Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Культурная среда петербургских литературных салонов первой трети XIX века 17
1.1. Историко-культурные основания салонной культуры Петербурга в контексте традиций европейского салона 17
1.2. Литературный салон как ответ на духовный запрос дворянской культуры в России и Петербурге 35
1.3. Отражение салонной культуры в русской литературе 57
Глава 2. Сущностная специфика петербургского литературного салона 66
2.1. Характерологический портрет петербургского литературного салона: общее и специфическое 66
2.2. Функции и культурное значение петербургского литературного салона 91
2.3. Петербургский литературный салон первой трети XIX века и парижский литературный салон второй половины XVIII века: сравнительный анализ 104
2.4. Культурно-исторические традиции петербургского литературного салона в XIX-XX веках 126
Заключение 149
Список литературы 157
Приложения
- Историко-культурные основания салонной культуры Петербурга в контексте традиций европейского салона
- Отражение салонной культуры в русской литературе
- Функции и культурное значение петербургского литературного салона
- Культурно-исторические традиции петербургского литературного салона в XIX-XX веках
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Нет сомнения в том, что переосмысление и переопределение ценностных ориентиров современного общества делает актуальным поиск и изучение лучших форм духовной жизни прошлого. Обращение к периодам расцвета отечественной культуры позволяет наиболее правильно осмыслить современность, проследить «связь времен» и выстроить гипотезы о развитии культуры в будущем. В этом смысле актуальность обращения к исследованию культуры литературного салона обусловлена возможностью особым образом приобщиться к духовным ценностям прошедшей эпохи и решать задачи их сохранения. На наш взгляд, петербургский литературный салон первой трети XIX века как центр генерации духовных и общекультурных ценностей занимает особое место. Исследование салонной культуры в целом и петербургского литературного салона в частности продуктивно и с точки зрения решения самых разнообразных культурологических задач.
Расцвет культуры петербургского литературного салона приходится на первую треть XIX века и связан с аристократической интеллектуальной элитой в России. Литературные салоны, объединяя в себе избранный круг просвещенных людей, концентрировали в себе лучшие традиции высшего дворянского сословия и, в известной степени, традиции национальной русской культуры. Высказывание Ю.М. Лотмана о том, что «там, где нет малых коллективов, там нет и большой культуры» весьма показательно в этом смысле. Перед современной интеллектуальной элитой по-прежнему стоит проблема социокультурной самоидентификации и определения своей роли в современной культуре и общественной жизни. Кроме того, учитывая, что для современного социума характерна нарастающая тенденция к усилению роли массовой культуры, еще более актуально обращение к особым формам духовно-интеллектуальной жизни и лучшим традициям подобных «малых коллективов».
Извечная проблема интеллектуального общения занимала человечество всегда и особенно остро она стоит сегодня, когда мы наблюдаем все более выраженное доминирование виртуальных и дистанционных средств коммуникации на фоне «забывания» живого человеческого общения, одной из форм которого является литературный салон прошлого.
Актуальность темы диссертации обусловлена и возрождающимся интересом современников к культурным традициям петербуржцев прошлых поколений, стремлением к возрождению и сохранению городской петербургской культуры в различных ее проявлениях и аспектах.
Тема литературных салонов и кружков довольно часто затрагивалась в отечественных, в первую очередь, филологических исследованиях. В них салоны, как правило, выступали в качестве предмета дополнительного изучения при решении каких-либо иных задач. В последние два десятилетия культура салонов представляет значимый научный интерес для самых разных направлений гуманитарного знания. Вместе с тем, при всем многообразии авторов и исследований сохраняется дефицит глубокого, системного изучения петербургского литературного салона, особенно в части выявления историко-культурных оснований и связей с традициями европейской салонной культуры. Все это актуализирует и обосновывает проведение системного культурологического анализа петербургского литературного салона.
Степень научной разработанности темы. Работы по данной теме принадлежат, в основном, литературоведам, которые акцентируют свое внимание на роли салонов в литературе и литературной жизни. Для большинства искусствоведов, историков, культурологов и социологов, касающихся данной темы, характерно исследование салонов без акцентуации их отличительных типологических признаков. Исследовательское поле охватывает литературные общества в целом, включая и литературные кружки, и салоны. На наш взгляд, в этих исследованиях сохраняется нечеткость определения литературного салона. Вместе с тем, уместно отметить неослабевающий интерес к данной теме в различные культурно-исторические периоды, как правило, в переходные и кризисные: в 20-е и 90-е гг. XX века, в настоящее время.
Первые исследования русских литературных салонов мы находим во второй половине XIX века. Истоки и причины зарождения салонов в Европе можно найти в работах Г. Тарда. Благодаря работам Н.П. Анциферова, Н.В. Дризена, И.А. Кубасова, М.Н. Мазаева, М.И. Пыляева, С.П. Сушкова, носящим во многом описательный характер, можно иметь представление о хозяйках или хозяевах наиболее известных салонов. Обнаруженный А.А. Веселовским и впервые опубликованный «Журнал всех входящих и исходящих бумаг» салона С.Д. Пономаревой, предстает перед нами в восприятии и оценке самого исследователя.
В 20-е гг. XX века выходит ряд книг, посвященных собственно литературным салонам и кружкам. В сборнике Н.Л. Бродского представлен обширный эпистолярный и мемуарный материал о литературных салонах и кружках в России. Вступительная статья указывает на процесс развития данных явлений и содержит их отличительные признаки. Особого внимания заслуживают глубокие исследования выдающихся филологов отечественной науки – М. Аронсона и С. Рейсера, которые не только служат основным фундаментальным собранием мемуарных, эпистолярных и пр. свидетельств по данной теме, но и выдвигают ряд научных проблем. Среди них, такие как изучение кружков и салонов, их специфика и значение для истории русской литературы, их значимость в формировании общественной русской мысли. Основополагающие статьи Б.М. Эйхенбаума раскрывают понятие «литературный быт» и дают представление о роли литературных кружков и салонов в истории русской культуры. Заметным исследованием является работа Б.Ф. Егорова о русских салонах и кружках, их значении для блестящего культурного слоя пушкинской эпохи.
В фундаментальных работах Ю.М. Лотмана изложены результаты теоретических исследований различных аспектов истории русской культуры и литературы. У исследователя нет работ, специально посвященных литературному салону как явлению культуры. Тем не менее, в его многочисленных исследованиях затронуты: тема салонов как выражение традиций русского дворянства; проблема бытовой культуры XVIII–XIX вв., которая позволяет выявить специфику историко-культурного периода; влияние парижской салонной культуры на культуру европейского салона и предпосылки зарождения русских салонов в России; значение литературы в жизни общества в начале XIX века; ценность живого человеческого общения и искусство такого общения в салонах А. Воейковой, А. Дельвига, А. Оленина, Хитрово-Фикельмон; противопоставление разных моделей женского поведения в литературном и светском салоне. Особая заслуга в исследовании данной темы принадлежит В.Э. Вацуро об истории литературного салона С.Д. Пономаревой, а также об альбомах как отражении салонной культуры.
В конце 80-х–90-х гг. XX века вновь возрастает исследовательский интерес к истории дворянской культуры, ставятся задачи переосмысления отношения к салонам. К этому периоду принадлежат работы А.М. и М.А. Гординых, Р.В. Иезуитовой, Н.П. Колосовой, М.А. Турьян, И.С. Чистовой, В.Ф. Шубина. В последние два десятилетия публикуется ряд работ по истории русской и петербургской дворянской культуры, среди авторов которых – И.В. Кондаков, В.М. Живов, О.С. Муравьева, Б.А. Успенский.
Для культурологического обоснования основной диссертационной проблемы большое значение имеют работы петербурговедческого характера. Среди современных исследователей социокультурного пространства Петербурга наиболее авторитетными являются имена Ю.Н. Беспятых, И.И. Евлампиева, К.Г. Исупова, М.С. Кагана, Д.Л. Спивака, М.С. Уварова. Проблемы элитарной культуры в России и пути их решения озвучиваются в сочинениях видных мыслителей русского зарубежья Н.А. Бердяева и Г.П. Федотова. Пониманию роли женщины в культуре способствуют гендерные исследования Н.Х. Орловой, Н.Л. Пушкаревой, Г.А. Тишкина. Аксиологический подход к объяснению специфики культуры представлен в работах Г.П. Выжлецова, И.И. Докучаева, М.С. Кагана, В.Н. Сагатовского, Н.З. Чавчавадзе. Русским салонам в контексте дворянской культуры пушкинской эпохи посвящены: Энциклопедический словарь «Быт пушкинского Петербурга», книга Н.А. Марченко, очерки И.А. Муравьевой, статьи Т.Е. Смольяниновой, историко-краеведческий очерк Л.В. Тимофеева о салоне Олениных, а также книги С.С. Комисаренко и Н.А. Хренова об истории досуговых форм в России. Известны диссертационные работы по теме салонов: Н.В. Сайкиной (1996) о московском салоне З. Волконской, А.В. Никоновой о французских салонах (2000), Д.И. Стогова о правомонархических салонах (2005), Н.Ю. Омельянюк о деятельности салонов, а также Е.Н. Палий, непосредственно посвященная салонной культуре России (2008). Но лишь последняя из этих работ написана в культурологическом ключе.
В последнее время как в отечественных, так и в зарубежных исследованиях прослеживается научный интерес к французским салонам (работы А.А. Скакуна, В.И. Успенской). Отметим монографию современного французского ученого Антуана Лилти «Мир салонов. Общественная и светская жизнь в Париже XVIII века» (Antoine Lilti «Le Monde des salons. Sociabilite et mondanite a Paris au XVIII siecle»), основанную на его диссертационном исследовании и посвященную истории парижского салона, его роли в общественной и культурной среде Франции и эволюции процесса его изучения. Книга представляет особый интерес своей направленностью на социально-культурологический аспект проблемы и может претендовать на роль образца комплексного научного исследования не только явления как такового, но и среды, которая формировала культуру салонов. С нашим переводом отдельных глав этой книги с французского языка можно ознакомиться в приложении к данной диссертации. Право на перевод избранных глав книги предоставлено непосредственно Антуаном Лилти для использования в научных целях.
Цели и задачи исследования. Целью исследования является анализ специфики места и значения петербургского литературного салона в русской культуре первой трети XIX века.
Реализация данной цели конкретизировалась в постановке и решении следующих задач:
рассмотреть историко-культурные основания салонной культуры Петербурга в контексте европейской традиции;
выявить специфику культурной ситуации в России и Петербурге первой трети XIX века, способствовавшей расцвету культуры салонов того времени;
изучить отражение салонной культуры в русской литературе;
проанализировать характерные черты и выявить типологический портрет петербургского литературного салона;
проследить функциональное отражение в культуре петербургского литературного салона первой трети XIX века;
провести сравнительный анализ петербургского литературного салона первой трети XIX века и парижского литературного салона второй половины XVIII века;
рассмотреть основные этапы и тенденции развития петербургского литературного салона первой трети XIX века;
ввести в научный оборот ранее не переведенные на русский язык главы из монографии А. Лилти «Мир салонов. Общественная и светская жизнь в Париже XVIII века» (A. Lilti «Le Monde des salons. Sociabilite et mondanite a Paris au XVIII siecle»).
Объект и предмет исследования. Объектом исследования в диссертации является феномен салона в русской и европейской культуре XVIII–XIX вв.
Предметом исследования является петербургский литературный салон первой трети XIX века.
Методологическая и теоретическая база диссертации. Теоретическую базу диссертационного исследования составляют работы отечественных и зарубежных исследователей литературы и культуры, социологов и историков. Задачи исследования требуют применения общенаучной и культурологической методологии, в связи с чем, в работе использованы следующие методы: системный (системное рассмотрение культуры литературного салона); структурно-функциональный (анализ функций литературного салона); сравнительно-исторический (диахронический метод позволяет сопоставить периоды развития культуры литературного салона, а синхронический метод позволяет сопоставить сосуществующие явления культуры, такие как литературный салон, кружок, общество); сравнительно-описательный (сравнение основных характеристик петербургского литературного салона и парижского литературного салона); типологический (выделение основных типологических признаков салонов); эмпирический (анализ документов); а также семиотический, конкретно-исторический, историко-культурологический.
Источниковая база исследования. Исследование петербургского литературного салона первой трети XIX века невозможно без обращения к самому широкому спектру исторических, архивных, мемуарных материалов. Среди них следует указать, в первую очередь, библиографический указатель, содержащий раздел о литературных обществах, кружках и салонах в «Истории русской литературы XIX века» под ред. К.Д. Муратовой.
В своем исследовании мы опирались на подлинные документы из отдела рукописей Пушкинского Дома о салоне С.Д. Пономаревой: «Журнал всех входящих и исходящих бумаг Общества Любителей Словесности и Премудрости...», «Альбом в зеленом сафьяновом переплете с золотистым теснением» 1821 года, а также альбом А.О. Смирновой-Россет. Изучение их способствовало наиболее глубокому пониманию специфики литературного салона пушкинской эпохи. В диссертации использованы и проанализированы многочисленные источники из фондов РНБ и ИРЛИ о литературных салонах Петербурга первой трети XIX века. Среди них воспоминания П.В. Анненкова, Ф.В. Булгарина, П.А. Вяземского, В.П. Гаевского, Д.В. Григоровича, А.И. Кошелева, А.В. Мещерского, И.И. Панаева, А.О. Смирновой-Россет, С.С. Уварова и др. Достаточно значимыми для понимания сущности культуры литературных салонов первой трети XIX века и дворянской культуры являются мемуары и дневники графа В.А. Соллогуба.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в применении системного культурологического подхода к исследованию петербургского литературного салона первой трети XIX века. Конкретная научная новизна выражается в следующих основных положениях:
впервые петербургский литературный салон первой трети XIX века выделен как самостоятельный предмет культурологического исследования;
проанализирована культурная среда, повлиявшая на формирование и расцвет петербургских литературных салонов первой трети XIX века;
введено авторское определение литературного салона с последующим раскрытием его сущностных черт;
проведен сравнительный анализ петербургских литературных салонов первой трети XIX века и парижских литературных салонов второй половины XVIII века с целью выявления как основных заимствований из традиций парижской салонной культуры, так и уникальных особенностей петербургского салона.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту:
-
Петербургский литературный салон первой трети XIX века представляет собой уникальное культурное явление, имеющее своим предшественником и ориентиром парижский литературный салон второй половины XVIII века. Он обладает рядом специфических черт, отразивших в себе влияние особой культурной ситуации в русской культуре первой трети XIX столетия, вытекающей из особой роли просвещенной аристократической элиты.
-
Литературный салон - это особая форма духовной жизни избранного круга интеллектуальной элиты, организованная для общения по историко-культурной, общественно-политической и философской тематике с акцентом на вопросы литературного творчества.
-
Специфика петербургского литературного салона определяется следующими характерными чертами, способствующими наибольшему раскрытию творческого начала:
- элитарность, предполагающая строгую избранность людей «посвященных», культ интимного дружеского интеллектуального общения, камерность атмосферы домашней непринужденности, специфика места проведения;
- отражение традиций западноевропейского салона;
- свободная форма организации и игровой характер;
- особая роль хозяйки и/или хозяина и формирование определенных ритуальных практик;
- широкий спектр тематики интеллектуальных бесед с приоритетом литературного начала.
-
Петербургский литературный салон первой трети XIX века аккумулировал внутри себя духовные ценности аристократической интеллектуальной элиты, широта спектра которых отражала основные черты национальной культуры. В свою очередь, развитие ее было стимулировано духовным и творческим потенциалом просвещенной части общества, в том числе и через форму литературного салона. Это позволяет говорить об особой роли литературных салонов в подъеме российской культуры и культурного самосознания общества.
-
Петербургский литературный салон первой трети XIX века является эффективной формой живого интеллектуального общения, позволяющей решать задачи сохранения и развития системы духовных ценностей в отечественной культуре, что способствовало бы расширению значимости духовно-интеллектуальной элиты в современном обществе.
Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что это одно из первых системных культурологических исследований петербургского литературного салона первой трети XIX века, решающих широкий спектр научных задач: от разработки и ввода в научный оборот авторского определения литературного салона до проведения сравнительного анализа петербургского и парижского литературных салонов.
Материалы исследования и достигнутые результаты могут быть использованы в дальнейшей научно-исследовательской работе по теоретическому изучению салонной культуры в целом. Фактические данные, культурологические выводы работы и теоретические материалы могут быть востребованы при разработке спецкурсов и спецсеминаров по теории и истории культуры, истории литературы, а также могут быть использованы при организации экскурсий по литературным местам Петербурга или творческих вечеров в форме литературного салона.
Апробация исследования. Основные результаты, полученные в ходе исследования, излагались автором в выступлениях на аспирантском семинаре кафедры философии и культурологии ИППК-РГИ СПбГУ (СПб., 2007), на международной научной конференции «Мировая политика и идейные парадигмы эпохи» (СПб., 2008), на международной научной конференции «Дни Петербургской философии–2007» (круглый стол «Философия культуры и культурологии: традиции и инновации») (СПб., 2007), а также представлены в ряде научных статей по теме исследования.
Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на кафедре культурологии Философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета.
Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, содержащих 7 параграфов, заключения, списка литературы, включающего 239 источников, приложения 1, в котором помещен авторский перевод с французского языка избранных глав из книги А. Лилти «Мир салонов. Общественная и светская жизнь в Париже XVIII века» (A. Lilti «Le Monde des salons. Sociabilite et mondanite a Paris au XVIII siecle») и приложения 2, содержащего визуальный материал реконструкции литературного салона, выполненной в исторических интерьерах гостиной Олениных усадьбы «Приютино». Общий объем работы 167 страниц текста без приложений.
Историко-культурные основания салонной культуры Петербурга в контексте традиций европейского салона
Одна из гипотез возникновения салонной культуры содержится в рассуждениях Габриэля Тарда, полагавшего, что появление салонов было вызвано потребностью развития общественного разговора и предполагавшего, что они берут исток от «комнаты для разговора» («parloir»), существовавшей в монастырях, несмотря на ее изначальное предназначение — служить местом, где действует исключение для монастырского правила молчания.1
На наш взгляд, уместным будет рассмотреть историко-культурные явления, которые предвосхитили дальнейшее развитие различных форм организации литературной жизни и привели, в итоге, к формированию и расцвету литературных салонов (в частности, петербургских первой трети XIX века). Вне всякого сомнения, что этот процесс основывался на обширном многовековом опыте и традициях предшествующих салонным формам культурной и общественной жизни.
При обращении к культуре Древней Греции мы обнаруживаем описание такого явления, как «аеин», созданного в доме Перикла его возлюбленной Аспасией, в числе постоянных посетителей которого называются такие известные личности времен расцвета афинской демократии как Сократ и Алкивиад. В «аеине», не без участия самой Аспасии, велись беседы на различные философские и политические темы, владевшие тогдашними умами, и именно о ней говорили как о женщине, понимавшей толк в государственных делах и которая «славилась тем, что многие в Афинах искали ее общества ради ее ораторского таланта». Сопоставляя явления во времени, уже в афинском варианте мы находим черты, которые будут характерны для литературных салонов много веков спустя — избранность элитарного общества, заметные творческие фигуры в кругу приглашенных, дама в роли хозяйки. Все эти моменты позволяют предположить, что афинский «аеин» в определенной степени являлся отдаленным предшественником, прообразом салонов «золотого века».
Кроме того, в эпоху эллинизма (III в. до н.э.) были известны и другие формы культурной и светской жизни, подобные, скорее, литературным кружкам, среди которых можно отметить собрания Филета на острове Векос.
Касаясь культуры Древнего Рима, среди прочего, находим упоминания о собраниях Гая Мецената, датируемые первым веком до н.э., о которых известно, что их посещали так называемые «элегисты» — Вергилий и Гораций.
Однако более подробного рассмотрения заслуживают результаты изучения культурного быта поздней Византии (XIV-XV вв.), в котором мы находим такое необычное явление как литературные «театры», представляющие собой, по сути, литературно-философские сообщества интеллектуальной элиты. Наиболее известными являются «театры» Феодора Метохита и Никофора Хумна. Следует отметить, что эти литературные собрания предполагали как авторские выступления, так и различные групповые дискуссии по поводу новых литературных сочинений, а также беседы на философские и литературные темы. Под так называемым «театром» в Византии понималось само помещение, своего рода «гостиная», в которой сами участники собрания организовывали философское или литературное действо в театральной форме с явными элементами игры, проходившее в непринужденной атмосфере дружеского общения. Это хорошо иллюстрируется примером ироничной и шутливой интонации в переписке Григория Акиндина с Варлаамом Калабрийским, в которой подчеркивается, что как раз такой характер отношений и предполагает «свободный дух дружбы».1 Для византийских собраний ученых и литераторов характерным является неформальность общения избранного круга, интеллектуальные беседы и литературные словесные игры. Михаил Гавра рассказывает о том, как его брат Иоанн собирал у себя «театр», объединявший любителей и знатоков непринужденного дружеского общения. В этих свидетельствах мы обнаруживаем, что литературные «театры» Византии имели многие черты, ставшие позже характерными формами духовного общения в литературных салонах Франции, а затем и России. Тем не менее, можно полагать, что византийские предшественники салонов не оказывали столь значительного влияния на развитие национальной культуры, в отличие от французских и русских литературных салонов последующих эпох.
В более поздний период, с начала XIV столетия, как отмечает ряд исследователей, возникают литературно-философские сообщества в Италии. Так, по мнению Ю.М. Лотмана, «тенденция носителей культуры объединяться в небольшие группы в Европе Нового времени начинается с эпохи итальянского Возрождения. [...] Здесь создается новая культура, появляется новое искусство, и здесь создается настоящий культ небольших групп посвященных людей [...] это люди, которые нуждаются друг в друге и создают подлинную культуру общения. Беседа становится для них таким же важным делом, как для человека средневекового была молитва, в храме».1 Речь идет об итальянских гуманистах, которые встречаются сначала в прекрасных садах или монастырских библиотеках Флоренции, а затем и на загородных частных виллах для бесед на литературные, философские или политические темы, а также для совместного чтения с обсуждением сочинений античных авторов. Среди участников этих сообществ называются такие известные имена, как Франко Сакетти, Николо Макиавелли и др. Так, например, в одном из свидетельств того времени рассказывается об одном из самых ранних гуманистических кружков Кватроченто, собиравшемся у Франко Сакетти-младшего, хозяин которого «никогда не делал никакого дела: он занимался только словесностью». Дважды в году он приглашал к себе в загородный дом на два-три дня компанию из десяти «образованных и благородных людей». «Прогулки, которым они предавались, были заполнены рассуждениями о словесности, об управлении общественными делами и о (других) достойных вещах».1 Идет процесс создания кружков, которые со временем будут именовать себя, не без подражания античности, «академиями». Для некоторых из них характерно шуточное самоназвание, например, действительно существовали «Академия кошки» или «Академия лопаты» (Academia della Crusca), последняя существует до сих пор как крупнейший научный центр. Прослеживая «связь времен», отметим, что присущий византийским литературным «театрам» элемент игры и шутки перекликается с собраниями итальянских гуманистов, с их ludus serieus («серьезной игрой»).2
Следует подчеркнуть, что зарождение в среде итальянских гуманистов форм живого духовного общения, способствовало развитию культуры общения вне королевского двора, что получило распространение за пределы Флоренции, в первую очередь, во Францию.
Однако прежде чем перейти к рассмотрению процесса формирования литературных салонов во Франции, необходимо отметить тот факт, что в эпоху итальянского Возрождения, а именно в XVI веке, существовал еще и другой тип собраний, носивших более светский характер и, как правило, акцентированный на любовной тематике. В 1575 году выходит книга под названием «Беседы», в которых описаны и представлены прекрасными дамами и юными кавалерами учтивые и приятные забавы, рассказаны новеллы и исполнены некоторые любовные канцонетты, где можно обнаружить интересные варианты вопросов, которые могли бы обсуждаться в подобном аристократическом кругу. Среди вопросов были такие: «Должен ли любовник знатной дамы искать возможности прославиться своими литературными произведениями или подвигами?», «Что из области искусства или природы имеет наибольшее влияние на любовь?».
Таким образом, любовная тема как доминанта общения, прослеживается и в эпоху итальянского Ренессанса, и во времена рыцарской Франции. В этой связи нельзя не упомянуть так называемые «Суды любви» («Cours d Amour»), возникшие во Франции во времена рыцарства и расцвета куртуазной культуры, основанной на понятии «куртуазной любви» (от франц. «courtois» - учтивый, рыцарский) и наиболее полно выразившейся в поэзии трубадуров при дворах Аквитании и Прованса. Что же представляли собою эти «Суды любви» и в чем был смысл их существования? Эти неформальные собрания можно обозначить как «судилища» знатных дам, обсуждавших вопросы любви. О них впервые упоминается в XVI веке в книге Жана Нострадама «Vie des poetes provensaux», по мнению которого, спор трубадуров по вопросам любовной тематики принято было разрешать знатным дамам, державшим «гостеприимный двор любви». Тем не менее, можно утверждать, что во второй половине XII века возникает новый вид общения (куртуазного), имеющий игровой характер и выполняющий определенную роль в культурном процессе в виде формирования этических и эстетических представлений по вопросам взаимоотношений мужчины и женщины.
Отражение салонной культуры в русской литературе
На наш взгляд, в исследовании салонной культуры вообще и петербургского литературного салона в частности обоснованно обратить внимание на то, как салонные сюжеты разворачивались в литературных текстах. Литература всегда являлась выразителем самосознания культурного общества, его социокультурной проблематики и места в отечественной культуре. Учитывая ограниченность объема диссертационного исследования, а также фокусируя наш исследовательский интерес на особенностях русской культуры, мы посчитали возможным в настоящий анализ включить только примеры из русского литературного наследия. Это обоснованно и поставленной перед нами задачей анализа культурной среды России и Петербурга первой трети XIX века, который был бы недостаточно полным без учета особого места и значения в ней литературы. Это тем более уместно, если помнить, что знаковые имена эпохи принадлежали именно к дворянскому сословию, а, следовательно, именно бытовая культура и традиции дворянства чаще всего находят отображение в лучших образцах отечественной классической литературы. Исходя из этого, а также ориентируясь на высокую значимость салонов в жизни дворянства, в данном параграфе на примере ряда произведений художественной литературы рассматривается, как именно салонная культура представлена в творческом поле русской литературы.
Прежде всего, обратимся к альбомам хозяек салонов, в которых кроется значительный пласт творческого наследия литераторов пушкинской эпохи. По мысли В.Э. Вацуро, «это была целая литература, сопоставимая с литературой дружеских посланий и писем, расцветшей пышным цветом в десятые-двадцатые годы девятнадцатого века. За ней стояла жизнь - притом не одного, но многих, составлявших литературное общество, салон, кружок...».1 В этот период в салонах создавался едва ли не отдельный жанр литературного творчества — уникальная альбомная лирика, к которой относят, в первую очередь, мадригалы, различные каламбуры, эпиграммы и пр. А.П. Керн вспоминала: «В другой раз, разговаривая со мною, он [Пушкин] сказал: «Сегодня Крылов просил, чтобы я написал что-нибудь в ее [А.А. Олениной] альбом».1
Хозяйки салонов имела правило собирать «посвящения» и благодаря этому, альбомы представляют собой бесценный источник поэтических произведений, многие из которых были бы для нас безвозвратно утрачены наравне с ушедшими навсегда мимолетными устными экспромтами. Как это описывает В.П. Гаевский: «...Разговоры их нередко перемешивались экспромтами Пушкина, которые Дельвиг немедленно записывал.. .».2
Альбом ценен еще и тем, что трудно найти столь же достоверный документ, дающий непосредственное представление о салонной беседе, передающий все нюансы салонной игры и раскрывающий тонкие грани взаимоотношений «избранных». Зачастую, альбомная лирика являлась посвящениями поэтов хозяйке салона, что обнаруживается, например, в альбомах Софьи Дмитриевны Пономаревой, где мы находим автографы Баратынского («Вы слишком многими любимы...», «Приманкой ласковых речей...», «Ни в чем не следуя пристрастью...», «В альбом» [«Когда б вы менее прекрасной...»], «Слепой поклонник красоты...», «О своенравная София...», «Поцелуй», «К Дориде»), стихотворения Дельвига («На смерть собаки Мальвины», «О сила чудной красоты...», «Я плыл один с прекрасною в гондоле...», «Роза», «Мольба», «Прекрасный день...», «Не говори: любовь пройдет...», «Только узнал я тебя...»), а также поэтические автографы Кюхельбекера, Плетнева, Сомова, Измайлова и др.
Лирику альбомной поэзии дополняли многочисленные шуточные стихи, отражающие игровой характер салона. К примеру, вот одно из них, адресованное Софье Пономаревой Владимиром Панаевым, под названием «Желание»:
Анакреон, в жару мечтаний,
Хотел быть Нисы башмачком,
Чтоб ножку милую сжимать тайком;
У всякого свой род желаний:
Я лучше б сделаться хотел
Моей Глицерин корсетом,
И признаюсь — уверен в этом,
Что мне счастливейший достался бы удел!
Неверным было бы считать, что альбомный жанр легковесен и мимолетен, из его недр вышли такие общеизвестные жемчужины русской поэзии как посвящения А.С. Пушкина А.О. Смирновой-Россет — «В тревоге пестрой и бесплодной...» и Е.И. Голицыной - «Где женщина - не с хладной красотой...». Но особенно много стихов поэт посвящает дочери Оленина — Анне. В этом ряду: «Ее глаза», «Увы! Язык любви болтливый...», «Город пышный, город бедный...», «Волненьем жизни утомленный...». Неудивительно, что именно она вдохновила «трех гениев русской культуры» - Пушкина, Грибоедова и Глинку на создание знаменитого романса «Не пой, красавица, при мне...», который, что примечательно, рожден в Приютинском салоне Олениных летом 1828 года.
Подобные стихотворные посвящения были творческой нормой для каждого литературного салона и касались не только вышеупомянутых знаменитых поэтов и известных хозяек салонов, но имели повсеместное распространение в салонных обществах, значимость которых для современников прекрасно иллюстрируют строки из альбома дочери историка Н.М. Карамзина - С.Н. Карамзиной:
... Люблю я больше год от году,
Желаньям мирным дав простор,
Поутру ясную погоду,
Под вечер тихий разговор.
Люблю я парадоксы ваши,
И ха-ха-ха, и хи-хи-хи!,
Смирновой штучку, фарсу Саши И Ишки Мятлева стихи..}
О предпочтении общения в избранном кругу свидетельствует стихотворение Е.П. Ростопчиной, посвященное салону вдовы историка —
Е.А. Карамзиной:
Когда, насытившись весельем шумным света,
Я жизнью умственной вполне хочу пожить,
И просится душа, мечтою разогрета,
Среди душ родственных свободно погостить,
К приюту тихому беседы просвещенной,
К жилищу светлых дум дорогу знаю я
И радостно спешу к семье благословенной,
Где дружеский прием радушно ждет меня.
Там говорят и думают по-русски,
Там чувством родины проникнуты сердца;
Там чинность модная своею цепью узкой
Не душит, не теснит. Там памятью отца
Великого и славного все дышит...
При этом зрелище в нас сердце оживляет,
За круговым столом, у яркого огня,
Хлад зимний, светский хлад оно позабывает,
И, умиленное, внезапно постигает
Поэзию домашнего житья...х
В качестве примера приведем также строки из стихотворения К.Н. Батюшкова, посвященные упомянутому ранее «летнему» литературному салону Олениных в «Приютино»:
...Без бального наряда В свой маленький приют Друзей из Петрограда На праздник сельский ждут. Там муж с супругой нежной Для отдыха от дел, Под кров свой безмятежный Муз к грациям привел. Поэт, лентяй, счастливец И тонкий философ, Мечтает там Крылов Под тению березы О басенных зверях И рвет Парнаса розы В Приютинских лесах. И Гнедич там мечтает О греческих богах, Меж тем как замечает Кипренский лица их, И, кистию чудесной, С беспечностью прелестной, Вандиков ученик, В один крылатый миг Он пишет их портреты...
Функции и культурное значение петербургского литературного салона
Многие исследователи русской культуры рассматривают салон как полифункциональное явление. Обращает на себя внимание отсутствие единого взгляда на обозначенное множество функций, что, возможно, связано с разными подходами авторов к выявлению таковых.1 Данная вариативность может объясняться тем, что функции салона весьма обширны и тесно взаимосвязаны друг с другом.
По нашему мнению, петербургскому литературному салону первой трети XIX века свойственна подобная многофункциональность. Именно широта набора выполняемых функций во многом определяет особое значение петербургского литературного салона первой трети XIX века в русской культуре. Вместе с тем, для выявления основных функций такого салона необходимо учитывать влияние многочисленных факторов культурной среды обозначенного периода, среди которых выделим доминирующее положение дворянства как привилегированного класса, его эстетические и мировоззренческие установки, духовные потребности, осознание своей культуротворческой роли.
Как было показано выше, литературный салон может рассматриваться в качестве модели живого интеллектуального общения избранного круга аристократической интеллектуальной элиты. Слова Ю.М. Лотмана о том, что «просвещенная беседа - это и школа мысли, и высшее наслаждение»2 с полным правом можно отнести к одной из мировоззренческих позиций просвещенного дворянства. Следовательно, важнейшей функцией литературного салона является коммуникативная, которая направлена на удовлетворение потребности в интеллектуальном общении избранного круга и подчинена, в свою очередь, определенным правилам камерного общения, а также служит основным источником информации и обмена мнениями. По мысли Ю.М. Лотмана, о «литературных кружках, салонах, обществах» можно говорить, как о «...культурных центрах, в которых вырабатывается система общения, некие коммуникативные нормы, некие идеальные обращения и ритуалы».1
Следует подчеркнуть и литературную функцию, которая прослеживается на примере литературного салона, выделяя его из общего ряда салонов. Как известно, в русской культуре начала XIX века литература играла доминирующую роль, и если в XVIII веке «поэзия как-то тянулась за живописью, и Державин и Дмитриев, разные люди в литературе, увлекались передачей в поэзии картин и красок, то живопись XIX веке уже тянется за литературой». Литературная функция салона первой трети XIX века востребована и реализуется через решение целого ряда задач, формируемых духовными запросами дворянской элиты того времени.
Во-первых, салоны Петербурга решали одну из главных задач русской культуры конца XVIII - первой трети XIX века, а именно создание литературного языка, способного объединить русское общество. О том, как оценивали современники роль салона в формировании языка, ярко свидетельствуют слова Гаевского: «Наши скромные литературные собрания 20-х годов, вызванные не тщеславием и модой, а действительною потребностью общества к проявлению своей умственной деятельности далее круга ежедневной жизни, принесли, в своей скромной сфере, не менее пользы нашему языку и общественности, нежели hotel Rambouillet - французскому обществу, имевшему уже определенный характер, и языку, в то время уже установившемуся».3
Во-вторых, салон выступает в роли распространителя литературных идей и вкусов в социокультурной среде. «Сентиментальная эстетика, а в начале 1820-х годов в России она еще не потеряла своего значения — считала женщину «хорошего общества» основным арбитром литературного вкуса. На ее язык, очищенный от просторечия и вульгаризмов, а с другой стороны — от книжной речи и профессиональных жаргонов, - ориентировался Карамзин, реформируя язык литературы».1 Кроме того, «салон в литературной эволюции играет роль пропагандиста данной литературы в современном ему обществе. Литературный салон был в свое время посредником между писателем и читателем».
В-третьих, решалась задача по выработке мнения относительно литературных новинок, становления русской литературной критики, составлялась схема взаимодействия автора и читателя, относительно представленного в салонном обществе произведения. Так салон А.И. Оленина был излюбленным местом собраний писателей и художников, своего рода «пунктом, на котором вырабатывались и составлялись мнения по тем или другим вопросам и явлениям текущей литературы и художеств, мнения, правда, не всегда имевшие вполне авторитетную силу, но к которым прислушивался весь интеллигентный мир столицы и с которыми, во всяком случае, считались».3 Многие произведения впервые прозвучали в литературных гостиных Петербурга, где они получали оценку, во многом определявшую их дальнейшую судьбу. Так литературные чтения у Лавалей часто являлись «своего рода актом публичного признания» произведения. А у Жуковского «...Пушкин прочитывал каждую новую песнь «Руслана и Людмилы», и многие из молодых писателей встречали здесь первое поощрение своим талантам».4 Благодаря этому формируется культура непосредственного общения между литератором и читателем, реализуется возможность непосредственного восприятия литературного творчества и получения автором читательской оценки. А.И. Дельвиг писал: «Обработка нашего языка много обязана этим литературным собраниям. Суждения о произведениях русской и иногда иностранной литературы и о писателях меня очень занимали».
В-четвертых, в салонной среде происходит зарождение и развитие различных литературных жанров и литературных игр. Для литературного салона вообще характерно создание благоприятной атмосферы для творчества. Такое салонное творчество зачастую находит реальное воплощение на страницах альбомов, а затем перерастает и развивается уже в литературных журналах. О значении подобного творчества замечательных литературных объединений того времени, среди которых описан салон С.Д. Пономаревой, было сказано бароном Н.В. Дризеном: «...помимо огромного влияния на современников, они завещали потомству еще нетленные памятники своего общения с ними. Такова переписка Н.В. Станкевича с друзьями, письма барона Радена - Ю.Ф. Самарину, таков, между прочим, и альбом С.Д. Пономаревой».2 Обращает на себя внимание отрывок из воспоминаний А.П. Керн: «На одном из вечеров у Олениных я встретила Пушкина и не заметила его; мое внимание было поглощено шарадами, которые тогда разыгрывались и в которых участвовали Крылов, Плещеев и другие. Не помню, за какой-то фант Крылова заставили прочитать одну из его басен. Он сел на стул посредине залы; мы все столпились вкруг него, и я никогда не забуду, как он был хорош, читая своего «Осла»! И теперь еще мне слышится его голос и видится его разумное лицо и комическое выражение, с которым он произнес: «Осел был самых честных правил!».3
В продолжение сказанного о литературной функции салона, отметим его значение для русской литературы. М.Н. Мазаев отмечал значение самого литературного салона С.Д. Пономаревой и подобных ему так: «Образовательное значение этих собраний несомненно; они, главным образом, способствовали развитию в публике литературных вкусов и выработке определенных взглядов и направлений. Таким образом, история литературы никоим образом не может миновать этих мирных рассадников просвещения, сыгравших небольшую, но все же заметную роль».1 О роли литературных кружков и салонов в создании «лица писателя» и в литературной эволюции, а также об их значении для самих писателей, художников, ученых и музыкантов, пишет в своих исследованиях М.И. Аронсон. Однако известный литературовед, наряду с этим, подчеркивает, что нельзя переоценивать литературную значимость этих кружков и салонов. «Ведь были же, наконец, и такие кружки и салоны», - полагает М.И. Аронсон, - «которые ничего не сделали для литературной эволюции. Таковы были, например, среды Кукольника, родоначальники писательской богемы. Настроенные оппозиционно к приличиям светских литературных салонов, они не создали ничего, что оставило бы сколько-нибудь заметный след в литературе».
Обращение к исследованию феномена литературного салона представляется особенно плодотворным и актуальным, когда решаются задачи исследования культурных ценностей прошедшей эпохи. Это представляется весьма значимым и для одухотворения современной культурной ситуации, которой свойственна тенденция к нарастающей утилитарности и прагматичности идеалов и духовных смыслов, когда интеллектуальные и духовные ценности нивелируются до уровня массовой культуры. Нет сомнения в том, что поиск ценностных ориентиров в современном обществе делает особенно актуальным изучение лучших форм интеллектуальной жизни прошлого. Литературные салоны Петербурга первой трети XIX века дают нам пример таких форм, выступая в качестве центров формирования и реализации духовных ценностей наиболее просвещенного слоя аристократической интеллектуальной элиты.
Культурно-исторические традиции петербургского литературного салона в XIX-XX веках
В данном параграфе мы посчитали уместным несколько расширить хронологические границы исследуемого явления с целью обнаружения его «культурных следов» в более близких для нас культурных срезах. Петербургский литературный салон, имел собственную историю развития, неизбежно связанную с различными процессами, происходящими в культурной среде и общественно-политической сфере. Вне всякого сомнения, это оказывает влияние на трансформации как самих функций обозначенного культурного феномена, так и его роли и значения в культуре. Для понимания его как живого и изменяющегося явления, прежде всего, необходимо проследить в общих чертах ту «эволюцию», которую претерпел предмет нашего исследования, и показать его новые культурные роли в последующие историко-культурные периоды.
Как уже отмечалось, первая треть XIX века явилась «золотым веком» культуры литературного салона в России. Ко второй половине XIX века его развитие определяется как общественно-политическими (экономическое развитие государства, отмена крепостного права Александром II и др.), так и социальными изменениями, связанными с постепенной утратой дворянством своей доминирующей социокультурной роли. Б.Ф. Егоров полагает, что причины упадка и исчезновения блестящего и просвещенного культурного слоя Александровского времени надо искать в его уединенном и обособленном положении. По его мнению, это поколение «сыграло свою историческую роль и уступило место новым деятелям».1 Заметим, что после первой трети XIX века постепенно набирает силу разночинная интеллигенция, определяющаяся со своим местом в общественно-политической жизни и нацеленная на ее изменения. Реформы . 1860.-х годов _послужили толчком __к развитию политического инакомыслия, гораздо большего по сравнению с прошлой эпохой, следствием которого и был подъем общественного движения с разнообразными политическими акцентами.
Благодаря этому, с середины XIX века появляются в этой среде салоны и кружки, имеющие явную политическую окраску, и организованные представителями как либеральных, так и революционных политических взглядов на пути развития страны. Среди них отметим «пятницы» Буташевича-Петрашевского, посещаемые Ф.М. Достоевским и М.Е. Салтыковым-Щедриным, на которых обсуждались не только литературные, но и общественно-политические вопросы, а также труды философов-социалистов (Ш. Фурье и др.).
Что касается самой литературной жизни Петербурга второй половины XIX века, то в ней также происходят существенные изменения. По воспоминаниям Д.В.Григоровича, «литераторы сороковых годов имели [...] полную возможность писать нетерпеливо, холить свою работу; большая часть из них состояла из людей более или менее обеспеченных. Вознаграждение за литературный труд не было для них вопросом жизни; оно прибавляло только к существующим денежным средствам. [...] Постепенно распространяющаяся деятельность печати, возникновение с той поры множества журналов,. ежедневных газет, срочных изданий всякого рода по необходимости вызвали потребность в спешной работе. Мало-помалу образовался обширный класс литературных деятелей, для которых литература служила единственным средством существования...».1 Эти процессы приводят к значительному увеличению числа профессиональных писателей, а вместе с тем происходит развитие массовой литературы и демократизация читательской аудитории, что дополняется еще и коммерциализацией литераторского труда.
Соответственно, меняется и характер культуры литературного салона. «По мере распространения в обществе литературной культуры определяющая роль салона в литературном и культурном общении утрачивалась. [...] Во второй половине XIX века по мере развития массовых процессов литературной жизни, интенсификации книжной индустрии и распространения журналистики литературные кружки и салоны приходят в упадок. На этом этапе определяющей формой функционирования литературы в обществе становится журнал».1 Действительно, к середине XIX века литературный салон постепенно утрачивает свою роль в литературе как законодателя и распространителя литературного вкуса. Помимо этого, утрачивает салон и свой статус центра культурной и интеллектуальной жизни, все больше превращаясь в кружок, который являет собой уже символ совсем другой эпохи — времени развития журналистики и демократических кружков.
Вот как сравнивает «былую» эпоху салонной культуры с наступившей, в своих воспоминаниях граф В.А. Соллогуб: «Таких домов мы знали четыре: дом Олениных, дом Карамзиных, дом Виельгорских, дом Одоевских. В этих домах ученые и мыслители, поэты и художники были не в гостях, а у себя дома, они чувствовали себя, как в родном гнезде. И то сказать надо, что их было не много: для них было достаточно одного крова, одной семьи. Теперь подобные средоточия, может быть, более не нужны. Представители движения в науке и в искусстве размножились; они уже образуют не кружок, а стихию. В этой стихии мало видно еще ярких звезд, но то, что прежде было явлением исключительным, становится ныне общею потребностью; просвещение не бьет уже отдельными ключами, а разливается широким полотном правильной реки. Время сделало свое — будущность выработает новых людей, определяет новые призвания...». У Александра Блока в поэме «Возмездие» мы находим строчки о салонах 70 -х годов XIX века: «Век не салонов, а гостиных / Не Рекамье, - а просто дам».
Между тем, литературный салон просуществовал на протяжении всей второй половины XIX столетия, оставаясь особой формой духовно-интеллектуальной жизни, несмотря на утрату прежнего значения как для самого избранного круга интеллектуальной элиты, так и для культуры вообще.
При этом для просвещенного дворянства литературные салоны становятся еще более камерными, замыкаясь в кругу приватного семейного быта и, в какой-то степени оппозиционируясь, причиной чему могло служить неприятие общественно-политических изменений в стране. Значительный вклад в эти процессы вносит и то, что одной из разновидностей форм организации литературной жизни становятся всевозможные собрания в редакции журналов. Так «Современник» и «Отечественные записки» объединяли демократическую интеллигенцию в 70-80-е годы XIX века, а «Русское богатство» становится в 90-х годах чуть ли не центром легального народничества.
Другой формой организации литературной жизни являются публичные литературные чтения, изначально возникшие благодаря открытию первого Союза русских литераторов - Литературного фонда (1859). Кроме того, все большую популярность приобретают так называемые литературные обеды, которые устраиваются в больших, но вовсе не великосветских ресторанах Петербурга. Интересным представляется и то, что во многочисленных воспоминаниях современников мы находим описание разных собраний в частном доме, именуемых как литературные «вечера», дружеские собрания, журфиксы, и, особенно часто, просто «пятницы», «среды» или т.п. Для понимания того, что представляли собой литературные салоны в Петербурге во второй половине XIX века, необходимо хотя бы кратко рассмотреть наиболее яркие из этих «собраний».
В первую очередь, отметим литературные вечера графини С.А. Толстой, проходившие в 1860-1890-е годах, где читали свои рукописи Я.П. Полонский, Ф.М. Достоевский, А.Н. Майков. «В то время «салон» этот был центром умственной жизни»,1 — отмечал А.А. Салтыков. Представление о том, как проходили эти вечера, можно иметь согласно яркому воспоминанию одного современника, где мы находим, описание эпизода в гостиной С.А. Толстой: после того, как «улегались разговоры о прочитанном», хозяйка салона «умела выбрать минуту молчания, чтобы густым голосом сказать: «Теперь, Маркевич, прочитайте из Толстого». Воцарялась благоговейное внимание, она, вся в черном, застывала, опустив глаза на развернутый черный веер, и благородный голос Маркевича звучал...».1 Кроме этих вечеров, заслуживают отдельного упоминания вполне демократичные «журфиксы» Штакеншнейдеров, в гостеприимном доме которых собирались философы, общественные деятели, музыканты, художники, актеры, сановники и, как они сами себя именовали, нигилисты. На литературных чтениях по вторникам здесь выступают известные поэты - Я.П. Полонский, Н.Ф. Щербина, В.Г. Бенедиктов, а также писатели — И.А. Гончаров, Д.В. Григорович, Ф.М. Достоевский, И.С. Тургенев, Г.П. Данилевский.2
Необходимо еще упомянуть о наиболее известных частных собраниях, относящихся ко второй половине XIX века. Среди них - «пятницы» A.M. Унковского (конец 60-х гг.), часто обозначенные современниками как «литературный кружок», что можно объяснить тем обстоятельством, что он был организован в соответствии с некими поставленными «серьезными» литературными целями. В этом ряду вечера поэта-сатирика О.С. Чюминой, которые можно с полным правом называть литературным салоном, благодаря данному ему описанию о том, что в одной из квартир на Мойке, а затем и на Большой Подьяческой, по средам собирался дружеский кружок писателей-единомышленников, среди которых были «ярые защитники и защитницы модернизма», и на которых «было написано немало остроумных экспромтов; сама хозяйка оказывалась наиболее блестящей в этом отношении. Гости-поэты писали стихи в ее честь. Один из поэтов, ища рифму к фамилии хозяйки, написал шуточное двустишие. «Как в пирог изюмина — Мила нам Ольга Чюмина». Хозяйка не оставалась в долгу и каждому отвечала меткими четверостишиями, эпиграммами и мадригалами».3
