Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Философско-культурологические парадигмы интерпретации истории 12
1.1. Философско-культурологаческий рационализм как методология интерпретации истории 12
1.2. Герменевтико-феноменологическая модель интерпретации истории 31
1.3. Позитивистские версии интерпретации истории 51
Глава 2. Социокультурные основания фальсификации истории и феномен параистории 63
2.1. Логические и культурно-идеологические формы фальсификации истории 63
2.2. Философско-культурологические аспекты интерпретации и фальсификации отечественной истории 79
2.3. Параисторическое знание и синтетическая модель интерпретации истории 89
Заключение 115
Библиография 120
- Философско-культурологаческий рационализм как методология интерпретации истории
- Герменевтико-феноменологическая модель интерпретации истории
- Логические и культурно-идеологические формы фальсификации истории
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В настоящий период одной из главных задач человечества становится перестройка духовно-нравственных начал личностного и социального бытия. Прежде всего это связано с глобальным духовным кризисом, охвативпшм современную цивилизацию, а также с реальной угрозой самого существования человечества на Земле.
Проявление кризиса очевидно и в российском обществе. Всеобщий кризис, охвативший постсоветское российское общество и наложившийся на общий кризис, переживаемый западной цивилизацией, не мог не привести к негативным кризисным явлениям в отечественном гуманитарном и философском знании, а также к связанному с ними кризису методологии, искажению картины исторического процесса. Это нашло выражение в сдвиге общественного сознания в сторону оккультизма, в массовости фантомных концепций в исторической науке, формирующих параисторическую реальность на грани «науки» и «ненауки», в активизации разного рода «популяризаторов» истории, претендующих на владение абсолютной исторической истиной и вольно или невольно искажающих ее. Тем самым кризис исторической науки не только не прекращается, но и еще более усиливается, ставя под вопрос ее авторитет в обществе и доверие к ней со стороны широких масс, которые и должны являться главными потребителями качественного исторического знания. В его же отсутствие они вынуждены пробавляться разного рода суррогатами.
Актуальность работы заключается и в ментальной переориентации, переосмыслении характера цивилизационного развития. Сегодня в рамках гуманитарного подхода, согласно которому история осмысливается как осуществляющаяся в форме сменяющих друг друга культур, одной из самых перспективных нами предполагается культурологическая реконструкция истории, культурологический подход к интерпретации исторического знания.
Степень научной разработанности данной проблемы связана со значительными наработками в отечественной и зарубежной литературе.
Рассмотрение истории как культурно-исторического универсального процесса, характеризующегося утверждением рациональности, разума в познании и в деятельности людей, принадлежит Г. Гегелю, создавшему первую великую рационально-логическую теорию исторической динамики, из которой выросли все прочие теории исторического развития (либо как отклонение от нее, либо как противоположение ей). Через понятие духа и морали в целом отражается интерпретация истории в философско-культурологической концепции И. Канта. Аксиологическое направление интерпретации истории представлено работами неокантианцев - М. Вебера, В. Виндельбанда, Г. Риккерта, Э. Кассирера.
Данному направлению были противопоставлены постулаты марксистской рационально-объективистской интерпретации истории, разработанный в своей основе классиками экономической мысли К.Марксом и Ф.Энгельсом (о примате экономического фактора, замене индивидуального человека как субъекта истории совокупным «социальным субъектом» и т.п.).
Герменевтико-феноменологическая модель культурологической интерпретации истории была поставлена на философскую основу в раннем немецком романтизме И.Ф. Шеллингом, разрабатывалась в дальнейшем В. Дильтеем, Л. Ранке, Ф. Шлейермахером, которые в своих существенных моментах опирались на идеи философии истории, сформулированные И.СГердером. В трудах этих мыслителей внимание было сосредоточено на историчности природного бытия и человеческого общества, на утверждении самоценности и самоцельности всех национальных и исторических форм культуры, каждого из исторических состояний. Подчеркивалось, что ценностный мир не поддается до конца рационализации, конструированию, простираясь за границы чистого интеллекта.
Существенный вклад в разработку моделей интерпретации истории внесли А. Шопенгауэр, С. Кьеркегор, Ф. Ницше, В. Дшгьтей, О. Шпенглер, М. Хайдеггер, X. Ортега-и-Гассет, Х.Г. Гадамер. В подходе к интерпретации истории они, вслед за романтиками и Ф.Шеллингом, придерживались и отстаивали преимущественно иррациональное направление, акцентируя внимание на
5 необходимости так называемого «жизненного порыва», иррациональной интуиции, религиозного озарения.
В контексте вопросов, связанных с особенностями гуманитарного знания, проблема объективности исторического факта просматривается в рамках философии ряда зарубежных авторов (К.Г. Гемпель, Л. Витгенштейн, К. Поппер, Э. Нагель, М. Уайт), которые предприняли одну из первых попыток сконструировать логическую схему исторического объяснения. Для названных авторов характерно рассмотрение исторического познания в свете общих логических законов. Л. Витгенштейн, в частности, ставил достоверность знания в зависимость от альтернативных концептуальных схем, выступающих в форме глубинной грамматики языка.
Отечественные ученые М.А. Барг, B.C. Библер, А.В. Гулыга, А.Я. Гуре-вич, А.И. Данилов, Н.В. Дорошенко, В.В. Иванов, Н.Л. Коган, Н.Г. Козин, И.С. Кон, П.В. Копнин, В.В. Косолапов, А.Л. Нарочив>кий, М.В. Нечкина, Т.И. Ойзерман, И.Г. Петров, В.М. Подосетник, А.И. Ракитов, Н.П. Французова, К.В. Хвостова и многие другие исследовали проблему исторического факта, истинности, достоверности исторического знания, его интерпретации и фальсификации исходя из специфики самой исторической науки.
С середины 90-х годов наблюдается экспансия со стороны целого ряда представителей «точных наук « в сферу гуманитарного и философского знания. Это, в частности, подтверждается массовым появлением трудов по коренному пересмотру хронологии всемирной и отечественной истории: серия работ А.Т. Фоменко, Г.В. Носовского, В.В. Калашникова, Л.И. Бочарова, Н.Н. Ефимова, И.Ю. Чернышева и др. В этой связи ряд отечественных авторов (Д.М. Во-лодихин, Г.А, Елисеев, СВ. Илларионов, Н.Е. Копосов, М.И. Мельтюхов, А.Н, Сахаров, В.В. Согрин и др.) поставили вопрос о необходимости теоретического рассмотрения феномена параистории, связанного с «болезнью», постигшей фундаментальную историческую науку.
Завершая обзор литературы по теме нашего исследования, можно с определенной долей уверенности сделать вывод, что интерпретации исторического знания и исторического факта как явления культуры, социокультурным и логическим основаниям фальсификации истории, параисторическому знанию в современной научной и философской литературе уделяется недостаточно внимания.
Объектом исследования является историческое знание и шраистория как феномен культуры конца XX— начала XXI столетий.
Предмет исследования — анализ и критика существующих философско-кулътурологических интерпретаций истории и культурно-идеологический феномен паранауки.
Основная проблема исследования связана с противоречием между недостаточным философ ско-теоретическим осмыслением, методологической разработанностью проблемы, недопустимостью произвольных модификаций, фальсификации истории и практической значимостью решения этой задачи не только для социальной репутации и культурного статуса социально-гуманитарной науки и философии, но и для становления культурно-исторического сознания молодого поколения, преодоления негативных явлений в духовной и культурной жизни общества.
Цель исследования заключается в методологическом обосновании, реконструкции основных философско-кулътурологических моделей интерпретации и фальсификации исторического знания и в критическом осмыслении феномена па-раистории.
Цель конкретизируется через решение следующих задач исследования: раскрытие сущности и значимости философской концепции рационализма в познании истории; рассмотрение герменевтико-феноменологической модели интерпретации истории; выявление основных характеристик позитивистского варианта интерпретации истории; - охарактеризование логических и культурно-идеологических форм фальсификации истории; исследование философско-культурологических аспектов интерпретации и фальсификации отечественной истории; осмысление причин рождения и развития феномена параистории на постсоветском пространстве, подвергнув его философско-культурологическому анализу.
Теретико-методологические основы исследования составляют труды классиков западной и отечественной философской, культурологической и исторической мысли, в которых ставились и решались проблемы интерпретации исторического знания: Х.Г. Гадамера, Г.В.Ф. Гегеля, ИХ. Гердера, И. Гете, Э.Гуссерля, М. Вебера, Л. Витгенштейна, В. Дильтея, Э. Ильенкова, И. Канта, И. Лакатоса, М. Мамардашвили, К. Маркса, К. Поппера, Ф. Шеллинга, О. Шпенглера, П. Фейерабенда, Ф. Энгельса и других.
В диссертации использовались такие общенаучные методы и принципы, как принцип диалектики, восхождения от абстрактного к конкретному, сочетания исторического и логического, конкретно-всеобщего, онтологичекого и гносеологического анализа, принципы историзма и объективности в науке. Избранная методология позволила подойти к исследованию философско-культурологических моделей интерпретации исторического знания и феномена параистории с позиции конкретного историзма.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в комплексном сочетании и последовательном рассмотрении поставленных в диссертации основных задач, что позволило: - реконструировать основные постулаты, методологии и методики ра ционалистической, герменевтико-феноменологической парадигм философско- культурологической интерпретации истории и позитивистских версий интер претации истории; доказать, что устранение феномена фальсификации истории требует определенного «предохранительного механизма», способствующего решению задач недопустимости фальсификационных процедур в гуманитарном знании в роли ценностно-мировоззренческих догм, а не в качестве способов логической проверки исторических фактов;
Философско-культурологаческий рационализм как методология интерпретации истории
В данном параграфе мы предприняли попытку раскрыть сущность философской концепции рационализма в познании и интерпретации истории, особенности рационалистического дискурса.
Как способ познания культурно-исторической действительности, рациональность признает метафизический Разум основой всего мироздания, начинаясь там, где мы имеем дело с разумом и интеллектом, проходя в своем историческом развитии ряд этапов. Мифологический (доклассический) этап основан на донаучном типе миропонимания, не требующим рефлексивных средств доказательности и представляет собой рациональность всего коллективного сообщества, являясь образно-синтезирующей формой коллективного разума, а не отдельного индивида. На интеллектуальном этапе своего развития рациональность проявляет себя в форме абстрактно-логического мышления. И в этом смысле можно сказать, что человека делает человеком именно рациональность. Эта концепция, рационалистическая традиция, как одно из философских направлений, восходящая к древнегреческой философии, легла в основу западноевропейской философии, которую в целом с полным основанием можно назвать рационалистической, поскольку она построена на принципе тождества бытия и мышления. Основным критерием личности здесь считается рациональность, ра зум, а цель человеческой жизни состоит в изучении и преобразовании окружающего мира. Особенность рационалистического сознания заключается в способности создать особый мир идеальных конструкций - «теоретический мир», в умении моделировать реальность не в образной форме, а в системе понятийных конструкций, которые «надстраиваются» над обыденным миром (это было не подвластно ни мифологическому, ни религиозному сознанию). Современная отечественная наука как постулат связывает становление рационалистического мировоззрения в первую очередь именно с формированием способности к абстрактно-логической мыслительной деятельности. Определяющую роль разума, способного постигать не только частное, случайное (чем ограничивается чувственное познание), но и всеобщее - как в познании, так и в деятельности людей, являющихся субъектами истории, утверждал классический рационализм XVII-XVIII веков. При этом в противоположность средневековой схоластике и религиозному догматизму, философы-рационалисты исходили из идеи «естественного порядка» как бесконечной причинной цепи, пронизывающей весь мир (Декарт, Спиноза, Лейбниц).
Согласно концепции Гегеля, который заложил основы научной типизации культурно-исторического процесса, онтологическим основанием всемирной истории, является мировой разум, и, как разумно организованный космос, она сама по себе разумна. Во всемирной истории субстанциональным является дух и ход его развития: «...в изменениях, совершающихся в духовной сфере, появляется новое, позволяющее обнаружить в человеке действительную способность к изменению, стремление к совершенствованию» (53, с. 103). Гегель обратил внимание на то, что реализация свободы духа связана с человеком, поэтому сама история представляет собой внедрение и проникновение свободы в мирские отношения, (53, с.18) в которых люди реализуют себя как носители той или иной культуры, и языка культуры - искусства, науки, религии. «Развитие в природе является ощущением цели, имеющей определенное содержание: ею является дух по своему существу, по понятию свободы. Оно является основным предметом, а, следовательно, и руководящим принципом развития, тем началом, благодаря которому последний получает смысл и значение» (вьщелено нами - Г.Р.) (53, с. 104). Очевидно, что «свободный дух», определяющий «смысл и значение» истории, есть в конечном счете, метафизический образ культуры, получивший в интерпретации Гегеля не только статус демиурга истории, но и всего мироздания.
Развивая эту мысль, Гегель замечает: «подобно тому, как зародыш содержит в себе всю природу дерева, вкус, форму и плоды, так и первые проявления духа виртуально содержат в себе всю историю» (53, с.71). Конечная цель истории, к которой исторический процесс движется сам собой - это бытие свободы, ее самоощущение. Философ резюмирует: «Всемирная история есть прогресс в осознании свободы. Это внутренняя основа закона мировой истории, из различия знания о свободе вытекает деление всемирной истории и то, как следует ее рассматривать» (53, с.73).
История начинается с того времени, когда в мире начинает осуществляться разумность. Ее логику составляет последовательность ступеней развития духа, каждая из которых необходима для осуществления целостного всеобщего процесса. Первой ступенью всемирной истории, является погружение духа в естественность. Вторая ступень - выход из этого состояния и сознание своей свободы (но этот первый отрыв от естественности не полон и частичек, поскольку исходит из естественности, и, следовательно, относится к ней, еще не отрешившись от нее как от момента). Наконец, последняя ступень состоит в возвышении от частичной свободы до самосознания и сознания собственного достоинства.
Углубляя теорию духа как метафизического образа культуры, Гегель утверждает: дух, объективируя себя и мысля свое бытие, с одной стороны разрушает определенность своего бытия, а с другой стороны постигает его общее начало и благодаря этому он дает своему принципу новое определение. При этом меняется субстанциальная определенность «духа народа», конкретного бытия духа-культуры, то есть его принцип превращается в другой, более высокий принцип. Изложенное дает основание полагать, что при рассмотрении и понимании истории важно уяснить мысль об этом переходе. «Принципы духов народов в необходимом преемстве сами являются лишь моментами единого всеобщего духа, который через них возвышается и завершается в истории, постигая себя и становясь всеобъемлющим» (53, с. 125).
Мировой процесс есть последовательность смены народных духов и поэтому, как история идей, — изменение «принципа» духа. Его осуществление это самоощущение народа, утверждение его культурной самобытности. Этому соответствует периодичность в развитии одного народного духа в молодости, зрелости, старости. Образно говоря, молодость народа - время борьбы за самоутверждение и счастливая пора в его истории. Здесь индивидуум еще скрыт в полусознательном общем духе, самоощущает себя целиком членом целого. Подходя к зрелости и старости, индивидуум отделяет себя от целого, обретая самостоятельность, что содержит в себе начало распада: народ осуществил свою культурно-историческую задачу и ему нечего уже делать в этом мире. По-настоящему пожинают плоды лишь последующие народы, которые несут в мир новый принцип, что и лежит, собственно, в основе культурно-исторического прогресса: все великое в истории происходит там, где оно входит в сознание, являясь целью свободного самопожертвования личности. Индивид вырастает до исторической величины лишь когда поднимается до осознания общего духа, тем самым давая ему его «бытие в себе».
Герменевтико-феноменологическая модель интерпретации истории
Проблема преодоления крайностей рационализма в интерпретации истории, исторических фактов находилась в центре внимания как классической, так и продолжает оставаться сферой интереса неклассической (а ранее - нерационалистической) философии истории. Одной из таких моделей является герме-невтико-феноменологическая философско-культурологическая модель, которая и родилась, собственно, в борьбе с крайностями философского рационализма и которую мы попытаемся осмыслить в данном параграфе.
Герменевтика (греч. - разъяснять, истолковывать) как искусство и теория толкования текстов, впервые была поставлена на философско-научную основу в раннем немецком романтизме Ф.Шлегелем и в дальнейшем разработана Г.Шлейемахером. Философско-теологическая герменевтика, призванная критически исследовать религиозные тексты, освободить их от искажений, вернуть первоначальный смысл, берет свое начало в позднем средневековье и в эпохе Ренессанса. Основатель герменевтики Г.Шлейемахер рассматривал ее как метод всех наук о духе (герменевтических наук), обосновывая положение о том, что с помощью «психологического вживания» можно проникнуть во внутренний мир авторов древних текстов и на данной основе реконструировать исторические события, осмыслить их более глубоко, чем их осознавали сами участники.
Романтическая и неоромантиическая тенденция и направление, получившее наименование собственно «философии жизни», в стремлении философски осмыслить историю на пути преодоления гегелевской метафизики, имела возможность в существенных моментах опираться на идеи философии культуры, сформулированные предшественником Гегеля - И. Гердером. Наиболее созвучным новым умонастроениям оказались те положения историзма Гердера, в которых с последовательностью утверждалась имманентность истории культуры (то есть объяснение жизни из нее самой). Гердер отверг рационалистические представления об идеалах и конечной цели истории культуры. При этом он, в частности, использовал и «моральный аргумент», согласно которому при допущении конечных состояний прогресса все предшествующие поколения людей в истории культуры оказались бы только средством для последнего поколения, завершающего историю.
Основополагающей чертой гердеровского историзма стал акцент на плюрализм истории культуры и на утверждение самоценности и самоцельности всех существующих национальных и исторических форм культуры, общественной жизни, каждого из исторических состояний. Ни одно из них не может измеряться и оцениваться по внешним для него общеисторическим и внеисто-рическим критериям, а только - по его собственным, внутренним критериям. Гердер, преодолевая ограниченность просветительского рационализма, пытался строить целостную картину с акцентом на историчность природного бытия и человеческого общества, история народов уподоблена жизни человека с его возрастными периодами. Вся история, исходя из этого, выступает как процесс возвышения, роста и расцвета заложенных в культурном быте сил. Человечество в целом устремлено к конечной цели - достижению гуманности и счастья. Причем как природные катаклизмы, так и исторические бедствия, носят характер необходимых прискорбных эпизодов без окончательного трагизма, так как жизнь отдельного человека неуничтожима, а его субстанция, перерождаясь, переходит в более высокие формы.
Для философии культуры Гердера характерны ее «свобода» от теологии, «метафизики», умозрительного конструирования целостности истории с необ ходимой для нее последовательностью, линейностью, стадийностью и другими крайностями рационализма и позитивизма.Тем не менее, в ряде моментов интерпретации истории культуры Гердером обнаруживается и слабый пункт. Так, Гердер с одной стороны сохранил представление о единстве человеческой истории, обеспечиваемом взаимодействием народов и культур, а также и представление об общей направленности исторического прогресса в направлении совершенствования человеческой гуманности. С другой стороны, эти положения не связываются необходимым образом с утверждением уникальности и самоценности исторических состояний. Гердер предлагал как бы «мысленный эксперимент»: «Если бы на землю вступил хотя бы один единственный человек, то цель человеческого существования была бы уже исполнена в нем» (53, с. 34). Поскольку все существующее самоценно и самоцель но, то и в истории не может быть целей помимо существования. Существование - это цель, а цель — существование. То есть мы видим утверждение смысла и ценности только самой жизни, при всей очевидности того, что история как процесс, при этом не является необходимой.
В западной гуманитарной мысли всегда шла борьба между позитивистски ориентированными течениями, претендовавшими на абсолютно рационалистические описания окружающего мира и отвергавшими в этой связи «метафизические» проблемы (проблемы смысла бытия человека в мире, добра, справедливости и пр.), и антропологически ориентрованными концепциями, напротив, выдвигавшими на первый план прежде всего «метафизические» проблемы и стремившиеся объяснить смысл и значимость человеческой жизни. Взаимопе-ресекаясь и взаимодополняя друг друга эти концепции сосуществовали, приобретая преимущественное влияние на том или ином этапе развития истории, отражая при этом суть исторических процессов философии.
Логические и культурно-идеологические формы фальсификации истории
В данном параграфе мы ставим задачу структурирования логических и культурно-идеологических форм фальсификации истории, доказав при этом, что устранение феномена фальсификации и искажения исторического процесса требует определенного «предохранительного механизма», способствующего решению задачи недопустимости фальсификационных процедур в гуманитарном знании в роли ценностно-мировоззренческих догм (а не в качестве способов логической проверки исторических фактов)
Философские категории, выступая своего рода ориентиром как в познавательной, так и в практической деятельности, обусловливают тот или иной взгляд на реальность, способствуют адекватному ее познанию и философскому осмыслению. Они имеют большую значимость и для теоретического обобщения, так как в них конкретизируется накопленный опыт развития человечества, результаты его познавательной деятельности. Для ученого-исследователя категории выполняют роль некой «логической сетки», с которой он подходит к обобщению полученного материала, как определенная методологическая предпосылка научного знания. В развитие изложенной выше мысли приведем высказывание Н.П.Французовой, которая, отнеся категории к субъективным аспектам науки, отмечает: «...под субъективными моментами понимаются не только иллюзии и заблуждения человека в процессе познания, но и определенные логические конструкции, выступающие с необходимостью как строительные леса при создании теоретических построений, ставящих своей задачей отображение объективного мира и его закономерностей» (210, с.36-37).
В статье «Общий язык науки» А. Эйнштейн вопрошает: «Чем отличается язык науки от языка в обыденном смысле слова?» И отвечает: «То, чего наука стремится достигнуть, - это предельная точность и ясность понятий как в их взаимосвязи, так по отношению к данным чувств» (35, с Л 8). Сказанное как нельзя верно по отношению к языку науки. Ю.Ю. Вейенгольд в свою очередь замечает: «Научное понятие это некий искусственно созданный человеком словесный или знаковый эквивалент всех известных ему вариантов или стадий познаваемого явления, отражающий то общее, что свойственно им всем, то есть их инвариантное содержание, их отвлеченную сущность. Научное понятие можно уподобить тому химическому элементу, который не существует в природе свободно, однако же, может быть добыт из руды аналитичности» (35, с.18).
Всякое познание представляет собою процесс интерпретации, основанный на витальной потребности контролировать процесс становления. Любую законченную мысль, выраженную словами, следует рассматривать в двух отношениях: в отношении к действительности, которую эта мысль должна отразить, и в отношении к людям, которые эту мысль должны понять. Рассматривая мысль в первом отношении, мы проверяем, насколько адекватно она отражает объективный мир, верна ли она. Беря мысль во втором отношении, мы проверяем, адекватно ли понимание мысли ее действительному содержанию. Анализируя возможные варианты понимания мысли, мы стремимся найти ей такое выражение, которое бы свело к минимуму количество вариантов интерпретации. В идеале выражение мысли должно быть таким, чтобы ее понимали правильно, соответственно ее содержанию. Здесь можно говорить о закономерности достаточно общего порядка: получив свое речевое выражение, мысль становится фактом сознания тех, к кому она непосредственно обращена, тем самым она включается в коммуникативный процесс, становясь фактом коммуникации.
Фундаментальную основу гуманитарного познания составляют исторические факты, извлекаемые теоретиками из исторических источников (летописей, государственных актов, писем, мемуаров и пр.) Со временем, утрачивая свое значение с точки зрения задач, решавшихся в момент их создания, они становятся принадлежностью ретроспективной памяти, объектом научного исследования историка-исследователя.
Идентификация понятия «исторический факт» приводит к выводу о дис-куссионности его содержания и сущности как среди отечественных, так и среди зарубежных ученых во многом благодаря «недифференцированности терминологии, что приводит к смешению понятий» (13, с. 120).
Так, согласно позитивистской историографии исторические факты это словно заготовленные самой историей «кирпичики» объективной истины, «говорящие сами за себя». И назначение гуманитарной науки ограничивается констатацией сообщений исторических источников, прошедших проверку на аутентичность. В итоге исторический факт интерпретируется как засвидетельствованное документированное событие, объективное по причине своей природы и являющееся единственным источником знания.
