Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ В СТРАНАХ «АРАВИЙСКОЙ ШЕСТЕРКИ» 38-140
1. Углеводородные ресурсы как базисный фактор модернизации, проблемы экономического развития 38-73
2. Распад традиционных и образование новых социальных структур 73-101
3. Иностранная рабочая сила: императивы и издержки модернизации 101-120
4. Проблема женской эмансипации 121-140
ГЛАВА II РАЗВИТИЕ ГОСУДАРСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИХ И РЕЛИГИОЗНЫХ ИНСТИТУТОВ 140-238
1. Правовой статус и политическое состояние правящих династий 140-162
2. Исламская «Шура» и представительные органы власти 162-179
3. Роль и место ислама в обществе и государстве эволюция ваххабитского фактора в Саудовской Аравии ислам как государственная религия монархий залива
4. Оппозиция, антирежимные движения, проблема терроризма 213-238
ГЛАВА III ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ «АРАВИЙСКОЙ ШЕСТЕРКИ» 238-395
1. Проблема внешней безопасности (1970 - 1988 гг.) 242-264
2. «Кувейтский кризис» и задачи безопасности 264-296
3. Нефтяная политика 296-317
4. Арабо-исламский компонент 317-345
5. Опыт субрегиональной интеграции 346-366
6. Концептуальный анализ динамики развития отношений с Россией (СССР) 366-395
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 395-417
ПРИМЕЧАНИЯ 418-461
- Углеводородные ресурсы как базисный фактор модернизации, проблемы экономического развития
- Правовой статус и политическое состояние правящих династий
- Проблема внешней безопасности (1970 - 1988 гг.)
Введение к работе
ГЛАВА I СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ
ТРАНСФОРМАЦИИ В СТРАНАХ «АРАВИЙСКОЙ
ШЕСТЕРКИ» 38-140
1. УГЛЕВОДОРОДНЫЕ РЕСУРСЫ КАК БАЗИСНЫЙ ФАКТОР МОДЕРНИЗАЦИИ, ПРОБЛЕМЫ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ
2. РАСПАД ТРАДИЦИОННЫХ И ОБРАЗОВАНИЕ НОВЫХ СОЦИАЛЬНЫХ СТРУКТУР
3. ИНОСТРАННАЯ РАБОЧАЯ СИЛА:
ИМПЕРАТИВЫ И ИЗДЕРЖКИ МОДЕРНИЗАЦИИ 101-120
4. ПРОБЛЕМА ЖЕНСКОЙ ЭМАНСИПАЦИИ 121-140
Углеводородные ресурсы как базисный фактор модернизации, проблемы экономического развития
Историческая и экономическая ткань углеводородной проблематики монархий Залива во многом исследована российской и зарубежной наукой, поэтому представляется резонным сфокусировать внимание на отдельных ее аспектах в контексте сегодняшнего мировоззрения.
Согласно последним данным доказанные запасы нефти монархий Залива составляли по состоянию на конец 1998 г. 62,9 млрд. т. (374,8 млрд. баррелей) . Это означает, что недра «аравийской шестерки» хранят 43,9% подтвержденных мировых ресурсов. Из них на долю Саудовской Аравии -самого крупного в мире депозитария нефти - приходится 35,8 млрд. т., что составляло 56,9% подтвержденных запасов ССАГПЗ, 32,9% ОПЕК и 24,8% мировых залежей. Доказанные нефтяные ресурсы ОАЭ - 9,3% мировых, Кувейта - 9,2%. (запасы России 6,7 млрд. т. или 4,6% мировых) (153, 14; 167,4; 245, 327).
Наряду с этим недры «аравийской шестерки» содержат, по сведениям на конец 1998 г., около 22,69 трлн. куб. м. (801,8 трлн. куб. фут.) природного газа, т.е. 15,5% доказанных мировых резервов (167, 20).
Вышеприведенная статистика объективно указывает на то, что страны ССАГПЗ являются по существу крупнейшим в мире сосредоточением углеводородных (гидрокарбонных) ресурсов. Соответственно разработка топливно-энергетических источников стала наиболее доступной и эффективной возможностью для того, чтобы вывести этот субрегион из состояния глубокой отсталости.
Разумеется, было бы ошибочно абсолютизировать роль природных ресурсов в обеспечении модернизации, тем более в условиях современных глобализационных процессов и втягивания наиболее развитой части мирового сообщества в постиндустриальную стадию. Однако при рассмотрении роли углеводородного фактора для государств «шестерки» необходимо учитывать, что они находятся на этапе формирования индустриального общества, когда природно-географические предпосылки имеют приоритетную значимость. Спрос в мире на нефтегазовую продукцию практически не снижается, что позволяет этим странам формировать солидный национальный фонд накопления, обеспечивающий их поступательное развитие, использование достижений научно-технического прогресса. Возможность существенного 1 ам. барр. = 159 л. снижения реальной значимости углеводородного фактора можно экстраполировать только на перспективу.
В относительно сжатые сроки нефть превратилась в системообразующий компонент монархий Залива. Ее интенсивная разработка кардинально изменила их историческую судьбу, позволив уверенно встать на путь модернизации. Многомиллиардные прибыли, масштабная индустриализация, внедрение новейших технологий, развитие современной инфраструктуры, взламывание племенных и феодальных устоев, реформирование и утверждение государственных институтов, формирование нового социального, политического и правового сознания, встраивание в мировое хозяйство и втягивание в глобализационные процессы, укрепление статуса на международной арене, специфика внешнеполитического курса и отношений с различными государствами - все это органически связано с энергоресурсами стран Персидского залива.
Реальная экономическая отдача разработки нефтяных полей наступила не сразу в силу их длительной монопольной эксплуатации иностранным, преимущественно американо-британским капиталом на условиях концессии. Через этот этап прошли прежде всего Саудовская Аравия, Кувейт, Катар и Бахрейн, где промышленная добыча нефти началась еще в первой половине XX в. Такая участь в значительной мере миновала ОАЭ и Оман, где она была обнаружена в новейшее время, когда монархии втягивались в убыстрявшийся модернизационный процесс.
Внедрение иностранного капитала в нефтегазовую сферу «аравийской шестерки» - экономически и политически обусловленное явление. В донефтяной период она не располагала даже минимальными финансовыми, технологическими и кадровыми возможностями, чтобы обеспечить разработку месторождений. Разумеется, можно фокусировать внимание на том, что империалистические монополии установили, особенно на первоначальном этапе, безраздельное господство в нефтяной сфере арабских монархий Залива, использовавшейся на нужды модернизации собственных стран.
Правовой статус и политическое состояние правящих династий
Глубинные социально-экономические преобразования предполагают такое изменение надстроечных институтов, которое обеспечивало бы поступательное развитие цивилизованного процесса. В этой связи российские и зарубежные политологи ставят под сомнение возможность продвижения модернизации в странах с монархической формой правления в ее абсолютистском выражении. Однако, покуда монархическое управление и модернизационные процессы продолжают сосуществовать параллельно на примере стран ССАГПЗ, возникает необходимость вернуться к рассмотрению правового статуса и политического состояния правящих династий. Без понимания института монарших семей невозможно осмыслить характер сложившихся режимов и перспектив их развития.
В настоящее время правящие династии представлены Аль Саудами в Саудовской Аравии, Аль Сабахами - Кувейте, Аль Тани - Катаре, Аль Халифами - Бахрейне, Аль Бу Сайдами - Омане, Аль Нахаянами - эмирате Абу-Даби, Аль Мактумами - эмирате Дубай, Аль Касими - эмиратах аш- Шарджа и Рас-аль-Хайма, Аль Нуэйми - эмирате Аджман, Аль Муалла -эмирате Умм-аль-Кайвейн, Аль Шарки -эмирате аль-Фуджейра.
Генеалогические корни всех династий уходят в племенную среду. Своим возвышением они обязаны многим поколениям соплеменников, что априорно предполагает их покровительство родственным племенам. Название правящей династии чаще всего не совпадает с именем племени, особенно если оно крупное, а происходит от названия рода.
Исключительно важным представляется тот факт, что некоторые монаршие семейства в государствах Залива вышли из одной племенной конфедерации, а иногда даже из одного племени, что ввиду сохраняющейся патриархальной психологии и элементов родовой иерархии оказывает подспудное воздействие на междинастические отношения, а в условиях образования государств и на их межгосударственное общение.
Так род Аль Саудов уходит истоками в племенную конфедерацию анайза, контролировавшую северную Аравию и часть Неджда. К анайзийской конфедерации относится и род Аль Сабахов, откочевавший в составе части племени бени утейба в Кувейт, где положил начало правящей династии. С племенем бени утейба связано также семейство Аль Халифов, род которого вынужден был перебраться из Кувейта на Катарский полуостров в район Зубары, откуда впоследствии переселился на Бахрейн. К Неджду тянутся родовые корни и катарского правящего семейства Аль Тани. Очевидно, что основные параметры монархической формы правления определились задолго до того, как они были конституированы. Возникшая в ходе исторического процесса концентрация власти сначала в рамках племени или племенной конфедерации, а затем доминировавшего семейства была правовым образом закреплена на этапе обретения самостоятельности и оформления государственности.
Российский исследователь С.А.Каминский не без основания утверждает, что легитимизация института монархии в странах Арабского Востока имеет существенные особенности по сравнению с аналогичным процессом в Европе, главную из которых он видит в том, что введение конституционных актов в арабских странах и соответственно узаконивание монархической власти явились в значительной степени результатом достижения национальной независимости или следствием необходимости регламентации деятельности разросшегося государственного аппарата, само появление которого вызвано расширением экономической функции государства в условиях «экономического процветания», тогда как в Европе принятие конституций отражало последовательные этапы укрепления и вытеснения феодализма (251, 46).
Этот в целом обоснованный вывод нуждается применительно к странам «аравийской шестерки» в некоторой нюансировке. Легитимизация института монархии в данной группе государств действительно фиксировала исторически сложившиеся политические и социально-экономические реалии. Но в то же время содержащиеся в этих основных законах положения указывали на начавшиеся качественные подвижки в базисных структурах общества, социальных отношениях и политическом сознании, которые, тем не менее, не вступали в открытое противоречие с монархической властью, не порывавшей на практике с устоявшими патриархальными традициями. Об этом свидетельствует тот факт, что во всех рассматриваемых странах общество с готовностью приняло конституции, закреплявшие монархический образ правления, несмотря на утверждавшийся капиталистический способ производства и рыночную экономику.
Применительно к Саудовской Аравии следует иметь в виду, что, находясь в сфере британского влияния, она все-таки имела независимый статус, а нефтедобыча там началась еще в 30-ых годах. Тем не менее законодательное закрепление института монархии произошло только в 1992 г., т.е. значительно позднее, чем в других арабских странах Залива, за исключением Омана. Этот феномен объясняется тем, что саудовские правители всегда ссылались на Коран и сунну в качестве правовой основы королевства, которые тем самым и освещали их монарший статус. По сути утвердился классический принцип теократии, когда повиновение правителю является выражением религиозного послушания. И только втягивание саудовского общества в мировое хозяйство, налаживание многообразных связей с внешним миром, начавшаяся в мире «информационная революция», а соответственно и ясно обозначившиеся трансформации саудовского сознания побудили Аль Саудов на принятие положения «Основы системы власти» и закрепление этим актом своего правящего статуса.
Что касается Омана, то, следуя тезису С.А.Каминского, монархическая форма правления должна была бы быть конституирована с приходом Кабуса в 1970 г. к власти, последовавшим за этим утверждением госструктур, а также выходом Омана фактически на предельный уровень добычи нефти. Тем не менее конституционное оформление его султанского статуса произошло только в 1996 г. Подоплека столь запоздалого шага видится в том, что Кабус, реально правивший до этого только в Маскате, сумел распространить свой суверенитет и на Внутренний Оман, являвшийся практически самостоятельным имаматом, и, чтобы не возбуждать его население, особенно оманскую племенную верхушку и ибадитских улама, противившихся распространению государственности, осложнявшемуся к тому же развернувшимся в Дофаре антикабусовским вооруженным сопротивлением, предпочел не торопиться с принятием конституции, сделав это только после того, как султанская власть стала доминировать повсеместно.
Проблема внешней безопасности (1970 - 1988 гг.)
Страны «аравийской шестерки» вплотную столкнулись с возможностью внешней угрозы на рубеже шестидесятых-семидесятых годов, когда тогдашний премьер-министр Великобритании Г.Вильсон поставил задачу прекращения полуторавекового британского военного присутствия в Персидском заливе в рамках переосмысления политики Лондона к «востоку от Суэца», что на практике означало прекращение протекторатных обязательств, в частности, в плане обеспечения военной защиты аравийских монархий. Это решение вызвало неоднозначную реакцию в странах Залива, находившихся в сложных взаимоотношениях, которые уравновешивались британским военно-политическим присутствием. Иран, например, поддержал идею ухода англичан, рассчитывая занять доминирующее положение как наиболее крупное и сильное в военно-экономическом отношении государство. Багдад напрямую связывал это решение с поражением британского колониализма и просчитывал возможности расширения ареала своих панарабских баасистских воззрений. Саудовская Аравия, напротив, была чрезвычайно обеспокоена новым курсом Лондона, опасаясь иранской экспансии. Находился в состоянии глубокой тревоги и Бахрейн, ожидая «аншлюса» со стороны Ирана. Эмират Дубай изъявил даже готовность принять участие в финансировании британского присутствия, если Лондон пересмотрит решение об уходе (509, 75-76). Разумеется, реакция в странах Залива на заявление Г.Вильсона была обусловлена не только осознанием новых внешнеполитических рисков, но и очевидными опасениями за судьбу своих режимов, опиравшихся на британское содействие.
Внешняя безопасность для государств «аравийской шестерки» является многоуровневой проблемой, вобравшей в себя множество разнонаправленных факторов. Для ее анализа автор использует многоярусную поясную модель. Ее основание составляет внутренняя проблематика этих стран, рассматривавшаяся выше. С учетом этого первый ярус образуют взаимоотношения между государствами-членами ССАГПЗ, т.е. внутриблоковые отношения. Второй ярус представлен пограничными субрегиональными государствами, прежде всего Ираком и Ираном. Третий -влиятельными региональными странами Израиль, Турция, Египет, воздействующими на ситуацию в Западной Азии и на Ближнем Востоке. Четвертый - геостратегические субъекты мирового сообщества, рассматривающие Персидский залив вообще и нефтяные монархии, в частности, в общем геополитическом раскладе. Исходная модель построена по степени географического удаления от исследуемого объекта. Для стран второго-четвертого ярусов объектом могут быть как вся «аравийская шестерка», так и отдельные ее участники. Тем не менее, данную группу государств допустимо рассматривать при определенных обстоятельствах в качестве единого объекта не только в связи со схожестью внешних вызовов, но и их стремлением сконсолидироваться в рамках альянса ССАГПЗ, принятыми на себя обязательствами рассматривать угрозу безопасности одного из партнеров как угрозу безопасности всех членов альянса.
Порядковый номер яруса может изменяться, нарушая географический принцип. Приближение к объекту означало бы увеличение вовлеченности в проблему безопасности. Так, например, промышленно развитые государства, заинтересованные в непрерывности нефтяных поставок, могут оказаться более плотно втянутыми в проблему обеспечения безопасности Залива, нежели страны, находящиеся в непосредственной близости от этого субрегиона, если существующая там обстановка не затрагивает напрямую их безопасность.
Вместе с тем переменной величиной является и степень практической вовлеченности внешних сил в дела Персидского залива, их ориентации на сложившиеся здесь режимы. Так, если до 70-ых годов в этом субрегионе реально присутствовали только Великобритания и США, то в 80-ых годах стало ощутимо возрастать влияние Советского Союза. Крепли позиции Франции, Японии. Сменился лидер - вместо отошедшего на второй план Лондона вперед вышел Вашингтон.
