Содержание к диссертации
Введение
Методологические аспекты использования литературно- художественного материала при анализе вопросов формирования правосознания 26
1.1. Проблема правосознания и его взаимосвязи с другими формами сознания в работах российских ученых 30
1.2. Вопросы взаимодействия права и литературы в работах зарубежных ученых 43
1.3. Правовая проблематика в русской художественной литературе 62
Художественная литература как средство формирования правосознания и источник знаний о специфике правосознания определенной эпохи 73
2.1. Формирование правосознания с помощью художественной литературы как социокультурное явление ..73
2.2. Влияние художественной литературы на формирование правосознания: теоретические аспекты, условия, направления и механизмы воздействия 76
2.3. Специфика советской литературы, позволившая эффективно использовать ее в процессе формирования социалистического правосознания -90
Исторический опыт первого советского десятилетия: формирование базовых уголовно-правовых представлений и роль художественной литературы в этом процессе 98
3.1. Правосознание и литература в первые советские годы 98
3.2. Право как «функция насилия» и революционная законность 111
3.3. Влияние идеологии террора на уголовную политику; культ репрессии 127
3.4. Преступление и наказание в контексте советского правопонимания 175
3.5. Некоторые особенности советского уголовного процесса 220
Заключение 251
Список литературы 261
- Проблема правосознания и его взаимосвязи с другими формами сознания в работах российских ученых
- Вопросы взаимодействия права и литературы в работах зарубежных ученых
- Формирование правосознания с помощью художественной литературы как социокультурное явление
Введение к работе
Актуальность и научная новизна исследования.
Одной из важнейших задач юридической науки на современном этапе является анализ механизмов формирования правосознания, поиск наиболее эффективных и, в то же время, соответствующих демократической направленности общественного развития средств и методов воздействия на правосознание населения. Это связано, в частности, с тем, что правовая реформа в целом вряд ли возможна без кардинальных изменений на уровне правосознания. Как справедливо заметила И.Б.Михайловская, «было бы утопией надеяться на то, что сложнейшая историческая задача преодоления тяжкого и многогранного наследия тоталитаризма может быть решена лишь структурами власти, без изменения стереотипов массового сознания, без внутреннего усвоения людьми системы ценностей, соответствующей демократическому устройству общественной жизни»1.
Целый ряд так называемых «пороков» правосознания препятствует формированию демократического правового государства и гражданского общества в современной России. Социологические исследования показывают, например, что большинство населения продолжает считать суровость репрессий основным средством борьбы с преступностью; воспринимает суд как карательный орган, оправдывает незаконные действия сотрудников правоохранительных органов, если они способствуют раскрытию преступлений; демонстрирует нигилистическое отношение к ценности права как инструмента защиты законных интересов личности.2 К сожалению, аналогичные пороки правосознания можно наблюдать и среди профессионалов - к примеру, значительная часть юристов считает, что суд должен восполнять дефекты расследования и высказывается за упрощение правил судопроизводства в целях повышения эффективности борьбы с преступностью3.
В подобной ситуации проблемы правосознания, правовой культуры, правового просвещения не могут- игнорироваться ни практиками, ни учеными. Особого внимания заслуживают такие вопросы, как генезис советского правового сознания, специфика этого явления, проблема изучения правосознания и методы его формирования. Нельзя не отметить, что в 90-е годы появились отдельные работы, посвященные проблемам изменения правосознания бывшего советского общества, искоренения дефектов «советского» правосознания, обусловленных всей предыдущей историей развития этого явления, и воспитания правосознания, которое соответствовало бы обновленному «облику» российского права и, в целом, социальной действительности новой эпохи4.
Тема эта, однако, заслуживает значительно большего внимания и, возможно, новых, нетрадиционных подходов.
В этом смысле весьма актуальным оказывается обращение к истории формирования советского («революционного», «пролетарского», «социалистического») правосознания, изучение и критический анализ опыта советского государства в этой сфере. Подобное исследование не только позволит выявить истоки различных дефектов правосознания современного российского общества, но и поможет обратить внимание на достаточно действенные методы формирования правового сознания, которые активно использовались в прошлом и практически забыты в настоящее время.
Важно подчеркнуть, что советская власть на протяжении всей истории своего существования вырабатывала и совершенствовала различные методы воздействия на правосознание населения, внедрения определенных правовых (а часто и антиправовых) принципов и установок в массовое сознание, что, в конечном итоге, и предопределило «живучесть» советских правовых стереотипов. В числе подобных методов может быть названо и существование (особенно в первые послереволюционные десятилетия) огромного количества популярных юридических изданий (журналов, газет, брошюр), и работа различных организаций, в задачи которых входила пропаганда нового права («бюро по пропаганде советского права» при избах-читальнях в первые годы советской власти, разного рода «лектории» в последующий период), и собственно создание «народного» суда (привлечение населения к участию в отправлении правосудия), и многое другое. Кроме того, одним из важнейших методов формирования нового советского правосознания было искусство вообще и художественная литература, в частности.
Однако, среди множества работ, посвященных различным аспектам проблемы правосознания5, мы не найдем ни одного исследования, в котором рассматривались бы вопросы взаимосвязи, взаимовлияния литературы (искусства) и правосознания. Между тем, многие авторы, с одной стороны, не раз обращали внимание на необходимость изучения различных методов формирования правосознания, а с другой - отмечали сложности, возникающие в процессе изучения правосознания (особенно его «эмоциональных» элементов)6. Представляется, что рассмотрение художественной литературы как способа воздействия на правосознание и источника информации о правовом сознании определенной эпохи, может способствовать решению указанных проблем. Характерно, что многие исследователи не раз упоминали в своих работах литературу, искусство как одно из средств воздействия на правосознание7. Авторы же социологических исследований по вопросам правосознания (В.И.Каминская и др8., А.Б.Чяпас и В.И.Павилонис9) констатировали, что литература является одним из важнейших источников правовых знаний для населения. Тем не менее, ни в одной из работ не содержится детального анализа этого вопроса. В настоящей работе впервые предпринята такая попытка, что и определяет научную новизну данного исследования.
Цели, задачи, методы исследования.
Основная цель работы - анализ теоретических и практических аспектов проблемы формирования правосознания и роли в этом процессе художественной литературы. Для достижения поставленной цели необходимо, прежде всего, выработать определенные методологические предпосылки анализа взаимосвязи литературных и правовых явлений. Это тем более актуально, что ранее в нашей стране практически не предпринималось попыток использования литературного материала в исследованиях, посвященных правовым вопросам. Существует, разумеется, возможность использования методологических разработок западных ученых, поскольку для зарубежной науки данная отрасль междисциплинарных исследований не является чем-то принципиально новым. Однако, специфика объектов исследования {советской литературы и советского правосознания) предопределила необходимость адаптации существующей методологии к задачам настоящей работы.
Как уже отмечалось, проблеме правосознания уделялось значительное внимание как в общих работах по теории права, так и в специальных исследованиях. Однако, некоторые аспекты темы, в частности, вопросы формирования правосознания и изучения этого явления, можно считать по-прежнему малоизученными. В настоящем исследовании предпринята попытка продемонстрировать, каким образом обращение к такой, на первый взгляд, далекой от правовой сферы, области, как художественная литература, может способствовать более глубокому пониманию процесса формирования правового сознания. Основываясь на теоретических разработках юридической науки по вопросам правосознания, а также достижениях таких наук, как культурология, эстетика, теория и история литературы и искусства, мы проанализируем вопросы взаимодействия, взаимовлияния правосознания и литературы; использования художественной литературы как способа внедрения в массовое сознание определенных правовых идей, принципов, установок; отражения в литературе правосознания определенной эпохи. Рассмотрение указанных вопросов составляет собственно теоретический аспект исследования.
Не менее важно, однако, проанализировать механизм реализации описываемой теоретической модели в конкретной социально-исторической действительности советского государства. Прежде всего необходимо показать, какие условия, создававшиеся буквально с первых дней существования новой власти, позволили превратить художественную литературу в действенный инструмент формирования правосознания. Обращение к правовым и литературным текстам изучаемой_эпохи позволяет на конкретных примерах продемонстрировать, как посредством художественных образов внедрялись в массовое сознание новые положения, принципы, идеи советского права.
Таким образом, в настоящей работе ставятся три последовательно решаемые задачи, позволяющие в совокупности наиболее полно раскрыть тему работы и достичь поставленной цели исследования:
1. Разработка методологической базы использования литературного материала в правовом исследовании, ориентированном на вопросы взаимовлияния литературы и правосознания как новой для российской науки отрасли междисциплинарных исследований;
2. Анализ теоретической модели использования художественной литературы в качестве средства воздействия на правосознание, а также в качестве источника информации о правовом сознании определенной эпохи;
3. Исследование практических механизмов реализации описанной теоретической модели в процессе создания советского государства и права на примере формирования с помощью художественной литературы основных уголовно-правовых и уголовно-процессуальных представлений в массовом сознании.
Особенности объекта исследования.
Приступая к изучению роли художественной литературы в процессе формирования правосознания нельзя не остановиться на специфике объекта исследования. Не случайно западные авторы, начавшие изучение проблемы взаимодействия правовой и литературной сфер еще в прошлом веке10 и опубликовавшие с тех пор десятки работ, посвященных данной теме, практически никогда не затрагивали в своих исследованиях такой «утилитарный» аспект, как использование художественной литературы в целях внедрения в общественное сознание определенных правовых установок. Дело в том, что зарубежные исследователи (среди которых подавляющее большинство составляют представители стран англосаксонской правовой системы) обращаются к совершенно определенному правовому и литературному материалу - речь идет, как правило, о более или менее демократической правовой системе и, так сказать, «свободной» литературе11. В либеральных западных обществах, где провозглашается свобода творчества, политика, идеология и право влияют на художественное творчество, в основном, косвенно. Разумеется, и там в определенные исторические периоды может существовать цензура, своего рода «госзаказ» и т.п., однако, о конкретной «политике партии» в области искусства вообще и художественной литературы в частности, говорить не приходится. Соответственно, весьма ограничейы и возможности использования художественного творчества в целях формирования правового сознания, пропаганды политико-правовых принципов и положений. Вообще, идея целенаправленного воздействия на сознание отдельной личности и общества в целом во многом противоречит принципу невмешательства в определенные сферы жизни индивида и социума, который признается приоритетным в демократическом обществе.
Принципиально иным образом обстоит дело в тоталитарном обществе, где одной из основных целей власти является именно формирование мировоззрения, «выгодного и угодного господствующему классу»12. Более того, само существование тоталитарного режима невозможно без постоянного контроля над массовым сознанием и своевременного внедрения в сознание • населения нужных установок13. Формирование специфического «революционного», «пролетарского», «социалистического» правосознания оказывается необходимым условием функционирования советской системы14. И для достижения этой цели используются все средства идеологического воздействия, не исключая и художественное творчество.
Однако, для того, чтобы искусство и, в частности, художественная литература, могли стать действенным инструментом внедрения в массовое сознание тех или иных принципов, литературный процесс должен стать управляемым и подконтрольным. Для того, чтобы определенные идеи, принципы, явления общественной и политической жизни отражались в литературном творчестве под весьма специфическим углом зрения, должны существовать соответствующие четкие установки в отношении литературы и создаваться условия превращения литературы в орудие воспитания масс. В этом смысле советская художественная литература (и, в целом, советский литературный процесс) представляет поистине уникальный материал для исследования.
Еще до прихода большевиков к власти В.И.Ленин определил место и задачи художественной литературы в процессе построения нового общества: «Литературное дело должно стать частью общепролетарского дела, «колесиком и винтиком» одного единого, великого социал-демократического механизма, приводимого в движение всем созидательным авангардом рабочего класса. Литературное дело должно стать составной частью организованной, планомерной, объединенной социал-демократической партийной работы»15. В ходе революционной борьбы и в последующие годы литературе была отведена еще более конкретная роль, поскольку большевики прекрасно осознавали, каким мощным оружием является печатное слово: «Художественная литература, - писал нарком просвещения А.В.Луначарский, - самое сильное, самое дальнобойное орудие. Она действует на массы могущественнее, чем что бы то ни было другое. Ничем другим нельзя так обработать страну, как литературным словом»16.
В первое же десятилетие советской власти все средства управления литературным процессом были мобилизованы для эффективного использования литературы в качестве метода воздействия на массовое сознание. Достаточно назвать лишь некоторые из них: жесткая издательская политика (сосредоточение типографских ресурсов в руках государства, закрытие частных издательств, цензура); организация сети библиотек и читален, сотрудники которых были обязаны пропагандировать «нужные» книги и контролировать читательские интересы; школьная программа, построенная таким образом, что литература превратилась, по сути, в иллюстративный предмет, дополняющий обществоведческие дисциплины; критика, воспевавшая достоинства пролетарской литературы и буквально уничтожавшая неугодных авторов; наконец, собственно писательские объединения и союзы, которые порой даже строже, нежели государственные органы, следили за идеологической направленностью творчества своих членов. Характерно, что многие советские писатели очень скоро поняли, что от них требуется, молодая литература быстро начала выполнять свои функции, «внедряя», «отражая», «воспитывая» и тщательно обходя молчанием то, о чем говорить не следовало. Для кого-то из литераторов воспевание революции и ее достижений было вполне искренним порывом, кто-то решил служить новой власти из откровенно конъюнктурных соображений. Так или иначе, советские писатели активно принялись за выполнение поставленных партией задач, что « позволило многим поколениям литературоведов с удовлетворением констатировать: «Советская литература раскрывает те новые пути и конкретные формы, посредством которых идеи большевистской партии превращаются также в идейность личности, подчиняя коммунистическим целям ее ум, чувства, волю»17; «Порожденная советской общественной жизнью советская литература, в свою очередь, оказывает большое воздействие на нашу общественную жизнь. Она помогает формировать чувства, мысли, волю и весь нравственный облик советских людей; она помогает воспитанию человека новой социалистической эпохи»18 - подобные цитаты кочевали из работы в работу на протяжении всей истории советского государства. Для нас важно, что, к сожалению, подобные высказывания характеризуют подлинную сущность советской художественной литературы, ставшую, по словам известного искусствоведа И.Голомштока, своего рода «перерабатывающим механизмом, превращающим сырье сухих идеологических догм в горючее образов и мифов, предназначенных для общего потребления» .
Эти особенности советской литературы делают ее незаменимым источником информации о процессах, происходящих в общественном сознании, об исторических реалиях, о мифах, в создании которых она принимает непосредственное участие. Соответственно, эта литература предоставляет богатый материал для исследования влияния художественного творчества на правосознание, поскольку в числе тех «идей», которые внедрялись большевиками в массовое сознание посредством литературы, было немало идей собственно правовых; среди тех явлений, которые призвана была «правдиво, реалистически, с точки зрения интересов рабочего класса и его партии»10 отображать советская литература, - и процесс создания новой правовой системы, точнее - процесс борьбы за новое право; наконец, процесс «воспитания нового человека», в котором литературе предстояло сыграть столь ответственную роль, включал в себя как необходимый элемент и формирование правового сознания нового типа.
Хронологические и тематические рамки исследования.
Процесс формирования советского правосознания продолжался, разумеется, на протяжении всей истории советского государства - начиная с момента его создания в 1917-м году и вплоть до конца 80-х годов, когда предпринимались последние попытки «реформировать» социализм. Однако, в соответствии с задачами настоящего исследования, представляется целесообразным рассмотреть подробно тот исторический период, когда происходила своего рода апробация различных механизмов воздействия на массовое сознание. Хронологические рамки исследования охватывают период с 1917-го до конца 20-х годов.
Выбор подобных временных границ исследования соответствует принятой в правовых и литературоведческих исследованиях периодизации и вполне объясним с логической точки зрения. Избранное для анализа десятилетие советской истории нельзя, конечно, рассматривать просто как одно из десятилетий. Именно в течение этого периода были сформулированы и претворены в жизнь центральные правовые идеи, понятия и принципы, составившие основу правового сознания советского народа. Именно в этот период шла активная борьба за формирование нового правосознания и вырабатывались основные методы и направления этой борьбы, которые широко применялись и впоследствии. В первое десятилетие существования советской власти закладывались основы культурной, и, в частности, литературной политики; были сформулированы новые принципы советского искусства; выработаны упомянутые выше методы управления, контроля за литературой и искусством и способы их использования для воздействия на общественное сознание. В дальнейшем, разумеется, и правовая, и культурная политика советского государства претерпевали некоторые изменения, однако, концептуальные основы менялись незначительно. Модель внедрения в массовое сознание правовых принципов и установок с использованием различных средств идеологического воздействия (включая и художественное творчество) была разработана и активно использована в течение рассматриваемого в настоящем исследовании периода советской истории.
Нельзя не отметить также, что многие исследователи недаром рассматривают 20-е годы нашего века как один из наиболее интересных и противоречивых исторических периодов. И в правовой, и в литературной сферах эти годы были эпохой поиска - новых форм, нового содержания, новых подходов. Активно дискутировался вопрос о сущности нового права, перспективах его развития; видные правоведы, теоретики и практики отстаивали различные, в сущности, теории, концепции правопонимания. Не менее оживленные дискуссии происходили и в литературной среде - в 20-е годы еще существовали всевозможные группировки, писательские объединения, кружки и салоны, члены которых придерживались принципиально различных взглядов по вопросам нового искусства. Подобные особенности делают указанный период весьма привлекательной эпохой - в частности, для изучения процессов, происходящих в общественном сознании.
К концу 20-х годов. (когда происходит свертывание НЭПа, провозглашается так называемая политика «большого скачка» и т.п., и начинается, по сути, новый период советской истории, называемый эпохой сталинизма) эта ситуация принципиальным образом меняется. В правовой сфере начинается выработка «единой правильной позиции в вопросах правопонимания»21 (своеобразным рубежом стал 1-й Всесоюзный съезд марксистов-государственников и правовиков), указываются основные направления борьбы: со сторонниками психологической теории (Рейснером, Энгелем, Ильинским), нормативизма (Галанзой), теории социальных функций права (Вольфсоном, Гойхбаргом), «буржуазно-социологической школой права, подкрашенной под марксизм» (Исаевым, Пионтковским, Трайниным и др.), «откровенной буржуазно-юридической догматикой и сменовеховщиной» (Люблинским, Жижиленко) и т.п. Вскоре многие вчерашние идеологи советского права были физически уничтожены.
Аналогичные процессы происходили в литературной сфере. К началу 30-х годов социалистический реализм становится главным и единственным признанным методом советской литературы; реорганизуется Главлит; закрываются или самоликвидируются писательские общественные объединения, в частности, могущественный РАПП (окончательной вехой на этом пути стало знаменитое постановление 1932 г. «О перестройке литературно-художественных организаций») и создается единый Союз писателей СССР; начинается процесс разоблачения и уничтожения «врагов народа» в писательской среде.
В эпоху сталинизма, однако, как и в последующие годы, продолжают активно использоваться модифицируемые в зависимости от задач текущего момента методы воздействия на общественное сознание, которые были выработаны в предыдущий период истории. Именно поэтому в поисках ответов на вопросы о генезисе и сущности такого явления как советское правовое сознание, а также о возможностях использования художественного творчества в качестве метода формирования правосознания, указанный период (первое десятилетие истории советского государства) представляется одним из наиболее интересных для исследования.
В кратком пояснении нуждается и выбор, так сказать, «тематических границ» исследования. Анализируя вопросы влияния литературы на формирование правосознания и отражения в литературе правосознания определенной эпохи, мы сконцентрировали внимание преимущественно на уголовно-правовых (и связанных с ними уголовно-процессуальных) идеях, принципах, явлениях. Подобный выбор обусловлен целым рядом причин.
Очевидно, что правовая революция большевиков затронула все сферы правового регулирования; существенные изменения произошли и в государственном праве, и в трудовых, семейных, хозяйственных правоотношениях; кардинальному реформированию подверглись основные институты гражданского права, и т.д.
Однако уголовному праву в ходе революционных преобразований принадлежала особая роль. На первом этапе основной задачей новой власти была борьба с контрреволюцией - сначала явной, затем скрытой. Уголовное право было ничем иным, как одним из основных средств, методов этой борьбы. Именно Уголовный кодекс должен был «обосновать и мотивировать необходимость применения террора»22. Недаром поэтому, именно уголовное право было кодифицировано одним из первых (уже в 1919-м году появились «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР»23) - нужны были «законные» методы борьбы и расправы с классовыми врагами. Более того, действие уголовного закона было распространено и на те сферы, которые ранее регулировались другими отраслями права: «приходится, - писал нарком юстиции Д.И.Курский, - уголовными нормами регулировать отношения там, где они в буржуазно-развитом праве регулируются в порядке гражданском» .
Кроме того, в любом обществе уголовному праву придается особое значение, поскольку уголовно-политическая концепция, специфика уголовного и уголовно-процессуального законодательства (и практики его применения) во многом определяет границы использования репрессивной власти государства, особенности взаимоотношений личности и власти. Это тем более справедливо для периодов глобальных социально-политических изменений в обществе, когда смена власти приводит к существенным изменениям принципиальных положений уголовной политики. Недаром, один из видных теоретиков советского права Е.Б.Пашуканис отмечал: «Из всех видов права именно уголовное право обладает способностью самым непосредственным образом задевать отдельную личность. Поэтому оно всегда вызывало к себе наиболее жгучий, и притом практический, интерес. Закон и кара за его нарушение вообще тесно ассоциируются друг с другом, и, таким образом, уголовное право как бы берет на себя роль представителя права вообще, является частью, заменяющей целое»25.
Можно отметить и специфическое соотношение уголовного права и правосознания. С одной стороны, уголовному праву уделялась особая роль в процессе формирования нового сознания, нового мировоззрения масс26. С другой стороны - именно правосознание (революционное, пролетарское, социалистическое) выполняло роль непосредственного источника права, когда обнаруживались пробелы в уголовном законодательстве: «Революционное правосознание - вот критерий революционной целесообразности, вот новый и единственный источник правотворчества, господствующий над всеми законами, упраздняющий самый принцип законности», - писал выдающийся теоретик советского уголовного права А.Н.Трайнин27.
Следует также сказать, что центральный вопрос уголовного права -проблема преступления и наказания - издревле был и излюбленным литературным сюжетом. Это справедливо и для советской литературы - в той или иной интерпретации эта тема встречается значительно чаще, чем проблемы других отраслей права.
Наконец, еще один важный момент. Изменениям, внесенным большевиками в сфере уголовного законодательства, суждено было иметь долгую историю, которая не окончена и по сей день. Отчасти, именно в уголовном законодательстве первых советских лет следует искать истоки и репрессий 30-х, и беззаконий 50-х, и лицемерия 60-х, и даже - не вполне удовлетворительной ситуации в сфере уголовного (в особенности, уголовно-процессуального) законодательства 90-х годов. Последнее обстоятельство заставляет современного исследователя еще и еще раз обращаться к истории возникновения и внедрения в массовое сознание базовых уголовно-правовых принципов, которые до сих пор не только во многом определяют специфику правосознания российского населения, но и не искоренены окончательно на законодательном уровне. Обзор источников и литературы.
В заключение необходимо сказать несколько слов о правовом и литературном материале, который был использован при работе над данным исследованием.
Все эти материалы делятся на несколько групп. К первой группе следует отнести собственно источники - как правовые, так и литературные. Литературные - это, разумеется, прежде всего, художественные тексты, создававшиеся в изучаемый период. Часть текстов напрямую связана с теорией и практикой нового уголовного закона (среди наиболее известных можно отметить такие произведения, как «Щепка» В.Зазубрина, «Шоколад» Тарасова-Родионова, «Рассказы майора Пронина» Л.Овалова, «Записки следователя» Л.Шейнина). Другие тексты посвящены в целом более общим вопросам советского строительства, однако в них также нашли отражение определенные черты формирующегося советского правосознания (сюда следует отнести произведения В.Маяковского, Э.Багрицкого, Б.Лавренева, Д.Бедного и многих других). Важно подчеркнуть, что стилистический, собственно литературоведческий, анализ художественных текстов не входит в задачи настоящего исследования. В связи с этим практически не поднимается вопрос о художественных достоинствах изучаемых произведений - очевидно, что многие из упоминаемых в работе текстов относятся к так называемой литературе «второго ряда», художественная ценность которой невысока. В соответствии с целями данного исследования, однако, нас интересует, в первую очередь, именно массовая литература «на злобу дня», издававшаяся большими тиражами и активно пропагандировавшаяся, что и позволяло ей оказывать наибольшее влияние на общественное сознание.
Говоря о правовых источниках, следует, прежде всего, упомянуть акты кодификационного характера - «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 -го года, «Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик» 1924-го года, Уголовные кодексы РСФСР 1922-го и 1926 го годов (а также некоторые их проекты) и Уголовно-процессуальный кодекс 1923 года, «Основы судоустройства СССР и союзных республик» 1924-го года, «Основы уголовного судопроизводства СССР и союзных республик» 1924-го года; далее следует отметить декреты новой власти, посвященные вопросам судоустройства и судопроизводства (в первую очередь - декреты о суде №1 (24 ноября 1917 г.), №2 (15 февраля 1918 г.), №3 (20 июля 1918 г.), а также декреты ВЦИК и Совнаркома, посвященные отдельным уголовно-правовым вопросам например, «О трудовом дезертирстве» от 9 мая 1921 г., «О борьбе со взяточничеством» от 16 августа 1921 г., и др., постановления и инструкции Наркомюста (в частности, «О революционном трибунале» от 19 декабря 1917 г., «Об организации и действии местных народных судов» от 23 июля 1918 г., «Инструкция народным следователям по производству предварительных следственных действий» 1920 г.); разного рода указы и распоряжения. В этих документах были закреплены концептуальные основы и конкретные положения нового уголовного и уголовно-процессуального права, которые впоследствии нашли образное отражение в литературе изучаемой эпохи и с ее помощью внедрялись в массовое сознание.
Следующую группу составляют монографии, сборники, учебники, комментарии к законодательным актам, написанные теоретиками и практиками, принимавшими непосредственное участие в процессе создания нового советского права. Здесь можно назвать в качестве примера работы члена Верховного революционного трибунала, впоследствии - прокурора, наркома юстиции республики Н.В.Крыленко («О революционной законности», «Суд и право в СССР», «Судоустройство РСФСР»), наркома юстиции, председателя Верховного Суда П.И.Стучки («13 лет борьбы за революционно-марксистскую теорию права», «Народный суд в вопросах и ответах»), наркома юстиции, председателя ЦРК ВКП(б) Д.И. Курского («Гарантии правосудия и правосудие без гарантий», «Новое уголовное право», «Основы революционного суда»), А.А.Пионтковского («Марксизм и уголовное право», «Советское уголовное право»), М.М.Исаева («Общая часть уголовного права РСФСР», «Уголовно-правовые тенденции переходного времени»), М.А.Рейснера («Право и революция», «Право. Наше право. Чужое право. Общее право»), А.Н.Трайнина («Этюды по уголовному праву», «Критерии социальной опасности»,), АЛ.Эстрина («Начала советского уголовного права», «Развитие советской уголовной. политики», «Уголовное право РСФСР»); а также первые работы, посвященные непосредственно вопросам правосознания («Социалистическое правосознание и уголовное право революции», «Социалистическое правосознание и Уголовный кодекс» М.А.Чельцова-Бебутова, «Революционная совесть и социалистическое правосознание» Г.М.Португалова и др.). К этой же группе можно отнести и периодические издания, выходившие в изучаемый период, на страницах которых велись дискуссии по вопросам правового строительства («Пролетарская революция и право», «Право и жизнь», «Советское государство и революция права», «Революционная законность», «Пролетарский суд» и др.). Все эти материалы служат иллюстрацией к истории борьбы за новое советское уголовное право и новое правосознание; анализ полемики, широкого диапазона мнений по различным вопросам уголовной политики позволяет проследить, как видоизменялась на советской почве марксистская правовая теория; как, в спорах и столкновениях мнений, зарождались основы, базовые принципы уголовного права, которым суждено было господствовать на протяжении всей советской истории; как происходило формирование новой правовой идеологии. К этой второй категории источников следует также отнести многочисленные работы, посвященные вопросу о том, какой должна быть новая советская литература и какие задачи ставит перед ней большевистская власть, каковы должны быть принципы руководства литературным процессом. Здесь особое место занимают работы А.В.Луначарского («Принципы художественной политики в России», «Наши задачи в области художественной жизни», «Свобода книги и революция» и др.), Л.Д.Троцкого («Литература и революция»), А.К.Воронского («О текущем моменте и задачах РКП в художественной литературе»), В. Полянского («Об идеологии в искусстве»), Л.Авербаха («О политике партии в области художественной литературы»); программные документы литературных группировок (напостовцев, футуристов и других). Эти работы иллюстрируют процесс превращения художественной литературы в «колесико и винтик» единой машины управления, в орудие целенаправленного воздействия на общественное сознание; демонстрируют, как закреплялись основные принципы руководства советской литературой; как понимались теоретиками и практиками задачи, функции литературы и искусства в новом обществе; как постепенно советская литература оказалась зажатой «в тиски идеологии», из которых ей суждено было высвободиться лишь много лет спустя.
Наконец, третью группу материалов, использованных при работе над данным исследованием, составляют собственно монографии и сборники, посвященные истории советского уголовного права и советской литературы; общим вопросам культурного строительства в период социализма и, разумеется, различным аспектам проблемы правосознания. Речь идет о работах, написанных в 60-90-е годы. Очевидно, что большинство подобных исследований отличает достаточно «традиционный» подход к вопросам правового строительства в Советской России. Даже если автор отмечает определенные недостатки советской правовой системы, особенно на первом этапе ее развития, это мало влияет на общий тон повествования и направленность исследования. В качестве примера такого рода исследований можно привести работы АЛ.Берченко («Ленинские принципы советского права»), Е.Н.Городецкого («Рождение советского государства»), . М.В.Кожевникова («История советского суда»), В.М.Курицына («Переход к НЭПу и революционная законность», «Становление социалистической законности») и многих других. Сюда же следует отнести учебники и учебные пособия по истории советского государства и права, выходившие в советское время (. Более того, некоторые работы, появившиеся уже в начале 90-х годов, по-прежнему изобилуют привычными штампами и идеологически выдержанными в подлинно советском духе формулировками (характерным примером может послужить работа В.П.Портнова и М.М.Славина «Становление правосудия Советской России: 1917-1922»). Впрочем, несмотря на мощный идеологический подтекст, многие из этих работ представляют несомненный интерес: во-первых, в них все же анализируется ряд вопросов, актуальных и для настоящего исследования, а во-вторых, они, сами по себе, являются своего рода вехами на пути мифологизации правовой истории Советского государства.
Следует, разумеется, отметить и подлинно современные исследования, демонстрирующие непредвзятый подход к проблеме - работы правосознание») Т.Г.Понятовской («Концептуальные основы уголовного права России: история и современность»), Л.П.Рассказова («Карательные органы в процессе формирования и функционирования административно-командной системы в Советском государстве»), О.Ф.Шишова («Проблемы уголовной ответственности в истории советского уголовного права»), А.В.Грошева («Уголовный закон и правосознание: Теоретические проблемы уголовно-правового регулирования») и некоторые другие.
Значительный интерес представляют также работы зарубежных ученых, посвященные истории создания и развития советской правовой системы. Здесь следует, в первую очередь, отметить работы признанных авторитетов в данной отрасли - Г. Бермана (Berman Н. "Justice in Russia: An Interpretation of Soviet Law", "Soviet Justice and Soviet Tyranny", "The Spirit of Soviet Law" и др.), Дж. Хазарда (Hazard G. "Communists and Their Law: A Search for the Common Core of the Legal Systems of the Marxian Socialist States"), P. Шлезингера (Shlezinger R. "Soviet Legal Theory: Its Social Background and Development"), Г.Смита (Smith G.B. "Socialist Legality and Legal Policy in the Soviet Union"). Эти исследования посвящены анализу базовых принципов советского права, развитию и модификации марксистской правовой теории в Советском государстве. Следует заметить, что большая часть работ не ограничивается тотальной критикой всего, что было создано большевиками в правовой сфере. Скорее, наоборот, западные ученые стремятся выделить наряду с негативными чертами советской правовой системы, и положительные, которые, с их точки зрения, следовало бы учесть и даже, возможно, позаимствовать зарубежному законодателю. Нельзя не упомянуть и широко известную за рубежом, «хрестоматийную» работу австрийского юриста, одного из основателей нормативизма в праве Г.Кельзена "The Communist Theory of Law", в которой рассматриваются основы марксистской правовой теории, а также правовые взгляды Ленина, Рейснера, Пашуканиса и других советских теоретиков. К сожалению, все эти работы появились еще в 50-70-е годы, когда многие архивные материалы, документы, работы «запрещенных» советских авторов были недоступны, что не могло не сказаться на полноте исследования, точности выводов и оценок. Эти недостатки отчасти исправлены в работах, появившихся на Западе уже в 90-е годы. В частности, большой интерес представляют два сборника, в которых представлены работы как известных ученых, так и начинающих исследователей по интересующей нас проблематике: "Law after Revolution: Essays on Socialist Law in honor of Harold J. Berman" и "Revolution in Law: Contributions to the Development of Soviet Legal Theory (1917-1938)"28.
Говоря о работах, затрагивающих проблемы правосознания, необходимо, в первую очередь, отметить фундаментальные исследования Е.А.Лукашевой («Социалистическое правосознание и законность»), И.Е.Фарбера («Правосознание как форма общественного сознания»), Г.С.Остроумова («Правовое осознание действительности»), Е.В.Назаренко («Социалистическое правосознание и советское правотворчество), В.А.Сырцева («Социалистическое правосознание в СССР»), Э.Х.Степаняна («Формирование коммунистического правосознания»), Рябко И.Ф. («Правосознание и правовое воспитание масс в советском обществе»), а также работы, посвященные отдельным аспектам темы - например, «Профессиональное сознание юристов» Н.Я.Соколова, «Об изучении процесса формирования правосознания молодежи» С.А.Батовой, «Структура и функции правового сознания» А.Р.Ратинова и др. Здесь следует назвать и немногочисленные работы западных исследователей, посвященные проблеме правосознания: Wortman R.A. «The Development of a Russian Legal Consciousness»; Gabel P. «The Phenomenology of Rights-Consciousness»; Hansel M. «Citizen crime stereotypes -normative consensus revisited»; Johnsen J.T. «Professional and common legal understanding»; Meier Ch. «Zur Diskussion uber das Rechtsgefuhl: Themenvielfalt -Ergebnistrends - neue Forschungsperspektiven»; Petzold S. «Hohere Anspruche an die staats- und rechtspropagandistische Tatigkeit»; Udke G. «Bewustes rechtmasiges Handeln und Rechtsverwirklichung»; «Zur Entwicklung individuellen Rechtsbewustseins».
Что же касается исследовательских работ, посвященных советской литературе и литературному процессу, можно сказать следующее. Наряду с неизбежно тенденциозными работами, выходившими в советские годы, появилось уже достаточно большое количество новых исследований по различным вопросам истории советской литературы. В числе первых можно назвать работы В.М.Озерова («Революцией мобилизованная и призванная: Советская литература - 60 лет по ленинскому пути», «Коммунист наших дней в жизни и в литературе»), В.Д.Оскоцкого («Негасимое пламя костра: Историко-революционная тема в советской многонациональной прозе»), В.Иванова («Из истории борьбы за высокую идейность советской литературы», . Идейно-эстетические принципы советской литературы»), Н.И.Дикушиной («Октябрь и новые пути литературы: Из истории литературного движения первых лет революции: 1917-1920»), Ю.А.Андреева («Революция и литература: Октябрь и гражданская война в русской советской литературе и становление социалистического реализма»), и другие. О содержании и направленности этих работ нетрудно судить по их названиям, однако все они служат подтверждением приведенного выше тезиса о специфических функциях литературы в советском обществе, о ее неразрывной связи с идеологией, политическим, правовым развитием государства, что крайне важно в свете задач настоящего исследования.
Что касается современных исследований, посвященных советской литературе революционной поры, можно упомянуть работы Г.А.Белой («Дон-Кихоты 20-х годов»), Т.Б.Исаевой («Об управлении литературным процессом в 1917-1925 гг.»), Е.А.Добренко («Формовка советского читателя») и многих других авторов. Заслуживают упоминания и работы зарубежных ученых, посвященные истории советской литературы: Brown EJ. «Russian Literature since Revolution», «The Proletarian Episode in Russian Literature»; Carlisle O. «Voices in the Snow: Encounters with Russian Writers»; Freeman J., Kunitz J. and Lozowick L. «Voices of October: Art and Literature in Soviet Russia»; Maguire R. «Red Virgin Soil: Soviet Literature in the 20 s»; Poggioli R. «The Poets of Russia, 1890-1930», «The Phoenix and the Spider: A Book of Essays about some Russian Writers and Their View of The Self»; Slonim M. «Russian Soviet Literature: Writers and Problems»; Struve G. «Soviet Russian Literature: 1917-1950»; «Russian Literature under Lenin and Stalin», Taylor Br. «Art and literature under the Bolsheviks».
Проблема правосознания и его взаимосвязи с другими формами сознания в работах российских ученых
Интерес отечественных юристов к проблеме правосознания, по-видимому, не случаен. Дело в том, что буквально с первых дней существования нового советского права (к которому тогда еще даже не применялся эпитет «советское») правосознанию была отведена особая роль. С одной стороны, «революционное правосознание» выполняло роль непосредственного источника права в тот период, когда старые законы были уже отвергнуты, а новые еще не созданы (что и было закреплено в первых же законодательных актах новой власти), с другой - именно правосознанию предстояло сыграть особую роль в будущем (в тот момент оно представлялось весьма недалеким), когда окончательно исчезнет обреченное на «отмирание» право. В связи с этим проблема правосознания поднималась практически во всех работах (по общей теории права и отраслевым дисциплинам, посвященных и теоретическим, и чисто практическим вопросам), которые вышли в свет в первое десятилетие существования советского государства. Эта проблема затрагивалась в работах таких именитых теоретиков и практиков, как П.И.Стучка, М.А.Рейснер, Е.Б.Пашуканис, Д.И.Курский, Н.В.Крыленко. Такие ученые как А.А.Пионтковский, А.Я.Эстрин, М.М.Исаев и др. писали о правосознании в связи с уголовным правом; выходили и отдельные монографии, посвященные этой проблеме. Все эти работы содержат немало ценной информации, необходимой для понимания того, какая роль отводилась правосознанию в период создания советского права. О них, поэтому, будет сказано подробнее в соответствующем разделе, пока же необходимо отметить, что, несмотря на то, что проблема правосознания обсуждалась в первые послереволюционные годы достаточно широко, а сам термин фигурировал в законодательных актах, четкого понимания того, что этот термин обозначает, ни у законодателя, ни у теоретиков не было. Недаром, даже разъясняя термин «правосознание» в «Энциклопедии государства и права» (соответствующий том появился в 1926 г.), ПИ.Стучка вынужден был констатировать: «Может быть, ни одно слово из всего словаря права у нас не получило столь широкого распространения после Октябрьской революции, как слово правосознание. Революционное, социалистическое и даже коммунистическое правосознание мы встречали на каждом шагу, но нельзя сказать, чтобы все или хотя бы большинство товарищей понимали его»51.
Новая волна интереса к проблемам теории права в целом, и, в частности, к проблеме правосознания, поднялась в 60-70-е годы, в связи с принятием новой Конституции, кодексов и общим повышением внимания к проблемам законности в период «развитого социализма». Именно в этот период выходят ставшие уже «хрестоматийными» работы о правосознании Е.А. Лукашевой, И.Е.Фарбера, Г.С.Остроумова, Е.В. Назаренко, В.А Сырцева, И.Ф.Рябко и др52.
В последующие годы появилось также немало работ, посвященных различным аспектам изучаемой темы. Вновь был поставлен вопрос о функциях правосознания53; вышли работы, посвященные анализу состояния и процесса формирования правового сознания отдельных групп населения54; рассматривалась проблема методологии исследования правосознания, в частности, с использованием конкретно-социологического метода55 и т.д.
Отдельные работы, посвященные проблемам правосознания появлялись и в последние годы, хотя, как уже отмечалось, современное российское правоведение могло бы, по-видимому, уделять больше внимания этой весьма важной проблеме.56
Вопросы взаимодействия права и литературы в работах зарубежных ученых
Западные ученые, не занимавшиеся напрямую исследованием проблемы влияния литературы на правосознание, уделили, однако, немало внимания вопросам взаимодействия права и литературы, убедительно доказав, что данная отрасль междисциплинарных исследований не только имеет право на существование, но и представляет значительный интерес, обогащая как юридическую, так и филологическую науки. Для настоящего исследования работы зарубежных ученых послужили своего рода методологической базой, позволившей предметно говорить о проблеме «литературно-правового» взаимодействия в процессе формирования правосознания.
Как уже отмечалось, первые попытки рассмотреть взаимосвязь и взаимовлияние литературы и права были предприняты на Западе еще в прошлом веке, а в 70-80-е годы нашего столетия появилось несколько десятков исследований, посвященных интересующей нас проблеме.
Здесь, прежде всего, следует отметить американских ученых - Р. Вайсберга88, Дж. Уайта89, Р. Уэст90, Р. Познера91, С.Фиша92 и многих других, латиноамериканцев - П.Брисено93, П. Фабрега94, а также их европейских коллег: испанцев К. Бермехо95, А.Фина96; французов97; немцев - А. Кауфмана98, итальянцев - В.Фросизи" и др.
Анализируя указанные, а также другие, несколько менее известные работы, можно выделить некоторые основные направления, по которым ведется разработка темы зарубежными учеными.
1. Самый очевидный и простой подход - изучение литературы на «правовые» темы с учетом правовых знаний. Здесь право выступает не как юридическая категория, а как одна из традиционных тем мировой литературы -подобно войне, любви и т.п. Чаще всего, разумеется, в литературе поднимаются правовые вопросы самого общего характера (то есть те, что меньше всего волнуют юристов, однако, и здесь знание конкретных юридических реалий эпохи или, скажем, определенного региона, способствует более глубокому пониманию текста). Но есть и такие произведения, где собственно «юридическая техника» служит стержнем повествования -например, американский «судебный роман». Соответственно, подобному анализу в широком смысле может быть подвергнуто огромное множество литературных произведений всех, времен и народов («от Шекспира до «Алисы в стране чудес», по выражению Р. Познера100);
2. Вариация предыдущего подхода, весьма «утилитарная» - использование литературы в качестве источника информации об определенных правовых институтах прошлого
3. Отдельным объектом исследования становится детективный жанр, повествование о преступлениях, преступниках и преступности. Подобные произведения получают совсем иное звучание в интерпретации исследователей-юристов .
Формирование правосознания с помощью художественной литературы как социокультурное явление
Учитывая рассмотренные выше сложности, возникающие при исследовании вопросов формирования и изучения правосознания, а также конкретные задачи настоящего исследования, представляется целесообразным подходить к этой проблеме с несколько иных позиций, опираясь при этом на опыт других ученых, изучавших данный вопрос. Речь идет о возможности рассмотрения и исследования процессов формирования и отражения правосознания как социокультурных явлений. Еще раз подчеркнем, что подобный подход отнюдь не призван заменить собой другие существующие, а должен лишь способствовать более глубокому пониманию поставленной в данной работе проблемы.
Само понятие «социокультурных» явлений и реалий появилось в лексиконе культурологов в 80-е годы, когда предпринимались активные попытки связать традиционное для марксистской культурологии теоретическое осознание культуры в ее связях с обществом, понимание культуры как «человеческого подтекста»156 социальной деятельности с практикой конкретного изучения социального бытия культуры, обращением к месту сопряжения культурных явлений с социальными157. Такая «социокультурная ориентированность» исследовательского поиска позволила не только объяснить те или иные тенденции и отдельные явления в культурном процессе, но и обнаружить явления, прежде не фигурировавшие в качестве «культурного факта» или «культурного события» (например, феномен «интегрального успеха», описанный В.И. Толстых ).
Очевидно, однако, что использование понятия «социокультурное явление» и соответствующих механизмов его анализа не является приоритетом исключительно культурологии; более того, наиболее логичным представляется изучение подобных реалий в рамках именно междисциплинарного исследования, предметом которого является феномен взаимодействия культурной и психо-социальной сфер159. Можно сказать, что, рассматривая воздействие художественной культуры на формирование правосознания и процесс отражения в литературе правосознания определенной исторической эпохи, мы имеем дело с реалиями социокультурными, то есть возникающими и существующими на стыке культурной и социальной (социально-психологической) сфер. Такой подход представляется абсолютно приемлемым, если учитывать, что культуру (и художественную литературу, в частности) нередко рассматривают как явление социальное, а правосознание, в свою очередь, воспринимается и изучается как составная часть культуры. Их взаимопроникновение и взаимодействие представляет собой весьма органичный процесс.
В культурологических исследованиях не раз подчеркивалось, что при изучении социокультурных явлений и механизмов наибольший интерес представляют так называемые переходные периоды, когда и социальная, и культурная сферы подвергаются существенным изменениям в ходе революционных или иных преобразований160. Таким периодом является, безусловно, и первое послереволюционное десятилетие, на котором сфокусировано внимание в настоящей работе. В этот период, как известно, революционным преобразованиям подвергаются буквально все сферы жизни общества; параллельно решаются задачи создания нового права, новой культуры, формирования нового правосознания, и, более широко, - «нового» человека. Для повышения эффективности этого процесса необходимо координировать усилия, учитывать возможности взаимодействия и взаимовлияния указанных областей и направлять это взаимодействие в нужное русло, то есть - использовать собственно социокультурные механизмы. Одним из таких механизмов становится и использование художественной культуры в процессе формирования правосознания.
С точки зрения практики речь идет о возникновении новых правовых принципов, реалий; их образном толковании в художественной литературе и внедрении с ее помощью в общественное сознание, и последующем отражении в литературе определенных особенностей правосознания, что делает ее своеобразным источником информации о состоянии правового сознания на определенном историческом этапе.
