Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Принятие Русью христианства рассматривается как факт общекультурного и исторического уровня, выходящий далеко за пределы события чисто религиозного. Масштабы воздействия православия на российское общество, культуру и ментальность россиян значительно превосходят воздействие иных конфессий, что предопределяет его особую историческую роль. На протяжении тысячи лет Православная Церковь «ковала и пестовала несгибаемый державный дух русского патриотизма» (Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский), прививая человеку особый этический вкус. Слова А.С. Пушкина подкрепляют сказанное: «Греческое вероисповедание, отдельное от прочих, дает нам особенный национальный характер».
Христианская Византия для становления русской православной культуры — неизбежная историческая основа, отложившая отпечаток на все ее достояние. Начиная с VI в., Константинополь стал бесспорным центром христианской ортодоксии, а после великой схизмы между Востоком и Западом он сохранил первенство в православии в целом. Крупнейший отечественный культуролог С.С. Аверинцев по этому поводу отмечал: «Только с принятием христианства русская культура через контакт с Византией преодолела локальную ограниченность и приобрела универсальное измерение... Она стала культурной в полном значении этого слова». О том же писал Н. Бердяев: «Если мы, русские не окончательно варвары и скифы, то потому лишь, что через православную церковь, через Византию получили связь с преданиями античной, греческой культуры». Благодаря этим историческим событиям «мысль о православной непрерывности и внутренней логичности в истории вне ссылок на Византию невозможна» (Иоанн Мейендорф).
Святоотеческая литература была главным питательным источником русской культуры вплоть до XVIII в., но влияние ее отчетливо ощущается также и в новой русской философии и литературе. Прежде всего в ХГХ — начале XX в., но не только: присутствие идей византийско-православного наследия имеет место и в современном сознании и культ е что к п име , отражается в
РОС. Н\ЦИП1{ V.mi!K!! С". V.')T , \ .
с...- .. 2
некоторых подходах к психотерапии, на способах постановки и
путях решения педагогических проблем. Задаваемый
святоотеческим наследием духовный уровень бытия человека и общества Древней Руси противостоял- низведению человека к натуралистическим проявлениям, наполняя душу возвышенным содержанием. Распространение на Руси идей патристики создавало прочную опору для наращивания духовно-культурного потенциала. Русская православная культура сделала монашеский идеал центром всей своей жизни и самосознания. Русское монашество выставило из своей среды сонм подвижников, полнее других осуществивших идеалы своего знания. Старчество, как явление общерусское, которое со всем основанием относят к числу наиболее характерных и специфических отличий русского Православия, почти с самого-начала своего существования вступило на самостоятельный путь. Старец имел в православной аскетике исключительное значение, хотя разные обстоятельства в истории православного монашества-могли заслонять или искажать эту фигуру, Предание во все времена упорно напоминало об ее особой роли. В старчестве реализовался персонализм православной аскетики.
Полнота культурной жизни современной России немыслима без учета религиозно-нравственных ценностей. И в связи с особенностями русской истории XX - XXI вв. духовные преобразования связываются сегодня не столько с очередным интеллектуальным «обновлением», сколько с обращением к забытым ценностям и традициям. «Беспамятство — разрушительно, память — созидательна», — напоминает Д. Лихачев (Лихачев Д. Память преодолевает время//Наше наследие. - № 1. 1988. - С. 1).
Естественно поэтому, что крайне важна ориентация нравственных преобразований - в современной России на духовно-культурное наследие — на великие культурные традиции Православия. В Святоотеческом Предании, в русской религиозной философии, для которой нравственные вопросы всегда были особенно значимы, в т.ч. в творчестве С. Булгакова, В. Зеньковского, Л. Карсавина, В. Лосского, Н. Лосского, В. Несмел ова, В. Соловьева, П. Флоренского, С. Франка, мы можем найти опору в подходе к решению проблем жизни и смерти, здоровья и болезни, свободы и несвободы человека, существующего сегодня в условиях мощного вторжения техногенной цивилизации в пространство и время простого человеческого бытия.
Игнорирование духовных традиций, органически
свойственных нации, как правило, не имеет созидательной
перспективы. Вместе с тем, в постклассической ситуации не считают
обоснованным апеллировать к религиозным основаниям культуры,
использовать их как весомый аргумент в социокультурном
самоопределении, - если это входит в противоречие с мнимой
свободой нового образа жизни. В итоге ситуация значительно
драматизируется. Формируется психологически, расколотый,
нецельный человек (вспомним выдающегося философа XX в.
Питирима Сорокина: «по воскресеньям - Бог, в будние дни -
фондовая биржа»), который уже не замечает своей нецельности. Как
видим, фундаментальное противоречие нашей эпохи и
одновременно главный вызов человеческому сообществу: резкое противостояние либеральных цивилизапионных стандартов, с одной стороны, и ценностей национальной культурно-религиозной идентичности с другой, - подвигают нас к поиску возможных путей культурного со-развития. Исследование генезиса преодоления противоречий между этими двумя решающими факторами современного развития должны занять важное место в культурологических исследованиях.
Степень разработанности темы.
По данной теме представляется возможным выделить несколько исследовательских направлений.
В богословском контексте о сущности старчества пишут -митрополит Трифон (Туркестанов), протоиерей Александр Соловьев, епископ Николай Чуфаровский, архиепископ Феофан Полтавский, архимандрит Софроний, иеродиакон Николай (Сахаров). В их исследованиях старчество рассматривается как «харизматическое» таинство Церкви, мистическое обоснование нравственного подвига человека. Здесь подчеркивается святоотеческая традиция, особое монашеское устроение, развиваются идеи о пользе старческого руководства. Так, епископ, Николай Чуфаровский показывает органическую связь старчества со стремлением ко спасению, понимаемому как обожение. Обожению мешают страсти, основание которых коренится в помыслах. Отсюда следует необходимость борьбы с помыслами, «урегулирование» их. Метод этой борьбы — откровение помыслов старцу. Автор раскрывает антропологические основания практики исповедания помыслов. С точки зрения культуролога, в богословских исследованиях важно было увидеть
роль аскетической практики старца в формировании новой личности, механизм старческого окормления, а также понять, каким образом православие может ответить на проблемы культуры, интерпретируя свою догматику в свете основных экзистенциальных проблем.
В историческом и историко-богословском направлениях представлены работы таких авторов, как проф., богослова И. М. Концевича, монахини Игнатии (Петровской), проф. С. И. Смирнова, философа-богослова В. Н. Лосского, протоиерея С. Четверикова, проф., богослова В. И. Экземплярского, П. Н. Зырянова, проф. А. И. Сидорова. Наиболее полное богословско-истриографическое исследование старчества мы находим у И. М. Концевича. В своей книге «Стяжание Духа Святого...» он попытался всесторонне осветить сущность подвига трезвения и духовной молитвы, приводящих к Богообщению, и связанного с этим подвигом благодатного старчества, как руководящего начала. Концевич вписывает богословскую канву в исторический фон, показывая как развивалось старчество в древнем монашестве на Востоке, а также у нас в России в Х-ХГХ веках. Труды протоиерея С. Четверикова посвящены исследованию жизни и учению Паисия Величковского, восстановителя общежительного монашества и основоположника русского старчества ХГХ века, непосредственно связанного с древней традицией исихазма. Дія выполнения целей настоящего исследования важно было проследить истоки и выявить исторические традиции преемственности в русском старчестве. Так, в очерке Лосского В. Н. «Оптинские старцы» кратко рассматривается история Оптиной пустыни и традиция преемственности старцев, влияние Оптиной пустыни на интеллигенцию.
Среди философско-культурологических и историко-культурологических исследований представляется возможным выделить ряд работ, тонко ухвативших связь времен и подчеркнувших культурообразующую роль аскетического подвижничества русских старцев, а также культурологический анализ духовного учительства, предпринятый в научных трудах Государственной Академии славянской культуры. В частности, феномен старчества достаточно глубоко исследовался в диссертации Е. В. Зимаковой. Новизна ее исследования в том, что понятие старчества было рассмотрено с культурологических позиций как культуротворческое начало. В качестве культурной деятельности старца автор выделяет «взращивание» души ученика по образу и
подобию Божьему. Автором обозначена аскетическая составляющая Православия, и предпринята попытка представить ее в философско-культурологической форме. Важным достоинством диссертации является сравнительно-культурный анализ феномена старчества в культуре православия и духовного лидерства в ряде других культур (Зимакова Е. В. Старчество как феномен культуры: Дис. ... канд. культурологии. Москва. 2000. - С. 8.).
В религиозно - философском контексте институт старчества анализируется в работах С. С. Хоружего. Феномен русского старчества исследуется автором как практическое выражение общечеловеческого содержания исихастской традиции. Важно отметить то, что исследования С. С. Хоружего, скрупулезно раскрывающие существо и содержание православного аскетизма -исихастского учения о человеке, и в целом, весьма актуальны и своевременны для современной гуманитарной науки.
Агиографическим исследованиям феномена старчества
посвящены работы А. Н., Муравьева, Г.П.Федотова и других. Через
глубокое изучение их трудов, приоткрывается мир русской святости,
объясняющий многое в явлениях и современной, секуляризованной
русской культуре. В этом плане особенно значима работа Г. П.
Федотова «Святые Древней Руси», которая является
концептуальной, но показывает и самую живую архитектонику бытия культуры в обществе. Особо следует выделить гениального русского писателя ХГХ века Ф.М. Достоевского, художественно рассматривавшего старчество и при этом с религиозно-психологической точки зрения и внесшего значительный вклад в его обоснование, с акцентом на любви старца к людям.
Идеи русских философов И. А. Ильина и В. Н. Зеньковского помогли в работе по уяснению основных положений православной культуры.
Из современной литературы решающее значение имели для данной работы исследование Т. П. Матяш, основательно раскрывающее понятие православной культуры и статья А. Л. Доброхотова, в которой анализируются отношения христианства и культуры в истории.
Исследование генезиса и поиск возможных путей преодоления противоречий и противостояния либеральных цивилизапионных стандартов, с одной стороны, и ценностей национальной культурно-религиозной идентичности представленных
в старчестве - с другой, подтолкнули меня к анализу литературы россиеведческой проблематики: труды А. Н. Ерыгина, И.В. Кондакова и В.Ф. Шаповалова, в которых вскрываются социокультурные механизмы, регулирующие смену культурных парадигм и определяющие общую логику исторического развития отечественной культуры.
Анализ восточно-христианского дискурса привел к теме, где на центральное место вышли явления и стратегии «антропологической модели», при которой трансформируется сам способ бытия человека. Здесь ключевыми источниками были труды философов - славянофилов, Ф. М. Достоевского, В. Н. Лосского, В. Н. Зеньковского, В. Н. Ильина.
В уяснении понимания сущности православной духовности важное значение имели труды И. Влахоса, И. Зизиуласа, X. Яннараса.
Таким образом, исследования вышеназванных авторов в значительной степени позволяют раскрыть феномен старчества в православной культуре и показать его значительное влияние на социокультурные процессы.
Вместе с тем, можно констатировать - феномен старчества в
православной культуре до настоящего времени остается
культурологически малоисследованным, и в литературе
представлен не достаточно широко, что и послужило толчком для осуществления исследования старчества как уникального феномена в православной культуре.
Методологическая основа исследования.
При рассмотрении основных положений диссертации используются следующие принципы: синхронии и диахронии, системности и историзма, которые позволяют культурологически проанализировать феномен старчества не только в тесной связи с исторической обстановкой, но и выявить существенные отличия древне-византийского и русского старчества.
Однако изучение сущности старчества предполагает углубление и проникновение в смысл православной антропологии, а также наличие «третьей позиции», преодолевающей бинарную оппозицию чисто внешнего и чисто внутреннего, позиции диалогического или, в терминах М.М. Бахтина, «участного» сознания. В нашем случае она означает, что научное сознание, сохраняя свои определяющие черты и цели, вместе с тем должно быть причастным к описываемому опыту, в той или иной мере его
разделять и на него откликаться, меняя собственные установки в зависимости от постигаемого содержания.
Наличие «участного» сознания диктуется следующим.
Главная часть исихастского опыта, в котором находит духовные и
антропологические основания старчество есть внутренний духовный
процесс, для которого заведомо неприемлема обычная научно-
философская методология описания опыта, т.к. суть и природу опыта
попросту нельзя выразить на позитивистском языке, с его
парадигмально-концептуальным аппаратом. Проявления
аскетического опыта старцев адекватны природе опыта, но это -внутренняя речь Традиции, во многом отличная от других, ограниченная миром Традиции и специфическими целями подвига. В силу этого она - зашифрованная антропология: поэтому мы утверждаем, что для ее расшифровки нужно создание некоторой третьей позиции описания опыта, промежуточной между чисто внешней позицией экспериментальной науки и чисто внутренней позицией самих аскетических первоисточников, т.е. необходим метод «участного» сознания. Только в этом случае возможно проникновение в область мистико-аскетического опыта, с раскрытием его философского и культурологического смысла.
Объект и предмет исследования.
Таким образом, объект исследования — это православная культура, взятая в аспекте представленной в ней традиции духовного старческого руководства и душепопечения.
Предметом настоящего исследования, выделяемым в ходе культурологического анализа, является феномен (явление) старчества в составе православной культуры как исторически конкретного способа сохранения и трансляции определенной традиции.
Цель и задачи диссертационного исследования.
Основной целью представленной диссертационной работы является философско-культурологическое исследование старчества как феномена православной культуры и прояснение его социокультурной специфики (самобытности).
Поставленная цель определила следующие задачи:
-
определить понятие православной культуры, сущность старчества и специфику его устроения в древнем монашестве;
-
осуществить культурологический анализ феномена русского старчества;
3) провести сравнительный анализ трех исторических форм врачевания и душепопечения (медицины, психотерапии и старчества) в культуре.
Научная новизна полученных результатов определяется тем, что в диссертационном исследовании предпринят опыт целостного философско-культурологического анализа феномена старчества в православной культуре. Это нашло свое выражение в следующих конкретных пунктах:
определено с учетом наличного философского знания понятие православной культуры в качестве основания для культурологического анализа сущности старчества, и его первоначального устроения;
- выявлены религиозно-культурные истоки, преемственность традиции, социокультурная самобытность и влияние старчества на русскую культуру;
впервые осуществлен сравнительный историко-культурологический анализ медицины, психотерапии, старчества, - с акцентом на возможностях духовно-ориентированной психотерапии.
Выносимые на защиту тезисы.
1. Православная культура, в которой в идеале достигается
«симфония» всех форм личной и общественной жизни людей
(преображаемых, через перспективу Царства Божия) и которая
опирается на мистико-аскетическую традицию монашества, -
находит свое специфическое выражение в феномене (явлении)
старчества как проявления духовного учительства, реализовавшего в
себе персонализм православной аскетики и несущего в себе опыт
духовного делания.
2. Социокультурная самобытность русского старчества
заключается в социальном служении народу. Уже древнерусские
литературные памятники (Киево-Печерский патерик, произведения
Кирилла Туровского, житие Авраамия Смоленского и др.)
свидетельствуют о примерах интенсивного старческого духовного
наставничества (в отношении как монахов, так и мирян),
достигающих апогея в деятельности Оптиной пустыни. Таким
образом, происходит трансляция православной духовной традиции в
социокультурное пространство мирской (интеллигенция, простой
народ) жизни.
В «обновленном» русском старчестве, классическим примером которого является деятельность Амвросия Оптинского и
его преемников, православной духовной традиции удается преодолеть главный антропологический барьер, стоящий на пути ее выхода в мир; решается сложнейшая задача сочетания «умного делания» с полномерным участием в жизни мира.
В XX столетии появляется новая тенденция в развитии этого феномена: происходит перемещение основных функций монастырского старца к приходскому священнику-старцу («монастырь в миру»), что является новой, вынужденной формой в приобщении мирян к православной духовной традиции старчества.
-
В русском старчестве родилась новая плодотворная форма взаимодействия аскетической традиции с миром и мирским человеком. Во внесословном социальном поведении старцев происходит снятие не только социальных привилегий, разделений, барьеров, но и утверждение иного высшего образа существования, где человек получал усвоение основных его принципов в качестве твердых ориентиров своего мира. Каждому действию человеческого существования мог быть придан практически-ценностный смысл ступени в «лествице» восхождения человека к Богообщению. Таким образом, старческое руководство способствовало тому, что осуществлялась вся реальная душевно-телесная жизнь личности в лучших ее устремлениях и предоставлялись действенные средства к внутренней борьбе человека с тем, что мешало реализации главных его потенций.
-
В трех исторических формах помощи человеку (медицина, психотерапия, старчество) имеет место различие как исходных культурных оснований, так и понимание сущности человека. Если в медицине врачуется, прежде всего, тело (в крайнем случае, принимаются во внимание социальные аспекты болезни), если к компетенции психотерапевта относится психика (психотравмирующие причины, дефекты воспитания), - то в старческом душепопечении происходит обращение к духовной стороне личностной жизни. Это объясняется тем, что православная антропологическая модель основывается на понятии личности как целостного существа, в котором телесное, душевное и духовное находятся в соразмерном взаимодействии и соподчинении.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Содержание диссертации позволяет оценить значимость института старчества для духовного совершенствования личности.
Работа раскрывает самобытность и социокультурную роль русского старчества, его влияние на природу русской духовной культуры.
Материал диссертации может быть использован в курсах по истории русской культуры, россиеведения, религиоведения и культурологии, в спецкурсах по проблемам духовной культуры личности и в основах православной культуры.
Апробация работы.
Материалы диссертации неоднократно обсуждались на кафедрах социальной философии и философии права, теории культуры, этики и эстетики, факультета философии и культурологи РГУ. Основные положения диссертации были апробированы на чтениях имени Димитрия Ростовского, на заседаниях межведомственного научного отдела истории русской философии и культуры РГУ и ИФРАН. Отдельные материалы диссертации отражены в следующих публикациях: в трудах аспирантов и соискателей Ростовского государственного университета за 2001, 2003 годах, в кратком тематическом словаре по Философии, в тематическом сборнике научного отдела истории русской философии, и культуры и в др.
Структура работы.
Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих семь параграфов, заключения, приложения, примечаний и библиографического списка.
