Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Источники и историография политики Японии в маньчжуро-монгольском регионе в 20-30-х гг. ХХ в . 13
1. Источники по проблеме политики Японии в маньчжуро-монгольском регионе в 20-30-х гг. ХХ в. 13
2. Историография политики Японии в маньчжуро-монгольском регионе в 20-30-х гг. ХХ в. 23
Глава 2. Международная ситуация на Дальнем Востоке и политика Японии в 20-30-х гг. ХХ в. 41
1. Внешнеполитическая активность японского государства в отношении континентальной Азии 43
2. Новые тенденции в политике Японии во второй половине ХIХ - первой трети ХХ вв. 49
3. Отражение внешней политики Японии в общественной мысли страны этого периода 79
4. Значение маньчжуро-монгольского региона для Японии 84
Глава 3. Политика Японии в Маньчжурии в 20-30-х гг. ХХ в. 88
1. Маньчжурия и Япония: начало отношений 89
2. Маньчжурия до оккупации Японией в 1931 г. 93
3. Маньчжурия после оккупации Японией и геостратегическое значение основания Маньчжоу-го 96
4. Экономическое развитие Маньчжурии в конце ХIХ – первой трети ХХ в . 100
5. Японский взгляд на проблему освоения Маньчжурии в 20-30-х гг. ХХ в. 106
6. Проблема иммиграции японского населения и пути ее решения в 20-30-х гг. ХХ в. 117
Глава 4. Политика Японии во Внешней и Внутренней Монголии в 20-30-х гг. ХХ в . 127
1. Внешняя и Внутренняя Монголия в начале ХХ в. 127
2. Япония и лидеры Белого движения в Монголии 132
3. Политика Японии во Внешней Монголии в 20-30-х гг. ХХ в. 140
4. Политика Японии во Внутренней Монголии в 20-30-х гг. ХХ в. 143
5. Экономическая ситуация во Внешней и Внутренней Монголии в 20-30-х гг. ХХ в 148
Заключение 152
Список сокращений и условных обозначений 155
Словарь терминов 156
Список архивных источников 158
Список источников и литературы 159
- Источники по проблеме политики Японии в маньчжуро-монгольском регионе в 20-30-х гг. ХХ в.
- Отражение внешней политики Японии в общественной мысли страны этого периода
- Маньчжурия после оккупации Японией и геостратегическое значение основания Маньчжоу-го
- Япония и лидеры Белого движения в Монголии
Введение к работе
ФГБУН Институт востоковедения РАН, 2013
Актуальность темы исследования:
Диссертационное исследование посвящено политике Японии в маньчжуро-монгольском регионе в 20-30-х гг. ХХ в. Маньчжуро-монгольский регион включает в себя Маньчжурию, Внутреннюю и Внешнюю Монголию. После распада Цинской империи в 1911 г. в 20-30–х гг. ХХ в. маньчжуро-монгольский регион стал объектом политического и экономического влияния СССР, Японии, США. Особенно сильными оказались позиции Японии. В Китае, и особенно в Маньчжурии и Внутренней Монголии, сложилась нестабильная политическая ситуация, а Внешняя Монголия объявила о своей независимости.
Актуальность диссертационного исследования вытекает из необходимости проведения научного анализа исторических документов и источников, а также трудов ученых разных стран. Традиционно в поле зрения исследователей попадали именно советско-японские, советско-китайские, японо-китайские, советско-монгольские, монголо-японские отношения, а вопрос политики Японии в маньчжуро-монгольском регионе хоть и становился предметом самостоятельного изучения, но долгое время испытывал влияние советской идеологии, а некоторым аспектам этого вопроса не уделялось достаточного внимания. Именно сейчас стали возможны исследования по ранее недоступным и не входившим в научный оборот архивным материалам, сводкам иностранной прессы того времени и работам зарубежных авторов.
Объектом диссертационного исследования являются международные отношения на Дальнем Востоке и в Центральной Азии, внешнеполитическая и экономическая деятельность Японии в странах маньчжуро-монгольского региона в 20-30-х гг. ХХ в.
Предметом исследования стали такие проблемы, как внутриполитические и внешнеполитические мероприятия Японии в период Мэйдзи, Тайсё и Сёва, взаимоотношения Японии и мировых держав на Дальнем Востоке и в Центральной Азии, а также действия по политическому и экономическому подчинению маньчжуро-монгольского региона японским государством в указанный период.
Хронологические рамки определены темой исследования и ограничиваются 20-30-ми гг. ХХ в. Соперничество мировых держав за территориальный раздел мира обострилась, а одной из стран, вышедших на борьбу за влияние в Азиатско-Тихоокеанском регионе, стала Япония.
Территориальные рамки исследования ограничены Японией, Маньчжурией, Внутренней и Внешней Монголией. Маньчжурия, Внутренняя и Внешняя Монголия до 1911 г. входили в состав Цинской империи. В результате Синьхайской революции Маньчжурия и Внутренняя Монголия остались в составе республиканского Китая, а Внешняя Монголия объявила о своей независимости. В настоящее время Маньчжурия – три северо-восточные провинции Китая (Хэйлунцзян, Цзилинь и Ляонин), Внутренняя Монголия представляет собой автономный район в составе Китайской Народной Республики. Внешняя Монголия с 1924 по 1992 гг. являлась Монгольской Народной Республикой, сейчас современное независимое государство в Центральной Азии – Монголия. В диссертационном исследовании маньчжуро-монгольский регион рассматривается как единое пространство, объединенное природными, климатическими и историческими особенностями.
Целью диссертационного исследования является изучение отношений между Японией и странами маньчжуро-монгольского региона на основе впервые вводимых в оборот документов и материалов, в первую очередь из российских архивов, историографический анализ и сопоставление различных взглядов на такие проблемы, как основные мотивы экспансионистской политики японского государства в континентальной Азии, политическое и экономическое проникновение Японии в маньчжуро-монгольские регион и ее роль в развитии данного региона в указанный период.
Задачи исследования:
Для достижения цели диссертационного исследования были решены следующие задачи:
-
Провести обзор и критический анализ исторических источников по теме диссертационного исследования.
-
Рассмотреть политическую ситуацию на Дальнем Востоке во второй половине ХIХ – начале ХХ вв. и ее влияние на международное положение Японии.
-
Проанализировать внутриполитическую обстановку в Японии в указанный период и ее отражение на внешнеполитической деятельности государства.
-
Выявить основные причины экспансионистской политики Японии в конце ХIХ – первой трети ХХ вв.;
-
Проследить, как складывались отношения Японии со странами маньчжуро-монгольского региона в 20-30-х гг. ХХ в. и какую политику проводило японское государство в Маньчжурии, во Внутренней и Внешней Монголии в указанный период.
На защиту вынесены следующие положения:
-
Маньчжуро-монгольской регион для японской политической элиты в 20-30-х гг. ХХ в. представлялся единым. Завоевание Маньчжурии, а затем Монголии (и Внутренней, и Внешней) считалось логическим продолжением захвата континентальной Азии.
-
В 1920-1930-х гг. Япония добилась значительного влияния в Маньчжурии и Внутренней Монголии, тогда как ее позиции во Внешней Монголии были довольно слабыми.
-
В маньчжуро-монгольском регионе Япония использовала следующие инструменты влияния: деятельность торговых фирм и представительств, поддержка движения за независимость во Внутренней Монголии, а также панмонгольского движения путем поставок оружия и амуниции, проведения военного инструктажа, оказания финансовой помощи.
-
Политика Японии в 20-30-х гг. ХХ в. характеризуется активной экономической деятельностью, которая была направлена в том числе на развитие инфраструктуры, сельского хозяйства и промышленного производства в Маньчжурии, Внешней и Внутренней Монголии.
-
Японские власти и пресса связывали собственную экспансионистскую политику с ограниченностью территории и дефицитом ресурсов, однако в действительности эти проблемы были сильно преувеличены, а причины скорее носили политический и экономический характер.
Методологическими принципами данного исследования являются принципы объективности и историзма, всесторонности и конкретности, научности и доказательности выдвигаемых положений. Работа основана на применении комплексного сравнительно-исторического анализа. В диссертации также применялись методики архивного исследования.
Практическая значимость работы:
Результаты проведенного исследования могут быть использованы в курсе изучения международных отношений на Дальнем Востоке и истории Японии в первой трети ХХ в., для многостороннего исследования истории северо-восточного и северного Китая, Монголии и взаимоотношений этих регионов с японским государством в 20-30-х гг. ХХ в.
Новизна работы:
Впервые в научный оборот вводятся ранее неопубликованные материалы российских архивов, статьи и исследования западноевропейских, американских и японских авторов 20-30-х гг. ХХ в., которые проливают свет на ранее неизвестные или малоизвестные моменты в истории Японии и стран маньчжуро-монгольского региона 20-30-х гг. ХХ в. Кроме того, автором сделана попытка посмотреть на уже хорошо известные факты истории с новой точки зрения, которая позволяет дать более объективную оценку происходивших событий.
Источниковая база исследования:
Изучение взаимоотношений Японии и стран маньчжуро-монгольского региона определило выбор исторических источников.
Основной фонд исторических источников составили материалы архивов Российской Федерации – Российского Государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) и Архива внешней политики Российской Федерации (АВП РФ).
Архивные документы МИДа Японии – Нихон гайко мондзё («Документы внешней политики Японии» ) также получили освещение в работе. В круг источников исследования попали материалы периода Сёва, первого отдела, первого тома за 1927 г.: Манмо кэнъан кайкэцу косё («Переговоры по разрешению маньчжуро-монгольского вопроса») и Тохокайги («Восточная конференция»).
Следующий блок исторических источников – это документы, опубликованные в следующих сборниках: «Документы внешней политики СССР» в 22 т., «ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917 – 1941 гг.» , «Советско-монгольские отношения. 1921–1966» , «Российско-монгольское военное сотрудничество (1911—1946)» , «Москва – Токио: политика и дипломатия Кремля. 1921-1931 годы: сборник документов» .
В диссертационном исследовании в качестве исторического источника также были использованы материалы донесений консульских представительств Российской империи по торгово-промышленным вопросам за рубежом за 1912 – 1917 гг. В них содержатся сведения в основном экономического характера о ситуации в некоторых районах Китая и Монголии.
В научный оборот были введены материалы научных и периодических изданий на английском языке первой половины ХХ в. А именно изучено порядка двухсот статей в таких журналах, как «Пацифик Эфэйрс» («Pacific Affairs»), «Монумента Ниппоника» («Monumenta Nipponica»), «Фар Истерн Сёрвэй» («Far Eastern Survey»), «Форин Эфэйрс» («Foreign Affairs»), «Модэн Эйшн Стадис» («Modern Asian Studies»).
И последний блок исторических источников – это публикации архивных материалов в сборниках и журналах отечественных востоковедов с переводом на русский язык: В.Э. Молодякова «Кацура Таро, Гото Симпэй и Россия. Сборник документов. 1907—1929» и С. Л. Кузьмина, О. Батсайхана, К. Нунами, Тачибана «Барон Унгерн и Япония» .
Структура работы:
Диссертационное исследование состоит из Введения, четырех глав, Заключения, Списка сокращений и условных обозначений, Словаря терминов, Списка архивных источников, Списка источников и литературы, Списка иллюстративного материала и Приложений.
Апробация диссертационной работы проходила на следующих научных конференциях: на международной научной конференции «Архивное востоковедение» (Москва, 2008), на Съезде молодых ученых-востоковедов «Сохранение преемственности и исследовательские приоритеты в востоковедении. Актуализация проблем современного востоковедения в условиях глобализирующегося мира» (Звенигород, 2012), на международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых учёных «Ломоносов-2013» (Москва, 2013), в ходе которой доклад «Маньчжурия – «первая линия обороны Японии» - в политических планах Японии в первой половине ХХ в.» был отмечен дипломом за второе место в секции «Востоковедение, африканистика», подсекции «Новая и новейшая история стран Азии и Африки».
Источники по проблеме политики Японии в маньчжуро-монгольском регионе в 20-30-х гг. ХХ в.
Изучение политической истории Японии и маньчжуро-монгольского региона определило выбор исторических источников.
Основной фонд исторических источников составили материалы архивов Российской Федерации – Российского Государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) и Архива внешней политики Российской Федерации (АВП РФ).
Наибольшее количество материалов, посвященных политике Японии в маньчжуро-монгольском регионе, было зафиксировано в фонде № 495. Фонд № 495 содержит материалы Исполнительного комитета Коминтерна (ИККИ) за 1919 – 1943 гг. С точки зрения данной проблемы особо интересными являются документы двух описей: № 127 (Коммунистическая партия Японии) и № 154 (Восточный секретариат ИККИ).
Опись № 127 охватывает документы Коммунистической партии Японии за 1916 – 1941 гг. В описи насчитывается порядка 600 дел, которые можно объединить в следующие группы: обзоры японской, западной и советской прессы (дела № 2, 56, 129, 165, 183, 538, 541, 542, 554, 563, 564), доклады и статьи разных авторов (дела № 75, 359, 560), сообщения ТАСС (дела № 481, 518, 548, 549) и т.д.
Японская пресса представлена следующими газетами: одна из самых старейших и известных во всем мире «Токио Асахи», «Майнити», «Осака Майнити», первая ежедневная токийская газета «Нити Нити», «Иомиури», наиболее читаемая за рубежом и среди иностранцев в самой Японии газета на английском языке «Джапан Таймс», еженедельная «Джапан Кроникл» и «Джапан Адвертайзер»; журналами: «Нихон Ойоби Нихондзин», «Кокумин-но томо», а также сообщениями агентства «Домэй Цусин». Среди западных газет и журналов: американские – «Нью-Йорк Таймс», «Нью-Йорк Джеральд Трибьюн», французская «Эвр», английские «Манчестер Гардиан», «Дэйли Телеграф энд Морнинг Пост», немецкие – «Фёлькишер Беобахтер», «Франкфуртер Цайтунг», «Дойче Альгемайне Цайтунг». Более того, иногда упоминаются и китайские газеты: «Синьцзянбао», «Шэнцзиншибао» и англоязычная «Чайна Таймс», а также пресса Маньчжурии на русском языке – «Харбинское время», на английском – «Маньчжурия Дэйли Ньюс», на японском – «Харбин Нити Нити» и на китайском – «Дабэйсиньбао». Эти документы освещают основные темы:
1) Ситуация в Маньчжурии в 1920 – 1930-е гг., начиная с 1923 г., когда Япония стала заключать концессионные соглашения, осуществлять прямые капиталовложения и создавать благоприятный таможенный режим, до прямого военно-политического вмешательства Японии в 1931 г. и образования марионеточного государства Маньчжоу-го в 1932 г. [РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 127. Д. 56, 129, 165, 183, 359, 418, 538, 541, 542, 568, 580]. С этим сюжетом была тесно связана проблема Южно-Маньчжурской железной дороги [РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 127. Д. 56, 183].
2) Война в Китае в 1937 – 1945 гг. Этот период истории интересен не столько с точки зрения военных мероприятий, сколько с точки зрения того, какую политику проводила Япония на континенте: декларация “нового порядка” и план установления господства в Восточной Азии [РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 127. Д. 56, 183, 481, 538, 549, 563, 564, 573].
3) Внутренняя политика Японии в первой половине ХХ в. Главным образом в архивных материалах освещены документы и исследования по проблеме проникновения Японии в Восточную Азию в первой половине ХХ в.: японо-китайская война 1894 – 1895 гг., русско-японская война 1904 – 1905 гг., Первая мировая война, события 1920 – 1930-х гг., идеологическое обоснование и истоки агрессивной внешней политики Японии [РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 127. Д. 129, 165, 183, 359, 481, 518, 538, 542, 554, 560, 563, 564, 568, 573, 575, 577, 580].
4) Международное положение Японии в мире в период 1920 – 1930 гг., позиция мировых держав в свете перечисленных событий [РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 127. Д. 2, 75, 129, 165, 183, 518, 538, 554, 563, 564, 580].
Документы в большинстве своем представлены в машинописном виде, часто с грифом «секретно», некоторые из них на бумаге-кальке, что привело к плохой сохранности материалов.
Следует также упомянуть, что некоторая информация представлена на иностранных языках. В таких случаях, как правило, к делу прилагается перевод документа на русский язык. Документы же на русском языке не дублируются на иностранном.
Материалы фонда № 514 посвящены Коммунистической партии Китая. Интерес для исследования, например, представляет опись № 1, дело 773. Это календарь-справочник Генерального консульства СССР в Харбине за 1 апреля 1933 г. с грифом «не подлежит оглашению». Здесь собраны документы, обзоры прессы по главным событиям в японо-китайском конфликте и событиям в Маньчжурии за период с 18 сентября 1931 по 31 декабря 1932 г. Календарь был составлен пресс-референтом Л.Б. Палей на основе материалов советской и иностранной прессы («Известия», «Правда»). К сожалению, до нас дошел экземпляр только за 1932 г.
Документы фонда № 532 – это материалы Коммунистического университета трудящихся Востока (КУТВ) за 1921 – 1938 гг., Научно-исследовательского института национальных и колониальных проблем (НИИ НКП) за 1936 – 1939 гг., которые были собраны в описи № 4. Следует отметить, что в отличие от описи № 127 фонда № 495 здесь сложно подразделить дела на определенные типы (обзоры прессы, статьи, записки). Но можно провести классификацию по различным темам: 1) проблема Cеверо-Западного Китая (Синьцзяна, Восточного Туркестана) [РГАСПИ. Ф. 532. Оп. 4. Д. 327, 328, 329, 330]; 2) проблема Монголии и Маньчжурии [РГАСПИ. Ф. 532. Оп. 4. Д. 335, 337, 338, 339]. В Архиве внешней политики РФ МИД автором были обработаны материалы фонда «Референтура по Японии» (0146). Отобранные документы, рассекреченные только в 90-х гг. ХХ в., а потому часто не известные историкам, дают возможность осветить и проанализировать ситуацию на Дальнем Востоке в 20-х гг. ХХ в. В поле зрения научного исследования попали телеграммы, их копии, письма, донесения, газетные статьи морагентов (Ф.0146.Оп.4.П.102.Д.1), В.Л.Коппа, полномочного представителя СССР в Японии, (Ф.0146.Оп.9.П.117.Д.1), Г.З.Беседовского, советника советского посольства и торгпреда, (Ф.0146.Оп.9.П.117.Д.1; Ф.0146.Оп. 9.П.117.Д.2; Ф.0146.Оп.10.П.20.Д.31). Многие материалы носят гриф «секретно». Архивные документы МИДа Японии – Нихон гайко мондзё («Документы внешней политики Японии») 10 также попали в круг исследования.
Отражение внешней политики Японии в общественной мысли страны этого периода
При изучении вопроса становления и развития экспансионистской политики Японии необходимо рассмотреть идеологические предпосылки, которые складывались в период середины ХIХ – ХХ вв.
Ёсида Сёин (1830-1859) – японский философ и политический деятель, середины ХIХ века. Он выступал за программу завоевания Формозы, Кореи, Маньчжурии, Сахалина, Камчатки и Филиппин, был противником всего иностранного, однако считал, что необходимо изучать западную культуру и применять полученные знания в самой Японии, то есть быть готовыми воевать с иностранными завоевателями их же оружием233.
Так описывал его Роберт Льюис Стивенсон в своей работе «Этюды о моих добрых знакомых и книгах»: «Он был уродлив. И до смешного изуродован оспой… Его одежда никуда не годилась, когда он ел или умывался, втирал руки о рукава, и так как он не мыл голову больше двух раз в месяц, на него был неприятно смотреть. Но он очень любил учиться…»234. В Роберте Льюиса Стивенсона Ёсида Сёин он описан под именем Ёсида Торадзиро.
В 1850 году 20-летний учёный отправился в Эдо, где стал одним из лучших учеников Сакумы Сёдзана235 . В 1853 году, в связи с прибытием эскадры кораблей Мэтью Перри в Японию, Сёин захотел изучать военное дело за границей, чтобы овладеть иностранным опытом. Однако выезд за пределы страны был запрещён, а нарушение запрета угрожало смертной казнью. В 1854 году эскадра Перри во второй раз прибыла в Японию для подписания договора, и Ёсида Сёин попытался пробраться на иностранный корабль. Однако попытка оказалась неудачной. Сначала Сёина удерживали в тюрьме Эдо, а потом отправили в княжество Тёсю. Здесь он написал «Записки арестанта», в которых и изложил мотивы своих попыток попасть за границу.
В 1856 году правительство Тёсю освободило Ёсида Сёин из тюрьмы и передало под домашний арест. Ему разрешили открыть собственную школу и набрать учеников. Его воспитанниками стали японские политические деятели, которые позже совершили реставрацию Мэйдзи: Кидо Такаёси, Такасуги Синсаку, Ито Хиробуми, Ямагата Аритомо и других.
В 1859 году сёгунат начал репрессии против политической оппозиции, к которой относился и Ёсида Сёин. Его рпивезли в Эдо, и после допроса он был казнён. Перед смертью, во время пребывания в камере, Сёин успел составить «Записи незабываемого духа» для своих последователей и «Письмо вечной разлуки» для родственников. После реставрации Мэйдзи, в которой активное участие принимали ученики Сёина, он был провозглашён синтоистским божеством, а в его честь в Токио возвели святилище Сёин.
Профессор Куно Ё. считает, что Есида Сёина можно назвать основателем политики японского экспансионизма. Он скомбинировал идеи Тоётоми Хидэеси и Хонда Тосиаки о том, что столицу нужно перенести на Камчатку, а вторую столицу для оборонных целей – на Сахалин236. Есида Сёин считал, что запад необходимо изгнать из Азии. Он выступал за открытие Хоккайдо, за захват Камчатки и Курил, за присоединение Рюкю к Японии, за возобновление выплаты дани Кореей, за захват части Маньчжурии, Формозы и Филиппин 237 . Именно Есида Сёин занимался изучением вопроса будущих возможностей Японии и разработал план территориальной экспансии. Кроме того, в рассмотрении вопроса о возникновении идей японского экспансионизма необходимо упомянуть Кита Икки (1884-1937), японского писателя, интеллектуала и политического философа, автора «Великого плана по реформированию Японии». «Великий план по реформированию Японии» пользовался высоким авторитетом в военных кругах. Он был написан в 1919 г. в Шанхае, а впервые опубликован в Японии только в 1923 г.238. Кумиром и единомышленником Кита Икки был Асахи Хэйго, который 3 сентября 1921 года зарезал промышленника Ясуда Дзэндзиро в его собственном доме239. Асахи Хэйго считал, что настало время для «обновления Тайсё» - по аналогии с «обновлением Мэйдзи». «Обновление Тайсё» должно было покончить с миллионерами, конфисковать их имущество, упразднить аристократические титулы, национализировать землю и крупные предприятия, облегчить участь арендаторов, распустить продажные политические партии, уменьшить срок службы в армии240. Целью «обновления» было выявление особой миссии Японии. Она заключалась в том, чтобы объединить народы Азии против европейского господства и добиться такого состояния, когда в великой Японской империи все японцы будут поклоняться своему императору и достигнут единства во взглядах. Именно тогда страны Азии сумеют добиться независимости от западного колониализма241. «План» Икки, который он многократно корректировал, не раз запрещался властями, но его влияние было велико. Военные поняла, что путь к достижению цели лежит через восстание, которое устранит засилье продажных политиков и позволит императору освободиться от их влияния. Самой же Японии предстояло увеличить свое население, расширять границы и стать во главе паназиатского движения народов Азии за освобождение от западного колониализма. Кита Икки обычно относят к японским фашистам. Однако в его программе было и своеобразное: на роль диктатора он предлагал исключительно императора. И вообще, каких бы политических убеждений не придерживались японцы, все, кроме коммунистов, отводили императору главную роль в своих планах.
Кроме Кита Икки, видная роль в формировании идеи политической экспансии принадлежала Окава Сюмэй (1886-1957) – японскому философу, одному из ведущих либерально мыслящих фигур своего времени. Как и Кита Икки, Окава Сюмэй не был профессиональным военным, но служил в качестве вольнонаемного в Генеральном штабе. Окава пропагандировал идею о том, что грядет новый мир, где Восток и Запад сольются в единое целое. Однако такого слияния невозможно было добиться мирным путем. Отсюда – неизбежность войны между Востоком и Западом. Войны, которая будет вестись между Японией – самой сильной страной на Востоке, и Америкой – самой мощной страной Запада. Обращаясь к военным, Окава льстил им, заявляя, что именно военные являются наследниками великого самурайского дела.242
Маньчжурия после оккупации Японией и геостратегическое значение основания Маньчжоу-го
Основание Маньчжоу-го в 1932 г. как независимой империи под японским правлением принесло много изменений. Исчезли какие-либо ограничения на развитие японских предприятий. И все ресурсы Маньчжурии теперь были открыты для использования Японией299.
Захватить Маньчжурию с помощью военной силы намеревались еще с 1928 г. в июне 1929 г. офицер Квантунской армии Дайсаку Комото взорвал поезд, на котором передвигался Чжан Цзолин300. Существовал тайный план захвата Маньчжурии с использованием беспорядков, спровоцированных этим инцидентом. Однако тогда этот план не был реализован. Обстановка в Маньчжурии повернулась в совершенно другую сторону, противоположную той, которая представлялась Квантунской армии, активно выступавшей за насильственный захват Маньчжурии. Занявший место Чжан Цзолина его сын Чжан Сюэлян к концу 1928 г. признал претензии правительства Гоминьдана в Северо-Восточном Китае, стал сотрудничать с Гоминьданом и, кроме того, с целью уменьшить значение находившейся во владении Японии ЮМЖД принял решение построить параллельно с ней одну за другой новые линии Китайской железной дороги. Такие антияпонские действия подрывали позиции Японской империи в Маньчжурии, и это особенно настораживало Итагаки Сэйсиро, полковника Квантунской армии в Мукдене, начальника штаба Квантунской армии в 1936 – 1937 гг., и Исивара Кандзи, главного идеолога Маньчжоу-го и последователя школы японского буддизма Нитирен301.
Исивара изучал военную историю Европы, читал «Сутру лотоса»302 и был способен «объединить в своих воззрениях современные знания и религиозные верования» 303 . Он был убежден, что мировой конфликт приведет к созданию всемирного государства. Первая мировая война стала первым этапом и разделила мир на четыре основных блока: США, Европа, СССР и Япония. По его мнению, вскоре должна была начаться война между СССР и Японией, и после победы в этой войне Японии – новый этап войны Японии и США, которые к тому времени взяли бы власть над Европой. Это стало бы финальным этапом конфликта мировых цивилизаций 304 . Он говорил: «Наша страна зашла в тупик, и кажется, что нет решения таких важных проблем, как перенаселение и недостаток продовольствия. Единственный вариант – это решительные действия по развитию Маньчжурии и Монголии». И далее: «Маньчжурия и Монголия, развивающиеся с японской помощью, достигнут стремительного роста в том случае, если порядок будет поддерживаться Японской империей» 305 . Взгляды Исихара оказывали влияние на Итагаки и других полковников Квантунской армии, у него было немало последователей в Генеральном штабе и в Министерстве армии306.
И в июне 1931 г. офицер Генштаба в Токио Накамура под видом сельскохозяйственного специалиста в горах Хингана в Северной Маньчжурии проводил съемки местности в рамках подготовки к боевым действиям против СССР. Он был убит китайцами местного отряда антияпонского сопротивления. Японский консул в Мукдене потребовал от администратора провинции Мукден и начальника штаба армии Чжан Сюэляна провести расследование убийства Накамуры и выявить виновных307. И уже 18 сентября 1931 г. ночью в районе Лютяогоу севернее Мукдена произошел взрыв на ЮМЖД. Существует несколько версий этого события. По одной из них, взрыв был организован штабом Квантунской армии308. По другим, вообще не был спланирован. Однако, назвав этот взрыв провокацией с китайской стороны, той же ночью штаб Квантунской армии принял нападение на казармы китайских войск в Мукдене и взял под свой полный контроль ЮМЖД. Командующий Квантунской армией приказал армии перейти в наступление, обратившись к командованию японских войск в Корее с просьбой предоставить помощь в виде дополнительных сил.
Японское правительство собрало экстренное заседание, на котором приняло решение не допустить расширение событий в Маньчжурии, однако командующий японскими войсками в Корее распорядился отправить в Мукден 39-ю дивизию через корейско-маньчжурскую границу. Позже правительство выступило с заявлением, что действия армии были предприняты в целях самообороны, а в дальнейшем не будут расширены. Однако штаб Квантунской армии и не думал останавливать действия, и за четыре месяца с начала боевых действий армия захватила крупнейшие города северо-восточного Китая, практически полностью подчинив себе Маньчжурию. И уже 1 марта 1932 г. в городе Синьцзине (Чаньчуне), названном столицей Маньчжоу-го, состоялась церемония провозглашения этого государства во главе с Пу И, последним императором маньчжурской династии Цин309.
Япония и лидеры Белого движения в Монголии
Белое движение было сформировано в ходе Гражданской войны в 1917 – 1923 гг. в России с целью свержения советской власти. Лидером Белого движения в Забайкалье и на Дальнем Востоке был казачий атаман генерал-лейтенант Г.М. Семенов (1890 – 1946).
Г.М. Семенов родился в казачьей семье, был родом из Забайкалья, свободно владел монгольским и бурятским языками. С 1911 г. он служил в Монголии, где близко сошелся с наиболее видными представителями монгольского общества. После 1911 г. он покинул Ургу и был прикомандирован в Забайкалье, а с 1913 г. в Приморье, где оказался в одной части с бароном Р.Ф. Унгерном и бароном П.Н. Врангелем. После Октябрьского переворота 1917 г. Семенов сформировал конный Бурятско-Монгольской казачий отряд в Забайкалье, а принимал в него не только бурят и монголов, но и русских. Семенов изначально сделал ставку на национальные военные формирования, так как хотел вести войну «отдельно от недостаточно исполненных сознанием долга славян»420.
В годы революции и гражданской войны идея панмонголизма как возможности единения монголоязычных народов прозвучала с новой силой. Семенов же был одержим идеей создания единого монгольского государства, поэтому сразу же после падения советской власти в Забайкалье развернул активную работу в этом направлении: в процессе укрепления собственной власти перестал признавать власть Верховного правителя Колчака и приступил к созданию панмонгольского государства421. Идея заключалась в создании «Великой Монголии», включавшей в себя все территории расселения монгольских народов. По сообщению архивных источников на основе периодической прессы СССР, «Планы создания «Великой Маньчжуро-Монгольской империи» обсуждаются уже давно, точно также как давно идет борьба за осуществление этих планов. Размеры этой будущей империи крайне неопределены. Предполагается включить в нее «Маньчжурию, Монголию/ Внешнюю и Внутреннюю, Тибет, Сычуань, провинции Чахар, Ганьсу и Синь-Цзян» 422. Правда, как сообщалось в тех же архивных источниках, «…это может удовлетворить только первоначальные аппетиты японского империализма. Ему нужен весь Китай, а затем и вся Азия»423. 25 февраля 1919 г. в Чите открылся панмонгольский съезд представителей Бурятии, Внутренней Монголии и Барги (так называемая Даурская конференция). Присутствовали японские наблюдатели (Судзуки, майор японских оккупационных войск). Посланцев Автономной Монголии не было. Съезд провозгласил сознание Великого Монгольского государства со столицей в г. Хайлар (Внутренняя Монголия) во главе с Нэйсе-гэгэном, одним из высших лам Внутренней Монголии. Территория государства простиралась от Байкала до Тибета, от Маньчжурии до Восточного Туркестана, включая Бурят-Монголию, Халху, Кобдосский округ,
Урянхайский край и Внутреннюю Монголию424. Семенов выдал из японских кредитов на нужды правительства 1 млн. руб., оружие и другую материальную помощь425. Кроме того, он предложил новому правительству подписать соглашение, по которому Временное правительство обязалось поставить ему выгодные концессии на разработку полезных ископаемых на территории «Великой Монголии» 426 . Было решено послать делегацию во главе с Ц. Жамцирано на Парижскую мирную конференцию и обратиться к американскому президенту В.Вильсону с просьбой о поддержке.
Союзные державы отказали делегации в визе на въезд во Францию, а поддерживавшая панмонгольское движение Япония не рискнула открыто выступить на стороне панмонголистов. Кроме того, была еще одна причина, по которой у молодого панмонгольского государства не было будущего. Дело в том, что руководство Внешней Монголии выступало основным противником образования Великой Монголии. Оно предвидело реакцию ведущих государств мира и опасалось потери своей государственности.
Так зародилось панмонгольское движение, в котором сама Урга не приняла участия, соблюдая принятые на себя международные обязательства. Поэтому, комментируя итоги съезда, наблюдатели отметили, что съезд оказался неправомочным для решения столь важного вопроса, как образование независимого панмонгольского государства без главного действующего лица – Внешней Монголии427.
Японская пресса с восторгом писала о результатах съезда, особенно выделяя заслуги атамана Семенова: «… Япония должна поддерживать Семенова и помогать ему во всех отношениях и всеми средствами. Япония должна снабжать его всем, что ему понадобится для осуществления такого политического плана, так как это единственный путь решения вопроса о Восточной России»428.
Осенью 1919 г. «Великое Монгольское государство» фактически распалось. Таким образом, Даурское правительство просуществовало семь месяцев (февраль 1919 – сентябрь 1919).
В эмиграции геополитические амбиции не оставили Семенова. По инициативе японской военной миссии в Харбине и при непосредственном участии атамана Г.М. Семенова было создано Главное бюро по делам российских эмигрантов (БРЭМ), объединившее более 50 эмигрантских организаций. При этом Семенов был не только лидером русской эмиграции в Маньчжурии, но он также был проводником политики Японии на Дальнем Востоке. И действительно, связи Семенова с японцами были настолько тесными, что в 20-е гг. ХХ в. многие считали, что Семенов погиб в Японии во время знаменитого землетрясения в Токио в 1923 г. 429
Исходя из показаний атамана, он в 1934 – 1936 гг. неоднократно встречался с руководителем японской военной миссии генерал-майором Андо, который предложил ему подготовить проект о возможном создании буферного государства в Северном Приморье, куда затем планировалось переселить эмигрантов. Позднее он встречался с бывшим командующим японскими войсками в Китае генералом Накамура, который полагал, что не следует ограничиваться территорией Приморья и буфер следует расширить до Байкала. По инициативе Семенова в Хингане начали формироваться монгольские военные части под руководством японских офицеров, создано офицерское училище для монголов. В кругах белой эмиграции не без согласования с японцами обсуждался вопрос о создании в Забайкалье государства по типу Маньчжоу-го и назначении царем атамана Семенова430. Позиция СССР была четко обозначена в заявлении о том, что Семенов был связан с Японией и пропагандировал отрицательный образ Советской России среди народа Монголии: «Грязная рука авантюриста Семенова, краткое, но жестокое царство которого, питавшееся средствами капиталистических государств – особенно Японии – и висевшее на штыках последней, не могла удовлетвориться тиранией одного русского населения Забайкалья, направляемой и подталкиваемой буржуазией и военной кликой Японии, нужно было ввести в заблуждение, обмануть и Монгольский Народ, чтобы, пользуясь его неосведомленностью, грабить им же созданные ценности, натравлять на Революционную Россию» 431 . И далее «Атаман Семенов пользуется исключительной поддержкой со стороны Японии, которая нашла в его лице надежное орудие по проведению своей агрессивной политики на русском Дальнем Востоке»432. Белогвардейцы действительно вели антисоветскую пропаганду, и на этот факт указывает случай, документировано зафиксированный в ходе советско-японских переговоров. Японский посол Хирота в 1932 г. заявил, что некая владивостокская радиостанция якобы оскорбительно прокомментировала сообщение о покушении на жизнь японского императора. В ходе расследования выяснилось, что сообщение действительно было передано, но «не содержало ничего не только оскорбительного» и «не давало даже никаких комментариев к голому фактическому сообщению»433. На вопрос заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Л.М. Карахана, откуда были получены такие сведения, Хирота ответил, что из Маньчжурии, и это, безусловно, было «одной из тех фальсификаций, которые белогвардейцы фабриковали для японцев за все время событий в Маньчжурии»434.
Похожие диссертации на Политика Японии в маньчжуро-монгольском регионе в 20-30-х гг. ХХ в.
