Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Теоретические основы социально-политического учения И.А. Ильина о государстве и формах верховной власти .
1. Философско-правовые основы социально-политической доктрины. 16 стр.
2. Природа и сущность государства . 28 стр.
3. Основные формы верховной власти . 48 стр.
Глава вторая. Проблема революции и будущего государственного устройства России .
1. Сущность революции и причины революционного кризиса в России 1917 года. 73 стр.
2. Критика социалистического строя. Пути преодоления большевизма . 94 стр.
3. Политический идеал И.А. Ильина и его представление о будущем государственном строе России. 111 стр.
III. Заключение. 128 стр.
IV. Литература
- Природа и сущность государства
- Основные формы верховной власти
- Критика социалистического строя. Пути преодоления большевизма
- Политический идеал И.А. Ильина и его представление о будущем государственном строе России.
Природа и сущность государства
И.А. Ильин, напротив, в своем учении о праве подчеркивает его духовную природу, то есть то, что оно, как и вся человеческая культура в целом, творится человеческим духом: «право не есть только условная формула, выдуманная и установленная людьми, и значение права не определяется одним человеческим предписанием; право есть, по самому существу своему, некая духовная, священная ценность, и значение его определяется тем способом духовного бытия, который присущ земному человеку от природы».1
Право наряду с истиной, добром, красотой, свободой, верой, любовью входит в сферу основных духовных ценностей. Оно, с точки зрения И.А. Ильина, является необходимой формой духовного бытия, так как «... без него дух человека будет лишен возможности осуществить в своей жизни верховное благо».2 И.А. Ильин отмечал, что «право есть прежде всего право человека быть независимым духом... Одним словом: право есть атрибут духа, его способ жизни, его необходимое проявление. А правосознание есть воля к верному праву и к единой верховной цели права как таковой».3
Таким образом, мыслитель дает духовное обоснование права. Тем не менее, следует отметить, что концепция права И.А. Ильина не теологическая, а именно естественная. Источник права для него - сама природа человека как духовно-нравственного существа, а не Божественная воля. В основе естественного права лежит «достойная, внутренно-самостоятельная и внешне-свободная жизнь всего множества индивидуальных духов, составляющих человечество».
В соответствии с этико-нормативной теорией философ выделяет два вида права: естественное и позитивное. При этом естественное право указывает строй «равной, свободной самостоятельности каждого, при котором только и возможна на земле духовная жизнь». Основным и безусловным правом каждого человека вне зависимости от его положения И.А. Ильин считал право вести одухотворенную жизнь, причем «вести ее самостоятельно и свободно».2 Это право выражает существенную природу духовной жизни человека и поэтому является естественным, вечным и неотчуждаемым.
Положительное право, по мнению мыслителя, играет несколько иную роль. Его необходимость основывается на незрелом состоянии человеческих душ, которое может с течением времени измениться. Однако до тех пор, пока оно не изменилось, положительное право, считает И.А. Ильин, будет существовать как целесообразная форма поддержания естественного права.
Таким образом, И.А. Ильин говорит о необходимости соответствия между смыслом положительного права и объективной идеей естественного права. Кроме того, он отмечает, что «естественное право лежит сокровенным образом в основе положительного, присутствуя в нем, во-первых, в качестве известного «минимума правоты», во-вторых, в лице своих основных категорий и, в-третьих, в виде имманентного, но недоразрешенного задания».3
Рассматривая положительное право как форму поддержания естественного права и способ его осуществления в конкретно-исторических условиях, И.А. Ильин фактически говорит об идеальной и реальной сторонах политической сферы, которые должны находиться во взаимной связи. Это означает, что в политической реальности должны осуществляться идеальные, естественно-правовые нормы, но и их осуществление должно сообразовываться с конкретно-историческими условиями. В связи с этим И.А. Ильин, подчеркивая исторически обусловленную неизбежность той или иной степени несоответствия положительного права естественному, отмечал, что положительное право может совершенно извращать, искажать свой духовный первоисточник - естественное право. В этом случае политическая реальность становится для человека не сферой реализации его личности, свободы, а сферой его подавления
Учение И.А. Ильина о праве и правосознании в своей ориентированности на человека имеет нечто общее с психологической школой права Л.И. Петра-жицкого, существовавшей в России наряду с естественной школой. Психологическая школа, понимая право как, прежде всего интуитивное, выводит его из человеческой психологии. Однако И.А. Ильин в своем учении о праве и правосознании, говоря об интуитивной и даже иррациональной стороне права, не останавливается на индивидуальной человеческой психологии.
Одновременно с этим следует подчеркнуть, что теория Ильина хотя и апеллирует к основным либеральным ценностям, в данном случае к праву, является все же в своей основе консервативной. Так, если для классических либералов, Локка, Монтескье, Констана, Милля и т.д. право представляло ценность, прежде всего, как формально-юридический механизм, то И.А. Ильин отходит от либерального правопонимания, наполняя понятие права не столько формальным, сколько духовным и психологическим содержанием.
Правосознание - исходное понятие и ключевая проблема политической философии И.А. Ильина, что отёчасти, видимо, объясняется юридическим образованием этого мыслителя. Целью Ильина при рассмотрении данного вопроса является обоснование неразрывного единства форм политического устройства и внутренней, душевной и духовной жизни как каждого отдельного человека, так и народа в целом.
Категория правосознания анализируется философом через призму его религиозных взглядов. Поэтому, с точки зрения И.А. Ильина, правосознание, являясь источником реального государства и права, на зрелой стадии своего развития неизменно приобретает религиозный характер. Более того, неразвитые формы правосознания способны переходить к зрелым, именно потому, что в человеке усиливается религиозность. Таким образом, религиозное сознание, по И.А. Ильину, конституирует правосознание и правопорядок: христианская этика ведет к утверждению самоценности личности, патриотизма, солидарности, взаимного уважения и доверия, то есть тех принципов, на которых должна строиться зрелая государственность.
Правосознание, по мнению И.А. Ильина, - это фундаментальное проявление человеческого духа. С точки зрения мыслителя, его можно описать «как естественное чувство права и правоты или как особую духовную настроенность инстинкта в отношении к себе и к другим людям».1 Естественное правосознание присуще каждому человеку независимо от его возраста, ума и таланта от природы. В связи с этим Ильин обращает внимание на то, что «человеку невозможно не иметь правосознания... Человек имеет правосознание независимо от того, знает он об этом или не знает, дорожит этим достоянием или от-носится к нему с пренебрежением».
При этом нормальное правосознание не сводится лишь к верному знанию положительного права. Необходимо осознать содержание естественного права, так как только это способно положить начало зрелому естественному правосознанию. В связи с этим И.А. Ильин выделяет естественное и положительное правосознание.
По мнению И.А. Ильина, в правосознании участвует не только «знание» и «мышление», но и воображение, воля, чувство, вся человеческая душа. Правосознание неотделимо от инстинктивного правомувствия. Поскольку «правосознание есть инстинктивная воля к духу, к справедливости и ко всяческому добру», ясно «что живой корень его надо искать в религиозном чувстве и в совести».3
Основные формы верховной власти
Что касается противоречия, связанного с трудом, то невозможно, отмечает Ильин, «меньше работать и больше иметь; этого не дадут никакие машины, никакая индустриализация. Желающий меньше работать (обещание непрерывного праздника, семичасовой рабочий день) - не любит работать, он будет и возможно хуже работать; он уронит качество труда и продукции. Индустриализация дает коммунистам если и больше, то больше плохого».1 К сожалению, подобные утверждения Ильина не сопровождаются сколько-нибудь основательной аргументацией и экономическим анализом. Так, например, довольно спорными представляются размышления Ильина об индустриализации. Очевидно, ее критика также основывается исключительно на том, что Ильин в принципе не приемлет социалистическую революцию и большевизм и поэтому безапелляционно отрицает пользу любой политики, проводимой этой властью, абсолютно не признавая ее значения и роли.
Другое, выделяемое И.А. Ильиным, внутреннее противоречие в революции, связанно с инстинктом самосохранения. Оно заключается в том, что социалистическая система пыталась построить процесс производства и распределения, отрицая аспект личной заинтересованности человека в результатах данных процессов, отменив право собственности, наследства и накопления. Ильин же совершенно верно подчеркивает, что лично незаинтересованный человек лишен стимула, и поэтому он будет или лодырем, или рабом, но рабом-лодырем. Кроме того, такой человек всегда будет склонен к хищению, взятке или растрате.
Важнейшее противоречие коммунистической революции Ильин относит к области духа. Это есть проблема автономии и гетерономии в революции. . Данную проблему Ильин поясняет следующим образом. Всякий строй, порядок, дисциплина покоятся на особой, для данного народа целесообразной смеси из внутреннего самоуправления души (автономия) и внешне заставляющего авторитета (гетерономия). Революция же разлагает духовность человека, и у людей возникает чувство вседозволенности, вследствие чего появляется социальная аритмия, и нарушается гетерономия. Однако в итоге коммунистическая революция создает режим, в котором подавляется всякая автономия человека, и возникает режим чистой гетерономии. Но «никаким террором, никакими гетерономными нажимами - нельзя заменить силу личного волевого самообуздания и самоуправления. Революция разлагает и растрачивает форму личности».1
Таким образом, рассмотрение И.А. Ильиным вопроса о революции и ее сущности носит неаргументированный и ненаучный, а скорее публицистический и эмоциональный характер. Это в свою очередь в значительной степени затрудняет проведение анализа взглядов мыслителя по данной проблематике. Несколько более детально и хладнокровно он рассматривает вопрос о причинах возникшего кризиса, повлекшего за собой революции 1917 года, крушение монархии и установление социалистического строя, а также пути преодоления этого кризиса.
Необходимо отметить, что существует много различных, порой взаимоисключающих, точек зрения на проблему причин революционного кризиса в России, повлекшего за собой крах монархии, что свидетельствует о многоплановости данного вопроса и требует всесторонности при его рассмотрении. Несомненно, что одними из основных причин краха самодержавной монархии являются падение престижа монархии, разложение правящей верхушки и нарастание в обществе негативного отношения к неограниченной власти. Следствием этого стало то, что к февралю 1917 года и после, вплоть до расстрела
Сторонники сохранения, а после революций 1917 года восстановления самодержавной монархической власти в России были немногочисленны и не имели влияния и поддержки в обществе. Так, даже в «белом движении», развернувшемся после октябрьской революции, идея самодержавной монархии не была популярна. Более того, монархисты в белой армии действовали подпольно: А.И. Деникин в своем труде «Очерки русской смуты» пишет о деятельности монархистов в его войсках: «Что касается монархических партий и групп, то ... они ... распространяют свою литературу. Правда, делается это весьма осторожно и без ведома лиц, стоящих во главе отдела, через низших служащих»1.
После окончательного утверждения советской власти в России люди, не принявшие большевистский режим, в том числе и сторонники монархии, были высланы или эмигрировали сами. Таким образом, идеология русского монархизма после революций 1917 года развивалась уже за пределами России.
В целом консервативные мыслители русской эмиграции являлись прямыми наследниками русской консервативной политической философии XIX -начала XX веков. Для них характерны те же главные методологические предпочтения, ценности и принципы. Однако в творчестве русских эмигрантов, эти предпочтения, ценности, принципы и проблемы приобретают новое звучание, получают свое дальнейшее развитие соответственно тем условиям, в которые была поставлена послереволюционная политическая мысль. Консерватизм русской эмиграции - реакция на революции 1917 года. В связи с этим, его основной задачей стало выяснение причин падения монархии, выработка отношения к советскому строю, прогнозирование будущего России. И.А. Ильин занимает одно из ведущих мест среди русских идеологов монархизма периода эмиграции. Воспринимая революцию и большевизм в России как духовное, государственное, национальное, политическое, экономическое и культурное падение, он подробно рассматривал причины революции, а также был занят поисками путей, на которых революция и большевизм-коммунизм могли быть преодолены. И.А. Ильин считал, что русский революционный кризис нельзя понять в отрыве от общего мирового кризиса и от дореволюционного положения вещей в России, поскольку крушение исторической России могло произойти лишь благодаря совокупному давлению этих двух видов причин.
Анализируя современную ему ситуацию, И.А. Ильин приходит к выводу, что не только Россия, но и вся Европа и весь остальной мир вступили в ту кризисную эпоху, когда над народами совершается свыше некий суд. Разница лишь в том, что одни вступили в эту эпоху раньше, другие вступили или вступят позже. И.А. Ильин пишет: «Это все болезнь общечеловеческая, а не чисто русская... Кризис, переживаемый Россией, есть по существу, мировой кризис. В России кружится этот мировой водоворот. В России - дно и нарыв мирового кризиса...».1
В соответствии с общей логикой своей политической концепции И.А. Ильин рассматривает возникший кризис с духовной точки зрения. Он обращает внимание на то, что «как бы глубок, и всесторонен, и исчерпывающ ни был анализ историка, подходящего к этому процессу с точки зрения материального фактора, - то, что он исчерпает, определит и формулирует, будет не самый кризис, а только та задача, на НЕразрешении которой кризис разразился».2 И.А. Ильин убежден, что современный ему кризис, грозящий перерасти в мировую революцию, имеет по существу религиозную природу: «Человеческий дух обнаружил в наши дни религиозную пустынность, мертвенность и религиозное бессилие».3
Критика социалистического строя. Пути преодоления большевизма
Идейную и политическую позицию И.А. Ильина по теме идеальной формы верховной власти и будущего государственного устройства России можно правильно и во всех ее компонентах понять только в том случае, если учитывать, что Ильин был одновременно и убежденным монархистом, и явным не-предрешенцем. Совмещение этих двух - на первый взгляд, казалось бы, несовместимых - точек зрения проходит красной нитью через всю его политическую публицистику.
Так, уже в одном из первых своих больших публичных выступлений в эмиграции - на Зарубежном съезде в Париже весной 1926 г. - Ильин открыто заявил себя сторонником не только монархического принципа, но и непартийного, надпартийного русского национально-патриотического союза. В статье «Республика - монархия», опубликованной в газете «Возрождение» всего лишь через месяц после съезда, Ильин высказал ряд острых критических замечаний насчет некоторых «затасканных, стершихся и выветрившихся политических понятий» и у республиканцев, и у монархистов. В этой статье Ильин прямо заявил о своем непредрешении будущей государственной формы. Для него, писал Ильин, Россия выше всего, а потому «ничто классовое, партийное, групповое и личное» не может его связывать.1
Для понимания взглядов И.А. Ильина по данному вопросу необходимо рассмотреть то, какой смысл он вкладывал в четко разграниченные им понятия политического идеала, политической программы и тактического лозунга.
Политический идеал Ильина - и это подтверждается всеми его печатными работами и устными выступлениями - есть идеал монархический, противостоящий идеалу республиканскому. Эта позиция объясняется тем, что симпатии И.А. Ильина связаны, прежде всего, с авторитарным типом власти.
Под монархией он имеет в виду, прежде всего самодержавную монархию, в основе которой лежит внутреннее, духовное начало, а не формальное, внешнее. При этом в концепции И.А. Ильина самодержавие несовместимо с абсолютизмом, при котором монарх стоит выше права и закона, и поэтому его власть не имеет границ и ему все позволено. Самодержавие же, с точки зрения идеолога монархизма, означает, что власть монарха - власть независимая от чужой воли, но при этом - правовая и законная. Ильин пишет: «Это необходимо продумать и понять раз навсегда: самодержавие отвергает, осуждает и исключает абсолютизм; а абсолютизм отвергает основное в правах Государя, ибо он не признает его законным монархом, он отрицает его высокое звание верховного субъекта права, он снижает его звание до звания тирана, он разлагает и разрушает самую правовую форму монархии».1 Тиран не связан правом и законом, но самодержавный монарх знает законные пределы своей власти и не посягает на права ему не принадлежащие. Все это доказывает тот факт, что в концепции И.А. Ильина самодержавная монархия выступает в качестве формы правового государства, причем, имея в виду политический идеал, - в качестве идеальной формы правового государства. При этом следует помнить, что понятия права и правового государства имеют у Ильина не столько формально-юридический, сколько духовный смысл.
Таким образом, для Ильина монархическое правосознание и чувство выше правосознания и чувства республиканского. Тем не менее, это не делает Ильина сторонником политической программы, требующей установления монархии всюду, всегда и при всех обстоятельствах и во что бы то ни стало.
Он обращает внимание на то, что политическая программа определяется двумя основными факторами: политическим идеалом и историческими условиями. Есть страны, в которых могут быть идейные монархисты, но безнадежна монархическая программа. Более того, есть страны, которые почти всегда в течение своей истории были монархиями, но правосознание которых в тот или иной момент их исторического бытия проходит через известный кризис. При отсутствии в такой стране в данный исторический момент необходимого монархического чувства и правосознания монархии не на что опереться - и устанавливать ее надо было бы вооруженной силой, что привело бы только к гражданской войне и политическому провалу.
Применительно к вопросу о монархии и республике, о предрешении и непредрешении, эти общие соображения Ильина означают, в частности, что идейно-убежденный монархист может считать монархию при известных условиях программно неосуществимой и нежелательной.
По этой причине, исповедуя монархический политический идеал, бывает иногда необходимо отказаться на время от монархической политической программы. И.А. Ильин считает, что именно такая ситуация сложилась в России и с Россией, находящейся во власти большевизма-коммунизма. Поэтому ни предвидеть, ни, тем более, предрешить, какая политическая форма установится в России сразу же после падения коммунистического строя, которое неизбежно произойдет, невозможно. Будет ли это монархия или республика, или диктатура, или, наконец, какая-то новая политическая форма, не подходящая ни под какую известную историческую и юридическую категорию, предрешить нельзя, и не нужно. По мнению И.А. Ильина, в этой связи можно утверждать только лишь то, что любая переходная форма будет лучше коммунистически советской, уже хотя бы потому, что она будет означать сдвиг и будет сулить исцеление.
Придерживаясь таких взглядов, Ильин был убежден, что Россия в данный момент нуждается не в разделении антикоммунистических сил на партийно-программных монархистов и партийно-программных республиканцев, а в их надпартийном союзе и объединении. Отсюда и тактический лозунг непредрешения, который делает возможной совместную борьбу честных монархистов и честных республиканцев против общего врага всех русских - коммунизма.
Таким образом, вопрос о том, бороться ли немедленно за республику или монархию в будущей России, есть вопрос тактики, то есть наиболее целесообразного для России ныне способа действия. В то же время самый этот вопрос о монархии или республике в будущей России есть вопрос уже не тактики, а политической программы для послереволюционного времени. Но ни тактика, ни программа сами по себе еще не решают проблемы монархии и республики как идеологической проблемы. Решая вопрос тактики, И.А. Ильин пишет, что в нормальных условиях она «нелепа без идеи и без программы. Но ныне - обстоит дело иначе. Программу нам иметь нельзя. Но борьба отрицающая, свергающая борьба, для нас обязательна. Для этой борьбы нужен план»1, - то есть та самая тактика, которая в принципе должна была бы рождаться из идеи и программы.
Таким образом, анализируя взгляды И.А. Ильина по вопросу о форме будущей государственной власти в России, необходимо различать три разные этапа: нынешний, то есть современный Ильину, - эмигрантский и коммунистический, следующий - переходный, и более отдаленный будущий - этап всестороннего возрождения и обновления России. Этим этапам соответствуют три в принципе взаимосвязанных, но в условиях того времени раздельных акта: тактический лозунг, политическая программа и политический идеал. Будучи по своему политическому идеалу «предрешением» - сторонником монархической государственной формы, И.А. Ильин в то же время был в вопросах политической программы и политической тактики - во всем том, что касается монархии и республики - убежденным непредрешенцем.
Тем не менее, связь между тактикой и программой, программой и идеей, по мнению И.А. Ильина, должна быть. Поэтому нельзя ставить вопрос о борьбе за Россию, подразумевая исключительно свержение большевиков, «нельзя думать, что «мы разрушим», а кто-то другой построит... Наивно думать, что кто-то за нас и для нас родит идею восстановления и возрождения нашей родины и ее культуры; что кто-то другой откроет и выговорит - идею новой России».2
Политический идеал И.А. Ильина и его представление о будущем государственном строе России.
Конечно, И.А. Ильин считает, что как в прошлом, так и в будущем, - учитывая уровень русского народного правосознания, исторически нажитый народом политический опыт, силу его воли и его национальный характер, территориальные размеры страны и численності) и многонациональный и разноверный состав ее населения, а также климат и природу страны, - для России наиболее подходящей формой была бы, в принципе, монархия. Ибо все указанные факторы не облегчают, а затрудняют установление в России республиканской государственной формы. Кроме того, после десятилетий коммунистического господства, требовать для России демократической федеративной республики было бы вообще безрассудно.
Однако, несмотря на то, что Ильин как убежденный монархист мечтал в возрождении монархического правосознания русского народа, он, как трезвый аналитик, все же не отрицал вероятность республиканского будущего России (хотя и весьма отдаленного) и даже создал целую теорию перехода от тоталитаризма к демократии с тем, прежде всего, чтобы предостеречь от излишней поспешности такого перехода.
Крайне негативно относясь к болыневистско-коммунистическому режиму Советского Союза, Ильин полагал, что он не оставит после себя никаких положительных следов, а лишь понизит правовой, моральный и культурный уровень населения. В рамках этого режима произойдет «тоталитарное разложение души», возникнет ряд «больных уклонов и навыков», «предстоит нищета граждан и государственное оскудение... Национальные обиды и племенные претензии будут разжигаться снаружи - и иноземными врагами, и «своими» предателями, давно уже мечтающими ликвидировать Россию».1 И в этой ситуации ничто не может нанести, с его точки зрения, России больший вред, чем установление демократического строя, при котором свободные выборы, благодаря неопытности голосующих, вынесут вверх прежде всего авантюристов и демагогов, неспособных к государственному управлению, но хорошо чувствующих свою выгоду. Дело в том, что для введения демократии необходим ряд предпосылок, которых у русского народа после падения большевистской диктатуры не будет. Кроме того, для русского народа в этот период будет характерна «такая политическая неопытность, при которой «народное самоуправление» невозможно и при которой демократия может быть только фальсифицирована».2 Как показала история России конца XX - начала XXI вв., эти предостережения И.А. Ильина не были беспочвенны.
Но самое страшное, что может грозить посттоталитарной России, прозорливо указывал И.А. Ильин, - это федералистские и сепаратистские тенденции, которые при слабой центральной власти приведут к гражданским войнам и полному обессиливанию страны. Распад России, по Ильину, тем более реален и опасен, что замыслы расчленения страны давно вынашиваются враждебными ей мировыми силами в целях экономического, культурного, религиозного, а по возможности и политического обезличивания и завоевания ее.
Чтобы спастись в этот сложный период своей истории, страна, считает Ильин, может позволить себе только одну форму правления - диктатуру, но не тоталитарную, наподобие коммунистической, а авторитарную. Эта диктатура должна будет как можно больше сократить период неизбежного хаоса, который возникнет в России после падения коммунистического режима.
Как уже было указано выше, Ильин четко различает эти два вида диктатуры, разбивая тем самым широко распространенный демократический стереотип об их практическом совпадении.
При этом Ильин подчеркивает, что национальная диктатура будет иметь демократический характер, но демократию он понимает в смысле «всенародного самовложения, всенародного служения, творческой самодеятельности во имя России и качественного отбора вверх».1 Диктатура, о которой пишет Ильин, должна «совместить в себе и осуществить все те черты, которые обычно восхваляются как якобы присущие демократии и которые в действительности сводятся к творческой самодеятельности лучших народных сил... России нужна не подавляющая диктатура, а пробуждающая, воспитывающая и вовлекающая».2
В то же время демократическую диктатуру в том смысле, что диктатором будет партийный демократ или в том, что руководство будет осуществлять коллегиальный орган, он отрицает, поскольку считает эти варианты заведомо обреченными на неудачу. Диктатор демократ, по мнению Ильина, не будет обладать необходимыми для проведения авторитарной диктатуры качествами такими, как воля, сдерживаемая чувством ответственности, а также военное и гражданское мужество. Коллегиальная диктатура, вообще, таит в себе внутреннее противоречие, заключающееся в том, что сущность диктатуры состоит в кратчайшем решении и в полновластии решающего, для чего необходима только одна, личная и сильная воля, и чего не может предоставить никакой коллегиальный орган. В то же время «никакой коллегиальный орган не овладеет хаосом, ибо он сам по себе уже заключает начало распада... в час опасности, беды, смятения и необходимости мгновенных решений-приказов - коллегиальная диктатура есть последняя из нелепостей».3
Таким образом, И.А. Ильин делает вывод, что переход к демократии сразу после падения большевистского строя в России невозможен, и только авторитарная диктатура будет способна предотвратить скатывание незрелой демократии к новому тоталитаризму. Ильин подчеркивает, что этот отбор должен определяться не классом, не сословием, а умом и честностью человека. Он считает, что «дело здесь совсем не в том, чтобы выделить «грамотных»...Среди русских простых людей, особенно среди крестьян всегда бывало немало государственно-здоровых и даже мудрых людей. Чернь совсем не есть «чернь» труда и мозолистых рук или чернь малого образования, но чернь воли, сердца и порока».2 Вместе с тем И.А. Ильин не оговаривает вопросы о том, кто будет осуществлять эту авторитарную диктатуру и каким образом будет осуществляться «качественный отбор людей».
По мысли идеолога монархизма, именно в зависимости от того, как авторитарной диктатурой будут решены вышеуказанные задачи, возможен будет переход от диктатуры к новой форме правления, которой может быть как монархия, так и республика.
Итак, рассуждая на тему о будущей форме верховной власти, Ильин обращает внимание, в первую очередь на то, что в решении этого вопроса все будет зависеть от того, в каких конкретных исторических условиях окажется Россия после ликвидации коммунистического режима. Это объясняется тем, что единой политической формы, наиболее целесообразной для всех времен и народов не существует. И, в конечном счете, все определяется наличием или отсутствием в народе монархического или республиканского правосознания. Оставаясь ярым приверженцем монархического идеала, И.А. Ильин, рассуждая о будущем государственном строе и верховной власти в России, в целом, остается верен принципу сочетания идеального и реального. вольно гибко совмещает в своей концепции принципы предрешения и непредрешения.
