хуже освящено то, как именно политико-правовые представления, составлявшие каролингскую идеологию, отразились на взаимоотношениях между монархией и высшей знатью. Исходя из вышесказанного были определены цели и задачи исследования диссертации: 1) Рассмотреть представления и политико-правовую мысль, отражавшие взаимоотношения франкской монархии и аристократии 2) Исследовать практические механизмы, нормы и сложившиеся обычаи взаимоотношения монархии и аристократии 3) Проследить, насколько политико-правовая мысль и представления, составлявшие каролингскую идеологию, совпадали с реальной практикой взаимоотношений монархии и аристократии 4) Проследить, как каролингская идеология повлияла на взаимоотношения монархии и аристократии. Положения, выновимые на защиту

Идея «королевского служения», введенного во Франкском государстве при Людовике Благочестивом в 823-825 гг., преобразовала систему отношений между монархией и аристократией на основе принципов религиозно-морального служения Господу и строгого подчинения суверену.

Франкский епископат, использовав идею «королевского служения» и приняв активное участие в воплощении её в жизнь, сумел занять

43 привилегированное положение в управленческой структуре Западно-Франкского государства

Образец христианского правителя, как воплощения «королевских добродетелей», воспринятый императором Людовиком Благочестивым и западно-франкскими королями, способствовал обеспечению им поддержки со стороны высшего клира за счет потери королевской властью части рычагов давления на аристократию Идеи «тираноборчества», разрабатываемые франкскими прелатами, не угрожали существованию династии западно-франкских Каролин-гов, но содействовали утверждению до того негласного право знати на восстание против короля.

Каролингская программа политического устройства государства отразила реально сложившиеся отношения между аристократией и монархией

Знать и идея её служения королю в IX в

Период после смерти Карла Великого (814 г.) традиционно считается временем ослабления королевской власти и зарождения феодальной раздробленности146. Даже если трудами современных историков этот миф развенчан147, все же следует признать, что смерть Карла Великого продемонстрировала всю неустойчивость созданной им государственной машины. Его наследнику пришлось столкнуться со сложностями, которые про t до истекали вовсе не из-за его личной неспособности к правлению . Первые препятствия он встретил еще до того, как вступил на престол. Опасность ощущалась со всех сторон, прежде всего со стороны тех, кто теоретически должен был являться помощью и опорой государства. Далеко не вся аристократия империи была согласна с политикой и реформами, проводимыми Карлом Великим и его сыном149. От верховной власти постоянно требовались стимулы, дабы обеспечить её поддержку. Для современников Людовика Благочестивого признаки надвигающейся беды не остались незамеченными: архиепископ Лионский Агобард в одном из своих посланий назвал свое время "опасным"150. Поэтому уже в конце первого десятилетия ГХ в. власти предприняли несколько попыток предотвратить приближаю 5 щийся кризис. В наиболее законченном и обоснованном виде эти попытки представлены в каролингских капитуляриях.

В историографии неоднократно отмечалось, что каролингские капитулярии были, по крайней мере до 80-х гг. IX в., одним из привычных средств королевского управления государством, с помощью которых королевская власть могла довести свои решения до сведения самых отдаленных уголков королевства151. Капитулярии представляли собой документы, где фиксировалось изменение внутренней политики каролингской империи. Часто в них выдвигались планы переустройства государства, существенно влиявшие на расстановку политических сил в каролингской Европе152. И именно в них формулировались идеологические прожекты имевшие целью обеспечить единство империи, добиться превращения франкскогога сударства в «христианскую империю (imperium christiamim)»153. Свое яр- кое отражение на страницах дошедших до нас капитуляриев нашли перипетии борьбы за власть и влияние между монархом, светской и церковной знатью. Не менее ярко эти перипетии представлены на страницах произведений церковных писателей, которые, как уже говорилось во введении, в 20-30 гг. с особым пылом обсуждали вопросы, связанные с обязанностями и сущностью королевской власти. Рассмотрим, как видоизменялось положение и права аристократии по капитуляриям и произведениям церковных авторов, ее взаимоотношения с императорской и королевской властью, и какие методы монархия использовала для упрочения своего главенствующего положения.

В период правления первых Каролингов, в особенности Карла Великого и Людовика Благочестивого в королевском окружении преобладающее место заняли представители высшего клира, став ближайшими совет 46 никами франкских государей154. Именно под влиянием этих людей франкский монарх постепенно стал приобретать черты ветхозаветного царя, часто совмещавшего светскую власть с духовной155. В стремлениях епископата уживались две идеи. Во-первых, высший клир претендовал на главенствующую роль во франкском государстве; во-вторых, осуществить её иерархи церкви могли только с помощью верховного светского вождя -короля или императора. Поэтому, получался интересный синтез, просуществовавший на протяжении всего XI в. — сильная королевская власть, ограниченная надзором высшего духовенства. Такая же двойственность прослеживается и отношении высшего клира к светской знати, которую он рассматривал с одной стороны, как помощника королевской власти, а с другой - как постоянный источник опасности существующему порядку вещей и стабильности в королевстве (res publicae)156. Воздействовать на аристократию можно было по-разному: епископат счел себя обязанным, в соответствии с принятыми на себя функциями157, навязать аристократии своеобразный образец поведения, пример для подражания, моральный идеал, основанный на принципах нравственной чистоты и ответственности за свои деяния перед Господом и государем, привязав не менее крепкими узами, чем клятва верности франкской аристократии к королевской власти.

Монарх предлагался как образец для подражания , которому было необходимо следовать. Иначе говоря, речь шла о создании такого рода отношений, когда знать становилась все более тесно связанной с каролингским государем. И одновременно на первый план выходил высший клир, считавший своим призванием советовать императору и аристократии . Наиболее полный план преобразований имперское правительство опубликовало в 823-825 гг. в капитулярии, известном под названием "Ad-monitio ad omnes regni ordines (Обращение ко всем сословиям королевства)"160. Исследователи давно обратили внимание на этот капитулярий; но особенно вдумчиво его исследовали в последнее десятилетие XX в161, многие историки считали его «едва ли не революционным прорывом» . Действительно, следует признать, что по своей значимости имеем дело с документом, подобному знаменитому капитулярию 802 г., в котором Карл Великий обнародовал реформационные планы управления Франкской империей. Капитулярий 823-825 гг. представляет собой развернутую программу действий, судя по всему уточнявшуюся с начала правления второго франкского императора. Сам Людовик Благочестивый в преамбуле к капитулярию подчеркивал перемены в своем методе управлении империей : «Сами мы, по своему последовав примеру своих предшественников... (nos etiam iuxta modum eorum sequentes exemplum...)»164. В нем содержались распоряжения морального и политического характера, вместе составлявшие новую концепцию государственного управления. .Капитулярий 823-827 гг. подытоживал первое десятилетие правления Людовика Благочестивого (814-823 гг.), поскольку в нем в самом общем виде были представлены идеи, разрабатывавшиеся в окружении франкского императора после смерти Карла Великого.Центральным мотивом капитулярия является, по мнению французского учёного О. Гийо165, изменение императором своего морального положения по отношению ко всему населению империи. В правление Пилина III Короткого и Карла Великого государственная идеология основывалась на полной личной и исключительной ответственности франкского правителя из династии Каролингов, как принцепса166, за свои действия и свой народ перед Господом. Благодаря этой идее легитимизировалась династия, только что добившаяся королевского титула путем узурпации167. В капитулярии 823-825 гг. положение в корне меняется. Особую роль в этом сыграло внедрение понятия "ministerium" - "служения", которое впервые появляется в государственном документе подобного значения для обозначения взаимоотношений между главой империи и его подданными, прежде всего духовной и светской знатью, тогда как ранее в капитуляриях в данном смысле употреблялись термин "servicium" - "служба". Замена понятия "служба" "служением" олицетворяет собой поворот в представлениях императора Людовика и его окружения на государственное управление. Этот поворотный момент настолько важен для истории идеологии Каролингской империи, что стоит более подробно остановиться на его причинах.

Знать и королевская власть: механизм и нормы взаимоотношений

На протяжении LX-X вв. взаимоотношения королевской власти и аристократии разительно менялись: от стабильности они переходили к напряженности, менялась и политика монархов в отношении к высшей знати. Насколько произволен был характер этих перемен, существовали ли какие либо рамки, институты, общепризнанные или негласные правила или представления, которые определяли развитие событий и принуждали обе силы действовать согласно определенному сценарию? Конец IX столетия был богат политическими потрясениями, которые потрясли основы власти династии Каролингов в Западно-Франкском королевстве и одну из главных ролей в этом сыграла высшая знать. Но означало ли это закат каролингской Европы, королевской власти Каролингов и каролингской аристократии? Цель данной главы заключается в том, чтобы проследить принципы сосуществования монархии и высшей знати на протяжении IX-X вв.

Высшая знать эпохи Каролингов представляла собой довольно пест- і рую сословие. Французский историк Д Бартелеми отметил «в IX в. относительную расплывчатость рангов у франков мирского сословия, этих У грандов королевства, которые в 822 г. отличались от "людей духовенст-ва"» . Однако именно аристократия королевства вместе с королем вершила главные дела в государстве и претендовала на то, чтобы занимать первые места в администрации.

Нельзя сказать, что во второй половине VIII в. ей удалось добиться полной монополии на власть. К. Брукнер, убедительно продемонстрировал, что помимо каролингской высшей знати, людей необычайно имени 119 тых, существовала и подводная часть айсберга. Проследив имена в завещании Карла Великого и сопутствующих документах, ученый пришел к выводу, что наряду с признанными кланами из высшей знати, боровшимися за власть, на нее претендовала и знать средней руки. Бруннер обращает внимание на то, что среди имен высшей знати попадаются имена людей неизвестных382. Сам социальный состав высшей знати был крайне неоднородным: в правление Карла Мартелла, Пилина Ш Короткого, Карла Великого к группе первоначальных приверженцев династии Пипинидов-Каролингов постепенно присоединялись — либо добровольно, либо силой - представители старой меровингской аристократии, знати народов, живших на периферии Франкского государства - баваров, тюрингов, аламан-нов, которые проводили традиционно независимую политику в отношении короны. То были старые, всеми признанные роды, которые могли потягаться с Пипинидами и в знатности и в могуществе383. Постепенно, с того момента, как экспансия Каролингов убыстряла ритм, в ряды аристократии, в историографии получившей название «имперской», вливались представители покоренных франками народов — готов, аквитанцев, гасконцев, лангобардов и т. д. Карл Мартелл и Пилин Ш огнем и мечом прошлись по Аквитании, уничтожив её независимость384.

Одновременно Каролинги, особенно в правление Пипина и Карла Великого, стали проводить политику всеобъемлющего подчинения знати. В этой области их усилия можно сравнить разве только с политикой Хло-двига, который уничтожил привилегии древней франкской родоплеменной аристократии385. Целью Каролингов стало добиться того, чтобы знать целиком и полностью встушша на королевскую службу и занимала свое привилегированное положение лишь благодаря этому. Таким образом сложилась ситуация, когда элитный слой франкского общества, имевший право править, владеть землей, карать и миловать, автоматически оказывался втиснут в рамки административной структуры Каролингского государства.

Церковная знать, которая служила активной помощницей Каролин-гам, особенно после того как Карл Мартелл ликвидировал «епископские княжества» в Бургундии и посадил на важнейшие епископские кафедры своих родственников или близких соратников, также занимала немаловажное место в управленческой системе Франкской империи386. В капитуляриях Карла Великого и его наследников крайне редко можно встретить иные именования знати, кроме как «графы, епископы, аббаты, аббатиссы и все наши верные или вассалы»; иногда встречается эпитет «мудрые», еще реже, «могущественные люди»387. Главной задачей этой огромной массы, по мысли правящей династии, было служение королю-императору. Одновременно с административными реформами по преобразованию высшей знати в слой, во всем покорный Каролингам, проводилась активная идеологическая пропаганда , в свою очередь имевшая целью предложить аристократии новую мотивацию действий, связать магнатов с Каролинга-ми, обеспечив тем самым её верность. Нельзя сказать, что планы Каролин-гов, какими бы они не были прожектерскими, провалились. Четко можно сказать одно - они не увенчались полным и безоговорочным успехом. Безусловно, самым действенным способом добиться желаемого была маесовая раздача земель , полномочий и даров, в том числе крупных монастырей, становившихся основой морального престижа каролингской знати. Во многом этому способствовала личная притягательность первых Ка-ролингов: как писал Ф. Контамин, Каролинги, хоть не являлись гениальными стратегами и военачальниками, все же умели привлечь на свою сто 121 рону знать и двинуть её на завоевания390. За Карлом Мартеллом, который никогда не колебался применять насилие в колоссальных масштабах391, последовал Пипин Ш, в большей степени, нежели Карл Мартелл способный к политическому компромиссу. Сотрудничество с замечательными церковными деятелями, Фульрадом из Сен-Дени и Хродегангом Мецким позволило ему добиться еще большего прогресса. Карл Великий продолжил труд своих великих предшественников. Однако он его не завершил и уже на пороге своей смерти он мог предвидеть развал империи. Вопреки мнению Ж. Нельсон, которая не склонна считать конец правления Карла Великого временем упадка власти Каролингов392 и, мне кажется более верными классическая версия Ф.-Л. Гансхофа и новая Ф. Дюпре , которые расценивали этот период, как время провала имперской политики Карла.

Конфликты между знатью и короной: злоупотребления монархии или дух независимости

Вся история взаимоотношений каролингской династии и аристократии неразрывно связана с мятежами и восстаниями. Они случались столь часто, что Гинкмар Реймский даже писал о восточно-франкском короле Людовике, что он «был очень опытен в подобных делах», имея виду борьбу с мятежниками551. Современники Карла Ш Толстого с удивлением отмечали ту легкость, с которой этому императору удалось вновь завладеть всеми владениями, которые некогда составляли империю Карла Великого: Регинон Прюмский писал, что Карл Толстый «... все королевства Франков, которые предшественники его не без пролития крови с огромным трудом приобрели, сам необычайно легко, в краткий отрезок времени без конфликта и без чьего либо противодействия (contradicente), приобрел» .

169 Действительно, даже в эпоху внутреннего мира, царившего при Карле Великом и первую половину правления Людовика Благочестивого, царствующие монархи из династии Каролингов постоянно встречали чье-либо сопротивление при вступлении на трон и были вынуждены выдерживать тяжелую борьбу на протяжении всего царствования. Цель параграфа заключается в том, чтобы установить, насколько мятежи каролингской аристократии были привычным или же из ряда вон выходящим событием для империи в правление Людовика Благочестивого и Западно-Франкском королевстве IX-X вв.; насколько знать, вовлеченная в эти мятежи, преследовала свои личные выгоды, интересы своего рода или, наоборот, руководствовалась какими-либо общественными, публичными интересами. Можем ли мы, наконец, как в свое время К. Бруннер, говорить о реакции, наступившей после реформ Карла Великого и Людовика553? В какой степени обе стороны — монархия и аристократия были ответственны за конфликты, значительно участившиеся на каролингском пространстве с 20-х гг. IX в. по к. X в.?

Сразу отметим, что в каролингском государстве, особенно в период правления первых Каролингов стать изменником было нетрудно. Внук Карла Великого Нитхард вообще писал о привычке (consueverat) франков изменять государю, так часто происходили в IX в, мятежи554. Его слова скорее свидетельствуют о давней традиции независимости, присущей знати. Каролинги же в эпоху становления их власти проводили политику подчинения знати, насильственного заставляли её поступать к себе на службу, проявляя при этом немалую жестокость. Естественно, что у них нашлись враги, готовые в любой момент поднять восстание. Уже в первой половине VIII в. оказалось, что сторонники номинально правившей династии Меровингов заявили о себе. О них мы знаем из «Бревиария Эрхан-берта»: «В те времена и позже Готфрид, герцог Аламаннов и прочие гер 170 цоги со всех сторон отказались подчиняться герцогам Франков, из-за того, что не могли более служить меровингским королям, как до того привыкли; поэтому каждый из них сам по себе держался, пока после смерти герцога Готфрида Карл /Мартелл/ и остальные князья /principes/ франков их к себе постепенно вновь привлекли»555. Конечно, следует учитывать, что многие из приверженцев династии Меровингов сами могли претендовать на роль, которую взяли на себя Пипиниды: известно, что в 719-721 гг. Эд, принцепс Аквитании удерживал под своей властью меровингского короля Хильперика П, а, возможно, и сам претендовал на королевский титул556.

Франкское королевство в VIII в. окружали земли, чьё население привыкло к автономии, обладало своим собственным экономическим и социальным своеобразием. В наибольшей мере мы можем так говорить об Аквитании, Септимании, Провансе, которые всегда развивались отличными темпами от центральных районов франкского королевства. Юг Франции, хоть с VI в. и входил в состав королевства Меровингов, на деле оставался римским и вестготским по духу; он присоединился к франкам в VI в. и затем в VIII в. только под давлением силы и из-за появления в Испании мусульман, которые вели активную захватническую политику во Франции . Соответственно принципы и социальные нормы поведения местной аристократии были иными, нежели у франков как таковых. Во многом и пограничное положение южных областей, как мы уже отмечали, вынуждало южан, долгое время живших бок о бок с мусульманской Испанией, избирать более компромиссный вид отношений со своими соседями. Ка-ролинги же стремились расширить свои владения за счет вооруженного проникновения за Пиренеи. Уже этого одного было достаточно, чтобы дать южной знати повод для конфликта558. Сходная ситуация сложилась и в Бретани, где основу знати составляли «machtierns» - элита бретонского общества, обладавшая судебной властью559. И хотя первые герцоги Бретани Номиноэ и его преемники стремились организовать свое герцогство по образцу каролингского, они, как и каролингский монарх, встретили на своем пути сопротивление в виде местной бретонской знати; бретонские лидеры Эриспоэ и Соломон поочередно погибли от рук аристократии560.

Примерно также дела обстояли на восточной границе империи — с баварами, аламаннами, тюрингами, саксами. Назначение на графские посты в перечисленные области представителей франкской знати, близкой ко двору Каролингов, часто приводило к тому, что эти функционеры угнетали местную знать, вели себя деспотично. Именно так произошло в случае с фаворитом императора Людовика Благочестивого графом Бернардом Септиманским, который, получив от суверена в 835 г. в управление Септиманию, повел себя очень жестко с местной знатью. В результате, в 838 г. готская аристократия на ассамблее в Кьерси оспорила его полномочия и добилась того, чтобы в Септиманию были отправлены государевы посланцы для расследований злоупотреблений Бернарда561.

Похожие диссертации на Высшая знать и королевская власть во Франции второй половины IX-X вв.

Добровольные мученики Кордовы IX-X вв. Проблема социальной идентификацииРыбина Мария Владимировна

Феномен революционной власти во Франции в эпоху террора (На примере деятельности Комитета общей безопасности в 1793-1794 гг.) Смирнова Елена Васильевна

Орден тамплиеров в контексте взаимоотношений светской и духовной властей во Франции в начале XIV в.Барынкин, Егор Владимирович

Эволюция форм репрезентации королевской власти во Франции : на материале придворного балета Людовика XIVСидоренко, Максим Анатольевич

Де Голль и голлистское движение во Франции в борьбе за признание и власть, 1940 - 1962 гг.Арзаканян Марина Цолаковна

Жак-Бенинь Боссюэ и его время: из истории общественно-политической мысли Франции второй половины XVII векаКулешова Елена Владимировна

Военно-политическое строительство Франции второй половины XVII столетия в ракурсе использования античного наследияОвчинников, Владимир Михайлович

Политика Великобритании в отношении Франции во второй половине XVIII века : 1756-1789 гг.Бугашев Сергей Иванович

Культурное влияние США на СССР / Россию и Францию во второй половине XX века (на примере кинематографа)Антонова Ирина Александровна

Кавказская проблема в восточной политике России, Англии и Франции в первой половине XVIII века Магомедова Роза Исрапиловна