Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Русская духовная певческая культура как предмет философско-культурологического анализа 11
1.1. Категориально-понятийное осмысление универсума русской духовной певческой культуры 11
1.2. Этнокультурный аспект духовной певческой традиции Древней Руси 38
1.3. Дихотомия «религиозное - светское» в русской духовно-
певческой традиции: от Нового времени к современности 60
Глава 2. Русская духовная певческая культура как источник целостного познания народной жизни 96
2.1. Содержательно-смысловые доминанты русской духовно-певческой культуры 96
2.2. Феноменология духовной певческой культуры как форма проявления национальных духовно-нравственных ценностей 119
2.3. Диалог и синтезы народных и православных певческих традиций в российском социокультурном контексте 144
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 172
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 179
- Категориально-понятийное осмысление универсума русской духовной певческой культуры
- Содержательно-смысловые доминанты русской духовно-певческой культуры
- Феноменология духовной певческой культуры как форма проявления национальных духовно-нравственных ценностей
Введение к работе
Актуальность исследования. В реалиях современной обновляющейся России, открытой для восприятия духовного и практического опыта предшествующих поколений, очевидна необходимость осмысления духовного потенциала национальных традиций, в том числе уникального пласта древнерусского культурного наследия - духовной певческой культуры.
Являясь национально-художественной формой осмысления действительности, своего рода звуковой иконой, «умозрением» вечных духовных законов человеческого бытия, духовно-певческая культура выступает сводом этнических характеристик, рассматриваемых в междисциплинарных аспектах: культурологическом, позволяющем представить ее в процессе взаимодействия человека с миром природы, миром социума и миром физического и духовного бытия; этнопсихологическом, характеризующем внутреннюю духовную жизнь и поведение представителей разных народов; социологическом, представляющем систему средств, с помощью которых организуется и реализуется совместная жизнь людей; этнографическом, трактующем культуру как специфический для определенного этноса комплекс обычаев, верований, особенностей жизнедеятельности.
Разнообразие «ролевых» начал духовно-певческой культуры в контексте ее генезиса и эволюции, сущностных смыслов и значений, целей, задач, функций, причин модификаций в конкретных социально-исторических условиях актуализирует необходимость разработки самостоятельного исследования.
Именно философско-культурологическое осмысление проблемы преемственности духовной певческой культуры, проявившейся в различных формах: научных, художественных, образовательных, - открывает широкое панорамное видение духовно-культурного контекста ее составляющих, способствуя адекватному пониманию антропо-аксиологической роли, места и значения в современном социокультурном пространстве.
Степень научной разработанности проблемы исследования. Специального научного исследования, направленного на осмысление духовной певческой культуры в контексте философско-культурологического
дискурса, до настоящего времени не проводилось. Поэтому данная работа базируется на автономных достижениях философско-культурологической, исторической, этнографической, музыковедческой, искусствоведческой мысли в осмыслении проблем этнических стереотипов, теории и истории культуры, религиозных идей, древнерусской певческой традиции, народного музыкального творчества, что предопределило обширную источниковедческую базу исследования, освоение широкого круга концепций и методологий и выстраивание на их основе собственных логических моделей.
Определяющее значение в теоретическом осмыслении сущности и своеобразия русской культуры и истории, культуры и личности, культуры и веры имеют философские идеи, посвященные вопросам этнических характеристик, разработанные в трудах Г.С. Георгиевой, С.Н. Иконниковой, И.А. Ильина, Н.О. Лосского, A.M. Панченко, В.В. Розанова и др.
Философское осмысление религиоведческих аспектов культуры осуществлено в сочинениях русских мыслителей: Н.А. Бердяева, В.В. Зеньковского, B.C. Соловьева, Е.Н. Трубецкого, Г.В. Флоровского и др.
Изучение истории, культурного, социального и личностного измерений религии прослеживается в трудах Отцов Церкви: Максима Исповедника, Симеона Нового Богослова, Феофана Затворника; священнослужителей: прот. И. Вознесенского, прот. В. Воробьева, прот. А. Меня; религиозных мыслителей: В.А. Бачинина, С.Н. Булгакова, Н.В. Лосского, П.А. Флоренского и многих других.
Познание специфики христианских идеологем духовно-певческой практики основывалось на работах, посвященных анализу категорий святости (Е.Е. Голубинский, В.М. Живов, СМ. Климова, И.М. Невлева, Г.П. Федотов и др.), соборности (К.С. Аксаков, К.Д. Кавелин, С.Л. Франк, А.С. Хомяков и др.), духовности (Ф. Аквинский, Н.И. Шевченко и др.), христианской любви и веры (Г.В.Ф. Гегель, Т. Гоббс, В.Н. Ильин, М.М. Тареев, А.И. Хвыля-Олинтер и др.).
Традиция как система определенных стереотипов поведения и деятельности человека, трактуемая как коллективная память человечества, родовая память народа, способствующая историческому единству нации,
анализировалась на основе трудов известных культурологов: А.И. Арнольдова, В.Л. Гошовского, А.С. Кармина, B.C. Кукушина, Л.Д. Столяренко, А.В. Терещенко и др.
Вопросы этнической психологии, этномузыкознания, методологии исследования этнических феноменов рассмотрены в работах С.Д. Домникова, В.Я. Проппа, СЕ. Рыбакова, Г.Г. Шпета, Ю. Эльснера и др.
Культурологическое осмысление музыкального искусства, анализ специфики музыкального мышления в аспектах художественно-психологического и духовного потенциала нашли отражение в изысканиях античных философов (Аристотеля, Платона, Пифагора), музыковедов и искусствоведов: Б.В. Асафьева, М.Ш. Бонфельда, Ю.Н. Бычкова, Е.В. Васильченко, М.В. Вознесенского, З.М. Гусейновой, А.И. Кандинского, А.Н. Сохора, В.В. Стасова, Б.Л. Яворского и др.
Пути развития русского хорового искусства, духовно-певческого образования в историко-культурной ретроспективе представлены в исследованиях О.И. Аверьяновой, В.А. Васильева, Н.А. Герасимовой-Персидской, В.П. Ильина, А.И. Кандинского, Ю.В. Келдыш, П.П. Левандо, Е.М. Левашёва, Н.В. Матвеева, Е.В. Николаевой, К.Ф. Никольской-Береговской, Е.М. Орловой и др.
Проблемам многовековой эволюции культовой музыки в аспекте противоборства двух начал - эстетико-художественного и утилитарно-канонического - посвящены работы Д.С. Лихачева, А.П. Рогова, Л.Н. Романова, Д.М. Угриновича, Е.Г. Яковлева и др.
Особенности византийско-русской певческой преемственности и национальная характерность русской богослужебной певческой традиции раскрывается в трудах Г.В. Алексеевой, М.В. Бражникова, В.М. Беляева, Т.Ф. Владышевской, М.В. Вознесенского, И.А. Гарднера, Е.В. Герцмана, Н.В. Заболотной, И.В. Кошминой, И.Е. Лозовой, В.И. Мартынова, В.В. Медушевского, В.М. Металлова, А.В. Никольского, А.В. Преображенского, В.В. Протопопова, Д.В. Разумовского, С.А. Руковой, Н.С. Серегиной, С.С. Скребкова, СВ. Смоленского, Н.Д. Успенского, Н.Ф. Финдейзена и др.
В небогослужебное духовное песнопение (жанр духовного стиха) рассматривается в работах В.П. Аникина, Ф.И. Буслаева, П.В. Киреевского, А.Л. Маслова, СЕ. Никитиной, Ф.М. Селиванова, А.Д. Синявского, Л.Ф. Солощенко, А.В. Юдина и др. Отдельные аспекты православной народной религиозной поэзии Юга России, в том числе Белгородчины, нашли отражение в исследованиях М.С. Жирова, О.Я. Жировой, В.П. Кичигина, В.М. Щурова и др.
Формы проявления древнерусского певческого наследия в русле современного композиторского творчества (стилевые особенности, спектр духовно-ценностного содержания произведений) в жанре духовной музыки анализируются в работах музыковедов: В.В. Виноградова, Н.Г. Денисова, Н.П. Парфентьева, Н.В. Парфентьевой, Ю.И. Паисова, Г.Б. Печенкина и др.
В последние десятилетия появились диссертационные исследования, посвященные музыковедческим аспектам богослужебного пения. Это работы А.С. Белоненко, Н.Г. Денисова, М.Г. Казанцевой, А.В. Конотопа, И.П. Шеховцовой, И.Г. Школьника, М.Г. Школьник и ряда других.
Эмпирической базой исследования явились тексты Православных богослужебных сборников, партитуры хоровых сочинений, авторские полевые материалы, личная церковно-певческая практика, фактологический материал исследователей в области богослужебной певческой традиции и жанров песенного фольклора религиозной направленности.
Объектом исследования является русская духовная певческая культура в ее историко-культурном развитии.
Предмет исследования - процесс формирования русской духовно-певческой культуры в контексте ее содержательно-смысловых и аксиологических доминант.
Цель исследования - осуществить философско-культурологический анализ генезиса и эволюции русской духовной певческой культуры в историко-этническом, утилитарно-эстетическом и духовно-нравственном аспектах.
Достижение основной цели исследования предполагает постановку и последовательное осуществление следующих задач:
- обосновать правомерность введения в научный оборот термина
«духовная певческая культура» и определить основные методологические
подходы в решении заявленной проблемы;
раскрыть этнокультурный аспект духовной певческой традиции Древней Руси, а также причины и результаты модификации духовно-певческой культуры в России от Нового времени до современности в аспекте дихотомии «религиозное - светское»;
исследовать содержательно-смысловые значения русской духовно-певческой культуры как формы проявления национальных аксиологических доминант;
охарактеризовать диалог и синтезы народных и православных певческих традиций в социокультурном контексте.
Теоретико-методологические основы исследования. В работе использовались следующие методы и подходы, позволившие обосновать концепцию настоящего исследования:
теоретический метод, в ходе которого получены представления о структуре, жанровых направлениях русской духовной певческой культуры во временной и пространственной перспективах;
общефилософский подход, способствующий выявлению методологий познания предмета анализа;
историко-культурологический метод, позволивший выявить генезис, специфику и формы бытования духовной певческой культуры в социокультурном хронотопе;
философско-культурологический подход, определивший содержательно-смысловое наполнение духовной певческой культуры;
музыкально-аналитический метод, обусловивший возможность выявления национальной характерности духовной певческой культуры, ее синкретических свойств и взаимосвязи с народной музыкой;
метод сравнительного анализа, способствующий раскрытию специфики музыкального мышления в русской и зарубежной певческих традициях.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующих результатах:
- выявлен категориально-понятийный аппарат универсума русской
духовной певческой культуры; дано авторское обоснование правомерности
введения в научный оборот этого термина;
раскрыт философско-культурологический смысл духовной певческой традиции Древней Руси как культурной формы воплощения этнических характеристик мировоззренческого (в том числе религиозного) и музыкально-эстетического характера, а также источники и предпосылки хронотопного синтеза и конфликта дихотомии «религиозное - светское» в духовной певческой культуре России от Нового времени до современности;
реконструирован антропо-аксиологический потенциал русского духовного певческого наследия в контексте его мировоззренческого, аскетического опыта, художественных и духовно-нравственных основ;
обосновано значение русской духовной певческой культуры как фактора диалога и синтеза народных и православных певческих традиций, содержания, способов и форм их наполнения в современном социокультурном пространстве.
Основные положения, выносимые на защиту: 1. Духовная певческая культура, представленная различными жанрами и направлениями, являясь органичной частью православной культуры, выступает специфической формой проявления религиозных идей, образа духовности. Чрезвычайно широкий и содержательно многообразный диапазон форм проявления и востребованности позволяет рассматривать ее в качестве самодостаточной «корневой» ветви отечественной музыкальной культуры, имеющей конкретно-исторический характер, свои воспроизводящие, транслирующие и генерирующие структуры, вполне определенный спектр «ролевых» значений, воссоединяющих национальные чувства и настроения, эстетические интересы и художественные традиции, эмоционально-психологические и мировоззренческие характеристики.
Категориально-понятийное осмысление универсума русской духовной певческой культуры
Являясь ядром русской традиционной культуры, духовная певческая культура, представленная широким спектром жанров и направлений, за тысячелетие своего существования всеобъемлюще воплотила в себе религиозно-этнические, нравственно-этические представления народа, отразив его мировоззрение, музыкальные вкусы, потребности и интересы, аксиологические значения и особенности менталитета. Ввиду этого осмысление процесса функционирования певческой культуры в конкретных социально-исторических условиях, ее функциях, целях, задачах, причинах модификаций приобретает сегодня общественно-научную значимость и требует специального анализа.
Исследование универсума русской духовной певческой культуры (в значении «как целое») предполагает рассмотрение объема и содержания ряда базовых понятий: «культура», «музыка», «музыкальная культура общества», «традиция», «песнопение», «церковное пение», «богослужебное пение» которые, собственно, составляют как сущностную целость предмета анализа, так и его специфические свойства и проявления мировоззренческого, ментального, психологического, художественно-эстетического, этического характера в виде уникального «кода» этой традиции, «удельный вес» чистоты которой во многом предопределяется качественным состоянием духовной жизни общества в целом и музыкальной культуры в частности. Согласно трактовке известных ученых, музыкальная культура общества «есть единство музыки и ее социального функционирования» [Сохор, 1975, с. 84]. А.Н. Сохор справедливо определяет музыкальную культуру общества как сложную систему, органично соединяющую музыкальные ценности, создаваемые и сохраняемые в данном обществе, все виды деятельности по их созданию, хранению, воспроизведению, распространению и восприятию, а также субъекты такого рода деятельности вместе с их знаниями, навыками и социальные институты, обслуживающие эту деятельность. Следовательно, основное содержание музыкальной культуры составляют явления общественного музыкального сознания, в связи с чем «музыкальная культура выступает как подсистема по отношению к системам более высоких уровней: художественной культуре общества, его духовной культуре и, наконец, культуре в целом» [там же, с. 85].
Данная формулировка позволяет предполагать, что в формировании музыкального материала в контексте его жанрово-видовой природы, стилевых особенностей и ориентации, художественно-образного содержания, той или иной этнической группы участвуют устойчивые образования музыкального сознания как личности, так и в целом нации. Так, «социально-психологические явления, входя в структуру музыкального сознания личности (или малой группы), обусловлены не только ее собственными качествами, в том числе индивидуальным опытом, но и опытом большой социальной группы (класса, нации) и общества в целом, их идеологией и психологией, их традициями» [Сохор, 1975, с. 143]. Данный тезис подтверждает мысль о взаимосвязи музыкального искусства и национального сознания того или иного народа, формируя его, таким образом, как специфическую эмоциональную информационную систему, оперирующую музыкальными знаками, в которых зашифрован глубинный смысл национальных идей, возможно, еще не получивший должную формулировку даже на понятийном уровне.
В этой связи более чем достаточно оснований говорить об уникальности и самобытности культуры каждого этноса, которая напрямую зависит от хронологических, исторических особенностей его развития, географических, природных, этнических факторов, способов бытования, что впоследствии отражается и на формировании национального характера. Так, раскрывая особенности русского характера, Н.А. Бердяев указывает на своеобразие географического положения России. По мнению философа, просторы, ширь, отсутствие преград, устремленность к горизонту не могут не отразиться на психическом складе народа, являясь естественным соотношением в нем природного и духовно-человеческого. «Все внешнее всегда есть выражение внутреннего, лишь «символ духа», - пишет автор, - а география народа всегда была лишь символическим выражением строения души народа, лишь географией души» [Бердяев, 1994, с. 106]. Обосновывая этот постулат, Н.А. Бердяев определяет склонность русского человека к странствию, религиозной одержимости, созерцательности, мечтательности. Эти качества, по мнению ученого, скрывают силу творческого выражения русского народа. Аналогичные суждения находим и в творческом наследии величайшего русского религиозного мыслителя И.А. Ильина, утверждающего, что «у каждого народа своя особая национально зарожденная, национально выношенная и национально выстраданная культура» [Ильин И.А., Основы христианской культуры, 1993, с. 324].
Различия музыки разных регионов Земли - эмпирически наблюдаемая данность. Каждая национальная музыкальная культура несет свои функции, особое национальное и психологическое содержание, принципиально иной звуковой строй, фиксируя различные художественные миры, раскрывая различные стороны темперамента и миросозерцания народа. Вместе с тем в музыкальной культуре разных континентов имеется нечто общее, что объединяет ее в целостность, устремленнную к одним и тем же объектам -все тянутся к истине, красоте, гармонии, добру. В то же время, в соответствии со своей ментальной спецификой, «каждый народ вынашивает и осуществляет духовные акты особого национального строения и потому творит всю духовную культуру по-своему: он по-своему научно исследует и философствует, по-своему видит красоту и воспитывает эстетический вкус, по-своему тоскует и молится, по-своему любит и умирает, творит добродетель и осуществляет низину порока» [там же, с. 251].
Именно нация творит культуру, создавая национальные ценности и аргументируя еще один веский довод - «если есть нация, есть и культура, потому, что культура есть ответ нации, есть аромат ее качества, сердечного строя ума... Пожалуй, русский дух, как вы его не хороните или как не высмеивайте, он все-таки существует. Это не непременно гений, стихи или умопомрачительная философия, нет. Это - манера жить, то есть гораздо простейшее и, пожалуй, мудрейшее... Сказать, что русские не имеют своей манеры жить, думать, умирать, обедать, читать, сочинять - нельзя» [Розанов, Уединенное, 1990, с. 389]. Анализируя характерность русского народа, В.В. Розанов выделил в нем четыре фундаментальных, на наш взгляд, начала: гармонию, согласие частей; двоеверие, как естественное выражение согласия; цельность в отношении к действительности, к истине, которая постигается благодаря нравственным поискам; соборность [Розанов, Сочинения, 1990, с. 78]. Утрачивание этих начал ведет к разобщенности людей, и эти же концептуальные составляющие, по свидетельству ученых, формируют национальный менталитет (фр. mentalite лат. mentalis - ум, мышление, образ мыслей, душевный склад), специфический способ «переживания жизни» (Шпенглер), характерный для того или иного этноса. Не случайно А.С. Кармин трактует ментальность как «комплекс специфических для данной национальной культуры традиций, установок, представлений, поведенческих норм. ... Менталитет отражает специфические особенности определенного типа культуры, особенный образ мыслей, который складывается у тех, кто к данной культуре принадлежит» [Кармин, 2001, с. 213].
Таким образом, национальным менталитетом называются такие глубинные структуры, которые определяют на протяжении длительного времени ее этническое и национальное своеобразие. Ментальное поле охватывает как мировоззрение, идеологию, так и эмоционально-образные, духовно-ценностные, психологические характеристики народа, раскрывая сущность индивидуального и общественного сознания. Как правило, черты, характеризующие ментальность той или иной культуры в отличие от идеологических, социально-политических, религиозно-конфессиональных и иных культуротворческих факторов отличаются большой стабильностью.
В сложных общественно-исторических условиях, нередко на грани национальной катастрофы, складывался и менталитет русской культуры, имеющей глубинную природу, которая выкристаллизовывалась в течение веков благодаря самобытному самосознанию русского человека как культурно-исторического типа. Это в определенной степени вырабатывало некий «иммунитет» культурной устойчивости, ее характерный образ. В понятии «этническая культура» зафиксированы этапы «этнической зрелости народов», уровень и содержание которых зависят от многих факторов: «... особенностей географической среды, национального характера, психического состава того или иного национального общества» [Азбука этнополитолога, с. 88]. Ввиду этого национальное своеобразие русской культуры узнаваемо и на стадии Крещения Руси, и в период татаро-монгольского ига, и в царствование Ивана Грозного, и во время петровских реформ, и при жизни Пушкина, и в «серебряный век», и при советской власти, и на современном этапе развития, и даже в эмиграции.
В поисках пути развития русской национальной культуры, по мысли Н.А. Бердяева, «мы должны творить конкретную русскую жизнь, ни на что не похожую. Вся наша жизнь должна быть ориентирована на конкретных идеях нации и личности, а не на абстрактных идеях класса и человечества... Без изначальной и стихийной любви к России невозможен никакой исторический путь. Любовь наша к России, как и всякая любовь, произвольна. Любовь эта должна быть источником творческого созидания качеств и достоинств России. Любовь к своему народу должна быть творческой любовью, творческим инстинктом» [Бердяев, 1997, с. 310]. Именно такие обоснования, на наш взгляд, являются стимулом к творческому созиданию русской духовно-певческой культуры, к поиску истины творчества, осмыслению ее ценностных ориентиров и национальных достоинств.
Содержательно-смысловые доминанты русской духовно-певческой культуры
Проанализировав широкий спектр подходов в осмыслении русского богослужебного пения как специфического рода человеческого мышления и творческой деятельности, мы выделяем его основные, концептуальные константы: святоотеческие идеи совершенствования личности на идеалах соборности, милосердия, святости, веры, любви, добра, справедливости, которые являются определяющими факторами как православной веры, так и русской духовно-певческой культуры.
Научные изыскания и размышления философов, культурологов, религиоведов позволяют выявить ценностные идеалы и ориентиры русского народа, которые в совокупности своей становятся его смысловыми доминантами (господствующими идеями) в становлении нравственно-этических, моральных норм, правил, принципов, образцов жизнедеятельности по отношению к семье, к друг другу, природе, обществу, государству и в конечном итоге способствующие формированию национальной идентичности и национального самосознания. Богослужебное пение вполне естественно становится центром средоточия созидательной духовности и духовного единения народа, подтверждая высказывание И.А. Ильина о том, что «национальное единение людей возникает из духовной однородности, из сходного душевно-духовного уклада, из сходной любви к единому и общему, из единой судьбы, ... из одинакового созерцания, из единого языка, из однородной веры и их совместной молитвы» [Ильин И.А., Основы христианской культуры, 1993, с. 323]. Выполняя функции общественной молитвы, богослужебное пение действительно соединяет мысли и души, несет в себе идеи соборности и общинности, которые, по мысли С.А. Хомякова, представляют собой целостное сочетание свободы и единства многих людей на основе их внутренней духовной связи, общей любви к одним и тем же ценностям: к Богу, истине, взаимной любви ко всем, кто его любит. Это выражается в том, что человек находит себя «не в бессилии своего духовного одиночества, а в силе своего духовного искреннего единения со своими братьями, со своим спасителем» [Хомяков, 1882, с. 108]. Соборность, по А.С. Хомякову, священна, ибо определена Богом и является ценностью русской культуры. Продолжение данной мысли находим в высказывании Г.С. Гергиевой о том, что «соборность - это создание родства всех верующих во Христа, который и есть явленная людям истина» [Георгиева, 2001, с. 35]. Ю.Ф. Самарин понимал соборность как отказ личности от своего полновластия и ее сознательное подчинение религиозной общине, вере и индивидуальное отношение Бога к каждому отдельному человеку. Согласно этому постулату такая вера не разъединяет, а соединяет людей, направляет их в сторону нравственно-практической жизни. К.С. Аксаков выступал за органическое включение личности в русскую общину, в которой она свободна, как хорист в хоре, а общая нравственная жизнь, по мысли автора, вполне достаточна для достижения справедливости.
Формирование соборности в духовном смысле началось еще в дохристианские времена и связано с общинностью русской жизни, что подтверждается убедительными доводами ученых. Так, К.Д. Кавелин, представляя общину как общество или общежитие, в котором царит абсолютный закон, родовая норма личности, обосновывает мысль, что общинность составляет внутреннюю основу славянского племени [Кавелин, 1989, с. 69]. По мнению автора, общинный быт воспитывал в русских славянах семейные добродетели: кроткие тихие нравы, доверчивость, добродушие и добросердечность [там же, с. 24] - и, возможно, «именно общинность способствовала развитию в русском человеке доброжелательности к другим людям, соборности (тяготения к единению с другими); коллективизма (стремление к совместной деятельности); гуманизма (отзывчивости на чужое горе и радость); жертвенности (способности к самопожертвованию); общительности; миролюбия; совестливости (стремление поступать по справедливости, нравственная ответственность за свое поведение перед окружающими); стыдливости (стремление избежать предосудительного поступка)» [Нестеренко, 2001, с. 16]. В нашем понимании соборность есть выражение такого мощного и самобытного русского национального явления как духовное единство, солидарность людей в общих чувствах добра, справедливости, уважения человеческого достоинства. Христианское учение признает бесконечную ценность каждой отдельной личности, но при этом считает необходимым единение человеческих личностей, образующих в своей совокупности высшее духовное целое.
Идея соборности нашла достойное отражение в софиологических концепциях философов всеединства: B.C. Соловьева, Е.Н. Трубецкого, С.Н. Булгакова, П.А. Флоренского, Н.А. Бердяева и др., имеющих не рационально-понятийный, а чувственно-образный характер. В них раскрывается София как особый путь, по которому следует идти человечеству, чтобы осуществить замысел Бога о мире. Идея Софии -Премудрости Божией - является, на наш взгляд, ключевой в раскрытии эзотерической (внутренней) и экзотерической (внешней) сфер бытия между Богом, человечеством и низшими тварями и связана с решением ряда важнейших философско-культурологических проблем - свободы творчества, целей и перспектив человеческого существования, составляющих в своей основе смысл содержания духовно-певческой культуры.
На протяжении многих веков идеал соборности составлял этическое основание жизни русского народа, а соборность как этическая категория -высшие требования, выполнение которых помогает человеку приблизиться к совершенству. Наиважнейшим в церковной практике было и остается символическое выражение соборных идей в храмовой архитектуре, иконописи, богослужебном пении. Именно через церковное искусство, по нашему убеждению, наиболее полно передаются определяющие черты образа соборного единства как феномена русской духовной культуры. Так, соборность русского мышления позволила Православию сохранить в первоначальной чистоте христианское вероучение, сплотить русский народ для преодоления трудностей мирской жизни «всем миром».
Православная духовная традиция, понимаемая как духовное единение принадлежащих к церкви людей, исходила из идеи вселенского соборного человека. В этом контексте весьма уместно высказывание В.Н. Ильина о том, что «собор есть единство людей во Христе - и единство людей во Христе есть собор. ... Богочеловек, «единый сый Св. Троицы», то есть один из Святой троицы, идет простереть свои руки на кресте (высшее выражение любви), соединяя всех в богоподобный собор, тем самым спасая через обожение. Соборная филокалия и теозис соединяются в одно целое, являя сущность спасения» [Ильин В.Н., 1991, с. 47]. Об этом поется в тропаре на Великий пост: «Спасение создал ecu посредь земли Христе Боже, на Кресте пречистеи руци Твои простер ecu, собирая вся языки зовущыя; Господи, слава Тебе».
Выражение соборности исследователь Е.В. Николаева находит в исполнительском процессе духовной музыки. Она определяет соборность как полную согласованность качества певческого звучания каждого певца с общехоровым звучанием и в духовном, и в музыкальном контекстах, сравнивая ее с такими светскими понятиями, как «ансамбль» и «строй» хора, отмечая, однако, что природа этого явления другая - в основе ее лежит особая духовная сонастроенность певчих на пение «едиными устами», объединяющая всех присутствующих в храме в едином молитвенном состоянии, что обусловливает «соборность хорового звучания» [Николаева, 2003, с. 38-40].
Как отмечалось выше, появление многогласия в богослужебной практике противоречило принятой концепции одноголосного богослужебного пения как образца ангельского пения. Однако разрушения ангельского пения не произошло, поскольку, на наш взгляд, «остался в живых» принцип молитвенной соборности. Все «гласы великие», собранные воедино в чин распевов по соборному принципу, раскрывают смысл единого внутреннего молитвенного состояния, представляя мелодическую модель синергийного процесса, который объединяет действие духовной энергии человека с энергией божественной. Соборность организует богослужение не только в целом, но и в деталях, наполняя все литургическое действо великим духовным смыслом. Нарушение гармонии соборного принципа ведет в творениях церковного пения к его бессмысленности, а значит, к гибели. Это позволяет определить соборность неким смысловым ядром русского православного искусства, выразительницей аутентичной духовности православия как способа духовного единения. Призыв к такому единению, на наш взгляд, явно прослеживается в великой, или мирной (всем миром, в согласии) ектений, где слышится воззвание к всеобщей молитве: «Миром Господу помолимся» и далее «О Свышнем мире и спасении душ наших Господу помолимся. О мире всего мира, благостоянии святых Божиих Церквей и соединении всех Господу помолимся».
Идея соборности в церковно-певческой культуре присутствует и в чине литургии: «И даждь нам единеми усты и единем сердцем славити и воспевати Пречестное и Великолепное Имя Твое...». Под «единеми усты» подразумевается всенародное, исполненное сознательным участием всех в совершаемом богослужении пение в храме. Духовной кульминацией литургии является Евхаристия - «собирание» многих в одно целое. Таинство Евхаристии осуществляет Троичный догмат, соборный по существу, канон всех канонов Церкви, ибо в Троице, как в первообразе, даны основные свойства Церкви: единство, святость, соборность.
Следовательно, духовно-певческая культура творится людьми сообща, и их совместными усилиями она становится полем духовного общения и единения людей, формируя, таким образом, «соборное» общество, которое, по нашему мнению, концентрирует внутреннюю духовно-нравственную связь между людьми в процессе подлинно человеческого общения, позволяя обозначить его главные, доминирующие свойства, ведущие к христианской жизни, наполненной христианской любовью.
Христианская жизнь - это откровение в нас божественной любви, той любви, которой нас возлюбил Бог. Христианская любовь - это отражение в нас любви Божей, это наш ответ на любовь Отца небесного. Его любовь излилась в сердца наши, согрела нас, оживила и живет в нас: «Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него. В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за наши грехи» [1 Ин. IV: 9, 10].
Любовь - главный элемент духовной жизни человека, одна из высших ценностей человеческого существования. Это интимное и глубокое человеческое чувство, устремленное на другую личность, человеческую общность, идею, было предметом научных исканий многих философов. Причем. развитие русской теории любви шло по двум направлениям -философско-платоническому и ортодоксально-богословскому. Платон, к примеру, различал чувственную и духовную любовь, ввиду чего она выступала побудительной силой духовного восхождения. К. Гельвеций считал любовь самым могущественным двигателем деятельности. Т. Гоббс различал любовь по ее предмету - любовь к деньгам, власти, знаниям и т.д. [Гоббс, 1964]. К. Маркс видел любовь как критерий того, насколько природное поведение человека стало человеческим. Наиболее обобщенное определение любви как сущностной силы человека дал Г.Ф. Гегель: «Любовь - это стремление, которое страстно мчится навстречу своему предмету. Обобщенным выражением этого стремления является жизнь. Таким образом, любовь - это стремление человека жить. Так как человек в большей степени живет будущим, переживает его, любовь объединяет фундаментальные формы его освоения - веру и надежду» [Гегель, 1999, с. 354].
А.И. Хвыля-Олинтер рассматривает любовь в контексте комплексного, междисциплинарного подхода: «в обыденном смысле - это чувство, соответствующее общности и близости между людьми, основанное на их взаимном влечении; в этическом смысле - отношение между людьми, когда личность рассматривает иного как в той или иной форме сродного самому себе, влечется к объединению и сближению с ним, отождествляет с ним свои собственные склонности, добровольно физически и духовно отдает себя иному и стремится к взаимному обладанию с ним; в философском смысле -метафизическая универсалия, содержащая индивидуально-изобразительное личное чувство, направленное на выбранный предмет и объективизирующееся в самодостаточное стремление к нему; субъект-объектное отношение, посредством которого осуществляется данное чувство; комплексный феномен, возникающий в области взаимодействия противоположных начал: индивидуального и социального, телесного и духовного, интимного и универсального, единичного и общего, имманентного и трансцендентного; в языческом смысле - особая мировая сила (бог, энергия), исполняющая главнейшую роль в устройстве и судьбе мироздания; в православном смысле -а) внутреннее состояние личности, характеризующееся неодолимым стремлением к общению и сближению с предпочтенным иным бытием (инаковостью), к его познанию и уважению, терпимости к нему, самопожертвованию ему, ответственности за него; б) такое духовно-телесное, добровольное взаимное искреннее сближение и слияние личностей, которое приводит к расцвету и усилению всех позитивных качеств, уникальности каждой из них, их единству в многообразии; в) наивысшее нравственное благо и предназначение человека, обобщение и сумма всех божественных законов и заповедей, необходимое условие святости и богоуподобления, Божественное призвание человека; г) основное свойство Бога в Его Божественном Троичном сверхбытии, а также в Его отношении к миру и человеку, главнейший сверхъестественный источник и первопричина всякого проявления любви в мире и самого существования мира, Божественный дар человеку; д) построение человеком своих отношений с иными, собой, семьей, обществом, государством, природой и всем миром на основе Промысла Божьего, то есть на принципах Божественной Любви; е) главнейшее свойство личности, данное ей Богом» [Хвыля-Олинтер, 2006, с. 449-450].
Феноменология духовной певческой культуры как форма проявления национальных духовно-нравственных ценностей
С древнейших времен и по настоящее время не прекращается поиск путей духовно-нравственного совершенствования как личности, так и общества в целом осуществляются попытки определить духовную суть культуры, ее структурообразующих элементов как доминантной основы этого процесса, их содержательный и смысловой объем, исходные аксиомы бытия созидателей духовных ценностей.
В последнее десятилетие в отечественной философской, культурологической, социологической, музыковедческой научной мысли все шире распространяются идеи возрождения и развития национально-культурных традиций, неразрывно связанных с нашей исторической памятью, осуществляющих связь времен и поколений, являясь при этом источником формирования морально-этических норм.
Наблюдаемый всплеск этнического самосознания, по сути, является неосознанным сопротивлением интенсивному проникновению элементов западной культуры и поведенческих стандартов, стремлением сохранить систему национальных ценностей и нравственно-этнических понятий, стереотипов национального сознания и поведения. Формированию национального самосознания, являющегося одним из основных факторов становления и развития свободной, творчески самостоятельной личности с чувством собственного достоинства («я - часть этносоциума»), во многом способствует изучение духовных ценностей народа, национальной (народной и православной) культуры в тесной связи с общечеловеческими ценностями («я - часть цивилизационного мира»), деятельностное приобщение к ним.
Однако приобщение как философская категория означает не простое соприкосновение, это органический процесс вхождения одной системы ценностей и знаний в другую, за счет чего эта другая система обогащается, равно как и приобщающая система вбирает в себя ценности другой, совершенствуя свою духовную сущность. Путь к разумному постижению высших человеческих ценностей лежит через освоение духовного опыта своего народа и накопление духовного опыта в собственной душе. По словам русского философа, писателя и религиозного мыслителя И.А. Ильина, духовный опыт и философское созерцание составляют самую глубокую сущность всей национальной жизни. Духовная культура выше групп, сословий и классов - «в своих истинных достижениях она даже сверхнациональна. Но по своему опытному источнику, по своему творческому ритму и по своему своеобразию она национальна, а в пределах единой, духовной нации - она всенародна» [Ильин И.А., Религиозный смысл философии, 1993, с. 42].
Базисом духовной культуры любого общества, как известно, являются эстетические и моральные нормы, идеалы и ценности религиозного, философского и правового характера. На основе принятия культурных смыслов, познания сакральных ценностей формируется и развивается духовная культура личности [Шпет, 1989].
Говоря о духовной сущности культуры, следует согласиться с утверждением И.А. Ильина о том, что вся духовная культура возникает лишь из того, что сперва обретает божественное начало. История не знает ни одного народа, который был бы совершенно лишен веры. По мнению прот. А. Мень «даже атеистов нельзя считать людьми по-настоящему неверующими. Идеологические мифы, которые принимаются ими за веру, -это, по существу, перелицованная религия. В результате возникают верования «атеизма», пытающиеся привнести смысл в бессмыслицу, предназначенные примирить человека с тем, что он по своей природе не может принять. Есть что-то трагическое и таинственное в стремлении атеистов укрыться от бездны равнодушной Вселенной, от пустого холодного неба. Тут не просто страх и тревога, но неосознанное тяготение к тому, что догматика материализма отрицает, а именно к смыслу, Цели, разумному Началу мира» [Мень, 2001, с. 8]. Мы говорим: «история учит», «опыт истории». И если не лукавим, не пустословим, то надо осуществлять говоримое. Умный никогда не пренебрежет опытом. А он, великий опыт взлета и падений народа, опыт исхода из кризисов, - бесконечен.
На наш взгляд, подлинное освоение духовно-нравственных ценностей возможно в русле Православия, его культуры и музыкального искусства. По справедливому высказыванию И.М. Невлевой, «во всех развитых религиях Бог есть центр картины мира и религиозного мировоззрения, он - финальная цель и высшая ценность, причина мира и его идеал» [Невлева, 1999, с. 180].
В то же время каждой религиозной структуре свойственно свое мировоззрение. И именно христианство, как отмечает Е.Г. Яковлев, создало идеал универсального человеческого поведения и существования, создало целостное мировоззрение и мироощущение [Яковлев, 1985, с. 238]. Есть только одна религия, в которой, по прекрасному выражению Паскаля, человек «объяснен вполне, поправим и, скажем, «в которой он нашел себя». Это - христианство. Истины о первоначальном добром состоянии человека, о его испорченности, которая явилась потом, о возвращении его к первозданной своей чистоте, но уже в новом, изменившемся виде, уже прошедши по всем путям порока и зла, - высказаны в этой религии с полнотой и ясностью, которая не оставляет человеку сомнений. Она -найденное уже, после чего человеку остается внимать и прислушиваться, но не искать вновь, не заблуждаться, не падать» [Розанов, 1994, с. 60].
Действительно, самосознание дает зрение источника духовно-нравственной силы, подтверждая мысль Н.М. Карамзина о том, что для существа нравственного нет блага без свободы; но эту свободу дает не Государь, не парламент, а каждый из нас самому себе, с помощью Божьей. И эту свободу, по мысли писателя, необходимо завоевать в своем сердце миром совести и доверенностью к Проведению. Велик тот, кто чувствует свое ничтожество пред Богом, - свидетельствует Н.М. Карамзин, аргументируя этот посыл выдержкой: «Сила моя совершается в немощи» [2 Кор. 12:9].
В.В. Розанов подчеркивал значимость нравственного потенциала в содержании религиозных догматов: «... религия есть нравственный закон, данный нам, чтобы руководить нас в жизни. Его нельзя ни связать с наукою, ни противопоставлять ей: они не имеют ничего общего. Каковы бы ни были наши знания, Нагорная проповедь Спасителя остается вечной правдой, к которой мы не перестанем прибегать. Пока не перестанем чувствовать горе и унижение, пока останемся людьми. Только пустые души, одинаково бессильные и к религиозному чувству, и к научной деятельности, могут находить между ними какую-то несовместимость. Люди же истинно высокие духом одинаково совмещали в себе и это чувство, и эту деятельность» [Розанов, 1992, с. 33]. Проникая постепенно в душу и быт русского народа, христианство с его учением о любви и милосердии, произвело в народе глубокую нравственную перемену [Терещенко, 1997, с. 18].
Каждый человек согласно православным представлениям несет в себе образ и подобие Божие, а значит, человек - великая ценность в очах Божиих. В этих взглядах коренится основа трепетного отношения людей друг к другу, стремление к идеализации любого другого, который встречается, может быть, первый раз в жизни. Любовь к другому и «собственные нравственные ресурсы» (А.А. Ухтомский) - основа отношений между людьми в православной традиции.
Духовно-нравственная суть русского православия нашла отражение и в «Слове о законе и благодати», созданном митрополитом Илларионом Киевским. Так, «Благодать» у Иллариона понимается как духовно-нравственная категория победы добра в душе человека и вытеснения зла. В.В. Медушевский отмечает, что в церковном певческом искусстве, неотрывном от совершаемых таинств, благодать действует как «просвещающая, преобразующая, перерождающая рождением свыше, усовершающая, усыновляющая, обоживающая» [Медушевский, 2004, с. 221]. Не случайно понятия «благодать» и «благочестие» в русском христианстве осмысливаются как фундаментальные духовно-нравственные законы жизни человека в решении мировоззренческих и морально-этических проблем его бытия, что вполне согласуется с понятием слова «благодать» - в значении «дары Духа Святого; наитие свыше к исполнению воли Божьей; любовь, милость, благодеяние; преимущество, польза, выгода; обилие, избыток, довольство»; «благость» - в значении «высшая степень любви и милосердия; соединение всех добродетелей»; «благочестие» - «истинное богопочетание; благоговейное признание божественных истин и исполнение их на деле» [Даль, 1978, Т. 1, с. 92,95].
