Содержание к диссертации
Введение
Глава I Становление идейно-политических взглядов К.Шумахера в годы Веймарской республики и нацистской диктатуры 31
1.1. Начальный этап политической деятельности. 31
1.2. Политическая деятельность Курта Шумахера в веймарский и нацистский периоды 40
1.3. Концепция государства, нации и демократии в трактовке Шумахера 72
Глава II Борьба за воссоздание СДПГ в послевоенный период (1945-1952) 92
2.1 Социал-демократические группы в эмиграционный период: программные установки 92
2.2 Восстановление СДПГ на «новой основе». «Бюро Шумахера» в Ганновере 105
2.3 Программные установки СДПГ 1945-1952 гг. 126
2.4 Теоретические дискуссии внутри СДПГ и влияние Курта Шумахера на формирование "теоретического базиса немецкой социал-демократии после 1945 г. 141
Глава III Курт Шумахер и «германский вопрос» в контексте европейской политики 171
3.1. Внутриполитические установки Курта Шумахера: Экономический и Парламентский советы 171
3.2. Объединение Германии как ближайшая политическая цель. 197
3.3. Европейская концепция Курта Шумахера . 211
Заключение 240
Список источников и литературы 247
- Политическая деятельность Курта Шумахера в веймарский и нацистский периоды
- Социал-демократические группы в эмиграционный период: программные установки
- Теоретические дискуссии внутри СДПГ и влияние Курта Шумахера на формирование "теоретического базиса немецкой социал-демократии после 1945 г.
- Европейская концепция Курта Шумахера
Политическая деятельность Курта Шумахера в веймарский и нацистский периоды
Когда Шумахер в конце 1920 года прибыл в Штуттгарт, большинство социал-демократов уже разочаровались в результатах революции 1918 года. Многие их ожидания не оправдались. Республика была вынуждена расплачиваться за грехи кайзеровского Рейха. Условия мира союзников далеко превосходили даже самые пессимистические предположения24. В Национальном собрании и во многих земельных правительствах социал-демократы оказались в меньшинстве. На выборах в рейхстаг СДПГ потеряла почти треть своих мест. Через два года после революции во многих землях у власти снова оказались коалиционные правительства с преобладанием буржуазных партий. Для многих, прежде всего для молодых социал-демократов, столь стремительное продвижение реакционных сил доказало, что парламентская демократия введена слишком стремительно и социал-демократические силы к ней просто не были готовы. Их критика обратилась против старых партийных руководителей в собственной партии, которые продержались в Национальном собрании только первые десять недель после переворота.
Ситуация в Вюртемберге оставалась наиболее сложной и многообразной по сравнению с другими землями. Из 101 депутата ландтага только 17 были от СДПГ, в то время как НСДПГ имела 14, а радикальные правые - 28 мандатов. Здесь на юго-западе Германии жизнь текла иначе, чем в Берлине. В этом центре либерализма, где жила и работала Клара Цеткин, в 1907 году состоялся известный Штуттгартский конгресс II Интернационала, раньше, чем в других местах страны, произошел раскол социал-демократии и Штуттгарт, превратился в оплот независимых социал-демократов. Но газета в которой начал работать Шумахер все-таки осталась в руках правых социал-демократов.
Главным редактором «Швебише Тагвахт» являлся Вильгельм Кайль. Он был авторитетным политиком СДПГ, представлял, будучи вице-президентом, POCСИЙСКАЯ свою партию в Вюртембергском лаі таге и в рейхстаге, входил в руководство высших партийных органов. И вскоре после прихода Шумахера социал-демократов, благодаря проводимой ими политике терпимости в 1921 г. привлекли к участию в правительстве. Кайль стал министром труда по социальным вопросам. «Веймарская коалиция» продержалась два года, после чего социал-демократов снова отстранили от руководства25.
За эти два года, пока Кайль состоял в правительстве, Шумахер исполнял его обязанности в «Тагвахт» - освещал деятельность правительства и социал-демократической фракции в ландтаге. Это было невероятно щекотливой и неблагодарной задачей для юного редактора: последние выборы укрепили здесь конкурирующих с СДПГ «независимых», в вюртембергской и особенно в штуттгартской СДПГ политика терпимости и участие социал-демократов в правительстве не находили поддержки.
Шумахер быстро овладел техническими тонкостями редакторского дела, хотя все для него было в новинку. Его не пугал ни быстрый темп работы в ежедневной газете, ни то, что часто возникала необходимость в последние минуты готовить сенсационные новости.
Его журналистский стиль был в большей степени трезвым, нежели элегантным. Он выхватывал темы, которые витали в воздухе и волновали его политическое воображение, видел и описывал отдельные актуальные проблемы в их общей взаимосвязи. Вскоре его статьи стали узнаваемы .
Уже 7 декабря 1920 года в своей статье «Народный союз и социал-демократия» Шумахер подверг жесткой критике Народный союз, который он обозначил как продукт западноевропейского капитализма. Больная Европа могла спастись, по его мнению, только через преодоление «состояния отдельных государств»27.
На посту редактора «Швебише Тагвахт» Шумахер остается до октября 1930 года, стремительно пройдя путь от «приезжего ученика редактора» до политического представителя местной партийной организации. Он становится одним из самых известных политических лидеров в Вюртемберге, не ограничив шись только журналистской деятельностью. Шумахер активно участвует в партийных делах, начинает читать для соратников по партии курс лекций по «историческому материализму». Страстность и убежденность его выступлений привлекало к нему многих слушателей. Его готовность обсуждать не только местные проблемы увеличивала популярность в партии. Ему дали кличку «Доктор», и за короткое время он становится одним из самых популярных членов социал-демократической партии28.
Журналистская и ораторская деятельность взаимовыгодно дополняли друг друга. Он постоянно черпал новую информацию из своих многочисленных контактов с представителями различных социальных слоев, что помогало ему при работе в газете. Практически со всеми Шумахер благодаря своей интуиции мог найти общий язык и наладить хорошие отношения. Перед студентами он говорил о Лассале и Бернштейне, перед рабочими - о трудностях повседневной жизни.
Влияние Шумахера в Штуттгартском отделении партии стремительно росло. Он быстро сблизился с секретарем местного объединения СДПГ Карлом Остером29, и очень скоро, несмотря на некоторые противоречия во взглядах и Оуществениуо разнсцу в возрасте, ях отношения еереросли ечияную дружбу. Р Критическая позиция Шумахера в отношении погрязшил в рутине старых Р политиков была направлена не против основ и припципов их политики. Он не Р ставил код сомнение достижения Ноябрьской революции. их спорным .става лось «как» не потерето то, что было завоевано? Еслю для старшего поколения лоциал-демократое завотоания революции ано? Еода являлись шредметом гор дости, -емолодежь чувствовала неудовлетворенгость, потому вседостигнуго у находилось на очень шаткой почне. Он понимал, что ьпасность для роспублики находил не только от реакционных сил, по также ч от радикалов.
Послт поражения капповского лутча Шумахер почувств.вал угрозу со стороны компунистов, яоторым удалось расширить свой чазис в ралочеозлас J се, уоеличив конистствк избырателей с 400 000 ди 1 200 й00 человек. Во многих частях Германии стали вспыхивать волнения и забастовки под их руководством. Особенно сильна КПГ была в Вюртемберге, включая и Штуттгарт30.
Почти во всех речах и многих статьях в «Тагвахт» Шумахер достаточно жестко критиковал представления коммунистов о социалистическом государстве и путях его достижения. Но если анализировать его отношение к КПГ, то до 1928 года он не рассматривал их как откровенных врагов республики в отличие от национал-социалистов. Поначалу Шумахер относился к ним весьма терпимо, считая, что их представления о государстве достаточно реальны и имеют почву под ногами и что они, действительно, «хотят бороться за демократическую республику». Но он обвинял их в «добровольно-принудительной службе на ультраправых»31. Уже в ранний период характерными чертами его политических взглядов были ярко выраженный антибольшевизм и приверженность идеалам демократической республики. Он критиковал Ленина за то, что тот, взяв на вооружение идею диктатуры пролетариата, которую Маркс считал временной, переходящей формой власти, превратил ее в государственную форму для всей эпохи . Шумахер хорошо знал методы коммунистов, изучая их публицистику и программные установки. Но долгое время он относился к КПГ как к «заблудшим братьям», которых необходимо наставить на путь истинный. И только после того, как немецкие коммунисты переняли «тезис Сталина - Зиновьева о «социал-фашизме», его мнение резко изменилось33.
Одной из первых партийных побед можно считать выступление Шумахера на партийном собрании в середине августа 1921 года. Он подверг острой критике набросок новой программы партии, который был опубликован еще в июле. Шумахер заметил полное отсутствие в программе понятия «классовая борьба». В одной из своих статей в «Швебише Тагвахт» он писал, что «мы признаем другие социальные отношения в государстве, нации и т.д. Можно приветствовать, если грубая, неотесанная теория классовой борьбы, не знающая ничего другого как классовая борьба, наконец, была бы преодолена. Но мы не будем отталкивать в сторону социальную связь класса и классовой борьбы. Они есть в наличии, и поэтому не пренебрегаем ими в теории и практике» В этих строках четко звучит требование его учителя Пленге о синтезе государства и класса. Шумахер приветствовал, что исчезает «устаревшая теория обнищания и кризисов». Но он критиковал молчание в отношении к долгосрочной тенденции социального и экономического развития. Государство и нация, по его мнению, были только аспектами социальной действительности. Он потом подчеркивал, что «возможность углубления социалистической теории» через создание «социалистического и государственного учения» недостаточно. Чувствуется, что работа над диссертацией в определенной степени стала импульсом для его практической деятельности34.
Критика Шумахера, в целом, соответствовала настроениям внутри партии, не только сохранить уже достигнутое, но и наполнить программу новым реформистским содержанием. Возражения, изложенные им, были одобрены, и собрание в Штуттгарте приняло решение не принимать новую программу, а сначала разработать «экономическую программу действий для будущих задач и борьбы». В заключении делегатом на Гёрлицкий съезд от штуттгартской СДПГ большинством голосов избрали Курта Шумахера. Что явилось крупным успехом для молодого редактора, который всего лишь восемь месяцев жил в Штуттгарте.
Социал-демократические группы в эмиграционный период: программные установки
Представляется необходимым хотя бы краткое рассмотрение программных установок социал-демократов, находящихся в эмиграции, с тем, чтобы проследить, в какой степени они легли в основу послевоенной стратегии СДПГ, выяснить, что было воспринято бесспорно, а что подверглось серьезному критическому анализу лидерами социал-демократического движения, а главное в рамках нашей темы - понять, к какому варианту склонялся первый председатель СДПГ Курт Шумахер, с чем был согласен, что соответствовало его политическим взглядам, или же он предложил свой проект, который и стал путеводной нитью послевоенного развития СДПГ?
После прихода к власти партии Гитлера значительная часть руководства СДПГ и СРПГ эмигрировала за границу. Правление СДПГ переехало сначала в Прагу, после оккупации Чехословакии, в Париж, а затем - в Великобританию. Многие оказались в США, часть - в скандинавских странах и Швейцарии. Почти все разбросанные по свету эмигрантские группы пытались представить себе послевоенное развитие Германии, роль и место в ней социал-демократии, разрабатывая разного рода документы программного характера.
Одним из первых документов подобного рода стал Пражский манифест «Борьба и цели революционного социализма. Политика Социал-демократической партии Германии» , появившийся в январе 1934 года. Окончательный вариант манифеста написан Р. Гильфердингом .
Г. Гляйсберг - многолетний редактор газеты «Нойер Форвертс», в который был опубликован, хотя и с сокращениями. Пражский манифест, полагал, что этот документ «примыкает к марксистской традиции в германской социал-демократии»4. По его мнению, в манифесте преодолены некоторые ошибки Гёрлицкой и Гейдельбергской программ в отношение государства. Пражский манифест изобиловал радикальными формулировками. Например, после свержения фашизма предусматривалось создание «сильного революционного правительства», контроль за его деятельностью возлагался на «массовую революционную рабочую партию». Первейшей задачей нового правительства объявлялось - «превращение государственного аппарата в инструмент власти народных масс». Излагались необходимые меры, направленные на «слом старого политического аппарата»: намечалась немедленная экспроприация крупных землевладений, тяжелой промышленности перевод Рейхсбанка в собственность государства. При этом подчеркивалось, что обобществление тяжелой промышленности, банков и крупного землевладения - «не конечный пункт а лишь исходный момент преобразования капиталистического общества в социалистическое».5 Манифест призывал к созданию фронта, объединяющего все антифашистские слои. Однако конкретно о единстве с коммунистами не упоминалось.
Орлов Б.С. отмечает, учитывая взгляды Р.Гильфердинга, представляется, что в манифесте он изложил, прежде всего, личную точку зрения. Таким же образом можно проследить его личный подход при написании Гейдельбергской программы. А революционная патетика Пражского манифеста носит лишь внешний характер, совершенно не учитывая всей сложности непосредственной борьбы с фашизмом. С точки зрения заложенных в нем идей он не оказал влияния на дальнейшую стратегию социал-демократии .
Но Пражский манифест лег в основу дальнейшей борьбы за единство рабочего класса группой «Новое начало», которую создали еще в 1931 году, как тайную организацию прежних коммунистов и членов левого крыла социал-демократической молодежной группы. Летом 1933 года после прихода к власти фашистов появилась листовка «Новое начало», где излагались основные положения и цели группы. Листовкой, которая быстро привлекала международное внимание, пытались найти альтернативу социал демократическому и коммунистическому пути. Группа хотя и хотела вернуться к революционному марксистскому наследству немецкого социализма, но все же отклоняла традиционную марксистскую теорию экономического детерминизма и соответственно историческую необходимость социалистической революции7. Прежде всего, они настаивали на передаче руководящих функций молодой «элите революционных марксистов» .
В октябре 1934 года социал-демократия выработала еще один документ программного характера, который по постановке вопросов левее Пражского манифеста. Документ создан группой «Революционные социалисты Германии», куда входили левые социал-демократы, в свое время основавшие СРПГ. В документе содержался призыв ко всем организациям, извлекшим уроки из прошлого, содействовать «формированию единой идеологии революционного пролетариата» . По замыслу группы такие организации должны были преодолеть изоляцию и через фронт единства действий прийти к «революционной партии единства». Указывалось, что «налицо признаки разложения фашистского режима», однако при этом подчеркивалось что фашистское господство может быть свергнуто только в результате революции.
Авторы говорили о необходимости создания «новой революционной доктрины», заявляя, что реформизм с самого начала явился совершенно ошибочным курсом. Критиковалась и позиция коммунистов. Она объявлялась «несамостоятельной, находящейся под диктатом Москвы» партией. Но одновременно в документе подчеркивалось, что «защита Советского Союза является для революционных социалистов само собой разумеющимся делом»10. После революционного переворота основной формой государственной власти должна стать диктатура пролетариата, носителем которой будет объединенная революционная партия .В 1937 году «революционные социалисты» объявили о своем роспуске и возвратились в ряды СДПГ.
Не менее радикальный документ, появившийся уже в последний год войны - «Манифест демократических социалистов бывшего концлагеря Бухенвальд». Несмотря на то, что Шумахер и сам был узником Дахау, настроения составителей «Бухенвальдского манифеста», среди которых были Г. Бриль, Б. Каутский (сын К. Каутского) и некоторые другие, их излишний оптимизм и желание единого фронта с коммунистами ему оставались чужды.
В «Манифесте» подчеркивалась необходимость уничтожения всех институтов фашистского господства и создания «нового типа демократии», которая не «исчерпывается в пустом формальном парламентаризме, а дает возможность активного участия широких городских и деревенских масс в политике и управлении». Указывалось, что «в экономическом плане Германия может быть восстановлена только на социалистической основе». В числе первоочередных задач называлось создание антифашистских народных комитетов которые, в свою очередь должны созвать всегерманский конгресс. В Бухенвальдском манифесте выражено благожелательное отношение к СССР. Документ призывал к единству социалистического движения, которое было бы возможно на основе таких принципов как свобода в дискуссии и дисциплина в осуществлении принятых решений. Манифест требовал создания международной политической и профсоюзной организации, «охватывающей все социалистические партии».
В заключении провозглашался союз всех антифашистских демократических сил Германии, «свободная миролюбивая социалистическая Германия», революционный демократический социализм и интернационал социалистов всего мира. Таким образом, в Бухенвальдском манифесте нашли отражение мысли и чаяния политических узников разных направлений.
Социал-демократы, эмигрировавшие в США, не создали каких-либо заметных программных разработок. Однако и здесь при обсуждении политической модели будущей Германии затрагивались вопросы программного характера. В частности, на конференции германских социал-демократов в июле 1943 года в Нью-Йорке возникла дискуссия между Ф. Штампфером и Э. Френкелем, представляющая для нас наибольший интерес, так как идею правового социального государства Френкеля социал-демократы взяли на вооружение после войны и включили в свои последующие программные документы.
Френкель в своей статье «Перспективы немецкой революции» выступил против идеи «социальной революции», полагая, что в условиях, которые могут сложиться в Германии после войны, она нереальна: с одной стороны, союзники не станут этому благоприятствовать, с другой, - рабочие организации еще будут не способны действовать. Френкель приходил к выводу, что в такой обстановке реформистское крыло рабочего движения обязано выработать концепцию постепенного восстановления профсоюзов в сотрудничестве и под контролем оккупационных держав. Должен быть учтен негативный опыт Веймарской республики, изучены системы правления Англии, Франции, Америки, приняты во внимание немецкие традиции. Френкель заканчивал статью утверждением, что должно быть создано правовое государство, которое обеспечивает свободу различных мнений12. Эта мысль ляжет в основу государственной концепции Шумахера и послужит толчковой при создании его концепции оппозиции.
Нельзя обойти вниманием и деятельность германских социал-демократов в Скандинавии Их ядро составляли сторонники Социалистической рабочей партии Германии. Это сказалось и на их программных разработках, в которых прослеживается стремление учесть опыт шведской социал-демократии. Их силами разрабатывается в 1944 году документ названием «О послевоенной политике германских социалистов».
Теоретические дискуссии внутри СДПГ и влияние Курта Шумахера на формирование "теоретического базиса немецкой социал-демократии после 1945 г.
Теоретические дискуссии внутри СДПГ охватывали ряд проблем концептуального характера. Социал-демократы пытались переосмыслить свой теоретический базис, найти слабые звенья и выработать новые походы. Среди наиболее дискуссионных стояли вопросы, связанные с переосмыслением марксизма и основных его понятий как «класс» и «классовая борьба». Не последнее место занимали проблемы социализма и демократии, нации и государства. Рассмотрим каждый из аспектов отдельно.
Не вызывает сомнения, что после 1945 года вопрос теоретического обозначения социализма, особенно проблема его неразрывной связи с марксизмом, приобрел особое значение не только у последователей Карла Маркса, но и у приверженцев научного социализма и многоликого исторического материализма. Это привело к широкой дискуссии внутри социал-демократической партии, которая наиболее ярко прослеживалась в период 1946 по 1950 годы на страницах ежемесячных теоретических социал-демократических изданий . Обращались не только к различным отдельным аспектам марксизма, но и к вопросу его применения на практике.
Дискуссии в «Зоциалистише Ярхунтерт», несомненно, ведущем печатном органе СДПГ того времени, в основном направлялись против «узкой исторической личины», которую Маркс и марксизм дали историческому материализму. Те, кто стоял на почве исторического материализма, представляли концепцию, что нет противоречия между производственными силами и производственными отношениями, которые и определяют ход истории. Они отмечали, что марксизм на сегодняшний день просто отягощен многочисленной политической конъюнктурой.
Бурная дискуссия развернулась в «Зоциалистише Монатсхэфте» и в «Зоциалистише Трибуне», где также поднимался вопрос: опровергают ли события последнего столетия марксизм как общественное явление или нет? Фактически эта мысль проходила почти через все статьи, особенно в «Зоциалистише Монатсхэфте». Один из авторов обозначил это явление понятием «релятивистский (относительный) марксизм». Но все более часто звучала мысль, что марксизм не способен ответить на многие вопросы, поставленные современными условиями. Авторы «Зоциалистише Монатсхэфте» и «Зоциалистише трибуне» рассматривали демократический порядок общества не только как лучшую почву для борьбы социалистов, но по опыту последнего столетия признавали ее как наилучшую форму будущего общества.
Конечно, наряду с критиками марксизма были и последователи исторического материализма Маркса и его философско-исторического, социологического метода. Они настаивали на том, что в целом совокупность производственных отношений образует экономическую структуру общества.
Это реальный базис, на котором основывается юридическая и политическая сфера, определяющая форму общественного сознания. Именно способ производства материальных благ обуславливает социальный, политический и духовный процесс жизни.
«Вульгаризированный» марксизм представлен в ежемесячнике «Фольк унд Цайт», в котором некоторые авторы грубо переплетали философию Маркса и его концепцию истории. Они пытались перенести некоторые существенные черты марксизма на современные отношения.
Таким образом, становится о невидным, что после 1945 года общее отношение к Марксу и марксизму в рядах социал-демократов значительно изменилось. Что касается Курта Шумахера, то он, как и раньше, оценивал Карла Маркса в качестве либерального и революционного «литератора». Но, несмотря на то, что Шумахер считал, что «Карл Маркс не оставил после себя законченного учения о государстве и обществе и марксизм может развивать их только фрагментарно (отрывочно)», в его работах часто встречаются ссылки на его труды. В. Брандт обращает внимание на то, что для Шумахера Маркс «был великим человеком, побуждающим бескомпромиссно ставить глубокие вопросы безжалостно вскрывать то что скрывается за фасадом идеологии обнажать фундаменты общества. Но догматический марксизм он рассматривал как противоречие в себе самом» . В свою очередь С. Миллер подчеркивает что понятийный аппарат Шумахера во многом исходил от марксизма141. На наш взгляд Шумахер стремился переосмыслить и пересмотреть марксизм по-новOMV представить сущность демократии и классовой борьбы
Теперь для него решающую роль играли не выводы, к которым пришел Маркс и которые он весьма невысоко оценил в своей диссертации, а «способ, каким он пришел к этим выводам». Шумахер признавал: «Маркс жив как метод!». Метод экономического анализа и особенно «незаменимый метод в борьбе за освобождение работающего человека»142. Это для Шумахера и был живой Маркс, который в любой новой ситуации «производит новое исследование и требует новых результатов, который критически до последнего следствия пытается проследить (прочувствовать) логику вещи, дать анализ силам своего времени и будущего, проникнуть в суть, исследовать движущие формы капитализма». Шумахер, как и Маркс, считал, что не надо учинять «насилие над вещью», а необходимо исследовать, «какие тенденции она в себе несет»143. Конечно, это не означало, что теперь марксистский метод рассматривался как «монопольный», как единственное средство познания, которое может привести к истине в последней инстанции. Шумахер пояснял: «В этом смысле было бы не по-марксистски рассматривать марксизм как единственный метод и единственное средство познания для социализма»144.
Для Шумахера в высшей степени оставалась ценной мысль, что социал-демократом можно стать как «из методов экономического анализа, или из знаний рациональной философии, по морально-этическим причинам, или же из духа Нагорной проповеди». Каждый должен иметь право провозглашать свое желание и свою мотивацию социализма и демократии145. «Любая демократическая партия должна иметь в своем ряду предшественников и в своем собрании оружия различные теории». Сам Шумахер усматривал в существовании одной партийной теории «смерть свободы»146. Для него все зависело не от происхождения метода, а от степени «его духовного и политического достижения»147. Поэтому он воспринимал «монополизацию марксизма», его догматизацию как «смерть духа».
В определенной степени Шумахер признавал историческую концепцию Маркса в том смысле, что экономика является базисом всей общественной жизни, на основе которого развивается духовная культура, религия, философия, право и т.п., и что эти области духовного развития человечества имеют тенденцию отделяться и, вновь оформившись, влиять уже на экономический базис. Но Курт Шумахер пошел дальше. Он дополнил основной экономический метод не только «через поднятие политического идеала», но и положил в основу своего рассмотрения моральную идею. В его концепции экономический «базис» и нравственная идея в одинаковой степени равны.
Шумахер видел в социализме большую идеальную движущую силу -тоска по человеческой свободе и достоинству, сострадание бедным и нуждающимся. Он был категорически не согласен с тем, что марксизм представляет всю историю лишь историей классовой борьбы, отвергая духовные и религиозные причины, двигающие человечество.
Курт Шумахер хотел открыть путь в социал-демократию для тех, кто не только сочувствует социал-демократам, но и испытывает недоверие и антипатию к капиталистическому строю. В 1946 году Шумахер писал, что привлечение этих людей в социал-демократическую партию могло бы «означать для Германии духовную революцию». Он хотел изменить состав партии. По его мнению, наряду с марксистами в ней должны быть и те, кто социалистом стал из чувства христианства или же из общего этического долга. В этом Шумахер видел великую цель партии. Мысль, что социалистом и демократом может стать любой и неважно, каким путем он пришел к этому, читая Маркса, или рациональную философию, или же имел другие этические и моральные причины вызывало немало споров еще до Первой мировой войны. Но в той форме, в какой ее преподнес Шумахер, эта идея оказалась революционной для социал-демократии открыв многим путь в ее ряды.
Биограф Шумахера Эдингер приходит к выводу, что экономическая концепция истории Маркса была неотъемлемой частью концепции истории Шумахера, став «методом экономического и политического анализа» . До Шумахера экономическая концепция истории Маркса признавалась внутри социал-демократической теории даже ревизионистами, оспаривались только окончательные выводы - интерпретация истории по основным экономическим моментам и понятие классовой борьбы, Шумахер же пошел много дальше, что не могло не отразиться на общественном мнении.
Европейская концепция Курта Шумахера
Как мы уже убедились, главным для Шумахера после окончания войны ста; создание сильной, стабильной и самостоятельной социал-демократической парти Сильная и независимая СДПГ была для него условием создания новс демократической и социалистической республики, которая должна ста равноправным и равнозначным фактором единой Европы.
Необходимо отметить, что Курт Шумахер и возглавляемая им СДПГ имели собственную европейскую концепцию, уходящую корнями в веймарский период. Уже в Гейдельбергской программе 1925 года говорится о создании Соединенных Штатов Европы. Эта мысль отражена в статье Шумахера, опубликованной в апреле 1946 года в "Дер Цайт" "Интернационализироваться может не только Германия, а вся Европа. И не только интернационализироваться, но и социализироваться. Эта часть мира уже давно политически, экономически и социально едина. ... Немецкая социал-демократия желает видеть Германию как национальное и государственно политическое целое, но она не желает нового национализма. Ее цель -превратить Германию в равноправного члена Соединенных Штатов Европы"118 Свое продолжение идея о СШЕ нашла в "Политических установках" Ганноверского съезда в мае 1946 года. "Социал-демократы стремятся к образованию Соединенных Штатов Европы - демократической и социалистической федерации европейских народов. СДПГ стремится к социалистической Германии в социалистической Европе" В «Установках» взят курс на сохранение единства Германии, подчеркивались ее национальные интересы и осуждались союзники, которые, по мнению социал-демократов, не хотели проводить единой политики в отношении Германии119.
Хотя в ходе предвыборной борьбы в бундестаг в 1949 году преимущественно господствовали внутриполитические темы, после учреждения ФРГ все больше выходили на первый план вопросы внешней политики. Оккупационный статут существенно ограничивал внешнеполитическую свободу действий молодой республики и его первого правительства. Поэтому первый бундесканцлер Конрад Аденауэр стал активно предпринимать попытки расширения внешнеполитического пространства, что привело к жестким дискуссиям с социал-демократической оппозицией во главе с Шумахером120. Уже в начале ноября Аденауэр говорил, что Федеративная Республика готова пойти на некоторые уступки в Рурском и Саарском вопросах, если союзники проявят понимание в вопросе демонтажа.
На первом заседании бундестага по внешнеполитическим вопросам 15 ноября 1949 года, Аденауэр сообщил о своей инициативе и выразил надежду на вероятный успех переговоров с верховными комиссарами. Хотя бундесканцлер проявил в переговорах сдержанность, Шумахер все-таки упрекал правительство в значительной мягкости и указывал на ситуацию в начале 1949 года, когда именно жесткая позиция СДПГ имела успех.
Переговоры между Аденауэром и верховными комиссарами проводились 22 ноября и закончились подписанием Петербергских соглашений, ограничивающих дальнейший демонтаж на названные предприятия. Союзники обещали провести ревизию ограничения продукции, равно как и обеспечить большее внешнеполитическое пространство ФРГ. Германия со своей стороны должна была ходатайствовать за членство в интернациональных Рурских органах и ассоциативное членство в Совете Европы. 24-25 ноября на заседании бундестага СДПГ это соглашение заклеймили, так как при его подписании предварительно не получили мнение парламента и что классифицировалось как нарушение конституции
Между Шумахером и Аденуэром началась жесткая дискуссия с взаимными упреками, Аденауэр упрекал социал-демократов, за смирение с демонтажем и нежелание облегчить участь Германии в этом вопросе. Шумахер посчитал обвинения несправедливыми, обвинив канцлера, что тот в первую очередь думает не о том, как лучше сделать для Германии, а о том, как угодить западным державам, обозвав его при этом «канцлером союзников».
Под давлением правительственных партий Шумахера отстранили от обсуждения в бундестаге на 20 дней, хотя затем дисциплинарное мероприятие сократили на несколько дней, после того как представителям ХДС и СДПГ удалось внешне примирить Аденауэра и Шумахера. Шумахер признал, что не хотел оскорблять бундесканцлера тем, что тот не представляет интересов немецкого народа, а Аденауэр в свою очередь ответил, что не утверждал, будто СДПГ готова примириться с демонтажем . Но промах Шумахера все-таки на некоторое время отразился на его политическом имидже, углубив пропасть между правительством и оппозицией. То что, ситуацию спровоцировал сам Аденауэр, многие быстро забыли.
Даже внутри СДПГ поведение Курта Шумахера подвергли критике123. Открыто выступал против него Вильгельм Кайзен, опубликовав статью в еженедельнике голландской «Партии труда», после того как еженедельник «Нойен Форвэртс» от нее отказался. Потом она появилась в газетах «Вельт» и других, вызвав большой интерес 24. Кайзен осуждал Шумахера за резкость, обвиняя его в попытках все более превратить СДПГ в радикальную «национальную и социалистическую» оппозиционную партию.
На партийном заседании 5-6 января 1950 года вопрос о статье Кайзена включили в повестку дня125. Сначала выступил Олленхауэр, подчеркнув, что внешнеполитический курс партийного руководства не является линией Шумахера, навязанной партии против ее воли, что официальная линия СДПГ прежде всего одобряется партийными органами и это не всегда соответствует мнению Шумахера или еще кого-нибудь из ведущих социал-демократов. Это всегда мнение большинства. Кайзен изложил свои соображения, осудив манеру Шумахера проводить свою политику и особенно - острые националистические формулировки. После выступления Шумахера правление партии приняло резолюцию, отклоняющую концепцию Кайзена и подчеркивалющую, что его точка зрения и раньше противоречила решениям руководства СДПГ.
Внутренние и внешнеполитические проблемы по немецкому объединению нельзя отделить от проблем, связанных с созданием нового облика Европы. Уже летом 1945 года Шумахер декларировал: «Социал-демократическая партия сделает все для того, чтобы сохранить Германию как закрытое национальное и экономическое целое в рамках европейского равноправия и европейской необходимости. [...] Она может думать о Германии только как о составной части Европы. Но она хочет видеть эту Германию не как парию, а как равноправную»126.
Именно равноправное положение Германии главное во всей европейской политике Шумахера. Все другие вопросы, определяющие круг европейских проблем, исходили только из этого пункта. Со временем его политикастала несколько гибче, но само понимание, что любое деление Германии исключает целостную европейскую политику и что стабильная демократическая Европа возможна только с равноправной и равноуважаемой Германией, оставалось неизменным Шумахер видел будущее Европы только в ее целостности. «Мы могли бы теперь только дальше жить, если Европа станет экономическим и социальным целым» ,
Поэтому для него Европу он представлял только со всеми европейскими государствами западнее железного занавеса. В любом другом решении, особенно в плане Шумана, в котором появлялось понятие «Европа шести», Шумахер видел направленную против Европы политику. Осенью 1950 года он писал: «Шесть стран, которые там собраны, ФРГ, Франция, страны Бенилюкса - Бельгия, Нидерланды и Люксембург - и Италия, это только шесть стран, которые консервативны, клерикальны, капиталистичны и картелистичны» . А в странах европейского севера и северо-запада, в странах Скандинавии и Великобритании, наоборот, у власти стоят социалистические партии. Только Европа, включающая эти страны, была для Шумахера истинно политическим и общественно-культурным целым.
Основные противоречия в вопросах внешней политики между оппозиционным лидером социал-демократов и бундесканцлером возникли по трем основным пунктам правительственной Европейской программы: 1) вхождение Германии в Совет Европы; 2) создание Европейского объединения угля и стали (ЕОУС), а в последствии и ЕЭС; 3) оборонительное объединение, Но почему он так категорично отвергал эти европейские инициативы, включая также и участие Германии в интернациональных рурских органах. Рассмотрим более подробно каждый из пунктов.
1. Рурский вопрос. Центральной проблемой послевоенного времени стал рурский вопрос. С самого начала Курт Шумахер занял однозначную твердую позицию, исходя из того, что Рурская область при сложившихся обстоятельствах является последней возможностью возрождения национальной экономики. При обсуждение рурского вопроса большое значение имели французские предложения о контроле и управлении тяжелой индустрией в этом районе. Лидер социал-демократов активно выступал против французских инициатив считая что французы несмотря на свое "решительное поведение внутренне совершенно не готовы" и не осознают "потребностей Европы".
