Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Политика соединённых штатов в отношении югославии в январе-апреле 1941 г. , й 32
ГЛАВА 2. Вопросы военного сотрудничества с югославией в американской политике 1942-1944 гг .65
2.1. Определение отношения к силам Сопротивления 65
2.2. Освобождение Югославии и позиция американской дипломатии ...96
ГЛАВА 3. Американо-югославские отношения в 1943-1945 гг.:государственно-политический аспект 138
3.1. Проблема «законного» югославского правительства 13 8
3.2. Вопросы государственного устройства Югославии и определения её границы с Италией 183
Заключение 213
Источники и литература
- Определение отношения к силам Сопротивления
- Освобождение Югославии и позиция американской дипломатии
- Проблема «законного» югославского правительства
- Вопросы государственного устройства Югославии и определения её границы с Италией
Определение отношения к силам Сопротивления
Решение поставленных в диссертации задач требует обращения к трудам зарубежных историков, которые достигли заметных успехов в разработке югославской линии в дипломатии США. Большинство их исследований посвящено в целом внешней политике США в 1941-1945 гг., лишь вскользь затрагивая вопросы Югославии. Отчасти причиной тому является наличие в истории американской дипломатии намного более выигрышных и привлекательных для исследования сюжетов. Югославской проблеме уделено незаслуженно мало внимания.
Тем не менее, историографический фундамент настоящего исследования был бы не прочен без опоры на широкий круг работ зарубежных предшественников. Специалистами в области историографии не раз предпринимались попытки систематизации имеющихся исследований. За основу в зависимости от идеологических и методологических критериев, а также тематических приоритетов брались разные классификации.
Так, профессор Корнельского университета У. Лафибер, рассматривая американскую историографию всего XX столетия, выделил 4 поколения историков: 1) «родоначальники» (1900-1930-е гг.), 2) политические реалисты
Гибианский Л.Я. Югославия перед лицом фашистской агрессии и Советский Союз // Восточная Европа между Гитлером и Сталиным. 1939-1941 гт.-М., 1999.-С. 405-501; Ги (1940-1950-е), 3) ревизионисты (1959 - середина 1970-х) и 4) II поколение реалистов (с конца 1970-х). Профессор МГИМО В.В. Согрин, анализируя радикально-критическое направление, по сути дела предложил отойти от использования термина «ревизионизм» . Тем не менее, в классификации историографии «холодной войны», предложенной докторами Норвежского Нобелевского института Г. Лундестадом и О. Вестадом и получившей распространение в нашей стране, это понятие используется. Они выделяют три школы: «традиционную» (1950-е-начало 1960-х), «ревизионистскую» (1960-е-начало 1970-х) и «постревизионистскую» (с 1970-х)12.
Из вышесказанного ясно, что внимание уделяется либо внешней политике США в XX веке в целом, либо времени «холодной войны». Период 1941-1945 гг. затрагивается лишь в плане рассмотрения различных подходов к определению истоков послевоенного противостояния США и СССР. Но, несмотря на разницу в названиях школ, их характерные признаки и хронологические рамки преобладания в историографии, в общем, совпадают. Поэтому при исследовании внешнеполитической активности США в годы войны, на мой взгляд, целесообразней сгруппировать историков следующим образом.
В первую очередь, это «официальная» историография; действующая в традиционном русле возвеличивания американских ценностей, целиком и полностью оправдывающая внешнюю политику США в годы войны и в послевоенный период. Её основные постулаты были сформулированы во второй половине 1940-х-начале 1950-х гг. Дж. Праттом и Г. Фейсом, а несколько позднее Дж.М. Бёрнсом. В 1970-1990-х «официальную» версию продолжили разрабатывать У. Кимболл, Р. Даллек, Э. Беннет, И. Геллмэн, Ф. Маркс . Всем этим авторам присуща приверженность концепции «американской исключительности». Главным аргументом при объяснении упущений во внешнеполитических действиях администрации президента Рузвельта, являвшегося твёрдым приверженцем «интервенционистского» курса и сторонником коллективных действий на международной арене, выступает то, что ему постоянно мешали изоляционистские настроения в Конгрессе и американском обществе.
Исследования этих авторов, как правило, хорошо документированы и снабжены обильными ссылками на мемуарные свидетельства. Наиболее полно вопросы, касающиеся Югославии, затронуты в работах Герберта Фейса, детально показавшего самостоятельность американской позиции на конференциях «большой тройки» и раскрывшего факторы, её обусловившие. Джеймс Берне, Эдвард Беннет и Роберт Даллек, аргументировано защищают политику Соединённых Штатов на юго-востоке Европы, объясняя несогласие Рузвельта с «балканской стратегией» Черчилля, «процентным соглашением» и созданием коалиционного, что её идейные изыскания оказались неадекватными сложности международных проблем.
Представители данного направления выступают с критикой внешней политики США в годы войны «справа». Это - X. Болдуин, Э. Теохэрис, Б. Ковриг, Дж. Бишоп, Р. Низбет, Э. Перлмуттер, Р. Шогэн14. Они утверждают, что излишняя приверженность моральным принципам и абстрактным идеалам вильсонизма в ущерб жизненно важным потребностям страны привела Рузвельта и его сторонников к тому, что они всецело сконцентрировались на задачах скорейшего разгрома врага и мало внимания уделили политическим проблемам. По утверждению этой группы историков, следствием ошибочных ориентиров стало полное крушение надежд на обеспечение послевоенных интересов США. Игнорирование державных амбиций Сталина привело к усилению Советского Союза и возникновению «холодной войны».
Биннит Ковриг, например, признавая английскую политику в Югославии не всегда правильной, пишет о том, что американцы, не поддержавшие ни англичан, ни русских, не сумели противопоставить им свою политику, более действенную и результативную. В итоге невнимание к стратегическим целям СССР, надежды предотвратить их достижение созданием ООН привели к закрытию для продвижения идеалов западной демократии стран Восточной Европы. Джим Бишоп обвиняет Вашингтон в полном безразличии к польским и югославским делам, а также в пассивности американской делега Princeton, 1991; Pratt, J. Cordell Hull, 1933-1944: In 2 vols.-N.Y., 1964; Marks, F. Wind over Sand: The Diplomacy of F. Roosevelt-Athens, 1988. 1960-е-начало 1970-х гг. стали временем господства «радикально-критического» направления. Представители: У. Уильяме, Л. Гарднер, У. Ла-фибер, Г. Колко, Д. Клеменс и другие15. Появлению новой школы исследователей способствовало изменение политического климата в мире, и, прежде всего, в США. Во многом распространение их взглядов было реакцией на укоренившиеся идеи предшествующего периода. Эти учёные заняли диаметрально противоположные позиции в своих оценках внешнеполитической деятельности администрации президента Рузвельта по сравнению с историками «официальной» школы.
Большое внимание «радикально-критическое» направление уделяет анализу движущих сил внешнеполитической экспансии США. Отсюда вся американская активность на мировой арене определяется сугубо экономическими факторами. Для историков этой школы характерна абсолютизация тезиса о том, что разногласия между изоляционизмом и «интервенционизмом» в американской внешней политике носили исключительно тактический характер. Эти историки склонны усматривать в решениях военного времени непосредственный пролог к «холодной войне», при этом, как правило, вина за развязывание послевоенного противостояния СССР и США возлагается на Вашингтон.
Так, Дайана Клеменс и Гэбриел Колко заявляют об отсутствии у Вашингтона какой-либо разумной политики в отношении Югославии, что было следствием самонадеянности США и веры в неограниченность своих после-Presidency-N.Y., 1995; Theoharis, A. The Yalta Myths: An Issue in United States Politics, 1945-1955.-Columbia, 1970. военных экономических возможностей. Вследствие этого, согласно Клеменс и Колко, Соединённые Штаты вместо того, чтобы присоединиться к реализму Англии, мешали амбициям обоих своих союзников и пустили решение югославского вопроса на самотёк.
В 1970-1990-е гг. взгляды учёных приобрели более комплексный характер. Стали появляться работы, авторы которых - Дж. Гэддис, Р. Мессер, Дж. Херринг и другие, учитывая достижения вышеназванных исторических школ, постарались отказаться от догматичного следования какой-либо традиционной линии. К ним же можно отнести и норвежского историка Г. Лунде-стада . Хотя все эти авторы не освободились полностью от идеологических пристрастий, в 1990-е гг. они проявили склонность к обогащению своих концепций.
Первым попытку объединить и синтезировать теории представителей предшествующих школ сделал Джон Гэддис, который и предложил название новому направлению - «постревизионизм». Гэддис, тяготевший ранее к «официальной» историографии, задался вопросом: насколько адекватными советской политике в годы войны и вскоре после её завершения были действия американской администрации. Отвечая на этот вопрос,.он отметил, что поскольку в экономической и даже политической сферах СССР был более слабым государством, нежели США, политике Вашингтона были свойственны некоторые «перегибы». Но при этом главным оправданием такого несоответствия у Гэддиса по-прежнему осталась необходимость отстаивания Соединёнными Штатами идей вильсонизма, с его апелляцией к нормам морали и правам человека.
Освобождение Югославии и позиция американской дипломатии
Начало 40-х гг. XX века стало для США временем окончательного отхода от изоляционизма. Предшествующие два десятилетия показали несостоятельность Лиги Наций как органа, созданного для предотвращения новых международных конфликтов. Япония, Германия и Италия взяли курс на милитаризацию своей экономики и переход к агрессивной внешней политике. Это способствовало усилению в Соединённых Штатах изоляционистских настроений, на деле являвшихся ремиссией идеи панамериканизма, то есть невмешательства европейских государств в ситуацию на американском континенте в обмен на неучастие США в делах Старого света.
Но начало японской и германской экспансии, потенциальные возможности которой представляли угрозу и Новому свету, доказало несостоятельность изоляционистской риторики. Встала необходимость активизации американской политики в отношении европейских государств, способных противостоять фашистско-милитаристскому блоку. Ситуация начавшегося мирового военного конфликта одновременно и вынудила, и позволила Франклину Делано Рузвельту, являвшемуся сторонником идеи усиления позиций США на международной арене, нанести удар по господствующим в стране позициям изоляционистов .
6 января 1941 г., обращаясь к Конгрессу, президент Рузвельт провозгласил своё понимание идеала будущего мироустройства, основанного на четырёх свободах. Этот идеал был противопоставлен «новому порядку» Гитлера. Тем самым глава американского государства выразил позицию неприятия нацистского диктата в Европе, сделав большой шаг в сторону активизации внешней политики Соединённых Штатов, что было крайне необходимо в условиях стремительно развивающейся агрессии в Европе.
После нападения нацистской Германии на Польшу 1 сентября 1939 г. в глобальный вооружённый конфликт стали стремительно вовлекаться и другие европейские страны. Польша не смогла оказать должного сопротивления. Вскоре сокрушительное поражение потерпела Франция. 27 сентября 1940 г. в Вене представители Германии, Италии и Японии подписали Тройственный пакт. Это событие показало, что Гитлера изолировать не удастся, и породило иллюзию, что с ним можно договориться, встав на его сторону. Западные тылы Германии были обеспечены, и мало кто тогда сомневался, что Гитлер устремит свои взоры на Балканы.
Так, «Справка подразделения внешней разведки ГУГБ НКВД СССР о военных приготовлениях Германии» от 6 ноября 1940 г. гласит: «С первой половины октября начинается постепенное ослабление сосредоточения германских войск на наших границах за счёт перебросок их на Балканы (в Румынию), а также в Венгрию и Словакию в связи с началом реализации планов германского командования по оккупации Румынии и дальнейшему продвижению в глубь Балканского полуострова»54.
Страны Юго-Восточной Европы оказались перед необходимостью защиты своей независимости. Проблема была одна, но пути её разрешения были различны: либо уступить Гитлеру, присоединившись к Тройственному пакту, но при этом потерять уважение мирового сообщества и надежду на англо-саксонскую поддержку; либо сохранить своё достоинство вооружённым отпором нацистской угрозе, ценой собственной целостности и суверенитета. Венгрия 20 и Румыния 23 ноября 1940 г., а также Болгария 1 марта 1941 г. выбрали первое55. Настал черёд Югославии.
Важность позиции этого государства с точки зрения возможностей наладить сопротивление на юге Европы прекрасно демонстрируют слова английского премьер-министра Уинстона Черчилля: «При таких обстоятельствах решающее значение будут иметь действия Югославии. Никогда ещё ни
Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: Сборник документов.-Т. I: Накануне.-Кн. 1: Ноябрь 1938 г.-декабрь 1940 г.-М, 1995.-С. 279. одна страна не имела такого военного шанса. Если югославы нападут на итальянцев с тыла в Албании, трудно представить себе, что произойдёт за несколько недель. Ситуация может измениться в корне, и Турция может начать действовать в наших интересах»56. В послании Хэллу 20 февраля 1941 г. Рузвельт подчеркнул: «Сопротивление нацизму со стороны Югославии, автоматически влекущее за собой сопротивление Турции, несомненно, в интересах нашего государства, даже учитывая то, что пока Югославия и Турция плохо готовы к военным действиям»5 .
Тем не менее, прогерманские настроения в правительстве и позиции Германии в этой стране были сильны. По югославской Конституции 1931 г. власть в стране распределялась между королём и двухпалатным Парламентом. 9 октября 1934 г. Александр II Карагеоргиевич был убит. Королём был провозглашён его сын Пётр, но из-за малолетства нового монарха власть передавалась регентскому совету. Фактическое управление сосредоточил в своих руках дядя Петра II - регент принц Павел58.
Павел Карагеоргиевич покинул Сербию с началом I Балканской войны 1912 г. и никакого участия ни во II Балканской, ни в I мировой войнах не принимал. Получив образование в Оксфорде, он больше времени проживал в Лондоне, нежели в Белграде. По словам югославского посла в Вашингтоне Константина Фотича, «отрешённость от активного участия в жизни страны в важнейшие моменты её истории, несомненно, повлияла на формирование характера принца Павла... Он сторонился своего народа»59.
Несмотря на свои английские связи, регент был приверженцем идей «управляемой демократии» и «сильного премьера», с уважением воспринимая становление режима Гитлера. В 1935 г. Павел назначил премьер-министром германофила Милана Стоядиновича, в результате чего югославский экспорт в Германию к 1938 г. достиг 41,6% от общего объёма. Наконец, г. в новом правительстве Драгижи Цветковича пост министра иностранных дел занял Александр Цинцар-Маркович, посол в Берлине60, что свидетельствовало о приоритете германской линии в югославской политике. Неудивительно, что в 1939 г. Белград передал Германии нефтяную концессию, на которую претендовала компания «Стандарт Ойл», не обращая никакого внимания на протесты американского посольства61. Будущим союзникам по антигитлеровской коалиции предстояло приложить немало усилий, чтобы повлиять на позицию Югославии.
Но настроения югославского руководства и населения страны не совпадали. Все сообщения, которые посол Фотич получал из министерства в Белграде, свидетельствовали, что народ не примет никаких уступок Гитлеру, которые будут идти свыше объявления нейтралитета. Таковыми считались предоставление Германии военных баз на территории страны, а также согласие на транспортировку военных частей и материалов через югославское государство к границе с Грецией. Даже нейтралитет считался плохим компромиссом, который поставит Югославию в сложную ситуацию. В этом случае материальная и военная помощь со стороны западных демократий становилась невозможной62.
Традиционно в историографии считается, что на позицию югославского правительства перед лицом фашистской агрессии значительное влияние оказали Англия путём военного сотрудничества и Советский Союз своей дипломатической поддержкой. При этом не рассматриваются действия Соединённых Штатов, якобы всё ещё руководствовавшихся в тот период принципами изоляционизма63
Проблема «законного» югославского правительства
Правда, налёты были не всегда продуманы и, следовательно, успешны. В первый раз, 6 апреля, небо над столицей заволокли тучи, и бомбы вместо мостов через Дунай и железнодорожных вокзалов упали на рабочие кварталы города. Во втором случае, 6 сентября, потери гражданских жизней в Белграде были сведены к минимуму, американские лётчики точно поразили цели. Но в городе Никшич бомбардировка превратилась в «кровавую баню», так как улицы были заполнены народом, празднующим день рождения короля243. Показательно, что уничтожение стратегических объектов в югославской столице произошло как раз перед вступлением в неё частей НОАЮ и Красной Армии.
В начале ноября 1944 г. югославская территория стала местом одного из первых вооружённых столкновений американских и советских военных. Об этой трагической случайности написал глава американской военной миссии в Москве генерал Джон Дин в своих воспоминаниях. 10 ноября Дин получил от первого заместителя начальника Генерального штаба Красной Армии генерала А.И. Антонова письмо, гласившее, что «в 12 часов 50 минут 7 ноября 1944 г. между городами Ниш и Алексинац в Югославии автоколонна советских частей была атакована группой американских истребителей, состоявшей из 27 лёгких самолётов». 9 советских самолётов сопровождения также подверглись нападению американцев.
Атака продолжалась 50 минут, пока глава советских лётчиков капитан А.И. Колдунов на свой риск не занял позицию под лидером американской группы, показывая маркировку советских ВВС. В результате налёта командир колонны генерал-лейтенант Г.П. Котов, два офицера, два пилота и ещё семь человек были убиты, двадцать автомобилей сожжены и три самолёта сбиты. Советское заявление требовало от американской стороны проведения немедленного расследования. Истребители 15-й воздушной армии, взлетая с территории Италии, пересекали Адриатическое море и совершали налёты на германские части, отступавшие из Югославии. Обозначенная в советском коммюнике граница действия Красной Армии была превышена американскими лётчиками на 50 километров. Сложившаяся ситуация, по словам Дина, «совершенно смутила» штаб армии США. Инцидент был признан «несчастным случаем», в Москву были отправлены искренние извинения, а глава атаковавшей эскадрильи был отстранён от командования244.
Конфликт был улажен. Его причиной стало отсутствие чёткой координации между войсками союзников. Вероятнее всего, это действительно было недоразумение, произошедшее, тем не менее, в очередную годовщину Октябрьской революции. Налёты американской авиации остались единственным проявлением военного участия США в освобождении территории Югославии. На большее Вашингтон не шёл.
Успехи Красной Армии, начавшей в апреле 1944 г. освобождение Юго-Восточной Европы, коренным образом изменили ситуацию. В первых числах мая Лондон предложил советскому правительству договориться чэб «инициативе и ответственности» в балканских государствах: «Нам следовало бы согласиться между собой в том, что советское правительство будет играть ведущую роль в румынских делах, тогда как нам будет принадлежать ведущая роль в греческих... Подобная договорённость естественно бы вытекала из существующей военной ситуации, поскольку Румыния находится в сфере русских армий, а Греция - в сфере союзного командования»245. Москва обусловила такое урегулирование согласием правительства США246.
Американцы были ознакомлены с английским планом «откровенного обмена мнениями с русскими» 30 мая 1944 г. Выдвигая свои предложения, включавшие помимо Румынии и Греции также Болгарию и Югославию, Лон 244 Deane, J. The Strange Alliance. The Story of Our Efforts at Wartime Cooperation with дон подчёркивал Вашингтону, что речь идёт о «рабочем соглашении», вызванном необходимостью разграничения зон военных операций советских и англо-американских войск на Балканах.
Госсекретарь Хэлл выразил английскому послу в США Галифаксу несогласие с этими предложениями: «Нарушение суверенных прав других государств вначале одной державой, затем другой; наступление на экономические, политические, военные или другие внутренние дела Балканских стран -курс весьма сомнительный. Возрастающие требования выходят за рамки продекламированных основополагающих принципов политики наших государств. Если исключить ваше предложение, то ни со стороны советского правительства, ни с вашей, не будет создано прецедента, чтобы одни управляли, а другие правительства были управляемыми»247.
Хэлл не желал дробления Европы на зоны влияния. Это противоречило идее содружества всех государств. Если абстрагироваться от идеалистической риторики, то в реакции государственного секретаря был и вполне прагматичный расчёт. Он был против договорённостей, которые 1) носили двухсторонний характер, ставя под сомнение союзное единство. Соединённые Штаты были поставлены в известность только по требованию Советского Союза; 2) создавали препятствия для участия США в послевоенном восстановлении балканского региона. 31 мая Черчилль послал личное сообщение Рузвельту, уверяя, что соглашение с русскими не станет «разделом Балкан на сферы влияния», и дей 9J.R ствовать оно будет «только во время войны» . Президент не отвечал. Этим, по-видимому, он демонстрировал своё недовольство попыткой разграничения районов военных операций союзников, которое приведёт к установлению зон контроля.
Вопросы государственного устройства Югославии и определения её границы с Италией
К более активному участию США в решении вопросов Юго-Восточной Европы ещё во время англо-американских переговоров 1942 г. призывал помощник государственного секретаря Адольф Бёрл. В послании С. Уэллесу он писал: «Под орудиями британских пушек, русские оградили пределы своих планов восстановления Восточной Европы созданием некого подобия федерации польского, чехословацкого и югославского государств. Если мы хотим хоть что-нибудь сказать в вопросе о послевоенном устройстве, нам лучше начать сейчас. В противном случае, мы вновь откроем для себя, как это произошло с президентом Вильсоном, что появились всевозможные договоры, на заключение которых нас пригласили из уважения, и мы не в состоянии будем что-нибудь изменить, как в своё время в Версале»294.
Гопкинс понимал, что достойно отстоять американские интересы на московской встрече может только сам президент. Осознавая невозможность отъезда Рузвельта из Америки во время президентских выборов, он был особенно заинтересован в том, чтобы Черчилль на переговорах в Москве не выступал от лица Соединённых Штатов. 4 октября личный помощник президента убедил ФДР отдельным сообщением объяснить Сталину, что премьер-министр не уполномочен представлять США.
По словам Кимболла, «когда Рузвельт узнал о планах переговоров между Сталиным и Черчиллем, первоначальной реакцией президента явилось намерение сказать премьер-министру, что Соединённые Штаты не волнуют детали соглашения по Восточной Европе. Только после того как Гопкинс и Болен предупредили об ужасных последствиях, президент заявил Черчиллю, что США заинтересованы во всём и везде» . В этот день, 4 октября, Рузвельт отправил в СССР следующее послание: «Я считаю, что вы понимаете - в этой мировой войне нет ни одного вопроса, военного или политического, в котором Соединённые Штаты не были бы заинтересованы. Я твёрдо уверен, что мы втроём, и найти решение вопросов до сих пор нерешённых. Исходя из этой уверенности, я, понимая желание м-ра Черчилля, между тем предпочитаю рассматривать ваши предстоящие переговоры как предварительные перед нашей трёхсторонней встречей, которая может состояться сразу же после выборов, которыми я сейчас занят. При условии, что Вы и премьер-министр согласитесь, я предлагаю, чтобы наш посол в Москве участвовал в наступающей конференции как мой наблюдатель. М-р Гарриман, естественно, не уполномочен представлять своё правительство»296.
В закрытом сопроводительном письме Гарриману, Рузвельт писал: «Я надеюсь, что эта двухсторонняя встреча не будет ничем более, чем просто подготовительным исследованием англичан и русских, предшествующим полноценной встрече между нами тремя. Поэтому Вы должны поддерживать в сознании маршала Сталина и премьер-министра, что нет тем для обсуждения, в которых я не был бы заинтересован. Важно, чтобы м-р Хэлл и я имели полную свободу действий после окончания этой конференции»297.
По оценке Шервуда, «посол в Советском Союзе был инструктирован президентом, не участвуя в переговорах от имени правительства Соединённых Штатов, напоминать союзникам, что Юго-Восточная Европа касается и американских интересов»298. Такая позиция Вашингтона должна была закрепить временный, предварительный характер англо-советских решений, требующих обязательного дальнейшего согласования с американскими интересами.
В своём послании в Москву Черчиллю и Сталину президент чётко обозначил статус Гарримана на конференции. ФДР отказался сделать обсуждения трёхсторонними, послав генерала Маршалла и Стеттиниуса или наделив американского посла властными полномочиями для полноправного участия. Рузвельт однозначно дал понять, что Гарриман должен быть только наблю 296 Harriman. Op. cit.-P. 354; Переписка.-Т. II.-C. 161; Bennett. Op. cit.-P. 135; Parkinson.
дателем . Американский посол в СССР разделял мнение департамента: «Я согласился с предписанием Рузвельта, но был совершенно расстроен его позицией.. . Часы тикали, и удобный случай ускользал из наших рук»300.
Роберт Мессер подчёркивает, что Гарриман неоднократно пытался убедить Рузвельта сыграть более активную роль в предотвращении установления советской сферы в Восточной Европе, считая это «принципиальным интересом Соединённых Штатов» . Ещё в телеграмме от 20 сентября он предположил, что Советский Союз намеревается взять Балканы под свой контроль. В послании государственному секретарю Хэллу посол призвал активно воспрепятствовать этому: «Можно долго доказывать, что американские интересы не касаются балканского региона. Это меня пугает. Когда государство под предлогом обеспечения собственной безопасности начинает устанавливать своё влияние силовыми, военными методами, сложно пред-ставить, как далеко могут быть растянуты его пределы» .
Рузвельт, Гопкинс и Хэлл занимали иную позицию. Наделив столь малыми правами американского представителя на этой встрече, ФДР пытался продемонстрировать Черчиллю, что Соединённые Штаты не будут участвовать в переговорах, на которые он не приглашён и на которых хотят договориться вопреки его генеральной линии. Президент не был согласен с целями переговоров, и присоединение США к их результатам означало бы отказ от принципов, которых он придерживался во взглядах на послевоенное устройство Европы.
