Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историография проблемы
1. Отечественная историография .19
2. Зарубежная историография костюма как части истории русской культуры 36
Глава 2. Трансформация городского костюма в культурно-исторических условиях пореформенной России
1. Влияние природных условий России и социокультурных особенностей российского города на формирование и развитие городского костюма 51
2. Специфика костюмных комплексов различных социальных групп России пореформенного периода .67
3. Формирование внесословного стандартизированного городского костюма .93
Глава 3. Женский костюм как маркер социокультурных изменений в городской среде
1. Исторические особенности женского костюма 2-й половины XIX – начала XX вв .111
2. Самобытность женского городского костюма . 137
3. Культура рукоделия русской женщины в условиях трансформации городского костюма 156
Заключение 183
Список источников и литературы 187
Список сокращений .221
Приложения .222
- Зарубежная историография костюма как части истории русской культуры
- Специфика костюмных комплексов различных социальных групп России пореформенного периода
- Формирование внесословного стандартизированного городского костюма
- Самобытность женского городского костюма
Введение к работе
Актуальность темы исследования
В пореформенной России город был тем местом, где активно складывалась новая культурно-бытовая среда. Растущая потребность в рабочей силе стимулировала миграцию крестьянского населения в города. «Новые горожане» вместе с более высоким статусом усваивали и внешнюю атрибутику городской жизни. Смешивались традиции города и села, различных сословий, менялся стиль их жизни. Внешняя атрибутика соответствовала и внутреннему культурному состоянию горожанина в быстро менявшемся переходном обществе, которое в исследуемый период фактически во многом складывалось из пестрой смеси культур. Следствием многочисленности «новых горожан» явилось оформление специфической городской культуры. Заметную актуальность приобретала трансформация гендерных моделей поведения. Эти культурно-исторические процессы нашли своеобразное отражение во внешнем облике городского населения, в том числе в динамике костюма.
Специальная научная дисциплина о костюме – костюмология еще только оформляется. Костюм прошлого пока изучается с позиций разных дисциплин (культуры повседневности, этнологии, декоративно-прикладного искусства, музейного дела, социологии, художественной экспертизы, научного консультирования художественных производств и др.). Соответственно, история костюма рассматривается сегодня с самых различных позиций. Нас интересует прежде всего историко-культурный аспект этого явления.
Исследование факторов эволюции русского городского костюма не только способствует приращению научного знания в области истории костюма, но и помогает более разносторонне представить динамику русской городской культуры. Этот процесс был двусторонним: общеимперские и общеевропейские тенденции городской культуры сочетались с региональными, конфессиональным и национальными особенностями, которые имели те или иные города империи. Воссоздание разных аспектов истории костюма помогает более точно реконструировать историко-культурную реальность, что особенно важно при создании документальных и художественных произведений, интерпретации исторических и художественных текстов.
Изучение истории костюма также имеет важное прикладное значение, поскольку квалифицированная атрибуция (социальная, географическая и др.) и датировка костюмных артефактов являются одними из самых сложных прикладных задач, постоянно решаемых историками костюма, искусствоведами, реставраторами, экспертами антикварного рынка.
Степень научной разработанности проблемы
По мнению диссертанта, в отечественной историографии городского костюма выявляются три периода, связанные со сменой исследовательских подходов к его изучению: 1) ранний период историографии (от появления первых серьезных исследований по русскому костюму в 1861 году до существенной смены методики и тематики исследований в начале 1920-х гг.); 2) период преобладания советской марксистской этнографической школы в изучении костюма (начало 1920-х гг. – середина 1990-х гг.); 3) современная историография городского костюма, связанная с актуализацией специальных исследований по теме диссертации (с середины 1990-х гг. по настоящее время).
Первый период отечественной историографии (1861 год – начало 1920-х гг.) в значительной мере синхронен изучаемому пореформенному периоду российской истории. Отметим фундаментальные «Толкования слов, касаемых старинных одежд и облачений, головных уборов и обуви» В. И. Даля, «Материалы по истории русских одежд и обстановки жизни народной» Н. В. Султанова и В. А. Прохорова, а также исследования одежды в народной и элитарной бытовой культуре И. Е. Забелина и Н. Я. Аристова. Особый интерес представляют публикации С. Н. Шаховской, Н. П. Шабельской, Н. Н. Соболева и В. В. Стасова, посвященные вещественным источникам по истории русского костюма. Последним был поставлен вопрос о картографировании ареалов распространения региональных вариантов русского костюма.
Весьма распространенным было изучение социально-экономических аспектов производства и бытования материалов, отдельных элементов и комплексов одежды (работы С. И. Гулишамбарова, И. С. Аксакова, Н. П. Лангового и др.). Отметим сборник «Кустарная промышленность России», авторы которого освещают эволюцию женских костюмных промыслов конца XIX – начала XX вв. на разных территориях Российской империи, включая национальные окраины. Очерк русского кружева С. А. Давыдовой до настоящего времени является классическим исследованием по глубине раскрытия темы, широте охвата географии.
Симптоматичны для рассматриваемого периода научные публикации по вопросам взаимосвязи одежды со спортом, гигиеной и здоровьем, где много внимание уделяется и медицинским аспектам, таких авторитетных авторов, как М. М. Волкова и И. П. Мюллер.
В этот период публикуются обзоры по истории мирового костюма, где русский раздел играет заметную роль. Характерно, что в работе Ф. Ф. Комиссаржевского, достаточно подробно освещающей историю костюма от Древнего мира до 90-х годов XIX века, очерк отечественного костюма доведен лишь до воцарения Петра I. Нет никаких отсылок к пореформенным реалиям России и в этнографическом очерке Б. Ф. Адлера «Возникновение одежды».
В целом исследования истории русского костюма в период до начала 1920-х годов носили описательный характер. Чаще всего они включались в состав более общих этнографических или искусствоведческих разработок, где играли второстепенную роль.
Историография второго периода, когда авторы в основном исходили из установок марксистской советской этнографической школы, характеризуется постановкой и решением серьезных задач в области социокультурного изучения истории костюма. Дискуссии середины 1920-1930-х годов о направлениях научного исследования материальной культуры и предметов одежды как ее отрасли в известной мере углубили социокультурную направленность исторических исследований костюма и уменьшили эмпиризм этой отрасли науки. В послевоенные годы работа велась в нескольких направлениях: история костюма рассматривалась как последовательная эволюция художественных стилей в костюмных формах (М. Н. Мерцалова), как история моды (Р. М. Кирсанова), как часть истории материальной культуры (Р. М. Белогорская и Л. В. Ефимова, М. Г. Рабинович) и как часть социальной истории (М. В. Алпатов, Л. А. Анохина и М. Н. Шмелева).
Важным этапом в развитии костюмологии является оформление семиотики и психологии костюма как самостоятельных направлений (труды Н. И. Гаген-Торн, Т. В. Козловой). Впервые ставится вопрос о причинах существенных отличий русского костюма от западноевропейского, несмотря на длительное влияние последнего.
Публикуются работы этнографического характера по изучению как традиционного русского костюма (труды М. Г. Рабиновича, М. Н. Мерцаловой, В. А. Липинской, Г. С. Масловой, М. Н. Шмелевой, Л. В. Тазихиной, И. П. Работновой и В. Я. Яковлевой); так и традиционного костюма этнических групп, населявших Российскую империю – О. А. Сухаревой, Н. И. Гаген-Торн, Ф. Д. Люшкевич.
В советское время городской костюм России не рассматривался как значимый предмет исследования; однако в «Истории костюма» Н. М. Каминской была акцентирована необходимость изучения сословного костюма. Практически одновременно в публикациях 1972 года «Истории костюма» М. Н. Мерцаловой и «Русском костюме» Е. М. Берман и Е. Д. Курбатовой появляется термин «городской костюм». В 1980-х годах над этой темой работали М. Г. Рабинович и К. В. Градова. Постепенно внимание костюмологов (Р. В. Захаржевской, Е. В. Киреевой, Н. М. Каминской) привлекли влияние исторических процессов на эволюцию городского костюма (который был объявлен принципиально новым стилем одежды) и факторы, обусловившие этот процесс.
Немалое значение для проблематики диссертации имеет разработка категориально-понятийного аппарата истории костюма. На раннем этапе данного периода этому способствовали систематизация и каталогизация национализированных историко-культурных объектов, в числе которых были текстиль и предметы костюма различных исторических эпох. Результатом их анализа стали каталоги, справочники-определители и сборники научных статей В. К. Клейна, С. Н. Тройницкого, Е. М. Моисеенко, Л. И. Якуниной, М. Н. Левинсон-Нечаевой, Е. В. Арсеньевой, Н. А. Баклановой, И. А. Поповой и др. В конце 1920-х годов началась работа над текстильными словарями по международным стандартам CIETA (Centre International d'Etudes des Textiles Anciens, Международный центр изучения древних тканей в Лионе). В послевоенные годы разработка категориально-понятийного аппарата стала отдельным и важным направлением истории костюма. Продолжилось изучение истории шитья и производства одежды в России (Т. С. Алешина).
Историография современного периода исследований. Изучение одежды городского населения имперской России с середины 1990-х годов осознается как отдельная и весьма актуальная научная проблема. Этой теме посвящена серия значимых для диссертанта исследований. Т. С. Алешина и О. В. Бригадина избрали предметом своей работы костюм городского населения имперской России; одежда городских социальных групп стала предметом изучения Р. М. Кирсановой и О. А. Хорошиловой. Костюм горожан – выходцев из села изучает Л. В. Милов, мещанский костюм – З. М. Кобозева, военную и гражданскую униформу – Л. Е. Шепелев. Тематика костюма городского населения пореформенного времени отразилась также в 1990-х годах в публикациях Р. М. Кирсановой, М. Н. Мерцаловой, Т. Т. Коршуновой, Н. М. Калашниковой, Т. С. Алешиной, в 2000-х годах – Л. В. Беловинского, Н. Н. Сосниной и И. И. Шангиной, Л. В. Ефимовой и др. Известный интерес для нашей темы представляет и анализ костюма представителей Российского императорского дома в трудах О. Ю. Захаровой и С. А. Амелехиной.
Значительную часть историографии составляют труды ведущего исследователя моды имперской России Р. М. Кирсановой, в которых, среди прочего, дается системный анализ костюмной лексики. Ценный материал содержат труды специалиста по истории кроя Г. Г. Галаджевой, где пунктуально отслеживаются трансформации технологии изготовления одежды второй половины XIX – начала XX вв.
Важным направлением остается работа над категориально-понятийным аппаратом истории костюма. А. А. Иерусалимская в своей работе, которая ведется по современным стандартам, учитывает и накопленный опыт в словарях CIETA 1964, 1971, 1996-97 годов. Вопросы терминологии истории костюма и текстиля также были предметом публикаций Р. П. Андреевой, К. А. Буровика, Л. В. Орленко, Р. А. Степучева. Систематизации опубликованной научной литературы по истории костюма России, ставшей трудно обозримой, способствовали издания библиографических указателей А. Э. Жабревой, охватывающих до 5 000 наименований.
Для разработки нашей темы необходимо учесть и ряд исследований по сословным, классовым, демографическим и гендерным аспектам формирования городского общества в условиях пореформенной России, а также по этноконфессиональной и национальной структуре населения. Среди них – обобщающие труды Н. Л. Пушкаревой по гендерной истории, работы В. В. Пономаревой и Л. Б. Хорошиловой, И. И. Шангиной. Новое для отечественной историографии направление, рассматривающее гендерный аспект костюмологии, намечено М. Б. Романовской. Как отдельный предмет исследований формируется этнография города (А. Н. Зорин). Прояснение многих аспектов семиотики, психологии и социологии костюма в публикациях М. Л. Бутовской, Н. М. Калашниковой, М. И. Килошенко и А. Б. Гофмана способствуют анализу специфики российского костюма на европейском фоне.
Анализ историографии показывает, что, несмотря на значительный объем публикаций, исследующих историю русского костюма, проблема изменений во внешнем облике горожан, которые произошли в ходе формирования городской культуры нового типа, во многих аспектах не разработана.
В частности, недостаточно изучены изменения внешнего облика населения, обусловленные модернизационными процессами в Российской империи 2-й половины XIX – начала XX вв.; далека от решения проблема влияния социальных и технических инноваций в городской культуре на развитие костюма городского населения; комплексный анализ процесса формирования и развития стандартизированного городского костюма пока не осуществлен. Наличие этих проблем во многом определило предмет и объект диссертационного исследования, его цель и задачи.
Объектом исследования является костюм городского населения Российской империи 2-й половины XIX – начала XX вв.
Предмет исследования – динамика костюма городских сословий, социальных и половозрастных групп пореформенного периода в условиях социокультурной модернизации и связанной с ней интенсивной урбанизации.
Источниковая база исследования
Диссертация подготовлена на основе изучения корпуса опубликованных и неопубликованных источников. Это архивные материалы, периодические и иллюстративные издания, источники личного происхождения, коллекции костюмных артефактов из музеев и частных коллекций, в том числе из семейной коллекции диссертанта.
Среди архивных материалов следует выделить материалы Государственного архива Российской Федерации (фонды: Ф. 1463 – Коллекция отдельных документов личного происхождения; Ф. 673 – Опись документов великой княжны Ольги Николаевны за 1895-1918 гг.), Российского государственного архива древних актов (фонды: Ф. 1252 – Абамелек-Лазаревых, 1412 – Бобринских, 1290 – Юсуповых), Российского государственного архива литературы и искусства (фонды: Ф. 518 – Ф. Ф. Фидлера, Ф. 950 – А. Д. Вяльцевой) и Центрального исторического архива Москвы (фонд Ф. 199 – Московского столичного и губернского статистического комитета). Архивные источники, использованные в работе, отражают особенности половозрастных и сословно-классовых различий в костюме, а также содержат представительную выборку фактов. Ряд документов этой группы введен автором в научный оборот впервые.
Масштабность распространения портретной фотографии и фотографической журналистики позволила выявить и зафиксировать сословные, профессиональные и национально-этнические особенности одежды горожан. Анализ совокупности фотодокументов и периодической печати в сфере моды (так называемые «дамские журналы», содержащие новинки мод, издавались на протяжении всего исследуемого периода каждые две недели) позволил выделить общие и особенные черты городского костюма, как подверженные моде, так и прямо не зависевшие от нее. Привлекаются также периодические издания, посвященные непосредственно городу и его проблемам.
Принципиально новые возможности для научной работы предоставляют электронные информационные ресурсы, которые позволили воспользоваться для наших целей богатейшим материалом: статистическими сборниками, адрес-календарями и особенно данными всеобщей переписи населения Российской империи 1897 года.
Отдельную группу составляют произведения русской литературы и живописи, поскольку в них костюм использовался как деталь, в значительной степени характеризующая героев произведений. Среди авторов, в творчестве которых особое место занимает «костюмная тема» – А. П. Чехов, Л. Н. Толстой, М. Горький, Г. И. Успенский, В. А. Гиляровский. Влияние одежды на психологию и стиль поведения персонажей акцентировано в произведениях А. Т. Аверченко, М. А. Булгаков и Н. А. Тэффи.
Широко использовались источники личного происхождения. Прежде всего, это мемуары Ф. Юсупова и дневники императрицы Марии Федоровны, во многом касающиеся одежды представителей Российского императорского дома и его окружения. Привлекались воспоминания одной из первых женщин в русской журналистике А. В. Каировой, профессора-этнографа В. Н. Харузиной, портной мещанского происхождения Н. А. Бычковой, воспитанниц институтов благородных девиц и ряд других, в которых характеризуется костюм различных социальных городских слоев.
Значимым (и недооцененным) источником диссертационного исследования явилась серия пособий по кройке, шитью и рукоделию А. А. Базаровой, К. Глодзинского, А. И. Катуна, Ю. Э. Ошин, М. А. Поспеловой-Гатцук и др. Они позволяют изучить исторически сложившиеся технологии изготовления костюма и их культурную обусловленность.
Особую роль сыграло изучение коллекций музеев вузов (МГУДТ, МГХПА им. С. Г. Строганова, СПГХПА им. А. Л. Штиглица) и региональных музеев (привлечены материалы более 40 музеев). Важно, что в коллекциях музеев обеих столиц зачастую представлены элементы и комплекты костюма, принадлежащие аристократии, тогда как провинциальные собрания хранят предметы одежды рядовых горожан, что особенно ценно для нашего исследования.
Хронологические рамки исследования ограничены пореформенным периодом истории России (1861-1917 гг.). Нижняя хронологическая граница –1861 год – начало либеральных реформ, давших начало процессу интенсивной урбанизации страны и формированию принципиально новой городской культуры. Верхняя граница – осень 1917 года – начало процессов, связанных с отрицанием многих культурных ценностей предшествующей эпохи, в том числе костюмных. При этом 1917 год условно обозначается как переходный, так как он стал временем постепенного отказа от имперской символики в униформе, которая в изучаемый период во многом определяла лицо города.
Цель и задачи исследования
Цель исследования – выявление динамики и функций городского костюма как специфичной черты культуры пореформенной России.
Задачи исследования:
1) анализ корпуса отечественных и зарубежных исторических источников и литературы по проблеме диссертационного исследования;
2) исследование влияния социокультурных особенностей российского города на процесс развития городского костюма;
3) уточнение роли городских сословий и социальных групп, оказывавших наибольшее влияние на трансформацию городского костюма;
4) установление факторов унификации и демократизации городского костюма различных социальных групп;
5) анализ истории женского городского костюма как наиболее динамично отражающего внешние влияния и идущие в обществе внутренние процессы при учете модификации гендерных стратегий в пореформенной России;
6) уточнение знаковых функций женского городского костюма изучаемого периода;
7) анализ традиций изготовления и бытования одежды, сформировавшихся под влиянием новой городской культуры.
Теоретико-методологические основы исследования
На сегодняшний день костюмология является сравнительно молодой дисциплиной, методология которой находится в стадии формирования, когда каждому историку костюма приходится самостоятельно решать методические и даже методологические проблемы на основе личного опыта, лишь изредка присоединяясь к позиции коллег.
Теоретико-методологической основой диссертационного исследования являются историзм, системный и компаративный анализ. Также применяется подход, предложенный Ю. Б. Демиденко, который позволяет преодолеть исторически сложившуюся нарративность этой области научного знания. Он заключается в следующем. При изучении костюма в первую очередь применяются методы, основанные на исследовании костюмных артефактов (их поиск, собрание, атрибуция, реставрация и консервация), их интерпретация. Немаловажными выступают визуальный и контекстный анализ произведений искусства, фотодокументов и киноматериалов. Методы культурной антропологии и этнографии, в том числе новой для отечественной науки устной истории, применяются на завершающем этапе.
Автор использует в диссертации ряд базовых понятий. Прежде всего, это «костюм», включающее комплекс одежды и различных костюмных аксессуаров (часто в понятие «костюм» включают также прическу и косметику). Костюм в целом является одним из наиболее значимых и наглядных элементов культуры повседневности, определенным кодом, указывающим на половозрастную и этнокультурную идентификацию личности, на ее статус, имущественное, профессионально-производственное, конфессиональное положение и эстетические представления. Костюм и манера его ношения, а также связанные с ним телесные практики входили как значимый элемент в культурный габитус городского жителя.
«Городской костюм» пореформенного периода в нашей работе определяется как во многом имеющий сословную специфику в силу количественного преобладания в городской среде лиц мещанского и купеческого происхождения и сохранения государственного регулирования жизни сословий.
С понятием «костюм» связано понятие «мода», которое в современной науке рассматривается двояко (как феномен, охватывающий, кроме костюма, и другие сферы культуры, и в узком смысле – как индустрия по производству модной одежды). Костюмная мода, как «высокая», так и массовая, в полной мере отражает не только культурно-эстетические, но и социальные, экономические, политические, гендерные и прочие особенности определенного исторического периода. Сам костюм и механизмы моды в его употреблении важны для выявления специфики той или иной культуры, поскольку костюм – система, живо реагирующая на ее изменения и наглядно отражающая их.
Гипотеза исследования
Динамика городского костюма в России пореформенного периода взаимосвязана с изменениями в социальной структуре города, а именно с разложением традиционных сословий и оформлением новых социальных групп.
Научная новизна исследования состоит в следующем:
- впервые прослежена взаимосвязанность сложившегося к началу XX века городского костюма с различными аспектами культурно-исторических процессов, происходивших в России пореформенного периода (индустриальная модернизация, урбанизация, разложение сословий и оформление новых социальных групп);
- впервые разносторонне анализируются факторы трансформации городского костюма в пореформенной России (демократизация и стандартизация костюма, появление изначально «мужских», но адаптированных для женщин форм, а также оформление и распространение новых специализированных видов костюма);
- впервые дана подробная характеристика костюма численно преобладающих городских сословий и социальных групп – мещан и в основном вчерашних сельских жителей, работавших в низкооплачиваемых сферах наемного труда. Костюм мещан дифференцирован по родам занятий и доходу, а костюм рабочих – еще и в зависимости от продолжительности их жизни в городе;
- впервые рассматриваются значимые характеристики русского женского городского костюма пореформенного периода, обусловившие его самобытность (специфика межсословной и межкультурной трансляции его элементов, особенности его создания и бытования в условиях интенсивной урбанизации и в контексте модификации гендерных ролей);
- в научный оборот введен значительный массив архивных документов и некоторых других источников; впервые анализируется в данном контексте серия трудов по истории русского костюма, в том числе зарубежных.
Теоретическая и практическая значимость исследования определяется актуальностью поднятых в нем проблем. Материалы диссертации могут найти применение в образовательной деятельности при чтении учебных дисциплин по истории культуры, культуры повседневности, истории материальной культуры, социальной и гендерной истории, истории костюма в системе среднего и высшего профессионального образования. Полученные результаты могут быть использованы в практической работе специалистов исторического краеведения, антикварного рынка и музейной сферы. В частности, опубликованная в 2012 г. монография уже используется в учебной работе при чтении лекционного курса «История стилей в костюме» и в практической работе реставраторов отделов костюма и текстиля музеев «Александровская слобода», «Абрамцево», Владимиро-Суздальского и Сергиево-Посадского музеев-заповедников.
На основе проведенной работы и сформулированных в диссертации выводов предлагаются практические рекомендации. Проделанная работа позволила уточнить формулировку проблем, которые, по нашему мнению, могут стать предметом дальнейших, более узких исследований в сфере истории русской городской культуры. Они относятся к преемственности традиций в национальной и городской одежде, истории шитья, обрядовой городской одежды, взаимосвязи костюма и гендерной специфики и к ряду других.
Соответствие диссертации паспорту научной специальности
Диссертационное исследование, посвященное выявлению динамики и функций городского костюма как специфичной черты культуры пореформенной России, соответствует п.1.8 «Генезис культуры и эволюция культурных форм», п.1.17 «Компоненты культуры (наука, мораль, мифология, образование, религия, искусство)», п.1.20 «Культура и субкультуры. Региональные, возрастные и социальные ориентации различных групп населения в сфере культуры», п.1.21. «Традиционная, массовая и элитарная культура» паспорта специальности 24.00.01 – Теория и история культуры (исторические науки, искусствоведение, культурология).
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Процесс стандартизации костюма городского типа в решающей степени определялся новой городской культурой, которая была связана с либеральными реформами 60-70-х годов ХIХ в. Наибольшее влияние на ход этого процесса оказали представители мещанско-купеческой группы (в силу численного преобладания, известного консерватизма и обособленности их бытовой культуры) и в меньшей степени «новые горожане», то есть сельские мигранты. Западноевропейский костюм адаптировался ими в соответствии со своими стереотипами, которые и стали основой новой городской культуры.
2. Следствием борьбы за равноправие женщин и начавшейся в пореформенной России модификации гендерных ролей становится оформление двух специализированных типов женской одежды: спортивного и производственно-профессионального.
3. Русский городской пореформенный костюм, несмотря на заимствование большой серии его элементов из Западной Европы, реже – исламского мира и Китая, оставался весьма самобытным, представляя яркое явление в европейском костюме того времени. Этот феномен получил достойную оценку, послужив наряду с «традиционным» крестьянским костюмом источником мировой моды на «русское платье».
4. Традиционные женские ремесла и рукоделие, воспринимавшиеся изначально как обязанность или досуг женщины, в условиях трансформации городской культуры были отчасти переосмыслены и зачастую воспринимались как одно из проявлений женской экономической самостоятельности и даже отечественной самобытности.
Апробация результатов исследования
Основные положения и выводы диссертации обсуждены на кафедре истории и теории культуры Российского государственного гуманитарного университета. Они были изложены в выступлениях на 9 научно-практических конференциях 2011-2013 гг. («История и культура славянских народов: достижения, уроки, перспективы», «Традиционная и современная культура: история, актуальное положение, перспективы», «Научная дискуссия: вопросы социологии, политологии, философии, истории», «Изучение истории в системе высшего и среднего профессионального образования РФ» и др.). По теме исследования изданы монография и 12 других публикаций, в том числе 5 – в изданиях, рекомендованных ВАК. Общий объем публикаций по теме диссертации составил 25,8 п. л. Результаты использовались в ходе лекционной и практической работы со студентами кафедры общегуманитарных и естественнонаучных дисциплин и кафедры моделирования и конструирования одежды Сергиев-Посадского филиала Высшей школы народных искусств (института).
Структура работы
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы, приложений.
Зарубежная историография костюма как части истории русской культуры
Исследование истории русского костюма будет неполным без освоения зарубежной историографии. Обращает на себя внимание, прежде всего, тот факт, что изучение российской культуры и костюма, как ее части, в зарубеж-ном мире имеет давнюю традицию. Одним из первых упоминание об одежде русов (викингов, живших среди славян и заметно на них повлиявших) дал багдадский чиновник Ибн-Фадлан в «Рисале»-отчете посольства к правителю Волжской Булгарии Ал-машу в 921-922 гг. . Нравы и быт «русов» (славян) описывает и «Вениаминово путешест-вие» раввина Вениамина Тудельского, совершенное им с 1160 по 1173 г. . В 1245 г. состоялось посещение Руси в рамках поездки в Монголию через рус-ские земли, монахом-францисканцем Дж. П. Карпини. По результатам путе-шествия была составлена «История монгалов, именуемых нами татарами», где внешний облик местных жителей описан в одном ряду с политикой, ве-роисповеданием, традициями . Подробное изображение одежды русских, как текстовое, так и иконографическое, дается в «Записках о Московии», со-ставленных после дипломатической поездки австрийского барона Сегизмун-да фон Герберштейна в 1517 и 1526 гг. . По словам А. Шлецера, «Записки …» С. Герберштейна вторично открыли Россию для зарубежного мира . Отметим, что «Записки…» стали и практически первым сочинением по рус-ской этнографии. Вместе с тем, первая визуальная характеристика «типично-го» костюма «московитов» XVI в. дана уже в первом знаменитом компен-диуме по костюму народов мира позднего Ренессанса – в книге художника Чезаре Вечеллио 1590 г. «Одеяния древние и современные разных народов света» . В 1537 г. вышел труд литератора Павла Иовия, составленный не на ос-нове личных впечатлений от путешествия по русским землям, а по результа-там бесед с русским послом Д. Герасимовым . Аналогично, по заочному знакомству с культурой и менталитетом русских, был составлен труд 1525-1526 гг. «Религия московитов» реформатором Иоганном Фабри . В «Рассу-ждении о делах Московии» от 1560 г. дает характеристику Московского го-сударства никогда в нем не бывший венецианский литератор Франциско Тьеполо. Наличие значительного количества написанных по заочному зна-комству произведений, безусловно, свидетельствует о существенном интере-се зарубежного мира к нашей стране.
Записки о датской дипломатической миссии в Москву Якова Ульфель-да дает картину быта и нравов двора Ивана Грозного 1570-х гг. Среди прочих деталей, поразивших воображение датского посла, описаны богатейшие цар-ское и боярские одеяния, драгоценные меха и самоцветы . Роскошество царских регалий, блеск двора отмечает в своем отчете от 1576 г. и посол Максимилиана II Ганс Кобенцель: «Мантия великого князя была совершенно покрыта алмазами, рубинами, смарагдами и другими драгоценными камнями и жемчугом» , и продолжал: «В жизнь мою не видал я вещей драгоценней-ших и прекраснейших!» . Восхищение одеждами русских разделяет совре-менник и коллега Кобенцеля Даниил Принц из Бухова в труде «Начало и воз-вышение Московии» . Однако иезуит Антонио Поссевино, побывавший в России приблизи-тельно в то же время с целью обращения московского царя в католичество, склонен отмечать скромность и степенность внешнего облика русского наро-да, акцентируя внимание на обычаях ношения нательного креста. Он выска-зывает мнение, что изобилующая золотом и серебром одежда русской знати декорирована так из тщеславия. Этим же пороком вызвана, по его мнению, и манера смены одежды по нескольку раз в день, всякий раз на новую . Пос-севино подчеркивает значимость местных традиций ношения одежды. Так, он упоминает об обязательном для всех без исключения русских женщин обычае надевать не менее трех рубашек, и связывает причину смерти стар-шего сына Ивана Грозного с нарушением этого обычая его беременной же-ной . В соответствии с задачей своей миссии, Поссевино дает сравнитель-ный анализ православного и католического облачения, отмечая их некоторое сходство, а также отмечает обычай русских предлагать чужеземным гостям свою традиционную одежду. К 1588-1589 гг. относится «Описание путешествия в Московию» архи-епископа Элассонского Арсения, в которых он, соглашаясь с предшествен-никами, подчеркивает великолепие шитых золотом и каменьями парадных и сакральных одеяний русских . Николай Варкоч в отчетах о путешествии в качестве папского посланника ко двору Федора Ивановича от 1589, 1593 и 1594 гг. подчеркивает характерность употребления пушнины в культуре рус-ской одежды; отмечает типовые цветовые сочетания в одежде, наиболее час-то употребляемые материи . Женский костюм подробно описан в сочинении Жака Маржерета «Со-стояние Российской империи и великого княжества Московии» 1601-1611 гг., где облик костюма связан с повседневным бытом . Как и многие, К. Бусов, отмечает великолепные шитые одежды русских, и выделяет пренебрежи-тельное отношение к одежде ее владельцев. Весьма ценно перечисление им разнообразных сортов материй, покроев одежд, бытовавших при дворе Бори-са Годунова .
В анонимной «Реляции» о путешествии в Россию принца датского Ио-ганна от 1603 г. (Магдебург) подчеркивается невозможность нахождения женщин на публике в силу русского менталитета. Тем ценнее здесь заметки о русском женском костюме, а именно об одеяниях царицы, царевны и их сви-ты . Многосотлетняя любовь русских к овчинным шубам зафиксирована в 1602 г. в донесении папского посла Стефана Какаша . В 1612 г. была издана статья голландского купца и дипломата Исаака Массы, по результатам его путешествия по восточной части России, описывающий костюм населения этой местности.
Специфика костюмных комплексов различных социальных групп России пореформенного периода
Валенки появились в городском костюме в первой половине XIX в., и к началу пореформенного периода бытовало множество их разновидностей. По форме различали валенки короткие (собственно катанки) и валенки с длин-ными голенищами, которые были валяные либо пришивные суконные. По-дошва была валяной, либо пришивной кожаной, с рантами и обсоюзкой хро-мом. Обычным цветом валеных сапог был цвет натуральной шерсти – чер-ный, коричневый, серый, белый. Голенища праздничных белых женских ва-ленок украшались вышивкой и «мушками» из яркого гаруса или бисера . Наиболее качественными и дорогими были валенки из черного поярка. Такая пара стоила 2 р. 50 к., пара чесанок – 15 к., валенки из «ордынского» поярка, из коровьей и лошадиной шерсти с примесью кошачьей шерсти стои-ли еще меньше, как самые непрочные. Также бытовали валенки «вареные» (вываренные в котле, что придавало им красивый гладкий вид, но отрица-тельно сказывалось на прочности); «тертые» (натертые пемзой для гладко-сти); «отсвеченные» левкасом из мела и молока (серые становились блестя-щими, а белые – белоснежными); крашеные (серые валенки подкрашивали черной краской, имитируя дорогой сорт); «чесанки» (с мохнатой поверхно-стью); «кукморские» (производства Казанской губернии) . Чтобы показать объем, который занимали валеные сапоги на рынке, приведем следующие цифры. Только на Нижегородской ярмарке в 1894 г. было продано валяной обуви, мужской и женской, на сумму 1 338 500 р., а в 1903 г. – на сумму 2 100 000 р. .
Другим популярным в российских климатических условиях товаром, известным, начиная с 1860-х гг., были оренбургские пуховые платки, ручной и машинной вязки, цвета натуральной шерсти – белые, серые, коричневые, черные . Таким образом, северное расположение России оказывало определен-ное влияние на особенности ее городского костюма, а некоторые формы одежды, исходно сельские, стали распространяться в городской среде именно в начале пореформенного периода.
Известно несколько уровней взаимодействия природных условий и одежды человека. Первоначальное формирование одежды в зонах с холод-ным климатом происходило как практическое приспособление к природным условиям, а позднее – и как эстетическое выражение чувств человека. При-рода являлась источником материала для изготовления костюма и выступала средой, в которой складывался и функционировал костюм, его силуэт и цве-товая гамма. В рамках культуры и социума одежда дает носителю ощущение при-надлежности к определенной культуре, следовательно, выступает одним из инструментов инкультурации и социализации.
В силу сказанного, городской костюм пореформенной России непо-средственно связан не только с природными условиями страны, но и с кон-кретно-исторической городской средой. При этом оба фактора, действуя в одно и то же время на одной и той же территории, имеют различное проявле-ние: первые отличаются вневременными, экстракультурными свойствами, а вторые действуют лишь в определенных условиях.
Что же представлял собой в исследуемый период российский город? Всего в Российской империи насчитывалось 949 городских поселений. Из них на Европейскую Россию приходилось 680, Привислинский край – 114, Кавказ – 54, степные и среднеазиатские области – 49 и Сибирь – 53 города. Сюда входили 88 губернских и областных города, 612 уездных и окружных и 249 безуездных и заштатных города. Больших городов (с населением свыше 100 тыс. жителей) насчитывалось 20, средних городов с населением от 20 до 100 тыс. чел. – 205, малых городов, в которых проживало от 5 до 20 тыс. жи-телей – 596, и 293 города-села с населением менее 5 тыс. жителей . Обе столицы – Санкт-Петербург и Москва – были образцом для фор-мирования облика губернских городов, которым, в свою очередь, подражали уездные города. Таким образом, города Российской империи, различаясь по населенности, месторасположению, и региональным особенностям, имели между собой много общего. В центре типичного российского города находились площадь с собо-ром или церковью и дом губернатора или уездного исправника. Неподалеку был гостиный двор или торговые ряды, гимназия, полицейское управление. В небольших городах необходимые для его функционирования службы: упра-ва, пожарная команда, сиротский суд, полицейское управление с казармами и камерами и единственное отделение общественного банка могли размещать-ся в одном здании присутственных мест .
Формирование внесословного стандартизированного городского костюма
Пореформенное развитие России сопровождалось знаковыми измене-ниями не только в структуре общества. C 1870-х гг. в стране начинается эко-номический подъем, эпоха промышленного переворота завершается; 1880-1890-е годы становятся временем небывалого промышленного подъема, на-чалом процессов урбанизации и индустриализации. К концу XIX в. Россия стала крупнейшей по территории и населению страной в мире, в ней прожи-вало 126 млн. человек .
Следствием индустриализации явилось увеличение производительных сил общества, одной из которых стала наука. Открытия в науке и технике не-сли в себе, кроме теоретической ценности, еще и огромную практическую, прикладную пользу для общества. Успехи в энергетике, термодинамике, машиностроении и металлургии сделали возможным создание паровой турбины и двигателя внутреннего сго-рания. Эти открытия послужили основой появления теплохода, океанского лайнера, автомобиля и мотоцикла. Интенсивно развивалась российская же-лезнодорожная сеть, которая к 1914 г. достигла 74,6 тыс. км и по протяжен-ности занимала второе место после США. Движение по железной дороге осуществлялось с помощью отечественных и импортных локомотивов. Открытия в области использования электрического тока высокого на-пряжения обусловили его применение для освещения и приведения в движе-ние машин. Наступила эра электричества. Уличное освещение новейшего ти-па сыграло важнейшую роль не только в формировании современного город-ского образа жизни, но и ускорило темпы распространения электроэнергети-ческих систем. Строится сеть электрических дорог. В 1892 г. в России был пущен первый трамвай, а в 1899 г. первый электромобиль с двигателем, по-лучающий питание от аккумуляторов . Эти и многие другие новации были причиной масштабных изменений в городском костюме. Вместе с новыми формами транспорта и убыстрением темпа жизни в повседневность вошли новые привычки и, вместе с ними, иные формы одежды. Главным требованием к одежде горожан этого периода становится эргономичность. Поиском форм одежды, соответствующих со-временности, занимаются не столько портные, сколько психологи, гигиени-сты, медики .
Промышленный переворот и последующая за ним индустриализация послужили причиной глубоких изменений и в профессионально-производственной сфере. Повсеместным и повседневным становится исполь-зование женского труда. «Самая эпоха эта была проникнута борьбой за рас-крепощение личности вообще, личности женщины, в частности, – отмечал С. Г. Сватиков. – Более или менее развитые девушки не желали быть гувер-нантками в чужом доме или приживалками в своей или чужой семье. Слухи о первых шагах женщин в области приложения женского труда, о первых про-явлениях женского равноправия…» вскоре оказались реалиями городской жизни. Производство, растущее быстрыми темпами, нуждалось в женском труде, и сами женщины также нуждались в работе. Вопросы об их положе-нии в семье и социуме и женского самостоятельного заработка были одними из самых насущных в экономике пореформенной России. В патриархальном обществе женщина была хранительницей домашнего очага, новые условия вынудили ее осваивать прежде незнакомые навыки. Так, например, в 1860-х гг. из общего числа в 221 415 женщин Петербурга сто тысяч нуждались в ра-боте . К январю 1910 г. число женщин-работниц достигло 44% от общего числа мужчин-работников , и за прошедшие с 1860-х гг. полвека образ ра-ботающей женщины становится типичным, обыденным.
Итак, почти половина женского населения России стремилась к эконо-мической самостоятельности или была вынуждена подрабатывать. Они за-нимали как традиционные места кухарок, гувернанток, продавщиц, эконо-мок, компаньонок, швей и белошвеек, горничных «со стиркой и без», прачек, акушерок; так и непривычные для себя и для общества профессии. Женщины поступали на службу в области умственного труда: переписчицами, перево-дчицами, классными дамами, после 1911 г. появились женщины-профессора. В периодической печати постоянно сообщалось и об особых достижениях: «…женщина добилась профессуры в университете. Министр народного про-свещения утвердил приват-доцентом Новороссийского университета (Одес-ского) доктора медицины Марию Станишевскую и допустил к чтению проб-ных лекций на физико-математическом факультете в университете св. Вла-димира (Киевском) доктора естественных наук Марию Васнюхову» ; «Н. Н. Гернет является третьей русской женщиной, имеющей ученую степень по математике» . Женщина приобрела право быть преподавательницей также и в мужских гимназиях. В медицинской сфере для них стали доступны профессии сиделки, фельдшера, фармацевта, врача; со времен Крымской войны в списке женских медицинских профессий появилась служба сестер милосердия. Быстро уве-личивалось количество женщин-служащих в конторах российских железных дорог, где они допускались в качестве билетных кассирш, телефонисток, служащих правления, и, позднее, инженеров. В нише юриспруденции появи-лись женщины-юристы, адвокаты и присяжные поверенные; в коммерции – бухгалтеры и счетоводы, кассирши, конторщицы. В государственных учреж-дениях женщины трудились на должностях телеграфисток и машинисток в статистических комитетах, канцеляриях . В 1913 г. состоялся первый в Рос-сии выпуск дипломированных женщин-архитекторов . Появились и вовсе немыслимые прежде профессии, например, женщина-извозчик, мужской па-рикмахер, массажистка .
Росло применение женского рабочего труда в промышленном, прежде всего текстильном, производстве, а также в нетипичных для него областях тяжелой промышленности: типографии, при обработке металлов (на изготов-лении эстампов, гвоздей, петель и скоб, изделий из жести); появились неха-рактерные прежде специальности токаря, слесаря. Число занятых в отечест-венной промышленности женщин росло. Согласно статистическим данным, в 1910 г. на 100 мужчин в этой отрасли приходилось 40, а в 1912 г. – 45 жен-щин .
Самобытность женского городского костюма
Общеизвестен тот факт, что моду в России диктовала Западная Европа, начиная с указа Петра I «О ношении платья на манер венгерского» от 14 (4 по старому стилю) января 1700 г. (речь не идет, разумеется, о многих нацио-нальных районах). С этого времени в Россию поставлялись образцы модной одежды, ткани, приклад и отделки и модные журналы из Лондона, Вены, Лиона, Парижа и даже Нью-Йорка. Большинство модных портных, занимав-ших ведущее положение в отрасли производства одежды, также были евро-пейцами .Тем не менее, костюм жительницы российского города имел су-щественные отличия от модного стандарта, насаждавшегося в имперский пе-риод повсеместно, в комплексе с прочими ценностями западной культуры. В личной библиотеке автора, которая собиралась несколькими поколе-ниями семьи с 1860-х гг., находится значительное количество отечественных и зарубежных пособий по кройке и шитью 2-й половины XIX – начала XX века . Сравнивая их de visu, мы приходим к следующему выводу: не только покрой, линии, пропорции и формы, но даже и сами названия заимствован-ных предметов женского гардероба повторяли названия, линии, пропорции и формы западноевропейского костюма, сохраняя историю своего происхож-дения. Так, полуприлегающий лиф с одной вытачкой, «применимый во всех тех случаях, когда мы желаем удлинить талию спереди, и рекомендовать мы его можно особам полным, с короткой талией» , в профессиональном порт-новском обиходе назывался «венским»; лиф с тремя вытачками, рекомендуе-мый для полных дам с круглой спиной, визуально делающий спину стройнее, именовался английским. «Немецкий» полуприлегающий покрой лифа с цельнокроеным бочком особенно подходил особам с перегибистыми фигу-рами. Самый же популярный, и наиболее часто заказываемый клиентками покрой имел название парижского . Он же давался в школах кройки и ши-тья в качестве базового.
Методы ручного шитья в отечественных и зарубежных школах изго-товления одежды также сходны. Перечень приемов, применяемых при изго-товлении дамского платья, в обоих случаях идентичен . Достаточно срав-нить «вперед иголку», или evenbastingstitch; шов «за иголку», или back-stitch; «строчной» шов, или runningstitch;«скрещенный» шов, или catstitch, он же crossstitch; сшивание кромок, или stoating; подрубка, или hemming; запошив-ка, или overhanding и overcasting; сборки набором, или strokinggathers; шов жгутиком, или rollingandwhipping; петельный шов, или buttonstitch; француз-ский шов, или frenchseam и другие . Некоторые понятия, обозначающие весьма распространенную в иссле-дуемый период декоративную отделку платья, перешли в отечественную школу ручного шитья в виде транслитерации: это «биэ» (bie) и «руло» (rouleau) ; так же, как и другие виды декоративной отделки, например, род присборенной полоски ткани «бульоне» (bouillons) или разновидность по-зументов, тяжелые галунные косы из золотных или серебряных нитей с шел-ком «пассементри» (passementeries). Без перевода на русский употреблялись у знающих толк в тонкостях моды отечественных портных и модниц фран-цузские названия оборки «фалбала» (falbala) и оборки, подшитой с изнанки юбки «балиёз» (balayeuse), банта «шу», напоминающего по форме капусту (по-французски chou), а также косыночки «фишю» (fichu) и манишки «моде-сти» (modestie). Предметы, надеваемые для гуляния на улице, носили допол-нительные названия «троттер» (trotteurs): ««Маленькие шляпы trotteurs без всяких претензий, легкие и удобные, пользуются громадным успехом», – со-общал, например, в 1915 г. журнал «Модный свет» . Довольно часто калькировались с французского языка названия оттен-ков цвета: темно-красный оттенок «акажу» (acajou), охристый «шамуа» (chamois), светло-золотисто-зеленоватый «кротэн» (crottin), красновато-коричневый с золотистым отливом «мордорё» (more dor), платиновый «топ» (taupe), розовато-лиловый «мов» (mauve). То же происходило и с обозначе-ниями орнаментации ткани: например, вариант плавно переходящей окраски назывался «деградэ» (dgrades), а узор на материи из разбросанных цветов – «семэ» (seme).
Практически не переводились на русский язык и наименования им-портных тканей фабричного производства. Отечественные материи, изготов-ленные по импортному образцу, также получали иноязычное, чаще всего ан-глийское или французское название. Так, находящееся в составе названия материи уточнение «де-суа» (de-soie): дра-де-суа, бур-де-суа, муслин-де-суаоб означало наличие в составе материи шелка. Аналогично, «де-лэн», или, в более позднем произношении начала XX века, «де-лин» (de-laine) обозна-чало материю, содержащую в своем составе шерсть: муслин-де-лин, велюр-де-лэн, сатин-де-лэн, крепон-де-лэн. Зачастую употреблялись без перевода на русский язык понятия и тер-мины костюмного характера. По мнению автора, это свидетельствует о том, что они были всем понятны и без перевода: «Цветные чулки составляют те-перь весьма редкое явление, это принадлежность летних костюмов; только на балах встречаются иногда чулки светлого цвета в pendant к наряду» . Далее, изучив каталоги почтовой рассылки товаров костюмной группы и прейскуранты торговых домов Западной Европы, США, и России , мы приходим к выводу, что зарубежные источники содержат несравнимо боль-шее количество специальных видов одежды для активного женского отдыха: для различных видов спорта, катания на автомобиле, туризма (включая гор-ный туризм), экскурсий, включая аксессуары – обувь, головные уборы, часы, трости, облегченные корсеты. Разнилось не только количественное, но и содержательное наполнение гардероба для активного образа жизни женщины: отечественный менталитет не смог полностью принять вариант спортивного костюма, состоящего из жакета и широких шаровар или панталон длиной до колен (так называемых блумерсов ), и дополнил его широкой, часто складчатой юбкой в пандан шароварам, надеваемой сверху.
