Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Особенности развития капитализма 36
Становление и развитие агроэкспортной модели 37
Начало системного кризиса 57
Глава II. От республики "возможной" к республике "действительной" 81
Власть и общество 82
Кризис олигархического режима. Закон Саенса Пеньи 104
Глава III. На пути к власти: зарождение и развитие радикализма 127
Ранний радикализм 128
Иригойенизм 149
Глава IV. Радикалы у власти: социальный конфликт и политическая борьба 172
Политика "национального исправления" 172
Движение за университетскую реформу 184
Подъем классовой борьбы 193
Глава V. Программа реформ 217
Реформа социально-экономической структуры 217
Реформа общественных отношений 233
Реформа образования 242
Глава VI. Аргентина в международных отношениях: внешняя политика Иригойена 247
Аргентина и мировая война 248
Латиноамериканизм против панамериканизма 261
Лига наций-победительниц или сообщество наций 271
Глава VII. На распутье: раскол ГРС 282
Политика Альвеара 283
Партийный раскол 292
"Ленсинизм" и ""Кантонизм" 301
Глава VIII. Второе президентство Иригойена: новые рубежи политики 316
Неотложные меры 316
Национализация нефти 330
Аргентина - СССР: курс на сближение 344
Глава IX. Военный переворот 1930 г. Падение радикалов 359
Наступление кризиса 359
Техника государственного переворота 374
Заключение 386
Библиография 393
- Становление и развитие агроэкспортной модели
- Иригойенизм
- Аргентина и мировая война
- Техника государственного переворота
Введение к работе
Актуальность и научная значимость темы
Аргентина - странное явление в истории XX столетия. Страна с огромными потенциальными богатствами, населенная выходцами из Европы, обещала стать одной из передовых наций мира. В тогдашнем мире Аргентина рассматривалась как единственная латиноамериканская страна, способная повторить путь развития США и стать таким же колоссом на юге, каким США были на севере.
Последующее развитие страны не подтвердило столь радужные прогнозы. В середине XX в. Аргентина утратила лидирующие позиции на континенте. А в последующие десятилетия страна погрузилась в пучину экономического кризиса, политической нестабильности и народного возмущения.
Что же произошло с некогда наиболее развитой и богатой страной Латинской Америки? В чем причина аргентинского упадка или, как говорят, «чуда аргентинской слаборазвитости»? Где тот исторический перекресток, та критическая точка, из которой развитие страны пошло по кризисному пути?
В поисках ответа на этот вопрос обычно обращаются ко времени Второй мировой войны и правлению президента Х.Д. Перона (1946-1955). Здесь, прежде всего, ищут истоки последующего кризиса. Не умаляя значения данного периода, следует сказать, что он был кульминацией процесса, начало которому положила Первая мировая война и правление радикалов.
Период пребывания радикалов у власти в 1916-1930 гг. -важнейший этап в истории Аргентины XX в. В это время страна достигла максимального развития в рамках агроэкспортной модели и оказалась перед выбором пути дальнейшего развития. С деятельностью лидера радикалов Иполито Иригоиена - президента Аргентины в 1916-1922, 1928-1930 гг. и самого популярного до Перона политического и государственного деятеля - связано зарождение идеологии и политики третьего пути. Поиски модели национального развития проходили в острой борьбе с либерально-консервативными силами, стремившимися сохранить статус-кво, не допустить серьезных преобразований, и с нарождавшейся левой альтернативой. Борьба между ними и определила содержание рассматриваемого периода аргентинской истории.
Предметом исследования является история Гражданского радикального союза (ГРС) - радикальной партии в последней трети XIX - первой трети XX вв.; становление радикализма, экономические, социальные, политические и мировоззренческие
аспекты его развития; его идейно-политическая эволюция; политика правительств радикалов.
Цель исследования состоит в том, чтобы определить роль и место, которое радикальная партия занимала в социально-экономической и политической жизни аргентинского общества в конце XIX - первой трети XX вв.; выявить особенности политика правительства Иригойена, направленной, на поиски путей национального развития Аргентины.
Обозначенная цель обусловила постановку следующих
задач исследования.
- Анализ основных этапов социально-экономического развития
Аргентины в XIX - начале XX вв.; рассмотрение итогов
деятельности олигархического режима, предшествовавшего
приходу радикалов к власти.
Исследование причин начавшегося в 20-е годы XX в. системного кризиса.
Анализ зарождения и развития радикализма: идейно-политического баланса, с которым он пришел к власти, в частности, взглядов лидера и идеолога ГРС И. Иригойена.
Рассмотрение программы реформ правительства Иригойена и причин неудачи его главных начинаний.
Изучение хода внутрипартийной борьбы в ГРС, приведшей к его расколу на две партии, а также к выделению из ГРС массовых поликлассовых движений - "«ленсинизм"» в провинции Мендоса и «кантонизм» в провинции Сан Хуан.
Изложение и анализ причин военного переворота 1930 г., положившего конец правлению радикалов, обострения идейной борьбы в ходе острого соперничества и столкновения различных политических сил.
Комплексное рассмотрение этих вопросов позволяет раскрыть историческое значение радикализма в аргентинской истории в период начавшегося системного кризиса.
Методологическая основа. В основе исследования лежат принципы научной объективности, историзма и системности. Все процессы и явления рассматриваются в их причинно-следственной, временной связи. Главным методологическим инструментом исследования является историко-генетический метод, позволяющий провести анализ социально-экономического развития, идейной борьбы, политических процессов. Важным инструментом в познании отличий исторического развития Аргентины от других переселенческих стран является сравнительно-исторический метод.
Хронологические рамки. Цели и задачи исследования обусловили хронологические рамки. Необходимость выявления глубинных корней событий, без которых их характер был бы исследован недостаточно полно, вынудила диссертанта расширить хронологические рамки исследования. Фактически в диссертации нашли отражение все ключевые моменты аргентинской истории XIX - первой трети XX в., что позволило более аргументированно обосновать их закономерно-вероятностный характер и раскрыть в них основные тенденции.
Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые в отечественной и в зарубежной историографии был предпринят комплексный анализ важнейших политических альтернатив аргентинской истории 1920-х годов, от осуществления которых зависело решение коренных социально-экономических и политических задач, стоявших перед аргентинским обществом, и во многом определение главных направлений его дальнейшего развития.
Источники. В своем исследовании автор использовал как архивные, так и опубликованные источники.
Огромную ценность для историка представляют документы эпохи. Богатейший материал по этому периоду имеется в отечественных архивах: в Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ)1, в Архиве внешней политики Российской Федерации (АВПРФ)2, в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ)3, в Архиве Министерства торговли Российской Федерации4, в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ)5, в Российском государственном
1 Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф.133.
Канцелярия МИД. Оп.470. 1904 г. Д.14; 1905 г. ДЮЗ; 1906 г. Д.22; 1907 г.
Д.14; 1909 г. Д.14; 1910 г. Д.15; 1911г. Д.15; 1914 г. Д.67, 184,351; 1915 г.
Д.86; 1916г. Д. 10; 1917г. Д.11.
2 Архив внешней политики Российской федерации (АВП РФ). Ф.04. Оп.05.
П.43. Д.584-586; Оп.52. П.342. Д.55314. П.346-а. Д.55465; Ф.06. Оп.9.
П.38. Д.526; Ф.09. Оп.1. П.2. Д.23; Ф.70. Оп.І.П.1. Д. 1-27.
3 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.5283. Оп.2.
Д.7, 28, 44, 55, 98, 99; Оп.З. Д.9, 29, 100; Оп.8. Д. 12, 51, 62, 73.
4 Министерство торговли РФ. Управление делами. Историко-
внешнеэкономический отдел. Фонд Южамторга. Оп.11832. Д. 1-129.
5 Российский государственный архив социально-политической истории
(РГАСПИ). Ф.17. Оп.З. Д.413, 433, 505, 789, 792, 842; Оп.85. Д.198, 199;
Оп.87. Д.203. Оп.112. Д.531. Оп.ПЗ. Д.339. Оп.162. Д.9,10; Ф.276. Оп.2.
Д.128; Ф. 495. Оп.79. Д.З. Оп.134. Д.1-134; Ф.503. Оп.1. Д.43, 51, 58;
Ф.534. Оп.4. Д.286, 292. Оп.6. Д.21, 22. Оп.7. Д.72, 73; Ф.535. Оп.1. Д.85,
107, 166, 166-а, 196; Ф.542. Оп.1. Д.19.
архиве экономики (РГАЭ)6. Историки до сих пор обращались к ним выборочно, в основном для характеристики отношений России/СССР с Аргентиной. Сплошной просмотр архивных фондов позволил обнаружить и ввести в научный оборот много документов по внутреннему положению Аргентины, ее международной политике. Все это позволяет уточнить, а в ряде случаев и взглянуть по-новому на важнейшие события аргентинской истории тех лет.
Материалы статистики включают данные национальных цензов7, правительственных учреждений8, международных организаций и издания Великобритании и США1 , что способствует максимально полному воссозданию картины экономического развития Аргентины в рассматриваемый период.
Основным источником для изучения политики правительств радикалов и позиций ведущих политических партий страны являются стенограммы аргентинского конгресса11.
Важное значение имеют документы Государственного департамента США12 как для понимания политики американской
6 Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Оп.13. Д.56-59.
7 Argentina. Comision directiva del segundo censo de la Republica Argentina.
Mayo 10 de 1895. T.I-III. Buenos Aires, 1898; Argentina. Comision nacional
del censo. Tercer censo nacional levantado el 1- de julio de 1914. T.I-X.
Buenos Aires 1916-1917.
8 Argentina. Direccion general de estadistica de la Nacion. Extracto estadistico
de la Republica Argentina. Buenos Aires, 1916; Estadistica agricola. Buenos
Aires, 1920; Argentina. Direccion general de estadistica de la Nacion. Analisis
del comercio exterior argentino en los anos 1910 a 1922. Buenos Aires, 1923;
Argentina Ministerio de agricultura de la Nacion. Direccion general de
economia rural у estadistica. Anuario de estadistica agropecuaria. 1925-1926.
Buenos Aires, 1927; Argentina. Ministerio de agricultura. Almanaque del
Ministerio de agricultura para el ano 1929. Buenos Aires, 1929.
9 Annuaire Statistique International. 1927. Geneve, 1928; Naciones Unidas.
Comicion Economica para America Latina. El desarollo economico de la
Argentina. P.I—II. Mexico, 1959.
10 Great Britain. Department of overseas trade. Report on the financial,
commercial and economic conditions of the Argentine Republic. T.I-IV.
London, 1924-1927; Credit position of Argentina. New York, 1927; Foreign
capital in Latin America. New York 1955; The Foreign Trade of Latin America
since 1913. Washington, 1952.
11 Argentina. Congreso nacional. Camara de diputados. Diario de sesiones. Ano
1902-1930. Buenos Aires, 1907-1930; Argentina. Congreso nacional. Camara
de senadores. Diario de sesiones. Buenos Aires, 1917-1930. Buenos Aires,
1917-1930.
12 Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. 1917-1930.
Washington, 1926-1935.
администрации в отношении Аргентины, так и для выяснения причин неудач главных внешнеполитических инициатив президента Иригойена.
Исследование истоков и причин возникновения ГРС, идеологии и политики радикальной партии невозможно без обращения к двум коллекциям - восьмитомной «Леандро Алем. Миссия и судьба»13, где собраны документы раннего радикализма, сочинения основателя партии Л. Алема, и двенадцати томной «Иполито Иригоиен. Народ и правительство»14, освещающей деятельность ГРС, когда его возглавил Иригоиен. К этой же группе источников относится и отдельно изданная программная работа Иригойена15, а также книга воспоминаний о нем16, выпущенная к 100-летию со дня рождения лидера радикалов.
Сочинения главных политических оппонентов Иригойена -лидера прогрессивно-демократической партии Лисандро де Ла Торре17 и социалистической партии Х.Б. Хусто18 проливают свет на причины их разногласий с радикалами и дают представление о возможных альтернативах политическому курсу Иригойена с либерально-демократических позиций.
Изучение истории тех лет было бы неполным без обращения к материалам периодических изданий, - газетам: «Ла Насьон»19 -орган либерально-консервативных сил; «Ла Вангуардиа»20 -органе социалистов; «Ла Эпока»21 - органе радикалов, «Ла Корреспонденсия Судамерикана»22 - органе Коминтерна, а также к журналу «Ревиста де экономия архентина»23 во главе с ведущим аргентинским экономистом того времени А. Бунхе.
Историография. Историография радикализма сложилась во второй половине XX в. - период жарких споров вокруг узловых моментов истории Аргентины. В центре внимания историков оказались вопросы об исторических корнях радикализма, условиях
Leandro Alem. Mensaje у Destine T.I—VIII. Buenos Aires, 1955-1957.
14 Hipolito Yrigoyen. Pueblo у Gobiemo. T.I-XII. Buenos Aires, 1956.
15 Yrigoyen H. Mi vida у mi doctrina. Buenos Aires, 1984.
16 Yrigoyen Vivo. Buenos Aires, 1983.
17 De La Torre L. Obras. T. I-V. Buenos Aires, 1952-1954.
18 Justo J.B. Teoria у practica de la historia. Buenos Aires, 1915; idem. El
socialismo argentino. Buenos Aires, 1915.
19LaNacion. Buenos Aires, 1922, 1929-1930.
20 La Vanguardia. Buenos Aires, 1924, 1929-1930.
21 LaEpoca. Buenos Aires, 1929-1930.
22 La Correspondencia Sudamericana. Buenos Aires, 1926-1930.
23 Revista de Economia Argentina. Buenos Aires, 1923-1930.
прихода к власти, его классовой сущности, политике радикальных правительств.
Истоки историографии радикализма - общие работы по истории Аргентины. В первой трети XX в. в аргентинской историографии господствовало традиционалистское направление во главе с Р. Левене24. Традиционалисты являлись продолжателями классической либерально-позитивистской школы Б. Митре и В. Ф. Лопеса - крупнейших аргентинских историков XIX в. Для традиционалистов характерно было ограничение объекта исторических исследований, как правило, политической сферой. На аналогичных теоретико-методологических позициях стоял английский историк Ф.А. Киркпатрик, автор опубликованной в 1931 г. «Истории Аргентинской истории»25.
Традиционалисты отводили радикализму важное место в национальной истории, рассматривая его как веху в прогрессивном развитии страны. Первопричину возникновения ГРС Левене и Киркпатрик усматривали в отсутствии свободных выборов. Радикализм в их трактовке - это прежде всего движение за избирательную реформу, которой радикалы добивались путем как агитации, так и вооруженной борьбы, постоянно бойкотируя выборы. Оба историка рассматривали приход радикалов к власти как позитивный акт, обращали внимание на стремление Иригойена решить социальные проблемы, вопросы образования. Несмотря на военный переворот 1930 г., традиционалисты были убеждены в великом будущем Аргентины - молодой страны, которой было предназначено быть местом великой цивилизации европейского характера.
Начавшийся на рубеже 1930-х годов структурный кризис развеял надежды на великое будущее Аргентины в рамках либеральной модели и вызвал пересмотр истории страны с антилиберальных националистических позиций. «Школа ревизии» аргентинской истории сложилась в 30-60-е годы XX в.
Первым оформилось правонационалистическое течение исторической мысли - Р. Ирасуста и X. Ирасуста, Ф. Ибаргурен и К. Ибаргурен, Э. Паласио, Х.М. Роса и др. Центральное место в мировоззрении «исторических ревизионистов» заняло понятие «архентинидад» - аргентинской сущности. По их мнению, «архентинидад» сформировался исключительно на базе испанских традиций, став наиболее полным выражением «испанидад»,
Levene R. Lecciones de historia argentina. T.I—II. Buenos Aires, 1933. 25 Kirkpatrick F.A. A history of the Argentina Republic. Cambridge Univ. press. 1931.
испанской цивилизации в Латинской Америке, в создании которой решающую роль играла католическая религия. Все события национальной истории рассматривались ими с точки зрения их соответствия «архентинидад».
Если либералы являлись олицетворением антинациональной политики, то появившееся в конце XIX в. движение радикалов призвано было, по мысли «исторических ревизионистов», вернуть Аргентину на путь независимого национального развития, которого страна придерживалась при диктатуре Х.М. Росаса (1835-1852).
Наиболее обстоятельно вопрос об историческом месте радикализма в построениях «исторических ревизионистов» разработал Э. Паласио26. Он выводил историческую преемственность между Росасом и радикалами из внешне похожих, но различных по содержанию исторических фактов. В его трактовке радикалы - наследники федералистов, сторонников Росаса, забывая добавить, что за общностью лозунга федерализма, с которым росисты и радикалы апеллировали к креольским массам, скрывались диаметрально противоположные цели. Для Росаса обращение к федерализму являлось средством привлечь на свою сторону народные массы и тем самым укрепить диктатуры олигархии Буэнос-Айреса. Для радикалов федерализм являлся институционной формой демократии, учитывавшей историко-культурное своеобразие Аргентины, был единственным путем приобщения к ней народных низов.
Паласио рассматривал приход Иригойена к власти как начало национального возрождения, особо выделяя его рабочую политику. Преувеличением влияния левых сил в рабочем движении, наряду с другими причинами, Паласио пытался оправдать свержение Иригойена и собственное участие в перевороте генерала Х.Ф. Урибуру. В конце 1920-х годов Паласио вместе с братьями Ирасуста основал еженедельник «Нуэва република», со страниц которого, вдохновляясь примером итальянского фашизма, они ратовали за создание вокруг Урибуру массового националистического движения. Спустя четверть века Паласио пытался поставить знак равенства между целями этого движения и устремлениями радикализма, что являлось явной исторической фальсификацией.
Особняком среди «исторических ревизионистов» стоит Э. де Гандия. В отличие от большинства историков-«ревизионистов» он вел пересмотр аргентинской истории с
Palacio Е. Historia argentina. Buenos Aires, 1984.
«неолиберальных» позиций. С этих позиций Гандия подходит к анализу национальной истории в своем продолжении «Истории Аргентинской республики» В.Ф. Лопеса27. С либералами-традиционалистами его роднит неприятие диктатуры Росаса. Гандия целиком оправдывает эпоху после Росаса. Либеральная политика принесла величие и богатство Аргентине. Отсутствие свободных выборов он объясняет невежеством масс, что вынудило либералов ограничить избирательные права, чтобы не повторять ошибок прошлого, когда массы поддержали Росаса.
Что же было не так, какие причины привели к образованию радикальной партии? По утверждению Гандии, главной причиной стал постепенный отход правителей от либерализма и их превращение в элиту, «закрытый аристократический класс», Против него и боролся радикализм, который появился как «реакция на административные пороки правительства.
Отношение Гандии к Иригойену двойственное. С одной стороны, он отдает ему должное как борцу за демократию. В то же время он проводит параллель между лидером радикалов и Росасом. Для Гандии очевидны причины поражения Иригойена. Это кризис, коррупция, административный хаос, что вынудило военных пойти на союз с консерваторами и «навести порядок».
Реакция средних слоев на структурный кризис породила еще одну разновидность исторического ревизионизма. У ее истоков стояли Р. Скалабрини Ортис и А. Хауретче, деятели ФОРХА. («Сила радикальной ориентации молодой Аргентины») -возникшего в 1935 г. объединения молодых радикалов, ставившего своей целью возврат к идеалам Иригойена, которым изменило, по их мнению, тогдашнее руководство ГРС. С возникновением перонистского движения многие члены ФОРХА влились в его ряды.
«Поворот влево» перонистских масс, начавшийся на рубеже 1950-1960-х годов, явился решающим фактором эволюции перонизма. В историографии это проявилось в складывании нового направления - «национальной левой», в котором выделялись социологи и историки и историки из лагеря перонистов - Э.В. Астесано, Х.Х. Эрнандес Арреги, бывший деятель аргентинской компартии Р. Пуиггрос, а также националисты-троцкисты - X. Абелярдо Рамос и Х.Э. Спилимберго,
Lopez V.F. Historia de la Republica Argentina. Buenos Aires, 1957. T. VIII: Ampliada desde el descubrimiento hasta nuestros dias por Enrique de Gandia.
«Национальная левая» видела главную особенность аргентинской революции в ее национальном характере. Исходя из этого, они считали, что субъектом революции должно быть много классовое националистическое движение. Классическим образцом такого рода движения объявлялся перонизм. Делая акцент на национальных задачах, некоммунистическая левая признавала за революцию борьбу фракций внутри самого господствующего класса, деля их на «национальные» и «антинациональные». С этих позиций левые подходили к анализу исторической роли радикализма.
Для X. Абелярдо Рамоса и Х.Э. Спилимберго аргентинская история - постоянная борьба между революцией и контрреволюцией, национальными интересами и олигархией. Эти взгляды легли в основу объяснения происхождения радикализма. По мнению X. Абелярдо Рамоса28, существовало два радикализма. Один из них он связывал с Л. Алемом (алемизм), другой - с И. Иригойеном (иригоиенизм). Противопоставление Алема Иригойену понадобилось Абелярдо Рамосу для обоснования тезиса, что в радикализме с момента возникновения существовали два начала: национальное и антинациональное. Последнее он связывал с деятельностью Алема, а национальное восторжествовало в радикализме с приходом к руководству ГРС Иригоиена. Иригоиенизм стал национальным движением масс, а Иригойен - «народным каудильо»
В представлении Абелярдо Рамоса Иригойен был политиком переходного периода. Он выражал интересы среднего класса, куда входили зачатки промышленной буржуазии, но в то же время никогда не порывал с олигархией. Он пытался поставить преграду империалистическому проникновению, не затрагивая основ господства иностранного капитала. Отсутствие у радикалов цельной идеологии Абелярдо Рамос объяснял незрелостью классовой структуры аргентинского общества, отсутствием сложившейся промышленной буржуазии, что придавало «народному национализму» Иригоиена оборонительный характер. По его словам, поднятое Иригойеном знамя национальной революции могло нести дальше лишь новое национально-демократическое движение - перонизм.
Историки «национальной левой» перенесли акцент с внешних причин падения Иригоиена на внутренние, рассматривая
Abelardo Ramos J. Revolution у contrarevolucion en la Argentina. Buenos Aires, 1961.
поражение радикалов как прежде всего результат глубокого кризиса самого радикализма.
В трактовке P.P. Пуиггроса29 иригойенизм появился в апогее капиталистической колонизации и прекратил свое существование с ее завершением. Падение Иригойена он объяснял неспособностью иригойенизма преодолеть либерализм и повести страну в новый, более высокий этап народного национализма. Пуиггрос рассматривал ГРС времен Иригойена как партию национальной буржуазии, которая привлекла в свои ряды широкие слои мелкой городской и сельской буржуазии и рабочего класса. Иригойенизм, согласно Пуиггросу, возник как восстание этих классов против олигархического режима, ставшего несовместимым с обществом, в котором капиталистическая колонизация произвела глубокие изменения. Однако иригойенизм был политической партией непоследовательной и колеблющейся буржуазии в зависимой от империализма стране. Буржуазным характером иригойенизма Пуиггрос объяснял его неспособность вести последовательную борьбу за национальное освобождение, хотя и считал, что политика Иригойена ориентировалась на достижение экономической независимости.
В зародившемся в 1890-е годы социалистическом движении не было единого мнения о радикализме. Марксистское крыло во главе с Г.А. Лальманом рассматривало ГРС как революционную силу, призванную преобразовать политическую систему страны в
интересах капитализма .
По-иному радикализм оценивался лидером социалистов Х.Б. Хусто31. Он не признавал за радикалами революционных устремлений, не видел принципиальной разницы между ними и консерваторами. В образовавшейся в 1896 г. соцпартии возобладала точка зрения Хусто не принимать во внимание борьбу радикалов с олигархией.
Возникшая в результате раскола соцпартии в 1918 г. коммунистическая партия унаследовала от социалистов резко отрицательное отношение к радикалам. В одном из первых документов компартии радикальная партия характеризовалась как консервативно-клерикальная32.
Puiggros R. El Yrigoyenismo. Buenos Aires, 1965; Idem. Historia critica de los partidos politicos. Buenos Aires, 1956.
30 Ratzer J. Los marxistas argentinos del 90. Cordova, 1970.
31 Justo J. El socialismo argentine Buenos Aires, 1915.
32 Historia del socialismo marxista. Origen del Partido Socialista Internacional.
Buenos Aires, 1919. P. 4.
Такое определение перешло в 1920-е годы на страницы советской научной периодики33. В те же годы в советской научной
литературе наметилась тенденция, которая исходила из того, что в момент обострения межимпериалистической борьбы национальная буржуазия может стать руководящей силой в антиимпериалистическом движении и правительства, выражавшие ее интересы, способны на значительные успехи в деле национального освобождения. Она основывалась на реальных исторических фактах: попытке правительства радикалов национализировать нефть, ограничить произвол железнодорожных компаний, проводить независимую внешнюю политику.
Оппоненты этой точки зрения также исходили из реальности:
военный переворот 1930 г. сверг правительство Иригойена,
радикалы без боя уступили место диктатуре Х.Ф. Урибуру35.
Сложившаяся в Коминтерне на рубеже 1920-1930-х годов
концепция революции в Аргентине как буржуазно-
демократической, аграрной и антиимпериалистической исходила
из невозможности революционной роли национальной буржуазии.
Ее контрреволюционный характер обосновывался
полуколониальным положением Аргентины, что обусловило слабое развитие национальной буржуазии, тесно связанной и с иностранным капиталом и с полуфеодальным землевладением, что, в свою очередь, определило и особенности партийной системы в Аргентине, наличие в ней неклассовых политических партий буржуазии и помещиков, а различных буржуазно-помещичьих группировок и клик, к которым относилась и радикальная партия, хотя и признавался более «буржуазный» состав радикалов36.
Поворот Коминтерна в середине 1930-х годов к политике «Народного фронта» вызвал переоценку политической роли национальной буржуазии и способствовал началу изучения истории радикальной партии. В 1940-х годах появились работы
Международное рабочее движение 1929. № 7. С. 20.
34 Танин М.А. Америка на мировой арене. М., 1927; Наумов Г.
Промышленное развитие колониальных стран. М., 1930.
35 Моджинская Е. Экономический кризис и политический переворот в
Аргентине // Мировое хозяйство и мировая политика. 1931. № 2-3.
36 Синани Г. Конец капиталистической стабилизации, революционный
подъем, состояние и задачи компартии ЮКА // Проблемы Южной и
Караибской Америки. М., 1934; Синани Г. Социально-экономическая
структура и характер революции в странах Южной и Караибской Америки
// Там же.
Л.В. Сомми , - в прошлом одного из руководителей КПА, -посвященные зарождению движения радикалов. Сомми отмечал революционное происхождение радикализма. Точка зрения Сомми о революционном происхождении радикализма вызвала критику со стороны историков-марксистов38.
Нереволюционное происхождение ГРС как в советской, так и аргентинской марксистской историографии39 объяснялось особенностями становления и развития капитализма в стране. Национально-освободительная революция, покончившая с колониальным гнетом Испании, открыла перед Аргентиной два возможных пути развития. Первый, за который выступали радикальные деятели Майской революции (М. Морено, М. Бельграно, Х.Х. Кастельи, Б. Монтеагудо) и Б. Ривадавия, вел к наиболее быстрому и полному развитию капитализма в стране. Второй олицетворяли консервативные социальные силы: крупные помещики и торговцы. Они стремились удержать развитие страны в рамках унаследованной от колонии социально-экономической структуры. С победой Росаса восторжествовал второй путь, что послужило основой для последующего проникновения в страну иностранного капитала.
С приходом Х.А. Роки к власти в 1880 г. этот путь развития стал известен как проект 80 г. Главными чертами этой модели стало сохранение и развитие латифундизма - основы власти помещичьей олигархии; деформированное и неравномерное развитие экономики, в которой преимущественное развитие получил агроэкспортный сектор, сосредоточенный в латифундиях и принадлежавших иностранному капиталу мясохладобойнях, продукция которых шла на английский рынок. Аргентина попала в орбиту нового колониализма, обусловленного переходом мирового капитализма в монополистическую стадию. В развитии Аргентины феодальные отношения переплелись с капиталистическими. Старый способ производства не был разрушен, а сросся с новым, что стало причиной запоздалого и слабого развития национальной буржуазии и продолжительного сохранения зависимости.
Sommi L.V. Hipolito Yrigoyen. Su ёроса у su vida. Buenos Aires, 1947; idem. La revolucion del 90. Buenos Aires, 1948.
38 Paso L. Historia del origen de los partidos politicos en la Argentina. 1810-
1918. Buenos Aires, 1974.
39 Ibid. Очерки истории Аргентины. M., 1961; Капитализм в Латинской
Америке. М., 1983; Романова З.И. Развитие капитализма в Аргентине. М.,
1985; Compendio de historia argentina. Buenos Aires, 1982; Paso L. Elementos
de la evolucion historica argentina. Buenos Aires, 1988.
Национальная буржуазия, как и мелкая буржуазия, находясь под идейным влиянием олигархии и будучи связанной с господствующей социально-экономической структурой, не смогла обрести ясного и полного сознания своих классовых интересов. ГРС возник как выразитель интересов этих социальных сил. Социально-политическая и идейная гетерогенность радикализма обусловила ограниченность его программных установок (свобода выборов и административная мораль). Радикалы не боролись за подлинную социальную и политическую революцию. Слово «радикальный» в названии партии не отражало ее сути. Это была реформистская партия, которая стремилась лишь «занять место под солнцем» в существующем обществе.
С избранием Иригойена президентом Аргентины правительство перешло в руки реформистских групп аграрной и промышленной буржуазии, мелкой буржуазии и либеральных помещиков. Правительство радикалов было либеральным, буржуазно-реформистским и прогрессивным. Однако олигархия потеряла правительство, но не власть. Несмотря на ряд частичных реформ, проведенных радикалами, позиции олигархии и империализма не были поколеблены, так как реформистские формулы неэффективны для ликвидации, хотя бы частичной, их власти. Неспособность радикализма решить коренные проблемы аргентинского общества, порожденные проектом 1880 г., выдвинуть альтернативную модель предопределила его падение Свержение Иригойена, не поддержанного собственной партией, означало восстановление прямой политической власти олигархии в союзе с империализмом, новый этап зависимости страны, потерю демократических прав.
В своем анализе исторического прошлого Аргентины
коммунисты исходили из неприятия господствующей системы на
всех этапах ее существования. Поэтому радикализм - порождение
этой системы - не мог выдвинуть альтернативный
олигархическому проект национального развития. В
подтверждение безальтернативного характера самой структуры
обычно ссылались на рост латифундий на всем протяжении XIX в.,
оставляя без внимания вопрос об экономической реализации
латифундистской собственности. Такой подход закрывал
возможность исследовать зарождение альтернативы
господствующей системе в ней самой, открыть под покровом старых форм новое содержание. В то же время отказ признавать революцией события, которые не являлись результатом борьбы уже сложившихся и зрелых классов, не давал возможности исследовать процессы, протекавшие внутри самого
господствующего класса в переломные моменты аргентинской истории, в плане выявления возможной политической альтернативы существующему порядку. Таким образом, исключалась сама постановка проблемы альтернативных ситуаций в истории Аргентины и роли в них радикальной партии.
Приход Х.Д. Перона к власти и его стремление проводить самостоятельную политику стимулировали интерес к Аргентине в западной, прежде всего англо-американской, историографии. В 40-60-х годах XX в. появились работы И.Ф. Ренье, Дж. Пендля, А.П. Уайтекера, Дж. Джонсона, П. Сноу, Р. Александера40, в которых радикализм рассматривался как партия «среднего класса». Исследования велись в русле теории модернизации, причем процесс модернизации жестко увязывался с промышленным развитием и причины появления радикализма искали в конфликте среднего класса, связанного с торгово-промышленной деятельностью, с классом крупных землевладельцев, приверженных «традиционному порядку». Зарождение этого конфликта датировалось началом 1890-х годов, временем появления радикальной партии, которая бросила вызов господству землевладельцев и, опираясь на народные низы, попыталась изменить господствующую систему в соответствии с «современными ценностями». В такой трактовке радикальная партия представала прежде всего партией городских средних слоев, а последующие 50 лет, вплоть до появления перонизма, проходили под знаком борьбы за власть между средним классом и землевладельческой олигархией.
Период нахождения радикалов у власти рассматривался как время господства среднего класса в политической жизни страны. Вместе с тем утверждение политической демократии не сопровождалось экономическими и социальными реформами. В течение 14 лет пребывания у власти радикалы практически ничего не сделали, чтобы стимулировать индустриализацию и диверсификацию экономики, ввести социальное и рабочее законодательство. Аргентина так и осталась слаборазвитой страной, в которой большая часть богатства находилась в руках иностранцев, а ее экономика продолжала ориентироваться на
Rennie Y.F. The Argentine republic. New York, 1945; Pendle G. Argentina. London-New York, 1955; Whitaker A.P. The United States and Argentina. Harvard Univ. press. 1954; Johnson J.J. Political change in Latin America. The emergence of the middle sectors. Stranford univ. press, 1958; Snow P.G. Argentine radical party: The history and doctrine of the Radical Civic Union. Iowa, 1965; Alexander R.J. An introduction to Argentina. New York, 1969.
международный обмен, над которым у Аргентины не было контроля.
Политическая ответственность за неудачу первого демократического эксперимента возлагалась на Иригойена, его авторитарные методы руководства и неспособность объединить вокруг радикалов средний класс.
Более глубокие причины свержения радикалов Дж. Джонсон и Р. Александер усматривали в отсутствии союза между средним классом и рабочими, в результате чего они оказались беззащитными перед консервативной олигархией и выражавшими ее интересы военными.
Большое влияние на последующее развитие аргентинской историографии оказали работы социолога Джино Джермани41, который исследовал социальную структуру страны с точки зрения теории модернизации.
Ученики Дж. Джермани Э. Гальо и С. Сигаль42 подвергли пересмотру ставшую классической концепцию ГРС как партии среднего класса. Они показали, что радикальное движение представляло собой коалицию городских средних слоев и оппозиционных групп землевладельческой элиты, которые стремились завоевать власть. В их интерпретации радикализм -политический компонент модернизации, которая шла в Аргентине после 1870 г. в результате развития агроэкспортной экономики. Они не рассматривали ее как прямолинейный процесс, настаивая на дуалистическом подходу, который учитывал бы сохранение «традиционных» остатков в рамках модернизации. Руководство ГРС контролировалось землевладельцами, а не промышленной буржуазией как в западноевропейских партиях среднего класса. Основная часть электората ГРС концентрировалась в «современных» районах с высокой долей европейской иммиграции, урбанизации и грамотности - базовых критериев модернизации.
Американский исследователь П. Смит43 также оспорил мнение о радикалах как политическом инструменте и рупоре среднего класса, отождествляемого с национальной промышленной
Germani G. Estructura social de la Argentina. Analisis estadistico. Buenos Aires, 1955; idem. Politica у sociedad en una epoca de transicion: De la sociedad traditional a la sociedad de masas. Buenos Aires, 1962.
42 Gallo J (h.) у Sigal S. La formation de los partidos politicos contemporaneos:
La UCR (1890-1916). //Argentina. Sociedad de masas / Di Telia T.S., Germani
G., Graciarena J. etc I Buenos Aires, 1966.
43 Smith P.H. Politics and Beef in Argentina. Patterns of conflict and change.
Columbia univ. press, 1969.
буржуазией. Однако, в отличие от Э. Гальо и С. Сигаль, он указывал на преемственность между периодом нахождения ГРС у власти и временем господства консерваторов, подчеркивая, что радикалы отождествляли свои интересы со скотоводческой аристократией, а не промышленной буржуазией, и радикальная партия не олицетворяла конфликт городских и сельских интересов.
Наиболее обстоятельный критический анализ концепции радикализма как движения исключительно среднего класса представлен в работах английского историка Д. Рока44. Он разделяет выводы Э. Гальо и С. Сигаль о коалиционном характере радикализма и П. Смита о том, что ГРС не отражал конфликта промышленных и аграрных интересов. Рок не согласен с теми, кто трактует оппозицию землевладельческой элите со стороны среднего класса по аналогии с классической борьбой в Европе между промышленниками и аграриями. Такой конфликт, считает он, подразумевает буржуазную революцию, характерную для индустриальных стран.
Свое несогласие с прежней концепцией Рок обосновывает принципиально различными путями экономического развития Аргентины и стран Запада. Если в последних сложилась индустриальная экономика, то в Аргентине - агроэкспортная. Различные экономические структуры определили и разные формы социального и политического развития. В отличие от западных стран, в Аргентине средний класс не являлся промышленной буржуазией. Этот класс, делает вывод Рок, в силу аграрного характера аргентинской экономики и засилля в ней крупного землевладения, не был связан с предпринимательской деятельностью, наподобие буржуазии западных стран, а имел источником своего благосостояния в связях с государственным аппаратом, представляя собой зависимый от государства средний класс. Поэтому, заключает Рок, движение за политические перемены, которое олицетворяли радикалы, было лишено программы структурных преобразований и ограничивалось требованиями перераспределения в рамках существующей системы. Радикализм был «консервативным народным движением», а не партией социальной и аграрной реформы.
До 1930 г., считает Рок, существовал широкий консенсус между интересами землевладельческой элиты и городским
Rock D. Politics in Argentina. 1890-1930. The rise and fall of radicalism. Cambridge univ. press, 1975; idem. Radical populism and the conservative elite. 1912-1930. II Rock D. (Ed.). Argentina in the twentieth century. London, 1975; idem. Argentina. 1516-1982. London, 1986.
средним классом о необходимости поддержания агроэкспортной экономики. Это вело к значительной народной поддержке такой черты традиционной политики, как свободная торговля. Ничего удивительного, замечает Рок, что ГРС поддерживал агроэкспортные интересы и отвергал любые шаги в сторону индустриализации.
Отсутствие принципиальной разницы между консерваторами и правительством Иригойена Рок объясняет социальным обликом радикализма как коалиции землевладельцев и непромышленного среднего класса, который пользовался плодами агроэкспортной экономики и добивался лишь демократизации «общества эстансьеро» путем политической интеграции социальных групп за пределами олигархии. В этом Рок видит главное значение радикализма, призванного выражать классовый союз элиты и среднего класса.
Но если между городским средним классом и землевладельческой элитой не было коренной противоположности интересов, то почему пало правительство радикалов? Главную причину этого Рок видит в последствиях «Великой депрессии». Союз между землевладельческой элитой и городским средним классом был возможен в условиях экономического подъема, когда увеличение государственных расходов - главного источника благополучия среднего класса, не создавало трудностей для элиты. Напротив, в условиях кризиса, когда надо было резко сократить расходы, произошло явное расхождение их интересов, что вызвало крах радикализма как коалиции групп землевладельцев и среднего класса, что в конечном итоге и привело к государственному перевороту 1930 г. Концепция радикализма Д. Рока стала общепризнанной как в западной, так и в аргентинской историографии. В последующие годы так и не появились новые оригинальные работы по истории радикализма.
В современной исторической науке конфликт, лежавший в основе возникновения радикализма, не рассматривается как противоречие социально-экономической структуры. Он носил, по мнению подавляющего большинства историков, исключительно надстроечный характер, касался политико-институционной сферы. Возможная альтернатива выносится за рамки агроэкспортной экономики и связывается с индустриализацией. Ход рассуждений следующий. Если бы в Аргентине возникла промышленная буржуазия, чьи интересы противоречили крупным землевладельцам, тогда радикалы, выражавшие устремления этой буржуазии, вступили бы конфликт с консерваторами. Поскольку конфликта такого рода не было, то и взаимоотношения между
ними не носили антагонистического характера и радикализм не нес с собой альтернативу существующему строю.
В основе такого подхода лежит взгляд на агроэкспортную экономику как на нечто неизменное от начала до конца обладавшее врожденной тенденцией концентрировать власть и богатство в руках землевладельческой олигархии. Бесспорно, что аграрная специализация создала специфическую форму социально-политического развития, однако это вовсе не предполагало ее безальтернативного характера, так как данный тип развития не всегда вел к господству латифундизма. Было время, когда действовали условия, ведущие к фермерскому пути развития. Если сама агроэкспортная экономика на определенном этапе развития не имела альтернативы, то альтернативными были пути ее формирования и соответственно конечные социально-экономические результаты: торжество фермерского или латифундистского типа аграрной эволюции.
Различение двух видов агроэкспортной экономики позволяет выйти за жесткие рамки безальтернативной модели и искать предпосылки для самостоятельного национального развития в самом типе капиталистического развития, который восторжествовал в Аргентине после войны за независимость. Специфический характер аргентинской модели был заложен уже в самом ее генезисе, а именно в специфическом соотношении экзогенных и эндогенных факторов, при решающем значении внешнего фактора. Таким образом, изначальный стимул шел извне, обусловливая как скачкообразное ускорение развития, так и глубокие кризисы. Именно в периоды кризисов, которые создавали альтернативные ситуации, своеобразные исторические развилки, страна могла свернуть на путь, ведущий к экономической независимости.
Апробация диссертации. Основные положения работы изложены в 3-х монографиях, главах коллективных трудов и статьях по данной теме. Автор сделал доклады по темам «Иригойен: поиски третьего пути» на Международной конференции «Исторические судьбы Латинской Америки в XX веке» в 2000 г., «Yrigoyen у las vias del desarrollo de Argentina» на 10 конгрессе ФИЕЛАК (Международная федерация изучения стран Латинской Америки и Карибского бассейна) в 2001 г..
Диссертация обсуждалась и была рекомендована к защите на заседании Центра латиноамериканских исследований Института всеобщей истории РАН.
Становление и развитие агроэкспортной модели
Первыми аргентинскими товарами, появившимися на мировом рынке, стали продукты скотоводства. Их конкурентоспособность определялась не только природно-географическими факторами, но и дешевизной продукции по сравнению с европейской. По существу скот оставался продуктом природы и требовал минимальных затрат для своего содержания. Главным условием товарного животноводства являлось наличие больших земельных площадей с естественными водопоями. Именно меньшая трудоемкость и большая доходность скотоводства, по сравнению с земледелием, обусловили его превращение в главную сферу приложения местного и иностранного капитала.
Наметившаяся еще в колониальный период скотоводческая специализация прибрежного района получила свое дальнейшее развитие и завершение с появлением саладерос. Выращивание крупного рогатого скота было дополнено переработкой продуктов животноводства. Инициатива принадлежала британскими предпринимателям, которые в 1812 г. основали в пригороде Буэнос-Айреса первый саладеро. Очень скоро к ним присоединились креольские купцы и землевладельцы. Одним из владельцев саладеро в 1815 г. стал будущий диктатор Х.М.Росас3.
Саладерос являлись крупными специализированными промышленными предприятиями, где от забитого скота использовались не только шкуры и жир, но и главный продукт скотоводства - мясо4. Производство обладало набором всех основных признаков мануфактурной организации труда, при которой частично применялись современные средства производства в сочетании с использованием огромных масс живого труда3. Продукция саладерос экспортировалась: солонина - на рынки Бразилии, Кубы, США для питания негров-рабов; выделанные шкуры, рога, конский волос - в Западную Европу, прежде всего Англию6.
Генезис аграрного капитализма в Аргентине проходил в неразрывной связи с развертыванием промышленного переворота на Западе. Аргентинская экономика стала звеном в цепи мирового капиталистического хозяйства: бурное развитие текстильной промышленности Англии в первой половине XIX в. вызвало выращивание хлопка на рабовладельческих плантациях США, что, в свою очередь, потребовало создания саладерос в ряде стран, в том числе и в Аргентине.
С появлением саладерос начался бурный рост скотоводческих хозяйств - эстансий, складывание системы латифундий. Производство базировалось на крупной земельной собственности и экстенсивном скотоводстве - разведении крупного рогатого скота на открытых пастбищах. Основной формой производственных отношений стал наемный труд с элементами внеэкономического принуждения. Консолидация системы скотоводческих латифундий облегчалась отсутствием класса крестьянства. Вместо него в Пампе в колониальный период образовалась своеобразная лаплатская вольница — гаучо - независимые полукочевые охотники на дикий скот.
На протяжении почти всего XIX в. шел процесс превращения гаучо в наемного работника - пеона эстансий. Как и в других странах, на заре их капиталистического существования, в Аргентине широко применялись методы внеэкономического принуждения, юридически закрепленные в зако-нодательстве против бродяг , лишившие гаучо как свободы передвижения по Пампе, так и главного источника существования - охоты на скот.
С появлением саладерос началась трансформация креольского торгового капитала в промышленный. Однако это не привело к складыванию собственно промышленной буржуазии. Креольские купцы наряду с вложением капитала в саладерос стали скупать уже существовавшие и основывать новые эстансий, сохраняя позиции и в экспортно-импортной торговле8. Такая структура местного капитала, отсутствие обособления между его различными формами сохранилась и в последующий период, став характерной чертой аргентинской крупной буржуазии - олигархии на всем протяжении ее истории. Превратившись в крупную помещичью буржуазию, она оставалась торгово-финансовой, став промышленной, не переставала быть аграр-ной .
Поскольку саладерос возникли еще до развития местной промышленности и являлись продуктом иностранного промышленного производства, то олигархия появилась до того как оформился класс буржуазии в целом. Отсюда глубокие разрывы между ее верхушечными и массовыми слоями. Зарождавшаяся социально-классовая структура базировалась на отдельных очагах экспортного производства в руках олигархии и иностранного капитала. Последний контролировал реализацию общественного продукта на внешнем рынке10 и стал важнейшим компонентом складывавшейся социально-экономической структуры. Ее основы были заложены в период диктатуры Росаса (1835-1852), которая утвердила исключительное развитие скотоводства, священность и неприкосновенность латифундистской собственности11.
Вместе с тем, поскольку капиталистическое производство овладевает в первую очередь таким комплексом земель, которые вследствие особого плодородия и удобного местоположения могут приносить дифференциальную ренту, экономическим ядром складывавшегося государства стала провинция Буэнос-Айрес, - в наибольшей степени обладавшая сравнительными преимуществами в производстве сельскохозяйственной продукции на мировой рынок. А ведущее место внутри олигархии заняла торгово-скотоводческая группировка Буэнос-Айреса во главе с Росасом.
В первой половине XIX в. агроэкспортная модель находилась еще в зачаточной форме. Окончательно она сложилась на рубеже XIX-XX вв. Сдвиги обусловил целый комплекс как внутренних, так и внешних причин.
С утверждением промышленного капитализма усилился отток "избыточного " населения из западноевропейских стран и начался экспорт "избыточного " капитала. Аргентина стала крупным центром притяжения европейской иммиграции,и размещения иностранных инвестиций.
Иригойенизм
Смерть Алема обострила наметившиеся ранее противоречия внутри радикальной партии. ГРС оказался перед выбором: превратиться в оппозиционную партию в рамках существующей политической системы или остаться на принципах непримиримости к олигархическому режиму, продолжить революционную борьбу с ним. Первый путь вел к утрате радикалами собственного политического лица, превращал партию в одну из проолигар-хических группировок наподобие митристов. Второй - означал годы борьбы с весьма неясными перспективами.
Руководство ГРС, которое после самоубийства Алема возглавил Б де Иригойен, выбрало первый путь. В преддверии президентских выборов 1898 г., когда стало известно, что ПАН выдвинет своим кандидатом генерала Рока, митристы, объединенные в Гражданский национальный союз, выступили за союз с радикалами. С этой целью Митре предложил ГРС так называемую политику "параллелей": совместные действия и общие кандидаты на выборах. На национальном конвенте ГРС в начале сентября 1897 г. большинство делегатов высказалось в поддержку этой политики, несмотря на решительную оппозицию Иполито Иригойена - главы ГРС провинции Буэнос-Айрес.
К этому времени за плечами И.Иригойена (1852-1933), племянника Алема, сына его сестры, был уже большой опыт политической борьбы. Как и Алема, его отличала непримиримость к олигархическому режиму, непреклонная решимость бороться за установление в стране демократии. И.Иригойен понимал, что борьба с режимом будет долгой и тяжелой, что на новом этапе необходимы иные формы и методы борьбы, отличные от присущих обычной политической партии. Дальнейшее развитие ГРС он связывал с превращением его в общенациональное движение, радикально антиолигархическое. Поэтому политику "параллелей" И.Иригойен расценил как смертный приговор радикализму - освободительному движению, делу всей жизни Алема и его собственной.
В конце сентября 1897 г. на своем заседании комитет ГРС провинции Буэнос-Айрес отверг одобренную национальным руководством политику "параллелей". В опубликованном манифесте справедливо подчеркивалось, что при отсутствии свободного голосования участие в выборах означало бы одобрение избирательной практики, "которая противоречит нашим институтам и санкционирует победу того самого противника, с которым претендуют бороться". "Радикальная партия тем самым изменит своим убеждениям, вызовет раскол в собственных рядах, навсегда дискредитирует себя перед лицом общественного мнения, которое потеряет веру в него"48.
Этим манифестом И.Иригойен не надеялся переубедить руководство партии. Для борьбы с политикой "параллелей" он избрал другой, радикальный путь. Провинциальный комитет объявил о роспуске ГРС Буэнос-Айреса. Действия И.Иригойена не привели, однако, к расколу ГРС. С прекращением деятельности крупнейшей организации и в условиях слабости ГРС в других провинциях радикальная партия просто исчезла с политической сцены, а ее верхушка во главе с Б. де Иригойеном интегрировалась в режим. Тем самым был расчищен путь для воссоздания ГРС на принципах непримиримости к олигархическому режиму.
С исчезновением партии радикализм как идейное течение продолжал жить. Произошла его очистка от попутчиков, от всех тех, кто свое пребывание в рядах ГРС связывал с возможностью получить доступ к власти. С Иригойеном остались те, кто верил, что с ликвидацией политической несправедливости, с восстановлением народного суверенитета в стране все изменится к лучшему. На место ушедших пришло много новых людей, в основном молодежи. К концу 1903 г. воссоздание или, как это официально называлось, реорганизация ГРС в основном завершилась и в феврале 1904 г. было образовано руководство - Национальный комитет во главе с П.Молина. И.Иригойен стал почетным президентом ГРС.
Обновленный ГРС подтвердил свою непримиримость к режиму, отказавшись участвовать в выборах 1904 г. и провозгласил "твердое намерение быть настойчивым в борьбе вплоть до радикального изменения этого ненормального и поддерживаемого силой положения, используя средства, которые ему подсказывает патриотизм" . Тем самым радикалы дали понять, что взяли курс на вооруженное свержение олигархического режима. Это соответствовало намерениям Иригойена: воссоздать партийную организацию и готовить революционное выступление.
Организованное Иригойеном восстание произошло 4 февраля 1905 г. Как и предыдущие выступления радикалов, оно носило военно-гражданский характер: в нем приняли участие воинские части и вооруженные группы сторонников ГРС. Выступление началось одновременно в столице, Баия-Бланке, Росарио, Кордове, Мендосе, Тукумане. "Принципы и знамя движения, - говорилось в манифесте ГРС, - те же, что и в 1890 и 1893 гг."5 . Учитывая печальный опыт июльского восстания 1890 г., когда разнородный состав движения обрек его на поражение, Иригойен отказался от помощи, предложенной оппозиционными генералу Рока деятелями. Р.Саенс Пенья и М.Угарте. В то же время Иригойен не привлек к выступлению и широкие слои населения, хотя к этому времени Буэнос-Айрес и Росарио превратились в арену забастовочной борьбы. В нем приняли участие лишь сторонники радикалов. Как и в 1890 г. движение не вышло за рамки военно-политического заговора и проведения выступления в форме путча. Все это роковым образом сказалось на судьбе восстания.
Власти, заранее уведомленные о начале выступления, приняли энергичные меры. Верные правительству войска заняли столичный военный арсенал и под угрозой немедленного расстрела на месте вынудили восставших офицеров сдаться. После поражения в столице радикалы, несмотря на победу в ряде провинций, сложили оружие. Иригойен не желал, чтобы борьба с режимом переросла в гражданскую войну. Официально причинами неудачи восстания руководство ГРС назвало "донос и вероломство"51.
Несмотря на поражение восстание имело широкий общественный резонанс. Страна узнала, что тысячи людей как гражданских, так и военных готовы жертвовать жизнью во имя своих убеждений. Имя Иригойена при-обрело известность за пределами Аргентины . И хотя большая пресса называла повстанцев "сумасшедшими", правящие круги были обеспокоены. Особенно их встревожила широкая поддержка, оказанная радикалам в армии, со стороны молодых офицеров. Все понимали, что февральские события могут повториться и с большим успехом. Репрессии быстро сменились амнистией, которая стала результатом широкого общественного движения. Военное поражение обернулось моральной победой радикалов.
После 1906 г. стали быстро расти ряды ГРС. Сеть партийных комитетов покрыла страну. Этому способствовало организационное строение ГРС, который строился по федеративному принципу: каждая провинция и столица имели свои организации с собственной программой и уставом, которые согласовывались с основным уставом и программой ГРС. В соответствии с уставом высшим органом партии являлся съезд - национальный конвент, а в промежутках между съездами - национальный комитет, состоящий из 60 человек; по 4 от каждой провинции и федеральной столицы53. Если состав национального и провинциального комитетов формировался на основе кооптации, то в местных комитетах существовали проводившиеся ежегодно прямые выборы, на которых избирались президент и многочисленные функционеры.
Аргентина и мировая война
Зависимое положение Аргентины в мировой экономике обусловило ограниченность ее внешнеполитического потенциала. Национальная государственность слабо реализовывалась в самостоятельных акциях на мировой арене. Внешнеполитические мероприятия аргентинских правительств, как правило, являлись ответом на угрозы или вмешательство иностранных держав или же касались отношений с сопредельными странами.
Успехи в развитии страны в рамках агроэкспортной модели и превращение Аргентины в начале XX века в наиболее богатое и развитое государство Латинской Америки привели к возрастанию ее международной роли, прежде всего в межамериканских делах, где позиция Аргентины отличалась относительной самостоятельностью. Аргентина возглавляла оппозицию США на панамериканских конференциях. Выступила инициатором разработки "международного латиноамериканского права", призванного вооружить государства региона средствами международно-правовой защиты от иностранных интервенций, и создать арбитражный суд для мирного урегулирования возникавших между ними споров. Крупнейшей акцией в этом направлении стала доктрина "Кальво-Драго". Частично ее положения в виде "конвенции Драго-Портера" были одобрены второй Гаагской конференцией в 1907 г.
Известная внешнеполитическая самостоятельность Аргентины имела свои пределы и может быть понята в контексте существовавших противоречий между США и европейскими державами. Для правящих кругов Арт гентины, в силу включенности страны в экономическую систему западноевропейских стран, руководящим принципом1 внешней политики стала ориентация на эти державы, прежде всего Англию, и оппозиция США, так как обе страны выступали конкурентами на мировом рынке продовольственных товаров.
Начавшаяся первая мировая война и вступление в нее США поставили Аргентину перед выбором: последовать их примеру или остаться нейтральной. В стране развернулась борьба сторонников и противников нейтралитета, за которой скрывались поиски места Аргентины в изменившемся мире.
Аргентина и мировая война
Когда 12 октября 1916 г. И.Иригойен вступил в должность президента, в мире третий год шла война. Предыдущее правительство В. де ла Пласы, сменившего на президентском посту умершего Р.Саенс Пенья, с началом военного конфликта в Европе объявило о нейтралитете Аргентины. Вместе с тем общественное мнение страны было на стороне держав Антанты1. Политика нейтралитета не сопровождалась защитой суверенных прав страны, что наиболее ярко проявилось при расстреле немецкими войсками аргентинского вице-консула в Бельгии и захвате британским флотом аргентинского торгового судна. В обоих случаях аргентинское правительство не осмелилось настаивать перед Германией и Великобританией на возмещении морального и материального ущерба . До 1917 г. нейтралитет Аргентины являлся продолжением старой политики: ориентация на державы Антанты, которые не требовали вступления Аргентины в войну, будучи заинтересованными в бесперебойной поставке продовольствия. Такая политика не встречала противодействия и США, пока последние оставались нейтральными.
Первые месяцы президентства Иригойена по времени совпали с эскалацией мирового конфликта. 31 января 1917 г. Германия объявила о начале неограниченной подводной войны. В ответ на это США разорвали с ней дипломатические отношения и 6 апреля объявили войну. В ноте о разрыве отношений с Германией правительство президента В.Вильсона обратилось ко всем нейтральным странам с призывом "предпринять аналогичные действия"3. Большинство латиноамериканских стран последовало примеру США: восемь стран объявили войну Германии, пять разорвали с ней дипломатические отношения4.
Американское правительство не рассчитывало на активное участие стран региона в военных действиях, а добивалось их безусловного следования в фарватере своей политики. Как раз последнего и не желало делать правительство Иригойена, которое не только сохранило нейтралитет, но и постаралось придать ему активный и принципиальный характер.
Нейтралитет Иригойена не продолжал политику консерваторов. Он не основывался на прагматизме и не преследовал цели выторговать у великих держав те или иные подачки. В основе политики нейтралитета лежало мировоззрение, философия лидера радикалов. Внешнеполитический курс Иригойена вытекал из его морально-этической концепции, которая определяла подходы к решению международных проблем.
Во внешней политике Иригойен руководствовался теми же демократическими идеалами, что и при проведении внутренней. Аргентинский нейтралитет, по мнению президента, воплощал идеалы нации, которые война отрицала: идеалы справедливости и братства. Они позволили бы людям жить достойно, а нации - в условиях мира, поддерживая дружбу со всеми народами. Иригойен был убежден, что мир является нормальным состоянием народов, и всякая попытка его нарушить есть чрезвычайное событие. РІейтралитет невоюющих государств во время военного конфликта представлялся ему правилом, а не исключением, и он не считал необходимым его специально объявлять. Вступление в войну в результате конъюнктурных соображений, под давлением великих держав стало бы проявлением беспринципности, предательством идеалов.
В понимании Иригойена мир и демократия были неразделимы. Такой "идеализм" как нельзя лучше соответствовал интересам Аргентины, в которой только начиналось утверждение демократии. Внешняя политика правительства радикалов призвана была обеспечить мир, необходимый для национального и социального развития, проведения назревших преобразований.
Вместе с тем Иригойен не был пацифистом, и его политика не была политикой постоянного и неизменного нейтралитета. Выбор политического курса на нейтралитет сочетался с активной защитой суверенных прав страны, противодействием попыткам великих держав их нарушить. Нейтралитет сохранялся до тех пор, пока не затрагивались аргентинские интересы.
В основе нейтралитета лежал принцип неприсоединения ни к одной из воюющих группировок держав. Иригойен оставлял за Аргентиной право самостоятельно судить о любом вопросе и принимать меры, соответствующие ее интересам. Он стремился ничем себя не связывать в вопросах внешней политики. В этом проявился отказ от любой вассализации в отношении к кому бы то ни было, стремление выступать как самостоятельная политическая сила на мировой арене, а не быть статистом в свите великих держав.
Корни неприсоединения - в антиолигархической борьбе радикалов. "Отсоединение" от мировой политики великих держав стало логическим следствием непримиримости, перенесением на международную арену принципа несотрудничества с олигархическим режимом. Как внутри страны борьба за соблюдение конституции являлась главной целью радикалов, так на международной арене такой целью- стала борьба за соблюдение принципов международного права.
Техника государственного переворота
К 1930 г. в армии образовались две оппозиционные группировки - так называемые либералы во главе с генералом А.Хусто, бывшим военным министром Альвеара, и правые националисты во главе с генералом Х.Ф. Ури-буру.
Заговор среди военных появился в атмосфере роста правого национализма. Глашатаем его идей в Аргентине стал выдающийся поэт Л.Лугонес, проделавший сложную эволюцию от анархизма и социализма к фашизму. Лугонес мечтал о "новом порядке", создателем которого он видел армию. Его "время сабли" - речь в Перу в 1924 г., развенчивала либерализм как "мертвую конституционную систему XIX в., а демократию как "демагогию". Он апеллировал к "очищающей сабле", которая покончит с "гнилым либерализмом", ослабляющим аргентинскую нацию. Для автора "Войны гаучо" Аргентина могла стать великой нацией, лишь покончив с демократией и, прежде всего, со всеобщим избирательным правом, настоящим "культом некомпетентности", из которого могло появиться лишь "бездарное правительство" 2.
Идеи Лугонеса получили поддержку в среде националистической молодежи. В декабре 1927 г. начал выходить еженедельник "Нуэва Републи-ка" под редакцией молодых журналистов правых взглядов Э.Паласио и братьев X. и Р.Ирасуста. Этих молодых людей из хороших семей беспокоил "аргентинский кризис", под которым они понимали отстранение от власти традиционной элиты. Они хотели реформировать элиту, обеспечив ее права на власть . Они осуждали демократию как "неконтролируемую диктатуру сброда и демагогов" и выступали за "необходимость сильного правительства, которое энергично поддержало бы общественный порядок, иерархию и дисциплину, чтобы избежать угрозы советского коммунизма, к которой ведет демагогия радикалов"34. Их восхищала Италия Муссолини и Испания Примо де Риверы. Путь борьбы с иригойенизмом им виделся в "хирургиче-ской операции", как они называли восстание против лидера радикалов .
Победа "радикального плебса" поколебала доверие консерваторов к демократическому режиму. Издатели "Нуэва Република" сразу же установили связь с генералом Урибуру. На их предложение поднять армию против Иригойена Урибуру ответил: "Вы забываете, что я на действительной военной службе" 6.
В это же время группа военных во главе с генералом Хусто, пользовавшаяся поддержкой антиперсоналистов и консерваторов, также собиралась не допустить иригойенистов к власти. Однако триумфальная победа Иригойена на выборах 1928 г. заставила отложить эти планы как Урибуру, гак и Хусто. Последний вынужден был публично отрицать, что готовит переворот в пользу антиперсоналистов 7.
С возвращением Иригойена к власти, он постарался установить контроль над армией, назначив на ключевые посты в вооруженных силах своих сторонников во главе с генералом Л.Делепиане, который стал военным министром, и удалив тех, кто был связан с прошлой администрацией. Среди последних был организатор антииригойенистской ложи "Генерал Сан Мартин", полковник Л.Х. Гарсия, а также генералы Хусто и Урибуру.
В своей военной политике Иригойен исходил из того, что армия -"Великий немой", должна беспрекословно подчиняться правительству. Он увеличил военным денежное содержание, но сократил закупки вооружений.
Иригойен твердо придерживался курса на добрососедские отношения и не допускал возможности конфликтов с соседними странами .
Увольнение генералов Хусто и Урибуру развязало им руки для подготовки переворота.
В декабре 1928 г. на банкете в честь первой годовщины "Нуэва Репуб-лика" Урибуру заявил, "что не поколеблется встать во главе политического движения, хорошо организованного и с ясными целями, каковы бы ни были угрозы и те последствия, которые повлекли бы за собой его действия"39. Заговор в армии стартовал. Но чтобы обеспечить успех перевороту, необходимо было привлечь на сторону заговорщиков офицерский корпус и настроить общественное мнение против правительства Иригойена. Урибуру ориентировал своих сторонников на следующие действия: "Чтобы думать о возможности революции, необходимо, прежде всего, создать революционную атмосферу на улице"40. В конце 1929 г. для борьбы с радикалами была организована Республиканская Лига. Главным инструментом "революционного возрождения" страны должна была стать армия - единственная здоровая сила в обществе, пораженном "демократическим вирусом" и "демагогией радикалов".
В начале 1930 г. к заговору Урибуру присоединились военные, сторонники генерала Хусто. С самого начала между ними существовали серьезные разногласия. Бывший военный министр хотел лишь свержения Иригойена и лишения его сторонников власти. Урибуру же шел значительно дальше. Он намеревался изменить политический строй, положить конец либеральному государству. Генерал был убежден, что со свержением Иригойена ничего не изменится, если не реформировать конституцию и не ограничить избирательное право.
Урибуру планировал заменить представительную систему правления корпоративной, что покончило бы с "господством демагогии" и обеспечило "правительство лучших". Его программа включала ликвидацию всех существовавших политических партий, включая и оппозиционных к радикалам. Поэтому он отвергал всякое сотрудничество с антииригойенистской оппозицией, которая могла воспрепятствовать его планам изменить конституционный строй.
Группа Хусто, соглашаясь с необходимостью переворота, отвергала его исключительно военный характер и антилиберальную направленность. По свидетельству подполковника Х.М. Саробе, ближайшего сотрудника Хусто и связного между ним и Урибуру, цель выступления Хусто выразил следующими словами: "С оружием в руках войти на конституционный путь и на этой основе как можно быстрее вернуться к нормальному положению"41. Хусто и Саробе полагали, что вместо того, чтобы сторониться политических партий, нужно искать их поддержки. Движение, по их мнению, с самого начала должно носить военно-гражданский характер.
Разногласия касались также состава временного правительства и его продолжительности. Урибуру претендовал на пост президента и намеревал ся составить свой кабинет из людей, не связанных с политическими пар тиями. Главной задачей временного правительства должно было стать из менение конституции, отмена закона Саенса Пеньи, введение корпоратив ной системы. Для осуществления своей программы Урибуру требовал пя ) тилетней диктатуры.
План Саробе, одобренный Хусто, напротив, предполагал гражданский характер временного правительства во главе с вице-президентом сената антиперсоналистом Л.Л. Этчеборде; уважение конституции и закона о всеобщем избирательном праве; скорейшее проведение выборов42.
