Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Традиционная музыкальная культура чукчей как объект научного исследования.
1.1. Чукотский музыкальный фольклор в научной литературе XVIII-XIX в.в
1.2. Исследование музыкального фольклора чукчей в XX в 27
Глава 2. Музыкально-звуковой континуум традиционной чукотской культуры .
2.1. Музыка в контексте ритуально-обрядовой культуры чукчей 38
2.2. Пение как элемент охотничьей магии: опыт реконструкции семантики традиционного изобразительного творчества 53
2.3. Песня в мифопоэтической картине мира чукчей :...74
Глава 3. Личная песня в традиционной чукотской песенной практике
3.1 Классификация чукотских песен 85
3.2. Личная песня в традиционной чукотской песенной практике лирического характера 92
3.3. Личная песня в традиционной чукотской обрядовой песенной практике 114
3.4. Личная песня в шаманской практике 147
Заключение 188
Библиография 190
Приложения 209
- Чукотский музыкальный фольклор в научной литературе XVIII-XIX в.в
- Музыка в контексте ритуально-обрядовой культуры чукчей
- Классификация чукотских песен
Введение к работе
Актуальность исследования.
Интерес к традиционным этническим культурам коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока сегодня связан не только с необходимостью исследования и научной реконструкции объективного хода исторических событий в этих регионах, играющих огромную роль в экономическом, социальном, гражданском, духовном развитии России. Не менее важная причина этого интереса — потребность освоения богатейшего и во многом уникального культурного опыта этих народов, сохранивших в условиях нарастающей глобализации и модернизации некоторые существенные черты своего мироотношения и культуротворчества, основанных на принципах гармоничного сосуществования человека, природы и социума. Несмотря на архаичность своего происхождения, многие особенности культуры коренных народов Севера не только сохраняют актуальный смысл, но и представ-ляются перспективными с точки зрения развития и совершенствования механизмов социализации, преодоления экологического и культуро - экологического кризисов современного общества.
К таким феноменам традиционной культуры, на наш взгляд, относится и личная песня, до сих пор не ставшая предметом систематического научного исследования. Между тем, это уникальное культурное явление, характерное для чукчей, нганасан, хантов, манси и некоторых других народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, представляет особый интерес прежде всего для теории и истории культуры. Это, на наш взгляд, связано с тем, что она, являясь одним из видов или жанров музыкального фольклора, при этом оказывается, чрезвычайно репрезентативна для традиционной культуры в целом, выполняет множество важнейших функций, среди которых особое место занимает функция этносоциальной идентификации и самоидентификации. Здесь
можно говорить даже о своеобразной, имеющей достаточно древнюю приро-
ду, «технологии идентификации», доказавшей свою эффективность, на протяжении веков. Более того, исследование личной песни, на наш взгляд, может помочь избавиться от сформированных в рамках эволюционизма упрощенных представлений о статусе и значении личности в традиционном обществе, о соотношении личного и коллективного в этносоциуме.
Личная песня возникает только в определенном социокультурном контексте при наличии представлений о принадлежности ее определенному лицу (или ограниченной группе лиц), что строго регулирует и регламентирует особенности ее бытования, и часто связано с определенным, скрытым в ней сакральным смыслом. Чрезвычайно существенно, на наш взгляд, и то, что личная песня является отражением характерного для^ традиционных культур северных народов своеобразного «этно-космо-социума» личности, в< котором органично переплетаются различные грани мироотношения, и совершенно особое место занимает художественно - эстетическая его сторона. Именно с этим, в частности, связана такая важнейшая черта традиционной! этнической культуры, которую можно назвать «сонористичностью»: музыкально-звуковая сторона мироотношения имеет здесь всепроникающий-для культуры характер, занимая особое место в синкретичной по характеру культурной целостности. Эта черта, на наш взгляд, делает особо актуальным исследование того, что мы определили как «музыкально-звуковой континуум традици-онной культуры». Максимально технически и технологически «озвученная» современная социокультурная реальность в этом смысле представляет несколько иной* вариант сонористичности, осмысление которого представляется очень важным для понимания смысла, направленности и перспектив развития социокультурных процессов.
В" то же время, изучение не только чукотской личной песни, но и остающейся крайне малоизученной песенной традиции чукчей в целом, с каждым годом представляет все большую сложность. Данная сложность заключается в том, что доступные нам в настоящее время сведения не могут дать нам достаточно полного представления'о том, какой именно была песенная культура
чукчей до экономической и политической модернизации. В советский период отечественной истории, в русле общей атеистической направленности в идеологии, велась борьба не только с чукотским шаманизмом, как с религиозным мировоззрением, но подверглась запрету и сама песенная практика, глубоко связанная с традиционными обрядами. В результате, та сфера песенной практики чукчей, которая неразрывно связана с ритуальным комплексом, и которая имеет самое непосредственное отношение к интересующей нас личной песне, оказалась во многом утраченной.
Вместе с тем, настоящее время можно считать все еще благоприятным для проведения такого исследования. Традиционная, песенная культура чукчей отчасти все еще сохраняется, и, кроме того, традиционные песни активно используются'в самодеятельном и профессиональном музыкальном творчестве. Именно культурологический подход, ориентированный, на системное-рассмотрение культуры, исследование культурного контекста, позволяет, на наш взгляд, использовать, в частности, возможности реконструкции тех или иных культурных феноменов.
Может оказаться, однако, что в контексте стремительной модернизации современной культуры традиционные чукотские знания, язык, традиционный образ жизни и традиционного хозяйства в. скором времени значительно преобразятся или даже вовсе утратятся, и собирание полевых материалов, столь необходимых в исследовании личной песни, станет невозможным. Этим в значительной степени объясняется не только актуальность, но и своевременность данного исследования, в котором автор опирается, в частности, и на собственные полевые материалы.
Объектом исследования является традиционная музыкальная культура чукчей.
Предметом исследования является личная песня и ее роль в традици-онной музыкальной культуре чукчей.
Целью диссертационной работы является научное культурологическое
описание феномена чукотской личной песни.
Для достижения поставленной цели предполагается решение следующих задач:
обобщить опубликованные разрозненные данные о традиционной музыкальной культуре чукчей, полученные в сфере истории, археологии, этнографии, фольклористики, искусствоведения, музыкознания, лингвистики и других смежных наук;
выявить и обобщить на базе сравнительного анализа существенные связи музыкального фольклора чукчей с фольклором других коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока (коряков, эскимосов, эвенков, селькупов, нганасанов и других), обратив особое внимание на наличие в нем интересующего нас феномена личной песни;
определить место и значение музыкального фольклора, в частности, личной песни, в ритуально-обрядовой культуре, традиционной системе жизнеобеспечения, мифопоэтической картине мира чукчей;
выявить и определить социокультурный смысл этноидентифици-рующей функции чукотской личной песни;
разработать жанровую классификацию чукотских песен, используя лингвокультурологический анализ народной музыкальной терминологии;
дать дефиниции, определить социокультурный смысл базовых для традиционной музыкальной культуры понятий - «личная песня», «родовая (семейная) песня», «песня предка», «тотемная песня»;
выявить этнокультурные особенности музыкального и поэтического стиля чукотской личной песни;
определить и дать научное описание чукотской личной песни, ее
статуса и роли в развитии основных видов традиционной песенной практики
- лирико-бытовом, ритуально-обрядовом и шаманском.
Степень разработанности проблемы.
Специальных теоретических исследований о личной песне чукчей до сих
пор не проводилось. Отдельные упоминания о личной песне встречаются в
работах В. Г. Богораза, посвященных описанию чукотской культуры в целом '. На материале культуры чукчей и эскимосов личную песню затрагивает В. А. Лыткин 2. На материале не только чукотского фольклора, но и фольклора других народов Севера в своей работе об этнопедагогике народов Севера к данному явлению обращается также и И. А. Богданов 3. В этнографической литературе есть также отдельные упоминания о личной песне в фольклоре нганасанов, манси, хантов, кетов, селькупов, ненцев (В .И. Анучин, Е. Шмидт, О. Добжанская и др.).
В выработке методологии культурологического исследования личной песни автор опирался на теоретические положения, содержащиеся в работах, посвященных общим методологическим проблемам развития истории и теории культуры (М.М. Бахтина, М. С. Кагана, Э. С. Маркаряна, Э. В. Соколова, С. И. Иконниковой, Г. В. Драча и др.).
За основу для изучения и систематизации традиционной песенной культуры чукчей автором использованы аналитические работы по раннефольк-лорному интонированию (термин Э. Е. Алексеева). Мы опираемся в нашей работе также на исследовательские работы преподавателей и аспирантов Новосибирской консерватории по музыкальной культуре отдельных народов Сибири и Дальнего Востока (Ю. И. Шейкин, О. Добжанская, Г. Солдатова и другие). Важными для нашего исследования являются также труды разных авторов по жанровой типологии музыки народов Севера. В том числе, это работы Э. Е. Алексеева (исследования музыкального фольклора якутов и других народов Севера); И. А. Богданова (работы о разных народах Севера); А. М. Айзенштадта (писавшего об эвенках, кетах, селькупах, хантах, манси); Ю.
1 W. Bogoras. " Chukchee mythology ", in Memoirs of the American Museum of Natural History XII. The Jesup
North Pacific Expedition. Vol. 8. Leiden E-J. Brill, New York E. Stechert. 1910-1913. и др.
2 Лыткин В. А. Новая жизнь - новые песни. Современная национальная музыка Чукотки и пути ее развития /
Магаданское обл. управление культуры. Метод, кабинет культпросветработы и нар. творчества. — Магадан:
Магадан, кн. изд-во, 1970.
3 Богданов И. А. К изучению музыки народов Севера РСФСР / Традиционное и современное народное му
зыкальное искусство: Сб. трудов ГМПИ им. Гнесиных. Вып. 29. - М., 1976
И. Шейкина (по удэ); Н. Н. Ким, Ю. И. Шейкина (по орочам); Т. Д. Булгаковой (по нанайцам); Б. П. Чернова (по тувинскому горловому пению) и др.
В настоящей диссертации использованы также труды по истории, культуре и языку чукчей (работы Н. Н. Дикова; И. С. Вдовина; В. В. Антроповой; С. В. Иванова; А. Г. Вольфсона; Е. М. Мелетинского; Г. И. Мельникова и других). Из этнографической литературы мы привлекаем исследования В. Г. Богораза; В. Г. Кузнецовой; Н. Н. Гуцол; Р. Я. Кись, В. В. Лебедева; В. В. Горбачевой (по корякам) и других авторов.
Существенное значение также имело обращения к исследованиям шаманских культур, принадлежащих В. Г. Богоразу (по чукчам), В. К. Стешенко - Куфтиной (по корякам, нанайцам, удэгэйцам и др.); Г. Н. Грачевой (по нганасанам); В. И. Харитоновой; Р. Уолш и других.
Использованы материалы ученых и путешественников XVIII начала XX вв. - И. И. Биллингса; И. Кибера; К. Мерка; Ф. П. Врангеля и др.
В работу также вошли полевые материалы автора по песенной практике чукчей, собиравшиеся ею с конца семидесятых годов. Большинство информаторов, от которых записывались эти материалы, родились до активного изменения традиционного уклада жизни. По устойчивым семейным традициям они получили навыки традиционного исполнительства и являются знатоками традиционной песенной культуры. Многие из них являются практикующими исполнителями ритуального репертуара. Основная часть полевых материалов была собрана автором в Провиденском, Анадырском, Иультин-ском, частично Беринговском и Чукотском районах (в пяти из восьми районов Чукотки). Информаторами, представляющими названные районы, являются: приморские чукчи - О. П. Геунтонау, Г. Н. Тагрина, Ю. А. Тнапкир, М. И. Беличенко и др.; оленные чукчи - Е. И. Кытгаут, М. Иукум, Н. Неук; оленеводы - Г. Тнакергин, С. Етинкау, В. Иукум; профессиональные морские охотники В. Г. и А. Г. Тнанкау, Н. И. Рахтувье, А. В. Туринкеу, Э. Рале, А. Ю. Тегринкеу и другие.
Необходимо учитывать и то, что исследование чукотской личной песни связано и с дополнительными трудностями, заключающимися в том, что личная песня имеет личностно-охранительное (семейно-охранительное) назначение и их исполнение (особенно тех личных песен, которые неотрывны от ритуальной практики), рассматривается чукчами как нарушение табу. Такой запрет на исполнение чрезвычайно затрудняет полевые исследования данного феномена.
Научная новизна предлагаемого исследования заключается в том, что в нем впервые:
осуществлен культурологический анализ феномена личной песни в контексте традиционной музыкальной культуры чукчей;
на основе анализа широкого круга теоретической литературы XVIII - XX вв. выявлены и обобщены все научные сведения о чукотской личной песне и условия ее бытования в традиционной чукотскойкультуре;
введены в научный оборот авторские полевые материалы, касающиеся истории и современного состояния традиционной чукотской музы-
(
кальной культуры;
личная песня'рассматривается как традиционный способ этнокультурной идентификации и самоидентификации личности;
осуществлен лингвокультурологический анализ традиционной народной музыкальной терминологии чукчей и на этой основе проведена систематизация жанров и жанровых образований чукотского музыкального фольклора;
рассмотрены основные песенные практики, связанные с личной песней, описаны основные типы музицирования на базе различных способов звукоизвлечения и определено их жанровое назначение;
проанализированы на-основе данных авторского полевого материала особенности вокальных и инструментальных звукоподражательных жанров,
и определено семантическое назначение звукоподражательного пения в ритуальной практике чукчей;
определяется содержание ряда базовых для чукотской традиционной музыкальной культуры понятий: «личная песня», «родовая (семейная) песня», «песня предка» и «тотемная песня»;
выявлены и определены основные направления чукотской шаманской песенной практики;
культурологически исследовано семантическое назначение музыкального ударного инструмента - ярара (бубна) и выявлены различные способы его использования в песенных практиках традиционной чукотской культуры.
Положения, выносимые на защиту:
Культурологическое исследование феномена личной песни имеет большое значение для выработки общей методологии комплексного междисциплинарного изучения истории и современного бытования традиционной этнической культуры коренных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, в частности, одного из древнейших из них - чукотского;
Чукотская личная песня является особым феноменом традиционной культуры, репрезентирующим все ее основные сферы и выполняющим, помимо сакральной, обрядово-ритуальной и охранительной функций, роль эффективного средства этносоциальной идентификации и самоидентификации личности;
Личная песня, как жанр народной песенной практики, является ярким воплощением такого атрибутивного свойства традиционной этнической культуры, как сонористичность, означающая диффузию музыкально-звукового начала во все сферы и компоненты синкретичного культурного целого;
Адекватным основанием для жанровой классификации и типологии способов исполнения личных песен может служить лингвокультурологиче-
ский; анализ чукотской; народной музыкальною терминологии, отражающей высокий уровень развития этномузыкального сознания чукчей;
Личная песня как феномен традиционной культуры чукчей является песней, сочиненной человеком либо для самого себя, либо предназначенной им для другого лица; ее исполнение строго регламентировано и ограничено только указанными лицами, так как имеет в рамках традиционной нормативной культуры этносоциума конкретное сакральное значение;
Родовая (семейная) песня является личной песней умершего человека, наследуемой его потомкамипо мужской линии, и обеспечивающей таким образом внутриродовую и межпоколенную трансляцию этнической культуры в ее личностном и, одновременно, социальном измерениях,, а также играющей этноконсолидирующую роль;
В этнокультурной: эволюции жанра чукотской личной песни в XX: веке происходит постепенное размывание «личностных границ» и расширение социокультурных рамок ее функционирования^ что связано с ослаблением сакральности и нормативности в сознании и поведении членов этносоциума.
Теоретико-методологические и методические основы исследования.
Осуществленный в данной работе культурологический подход к феномену чукотской личной песни опирался на комплексный междисциплинарный анализ, интеграцию исторического, культурфилософского, этнографического, музыковедческого, филологического, фольклористического знания. Анализ традиционной музыкальной терминологии потребовал для построения классификации музыкальных жанров чукотской песенной практики применения лингвокультурологического подхода. При сопоставлении традиционной культуры чукчей с культурами других коренных народов использовались методы сравнительно-типологического анализа.
Теоретическая значимость исследования.
Теоретические выводы, диссертационного исследования имеют значение
для* выработки методов «комплексного культурологического анализа феноме-
нов традиционной этнической культуры, как в историческом, так и в актуальном аспекте. Проведенное исследование может иметь значение для развития междисциплинарных связей культурологического знания с другими отраслями гуманитарного научного знания, в частности, для дальнейшего методологического становления таких интегративных отраслей культурологического знания как этнокультурология и лингвокультурология. Результаты исследования служат углублению и расширению научного знания'о традиционной культуре одного из древнейших российских этносов — чукотского. Материалы диссертационного исследования могут быть использованы культурологами, этнографами (антропологами), фольклористами, музыковедами, педагогами для* дальнейшего изучения особенностей современного бытования традиционных этнических культур. Исследование вносит определенный теоретический вклад в развитие североведения как научного направления, системы комплексного знания о народах и регионах Севера.
Практическая значимость исследования.
Результаты настоящего исследования имеют практическое значение для решения'комплекса культуро-экологических задач, связанных с защитой, сохранением и актуализацией ценностей традиционных этнических культур коренных народов России, в частности, народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, проживающих на территориях, которые имеют для России исключительную экономическую, политическую и социальную значимость. Материалы исследования могут быть использованы в вузовских учебных курсах культурологии, этнологии, конфликтологии, в курсах педагогики, этнопеда-гогики и этнопсихологии, в системе подготовки и переподготовки педагогических кадров для регионов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Материалы исследования найдут конкретное применение в школах северных регионов для преподавания основ традиционной этнической культуры, музыкальной культуры, в соответствующих кружках и клубах, в просветительско-образовательной работе региональных этнокультурных центров. Расширение
и углубление знаний о культуре, традициях и обычаях северных народов
России, в,частности, чукчей; послужит решению задач формирования'этнической толерантности, гармонизации этнической и гражданской идентичности в российском обществе.
Апробация исследования. '
Основное содержание диссертации излагалось в научных статьях и докладывалось на конференциях различного уровня: Научно-практическая конференция, посвященная. 70-летию Уэленской косторезной мастерской* и 70-летию» начала краеведческой работы в Чукотском автономном округе. - Анадырь, 2002. Доклад в Центре Монгольских и Сибирских исследований Университета Париж X - Centre d' etudes Mongoles et Siberiennes Universite Paris X и в Центре исследования Сибирских культур и литературы Национального института языков и цивилизаций - Etudes Siberiennes Cultures et Litteratures / Institut national des langues et civilizations orientales. - Париж, 2002. Всероссийская научно-практическая конференция «Творческий потенциал народов-Севера в XXI веке». - Санкт-Петебург, 2003. УШ Международная научно-практическая конференция «Реальность этноса: Роль образования в формировании этнической и гражданской идентичности». - Санкт-Петебург, 2006 г. Международная конференция, посвященная 210-летия РГПУ им. А. И. Герцена «Реальность этноса: Педагогическое образование как важнейший фактор сохранения и развития культуры северных народов». - Санкт-Петебург, 2007. Институт Исследований языков и культуры Азии и Африки^ -Research Institute for Languages and Cultures of Asia and' Africa. — Токио, 2007. Лекции на теоретическом отделении музыкального училища им. Н. А. Римского-Корсакова (класс преподавателя Е. Н. Разумовской) - Санкт-Петебург, 2007. Материалы экспедиционных работ успешно апробированы в организации чукотско-эскимосского ансамбля «Атасикун», чукотского детского ансамбля «Элючит» и концертной деятельности в разных городах России, Франции, Швейцарии, Голландии, Бельгии, США и др. Структура5 исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, девяти параграфов, заключения,
библиографии, приложений. Общий объем текста работы — 210 с.
Чукотский музыкальный фольклор в научной литературе XVIII-XIX в.в
Сведения о традиционной музыкальной культуры чукчей можно почерпнуть в.самой разнообразной,литературе — от первых сведений о народе, опубликованных еще в XVIIі веке, до современных исследований, касающихся нынешних изменений в чукотской культуре. Уже в трудах путешественников — мореплавателей. Первой Камчатской (1725-1730) под командованием-В; И. Беринга и Второй Камчатской - Великой Северной экспедиции-под. командованием В. И: БерингшиА. И Чирикова (1733-1743) появляются отрывочные данные о традиционной музыкальной культуре народов Чукотки XVII — первой половины XIX веков. Такие же сведения обнаруживаются в отчетах экспедиций F. И. Шелихова на Аляску в«1784 г., Северо — Восточной экспедиции под командованием И. И. Биллингса (1785-1793) 4, экспедиции» Ф. П. Врангеля-(1820-1824) 5 и других экспедиций с участием русских и, европейских ученых, путешественников.- географов, русских промышленников, представителей администрации . Важно заметить, что никто из путешественников того времени не ставил перед собой специальных целей сбора музыкальных этнографических сведений; и все, что записано ими относительно музыки является описанием общего этнографического характера: Вооруженные лишь методами непосредственного наблюдения, они по традиции того времени описывали все, что видели: уклад жизни- и хозяйство аборигенов, условия и орудии труда, нравы и верования, музыкальные инструменты и обряды и т.п. 7. Первые исторические материалы середины XVTL века довольно скупо освещают быт и культуру чукчей. В этот период в Рос сии начинается движение за освоение северо-восточных земель, и данные материалы касаются главным образом вопросов проникновения в Сибирь, географических открытий, постройки острогов, ясачного обложения, политики местной администрации. Из наиболее ранних известных исторических сообщений о чукчах является сообщение землепроходца Ивана Ерастова, который в 1653 году сообщал в Якутск, что между реками Колымой и Алазеей «живут на тундре чукотские мужики, а князцы у них 3 человека Аун, да Ты-ко, даКенчека... со своими улусными людьми...» 8. Ценные и важные сведения непосредственно о музыкальной культуре чукчей начали появляться в публикациях мореплавателей - географов XVITT века, занимавшихся изучением Северо - Востока Азии и Америки. Но и это были не исследования, а наблюдения, продолжавшиеся иногда лишь в течение нескольких дней. Такого рода материалы непосредственны и обычно содержат непредвзятое освещение виденного. Внимание исследователей привлекали, главным образом, факты, находящиеся на поверхности потока информации и казавшиеся им, людям европейского воспитания, непривычными, экзотическими. Это были большей частью наиболее архаичные, уже забытые на Западе и в России, традиции народных музыкальных культур. При уровне развития наук того времени они не могли быть поняты и объяснены. В результате даже у передовой интеллигенции, относящейся с уважением к малым народам, складывалось неблагоприятное мнение об их музыкальном искусстве. Например, инструментальная музыка камчадалов вызывала смех К. Дитмара, а их танцы казались ему неэстетичными 9. В первой половине ХГХ века в кратких сообщениях доктора А. И. Кибера. над музыкальной культурой эвенов (ламутов) пишет, что звены «поют песни, ко пенке их показалось мне вытьем); . В. Г. Богораз, описывая обрядовое пение чукчей, сравнивает пение со «ззери ным воем» . Категоричность таких суждений о музыке данного этноса не удивительна. Ее специфический интонационный облик, некоторые аспекты которого действительно невозможно определить как «пение» в обычном смысле этого слова, нелегко принять людям, воспитанным на европейском слуховом опыте . А. П. Окладников объяснял подобные описания не разработанностью источников .
Обращение же к материалам XVIII — первой половины XIX вв. в настоящее время можно считать своевременным, поскольку уровень наук второй половины XX столетия позволяет делать объективные выводы, понимать и разъяснять причины подобных ошибочных вышеприведенных суждений. Надо признать, что исследователи отдаленной от современности эпохи сумели уловить и зафиксировать многие сущностные черты музыкального искусства чукотского аборигенного населения. Собранный материал свидетельствует о прогрессивной в целом направленности взглядов первых исследователей традиционных культур народов Сибири.
Музыка в контексте ритуально-обрядовой культуры чукчей
Ритуальное пение один из развитых и распространенных видов пения в традиционной чукотской музыкальной культуре. Трудно назвать другую «жизненную сферу, в которой музыкальные элементы не играли бы столь заметную и существенную роль» . В своих материалах по чукотскому фольклору В. Г. Богораз пишет: «пение получило у чукоч некоторое развитие, так как оно составляет составную часть обрядового служения. Обрядовые напевы чукоч имеют различное происхождение. Некоторые из них переходят по наследству от поколения к поколению» .
В своем исследовании чукотского обрядового пения мы придерживаемся народного термина - (ритуальные песни). Для исследования мн икин грэпыт - ритуального пения, связанного с исполнением благодарственных личных песен «Праздника Благодарения » и Праздника «Кэрэткуна» требуется рассмотреть весь комплекс обрядовых мероприятий и связанные с ним культовые предметы на примере семейного религиозно-обрядового праздника Мн ин 72. Ритуальная музыкальная терминология данного культового праздника носит названия - Мн ин, другое его одноименное название -Мн эгыргын и включает целую группу терминов, которое мы определили под общим названием мн игрэпыт (ритуальные песни или песни обряда Благодарения). Корнем данных лексем является обрядовый термин Мн ин - «обряд Благодарения» и слово грэп - «песня» 73. И мы сохраняем традиционное на циональное название мн игрэпыт, мн икин грэпыт - «ритуальные песни праздника Мн ин, Мн эгыргын - Благодарения» для жанрового обозначения личных песен, входящих в данный праздник. Календарные праздники чукчей образовывают годовой цикл. Праздники у оленных чукчей, всецело связанны со стадом в проведение которых входили жертвенные приношения Таа-рон гыргыпг - «Жертвоприношения» различным культам. Так, цикл календарных праздников включал два осенних праздника вылгык аанматгыргын — «убой тонкошерстного молодого оленя» и тээтавн ыгыргын — «делание шкур для одежды» 74. К этим и другим производственным праздникам был приурочен благодарственный праздник Мн ин - обряд Благодарения.
Главные традиционные отрасли хозяйства якутов определяются другим временем года, широко распространены календарные обряды, характеризующие главный сезон года — весну. Весна у якутов является сакральным «открытым» временем для ритуальных действий, обращенных к «просыпающемуся» (рождающемуся) миру и отражено в традиционном народном календаре, основанном на почитании солнца и соотнесенном с космическими ритмами природы75.
Рассмотрим ритуального пения чукчей на примере благодарственного праздника Мн ин - обряд Благодарения.
Сам обряд, когда начнется ритуальное пение, предваряет большой подготовительный период. Для проведения праздничных ритуалов извлекаются обрядовая посуда, домашние святыни и предметы культового назначения: тайн ыквыт - священные связки семейных охранителей», гыргырти — доски для зажигания огня, копья, посохи, ритуальные шапочки и головные повязки — «чевчечев», ритуальную одежду уккэнчи «дождевик» другое его на звание лгывытычгын — «настоящая камлеика» и др .
Классификация чукотских песен
Переходя к рассмотрению песенных жанров, нужно сказать следующее. Традиционный музыкальный фольклор чукчей представляет собой развитую систему, где вполне отчетливо очерчены основные жанровые сферы — обрядовая и внеобрядовая. Но соотношение этих сфер достаточно сложно и отнюдь неоднозначно. Во многих случаях отмечаются области интенсивного взаимодействия этих сфер между собой, поэтому выделяемые отдельные жанровые сферы в некоторой степени условны. «Деление обрядового фольклора по его назначению и по отношению к обрядам самое общее и не решает еще проблемы жанрового состава, хотя во многом помогает осмыслить его».
Внеобрядовый фольклор будет рассматриваться в отдельной главе, но надо подчеркнуть, что элементы сакральности присутствуют также в отдельных жанрах внеобрядового фольклора.
Таким образом, в песенном фольклоре мы выделяем произведения обрядовые и не обрядовые. Собственно обрядовые произведения исполняются с определенными "магическими целями. На наш взгляд, такие песни несут двойную утилитарно-магическую функциональную нагрузку и относятся к обрядовому фольклору, связанному с проведением календарных и благодарственных праздников. Обрядовые произведения включают шаманское ритуальное пение, которое распределено нами в двух направлениях - семейное шаманское и специализированное шаманское пение. Внеобрядовое пение будет включать в себя цикл песен лирического направления, где уже изображается внутренний мир человека, его отношение к окружающему миру. Таким образом, жанровая система музыкального фольклора допускает возможность широкого взаимопроникновения различных вокальных традиций 220. Обнаруживается опосредованная связь шаманской и мифоэпической, шаманской и песенной традиций.
В последнем случае в личной песне определен единый для обеих традиций признак жанрообразования - индивидуально-исполнительская характеристика мелоса. В шаманской традиции обязателен константный полифункциональный мотив - репрезентант шамана, в то время как личная песня в песенной традиции наделена иными функциями и музыкально - стилистическими особенностями. Другими словами, личная песня как жанровое явление включает внутрижанровую оппозицию обрядовой и внеобрядовой интонаци-онных сфер
В отличие от, например, европейского фольклора, в чукотском фольклоре наряду с песенными жанрами, которые представляют собственно музыкальные произведения, значительное место занимают музыкально - речевые жанры. Виды фольклорного произношения в традиционной музыкальной культуре чукчей, занимающие позицию на грани между речью и музыкой, заслуживают особого внимания как один из наиболее информативных источников обнаружения исходных форм интонирования. Особенно часто этого рода полуречевое - полупесенное произношение практикуется в заговорах с их традиционными напевно - произносительными формулами; в игровых жанрах детского фольклора; в напевах - формулах, возникших из наблюдений над животными. «В переходах к речевому произношению, человеческий голос как бы освобождается от более строгих норм мелодического пения. Однако практикуемая таким образом сказовая речь является, по существу, глубоко напевной, организованной, строго говоря, по тем же вполне музы кальным, хотя и вольно трактуемым законам, но в рамках единого песенно-речевого жанра» 222.
В музыкально - речевом жанре чукчей слово не столько поется, сколько более или менее музыкально проговаривается.
Музыкально-речевое интонирование занимает большое место в фольклоре не только чукчей, но и других народов Севера и Сибири. Так, А. М. Ай-зенштадт утверждает, что в музыкальном фольклоре «малых» народов Сибири (эвенков, кетов, селькупов, хантов, манси) принцип речитации занимает большое место, как в устойчивых песенных формах, так и в импровизационных. В некоторых жанрах он является ведущим. «В музыкальном фольклоре трудно провести грань между «пением» и «речитацией». В прошлом у полукочевых народов Сибири большое место занимали импровизационно-речитативные формы, стиль музыкального «размышления вслух». Целостный, устойчивый уровень охвата художественного образа лишь формирует-ся; господствует образно-смысловая функция частного — слова, фразы»
Специфика классификации чукотских песен определяется также разнообразием способов звукоизвлечения, характерных для чукотского пения. В предлагаемой работе мы учитываем особенности звукоизвлечения при классификации чукотского песенного фольклора. Таким образом, мы получаем песни, связанные не только с музыкальным, но и с немузыкальным типом интонирования, где интонационная культура включает кроме собственно музыки такие явления, как звуковые сигналы, звукоподражания, танцы, пластику лица.
