Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. РИТУАЛЬНАЯ ИГРА В ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЕ СЕМЕЙСКИХ ЗАБАЙКАЛЬЯ 14
1.1. Ритуальная игра - методология исследования 15
1.2. Место и функция ритуальной игры в зимних и весенних праздниках 27
ГЛАВА II РЕКОНСТРУКЦИЯ СЕМАНТИКИ, СТРУКТУРЫ И ФУНКЦИЙ РИТУАЛЬНЫХ ИГР СЕМЕЙСКИХ ЗАБАЙКАЛЬЯ 56
2.1 Зимний цикл игр 56
2.2. Весенний цикл игр 91
Примечания 115
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 133
СПИСОК ИНФОРМАТОРОВ 138
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 139
- Ритуальная игра - методология исследования
- Место и функция ритуальной игры в зимних и весенних праздниках
- Зимний цикл игр
Введение к работе
Актуальность темы исследования. При весьма пристальном внимании к изучению традиционо-бытовой культуры семейских Забайкалья, которое особенно актуализировалось в постперестроечный период, нельзя говорить о достаточно полной изученности огромного пласта культурных феноменов, определяющих уникальность их культуры. А между тем, семейские, в силу своей закрытости, являются носителями архаичной русской традиционной культуры, и, следовательно, их игры представляют большой интерес для исследования. Но до сих пор одна из важнейших составляющих ритуального поля - традиционные игры, их знаковая природа, остаются наименее изученной областью традиционной культуры семейских. Описание игрового пласта календарной обрядности семейских было затронуто Болоневым Ф.Ф., но семантика игры не являлись специальным предметом его исследований.
Актуальность исследования ритуальных игр определяется тем, что они представляют собой важный компонент традиционной культуры, тесно связанной с календарной обрядностью. В ритуальной игре отражается состав игрового пространства календарного цикла. С точки зрения жанра, он включает хороводные игры (святочные и весенние), игры линейного построения и игры подвижного характера, исполняемые в соответствии требования времени места. В формировании игрового пространства принимают участие члены социума определенного социального статуса и возраста. Игры наделяются в календарных праздниках разнообразными символическими значениями и привлекаются к выполнению многих функций. Игровой образ календарного периода передает его основное мифопоэтическое
содержание. Именно поэтому важно изучать ритуальные игры в контексте праздника. Мы считаем, что игры, как часть национальной и общей культуры народа, выступают структурообразующим компонентом большинства праздников и обрядов. Особенности празднично-игровой культуры, имеющей сезонных характер и связанной с хозяйственным и обрядовым календарем, со структурой семейных и общественных отношений, создали свой набор форм игрового общения, игрового поведения. Ритуальные игры и обряды несли в себе функцию особого средства преодоления критических ситуаций за счёт придания им иного статуса, характеризующегося возникновением иной точки зрения на саму кризисную ситуацию.
Игры рассматриваются в работе как механизм объединения двух миров - сакрального и профанного: действуя в поле сакрального, они обеспечивают функционирование профанного. Это определяет следующие признаки ритуальной игровой формы: имитация реальной трудовой деятельности — осуществление совместной деятельности по поиску выхода из кризисной ситуации — разыгрывание ролей — наличие магического смысла. При анализе выделяются игры с брачной символикой и символикой переходных обрядов, распространенных в различных половозрастных группах и функционирующих в разнообразных обрядовых ситуациях, которые фактически очерчивают зону схождения игры и обряда. Игра в период праздника выступает как знаковая система и выполняет определенные функции.
Необходимость реконструкции символов и знаков традиционной культуры, интерпретации их семантики, установления связей между ними обусловило актуальность обращения к анализу ритуальных игр семейских, представляющих особый этнический мир. В работе представлен комплексный структурно-семантический анализ
традиционных игр семеиских.
В связи с этим целью исследования являются выявление места и роли ритуальных игр в традиционной культуре семеиских, в частности в праздниках, а также реконструкция их структуры и функций и интерпретация семантики.
Достижение цели реализуется путем решения следующих задач:
- собрать соответствующий полевой и архивный материал по
ритуальным играм семеиских Забайкалья;
-определить локальные особенности праздников семеиских Забайкалья;
-дать структурно-функциональную характеристику основных праздников семеиских Забайкалья и определить место в них ритуальных игр;
- дать описания функции и проявления игр в контексте календарной
обрядности (конкретного праздника);
-описать и дать интерпретацию знаков и символов вербального и ритуального пространства игр;
- выделить символические коды в ритуальных играх;
-исследовать семантическую наполняемость игр, которая
обуславливает их функции.
Объектом исследования является один их важнейших элементов традиционной культуры - ритуальные игры, относящиеся к зимним и летне-весенним периодам календарной обрядности семеиских Забайкалья. Нас будет интересовать игровой образ календарного сезона и его игровая структура. Совокупность игр, актуализируемых в том или ином отрезке календарного времени и несущих на себе смысловую нагрузку, мы объединяем под понятием игрового поля.
Предметом исследования является семантика ритуальных игр.
Семантика игровых элементов в системе символического языка народной культуры неотделима от их прагматики (кому адресована, какие цели). Игра, прагматика игровых форм и поведения, культурные функции игры, игра как инструмент культуры в меньшей степени подвергалась анализу. Между тем, игра может приобретать в контексте культуры особые ритуальные функции и наделяться особыми, «культурными», смыслами.
Методология и методика исследования. Теоретической базой данного диссертационного исследования являются труды как зарубежных, так и отечественных авторов, посвященные исследованию ритуального поля культуры, в которых традиционное мировоззрение рассматривается как целостная знаковая система. Так, можно отметить в числе важнейших исследования Э. Дюркгейма, К. Леви-Стросса, В. Тернера, М. Элиаде, К. Юнга, идеи которых получили дальнейшее развитие в трудах отечественных ученых - А.К. Байбурина, В.В. Иванова, Е.М. Мелетинского, В.Я. Проппа, В.Н. Топорова, О.М. Фрейденберг и других. При изложении и изучении собранного материала применялся метод научного описания. Кроме того, описание ритуальных игр проводились с позиций семиотики, что способствовало комплексному системному анализу фактов традиционной культуры, построению культурно-семиотических моделей и семантических реконструкций на уровне игровой и обрядовой символики. Этот тип анализа предполагает использование такого метода современного научного познания как культурно-семантический.
Для выявления генетических истоков рассматриваемых явлений активно используется этнолингвистический и текстологический анализ, проводятся языковые реконструкции на основе игровой и обрядовой терминологии, лексики и поэтической фразеологии. Рассматривая игру
как определенную структуру со своими компонентами, каждый из которых выполняет определенную функцию, мы применили методы структурного и функционального анализа. Функциональный аспект исследования игры предполагает обозначение вхождения игры в разнообразные ритуальные и мифологические контексты: семейные, календарные, окказиональные обряды, в нашем случае нас интересует функционирование игры в календарных обрядах, обладающих наивысшей ритуальной значимостью. Анализ и систематизация ритуальных игр в их отношении к структуре календарного обряда позволили выделить выполняемые ими функции: космогоническую, социогоническую, продуцирующую, апотропейную и т.д..
При сравнении с играми в других регионах и других народов применялся сравнительно-типологический подход.
Степень изученности темы. Первым обратил внимание на роль игры в культуре человечества Й. Хейзинга, согласно которому, человеческая игра - это род культурообразующей деятельности. С его точки зрения, культурными играми являются прежде всего коллективные, социальные игры. Игра обнаруживает глубинное родство с различными важнейшими явлениями культуры. Хейзинга пишет: «Игра фиксируется как культурная форма. Будучи однажды сыгранной она остается в памяти как некое духовное творение или ценность, передается далее как традиция и может быть повторена в любое время ...». Й Хейзинга видел цивилизационную роль игры в следовании добровольно установленным правилам, он подчеркивал антиавторитарный характер игры, допущение возможности иного выбора.
Многие культурно значимые игры (например, святочные игры) повторяются с особой периодичностью и приурочиваются к определенным праздникам и в связи с этим имеют смысл магических
действий определяющих миропорядок. В русской фольклористике одной из первых попыток выстроить терминологический «словарь» игры, внутренне организовать охватываемый им пестрый материал стал значительный труд «Игры народов СССР». В предисловии к этому труду были подробно изложены основные классификационные принципы его составителей, а также дан критический анализ некоторых предшествующих опытов, принадлежащих зарубежным исследователям народной игры.
Утверждая в этой статье принадлежность всех игровых явлений «к одной общественной практике» - «действенное воспроизведение любого жизненного явления вне его реальной практической установки», В.Н. Всеволодский-Гренгросс пытался разграничить два самостоятельных понятия в одном слове (игра как забава; игра как установка на «проживание» вымышленной ситуации). В.Н. Всеволодский-Гренгросс наметил три основные группы — три «формальных типа» - игр (драматические, спортивные, орнаментальные), а также промежуточные ступени между ними (игры в войну и хороводные). Но так как в основу работы были положены только классификационные критерии, составители тем самым лишили игры этнографической содержательности. Например, обрядовые игры, которые не противоречат данному В.Н. Всеволодским-Гренгроссом определению игр драматических, не включены в рассматриваемый материал.
Г.С. Виноградов, О.И. Капица, посвятившие свою научную деятельность главным образом изучению детского фольклора и детской этнографии, считают, что детская игра обладает свойством сохранять древнейшие реалии (от способов охоты, до не сохранившихся в прежнем виде культовых действий), поэтому она привлекает внимание с точки зрения материала для их реконструкции. Г.С. Виноградов пишет, что,
если многие игры современных детей « ...являются шутливым подражанием серьезному жизненному делу...», то в древности дети могли делать то же самое, поэтому они могут служить ценным источником сведений о древнем быте. Исследования ритуальных игр показало, что в большой степени они воспроизводят языческие ритуалы (например, такие игры, как «Кострома», «Олень», «Ящер») и могут дать информацию исследователю древнейшего обрядового фольклора и мифологических представлений. Эта тема оказалась очень продуктивной. Стоит упомянуть работы таких ученых, как Е.В. Ревуненкова, Т.А. Бернштам, а также работы по реконструкции мифологических представлений на материале традиционных игр детей коми Д.А. Насанелиса и др.
Изучение игр может дать важную дополнительную информацию по самым разным аспектам этнокультурного прошлого и настоящего народа. Народные игры, будучи составной частью обрядовых циклов, могут многое сказать о религиозных верованиях, о всей системе идеологических представлений этноса. В народных играх закодирована информация о древней социальной структуре общества. Половозрастные и социальные градации народных игр, особенности сюжетов и правила поведения - все это формировалось во многом под непосредственным влиянием социальной действительности, которая отражалась - порой прямо, но чаще опосредованно в игровой деятельности.
Автором учитывались опыты интерпретации символики и реконструкции семантики традиционных хороводов и народных игр (Потебня А.А., Покровский Е.А., Всеволодский-Гренгросс В.Н., Рыбаков Б.А., Иванов В.В. и Топоров В.Н.). Также уделялось внимание интерпретациям, построенным на текстологическом (Веселовский А.Н, Зелинский О.), этнолингвистическом и прагмасемантическом анализе
(Зеленин Д.К., Толстой Н.И.). Особо следует выделить серию статей и монографию Бернштам Т.А., которые посвящены половозрастному аспекту традиционной культуры, реконструкции семантики и символики переходно-посвятительных церемоний, обрядов и связанных с ними игр. Существенные аспекты норм поведения и форм общения участников традиционных хороводов и посиделочных игр затрагиваются также в статьях и монографии Громыко М.М. Вопросы духовной культуры, в том числе праздничной, оказались в центре внимания также и другого ученого, изучавшего русское население Западной и Восточной Сибири -Миненко Н.А.
В освоении данной темы большая роль принадлежит трудам Проппа В.Я. и Чичерова В.И., посвященных традиционному русскому аграрному календарю, работам Виноградовой Л.Н. (зимняя календарная поэзия, девичьи гадания славян), Ивлевой Л.М. (о ряжении в традиционной культуре). В диссертации также были использованы работы по праздникам Снегирева И.М., Сахарова И.П., Терещенко А.В.. Многие интересные сведения о календарных приметах, поверьях и праздниках содержатся в опубликованных работах Авдеевой Е.А., Зеленина Д.К., Велецкой Н.Н, Соколовой В.К., Виноградовой Л.Н, Толстого Н.И., Тульцевой Л.А., Байбурина А.К. Важную роль в теоретическом изучении календарной обрядности сыграл коллектив авторов во главе с Токаревым С.А., исследовавший исторические корни обрядовых элементов.
Безусловно, наиболее значимый вклад в изучение духовной культуры семейских Забайкалья, их народных традиций внес Ф.Ф. Болонев, в работах которого присутствуют описания некоторых ритуальных игр.
Таким образом, в сфере изучения игр как накапливался конкретный материал, так и делась попытки интерпретации, когда игра
рассматривается с точки зрения культурологии, психологии и фольклористики.
Источниковая база исследования. Для исследования семантики ритуальных игр как части традиционной культуры был привлечен широкий круг источников:
- полевые материалы соискателя, собранные в Бурятии и
Красночикойском районе Читинской области;
фонды Отдела памятников письменности ИМБиТ СО РАН;
публикации текстов (фольклорные образцы).
Понятно, что правильное понимания взаимосвязи и взаимовлияния между такими культурными, формами (структурами), как праздник и игра невозможно без тщательного анализа окружающего контекста, поэтому помимо основного корпуса текстов мы привлекли обширный слой повествовательного и песенно-игрового фольклора, поверий, сказок, бытовых и обрядовых форм поведения. В качестве типологических параллелей использованы материалы по западным, южным и восточным славянам. Также использовались очерки региональных и локальных вариантов традиционной культуры.
Использованы также публикации в ряде дореволюционных изданий: «Живая старина», «Этнографическое обозрение», «Киевская старина», сборник этнографического общества и Императорского Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, издания ряда губернских научных обществ (Известия Архангельского общества изучения Русского Севера, Труды Костромского научного общества по изучению местного края и др.).
Важной составной частью источников явились современные исследования традиционных развлечений и игр, прежде всего публикации Аникина В.П., Власовой З.И., Лурье М.Л., и др.
Территориальные рамки исследования ограничиваются материалом, собранным самостоятельно или найденным в архивах, и охватывают как районы Бурятии: Тарбагатайский, Мухоршибирский, Бичурский; так и Красночикойский район Читинской области.
Хронологически материал может датироваться концом XIX - XX веками, хотя, несомненно, распространенность и бытование ритуальных игр заметно снизились во второй половине XX века.
Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые предпринята попытка теоретического осмысления взаимосвязи внешне разнородных явлений: ритуальных игр и традиционной обрядности. Изучение различных аспектов взаимодействия игры и обрядовой (религиозно-магической и социальной) практики имеет важное значение для выяснения генезиса игры, ее функционирования в культурном тексте. Также новизна нашей работы состоит в выборе объекта и новых подходов исследования, т.к. изучение традиционных игр семейских данного региона, на основе комплексного анализа с использованием этнографических, фольклорных, лингвистических материалов, предпринимается впервые. В научный оборот вводятся неопубликованные материалы, собранные в ходе экспедиционных исследований.
Теоретическая значимость. Принцип локальности, примененный в исследовании, помогает выявить специфику ритуальных игр в контексте календарной обрядности семейских Забайкалья. Анализ семантики и структуры игр, дает нам возможность интерпретации игровых форм как специфического механизма, выполняющего космо-социогонические функции.
Практическая ценность. Результаты исследования могут найти свое применение при изучении семейской народной духовной культуры,
реконструкции ее архаических состояний. Собранные и систематизированные автором материалы могут быть использованы при чтении курсов лекций и спецкурсов по региональной народной культуре. Апробация работы. Основное содержание диссертации отражено в публикациях и представлено в виде доклада на научном семинаре в Иркутском государственном университете: «Народы и культуры Сибири. Взаимодействие как фактор формирования и модернизации», МИОН, Иркутск, 2003.
Ритуальная игра - методология исследования
В наиболее общей форме значение игры выразил В.Д. Шинкаренко: «Игра ...находится в самом основании бытия, с ее помощью человек обретает новые смыслы в жизни и расширяет свое жизненное пространство» [Шинкаренко, 2003, с.288].
Можно говорить о том, что игра имеет глобальное и глобализирующее значение, игры каждого народа - это его космос, приведенный в движение, это космические действа. Как пишет Г. Гачев: «игра есть преодоление самочувствия смертного человека, который существует в ощущении начала и конца, для которого время ... и течет, и уносит; но как дети мы, для которых ничего этого еще не началось» присутствуем при сотворении чего-то нового. В игре мир освобождается от истории, в игре мир - как в первый день творения. В игре всегда совершается одно действо - священнодейство, то есть основное из действий бытья, это акт жизни и смерти, зачатия, порождения, убивания одного - оживления другого. Т.е. во время игры рассеянное бытие приводится в порядок силами любви и вражды, притяжение и отталкивания. Так во всех играх существует определенная последовательность: «возбуждение, предельное напряжение сил, скачки, гонки, броски и конечное расслабление, облегчение» [Гачев, 2000, с. 361,362]. В игре происходит превращение Хаоса в Космос.
В традиционной культуре игра воспринималась не как форма досуга, а как определенной действие, обладающее огромной силой — созидательной и разрушительной - в зависимости от того, на что оно было направлено, производилось ли с соблюдением установленных правил.
Известно, ритуальная игра в традиционной культуре не претерпевала кардинальных изменений. Сравнительный анализ показывает, что игры, с течением времени, обнаруживают в себе определенную устойчивую структуру/каркас действий (акциональный, локативный код) и основных участников (персонажный и агентивный код), варьируется только вербальная и предметная сторона игры, которая зависит, от территориального локуса бытования игры. В ритуальной игре мы сталкиваемся с параллелизмом магических приемов, принадлежащих к разным обрядовым кодам (акциональному, вербальному, локативному, календарному, персонажному), а также с целой гаммой знаковых средств.
С точки зрения темпорального кода, любое игровое действие создает циклическую последовательность событий, прошлое, будущее и настоящее, находят свое отражение в данном моменте, в конкретной игре. Первичное время переводится на настоящий момент посредством игры, так как она сама фактически вневременна. Ритуальные игры не зависят от того, в каком году они происходят, здесь важна категория повторяемости в определенные критические точки, периодическое возращение события, воспроизведение определенных действий, таким образом, проявляется универсальность игры - игры как в начале времен, при создании мира. Также в темпоральной характеристике игры следует выделить начало и конец игры, перерывы в игре, локальность отдельных временных отрезков внутри игры (время выполнения задания-фанта), позволяющие во время действия игры обращаться к прошлому и будущему, а также временные отрезки, связывающие игру с вечностью (значение полночи, полдня, ночи в магических ритуалах).
Ритуальная игра характеризуется устойчивостью, точностью, своего воспроизведения, когда одни и те же действия воспроизводятся в одно и тоже время. Таким образом, можно говорить о том, что ритуальная игра всегда подконтрольна социуму. Например, молодежь на посиделках во время игр должна была вести себя в соответствии с правилами, нарушение которых вело к порицанию и наказанию. «Игра молодежи требовала от девушки комбинации противоречивых правил поведения; это было постоянное балансирование между обязанностью сохранить свое достоинство и непорочность и владением раскованной манерой общения с парнями...Опасность перехода "границ" была высока, так как в нормы игры входило "дикое" поведение. Неискусные в игре ... презирались, в крайних случаях - изгонялись из молодежной среды, что грозило им статусом строй девы. В свою очередь, и девушки сторонились парней, которые не обладали разбитной манерой ухаживания...» [Бернштам, 1991, с.252]. Нарушение времени проведения ритуальной игры могло вызвать также нежелательные для всего социума последствия. Ритуальная игра при многократном проигрывании, проявляет абсолютное тождество своего воспроизведения, в ней стандартизируется игровое поведение участников и исключается момент непредсказуемости действий. Ритуальная игра регламентирована тем поведением людей, которое характерно в критические моменты (Новый год) для социума, когда происходит общение со сверхъестественными иными началами и когда происходит приобщение к первичному времени. Так, например, драки, происходившие во время Масленицы, это борьба между двумя группами, которая «повторяла переход от Хаоса к Космосу, т.е. воспроизводила в настоящем космогонию» [Элиаде, 1994, с. 53] и возрождала время с самого начала. Ритуальная игра была одним из связующих звеньев между мифическим временем и реальным временем всей общины. Играя, люди представляли собой богов-покровителей, предков, прося у них силы для тех или иных важнейших магических действий. Поэтому основные мотивы игр: персонажи - мифические предки, тотемные божества; вариации на тему космогонических перемен, плодородия и брака.
Место и функция ритуальной игры в зимних и весенних праздниках
Календарь старообрядцев отражал мировоззрение и мировосприятие традиционного общества, т.е. картину или модель мира. Вселенское значение календаря выражалось в его вечно повторяемом законе рождения - умирания - воскресения.
Календарь состоит из системы праздников, маркирующих критические точки календарного времени. Праздники функционируют через обряды, игры, песни, трапезы, сюжет и семантика которых зависят от того, к какому празднику они приурочены. В архетипе праздника заключается одна из основных идей - вечное возращение к священному началу, начальному времени, в котором повторяется космогонический акт. «Любой праздник всегда разворачивается в начальном времени. Именно восстановление начального и священного времени и отличает поведение человека во время праздника, от его поведения до и после» [Элиаде, 1994, с. 57]. Так и игровое поведение во время праздника приобретает дополнительную функциональную направленность. Игра во время праздников уподобляется своей сверхчеловеческой модели, она происходит в первичное время, когда совершались божественные деяния. Она сама - божественное деяние. «Игра! ...это занятие бессмертных и вечных богов. В игре мы - как боги...То есть преодолено самочувствие смертного человека, который существует в ощущении начала и конца... игра - мировоззренческа, сообщает ... человеку мироощущение бытия, богов бессмертных ... в игре мир - как в первый день творения» [Гачев, 2000, с. 361, 362, 363]. Человек участвует в игре, становясь современником священного времени и мифических событий.
Семантика ритуальных игр (составных частях праздника) определялась мировоззрением человека, его представлением об изменениях окружающей природы, о своей способности влиять на мир вокруг себя, о продуцирующей силе животного, об участии умерших предков в жизни потомков, о бинарной структуре мира (новое/старое, свое/чужое). Поэтому в играх прослеживаются различные мотивы, присущие архаическому сознанию - тотемистический, эротический, солярный, космогонический, аграрный, социогонический, культ предков. Все это прослеживается в структурном коде игры, из которого следует, что игра выполняла космогонические, социогонические, инициальные, апотропеические, магико-имитативные функции в структуре календаря.
Известно, что древние славяне делили год на два длинных периода -лето и зиму. Серединой зимнего периода были Святки, а летнего - так называемые зеленые святки, главным праздником которых был Иван Купала. Эти главные праздники имели сходную символику и ритуальную обрядность, а также соотносились с двумя основными точками языческого календаря: зимнее солнцестояние (Святки от 24.12 -до 06.01.) и летнее солнцестояние (Купала, «зеленые Святки» - 23-29 июня). Согласно древним поверьям в дни солнцестояния происходила смена года, поэтому данные праздники соотносятся с Новым годом, что прослеживается на структурно-функциональном уровне: Святки праздновались 12 дней, которые являются прообразами двенадцати месяцев будущего года; в этот период предки спускаются на землю; в первый день Святок тушатся и возжигаются вновь огни; ритуальные обряды и игры Святок отличаются присутствием эротического элемента. Также обстоит дело и с другими значимыми праздниками семейских. Масленица приурочена ко дню весеннего равноденствия (9/22 марта), заканчивается зима и начинается весна, этот переход связывается с началом Нового года: на Масляницу происходит ритуальное сражение двух противоборствующих партий; уничтожение всего старого в виде ритуального чучела; присутствует эротический элемент в обрядах и играх. К периоду весеннего равноденствия была приурочена и Пасха, которая также по времени соотносилась с Новым годом: на протяжении пасхального периода звучит тема возращения предков и тема очищения. Троица как переходный праздник маркирует основной календарный рубеж, сопоставимый по значению с Новым годом: троицко-купальский цикл в основном определяется брачно-эротической темой и присутствием семантики переходных обрядов.
Зимний цикл игр
Святки - две недели зимних праздников, начинавшиеся в Рождественский сочельник 24 декабря и продолжавшиеся до крещения 6 января - всегда являлись основным зимним праздником на Руси, связанным в основном с культом предков. Ранее, как отмечал Д.К. Зеленин этот праздник представлял собой поминки и был посвящен «свиаткам», что означало души предков. Святки являлись пограничным периодом между старым и новым годом - зимний солнцеворот, именно в святочный период наступает сакральное время во время, которого как бы открыта граница между этим светом и иным. По поверьям, в первый день святок с того света возвращались души умерших, начинался разгул нечистой силы. Поэтому большое число обычаев было связано с «магией первого дня» и обусловлено принципом: «насколько успешным будет начало года, настолько удачно он и закончится». Также тема брака, активно звучавшая в песнях, и играх, обозначала Святки, как важный период в семейно-брачной обрядности. В этом смысле собрания молодежи в Святки представляли собой подготовку и испытание для тех, кто достиг брачного возраста, тем более, что после святочного периода наступал мясоед - традиционное время свадеб у русских.
Мы проанализируем одну из святочных ритуальных игр семейских: игру в «Оленя». По нашему мнению это игра концентрирует в себе главные мотивы Святок: момент перехода от хаоса к космосу, период иерофании, повторение космогонии, поддержание космического равновесия и гармонизация взаимоотношений индивида и социума (проверка потенциальной готовности к браку и рождению детей лиц достигших брачного возраста).
По окончании песни девушки из хоровода одевают оленя, вешая на него пояса, платки и т.д. Песня может повторяться до тех пор, пока все девушки не оденут оленя. Причем все это время олень стоит неподвижно.
Космогоническая и социогоническая функции данной игры отражаются в первую очередь в ее локативной характеристике, так ее действие всегда происходило в сакральном месте. А, как известно, сакрализация пространства начинается с маркировки точки наивысшей сакральности.
В данной ритуальной игре роль центра выполняет главный персонаж игры -Олень. Олень встает под матицей (под ее центром) это место, являясь серединой избы ее топографическим центром, обладает наибольшей сакральной значимостью в доме. Семантика термина матица (матка) - центр, средоточение, опора [Мазалова, 2001, с. 34]. Итак, олень, как космическая ось служит восстановлению нарушенного строя и возрождению сакрального начала времени, исконного порядка, при котором все имело свое постоянное место и где человек не испытывал угрозы со стороны существ из иного мира.
Хотелось бы обратить внимание на первые шесть строк текста. С одной стороны, действительно, олень выступает как символ мирового древа. Но с другой стороны, можно обнаружить в его описании и характеристики иного (нижнего) мира. Во-первых, локус оленя - под корнем - явно указывает на нахождение его в нижнем мире. Во-вторых, его пограничное положение подтверждает и его состояние - не тепло/не холодно (ни жив, ни мертв). В-третьих, на протяжении начальной части игры олень стоит неподвижно, что также свидетельствует о нахождении его в состоянии смерти. Это вполне отвечает символике Святок как начала увеличения дня и пробуждения солнца после зимнего солнцестояния (об олене как символе солнца см. ниже).
Пробуждение оленя (= солнца) происходит через наделение его сакральными предметами: «Как со девушки - венок, Со молодушки -платок, А со малого ребенка - Загажена пеленка (детские выделения -как факт культуры), С молодца-кудрявца - опоясочка» и, таким образом, его сакрализацию и, вследствие этого, оживление. - выход солнца из-под корней дуба, т.е. на небосклон.
Олень - животное, наделенное солнечной символикой и иногда выступает как символ Солнца. В русских сказках, таких как: «Сивка-Бурка», «Свинка - золотая щетинка, утка - золотые перышки, олень -золотые рога», «Об Иванушке-дурачке», - золотые рога оленя сравниваются с лучистым солнцем, их блеск - с солнечным сиянием, поворот солнца на лето - с возращением оленя из зимних стран. А.П. Окладников в Забайкалье обнаружил «оленьи камни» похожие на бронзовые зеркала и предположил что: «Сияющее зеркало издавна служило в мифологии различных древних народов двойником и символом солнечного диска. В свою очередь еще в каменном веке солнце представлялось в образе живого комического существа, оленя с сияющими нестерпимым блеском золотыми рогами, пробегающего за день весь небосклон, от востока до запада» [Окладников, 1964, с. 173]. Солнце же имеет несомненную связь с Огнем. В древней Руси Дажьбог связывался с солнцем и имел родственные отношения с Сварогом -богом огня (сын-отец). А, как известно, архетип «огонь» - дитя союза Небо (мужского начала) и Земли (женского производящего начала) в качестве мирового центра достаточно распространен. Также здесь следует отметить фаллическую символику солнца:
