Польско-германские отношения 1918-1925 гг. Лопатина Ольга Викторовна

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА 1. СТАНОВЛЕНИЕ ПОЛЬСКО-ГЕРМАНСКИХ ОТНОШЕНИЙ 1918-1922 ГГ 49

1.1. Возрождение независимой Польши и образование Веймарской республики -

1.2. Дискуссии о польско-германской границе на Парижской мирной конференции 1919 г 72

1.3. Проблемы польско-германских отношений в 1920-1922 гг 98

ГЛАВА 2. ПОЛЬСКО-ГЕРМАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 1923-1925 ГГ 134

2.1. Экономические отношения Польши и Германии в 1923-1924 гг -

2.2. Польша и Германия в период подготовки к Локарно. Экономическая изоляция Польши 162

2.3. Заключение Локарнского пакта и его влияние на польско-германские отношения 191

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 213

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 218

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ..219

• Возрождение независимой Польши и образование Веймарской республики
• Экономические отношения Польши и Германии в 1923-1924 гг
• Польша и Германия в период подготовки к Локарно. Экономическая изоляция Польши

Введение к работе

Вторая мировая война является одним из наиболее важных событий XX века. Военные действия начались в сентябре 1939 г. с нападения фашистской Германии на Польшу. Это произошло не случайно. Возникшее в 1918 г. Польское государство сразу же после подписания в 1919 г. Версальского договора встретило враждебное отношение со стороны Веймарской республики. Причин этому было много, но главные из них - версальские решения и исторические традиции вражды.

Именно в начале 20-х гг. XX в. были заложены основы взаимоотношений Польши и Германии, из которых выросла ситуация, позволившая Гитлеру впоследствии начать антипольскую военную кампанию. Значение периода 1918-1925 гг. чрезвычайно велико. В эти годы в новых условиях усилилась неприязнь двух стран и двух народов, способствовавшая фашистам подготовить немецкое общество к агрессии против восточного соседа. С другой стороны, и Польша в своей внешнеполитической деятельности нередко выступала страной, враждебной Германии. Польские правящие круги оказались в проигрыше, меняя «фронт атаки» то против Москвы, то против Берлина.

Причины Второй мировой войны, как известно, многоплановы, и лежат гораздо глубже противоречий Польши и Германии, но и эти противоречия сыграли свою особую роль в развертывании мирового конфликта. Поэтому польско-германские межвоенные отношения являются одной из актуальных проблем европейской истории.

В исторической науке всегда присутствовал повышенный интерес к истории внешней политики Веймарской Германии и досентябрьской Польши. Но все же проблемы, связанные с польско-германскими отношениями 20-х гг., остаются слабо затронутыми в отечественной литературе. Вместе с тем в

настоящее время возникла необходимость пересмотра сложившихся ранее

стереотипов в рассмотрении данной проблемы.

Неослабевающий интерес к европейским проблемам и событиям 20-х гг. объясняется еще и тем, что перемены, происходящие сегодня в бывшем Советском Союзе и странах Восточной Европы, открыли доступ к совершенно новым документам, что позволило по-иному взглянуть на эти проблемы, поставить вопрос о пересмотре многих оценок предвоенной политики великих и малых государств. Новому взгляду на трагедию второй мировой войны способствует и идущий сегодня процесс деидеологизации истории международных отношений, что позволяет отказаться от одномерного, черно-белого видения мира, от ставших уже привычными в науке стереотипов.

Все это позволяет нам шире взглянуть на внешнеполитические проблемы межвоенного двадцатилетия, на недостаточно исследованные нашими историками вопросы о месте и роли в международных отношениях этого времени не только Польши, но и других малых стран Европы, которые, не определяя главной линии развития событий, тем не менее оказывали довольно серьезное воздействие на темпы, методы и формы реализации планов великих держав.

В результате Первой мировой войны потерпели крушение четыре великие мировые империи - Российская, Германская, Австро-Венгерская и Османская, а на их развалинах появилась большая группа малых европейских государств -Австрия, Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Чехословакия, Финляндия, Эстония, Югославия.

Возникновение национальных независимых государств на развалинах трех империй произошло в чрезвычайно благоприятных исторических условиях, в условиях поражения центральных держав, революции в России и Германии и вынужденной в этой связи поддержки западных держав. Однако рушащиеся империи были сильны своими традициями, а Германская еще и своей экономической мощью и военной силой, не разрушившимися до конца. Поэтому даже в момент распада империй ни одна из бывших угнетенных наций не могла рассчитывать на независимость и государственность, если не

имела возможности ее добиться и удержать собственными усилиями -военными, политическими, дипломатическими.

Вследствие непоследовательности и противоречивости послевоенного урегулирования, происходившего в условиях жесткой борьбы великих держав за свои интересы, за гегемонию в Европе, возник целый клубок острых территориальных, национальных, политических, военно-стратегических, экономических, религиозных и иных проблем.

Важнейшей для вновь образованных государств Центральной и Юго-Восточной Европы стала проблема границ, вызвавшая противоречия в отношениях между великими, великими и малыми, а также и самими малыми государствами. Поэтому началась борьба «малых сих» в защиту своей независимости и территориальной целостности, их маневрирование на арене большой европейской политики.

Анализируя политику малых стран Европы межвоенного периода, особенно важно разобраться с позицией Польши, ибо она оказалась в гуще разгоревшейся схватки. Сложилась особая ситуация, особенно в отношениях с Веймарской Германией.

Восстановление независимости Польского государства в 1918 г. самым существенным образом меняло международный европейский расклад. Возрожденная в границах до 1772 г. Польша представляла бы опасность для трех континентальных держав: России, Австрии и Пруссии-Германии. Германия и Россия, великие, но проигравшие войну соседи, увидели в Польше «сезонное или буферное государство», «уродливое детище Версальского договора», форпост Запада в борьбе с русской революцией, часть «санитарного кордона» против СССР, важного участника антибольшевистского крестового похода. В 1920 г. мнения в Европе резко разделились в оценке возрожденного польского государства. Преемники давних захватчиков Польши - Веймарская республика, а позже Третий Рейх -представляли Польшу как переходное образование, угнетающее национальные меньшинства, в том числе и немцев. Не только у них, но и у значительной

части французской и английской общественности независимость Польши перестает ассоциироваться с демократией, революцией или прогрессом.

25 июля 1935 г. генерал Владислав Сикорский, возглавивший польское правительство в сентябре 1939 г., в письме Полю Казену, известнейшему на берегах Сены переводчику польской литературы, французскому другу Польши, писал, что история «преподала нам, полякам, слишком кровавые уроки, чтобы мы могли с легкостью забыть их и чтоб идеи и собственные желания мы могли бы сегодня принять за действительные факты. А разве эти последние не подтверждают даже чересчур убедительно, что история любит повторяться?»1.

Однако и сама Польша возбудила обострение отношений с соседями. Она оказалась весьма задиристой в своих контактах и с СССР, и с Германией, с Чехословакией, Литвой.

Повторяемость «польского» вопроса как предмета международных споров велит нам даже в столь благоприятные для нас мирные периоды, как сейчас, не забывать уроков прошлого. Нельзя забывать и то, что именно Польша пала первой жертвой Второй мировой войны, развязанной фашистской Германией. Поэтому изучение становления и эволюции польско-германских отношений этого периода как одного из источников происхождения Второй мировой войны представляет большой научный и общественный интерес.

Объектом нашего исследования мы избрали польско-германские отношения в 1918-1925 гг.

Предметом исследования является эволюция польско-германских противоречий, ставших результатом сложного взаимодействия двух государств; объективно сложившихся социально-экономических, политических и прочих условий развития этих стран, а также обусловленных

международными условиями, прежде всего претворением в жизнь статей

Версальского мирного договора.

Хронологическими рамками исследования избраны 1918 и 1925 гг. Нижняя граница исследования - ноябрь 1918 г. - обусловлена тем, что в этом году возникла Польская Народная Республика и в результате Ноябрьской буржуазно-демократической революции была учреждена Веймарская Германия. Верхняя граница диссертационного исследования -октябрь 1925 г., когда был подписан Локарнский договор, предусматривавший создание новой системы коллективной безопасности. В 1925 г. в польско-германских отношениях, как и в международных, прежде всего европейских, начинается новый этап, обозначенный вступлением Германии в Лигу Наций. Это означало начало свертывания Версальской системы и в корне меняло содержание и форму польско-германских противоречий.

Цель диссертационного исследования состоит в выявлении комплекса политических, экономических, культурных факторов, определивших фактическое взаимодействие Польши и Германии в процессе становления и краха Версальской системы в 1918-1925 гг.

Для достижения поставленной цели были определены и решались следующие задачи исследования:

- проанализировать внутри- и внешнеполитическое положение Польши и Веймарской республики в период их образования;

- выяснить внешнеполитические устремления правящих кругов Польши и Германии и определить возможные пути и результаты их реализации;

- изучить круг проблем польско-германских отношений, которые обозначились в ходе проведения Парижской мирной конференции 1919 г.;

- дать характеристику и анализ польско-германских отношений в 1920-1922 гг.;

- рассмотреть причины и последствия польско-германского сближения в результате подписания Рапалльского договора;

- исследовать изменения польско-германских отношений в период

подготовки к конференции в Локарно; их развитие в европейской системе Локарнских договоров;

- показать особенности экономических отношений между Польшей и Германией;

- выявить особенности менталитета и взаимных предубеждений поляков и немцев.

Рассматривая отечественную историографию польско-германских отношений межвоенного периода, следует учитывать сохранившуюся вплоть до 80-х гг. политическую остроту темы. Изучение проблем, связанных с возникновением Второй мировой войны, было и остается одним из приоритетных направлений в исторической науке. Однако исследований, специально посвященных межвоенным отношениям Польши и Веймарской Германии, в отечественной литературе имеется сравнительно немного.

Наиболее подробно в советской историографии проблемы германо-польских отношений в 1918-1925 гг. рассмотрел Д.С. Климовский. В своей первой монографии, посвященной политическим отношениям Польши и Германии после подписания Версальского договора1, исследователь показал крах Версальской системы. По мнению Климовского, сам Версальский договор был зловещим планом новой войны, содержал зародыши будущих международных конфликтов . В 1975 г. вышла другая монография Д.С. Климовского «Германия и Польша в Локарнской системе европейских отношений»3. В качестве цели своей работы сам автор называл «показ нарастания агрессивных устремлений германского империализма, особенно активно проявлявшихся в антипольской политике правящих кругов Германии

в период межвоенного двадцатилетия»1. В определенном смысле достижение

Климовского выходило за рамки этой цели. Его работа стала прорывом в изучении польско-германских отношений межвоенного периода. О научной ценности монографии говорит тот факт, что она была написана преимущественно на неопубликованных архивных материалах. Автор с разных сторон проанализировал социально-экономические, политические и культурные отношения Польши и Германии в период действия Локарнской системы, т.е. в 1925-1936 гг., выявил сущность англо-американских, французских, итальянских противоречий, проявившихся в польско-германских противоречиях накануне Второй мировой войны. Климовский сделал вывод об отрицательном влиянии польско-германских противоречий на создание европейской системы коллективной безопасности. Однако в концептуальном плане о внешней политике Германии в отношении Польши в работе сказано в значительной степени односторонне. И все же работы Климовского заполняют значительный пробел в советской историографии.

В обобщающих работах 50-х - начала 60-х гг. в частности, в «Истории Польши» и 5-томной «Истории дипломатии» содержатся самые общие положения, причем в самом сжатом и поверхностном виде, определявшиеся в первую очередь идеологическими и политическими установками, долгое время господствовавшими в советской исторической науке. Умалчиваются важные факты, а изложенные интерпретируются с единственной целью -показать деятельность германских дипломатов в значительной мере способствовавшей приближению Европы к войне.

В 60 - 70-е гг. проблемы межвоенных отношений Польши и Германии рассматривались в советской историографии прежде всего на общем фоне

европейских отношений того времени, при этом одни авторы, как А.О.

Чубарьян, А.А. Язькова1, единственным условием, благодаря которому можно было бы избежать польско-германского конфликта и предотвратить Вторую мировую войну, видели организацию системы коллективной безопасности. Другие, например, З.С. Белоусова, СВ. Никонова2, напротив, считали, что создание этой системы для европейских государств в тех условиях было нереальным.

Различные аспекты нашей темы рассматривались советскими историками, имевшими иной объект исследования, чем польско-германские противоречия межвоенных лет. Так, А.А. Ахтамзян исследовал советско-германские дипломатические отношения с 1922 до 1932 гг.3. Хотя автор не дает целостного представления о польско-германских отношениях, многие аспекты темы, рассмотренные им, в некоторых случаях очерчены достаточно четко, особенно воздействие на эти отношения Рапалльского договора. В том числе исследователь приходит к выводам, что к середине декабря 1924 г. германское дипломатическое ведомство выработало основные предпосылки обмена мнениями с Советским правительством, где германская сторона хотела бы сделать предметом переговоров не отношение к Лиге Наций, как это предлагала советская дипломатия, а отношение к Польше - к одному отнюдь не главному ее участнику. Вступление в Лигу Наций обязывало Германию признать территориальную целостность Польши, однако правительственные

круги надеялись использовать спорность границ Польши и с другими ее соседями1.

В коллективной монографии, посвященной германской восточной политике в новое и новейшее время2, «разоблачаются» агрессивные устремления Германии в направлении Польши межвоенного периода. Так, один из авторов труда Н.В. Фарбман утверждает, что по окончании первой мировой войны в новой международной обстановке, сложившейся в результате империалистического Версальского мира, германский империализм, пользуясь попустительством держав Антанты и известной уступчивостью правителей буржуазно-помещичьей Польши, возобновил аннексионистскую и агрессивную антипольскую политику3. По мнению В.К. Волкова, восточный фактор становился решающим в политико-стратегических расчетах германских правящих кругов в Европе . Т.Ю. Григорьянц отметила, что экономическая политика Германии в отношении Польши после окончания Первой мировой войны была политикой экономического нажима и давления, апогеем которой явилась таможенная война 1925 г. По мнению автора, Германия имела цель довести Польшу до полного экономического краха, а потом, захватив ее западные земли, завладеть «остатком, не способным к самостоятельной жизни»5.

Вопросов польско-германских взаимоотношений касаются многие авторы работ по истории Веймарской республики и ее внешней политики.

Политическая борьба в Польше и Германии по вопросам внешней политики,

позиции политических партий и лидеров по этим вопросам изложены в

монографиях и диссертациях В.П. Газина, Я.С. Драбкина, В.Б. Ушакова, СИ.

Филипенко1. Авторы единодушно указывают на реваншистскую программу

внешней политики германского государства в отношении Польши в

межвоенное двадцатилетие, которую подготовили веймарские политики.

Оценки польско-германских межвоенных отношений в специальных работах 80 - начала 90-х гг. становятся менее резкими и более объективными.

Кандидатская диссертация В.А. Зубачевского, посвященная политике Германии в отношении Польши в связи с проблемой Данцига и Польского коридора2, приводит исследователя к интересным выводам. Автор выражает мнение, что польские политики, в том числе и выступавшие против сближения с Германией, по-прежнему недооценивали потенциальную угрозу со стороны германского империализма и считали вплоть до 1925 г. проблему германо-польских отношений второстепенной для польской внешней политики3.

В 80-е гг. гданьскому вопросу и проблеме национальных меньшинств в Польше была посвящена кандидатская диссертация В.И. Прибылова4. Однако при характеристике положений, касающихся охраны прав национальных

меньшинств, на автора сильное воздействие оказали идеологические

соображения. Международная система охраны прав национальных

меньшинств рассматривается исследователем лишь с традиционно

обличительных позиций - как необходимая нейтрализовать ширящееся

национально-освободительное движение путем формальной гарантии

обеспечения прав национальных меньшинств на культурное и национальное

развитие1.

Следует отметить, что для советской историографии польско-германских отношений 20-х гг. были характерны ориентация на всестороннее объективное исследование, стремление выявить суть событий за внешним проявлением. При этом имелись определенные недостатки, не позволяющие в достаточной степени отразить специфические черты явления. Преимущества данного подхода в значительной степени нивелировались идеологическими установками.

В российской историографии 90-х гг. сохранился интерес к различным сторонам польско-германских отношений межвоенного периода.

В последние годы появились публикации, посвященные анализу и оценке Версальского мирного договора. Так, в статье В. Малькова утверждается , что Версальская система была крупным и во многих отношениях новаторским шагом навстречу реалиям XX века, призванным обеспечить совершенный и справедливый мир. По мнению исследователя А.В. Гущина3, ограничения так называемого малого Версальского договора налагались только на некоторые страны, а значит закладывались основы для будущих противоречий и борьбы

за их генерализацию, а в случае ее неудачи — и за выход из договора. А это,

считает автор, с юридической точки зрения, наносило удар по всей

Версальской системе, так как трактат об охране меньшинств являлся

составной частью Версальского договора.

В современной российской историографии продолжается изучение различных сторон межвоенных отношений Польши и Германии. Так, в статье В.А. Зубачевского, написанной с геополитических позиций1, утверждается, что в случае формирования в Польше просоветского правительства в 1920 г., возможно было возвращение части бывших восточных немецких земель Германии в обмен на предоставление Польскому государству финансовой и экономической помощи. Это событие имело бы далеко идущие последствия для развития стран данного региона и всей европейской системы международных отношений. Подобные выводы не бесспорны, но открывают дорогу для плодотворных дискуссий в отечественной исторической науке.

Российские историки продолжают сохранять интерес к советско-германскому договору, заключенного в Рапалло. В исследовании Г.М. Садовой рассматривается, в частности, воздействие Рапалльского договора на польско-германские отношения2. Следует отметить, что популярность в последние годы этой темы связана прежде всего с попытками признать существование якобы секретных приложений к Рапалльскому соглашению в отношении Польши. Вопреки утверждениям некоторых исследователей3 о

том, что это соглашение будто бы имело секретное приложение и тем самым

не только положило начало советско-германскому сотрудничеству 20-х гг., но

и явилось предвестником советско-германского пакта о ненападении 1939 г. с

его секретными протоколами, предусматривавшими «четвертый раздел»

Польши, в статье В.В. Соколова и И.В. Фетисова1 на основе документов

дипломатической переписки доказывается, что никакого секретного

приложения к Рапалльскому договору никогда не существовало.

В настоящее время для российских исследователей стало невозможным сохранение без изменений прежних оценок действий руководителей внешнеполитического ведомства Веймарской Германии, сыгравших непосредственную роль в развитии польско-германских отношений межвоенного периода. Разные аспекты этой темы рассмотрены историками -Г.М. Садовой и Н.В. Фарбманом . Оба автора высказывают точку зрения, согласно которой и В. Ратенау, и Г. Штреземан хотели решить проблему германской границы, не нарушая Версальского договора, и отстаивали ориентацию на его мирную ревизию.

Следует отметить, что в настоящее время историография темы переживает сложный период, когда старые оценки отвергаются, а новые еще не сложились, когда современные методологические подходы еще только формируются. Для дальнейшего исследования польско-германских межвоенных отношений необходимо глубокое дополнительное изучение новых фактов, ранее замалчиваемых и искажаемых в историографии.

В целом нельзя считать рассматриваемую тему в достаточной степени изученной. Отечественная историография внешней политики Польши и

Веймарской республики пока еще содержит значительное количество «белых пятен». Как уже упоминалось выше, исследованы только отдельные аспекты проблемы, при этом один из ключевых - польско-германские отношения 1918-1925 гг. - остался почти не затронутым. Довольно подробно рассматривался вопрос отношений двух государств в Локарнской системе, а предыдущие события получили самое поверхностное освещение.

Переходя к анализу польской историографии темы необходимо сразу указать, что игнорирование польскими исследователями изучения межвоенных отношений Польши и Веймарской республики можно объяснить тем, что большое внимание уделялось прежде всего темам, связанных с вопросами внутриполитической борьбы в досентябрьской Польше и проблемами 30-х гг., непосредственно приведшими польское государство к трагическому и кровопролитному конфликту с фашистской Германией.

Изучение межвоенных отношений Польши и Германии развивалось в 20-30-е гг. под сильным воздействием взглядов «Начальника государства» Ю. Пилсудского. В наибольшей степени подобные взгляды были характерны для работ историков, большинство из которых занимали довольно видные посты в довоенной Польше и поддерживали федеративную концепцию Пилсудского, провозглашавшую «суверенность» так называемых «союзных» с Польшей восточных государственных образований за счет Советского Союза, опуская при этом интересы Польши на Западе1.

В 20-30-е гг. рассматриваемая проблематика привлекала внимание и исследователей второго направления польской историографии, придерживавшихся «инкорпоративной концепции» национальных демократов (эндеков), которая заключалась в прямом, органичном включении в состав

Польши прежних областей, и считавших главным условием возрождения

Польского государства поддержку западных государств1.

На 40-е - начало 50-х гг. в Польше приходится изучение темы с позиций марксистско-ленинской концепции. Историки марксистского направления пытались в любых действиях Пилсудского и его окружения найти прогерманский и, соответственно, антисоветский подтекст. При этом внешняя политика СССР идеализировалась, зато беспощадно критиковались Англия и Франция.

С 1956 г. началась переоценка методологических и мировоззренческих принципов польской исторической науки, которая позволила более объективно подойти к проблемам польско-германских отношений межвоенного периода. В это время на изучение межвоенных отношений Польши и Германии начали оказывать влияние концепции историков «критического направления», которые в резкой и бескомпромиссной форме критиковали политику польских властей.

Первой работой на этом пути стала монография Т. Ендрушчака о политике польского правительства в отношении Верхней Силезии в 1918-1922 гг.2. В ней автор приходит к выводу о том, что польское правительство во время восстания в Верхней Силезии предприняло немногое, чтобы помочь полякам (вопреки утверждениям немецких исследователей, что силезскими восстаниями якобы руководили из Варшавы).

В 60-70-е гг. представители «критического направления» продолжали изучение темы. В это время появилось много работ о начальном этапе межвоенных отношений Польши и Веймарской Германии, большинство из которых до сегодняшнего дня не потеряли ценность. Так, статья X. Зелиньского посвящалась анализу эволюции польско-германских отношений

после Первой мировой войны1. Для темы нашего исследования представляется

важным вывод, автора о том, что главную роль в происхождении некоторых

выгодных для Польши статей Версальского договора сыграли

верхнесилезские восстания. Исследователь отметил, что в вопросе Гданьска и

Верхней Силезии британского премьер-министра Д. Ллойд Джорджа тайно

поддерживали американцы, а источник благожелательного к Польше

отношения Франции он видел прежде всего в ее боязни расширения

большевистской революции2.

Различные аспекты, связанные с польско-германским вопросом после

Первой мировой войны, нашли свое отражение в коллективном труде

Западного института в Познани «Польско-германская проблема в Версальском

договоре», опубликованном в 1963 г.3. Авторы этой монографии, в целом

критически отнесясь к Версальскому договору, подчеркнули, что

«Версальский договор признал за Польшей границу, которая охватила

огромное число поляков и предоставила возможность независимого

государственного существования в течение 20 лет»4. Более резкой и

аргументированной критике Версальский договор подвергла одна из авторов

коллективного труда С. Зайховска, по мнению которой, польско-германская

граница была длинной, неестественной и наносила вред экономике

присоединенных к ней регионов5. Критикуя юридическую сторону

Версальского договора, К. Скубишевский отметил недостаточность

нормативно-правовых актов, которые оформляли польско-германскую

границу1. С особенно резкой критикой в монографии выступил Ю. Зайда.

Великобритания, по его мнению, недооценила потенциал Германии, но

переоценила французский. Поэтому территориальные решения, особенно по

вопросу Верхней Силезии, поставили западные державы в зависимость от

способности Германии производить выплаты репараций. Лишив Польшу

права на часть этих репараций, Англия финансово ущемила ее, мотивируя это

передачей ей бывших германских территорий2. Изучая роль Лиги Наций в

развитии польско-германских отношений, Е. Красуский считал главной

причиной ее фиаско - отсутствие в ней Соединенных Штатов и Советского

Союза, как равно и то, что Франция смотрела на Лигу Наций лишь как на

инструмент антигерманской политики3. Автор решительно утверждает, что, не

выполняя своей основной задачи по предотвращению роста вооружений и

предупреждению агрессии, Лига Наций посвятила непропорционально

большое количество времени на заседаниях Совета вопросам Гданьска и

немецкого национального меньшинства в Польше, делая это по большей части

без определенных намерений, но в пользу Германии4.

В 1967 г. вышла монография историка «критического направления» В.

Бальцерака, посвященная внешней политике Польши в период Локарно5. В

некоторых случаях автор некритически интерпретирует внешнюю политику

Веймарской Германии в отношении Польши, что позволяет взглянуть на

польско-германские отношения с иного ракурса. Бальцерак не сомневается,

что кроме враждебного отношения к Польше в официальных и

непосредственных контактах со стороны германских правительственных

кругов имели место мирные намерения, дружеские отношения. Исследователь

подчеркивает, что ревизия границ была стремлением Германии, но это

стремление должно было быть принято через обоюдное согласие либо другим

мирным путем. Бальцерак утверждает, что германская политика не заключала в себе антипольских акцентов, хотя некоторые недоразумения, по его признанию, существовали. Многие недружественные начинания в отношении Польши автор объясняет сложной внутри- и внешнеполитической ситуацией германского государства, в особенности давлением общественного мнения или тем же непониманием добрых намерений Германии1. При анализе действий польских политиков на мировой арене Бальцерак отмечает, что в период переговоров о гарантийном пакте руководство внешней политики Польши применяло в отношении Германии тактику, заключавшуюся в избежании по мере возможности инцидентов и конфликтов, в предупреждении со стороны представителей правительства выступлений антинемецкого характера, в неприменении официальных ответов на вражеские либо провокационные реплики в печати, а также в использовании антипольской акции для улучшения международного положения Польши, акцентируя внимание на отсутствии безопасности со стороны Германии для европейского мира, как равно и доводы в мирных намерениях Польши2.

Наиболее полно исследуемую нами проблему рассмотрел в своих работах Е. Красуский3, проведя комплексный, всесторонний анализ польско-германских отношений межвоенного периода. По его мнению, функция межвоенной Польши состояла, с одной стороны, в содействии развитию отношений между Германией и западными государствами, а с другой - между Германией и Советским Союзом1. Исследователь склонен считать, что ситуация Польши ухудшалась с каждым годом, и ревизию ее границ следовало ожидать. Красуский оспаривает мнение некоторых польских

исследователей о том, что якобы восстаниями и вооруженной борьбой

вопреки позиции западных государств по данному вопросу, Польша могла получить гораздо лучшие границы на Западе . Свою точку зрения автор объясняет тем, что Польша не могла в тот момент влиять на развитие отношений между западными государствами. Источником слабости Версальской системы было то, что Соединенные Штаты и Советский Союз не были ее гарантами, и в целом система Лиги была задумана как орудие постоянной дискриминации Германии и превосходства Франции, как обладательницы наибольшего военного потенциала3. С точки зрения французских амбиций, по мнению Красуского, несостоятельность Версальской системы проявилась уже при заключении Локарнских соглашений в 1925 г. Отсюда ревизия Версальских соглашений, к которой стремилась Германия, была только вопросом времени. Польский историк считает, что Версальский договор не был выполнен в таком существенном вопросе, как репарации; вместе с тем договор ущемлял Польшу в финансовых вопросах и в вопросах национальных меньшинств; однако противоречивость польской политики, применявшейся в отношении немецкого национального меньшинства, привела к лишению Польши права разрешения спорных вопросов на форуме Лиги Наций4. При рассмотрении вопроса германо-польской таможенной войны 1925 г., Красуский считает, что Польша была заинтересована в ее проведении (в целях защиты польского производства от немецкой конкуренции) в не меньшей степени, чем Германия (в целях защиты своего сельского хозяйства и угледобывающей промышленности). Подобная политика экономического национализма, по мнению автора, была типичной для межвоенного периода, а чисто политическим мотивам отводилась роль

второго плана1. Красуский, не чуждаясь критики польского правительства,

утверждает, что германские распоряжения о запрете польского импорта были

лишь малым эпизодом в цепи экономических трудностей Польши в период

нахождения у власти маршала Пилсудского . Постоянная враждебность в

польско-германских отношениях, по мнению исследователя, вытекала не

только из антипольской политики Германии, но также ввиду давления на

каждую из сторон огромного наследия спорных вопросов, возникающих из

самого факта возрождения польского государства. Их урегулирование

требовало продолжительного времени и максимальной доброй воли обеих

сторон3.

Иной взгляд на проблему германо-польской таможенной войны представила Б. Ратыньская, возложив всю вину за ее развязывание на руководителя германского внешнеполитического ведомства Г. Штреземана, стремившегося, по ее мнению, к экономической изоляции Польши, чтобы добиться таким образом территориальных уступок4.

К истории экономических отношений между Польшей и Германией межвоенного периода следует отнести также работу крупного специалиста в этой области исторической науки К. Блахута5. Характеризуя основные черты межвоенного периода, исследователь отмечал, что в период перехода от основ либеральной экономики к государственному монополизму также и в области внешней торговли, всеобщий фальшивый тезис о тайной связи происходящих изменений с экономическим национализмом не имеет основания ни в случае с Польшей, ни в случае с молодыми национальными образованиями, которые возникли после Первой мировой войны. Перемены эти, по мнению автора,

впрочем, были повсеместны в период монополистического капитализма, когда

для получения устойчивого экономического положения требовалось

вмешательство государства. Тем временем в неразвитых странах, считал

Блахут, рост подобной тенденции главным образом был выражением

растущих трудностей капиталистической экономики, одним из средств, с

помощью которых они защищали свои интересы1.

В исследованиях М. Анджейевского и Я. Собчака, написанных на материалах германских архивов, показано, каким образом германское руководство в период Веймарской республики организовывало и финансировало антипольскую пропаганду, предназначенную для заграницы2.

С возникновением в конце 60-х гг. и развитием в последующий период в ПНР социально-политического кризиса, в польской исторической науке оформилось новое «ревизионистское» направление, представители которого, освободившись от сковывающего влияния идеологических догм, широким фронтом, при этом не без перегибов в противоположную сторону, начали пересмотр основных оценок внешней политики довоенной Польши.

В 80-е гг. историки-«ревизионисты», М. Каминьский и М. Захариас, безосновательно и односторонне отстаивали тезис об однозначно миролюбивой политике польского государства в 1918-1939 гг.3. По их мнению, в Польше межвоенного времени находившиеся у власти элиты, независимо от политической принадлежности, руководствовались в своей политике принципом защиты интересов государства, его свободы, суверенности и территориальной целостности. Из этих общих соображений

исходил расчет Пилсудского создать нормальные корректные отношения

Польши с ее двумя крупнейшими соседями - с Германией и СССР1.

Перемены 90-х гг. открыли перед польскими историками новые возможности в области исследования межвоенных отношений Польши и Германии. Появились публикации, посвященные анализу и оценке действий отдельных германских политиков. В частности, в монографии П. Мадайчика показана эволюция взглядов в отношении Польши непопулярного в период Веймарской республики Г. Штреземана2. По мнению автора, Штреземан, один из главных проводников французско-германского сотрудничества в Локарно и западноевропейской интеграции стремился к ревизии польской границы мирным путем, надеясь на благожелательное отношение западных государств.

Одним из вопросов, к которым недостаточно обращались польские историки, были проблемы польского национального меньшинства в довоенной Германии. Среди исследований данной проблематики следует отметить работу X. Халупчака3. Точка зрения исследователя сводится к тому, что только майские выборы 1924 г. в рейхстаг вынудили обратить внимание Варшавы на положение польского национального меньшинства в Германии и комплекс существовавших у польской колонии проблем. Халупчак утверждает, что именно тогда руководство Польши стало оказывать польским политическим и экономическим организациям в Германии финансовую помощь в виде кредитов.

Серьезным достижением современной польской исторической науки стало изучение польско-немецких национальных стереотипов. В этой связи на первый план можно выдвинуть монографию вроцлавского историка В.

Вжесиньского о формировании стереотипа немца в Польше 1795-19391. Образ

немцев в глазах поляков межвоенного времени изучил в своей работе

исследователь из Познани А. Саксон2. Названными авторами признается

психологическое неприятие поляками немцев, причем оно выводится не

столько из антипольских настроений немецкого общества межвоенного

периода, сколько из стереотипных убеждений, базирующихся на

предшествующем жизненном опыте и менталитете, что связано с попытками

признать существование чисто психологического неприятия поляками

западного соседа.

Можно сделать вывод, что польская историография всегда уделяла значительное внимание польско-германским отношениям межвоенного времени. Однако, несмотря на разнообразие оценок и подходов, в работах большинства историков проявляется общая черта, а именно, исследуя и оценивая с различных сторон межвоенные отношения двух стран, многие авторы обнаруживают тенденцию интерпретировать изучаемые события и явления, отталкиваясь от позиции Польши.

Касаясь германской историографии темы, следует отметить, что в наши дни существует обширная литература как по истории Веймарской республики в целом, так и по истории внешней политики Германии межвоенных лет.

Исследуемой проблематики касаются многие авторы работ по истории Веймарской Германии и ее внешней политики. Немало работ посвящены политическим и военным деятелям Германии тех лет. Однако в полной степени тема польско-германских отношений межвоенного периода в германской историографии освещена не была. Недостаток литературы о межвоенных отношениях Польши и Германии объясняется, в частности, интересом германских историков к таким сюжетам, как Ноябрьская

революция, внутриполитическая борьба в Веймарской республике, история

германского фашизма.

Германские исследователи 20 - середины 40-х гг. оценивали Польшу как «сезонное государство», якобы созданное искусственно на определенных этапах истории как промежуточная форма и не имеющее право на постоянное независимое существование1.

После Второй мировой войны интерес к нашей проблеме в западногерманских работах был значительно выше, чем в межвоенный период. В 40-50-е гг. несостоятельность прежнего подхода стала очевидной. С этого времени в западногерманских трудах появляются более объективные оценки польско-германских отношений межвоенного периода, что вовсе не означало, что авторы данных работ симпатизировали Польше.

В вышедших после Второй мировой войны работах преобладало мнение о том, что распад империи Гогенцоллернов был одной из самых больших ошибок в момент создания после Первой мировой войны новой системы мирового порядка, поэтому реабилитация империи Гогенцоллернов, начавшаяся после конференции в Локарно, полностью соответствовала политическим решениям по объединению стран Европы.

Данная концепция представлена в работах двух германских историков либерального направления: Э. Эйка и Г. Манна. Эйк считал, что учреждение вольного города Данцига и Польского коридора, конечно, не было идеальным решением, но в данных условиях оно было наилучшим. С другой стороны, касаясь вопроса Верхней Силезии, немецкий исследователь повторял традиционное в западногерманской историографии мнение о том, что возглавлявший 3-е силезское восстание В. Корфантый и его повстанцы навязали Лиге Наций решение о разделе, находящееся в полном противоречии

с результатами плебисцита. Исследователь, являясь особенно горячим

сторонником Штреземана и его концепции мирной ревизии польско-германской границы, старается отсечь ее от агрессивной политики Гитлера, защищая тезис о справедливом характере ревизии польских границ1.

Манн в своей работе утверждает, что ни один из немцев не имел повода считать постановления Версальского договора окончательными. По мнению историка, нельзя винить Штреземана в том, что он желал возвращения германской мощи и обретения вновь, по крайне мере, части того, что германское государство в 1919 г. утратило на Востоке. Автор подчеркивает, что отношения между Германией и Польшей не могли быть доверительными, потому что Польша возникла ценой Германии, как некогда Пруссия была образована ценой Польши .

В западногерманской исторической науке 50-х гг. есть ряд исследований, посвященных отдельным вопросам межвоенных польско-германских отношений, в частности, связанных с освещением положения немецкого национального меньшинства в Польше. К основным работам этого плана следует отнести монографии П. Назарского, П. Сварта, О. Хайке , в которых утверждалось, что лояльное отношение немецкого национального меньшинства к польскому государству было вызвано активным давлением со стороны польских властей. В этом ряду особо хотелось бы отметить книгу Т. Биршенка1. Автор, в целом занимая антипольскую позицию, предпринял попытку найти источник конфликта в якобы вечной ненависти поляков к немцам, возникающей из культурной, организационной и

характерологической ущербности поляков. По мнению Биршенка, поляки в

межвоенное время активно стремились лишить группу немецкого

меньшинства национальных особенностей и полонизировать ее2.

Более осторожные формулировки подобных выводов можно увидеть в работе Р. Брайэра3. Автор, придерживаясь концепции о неприменимости идеи национальной государственности в странах Центрально-Восточной Европы, приходит к интересному выводу о том, что в таком случае идея международной охраны национальных меньшинств становилась единственной конструктивной дорогой к созданию Версальской системы, потому что именно на основании национальной независимости государства получили суверенитет4. Историк считает, что отношение Германии к Польше формировалось под знаком борьбы против Версальских постановлений; Штреземан не мог признать неизменность границ с Польшей, так как они образовались внезапно, в момент процесса самоопределения наций. Польша, по мнению автора, вынуждена была маневрировать между «романтическими амбициями» западных государств, опирающихся на историческое будущее, а не на действительность. Однако скромная и соглашательская ее политика, считает Брайэр, не могла спасти Польшу. Проводившаяся польским руководством политика в отношении национальных меньшинств возникала, по мнению германского исследователя, из собственных иллюзий и переоценки значения Польши.

Среди западногерманских работ по истории польско-германских отношений в период Веймарской республики, написанных в крайне реваншистском духе, следует отметить исследование X. Хельтье5. Истоки

стремления германского руководства к ревизии польско-германской границы,

обозначенной Версальским договором, виделись автору в том, что Германия

не могла территориальное разделение, возникшее вопреки праву наций на

самоопределение. С другой стороны, Хельтье, оправдывая стремления

Германии к захвату западных польских земель, подчеркивает, что Польша

имела агрессивные намерения в отношении восточных германских

территорий. То, что ведущие западные государства не предоставили

Штреземану далеко идущих уступок в отношении польско-германской

границы, на которые пошли позднее Гитлеру, германский историк считает

одной из важнейших причин прихода Гитлера к власти1.

С начала 60-х гг. изучение темы в ФРГ продолжается с более

объективных позиций. Так, Г. Роос в монографии, посвященной истории

польской нации 1916-1960 гг. , приходит к интересным обобщающим

выводам. Он утверждает, что в результате компромисса между Пилсудским и

национальными демократами в 1919 г., последние получили свободу рук в

политике, направленной на получение наибольшего числа германских территорией, в то время как Пилсудский концентрировался на военной

экспансии на востоке, мало заботясь при этом о приобретениях на западе.

Результатом проведения этих двух политик, считает автор, возникших на

основе внутриполитического компромисса, была обширная и опасная

экспансия в обоих направлениях1. С другой стороны, Роос поддерживает

точку зрения некоторых германских исследователей о том, что поляки

справедливо считали договор о защите прав национальных меньшинств

позором и деградацией до уровня наций, находящихся на самой низкой

ступени культурного развития. По мнению автора, малый Версальский

договор больше навредил, чем помог им. Исследователь считает, что если бы

Пилсудский мог вовремя отказаться от части территорий на Западе, то в таком

случае польско-германские отношения вызвали меньший накал страстей. Германский историк открыто симпатизирует максимализму Пилсудского и его концепции польской гегемонии, направленной прежде всего на Восток и Юго-Восток - в отношении Литвы, Белоруссии, Украины2. Роос, являясь ярким выразителем активного антисоветизма, в другой своей работе, посвященной польской внешней политике в 30-е гг., повторяет еще раз ранее высказанное им мнение о том, что действительным врагом Польши был Советский Союз, а не Германия3.

Более благожелательная позиция в отношении к Польше прослеживается в работе М. Брошата4, хотя он, как и Хельтье, считает, что граница, предусмотренная Версальским договором, находилась в полном противоречии с правом наций на самоопределение. С другой стороны, вопреки мнению большинства западногерманских исследователей, Брошат утверждает, что раздел Верхней Силезии был не столько результатом восстания поляков, сколько результатом несостоятельности статей самого Версальского договора5. По мнению германского историка, раздел Верхней Силезии был здоровым компромиссом. Плебисцит в Верхней Силезии, по мнению Брошата, при существовавшем в Центрально-Восточной Европе «национальном хаосе» так и не дал бы провести границы, которые удовлетворили бы обе стороны6. Подобного мнения он придерживается в вопросе Польского коридора, отмечая при этом, что данное решение было искусственным7. Брошат признает необходимым приобретение возрожденной Польшей статуса великой державы, однако подчеркивает, что Польша, за исключением Верхней

Силезии, не переступила своей исторической границы, существовавшей до

1772 г., хотя в границах Германии осталось значительное число этнических

поляков и населения, говорившего на польском языке. По мнению Брошата,

только опираясь на поддержку Франции, Польша могла бы реально

осуществить балансирование, которое иначе выродилось бы в политику

односторонней ориентации на Германию, что лишило бы Польшу друзей,

вызвало у всех европейских стран подозрения по отношению к ней, поставило

ее в положение внешнеполитической изоляции, обеспечив тем самым

возможность легкого разгрома страны Германией в 1939 г.1

Целый комплекс вопросов, связанных с освещением польско-германских отношений в связи проблемой Данцига и Польского коридора, нашел свое отражение в исследованиях В. Конце, К. Мегерле, В. Рамоната, Г. Роде . Как полагали авторы этих работ, спасением Польши от трагедии 1939 г. могло быть присоединение в 1920 г. вольного города Данцига к Германии. По мнению этих исследователей, появившаяся у Польши возможность доступа к морю ставила ее в прямую зависимость от Германии, ограничив ее строго до пределов бывшего Царства Польского, и провоцировала немцев.

Таким образом, межвоенные отношения Германии и Польши в западногерманской историографии рассматривались в различных аспектах. Для нее, как правило, характерна высокая степень политизированности, что можно объяснить прежде всего стремлением разделить политику Веймарской республики и фашистской Германии в отношении Польши.

Проблемы польско-германских отношений межвоенного периода нашли

серьезное отражение в историографии ГДР.

Для исследований ГДР, затрагивающих взаимоотношения Польши и Германии в период между двумя войнами, как правило, характерна высокая степень идеологизированности, но это не помешало германским историкам внести свой вклад в изучение рассматриваемой темы. В начале 60-х гг. вышли работы А. Андерле и Г. Розенфельда, посвященные отдельным периодам польско-германских отношений 20-х гг.1 Оба историка рассматривают рапалльскую политику как трезвую политическую акцию правящих кругов Германии, соответствовавшую интересам народа. Исследователи ГДР определяют характер польско-германского конфликта. В частности, они показывают, что центральной проблемой этого конфликта была подготовка экспансионистской политики империалистических держав за счет Польши, а также торговля между собой французского, германского, английского, американского империализма.

Следует отдельно назвать исследование Б. Пухерта, написанного на основе его диссертации и посвященного анализу экономических отношений между Польшей и Германией в 1925-1934 гг.2. Исследователь показал, что целью экономической политики германского империализма было требование восстановления Германии в границах до 1914 г. Пухерт пришел к выводу, что германская экономическая политика носила агрессивный характер и оказала глубокое пагубное воздействие на развитие польско-германских торговых отношений.

Для современной историографии ФРГ характерна неоднозначность оценок межвоенных отношений Польши и Веймарской Германии. Среди специальных исследований по данной теме выделяется работа Р.

Шатковского1. Она является единственным исследованием в немецкой

литературе, посвященным всему периоду польско-германских отношений

1918-1925 гг. Опираясь на новые архивные документы, историк

сосредоточился на подробном рассмотрении и анализе взаимоотношений двух

государств от Версаля до Локарно. Стремление Германии к разрыву

Версальского договора автор объяснял сложившимися после Первой мировой

войны искусственными границами, что в дальнейшем требовало проведения

«справедливых границ» с учетом права народов на самоопределение. В связи с

этим, по его мнению, заключение Локарнских соглашений означало перевод

отношений Германии и Польши в плоскость справедливости, национальной

целостности.

Проблемы польско-германских межвоенных отношений находят

отражение и в американской историографии. Для американских историков 60

- 70-х гг. характерно стремление широко использовать источниковые

материалы, отражающие не официальную, а закулисную сторону германской,

польской и советской дипломатии. В 60-е гг. вышла работа Я. Корбела,

освещающая «персональную» дипломатию Германии и Советского Союза по

отношению к Польше в 1919-1932 гг.2 По мнению автора, на протяжении

всего межвоенного периода Польше грозила опасность как со стороны Запада,

так и Востока, что и случилось в 1939 г. При этом, утверждает историк, угроза

исходила чаще всего с Востока. Надежды на помощь Парижа, не сумевшего

или не пожелавшего занять жесткую позицию в вопросах ревизии

Версальского, Локарнских и прочих договоров, считает Корбел, у Польши не

существовало, а Лига Наций уже не раз успела продемонстрировать свое

бессилие . Дж. Джекобсон предпринял попытку рассмотреть германскую и

польскую дипломатию в период Локарно, прибегнув к комплексному

исследованию официальных и неофициальных документов1. Он создал

целостную картину дипломатических действий, выявил характерные черты

польской и германской дипломатии. При этом Джекобсон, приветствуя

позитивные, хотя не лишенных противоречий идеи и замыслы Штреземана

относительно мира и разрядки в Европе, замечает, что «миролюбие»

последнего было временным и проистекало из реальной оценки тогдашних

военных возможностей Германии2.

Завершая историографический обзор, нельзя не отметить работу канадского историка немецкого происхождения Г. фон Рикгофа3, специально исследовавшего отношения между Германией и Польшей в период 1919-1939 гг. Опираясь на американские фотокопии документов немецкого внешнеполитического ведомства, материалы, находящиеся теперь в федеральном архиве Германии (Бундесархив), и фонды варшавских архивов, автор сосредотачивается на подробном рассмотрении и анализе польско-германских отношений межвоенного периода, в целом критикуя как антипольскую политику Веймарской Германии, так и внешнюю политику Польши. Однако резкий антисоветизм снижает научную ценность работы Рикгофа.

Таким образом, можно отметить, что тема польско-германских межвоенных отношений является острой и интересной. Она привлекала и привлекает внимание историков СССР, России, Германии и Польши, США и др. То, что сделано отечественной и зарубежной историофафией по исследуемой проблематике, по большей части выдержало испытание временем, что не исключает возможности, а иногда и необходимости, еще раз взглянуть на историю польско-германских отношений 1918-1925 гг. Тем более

есть еще вопросы, не получившие должного освещения в литературе.

Необходимость их решения и вызвала наше обращение к данной теме.

Историки, изучающие разные аспекты польско-германских отношений 20-х гг. XX в., обладают обширным кругом источников. Наша работа основана на привлечении разных групп источников - как на опубликованных, так и неопубликованных (архивные материалы). В первой группе выделяются публикации дипломатических и прочих государственных документов, публикации документов, выступлений и переписки политических деятелей, мемуары современников, публицистика и пресса рассматриваемой эпохи. Для нас наиболее важны документы (носящие официальный и неофициальный характер).

Значительную ценность для исследования польско-германских отношений межвоенного периода имеют фотокопии официальных документов фондов «МИД Польши. 1924-1938 гг.» и «Польское посольство в Берлине. 1921-1938 гг.», хранящиеся в Архиве внешней политики Российской Империи МИД России. Подавляющее большинство этих документов было эвакуировано в Москву во время бомбежек Варшавы немецкой авиацией. Это прежде всего комплекс документов министерства иностранных дел Польши, донесения польских и германских дипломатических представителей в Берлине и Варшаве, отражающие различные аспекты отношений между Польшей и Германией в 1918 - 1925 гг.1. Научная значимость материалов фонда «МИД Польши. 1924-1938 гг.» определяется тем, что они позволяют понять технологию подготовки политических решений высшими государственными структурами Польши и Германии. Документы составлялись низовым аппаратом министерства иностранных дел Польши, поступали для корректировки «наверх» и после этого передавались руководству

министерства и отдела международных связей. Эти материалы,

предназначавшиеся для служебного пользования, зафиксировали реакцию

высшего польского и германского руководства на польско-французские

переговоры 1924 г. о военно-политическом союзе Польши с Францией,

польско-германские торговые переговоры 1924-1925 гг., подготовку

Локарнского договора и т.д.

Из материалов фонда «Польское посольство в Берлине. 1921-1939 гг.» прежде всего следует отметить политдоклады и донесения послов в Берлине, переписку об эмигрантах, проживающих в Германии, переписку о переговорах по заключению эмиграционной конвенции между Польшей и Германией, информационные материалы о внешней политике и внутреннем положении Германии, материалы о польско-германском плебисците в Верхней Силезии, о переговорах о транзите через Польшу 1921 г., переписку о военном транзите в Германию, договоры о польско-германских торговых переговорах 1923-1925 гг. .Следует отметить, что польские документы, хранящиеся в АВТТРИ, неполны и поэтому не дают сколько-нибудь полного и целостного представления о внешней политике Польши межвоенного периода. В значительной степени неполнота материалов объясняется тем, что с большей части документов, возвращенных после Второй мировой войны в Польшу, фотокопии сделаны не были.

Большую значимость для темы нашего исследования представляют документы из фондов Архива внешней политики Российской Федерации МИД России. Большинство этих документов содержат донесения советских дипломатических представителей в Варшаве и Берлине, польских и германских послов в Москве в 1918 - 1925 гг.1 Следует отметить, что Польша всегда была очень сложным вопросом как для Германии, так и для Советского Союза, поэтому в документах АВПРФ отражена активная нотная переписка

народного комиссара иностранных дел РСФСР Г.В. Чичерина с польским

министром иностранных дел К. Скирмунтом, переписка по политическим вопросам между заместителем наркома РСФСР М.М. Литвиновым и заведующим восточного отдела Германского МИД А. фон Мальцаном, письма и доклады полномочного представителя РСФСР в Берлине Н.Н. Крестинского, донесения полпреда СССР в Варшаве П.Л. Войкова. Однако материалы АВПРФ не дают достаточно полного представления даже о польской и германской дипломатии, не говоря уж о сути внешней политики Польши и Веймарской Германии.

Исключительную значимость для рассматриваемой темы представляют материалы фондов Архивум Акт Новых в Варшаве1. В фондах «Польское посольство в Берлине. 1919-1939 гг.» и «МИД Польши. 1919-1939 гг.» представлены документы, освещающие польско-германские отношения в свете предыстории Второй мировой войны. В общем контексте внешней политики Польши и Германии для нас представляют интерес секретные донесения, официальные ноты и меморандумы, проекты и тексты соглашений, консульские отчеты, телеграммы глав государств и правительств, рапорты и протоколы заседаний Совета министров, аналитические записки экспертов, сводки и обзоры германской печати, корреспонденция, исходившая от польского МИД и польского посольства в Берлине и т.п. Дополнительную ценность материалам фондов архива придают документы французского и германского происхождения. Построены материалы по проблемно-хронологическому принципу: документы группируются по темам во временной последовательности. Состав и количество документов, отражающих именно внешнюю политику Польши, позволяет дать более

полную характеристику польско-германским межвоенным отношениям. В

находящихся среди архивных материалов архива донесениях тогдашнего

польского посла в Берлине К. Олыиовского, непосредственно занимавшегося

польско-германскими делами, обстоятельно сообщается о внешней политике

Германии, о восприятии польской политики внутри этой страны и, конечно

же, раскрываются важные аспекты польско-германских отношений.

Олыповский оказался внимательным и вдумчивым наблюдателем, хорошо

осведомленным в дипломатической деятельности. Как правило, его депеши

носили конфиденциальный характер и касались не только официальной

дипломатии, но также не афишируемых внешнеполитических действий и

планов. Кроме того, иногда стремление оперативно довести до своего

правительства интересные сведения приводило к передаче неподтвержденной,

а в конечном итоге неверной информации. Но при соблюдении правил

источникового анализа в документах архива можно почерпнуть интересную

информацию и выводы относительно польско-германских отношений

межвоенного периода.

Из публикаций советских документов прежде всего следует отметить

«Документы внешней политики СССР», достаточно полно и разносторонне

освещающие деятельность СССР на международной арене1. В VIII томе

издания содержатся материалы, позволяющие исследовать не только

проблемы внешней политики Советского Союза вообще, но и вопросы,

связанные с политикой и дипломатией иных государств, в том числе

отношения Польши и Германии. В значительной степени проникнуть в суть

польско-германских отношений межвоенного периода позволяют «Документы

и материалы по истории советско-польских отношений»2 и «Советско германских отношений»1. В публикациях материалов раскрываются важные

аспекты советско-польских и советско-германских отношений в связи

исследуемой проблематикой.

Официальными источниками по нашей теме также является Версальский мирный договор и документы Локарнской конференции - одни из самых важных международных юридических актов, регулировавших отношения в Европе в межвоенный период.

Исключительную значимость для изучения различных аспектов внешней политики Веймарской республики по отношению к Польше в 1918-1925 гг. представляют публикации германских дипломатических документов3. Пристальное изучение документальных материалов заставляет нас отказаться от открытой аналогии внешнеполитического курса Веймарской республики 20-х гг. с фашистской Германией 30-х гг. Документы публикации убедительно свидетельствуют о том, что в конце 1925 г. руководители внешней политики Веймарской Германии не ставили на повестку дня военное вмешательство по отношению к польскому государству, понимая, что осуществить свой план ревизии польско-германской границы они смогут лишь с согласия стран Запада. Материалы, касающиеся внешнеполитического курса германского государства, содержатся и в других публикациях4. Однако, надо отметить, что основное внимание в них уделяется отношениям Германии с великими

державами или ключевым европейским кризисам. Малым же странам

отведено гораздо меньше места. Это положение распространяется и на

Польшу.

Важные сведения, прежде всего помогающие понять внутриполитическое отражение внешней политики Германии по отношению к Польше, содержатся в публикациях стенографических отчетов заседаний рейхстага1. Рейхстаг, особенно в периоды заключения важных международных договоров и соглашений, уделял очень большое внимание польской проблеме. Здесь рождались многочисленные проекты разрешения этой проблемы, шли жаркие дебаты относительно правильности курса, принятого по отношению к Польше, сталкивались интересы и точки зрения различных политических и общественных групп.

Широкий круг источников содержится в публикациях документов Парижской мирной конференции 1919 г. . Издание содержит тексты и стенограммы выступлений, выдержки из речей представителей и руководителей делегаций крупных и малых государств. Особое внимание в документах уделяется событиям, отражающих вопрос определения польско-германской границы и территориальную программу Польши. В основу публикаций положены дипломатическая и частная переписка, тексты выступлений и мемориалов. В наибольшей степени это проявляется в первых томах публикаций.

БИБЛИОТЕКА

Представляют интерес официальные издания документов, регулирующих отношения между вольным городом Гданьском и Польшей1. Однако при использовании материалов публикаций необходимо учитывать пристрастность их составителей. Подбирая и комментируя документы, посвященные дополнительному соглашению к польско-гданьской конвенции 1920 г., а также положению вольного города Гданьска по отношению к Польше, они выражали польскую точку зрения. Поэтому источник не дает достаточно полного представления о взаимоотношениях властей вольного города с польским руководством.

В значительной степени проникнуть в суть внешней политики германского государства и Польши позволяют изданные недавно протоколы съездов и конференций польских дипломатических представительств на территории Германии . Так, определенное представление о политических и экономических аспектах отношений двух стран, в частности, о вопросах опеки над польской колонией в Германии, а также выдаче виз для выезда в Польшу, проблемах заключения польско-германского торгового договора, дают протоколы конференций, проходивших в Германии с участием польских и германских консулов. Хотя эти протоколы и не охватывают в равной степени все значимые аспекты исследуемой проблемы, они предоставляют широкие возможности для самостоятельных выводов.

Нужные сведения, отражающие прежде всего экономическое, демографическое состояние довоенной Польши, содержат статистические

сборники1. Польские статистические материалы представляют собой

существенное дополнение к источникам польского происхождения.

Завершая обзор опубликованных документов, следует отметить, что при работе с этими изданиями постоянно приходится учитывать тот факт, что одной из главных задач как советских, так германских и польских публикаций, вышедших в годы «холодной» войны, было представить действия своей страны в максимально благоприятном свете, а ответственность за определенные непопулярные акции или их негативные последствия для дела мира возложить на противника или оппонента. Поэтому производился тщательный отбор документов для опубликования, многие документы до сих пор не увидели света, отобранные же подвергались редактированию и купированию.

Определенный фактический и оценочный материал для исследуемой темы был почерпнут из сборника статей и выступлений Г.В. Чичерина , - в 1918-1930 гг. наркома иностранных дел РСФСР, СССР, в котором центральное место занимают материалы о внешней политике РСФСР, СССР и деятельности Лиги Наций в области создания системы коллективной безопасности.

Большое внимание рассматриваемой проблеме и в особенности, подписанию мирного договора 1919 г., уделял в своих мемуарах руководитель парламентской фракции германских социал-демократов, в 1919 г. премьер-министр Германии Ф. Шейдеман3, который стремился убедить веймарское правительство в подписании унизительного для Германии Версальского договора, а также в проведении агрессивной германской политики на Востоке.

Для оценки восприятия дискуссий о польско-германской границе,

состоявшихся на Парижской мирной конференции 1919 г. важны воспоминания иностранных современников - участников конференции. Мемуары Д. Ллойд Джорджа, в 1916-1922 гг. премьер-министра Великобритании, помогают понять важные моменты в определении польско-германской границы на конференции в Париже1. Однако пользование этим источником требует особой критичности, так как сведения, сообщаемые Ллойд Джорджем - в частности, договоренности с представителями великих держав о проведении плебисцита в Верхней Силезии - далеко не всегда объективны. Британский премьер-министр, как правило, стремится оправдать свою деятельность или снять с себя ответственность за ее негативные последствия. Воспоминания члена французской делегации на Парижской мирной конференции А. Тардье также были написаны под впечатлением разыгравшихся там событий2.

Значительный фактический материал о проблемах территориального разделения Польши и Германии дают воспоминания В. Тренера3, - в 1919 г. начальника германского генерального военного штаба. Оправдывая притязания германского государства на западные польские земли, Тренер иногда допускает фактические неточности, но в то же время обнажает некоторые важные особенности влияния германской военной верхушки на решение вопроса о восточных границах Германии.

Определенное представление о германской внешней политике в межвоенное время, прежде всего в аспекте польско-германских отношений, дают воспоминания Г. Штреземана1, - одного из основателей в 1918 г. и руководителя Немецкой народной партии, в 1919 г. председателя

парламентской комиссии по иностранным делам, затем в 1923 г.

рейхсканцлера и министра иностранных дел Веймарской Германии.

Многое о польско-германских межвоенных отношениях позволяют почерпнуть мемуары и воспоминания высших польских политических деятелей2. Воспоминания С. Грабского3, - в 1920, 1923-1925 гг. премьер-министра Польского государства, дают возможность составить более полное представление о межвоенной Польше в связи с различными проблемами государственной политики. В число важнейших из них входила и польско-германская, которой Грабский также уделял внимание в своих мемуарах. Воспоминания польского премьер-министра написаны живо и образно, и являются ценным источником для характеристики политических событий, взглядов на них польских политиков, для выявления внешнеполитических концепций и ориентации последних. Однако при пользовании этим источником мы старались постоянно контролировать содержащуюся в нем информацию, проверять ее по другим источникам и корректировать.

Значимые для нас произведения современников изучаемого периода представлены, как правило, политическими памфлетами и публицистикой. Так, в интересной полухудожественной работе одного из виднейших в 1919-1921 гг. организаторов польской войсковой организации и командира силезских повстанцев Я. Выгленды4 дается панорама драматических событий, которые разыгрались в этот период на территории Верхней Силезии во время подготовки и проведения там плебисцита. Но и этот источник также требует к себе критического отношения, ибо написана работа уже много лет спустя

после описываемых событий и, кроме того, несет на себе печать субъективных

оценок автора.

Для изучения такого аспекта межвоенных отношений Польши и Германии, как внутриполитическое отражение взаимодействия двух стран, незаменимым источником является пресса. В советских газетах «Известия» и «Правда» в 20-х гг. польско-германская проблема находила отражение в основном в сообщениях новостей и небольших обзорах иностранной прессы вместе со сведениями о текущих событиях1.

Пресса Веймарской Германии в отношении польского вопроса отражала незначительное разнообразие взглядов. В межвоенный период такие газеты, как «Альгемайне цайтунг», «Берлинер тагеблат», «Дер таг», «Остдойче моргенпост», поддерживали антипольскую политику и корректировали свою позицию в соответствии с позицией германского правительства2.

Для прессы Польши, в частности, «Джень польски», «Газета щвентечна», «Курьер варшавски»3, позиция по польско-германскому вопросу не оставалась неизменной, что позволяет сделать выводы о характере как общих настроений слоев общества, так и стремлний высшего польского руководства.

Комплекс охарактизованных источников позволяет решить задачи, поставленные в данном диссертационном исследовании.

Диссертационная работа написана с учетом достижений современной методологической науки, с опорой на основные принципы - объективность и историзм. В исследовании используются диалектический метод познания исторического процесса и проблемно-хронологический подход. Диалектический метод дает возможность рассмотреть польско-германские отношения межвоенного периода в их динамике, выделить основные

проблемы, которые находились в центре внимания двух государств. Основной

специальный метод, использованный в диссертации - проблемно-хронологический, позволивший в хронологической последовательности раскрыть характер, свойства и изменения изучаемой реальности, более емко и разносторонне представить выявленный в ходе исследования фактический материал.

Научная новизна диссертационного исследования определяется тем, что указанная тема впервые получила специальное рассмотрение в отечественной историографии. Было предпринято комплексное исследование экономических и политических отношений Польши и Веймарской республики в один из важнейших и сложнейших периодов европейской истории первой половины XX в. В данной работе предпринята попытка показать, что источником конфликтности этих отношений были не только экономические и политические факторы, но также менталитет и психологические предубеждения поляков и немцев. Более глубоко и всесторонне осветить проблему позволяет широкое использование всей совокупности архивных источников, впервые введенных в научный оборот. Комплексное изучение проблемы, детальный анализ объективных и субъективных факторов предоставляют возможность по-новому рассмотреть материал и сделать выводы о развитии польско-германских отношений в 1918-1925 гг., выявить их место и значение в истории международных отношений.

Материалы исследования могут быть использованы при дальнейшей разработке вопросов истории польско-германских отношений межвоенного периода целом, для расширения и углубления изучения трансформации внешней политики Польского государства и Веймарской республики в 20-е годы, в специальных и общих курсах по новейшей истории Германии, истории Польши и истории славян, в семинарских занятиях и в научной работе со студентами.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Версальский мирный договор создал неравные условия для Польши и Веймарской Германии. Польша в результате Версальских постановлений получила независимость, приобрела наиболее индустриально-развитые германские восточные земли, Германия же была поставлена в униженное положение, лишена части стратегически важных территорий.

2. Межвоенные отношения Польши и Германии претерпели значительную эволюцию. Первоначально подписанный в 1919 г. Версальский мирный договор обусловил конфликтность польско-германских отношений. Затем в 1922-1923 гг. в связи с заключением Рапалльского соглашения произошло польско-германское сближение, которое имело временный характер. Наконец, в 1924-1925 гг., когда противоречия между интересами двух стран стали неразрешимыми, началось новое ухудшение польско- германских отношений.

3. Главной целью политики Польши в 20-х годах являлось завоевание положения великого европейского государства и достижение самостоятельности действий на европейской арене.

4. Заключение Локарнских соглашений означало известный шаг к созданию европейской системы коллективной безопасности. Арбитражный договор, который Германия подписала с Польшей в Локарно, вывел юридическую основу урегулирования спорных вопросов между сторонами с вытекающим из нее взаимными обязательствами. Но, вместе с тем, этот «безгарантийный договор» давал возможность одной из сторон в любой момент начать войну.

5. Наряду с объективными факторами определяющее воздействие на характер польско-германских отношений межвоенного периода оказывали менталитет и психологические взаимные предубеждения двух народов, складывавшихся на протяжении многих столетий.

Задачи диссертации и избранный метод изложения определили структуру

работы, состоящей из введения, двух глав и заключения, списка сокращений, списка использованных источников и литературы. Во введении обосновываются актуальность, хронологические рамки и научная новизна темы, определяются объект, предмет, цели и задачи исследования, дается анализ историографии и источниковой базы. Первая глава посвящена развитию польско-германских отношений после подписания в 1919 г. Версальского мирного договора. Исследуется внешнеполитическая ориентация возрожденной Польши и Веймарской республики, рассмотрено внутри- и внешнеполитическое положение стран в 1918-1922 гг., определены задачи внешней политики, стоявшие перед польским и германским руководством; рассматриваются характер, стадии и динамика польско-германских отношений в 1918-1922 гг. Во второй главе «Польско-германские отношения в 1923-1925 гг.» рассматривается эволюция отношений двух стран в общей системе европейской политики в этот период. В позициях и действиях польского и германского руководства нашли отражение империалистическая борьба между великими державами, а также проблемы модификации экономических и политических взаимоотношений между Польшей и Германией. В заключении изложены результаты исследования, сделаны общие выводы о характере польско-германских отношений в 1918-1925 гг.

Результаты проведенного исследования были представлены автором в докладах на международной конференции: «Политические и культурные связи России со странами Балтийского региона, 1700-2000» (Самара, 2001), всероссийских, вузовских и др. конференциях. Основные положения диссертации опубликованы в научной печати, а также в сборнике материалов научной конференции, посвященной 30-летию кафедры зарубежной истории Самарского государственного университета (Самара, 2001).

Возрождение независимой Польши и образование Веймарской республики

В результате Первой мировой войны потерпели крушение три великие мировые империи - Германская, Австро-Венгерская и Российская. Это создало объективные условия для возрождения Польского государства и образования Веймарской республики.

Концепции и представления польских политиков о независимости Польши сформировались задолго до того, как она ее получила. Поэтому важно обратиться к характеристике убеждений, и, наконец, степени подготовленности видных политиков страны к моменту вступления Польского государства на международную арену.

До войны в польском обществе сформировались два основных лагеря: те, кто выступал за сотрудничество с оккупационными властями (называемые также активистами) и кто ориентировался на военно-политические блоки России и Антанты (пассивисты).

К политическому лагерю, ориентировавшемуся на победу Антанты в войне принадлежал Р. Дмовский - один из основателей и руководитель Национально-демократической партии (сокращенно эндеция, а ее члены -эндеки) и Польского национального комитета (ПНК), возглавлявший его в 1914 г. в Петербурге, а затем в 1917г. одноименный комитет в Париже. Так, в воззвании ПНК от 5 ноября 1914 г. определялись задачи народа: «Разгром зловещего могущества Германии и объединение Польши под скипетром русского монарха»1. 50 Левое крыло польского общественного движения было убеждено, что освободить польский народ и восстановить польскую государственность может лишь победа революций в странах, захвативших польские земли. В воззвании Социал-демократии Королевства Польского и Литвы (СДКПиЛ) от 2 августа 1914 г. говорилось, что польский пролетариат должен бороться за ускорение революции, согласовывая свои действия с «выступлениями в России и Европе, поскольку они будут вытекать из революционного стремления к ниспровержению нынешних правительств и установлению народных правительств»1. В первомайской прокламации 1915 г. СДКПиЛ призывала «буржуазную войну заменить войной социальной - революцией» . Такого рода лозунги не встречали широкого отклика среди польских трудящихся, особо чутких к проблеме национальной независимости. Сторонниками на сотрудничество с Германией и Австро-Венгрией были представители Польской Социал-демократической партии (ППСД), правоцентристской ПСЛ-«Пяст» и их лидеры - И. Дашиньский, В. Витое и Ю. Пилсудский. Планируя воссоздание независимого польского государства с помощью центральных держав, Пилсудский и его сторонники выражали готовность отказаться от западных польских земель, но мечтали о включении в будущую Польшу украинских, белорусских и литовских территорий, некогда входивших в Речь Посполитую. Большинству была ближе программа Пилсудского, имевшая отчетливую национально-патриотическую окраску, что полностью отвечало интересам польского общества в условиях национально-освободительного движения. В годы Первой мировой войны Россия, государства Антанта и США, а также Австро-Венгрия выступили со своими программами восстановления Польши. 51 После свержения царизма в России Временное правительство опубликовало 17 (30) марта 1917 г. «Воззвание к полякам», в котором заявило о необходимости создания «...независимого польского государства, образованного из всех земель, населенных в большинстве польским народом...» и соединенного военным союзом с Россией1. Решение вопросов границ оставалось за Учредительным собранием России2. Право польского народа на создание собственного государства признавало правительство Советской России, созданное в ноябре 1917 г. Советское правительство сразу же признало независимость Польской республики, подчеркивая, что Польша должна включать все польские земли, заселенные в большинстве польским населением, и предлагало польскому правительству урегулировать любые спорные вопросы путем переговоров3. Главным вопросом межгосударственных отношений явилось установление границ. Решался он в ходе взаимодействия нескольких потоков: непосредственного взаимодействия Польши и ее восточных соседей (РСФСР, Украины, Западно-Украинской Народной Республики - ЗУНР, Белоруссии, Литвы), мирных, военных, дипломатических, деятельности держав Антанты. 3 декабря 1917 г. в оккупированном немцами Брест-Литовске начались мирные переговоры между Советской Россией, с одной стороны, и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией - с другой. Советскую делегацию возглавлял А.А. Иоффе (на последующих этапах Л.Д. Троцкий и Г.Я. Сокольников). В качестве неофициальных представителей польского народа в ее состав были включены и деятели СДКПиЛ - С. Бобиньский и К. Радек. Главой германской делегации был статс-секретарь министерства иностранных дел 52 Германии Р. фон Кюльман, Австро-Венгерской - министр иностранных дел граф О. Чернин1. После недельного перерыва, испрошенного советской делегацией для того, чтобы информировать о целях брестских переговоров народы и правительства государств Антанты, 15 декабря между Советской Россией и Центральными державами было подписано соглашение о перемирии. Предусмотренные соглашением мирные переговоры, начавшиеся 22 декабря, объявляли заключение мира без аннексий и контрибуций. Вопрос о Польше и ее границах на Востоке занимал важное место в брестских переговорах. Советская делегация на переговорах выдвинула свою программу заключения мира, где разрешение национальных проблем предполагалось на основе самоопределения населения.

Экономические отношения Польши и Германии в 1923-1924 гг

После прихода к власти в декабре 1922 г. нового канцлера Германии, лидера партии Центра Вильгельма Куно, прекратившего выплату репарационных платежей союзникам, и начавшейся в результате этого 11 января 1923 г. оккупации французскими и бельгийскими войсками Рурской области, экономический кризис в Германии достиг катастрофических размеров. На оккупированную часть Германского государства приходилось 72% добычи угля, 54% выплавки чугуна и 53% выплавки стали1. В результате в Германии в 1923 г. произошло падение индекса промышленной продукции до 46, в то время как в 1922 г. он достигал самой высокой отметки за все послевоенные годы - 70 . Прекратился подвоз угля во внутренние области Германии. Из-за неполадок во внешней торговле, на транспорте, в поставках горючего, прекратилось снабжение сырьем. Покупательская способность населения резко упала. Рост заработной платы отставал от роста цен. Безработица достигла невиданных размеров. В конце июля - начале августа 1923 г. инфляция приняла немыслимые масштабы. В середине июля 1923 г. доллар был равен 100 тыс. марок, в конце июля - одному миллиону, в конце августа - 10 миллионам, в середине сентября - 100 миллионам, а в середине ноября - 4,2 биллиона3. Все это привело к перенапряжению германской экономики и социальному напряжению в Германии.

Экономический кризис и возможность осуществления Германией торговли в Советский Союз через территорию Польши согласно подписанному в Рапалло договору привели германское руководство к необходимости расширения торговых и экономических связей с Польской республикой.

К тому же польское государство само представляло для Германии очень выгодного торгового партнера. В Польше оптовые цены в золоте по сравнению с другими западноевропейскими странами были значительно ниже, например, в 1922 г. на 46%, в 1923 г. на 37,7%, в 1924 г. на 20,3%)1. Общий удельный вес Германии в торговле Польши с зарубежными государствами составлял в 1923 г. 51,6%» против 42,4%) в 1922 г.2

В Германии результате инфляции, общей разрухи и истощения союзниками германского хозяйства, оптовые цены в золоте не сильно отличались от польских (в 1922 г. они были выше их всего на 5%, в 1923 г. - на 13%, в 1924 г.- на7%)3.

Серьезное ухудшение экономического положения Германии вынудило германское правительство продолжать полезное сотрудничество с Польшей, соответствовавшее интересам как германских, так и польских правящих кругов.

Одним из пунктов экономического урегулирования с польской стороной среди ряда назревших экономических проблем стали поставки в Польскую республику военных материалов. В 1923 г. Германия занимала четвертое место в мире (после Англии, США и Франции) по экспорту оружия, боеприпасов и военных материалов4.

Согласно конвенции, заключенной в Париже 21 апреля 1921 г. между Германией, Польшей и вольным городом Данцигом, регулировавшей транзит из Германии через польскую территорию в Восточную Пруссию, в том числе запломбированных вагонов, т.е. фактически свободную перевозку военных материалов в Советскую Россию, Польша в соответствии со ст. 22 Рижского договора получала право на ввоз военных материалов1. Для этих целей Польша в 1923 г., под прикрытием переоснащения в Гданьске стратегического оборудования, согласно польско-гданьской конвенции, дававшей право с ведома польского правительства получение вольному городу иностранных займов, настоятельно давила на администрацию порта, чтобы та в свою очередь потребовала от Англии кредит на сумму 3 млн. долларов . По мнению польских властей, «совет порта под этим условием мог бы получать для нас постоянные и гарантированные суммы». «Таким образом, - считали польские руководители, - через беспосредническое конфиденциальное соглашение не с английским правительством, но совместно с этим правительством нам удалось бы обеспечить себе сотрудничество в английских инвестициях. И только подобные инвестиции в самом широком их значении были бы сегодня для нас наиболее действенны»3. Из охарактеризованных выше документов видно, что не временное стечение обстоятельств, а глубокие экономические нужды польского государства толкали его правительство на подобные конфиденциальные соглашения, потому что Польша в этот период также переживала экономический кризис, начавшийся в результате внутриполитических изменений в стране4. Предоставление правительством дешевых инвестиционных кредитов привело к оживлению экономики Польши, но вместе с тем отрицательно сказалось на финансовых возможностях страны. Предприниматели не возвращали полученные ими ссуды, в результате чего правительство вынуждено было постепенно обесценивать деньги. Последствия подобной политики дали о себе знать в середине 1923 г., когда неуклонно, со дня на день, повышались цены на основные товары. Польская экономика оказалась в состоянии гиперинфляции. В этот период денежной единицей Польши была польская марка, введенная в 1920 г. вместо платежных средств государств-участников разделов. Экономическое положение страны резко ухудшалось, росла безработица.

Польша и Германия в период подготовки к Локарно. Экономическая изоляция Польши

Принятие плана Дауэса означало поворотный пункт во взаимоотношениях Германии с западными державами, заложив основу для всех последующих перемен во внешнеполитическом положении Веймарской республики. Берлин сделал важный шаг на пути к осуществлению активной внешней политики, направленной на достижение своих основных целей.

Проводя политику, определенную планом Дауэса, правительство во главе с рейхсканцлером Марксом еще в сентябре 1924 г. начало добиваться приема в Лигу Наций. Преследуя свои внешнеполитические цели, германское руководство было особенно заинтересовано в том, чтобы постепенно вернув Германии положение великой державы, обеспечить ей благоприятные позиции для предстоящей борьбы за пересмотр Версальских постановлений. По словам историка из восточной Германии В. Руге: «Германское правительство намеривалось использовать международную организацию, чтобы с помощью крикливых деклараций о праве наций на самоопределение постоянно напоминать мировой общественности о существовании немецких меньшинств в Польше и в других странах, добиваться досрочного освобождения оккупированных областей и скорейшего возврата Саарской области, поднять вопрос о немецко-польской границе, якобы представляющей угрозу миру2.

Сложившаяся к концу 1924 г. в связи с принятием плана Дауэса международная обстановка означала конец периода относительного преобладания Франции в послевоенной Европе и переход руководящей роли на европейском континенте к Англии и США. Политика диктата Франции и прямой конфронтации с Германией отходила в прошлое, что негативно отразилось на международном положении Польши. Если в «1923 г. Польша подумывала...об изменении польско-германской границы», - писала «Правда», - то теперь она «Должна провозглашать священность коридора и пытаться продвинуться к Данцигу хотя бы на шаг...Откуда это ухудшение международного положения Польши? Оно является отражением ослабления французского империализма и усиления германского капитализма»1. Новую международную ситуацию Германия использовала в своих интересах. Пришедшее 15 января 1925 г. к власти германское правительство во главе с Г. Лютером было самым реакционным со времени свержения в Германии монархии. Пост министра иностранных дел в новом кабинете остался за Штреземаном, бессменно возглавлявшим в 1923-1929 гг. внешнеполитическое ведомство Германии. Преобладали в правительстве дойч-националы, выступавшие» в условиях осуществления плана Дауэса» за скорейший пересмотр германской восточной границы», но для достижения этой цели необходимо было добиться прежде «равноправия» с Англией и Францией, в форме заключения с ними гарантийного пакта . Проведение в жизнь вышеуказанной программы, безусловно, натолкнулось бы главным образом на сопротивление Франции. Следовало поэтому в первую очередь предоставить французскому правительству взамен какие-либо ощутимые гарантии безопасности, с тем, чтобы успокоить его и облегчить проведение в жизнь германских требований. Последовавшие вскоре предложения о гарантийном пакте и было сделано. При этом германские 164 политики рассчитывали, что английская сторона побудит французскую согласиться на уступки Берлину1. В декабре 1924 г. начались неофициальные переговоры Германии с Англией о возможном варианте гарантийного пакта, включающего как Германию, так и Францию. Главное, чего опасались власти Германии - это намерение французского правительства создать систему безопасности без участия Германии. Сразу же после прихода в Англии к власти консервативного правительства С. Болдуина предложение Германии было отклонено. Новый министр иностранных дел Великобритании О. Чемберлен поддерживал в то время идею англо-франко-бельгийского союза лишь с последующим присоединением к нему Германии. Однако некоторые руководящие деятели в Англии отнеслись к германскому предложению с пониманием. Поэтому, английский посол в Берлине лорд д Абернон советовал статс-секретарю министерства иностранных дел Германии К. фон Шуберту, с которым он уже с октября «откровенно беседовал по этому вопросу»2, сохраняя строгую секретность, «прощупать почву» через дипломатические каналы3. С этой целью начальник правового отдела германского МИД Ф. Гауе дал соответствующее указание находившемуся в Лондоне тайному советнику Б. фон Бюлову4. Особенно благосклонно к новой инициативе Германии отнесся канцлер казначейства Уинстон Черчилль. 165 Под руководством Штреземана и при участии Шуберта и Гауса началась выработка текста меморандума о пакте безопасности. 20 января 1925 г. этот меморандум был передан английскому послу и отправлен в Лондон1. Согласно предложению германского правительства пакт гарантировал статус-кво на Рейне, т.е. безопасность границ Франции с Германией. А, оставляя открытым вопрос о гарантиях восточных границ, германское правительство тем самым ясно показывало нежелание отказаться от возможности их ревизии. Гораздо откровенное, чем это, естественно, могло быть сделано в меморандуме — первом «пробном шаре» германской ревизионистской политики, - говорилось по данному поводу в письме Шуберта германскому послу в Лондоне Штамеру 19 января 1925 г. Пакт, по словам Шуберта, «оставляет открытым вопрос о гарантиях безопасности Польши против германской агрессии... Единственная особая гарантия, на которую мы могли бы пойти в отношении Польши, было бы заключение широкого договора об арбитраже» . Таким образом, Германия давала обязательство сохранять статус-кво на своих западных границах, ограничиваясь при этом, однако «предложением заключить лишь арбитражные договоры с Польшей и Чехословакией», не предусматривавшие гарантии их границ с Германией. В связи с этим Шуберт 12 февраля 1925 г. писал германскому послу в СССР Брокдорфу-Ранцау, что «всякое прямое или косвенное признание наших существующих границ на Востоке посредством гарантийного пакта абсолютно исключается»3. Цель германского предложения состояла в том, чтобы «посредством пакта на Западе получить свободу рук на Востоке»4.