Введение к работе
Актуальность исследования. Современная культура – полифоническая, нелинейная, многомерная, сетевая – приобретает в последние десятилетия новое качество, становясь гиперэкспериментальной. Глобальный эксперимент по трансформации границ человеческого в человеке захватывает самые разные модусы его бытия и заметно меняет «антропологический ландшафт» культуры ХХI века. По образному замечанию философа Е. И. Ярославцевой, человек «ткет мир из себя, не просто участвуя в коммуникации, но сотворяя ее как реальность. Он порождает эту реальность раньше, чем успевает ее осмыслить… Происходит как бы вмешательство человека в канву и динамику мира». Очевидно, что рискованные эксперименты над человеком не должны переходить последних, изначальных границ, за которыми культурный космос бесповоротно превращается в хаос. Поэтому главная задача современной гуманитаристики – нащупать и убедительно обосновать эти границы до антропной катастрофы, а не после нее.
Представляется, что одним из наиболее продуктивных исследовательских путей является обращение к универсалиям – «первотектонам» культуры. Зародившись в античной философии, проблема универсалий просуществовала до настоящего времени, причем «из лингво-семиотической и логико-гносеологи-ческой приобрела иную размерность – стала философско-исторической, культу-рологической и даже социально-политической». Единое во многом и многое в едином – через эти рекурсивные смысловые ворота современные мыслители, как и их предшественники, стремятся постичь феномен целостности человеческого бытия, в каких бы ипостасях (классической, неклассической, постнеклассической) он не представал.
В настоящее время культурный потенциал универсалий является предметом изучения многих гуманитарных дисциплин, однако приоритет принадлежит триаде генетически близких наук – философии, культурологии и психологии. Сближая их концептуальные базы, диссертант обращается к универсалии возраста – общекультурной полифункциональной идее членения человеческой жизни на определенные этапы (возрасты жизни). Они наделяются специфическим содержанием, в совокупности отражая идею развития, «роста» человека от рождения до смерти, причем состав возрастов жизни имеет выраженную культурно-историческую детерминацию. Базовые модели возрастного членения – циклическая, линейная, фрактальная – были выработаны человечеством уже на начальных стадиях его эволюции. В последующем они не исчезают из культурного сознания, а, напротив, детализируются, функционально обогащаются и синтезируют многообразные переживания, прямо или косвенно связанные с человеческим возрастом. В данном аспекте универсалия возраста может быть определена как бытийствующая в сознании, или ментальная (от лат. mens – рассудок, ум, мышление; поз.-лат. mentalis – умственный).
Своевременность заявленного подхода обусловливается существенной когнитивной лакуной. Традиционное определение возраста как категории, служащей для обозначения относительно ограниченных временных характеристик индивидуального развития, не раскрывает его культурной миссии – рефлексии становящегося бытия субъекта культуры. Придание возрасту статуса ментальной универсалии выводит именно на эту исследовательскую область. Расширяя границы традиционных интерпретаций, диссертант дефиницирует возраст как культурную идею, которая органично принимается сознанием субъекта культуры в целях многомерного осмысления целостности и динамизма его бытия. Атрибутивность рассматриваемой идеи для мира культуры во всем богатстве его онтологических модусов свидетельствует о ее фундаментальности, что фиксируется в понятийном конструкте «культуроментальная универсалия возраста».
Подобный исследовательский ракурс весьма перспективен, поскольку в современной науке до сих пор не изжита тенденция объективизации (натурализации) возраста: он часто предстает как некий натуральный феномен, участвующий в процессе человеческого развития. Между тем это «не объект, не некая объективная реальность, существующая сама по себе, что можно изучать и использовать. Соответственно и понятие о возрасте не является отражением некоей реальности (того, что есть)». Субъективная реальность возраста обусловливает «изнутри-субъектную» оптику его изучения. Проблема заключается в том, что методологическая база для этого пока не сформирована, хотя отдельные ее фрагменты успешно используются в ряде научных концепций возраста.
В настоящее время указанная проблема приобретает особое звучание в ансамбле социогуманитарных наук, ориентирующихся на субъектную парадигму. Согласно ее постулатам, «субъект не только пассивно фиксирует, воспринимает природные и социальные ситуации, но и пытается активно воздействовать на них. Вследствие этого он преобразует не только мир, но и себя в мире». Принципиально важно, что при этом субъект еще и образует «мир в себе», или ментальный мир. Разновекторность направлений миросозидающей активности субъекта позволяет предположить, что этот мир дифференцируется на множество миров. Поскольку «определение понятия "мир" через принцип, порождающий конкретное единство многообразия явлений, означает, что мир в указанном смысле всегда мир чего-то», в исследовании презентируется ментальный мир возраста – онтологическая развертка ментальной универсалии возраста в индивидуальном и коллективном сознании субъектов культуры.
Актуальность глубокого культурфилософского постижения ментального мира возраста обусловливается следующими причинами.
Во-первых, представления (в широком смысле) о возрасте имеют всеобщий характер, что связано с их интегративностью и значительным объяснительным потенциалом. «В мире не так уж много вещей, способных вызвать к себе всеобщий интерес, – отмечает исследователь динамики возрастов человеческой жизни А. В. Толстых. – Когда же мы сталкиваемся с явлением, которое затрагивает лично каждого живущего на Земле человека, то это означает, что перед нами нечто, в чем сфокусирован целый клубок жизненно важных проблем, отвлечься от которых можно разве что в воображении. К числу таких явлений нашей жизни относится проблема возраста». Через призму возраста открываются «жизнесмыслы» (Г. Д. Гачев), значимые для подавляющего большинства людей. Следовательно, углубление знаний о ментальном мире возраста в ситуации социокультурных трансформаций имеет не только академический, но и максимально широкий практический интерес.
Во-вторых, функциональные возможности идеи возраста в универсуме культуры поистине неисчерпаемы. В ней отражаются представления об онто- и филогенетической эволюции человека, ментально примиряются тенденции дискретизации и континуитета человеческой жизни, воплощаются попытки ее «промера» и нормирования. Между тем для современной культурной среды характерно лишь частичное использование богатого спектра функций рассматриваемой универсалии. Резкое ускорение темпа жизни, все увеличивающийся разрыв между биологическим возрастом человека и возрастом человечества провоцируют забвение прожитых возрастных миров, их одноразовость. «Аббревиатурное мышление» (Р. Хассан) субъекта культуры начала третьего тысячелетия, приводящее к постоянному «сокращению» ментальных миров детства, молодости, взрослости, старости, провоцирует их частичное или даже полное угасание. Отдельные возрасты жизни подвергаются явной социокультурной дискриминации (феномен эйджизма). Обращение к ментальному модусу возраста с этих позиций имеет ярко выраженную экологическую направленность. Сегодня крайне необходимы как фундаментальные, так и прикладные исследования и разработки, предлагающие пути сохранения и использования потенций всех возрастов жизни.
В-третьих, изучение возраста как ментальной универсалии способствует интеграции разнодисциплинарных теоретико-практических наработок. Отдельные науки высвечивают достаточно узкие проблемные срезы возраста: «… в изучении индивидуального жизненного пути ведущую роль издавна играли психологи; лишь сравнительно недавно к ним присоединились социологи. Исследование возрастной стратификации общества – заповедная область социологии и демографии. Напротив, возрастной символизм изучается преимущественно этнологами с помощью фольклористов и историков». Сегодня целесообразность существования «заповедных областей» в постижении феномена человеческого возраста все чаще ставится под сомнение. Исторические, этнографические, социологические, демографические, психологические, педагогические, лингвистические и др. концепции возраста на современном этапе развития научного знания остро нуждаются в «общем знаменателе» – культуроориентированной теории возраста с философским обоснованием.
Первый и обязательный шаг в создании теории подобного уровня – методологический «прорыв», выработка стратегии междисциплинарной интеграции знаний о таком важном «культурном агенте», как человеческий возраст. Опираясь на культурфилософскую методологию, диссертант выстраивает исходную (базисную) модель ментального мира возраста, а затем апробирует ее в различных дисциплинарных средах (психология, лингвистика, теория коммуникации и др.). Формирование «сети» полидисциплинарных концепций возраста как культуроментального феномена отвечает интенциям постнеклассической научной рациональности и обогащает современное социогуманитарное знание.
Таким образом, возраст – уникальный мирообъясняющий и миросозидающий «инструмент» культуры, универсализм которого является эвристичным предметом гуманитарного дискурса в целом и его культурфилософской ветви – в частности. Актуальность данного исследования обусловливается, прежде всего, акцентом на ментальном модусе возраста как универсалии в сочетании с системностью охвата его полидисциплинарных моделей.
Состояние теоретической разработки проблемы. Моделирование возраста как ментальной универсалии – относительно новая область гуманитарного знания, хотя возрастная проблематика анализируется в огромном количестве разнодисциплинарных трудов. Эта парадоксальная ситуация объясняется доминированием исследовательской стратегии «человек в возрасте», имеющей древние культурфилософские корни. Идеи фундаментального единства мира, всеобщего детерминизма и числового символизма, генерированные античной философией, утвердили понимание возраста как естественного феномена с природной обусловленностью, некой объективной реальности, существование которой неотменимо и отражает сущность космической гармонии в применении к человеческой жизни (Аристотель, Гиппократ, Лукреций Кар, Пифагор, Платон, Сенека, Цицерон, Эпикур и др. мыслители).
Принцип восхождения человека от одного возраста жизни к другому, воплощающий идею трансцендентного преображения, актуализирует проблемный аспект связи возраста со временем (средневековые философы Августин Блаженный, Григорий Нисский, Дионисий Ареопагит, Ориген, Фома Аквинский). Мыслители эпохи Возрождения (Н. Кузанский, Микеланджело Буонарроти, Ф. Петрарка и др.) сделали важный шаг в развитии научных представлений о возрасте, гуманистически осмыслив личностное наполнение возрастов жизни. Рационализм эпохи Нового времени, ориентируясь на дидактический потенциал идеи возраста, усиливает его утилитарную функцию (Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Г. В. Лейбниц). В немецкой классической философии возраст связывается с диалектическим развитием субъекта (Г. В. Ф. Гегель, И. Кант, Л. Фейербах).
Только в Новейшее время в культурфилософском дискурсе набирает силу тема условности, социокультурной заданности возраста (А. Бергсон, Э. Фромм, К. Г. Юнг, К. Ясперс и др.). Она нашла наиболее полное выражение в культурно-исторической психологии (Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев, Д. Б. Эльконин и др.). Во второй половине ХХ в. интерес к возрасту как социокультурному феномену усиливается во многих социальных и гуманитарных науках – истории, этнографии, антропологии, социологии, педагогике и др. Однако, несмотря на солидную научную традицию и огромный массив теоретико-эмпирических наработок, рефлексия над феноменом человеческого возраста пока не вышла за рамки исследовательской стратегии «человек в возрасте». Это обстоятельство побудило диссертанта обратиться к широкому кругу профильных теме исследования источников. Их комплексное использование позволило сформировать теоретико-методологическую базу изучения возраста как культурно обусловленной ментальной универсалии. Таким образом, в данной работе реализуется принципиально новая исследовательская стратегия «возраст в человеке».
В массиве привлеченных диссертантом источников целесообразно выделить несколько групп.
Первую группу составляют фундаментальные труды, концептуальная база которых формирует саму «ткань» поля научных поисков автора. Это прежде всего работы крупных отечественных и зарубежных мыслителей – философов, антропологов, культурологов, психологов – по проблемам бытия в культуре (В. П. Барышков, Е. К. Быстрицкий, Н. И. Воронина, В. П. Козловский, С. В. Пролеев, Н. Н. Трубников, Г. Ю. Фоменко и др.); универсалий и универсализма культуры (О. Г. Беломоева, А. В. Дахин, Г. Д. Левин, С. С. Неретина, М. М. Новоселов, А. П. Огурцов, Г. А. Смирнов); культурогенной сущности человеческого сознания (В. А. Лекторский, Б. М. Туровский; М. Коул, А. Лесли, Дж. Серль, С. Скрибнер, А. Шимони) и его символической природы (Е. Ю. Артемьева, А. А. Брудный, Т. М. Буякас, О. Г. Зевина, М. К. Мамардашвили, А. М. Пятигорский, В. Ф. Петренко; Э. Кассирер, М. Мерло-Понти, К. Г. Юнг и др.); генезиса культурных смыслов (Д. А. Леонтьев, В. В. Налимов; Ж. Делёз, В. Франкл и др.); функционирования базовых механизмов культуры – диалога (Т. А. Алексина, М. М. Бахтин, В. С. Библер, Л. А. Поелуева, Э. В. Сайко и др.), рефлексии (О. И. Генисаретский, А. В. Карпов и др.), игры (Т. А. Апинян, Ю. А. Левада и Й. Хёйзинга), границы (И. В. Журавлев, А. Ш. Тхостов и М. Элиаде), семиозиса (Г. Е. Крейдлин, Ю. М. Лотман и Р. Барт, Ч. С. Пирс, Ф. де Соссюр).
Центральное место в этой группе занимают работы исследователей, в которых раскрывается онтологический и гносеологический потенциал категории «мир». В целях выстраивания методологического фундамента данного исследования использовались преимущественно философские работы (В. В. Бибихин, В. П. Визгин и Э. Гуссерль, К. Поппер, П. Тиллих, М. Хайдеггер, В. Хёсле). Однако не меньшее значение для диссертанта имели полидисциплинарные исследования, посвященные соотношению физических и нефизических (ментальных) модусов мира – субстратных, пространственных, временных, информационных, энергетических (А. С. Абасов, К. А. Абульханова, Р. А. Аронов, М. Д. Ахундов, М. М. Бахтин, Т. Н. Березина, В. И. Вернадский, А. Г. Габричевский, В. Н. Костюк, А. П. Левич, Ю. Б. Молчанов, Н. А. Попов, В. Н. Порус, В. К. Потемкин, И. Р. Пригожин, А. Л. Симаков, В. В. Терентьев, А. А. Ухтомский и А. Бергсон, Р. Ларсон, Э. Кинканон, Г. Хакен).
Конкретизация концепций указанных авторов производилась с опорой на исследования, входящие во вторую группу источников. Они освещают многообразные аспекты ментальной репрезентации – функционирования в сознании субъекта культуры особых внутренних структур миромоделирования (Б. М. Величковский, М. А. Холодная, В. Д. Шадриков и П. Гулд, Ф. Джонсон-Лэйрд, Дж. Динсмор, Р. Кеган, Ч. Осгуд, Г. Фоконье). Также привлекались работы, в основном, психологического и культурологического плана, посвященные различным формам субъективного отражения целостности мира: картине мира (В. А. Кругликов, Ю. В. Осокин, П. Ю. Черносвитов и др.), образу мира (А. Н. Леонтьев, В. П. Серкин, С. Д. Смирнов, В. В. Петухов), модели мира (Б. А. Парахонский, А. Л. Шамис). Проблемы ментальной эволюции указанных форм анализируются в отдельных работах философов (А. Л. Алюшин, А. Ю. Антоновский, Е. Н. Князева), психологов (А. К. Болотова, В. П. Лисенкова, О. И. Муравьева), искусствоведов (А. Я. Бродецкий, Р. А. Зобов, А. М. Мостепаненко). Поскольку центральное понятие диссертационной работы – «ментальная универсалия» – определяется как многомерный концепт, разворачиваемый в культурном сознании до целостного ментального мира, важное значение имели исследования, раскрывающие роль концептуализации в стру-ктуре миромоделирующей деятельности субъекта культуры (Н. Г. Брагина, С. Г. Проскурин, Ю. Е. Прохоров, Ю. С. Степанов и Дж. Лакофф). Анализ среды подобной деятельности обусловил использование трудов в области теории коммуникации (В. Е. Клочко, Г. Г. Почепцов и Ю. Хабермас).
В совокупности источники второй группы способствовали выработке общетеоретических взглядов диссертанта на сущность возраста как ментального феномена. Формирование базовой для данного исследования концепции возраста как культурно обусловленной ментальной универсалии потребовало обращения к третьей, самой обширной и концептуально ценной группе научных трудов, прямо или косвенно затрагивающих возрастную проблематику. Так, материал психологических работ позволил эстраполировать на феномен возраста исследовательскую оптику субъектной парадигмы (А. В. Брушлинский, В. П. Зинченко, В. В. Знаков, А. Б. Орлов, С. Л. Рубинштейн, В. В. Селиванов и др.), соотнести закономерности ментального бытия идеи возраста с данными возрастной психологии, или психологии развития в ее отечественной (Г. С. Абрамова, А. В. Запорожец, Е. И. Исаев, Л. Ф. Обухова, К. Н. Поливанова, В. И. Слободчиков, Д. И. Фельдштейн, Б. Д. Эльконин, Д. Б. Эльконин и др.) и зарубежной (Д. Бокум, Г. Крайг, С. Миллер, Ж. Пиаже, Э. Эриксон и др.) традиции. Для обоснования выводов об универсальности ментальных моделей возраста в диссертации использовались исследования, анализирующие возрастную феноменологию в контексте жизненного пути индивида (А. Л. Валевский, К. Н. Василевская, В. В. Нуркова, М. А. Розов, А. В. Толстых и А. Грин, Д. Левинсон, Дж. Шрутс).
Ценные сведения о функционировании идеи возраста в различных историко- и этнокультурных контекстах были найдены в исследованиях историков и этнографов (К. П. Калиновская, С. А. Токарев, В. Н. Топоров и Ф. Арьес, М. Мид), антропологов (К. Л. Банников, В. В. Бочаров), геронтологов (Л. И. Анцыферова, О. В. Краснова, А. А. Телегин и Дж. Баарс, П. Балтес, Л. Карстенсен, Я. Стюарт-Гамильтон, Р. Эшли), социологов (С. А. Белановский, П. Н. Киричек, С. Н. Марзеева, Е. М. Рыбинский), паремиологов (Ю. И. Левин, Г. Л. Пермяков, М. А. Рыбникова, В. Н. Телия).
Особый интерес для диссертанта имели междисциплинарные исследования, выстраивающие многомерные образы возраста, в частности, философско-исторические (Н. А. Рыбакова и О. Марквард), философско-культуроло-гические (М. Н. Эпштейн), философско-педагогические (С. И. Гессен), историко-этнографические и социально-психологические (И. С. Кон). Нетрадиционный ракурс работы обусловил обращение автора к трудам, посвященным рефлексивному осмыслению возраста (Р. А. Ахмеров, Л. В. Бороздина, Е. И. Головаха, Т. В. Ермолова, В. И. Ковалев, И. С. Комогорцева, А. А. Кроник, О. Н. Молчанова, Г. С. Прыгин, Л. А. Спиридонова и Т. Гарстка, М. Хаммерт, С. Штрам).
Для уяснения вопросов, касающихся системного моделирования возраста как ментальной универсалии в культурфилософском аспекте, в диссертации использовались многочисленные источники, составляющие четвертую группу. Поскольку диссертационное исследование сложно сопрягает концепции различных социогуманитарных наук, его автора интересовали труды преимущественно отечественных ученых, в которых прописывается методология междисциплинарного взаимодействия (философы В. В. Ильин, В. И. Корюкин, В. М. Розин и др.; культурологи Ф. Т. Михайлов, А. Я. Флиер, Ю. М. Шилков и др.; психологи Ф. Е. Василюк, М. С. Гусельцева, Т. В. Корнилова и др.). Кроме того, привлекались философские работы, раскрывающие логику взаимодействия классического, неклассического и постнеклассического типов научной рациональности, а также сетевой организации современного научного знания (Л. Г. Джахая, И. Т. Касавин, В. И. Курашов, Л. А. Микешина, В. С. Степин). К этому же ряду относятся методологические работы, в которых обосновываются специальные методы изучения гуманитарной реальности, перспективные для данного исследования (Н. Т. Абрамова, Л. Я. Дорфман, Е. В. Дудорова, В. В. Шкода, А. В. Юревич и др.).
Весьма полезными оказались также труды по теории систем, благодаря которым диссертант разработал собственный вариант системного подхода к культурфилософскому моделированию ментального модуса возраста. Это философские (Р. Г. Баранцев, И. В. Блауберг, В. П. Кузьмин, Э. М. Мирский, В. Н. Садовский, А. И. Уёмов, А. И. Яблонский и др.), культурологические (В. С. Жидков, Ю. В. Осокин, К. Б. Соколов, Н. С. Стаховская, А. А. Пелипенко, А. Я. Флиер, И. Г. Яковенко и Л. Уайт), психологические (П. К. Анохин, В. А. Барабанщиков, Б. Ф. Ломов, В. Н. Носуленко и др.) версии системного видения объектов гуманитаристики. Реализация метода системного моделирования обусловила обращение к работам по методологии и методике моделирования сложных систем (Н. М. Амосов, А. А. Гагаев, П. А. Гагаев, В. К. Лукашевич, А. А. Шаров, Ю. А. Шрейдер, В. А. Штофф и М. Вартофский).
Гипотеза исследования. Концептуальный синтез исследований указанных групп позволил выдвинуть гипотезу, интегрирующую несколько предположений. Во-первых, культурфилософское постижение феномена человеческого возраста должно фундироваться категорией «универсалия». Во-вторых, наделение идеи возраста статусом культурно обусловленной ментальной универсалии, т. е. ядерного полифункционального концепта культуры, обусловливает системную стратегию его моделирования (исходная и производные модели). В-третьих, исходную культурфилософскую модель возраста как ментальной универсалии целесообразно выстраивать с опорой на онтологические базисы миромоделирования. В-четвертых, проверка ее валидности возможна путем создания производных (концептуально близких) разнодисциплинарных моделей возраста в культурном сознании.
Объект исследования – возраст как культурно обусловленный ментальный феномен.
Предмет исследования – системное моделирование возраста в качестве ментальной универсалии культурного сознания.
Цель диссертации заключается в культурфилософском обосновании стратегии системного моделирования ментальной универсалии возраста.
Научно-исследовательские задачи, обусловленные целью диссертации:
1. Доказать возможность и необходимость культурфилософского подхода к возрасту как ментальной универсалии:
раскрыть онтологические основания анализа возраста в ментальном ракурсе;
обосновать атрибутивный характер вариативности возраста в культурном сознании;
придать возрасту статус культурно обусловленной ментальной универсалии;
2. Выработать методологию системного моделирования ментальной универсалии возраста:
наметить стратегические приоритеты системного моделирования ментальных универсалий;
выдвинуть принципы системного моделирования;
выявить специфику системного моделирования ментального мира возраста – онтологической формы соответствующей ментальной универсалии в культурном сознании;
3. Сформировать исходную культурфилософскую модель ментального мира возраста:
вычленить ментальные модусы возраста и дать их теоретико-практи-ческое обоснование;
выделить функциональные уровни возраста;
выстроить структурно-функциональную модель ментального мира возраста;
4. Создать систему производных социогуманитарных моделей, верифицирующих исходную:
разработать философско-психологическую модель возраста – ментального «представителя» времени человеческой жизни;
построить коммуникационную модель диалогического взаимодействия возрастных миров детства и взрослости как атрибута их со-бытия;
презентировать паремиологическую модель отношения к возрастам жизни в народной культуре в форме пословично-поговорочного текста;
создать геронтологическую модель возрастного мира старости в качестве объекта ментальной негативизации/оптимизации.
Методологические основания исследования. Специфичность цели и задач данного исследования обусловила реализацию в его рамках комплекса подходов. Важнейшим из них является междисциплинарный подход, обусловливающий негомогенность его теоретико-концептуальной базы. Диссертант опирается на фундаментальные учения, теории, концепции, законы философского (теория универсалий, онтология культуры П. Тиллиха, димензиональная онтология В. Франкла, концепции «бытия-в-мире» М. Хайдеггера и «трех миров» К. Поппера и др.), культурологического (системная теория культуры Л. Уайта, концепция культурного хронотопа М. М. Бахтина, концепция диалога культур В. С. Библера и др.), философско-психологического («онтология человеческого бытия» С. Л. Рубинштейна, концепция «Образа мира» А. Н. Леонтьева, «всеобщий генетический закон культурного развития» Л. С. Выготского и др.) знания. Важную роль в определении теоретического профиля диссертационной работы играют методологические концепции эволюции типов научной рациональности, системной триады, постулаты качественной методологии.
Междисциплинарный характер исследования выражается и в его понятийно-категориальном аппарате. На культурфилософском категориальном фундаменте («мир», «субъект», «сознание», «универсалия», «система», «модель», «субстрат», «пространство», «время», «энергия», «информация», «дискретность», «континуальность», «культурное сознание», «культурная модель», «культурный диалог» и др.) диссертант формирует понятийную сеть, многомерно охватывающую объект исследования («возраст», «возрастной мир», «ментально-культурный универсум», «ментальная универсалия», «ментальный хронотоп возраста», «ментальный мир возраста», «ментальная модель возраста в культурном сознании», «методологическая универсалия» и др.).
Основанием для междисциплинарной интеграции в диссертационном исследовании выступает системный подход, представленный своей разновидностью – холономным подходом. Согласно его положениям, возраст как ментальная универсалия порождает ментальный мир возраста, являющийся подсистемой ментально-культурного универсума и одновременно системой по отношению к возрастным мирам в универсуме культуры. Кроме того, в сформированной диссертантом модельной триаде «культуроментальные модели возраста – теоретические модели ментального мира возраста – практические модели коррекции ментального мира возраста» среднее звено выступает научно отрефлексированной разновидностью первого и концептуальным основанием для наполнения третьего звена. Анализ ментального мира возраста, бытийствующего в сознании субъекта культуры, предполагает реализацию таких взаимообусловливающих социогуманитарных подходов, как онтологический и субъектный.
Содержание и логику построения диссертационного исследования регламентируют следующие принципы: 1) принцип системности, основополагающий для изучения целостности таких сложных самоорганизующихся объектов, как человеческое сознание и культура, и конкретизирующийся в принципах супер- и субаддитивности, целеполагания, целесообразности, обратных связей; 2) принцип полиморфизма знания и связанный с ним принцип множественности интерпретаций, акцентирующие значение полифоничности современного научного знания, принципиальной неконечности выводов, паритетности разнопарадигмальных и разнодисциплинарных трактовок, что исключительно важно для междисциплинарного по характеру исследования; 3) принцип рекурсивности (взаимообратимости) структур, позволяющий избежать психофизического параллелизма, а также опасности умозрительного моделирования ментального мира возраста вне его генетической связи с физическим миром; 4) принцип омникаузальности, утверждающий вектор причинности от целого к частям, что дает возможность культурфилософской реконструкции ментального мира возраста в противовес фрагментарным попыткам анализа его отдельных феноменов.
Кроме того, диссертант выдвигает и обосновывает собственные принципы: 1) принцип онтического центризма, предполагающий инвариантную структуру онтического центра, на основе которой выстраивается базисная модель ментального мира возраста; 2) принцип модельного контекста, позволяющий интегрировать обыденные (культуроментальные) и научные (теоретико-практические) модели возраста в культурном сознании; 3) принцип модельного плюрализма, подразумевающий создание множества социогуманитарных моделей ментального мира возраста, нанизанных на смысловой стержень культурфилософской модели.
Опора на указанные принципы определила набор соответствующих методов исследования, образующих три блока. В первый блок входят методы, которые обеспечивают инновационный исследовательский ракурс: 1) метод абдукции, предполагающий выведение понятия «возраст» из закрепленных научной традицией дисциплинарных областей и перенесение в культурфилософский дискурс; 2) метод интервального мышления, обеспечивающий гибкие переключения исследовательской мысли из одной дисциплинарной сферы в другую: возраст как культурный феномен рассматривается в когнитивном интервале философско-культурологического знания, «крупнозернисто», а ментальная уко-рененность идеи возраста осмысливается в интервале психологического знания, «мелкозернисто»; 3) гипертекстовый метод, позволяющий акцентировать внимание не только на содержании ментальных моделей возраста, но и на последовательности их культурфилософского конструирования.
Второй блок составляют методы, которые задаются стратегийной логикой исследования: 1) метод системного моделирования, предполагающий: а) учет смысловых связей между культуроментальным моделированием возраста и моделированием как общелогическим научным методом построения и использования имитационных конструкций; б) создание «веера» социогуманитарных моделей возраста на базе исходной культурфилософской модели; 2) метод базиса, заключающийся в соотнесении множества элементов описания объекта с множеством элементов понятийного пентабазиса Субстрат – Пространство – Время – Энергия – Информация; 3) метод генетического анализа, с помощью которого воссоздается становление ментального мира возраста в историко-культурной ретроспективе; 4) метод структурно-функцио-нального анализа, обеспечивающий раскрытие структурной и функциональной специфики ментального мира возраста в культурном сознании на базе двухступенчатого алгоритма «структура из метафункции – производные функции из структуры».
Третий блок наполняют методы, благодаря которым теоретические рассуждения диссертанта подкрепляются эмпирическим материалом: 1) метод эксперимента, способствующий вычленению основных линий культуромен-тального моделирования возраста путем выявления и модификации образных представлений о нем у различных групп испытуемых; 2) вспомогательные методы: рисуночных проб (визуализация концепта «возраст» посредством рисунков), контент-анализа (специальная обработка результатов рисуночных проб), смыслового сдвига (переключение творческой активности испытуемых), итоговой концептуализации (вербализация концепта «возраст»), системно-смысловой интерпретации (направленное истолкование материалов эксперимента).
Научная новизна и личный вклад исследователя. Данное исследование значительно расширяет границы традиционного подхода к возрастной проблематике, для которого характерны натурализация возраста, дисциплинарный сепаратизм, доминирование психологических и педагогических аспектов изучения. Диссертант впервые в полном объеме вводит в культурфилософский дискурс такой малоизученный объект исследования, как ментальный мир возраста, и обосновывает его культурную детерминацию:
на основе авторской концепции ментальных универсалий как ядерных структур культурного сознания доказывается универсализм идеи возраста в диахронии и синхронии, что выводит исследование возрастных феноменов на качественно новый уровень культурфилософского анализа;
в исследовании предлагается оригинальная стратегия системного моделирования возраста как миропорождающей ментальной универсалии, адекватная многомерности объекта моделирования, благодаря чему укрепляются позиции системного (холономного) подхода в изучении культурных феноменов;
выстраивается системная онтологическая модель возраста в культурном сознании, объединяющая разнодисциплинарные когнитивные фрагменты в целостную систему с опорой на ментальные модусы возраста, что обновляет методологический инструментарий междисциплинарного синтеза в современном социогуманитарном знании;
предлагается инновационная методика эмпирической апробации результатов теоретического моделирования возраста как ментальной универсалии, открывающая широкие исследовательские перспективы для прикладных ветвей антропологии, культурологии, семиотики, психологии, педагогики, социологии, этнографии, лингвистики и др. наук.
Положения, выносимые на защиту. Исследовательские усилия диссертанта, направленные на системное представление универсалии возраста, привели к выдвижению следующих ключевых положений:
1. Культурфилософский подход к возрасту как ментальному феномену позволил автору обосновать бытийственную укорененность идеи возраста в культурном сознании. Онтология возраста выстроена с опорой на его ментальный хронотоп: структурирование времени жизни осуществляется посредством топологического членения на определенные возрасты – «отрезки» жизненного пути. Таким образом, в культурной идее возраста отрефлексирован способ наложения объективных пространственно-временных закономерностей на развертывание человеческой жизни. Подход к возрасту как ментальному продукту конвертации физических законов в «человекоразмерную» форму обеспечил выход за границы традиционных схем исследования возрастных феноменов и обусловил его понимание как антропного онтологического кода.
2. Вариативность идеи возраста, определяющая историко- и этнокультурную специфику возрастной организации различных сообществ, привела диссертанта к выводу о принципиальной многомерности рассматриваемой идеи в культурном сознании. Атрибутивный характер вариативности выявлен автором в процессе многоаспектного классифицирования представлений о человеческом возрасте по ряду оснований: а) ведущему принципу дифференциации возрастов жизни; б) характеру их объединения; в) способу ментального вхождения субъекта культуры в возрастные миры; г) ценностной сбалансированности возрастов жизни. Формирование соответствующих классов представлений позволило подняться до общих культуроментальных схем: «идеальных» и «реальных» возрастных периодизаций; линейной, циклической и фрактальной моделей «сборки» возрастов жизни; деиксисной (субъектной) и интринзисной (объектной) ориентаций по отношению к ним; ценностного баланса и дисбаланса возрастов жизни.
3. Автором впервые представлена концепция ментальных универсалий как ядерных структур культурного сознания, углубляющая понимание сущности универсалий в современном социогуманитарном знании. В ее русле ментальная универсалия определена как особый (ядерный) концепт культурного сознания, обладающий свойствами сложноструктурности, интегральности, динамичности, полифункциональности, благодаря которым обеспечивается смысловая целостность субъекта и мира. По убеждению диссертанта, эти свойства в полном объеме присущи культурному концепту «возраст»: он структурирует многие семантически близкие концепты («жизненный путь», «время жизни», «память» и др.), презентирует результаты биосоциокультурного развития субъекта, эволюционирует в культурном универсуме и отличается функциональным многообразием. На этом основании автор присвоил возрасту статус культурно обусловленной ментальной универсалии.
4. Основным средством теоретической реконструкции универсалии возраста в исследовании выступил метод системного моделирования. В процессе его реализации диссертант интегрировал онтологические (системен объект моделирования) и эпистемологические (системна сама модель) интерпретации систем, а также продемонстрировал достоинства системной модели ментальных универсалий (многомерность, пластичность, открытость для альтернативных моделирующих логик). По авторскому замыслу, создание системной модели ментальной универсалии возраста включает следующие операции: введение «осевого» понятия «мир» (физический мир ментальный мир); установление связей между ментальными и методологическими универсалиями (возраст, мир, моделирование); использование многомерности универсалий в процессе моделирования (множественность моделей).
5. С целью конкретизации намеченной стратегии диссертант постулировал принципы системного моделирования ментальных универсалий: а) онтический центризм (в культурном сознании наличествует некий онтический центр, состоящий из фундаментальных категорий миромоделирования; он специфично эксплицируется в каждой ментальной универсалии, в т. ч. универсалии возраста); б) модельный контекст («силовые линии» миромоделирующей деятельности субъекта культуры отражаются в ее теоретических и практикоориентированных моделях, что находит воплощение в триаде «культуроментальные модели возраста теоретические модели возраста как ментальной универсалии культурного сознания практические модели формирования ментального мира возраста»); в) модельный плюрализм (теоретико-практичес-кие модели в составе системной множественны: сначала формируется исходная культурфилософская модель возраста как ментальной универсалии, а затем на ее основе создаются производные полидисциплинарные модели, проявляющие объяснительный потенциал исходной).
6. Системное моделирование универсалии возраста вывело на интегральное понятие «ментальный мир возраста», подчеркивающее целостность возрастоориентированных ментальных феноменов. С точки зрения автора, ментальный мир возраста выступает как онтологическая форма универсалии возраста в культурном сознании. Его миссия уникальна: это сфера своеобразной корректировки физического мира и «подгонки» под процесс развития человека, многоаспектного «промера» человеческой жизни в соотнесении с бытием мира. Культурфилософская модель ментального мира возраста, выстроенная диссертантом, учитывает эту многоаспектность благодаря использованию системы онтологических базисов (Субстрат, Пространство, Время, Энергия, Информация).
7. Онтологические базисы миромоделирования в структуре ментального мира возраста представлены диссертантом виде его ментальных модусов. На основе авторской методики визуализации и вербализации миропорождающего концепта «возраст» был проведен параллельный эксперимент с использованием трех экспериментальных и контрольной групп (всего 169 чел.). Интерпретируя его результаты, автор исследования исходил из факта взаимодействия непосредственно-чувственного, отвлеченно-образного и абстрактно-понятийного уровней психического (триада «перцепт образ концепт»). Итоги его аналитико-интерпретативной работы с обширным эмпирическим материалом подвели к следующим соответствиям: Субстрат – возраст-граница; Пространство – возраст-маршрут; Время – возраст-объем; Энергия – возраст-шкала; Информация – возраст-порядок.
8. Последовательно развивая свою концепцию, диссертант выделил три функциональных уровня ментального мира возраста в культурном сознании: а) перцептуальный микроуровень; б) образный мезоуровень; в) концептуальный макроуровень. Объединяясь, они обеспечивают ментальную полноту миромоделирующей деятельности субъекта культуры посредством универсалии возраста. При этом модус граница связан с родовой сущностью возраста – маркера биологических, социальных и культурных отличий индивидов, возникающих вследствие гетерохронии их развития. Возраст-маршрут отражает потребность в топологических ориентирах движения субъекта по жизненному пути, что ментально актуализирует возраст как период и возраст как число. В модусе возраста-объема воплощается стремление к накоплению жизненного опыта. Возраст-шкала обеспечивает его сравнение на уровне отдельных индивидов и их групп, а также оценку по ряду субъективных и объективных критериев. Возраст-порядок ментально примиряет субъекта культуры с изменчивостью его психотелесной сущности, необходимостью смены поколений.
9. Синтез структурных и функциональных особенностей ментального мира возраста позволил создать его исходную структурно-функциональную модель с радиально-круговой формой представления. Функциональные уровни презентированы в ней тремя концентрически расширяющимися сферами (перцептосферой, имагосферой и концептосферой) с центром в виде архетипических ядерных структур. Слоисто-сферическое строение модели указывает на относительную самостоятельность и, вместе с тем, генетическое родство этих сфер. По отношению к ним ментальные модусы возраста (граница, маршрут, объем, шкала, порядок) выступают как скрепы. Они дугообразно пронизывают перцепто-, имаго- и концептосферу, задавая смысловые доминанты выстраивания ментального мира возраста в культурном сознании.
10. Автор впервые верифицировал исходную культурфилософскую модель ментального мира возраста путем создания производных моделей, логически развивающих ее положения в различных дисциплинарных контекстах. В комплекс производных моделей вошли:
а) философско-психологическая модель возраста – ментального «представителя» времени жизни (реинтерпретация постулатов «онтологии челове-ческого бытия» философа и психолога С. Л. Рубинштейна). Выявлена онтоло-гическая специфика идеи возраста в культурном сознании: именно она обнару-живает для субъекта культуры феномен его бытия как становления и способ-ствует пониманию времени человеческой жизни путем базисного замещения: время визуализируется в субстрате, мыслится как пространственноподобное, определяется через энергетический потенциал, наделяется информационной емкостью. Таким способом универсалия возраста обеспечивает ментальную целостность человека и мира;
б) коммуникационная модель диалогического взаимодействия возрастных миров детства и взрослости как атрибута их со-бытия (концептуальный синтез базовых положений теории коммуникации и семиотики культуры). Обоснована биосоциокультурная со-бытийность детства и взрослости в коммуникативном универсуме. Детство – особый возрастной мир, вектор развития которого задается витальной необходимостью общения с взрослостью. Этот процесс предполагает постоянный взаимный перевод разновозрастных текстов, возможный при наличии общих онтологических структур, в частности, творческого хронотопа (М. М. Бахтин). Взаимодействие возрастных миров детства и взрослости в творческом хронотопе реализуется как диалог-игра, строящийся на свободном обмене игровыми схемами движения в творческом хронотопе, что предотвращает кризис детства;
в) паремиологическая модель отношения к возрастам человеческой жизни в народной культуре (структурирование профильных паремий). Представлен оригинальный пословично-поговорочный текст «Возрасты жизни» из паремий, порожденных лингвокультурным сознанием русского народа. Структура текста задана ментальными модусами возраста (граница, маршрут, объем, шкала, порядок) и соответствующими базисами миромоделирования (Субстрат, Пространство, Время, Энергия, Информация). Для русской народной культуры характерно многоаспектное сопоставление возрастов жизни в сочетании с их диалектической оценкой, что приводит к амбивалентным представлениям о детстве, юности/молодости, зрелости, старости. Выстроенная диссертантом паремиологическая модель вскрывает их онтологические корни;
г) геронтологическая модель возрастного мира старости как объекта ментальной негативизации/оптимизации (авторская концепция причин индивидуального и коллективного непринятия старости). Обнаружен регрессивный характер заключительного возраста жизни по отношению к онтологическим базисам миромоделирования, отражающийся в негативных ментальных модусах старости (Субстрат – смерть, Пространство – тупик, Время – проигрыш, Энергия – дефицит, Информация – монолог). Ментальное противостояние регрессивной старости порождает полярные ассоциации (жизнь, трансспектива, приобретение, запас, диалог). Их ментальное культивирование смягчает тенденции эйджизма, набирающие силу в современном обществе, что придает модели особую практическую значимость.
Рассмотренные производные модели позволили автору утверждать, что выдвинутая им стратегия системного моделирования возраста как универсалии культурного сознания целесообразна и результативна в современном социогуманитарном дискурсе.
Практическая значимость исследования определяется преобразованием методологических ориентиров анализа культуроментальной универсалии возраста в принципы создания и использования соответствующих практических методик. Авторская стратегия системного моделирования объекта исследования может успешно применяться во многих науках, прежде всего, психологии, педагогике, социологии. В условиях крайней нестабильности человеческой жизни в современном мире и порождаемого ею глубокого ментального дискомфорта разнодисциплинарные методики моделирования возраста как универсалии культурного сознания приобретают исключительную важность. Помимо генерирования новых методик, исследование окажется полезным для корректировки и углубления существующих разработок в области психосинтеза (возрастные субличности), направленной автобиографии, арт-терапии и др.
Кроме того, идеи и материалы диссертации значимы для образовательного процесса: они могут широко использоваться в вузовских курсах теоретической культурологии, философии культуры, психологии культуры, философии, социологии, этнографии, прикладной лингвистики.
Апробация работы. Базовые положения диссертационного исследования были представлены в виде научных докладов на международных (Москва, Санкт-Петербург, Волгоград, Киров, Сыктывкар, 2006–2008), всероссийских (Москва, Саранск, 1999, 2006–2007) и региональных (Саранск, 1997–2008) конференциях. Тема исследования полно отражена в 2 авторских и 3 коллективных монографиях, 8 публикациях в изданиях, рекомендованных ВАК, 52 статьях и тезисах (основные указаны в автореферате) общим объемом 35,8 п. л.
Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на кафедре культурологии Института национальной культуры ГОУ ВПО «Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарева» в сентябре 2008 г.
Структура диссертации подчинена логике исследования и включает введение, четыре главы (тринадцать параграфов), заключение, список использованных источников из 342 наименований. Общий объем работы составляет 298 с.
