Содержание к диссертации
Введение 3
Глава 1. Специфика русского культурного пространства.
Понятие «культурное пространство» в философии и культурологии.. 31
Бинарность русского самосознания 61
Норма и аномалии в поведении русских 85
Примечания 107
Глава 2. Идеальные модели человека в русском культурном пространстве.
Образ человека в русской культуре 113
Соотношение внутреннего и внешнего мира русского человека 149
Примечания 174
Глава 3. Формы поведения и мировоззрения в русской культуре.
«Кодификация» поведения в русской культуре 177
Процесс воспитания 194
Мужское и женское поведение в русском культурном космосе 213
Стили русского национального поведения 240
Примечания 261
Глава 4. Этикет как способ восприятия социальных норм поведения.
Культурно-историческое значение этикета 265
Ритуал и этикет 281
Знаковая сущность этикета... 295
Примечания 303
Заключение .306
Библиографический список использованной литературы 317
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Многообразие существующих культур, их более тесное взаимодействие в результате развития общества рождает проблему признания "Другого". Она становится актуальной для отечественной научной мысли еще и потому, что Россию захлестнул поток инокультурных влияний. В настоящее время мы можем наблюдать процесс, когда типологически различные культуры "втягиваются в одно духовное пространство: странно и мучительно сопрягаются друг с другом"1. Возникает потребность взаимопонимания, духовного сближения между различными культурами. Образ иной культуры становится инструментом самопознания, т.к. в процессе столкновения "своего" и "чужого" выявляются существующие различия. Культурное пространство, в котором осуществляется процесс социализации, становится первопорядковым ко всем остальным. Свою культуру, свое настоящее человек может лучше понять через осмысление традиций, закрепленных в коллективной памяти. Через познание себя в процессе переживания происходит порождение смыслов моего "Я" а также объективного мира. Именно в рамках такого бытия обнаруживается бытие Иного. Посредством соотношения себя с другими мы познаем свою неповторимость. Представления об иных этносах и их культурах - важная и неотъемлемая часть национального самосознания. Такие образы позволяют судить о том, как народы видят свое место в мире, оценивают свою культуру, строят отношения с иными народами. В процессе развития культуры можно отметить тенденцию изменения идентификации на основе трансформации оппозиции «свое-чужое» к оппозиции «свое-иное». Вместе с тем, современное культурное пространство под влиянием социально-экономических причин все более гомогенизируется. В результате усиливается процесс стирания граней
между различными локальными культурами. Процесс глобализации, охвативший современный мир, характеризуется созданием общемировых институтов, средств коммуникации, плюрализмом культур, ослаблением роли национальных государств.
По мере развития глобализации усиливается ощущение утраты
неповторимого облика каждой конкретной культуры. В современном мире
сталкиваются альтернативные отношения к данному процессу . Вместе с
активными интсгративными процессами усиливается борьба за
независимость национальных государств и забота об «однородности» состава населения. Страх перед наплывом «чужого» - оборотная сторона "прозрачности" границ национальных государств. В процессе усиления тенденций глобализации личность все больше и больше становится автономной. Вместе с тем в результате личностно-индивидуальное сознание начинает руководствоваться в своем поведении свободно избранными в процессе жизнедеятельности культурными ценностями.
Таким образом перед индивидом открывается возможность сознательного манипулирования культурными символами для достижения практических целей. Стереотипы поведения в такой ситуации утрачивают свой первоначальный смысл, возникают многослойные поведенческие образцы, многообразные стили поведения. Размывание представлений о национально-культурных доминантах в процессе соприкосновения с «другим» заставляет локальную культуру либо пересматривать свои возможности, либо стремиться реализовывать свой потенциал. Опыт глобализации парадоксальным образом усиливает осознание местных специфических черт, стремление к их изучению и сохранению.
На протяжении всего исторического развития в русском культурном пространстве складывается многослойный «образ себя», включавший в
качестве своей органической части «образ другого» (Восток и Запад; Север и Юг). Самоидентификация осуществлялась в форме противоборства «своего» и «чужого». «Своим» человек воспринимался в следствии общего происхождения или в результате символического посвящения, когда при помощи ритуалов достигалась новая идентичность. Облик русской культуры формировался в результате постоянного взаимодействия с другими, в ходе которого происходили трансформации «своего» вплоть до признания другого в самом себе. Очень яркую самооценку русской культуры предложил поэт XIX века Н.Ф. Щербина в стихотворении «Мы»:
У нас чужая голова,
А убежденья сердца хрупки.
Мы - европейские слова
И азиатские поступки.
Такая оценка была характерна для большинства русских исследователей XIX - начала XX веков. Она подчеркивала процесс нарушения некоего "естественного" баланса своего и чужого. Основной тезис "самобытности" русской культуры выступал следствием трагического переживания распада традиционных норм поведения. Очевидно, что такие выводы являлись односторонними, ибо не замечали на фоне прогрессирующего индивидуализма формирования новых коммуникативных структур, объединяющих людей.
В конце XX века в гуманитарном познании усилилась тенденция поиска новых подходов к проблемам современного человека. Изучение форм поведения становится важной частью в процессе познания культуры, места человека в конкретном культурном пространстве. В течение XX века была дискредитирована большая часть традиционных гуманистических
ценностей. Привычный образ культурного человека был разрушен. В европейской философии второй половины XX века утвердилась тенденция отрицания в человеке метафизической глубины и «распыление» его Бытия в многообразии феноменов. «Человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке» . Постмодернизм стал говорить о «смерти» человека, навязывая этот образ современным культурам, направляя их к этой смерти.
Утрата ясных представлений о положении в мире, разочарование в классических антропологических ценностях, была вызвана глобальными изменениями в структурах Бытия. Усиление динамизма общественного развития, стремление к индивидуальной свободе, активный образ жизни, изменили место человека в мире, его представления о себе и окружающей реальности. «... скользя в маске всеобщего человека, мы тем самым избегаем встречи с самим собой. Мы ведем себя... над нашим истинным Бытием» , Ощущение «потерянности» человека в окружающем пространстве, становится доминирующим в мировосприятии человека современной культуры. Такие чувства усиливаются и из-за того, что классические формы порядка были разрушены. Вместо единого пространства порядка мы видим множество изменчивых, с подвижными границами. В результате таких трансформаций возникает стремление основать "центр", который смог бы объединить разнообразные системы порядков. Такое единство считается возможным на почве традиций. "Традиция - это то, из-за чего мы, так или иначе, исходим во всем, что мы говорим, делаем и ощущаем" . Процесс поиска неких объединяющих начал вызвал исследовательский интерес к миру повседневных практик. Расширение проблемного поля философии осуществляется за счет введения в него повседневных процессов, выражающих менталитет народа. Теперь
уже не «чистый разум», а «дух народа» становиться вектором исторического развития. В пространстве повседневности происходит формирование обычаев, норм, законов, правил. Человек формирует пространство своей жизни, в котором пересекаются, взаимодействуют "логос", "этнос" и "космос", совместно создавая неповторимые черты культуры.
В философской мысли XX века актуальное значение приобретает
прагматизм, утилитаризм, феноменология, которые активно
разрабатываются на протяжении всего XX века. Все сильнее акцентировалось внимание к проблемам повседневного жизненного мира, особенно после появления труда М. Хайдеггера "Бытие и время" (1927), в котором задавался "инструментальный" подход к интерпретации феномена повседневного. Представители феноменологии и герменевтики усилили поиски философского понимания форм человеческой жизни.
Э. Гуссерль попытался дать ответ на проблемы, поставленные М. ХаЙдеггером, переориентировав феноменологию на постижение жизненного мира. Понятие "жизненный мир" (Lebenswelt) Гуссерль ввел как противостоящее существовавшей галилеевской форме науки. Речь шла о мире, в который включен каждый человек, но который непостижим в существовавших научных понятиях. В нем не бывает разрывов, противопоставлений субъекта-объекту. Это мир всеобщей субъективности, слагающийся из взаимодействия людей друг с другом. В своей последней работе "Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология" Э. Гуссерль выдвинул идею о том, что основой всех теоретических построений наук Нового времени являются непосредственные очевидности "жизненного мира" европейского человечества. Данное понятие начинает выступать позитивным фундаментом всех смысловых образований. Задача
науки состоит в том, чтобы прояснить, сделать очевидным горизонт устремлений человека. Под влиянием идей М. Хайдеггера и Э. Гуссерля в современной философии произошел поворот к допредикативному опыту взаимодействия людей. "Жизненный мир" стал использоваться для обоснования теоретического знания. На протяжении всей истории философской мысли господствовало стремление критиковать мир повседневности, как смесь полуправды и обмана, где господствует не разум, а чувства и воля, направляемые сиюминутными интересами. В результате кризиса оснований в точных науках философия XX века стала соотносить мир повседневности с определенными формами порядка. Во многом этому способствовали открытия культурной антропологии, представители которой подчеркивали, что своеобразие и неповторимость культуры воплощается в повседневных практиках.
Повседневность - это сложное переплетение разнообразных порядков: специфических дисциплинарных пространств, норм и правил поведения, моды и законов, формирование телесности и т.д. В современной философии проблемы повседневности вышли на первый план. Процесс понимания других культур концентрируется в области повседневных практик. Они воспринимаются как своеобразные порядки, традиции, определенные системы координат, в рамках которых осуществляются все виды социал ь н о го взаимодействия. Проблемы природы повседневного становятся основой метафизического осмысления путей человеческого бытия в новом тысячелетии.
Поведение занимает доминирующее положение в структурах повседневности. Именно системы принятых в том или ином сообществе форм поведения создают конкретные представления о специфике культуры. Формы поведения являются не только приспособлением к тем или иным
условиям жизни, но и воплощают в себе глубинные ценностно-нормативные установки культуры. Знание о системе повседневных актов можно представить как своеобразный «ключ» к прочтению смысла культуры. Изучая поведение, исследователь формирует картину существующих и исчезнувших культур. Анализируя историко-культурный процесс, мы сталкиваемся с калейдоскопом правил поведения, обращаем внимание на «странные» нормы иных культур. Об этом писали еще античные авторы; Геродот, Тацит, Стробон и т.д.. Каждая культура, каждая историческая jnoxa формирует свои доминирующие модели поведения. Через их изучение исследователь может отслеживать происходящие изменения в глубинных пластах культуры.
В социокультурных системах вырабатываются и функционируют сложные стандарты жизнедеятельности. Они охватывают все сферы человеческой жизни и выражаются в особых символических формах: обрядах и ритуалах, художественных стилях и религиозных представлениях, стереотипах сознания и поведения и т.д. При изучении культуры необходимо учитывать тот факт, что чем сложнее система, тем большее место в ее жизнедеятельности занимает самоорганизация и саморегуляция деятельности ее членов. На упорядочивание вариантов поведения направлена тенденция к унификации, которая проявляется в выработке общих (для группы) программ поведения.
Включение человека в культурное пространство начинается с усвоения принятых норм и стандартов поведения. В процессе социализации транслируются алгоритмы осуществления поведенческих актов. Через систему воспитания человек получает в концентрированном виде весь предшествующий опыт этноса. Решение конкретных проблем жизнедеятельности связано, в первую очередь, с процессом успешного
усвоения «габитусов». Именно они позволяют человеку ощущать себя "своим" в культурном пространстве. П. Бурдье, вводя данное понятие в систему социальных наук, подчеркивал, что «габитусы - это системы устойчивых и переносимых диспозиций,... т.е. принципы, порождающие и организующие практики и представления» . «Габитус» как основа человеческою мировосприятия « обеспечивает активное присутствие прошлого опыта, который существует в каждом организме (социальном теле) в форме схем восприятия, мышления и действия... дает гарантию тождества и постоянства практик во времени»6. Их можно сравнить с системой психологических установок, которые лежат в основе формирования стереотипов мышления и поведения.. Устойчивые представления об окружающей реальности помогают человеку ориентироваться в нем, формируют системы автоматического поведения, (например, входя в помещение, мужчина, воспитанный в традициях европейской культуры, снимает головной убор, а в традициях восточных культур - обувь). Вместе с тем система стереотипов поведения устанавливает жесткие границы, выход за которые воспринимается как аномалия.
В процессе либерализации общества нарастает тенденция перехода к индивидуализации личности, которая начинает руководствоваться в своем поведении свободно избранными культурными ценностями Традиционные нормы в такой ситуации утрачивают свой первоначальный смысл, возникают многослойные поведенческие образцы, комплекс которых охватывается гак называемой "заботой о себе". Ощущение «потерянности» личности в окружающем пространстве, становится доминирующим в мировосприятии человека современной культуры. Такие чувства актуализируются и из-за того, что классические формы порядка были
разрушены. Вместо единого пространства порядка мы видим множество изменчивых пространств с подвижными границами. В результате таких трансформаций возникает стремление основать "центр", который смог бы объединить разнообразные системы порядков. Подобное единство считается возможным на почве традиций.
Традиционные нормы поведения регулировали гармонию общественною и индивидуального. Сегодня независимые индивиды ставят целью своей жизни не процветание общественного целого, а личное благо. На самом же деле они не достигают свободы. Существующие рецепты от болезней современной цивилизации предполагает возвращение архаических практик солидарности. Однако это кажется неизбежным только в рамках легенды о "золотом веке".
В диссертации предпринимается анализ гетерогенного культурного пространства России, в рамках которого взаимодействуют тенденции как к автоматизации, так и консолидации людей. На примере анализа форм поведения в русском культурном пространстве можно показать, как индивидуальные интересы и общественные нормы вступают в борьбу и достигают компромисса. Нет индивидуальности без общества и наоборот. Отсюда рецептам "почвенников" можно противопоставить эмпирические исследования эволюции форм поведения, а это способствует обращению внимания на то, в какой мере возможен синтез индивидуального и общественною в современной России.
Степень разработанности проблемы.
Проблемы трансформаций поведенческих стереотипов в культурных пространствах, жизнедеятельности людей в повседневном мире интересовало исследователей различных областей науки. Среди множества
исследований, в той или иной степени затрагивающих проблемы, рассматривающиеся в диссертационной работе, хотелось бы выделить основные, которые подводят к размышлениям о месте поведения в культурном пространстве.
Возникновение подлинно научного интереса к проблемам поведения можно отнести к XVIII веку (работы М Монтеня, Ш. Монтескье, Ж. Бюффона, и др.). В 1859 году X. Штейнталь и М. Лацарус заявили о попытке создания науки, которая должна была изучать "психологию народов"; ее составной частью были вопросы, рассматривающие формы поведения. Они высказали предположение, что каждый народ создает единое "народное" сознание. Именно оно оказывает влияние на существование правил поведения.
Исследования русских историков и философов XVIII века могут служить ярким примером изучения жизнедеятельности человека в русском культурном пространстве. В работах В.Н. Татищева, А.Т. Болотова, М.М. Щербатова, АН. Радищева, М.В. Ломоносова, Н.И. Новикова, Д.С. Аничкова, И.П. Сахарова и др. дается анализ представлений о человеке, его поведении, месте в системе культуры той эпохи.
В XIX веке утверждает интерес к изучению бытовой стороны жизни русского народа. Появляются первые труды о русских народных праздниках, суевериях, семейной жизни ( И.М. Снегирев, А.В. Терещенко, И.Е. Забылин), очерки обобщающие этнографические и археологические наблюдения ( ВВ. Пассек). Писатель и историк XVIII- начала XIX веков Н.М. Карамзин оставил сведения о поведенческих практиках русских людей. Ведущие историки XIX века В.О. Ключевский, СМ. Соловьев не только подробно проанализировали главные события русской истории, но и показали русский быт и нравы, тесно связанные с поведенческой культурой.
С середины 1840 -х годов появляются труды К.Д. Кавелина о юридическом регулировании быта средневековой Руси.
Русская философия XIX-XX веков большое внимание уделяла антропологическим проблемам. Образ человека, взаимоотношения между мужчиной и женщиной, проблемы нормы и патологии в русском обществе рассматривались в исследовательском поле русской философии. В этот период возникло стремление осмыслить своеобразие русской культуры, выделить ее неповторимые черты (Н.Я. Данилевский, Н.А. Бердяев, Н.О. Лосский, Вл. Соловьев, Г.П. Федотов, П.А. Флоренский, Г. Флоровский, П.А. Сорокин, Л.П. Карсавин и др.).
В современной отечественной науке специальных исследований, посвященных изучению изменений форм поведения в русской культуре, крайне мало. Работы, изучающие повседневность, в основном посвящены историко- этнографическим описаниям обычаев, обрядов, традиций, верований, ментальносте русского народа ( В.В. Колесов, Д.С. Лихачев, B.C. Поликарпов, А.В. Юдин, A.M. Панченко и др.). В последнее время появилась целая серия отечественных исследований, посвященных быту в истории античности и древнего Востока ( Г.С. Кнабе, В.М. Смирин, И.С. Свенцицкая, Г.Д. Гачев и др.), европейского средневековья ( А.Я. Гуревич . Ю.П. Бессмертный).
Особое место среди современных исследований занимают работы Ю.М. Лотмана. В своих трудах автор подробно освещал жизнь русского дворянства, исследовал семиотические и коммуникативные аспекты поведения. Он давал высокую оценку сфере поведения, как важной части национальной культуры, указывал на сложность ее изучения из-за столкновения устойчивых и неустойчивых поведенческих черт. Первые не меняются столетиями, вторые изменяются крайне быстро.
В историко-этнографических работах А.К. Байбурина, А.Л. Топоркова анализируется влияние религии и обычаев на формирование поведенческой структуры, происхождение и развитие жеста, позы в системе этикетного поведения. Авторы в своих исследованиях попытались раскрыть взаимосвязь бытового поведения и ритуала: "Поведение человека в зависимости от степени ритуализированности можно условно расположить между двумя полюсами. На одном будет бытовое поведение, т.е. поведение с минимальной знаковостью, преследующее практические цели и не имеющее символических функций. На другом - ритуальное поведение, т.е. поведение с максималной знаковостью, преследующее преимущественно символические, а не прагматические цели" .
Важное место среди зарубежных исторических исследований занимает труд Э. Фукса «Иллюстрированная история нравов», в котором изучены стереотипы мужского и женского поведения в Западной Европе на протяжении XV-XTX веков. Исследование Э. Фукса дает богатый материал для размышлений о процессах трансформаций в культурных пространствах.
Процесс развития современной европейской цивилизации исследовал сквозь призму изменения форм поведения Н. Элиас. В своей работе «О процессе цивилизации» он проанализировал богатейший материал, посвященный эволюции представлений о нормах поведения в среде аристократии и буржуазии, показал связь поведенческих трансформаций с социальными и политическими изменениями, происходившими в обществе. Н. Элиас предложил понимать процесс цивилизации как некую динамическую структуру, в которой происходит формирование сложной системы механизмов и форм контроля человека и групп людей в процессе их взаимодействий, В таком случае культура выступает как регулятор
поведения, который возникает и действует в виде механизмов самоконтроля и внешних форм принуждения.
Использование данных исследований позволяет проследить изменения, происходящие в системе поведения в ходе исторического развития, отметить их своеобразие в разные исторические периоды.
В работах по культурологии, в той или иной степени, затрагивают проблемы повседневного мира, места человека в культурном пространстве, предлагается культурно-исторический анализ русской цивилизации, исследуются соотношения профанных и сакральных пространств (С.Н. Иконникова, М.С. Каган, А.Л. Казин, П.Я. Гуревич, В.М. Шор, М.С. Уваров и др.).
Возникновение и развитие философской антропологии было связано с усилением интереса к проблемам человека в XIX веке. В проблемное поле философской антропологии сразу были включены вопросы морали, нравственности, поведения человека. М. Шеллер обратился к нравственным проблемам человеческого поведения. Г. Плесснер посредством синтеза биологического и психологического материалов развил взгляд на человека как биосоциальное существо. В биосоциальной системе проблемы поведения становились той гранью, которая утверждает взаимодействие биологического и социального В дальнейшем эти подходы были творчески развиты А. Гелепом, Дж. Мидолм, Э. Кассирером, Ж.-П. Сартром и др.
В работах отечественных исследователей по философской антропологии начинают создаваться системы повседневных практик человека ( Б.Т. Григорьян., Б.В. Марков и др.). Исследования Б.В. Маркова рассматривают проблемы повседневности в культурном пространстве. Такой подход позволяет проследить изменения форм поведения в процессе перемещения центров культурного пространства.
Работы философов тесно переплетаются с исследованиями филологов, в которых изучались семиотические моделирующие языковые системы, модели пространства, времени и восприятия. О русской языковой картине мира писали В.Н. Топоров, Вяч. Иванов, Ю.Д. Апресян, Т.В. Цивьян и др. Особое место занимают исследования проблем философии языка.(Н.И. Безлепкин, А.Ф. Замалеев, Ю.С. Степанов и др.). Язык является важным источником, характеризующим духовный мир человека, в нем отображены оценки происходивших событий, представления о культурном космосе. Авторы доказывают, что особый тип рациональности русской культуры в полной мере может быть раскрыт с учетом анализа языковых практик.
Исходя из вышесказанного, можно отметить, что в исторической,
культурологической, философско-антропологический литературе
разработаны перспективные подходы к исследованию поведения в культурном пространстве. В связи с этим возникает возможность синтеза разнообразных исследовательских программ и формирование на этой основе междисциплинарного подхода к анализу эволюции норм поведения в русской культуре.
В предлагаемой работе предпринимается попытка систематизировать разнообразные взгляды и создать философско-антропологический образ эволюции поведения в русском культурном пространстве. Социальное регулирование и индивидуальные манеры поведения, их содержание и формы, также как и их изменения можно адекватно исследовать и понять только в том случае, если основным объектом внимания является развитие социально-исторического процесса. Именно на протяжении столетий протекает эволюция форм поведения, в ходе которой медленно изменяются стандарты. На уровне онтогенеза такой процесс можно увидеть у каждого
индивида с самого рождения, но, соответственно, в сокращенной временной форме. Эволюция форм поведения никогда не закончиться, т.к. состояние общества соответствует не какому-либо завершенному процессу, а в каждом случае исторической фазе долгосрочного процесса, начало которого также мало определимо как и его конец.
Весьма эффективным способом исследования норм поведения в том или ином культурном пространстве оказалось исследование разного рода аномалий и отклонений от принятых поведенческих установок. Провозглашаемые идеалы и существующие реальные формы поведения чаще всего не совпадают. Понять и объяснить поведение в культурном пространстве, учитывая только установленные нормативные системы, полностью невозможно. Само историческое развитие культур показывает, что очень часто реальное поведение людей находится между установленной нормой и аномалией, т.е. создается феномен трикстерства. Существующие в культурном пространстве антиномии способствуют формированию образа трикстера. Разрыв между устремлением к идеальным образам и реальной действительностью, установленными нормами и формами поведения, которые включают в себя системы антиповедения, формируют специфическое мировоззрение. Трикстер располагается на границе культурного пространства, несет в себе соотношение Бытия и Небытия. Чаще всего его поведение «выпадает» из системы господствующих внешних знаков и символов.
Современное состояние развития культуры ставит вопрос о пересмотре и дополнении существующих концепций. Поведение человека в культурном пространстве настолько сложно и многогранно, что для его понимания необходимо создание синтезированного подхода. Особенно важно это в процессе изучения русского культурного пространства. Человек
в русском культурном пространстве находится всегда как бы на границе разрыва между стремлением восхождения к одухотворенному Бытиго и реальностью, которая, чаще всего, не отвечает таким устремлениям. Формы поведения показывают всю противоречивость эволюции русской культуры. Изучение изменяющихся поведенческих образцов позволяет сформировать новую картину нашей культуры, показать многие скрытые пласты, которые оказали на нес влияние.
Основная цель исследования: построение эффективной исследовательской программы с позиции междисциплинарного синтеза философской антропологии, истории и культурологии для выявления цивилизационных факторов, определяющих эволюцию форм поведения в русском культурном пространстве.
Основная цель конкретизируется в следующих задачах:
изучение культурного пространства России на основе современной философско-антропологической и культурологической методологии;
анализ изменений моделей идеального образа человека в русском культурном пространстве и его влияние на формы поведения;
исследование взаимодействия идеальных образов с внутренним и внешним миром человека;
выделение специфических черт мужского и женского поведения в русском культурном пространстве;
анализ знаковых функций поведения в русской культуре;
исследование этикета как особой социальной нормы русского общества;
- рассмотрение форм поведения в социокультурной структуре российского общества
Объект исследования: феномен русского культурного пространства.
Предмет исследования: формы поведения, существующие в культурном пространстве.
Методологические основания исследования:
Методологией исследования являются междисциплинарный и
системный подходы, принцип историзма, базисные положения
философской антропологии, феноменологии и герменевтики.
В философских исследованиях XX века хотелось бы выделить
несколько направлений, которые затрагивают проблемы, поставленные в
исследовании. В первую очередь, это труды, в которых разрабатывалась
методология изучения проблем повседневности.
Социальная феноменология подчеркивала, что повседневность является первичной реальностью, которая постоянно воспроизводит основу порядков человеческого Бытия. Именно в пространстве повседневности формируются нормы, правила, нужный тип телесности. Структуры повседневности, переплетаясь друг с другом образуют локальные пространства со своей иерархической системой. В результате подвижек в различных сферах повседневности происходят изменения в культурном пространстве.
На основе феноменологических принципов развивается социология повседневности. Продолжая феноменологический взгляд на мир повседневности, А. Щюц подчеркивал: «с самого начала повседневность предстает перед нами как смысловой универсум, совокупность значений,
которые мы должны интерпретировать для того, чтобы обрести опору в
этом мире, прийти к соглашению с ним» . Он ввел понятие "когнитивный стиль", при помощи которого описывал пространственность повседневного мира. С данной точки зрения, повседневный мир выступает как система восприятия человека, который в соответствии с этой картиной строит свое конкретное поведение. В основе нашего переживания реальности, считал Шюц, лежит "мир действия (поступка, труда) в ежедневной жизни. Все другие области значения можно рассматривать как его модификации"9. Повседневность объединяет в единое пространство природный, социальный и субъективные миры. Человек «вписывается» в структуры повседневности, в том числе и в своем телесном существовании.
В осмыслении взаимовлияния различных культурных традиций кристаллизовалась философская герменевтика. Ее представители вели поиск форм выражения, осмысления и понимания не только в сфере знания, но и жизни. Понимающая герменевтика Шлейермахера и Дильтея попыталась использовать понятие ментальное для построения концепций поведения в культурах. Делая основным своим методом понимание, герменевтика поставила задачу воссоздания "духа" эпохи. С помощью психологического "вживания" считалось, что возможно проникновение во внутренний мир древних. Посредством такого процесса возможна реконструкция поступков людей, исходя из понимания их намерений, ценностных предпочтений и идеалов. Историческая герменевтика при помощи языковых моделей пыталась проследить влияния исторических событий на современные культуры. Именно язык очерчивает границы в "диалоге" культур, делает наш мир понимаемым для "Других". Понимание, ставшее способом бытия, обретает онтологический статус.
Герменевтика как онтология понимания вписывается в контекст поисков способов осмысления предметно непереводимых реалий, открывающихся в сознании. Несовпадение мира значений, текстуальности в целом и порядка вещей связывается с различием модусов человеческого существования, которые в свою очередь выводятся как исторически обусловленные ответы на вызов бытия. Формируясь как одна из сторон процесса преодоления метафизики, герменевтика предстает одной из возможных альтернатив тотальной редукции всего к объективным структурам бытия к сущему. Понимание предстает в модусе бытийствования, как способ существования, обретает онтологический статус. Герменевтический горизонт не структурируется умозрительными схемами, а конституируется применением. Смена культурных эпох, связанное с этим разрушение смысловых связей проблематизирует понимание, постоянно выводит за пределы одномерности герменевтику.
Изучая "тексты" культур, герменевтика не учитывает, что поведение людей очень часто осуществляется вне поставленных целей. Люди не всегда строят индивидуальные программы поведения в соответствии с декларируемыми и фиксируемыми в языке целями. Люди, благодаря их способности к созидательному преобразованию окружающей среды, создают планируемые структуры: формы связей естественных или социальных явлений, которые стремятся соответствовать смысловым порядкам.
Поведение можно представить ярким воплощением существующего мира повседневности. Трансформация поведения не результат намеренно производимых изменений, но следствие процесса саморегуляции взаимозависимости человеческих отношений с окружающим миром. В результате сохраняют и повышают свой социальный статус те индивиды,
стратегия действий которых больше соответствует изменяющимся условиям.
Проблемы поведения, их роль в культурном процессе чаще всего рассматривались в психологии. В ней существовало и продолжает существовать множество различных подходов к объяснению поведения человека. В рамках этой науки были созданы основные концепции, пытающиеся построить схему, которая бы смогла объяснить все многообразие поведенческих форм. Некоторые из психологических концепций заняли важное место и в других науках.
Два подхода оказали существенное влияние на представления философской науки о роли поведения в культурном процессе. Первый из них представлен теорией социального действия. Началом утверждения этой теории стал выход совместной работы Миллера, Галантера и Прибрама "Планы и структуры поведения" (1960). Они отказались от метода самонаблюдения и принимали во внимание только те факты поведения, которые можно точно установить и описать, не считая необходимым «понимать». Вся многоликость человеческого поведения в результате была сведена к элементарной схеме: стимул - реакция. Любое познание, с этой точки зрения, начинается с действия. Действие стимула предполагает наличие некоторой схемы, которая является реальным источником ответа на стимул. Данный процесс делает схему "стимул-реакция" симметричной. Представители бихевиоризма рассматривали повторяющиеся действия, которые характерны для любого человеческого организма. Но человек в данной концепции оказался вне культурного пространства. Они не учитывали влияния разнообразных культурных процессов на деятельность человека. Опираясь на теорию знаков Ч. Морриса бихевиоризм свел всю "символическую Вселенную" в которую погружен человек к простым
сигналам, управляющими поведением животных. Модели, строящиеся на основе бихевиоризма, не в состоянии дать анализ прошедшим эпохам или описать иные культуры.
Альтернативой бихевиоризму стала теория деятельности, разработанная отечественными психологами и философами ( Л.С. Выготский, А.:Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, С.Л. Рубинштейн , М.С. Каган). Теория деятельности исходила из представления, что поведение -взаимодействие внешних и внутренних факторов. "... акт деятельности является единством внешнего и внутреннего" . Единство внешнего и внутреннего в процессе деятельности человека рассматривалась в функциональном плане, когда внешняя сторона поведения целенаправленна и внутренне осмыслена. Внутренние действия, в свою очередь, направлены на внешний объект.
Теория деятельности противопоставила бихевиористскому "принципу реактивности", "принцип активности", а "принципу стимула" - "принцип предметности". За основу поведения человека сторонники концепции деятельности брали понятие социальности. "Для нас сказать о процессе "внешний" - значит сказать "социальный"" .
Еще одним стимулом концентрации внимания на проблемах осмысления особого места человека в культурном пространстве стали культурная антропология и этнография, изучавшие своеобразие культур так называемых примитивных обществ. В результате на первый план вышли вопросы самосознания и понимания "Другого". Оказалось, что методология, разработанная для изучения традиционных обществ, применима для понимания современного мультикультурализма. Постоянное взаимодействие с "Другим" поставило проблему признания своего и иного в центр философского исследования.
Правила поведения в теории интеракции воспринимаются, как основания для языковых коммуникаций. Поступки человека определяются нормами общества. Организующим началом поведения отдельных индивидов выступает социокультурная система с ее идеологией. Сама система представлялась как совокупность социальных институтов, распределяющих роли и следящих за их правильным исполнением. Именно институты регламентируют поведение людей, что дает возможность стабильно функционировать всей системе (Т. Парсонс). С этой точки зрения, поведение человека всего лишь форма, отражающая доминирующие системы норм. Они, в свою очередь, "заданы" господствующей на данном этапе идеологией. Каждая из культур вырабатывает свои стандарты строгости и терпимости к нарушениям норм в различных сферах деятельности.
Поведение во многом символично. Человек создает системы "смыслов", которые ориентируют его по отношению к другим людям и окружающему миру. Именно эту систему смыслов К. Гирц стал называть культурой. Он считал, что через поток поведения, который у него выступал как социальное действие, артикулируется, формируется культура. Понимание культуры вообще возможно только через "расшифровку смыслов" поведенческих программ .:
Ю. Хабермас выделил в теории коммуникативного действия два типа поведения: коммуникативное и стратегическое. Каждое из них занимает определенное место в культуре, но в разные исторические периоды доминирует какое-либо одно. Коммуникативное действие ориентировано на сохранение ориентирующей роли исторических традиций и этических норм, которые в отличие от спекулятивных предположений являются отражением жизненного опыта. Напротив, стратегическое
поведение ориентировано целе-рациональными установками и состоит в преследовании индивидуальных или групповых интересов. Именно этот тип приводит к отчуждению, разрыву с существовавшими традициями. Только ориентированное на коммуникацию поведение формирует нормативную среду, благоприятную для устойчивых межличностных отношений.
Философия постмодернизма обращается к антропологическим проблемам, пытаясь по-новому создать образ современной культуры и человека в ней. Прежде всего необходимо отметить работы М. Фуко, который анализировал процесс возникновения «дисциплинарных пространств», место человека в них. В своих исследованиях он показал взаимосвязь между пространственной средой и типом телесности, трансформациями, которые происходили в европейском обществе. Ж. Делез проанализировал переход от системы «дисциплинарных пространств» к обществу тотального контроля, в которых человек - всего лишь «винтик» и все его поведение - выполнение строго заданных социокультурных ролей.
Источниковедческая база работы включает в себя наставления, поучения религиозного характера, которые формировали идеальные модели поведения, российские законодательные акты, направленные на утверждение правил поведения, регламентирующие образ жизни.
Важнейшим элементом любой культуры выступает религия, как определенная система идей, представлений о человеке и его образе жизни. Религия, в контексте исследования, воспринимается как совокупность символов, на основе которых происходит интеграция культуры. Основная социокультурная функция религии - выдвижение идеалов, ценностей, норм, стимулирующих общественное развитие. Религия формирует эмоциональную общность, и именно поэтому религиозные доктрины
проникают в повседневную жизни человека. Религиозная обусловленность норм поведения является главной детерминантои этики русской культуры IX-XIX веков.
Церковь охраняла религиозное главенство в жизни человека, нравственные устои, семейные отношения, поведенческую структуру общества. Она запрещала некоторые прежние обычаи (запрещала кровную месть, объявляла душегубство и татьбу, т.е. разбой и убийство, тяжкими преступлениями ).
«Русская правда» (XI-XII вв.) явилась одним из первых законодательных актов, регулирующих поведение русского человека .
Помимо законов документальные произведения составляли свод правил, в которых мораль и нормы поведения были едины( например, "Поучение Владимира Мономаха").
Основные нравственные и поведенческие нормы русского средневекового человека были сформулированы в законах и литературных памятниках, которые фиксировали стремление к сохранению устоев общества (например, «Домострой»).
Со времени петровских преобразований начинает складываться иной образ русского человека. Это получило свое выражение в новом своде правил поведения («Юности честное зерцало»)
В годы правления Елизаветы Петровны и Екатерины Великой произошли значительные изменения в поведенческой культуре, что зафиксировано в огромном количестве законодательных актов, этикетной литературы и т.д..
Изучение документальных источников, нравоучительной литературы помогает проследить динамику поведенческих установок.
Русская поведенческая культура развивалась в соответствии с конкретно-историческими условиями и представляла собой единое целое.
Научная новизна исследования:
Проведен анализ понятия «культурное пространство», выделены его специфические черты и ограничено смысловое поле. Описана знаково-символическая система русской культуры и прослежена ее трансформация.
Уточнена система синтеза бинарного и тернарного в знаково-символической системе русской культуры.
Выдвинута и обоснована на конкретном историко-кулыурологическом материале гипотеза об определяющей роли структуры социального пространства в процессе развития человеческого поведения.
Выявлены идеальные образы человека в истории русской культуры. Проанализирована их взаимосвязь и соотношение с реальными формами поведения.
Воссоздана картина стилевых форм поведения в русской культуре.
Показана специфика отношений между нормами и индивидуальными новациями в поведении русских людей.
Научно-практическая значимость работы:
Разработанный в диссертации культурно-антропологический подход к исследованию форм поведения в русском культурном пространстве применим для осмысления процессов модернизации в современной России и может быть использован для учебных курсов по философской антропологии, культурологии, истории культуры.
Положения выносимые на защиту:
Абсолютизация герменевтического подхода, акцентирующего формы временного опыта сознания, привела к "размытости" представлений о социальной реальности. Исследование культурного пространства способствует формированию четких представлений о влиянии социокультурной среды на поведение человека.
Культурное пространство характеризуется негомогенностью и соединяет противоположные семиотические и антропологические константы. Русское культурное пространство обладает выраженным стремлением к синтезу бинарного и тернарного в знаково-символических системах. Данный процесс наглядно можно представить в стремлении к всеединству, соборности.
Системы основных понятий культуры включают существующие образы человека. Он в русском культурном пространстве воспринимался как универсальное, связующее звено между Богом и миром. Образ человека был неразрывно связан с двумя противоречивыми тенденциями: идеями православия и светско-рационалистическим взглядами. Эти две тенденции не существовали параллельно, а переплетались, создавая своеобразные модели человека, которые включались в историческую практику.
4. Специфика русской культуры сформировала своеобразное
соотношение традиции и новации. Оно реализуется как взаимно
пересекающиеся, перетекающие одна в другую стратегии поведения При
этом для определения нормы большое значение имеет понятие "патология".
В диссертации раскрывается, как. каждый этап русской культуры создавал
свою конфигурацию соотношения нормы и аномалии.
5. Формы поведения связаны с существующими знаковыми моделями.
Программы поведения возможно рассматривать как системы знаковых
правил, которые человек усваивает в процессе социализации. Знаковый характер культуры раскрывается в диссертации на примере трансформаций, которые происходили в мужском и женском поведении.
6. Выдвигается тезис о важном цивилизационном значении этикета. Возникновение и развитие этикетных правил во многом связано с потребностью человека в систематизации существующих поведенческих знаков. Этикет - особый диалог, направленный на установление и поддержание иерархических отношений. Его сохранение в современном обществе свидетельствует о том, что наряду с индивидуализацией во всякой культуре сохраняется механизм социализации, выражающийся, в частности, в формировании норм индивидуального поведения, не нарушающего права и свободы других людей.
Апробация работы:
Диссертация обсуждалась на кафедре философской антропологии философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета и была рекомендована к защите.
Основное содержание диссертационной работы отражено в монографии, программе спецкурса, учебном пособии по спецкурсу и ряде статей.
Структура работы:
Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.
ПРИМЕЧАНИЯ:
I .Библер В.С Культура. Диалог культур // Вопр. философии - 1989. - № 6. - С. 32.
Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарного знания. - СПб., 1994. - С. 26.
3 De Homine. Der Mensch in Spiegel seines Gedankens. - Freiburg (Mucnchen - 1962.- S. 541.
4 Вальденфельс Б. Мотив чужого. - Минск, 1999. - С. 114.
5 Бурдье П. Практический смысл. - СПб., 2001. - С. 102.
Там же.
7 Байбурин А.Л., Топорков А.Л. У истоков этикета. - Л., 1990. - С. 5.
8 Щюц А. Структуры повседневного мышления. - М., 1988. - С. 130,
9 Там же.-С. І.И.
10 Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. В 2 тома. - М, 1989. ОТ. 1. - С. 27.
II Там же.
