Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Движение за воссоединение и политика России после Берлинского конгресса
1. Южная Болгария - центр объединительного движения болгарского народа 28
2. Русско-болгарские отношения до провозглашения воссоединения 42
Глава вторая. Воссоединение Болгарии и русская дипломатия
1. «Политика интересов и «политика чувств» 78
2. Воссоединение в донесениях русских дипломатов 104
3. Судьба воссоединения: царь Александр III и князь Александр 118
Глава третья. Воссоединение в общественной мысли в России
1. Воссоединение Болгарии в консервативной
общественной мысли 168
2. Защита воссоединения в либеральной общественной мысли 204
Глава четвертая. «Исход» Александра Баттенберга. Политика России и планы «вразумления» болгарских властей
1. «Исход» Александра Баттенберга 237
2. Последняя миссия Н. В. Каульбарса 250
3. Оккупация: за и против 268
Глава пятая. Россия и Болгария — конфронтация властей
1. Русофилы в офицерских мундирах в планах Петербурга 286
2. Последние иллюзии» 298
Заключение 329
Список источников и литературы 338
- Южная Болгария - центр объединительного движения болгарского народа
- Воссоединение в донесениях русских дипломатов
- Защита воссоединения в либеральной общественной мысли
Введение к работе
Политические «сюрпризы» и рутинная дипломатия, либерализм и консерватизм, «политика интересов» и «политика чувств», традиционность связей единоверного славянства и фазы конфликтности в его среде, тайная и явная дипломатия — все это характерно для истории Балкан и в полной мере относится к рассматриваемому нами периоду отношений между Болгарией и Российской империей. Именно поэтому одним из важных направлений в балканских исследованиях является тема воссоединения болгарского народа, связанная напрямую с политикой России, с проблемой # власти. Тут следует искать ключ к пониманию русско-болгарских отношений в их исторической перспективе. Вспомним, что запроектированное в Сан-Стефано в 1878 г. большое болгарское государство долгие годы оставалось заветной мечтой и целью болгарского народа, его борьбы за воссоединение. При этом сложность поставленной задачи обусловливалась рядом причин. Так, население болгарских новообразований Восточной Румелии и Болгарского княжества, созданных по решению Берлинского конгресса великих держав, пересмотревших результаты двустороннего прелиминарного договора между Россией и Щ Османской империей, оставалось под сюзеренитетом султана. Само разделение было «благословлено» великими державами: Россия не смогла противостоять натиску прежде всего Великобритании и Австро-Венгрии, для которых создание единого болгарского государства с выходом на Черное и Эгейское моря означало угрозу их стратегическим интересам на Балканах, имевших огромное значение в геополитике этих империй. В свою очередь православная Россия также имела в балканском регионе свои планы, цели и задачи тактического и стратегического характера, прежде всего связанные с Проливами. Согласившаяся поставить свою подпись в Берлине, Россия, замедляя свое продвижение к Босфору, Дарданеллам, Константинополю, не оставляла без своего внимания Восточную Румелию и Болгарское княжество. Для Петербурга даже разделенные болгарские земли мыслились как единая Болгария, способная стать мостом к Проливам. При этом глухое соперничество среди великих держав на Балканах вокруг Болгарии, ее объединения препятствовало болгарским планам, отодвигало на долгую перспективу «русскую мечту», которая в принципе могла быть реализована военным путем. Однако сама освободительница, «административное» влияние которой в Болгарском княжестве заметно ослабевало, не спешила способствовать делу воссоединения. Для Петербурга на первом месте тогда, к середине 80-х гг. XIX в., стояла задача «по удалению» законного болгарского князя Александра I Баттенберга, личность которого вызывала резкое отторжение у императора Александра III. И разумеется, воссоединение под эгидой князя не входило в планы Петербурга. В самих болгарских землях на общественно-политическую авансцену выходил болгарский национализм, не желавший особо считаться ни с международными реалиями, ни с будущими трудностями. В Восточной Румелии и в Болгарском княжестве шла работа по подготовке будущего объединения. Сам вассальный статус и стратегическое положение на Балканах создавали для инициаторов воссоединения ситуацию, в которой можно было вести одновременную «торговлю» с соперничающими державами. Здесь, в этом узле запутанных внешне сюжетов, больших надежд и неменьших разочарований, достижений, граничащих с провалами, пирровых побед и смелых ставок, раскрывается сложность политики двух славянских стран с их разнохарактерными устремлениями. Практически, история воссоединения Болгарии, находившейся под жесткой опекой России, позволяет не только в концентрированной форме осветить и проанализировать собственно политические сюжеты и проблемы, но и охарактеризовать общества — болгарское и российское — с их ожиданиями, реакциями на события в сфере болгаро-русских отношений, показать исследуемые процессы через деятельность военных, дипломатов, политиков, монархов с их планами, проектами, теориями и практической деятельностью. По сути, актуальность исследования предопределена самим процессом исторического познания, требующего ликвидации лакун в истории воссоединения Болгарии и политики Российской империи того времени.
Без знания важнейших процессов, происходивших в отношениях России с Болгарией на новом этапе болгарской государственности нельзя глубоко анализировать последующие страницы как самой болгарской истории, так и русско-болгарских отношений.
Предметом исследования явилось воссоединение Болгарии и политика Российской империи, направленная на удержание своих позиций в освобожденных ею болгарских землях. В центре внимания находятся сюжетные линии, связанные с воссоединением болгарского народа и отношением к нему России. Объектом анализа служит и сама болгарская политика, сложные процессы внутриполитической борьбы в болгарском обществе. На широком международном фоне анализируется деятельность русских военных и дипломатических представителей, русского офицерства на болгарской службе, а также общественное мнение в России по вопросу воссоединения. Особое место занимает освещение «личной» политики Александра ПІ в болгарском вопросе и связанного с ним другого вопроса — о власти. Картина взаимосвязанных «политики чувств» и «политики интересов» сопрягается с исследованием национальных интересов болгарского народа. Определенное место отводится освещению политики в болгарском вопросе Османской империи и таких великих держав, как Австро-Венгрии и Великобритании.
Соответственно, автор ставил себе задачу реконструкции событий, связанных с воссоединением болгарского народа, анализа политики России и ее представителей в болгарском вопросе, освещения русско-болгарских отношений в этот сложнейший период. Одновременно в работе преследовалась цель представить спектр мнений и позиций общественной мысли в России по отношению к воссоединению Болгарии. Однако воссоединение важно не только само по себе. Его нельзя анализировать от балканского контекста, от дипломатии России, от стратегического соперничества великих держав и самих тенденций политико-государственного развития Болгарии в свете ее национальных интересов. Предпринята попытка проследить взаимосвязь и взаимозависимость всех этих факторов, теснейшим образом связанных с проблемой власти. Использование богатейшего материала, прежде всего документов из Архива внешней политики Российской империи, предоставляет возможность установить правомочность тезиса, выдвигаемого некоторыми историками, об агрессивности России. В то же время ставится задача осветить сложную дипломатическую игру Петербурга, неординарную расстановку позиций и суждений по болгарской проблеме. Свое место отводится борьбе Софии и Петербурга и выявлению факторов, дестабилизирующих сферу русско-болгарских отношений, а также анализу болгарской национально-политической линии по достижению и отстаиванию интересов болгарской нации. Особое внимание уделено центральным сюжетам воссоединения, деятельности русских представителей в ключевые моменты политики Петербурга на болгарских землях, а также важнейшим документам, позволяющим видеть и «личную» политику Александра III.
Новизну исследования определяет как постановка проблемы, которая не была предметом специального рассмотрения в ее комплексной форме в научной литературе, так и обширный ввод в научный оборот новых сведений, значительно расширяющих и углубляющих наше знание. В работе также впервые рассматривается — на основании новых источников — круг вопросов, связанных с воссоединением и с разнообразной дипломатической, политической деятельностью России в Болгарии. В частности, прослежена связь между отношением русской дипломатии к проблеме Проливов и ее позицией к воссоединению Болгарии. Также существенно расширены знания в сфере выработки Петербургом внешнеполитических решений и сложнейшие процессы их реализации, связанных с воссоединением Болгарии. Впервые на обширном архивном материале проанализирована в комплексной форме проблема военной «дипломатии». Во многом на впервые вводимом в научный оборот материале раскрывается специфика русско-болгарских отношений, вызванная разноаспектными целями и задачами обеих сторон, и анализируемая во внешнеполитических акциях империи и ее программах. Во многом впервые широко представлен спектр русской дипломатической мысли; идеи, проекты, инициативы и реальные шаги по удержанию Болгарии в орбите влияния России, в том числе и тайная деятельность русских представителей по дезорганизации власти. Новизна и в том, что в диссертации представлена фактически полная картина отношения русской общественности к объединению Болгарии.
Исследуемая проблематика не теряет своей научной значимости уже и потому, что до сих пор не сходит со страниц исторических исследований.
Кроме работ, написанных современниками рассматриваемых событий, она продолжает оставаться предметом пристального внимания историков, политиков, политологов. Сама историография поставленной и исследуемой проблематики обширна, но ее ориентированность большей частью на отдельные сюжетные линии, на внешнюю фактуру затрудняет получить целостное восприятие. Более того, «проемы» нередко подменялись общими местами. В этой теме наглядно видна и политизация исторической науки, вмешательство властей, ведущее к искажению картин минувшего.
Исследование построено на органическом сочетании двух принципов — хронологического (история воссоединения и политика России, соотнесенная с решением ее задач на болгарских землях — до, в период, после объединения болгарского народа) и проблемного (тема власти, планы, проекты, методы и средства по решению задач, стоявших перед Софией и Петербургом во всей их сложности, международные факторы, влиявшие на болгарские и российские позиции, изменение самого характера болгаро-русских отношений). Этот двойной принцип и определил структуру работы. В работе использован также метод проблемно-тематического анализа субъективных и объективных факторов. Вводный рубеж в исследовании относится к концу 1870— началу 1880-х гг., когда на Балканах формируется новая геополитическая ситуация, связанная с процессами, вызванными результатами Берлинского конгресса и планами России в опекаемой ею Болгарии. Верхняя граница основного исследования относится к воссоединению Болгарии (6 сентября 1885 г.). Нижняя граница — к появлению в феврале 1888 г. известного заявления императорского правительства, связанного с отказом России признать легитимность верховной власти в Болгарии и «уходом» русской дипломатии от разрешения болгарского вопроса.
В своем исследовании автор руководствовался требованиями исторической науки и научной методологии, вбирающих диалектические принципы (историзм и объективность), а также общенаучных и конкретных методов исследования, прежде всего проблемно-сопоставительного, базирующегося на привлечении корпуса разнообразных источников и литературы при анализе рассматриваемой проблематики. Использован также метод проблемно-тематического анализа субъективных и объективных факторов, оказывавших влияние на отношение к воссоединению русской дипломатии.
Основную источниковедческую базу исследования составили документы из Архива внешней политики Российской империи: фонды — Секретный архив министра; Политархив; Канцелярия; Миссии в Софии, Варне, Пловдиве, Бургасе, Видине, Рущуке, Адрианополе, Константинополе, Бухаресте, Белграде, Афинах; Славянский стол, Турецкий стол и ряд других. Специальное внимание уделено материалам с пометами и резолюциями руководителей российской политикой, а также инструкциям министра иностранных дел послам и дипломатическим представителям России в Болгарии, Турции и в Европе, циркулярным секретным телеграммам. Большая часть указанных материалов вводится в научный оборот впервые. Привлекались также документы из рукописного отдела Российской национальной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина в Петербурге, а также из Российской государственной библиотеки в Москве. В работе использованы ряд опубликованных документов, в частности, фундаментальный труд «К.П. Победоносцев и его корреспонденты»1.
Из болгарских публикаций автором изучены: опубликованные в 1886 г. документы о воссоединении и сербско-болгарской войне2, а также сборник материалов, охватывающий период 1880—1886 гг., опубликованный Д. Страшимировым в 1908 г.3 Особо следует отметить напечатанный в 1978 г. сборник «Външната политика на България. Документи и материали. 1879—1886 гг.»4. Большинство документов, представленных в этом издании, публикуется впервые. Весьма содержательной и интересной является подборка документов о воссоединении, деятельности болгарской дипломатии и о взаимоотношениях Болгарии с великими державами и с Турцией. В юбилейном 1985 г. к столетию воссоединения был выпущен ряд книг с публикацией документов, воспоминаний участников и современников объединения, материалов справочного характера5.
В исследовании использованы дневники таких государственных деятелей, как В. Н. Ламздорф, А. А. Половцев, Д. А. Милютин6. Равным образом была привлечена мемуарная литература, представленная именами СЮ. Витте, Б.Н. Чичерина, В.П. Мещерского, ЮС. Карцова, Л.А. Ландау, Е.М. Феоктистова, Е. Серебрякова, О. Бисмарка, И. Андонова, Н. Генадиева, Д. Генчева, Ев. Ев. Гешова, а также описания очевидцев событий в Болгарии Е. Львова, Д. Ивановича, Ф.С. Потоцкого, А. Головина.
Отношение русского общества к объединению болгарского государства исследовалось на базе изучения большой группы изданий консервативного, либерального, либерально-демократического направлений русской периодической столичной и провинциальной печати: «Варшавский дневник», «Вестник Европы», Вестник литературный, политический, научный, художественный», «Голос Москвы», «Дело», «Еженедельное обозрение», «Заря», «Колосья», «Минута», «Московские ведомости», «Московские церковные ведомости», «Московский листок», «Неделя», «Нива», «Новое время», «Новороссийский телеграф», «Новости дня», «Новости и Биржевая газета», «Общее дело», «Одесский вестник», «Одесский листок», «Петербургская газета», «Петербургский листок», «Правительственный вестник», «Родина», «Русская мысль», «Русские ведомости», «Русский курьер», «Русский паломник», «Русское дело», «Русь», «Санкт-Петербургские ведомости», «Самарский вестник», «Саратовский дневник», «Свет», «Северный вестник», «Современные известия», «Таганрогский вестник», «Южный край», «Южанин» и др. При этом провинциальная печать в основном представлена изданиями, выходившими на юго-западе России, где жили переселенцы из Болгарии, а сама болгарская тема воспринималась зачастую более эмоционально, нежели в иных столичных газетах и журналах. В исследовании также привлекалась болгарская публицистика, представленная, в частности, именами И. Вазова, ПР. Славейкова.
Переходя к собственно научным разработкам заявленной проблематики, следует подчеркнуть, что отношение Российской империи к воссоединению Восточной Румелии (Южной Болгарии) с Болгарским княжеством было предметом некоторых специальных исследований, затрагивалось в работах рбіцего характера. Достаточно сказать, что историография проблемы может быть темой диссертационного исследования. И тем не менее нельзя говорить о научной разработанности темы, тем более ее комплексного освещения. Так, дореволюционные историки России касались проблемы болгарского воссоединения в основном в обобщающих трудах7. Из них можно выделить посвященное памяти М. Н. Каткова сочинение С. С. Татищева «Из прошлого русской дипломатии. Исторические исследования и полемические статьи», в котором помещен большой материал — свыше полутора сотен страниц — о русско-болгарских отношениях. Написанный современником описываемых событий, он содержит в себе немало интересного и ценного для историков. Автор достаточно трезво описал деятельность русских дипломатов, весьма емко обрисовал ряд фактов, связанных с объединением. В то же время С. С. Татищев в своем портрете А. Баттенберга весьма пристрастен, рисуя его неким орудием «австрийской интриги». В целом, труд С. С. Татищева интересен и тем, что автор принадлежал к защитникам политики «реальных интересов».
В довоенном периоде советской историографии следует отнести первое издание книги С. Д. Сказкина «Конец австро-русско-германского союза», выпущенную в 1928 г. , построенную на солидной источниковедческой базе. Освещая пеструю картину деятельности русской дипломатии в Болгарии, автор подчеркивает, что политика «бескорыстия», заявленная Петербургом во время Берлинского конгресса, «находила некоторое оправдание на фоне панславистской романтики, но, конечно, не могло удовлетворить само правительство, тем более, что оно, несмотря на победоносную войну, растеряло симпатии даже среди панславистов. Попробовав затем извлечь из этого бескорыстия кое-какие выгоды, а прежде всего на Балканах, оно встретилось с болгарским национализмом, не отказавшимся от своих симпатий к освободительнице России, но отнюдь не желавшим быть в ее руках простой пешкой на шахматной доске большой европейской политики»9. Конкретизируя значение болгарских земель для России в долгосрочной стратегической перспективе, С. Д. Сказкин, вслед за многими, отмечает, что Болгария — это «путь из России в Турцию к проливам». При всей глубине проводимого анализа внешней политики той же России автор все же несколько огрубил деятельность ее дипломатов, среди которых не было явных бездарностей. Одновременно следует отметить глубокую характеристику Александра III, умом которого, как подчеркивается в книге, овладела стихия «москвитизма» или национализма. Равным образом блестяще представлен А. С. Ионин и его дипломатическая миссия в Болгарию в 1883 г. В завершение представляется необходимым сказать, что переиздание монографии в 1974 г. было сделано с значительными изъятиями материалов из «болгарского сюжета» с его резкими характеристиками русской политики в Болгарии, в чем наглядно сказалось вмешательство «политики» в науку. Правда, в довоенное время наука также не была свободна от политизации: достаточно вспомнить сборник документов «Авантюры русского царизма в Болгарии» (с предисловием П. Павловича «Русский царизм в Болгарии в 80-х годах XIX в.»), вышедший в Москве в 1935 г.
В послевоенное время, в 1946 г., теме воссоединения посвятил свою диссертацию СИ. Сидельников10, который затрагивает в самых общих чертах проблему отношения России к объединению Болгарии. Внимание этой проблеме уделил в своей статье А.С. Бейлис, подчеркнувший ошибки царской дипломатии11. В 1952 г. К.Л. Струкова в своей диссертации «Воссоединение Южной и Северной Болгарии в 1885 году» рассматривала борьбу политических сил в Южной Болгарии за объединение, а позже опубликовала статью о социально-экономических основах движения за объединение12.
Политика России в Болгарии и на Балканах нашла место и в общих трудах историков-международников В.М. Хвостова, Ф.А. Ротштейна и НС. Киняпиной13.
В. К. Терехов в своих статьях «Дипломатическая борьба накануне сербско-болгарской войны» и «Сербия и Румелийский переворот» отмечает, что борьба царизма с князем Александром стала той призмой, через которую рассматривались все вопросы объединения Болгарии . В 1977 г. он защитил диссертацию по теме «Балканский кризис. 1885 г.», в которой сжато осветил основные моменты воссоединения и политику России того времени. В 80—90 гг. «разработкой» болгарской темы активно занимаются два московских историка М. Ю. Золотухин и В. И. Косик. Перу первого принадлежат такие статьи, как «Болгарский кризис 1885-1885 и крах Австро-русско-германского союза»15, «Русская печать о событиях во время болгарского кризиса (1885-1886)»16, в которой рассматриваются позиции либеральной и демократической печати.
Заметим, что пресса и ее отношение к объединению была темой известного болгариста А. А. Улуняна, который несколько раньше опубликовал статью «Руският консервативен и либерален печат за Съединението на Северна и Южна България през 1885 г.» . При всем разнообразии представленных публикаций в семнадцати газетах, в основном столичных, автор приходит к выводу о том, что большинство русского общества приветствовало воссоединение. Здесь же нужно отметить и статью болгарского историка И. Стоянова18, проанализировавшего публикации девяти органов русской прессы и пришедшего к несколько одностороннему выводу о том, что вся русская печать поддерживала объединение Болгарии. Одновременно тут уместно упомянуть и статью болгарского историка А. Пантева по освещению в русской прессе болгарских событий в 1886—1887 гг.19. На страницах исследования был рассмотрен диапазон мнений по болгарской проблематике четырнадцати газет и журналов, объединенных автором в три группы, представлявших интересы правительства, славянофильско-помещичьего лагеря, либеральной буржуазии. В основном А. Пантевым была изучена и представлена столичная пресса, публикации которой были как откровенно враждебными к болгарскому правительству, так и критическими по отношению к деятельности русской дипломатии в Болгарии.
В 1993 г. вышла книга М. Ю. Золотухина «Россия, западноевропейские державы и Османская империя в период # международных кризисов на Балканах (1885—1888 гг.)» , написанная на основе многочисленных архивных источников, научной и др. литературы. При этом особое внимание уделено России, Османской империи, Великобритании, Австро-Венгрии и Германии и их главам внешнеполитических ведомств. На страницах хорошо структурированной по своему содержанию книги показаны рюжеты \ «высокой» политики с картинами соперничества, сопровождавшегося стремлением той же Вены или Лондона к «замещению» России в Болгарии. На хорошем научном уровне представлена и внутриполитическая расстановка сил в болгарском обществе, что обычно вызывает затруднения у исследователей. Весьма профессионально, с знанием времени, обстановки, документов, порой весьма дипломатично, представлена политика России в Болгарии. В некоторых случаях автор несколько абсолютизирует политическое и моральное влияние России в Болгарии. Следует также заметить, что если сама политика Петербурга в болгарском вопросе представлена емко, то деятельность его представителей на местах обрисована не столь подробно. У автора, посвятившего свой труд анализу «большой политики», естественно не всегда присутствует развертывание и прорисовка локальных факторов. В целом, исследование М. Ю. Золотухина являет собой пример исследования, в котором «болгарская проблема» раскрывается в международном контексте и наоборот, когда державы «раскрывают себя» через политику в Болгарии.
В 1999 г. вышла в свет книга «История внешней политики России. Вторая половина ХЕХ века»21. Одним из ее авторов является М. Ю. Золотухин, перу которого принадлежит глава «Европейская система в 80-е годы. Болгарский кризис». В достаточно сжатой форме автор рисует картину русско-болгарских отношений, особое внимание уделяя политике великих держав, в том числе и официального Петербурга по вопросу воссоединения. Болгарская сторона в его небольшом очерке находится на периферии исследования. Как подчеркивает автор, политика России с ее «реакционными тенденциями», ошибками дипломатов и «излишне самоуверенными решениями царя» закономерно привела к провалу ее действий и планов в Болгарии.
Переходя к научным трудам В. И. Косика, сразу следует заметить, что тема воссоединения в них не является центральной. В 1991 г. В. И. Косик опубликовал монографию «Русская политика в Болгарии 1879— 1886» , построенной во многом на обширных архивных материалах. Исследуя проблематику русско-болгарских отношений, связанных с воссоединением, автор основное внимание уделяет русской дипломатии, преимущественно софийской, деятельность которой освещена достаточно подробно. В то же время сами события в Пловдиве обрисованы в весьма эскизной форме, что, естественно, не дает полной картины происходившего на территории Восточной Румелии. Спустя два года тема болгарской проблематики в политике России была представлена автором в его очередной монографии «Время разрыва. Политика России в болгарском вопросе 1886—1894 гг.»23, в которой рассматриваются сюжеты, связанные с тактикой Петербурга по «возвращению» соединенной Болгарии, но разъединенной с Россией, под контроль «старшего брата». Как и прежде в исследовании доминируют русские сюжеты} в то время как сама болгарская политика, внутренняя ситуация в стране описаны в весьма сжатой форме. Тем не менее, оценивая в целом книги В. И. Косика, следует сказать, что их автор внес много нового в освещение широкого спектра русской политики в Болгарском княжестве.
Проблематика, связанная с рассмотрением внешнеполитических воззрений известных общественных деятелей, публицистов, ученых, с освещением позиций прессы консервативного и либерального направлений, широко исследуется В. М. Хевролиной в вышедшей на исходе тысячелетия ее монографии «Власть и общество. Борьба в России по вопросам внешней политики. 1878—1894 гг.»24. В ее чрезвычайно интересной работе представлены такие имена, как М. Н. Катков, С. С. Татищев, И. С. Аксаков, С. Н. Южаков, Б. Н. Чичерин; анализируется их отношение к болгарскому вопросу на страницах в основном наиболее заметных и влиятельных столичных газет и журналов. Ценность труда обусловлена и тем, что сами события подаются не только на хорошем внешнеполитическом фоне, но и в связи с самой деятельностью властей, включая самого императора, в сфере международных отношений. Более того, в книге достаточно подробно изложен спектр взглядов на национальную политику, и, в частности, содержит трактовку «политики интересов» и «политики чувств». В то же время следует заметить некоторую сухость в освещении автором русско-болгарских сюжетов до времени воссоединения, особенно когда речь идет о князе Баттенберге с его проавстрийской, по утверждению В. М. Хевролиной, ориентацией, а также почти полное отсутствие в книге освещения болгарского вопроса в массовой и провинциальной прессе. Однако нужно повторить, что, благодаря труду В. М. Хевролиной, так широко открыта и проанализирована тема власти и общества по вопросам внешней политики. Переходя к исследованиям болгарских авторов прежде всего следует отметить двухтомный труд С. Радева «Строителите на съвременна България 1879—1886» («Строители современной Болгарии 1879—1886») , построенный с использованием архивных материалов, документальных источников западноевропейского происхождения, мемуарной литературы, личных рассказов участников тех событий, прессы. Яркие характеристики общественно-политических деятелей, впечатляющие сюжеты и сцены политической борьбы, государственного строительства, высветление неизвестных страниц болгарской истории, русско-болгарских отношений -- все это придает безусловную ценность его историческому сочинению. К книгам С. Радева и сейчас активно обращаются историки при исследованиях различных сторон государственного строительства Болгарии. Безусловно, С. Радева можно упрекнуть за определенную тенденциозность, пристрастность при освещении действий русской/ "
дипломатии, «ненаучность», но здесь следует помнить, что главная задаче к автора состояла в том, чтобы показать процесс национального строительства.
В межвоенный период и первое десятилетие после войны печатается целый ряд различных исследований, в которых вопрос объединения и отношения к нему России представляет собой, в основном, лишь один из сюжетов, рассматриваемых в книгах26.
Наибольшее количество публикаций на исследуемую здесь тему приходится на 80-е гг. . В 1980 г. вышла в свет книга И. Митева «Съединението» , представляющая собой первое монографическое исследование в болгарской историографии темы. На страницах этого труда достаточно емко представлен непростой процесс объединения населения Восточной Румелии и Болгарского княжества, обрисовано отношение великих держав к воссоединению, представлена борьба болгарского народа в его защиту. В то же время проблематика русско-болгарских отношений недостаточно раскрыта уже по той причине, что книга написана в основном на болгарских источниках, без русских архивов. Соответственно, в труде И. Митева не нашли своего отражения многие аспекты той же «личной» политики Александра III. Тем не менее следует подчеркнуть, что в исследовании автора достаточно четко представлены основные моменты и сцены из русско-болгарских отношений.
В 1982 г. в Болгарии была напечатана книга А. Пантева «Англия срещу Русия на Балканите 1879/1894», написанная на основании широкого круга отечественных и зарубежных источников, в том числе и с привлечением некоторых материалов из Архива внешней политики России (сейчас — Архив внешней политики Российской империи). Заглавное место в ней занимают сюжеты, посвященные англо-русскому противостоянию в болгарских землях периода воссоединения вплоть до 1894 г. Автор весьма подробно и тщательно рисует плетение британских интриг против русского присутствия и влияния в Болгарии. В книге на богатом историческом материале показывается политика Лондона, поддерживавшего все политические акции, «стесняющие» деятельность Петербурга и его представителей в Болгарии. Английская тактика по «выдавливанию» России из Болгарии, как подчеркивается, была обусловлена не столько защитой национальных интересов Болгарии, сколько обеспечением безопасности своих обширных владений в районе Средиземноморья, где балканский плацдарм, Константинополь, Проливы играли важнейшую роль в политике обеих соперничающих империй. В то же время строгая и научно обоснованная заданность целей авторского исследования предопределила рассмотрение прежде всего английских позиций на болгарских землях. При этом тактика России в книге нередко служит своеобразным фоном для освещения англо-болгарских отношений. В целом, труд А. Пантева представляет собой значительный вклад в разработку темы воссоединения в международном контексте Из книг, содержание которых соотносится с нашей проблематикой, следует упомянуть вышедший в 1983 г. труд Е. Стателовой «Източна Румелия (1879/1885) Икономика, политика, култура»28, написанной в основном по болгарским источникам. Особое место в ней уделено возникновению и борьбе различных в этой «привилегированной турецкой провинции» партий, а также освещению их платформ по вопросу национального объединения. При обращении к теме русской политики в этом регионе автор подчеркивает деятельность русской дипломатии для будущего воссоединения с княжеством, в частности, в деле укрепления армии.
В 1985 г. в Софии вышла в свет книга И. Димитрова «Преди 100 години: Съединението»29. В ней достаточно много места уделено политике России в отношении болгарского соединения, действиям ее представителей, но отсутствие научного аппарата значительно снижает ее ценность. Весьма спорно и освещение фигуры Александра Баттенберга в этот сложный период болгаро-русских отношений. В то же время в книге содержится ряд точных и верных выводов и мыслей, в частности, о национальном характере соединения, о разности политического видения русскими и болгарами процесса, приведшего к разрыву отношений.
В 1985 г. появилась книга Е. Стателовой и А. Пантева «Съединението на княжество България и Източна Румелия. 1885 година» , выстроенная в основном на источниках и литературе болгарского происхождения. Центральное место в ней уделено объединительному процессу болгарского народа и защите «национального дела». Собственно политика России в этой сфере показана весьма сжато через воспроизводство традиционных сюжетов русско-болгарских отношений того времени.
Здесь также можно вспомнить вышедшую в юбилейном 1985 г. книгу Д. Дойнова о комитетах «Единство» , монографию Е. Стателовой о дипломатии Болгарского княжества , труд С. Дамянова о политике Франции по отношению к соединению, работу Б. Самарджиева, посвященную политике Османской империи по отношению к Болгарскому княжеству и Восточной Румелии34.
В книгах таких западноевропейских авторов, как К. Дурман, Е. Корти, Р. Крэмптон, А. Хьюд-Мэй, Б. Елавич, Ч. Елавич, изучавших историю Болгарии после освобождения, большое внимание уделяется общему исследованию русско-болгарских взаимоотношений . Причем, если А. Хьюд-Мэй и Ч. Елавич рассматривали их в свете конфликта между Александром Баттенбергом и Александром III, то Е. Корти рисовал болгарского князя как «героя с драматической судьбой», ставшего жертвой царской политики. В исследованиях Б. Елавич, Р. Крэмптона идет своеобразное противопоставление «спасительной» для болгар английской политики русскому курсу с планами оккупации Болгарии. Особый интерес вызывает сочинение К. Дурмана, построившего свою книгу на основании опубликованных источников и разнообразной литературы. Сам труд посвящен развенчиванию мифа о русско-болгарской «сердечной дружбе» и, добавлю, созданию другого — о «сердечной ненависти». Автор, вслед за многими другими западноевропейскими историками, не видит ничего положительного в том курсе, на который, как он пишет, воздействовали военные круги и «московские панслависты», прежде всего Катков и его сторонники. В основном автор сосредоточивает свое внимание на «большой политике» и ее действующих лицах — Александре III, Гирсе, Нелидове. Сжато, но емко показан экстремизм Д. Цанкова. Ход событий, связанных с воссоединением, показан в его главных чертах, без особого анализа как действий болгарской стороны, так и самой русской дипломатии.
В целом, оценивая историографию исследуемой проблематики, следует отметить, что введен в научный оборот значительный массив архивных материалов и документов, освещены отдельные, проблемы и сюжеты, связанные с внешней политики России прежде всего в Болгарском княжестве, проделана большая работа по созданию целостной картины деятельности русских представителей на недавно освобожденных болгарских землях. Обрисованы основные «болевые точки» русско-болгарских отношений во время воссоединения и его защиты. Наряду с позицией официальной России в болгарском вопросе, представлено русское общественное мнение по теме воссоединения, в основном через столичную печать. Тем не менее, несмотря на кажущую многочисленность трудов, собственно исследований, посвященных политике Российской империи в сложнейшее время объединения Восточной Румелии с Болгарским княжеством, завершившегося «рассоединением» русско-болгарских отношений, в историографии нет. Именно поэтому в нашем исследовании, носящим комплексный характер, ставятся задачи углубления и пополнения исторического знания в данном вопросе.
Южная Болгария - центр объединительного движения болгарского народа
Национально-освободительная борьба православных славянских народов на Балканах не могла не привлечь к себе внимания цивилизованной Европы, для которой этот регион в контексте многосложных геополитических интересов Востока и Запала имел особое значение. При этом болгарский вопрос постепенно приобретал в сфере балканской политики России первостепенную важность.
По Сан-Стефанскому прелиминарному договору Болгария должна была стать на Балканском полуострове самым большим государством, границы которого выходили на Черное и Эгейское моря. «Если в России надеялись, то на западе опасались, - подчеркнул профессор Э. Гримм, - что новое болгарское государство окажется покорным спутником огромного и без того российского государства. Именно поэтому российская политика стремилась к тому, чтобы сделать Болгарию возможно более крупным государством. Именно поэтому западноевропейская — прежде всего англоавстрийская — политика стремилась свести размеры болгарского государства до минимальных размеров»1. «Именно поэтому» результаты Сан-Стефано были урезаны в Берлине. Французский историк А. Дебидур определил этот ход западной дипломатии как детское стремление помешать объединению Болгарии . Известно, что по результатам Берлинского конгресса, ревизовавшего Сан-Стефанский договор, на Балканах было узаконено создание на территории северной Болгарии подвластного султану Болгарского княжества и на землях южной Болгарии — автономной области Восточная Румелия, также находящейся под властью Стамбула. При этом македонские земли оставались турецкими.
При всем огромном значении воссоздания болгарской государственности, приобретения политических и иных прав прежде угнетенным народом, оставалась нерешенной проблема создания единого Болгарского государства, восстановления его целостности и независимости.
И здесь Болгарское княжество уже самим фактом своего существования как своеобразного ядра нации создает благоприятные условия для выполнения программы объединения. В дальнейшей борьбе болгарского народа за полное национальное освобождение и единство в границах одного государства идеалом служила «Сан-Стефанская Болгария». Во имя реализации этой высшей цели болгарский народ делал все от него зависящее.
В оценке будущего болгарского народа будущий министр иностранных дел Н. К. Гире высказывал мнение, что Болгария притянет к себе Румелию. Ему вторил Д.А. Милютин, который добавлял: «Начатое нами дело несомненно довершится самою силою вещей»3. Здесь уместно напомнить о том, что известные гимнастические стрелковые общества, ставившие своей целью военное обучение гражданского населения, были созданы по инициативе генерала Е. И. Тотлебена и князя А. М. Дондукова-Корсакова. Большую роль в их создании сыграли генералы А. А. Столыпин и М. Д. Скобелев4.
Еще во время заседания Берлинского конгресса в Болгарии начали действовать комитеты "Единство", ставившие своей целью национальное освобождение и объединение болгарских земель, разделенных в Берлине5. В Софии болгарское правительство открыто заявило «что будет придерживаться политики воссоединения и будет считать Восточную Румелию неотъемлемой частью Княжества»6.
И тем не менее задача была весьма сложная, особенно для населения Восточной Румелии (Южной Болгарии). В отличие от княжества она стала лишь автономной областью Османской империи. Верховная исполнительная власть принадлежала генерал-губернатору, назначаемого султаном с согласия держав, подписавших Берлинский договор. Принимаемые Народным собранием законы должны были утверждаться султаном. Зависимость от Османской империи проявлялась и в том, что турки могли на границах области строить крепости и размещать свои гарнизоны в стране. Генерал-губернатор имел право вызвать османские части в случае какой-либо опасности, угрожавшей области.
Добавим, что разделение Болгарии наносило вред национальной экономике, задерживало развитие производительных сил страны. Установление таможенной границы между Северной и Южной Болгарией усложнило многолетние хозяйственные связи, существующие между обеими частями страны, нанесло тяжелый удар по целым районам по обе стороны Балканского хребта и привело к «умиранию» некоторых городов7.
И в то же время, опираясь на поддержку и сочувствие России, болгарский народ сумел достичь значительных успехов. Болгарский язык был признан единственным официальным языком Областного собрания (парламента Южной Болгарии. — П. К.) и административных органов. Генерал-губернатором области был назначен родственник князя А. Горчакова болгарин Алеко Богориди. Одна деталь: когда он ехал к месту своей службы в Пловдив его мучил «важный» вопрос о головном уборе, так как был поставлен в известность, что если болгарское население на станциях увидит его с феской, то могут быть инциденты и нет гарантии его безопасности. Выход был один: на границе, где его встречала болгарская депутация, Алеко Богориди бросил феску и надел калпак — меховую болгарскую шапку . В этом небольшом эпизоде ярко проявился дух времени, национальное чувство болгарского народа, у которого были свежи воспоминания об Апрельском восстании в 1876 г. Здесь, в Южной Болгарии, находились ее святыни: Панагюриште, Калофер, Карлово, Сливен, Батак, Копривштица, Обориште.
Напомню, в Южной Болгарии название «Восточная Румелия» не употреблялось, не был поднят турецкий флаг, вместо карты области была издана карта Сан-Стефанской Болгарии. В Пловдиве работал писатель Иван Вазов, опубликовавший свою прекрасную «Эпопею» о героизме восставшего народа, а Захари Стоянов печатал свои замечательные «Записки» о борьбе против турецкого ига. Богатство культуры и ее успехи органически входили в общую болгарскую сокровищницу национальных ценностей. В Южной Болгарии сформировалась демократическая образовательная система, была своя пресса, издавалась учебная, научная и художественная литература. В Пловдиве действовали такие культурные национальные институции, как театр, публичная библиотека, музей, которые приобрели общенациональное значение.
Воссоединение в донесениях русских дипломатов
Провозглашение воссоединения стало основным событием на Балканах, заняв главное место в шифрограммах, депешах, донесениях царской дипломатии. Сначала информация носила эпизодический характер, но постепенно в месячных, трехмесячных отчетах, в всеподданнейших докладных записках приобретала аналитический характер.
Уже с самого начала интерес представляет донесение Кояндера о ходе развития событий в Софии, связанных с воссоединением. Предназначенное Гирсу, написанное спустя месяц после объединения Болгарии, оно является своеобразным обобщением его шифрограмм. «6 сентября утром, — докладывал Кояндер, — Княжеский Министр Иностранных Дел г-н Цанов зашел ко мне, чтобы показать сообщенную в Софию копию с отправленной из Филиппополя Князю Александру телеграммы, извещавшей о низвержении Восточно-румелийского правительства и о провозглашении воссоединения Автономной области с Княжеством. В это время Князь Александр находился в Варне, куда он поехал по окончании Шуменских маневров. Президент же совета министров, Каравелов, бывший с Его Величеством в Шумле и Варне, совершал объезд страны и накануне 6-го сентября прибыл в Тырново»61. В тот же день, продолжал Кояндер, появились первые воззвания, подписанные редактором газеты "Независимость" Д. Петковым, в которых содержался призыв к князю принять воссоединение, а народу не слушать иностранных советов и защищать священное дело. В отдельном воззвании македонцы призывались поднять знамя восстания против правительства Турции. В 5 часов вечера на городской площади в Софии был устроен митинг, на котором собралось до 2 000 человек. На нем было принято просить князя согласиться на присоединение Восточной Румелии и немедленно двинуть войска в Южную Болгарию. В то же время с целью «вразумить» и припугнуть князя Александра турецкой опасностью, князь Кантакузин секретной телеграммой сообщил ему, что вступление болгарских войск в Восточную Румелию могло бы быть признано Портой за casus belli и турки получили бы законный предлог для наступления своих войск через Кюстендил и Дупницу на Софию. При этом для турок задача облегчалась тем, что в Македонии было сосредоточено большое количество их войск. Однако князь имел уже свой план, по которому, как он сообщал Кантакузину, румелийскую границу должны были перейти пять пехотных, два кавалерийских полка и один артиллерийский. 7 сентября, в 6 часов вечера, узнав, что князь находится на Тырновской телеграфной станции и разговаривает с находящимися в Софии министрами, Кояндер отправился туда же на станцию и просил Цанова передать князю следующее заявление: «Хотя я и не имею еще указаний от моего Правительства, однако считаю необходимым лично от себя умолять Его Высочество быть крайне осторожным в его решениях, так как переход хотя бы одного болгарского солдата в Румелию может подать туркам повод двинуть туда же свои войска и лишить Европу возможности действовать в Константинополь примиряющим образом». По свидетельству Стефана Стамболова, предостережение русского дипломата было передано князю. Однако ответа не было дано: все было уже решено. В Пловдиве князь обратился к народу с прокламацией, в которой, называя уже себя «Князем Северной и Южной Болгарии», объявил, что считает провозглашенное в Восточной Румелии соединение совершившимся фактом и призывал своих подданных пойти на любые жертвы в борьбе за единую и независимую Болгарию». Далее, в своем пространном донесении Кояндер писал, что 9 сентября после полудня была получена телеграмма извещавшая, что император, не одобряя настоящего движения, запрещает русским офицерам принимать в нем участие.
Узнав о получении инструкций из Петербурга, князь просил князя Кантакузина и остальных русских офицеров продолжать мобилизацию и сдавать болгарам командуемые им части лишь при вступлении последних в поход. «Принимая во внимание, что мобилизация была уже в полном ходу, что, к тому же, ее точное и быстрое исполнение входило в круг обязанностей наших офицеров, как организаторов Болгарской армии, князь Кантакузин, по совещании со мною, ответил Его Высочеству, что он предложит нашим соотечественникам впредь, до получения новых на этот предмет указаний, продолжать в местах их пребывания исполнении их обязанностей; для того же, чтобы Князь не имел возможность по собственной инициативе уволить из Болгарской армии всех служащих в ней русских, что можно было бы признать оскорблением достоинства России»62.
При этом Кантакузин, подчеркнем еще раз, не поддавшись увещаниям князя продолжить свою работу, тут же от лица всех русских подчиненных подал Александру Баттенбергу просьбу об отставке, весть о которой и запрете русским офицерам участвовать в военные действия быстро разнеслась среди болгар. Но это известие не способствовало успокоению умов. В частности, были подготовлены листовки об измене и страхе русских, бросивших болгар в минуту опасности. Однако полковник Кесяков, поступивший на болгарскую службу по советам Кояндера, предупредил о прокламациях правительство и русских представителей, принявших соответствующие меры. Взбудораженное состояние столичных жителей, среди которых раздавались призывы к демонстрациям перед дипломатическим представительством России и домом князя Кантакузина, опасность столкновения с русскими офицерами, раздача оружия «разному сброду», пожелавшему зачислиться в добровольцы и в ополчение — все это вынудило Кояндера выступить с известной нотой к болгарскому МИДу, в которой настаивал на принятие соответствующих предупредительных мер.
Тем временем 11 сентября 1885 г. П. Каравелов от имени князя открыл Третью чрезвычайную сессию Народного собрания, которая единогласно одобрила все распоряжения и решения правительства: вотировала кредит в 5 миллионов франков, впоследствии увеличенный до 10 миллионов; предоставила князю полномочия в случае военных действий; решила послать русскому царю телеграмму с просьбой разрешить его офицерам остаться в болгарской армии и принять под свою защиту объединение страны.
Для выполнения последней задачи депутация из 9 представителей различных партий, побывала в дипломатическом представительстве России, где натолкнулась на холодный прием Кояндера. Лишь после долгих и трудных переговоров телеграмма была отправлена в Копенгаген.
Защита воссоединения в либеральной общественной мысли
мВо второй половине ХГХ столетия вместе с «эпохой великих реформ» шел процесс формирования и дальнейшего развития русского либерализма, выразителями идей которого выступала интеллигенция. Как и в любом сложном общественно-политическом объединении в либеральном лагере наблюдались умеренные и левые течения. При этом либералы в основном выступая сторонниками парламентаризма и конституционной монархии, полагали, что внешняя политика должна быть национальной. Однако в отличие от консерваторов, они вкладывали в нее несколько иное ее понимание. Как пишет В. М. Хевролина, «национальная» политика «трактовалась как политика мира и добрососедских отношений. Для проведения внутренних преобразований России нужен был стабильный мир, лозунгом либералов поэтому стал отказ от активной внешней политики в Европе. Все остальные аспекты политики базировались на этом — и отказ от вмешательства во внутренние дела других государств (имелись в первую очередь в виду балканские страны), и отказ от союзов с другими странами, могущих втянуть Россию в войну. Самый же главный лозунг либералов заключался в утверждении: "Внутри мы менее образованны, менее свободны, менее богаты, чем остальные европейцы, и все наши усилия отныне должны быть направлены в эту сторону". Это высказывание кратко выражает основные программные положения либералов: равнение на Европу и приоритет внутренних задач перед внешними»96.
При этом сама русская политика на Балканах рассматривалась либералами в контексте задач, стоявших как перед новыми государствами этого региона, так и перед Россией с ее старыми и новыми проблемами. И, разумеется, особое внимание привлекала Болгария, служившая своеобразным поставщиком политических «сюрпризов», вызывавших острую полемику в русских общественно-политических круга по проблеме «Россия и славянство».
Вся либеральная печать встретила известие о воссоединении болгарского народа с нескрываемым доброжелательством, утверждая, что Европа должна принять его как результат естественных, закономерных стремлений болгар.
Издаваемая в Санкт-Петербурге «Новости и Биржевая газета», орган крупных промышленников, уже 9 сентября, приветствуя объединение Болгарии, торжественно заявляла: «Нам незачем скрывать ни нашего сочувствия, ни нашей радости, в России не найдется человека, который не поздравил бы болгар с объединением и не изъявил бы готовности помочь им своей кровью, так как их дело справедливое и великое: за свободу и независимость единоверного нам народа» .
Такая позиция скорее всего была продиктована тем, что расширение Болгарии могло помочь широкому проникновению русского капитала в регион, закрепление в котором имело бы важное значения в сфере внешнеэкономической деятельности России.
На ее страницах публиковались корреспонденции секретаря
Болгарского князя А.Ф. Головина о всеобщем народном подъеме и энтузиазме в борьбе с сербами, о симпатиях болгар к русскому народу. Поддерживая дело объединения, газета призывала правительство оказать помощь болгарами в случае необходимости.
Добавим, что позиция этого органа печати вызывала раздражение у дипломатического представителя в Софии А. И. Кояндера. В своем письме на имя Н. К. Гирса от 5 октября 1885 г. русский дипломат подчеркивал, что публикации газеты по болгарской проблеме пронизаны сочувствием к здешним либералам и противникам императорского правительства98.
Другая «деловая» газета «Новости дня» (издатель-редактор А.Я. Липскеров), помещая информацию о воссоединении, подчеркивала, что теперь объединенная Болгария должна «братски протянуть руку Македонии»99.
Отмечая важность объединения болгарского народа, «Новости дня» писали. «Мы, русские, особенно должны радоваться этому событию, мы, которые своею кровью обагрили славянскую ниву» . В этих строках было признание и утверждение того непреложного факта, что из великих христианских держав только Россия реально, на деле, вступилась тогда, в войне 1877—1878 гг., за болгарский народ.
Одним из самых авторитетных либеральных журналов справедливо считалась «Русская мысль», в которой работал долгие годы один из талантливейших публицистов того времени В. А. Гольцев. На ее страницах Россия призывалась торжественно признать воссоединение Болгарии и «тем поддержать нами же освобожденный народ». В то же время журнал несколько путался в объяснениях случившегося, утверждая, что обвинения в том, что объединение совершено антирусской партией, совершенно неосновательны уже потому, что, дескать, русский генерал князь Кантакузин был военным министром в либеральном кабинете Каравелова. Как известно, ситуация была совершенно иной. Однако журнал был прав в том, когда подчеркивал, что воссоединение «есть дело народное!» При всем этом «Русская мысль» критиковала русскую дипломатию в том, что она может только сердиться на болгар, упрекать их в неблагодарности и измене, но не делать ничего, чтобы неразрывно связать «народные русские и болгарские интересы». Публицистическая «красивость» таких призывов сочеталась в журнале с конкретным освещением и анализом болгарских событий и критикой действий русской дипломатии. Так, «Русская мысль» проводила на своих страницах ту мысль, что решение об отзыве из болгарской армии русских офицеров было ошибочным и возвращаться на оставленные места будет гораздо труднее. Журнал не уставал подчеркивать, что своим признанием воссоединения Россия поднимет свой «нравственный авторитет», а «общие нужды скрепят тесную дружбу» между братскими народамиш.
Говоря о будущем, журнал не забывал и прошлое, осуждая, например, помощь России в приостановке Александром Баттенбергом Тырновской конституции в 1881 г., а в целом всю «непоследовательную» русскую политику по отношению к балканским славянам. Одним из примеров такой «близорукости», но уже в общественной мысли, «Русская мысль» считала предложение М. Н. Каткова поставить во главе болгарского народа низложенного им румелийского генерал-губернатора102.
