Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основы исследования музыкальной культуры российской провинции 27
1.1. Провинциология как сфера научного знания 28
1.2. Музыкальная культура российской провинции в зеркале культурологического дискурса 41
1.3. Музыкальная провинциология: границы и полномочия 57
Глава 2. Музыкальные традиции русского средневековья. Между центром и периферией 88
2.1. Особенности формирования провинциальной музыкальной культуры в средневековой Руси 92
2.2. Русский музыкальный фольклор в исторической динамике провинциального, регионального, локального 103
2.3. Областные школы в средневековом церковно-певческом искусстве 122
2.4. Конфигурация музыкальных субкультур в пространстве средневековой Руси: общее и особенное 160
Глава 3. Музыкальная культура русского провинциального города XVIII начала XX вв.: эволюция от традиционализма к инновации 179
3.1. Музыкальная среда дореволюционного провинциального города 183
3.2. Судьбы музыкальной традиции в культуре провинциального города 204
3.3. Основные формы светской музыкальной практики и их трансформация в условиях дореволюционного провинциального города 254
Глава 4. Музыка в художественном ареале русской провинциальной усадьбы 314
4.1. Усадьба в контексте ретрансляции музыкального опыта (мирового —общероссийского - провинциального) 316
4.2. Усадебный текст русской музыкальной культуры. Личностный аспект 357
Заключение 379
Список литературы 3
- Музыкальная культура российской провинции в зеркале культурологического дискурса
- Музыкальная провинциология: границы и полномочия
- Русский музыкальный фольклор в исторической динамике провинциального, регионального, локального
- Основные формы светской музыкальной практики и их трансформация в условиях дореволюционного провинциального города
Введение к работе
Диссертация посвящена исследованию провинциальной музыкальной культуры дореволюционного периода отечественной истории, которая рассматривается в совокупности системно-типологических, культурно-исторических, структурно-институциональных, ценностно-аксиологических параметров.
Актуальность темы исследования определяется обострившимся интересом общественности различных регионов России к возрождению всего того ценного, что связано с культурно-историческим наследием своей «малой родины». Известно, что каждый малый локус имеет самобытные и глубокие пласты художественной культуры, включающие оригинальное творчество местных авторов, фольклор, историко-архивные материалы, связанные с жизнью и деятельностью выдающихся уроженцев края. Актуализация этого обширного наследия представляется насущно необходимой, способной, по мысли Д.С. Лихачева, «вернуть культурную жизнь в наши небольшие города, <…> сделать жизнь в них привлекательной».
Вместе с тем, чем шире круг изучаемых источников, тем настойчивей ощущается потребность осмыслить как целое разнообразные наблюдения над отдельными областями культуры российской провинции, найти историческое обоснование их связи, выявить закономерности развития. Проблема русской провинции за последнее двадцатилетие получила многостороннее осмысление – историческое, социальное, культурологическое. Это объясняется актуализацией того смыслового потенциала, который традиционно закрепился за провинцией как «формой национальной культуры» (Л.Н. Толстой), или «индикатором» ее уровня (Д.С. Лихачев), а сегодня рассматривается как основа возрождения и развития отечественной культуры и России в целом. «Станет ли когда-нибудь наша страна цветущей, – писал А.И. Солженицын, – решительно зависит не от Москвы, <…> а от провинции».
Источник созидательной силы провинции – в ее традициях, сохраняющих свою жизнеспособность в условиях активно преобразующейся на протяжении многих веков социальной действительности, в результатах творческой деятельности ее представителей, в самой истории провинциальной культуры, формирующей и закрепляющей доминирующие ценности национальной культуры в целом.
Музыкальная культура российской провинции относится к числу мало разработанных на сегодняшний день проблем отечественного музыкознания. Традиционно история русской музыки писалась как история музыкальной культуры столиц. Провинциальный компонент ограничивался по преимуществу упоминанием провинциальных корней выдающихся представителей русской композиторской школы, а также единичными примерами периферийных премьер отдельных произведений. Таким образом, современный опыт музыкальной жизни российской провинции находится в противоречии как с традиционным музыкознанием (историей музыки), которое лишь иногда прибегало к констатации отдельных фактов провинциального музыкального быта, так и c современной культурологией, весьма активно разрабатывающей проблематику российской провинции, но чаще всего обходящей своим вниманием ее музыкальную составляющую. В плоскости пересечения этих научных полей и сложилось основное направление данного исследования.
Общенациональная значимость накопленного в различных регионах страны музыкально-краеведческого опыта (исполнительского, исследовательского, педагогического) требует научного осмысления в категориях культурологического дискурса, способного за массивом разнообразных эмпирических данных (имен, произведений, исторических данных) выявить общие тенденции культурно-исторического, семиотического, аксиологического характера. Среди последних следует особо подчеркнуть роль культурно-географического фактора в истории отечественной музыкальной культуры, позволяющего рассматривать всю совокупность «региональных вариаций» музыкальной практики в системе единой провинциальной культуры.
Сознательно сосредотачивая свое внимание на музыкальной культуре дореволюционной русской провинции, мы исходим из осознания тех огромных духовно-ценностных ресурсов, которые открываются в процессе изучения исторического прошлого этого пласта отечественной культуры. Его изучение способствует формированию более полной картины культурной жизни России во всем ее многообразии, помогает понять ценность провинции как единого художественного организма.
Изучение музыкальной жизни российской провинции способно внести свой вклад в решение целого ряда вопросов: о роли провинции в сохранении культурных ценностей; о региональных традициях российской культуры; о взаимодействии провинциальной и столичной культур; о самобытности российских городов и сел, обладающих цельным историко-культурным опытом. Не менее значимым представляется изучение процессов становления и развития самых разных сторон провинциальной музыкальной среды для понимания культурно- исторических процессов развития русской музыки и музыкального искусства в целом.
Актуальность изучения данной темы определяется ее значимостью для профессионального музыкального сообщества современной российской провинции - композиторов, исполнителей, музыковедов и музыкальных критиков, преподавателей музыкальных учебных заведений, представителей организационных структур, определяющих культурную политику в центре и на местах. Для них важно понимание не только современных тенденций развития культуры, но и их предпосылок, формирующих прогностические модели культуротворческих процессов в целом в стране и в каждом отдельном регионе.
Объект исследования – провинциальная культура дореволюционной России.
Предмет исследования – особенности развития музыкальной культуры русской провинции дореволюционного периода, включая типологические критерии и идентификационные признаки региона как субкультурного локуса.
Цель работы – культурологическое обоснование феномена музыкальной культуры российской провинции, выявление основных механизмов и закономерностей функционирования музыкального искусства в контексте исторической трансформации русской провинциальной культуры дореволюционного периода.
Задачи диссертационного исследования:
-
Выявить уровень и направления научного изучения музыкальной культуры российской провинции и разработать современный вариант ее историографии - в совокупности культурологических, искусствоведческих, локально-краеведческих, социологических векторов.
-
Обосновать методологию и основной понятийный аппарат культурологического исследования провинциальной музыкальной культуры дореволюционного периода.
-
Определить культурологические параметры феномена провинциальной музыкальной культуры, ее ведущие характеристики и сущностные качества.
-
Разработать теоретическую модель музыкальной культуры российской провинции на основе субкультурной стратификации, обусловленной социальными процессами дореволюционной отечественной истории.
-
Проанализировать процессы исторической трансформации музыкальной жизни в русской провинциальной культуре дореволюционного периода, разработать ее периодизацию в соответствии с общими процессами развития как русской культуры в целом, так и русской музыкальной культуры в частности.
-
Обосновать выделение основных фаз в развитии провинциальной музыкальной культуры дореволюционного периода отечественной истории и определить специфику каждой из них.
-
Выделить основные формы музыкальной культуры дореволюционной провинции и проанализировать их с точки зрения общей системы национальной культуры.
-
Определить роль провинциального фактора в истории русской музыкальной культуры на индивидуально-личностном уровне (в контексте региональной традиции).
Хронологические рамки исследования охватывают дореволюционный период истории русской культуры, включая этап территориального сложения древнерусского государства, предшествующий утверждению административного статуса провинции в системе социально-политического, экономического и культурного устройства императорской России.
Территориальные рамки исследования. Создание собирательной модели музыкальной культуры российской провинции основывается на территориальном устройстве Руси / России в ее дореволюционных границах. Учитывая поистине всеобъемлющий характер применения термина «провинция», мы исходим из возможности «надгеографического» характера его использования в воссоздании провинциальной топографии русской музыкальной культуры. При этом основное внимание уделяется европейской части России, ее центральному региону как выражению «концентрированной всерусскости» (Т.Н. Арцыбашева), определяющему характерные свойства национальной «материнской культуры» (И.Я. Мурзина). Именно здесь с наибольшей полнотой (и фактологической, и исторической) выявляются основные тенденции, процессы, свойства провинциальной культуры в целом.
Гипотеза работы заключается в том, что музыкальная культура дореволюционной российской провинции может быть представлена как системный объект, определяемый взаимодействием трех основных компонентов:
- диахронический представляет историческую геодинамику музыкальной жизни провинции, ее историческую эволюцию, в которой отчетливо выделяется два этапа: имплицитный (предпровинциальный, соответствующий процессам становления русской провинции как геокультурного пространства) и эксплицитный (собственно провинциальный, соответствующий официально-административному установлению провинции как элемента государственной территориально-административной системы);
- социокультурный представляет дореволюционную провинциальную музыкальную культуру как систему трех основных взаимосвязанных между собой элементов - музыкальной культуры деревни, провинциального города и усадьбы, специфика каждого из которых складывается как определенная совокупность субкультурных пластов;
- субкультурный характеризует каждый элемент музыкальной культуры российской провинции с точки зрения его внутренней стратификации, выделения в рамках общей художественной целостности специфических социокультурных, организационно-институциональных, художественно-эстетических слоев, внутрисистемная диффузия которых и определяет конкретно-историческое бытие и эволюцию музыкального искусства в провинциальном контексте.
Применение такого подхода к анализу провинциальной музыкальной жизни представляется наиболее соответствующим характеру культурологического исследования, позволяющего осмыслить ее социокультурные компоненты (носителей, аудиторию, организационные структуры), собственно художественные артефакты (музыкальные произведения, сам творческий процесс их создания и исполнения), включая аксиологическую и семантическую составляющую.
Состояние научной разработанности проблемы.
Особенности бытования, закономерности функционирования и историческая трансформация форм музыкальной культуры в провинции не стали еще предметом специального исследования. При рассмотрении комплекса научных проблем, непосредственно связанных с темой данного диссертационного исследования, определяются несколько принципиально важных для ее понимания сфер, совокупность которых обусловлена двумя ведущими направлениями - общего культурологического и специального музыковедческого характера.
1. Первое направление формирует теоретико-методологические основы исследования. Определяющим для данной диссертационной работы является обширный пласт публикаций, рассматривающих феномен российской провинциальной культуры (Л.И. Беленький, Н.А. Бердяев, Е.Я. Бурлина, Т.С. Злотникова, Н.М. Инюшкин, М.С. Каган, В.Л. Каганский, Н.Г. Карнишина, Д.С. Лихачев, Н.К. Пиксанов, О.В. Ромах, Т.С. Рыжова, Е.А. Сайко, Т.А. Чичканова, Э.А. Шулепова, А.Е. Ястребов и др.).
Многогранный характер данного феномена вызвал необходимость обращения к смежным научным категориям и изучающим их исследовательским областям, которые помогают полноценнее определить специфику культуры русской провинции в целом и ее музыкальной составляющей в частности. Таковыми являются исследования феномена региональной культуры (Г.А. Аванесова, О.Н. Астафьева, Э.В. Баркова, И.Я. Мурзина, В.А. Ремизов, И.И. Сигов, Л.Г. Скульмовская и др.) и отдельных регионов (Т.Н. Арцыбашева, Г.М. Казакова, Т.Ф. Ляпкина, Н.М. Мухамеджанова, Н.А. Розенберг, А.Ю. Тихонова и др.), актуализированные развитием регионалистики (Г.С. Лебедев, А.С. Герд, В.А. Булкин, Л.М. Мосолова, М.А. Орешина, В.Н. Седых и др.).
Обращение к геопространственному фактору в определении характерных тенденций развития провинциальной музыкальной культуры вызвало необходимость использования отдельных положений концепции географического детерминизма, заложенных в зарубежной (Ф. Ратцель, Л. Фробениус, Ф. Гребнер, Дж.Ф. Картер, Дж. Спенсер, В. Томас, П. Хаггет и др.) и отечественной (Д.Н. Анучин, В.Г. Богораз-Тан, В.П. Семенов-Тян-Шанский и др.) науке, идей культурного ландшафта (Л.С. Берг, К. Зауэр, Ю.А. Веденин, Д.Н. Замятин, Н.Ю. Замятина, В.Л. Каганский, В.Н. Калуцков, Ю.Г. Симонов, В.Н. Стрелецкий, А.И. Трейвиш, Р.Ф. Туровский и др.).
Изучение провинции как социокультурного феномена (А.С. Ахиезер, П. Бергер, П. Бурдье, Э. Гидденс, А.Я. Гуревич, Г.Е. Зборовский, И.А. Иконникова, Р. Коллинз, Б.С. Хорев и др.) определило обращение к проблематике различных ее социокультурных реализаций – деревни (Г.А. Алексейченко, А.В. Буганов, М.М. Громыко, Д.К. Зеленин, А.А. Коринфский, Н.О. Лосский, Л.В. Милов, В.В. Селиванов, И.С. Слепцова, П.И. Якушкин и др.), русского провинциального города (Э.И. Амерханова, Н.П. Анциферов, Я.Е. Водарский, И.М. Гревс, М.С. Каган, Ю.Р. Клокман, В.Н. Козляков, Л.В. Кошман, Э.Н. Нежигай, Н.К. Пиксанов, М.Г. Рабинович, В.М. Розин, П.Г. Рындзюнский, А.А. Севастьянова и др.), русской усадьбы (А.Н. Греч, О.Е. Глаголева, О.С. Евангулова, Т.П. Каждан, Е.И. Кириченко, Д.С. Лихачев, Ю.М. Лотман, А.Ю. Низовский, С.Д. Охлябин, Н.К. Пиксанов, П. Рузвельт, Г.Ю. Стернин, Ю.А. Тихонов, В.С. Турчин, А.И. Фролов и др.).
Актуальное исследовательское направление связано с изучением вклада в развитие провинциальной культуры ее отдельных представителей, роли личности в провинции и влияния провинциального фактора в личной и творческой судьбе выдающихся деятелей отечественной культуры (С.Б. Бахмустов, Ю.Л. Бессмертный, В.А. Блонин, Н.И. Воронина, И.А.Зеткина, Т.С. Злотникова, Н.М. Инюшкин, В.А. Юрченков и др.).
2. Вектор специального художественно-эстетического анализа провинциальной музыкальной культуры обусловил обращение к широкому кругу исследований - от общих проблем философии музыки и культурологического подхода к музыкальному искусству до конкретных эмпирико-фактологических работ по отдельным регионам, персоналиям или артефактам. К числу первых относятся работы зарубежных философов (С. Кьеркегор, Ф. Ницше, Ф. Шеллинг, Ф. Шлегель, А. Шопенгауэр, О. Шпенглер и др.) и отечественных эстетиков и музыковедов (М.Г. Арановский, Б.В. Асафьев, Л.Л. Гервер, И.И. Земцовский, К.В. Зенкин, М.С. Каган, А.И. Климовицкий, А.С. Клюев, В.Д. Конен, Ю.Н. Кремлев, Т.Н. Левая, А.Ф. Лосев, Э.В. Махрова, И.Л. Набок, Е.М. Орлова, Е.Н. Ручьевская, О.М. Томпакова, М.С. Уваров, В.Н. Холопова и др.).
Эмпирический уровень исследуемой проблемы наиболее ярко демонстрирует музыкальное краеведение, отталкивающееся от выдвинутых в XIX в. установок К.Э. Вебера, В. Мошкова, Н.Ф. Финдейзена и развитых в ХХ в. М.П. Алексеевым, Б.С. Штейнпрессом, М.А. Этингером и др. Они получили развитие в отдельных регионально-локальных исследованиях и публицистических работах местных музыковедов, музыкальных критиков, журналистов (Б.Н. Беляков, В.Г. Блинова, Н.Д. Бордюг, Н.Н. Емельянова, В.А. Коллар, Б.Г. Кривошея, Т.Ю. Куперт, Л.Г. Лаврушева, Э.М. Прейсман, П.В. Сизов, И.Ю. Татарская и др.). В начале XXI в. музыкальное краеведение активно разрабатывается как на теоретико-методологическом уровне (М.Л. Космовская, Л.В. Тарасова, Е.Б. Трембовельский), так и в многочисленных диссертационных исследованиях по отдельным проблемам региональных музыкальных традиций (О.В. Абаджи, И.В. Барашок, И.В. Белоносова, Л.В. Брандобовская, Ю.А. Бугров, А.В. Вальченко, Е.Г. Давыдова, Н.К. Дроздецкая, А.В. Варламова, Е.О. Казьмина, М.П. Черных, Б. Хавторин и др.).
Выдвинутые нами проблемы прикладной музыкальной провинциологии потребовали обращения к различным направлениям музыкознания, в той или иной мере способным внести свою лепту в раскрытие особенностей функционирования в провинции отдельных музыкальных жанров, художественных практик и творческих индустрий. Специфика фольклорного пласта провинциальной музыкальной культуры, особенности его взаимодействия с академическим искусством рассматривались на материале работ Э.А. Алексеева, В.П. Аникина, А.А. Банина, Т.Ф. Владышевской, Г.Л. Головинского, В.Е. Гусева, И.И. Земцовского, А.С. Каргина, В.А. Лапина, И.В. Мациевского, Н.Г. Михайловой, Т.В. Поповой, А.В. Рудневой, В.М. Щурова и др.
Закономерности сложения профессиональной музыкальной культуры в разнообразии ее региональных церковно-певческих школ в условиях русского средневековья анализировались на примере исследований И.Ф. Безугловой, З.М. Гусейновой, Н.В. Заболотной, Д. Коротких, Б.П. Кутузова, И.Е. Лозовой, Н.П. Парфентьева, Н.В. Парфентьевой, Н.Ю. Плотниковой, Г.А. Пожидаевой, Н.С. Серегиной, С.В. Фролова и др. Работы Н.А. Аиповой, С.Е. Беляева, Т.А. Брежневой, В.Ю. Виллуана, И.М. Долгорукого, Н.А. Елизаровой, А.Н. Греча, С.К. Лащенко, Е.М. Левашова, Т.Н. Ливановой, Е.В. Майбуровой, Н.А. Мироновой, В.Н. Романовой, Л.В. Соколовой, Н.И. Тетериной и др. привлекались при рассмотрении особенностей развития музыкальной культуры провинциального города и усадьбы.
Немаловажное значение для раскрытия различных сторон музыкальной культуры провинции имеет привлечение в качестве сопоставительного материала иных художественных явлений провинциальной культуры - литературы, театра, книгопечатания, рассмотренных Е.Я. Бурлиной, Х.Ц. Булацевым, И.Д. Ворониным, Н.И. Ворониной, В.А. Дьяконовым, О.С. Евангуловой, О.Г. Ласунским, И.Ф. Петровской, Е.И. Рубинштейн, О.М. Савиным, Г.Ю. Стерниным и др.
Источниковедческая база исследования. Разноплановая литература, содержащая фактический и аналитический материал, который позволяет выявить основные тенденции развития музыкальной культуры в российской провинции до начала ХХ в., представлена несколькими группами источников.
1.Документы архивных фондов - опубликованные и неопубликованные. Среди них можно выделить именные фонды, относящиеся к категории личных документов, а также фонды отдельных организаций – учебных заведений, театров, кружков, объединений, в том числе и музыкальных, а также фонды Русского музыкального общества (РМО) и его губернских отделений (собрания РГБ, РНБ, РГАЛИ, РГБИ, РГАДА, СПбГАТИ, СПбГИА, Государственного архива Орловской области, Орловского объединенного государственного литературного музея И.С. Тургенева и др.). Особую группу составляют ноты и нотные сборники из местных (областных, краевых) архивных собраний, рукописные и опубликованные в столичных и различных провинциальных городах.
2. Документы личного происхождения: письма, дневники, воспоминания, мемуары, записные, расходные книги. Интерес представляют материалы, авторами которых являются как сами музыканты – композиторы, исполнители, критики, музыкальные педагоги (А.Н. Александров, Н.Я. Афанасьев, М.А. Балакирев, М.И. Бернанд, М.И. Глинка, М.Ф. Гнесин, Р.М. Глиэр, Ю.Н. Голицын, А.Л. Гурилев, М.М. Ипполитов-Иванов, В.С. Калинников, С.М. Майкапар, М.П. Мусоргский, А.В. Нежданова, Н.А. Римский-Корсаков, С.С. Прокофьев, С.В. Рахманинов, А.Н. Серов, С.И. Танеев, А.Д. Улыбышев, А.В. Унковская, П.И. Чайковский, Ф.И. Шаляпин, К.А. Эрдели и др.), так и широкий круг любителей музыки, среди которых представители различных социальных слоев и профессиональной принадлежности – актеры, литераторы, художники, общественные деятели и представители администрации, меценаты, владельцы музыкальных театров, оркестров и т.д., аристократия и купечество, родственники, друзья, коллеги музыкальных деятелей (М.Д. Бутурлин, Ф.Ф. Вигель, А.П. Глушковский, Л.М. Жемчужников, В.А. Инсарский, И.И. Лавров, С.А. Нилус, А.А. Стахович, М.С. Щепкин, П.И. Якушкин и др.).
3. Периодическая печать. Это газеты и журналы:
а) общей направленности - общественно-политические, литературные, столичные (петербургские и московские «Ведомости», «Отечественные записки», «Северная пчела», «Москвитянин», «Московский телеграф» и др.), и провинциальные (с конца 1830-х гг. повсеместно издававшиеся «Губернские ведомости», а также «Украинский вестник», «Нижегородский ярмарочный справочный листок», «Саратовский справочный листок», казанский «Волжский вестник», «Киевлянин», «Киевский листок», «Орловский вестник» и др.);
б) собственно музыкальные, издававшиеся в Петербурге и Москве, имеющие специальные разделы – «Корреспонденции из провинции» (еженедельник «Русский музыкальный вестник», издатели- редакторы А.А. Астафьев и В.Н. Мандельштам, СПб., 1880 – 1882), «Музыка в провинции» («Русская музыкальная газета», РМГ, Н.Ф. Финдейзена, СПб., 1894 – 1918), «Провинциальная летопись» («Театр и искусство. Еженедельный иллюстрированный журнал», редакторы З.В. Тимофеева, А.Р. Кугель, СПб., 1897–1918), «Провинциальные сведения» («Музыкально-театральный вестник. Еженедельный орган музыки и театра», редактор-издатель Э.Борман, СПб., 1900 – 1901) и др.;
в) губернские специализированные: «Музыкальное самообразование (музыка дома, в школе и на эстраде). Двухнедельная газета» (Одесса, 1906); «Музыка гитариста. Ежемесячный музыкально-литературный журнал», редактор – издатель А.М. Афромеев (выходил в Тюмени в 1907 – 1910 гг. под названиями «Гитарист», «Аккорд»); «Гусельки яровчаты. Ежемесячный доступный музыкально-литературный журнал», издатель В.В. Лебедев (Тамбов – Новгород, сентябрь 1907 – декабрь 1914); «Баян. Ежемесячный общедоступный народно-певческий журнал», редактор-издатель П.Н. Богдашев (Тамбов, 1907-1909); еженедельники «Нижегородские музыкальные новости» В.В. Дианина (Н.Новгород, 1909 – 1910), «Музыкально-литературный вестник» (Елизаветград, 1913 – 1914), «Гомельский музыкально-театральный вестник» (1914, издавался в СПб.), «Южный музыкальный вестник», редактор и издатель свободный художник Н. Марценко (Одесса, 1915 –1917) и др.
4. Справочные и статистические материалы: разнообразные путеводители, описи, указатели фондов центральных и областных архивов, авторские библиографические справочники (Г.Б. Бернандт, О.А. Виноградовой, П.А. Зайончковского, Г.К. Иванова, Т.Е. Киселевой, Г.Б. Колтыпиной, Т.Н. Ливановой, Н.М. Лисовского, Р.С. Минцлова, Н.Г. Павловой, А.В. Преображенского, А.М. Пружанского, Г. Римана, А.И. Рубца, И.М Ямпольского и др.), каталоги дореволюционных нотоиздательских фирм, музыкальных и ното-книжных магазинов (В.И. Картамышева в Одессе, Л. Идзиковского и Б. Корейво в Киеве, М. Бернарда в Казани, Л.Г. Адлер в Ростове - на - Дону, В.Д. Кашкина в Орле и др.), а также аналогичные публикации по театру, литературе, журналистике (составители И. Боричевский, В. Вишневский, Л.К. Зеленин, Н. Леонтьев, А. Пукарев, А.А. Соколов, Н.А. и В.Н. Ульяновы) и краеведению (составители П.А. Дилакторский, В.П. Косованов, Н.Г. Огурцов, З.Д. Титова). К данной группе источников следует отнести фундаментальные справочные пособия по музыке, а также созданные на их основе популярные издания, в рамках которых возможно уточнение отдельных сведений по музыкальной культуре российской провинции - энциклопедии, словари, справочники.
Объективные фактологические данные по музыкальной культуре русской провинции дают многочисленные статистические источники (обозрения, таблицы), календари, альманахи, адреса, памятные книжки, путеводители по различным регионам России, в которых содержится разносторонний материал о времени постройки театров, открытии и количестве музыкальных учебных заведений и многое другое, относящееся к вопросам формирования и развития музыкального ландшафта региона. Среди них особо выделяется уникальный статистический источник - альманах-справочник Б.С. Родкина «Вся театрально-музыкальная Россия» за 1914 – 1915.
5. Произведения художественной литературы – С.Т.Аксакова, И.А. Бунина, А.И. Герцена, Н.В. Гоголя, Н.С. Лескова, Д.Н. Мамина-Сибиряка, А.С. Пушкина, В.А. Сологуба, Л.Н. Толстого, И.С. Тургенева. А.П. Чехова и др.
Теоретико-методологические основы исследования определяются комплексным характером работы, обусловившим необходимость обращения к широкому кругу научных дисциплин. Базовую основу составляют культурологические концепции, раскрывающие закономерности художественного развития общества, формирования геокультурного и этнического пространства, общенаучные принципы и методы изучения общественных явлений и процессов.
Культурологический анализ музыки как сферы «культурологии искусства» (М.С. Каган) предполагает выявление разнообразных связей музыки и культуры, культурных контекстов, позволяющих раскрыть содержательные и стилевые характеристики музыки (Б.В. Асафьев, Л.Г. Барсова, Ю.Н. Бычков, Л.А. Закс, М.С. Каган, Б. Кац, А.С. Клюев, В.В. Медушевский, Л.И. Мельникас, Д.К. Михайлов, Е.Н. Прасолов, В.М. Розин, О.М. Самойленко, М.С. Уваров и др.). Применительно к музыкальной культуре российской провинции культурологический подход позволяет рассмотреть формирование и хронотопологические закономерности развития этой специфической области русской музыкальной культуры, выявить степень ее замкнутости и открытости в общей системе русской культуры на основе реализации законов адаптивности и эволюционирования, характер трансляции духовных ценностей, отличающих русскую провинцию и провинциальную культуру.
В работе использованы общенаучные методы и принципы, в частности, системно-функциональный анализ, который позволяет представить музыкальную культуру российской провинции в контексте основных тенденций развития отечественной культуры в целом и музыкального искусства в частности.
Структурно-функциональный метод используется для выявления составных элементов провинциальной музыкальной культуры, структурных и причинно-следственных взаимосвязей между ними, определяющих механизмы, исторические тенденции и закономерности функционирования данной системы как целостности.
Использование методов исторического анализа (историко-генетического и историко-типологического) позволяет рассмотреть изучаемый объект в динамике диахронических трансформаций, определить основные вехи формирования и развития провинциальной музыкальной культуры.
Компаративный и семантический подходы помогают определить основные характеристики образующих систему провинциальной культуры музыкальных элементов с синхронических (субкультурных) и диахронических (исторических) позиций.
Методы культурной антропологии позволяют оценить роль индивидуально-личностного фактора в музыкальной истории русской провинции, выявить характер воздействия провинциального локуса на творчество и судьбу выдающихся представителей отечественной музыки.
Научная новизна диссертации состоит в обосновании и разработке концепции провинциальной музыкальной культуры, представленной в системе теоретических, историко-динамических, семантических, личностно-аксиологических элементов:
- обоснована концепция музыкальной провинциологии, разработан понятийно-терминологический аппарат культурологического анализа провинциальной музыкальной культуры, выявлены ее параметры и составные элементы;
впервые систематизированы исследовательские подходы к проблеме музыкальной культуры русской провинции, включающие различные сферы научного знания (истории, культурологии, искусствоведения, музыковедения, регионалистики, краеведения, социологии);
осуществлен комплексный анализ особенностей развития музыкальной жизни дореволюционной русской провинции как совокупности трех социокультурных зон – деревни, провинциального города и усадьбы;
предложена динамическая модель музыкального компонента провинциальной культуры, представленная как типизированное описание реальных процессов становления и развития провинциального бытия русской музыки дореволюционного периода;
разработана периодизация исторического развития провинциальной музыкальной культуры на протяжении дореволюционной отечественной истории, выявлены и охарактеризованы особенности основных стадий провинциальной музыкальной культуры X – начала XX вв.;
охарактеризованы основные формы проявления провинциального фактора в музыкальном искусстве на уровне художественно-стилевых пластов, отдельных художественных произведений, явлений музыкальной практики, организационных структур;
определена роль провинции в личной и творческой биографии отдельных деятелей русского музыкального искусства (В.С. Калинникова, С.В. Рахманинова, П.И. Чайковского и др.)
Основные положения, выносимые на защиту.
-
Культурологическая парадигма определяет возможности выделения музыкальной провинциологии как сферы научного анализа структурно-содержательных, функциональных, историко-эволюционных, геодинамических, семантико-аксиологических особенностей музыкальной культуры российской провинции.
-
Методологическую основу изучения музыкальной культуры российской провинции составляет дихотомия «столица - провинция», объединяющая геокультурные и собственно культурологические позиции, учитывающая факторы ранжирования, субординации, координации и централизации, определяющая соотношение центробежных и центростремительных тенденций (традиционализма – новаторства, мейнстрима – маргинальности, сакрального – профанного).
-
Музыкальная культура российской провинции как объект культурологического анализа представляет собой систему, определяемую совокупностью факторов – природных, бытийных, личностных. Наиболее рельефно эти компоненты проявляются в условиях русской деревни, провинциального города и усадьбы. Каждый из них представляет собой совокупность элементов – субкультур, складывающихся и эволюционирующих под влиянием общих социальных процессов российской истории дореволюционного периода.
-
Существенную роль для понимания аксиологических характеристик провинциальной музыкальной культуры имеет семантика музыкального пространства русской провинции, которая предстает как совокупность реальных естественно-природных и облагороженных, окультуренных аудиальных свойств культурного ландшафта России. Метафизика музыкально-звукового пространства провинции - это не только звукоподражание и звукоизображение, но и выражение смысловых характеристик природы, утвердившихся в народной и авторской традиции, своего рода музыкальное «переживание» природы как семантического пространства русской провинции.
-
В историческом развитии музыкальной культуры русской провинции дореволюционного периода выделяются два этапа: собственно провинциальный, закрепленный процессами территориального администрирования конца XVII – начала XVIII вв., и предшествующий ему предпровинциальный период – период сложения центро-периферийных отношений, когда провинциальная культура существовала в имплицитной форме. Их выделение обусловлено коренными преобразованиями отечественной культуры, связанными с процессами ее модернизации на рубеже X – XI и XVII – XVIII вв.
-
Региональность является системообразующей характеристикой имплицитной фазы музыкальной культуры провинции. В становлении музыкально-звукового пространства русской провинции значение геокультурного фактора определялось взаимосвязью региональной автономии, обусловленной особенностями ареального развития многообразных музыкально-фольклорных зон, и регионального полицентризма, проявляющегося на уровне местных (областных) школ церковно-певческого искусства. Особенности провинциальной/региональной мифопоэтики обнаруживает русская народная песня, где теснейшим образом переплетены два пространства - пространство русской провинции в ее гео-метафизическом смысле и пространство русской души, и песнопения местным святым, чьи образы неотделимы от образа места - не просто географического пространства, но пространства духовного.
-
На протяжении XVIII – начала XX вв. складывается единое провинциальное музыкальное пространство как составная часть общенациональной русской музыкальной культуры. На фоне сложившихся в средневековой русской деревне музыкальных традиций выделяются репрезентативные формы музыкальной практики, свойственные провинциальному городу и усадьбе. При всей специфичности каждого слоя музыкальной культуры русской провинции, общность их развития на данном этапе была обусловлена влиянием столичных художественных инноваций, которые и определяли структурно-организационные и процессуально-эволюционные особенности их внутреннего развития и взаимоотношения между собой.
-
Музыкальная среда русского провинциального города предстает как полифония музыкальных субкультур инновационной и консервативной ориентации. В едином городском пространстве соседствовали музыкальные пласты различной культурно-исторической традиции. Музыкальная культура посадского населения была связана с фольклором, музыкальный быт губернской и уездной аристократии ориентировался по преимуществу на столичные, а через них – и на европейские формы (оперный театр, частный музыкальный салон), а музыкальные вкусы городской интеллигенции и средних слоев городского сообщества демонстрируют их срединное положение, выдвигая соответствующие различным этапам общекультурного процесса доминантные векторы (и народно-песенная традиция, и театрализованные музыкальные формы, и камерные жанры). Историческая динамика развития музыкальной культуры провинциального города определяется взаимообусловленностью двух векторов – профессионализации и любительства.
-
Для музыкальной семиосферы русской провинциальной усадьбы характерно тесное переплетение форм и принципов столичного и провинциального уклада: наивного крестьянского искусства, современных достижений отечественной и мировой культуры, произведений высокопрофессиональных и дилетантских. В зависимости от характера их соотношения выделяются три типа усадебной музыкальной культуры - патриархальный, вельможный, смешанный. При всем разнообразии каждого типа, значимость их в системе провинциальной музыкальной культуры определялась той посреднической функцией, которую дворянская усадьба выполняла между столицей и провинцией, городом и деревней, культурой национальной и мировой.
-
Значимость провинциального фактора в истории отечественной музыки определяется не только в субстанциональных и субкультурных категориях, но и на индивидуально-личностном уровне. Анализ отдельных региональных традиций усадебной музыкальной культуры выявил различные стороны влияния провинциального фактора на личность музыканта:
- бытийно-деятельностный, зафиксированный в фактах персональной творческой биографии, истории возникновения отдельных музыкальных сочинений, созданных под знаком провинции;
- акмеологический, демонстрирующий способность понимания и/или интуитивного ощущения провинциальных/конкретно-локальных компонентов музыки, диалога музыканта с провинциальной музыкальной традицией, имевшей для него определенные геопространственные очертания;
- аксиологический, позволяющий оценивать связанное с провинцией музыкальное наследие с позиций художественной и исторической ценности.
Теоретическая значимость исследования. В диссертации дана теоретическая разработка подходов к изучению проблем, связанных с анализом культурологических аспектов музыкального искусства с учетом базовых геокультурных факторов. Предложенная концепция музыкальной провинциологии представляет собой теоретическую базу для изучения музыкальной культуры российской провинции на различных этапах ее исторической эволюции. Обоснованная в работе многоуровневая модель провинциальной музыкальной культуры может выступать системным концептом для выявления актуальных векторов ее развития на современном этапе, а также стать основой прогнозирования дальнейших процессов в сфере музыкальной культуры и построения соответствующих художественных стратегий в рамках федеральной и региональной культурной политики.
Практическая значимость исследования. Результаты данного исследования имеют важное значение для педагогического процесса, при подготовке лекционно-практических курсов по теории культуры, социологии культуры и искусства, истории культуры, истории и теории мировой художественной культуры, краеведению и регионоведению, истории русской музыки, музыкальному краеведению, методологии музыковедения и музыкального образования, музыкальной педагогике, прикладному музыкознанию.
Отдельные положения и выводы исследования могут быть использованы для решения прикладных проблем в сфере художественной практики (музыкальной журналистики, лекторской и просветительской деятельности), в области культурной политики, связанной с организацией музыкальной деятельности и регулированием информационных потоков (концертных, гастрольных, фестивальных).
Апробация результатов исследования.
Основные положения диссертации нашли отражение в двух монографиях, учебном пособии, в 61 научной публикации материалов конференций, научных журналов, сборников научных трудов, в том числе в 12 статьях, опубликованных в рецензируемых журналах.
Фрагменты диссертации были представлены на конференциях, семинарах, конгрессах, в том числе: «Актуальные проблемы национально-регионального музыкального образования в аспекте взаимодействия Школа – ССУЗ – Педвуз» (Саранск, МГПИ им. М.Е. Евсевьева, 2001), «Вклад земляков – орловцев в развитие и становление российской науки» (Орел, ОГУ, 2003), «Актуальные вопросы теоретической и методической подготовки выпускников средних специальных учебных заведений к обучению в вузе» (Орел, ОГУ, 2004), «Художественное образование: Инновации и традиции» (Орел, ОГУ, 2004), «Проблемы нравственно-эстетического воспитания молодежи: современное состояние и перспективы» (Орел, ОГУ, 2005), «В.С. Калинников и национальные культурно-художественные традиции: К 140-летию со дня рождения композитора» (Орел, ОГИИК, 2006), «Актуальные вопросы подготовки специалиста в контексте современных преобразований» (Орел, ОГУ, 2006, 2007, 2008), «Дальний Восток: Проблемы межкультурной коммуникации» (Комсомольск-на-Амуре, КнАГТУ, 2006), «Музыкальное образование российской провинции. История – Современность – Перспективы» (Орел, ОГИИК, 2007), ««Музыкально-исполнительское искусство и научное знание: музыкознание, психология, педагогика, филология, философия, медицина, информатика. Параллели и взаимодействия» (Москва, ГКА им. Маймонида, 2010), «Культурно-образовательное пространство региона. Художественное образование: партнерство, качество, перспективы» (Пермь, ПГИИК, 2010), «Целостность в мире философии и социально-гуманитарного знания» (Липецк, ЛГТУ, 2010), «Реализация принципов преемственности и перспективности в художественно-эстетическом образовании в начальной, средней и высшей профессиональной школе» (Орел, ОГУ, 2011), «Краеведение как феномен провинциальной культуры» (Омск, ОГИК музей, 2011), «Искусство и образование в современном мире» (Тюмень, ТГАКИиСТ, 2011), XII Виноградовские чтения «Текст, контекст, интертекст» (Москва, МГПУ, 2011), «Многоуровневая система подготовки специалистов в сфере искусств и культуры: проблемы и перспективы» (Орел, ОГИИК, 2012), и др.
Диссертация обсуждалась на кафедре теории и истории культуры факультета философии человека Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена.
Материалы диссертации были использованы в курсах лекций, прочитанных автором в течение 2003–2012 годов в Орловском государственном университете, Орловском государственном институте искусств и культуры, Орловском областном институте усовершенствования учителей, Орловском музыкальной колледже (курсы мировой художественной культуры, регионального композиторского творчества, истории русской музыки, философии культуры, художественной культуры XX века, историко-культурного наследия Орловского края, музыкальной культуры Орловщины).
Структура диссертации.
Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и списка литературы. Общий объем исследования 425 страниц, список литературы содержит 495 наименований, из них 12 на иностранном языке.
Музыкальная культура российской провинции в зеркале культурологического дискурса
Провинциальное «измерение» отечественной музыкальной культуры становится объектом самостоятельного культурологического исследования лишь в последнее время. Следует отличать такого рода анализ от музыкально-исторического и краеведческого изучения художественных практик отдельных российских провинций в ограниченном значении «чисто описательной фиксации разрозненных и имеющих лишь местное частное значение фактов» . При этом выделяются различные аспекты проблемы: исторические и современные, жанрово-стилевые и индивидуально-персоналистские.
Ведущие тенденции методологического осмысления социокультурного дискурса в отечественной музыкальной науке отмечаются многими исследователями. В частности, Т.В. Букина, оценивая характер становления культурологической проблематики в музыкознании советской и постсоветской России, выделяет различные формы ее научной институализации на современном этапе2.
Вопрос о культурологическом подходе к феномену провинциальной музыкальной культуры следует рассматривать в аспекте двух взаимосвязанных, но вместе с тем предполагающих самостоятельное осмысление проблемных зон -музыкальная культура и культура российской провинции. Если последняя, возродившись с начала 1990-х гг., после неоднократных «всплесков» научного интереса к провинциальной теме на протяжении XIX - XX вв. («областничество» в отечественной историографии второй половины XIX в., краеведение 1920-х гг.) получила массированное и разностороннее культурологическое исследование, то первая, несмотря на длительную историю своего существования, начиная с работ античных мыслителей и русских «певческих азбук», только сейчас начинает осознаваться как предмет культурологического дискурса. С начала внедрения в практику музыковедческого анализа научного инструментария, характерного для исследования культуры, прошел период, значительно превышающий современную историю отечественной провинциологии, однако до сих пор здесь отсутствует ясная методология, четко очерченный понятийный аппарат, определенность научных процедур.
Этим и обусловлено выдвижение музыкальной провинциологии как сферы культурологического знания, представляющего российскую провинцию в ее «музыкальном измерении» - в совокупности практико-институциональных форм, составляющих музыкальное бытие провинции, и собственно музыкальных артефактов (феноменов, текстов, произведений) со свойственной им системой символико-метафорических «знаков провинции».
Институализация музыкальной провинциологии предполагает определение ее исходных теоретических компонентов: методологических основ, круга анализируемых проблем, специфики исследовательского ракурса, составляющих специфику культурологического дискурса данной научной сферы.
В современных исследованиях отечественной культуры складывается особая сфера научного дискурса феномена русской провинции, позволяющего «утверждать наличие провинциологии как определенного типа и формы знания»1.
Исходной позицией в определении проблемного поля провинциологии можно считать заданный И.Л. Беленьким вопрос о самой возможности его существования. Всей логикой своего рассуждения ученый не просто доказывает такую возможность, но и весьма основательно, объемно и подробно структурирует проблематику исследования русской провинции, выделяет
В связи с этим весьма существенным представляется вывод автора, который может служить методологической установкой: «если и возможно говорить о "провинциологии" как типе и форме знания, то исключительно как о сосуществовании множества "провинциологии", не всегда даже готовых к диалогу. "Провинциология" одновременно выступает и как система или иная совокупность (а может быть, и междисциплинарность) научных знаний о "провинции" (эмпирического и теоретического, сравнительно-исторического и типологического характера), и как любая форма рефлективного переживания "провинции", обнаруживаемая в пределах локальных провинциальных пространств, и вне их» .
Происхождение термина «провинциология» принадлежит В.А. Гречухину, краеведу, основателю общественного музея г. Мышкина Ярославской области, удостоенному за свою подвижническую деятельность премии им. Д.С. Лихачева . Не обсуждая вопрос об авторстве термина, особо отметим практическую направленность краеведческой работы В.А.Гречухина на активное сохранение и возрождение культуры российской провинции.
В научном дискурсе все отчетливее провинциология определяется как сфера культурологии, представляющая российскую провинцию в историческом, философском, нравственно-психологическом и социологическом ракурсах3.
В 2003 г. М.А. Орешина в рамках разработанного ею тезауруса пространственных категорий дала следующее определение: «Провинциология -предполагаемое знание о "провинции", номотетический тип знания, познание глубины внешнего пространства; система или совокупность научных знаний о "провинции" и форма рефлексивного переживания "провинции"; нарратив/повествование о "провинции" на языке ее осмысления»1. Имея цель максимально полно представить термины и отдельные новые понятия «с доминированием пространственной компоненты», автор указывает примеры использования термина «провинциология», в которых отчетливо преобладает культурологическая направленность (работы Ю.В. Афиани, И.Л. Беленького, В.Н. Козлякова и др. ).
Следует заметить, что исследователи, которые используют данное понятие как таковое, трактуют его неоднозначно. С одной стороны, определяется практическая доминанта дефиниции, когда провинциология позволяет анализировать текущие проблемы современной культуры и политики. Интересен опыт украинских ученых, которые с 1996 г. проводят международный научно-практический семинар «Проблемы провинциологии», посвященный вопросам провинциализации как тенденции современной социально-политической и национально-культурной жизни в контексте бурных политических и идеологических процессов, охвативших современную Украину. М.Ю. Простаков (практикующий психолог, г. Одесса) считает, что «провинциология, как новое научное направление, даёт возможность с ещё одной, новой, и даже неожиданной стороны, посмотреть на сложившуюся в Украине социально-культурно-психологическую ситуацию» . В частности, автор рассматривает вступление Украины в Евросоюз как превращение независимого самостоятельного государства в европейскую провинцию, отдаленную и от административный столицы (Брюсселя), и от основных экономических центров «старой Европы», традиционно расположенных в Германии, Франции, Великобритании.
Музыкальная провинциология: границы и полномочия
Однако, с другой стороны, к провинциальной литературе следует отнести также произведения В.И. Белова, В.Г. Распутина, других представителей советской «деревенской прозы». Но это также и повести и рассказы И.С. Тургенева: хотя они и сочинялись в Париже, но в них налицо не просто приметы провинциального быта и бытия, но поэтически одухотворенного провинциального менталитета (известно, что писатель едва ли не каждое лето проводил в родной усадьбе Спасское - Лутовиново).
Транслируя определение в «музыкальную плоскость», следует под провинциальной музыкой понимать коллективное и индивидуальное композиторское творчество, своим происхождением или доминантными свойствами (историей, глубинными связями) обязанное российской глубинке. Следует, однако, учитывать условность данного понятия как такового, поскольку критерий связи музыки с определенным провинциальным локусом может иметь весьма неопределенный, широко трактуемый характер - от народно-песенного мотива, принадлежащего данной местности (песня лужского извозчика в «Иване Сусанине» М.И. Глинки), до образа - эйдоса определенного провинциального локуса (города, села), представленного в структуре композиторского мышления и воплощенного в его музыке (ялтинские впечатления как образно-стилевая основа картин южной природы в симфонической картине «Кедр и пальма» B.C. Калинникова).
К сфере собственно провинциальной музыки следует отнести различные варианты локального фольклора, авторскую музыку как выдающихся мастеров отечественной композиторской школы, в которых отчетливо обнаруживается связь с провинцией, а также многочисленных авторов «второго круга», не вышедших за пределы своего локуса, «творчески обслуживающих» музыкальный быт и музыкальную повседневность своей «малой родины».
Опыт музыкального сочинительства, «привязанного» к провинции, по аналогии с провинциальной литературой, абсолютно не исследован (не считая композиторов - провинциалов советского времени). Известные примеры в полном смысле укладываются в понятие «любительское музицирование». На этом фоне еще более редки случаи, когда провинциальный сочинитель приобрел известность в Петербурге или Москве, где его произведения исполнялись, получали известность. Например, театральная музыка орловского помещика А.А. Плещеева, написанная им в своем Волховском имении Чернь, исполнялась в Орле (труппа театра графа СМ. Каменского) и в Санкт Петербурге (на сцене Императорских театров, придворной труппой которых он руководил в 1819 -1820 гг.).
Проблемным представляется отнесение к музыке использованного по отношению к провинциальной литературе критерия создания под знаком провинции. Определяются три типа такого рода знаков -репрезентантов: - фольклорная составляющая: являясь с одной стороны «генеральной характеристикой» русской композиторской школы в целом, музыкальный фольклор имеет по большей части определенные региональные координаты, зафиксированные в соответствующих фольклорных собраниях (начиная с П.В. Киреевского, указание на происхождение народно-песенного первоисточника становится непременным атрибутом фольклорной паспортизации), или в указаниях композиторов на использование соответствующих цитат в авторских произведениях (например, использование исторической песни «Про татарский полон», записанной в Орловской губернии, в симфоническом фрагменте «Сеча при Керженце » из оперы «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» Н.А. Римского-Корсакова); - топонимика - название музыкального произведения или его литературный текст (для вокальной музыки), точно указывающие на географическую принадлежность к провинции. В основном, это музыка композиторов - провинциалов, профессионалов и дилетантов, создававших ее по определенному «местному» поводу - по заказу, с посвящением какому-либо местному лицу или событию и т.п. Например, в конце XIX - начале XX вв. тема Орла и орловской культурной жизни была представлена в произведениях местных композиторов П.С. Финкельштейна («Орловский городской сад», «Орловские зимние вечера»), П.С. Евдокимова («Орловские велосипедисты»), А.С. Светозарова («Марш Орловского вольного пожарного общества»); «крымский музыкальный текст» - у С.Х Векслера («Вальс - посвящение А.П. Чехову», «Ночь в Гурзуфе», «Красавица Ялта», «Учан Су», «Привет Ялте»), А. Асланова («Воспоминание о Ялте», «Ночь на Алупке»); - мемуарные, литературные, критико-аналитические заявления и указания на связь определенных произведений композиторов - классиков с конкретным местом русской провинции. Известно, что в подавляющем большинстве все русские композиторы мирового уровня - провинциалы по рождению (МИ. Глинка, А.С. Даргомыжский, М.П. Мусоргский, Н.А. Римский-Корсаков, П.И. Чайковский и др.), и культурная традиция «малой родины» или выполняющего такую функцию места не могла не сказаться в их творчестве. В целом, это протооснова музыкального мышления и художественного стиля: сюда входит не только фольклорный компонент во всей широте его понимания (по Б.В. Асафьеву, музыка деревни и города, уточним, провинциального), но и корневая связь с образом русской земли, отмеченным выше как национальная составляющая русской композиторской школы, и в особенности в ее провинциальном аспекте. Известна роль подмосковных Клина и Майданова, малороссийского Браилова в творчестве П.И. Чайковского, тамбовской Ивановки для СВ. Рахманинова, орловского Воина для B.C. Калинникова, брянского Селища для С.И.Танеева. Как места - «знаки», они «прочитываются» в композиторском творчестве, благодаря соответствующим пояснениям самих авторов в их мемуарах, других личных документах, а также реконструкции в музыковедческой литературе.
В совокупности реальных звуковых характеристик и аудиальных параметров провинциального хронотопа - естественно природных и собственно музыкальных - возникает особый психо-эмоциональный и энерго-суггестивный континуум, который можно определить как музыкосфера российской провинции. В наиболее полном виде ее первоначально представляет русский музыкальный фольклор как наиболее репрезентативная форма отражения связи музыки с окружающей природной средой российской провинции.
Русский музыкальный фольклор в исторической динамике провинциального, регионального, локального
При великокняжеском или митрополичьем дворе наиболее активно проходил процесс адаптации византийского певческого наследия и становления собственной певческой традиции. Здесь обычно, особенно на начальном этапе, были сосредоточены знатоки всех стилей — силлабического и мелизматического, видов нотации — знаменной и кондакарной, языков — церковнославянского и греческого. В крупных городах - центрах епархий - соборные и монастырские певческие центры имели и школы, и книгописные мастерские. Это было основное профессиональное звено в повсеместном распространении певческого мастерства и йотированных книг. В приходских певческих центрах был сосредоточен основной массив всей певческой книжности, преимущественно ненотированной, который предназначался певчим - священнослужителям и прихожанам.
«Пирамидально-иерархичная» геодинамика церковно-певческого искусства позволяет говорить о становлении центро-периферийных отношений как важном факторе развития религиозной музыкальной субкультуры русской провинции. Очевидно, что в условиях авторитарной трансплантации православного канона его государственно-территориальное укоренение могло осуществляться при наличии аккумулирующего новации центра. Непосредственное влияние византийское пение могло иметь только в крупных культурных городах и, прежде всего, там, где была архиерейская служба — в кафедральных соборах, поскольку первые митрополиты были выходцами из Византии. Таковым на начальном этапе был Киев. Затем церковное пение распространялась на периферию - в центры епархий и далее, вплоть до малых приходов. Складывалась система центробежных связей, когда как бы по цепочке транслировались новые музыкально-исполнительские практики, происходило их письменное закрепление, в процесс вовлекались местные прихожане. При этом развитие шло по пути приспособления высокоразвитой сложной системы к местным условиям в зависимости от потребностей конкретного монастыря или храма (кафедрального или приходского), а также имеющегося творческого потенциала - возможностей певческого коллектива, его руководителя, наличия скриптория и т.п. Общее направление движения при этом можно охарактеризовать как упрощение, адаптация по нисходящему типу.
Очевидно, что при движении музыкального «образца» от центра к периферии (по «пирамиде») точность его воспроизведения (в «живом» ли исполнении, или в письменной фиксации) уменьшалась прямо пропорционально пройденному расстоянию от «столичного первоисточника». В условиях постоянно растущего гимнографического свода особую роль играла фигура опытного певчего, руководителя, доместика, который мог бы., обеспечить сохранение верного напева в процессе устного обучения и воспроизведения его во время богослужения, что составляло большую проблему для малых приходов, дальних монастырей, церквей в малых городах и деревнях. Особенно остро стоял вопрос о включении музыкального элемента в письменную культуру, для чего требовались высокопрофессиональные силы. Такая работа сосредотачивалась в основном в крупных певческих центрах, а копирование на местах со временем привело к многочисленным ошибкам, что позднее (XVII в.) потребовало организованной работы по их исправлению.
Механизм упрощения провинциального варианта основного канона ярко демонстрирует церковно-певческая книжность. Так, приспособление певческих книг к местным условиям происходило по-разному в зависимости от функциональных различий самих письменных источников. Кондакари, например, создавались в основном в столичных или в близких к ним княжеских певческих центрах, где были сосредоточены лучшие музыкальные силы (певцы, доместики, переписчики). Это не случайно, так как Кондакари - своеобразная литература полижанрового характера, с большим объемом певческой информации, сочетающая разные способы организации (календарный и
135 осмогласный), разные виды нотации; она требовала высокого профессионализма для своего исполнения (высокого качество письма, точности моделирования песнопений средствами кондакарной нотации). Обеспечить такую технику могла только сложившаяся школа нотописания, которая имелась только в прославленных центрах, прежде всего в Киеве и Новгороде1. Так, первая музыкальная певческая рукопись — Кондакарь Типографского устава конца XI— XII вв., в котором собраны важнейшие песнопения годового цикла, записанные кондакарной и знаменной нотацией, имеет Новгородское происхождение (Т.Ф. Владышевская).
Этой подчеркнуто элитарной, столичной форме церковно-певческой книжности противостояло бытование служебно-певческих книг с частичной нотацией. В Студийскую эпоху Минеи и Триоди достаточно стабильно воспроизводилась на Руси, причем в разных регионах. Вариативность весьма характерна для состава служб, которые выписаны в конкретной рукописи Минеи. «Она была неодинаковой в одну и ту же эпоху, в одной и той же местности. Одно дело — расписание приходского храма для крестьян, другое — для горожан, третье — домовой церкви феодала, четвертое — кафедрального собора, пятое — монастырей. Среди них были и такие, которые славились круглосуточной непрерывностью служб, длившейся веками» .
В целом, распространение церковно-певческой книжности из центра на периферию соответствовало общим процессам развития древнерусской письменности с учетом местных потребностей и запросов. «Развитие местных ... изводов и орфографических вариантов осуществляется как процесс постепенного разложения и упрощения (протекающего в различных регионах и в разные эпохи с различной скоростью) первоначально максимально сложной образцовой модели» .
Основные формы светской музыкальной практики и их трансформация в условиях дореволюционного провинциального города
В целом, имплицит столичности (введение данного термина, носящего условный характер, коррелирует с гипотезой об имплицитной фазе музыкальной культуры провинции), соответствующий доимперскому периоду отечественной истории (эпохе «стольных городов»), отличается следующими характеристиками.
В отличие от столицы в ее традиционном, культурологически атрибутированном понимании как общенационального центра, стольный город представлял собой местный - региональный, локальный - центр с ограниченными возможностями. Под последними понимается не «культурная ограниченность», а сфера распространенности культурного потенциала в соответствии с границами данного территориально-административного локуса. Этими весьма условными границами по преимуществу и определялось действие процессов централизации и периферизации культурной жизни - «усвоенность» традиций, направление культурной модернизации и распространенность новаций.
На понятие «стольного города» можно распространить используемый В.Л. Каганским термин «Провинциальный Центр»1, соотносящийся с окружающим неоднородным пространством, диспропорциональность которого имеет хронотопический характер. Свойственное ему упрощение территориальной структуры компенсируется усложнением структуры фазовых пространств, как это имело место в средневековой отечественной истории, когда на передовые позиции с точки зрения «презентации» столичных функций выдвигались различные города (Владимир, Суздаль, Новгород и др.), а затем их утрачивали, становились периферией. Отсюда в исторической ретроспекции просматривается ситуация своеобразной «провинциальной центризации» различных стольных городов.
Выдвижение в разное время отдельных стольных городов на авангардные позиции — показательная тенденция музыкальной жизни русского средневековья. После утраты Киевом доминирующих функций эстафету музыкальной «столицы» принял Новгород, находившийся в силу территориальных и исторических фоне утверждающей свою столичность Москвы. Мало того, именно Новгородская школа в лице братьев Роговых сыграла определяющую роль в формировании музыкального потенциала и столичной Москвы (Федор Крестьянин), и других провинциальных центров (Усолье).
Наличие одного «стольного града» не отрицало существования на соседней или другой территории такого же, выполняющего роль местного центра в соответствующих административно-географических рамках. Затрудненность коммуникации между ними определяла значимость своей - местной, локальной -культурной традиции. Их отличия друг от друга выявляются аналитическим — культурологическим, художественно-стилевым и др. - путем. В целом, складывается схема центро-периферийных отношений, которые могут проявляться в разных формах. «Можно отправляться от городов, как от центров. Затем почти неизбежно речь заходит о признании множества таких центров с соответствующими (сельскими) перифериями» . Соотнесенность отдельных стольных городов в древнерусской истории позволяет говорить о культурном полицентризме.
Уже изначальная реализация Киевом столичных функций сосредоточения и трансляции музыкальных инноваций сопровождалась выделением среди остальной периферии отдельных центров, претендующих на выполнение аналогичных функций. Ростов, Новгород, Владимиро-Суздальское княжество параллельно Киеву играли роль региональных центров. Здесь, с одной стороны, сложились самобытные местные музыкально-эпические традиции (киевский, новгородский цикл былин), с другой, - формировался круг церковных песнопений местночтимым святым. Позднее важную роль не только в региональном, но и национальном «музыкальном масштабе» играли Новгород, Усолье, отдельные монастыри (Соловецкий, Кирилло-Белозерский), параллельно выдвинувшейся Москве.
Наряду с такой иерархией (условно определяя, иерархией нижнего уровня), в культуре средневековой Руси складывается иерархия другого уровня -общенационального, государственного. Имеется в виду факт выдвижения более значимого в национальном и межнациональном масштабе центра среди прочих стольных городов, что зафиксировано историческими дефинициями «Киевской Руси» и «Московии» (другие определения, как известно, в отечественной историографии не закрепились, хотя общепризнанны соответствующие периоды -Владимиро-Суздальский, Новгородский, к примеру). Киев и Москва более других городов презентовали столичные функции, концентрировали и интегрировали национальную систему (политическую, культурную) изнутри, в том числе и в нормативно-семиотическом смысле. Порождая единое культурное пространство, Киев и Москва как центры модернизационных процессов (по византийскому и по европейскому образцу соответственно) на разных этапах и по разному его «центрировали», задавая определенный характер соотношений с периферией / провинцией.
В целом же в исторической ретроспекции просматривается процесс миграции/флуктуации культурных центров, когда на фоне выдвижения одного, предшествующий становился своеобразной периферией, культурная значимость которой сохранялась, прежде всего, в локальном масштабе, но также и в структуре оформляющейся провинции, в ее общенациональном становлении. Киев - Новгород - Владимир - Москва - Новгород - Усолье - такова последовательность основных звеньев «цепочки» стольных городов как музыкальных центров, сложившейся в диахроническом развертывании, с некоторыми синхронными «наложениями» на протяжении XI - XVII вв.
