Содержание к диссертации
Введение
Глава І.Общетеоретические основания и историографические предпосылки изучения Центрального региона России 29
1 . Основные понятия культурологии региона. Культурогенез в системе понятий теории культуры 29-48
2. Историография культурологии Центрального региона России как коллективный исследовательский опыт 48-74
Глава II. Центральная Россия в IX-XVIII вв.: Формирование геокультурного пространства и развитие материальных форм культуры 75
1. Региональные миграционно-колонизационные процессы и их историческая культурно-ландшафтная и социально-политическая специфика 75-100
1. Характер расселения, формы колонизации и типы поселений.
2. Московия: «собирание земель» и социально-хозяйственное освоение региона.
2. Этнокультурная динамика и социокультурная стратификация 100-115
1. Этническая история и формирование субэтносов.
2. Гетерогенность культуры и территориальная локализация населения.
3. Развитие коммуникаций и характер урбанизации 115-142
1. Торговые пути как источник и условие урбанизации.
2. Градообразование и динамика городской культуры.
4. Динамика материальной культуры и хозяйственно-культурное районирование региона142-157
1. XV-XVIII вв. Эволюция материальных форм культуры.
2. Формирование Центрально-промышленного и Черноземно-земледелъческого субрегионов.
Глава III. Центральная Россия как территория национально- государственного становления. Социально-организационные и политические формы культуры 158
1. Этно-социальная история VIII-XV вв. и генезис русской государственности 158-175
1. Начала государственности и державная традиция власти.
2. Архетипическии образ «Русскойземли» и социально-политические метаморфозы удельного времени.
2. Христианизация как источник и условие становления новых социально-политических форм культуры 175-197
1 Церковно-государственная специфика русского христианства.
2. От «Русской земли» к «Святой Руси».
3. Центральный регион в контексте культурно-политической динамики Московской Руси 197
2. На пороге Нового времени: обмирщение общественного сознания.
4. Социокультурная среда и тип человека 223-242
Природный вектор и ценностные ориентации региональной культуры 2. Сословно-иерархическая стратификация культуры и субъект кулътуротворчества.
Глава IV. Эволюция духовно-художественной культуры Центральной России: основные формы, приоритеты и ценностные ориентации 243
1. Культурно-символические основы и некоторые особенности
развития средневековой культуры Центральной России 243-266
/. Эзотерическое содержание традиционной культуры
и формирование средневекового художественного канона. 2. Сакральный характер слова и логоцентричностъ культуры. 2. Локальные художественные школы и культурное наследие
удельного времени 266-288
/. Центральнорусские литературные памятники и их авторы.
2. Церковная архитектура и изобразительное искусство.
3. Московия, век XV - век XVII: Гомогенизация художественной культуры 288-303
1 Культурная диффузия и унификация культовой архитектуры.
2. Литература и образование.
4. Центральный регион в раннее Новое время
(XVII-XVIII вв.) 303-328
1. Секуляризация художественной культуры.
2. Развитие светской культуры и формирование системы образования.
Заключение 329-335
Библиография 336—397
- . Основные понятия культурологии региона. Культурогенез в системе понятий теории культуры
- Региональные миграционно-колонизационные процессы и их историческая культурно-ландшафтная и социально-политическая специфика
- Этно-социальная история VIII-XV вв. и генезис русской государственности
Введение к работе
И.В. Кондаков назвал культуру России «историческим перекрестком» путей органической восточной традиционности и модернизационного западноевропейского развития [Кондаков, 1999, 63], дав тем самым образную, но наиболее сущностную ее характеристику. Ведь именно эти два импульса, неослабно действовавшие в разные российские эпохи - ключ всех исторических трансформаций и генератор созидательной и разрушительной энергии отечественной культуры. В постоянстве их диалогического взаимодействия сокрыта как тайна культурной целостности (Евро-Азийства), так и загадка уникальности российской цивилизации. Природа же этой уникальности — глубокие корни, питавшие русскую культуру из самых разных источников: индоарийской и иранской, балтской и угро-финской; номадических скифо-сарматской и тюркской культур, утонченной античной с ее прямым (черноморские колонии) и опосредованным (Византия и Балканы) воздействием; славянского язычества и сирийско-византийского и европейского христианства; восточного мистицизма и западного рационализма. Природа уникальности — «загадочный континент», географически и духовно соединивший Европу и Азию, связавший воедино ее народы, истории и культуры; пространство, границы которого — сердцевина Восточно-Европейской равнины, срединная, центральная Россия, где сходятся все пути и где из множества исторических судеб творится одна общая, а из разных лиц - одно единственное.
Именно в пределах этой, в эпоху Средневековья чрезвычайно перспективной для цивилизационного развития территории, представлявшей собой исторически важную контактную зону между арабским Востоком и Западной Европой, Византией и Скандинавией, проходило этнокультурное и социально-государственное становление Руси-России, оказавшейся в эпицентре межрегиональных экономических, политических и религиозных связей и тем получившей возможность включиться в международную жизнь не только в качестве посредника, но и важнейшего участника глобальных культурных процессов мирового значения.
В современных административно-политических рамках обозначенное географическое пространство отмечено как Центральный район Российской Федерации и картографировано под номером 1. Вне зависимости от того, случайное ли это совпадение, замысел составителей карты или официальная позиция идеологов федеративного межевания, проставленная единица глубоко символична, поскольку за ней - и отсчет исторического времени, и культурно-цивилизационная значимость той земли, что уже тысячу лет называется «Русской». Ее несомненная неординарность и очевидное социально-культурное предназначение, особая роль в формировании нации и сохранении государственной целостности Отечества и стали основополагающими в выборе с целью культурологического исследования именно этого, столь судьбоносного для России, региона.
АКТУАЛЬНОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ И ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
Необходимо отметить, что с точки зрения ряда современных историков случившееся на рубеже III тысячелетия административно-территориальное выделение Центрального региона РФ произвольно и вне исторично, то есть, не подкреплено ни миграционно-колонизационными, ни цивилизационно-историческими предпосылками и лишь авторитарно связывает столетиями (практически до XVII в.) независимо существовавшие и розно ориентированные (имеющие «разные исторические корни» [Курцев, 2001,
12] и «тянущие» к разным центрам), природно, ресурсно, демографически и культурно автономные области.
Причины такой позиции - в характерном для специалиста-историка (палеографа, археолога, археографа, демографа) детально-тематическом подходе к историко-культурному анализу, узкоспециальном зонировании историко-географического пространства и точечно-хронологическом соотнесении событий и артефактов. А как писал в недавнем прошлом Л.Н. Гумилев, «...в систематологии рассматриваются не отдельные факты -элементы и непредвзятые оценки, а связи между событиями, невидимые очевидцу и неизвестные позднему интерпретатору. Зато они видны историку широкого профиля, обобщающему не цитаты, а факты, отслоенные от эмоций информаторов и интерпретаторов» [Гумилев, 1989,489]. Действительно, любое из признанных общеисторических, историософских или культурфилософских рассуждений о становлении и развитии Отечества аксиоматически опирается на признание изначальной общности культурно-исторической судьбы Центральной России. Ретроспективный же анализ, систематизирование и культурологическое осмысление разнородного исторического, археологического, лингвистического, демографического, антропологического материала, равно как и топо-, гидро-, этнонимических, этнографических, социологических и др. данных это с очевидностью подтверждает, убедительно демонстрируя, как в обозначенном ареале на протяжении, как минимум тысячелетия идут, периодически меняя направление, напряженность и интенсивность, активные коммуникационные процессы, побудительные причины, характер и результаты которых и есть реальная история жизни его гео-, био- и культуросферы. История, засвидетельствованная рождением оригинального суперэтноса, нации и государства, аккумулированная в колоссальном пласте культуры, называемой «русской», и выраженная важнейшими символами идентичности «общности и культурного порядка» [Эйзенштадт, 1998, 100] великого народа,
чьей «дединой и отчиной» стала эта земля. Выросшая в ее пределах многовековая культура запечатлела изменчивые географические, ландшафтные, геополитические, социальные, духовно-коммуникативные и художественно-творческие особенности своего развития, и тщательное изучение истоков, оснований, импульсов и характера регионального культуротворчества позволяет раскрыть феномен и этого «места», и глубоко связанного с ним «русского духа» и русской «почвенности».
По точному замечанию патриарха отечественной культурологии М.С. Кагана история русской культуры «еще не осмыслена в закономерностях ее развития» [Каган, 2003, т.1, 7] и не написана ни в общенациональном, ни в индивидуально-этнических, ни, тем более, территориально-локальных ее вариантах. Тому есть разные причины, в числе которых и то, что на протяжении двух последних столетий исследователи Отечества, так или иначе, отталкивались от подспудного, но направляющего их мысль убеждения в периферийности русской цивилизации относительно предшествующих и современных цивилизаций Востока и Запада, что надолго утвердило в качестве приоритетного «европоцентристский» сравнительно-типологический метод ее изучения. Постоянная оглядка на западноевропейскую социально-культурную историю, попытка «дотянуться» и уложить в прокрустово ложе системы ее периодизации и оценки течение национально-исторической и культурно-художественной жизни породили- в качестве основной характеристики русской культуры многозначное и достаточно условное обозначение, терминологически выраженное понятиями «самобытность» и «своеобразие». И только в последнее время таковые перестают быть общим местом и расхожим постулированием, превращаясь в в научную позицию, позволяющую рассматривать общую и региональные культуры России как органичные и самодостаточные относительно истоков и условий своего существования.
Как справедливо отметил в предисловии к современному изданию классического исторического труда М.К. Любавского «Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до XX века» его редактор Александр Дегтярев: «Общепризнанная математическая теория утверждает, что в сверхсложных системах нет второстепенных факторов. То, что вчера представлялось обстоятельством совершенно не значащим, сегодня вдруг выходит на первый план и начинает определять жизнь...» [Любавский, 1996, 6-7]. Два десятилетия назад не было и помышлений о возможности и, тем более, необходимости специального исследования культуры центра европейской части России, олицетворявшей концентрированную «всерусскость» и упорядоченную стабильность, воспринимавшиеся на тот период всесторонне изученными и многократно описанными в немалом количестве разноплановых научных и научно-публицистических рабо'г. Однако ставшие в постперестроечной России реальной угрозой и ныне лишь приостановленные тенденции регионального обособления изменили и казавшееся незыблемым геополитическое пространство Отечества, и научные подходы, ракурсы восприятия и оценочные «мерки», заставив ученых-гуманитариев (и не только их) поставить вопрос о тех пределах и тех границах (в том числе и территориальных) неделимого «ядра русскости», которые на протяжении веков удерживали и продолжают удерживать этнический, социально-культурный и государственно-политический баланс России.
Активно осуществляемая последние годы централизация власти заметно ускорила процессы дифференциации центра и периферии, столицы и провинции и усилила их поляризацию. Понять происходящее и прогнозировать дальнейшее развитие может помочь изучение исторических модификаций этнокультурной целостности Центральной России. Выявление генетических основ, константных характеристик и базовых закономерностей устроения и функционирования ее региональной
социокультурной системы способно пролить свет и на реальное прошлое, и на ощущаемое ныне зыбким и неустойчивым национально-культурное будущее всей российской цивилизации. Как отмечает в своей докторской диссертации Г.К. Щедрина: «Специальное исследование проблем культуры имеет в наши дни не менее актуальное значение, чем политологическая "злоба дня". Само представление об актуальности приобретает несколько иной смысл, поскольку культурологическая сосредоточенность и современная социальная значимость научных изысканий теперь едины» [Щедрина, 1999, 3].
«Тенденции к фрагментарности посттоталитарного пространства Российской Федерации» [Шулепова, 1998, 3] и «рождение новой идеологии регионализма» (Л.М. Мосолова) фокусирует внимание ученых (этнологов, культурологов, социологов, регионоведов) на значимости диахронического принципа в моделировании культурных стратегий регионов России, на согласованности и целесообразности социально-культурного менеджмента, учитывающего исторические корни регионального развития, предпосылки и особенности локальных культуроформирующих процессов. «Необходимо точное знание содержания и методов анализа культурных изменений, принципов внедрения новой, более адекватной современной культуры, существования аспектов политической и хозяйственной деятельности», - предупреждает А.Я. Флиер [Флиер, 2000, 4]. «Невозможно верно осуществлять современный выбор пути, мысля о культуре каждого народа России и всех их вместе вне истории, вне учета регионально выработанного устойчивого ядра культуры и ее меняющейся периферии», - уточняет Л.М. Мосолова [Мосолова, 2000, 6]. «Накапливание материала о местной культуре специалистами в регионах, осмысление ее с учетом всей совокупности возвращаемой научно-практической традиции...позволяет органически вписываться в современный образ науки о местной культуре,
ориентированной на диалог, полифонизм, а также ее трансляцию всеми доступными средствами, включая и образовательную систему», -подытоживает Э.А. Шулепова [Шулепова, 2000, 10].
Нынешнему российскому обществу требуется как понимание характерных для переходных периодов закономерностей движения и взвешенная оценка роли постоянных и новообразующихся факторов обновления, так и умение разбираться в сути происходящих культурных процессов, определять степень устойчивости старых и механизм возникновения новых культурных форм. Но главное, в чем оно нуждается -это точное знание и соблюдение законов воспроизводства культуры и культуротворчества. История, особенно российская, неоднократно доказывала, что забвение фундаментальных традиций, игнорирование архетипов сознания и культурных детерминант создает тупиковые ситуации и действует разрушительно. Социально-культурная политика должна строится на преемственности, а образование опираться на познание реального историко-культурного процесса без какого-либо искажения логики его движения или отвержения локальных культурных ценностей. Нельзя не согласиться с мнением О. Долженко, который утверждает, что «регионализация - не только вообще единственный путь к образованию в меру человека (а не государства или ведомства), но и наиболее естественный, который традиционное российское общество должно пройти, чтобы добраться до своих истоков, с тем, чтобы обрести утраченные начала» [Долженко, 2003,30].
Как показали ученые, занимающиеся вопросами культурологического образования и его связи с региональным фактором (С.Д. Валентей, Е.П. Белозерцев, Г.С. Буторина, О.В. Долженко, Л.Г. Ионин, Л.М. Мосолова, И.Л. Набок, А.С. Панарин, С.Н. Токарев, Э.А. Шулепова), пробелы в исследовании конкретных этнических и региональных форм культуры и их многообразных взаимоотношений затрудняют формирование содержания
общекультурной подготовки и воспитание необходимой новому российскому обществу толерантности и межкультурной комплиментарности, реально обеспечиваемых лишь целостным культурологическим знанием. Ретроспективное изучение культурного потенциала регионов России не только обогащает нашу историческую память, но раскрывает закономерности сегодняшних изменений, дает возможность осмыслить те процессы и явления культурной жизни, которые уже имели место и, став константами культурной идентичности, способны к воспроизводству.
Настоящая работа представляет собой историко-культурологическое исследование одного из российских регионов в контексте темы «Центральная Россия как историко-культурный регион. Культурогенез Средневековья и раннего Нового времени». Помимо упомянутых политических, идеологических и социокультурных обстоятельств, ее актуальность определена расширением проблематики наук о культуре, обусловленным ясно обозначившимися тенденциями современного социокультурного движения, и в первую очередь, попыткой возродить локальные традиции, а значит, опереться на константные составляющие этнического, национального и регионально-культурного развития российских территорий. Как дать простор для творчества и как это творчество регулировать, чтобы страна не разваливалась, а ее культурные центры превратились в структурные, опорно-каркасные точки, обеспечивающие и общероссийскую стабильность, и равномерное развитие регионов России? - поиски ответов на этот вопрос в очередной раз принуждают к анализу общероссийской и региональной истории. Подлинная многоаспектная картина становления и развития российской культуры и объективная оценка ее достижений и противоречий сделает адекватным восприятие культурного прошлого Отечества и будет способствовать внедрению нового знания в повседневную практику, задав важнейшее условие культурного возрождения.
Избранная диссертационная проблема, таким образом, особенно актуальна и в связи с запросами активно развивающейся общей культурологии или до сих пор не имеющей сколько-нибудь развернутого монографического или диссертационного исследования специальной культурологии региона, и по причине необходимости соответствия фундаментальной науки современным образовательным и социальным стратегиям.
ПРОБЛЕМА диссертации связана с насущной надобностью воссоздания истории региональной культуры, что предполагает установление ее истоков, основ и наиболее важных «узловых» моментов эволюции; определение особо значимых факторов социокультурной динамики и таких периодов историко-культурного процесса, что обусловили общий и специфический характер локальной культурной структуры (подсистемы), в значительной мере оказавшейся базовой для всей российской социокультурной и государственной системы.
ОБЪЕКТ ИССЛЕДОВАНИЯ: история культуры России.
ПРЕДМЕТ ИССЛЕДОВАНИЯ: историко-культурное формирование Центрального региона России в эпоху Средневековья и раннего Нового времени.
ЦЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ - определить особенности культурогенеза средневекового и нововременного обществ на территории Центральной России, выявив предпосылки и закономерности сложения региона как историко-культурной зоны и рассматривая социокультурную динамику как процесс смены устойчивых и изменчивых состояний и обновления культурных систем.
ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ:
- собрать и обобщить разрозненные данные специальных наук о различных сторонах культуры региона;
- проанализировать историю изучения культуры Центральной России и
создать современный вариант ее историографии;
- рассмотреть культурологию региона как отрасль обобщающего
(интегративного, синтетического) знания и показать эвристический
потенциал системно-синергетического подхода к исследованию
региональных культурных процессов;
- определить содержание категории «культурогенез» и связанные с ней
понятия современной теоретической и исторической культурологии;
определить факторы культурогенеза, постоянно действовавшие в самый значимый период этнического, культурного и государственного самоопределения региона;
выявить специфику и принципы формирования этносоциального и историко-культурного пространства и основы социокультурной целостности Центральной России;
исследовать обозначенный регион как специфическую историко-культурную зону с вариативными геокультурными и коммуникативными микрорегиональными характеристиками, обусловившими локальные особенности культурогенеза ее средневекового и нововременного обществ (закономерности динамики, циклов развития и логики движения);
раскрыть особенности генезиса таких ее культурных подсистем, как этническая структура, экономика и управление, земледелие и торговля, характер поселений, тип ментальносте, духовно-религиозная жизнь и художественное творчество;
ввести новый региональный материал в поле зрения исторической культурологии;
-способствовать формированию культурологической компетентности, культурной идентичности и историко-культурной памяти молодого поколения жителей региона, а также развитию современной культуры Отечества.
ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ И ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ РАМКИ
ИССЛЕДОВАНИЯ: Географические рамки исследования преимущественно
совпадают с границами Центрального административного района
Российской Федерации (незначительное расхождение определяется
историческим изменением государственно-административной
принадлежности территориальных областей) и включают занимающие центральное положение в издавна наиболее освоенной европейской части страны Московскую, Брянскую, Владимирскую, Ивановскую, Калининскую, Калужскую, Костромскую, Орловскую, Рязанскую, Смоленскую, Тульскую, Ярославскую области и компактные по территории области Черноземья -Белгородскую, Воронежскую, Курскую, Липецкую и Тамбовскую. Исторически эти земли развивались в тесной связи, но в разном направлении, что на рубеже XVIII-XIX вв. выразилось формированием Центрально-промышленного и Черноземно-земледельческого (впоследствии будет называться Центрально-земледельческим и Центрально-Черноземным) экономических регионов России. По этой причине и в силу того, что геокультурное пространство Центральной России окончательно оформилось лишь в XVIII столетии, а очевидное преодоление рамок традиционной культуры отмечается здесь не ранее XIX века, временной период исследования локализуется в пределах предшествующего тысячелетия: от рубежа VIII-IX до рубежа XVIII-XIX вв.
Попытка показать столь длительную регионально-культурную эволюцию связана, в первую очередь, с реальным временем жизни региональной культуры, условно относимой к мезоуровню. Такой подход, благодаря состоянию современной источниковедческой базы и степени историографической изученности диссертационной проблемы, позволяет осуществить необходимый ретроспективный анализ с определенной степенью полноты и завершенности, так как принятые хронологические рамки показывают важнейшие качественные сдвиги
социокультурного формообразования, а историческое обозрение широкой региональной географии демонстрирует количественные изменения означенного геокультурного пространства.
ОСНОВНАЯ ИДЕЯ: скрупулезное исследование в рамках современной культурологической парадигмы и контексте общего исторического развития условий, факторов и путей формирования значительного и не менее значимого для Отечества историко-культурного региона дает реальную возможность выявления действенных и ныне системно-синергетических факторов функционирования не только исторического ядра — Центральной России, но и всего сложнейшего организма русской культуры.
СТЕПЕНЬ НАУЧНОЙ РАЗРАБОТАННОСТИ ПРОБЛЕМЫ:
Центральная Россия была и остается объектом пристального
внимания широкого круга ученых, представлявших и представляющих самые
разные научные школы и исследовательские направления. Однако, как
свидетельствует материал, историческая и культурологическая мысль до сих
пор развивала преимущественно общерусское содержание и направленность.
Социальная и культурная история региона, во многом ставшая основой
целого ряда оригинальных концептуальных построений и историософских
теорий, отражена в общеисторических и специально-тематических работах
разного времени и характера, в значительной мере сформировавших базовую
часть общероссийской историографии. В последние годы к признанным
отечественной научной классикой историческим, историко-географическим,
культурфилософским, социально-экономическим или искусствоведческим
трудам прибавилось значительное количество оригинальных работ
культурологической или культуроведческой и историко-художественной
направленности, отличающихся своеобразием авторской позиции (А.С. Ахиезер,
Т.С. Георгиева, С.Д. Домников, М.С. Каган, И.В. Кондаков,
Н.А. Нарочницкая, К. Петров-Стромский, А. Панченко, В.М. Розин, В.Ф.Шаповалов, АЯ.Флиер и так далее), многоаспектностью освещения
отечественных культурно-исторических процессов и фундаментальной фактологической базой.
В течение длительного периода шло успешное накопление "и
систематизирование оригинального регионального материала,
способствующего определению естественно-географической
обусловленности эволюции территории в ее связи с социальными изменениями и хозяйственными и в целом культуро-творческими возможностями населения. В то же время, как свидетельствует наличествующая культуроведческая литература, провинциальная историческая мысль продолжала сохранять общерусское содержание. Потому в современной исторической и культурологической науке еще Hf^ сложилось целостной картины развития социальных основ бытия и духовно-художественной культуры Центрального региона России. Его социокультурную историю еще только предстоит написать.
Однако в последние годы появился ряд работ общетеоретического и методологического содержания, оказавшихся прецедентными для разработки обозначенной исследовательской проблемы и реально послуживших основанием построения модели этногеографического формирования и историко-культурного развития региона; в определенной степени подсказавших как теоретические критерии отбора материала, так и принцип его ретроспективного разворачивания. К таковым в первую очередь относятся новейшие теоретические, историко-культурологические и философские труды М.С. Кагана и А.Я Флиера; авторская концепция этнологии, внутриэтнического распределения культуры и структурирования этноса (историческая этнология) СВ. Лурье; общетеоретические положения регионалистики, проиллюстрированные примерами методологии практического анализа эволюции древнейших историко-культурных зон России авторов коллективной монографии «Основания регионалистики» (1999 г.) под общей редакцией А.С. Гердта и Г.С. Лебедева; разработанное
Л.М. Мосоловой в процессе масштабного исследовательского проекта «Регионы России» (1998-2004) теоретико-методологическое руководство к региональным культурологическим изысканиям; ряд статей (Л.С. Вагиновой, Е.В. Васильевой, З.Д. Ильиной, И.А. Жерносенко, СБ. Смирнова, Ю.В. Новик, Н.А. Костюриной, Х.Г. Тхагапсоева, А.Ю. Чукурова, Э.А. Шулеповой, Г.К. Щедриной и др.) и диссертационных работ (Л.В. Дмитриевой, Н.А. Кривич, М.Р. Маняхиной, Н.А. Розенберг и др.), осмысляющих и описывающих в диахронической и синхронической проекции и межтерриториальном соотнесении актуальные проблемы и многообразные аспекты бытия локальных культур России.
В пространстве библиографии по культурологии и философии культуры, исторической, социологической, искусствоведческой и другой специализированной научной литературы диссертант ориентировался на конкретные научные направления и тексты, содержащие фактический и аналитический материал, способствующий раскрытию исследуемой проблематики и выстраиванию в обозначенном контексте авторской модели региональной культуры. В необходимой мере использовались разноплановые и разнохарактерные научно-публицистические, публицистические, справочные и даже популярные работы, содержащие или не достаточно репрезентируемые, или вовсе не отраженные (ни фактически, ни тематически) в научных публикациях значимые персоналии и вещественные и идеальные артефакты истории культурного развития региона. В целях обозначения особенностей и характера региональных культуроформирующих процессов и иллюстрирования исторически наблюдаемых духовно-художественных явлений общеконтекстному исследованию подверглись памятники и феномены художественной культуры различных эпох.
Культурология как «сфера совокупного знания» (А.Я. Флиер), включающего его самые разнообразные компоненты, как новая, соотносящая
общее, абстрактно-логическое с конкретным форма синтеза данных, опирается на идеи, концепции и выводы различных научных дисциплин. По этой причине представленное культурологическое исследование является пограничным и сопрягается с историческим, социологическим, искусствоведческим, литературоведческим и другими областями знания, необходимым образом используя фактологические данные, точный анализ и аргументированные суждения различных специалистов, позиция которых отражена как в контексте диссертационного исследования, так и текстологически - посредством цитирования авторского материала.
Работа носит локальный характер, однако специфика региона такова, что его культурологическое осмысление не позволяет обойти вниманием ряд характеристик, касающихся отечественной культуры в целом, поскольку именно Центральная Россия стала той «кюветой», в которой из разнородного «материала» и под большим давлением вырастал ее гигантский «кристалл». И в этой невозможности репрезентировать региональную культуру без обращения к ее важнейшим признакам, одновременно являющимся базисными свойствами общенациональной культуры, - самое большое затруднение автора, старающегося в своих рассуждениях избегать общеизвестного.
Другим серьезным препятствием оказалась противоречивость, а часто и бинарность позиций ученых по ключевым для истории России (и Центрального региона в том числе), вопросам. Отсутствие в современной историографии попыток решить фундаментальные исторические проблемы делает всякое, в том числе и предлагаемое концептуальное построение изначально уязвимым, поскольку оно опирается лишь на одну из известных позиций и разрабатывает ряд идей, более века оспариваемых в научном мире, а значит отвергаемых рядом исследователей.
НАУЧНАЯ НОВИЗНА диссертации состоит в ее региональном аспекте: это первое культурологическое исследование Центральной России.
Впервые проведен интегративный диахронический и синхронический анализ
геокультурной истории региона, определены условия и факторы
социокультурной динамики и обозначены доминанты, имплицирующие
системные признаки и закономерности развития материальной, духовной и
художественной сфер локальной культуры. Понимание региона как
исторически сложившейся культурной целостности, обладающей
определенной направленностью формирования всех его структур —
этнических, экономических, демографических, политических,
социокультурных, духовно-психологических, коммуникативных,
конфессиональных, институциональных, художественных, позволило проанализировать культурные императивы и аттракторы развития в конкретные цивилизационные эпохи.
Новым является изучение региональной культуры как определенной устойчивой системы, исторически становящейся в условиях взаимодействия, взаимоотталкивания и диалога различных культурных традиций; установление взаимосвязи внешнего и внутреннего, сложной и простой, по отношению к ней, культурной системы. Впервые делается попытка через ряд основных модальностей: человеческую деятельность, предметную среду, исторические модификации - раскрыть характер региональной культуры (конкретно - Центральной России) в полноте его динамического бытия, а также проводится синтезирующее рассмотрение художественной культуры как определенной целостности, исторически развивающейся внутри культурной системы.
Впервые в отечественной науке административный регион Российской федерации исследован на мезоуровне как историко-культурная зона; сложение российской государственности рассмотрено как историко-культурное явление, а социально-организационные и институциональные формы национальной культуры - как культурный феномен.
ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ диссертации определяется тем, что
апробирован новый методологический подход к построению исторической модели региональной культуры, а достигнутые результаты дают основания для дальнейшего продуктивного изучения процессов развития культуры в ее этнических, региональных и локальных вариантах, то есть разработанная автором концепция культурологического исследования имеет значение для современной теоретической культурологии.
ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ работы состоит в том, что она может способствовать заполнению пробелов в трудах по общей и региональной истории культуры народов России; дальнейшему углублению изучения локальных российских культурных процессов и пониманию роли конкретных феноменов в культуроформирующем движении регионов; определению совокупного и единичного в их развитии и формированию научно-обоснованной федеративно-региональной культурной политики.
Полученные результаты исследования можно продуктивно использовать в области исторического и культурологического образования, методологии культурологических и региональных исследований, при выработке стратегий управления развитием культурных процессов. Диссертационный материал, использованный при разработке обучающих традиционных и медиа программ и специальных учебных курсов по истории отечественной и региональной культуры России, проблемам теории культуры и истории искусства, способен стать и комплексным знанием, и основой мировоззренческой позиции, что равно необходимо для компетентного участия выпускников школ и вузов в сохранении и развитии социокультурной среды региона.
МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ:
Рассмотрение региональной культуры основано на понимании ее ка:с относительно автономной культурной системы, функционирующей во взаимодействии и взаимообусловленности духовно-содержательной,
морфологической и институциональной структур, их историческом развитии и типологических модификациях.
В целом проделанная работа представляет собой комплексное,
междисциплинарное историко-культурологическое исследование с
привлечением широкого круга источников и современной методологии
гуманитарного знания. Она основана на междисциплинарном
(использование концептуальных разработок и данных историко-культурных,
археологических, социологических, историко-географических,
этнографических, климатологических, этнологических, искусствоведческих и
других наук) и региональном подходах (в рамках целостного
этнокультурного, исторического и ландшафтно-географического
образования, каковым является Центральная Россия) и осуществляет
трехстороннее (выделяя геокультурное, социально-политическое, духовно-
художественное пространство) диахроническое и синхроническое
рассмотрение социокультурной реальности посредством
архитектонического, функционального и исторического анализов, позволяющих определить как специфику функционирования и развития локальной культурной системы, так и ее качества, отражающие типологическое и общее, особенное и единичное, творческое и репродукционное, рациональное и иррациональное.
Базовыми в диссертации являются системно-синергетическая методологическая установка парадигмального уровня и реализуемый посредством контекстного, генетического и герменевтического анализов историко-феноменологический метод.
Гносеологическое пространство - исследования выстраивается с
позиций выявления придающего целостность изучаемой культурной системе «системообразующего отношения» (М.С. Каган), а разработка идеальной модели культуры опирается на такие, идеи и положения синергетики, как наличие в сложноорганизованных системах скрытых неравновесных
тенденций и нелинейность, вариативность и многовариантность развития, отсутствие жесткого детерминизма в макро- и микромире.
Выделение и отслеживание наиболее значимых процессов и форм региональной культуры в ее диахроническом и синстадиальном измерениях обеспечивает целостный историко-феноменологический метод, позволяющий вскрыть внутреннюю сущность культурных предметов и особенности определяющих становление единого культурного пространства региона антропологических традиций.
Анализ движения каждого направления развития в общей жизни культуры, обнаруживающий системную связь культурных компонентов и показывающий их свойства с необходимыми для всестороннего и целостного описания системы полнотой и достаточностью, осуществляется посредством контекстного мышления.
Существенная методологическая роль, как в классификации, так и в истолковании артефактов и исторических свидетельств, принадлежит генетическому и герменевтическому анализам, способствующим выявлению истоков и факторов культурных изменений. Особо значимые культурные феномены и художественные произведения подвергаются культурологическому истолкованию.
При этом смыслореконструирование, выступающее предпосылкой отбора и контекстного рассмотрения привлекаемого материала, осуществляется с позиций современности, а сам метод разворачивается в процессе реализации исследования, направляемого последовательным и поэтапным решением поставленных целей и задач.
НА ЗАЩИТУ ВЫНОСЯТСЯ СЛЕДУЮЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ: Центральный регион РФ представляет собой исторически сложившуюся историко-культурную зону мезоуровня, прошедшую в своем формировании следующие стадии:
VTII-X вв. «Разметка» структурного каркаса ареального пространства, образуемого водно-коммуникационными магистралями и узлами торгово-ремесленных центров, с характерным развитием сети разнонаправленных торговых путей и концентрацией разноэтничного населения на «удобных» для хозяйственной деятельности ландшафтах, территориально обозначенных анклавами различающихся археологических культур. Начало формирования «многомерно-пространственной» структуры (нелинейного развития) социокультурной системы региона.
Х-ХП вв. Реализация накопленного социально-экономического потенциала, стабилизация и иерархизация территории. Образование в итоге синхронных урбанизационных, геополитических и конфессиональных процессов геокультурного пространства «Русская земля». Утверждение сети трансконтинентальных и локальных коммуникаций и формирование поликультурных городовых областей, сохраняющих преимущественные традиционные связи с древне-племенными культурными центрами за пределами ареала Центральной России.
XIII-XV вв. Полифуркация и выделение ядра мезо-ИКЗ как результат развития социально-экономических и духовных процессов, церковно-политических и военных событий. Смещение населения (запустение Южной и уплотнение Северо-Восточной микро-ИКЗ), «блуждание столиц» и утверждение единого регионального центра в лице Москвы. Изменение характера миграций и снятие веками регламентировавшей расселение традиции: модифицируется принцип выбора осваиваемой территории, организации хозяйства и обустройства мест оседлости, обновляются социальные стереотипы и политические механизмы. Активная перестройка коммуникационной сети, все более замыкающейся и приобретающей очевидно внутренний характер, расширение и усложнение колонизационных процессов и урбанистические преобразования, выраженные трансформацией городской культуры. Выделение в качестве аттрактора преобразующей
общественное бытие религиозно-политической мифологемы «Святая Русь», постепенное нивелирование культурной вариативности и сужение нелинейности социокультурной динамики. Развитие общекультурных тенденций и последовательная унификация культурно-семантического пространства.
XVI-XVIII вв. Централизация регионального пространства и формирование коммуникационно-административной матрицы мезо-ИКЗ. Окончательная консолидация центральнорусских территорий вокруг Москвы с характерным для нее деятельным колонизационно-хозяйственным освоением «пустынных» земель, выравниванием плотности населения и слиянием отдельных территориальных областей в общее ареальное пространство — Центральная Россия. Активизируются синхронные связи, осуществляющие горизонтальное распространение внутрикулътурных инноваций массового характера в профессиональной и элитарной культуре, формируется новая система коммуникаций и культурной трансляции. На конфессионально-административной и социально-политической основе нарастает гомогенизация и тоталиризация культуры, отчетливо проявляются секуляризационные и антиклерикальные тенденции.
- Сложение региона представляет собой исторически целостный
процесс, в котором сочетание регионообразующих факторов создает
предпосылки внутренне закономерного развития с четко просматриваемой
логикой и тенденциями. Среди факторов в качестве первоочередных
выделяются социокультурные и государствообразующие функции, а
модернизация политических форм культуры детерминирована традицией
власти наравне с имеющей исторические корни ментальностью общества и
поведенческими стереотипами. *
- В пределах Центральной России, в эпоху Средневековья
представлявшей собою исторически важную контактную зону между
кочевыми и торгово-оседлыми цивилизациями и многовалентное «поле»
разнородных межкультурных коммуникаций, осуществлялось нелинейное этнокультурное и эволюционное социально-государственное становление Руси-России, вынужденным образом аккумулировавшей и синтезировавшей черты социально-, религиозно и политически разновекторных культур.
Социокультурное пространство региона изначально формируется как открыто-коммуникативное, организованное на началах экономических, политических и конфессиональных связей, сохраняющих стремление к расширению (устремленность «за горизонт») и под давлением внешних обстоятельств перерастающих в аксиологические социоментальные характеристики, присущие как геокультурному пространству в целом, так и психоантропологическому типу его населения. Изначально промаркированное родовыми святынями Храма и Образа ойкумена Центральной России все более ощущается «отеческим Домом» («Мать-земля», «Дом Богородицы») и Центром мира, что отразилось в эфметическом определении «Москва-первопрестольная»1.
Системообразующим фактором региональной культуры на первых двух этапах ее развития была территориальная община и торгово-княжеский город. В «московский» период функция центра культуры перешла к авторитарной церковно-светской власти, уравновешенной «соборным социумом» крестьянского «мира» и монастырским общественно-государственным служением. В период раннего Нового времени региональная культурная система стала приобретать жестко-централизованный институциональный характер, наметилась нарастающая поляризация элитарной и народной культуры, усиленная активизацией персонифицированного культуротворчества.
- Социокультурная динамика региона отразила сглаженное
православием разноуровневое и разновекторное европейское, болгаро-
византийское и номадическое влияние, однако в ряду других российских
регионов Центральный отличается рано выраженным единством социокультурного организма, гармонично соединившего различные этнические и антропологические черты, ставшие основой созидательной национально-культурной энергии и выразительной многоликости русского суперэтноса.
Уникальность вариативных внутрирегиональных этнокультурных образований во многом является продуктом межэтнических коммуникаций и внешних воздействий, сила которых напрямую определялась степенью их включенности в культурный взаимообмен. В то же время культурные процессы демонстрируют раннее появление в региональном пространстве монокультурной общности, единство и территориальная плотность которой нарастали, а культурный слой прибывал в границах двух основных параметров: массовости (коллективности) и повторяемости (традиционности), базирующихся на открытости культурным влияниям и неизменности культурных ориентации.
Полиэтничность и многослойность региональной культуры - итог непрерывных внутренних миграционных процессов и племенной, этнической и культурной ассимиляции, тогда как моноконфессиональность - результат целенаправленной многовековой христианизаторской политики власти, трансформировавшей религиозно-социальные идеи в культурно-политические идеологемы.
Разгадка культурно-политического тяготения Центральной России к единому центру сокрыта в генезисе авторитарной власти, органически синтезировавшей дружинное единоначалие воли выборного хакана-князя и земледельчески патриархальную генетическую власть отца, сакрализованные языческо-христианской религиозной традицией и олицетворенные в представлении о «государе-царе-защитнике».
1 Сравните с эфметизмами атеистического советского периода «Родина-Мать» и «Большая земля».
- В параллельности и единовременности развития авторитаризма,
образования целостной соборной монокультуры и выделении ядра
национально-государственной территории воплощен фундаментальный
принцип культурогенеза Центрального региона РФ.
— Сформировавшееся в процессе развития особое «культурно-
гравитационное поле» «вмещающего ландшафта» (Л.Н. Гумилев)
Центральной России в пределах пространства своего влияния
) определенным и необходимым образом воздействует на всякое
культуротворчество, и любое вырождение, кризис или подмена традиционной для исконной России власти неизбежно приводили и будут приводить к хаосу, шаткости социально-государственной системы " и обрушению культуры.
АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ: Отдельные проблемы и положения диссертации были изложены на: ежегодных научно-практических конференциях профессорско-преподавательского состава Курского государственного университета (2000-2004) и в научных статьях,
I опубликованных в профильных научных журналах и разноплановых
сборниках исследовательских материалов.
Диссертация обсуждена на заседании кафедры и методическом семинаре кафедры культурологии КГУ, а также на заседании кафедры художественной культуры Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена.
ВНЕДРЕНИЕ: собранные в ходе работы материалы и выводы диссертации используются при чтении курсов по культурологии, истории культур и цивилизаций, мировой художественной и православной культур студентам КГУ и педагогам системы общего, профессионального и
I дополнительного образования, проходящим регулярную квалификационную
подготовку и прослушивающим профильные спецкурсы Факультета
профессиональной переподготовки учителя Курского государственного университета.
СТРУКТУРА И ОБЪЕМ РАБОТЫ обусловлены поставленными целями и задачами, а также требованиями последовательного раскрытия темы исследования. Диссертация состоит из введения, 4 глав, заключения, списка использованной литературы (750 наименований) и 8 листов иллюстраций.
Основные понятия культурологии региона. Культурогенез в системе понятий теории культуры l
Фундаментальное культурологическое исследование, имея своей основополагающей целью адекватное истолкование культуры, рассматривает последнюю как сложный саморазвивающийся организм, многоуровневую систему, не сводимую к сумме составляющих ее элементов. Вследствие этого оно в равной мере должно стремиться как к выявлению структуры, характера и критериев цельности организма культуры, так и к определению особенностей взаимодействия всех его частей, связей и отношений, тех формообразующих и функциональных признаков, что придают культуре уникальность и конвенциональную и историческую узнаваемость. При этом направление научного поиска и разработка конструктивной исследовательской программы зависят от масштаба и степени индивидуализации разыскания и выбора научных приоритетов, в каждом конкретном случае опираясь на базовые культурологические парадигмы -«признанные всеми научные достижения, в течение определенного времени дающие научному сообществу модель постановки проблем и их решения» [Кун, 1977,11].
Так, историческое осмысление и описание культуры Центральной России, рассматриваемой в едином социокультурном контексте и в морфологическом, институциональном и содержательном измерениях одновременно, - вне всякого сомнения, комплексная проблема, требующая тщательного многоуровневого и многоаспектного обозрения пространства бытования региональной культуры. Сопутствующая ее решению необходимость глобальной диахронической реконструкции и синхронического сопоставления понуждает исследователя и к поиску общих закономерностей и универсальных структур развития сложившейся антропологической традиции (антропологическая парадигма), и к определению уникальности исторического типа и семантических основ сложившейся культуры (символическая парадигма), и к выявлению той «духовной оси», что придает всему некую идеальную целостность шл завершенность (аксиологическая парадигма). При этом все три парадигмы имеют равное значение, поскольку дополняют друг друга в возможности отразить многогранность культурного процесса, рассматривая его с позиций доминирующей в каждой из них собственной модели культурно-исторической динамики и позволяя в совокупности осуществить три необходимых компонента исследования: метафизический, упорядочивающе-описательный и объяснительный.
Реализация столь обширной исследовательской программы ставит в один познавательно-аналитический ряд все системно-структурные составляющие организма региональной культуры: от многообразных » культурных феноменов и способов обеспечения основных потребностей человека до исторически сложившихся форм нормативной организации и трансляции признанных ценностей. То есть, логика постижения принципов сложения и функционирования конкретной культурной системы в контексте концептуального для исследования синтетического подхода в равной мере требует и изучения материального уровня культуры, и воссоздания порожденного духовной деятельностью и репрезентированного многообразием артефактов (религиозной, морально-политической, художественной сферы) идеального социокультурного пространства, и выделения ядра и реконструкции аксиологического слоя культуры — высшей степени «облагороженности, одухотворенности и очеловеченности природных и социальных условий жизни и человеческих отношений» [Выжлецов, 1996, 65]. И это притом, что ядром культуры признаются духовные и художественные ценности, а практическая их реализация в человеческой деятельности и отношениях (наряду с межпоколенной трансляцией) определяется содержанием культурного развития.
Культурологическое знание всегда в той или иной степени отражает структуру и динамику культурного процесса. В контексте данного исследования, предполагающего его ретроспективное разворачивание в широкой хронологической и географической плоскости, важно обозначить те факторы и явления, которые в не меньшей мере, чем специфическая традиционность и пресловутая неординарность обусловили общеисторическую цельность и стадиальную изменчивость социокультурной системы Центральной России. А это, в свою очередь, тянет за собой выявление природных, материальных, духовных, личностных ресурсов ее геокультурного пространства, установление принципов его формирования и регулирования, выделение периодов стабилизации и фаз би- и полифуркации, константных и эпизодических аттракторов культуры. Не менее значимо определение характера ее этнической структуры, причин поликультурности и моноконфессиональности, особенностей становления-и изменения типа ментальносте и типа личности.
Региональные миграционно-колонизационные процессы и их историческая культурно-ландшафтная и социально-политическая специфика
Русский философ И.А. Ильин, глубоко переживая в 20-30-е гг. XX века неприкрытое стремление Запада к «мировому переделу» и, в первую очередь, расколу и уничтожению «российско-советской империи», писал я статье «Что сулит миру расчленение России?» (1933 г.), что Россия «...живой, исторически выросший и культурно оправдавшийся организм, не подлежащий произвольному расчленению. Этот организм есть географическое единство, части которого связаны хозяйственным взаимоотношением; этот организм есть духовное, языковое и культурное единство, исторически связавшее русский народ с его национальными младшими братьями - духовным взаимоотношением: он есть государственное и стратегическое единство, доказавшее миру свою волю и свою способность к самообороне; он есть сущий оплот европейски-азиатского, а потому и вселенского мира и равновесия», - и далее, уже как общий вывод: «...расселение в России - дело «истории и свободного оседания; это был процесс иррациональный ... колонизации, ухода, переселения, рассеяния, смешения, уподобления, размножения и вымирания... дар русского духа и русской природы не принудительно и незаметно обрусевать людей иной крови, что и передается в южнорусской поговорке: «Папа - турок, мама - грек, а я русский человек» [Ильин, 1991, 23-26].
За этими пронзительными строками - тысячелетие формирования русско-российского социокультурного пространства: десять веков последовательного расширения зоны оседлости и непрестанного освоения географически (ландшафтно, климатически, ресурсно) неоднородной территории, общей судьбы (столкновений и смешения, соседства и ассимиляции, консолидации и сотворчества) многочисленных больших и малых народов, породивших русский суперэтнос и в разной мере поглощенных им.
Скрытое за завесой времени начало этих процессов более или менее определенно просматривается с периода «великого переселения народов», засвидетельствовавшего появление на открытых просторах Восточной Европы в среде тюркских, финно-угорских и балтских племен этнически и социально активного славяно-русского населения, генезис которого был и остается самой спорной проблемой отечественной медиевистики, при том что его ведущая роль в стимулировании в пределах оседания демо-, этно- и культурогенеза сомнению не подвергается.
Эпицентром распространения восточных славян стали плодородные южные степи и лесостепи, чему есть этнографические (идентичные элементы обрядовой культуры и полуземляночные типы жилищ Переяславля, Чернигова, Старой Рязани, Суздаля и Владимира [Седов, 1960, 79]), лингвистические и ономастические свидетельства, тогда как главными факторами периодической миграционной активности специалисты называют накатывающиеся волны кочевников и сопровождающиеся приливами долговременного потепления3 климатические колебания, отодвинувшие далеко к северу границу славяно-русской оседлости. При этом векторы колонизационных перемещений совпадают с направлением крупнейших рек, а области преимущественного расселения мигрантов накрывают удобные в освоении ландшафты: пригодные для земледелия побережное мелколесье и пойменные луга лесной с «пестрым» почвенным слоем и черноземной лесостепной зон Русской равнины.
Этно-социальная история VIII-XV вв. и генезис русской государственности
Социально-политическое культуротворчество средневековых обществ Центральной России, неотделимое от христианизации массового сознания ее населения и специфических условий экономического и геополитического развития региона, по своему претворило ключевые основы православного миропредставления и мироконструирования, воплотив их в первую очередь в архетипизированной и мифологизированной форме земной власти и государственности, личного жертвенного подвига и соборности общественной жизни. И в этом не было случайности.
Анализ артефактов (археологических, этнографических) л текстуальных исторических свидетельств68 позволил ученым (М.Ю. Брайчевский, Д.И. Иловайский, О.М. Рапов, Я.Н. Щапов и др.) говорить о знакомстве южной России69 с православием в период, когда еще не сложилась его ритуальная форма (сер. I тыс.) [Брайчевский, 1988, 21; Новосельцев А.П., 1965, 408-419], и этико-догматическая сторона вероисповедания открывалась в своей простоте и обыденности, органично входя в повседневность как часть ее социально-психологического опыта. Может оттого нас удивляет, как выразился А.В. Иконников, «праславянская древность», которая в прямом соприкосновении с византийской культурой не подчинилась ей и не исчезла, а положила «начало новым художественным системам, отвечающим особым потребностям и особому видению мира, выработанному восточными славянами» [Иконников, 1990, 13].
В пору киевского крещения князем Владимиром к православию приобщалось «достаточно зрелое в интеллектуальном отношении общество, готовое к христианству и безусловно его воспринимавшее» [Карлов, 2003, 40]. Благодатное Слово легло на подготовленную почву, символика и нравственные установки вписались в привычное миросозерцание, смягчив лишенное духа милости византийское понимание христианской этики. Й глубокое восприятие христианской эсхатологии, и особое отношение к богатству, и собственный христианский идеал: стремление к любви и служению, преображению и бессмертию, - в немалой мере порождение ранее сложившегося мироощущения и традиционных форм социальной регуляции.
Как писал в свое время Г.П. Федотов: «Подвиг непротивления есть национальный русский подвиг, подлинное религиозное открытие новокрещенного русского народа» [Федотов, 1990, 49-50], но это открытие могло состояться только при совпадении с коренными архаическими представлениями. Характерные для русской культуры духовный максимализм и приоритет нравственных регуляторов, обращенность к внутреннему миру человека и служение обществу - миру внешнему, были заложены в ее основание еще в период «эмбрионального» развития. Особость предопределяющих религиозно-культурную направленность православных патриотических учений о природе человека, грехе и спасении, а также собственный культурно-исторический опыт сформировали и отличную от западной церковной традиции религиозную ментальность. «Это, в свою очередь, не могло не иметь очень весомых социальных, культурных, а возможно даже и политических, и экономических последствий - различных в православных и западно-христианских обществах» [Дмитриев, 1997, 87].
