Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Проблема индивидуальной ответственности за нарушение законов войны в контексте международных отношений второй половины XIX - начала XX в 23
1. Генезис и кодификация права войны 23
2. Теоретические и практические аспекты международного пресечения правонарушений 45
Глава II. Первая мировая война и период мирного урегулирования: новые подходы к вопросу о наказании за военные преступления 70
1. Противодействие неправомерным действиям: исторический опыт 1914-1918 гг 70
2. Парижская мирная конференция 1919 г. и разработка международно-правовой базы для преследования военных преступников 105
Глава III. Политика государств Антанты в 1920 —1925 гг. по привлечению к ответственности лиц, виновных в нарушении права войны 131
1. Переговоры о механизме осуществления санкций, предусмотренных Версальским договором и вопрос экстрадиции Вильгельма II 131
2. Судебное преследование военных преступников из стран Четверного союза 152
Заключение 183
Список источников и литературы 190
- Генезис и кодификация права войны
- Противодействие неправомерным действиям: исторический опыт 1914-1918 гг
- Переговоры о механизме осуществления санкций, предусмотренных Версальским договором и вопрос экстрадиции Вильгельма II
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Во все времена международным отношениям сопутствовали разного рода противоречия, которые зачастую выливались в вооружённые конфликты. Они сопровождались насилием и жестокостями, совершавшимися как по инициативе отдельных военнослужащих, так и согласно указаниям вышестоящих начальников. Эти деяния являлись правонарушениями не только с точки зрения уголовного законодательства, но также были преступлениями против права войны, влекущими за собой наложение индивидуального наказания на виновника. В результате долговременной эволюции международных отношений к началу XXI в. выработался принцип, в соответствии с которым фактически любое лицо, без различия занимаемого им поста, может быть привлечено к ответственности за совершение военных преступлений и подобных противоправных актов.
Значимость указанной проблемы в сфере современных международных отношений иллюстрирует работа трибуналов по бывшей Югославии и Руанде, вступление в силу в 2002 г. Статута Международного уголовного суда, проведение судебных слушаний в отношении Саддама Хусейна и других лидеров Ирака. Существенную роль в актуализации данного вопроса сыграла заметная активизация деятельности террористических группировок и подразделений наёмников, нередко опирающихся на негласную поддержку со стороны властей отдельных государств. Однако в области пресечения военных преступлений по-прежнему остаётся немало сложностей: это и вмешательство политических соображений в интересы правосудия, и стремление некоторых стран обеспечить для своих граждан иммунитет от судебного преследования, чему способствует отсутствие соответствующей универсальной практики.
-В этих условияхпредставляётся "шГтуальньш"обрагцёние к историческому опыту наказания военных преступников, особенно к периоду второй половины ХГХ - первой четверти XX столетия. Именно тогда законы и обычаи войны
4 посредством постепенного развития и кодификации трансформировались в основу современного международного гуманитарного права, а важность Гаагских конвенций 1907 г. не раз подчёркивалась в материалах Нюрнбергского трибунала. Уже начиная с 70-х гг. ХГХ в. активно обсуждались и предлагались различные проекты организации сходных наднациональных учреждений, интерес к которым с новой силой вспыхнул в период 1914-1918 гг. и в первые послевоенные годы. Тогда же, подписав Версальский и другие мирные соглашения, страны Антанты и её побеждённые противники впервые официально на международном уровне обозначили возможность наказания нарушителей права войны, которая нашла своё выражение в разбирательствах в отношении германских, турецких и болгарских подданных. Концепция преступлений против мира также не была новшеством в 1945 году. Её признаки, по крайней мерс, уже содержались в статье 227 Версальского договора, предусматривавшей судебное преследование кайзера Вильгельма П.
Степень изученности темы. В зарубежной и российской исторической науке вопросу преследования военных преступников в системе международных отношений второй половины XIX - первой четверти XX в. уделялось сравнительно небольшое внимание.
В российской историографии второй половины ХГХ - начала XX столетия интерес к данной теме проявляли, преимущественно, специалисты в области права. Наиболее известными среди них были Л. А. Камаровский, Н. М. Коркунов, Ф. Ф. Мартене и др1. Они указывали, прежде всего, на необходимость всесторонней кодификации обычаев войны посредством заключения обязательных для исполнения международных соглашений. В частности, отечественные правоведы обращались к анализу Гаагских конвенций, подписание которых по инициативе России стало логическим
Даневскнй В. П. Мысли о кодификации международного права. М., 1878; Камаровский Л. А. Гаагская мігрная конференция.1899_г..М.,Л902; Камаровский Л. А.,-Уляницкин В.-АгМеждународное право. Мг, 1908; Коркунов Н. М. Международное право. Лекции, читанные в Военно-юридической академии. СПб., 1886; Мартене Ф. Ф. Брюссельская декларация о законах и обычаях войны // Военный сборник. 1875. № 6. С. 213-293; Он же. Восточная война и Брюссельская конференция 1874-1878 гг. СПб., 1879; Он же. Современное международное право цивилизованных народов. Т. 1-2. СПб., 1882-1883; Он же. Гаагская конференция мира. Культурно-исторический очерк // Вестник Европы. 1900. Л'а 3. С. 5-28; Нольде Б. Э. Вторая конференция мира // Вестник Европы. 1908. № 4. С. 461-490.
5 следствием длительной эволюции в сфере международных отношений и в науке международного права. Исследователи выражали надежду, что законодательное закрепление соответствующих норм в значительной мере устранит противоречия при их толковании противоборствующими сторонами и будет способствовать взаимному соблюдению противниками права войны. Репрессалии или применение государством индивидуальных санкций в отношении подданных неприятеля в качестве возмездия за допущенные им нарушения законов войны рассматривались учеными как одно из наиболее эффективных средств наказания за военные преступления. При этом подвергалась критике неизбирателъность этого вида карательных мероприятий, и подчёркивалась необходимость их правового регулирования.
Отечественным исследованиям советского периода, обращавшимся к изучению этого вопроса, была присуща определённая политизация, которая, однако, в основном, не мешала авторам давать достаточно объективные оценки рассматриваемым темам2. Так, отмечалось несовершенство Гаагских конвенций в плане разрешения вопроса об ответственности физических лиц за нарушение зафиксированных в этих актах положений. Одновременно советские учёные делали акцент на основополагающей роли России и русской международно-правовой науки в их разработке и принятии. Тем не менее, опыт Первой мировой войны, как ими неоднократно отмечалось, показал, что указанные документы не смогли предотвратить совершение обеими враждующими коалициями (и особенно Германией) многочисленных злодеяний. Например, ссылаясь на материалы специальных следственных комиссий, образованных в
2 Полянский Н. Н. Международное правосудие и преступники войны. М., 1945; Курляндский В. И. Советская наука права о понятии международного уголовного преступления. Дисс. ... канд. юрид. наук. М., 1949; Курляндский В. И. Об уголовной ответственности виновников нарушения законов и обычаев войны // Труды Военно-юридической академии. 1950. Вып. 11. С. 139-174; Мерзляков H. С. Понятие преступления против человечества. Дисс. ... канд. юрид. наук. М., 1952; Мелешко Е. П. К истории вопроса об ответственности за нарушение законов и обычаев войны // Советский ежегодник международного права I960. М., 1961. С. 218-229; Васильев П. П. Парижская мирная конференция 1919-1920 гг. Дисс. ... канд. ист. наук. М., 1963; Ромашкин П. _С. Преступления против мира и человечества. М.,-1967; Первая мировая война 1914-1918 гт.~(Сборник статей) 7 Отв. ред. А. Л. Сидоров. М., 1968; Траннин А. Н. Избранные произведения. Зашита мира и уголовный закон. М., 1969; Полторак А. И. Вооруженные конфликты и международное право: основные проблемы. М., 1976; Стародубцев Г. С. Вклад русских учёных II половины XIX - начала XX в. в прогрессивное развитие науки международного права. Дисс. ... канд. юрид. наук. М., 1983; Решетов Ю. А. Борьба с международными преступлениями против мира и безопасности. М., 1983; Арцнбасов И. H., Егоров С. А. Вооружённый конфликт: право, политика, дипломатия. М., 1989.
1914-1918 гг. в странах Антанты, советские историки и правоведы делали вывод о государственно-организованном характере преступлений германской армии. Судебные разбирательства по делу немецких военных преступников, проведённые в Лейпциге в 1921-1925 гг. расценивались как профанация, сопровождавшаяся потворством и непоследовательностью со стороны победителей. Суд над Вильгельмом П, по оценкам большинства исследователей, не состоялся по причине отсутствия реальной заинтересованности в этом у руководителей союзных государств, которые были не готовы к созданию столь опасного прецедента. Однако, по мнению советских специалистов, при всех своих недостатках Версальский мирный договор по существу официально установил в международных отношениях принцип наказуемости агрессии и нарушений права войны и в этом смысле стал определённой вехой на пути дальнейшего становления международного права. Показательно, что исторический опыт наказания военных преступлений конца ХЕК - первой четверти XX в., как правило, служил отечественным учёным для обоснования преследования нацистских преступников после Второй мировой войны в ходе Нюрнбергского и других аналогичных процессов.
В 1990-е гг. произошёл существенный рост узкоспециальных исследований, в той или иной степени затрагивающих интересующую нас проблематику. Это способствовало значительному расширению диапазона исследуемых вопросов и дифференциации методологических подходов. В статьях и монографиях В. В. Пустогарова, И. С. Рыбаченок3, а также в диссертации Н. Ю. Николаева4 в контексте внешней политики России подробно рассматривается традиционная для отечественной науки тема - подготовка, ход и результаты Гаагской мирной конференции 1899 г. Введение в научный оборот новых материалов содействовало уточнению причин, побудивших российские власти выдвинуть идею проведения подобной встречи. Авторы подчёркивают, что этот
3 Рыбаченок И. С. Россия и Гаагская конференция по разоружению 1899 г. // Новая и новейшая история. 1996.
ЛЪ 4. С. 169-192; Она же. Первая конференция мира в Гааге в зеркале русской прессы // Отечественная история.
2002. К» 3. С. 114-129; Она же. Россия и Первая конференция мира 1899 г. в Гааге. М., 2005; Пустогаров В. В.
Фёдор Фёдорович Мартене - юрист, дипломат. М„ 1999; Он же. Ф. Ф. Мартене - юрист, дипломат, публицист //
Вопросы истории. 1999. № 7. С. 141-147.
4 Николаев Н. Ю. Россия и Гаагская мирная конференция 1899 г. Дисс. ... канд. ист. наук. Волгоград, 2001.
7 всемирный форум на тот момент представлял собой совершенно новое явление в международных отношениях, завершившееся заключением Гаагских конвенций о законах и обычаях войны, основные из которых и поныне являются общеизвестными и признанными большинством государств нормами международного права.
На основании изучения широкого круга архивных источников, в том числе документов зарубежных архивов, российские историки не раз обращались к различным аспектам военных преступлений 1914-1918 гг. В частности, ими был обоснован тезис о более чем тяжёлой участи российских военнопленных, оказавшихся в немецких и австро-венгерских лагерях во время Первой мировой войны. Между тем каждый учёный предлагал своё видение анализируемых сюжетов. Например, С. Н. Васильева5 аргументировала вывод о том, что жестокое отношение к русским пленным в Германии было возведено в систему, в то время как в Австро-Венгрии оно было, как правило, следствием халатности и произвола. Е. С. Сенявская6 указывала на систематичность издевательств в обоих случаях, В. В. Миронов связывал такие проявления жестокости с моральными качествами каждой отдельной личности, усугубленными чувством
безнаказанности, возникшим в неразберихе войны. Е. Ю. Сергеев отмечал достаточно большую разницу между относительно благоприятными условиями существования российских офицеров, попавших в германский плен и тяжелейшим положением солдат. С. А. Солнцева9 говорила о том, что военнопленные из стран Четверного союза в России также подвергались
Васильева С. H. Военнопленные Германии, Австро-Венгрии и России в годы Первой мировой войны. Дисс. ... канд. ист. наук. Нижневартовск, 1996.
6 Сенявская Е С. Образ врага в сознании участников Первой мировой войны // Вопросы истории. 1997. № 3. С.
140-145; Онаже. Человек на. войне: историко-психологические очерки. NL, 1997.
7 Миронов В. В. Трансформация представлений о противнике у австрийских фронтовиков в годы Первой
-мировой-войньі-//"Человекв"историигразньіе"ликиГСбГнаучГстатейГТамбов72001ГСГ82-91ї~Он же. Образ
России и русских в представлении австрийских фронтовиков периода Первой мировой войны // Российско-Австрийский альманах: исторические и культурные параллели. Выпуск 1. М.-Ставрополь, 2004. С. 154-170.
8 Сергеев Е. Ю. Русские военнопленные в Германии и Австро-Венгрии в годы Первой мировой войны // Новая
и новейшая история. 1996. № 4. С. 65-78.
Солнцева С. А. Военный плен в годы Первой мировой войны (новые факты) // Вопросы истории. 2000. № 4-5. С. 98-105; Она же. Военнопленные в России в 1917 г. (март-октябрь)//Вопросы истории. 2002 № 1. С. 143-149.
8 разного рода насилиям. В то же время Д. Н. Олейников10 писал о немаловажной роли пропаганды, нередко опиравшейся в своей работе на мнимые факты, в деле создания мифа о «немецких зверствах». Тем не менее, по словам В. К. Шацилло11, сомнительные с правовой точки зрения действия подводного флота Германии не раз становились предметом международных переговоров. Многие из названных положений нашли своё" отражение в обобщающих трудах, освещающих историю Первой мировой войны в целом12. Таким образом, анализ отечественной историографии свидетельствует, что при всём многообразии публикаций по интересующей нас теме ещё не проводилось комплексного исследования проблемы наказания военных преступников в международных отношениях второй половины XIX - первой четверти XX в.
Появление первых работ по вопросу наказания военных преступников в зарубежной историографии связано с господствовавшей во второй половине XLX - начале XX в. парадигмой в теории международного права -позитивизмом. Среди авторов данного направления, затрагивавших в своих исследованиях указанную проблематику, можно упомянуть В. Холла, Ф. фон Листа, Г. Мэйна, Ф. Оппенгейма . Они придавали большое значение увязке развития международного права с историей международных отношений, поэтому соответствующие выводы опирались на первоисточники, а сами труды отличались насыщенностью историческим и нормативным материалом. Учёные обосновывали право участников противостояния судить и наказывать во время боевых действий, тех нарушителей законов войїш, которые попадут в их руки.
Одна из ключевых особенностей, характеризовавших работы зарубежных, прежде всего англо-американских исследователей, опубликованные в период
Олейников Д. H. «Вы, господа, не понимаете немца...». Отношение к Германии как к противнику // Родина. 2002. Да 10. С. 6*10.
11 Шацилло В. К. США и подводная война Германии в 1914-1918 годах // Вопросы истории. 1996. № 7. С. 32-48. —Первая мировая вонна:-Лролог ХХ-в.7 Отв,-редгВгЛгМ,альковгМ.7"1998;'Мировые войны XX века7Подред. В. А. Золотарева и др. Кн. 1-4. М., 2002. Кн. 1, Кн. 2.
13 Лист Ф. фон. Международное право в систематическом изложении. Юрьев, 1912; Hall W. Е. A Treatise on International Law. L., 1895; Maine H. S. International Law. A Series of Lectures Delivered Before the University of Cambridge in 1887. L., 1888; Oppenheim L. F. The Future of International Law. Oxford, 1921; Idem. International Law. A Treatise. 4-th. edition / Ed. by A. D. McNair. Vol. 1-2. L., 1926; Idem. International Law. 6-th edition / Ed. by H. Lauterpacht. Vol. 1-2. L., 1944-1947.
9 1914-1918 гг. и первые послевоенные годы1 , состояла в осознании учёными
>
того, что современное им состояние международного права ни в коей мере не соответствовало тем радикальным переменам, происшедшим под влиянием мировой войны. Поэтому они, в первую очередь, выступали за скорейшее реформирование международно-правовой системы и введение института жёстких и, главное, действенных санкций, непременно следующих за преступлением. С этой целью уже тогда предлагалось учредить какой-либо постоянно действующий международный судебный орган. Но, по мнению специалистов, его деятельность могла быть сопряжена с потенциальной угрозой для государственного суверенитета. Это обстоятельство вызывало у исследователей определённые сомнения относительно признания отдельными странами соответствующей юрисдикции и метода реального осуществления наказания. Причём в последнем случае применение принудительных мер к гхюударствугправонарушителю, как считали многие правоведы, не всегда являлось целесообразным и даже возможным. Наряду с этим тогда .активно обсуждались вопросы практического характера, с которыми союзники но Антанте могли столкнуться в ходе судебного преследования военных преступников из Центральных держав. Перечень проблем был существенным: степень ответственности глав государств и правительств, возможность проведения заочных судебных, ршбиршельств, -нарушение законов -войны согласно приказам вышестоящещ командования, правомерность действий ліемецкой армии-в -ходе-операций-по прдавлеїшю партизанской аісгивц$сти на временно оккупированных территориях Франции и Бельгии и т. д.
14 Root Е. The Outlook for International Law II Proceedings of the American Society of International Law (Далее: PASIL). December 2MQ. 1915 Washington, 19Д6 P. 2-U\ Wopjscy T. S. Retaliation and Punishment II PASIL. December 28-30. 1915. Washington, 1916. P. 62-69; Hill D. J. The Possible Means of Increasing the Effectiveness of Tnternalinnal Law 11 PASIL. April 27-29. 1916. Washington. 1916. P. 11-17; Hereshoff-Bartlett C. A. Liability for Official War Crimes II Law Quarterly Reviewrl919rVol. 35г(Аргі1)"РГІ77^192; Pollock F.~The~ Work~of tHebeague of Nations II Law Quarterly Review. 1919. Vol 35. (April). P. 193-198, Finch G. A. Jurisdiction of Local Courts to Try Enemy Persons for War Crimes II American Journal of International Law (Далее: AJIL). 1920. Vol. 14. P. 218-223; Finch G A. Superior Orders and War Crimes II AJTL. 1921. Vol 15. P. 440-445; Garner J. W. Punishment of Offenders Against the Laws and Customs of War If AJIL. 1920. Vol. 14. P. 70-94; Phlffimore An International Criminal Court and the Resolutions of the Committee of Jurists II British Yearbook of International Law (Далее. BYIL). L., 1922. Vol, 3. P. 79^6,
Следующий этап в историографии интересующей нас темы приходится на период Второй мировой войны. В это время различные аспекты указанной проблемы в -силу своей .объективной потребности читали активно привлекать внимание^исторнков. В частности, б„неследовании Дж. Рида15.(США).была не только проанализирована структура и работа пропагандистского аппарата во Бремя Первой мировой бонны, степень его Бездействия на общественное мнение,, но и сделана попытка дифференцировать действительные преступления от сфабрикованной лжи. Как отмечал автор, несмотря на большое количество явно фальсифицированных историй о правонарушениях, как Антантой, так и Центральными державами было совершено множество реальных злодеяний. Именно организованная надлежащим образом пропаганда зверств, приписываемых врагу, привела к настойчивому требованию о наказании военных гтестулникоз, которое, в конечном.счёте, .воплотилось -в соответствующих статьях мирного договора с Германией. Поскольку правительства государств Антанты поощряли деятельность пропагандистов, то в Париже лидеры союзников в значительной степени оказались заложниками их собственных махинаций.
В публикациях, вышедших в свет в первой половине 1940-х гг.16, политика союзников в деле преследования военных преступников рассматривалась сквозь призму масштабных зверств, совершённых в ходе Второй мировой войны. Выявлялись ошибки и недочёты Версальского договора и Лейпцигских судебіїьтх процессов, анализировалась динамика развития международного законодательства на разных этапах его становления, оценивалось состояние международно-правовой теории и практики в указанной сфере на текущий момент. Исходя из этого^ выдвигались конкретные предложения,, нацеленные на устранение возможных препятствий в ходе послевоенного наказания
15 Read JrMrAtrocity Propaganda 1914-1919. NewHaven-L~T94i: ~~
16 Creel G. War Criminals- and Punishment N. Y., 1944, Fracnkcl E. Military Occupation and the Rule of Law Occupation Government in the Rhineland. 1918-1923. L, 1944; Lauterpacht H. The Law of Nations and the Punishment of War Crimes Л БУЛ. L_ J 944 Vol. 21. P. 58-9 GJueck a War Criminals TJheir Prosecution and Punishment. N. Y., 1944; Finch G. A. Retribution for War Crimes II AJDL. 1943. Vol. 37. P. 81-88; Manner G. The Legal Nature and Punishment of Criminal Acts of Violence Contrary to the Laws of War IIAJIL. 1943. Vol 37. P. 407-435.
правонарушителей из стран Оси. Особый упор при этом делался на необходимости тщательного документирования всех злодеяний для принятия быстрых и суровых мер и на участии в такой деятельности всех членов Объединённых Наций. Как представлялось авторам, ішенно отсутствие единства среди государств Антанты и самоустранение Лиги Наций стали лричином провала попыток претворения в жизнь карательных мер в отношении лиц, виновных в нарушении законов и обычаев войны. Это существенным образом содействовало возрождению немецкого милитаризма, ответственного за развязывание нового мирового конфликта.
В своих статьях бельгийский юрист Марсель де Баер17, опираясь на исторический опыт Первой мировой войны, охарактеризовал различные категории военных преступлений .и дал ретроспективу -усилий мирового сообщества по их пресечению. Он подчеркнул, что, учитывая беспрецедентный масштаб ггаеступлений Второй мировой войны, .ни один подозреваемый, независимо от его ранга и служебного положения, не должен избежать возмездия. Но. принимая во внимание неудовлетворительные результаты Лейпцигского процесса^ эту задачу ни в коем случае нельзя было поручать германскому правосудию. В то же время властям антигитлеровской коалиции в сложившихся обстоятельствах стоило изучить хорошо аргументированные предложения, направленные на решение этой проблемы, фигурировавшие на Парижской конференции. Указывая на трудности, сопутствовавшие преследованию кайзера Вильгельма II, автор рекомендовал наложить наказание на выескопоставлешшх ліацистов посредством политического решения, принятого «Большой тройкой».
Наиболее существенные итоги развития права войны в первой половине XX в. были подведены в фундаментальном труде, подготовленном к изданию в 1948 г. специалистами Комиссии Объединённых Наций по военным
17 Ваег М. de. The Punishment of War Criminals II Belgium. 1942. Vol 3. № 8. P. 332-337; Idem. The Treatment of War Crimes and Crimes Incidental to the War. Part I. The Experience of 1918-1922 II Bulletin of International News (Royal Institute of International Affairs). 1945 (Feb.) Vol. 22. № 3. P. 95-102; Idem. Part П The Present Situation II Bulletin of International News J 945 {March), Vol 22.J6.5. P. 199-208; Idem Part Ш. Punishment of Quislmss and Traitors //Bulletin of International News 1945 (March) Vol 22 № 6. P. 251-255; Idem. Part IV. Violations of Treaties and Methods of Punishment II Bulletin of International News. 1945 (March) Vol. 22. № 7. P. 299-305.
12 преступлениям18. Особое внимание уделялось международным аспектам вопроса преследования правотшругггитслей, который впервые подвергся серьёзному обсуждению после Первой мировой войны и с этого времени стал предметом межгосударственных переговоров. Было прослежено определённое влияние, которое оказал этот этап на деятельность трибуналов в Нюрнберге и Токио,, разрешивших многие проблемы в данной сфере л положивших начало качественно новой фазе становления международной уголовной юстиции.
В литературе, посвященной политическим деятелям интересующей нас эпохи, также затрагивались некоторые стороны их внешнеполитической деятельности, связанные с наказанием военных преступников. Однако эти краткие упоминания, в основном, относились к участию политиков ъ работе Парижской конференции19.
Среди специальных исследований, непосредственна рассматривающих проблему наказашія военных преступников в международных отношениях, первой четверти XX в^ в первую очередь, следует выделить монографию американского учёного Дж. Уиллиса20. Привлекая многочисленные документы и источники архивного происхождения, автор сосредоточился на изучении политико-дипломатической активности стран Антанты и США в сфере наказания нарушителей права войны в период Первой мировой войны и на последующем этапе мирного урегулирования. Эти усилия привели к разработке новых концепций по преследованию военных преступлений, которые нашли своё частичное воплощение в соответствующих пунктах мирных соглашений с побеждёнными державами. Уиллисом также прослеживается воздействие неудачного опыта по реализации международных судебных разбирательств в
зь History of the United Nations War Crimes Commission and the Development of the Laws of War. L., 1948.
19 Людвиг Э. Последний Гогенцоллерн (Вильгельм П) / Пер. с нем. М., 1991; Макдоно Д. Последний кайзер:
Вильгельм Неистовый /Пер. с англ. М., 2004; Arihur G. Глїе of Lord Kitchener, "vol T-3. К Y., Ї920. VoT. 2;
Noble G. B. Policies and Opinions at Paris 1919. Wilsonian Diplomacy, the Versailles peace and French Public
-Opinion N. Y, 1935; Walworth A. Wilson and His Peacemakers: American Diplomacy at the Paris Peace-Conference
1919rN."'Y.^L~1986;_Watsori_DrGeorges Clemencemrr_A~P61iticarBi6^apHyTL~1974j_Farrar MTPrincipled Pragmatist: The political Career of Alexandre Millerand, N Y.-Oxford, 1991; Morgan. К О. C!onsemus-- 20 Willis J. F. Prologue to Nuremberg: The Politics and Diplomacy of Punishing War Criminals of the First World War. 13 1Ф20-е гг., на решение по организации подобных слушаний после Второй мировой войны и на предложения об учреждении постоянного международного уголовного суда. Попытки по привлечению к ответственности военных преступников после мирового конфликта 1914-19IS гг., как заключает американский исследователь, стали отправной точкой для существенной и долговременной эволюции в области международного лпава л отношений Одновременно с Дж. Уиллисом немецким историком В. Швенглером21 была издана работа, напрямую относящаяся к интересующему нас сюжету. В ней он указывал, что тема уголовного преследования военных преступлений и связанные с этим вопросы оказались в послевоенной Германии предметом острой политической борьбы и общественной дискуссии. Как отмечал автор, одним из основных ведомств, последовательно противодействовавшим сначала принятию предложенных союзниками условий мирного договора, а затем их выполнению, было министерство иностранных дел Веймарской республики. Аналогичную позицию занимало высшее военное руководство, очень болезненно воспринявшее требование стран Антанты о выдаче предполагаемых преступников. По мнению В. Швенглера, обязательство, данное в этом отношении правительством и зафиксированное Версальским договором, лишь углубило пропасть между армией и политическими властями республики. Из новейшей литературы необходимо отметить труд Дж. Хорна и А. Крамера (Ирландия). Они пришли к выводу о том, что проблема военных преступлений заняла центральное место на Парижской мирной конференции, а Версальский договор рассматривался союзниками, в качестве- своего- рода моральной расплаты за злодеяния. Особее значение в этом плане имели события, сопутствовавшие оккупации Бельгии и Франции в 1914 г„ незамедлительно отнесённые к числу «немецких зверств». Лейттцигский процесс, по оценкам учёных, представлял собой удобную возможность для того, чтобьГеопоставить взглядьГобеих сторон в этой области и проверить Schwengler W. Volkerrecht, Versaiiler Vertrag und Auslieferungsfrage. Die Strafverfolgung wegen Kricgsvcrbrechcnals Problem des Friedcnsschlusscs 1915-1920. Stuttgart, 1982. 22 Home J., Kramer A. German Atrocities 1914: A History of Denial. NewHaven-L., 2001. 14 обоснованность некоторых из самых серьёзных обвинений союзников против Германии. Однако слушания потерпели. неудачу ,нс только как судебные разбирательства правонарушений: -они не смогли разрешить принципиальные разногласия, имевшие место при трактовке-событий 1914 г. Следует особо выделить ряд публикаций, посвященных различным аспектам военного плена в 1914-1918 гг.г в которых авторы затрагивали вопросы нарушения законов войны. Так, П. Ян23 (Германия) утверждал, что, несмотря на отдельные факты, свидетельствующие об убийстве русских военнопленных, захватившими их немецкими войсками, такие правонарушения не были санкционированы руководством и в целом с пленными обходились вполне корректно. И. Ленцен (Германия) констатировала абсолютно иную картину: пленённые российские военнослужащие привлекались к тяжелейшим ,и опасным для жизни работам и подвергались -очень суровому обращению. Причём это объяснялось не только предвзятым отношением к ним со стороны немецких властей, но и не в последнюю очередь пренебрежением к их судьбе руководства России. А. Рачамимов25 (США) сосредоточился на изучении положения пленных из Австро-Венгрии, оказавшихся в российских лагерях. На основе исследования большого количества чешских, польских, английских и немецких источников, автор пришёл к выводу, что хотя снабжение заключённых всем необходимым оставляло желать лучшего, российские чиновники обычно старались обращаться с ними в соответствии с нормами права, зафшесированными в Гаагских конвенциях. В своих работах немецкий исследователь Г. Гаутман26 обратился к изучению кровавых репрессий, которым подвергалось гражданское население во время Первой мировой войны. Он выделил несколько групп злодеяний: зверства вемецких яойск в Бельгии^ геноцид армян и лреступления австро-венгерской Ян П. «Русского - пулей, француза - ъ тгузоЬ Россия в восприятии -немцев ъ Первую мировую -войну // 4Дшидн.Ж!&подьлонаш:футруска^^ 199R Ж4. С 12.9- 138. 25 Rachamimov A. Prisoners of War and the Great War: Captivity on the Eastern Front N. Y., 2002. Hautmann H. Die Osterreichisch-Ungarische Armee Auf Dem Balkan II Kriegsverbrechen in Europa und im Nahen Osten im 20 Jahrhundert I Hrsg. F. W. Seidler, A. M. de Zayas. Hamburg, 2002 S. 94-105; Hautmann H Der Erste AVeltkrieg und Unsere Zeit It Mitteflungen der Alfred KlaTir Gesellschalt. 2004. № 3. s. 56-65. армии против русин и сербов. Причём, следуя логике автора, военные трибуналы, создание которых предусматривалось соответствующими статьями послевоенных мирных соглашений, предвосхитили организацию и деятельность аналогичных судебных органов в- 19-90-х гг. Самое пристальное, внимание, современные, зарубежные учёные уделяют проблеме геноцида и„ в частности, преследованию армян в Османской империи в период Первой мировой войны27. Несмотря на недоступность турецких архивов, относящихся к этим событиям, изучение целого комплекса иных источников, в том числе дипломатической переписки и многочисленных свидетельств очевидцев, привело историков к убеждению, что уничтожение армян было преднамеренной, заранее спланированной и подготовленной акцией, ответственность "за которую следует возложить на лидеров партии «Иттихад» и младотурещсое правительство. Свою долю ответственности, по мнению исследователей, несла и Германия, пассивно наблюдавшая за резнёй, в которой принимали непосредственное участие некоторые немецкие офицеры. Бьша прослежена определённая связь между гонениями на армян л Холокостом. Подчёркивалось, что фактическая безнаказанность младотурок в немалой степени вдохновила нацистов на совершение преступлений против евреев. Некоторые авторы (Р. Ованнисян, Н. Саргсян) не раз выступали за международное признание и осуждение факта армянского геноцида и соответствующую территориальную и материальную компенсацию за это со стороны Турции. Наряду с традиционными темами, в работах появляются и ранее не подвергавшиеся подробному рассмотрению -сюжеты: социокультурные истоки массовых убийств, особая роль женщины как объекта 27 Геноцид - преступление против человечества: (Материалы I Московского международного симпозиума 18-19 апреля 1995 г.) / Отв ред В. А. Микаелян М., 1997;Найер А Военные преступления" Геноцид Террор. Борьба за правосудие /Пер с англ. М., 2Ш0, Неимарк Н. Пламя ненависти* этшгческие чистки в Европе XX века /Пер. с англ М.-СП6, 2005; The Armenian Genocide. History Politics. Ethics / Ed. by R. G. Hovannisian L, 1992; Bloxham-D-. Thfr агрессии, психология преследователей и их жертв, сравнительно-исторический анализ различных случаев геноцида и т. д. Историографический обзор показал, что всплеск интереса к рассматриваемой нами теме происходил в -основном на фоне глобальных мировых конфликтов и находил овоё отражение главным образом в лубпикациях .юридического .характера. Зачастую события Первой мировой войны и послевоенного урегулирования использовались лишь в качестве иллюстрации прецедента для деятельности Нюрнбергского и Токийского трибуналов и не подвергались подробному анализу. ТТоэтому данная работа представляет собой попытку комплексного исследования и осмысления вопроса пресечения военных преступлений в контексте международных отношений второй половины ХГХ - первой четверти XX в. Объектом данного диссертационного исследования стали международные отношения во второй половине ХЕК - первой четверти XX столетия, а его лредметом - процесс теоретического осмысления и практического воплощения международно-дравовой доктрины лаказания зоенных лреступников ла указанном этапе мирового развития. Цель исследования - определить место проблемы преследования и судебного наказания военных преступников в международных отношениях ШО-х - первой половины 1920-х гг. Исходя из этого, были определены следующие задачи исследования: проследить происхождение законов и обычаев войны л особенности их кодификации во второй половине ХГХ - начале XX в.; изучить влияние- событий Первой мировой войны и послевоенного урегулирования на концепцию наказания за военные преступления; рассмотреть подготовку, ход и результаты Лейпцигского процесса, проанализировать усилия до привлечению к ответственности кайзера Вильгельма JI турецких л болгарских военных лреступников в качестве составной части внешнеполитической деятельности держав Антанты в послевоенный период; оценить исторический опыт международных отношении первой четверти XX -в. в сфере реализации разработанной а тому времени системы наказания нарушителей права войны. Хронологические рамки работы охватывают период второй половины XIX - цервой четверти XX в,у который представляет собой относительна целостную^ завертпённую стадию в процессе становления общепринятых законов и обычаев войны и закрепления международно-правовой ответственности за их совершение. Именно с середины XIX в. данная проблема впервые оказалась в фокусе международных отношений. В период Первой мировой войны и в ходе Парижской мирной конференции военным преступлениям было уделено самое пристальное внимание со стороны лидеров победившей коалиции. В соответствии с принятыми здесь решениями последовали судебные разбирательства по делам ряда немецких, турецких и болгарских правонарушителей. С подписанием же в 1925 г. Лекарнских соглашений, положивших начало новому вектору в международных отношениях, завершилась послевоенная фаза преследования военных преступников. Методологлческо-й основой диссертации стали принципы научной объективности^ историзма и системности. Первый принцип, потребовав детального исследования обширного круга источников, помог в наибольшей степени приблизиться к подлинной картине прошлого. Второй принцип позволил изучить рассматриваемые события и процессы в их конкретно-исторической обусловленности, развитии и соотношении с другими явлениями. Третий принцип, предполагающий изучение исторических явлений с позиции их системной взаимосвязи, дал возможность из множества аспектов изучаемой проблемы сформировать целостное представление о произошедппгх событиях. Большую роль при осуществлении намеченных задач сыграла, методика. з(онкретно-лсторического анализа,, основанная на лроблемногхронолохическом принципе. В исследовании был использован междисциплинарный подход, заключавшийся в применении, как методов исторического познания, так и 18 терминов, понятий и норм международного права, юриспруденции и науки о международных отношениях. Нсточішковая база исследования представлена различными- по- своему характеру материалами. Дервоо*шредное внимание было сосредоточено па изучении архивных документов по интересующей нас теме. Для этого были привлечены фонды Архива внешней политики Российской империи (АВГГРИ). Российского государственного военного архива (РГВА) и Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ)28. Работа с документами названных архивов помогла выявить ценные фактические данные, касающиеся, прежде всего, внешней политики государств Антанты и их противников в 1914-19181 гг., а также противозаконных способов ведения боевых действий обеими противоборагвующими сторонами. Донесения российских консулов и дипломатическая переписка между союзниками способствовали воссозданию, например, реальной картины резни армян в 1915-1916 гг. Информационные сводки, обзоры внешней и внутренней политики, общественного мнения и прессы зарубежных стран, подготовленные штабом JPKKА,,дали.возможность более полно охарактеризовать тот фонона котором проходил Лейгщигский процесс. Следующая группа источников состоит из британских и американских публикаций документов по внешней политике, отечественных, армянских и британских издании документов, посвященных геноциду армян в Турции и сборников материалов международно-правового характера . Их анализ помог АВПРИ: Фонд 134. Архив «Война»; Фонд 151. Политархив; РГВА' Фонд 5 Секретариат главкома всеми ВС республики, -Фонд 7 Штаб РККА; Фонд 1256к. Начальник военных архивов (г. Потсдам); РГАСПИ -Фонд 8S. Орджоникидзе Григорий Константинович, Фонд 215. Дитман Вильгельм. 29 Всусе J., Toynbee A The Treatment of Armenians in the Ottoman Empire 1915-1916. l._ 1916, Documents on British Foreign Policy. 1919 - 1939 I Eds. by E. L Woodward and R. Butler. Ser. 1-st Vol. 1-21. L., 1947-1978; Papers Relating to the Foreign relations of the United States The Lansing Papers. 1914-1920 Vol. 1-2. Washington, 1939-1940, Papers Relating to the Foreign Relations of the United States 1919 Paris Peace Conference. Vol. 1-13. Washington, 1942-1947; The Papers of Woodrovv Wilson/Ed by A S. Link Vol 1-69. Princeton, 1966-1994. Vol. 38;-Report of the International Commission to Inquire Into the "Causes'and Conduct of thBalkan "warsT"WasKington, 1914; Selections from the Smuts Papers I Eds. by W. K. Hancock and Jean van der Poel Vol 1-4. Cambridge, 1966. Vol 4; The Law of War. A Documentary History /Ed by L. Friedman. Vol 1-2 N. Y, 1972, Армянский вопрос ті геноцид армян в Турции (1913-1919): Материалы Политического архива МИД кайзеровской Германии. (Новые ' докумеіггьт) Сборник. Ереван," 1995; Геноцид'прмяк в Османской империи Сборник-документов.и материалов / Под ред М. Г Нерсисяна. Ереван, 1982; Геноцид армян ответственность Турции и обязательства мирового сообщества. Документы и комментарии. Т. 1-2 М, 2002-2005, Международное право. Ведение военных 19 проследить позицию держав Антанты по отношению к наказанию военных преступников во время Парижской мирной конференции и на последующем этапе мирного урегулирования. Документы по геноциду армян позволили взглянуть на преследование христиан в Османской империи глазами прямых очевидцев событий, в том числе германских дипломатов. Международные конвенции, декларации и иные материалы относительно права войны содействовали обоснованной правовой оценке всего комплекса преступлений, совершённых в 1914-1918 гг. Важными источниками при разработке темы стали мемуары и публицистическая литература, дополнившие общую картину личными "воспоминаниями "и комментариями непосредственных участников событий, зачастую не отражёнными в официальных документах30. В отдельную группу источников следует выделить периодические издания по международному праву, которые помогли понять суть дискуссий в среде научного сообщества и специалистов по многим проблемам юридического плана, возникшим в связи с преследованием нарушителей законов и обычаев войны. Пресса позволила оценить характер и динамику изменения общественного мнения в государствах Антанты31. Привлечение определённой части источников стало возможным благодаря информационной сети Интернет. Имевшиеся в нашем распоряжении сайты содержат большой объём информации о подготовке и проведении Гаагских действий. Сборник Гаагских конвенций и иных международных документов. М, 2001; Сборник договоров Россшгс другими государствами. 1856-1917. М., 1952. 30 Архив полковника Хауза / Пер. с англ. Т. 1-4. М., 1937-1944; Брусилов А. А. Мои воспоминания. М, 1983; 31 The American Journal of International Law; The British Yearbook of International Law; Proceedings of the American 20 конференций, тексты соглашений подписанных на этих и других подобных международных встречах. Здесь *жс можно /обнаружить материалы, относящиеся к преступлениям Первой мировой войны, в том числе к геноциду армян в Османской империи32. Имеющиеся источники достаточно рехфезентативны и^ на наш взгляд, лозволяют решить лоставленные леред диссертационным исследованием задачи. Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые в отечественной и зарубежной историографии предпринимается попытка комплексного изучения вопроса наказания военных преступников и его места в международных отношениях второй половины XIX - первой четверти XX в. Основной акцент сделан на развитии данной проблемы сначала в рамках неписаной международно-правовой доктрины, которая затем под влиянием глобального конфликта 1914-19 гг. оказалась в центре внимания не только лидеров ведущих мировых держав, но и международного академического сообщества. На основе привлечения малоизученных документов и материалов (в том числе источников архивного происхождения, до сих пор слабо введённых в научный оборот) детально рассматривается политика государств Антанты по преследованию преступников из стран Четверного союза. Основные положения, выносимые на защиту: Во второй половине ХІХ — начале XX столетия национальные военные трибуналы обладали в числе своих прерогатив возможностью судебного преследовашш и наказания как военных преступников лиц, свершивших нарушение законов и - обычаев войны. Однако, данная тема, за исключением отдельных случаев, не затрагивалась па международном уровне, ограничиваясь сферой ведения боевых действий и дискуссиями среди специалистов-правоведов. edu/lawweb/avalon/; ; httpV/www mtholyoke edu/acad/intrel: http;//w\\"v.arraeniari~genocidc org:. События Первой мировой войны сделали проблему наказания военных преступников особым компонентом мирного урегулирования. Это нашло своё отражение в соответствующих статьях договоров, оформивших отношения между победителями и побеждёнными. Несомненное положительное значение имело закрепление в них пршщипа индивидуальной ответственности за совершение люенных лрестуллений, Тем не менее7 вопреки условиям мирных соглашений судебные разбирательства по вопросам военных преступлений 1914-1918 гг. проводились в рамках внутригосударственных юрисдикции. При этом, не подвергая сомнению обоснованность ряда приговоров, вынесенных в ходе слушаний, следует отметить, что зачастую процесс отправления правосудия тогда был сопряжён со стремлением заинтересованных сторон достичь совершенно тсонкретнътх "политических дел ей. » В результате попытки по реальному наложению наказания на виновных привели скорее к обострению напряжённости на мировой арене. В наибольшей степени сказанное отразилось па дипломатии Франции, которая в течение первой половины 1920-х гг. старалась использовать вопрос о неметрсих правонарушителях в качестве политического оружия, направленного на оправдание сохранения экономических и военных санкций, ещё больше ослабляющих Германию. Практическая значимость исследования заключается в том, что его основные положения и выводы могут быть применены при подготовке обобщающих трудов по истории международных отношении, при чтении специальных курсов по истории международного права, при разработке учебных пособий, лекционных курсов тго новой и новейшей истории. Материалы исследования могут быть востребованы при подготовке военных юристов и сотрудников силовых ведомств. Апробация исследования. Основные положения диссертационной работы отражены автором в статьях и тезисах общим объёмом 2,0 п. л., включая публикации в изданиях из перечня., утверждённого ВАК. Результаты работы 22 были представлены в выступлениях и докладах на научных конференциях в Тамбове (Дсржавинские чтения 2605 -2007 гг.) и Липецке (Межвузовская конференция аспирантов и студентов 2006 г.). Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры всеобщей -истории ТГУ им. Г. Р. Державина. Структура диссертации, Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения и списка источников и литературы, включающего 224 наименования. Международные отношения, прежде всего, характеризует тот факт, что каждое государство резервирует за собой право прибегнуть к вооружённому насилию. Из этого вытекает возможность совершения участниками противостояния разного рода противоправных деяний, в том числе военных преступлений. Пресечение данных действий и наказание их виновников является одной из важных задач, стоящих в начале XXI века перед мировым сообществом. Однако указанная проблема отнюдь не нова. Она с достаточной чёткостью обозначилась ещё в середине XIX столетия и с тех пор стала предметом дискуссий, как среди специалистов, так и на международном уровне. При этом для наиболее полного понимания всего комплекса вопросов, связанных с интересующей нас темой, в первую очередь, следует рассмотреть истоки и особенности кодификации законов и обычаев войны, которые представляют собой одно из базовых понятий диссертационного исследования. Под законами и обычаями войны понимается совокупность принципов и норм международного права, закреплённых правилами или соответствующими соглашениями, регулирующими отношения между государствами по вопросам, связанным с ведением боевых действий1. Эту часть международного права именуют также «правом войны». Законы и обычаи войны направлены на устранение наиболее жестоких способов ведения войны, на защиту мирного населения в условиях военных операций. Они регламентируют прежде всего права и обязанности воюющих сторон: начало войны и его правовые последствия, порядок ведения военных действий, способы, средства и методы нанесения ущерба противнику, правовое положение комбатантов (т. е. лиц, имеющих право на законном основании сражаться против неприятеля и получающих статус военнопленных в случае взятия в плен) и некомбатантов, гражданского населения, правовой режим военнопленных, раненых и больных, режим военной оккупации, порядок приостановления военных действий и прекращения состояния войны . В древности война не была объектом какого-либо регулирования, иного, чем тот, который осуществлялся непосредственно противоборствующими сторонами. Любые ограничения, имевшие место на поле битвы, обуславливались скорее военной необходимостью, а не воззрением на неправомерность нападения на мирных жителей или убийства военнопленных, что не исключало случаев достаточно гуманного обращения со стороны победителя с этими и другими категориями лиц, непосредственно затронутыми вооружённым конфликтом. Но в то время не имелось и достаточных оснований для соблюдения сколько-нибудь определённых норм: не существовало никаких межгосударственных договоров запрещающих проявление чрезмерной жестокости в сражении, между странами, считавшими себя цивилизованными, не была распространена однородная практика позволявшая избежать такого поведения. Для развития сдерживающих факторов должно было появиться убеждение, разделяемое множеством независимых держав, что средства и методы, применяемые в войне, должны иметь некоторые пределы, особенно когда речь шла о столкновении христианских государств (на крестовые походы подобные соображения не распространялись). Истоки большей части современного права войны восходят к кодификации и обобщению обычаев и традиций профессиональных военных, придерживавшихся кодекса рыцарской чести, запрещавшего нападать на больных и раненых, на женщин и детей. Данный кодекс, являясь одним из основных примеров общепринятого межнационального закона, способствовал дальнейшему формированию однообразных принципов поведения в бою. Не меньший вклад в этот процесс внёс аристократический кодекс благородного поведения, закрепившийся в XVII-XVIII столетиях и присущий офицерам и джентльменам. Не последнюю роль сыграло и влияние христианской философии. Она рассматривала мир как высшее и наиболее естественное состояние человечества и относилась к войне как не более чем к случайному и нежелательному инциденту, сопряжённому с ужасным злом. В XVIII в. эта совокупность идей породила соответствующую группу обычаев и условностей, которые содействовали взаимному смягчению жестокости воюющих и уменьшению потерь среди некомбатантов. Это, правда, не всегда обеспечивало необходимую защиту для рядовых солдат и обычных гражданских лиц, так как младший командный состав зачастую действовал на своё усмотрение, не сообразуясь с какими-то ограничениями, могущими стать препятствием на пути выполнения боевой задачи4. В течение долгого времени объём и содержание основанных на обычае правил ведения войны оставались несколько расплывчатыми и нечёткими. Наиболее действенный способ, позволявший государствам избежать этого, состоял в заключении договоров, то есть в выработке посредством переговоров согласованных толкований указанных правил и в придании им формы -международно-признанных, обязательных к соблюдению правовых документов. К идее проведения судебных разбирательств для преследования руководителей государств и других лиц, обвиняемых в нарушении международного права, правительства великих держав впервые серьёзно обратились в период 1914 — 1918 гг. С самого начала Первой мировой войны в странах Антанты активно говорили о том, что некоторые вражеские солдаты и их лидеры, особенно кайзер Германии Вильгельм II, должны предстать перед международным трибуналом после окончания боевых действий как военные преступники. Стоит отметить, что в отношении кайзера английская общественность ещё в 1914 г. предлагала создать радикально новый прецедент. Она требовала его судебного преследования за нарушение соглашения, гарантировавшего нейтралитет Бельгии. Также император мог быть судим наряду с его генералами и простыми солдатами за попрание общепринятых законов войны во время оккупации этой страны1. Граждане государств Антанты призывали правительства настаивать на указанных наказаниях при заключении мира. Арнольд Пейдж, настоятель собора Питерборо в Англии, наиболее чётко выразил эту точку зрения в середине сентября 1914 г.: «Мы ещё нескоро сумеем окончательно искоренить войны, но мы можем положить конец зверствам во время войны. Это может быть достигнуто в том случае, если ответственные за злодеяния независимо от ранга знали бы, что им, возможно, придётся понести заслуженное наказание как обычным уголовникам»2. На встречах французской Всеобщей пенитенциарной ассоциации в мае и июне 1915 г. профессор Рено озвучил заявление, которое было подготовлено рядом специалистов по международному праву. Главный акцент в данном документе делался на требовании включить в качестве одного из условий мирного договора пункт о выдаче основных нарушителей законов войны3. Об ответственности германского кайзера за варварские приказы, выпущенные его генералами, говорили и докладчики, выступившие перед французским Обществом социальной экономики. Аналогичная идея разделялась значительной частью российского общества, считавшего немецких офицеров главными виновниками допущенных правонарушений4. Как видим, первоначальный импульс к превращению судебных разбирательств по военным преступлениям в одну из целей послевоенного мироустройства исходил почти полностью от общественности, возмущённой сообщениями о насилиях в Бельгии, Франции и России. В первое время лидеры союзников вряд ли обращали какое-либо внимание на призывы к суду над кайзером или его солдатами. Они ожидали короткую и ограниченную войну, которая победно закончится «к Рождеству». Так английские министры полагали, что их страна будет воевать в основном своими военно-морскими силами. Немецкий флот будет разгромлен на океанах и в Северном море, а в это время континентальные союзники Англии нанесут поражение Германии на суше5. Однако, при этом как страны Антанты, так и Центральные державы стремились на протяжении 1914 - 1918 гг. снять с себя вину за жестокие методы ведения войны и злодеяния, порождённые ею, возложив всю ответственность за пренебрежение нормами гуманности и права на неприятеля. В Германии и Австро-Венгрии подобные обвинения адресовались, как правило, российским солдатам, и особенно казакам. Кроме того, населению Бельгии ставилось в вину непрекращающееся сопротивление оккупантам. В странах Антанты важным аргументом для обвинения Центральных держав, в особенности Германии, в агрессивности и варварстве было нарушение нейтралитета Бельгии и Люксембурга. К этому добавлялась судьба Сербии и ряда других государств, политика немцев и их союзников в оккупированных странах и регионах - в восточных департаментах Франции, в Бельгии, на Балканах, в западных территориях Российской империи и т. п6. Эти преступления стали причиной создания британским правительством специальной комиссии для расследования и сбора данных о правонарушениях противника. Подобные организации были учреждены и в других союзных странах во время и после войны. К их числу можно отнести французскую комиссию и союзническую комиссию, функционировавшую в Сербии. Даже Германия назначила специальный орган с той же самой целью7. «Чрезвычайная следственная комиссия тю расследованию нарушений законов и обычаев войны австро-венгерскими и германскими войсками», сформированная российским правительством 9 апреля 1915 г., установила, что только за время с 29 апреля 1915 г. по 1 января 1916 г. было 5178 случаев применения противником разрывных пуль. Это грубо нарушало постановления Петербургской декларации 1868 г. Были выявлены многочисленные факты избиения, пыток и убийств солдат и офицеров русской армии, попавших в плен. Та же комиссия констатировала и другие нарушения немецкими войсками правил ведения войны8. Для отправления правосудия, предусмотренного послевоенными соглашениями, союзникам ещё предстояло добиться выдачи предполагаемых военных преступников. Особенно это касалось Вильгельма II, который в качестве «частного лица» укрылся в Голландии в поместье графа Годарда Бентинка Амеронген. Голландский министр иностранных дел уговорил Бентинка продлить пребывание Вильгельма на неопределённое время. Правительство снабдило его продовольствием и топливом, выделило несколько человек для помощи по хозяйству, 14 полицейских для охраны и специального детектива. Войти на территорию можно было только с разрешения графа. Ворота круглые сутки были под охраной, лёд на замёрзших рвах аккуратно разбивали, чтобы никто не мог проникнуть внутрь, минуя ворота1. Во время Парижской мирной конференции вопрос относительно выдачи кайзера не получил какого-либо окончательного решения. Процесс экстрадиции строго регулировался международными договорами, где были чётко зафшссированы те виды правонарушений, совершение которых влекло за собой передачу преступника из юрисдикции одного государства в сферу компетенции судебных органов другой державы. Обвинение, выдвинутое против германского императора, не подпадало под действие ни одного из соответствующих соглашений и свидетельствовало скорее о политическом характере преступления. Вильсон, затронувший данную проблему 25-26 июня 1919 г. считал, что Нидерланды были «морально обязаны выдать кайзера». Лидеры союзников не обсудили альтернативы в случае отказа, поскольку в конечном итоге рассчитывали на сЬгласие со стороны этой страны. Они условились, что лучшим методом являлось совместное требование об экстрадиции Вильгельма II, предъявленное Голландии после ратификации Версальского договора. Такую ноту поручили составить Лансингу2. В это же время в распоряжении британского премьер-министра оказались сведения, подтверждавшие намерение кайзера и наследного принца Вильгельма (который вскоре после отца прибыл в Голландию) возвратиться в Германию. Ллойд Джордж немедленно указал на возможность возникновения опасной ситуации, способствовавшей бы новому развязыванию войны в случае подобного развития событий. Поэтому 27 июня в Гаагу было направлено серьёзное предупреждение с тем, чтобы голландцы приняли надлежащие меры предосторожности, исключающие побег бывшего кайзера, которого во избежание этого следовало взять под стражу, либо передать такую функцию в руки союзных правительств . В достаточно жёсткой ответной телеграмме голландский кабинет утверждал, что осознаёт возложенные на него международные обязательства, но при этом оставляет за собой свободу осуществления своего суверенитета как в отношении прав, принадлежащих ему так и в плане обязанностей. Арнольд Робертсон, британский дипломат в Гааге, комментируя это послание, писал в Лондон, что беглый император и кронпринц - нежелательные гости и голландское правительство с удовольствием избавилось бы от них в случае, если союзники проявили бы определённый такт и, сославшись на соображения международной морали и высшие интересы человечности попросили выдачи для суда бывшего монарха. Положительного ответа, по его мнению, можно добиться и обещанием ввести в состав трибунала наряду с союзными судьями представителя нейтральной страны. Однако, угрозы или попытки принуждения имели бы обратный эффект. Тем более значительная часть общественного мнения и многие политические партии неодобрительно относились к экстрадиции по причине поддержания национальной гордости. Тогда же Ллойд Джордж после нескольких безуспешных попыток, наконец, заставил Клемансо и Вильсона согласиться на его план проведения суда в Великобритании. Когда он представил Версальский договор Палате Общин 3 июля то заявил, что союзные державы единогласно решили судить кайзера в Лондоне6. Это вызвало бурную общественную реакцию. Многие люди, которые ранее призывали к наказанию Вильгельма, теперь полагали, что премьер-министр зашёл слишком далеко7. При обсуждении договора в Палате общин 21 июля критики появились даже среди тех, кто прежде высказывался в пользу суда. Вероятно, самому резкому осуждению заявление Ллойд Джорджа было подвергнуто со стороны английского короля Георга V, которому бывший император приходился кузеном. Даже лорд Керзон (занимавший теперь пост министра иностранных дел), являвшийся одним из немногих членов кабинета изначально одобрявшим судебный процесс по делу кайзера, из уважения к королевскому семейству не поддержал тогда главу правительства. 23 июля английский кабинет работал над этой проблемой и тон Ллойд Джорджа стал более примирительным. Он согласился с тем, что Лондон был не очень подходящим местом для процесса. Официально кабинет его поддержал и обсудил сравнительные преимущества Дуврского замка и Нормандских островов, но не пришёл к окончательному решению.
Westport, 1982
-Родина 2002 № 10.-С-38-40. ~
Верхолский А И Россия на Голгофе (из доходного лневника J9J4-J9J8 тг.) //Военно-лсторический .журнал
1992. № 11. С. 66-73; Вильгельм II (1859 - 1941). Мемуары События и люди. 1878 - 1918 / Пер. с нем. М.-Пг.,
1923; Девет X. Борьба буров с Англией. Воспоминания бурского генерала / Пер. с голландского. СПб., 1903;
Дюнан А. Воспоминания о битве при Сольферино / Пер. с фр. М., 1995; Ллойд Джордж Д. Правда о мирных
договорах / Пер. с англ. Т. 1-2. М., 1957; Милюков П. H. Воспоминания. М., 1991; Эрцбергер М. Германия и
Антанта. Мемуары /ТГер. с нем. Ж-ТГг., ТШ; Churchill "W. S. The "WorTd Crisis T9T8-T929. Tne Aftermath. Ж Т.,
1929; Hankey M. The Supreme Control at the Paris Peace Conference 1919. A Commentary. L., 1963; Keynes J. M.
The-economic consequences -of ihc реасег I771920; Mantoux P." Paris Peace Conference' 1919.~Proceedmgs of Council
of Four. March 24-April 18. Geneve. 1964; Miller D. H. The Drafting of the Covenant. Vol. 1-2. N. Y.-L, 1928;
Morgenthau JI Ambassador Morgenthau'S Story N. У., 1918; MullinsC The War Criminals Trials II The Fortnightly
Review. 1921. Vol. 110. P. 417-430; Shotwell J. T. At the Paris Peace Conference. N. Y., 1937; What Really Happened
at Paris I Eds. by E. M. House and Ch. Seymour. N. Y., 1921.
Society of International Law; The New York Times; The Times (все издания 1914-1925 гг.).Генезис и кодификация права войны
Противодействие неправомерным действиям: исторический опыт 1914-1918 гг
Переговоры о механизме осуществления санкций, предусмотренных Версальским договором и вопрос экстрадиции Вильгельма II
Похожие диссертации на Проблема наказания военных преступников в международных отношениях второй половины XIX - первой четверти XX в.
