Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблемы локальных идентичностеи в рамках социально-гуманитарного знания 20
1.1 Основные подходы к анализу понятия «идентичность» 20
1.2 Социокультурные основания локальных идентичностей и индивидуально-личностная их составляющая 39
1.3 Региональная и локальная идентичности: соотношение и противостояние в социокультурном аспекте 48
1.4 Культурно-историческая память и формирование территориальной идентичности в современном социуме 61
1.5 Российская провинция как социокультурный, ментальный и кроссрегиональный феномен 73
Глава 2. Коммуникационные процессы как условия формирования и трансформации локальных идентичностей 85
2.1 Коммуникативное пространство как социокультурная основа формирования территориальной идентичности 85
2.2 Социальная коммуникация и формирование идентичности 97
2.3 Идентификационный ресурс средств массовой коммуникации в контексте культуры локальной общности 107
2.4 Современные технологии социокультурного проектирования в ментальной среде локальных идентичностей 123
Глава 3. Культурно-исторические и социоментальиые факторы формирования и динамики локальной идентичности (на примере исследования идентичности Прихоперья) 133
3.1 Основные условия формирования и трансформации локальной идентичности 133
3.1.1 Фактор территориальный как культурно-исторический базис формирования местной идентичности 133
3.1.2 Влияние административного фактора на социокультурные особенности локальной идентичности 150
3.1.3 Фактор культурно-заселенческий 165
3.1.4 Фактор культурно-образовательный 183
3.1.5 Фактор культурно-контекстный 197
3.1.6 Фактор самоидентификационный 209
3.1.7 Фактор массово-коммуникационный 226
3.2 Перспективы развития локальных идентичностей 247
Заключение 255
Список использованных источников 264
Приложения 305
- Социокультурные основания локальных идентичностей и индивидуально-личностная их составляющая
- Социальная коммуникация и формирование идентичности
- Влияние административного фактора на социокультурные особенности локальной идентичности
- Перспективы развития локальных идентичностей
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Феномен идентичности в самых различных его аспектах привлекает пристальное внимание исследователей самых разных областей знания.
Вместе с тем, понятие «идентичность», получившее широкое распространение как в рамках публицистической риторики, так и контексте научного дискурса, нередко приобретает мифологизированную окрашенность, употребляется не в конкретно-понятийном значении, а скорее в общекультурном, что приводит к терминологической путанице и смысловой нечеткости.
Немало спорных моментов и непосредственно связанных с ними терминологических разночтений возникает в процессе описания социокультурных феноменов региональной и/или локальной идентичностей, оказавшихся в фокусе исследовательского внимания в последнее десятилетие. Такое положение дел естественным образом вытекает из культурно-исторического развития российского социума, особенностей его административно-территориального деления, является объективным следствием различных экономических и социально-политических процессов, неоднородности этноконфессиональной среды современных регионов. В результате образы идентичности, идентификационные границы той или иной местности, основания культурной самоидентификации ее жителей оказываются достаточно подвижными.
К настоящему времени достаточно подробно исследованы социально-демографические и социокультурные изменения, возникшие в социуме в связи с целым рядом административных реформ и реорганизаций, в том числе связанные с появлением на карте России Федеральных округов. В последние годы ведутся масштабные и разносторонние исследования этнокультурных и конфессиональных проблем, особенностей межкультурной коммуникации; проводятся исследования территориальной идентичности на региональном уровне. Развитие местного туризма также стимулирует повышение интереса к малым территориальным образованиям, проблемам макро- и микрорегионального уровней.
Вместе с тем, внимание исследователей к обширному комплексу проблем, непосредственно связанных с явлениями и процессами микрорегионального или кроссрегионального уровней, сих пор носит маргинальный, факультативный характер. Во многом такое положение дел обусловлено сложностью структуризации материала, административной невыделенностью идентификационных границ той или иной местности в рамках конкретного региона (или - зачастую - нескольких соседних регионов), отсутствием детально проработанного инструментария исследования, а также нередко возникающими междисциплинарными барьерами.
В современном научном дискурсе не всегда четко и последовательно проводится смысловая грань между понятиями региональной идентичности и локальной, местной идентичности; зачастую мы сталкиваемся с синонимией этих терминов, их смысловой нечеткостью, небрежностью в использовании. Вместе с тем, в условиях современного российского социума феномены, которые описываются посредством данной терминологии, могут находиться между собой в различных взаимоотношениях: от полного социоментального совпадения до серьезного социокультурного и социоментального антагонизма, включая целый ряд промежуточных стадий.
Недостаточно изученным представляется и социокультурный потенциал локальных идентичностей; факторы, способствующие возникновению, формированию, развитию и конструированию на территории той или иной местности собственной локальной идентичности, а также факторы, выполняющие деконструирующую, разрушительную для данного социокультурного феномена роль.
В отечественной и зарубежной науке подробно и полно изучаются проблемы массово-информационных явлений, рекламные технологии, специфика деятельности в сфере Public Relations, однако эффективность функционирования различных видов СМК в рамках социокультурного пространства локальной идентичности в настоящий момент нуждается в дальнейшем осмыслении.
Весьма полно разработанным и многоплановым представляется обширный пласт исследований, связанных с проблемами этнической и/или этноконфессиональной идентичности. Однако в социокультурных условиях современной России все чаще наблюдается превалирование локуса над этносом, когда социоментальная общность основывается, прежде всего, на единстве культурно-историческом, территориальном, бытовом - и лишь потом - на этническом.
Особый интерес для исследования представляют территории, где местная идентичность складывалась на протяжении длительного времени, а потому отчетливо фиксируется и проявляется как в «официальных», транслируемых властными структурами, так и в «неофициальных», инициированных «снизу» формах и к настоящему времени имеет достаточно прочные культурно-исторические традиции.
Таким образом, актуальность настоящего исследования обусловлена противоречием между отчетливо наблюдаемой в последние десятилетия тенденцией к регионализации, фрагментации российского культурного пространства и локализации российской идентичности, с одной стороны, и недостаточным теоретическим осмыслением данных процессов — с другой. В связи с этим, исследования социокультурных и социоментальных характеристик феноменов локальной идентичности необходимы для понимания принципов и направлений их трансформации, для разностороннего анализа социокультурных процессов в континууме
современных российских регионов, для практики социальной диагностики и социокультурного проектирования ментальной среды локальных идентичностей, а в более широком масштабе - для понимания тенденций и направлений динамики развития современного российского социума.
Степень научной разработанности проблемы.
При рассмотрении комплекса научных проблем, непосредственно связанных с темой данного диссертационного исследования, можно выделить несколько принципиально важных для ее понимания направлений.
Так, при анализе различных подходов к пониманию феномена
идентичности (впервые введенного в научный обиход Э.Эриксоном)
основополагающими представляются труды таких отечественных и
зарубежных исследователей, как П. Бергер, П. Бурдье, В.Н. Гасилин,
М.Н.Губогло, Л.М. Дробижева, Л.Г. Ионин, П. Крастев, М.П. Крылов,
Т.Лукман, И.В. Малыгина, А.С. Панарин, М.-А. Робер, Л.А. Софронова, Т.Г.
Стефаненко, Ф. Тильман, В.А. Тишков, Р.Ф. Туровский, В.Г. Федотова, У.
Эко, В.А. Ядов, В.Н. Ярская и других авторов. Эти исследования могут быть
объединены вниманием к проблемам идентичности и идентификации (в том
числе - и самоидентификации), к анализу сходных социальных явлений. В
ряде работ проблемы идентичности рассматриваются комплексно, с
привлечением широкого культурно-философского, социально-
психологического, политического и экономического контекстов. Во многих работах содержится характеристика возможных методов исследования феномена идентичности.
Для понимания социокультурной и социоментальной специфики локальных идентичностей как кроссрегионального феномена современного российского социума весьма значимыми являются исследования в области социальной регионологии, региональной политики, территориального брендинга и туризма, затрагивающие данный комплекс проблем как на современном его этапе, так и в сравнительно-историческом сопоставлении, как непосредственно касающиеся российской специфики, так и общемирового, универсального для человеческого социума опыта. Здесь представляется необходимым учет концептуальных положений, представленных в работах таких исследователей, как Р.Г. Абдулатипов, О.Н. Астафьева, Г.А. Аванесова, СИ. Барзилов, В.Я. Гельман, Э.Гидденс, Л.М. Дробижева, Ю.В. Китов, И.В. Кондаков, А.И. Миллер, Н.В. Петров, Н.Е. Покровский, Е.В. Попова, Л.В. Сагитова, А.Г. Чернышов, Т.И. Черняева, П. Штомпка, И.Г. Яковенко и других авторов.
В российском социуме в различные периоды его существования всегда была велика роль провинции. При этом провинция может пониматься как административно-территориальное образование, имевшее официальный статус в Российской империи 1719 - 1775 годах, так и некий, противостоящий Центру, социокультурный феномен. Именно провинция является той социоментальной основой, на которой возможно формирование
и дальнейшие трансформации локальных идентичностей. Следовательно, обширный пласт исследований, рассматривающих российский провинциальный контекст с различных подходов и позиций, представляется важным для понимания и анализа проблемы данной диссертационной работы. Это, прежде всего работы следующих авторов: Л.И. Беленький, Н.А. Бердяев, Е. Бурлина, А.В. Дахин, Т.С. Злотникова, Н.М. Инюшкин, М.С. Каган, В.Л. Каганский, Д.С. Лихачев, Н.К. Пиксанов, Т. Чеснокова, В.М. Чижиков, Т.А. Чичканова и других.
Изучению процессов глобализации, а также глокализации, характеризующих современный социум, посвящено большое количество работ отечественных и зарубежных исследователей (в том числе таких авторов, как 3. Бауман, Л.Е. Гринин, Г.В. Гриненко, А.В. Костина, А.А.Королев, Э.С. Маркарян, Д.В. Мосяков, А.С. Панарин, А.А. Пелипенко, Р.Робертсон, Е.М. Травина, А.Я. Флиер, В.Г. Федотова, И.С. Хорин, С.Хофман, А.И. Шендрик, П. Штомпка и других). Обобщая различные концепции и точки зрения, можно сделать вывод о том, что под глобализацией большинство ученых понимают тесную взаимосвязанность социальных, культурных, информационных, экономических, политических процессов; а также ее (взаимосвязанности) упорядоченность в различных организационных формах надгосударственного уровня. В то же время для процессов формирования и трансформации локальных идентичностей в социокультурном пространстве современных российских регионов не менее значимым представляется также понятие глокализации.
Формирование, развитие и трансформации идентичностей любого рода неразрывно связаны с коммуникационными процессами как в сфере массовых коммуникаций, так и в области межличностных контактов. Именно этот факт позволяет говорить о коммуникативной природе любой идентичности. В становлении локальной идентичности принципы построения коммуникативных связей, безусловно, играют одну из первостепенных ролей. Проблемы коммуникации разрабатываются представителями различных социально-гуманитарных наук еще с середины девятнадцатого века. В настоящее время весьма активно эти проблемы рассматриваются как в теоретико-методологическом ключе, так и в прикладном аспекте, как применительно к решению частных, специализированных задач, так и обобщающие различные концептуальные подходы. Это работы таких исследователей, как Т.З. Адамьянц, М.М. Бахтин, Р. Бауэр, Э. Беттингхауз, Н.Н. Богомолова, В. Вайс, М.Вебер, П. Вихалемм, В.В. Ворошилов, Б.А. Грушин, Т.М. Дридзе, С.Г. Корконосенко, Г.Д. Лассуэлл, М. Лауристин, А.А. Леонтьев, Ю.М. Лотман, В.П. Макаров, Т. Ньюкомб, Г.Г. Почепцов, В.Д. Попов, В.А. Ремизов, А. Черных, А.Н. Чумиков, Е.С. Федоров, М.М.Шибаева, Н. Элиас и многие другие отечественные и зарубежные авторы.
Таким образом, проблемы, связанные с различными аспектами данного диссертационного исследования, представляются в значительной мере изученными в работах отечественных и зарубежных ученых, однако целый ряд вопросов и подходов нуждается в дальнейшем культурологическом осмыслении.
Объект исследования - локальная идентичность как кроссрегиональный феномен.
Предмет исследования - факторы и условия формирования и трансформации локальных идентичностей в контексте социокультурной динамики российских регионов.
Цель исследования заключается в анализе факторов формирования и трансформации локальных идентичностей в контексте социокультурной динамики российских регионов, выявлении основных тенденций их развития с учетом широких культурно-исторических и социально-политических контекстов.
Для достижения поставленной цели предполагается решение следующих задач исследования:
Проанализировать основные социально-гуманитарные подходы к интерпретации понятия «идентичность».
Рассмотреть социокультурные основания локальных идентичностей и индивидуально-личностную их составляющую.
Показать особенности и формы соотношения региональных и локальных идентичностей в социокультурном аспекте.
Выявить ресурс взаимодополнительности основных концептуальных подходов к исследованию провинции как социокультурного, ментального и кроссрегионального феномена в связи с проблемой актуализации культурной памяти в современном социуме.
Охарактеризовать коммуникативное пространство как социокультурную основу формирования территориальной идентичности.
Обосновать роль социальной коммуникации в формировании идентичности.
Проанализировать особенности средств массовой коммуникации как идентификационного ресурса в контексте культуры локальной общности.
Охарактеризовать основные современные технологии социального проектирования в социокультурном пространстве локальных идентичностей.
Исследовать основные социокультурные факторы, способствующие формированию, динамике и трансформации локальной идентичности.
Теоретико-методологические основания работы. При работе над диссертационным исследованием учитывались следующие методологические подходы и принципы:
системный подход дал возможность рассматривать локальные идентичности в социокультурном пространстве современных российских регионов как некий универсальный феномен в многообразии его внутренних и внешних связей;
структурно-функциональный подход позволил рассмотреть факторы, влияющие на конструирование и трансформацию локальных идентичностей, выявить основные составляющие данного социокультурного феномена, обусловливающие выполнение определенных функций в рамках социума;
коммуникативный подход стал основанием для анализа различного рода коммуникационных процессов, происходящих в социокультурном пространстве локальных идентичностей - как на уровне массовых коммуникаций, так и на уровне межличностного общения;
социологический подход дал методологическое обоснование для проведения ряда авторских эмпирических исследований в социокультурном континууме локальной идентичности, позволил сделать обобщения на уровне больших социальных групп;
принцип историзма способствовал анализу социокультурного и социоментального пространства локальных идентичностей в ракурсе определенных исторических процессов, приводивших к ряду изменений территориально-административного характера, позволил рассмотреть данный феномен как динамически развивающееся явление.
В работе использовались также концептуальные теоретические положения и выводы, которые содержатся в трудах отечественных и зарубежных исследователей в области социологии, культурологии, философии, теории коммуникации и других социально-гуманитарных областей знания: И.В. Малыгиной (подходы к разработке концепции идентичности), А.Я. Флиера (идеи, связанные с восприятием глобализации как некоего перманентного процесса), Т.М. Дридзе, Т.З. Адамьянц (анализ коммуникации в рамках семиосоциопсихологической парадигмы), 3. Баумана (концепция культурно-исторической памяти и ее проекции на современность). Синтез этих подходов позволил подойти к исследованию феномена локальных идентичностей с комплексных позиций.
Эмпирическая база и методы исследования. Диссертационная работа строится на авторских эмпирических исследованиях, проводимых в период с 2006 по 2010 гг. Методы сбора информации проводились с учетом социологических разработок и методик. В работе использовались данные структурированного анкетного опроса, метода свободных множественных ассоциаций, глубинных групповые фокус-интервью, лейтмотивных неформализованных интервью, включенного наблюдения, эксперимента, контент-аналитического исследования средств массовой информации. Эмпирическая информация была получена с использованием различных уровней авторской включенности в изучаемый контекст. Цели и задачи исследования определяли методы сбора информации и тип выборки:
использовались преимущественно качественные методы изучения и целевая выборка.
Источниковую базу исследования дополняет вторичная информация:
данные исследований института социологии РАН, ВЦИОМ, Центра
региональных социологических исследований Саратовского
государственного университета.
В работе также использовались методы системного анализа, междисциплинарной компаративистики, что определялось общим культурологическим подходом к решению поставленных задач.
Гипотеза исследования заключается в предположении о том, что в рамках социокультурного континуума современных российских регионов могут создаваться - на основе сочетания целого ряда внешних и внутренних факторов - условия для образования особых социоментальных феноменов -локальных идентичностей. Границы этих образований не закреплены, как правило, на уровне официального административно-территориального деления и могут не совпадать с существующими на тот или иной момент границами регионов, но достаточно четко фиксируются местным населением на рациональном, эмоциональном и поведенческом уровнях. Такие границы носят, прежде всего, социокультурный характер, находят отражение в массово-коммуникационной сфере, торгово-экономических контактах и культурно-исторических артефактах, могут проявляться в форме идентификационных обид, основанных на возникновении чувства когнитивного диссонанса у представителей местного населения.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в следующем:
На основе существующих в науке подходов к понятию «идентичность» предложена авторская его интерпретация применительно к социокультурной динамике российских регионов.
Рассмотрены и проинтерпретированы социокультурные основания локальных идентичностей и индивидуально-личностная их составляющая в региональном и кроссрегиональном социокультурном континууме.
Дана авторская интерпретация особенностей и форм соотношения региональных и локальных идентичностей в социокультурном аспекте, проанализированы возникающие между ними противоречия.
Проанализированы основные подходы к исследованию провинции как социокультурного, ментального и кроссрегионального феномена в связи с проблемами культурной и исторической памяти в современном социуме, выявлены и обоснованы основные различия данных подходов.
Предложена авторская характеристика коммуникативного пространства государства, региона, местности как социокультурной основы формирования территориальной идентичности.
Дано культурологическое обоснование роли социальной коммуникации в формировании идентичности, специфики коммуникационных процессов на территории локальных идентичностеи.
Проанализирована эффективность функционирования средств массовой коммуникации в контексте культуры локальной общности, дан авторский эмпирический анализ массово-коммуникационных явлений локальной идентичности (на примере территории Прихоперья).
Рассмотрены основные современные технологии социального проектирования в социокультурном пространстве локальных идентичностеи, перспективы развития локальных идентичностеи в социокультурном пространстве современных регионов.
Представлена авторская классификация основных факторов, способствующих формированию, развитию, динамике и трансформации локальной идентичности (на примере территории Прихоперья).
Теоретическая значимость исследования.
Даны теоретические разработки подходов к изучению проблем, связанных с анализом социокультурной динамики на региональном и кроссрегиональном уровнях, что дает возможности для проведения комплексных исследований феномена локальных идентичностеи.
Предложен комплексный междисциплинарный подход к разработке концепции территориальной идентичности в рамках современной культурологии.
Проведен авторский комплексный анализ социокультурного локуса (на примере идентичности Прихоперья).
Полученные выводы могут быть применены в качестве концептуальной основы для изучения микро- и макрорегиональных проблем современности как в теоретическом, так и в прикладном аспекте.
Практическая значимость исследования.
Ряд положений и выводов диссертационного исследования может быть использован в качестве концептуальных оснований для работы журналистов, политических деятелей, специалистов в области рекламы и связей с общественностью, краеведов, представителей туристических фирм, сотрудников общественных организаций, социальных работников, государственных и муниципальных служащих.
Основные положения и выводы исследования могут быть использованы в педагогическом процессе по профилям: теория культуры, социология культуры, массовая культура, история культуры (современный этап), массовые коммуникации, связи с общественностью.
Соответствие диссертации паспорту научной специальности. Диссертационное исследование Дзякович Е.В. «Локальные идентичности в контексте социокультурной динамики российских регионов», раскрывающее теоретико-методологические подходы к анализу феномена локальных идентичностеи в современном социокультурном континууме, соответствует
п. 11. «Взаимоотношение универсального и локального в культурном развитии», п. 18. «Культура и общество», п. 24. «Культура и коммуникация» паспорта специальности 24.00.01 - Теория и история культуры (культур ология).
Основные положения, выносимые на защиту:
Понятие идентичности как особого социокультурного феномена может быть рассмотрено в его комплексной, общегуманитарной трактовке, а также при сопоставлении с семантически связанными с ним понятиями «идентификации» и «инсценировки». Эти явления весьма важны для характеристики социокультурных и социоментальных трансформационных процессов, происходящих в пространственно ограниченной среде. Идентичность представляет собой некий, относительно устойчивый результат уже произошедших процессов, четко проявляется на региональном и кроссрегиональном уровнях.
Проблема поиска идентичности зачастую является достаточно болезненной как для отдельного индивида, так и для различных социальных групп. В процессах поиска идентичности психологические аспекты переплетаются с экзистенциальными и духовными, социокультурными факторами. Поиски идентичности могут ассоциироваться, в частности, с так называемым романтическим сознанием, с переходными историческими и социально-политическими периодами, ситуациями распада традиционных социокультурных практик и укладов, изменения форм мировоззрения и поведения. Поиски идентичности осложняются, помимо прочего, обширностью территории России и ее многонациональным и многоконфессиональным составом.
Проведение административных границ формально, без должного учета широкого культурно-исторического контекста, может привести к возникновению когнитивного диссонанса и идентификационных обид у представителей местного населения. Социокультурные или ментальные контексты современных российских регионов обладают разными возможностями и условиями для формирования местных, локальных идентичностей. В отдельных случаях (в ситуации региональной мономентальности) можно наблюдать практически полное социокультурное и социоментальное совпадение между региональной идентичностью и местной идентичностью. В ряде случаев (при наличии региональной полиментальности) отмечается частичное или полное расхождение этих понятий, что приводит к когнитивному диссонансу и способствует возникновению идентификационных обид у представителей локальной идентичности.
Феномен провинции, особенно применительно к российским условиям, приобретает не столько географическое, сколько социокультурное и социоментальное содержание. В современных отечественных социально-гуманитарных исследованиях феномена провинции можно выделить два
концептуально различающихся подхода. Условно один из них можно назвать «деревне-центричным», когда основа провинциальной российской социокультурной среды рассматривается как преимущественно сельская; другой - «городо-центричным», когда в основу кладется социокультурная среда малых и средних городов. Для понимания динамики процессов, происходящих на территории локальных идентичностей, более обоснованным представляется «городо-центричный» подход.
Коммуникативное пространство состоит из совокупности пространств индивидуальных, личностных, но - в свою очередь -отражающих общее пространство и формирующихся под его непосредственным влиянием и воздействием. Современный глобализирующийся мир демонстрирует разнонаправленные тенденции развития коммуникативных пространств этнических групп, народов, регионов и государств. Коммуникативное пространство представляет собой виртуальное социокультурное образование, в котором находят свое выражение концепты, дискурсы и идеи, имеющие разные источники возникновения, выражающие разные по направленности интересы и задающие разные программы выстраивания будущего. Виртуальная природа коммуникативного пространства вовсе не означает его чуждость и противопоставленность константной реальности. Напротив, коммуникативное пространство ее отражает и интерпретирует, являясь производной широкого культурно-исторического контекста. Однако такое отражение и интерпретация, программируя поведение индивидов, могут быть (а в настоящее время часто являются) управляемыми.
Основные ключевые проблемы, возникающие в социокультурном пространстве локальных идентичностей, находятся прежде всего в коммуникативной плоскости. И от правильно выбранной коммуникационной стратегии зависит эффективность взаимодействия между всеми акторами, участвующими в процессе. Соответственно, налицо возрастание роли диалога в противовес директивным формам коммуникации. Социально-интегративная функция коммуникации становится приоритетной для коммуникативных процессов различного уровня, происходящих в социокультурном пространстве локальных идентичностей.
Средства массовой коммуникации, функционирующие на территории локальной идентичности, обладают двояко направленным воздействующим потенциалом. С одной стороны, СМК, обладая возможностями широкого массового охвата аудитории и являясь неотъемлемым атрибутом современного социокультурного бытия, имеют почти безграничный спектр средств и технологий для поддержания, консолидации таких территориальных идентичностей. С другой стороны -они имеют все те же средства и технологии и для деконструкции, разобщения на социоментальном уровне этих идентичностей, для ослабления
взаимосвязей внутри этих территориальных и социокультурных образований - как на административно-управленческом уровне, так и на межличностном.
Успешная социальная коммуникация и успешное социальное проектирование социокультурной среды локальных идентичностей оказываются неразрывно связаны с диалогом как направленностью коммуникативно-познавательных действий. С точки зрения технологий социального проектирования наибольший интерес представляют групповые стратегии, которые особенно важны в сложном и многоплановом социокультурном континууме локальных общностей.
Следует выделить ряд факторов, позволяющих судить об образовании на той или иной территории (как правило, межрегиональной с точки зрения формально-административного деления) своеобразной локальной идентичности как целостного социокультурного феномена. К таким факторам можно отнести следующие: фактор территориальный как культурно-исторический базис формирования местной идентичности; фактор административный; фактор культурно-заселенческий; фактор культурно-образовательный; фактор культурно-контекстный; фактор самоидентификационный; фактор собственно массово-коммуникационный. При этом значимым моментом можно считать административную «расчлененность», дискретность единого социокультурного и ментального пространства. Такая «раздробленность», с одной стороны, способствует ослаблению формализованных связей и официальных контактов, с другой -приводит к объединению «носителей» этой идентичности на неформальной, «низовой» основе, к возрождению исторически сложившихся традиций и социокультурных практик.
Апробация результатов исследования.
1. Материалы исследования достаточно полно изложены в 35 работах
общим объемом более 50 п.л., в том числе 3 монографиях, 9 статьях в
журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ, и 23 статьях в других
изданиях.
2. Материалы исследования прошли апробацию на 26 научных
мероприятиях, в том числе на: Международном Научно-практическом
симпозиуме «Имидж государства/региона в современном информационном
пространстве» (Санкт-Петербург, 2009); III Всероссийском социологическом
конгрессе «Социология и общество: проблемы и пути взаимодействия»
(Москва, 2008); Международном Конгресс «Связи с общественностью и
реклама» (Челябинск, 2008); на II Всероссийском социологическом конгрессе
«Глобализация и социальные изменения в современной России» (Москва,
2006);
на международных научно-практических конференциях: «Настоящее и будущее социальных технологий» (Санкт-Петербург, 2010); «Имидж регионов России в отечественном и зарубежном контексте» (Ярославль, 2009); «Глобальные и региональные коммуникации: настоящее и будущее»
(Санкт-Петербург, 2008); «Современное состояние русской речи: эволюция, тенденции, прогнозы» (Саратов, 2008); «PR, бизнес, СМИ - партнерство и конкуренция» (Санкт-Петербург, 2008); «PR, бизнес, СМИ - партнерство и конкуренция» (Санкт-Петербург, 2007); международный семинар по проблемам работы региональных НКО (Ставрополь, 2004); международный семинар по проблемам социальной информации в сфере НКО (Москва, 2002); «Человек пишущий. Человек читающий» (Санкт-Петербург, 2002);
всероссийских научных и научно-практических конференциях: «Этнос, нация, общество: российская реальность и перспективы» (Москва, 2010); «Казачество в социокультурном пространстве России: исторический опыт и перспективы развития», (Ростов-на-Дону, 2010); XII Всероссийская конференция заведующих кафедрами рекламы, связей с общественность и смежных специальностей (Москва, 2010); «Прихопёрье и Саратовский край в панораме веков» (Балашов, 2010); «Прихопёрье и Саратовский край в панораме веков» (Балашов, 2009); «Развитие современного региона: перекрестки науки и практики» (Саратов, 2009); «Развитие современного региона: перекрестки науки и практики» (Саратов, 2008); «Развитие современного региона: перекрестки науки и практики» (Саратов, 2009); «Развитие партнерских отношений государства, гражданского бобщества и бизнеса» (Саратов, 2006); "Интеграционные процессы в современном коммуникативном пространстве" (Самара, 2006); Всероссийский Образовательный форум (Москва, 2006); «Профессиональная риторика: проблемы и перспективы» (Воронеж, 2001);
межрегиональных и региональных конференциях: «Искусство и власть в городском пространстве» (Саратов, 2010); «Виртуальное пространство города» (Саратов, 2007).
3. Материалы исследования послужили основой для проведения
консультаций в Правительстве Саратовской области и в межрегиональной
общественной организации «Хопёрский казачий округ Всевеликого войска
Донского» (г. Балашов, г. Урюпинск).
Основные концептуальные положения исследования апробировались в педагогической и учебно-методической практике автора, в составлении учебных программ и чтении курсов «Социальная регионология», «Теория и практика массовой информации», «Управление общественными отношениями», «Теория и практика связей с общественностью», «Имидж региона», «Культурология», «Мировая художественная культура», «Современная пресс-служба», «Связи с общественностью в некоммерческих и общественных организациях» в Поволжской академии государственной службы им. П.А. Столыпина (г. Саратов).
Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры теории культуры, этики и эстетики Московского государственного университета культуры и искусств (протокол № 10 от 20 апреля 2011г.).
Структура исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и приложения.
Социокультурные основания локальных идентичностей и индивидуально-личностная их составляющая
Для наиболее полного представления о локальной (как, впрочем, и любой иной территориальной) идентичности необходимо рассмотреть и другие виды идентичностеи, естественным или искусственным путем сложившиеся/складывающиеся в современном социуме, а также остановиться на социально-психологической составляющей идентичностеи, их вписанности в общий социокультурный, социально-политический и социально-экономический контекст современных регионов.
Возможные в рамках современного социума виды идентичностеи находятся в состоянии взаимодополнения: «В качестве одного из исходных тезисов можно сформулировать принцип комплементарности различных видов и масштабов идентичности: политической, этнической, социально-профессиональной, территориальной, с одной стороны; общенациональной; макрорегиональной, региональной, локальной - с другой»33. Действительно, эти (а также ряд других, оставшихся за рамками цитируемого исследования) идентичности находят свое безусловное отражение в социокультурной картине мира их носителей. Однако вызывает некоторые вопросы разведение по разным «сторонам» территориальных идентичностеи - и региональных и локальных, поскольку последние представляются разновидностями идентичностеи именно территориального характера.
Само понятие «идентичность», как уже отмечалось ранее, является комплексным и междисциплинарным, охватывающим различные стороны и аспекты современного гуманитарного знания. Возникновение этого понятия, введение его в широкий научный обиход, восходит к работам классиков психоанализа — прежде всего, Э. Эриксона34.
По мнению Э. Эриксона, человек рождается с потребностью взаимного узнавания и удостоверения в нем — то есть, в идентификации. Отсутствие удовлетворения этой потребности может причинить непоправимый вред ребенку, погасив его тягу к получению впечатлений, необходимых для развития органов чувств. Но, раз возникнув, «эта потребность будет проявлять себя снова и снова на каждой ступени жизни в виде голода по новому и более широкому опыту, повторяющему это «узнавание» лица и голоса, несущего надежду» . И хотя в данном случае речь идет о ребенке — аналогичные процессы мы можем наблюдать и на уровне различных социоментальных групп.
В понятие идентичности Э. Эриксон включал «внутреннюю непрерывность и тождественность личности»36. Э. Эриксон выделил некоторые элементы идентичности на уровне индивидуального опыта: 1) чувство идентичности - это чувство личностного тождества и исторической непрерывности личности; 2) сознательное чувство личностной идентичности основано на двух одновременных наблюдениях: восприятии себя как тождественного и осознании непрерывности своего существования во времени и пространстве, с. одной стороны, и восприятии того факта, что другие признают мое тождествои непрерывность, - с другой; 3) переживание чувства идентичности с возрастом и по мере развития личности усиливается: человек ощущает возрастающую, непрерывность между всем тем, что он пережил за все свое детство, и тем, что он предполагает пережить в будущем; между тем, кем он хочет быть, и тем, как воспринимает ожидания других по отношению к себе .
По мнению Э. Эриксона38, основной силой человеческой жизни является надежда, понимание того, что ты не один и в трудную минуту можешь получить помощь, возникает из близости и взаимности в раннем младенчестве. В дальнейшем надежда подкрепляется всеми теми ритуалами, которые помогают преодолению чувства покинутости и безнадежности и обеспечивают взаимность узнавания в течение всей жизни.
Таким образом, представления Э. Эриксона о проблемах идентичности и идентификации (хотя и рассматриваемые на уровне отдельного индивида) принципиально диалогичны. Более того, само понятие идентичности не имеет смысла вне социального взаимодействия людей.
Каждый человек, анализируя свое место в социуме, постоянно занят поисками социальной, национальной, конфессиональной, психологической, тендерной идентичности. «Одна из них может подавляться, другая — выходить на первый план и становиться доминирующей в комплексе вариантов идентичности. Эти варианты способны сосуществовать, так как определяют человека с разных сторон»39. При этом неизменной остается роль идентичности определенного места, локуса, который наделяет индивида целым рядом социоментальных характеристик.
Рассматривая различные аспекты формирования идентичности, необходимо помнить о разносторонней направленности самого феномена . идентичности. «С одной стороны, он является инструментом для поддержания субъективной реальности отдельной личности. С другой стороны, идентичность может использоваться влиятельными социальными группами в качестве инструмента социальной инженерии» , или же — что, возможно, более корректно в данном случае, «социального проектирования»41.
В современных социологических исследованиях проблемам идентичности уделяется значительное внимание. В первую очередь, представляют интерес различные виды и формы идентичности, находящие воплощение в современном российском социуме. Институтом социологии РАН был проведен целый ряд исследований в этом направлении42.
Так, например, если говорить об устойчивых самоидентификациях российских граждан (данные на 2007 г.), то первую группу составляют пять наиболее часто встречающихся идентификаций. Некоторые идентификации имеют предметный характер {товарищи по работе или учебе), другие относятся к абстрактно-символическому типу общностей (люди, разделяющие те же взгляды на жизнь, вообще оказавшаяся ведущей идентичностью из предложенного списка, люди того же поколения, люди той Dice профессии ирода занятий, и люди той же национальности) .
Следующую группу составляют самоидентификации, которые стабильно разделяют свыше трети россиян. К ним относятся (в порядке убывания, значимости): идентификации с людьми того же материального достатка; с людьми, проживающими в том же населенном пункте; с россиянами. При этом две последние идентификации за последние годы поменялись местами в общем ранговом списке, хотя обе прибавили в распространенности — в 2004 г. устойчиво ощущали свою общность с россиянами 31% и никогда не испытывали чувства общности с ними 21%, а спустя 3 года эти показатели составили, соответственно, 35% и 15%. Что же касается общности с людьми, проживающими в том» же населенном- пункте, то в 2004 г. устойчиво идентифицировали себя с ними 29%, а никогда не идентифицировали — 18%. В 2007 г. эти показатели заметно изменились и стали составлять соответственно 39% и 11%, что говорит об очень быстром росте идентичностей микроуровня и заметно менее активном — идентичностей макроуровня44.
Третью группу, значимую в общей сложности примерно для половины россиян, хотя она и распадается на две почти равные части, составляют идентичности, связанные с отношением к политике — 27% устойчиво ощущают близость с людьми, близкими им по политическим взглядам, и 22% так же устойчиво относят себя к тем, кто политикой не интересуется. При этом доля занимающих сознательно аполитичную позицию выросла за последние годы на 4%45.
Наконец, четвертую группу составляют относительно малораспространенные самоидентификации, которые постоянно разделяют не более 15% респондентов —с «советским народом», с гражданами СНГ, со всеми-людьми на планете и с европейцами. Удивительно при этом не то, что все эти макроидентичности мало распространены как устойчивые, а то, что по всем ним сократилось число граждан никогда их не испытывающих. Особенно ярко эта тенденция проявилась для идентификаций с гражданами-CHF — никогда не ощущали своей общности с ними, в 2004 г. свыше половины (51%), а в 2007 г. - 38% респондентов46.
Социальная коммуникация и формирование идентичности
В последние годы коммуникативные пространства российских регионов претерпевают целый ряд изменений самого различного свойства. И если экономические изменения достаточно очевидны, то реконфигурации социокультурного уровня носят более глубокий, а подчас и более скрытый характер. Так, с одной стороны, можно говорить об увеличении плотности этнически маркированных коммуникативных потоков. С другой стороны, нельзя не заметить появление коммуникативных, и коммуникационных центров за пределами Российской Федерации. С третьей стороны, мы все являемся свидетелями и - во многом - соучастниками формирования и развития собственно виртуальных центров коммуникации, представленных в сети Интернет. И, наконец, с четвертой стороны, активно развивается коммуникативное пространство определенной местности, далеко не всегда совпадающее с административными границами современных регионов или федеральных округов, но представляющее собой весьма целостное социокультурное образование, позволяющее говорить о . местной идентичности. Все эти трансформационные процессы находятся в прямой или опосредованной зависимости от процессов социокультурных, социально-политических, социально-экономических.
В эпоху глобализации информационных процессов, развития новейших информационных технологий, как правило, речь идет об укрупнении информационного пространства, распространении его границ до масштабов планеты. Термин «глобализация» весьма широко используется современными исследователями социума. И хотя идеи о глобальности мира возникли еще в трудах античных философов, . терминологическое представление о явлениях глобализации формируется лишь к концу XX века. К этому времени «идея глобального сообщества и тенденция, и тенденция, которая приводит к созданию такого сообщества, а именно процесс глобализации, стали ведущими, господствующими мотивами социологической теории»157.
Изучению процессов глобализации посвящено большое количество работ отечественных и зарубежных исследователей (в том числе таких авторов, как 3. Бауман, П. Штомпка, Р. Робертсон, С. Хофман, Л.Е. Гринин, Д.В. Мосяков, А.А. Королев, И. С. Хорин, В.Г. Федотова, А.И. Шендрик и других). Обобщая различные концепции и точки зрения, можно сделать вывод о том, что под глобализацией большинство ученых понимают тесную взаимосвязанность социальных, культурных, информационных, экономических, политических процессов; а также ее (взаимосвязанности) упорядоченность в различных организационных формах надгосударственного уровня; появление целых социальных групп, трудовая деятельность которых оторвана от какого-либо конкретного места. «Результатом такого рода изменений становится прогрессирующая униформизация мира»158.
Подобного рода процессы не могут не найти отражения как в индивидуальном" сознании человека, так и в поведении больших социальных групп. При этом, такое отражение имеет амбивалентный характер. «С одной стороны, люди все чаще начинают мыслить в категориях общей судьбы, общих угроз и надежд. Понятие «Мы» расширяется, выходя за границы общины и национального государства... Сильнейшим выражением такой солидарности является идея прав человека, которые обретают универсальное измерение, не ограниченное (как политические права) интересами граждан какого-либо государства, или (как социальные права) отдельных классов, или дискриминируемых групп»159, - отмечает П. Штомпка. Но исследователь выделяет и характеризует также процессы обратного порядка. «С другой стороны, глобализация мобилизует оборонительное сознание, направленное на защиту утраченной культурной самобытности, собственных традиций, верований, образа жизни»160, — говорится далее в исследовании. В целом, характеризуя социальные процессы прошлого и нынешнего столетий, мы неизбежно сталкиваемся с изменением баланса между «Я» и «Мы»161: «понятия «индивид» и «общество», «индивидуальное» и «социальное» стали употребляться таким образом, словно речь идет о парах противоположностей»162.
Говоря же о социокультурных процессах, происходящих на территории локальных идентичностей, данную оппозицию представляется уместным дополнить понятием «Они», которое является в одинаковой степени противопоставленным и «Я», и «Мы». Образовавшаяся триада позволяет распределить участников социально-коммуникационных процессов следующим образом: «Я» подразумевает под собой собственно индивида, личность; «Мы» включает в себя представителей местного социоментального сообщества; под категорию «Они» попадают все остальные. Таким образом, глобализационные процессы и явления дополняются, становятся более объемными и мене однозначными.
Следовательно, наряду с процессами глобализации, налицо и обратная тенденция - тенденция к созданию локальных информационных пространств, ограниченных социальными и/или территориальными факторами. «Усиливается локальная идентичность и локальность, ее этнические и религиозные проявления»163. При этом исследователь делает акцент на религиозных и конфессиональных проявлениях локальной идентичности, но, вместе с тем, в условиях современного российского социума актуализируются идентичности именно местного характера.
Именно не местном уровне (микроуровне) мы становимся свидетелями сохранения культурного многообразия вида Homo sapiens, что, по мнению А.Я Флиера, заложено в его генетику как адаптивная негэтнропийная программа, постоянно соперничающая с глобалистскими тенденциями понижения культурного разнообразия, т. е. повышения уровня социальной энтропии .
Обе обозначенные тенденции нельзя считать ни взаимоисключающими, ни противоречащими друг другу. Напротив, их сочетание в значительной мере обуславливает современное состояние отечественного коммуникативного пространства. Соединение этих тенденций привело к возникновению представлений о процессах глокализации, происходящих в социуме. В основе глокализации,лежит идея децентрализованного и «справедливого» мира. Модели глокализации, как правило, разрабатываются с учетом сетевых форм самоорганизации, а также на межкультурную коммуникацию. В центре внимания исследователей процессов глокализации находится- ускорение мирового развития через развитие местностей и повышение внимания к локальным проблемам. Следовательно, рассмотрение проблем местной идентичности с точки зрения глокализации также представляется перспективным. Термин этот используется в последнее время весьма широко, в данной работе он будет использоваться в трактовке, близкой к той, что представлена в исследовании Е.М. Травиной165.
Совокупность, взаимодействие и трансформация обозначенных процессов естественным образом выводят на первый план значимость социальной коммуникации на всех ее уровнях и в различных формах проявления.
В настоящее время существует несколько моделей социальных коммуникаций. Они различаются разной степенью детализации функций, а также - их приоритетами между собой или же иерархичностью.
Так, одной из наиболее известных принято считать модель американского социолога Г.Д. Лассуэлла, которая была разработана в 1948 году16 . Им были выделены три основные функции массовой коммуникации:
-обозрение окружающего мира;
-корреляция с социальными структурами общества;
-передача культурного наследия167.
В данной модели эффективность коммуникации ставилась в прямую зависимость от донесения информации без искажений.
Как отмечает Т.З. Адамьянц, в отечественной науке советского времени «формула Г.Д. Лассуэлла была широко известна, но-принималась с оговорками, хотя, по сути, партийная журналистика также была не чем иным, как пропагандой, имеющей целью воздействие на сознание и поведение людей»168. Вместе с тем, именно эта модель, как правило, принималась в качестве «рабочей», порой без указания ее авторства.
Влияние административного фактора на социокультурные особенности локальной идентичности
Применительно к данному исследованию, интересным и весьма показательным представляется положение Л. Фестингера о том, что «в любой ситуации, которая требует от человека сформулировать свое мнение или сделать какой-либо выбор, неизбежно создается диссонанс между осознанием предпринимаемого действия и теми известными субъекту мнениями, которые свидетельствуют в пользу иного варианта развития событий. Спектр ситуаций, в которых диссонанс является почти неизбежным, достаточно широк»248. Таким образом, можно полагать, что любое проведение формальных административных границ может привести к возникновению когнитивного диссонанса как среди представителей коренного .населения; так и среди мигрантов; Є особенно яркими? и очевидными его проявлениями; мы можем столкнуться, на тех территориях, где местная самоидентификация .достаточно высоко развита.
В тех — достаточно многочисленных — случаях, когда официальные границы региона/района/федерального округа, совпадают с ментальными; — можно говорить об идентификационном; или когнитивном комфорте жителей определенной местности. Этот комфорт, соответственно, . будет поддерживаться на уровне властных структур и всех официальных СМК. На сегодняшний день мы можем столкнуться с рядом случаев, когда ментальные границы в целом совпадают с административными. Но в то же время существует целый ряд местных образований - локальных идентичностей, где административные границы вступают в противоречие с территориальной самоидентификацией коренного населения.
Прихоперье в связи с этим представляет собой достаточно специфическое образование. За время своего существования как некоей местности, обладающей собственной идентичностью, оно оказывалось как в положении когнитивного диссонанса (и находится в таком состоянии в настоящее время), так и в положении идентификационного или когнитивного комфорта (продолжавшегося весьма короткий в историческом масштабе период).
В настоящее время, как уже упоминалось ранее, территория Прихоперья разделена по нескольким административным основаниям. Во-первых, районы, образующие эту местность, входят частично в состав Саратовской, частично Волгоградской, частично Воронежской областей. Такая разобщенность, как правило, приводит с течением времени к ослаблению ментальных связей.
Более того, нельзя не согласиться с утверждением о том, что «в целом административная привязка региональной идентичности велика. Это может свидетельствовать как о естественности территориально-государственного устройства России, ... так и о вторичности региональной идентичности по отношению к административным структурам в условиях относительной долговременности последних и большой роли государства в жизни общества»249. Однако в данном1, случае нас интересует идентичность местная, над- или кроссрегиональная. И здесь мы можем видеть, что скрепленность рекой, схожими природно-климатическими условиями, событиями прошлого и едиными социоментальными характеристиками не позволяют разрушиться местной идентичности.
Весьма показательным для административного и социокультурного разобщения Прихоперья стал факт образования в 2000 году таких структур, как федеральные округа. Сами границы и наименования этих округов, по мнению многих исследователей , были определены весьма произвольно, с лишь незначительным, порой весьма поверхностным учетом местной специфики. Это привело к внутреннему конфликту (когнитивному диссонансу), связанному с территориальной самоидентификацией жителей, причем, не только в рассматриваемом нами Прихоперье, но и в ряде других регионов: «Со стороны Архангельской области это звучит «мы - Север, а не Северо-Запад и тяготели к Москве, а не к Новгороду»251. Подобное искусственное объединение различающихся по ряду социоментальных параметров территориальных образований можно отметить в целом ряде мест.
В результате этих структурных преобразований Прихоперье оказалось разделенным уже не только по разным регионам, но и по разным трем федеральным округам: районы Саратовской области относятся сейчас к Приволжскому федеральному округу, районы Волгоградской области — к Южному федеральному округу, районы Воронежской области — к Центральному федеральному округу.
При этом данные эмпирического исследования показывают, что коренное население Прихоперья, как правило, не воспринимает себя ни как Поволжье, ни как «среднюю полосу России», т.е. Центр, и лишь с некоторыми оговорками - как Юг России. При этом дистанцирование именно от Поволжья проявляется наиболее выражено:
Свидетельство тому - неформализованная беседа с экспертом, профессором Балашовского филиала СГУ, краеведом: Ну...как нас назвать? Северный Юг, если можно так выразиться...Ъто же время В.Л: Каганский, описывая ландшафт местности, без сомнений относит Средний Хопер (и соответственно - основные районы, входящие в прихоперскую локальную идентичность) к Югу: «Путешествуя по Хопру, мы убеждаемся, что... в России достаточно много юга» . По данным неформализованных бесед с москвичами (16 человек в возрасте от 23 до 89 лет, образование высшее) южная идентификация этих мест также подтверждается.
Таким образом, существовавшая ранее региональная разобщенность усиливается вновь приобретенной, окружной. Более того, принадлежность к разным федеральным округам приводит к еще большему ослаблению административных и социокультурных связей между различными районами Прихоперья. Исчезает формальная основа для проведения каких-либо совместных акций или межрегиональных мероприятий, местные СМИ проходят регистрацию в различных территориальных Управлениях.
Особенно наглядно данное положение иллюстрирует несколько искусственный отрыв друг от друга регионов, всегда воспринимавшихся как соседние, во многом аналогичные: Саратовской и Волгоградской областей (бывших ранее одной губернией, затем входивших в состав Нижневолжского края). Воронежская же область в частности (да и Черноземье в целом) всегда воспринималась жителями этих регионов (точнее, региональных центров) не как «мы», а как «соседи».
Казалось бы, столь мощное административное воздействие могло привести к разрушению или, по крайней мере, к серьезной, деструктуризации местной идентичности. Однако этого не произошло. Более того, результаты проведенного эмпирического исследования подтверждают, что даже на рассматриваемом в данном параграфе административном уровне коренными жителями Прихоперья ощущается некое единство территории.
В качестве примера можно привести фрагмент беседы с коренным жителем г. Урюпинска (женщина, 34 года, образование среднее, домохозяйка):
Ряд интервью был записан во время поездок автора по Прихоперью, когда кто-либо из местных жителей просил подвезти их до того или иного населенного пунткта.
Интервьюер: Вам ехать куда? Респондент: в Пески, деревня тут есть такая. Интервьюер: а это далеко? Уже Воронежская область? Респондент: да вроде бы... кто ж ее знает —у нас тут по Хопру все так перемешано...
Административная разделенность единой с социоментальной точки зрения территории весьма слабо проявляется также на уровне «низовых» хозяйственно-экономических контактов. Так, например, директор средней школы с. Бобылевка (Романовский район Саратовской области) предпочитал приобретать спортивный инвентарь для своей школы в г. Урюпинске; частный предприниматель п.г.т. Рудня (Волгоградская область) пользуется, как правило, для оптовых закупок торговыми базами г. Балашова; другой частный предприниматель (п.г.т. Романовка Саратовской области) чаще всего закупает товар в г. Борисоглебске. Примеры подобного рода можно продолжить.
Подобные факты» связаны не только с «низовым»254 представлением о местной идентичности. В истории Прихоперья можною выделить своего рода «золотой век», период идентификационного или когнитивного комфорта, когда- формально-административные границы не ТОЛЬКОІ не шли вразрез, с местной идентичностью, а, напротив, всячески способствовали ее закреплению именно на официальном уровне.
Перспективы развития локальных идентичностей
Локальные идентичности, подобные рассмотренной идентичности Прихоперья, обладают серьезным социокультурным потенциалом для своего развития. Это своего рода малые бренды (далеко не всегда широко известные, или, если продолжить эту же аналогию, «раскрученные») российской глубинки, которые делают социокультурный «ландшафт» современной России уникальным и неповторимым.
Их развитие и трансформации могут происходить в самых разных направлениях. Причем, развитие может быть стихийным, не контролируемым целенаправленно. Тогда изменения, происходящие в социокультурном пространстве локальных идентичностей, оказываются в значительной мере спонтанными, порой трудно прогнозируемыми и управляемыми.
С другой стороны, возможно и зачастую востребовано социальное проектирование социокультурной среды локальных идентичностей. В таком случае мы имеем дело не со стихийными, разнонаправленными процессами, а с осознанным конструированием социокультурного пространства, комплексным подходом к нему.
В связи с поддержанием местной идентичности, перспективами ее развития, проектированием социокультурной среды и выстраиванию эффективной коммуникации на данной территории, необходимо остановиться и на ряде медийных показателей.
Так, единое коммуникационное пространство на территории локальной идентичности может, как отмечалось ранее в работе, складываться стихийно, путем спонтанных действий и нескоординированных решений. Примером тому могут служить многочисленные пространственно-тематические группы в социальных сетях. Они возникают, как правило, как некий эмоциональный порыв их создателей, без сколько-нибудь серьезных предварительных исследований потребностей и ожиданий потенциальных целевых аудиторий.
В результате их содержательный контент часто оказывается однотипным или дублирующим, фотографии недостаточно профессиональными; новости обновляются не регулярно, а подбор их остается субъективным и соответствует вкусам и интересам модераторов.
В то же время нельзя не отметить и их позитивную роль в конструировании единого коммуникационного пространства - причем, не столько по территориальному принципу, сколько по ментальному. Следовательно, эти стихийно возникающие группы являются одним из инструментов конструирования социального пространства — в том понимании термина, которое мы встречаем в работах П. Бурдье .
Такие группы позволяют привлечь внимание общественности к проблемам местной идентичности. Они, безусловно, важны для формирования чувства местного патриотизма. Эти группы способствуют -; .поддержанию социального хронотопа локальной идентичности: «Единство социального пространства и времени реализуется в понятии социального хронотопа... Хронотоп символизирует уникальность общественного развития в,пространственно-временных границах. В хронотопе отражаются доминирующие ценности и практики, их поддержания» . И, наконец, находясь в рамках виртуального интернет-пространства, они позволяют аккумулировать интересы представителей, условно говоря, вторичной, гостевой идентичности, которые часто находятся территориально достаточно далеко от «малой родины» или мест, где побывали когда-то в детстве.
Подтверждением тому служит и специально разработанный интернет-сайт http://u-hopra.ru. За полгода его существования на нем зарегистрировано 773 постоянных пользователя, а просмотров материалов около 31 500. Этот сайт можно, в определенном смысле, считать «экспериментальной площадкой», позволяющий выявить тенденции и направления трансформации локальной идентичности Прихоперья. Поднимаемые в процессе обсуждения темы являются, таким образом, своеобразным мониторингом интересов как коренного населения данной территории, так и носителей вторичной, гостевой идентичности.
В то же время многие представители (более половины опрошенных) данной идентичности при проведении пилотного выборочного опроса затруднились ответить, нужен ли им постоянно действующий интернет-ресурс, содержащий информацию о проблемах их малой родины. Такие ответы, видимо, объясняются тем, что в современной российской провинции (и Прихоперье в данном случае не исключение) достаточно низким остается процент постоянных пользователей сети Интернет. Подтверждение тому заключается в том факте, что эти же респонденты вполне определенно высказались о недостаточно полном освещении местных проблем в региональных СМИ и указали на отсутствие издания или телеканала, отражающего именно их местные потребности и интересы.
Весьма перспективным и очевидным направлением развития локальных идентичностей является также развитие местного туризма. По мнению В.Л. Каганского, «Путешествие - это процесс достижения, преодоления и постижения границ, поскольку именно границы порождают и выражают разнообразие пространства как в качестве его дифференцирующих линий, так и в качестве символических дискретизаций многообразия пространства»387. При этом, подчеркивает далее исследователь, «путешествие, воссоздавая образ мира, обостряет идентичность путешественника именно в силу мощной и разнообразной жизни с границами и в границах»388. Следует отметить, что такое «обострение идентичности» особенно остро проявляется (применительно к локальным идентичностям) у носителей вторичной, гостевой идентичности, окрашенной ностальгическими настроениями. Поэтому туристические маршруты по территории той или иной местности, не захватывающие общеизвестные культурно-исторические или природные памятники, все равно будут стабильно востребованы. Но даже эти — очевидные — моменты зачастую практически не используются, не разрабатываются как на теоретическом уровне, так и на уровне конкретной деятельности туристических фирм или властных структур.
Не представляет собой исключения с этой точки зрения и рассматриваемая локальная идентичность Прихоперья. Несмотря на огромное количество красивых природных уголков и наличие богатой истории, край не является центром притяжения туристов.
Отсутствие должного информационного сопровождения ведет к тому, что лишь немногие имеют представление об уникальных природных ресурсах и природном1 потенциале Прихоперья. Потенциальная целевая аудитория не отождествляет данный регион с понятием «туризм и отдых». Это наглядно демонстрируют результаты проведенного ассоциативного опроса. Так, 32% респондентов (не представителей данной местной идентичности) ответили, что подтолкнуть их к выбору в качестве места отдыха Прихоперья могло бы «знание о том, что это такое».
Лишь немногие имеют представление об уникальных природных ресурсах и природе Прихоперья. Некоторые же, вообще не имеют представления о том, что Прихопёрье существует. Респонденты не определяют данную территорию как место для отдыха и туризма. Однако есть те, кто бы хотел отдохнуть в Прихопёрье, если бы ему была предоставленная подробная информация содержании конкретных туристических предложений и их стоимости.
Контент-анализ региональных СМИ и сайтов туроператоров, предлагающих варианты внутреннего туризма (см. Приложение 3) , показал, что позиционирование Прихопёрья именно как места для отдыха и туризма является скорее «качественным» нежели количественным. Число материалов, рассказывающих о красотах края крайне невелико. В связи с этим, напрашивается логичный, закономерный вывод: туристический потенциал Прихопёрья слабо освещен как в печатных СМИ, так и в сети Интернет.
Роль средств массовой коммуникации в повышении степени информированности потенциальной целевой аудитории двояка - с одной стороны, материалы, рассказывающие о красотах края, привлекают внимание, с другой — нет конкретных предложений, описаний возможных вариантов отдыха.
Отсутствие единой региональной информационной политики как в сфере туризма, так и в сфере культуры делает крайне затрудненным продвижение местного малого бренда, которым Прихопёрье, безусловно, является.
Прихопёрье весьма слабо заявлено, практически не позиционировано на туристическом рынке, даже российском, не говоря уже о международном. Не осуществляется системное, стратегическое продвижение региона. Социокультурный и природный потенциалы не раскрыты и не представлены. Так, в частности предлагаемые в сети Интернет экологические туры вообще не содержат упоминаний не только о территории Прихопёрья, но и какой-либо другой локальной идентичности, имеющей- свой неповторимый социокультурный колорит.
