Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Другой как философский концепт и феномен культуры 14
1.1. Другой как персонификация «своего» 14
1.2. Другой как персонификация «иного» 29
1.3. Другой как феномен культуры в диалектике присвоения и отчуждения 44
1.4. Динамика трактовки Другого в современной культуре
Глава 2. Способы представления Другого в современной массовой культуре
2.1. Другой как проекция отчужденных содержаний в фантастическом кино 67
2.2. Другой как агент симуляции социального признания в дискурсе моды 89
2.3. Другой как перспектива возможного опыта в контркультурной прозе 106
Заключение 127
Список использованной литературы 1
- Другой как персонификация «иного»
- Динамика трактовки Другого в современной культуре
- Другой как агент симуляции социального признания в дискурсе моды
- Другой как перспектива возможного опыта в контркультурной прозе
Введение к работе
Актуальность исследования. Актуальность обращения к философскому осмыслению Другого обусловлена, в первую очередь, такими насущными проблемами, как кризис персональной идентичности в современном обществе и сложности в сфере межкультурных взаимодействий. Другой является исходным пунктом самоидентификации индивида, противополагаемым понятию «Я» и обозначающим его границы. Поэтому образ Другого и характер взаимодействия с ним служит важнейшим индикатором внутренних проблем личности. Скрытые внутренние противоречия неизбежно находят отражение в характере межсубъектных контактов, в том числе, и на межкультурном уровне. В связи с этим, даже частичное прояснение этих противоречий способно оптимизировать диалог между индивидами и социальными группами.
Явление глобализации может подводить к мысли, что время наибольшей значимости проблемы Другого миновало. По определению Ж. Бодрийяра, в период сближения всевозможных социальных оппозиций индивид больше страдает не столько от «чуждости» окружающих, сколько от ее отсутствия. Но в действительности, тенденция к сближению социальных общностей и культур лишь отчасти нивелирует значимость проблемы Другого, однако не снимает ее полностью. Отсутствие конфликтов на уровне публичных взаимодействий говорит об их возможном вытеснении в приватную сферу жизнедеятельности субъекта. Непроявленные на уровне межсубъектных взаимодействий конфликты локализуются в сфере повседневного существования субъекта, массовой культуры. На уровне публичной коммуникации, где субъект следует предписанным требованиям морали и права, он достаточно ограничен в способности выразить свою идентичность, поскольку должен руководствоваться гуманистическими ценностями общего характера. На втором уровне (в сфере повседневных, частных проявлений), субъект очерчивает границы своей идентичности помимо этих сдерживающих факторов. По мнению автора, именно здесь оппозиция «Я - Другой» способна проявляться наиболее отчетливо и
напряженно. Здесь можно обнаружить истоки тех проблем, которые так или иначе дают о себе знать при попытках сближения различных культур - истоки отчуждения субъекта от самого себя, моделирование им и проецирование вовне тех конфликтов и враждебных качеств, которые мешают установить конструктивный диалог.
Автор рассматривает отношение «Я - Другой» как универсальную конструкцию для описания бытия субъекта и культуры в целом. В непрерывном процессе самоопределения субъект противополагает сфере «своего» «иное», во взаимодействии с Другим он получает социальное признание и утверждение своей идентичности. Наконец, субъект способен выйти за рамки своей идентичности, расширить ее пределы посредством все того же взаимодействия. Другой выступает здесь прежде всего как ментальный конструкт, идеальный образ, что не мешает субъекту проецировать его на реальные межсубъектные отношения. Такие феномены массовой культуры как кинематограф, мода, массовая литература, сетевые сообщества создают альтернативное пространство, куда субъект устремляется с целью реализовать аспекты своего «Я», нераскрытые в непосредственном межличностном общении. Таким образом, проблема Другого приобретает особую актуальность именно в контексте анализа явлений массовой культуры.
Выявленные аспекты актуальности позволили осмыслить проблему определения Другого в качестве основного фактора формирования идентичности субъекта культуры, отражающей ее динамику и конкретизировать содержание понятия Другого на практическом материале массовой культуры (за основу взяты отдельные ее феномены, в которых оппозиция «Я-Другой» отчетливо характеризует основные аспекты формирования персональной идентичности).
Степень научной разработанности проблемы.
Внутренняя противоречивость Другого («Современный философский словарь» определяет Другого как персонально-субъектную артикуляцию феномена «свое иное») приводит к тому, что в концептуализации Другого можно вьщелить два противоположных направления. Первое из них акцентирует момент
сходства «Я» и Другого - Другой здесь - это, прежде всего, «другое Я». Такая исходная предпосылка присутствует в работах Э. Гуссерля, который положил начало концептуализации Другого, определяя его как alter ego, «другое сознание» («Картезианские размышления»). Дальнейшее развитие такая трактовка находит в работах М. Мерло-Понти, X. Ортеги-и-Гассета, М. Хаидеггера, Ж.-П. Сартра.
Другой в качестве «другого Я» представлен в философских работах герменевтической направленности (К.-О. Апель, Г. Г. Гадамер, П. Рикер, Ю. Хабермас). Поскольку для герменевтического подхода базовым термином является «понимание», то Другой рассматривается в данной традиции как тот, кто способен понимать, - субъект речи, субъект коммуникации. Отношение «Я-Другой» мыслится здесь как объективно проявленное социальное отношение. Так, Ю. Хабермас («Моральное сознание и коммуникативное действие») рассматривает собственную теорию коммуникативного действия как основу для устранения псевдообщения, т.е. понимает коммуникацию как отношение между двумя социальными субъектами. Соответственно, Другой для него - это социально определенный субъект, наделенный способностью понимать и соответствующий критериям рациональности интерпретатора.
Другой как «другое сознание» рассматривается также в феноменологически ориентированных концепциях экзистенциализма - прежде всего, у М. Хаидеггера («Бытие и время») и Ж.-П. Сартра («Бытие и ничто»). В работах экзистенциалистов акцентируется внерациональный момент взаимодействия двух сознаний, который характеризуется неснимаемым конфликтом двух «Я».
Второе направление в трактовке Другого определяется акцентом на «иное». Ограниченность сведения Другого к рациональным структурам мышления выявляет Б. Вальденфельс, который в противовес герменевтическому «пониманию» вводит феномен «непонимания» и демонстрирует его значимость для раскрытия специфики отношения «Я-Другой». К осмыслению этой проблемы обращались представители персонализма и диалогической традиции - М. Бубер, ЭЛевинас, Э. Мунье. Э Левинас определяющим в Другом называет «Иное» - то, что находится по ту сторону границы, в отношении чего субъекту «невозможно
иметь проект» («Время и Другой»). У М. Бубера встреча с «Ты» находится за пределами любых интерпретаций и понятийных схем.
Значительное место понятие Другого занимает в постструктурализме. Его проблематизация здесь сопряжена с исследованием структур субъективности, где определенную роль сыграли идеи психоанализа 3. Фрейда, К. Юнга, Э. Фромма. В частности, при формировании постмодернистских концепций Другого используются философские интерпретации таких психоаналитических понятий как «Сверх-Я» и «Тень». Подробно проблема Другого исследуется в работах Ж. Бодрийяра, С. Жижека, Ж. Лакана, М. Фуко.
В отечественной философии особое значение в формировании рассматриваемого понятия имеют идеи М. М. Бахтина, Ю. М. Лотмана, С. Л. Франка. В частности, Ю.М. Лотманом исследуются различные аспекты оппозиции «свое-иное» в явлениях культуры. История развития проблемы Другого представлена в работах Д. А. Алексеевой, И.С.Вдовиной, С. И. Голенкова, Н. Ф. Калиной, Т. П. Лифинцевой, В. А. Мазина, В. А. Мерзлякова, А.А. Осанова, Э. 3. Усмановой, О. Н. Шпараги, А. Юрана и др.
Проблема Другого поднимается в работах многих зарубежных и отечественных исследователей в связи с аналитикой социально-культурных явлений. Рассматривая феномены массовой культуры (кинематографа, рекламы, моды и др), к этой проблеме обращаются такие авторы как Р. Барт, Ж. Бодрийяр, Ф. Джеймисон, С. Жижек, Н. Кляйн, Б. Крид, А. Менегетти, Э. Поттер, В. Собчак, К. Фридман, Э. Фромм, Д. Хиз, У. Эко и др. Среди отечественных авторов к рассмотрению отдельных аспектов образа Другого обращаются О. В.Аронсон, Д. Голынко-Вольфсон, И. А. Жеребкина, С. Н. Зенкин, А. Приепа, В. Рисков, Н. В. Самутина.
На сегодняшний день существует несколько основных тенденций в рассмотрении проблемы Другого. Чаще всего она рассматривается в историко-философском аспекте: как правило, здесь выявляются основания концептуализации Другого в философии. Второй вариант исследования данной проблемы - конкретизация значения оппозиции «свое-чужое» в различных
культурах и субкультурах. Наконец, третий ракурс данной проблемы - это диалог культур в условиях глобализационного процесса. Если говорить об особенностях трактовки Другого в рамках этих направлений, то, как правило, Другой рассматривается либо как абстрактное понятие в какой-либо философской концепции, либо как социально-политическое явление - как субъект, представляющий определенную социальную группу (культурную, этническую и др.). Современная философия акцентирует внимание прежде всего на социально-политической трактовке проблемы Другого. В центре обычно находится вопрос о взаимодействии культур и выработке терпимого отношения к культурным различиям. Напротив, гораздо реже Другой рассматривается как явление, выражающее значимые аспекты функционирования и динамики персональной идентичности субъекта культуры. Такой анализ можно обнаружить, в частности, в работах С. Жижека, но его исследования в характерно постмодернистской манере описывают отдельные явления современной массовой культуры, а не культурные практики как таковые.
Объектом исследования являются образы и тексты современной массовой культуры.
Предметом исследования выступают формы представления Другого, выраженные в образах и текстах современной массовой культуры.
Основной целью исследования является характеристика образа Другого как отражения основных аспектов формирования персональной идентичности субъекта. Достижение поставленной цели требует постановки и решения следующих задач:
1. Определить основные направления концептуализации Другого в рамках
историко-философского анализа концепций Другого;
-
Выявить внутреннюю взаимосвязь этих направлений в отношении Другого как феномена культуры;
-
Определить особенности представления Другого в современной культуре и на основании этого обозначить авторское понимание Другого;
-
Охарактеризовать образ Другого в фантастическом кино в контексте отражения
им отчуждающего аспекта персональной идентичности.
5. Охарактеризовать образ Другого в дискурсе моды в контексте отражения им
нормативного аспекта персональной идентичности.
6.. Охарактеризовать образ Другого в контркультурной прозе в контексте
отражения им присваивающего аспекта персональной идентичности.
Теоретической основой исследования послужили работы зарубежных и отечественных философов. В основу авторского понимания Другого положены идея «инаковости» Другого Э. Левинаса, концепция Реального Ж. Лакана, диалектика рабства и господства Г. Гегеля, понятие желания А. Кожева, концепция «бытия-для-другого» Ж.-П. Сартра. Для понимания особенностей формирования культурной идентичности привлечены концепции структурных оппозиций Ю. М. Лотмана (семиосферы «своего» и «чужого»), Ж. Бодрийяра (противопоставление жизни и смерти в западной культуре), М. Фуко (диада разум-неразумие). Истолкование феноменов современной культуры основано на трактовке культурных явлений, предложенных С. Жижеком, Р. Бартом, Ж. Бодрийяром, Д. Хизом, Э. Поттером, Н. В. Самутиной.
Методологические принципы и методы исследования. В работе широко используются основные принципы и законы диалектики. Диалектика развития базовой оппозиции «Я-Другой» наглядно демонстрируется на примере анализа явлений современной культуры. Принципы диалектики используются для объяснения процесса размежевания субъекта с определенными сторонами своей личности и последующего отождествления с ними.
При изучении направлений концептуализации Другого в философии основную роль играет исторический и сравнительный анализ рассматриваемых концепций. При рассмотрении феноменов современной культуры используется герменевтический метод, предполагающий изучение культурных объектов в качестве текстов, подлежащих интерпретации. Одним из основных методов в работе является метод структурного анализа. Данный метод позволяет выявить скрытые основания персональной идентичности субъекта с помощью использования структурных оппозиций (оппозиции природного и культурного,
человеческого и животного, сознательного и бессознательного, разумного и инстинктивного, живого и мертвого и др.).
Истолкование значений образов и текстов опирается на понятийный аппарат, предлагаемый в постструктуралистских концепциях (в частности, в работе активно используются такие понятия как «Реальное», «желание», «травма» и др.). Для объяснения особенностей формирования персональной идентичности с характерными для нее конструктами Другого используется метод идеализации.
Научная новизна исследования:
-
Выявлены два направления концептуализации Другого в философии, обоснована необходимость рассмотрения Другого как отражения персональной идентичности субъекта культуры в рамках диалектики присвоения и отчуждения.
-
Обоснована целесообразность использования понятия Реального (Ж. Лакан) для характеристики Другого, на основе этого сформулировано авторское понятие Другого.
3. Обозначены и охарактеризованы отдельные культурные практики
(фантастическое кино, мода, контркультурная проза), способные
продемонстрировать основные аспекты представления Другого в
современном обществе и проследить динамику персональной идентичности
субъекта культуры.
4. Выявлены основные аспекты формирования персональной идентичности на
основе соответствующих им образов Другого: тенденция субъекта к
внешнему проецированию своей детерминированности, тенденция к
закреплению устойчивого образа «Я» с помощью стратегии симуляции
социального признания, тенденция к постепенному расширению
идентичности путем усвоения маргинальных образцов субъективности.
Положения, выносимые на защиту:
1. В современной западной культуре имеется тенденция к закреплению нормы идентичности путем проекции на Другого отвергаемых субъективных качеств. Структура Другого противополагается норме идентичности в
данной культуре и является необходимым элементом для поддержания ее устойчивости. В то же время, происходит постепенное расширение пределов идентичности субъекта культуры путем ассимиляции с Другим.
-
На основе имеющихся в литературе подходов к определению Другого сформулировано авторское его понимание. Другой рассматривается в двух аспектах: как персонификация Реального и как выражение экзистенциального предела идентичности. Другой в качестве персонификации Реального является проекцией отчужденных бессознательных содержаний. Другой как экзистенциальный предел идентичности выступает выражением потребности субъекта в наличии внешней структуры, ограничивающей свободу его проявлений.
-
Представление Другого, находящее отражение в массовой культуре, отличается диалектической противоречивостью. Другой одновременно выступает как ограничитель субъективной свободы субъекта и как катализатор его внутренних трансформаций, как выражение отчуждения, вытеснения сущностных характеристик личности и как средство усвоения ее глубинных содержаний.
-
Образ Другого в различных формах дискурса современной массовой культуры характеризуется следующими чертами: в жанровом (фантастическом) кино Другой представлен как объективация механистического аспекта субъективности (Вещь). В дискурсе моды Другой выступает в качестве агента симуляции социального признания (Взгляд). В дискурсе контркультурной прозы Другой представлен как перспектива возможного субъективного опыта (маргинальный субъект).
-
Динамика персональной идентичности субъекта культуры в контексте рассмотренных образов Другого предполагает следующие аспекты:
- формирование идентичности за счет вытеснения из сознания субъекта отдельных аспектов его детерминированности (биологической и трудовой) и позиционировании таких личностных свойств, как свобода и спонтанность;
- закрепление идентичности за счет стратегии симуляции социального
признания, в которой субъект отчуждает свою свободу в пользу
стабильности своего символического статуса;
- расширение пределов идентичности за счет частичного усвоения тех образов
и качеств, которые рассматриваются в современной культуре как
маргинальные.
Теоретическая и практическая значимость диссертации обусловлена возможностью широкого использования ее положений. Теоретическая значимость состоит в выявлении основ концептуализации Другого в уже известных философских исследованиях, в создание собственной концепции и ее применении к объяснению феноменов современной массовой культуры. Это дает возможность прояснить характер отдельных составляющих культуры (кинематографа, моды, контркультурной прозы), а также использовать этот подход для осмысления других культурных феноменов. Данная работа позволяет расширить представления о способах представления Другого и основаниях персональной идентичности субъекта в современном обществе.
Практическая значимость обусловлена возможностью применения положений диссертации при подготовке общих и специальных курсов по философии культуры и культурологии, подготовке лекций и практических занятий.
Апробация работы осуществлялась в изложении положений работ при участии в следующих научных конференциях: XXXI научная конференция студентов, магистрантов, аспирантов и учащихся лицейных классов (Барнаул, 2005); XXXII научная конференция студентов, магистрантов, аспирантов и учащихся лицейных классов (Барнаул, 2007); «Человек: философская рефлексия»: Всероссийская научная конференция (Барнаул, 2006); «Человек: философская рефлексия»: Всероссийская научная конференция (Барнаул, 2008).
Структура работы. Структура работы обусловлена целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка. Объем работы составляет 151 страниц,
библиографический список включает 186 источников.
Другой как персонификация «иного»
Исходным пунктом выявления направлений концептуализации Другого служит взятое за основу определение Другого: «Другой — понятие современной философии, представляющее собой персонально-субъектную артикуляцию феномена, обозначенного классической традицией как «свое иное» [136, с. 250]. Исходя из данного определения, в Другом объединяются противоположные характеристики: «свое» (отождествляемое с субъектом, «Я») и «иное» - то, с чем субъект не может себя отождествить.
Впервые понятие Другого концептуализируется в феноменологии Э. Гуссерля. Э. Гуссерль определял феноменологию как философский метод, в основе которого лежит правило: рассматривать все явления в контексте описания структуры их восприятия. Феноменологический подход выявляет свойство интенциональности сознания: «Все, что доступно нам благодаря рефлексии, имеет одно замечательно общее всем свойство: быть сознанием о чем-то, осознанием чего-либо, или, коррелятивно, быть осознанным» [50] и задает новый способ рассмотрения явлений в качестве интенциональных объектов: любой предмет рассматривается как объект суждения, предположения, переживания и. т. д.
Понятие Другого здесь проблематизируется в связи с необходимостью выйти за рамки солипсистской позиции и обосновать феноменологию как точную науку. Поскольку в основе феноменологической рефлексии лежит идея отказа от опоры на объективный мир (феноменологическое «эпохе» - «вынесение за скобки»), требуется новое основание для объяснения области общих значений. Предпосылкой феноменологического подхода к определению Другого является представление о существовании «других» сознаний и наличии в этих сознаниях аналогичных структур. Это означает потенциальную возможность переживания опыта, соответствующего опыту «другого сознания». Иначе говоря, Другой здесь понимается как «Я в другой ситуации», «другом месте»: вопрос об общезначимом характере феноменологического опыта решается у Э. Гуссерля апелляцией к опыту другого сознания, ссылкой на интерсубъективность (интерсубъективность традиционно понимается как «особая общность между познающими субъектами, условие взаимодействия и передачи знания» [53, с.272]). Следствием существования интерсубъективной общности становится вывод, что внешний мир можно рассматривать как объективно для всех существующий и являющийся основанием для индивидуального опыта. Таким образом, сознание Другого выступает как гарант достоверности феноменологического опыта, о чем говорится в «Картезианских размышлениях»:
«Конституция бытийного смысла объективного мира на основе моего первопорядкового мира имеет несколько уровней. В качестве первого следует выделить уровень конституции «другого ego» или «других вообще», т.е. уровень ego, исключенных из моего конкретного собственного бытия...Сообразно с этим,... осуществляется универсальная смысловая надстройка над моим первопорядковым миром, благодаря чему последний становится явлением некого определенного объективного мира...» [52, с. 456].
Утверждение Другого в качестве основы познания позволяет говорить о нем как об априорной структуре субъективного опыта. В пользу такого определения говорит то, что Э. Гуссерль отсылал идею Другого как «другого сознания» к некому первоначальному «учредительному акту» [52, с. 447], описание которого в рамках феноменологического опыта невозможно. Поскольку источник возникновения идеи другого сознания остается не выясненным, Э. Гуссерль принимает идею интерсубъективности в качестве априорного основания феноменологического опыта.
У М. Мерло-Понти Другой мыслится аналогично: как структура индивидуального сознания, данная изначально. Он определяет феномен как «слой жизненного опыта, через который нам впервые даются Другой и вещи, вся система «Я - Другой - вещи» в момент ее зарождения...» [127, с. 90].
В качестве интенционального объекта Другой представляет собой alter ego, другое сознание. Э. Гуссерль рассматривается Другого как монаду, замкнутую на себе реальность, из чего следует вывод, что Другой непознаваем: «Ни само «другое» Я, ни сами" его переживания, его проявления, ни что-либо из того, что принадлежит его собственной сущности не становится для нас ...изначальной данностью» [52, с. 458].
Ж.-П. Сартр, обращаясь к этому понятию, характеризует отношение Э.Гуссерля к Другому как к пустому объекту: «Мы снова встречаем здесь принципиальное различие между другим и мною, которое исходит ...из простого факта, что каждый из нас существует во внутреннем и что подлинное познание внутреннего может осуществляться только внутри, что в принципе запрещает всякое познание другого таким, каким он себя познает, т.е. таким, каким он является. Гуссерль... определял «другого», каким он открывается в нашем конкретном опыте как отсутствие. ... Другой есть пустая ноэма, которая соответствует моей направленности к другому, в той степени, в какой он конкретно является в моем опыте». [151, с.259].
В «Логических исследованиях» Э. Гуссерль вводит понятие пустого интенционального акта. В отношении «другого» сознания могут иметь место только пустые интенции, речь может идти только о подразумевании некоторого содержания, но не о познании. П. Прехтль поясняет смысл пустого интенционального акта: «Акты подобного рода Гуссерль называет всего лишь символическими, всего лишь сигнитивными, пустыми интенциональными актами подразумевания [...] Эти неявные допущения, «определенные предтолкования» «пустого внешнего горизонта, в дальнейшей последовательности восприятия могут стать эксплицитно созерцаемыми и понятными в качестве дальнейших возможностей опыта» [139, с.47].
Можно сказать, что в основе феноменологической трактовки Другого лежит понимание его одновременно в качестве сознания (субъекта) и в качестве априорной структуры субъективного опыта. Другой трактуется неоднозначно - как объекту пустых интенций ему могут приписываться свойства, отличающие его от субъекта. Но в качестве alter ego он рассматривается по аналогии с самим субъектом. Но существование чужого сознания для субъекта остается проблематичным, поэтому восприятие Другого предполагает сочетание и чередование процессов объективации и субъективации Другого (переход от Другого-объекта к Другому-субъекту и обратно).
Так, например, у М. Мерло-Понти Другой в равной мере мыслится как тело и как сознание, при этом восприятие субъекта тяготеет к удерживанию в сознании только одной из сторон: Другой воспринимается в отдельно взятый момент времени или как объективное тело, или как чистое сознание. Двойственность восприятия Другого в качестве субъекта и в качестве объекта, порождает, по его мнению, проблему зависимости от него восприятия познающим субъектом самого себя: «Утверждение чужого сознания перед моим тотчас же делает из моего опыта частное зрелище, поскольку сознание больше не является равнообъемным бытию. Cogito другого отменяет всякую ценность моего собственного Cogito и лишает меня уверенности, которую я имел в глубине себя в том, что у меня есть доступ к единственно постижимому для меня бытию, тому бытию, которое является моей целью и которое конституировано мной» [123, с.450].
Динамика трактовки Другого в современной культуре
Феномен модного потребления может быть проанализирован на основании использования текстов и материалов журналов мод («глянцевых» журналов) и интернет-изданий аналогичного характера. В частности, в работе используются материалы журналов «Cosmopolitan», «Vogue», «Elle», «Glamur», «Афиша» и интернет-аналоги этих изданий (анализировались материалы изданий за 2009-2011 гг).
Причина обращения к феномену моды для выявления значений Другого состоит в том, что модное потребление наилучшим образом характеризует социальный аспект потребления. Во второй главе автор приходит к выводу, что Другой представляет для субъекта структуру, определяющую границы его идентичности, т.е. субъект формирует образ своего «Я» исходя из опоры на Другого. Модное потребление точно также ориентировано на общественное мнение и представляет собой стремление к формированию определенного образа «Я».
Существование Другого в качестве инстанции, имеющей над субъектом определенную власть, как правило, не фиксируется на сознательном уровне. В повседневной жизни субъекта, как правило, не возникает вопроса об искажениях в ментальном конструировании Другого и проблемы борьбы сознаний. Вероятно, такой уровень осмысления реальности имел в виду М. Хайдеггер, говоря о повседневном существовании как о растворении в das Man («людях»). Другой, не рассматриваясь в качестве оппонента и конкурента на уровне сознания, присутствует в виде абстрактного «общественного мнения», «власти», «взгляда», т.е. обобщенного «люди», и тем самым определяет границы повседневного существования субъекта культуры.
Для большинства исследователей феномена потребления становится очевидным, что при покупке рекламируемого товара для потребителя более важна коммуникативная составляющая этих действий, чем высокое качество товара. «Потребление сегодня уже практически утеряло связь с удовлетворением некоего уже существующего набора потребностей (...) - отмечает А. Приепа. -Это такой процесс, в который покупатель активно вовлекается ради попытки создания и поддержания своей идентичности. (...) Люди пытаются стать теми, кем они хотят быть, приобретая вещи, которые, как они воображают, помогут им создать и удержать идею самих себя, свой образ, свою «айдентити» [140, с. 58]. Поэтому престижное потребление, ставшее в современном обществе превалирующим (т.е., потребление, ориентированное на марку, на указания моды, а не на качества товара) можно представить как коммуникативный акт. Можно рассматривать ориентированное на моду потребление как коммуникацию с фантазматическим субъектом - Другим. Общение с реальными людьми в значительной степени контролируется сознанием и социальными нормативами. Это общение, как правило, презюмируется в качестве свободного и равного. В противоположность непосредственному общению, массовая культура предоставляет возможности для реализации других установок. Можно предположить, что она предлагает потребителю воображаемую коммуникацию, где он может удовлетворять чувство собственной значимости, как с помощью общественного одобрения, так и в случае противопоставления себя обществу. В такой «искусственной» ситуации субъект получает эрзац социального признания: наиболее ярко это проявляется в дискурсе моды. Общество (или его часть) в этом случае является не абстрактным обобщением, а вполне реальной сущностью, определяющей линию поведения того или иного потребителя. Оно выступает в роли хайдеггеровского das Man, которое не существует как реальный человек или люди, но для субъекта (точнее, его бессознательного) обладает безусловной значимостью - это основная структура, которая задействована в процессе самоидентификации потребителя. Не случайно, в США существует разговорное выражение The Man - «большой человек», означающее полицию и госслужбы, олицетворение власти и системы. Общество или его часть предстает для потребителя как The Man, Другой. Здесь следует напомнить модель интерсубъективной связи, предложенную Ж. Лаканом: в любом акте коммуникации всегда есть два смысловых уровня и два адресата: «... autre, маленький другой, другой, нам подобный, чей образ нас пленяет, притягивает, поддерживает. Именно вокруг этого образа выстраиваем мы тот первый ряд идентификаций, который я определил как идентификацию нарциссическую, ...большое А - это Autre, большой Другой, место, местопребывание и свидетель, к которому субъект, вступая в отношения с тем или иным а маленьким, обращается как к месту речи» [99, с. 363]. Другой как символический свидетель акта потребления является основным его адресатом.
На первый взгляд, потребление нацелено на удовлетворение субъектом собственных потребностей и никому не адресовано. Но нужно помнить о том, что любую нарциссическую позицию можно рассматривать как позицию отраженного взгляда. Это взгляд субъекта на себя из некоторой гипотетической точки, выгодной для него. Можно сказать, что удовлетворение от обращенного на себя взгляда составляет неотъемлемую часть человеческого отношения к вещи. Это отношение к вещи, опосредованное взглядом Другого, именуется желанием:
«Связь человека с желанием ...отнюдь не представляет собой связь с объектом. Если бы связь с объектом была наперед устанавливаемой, никакой проблемы для анализа не было бы. Люди устремлялись бы к своим объектам точно так же, как делает это, по общему убеждению, большинство животных. Не существовало бы, так сказать, вторичной связи - определенного отношения человека к тому факту, что он является животным желающим; отношения, которым как раз и обусловлено то, что происходит у него на уровне, называемом нами извращением и где он самим желанием своим наслаждается. (...) Субъект видит, что его видят, и самого субъекта видят как видимого, но не просто видят, а видят в ореоле его наслаждения...» [99, с. 384].
Другой как агент симуляции социального признания в дискурсе моды
Динамика культуры предполагает не только отчуждение определенных содержаний, но и дальнейшую их ассимиляцию, за счет которой осуществляется расширение персональной идентичности субъекта культуры.
Для формирования устойчивой идентичности субъекту необходимо отторгнуть определенные содержания, что и находит отражение в образе Другого (ярким примером воплощения таких вытесненных содержаний является рассмотренные выше образы фантастического кино). Поддержание стабильной идентичности субъект осуществляет посредством симуляции социального признания, гарантом этого признания для него выступает Другой (что наглядно характеризует феномен моды).
Рассмотренные ранее явления позволяют говорить, что Другой выступает для субъекта в первую очередь, как источник ограничения его экзистенциальных проявлений. В повседневном существовании субъект, как правило, не выходит за рамки тех форм самоидентификации, которые предлагаются ему массовой культурой, поэтому она может рассматриваться как фактор выработки стереотипных онтологических установок субъекта и соответствующих им непродуктивных коммуникативных стратегий.
Существование Другого становится для субъекта осознанно значимым тогда, когда он начинает воспринимать границы собственной идентичности как условные. Если этого не происходит, то субъект стоит на позиции, которую можно назвать обывательской. Она не связана с расширением субъективных возможностей, а направлена на сохранение существующего положения: действия субъекта ограничиваются стремлением поддерживать устойчивый и неизменный образ «Я», что придает ему ощущение стабильности и безопасности. Другой, являясь потенциальным источником принципиального нового опыта и мироощущения, дает субъекту возможность расширения границ его идентичности. Мы уже говорили о значимости категории «возможного» в экзистенциальной философии. Так, например, С. Кьеркегор отмечал, что индивидуальное «Я» всегда вращается либо вокруг вероятного, либо вокруг возможного. Различие между первым и вторым состоит в степени развития воображения отдельно взятого субъекта, в том, насколько он способен выходить за пределы изначально заданных обстоятельств собственного существования. По словам С. Кьеркегора, «лишенный всякого духовного ориентира, обыватель остается в сфере вероятного, откуда никогда не узреть возможное,...всегда лишенный воображения, он живет внутри некоего банального итога опыта, полагаясь на течение обстоятельств, пределы вероятного, обычный ход вещей...» [95, с. 277].
Т.к. обывательская установка сознания не предполагает самоанализа и активного пересмотра собственных позиций, она игнорирует Другого. Другой, поскольку он несет в себе возможность травматического опыта Реального, выходящего за рамки обыденности, является потенциальным источником личностной трансформации. Как отмечает Ж.-П. Сартр, проблема Другого лишена смысла только для обладателей непосредственной, «нефеноменологической» установки сознания: «...проблема Других, - говорит он, - никогда по-настоящему не исследовалась реалистами. В той степени, в какой реалист «все дает» себе, ему кажется несомненным, что он дает себе другого. В самом деле, среди реального, что более реально, чем другой? Он является мыслящей субстанцией такой же сущности, как я, он не может исчезнуть в первичных и вторичных качествах, и его существенные структуры я нахожу в себе» [151, с. 356]. Такое игнорирование всего того, что выходит за пределы «своего» и стремление уподобить «чужое» «своему», по мнению С. Жижека, лежит в основе явления «толерантности». Действительно, толерантность, будучи декларативной основой многих политических заявлений и мировоззренческих позиций, на практике часто обнаруживает свою несостоятельность. Многие социальные феномены, находя воплощение в реальной жизни, вызывают настороженное, брезгливое и даже агрессивное отношение (пьянство, наркомания, иммиграция, бродяжничество и т. д.) Но открытое проявление неприязни считается недопустимым, поэтому она выражается в стремлении дистанцироваться от подобных социальных явлений. Можно согласиться со С. Жижеком, называющим толерантность «латентным расизмом». Он отмечает: «Две темы определяют сегодняшнее либерально-терпимое отношение к Другим: уважение Другого, открытость к нему и навязчивая боязнь домогательства, - короче говоря, с Другим все в порядке, пока его присутствие не становится назойливым, пока Другой остается ненастоящим Другим [...] Именно это все чаще оказывается основным «правом человека» в позднекапиталистическом обществе - право не быть объектом «домогательства», то есть находиться на безопасном расстоянии от других [71, с. 185].
Конкретность образа Другого находится в прямой связи с расширением сферы идентичности субъекта. Расширение границ идентичности осуществляется за счет выхода к травматическому измерению собственного существования, которое субъект осуществляет при попытках ассимиляции «чужого». При этом, «инаковость» Другого в значительной степени редуцируется, но благодаря ее осмыслению идентичность субъекта культуры обогащается новыми свойствами.
Другой как перспектива возможного опыта в контркультурной прозе
Автору представляется, что рассматривать фигуру Другого только как отчуждающий фактор нельзя. Другой, является, в определенном смысле, примером для подражания (что демонстрирует нам контркультурная проза). Фигура Другого в контркультурной прозе служит источником расширения персональной идентичности субъекта. Но это расширение достигается за счет опосредованной причастности к Реальному путем частичного отождествления с контркультурным персонажем. Индивид не проживает той реальности, которую олицетворяет собой Другой, но отдельные элементы его образа жизни все же включаются в его повседневное существование, тем самым расширяя сферу культурной идентичности. Контркультурная проза дает представление о том, что граница между «своим» и «чужим» не является непреодолимой. Другой в ней предстает как возможный источник углубления экзистенциального опыта субъекта: он позволяет приобщиться к более интенсивным, более насыщенным сферам существования, чем те, с которыми он сталкивается в повседневной жизни. В определенном смысле, контркультурная проза способствует присвоению ранее отчужденных содержаний. Другой, представленный в ней маргинальным субъектом, демонстрирует возможности расширения персональной идентичности.
Перспективы дальнейшего исследования проблемы Другого в современной культуре, по мнению автора, довольно широки. В целом, наибольшие возможности для демонстрации отношения «Я-Другой» представляет массовая культура, где более свободно реализуются агрессивные тенденции, стремление субъекта к отношениям власти-подчинения, и инстинктивные проявления во взаимоотношениях между людьми. Культурную среду Интернета в этом отношении можно поставить на первое место: взаимодействия в социальных сетях, многочисленные виртуальные группы по интересам, субкультурные явления могут дать представление о различных аспектах отношения Я-Другой.
Вполне перспективным можно считать такое направление, как исследование влияния образов массовой культуры на особенности формирования коммуникативных стереотипов индивида. Э. Фроммом вводятся в философский лексикон понятия продуктивной и непродуктивной коммуникации. Рассмотрение образов массовой культуры как источника формирования непродуктивной коммуникации может оказаться довольно интересным направлением исследования. Дискурс массовой культуры создает инверсию - если вещи «очеловечиваются», то и человек «овеществляется». Активно включенный в массовую культуру субъект проецирует заключенные в нем неявные модели восприятия Другого на реальные межсубъектные отношения. Тенденция массовой культуры состоит в том, чтобы упростить, механизировать, поставить на поток те исходные формы коммуникации, с которыми мы имеем дело в повседневном общении. Массовая культура представляет собой «монитор отклонения», где механизмы повседневного общения между людьми отражаются в гротескном, преувеличенном виде. Так, мазохистская стратегия следования диктату моды соответствует привычной практике безусловного подчинения субъекту, облеченному властью. Страх и отвращение, вызываемые образами «чужого» в фантастическом кино отражают глубинные переживания субъекта по отношению к представителям другого пола, национальности, профессии или социального круга. Аватары, с которыми субъект имеет дело в Интернете, свидетельствует о его стремлении к избирательному восприятию собеседника, желании «урезать» его в проявлениях, «отформатировать» до удобного состояния.
Кроме того, массовая культура может препятствовать осознанию существующих проблем в сфере межсубъектных отношений, поскольку позволяет беспрепятственно проецировать неразрешенные конфликты в сферу потребления. Эти неразрешенные конфликты находят отражение в форме наиболее распространенных фантазмов - бессознательных сценариев коммуникации. Например, фантазм человека-вещи, знакомый по фильмам фантастического жанра, отражает тот срез реальных межсубъектных отношений, в которых Другой приравнивается к механизму, рассматривается как нечто такое, что лишено внутренней свободы. Фантазм взгляда, показывает готовность субъекта отказываться от внутренней свободы в пользу следования авторитету в лице Другого.
Проделанное исследование позволяет также наметить пределы проблематизации Другого в рамках заданной модели. По существу, проблема Другого возникла в рамках феноменологии и имеет смысл при условии, что исследователь ориентируется на раскрытие внутренних структур его собственного сознания. Достижения психоанализа и структурализма позволяют прояснить многие, ранее казавшиеся неразрешимыми вопросы, сблизить и выявить взаимообусловленность оппозиций «своего-чужого», «человеческого-нечеловеческого»,«сознательного-бессознательного»,«мужского-женского», ложащихся в основу проблематизации Другого. Философия Другого представляет собой, главным образом, попытку последовательной экстериоризации ранее скрытых внутренних содержаний сознания. Занимаясь проблемой Другого, исследователь проясняет механизмы, действующие при восприятии окружающих, какие модели и стереотипы работают при этом. Вероятно, что рассмотрение проблемы Другого может идти дальше по пути дальнейшего выявления и конкретизации этих скрытых содержаний сознания.
