Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Истоки политического учения евразийства 20
1. Предметная детерминация 20
2 Социоисторическая детерминация 30
3. Детерминация по традиции 46
A) Евразийство и русская общественно-политическая мысль XVI-XVII ев 47
Б) Евразийство и русская общественно-политическая мысль XIX в 52
B) Евразийство и «философия Общего Дела» Н. Ф. Фёдорова 64
Г) Евразийство и западные геополитические школы 66
ГЛАВА II. Концептуальные основания политического учения евразийства 70
1.«Государствоцентризм»- основа социально-политической теории евразийства. 71
А ) Социально-политический идеал евразийства: «государство мир» и «государство правды» 71
Б) Концепция «идеократии» - ядро евразийского государствоведения 77
В) Концепция политической демотии в евразийском освещении, .82
Г) Евразийская концепция «гарантийного государства» 92
Д) Евразийство и армия 96
2 Модель «подчинённой экономики» и политико-экономические взгляды евразийцев. 100
А ) Концепция «функциональной собственности» 101
Б) Концепция «хозяйнодержавия» 117
3. Континентоцентризм - основа геополитической теории евразийства 126
A ) Концепции «месторазвития» и «геополитической конъюнктуры»как синтез политологии, историософии и географии 126
Б) Концепция континентального бытия России 130
В) Геополитические аспекты евразийского «восточничества»... 134
4. Политико-правовая теория евразийства 139
A) Взаимосвязь этики, политики и права в евразийской трактовке, 142
Б) Политический смысл евразийского толкования прав и обязанностей. 145
B) Судебная политика в контексте евразийского политического этатизма 148
Заключение 154
Библиография 163
- Социоисторическая детерминация
- Евразийство и «философия Общего Дела» Н. Ф. Фёдорова
- Концепция «идеократии» - ядро евразийского государствоведения
- Концепция «функциональной собственности»
Введение к работе
Нынешнее состояние отечественной политической науки характеризуется поиском, определением концептуальных оснований, теоретического и методологического базиса, на основе которого станет возможным адекватное понимание процессов, касающихся исторических судеб нашей страны в прошлом, настоящем и будущем. Совершенно естественным и закономерным выглядит обращение к традициям русской политической науки, без исследования которых нельзя будет реально осмыслить культурно-исторические и цивилизацион-ные перспективы России. Строго научная рецепция должна стать ответом на эрозию и деградацию политического сознания и ценностных ориентации среди значительной части представителей современной политической элиты, на фоне углубляющегося кризиса в различных областях жизни общества.
Подобное состояние социального и политического катастрофизма и разочарования русское общество уже испытывало на рубеже 1910-20-х гг., что было особенно характерно для среды эмигрантов. Но наиболее ищущая, творческая часть интеллигенции как «единственного подлинного нерва нашей жизни» (158,с. 168) смогла тогда выработать собственную политическую программу преодоления указанного выше состояния на основе диалектических принципов. Предлагалось, с одной стороны, коренным образом преобразовать традиционный политический ландшафт России, превратив его в органически стройный «собор народов» - «симфонических личностей», а с другой стороны, сохранить определенную преемственность с некоторыми прежними политическими ценностями и идеологическими традициями русского народа, в частности, оправдать и подтвердить роль государ-
ства как стержня культурного и социально-политического бытия России-Евразии. Вместе с тем, сама идея христианского государства была в данном случае дополнена мыслью о служении не только субъекта государству, но и государства каждому из нас, т.е. идеей правового государства, призванного обеспечить защиту прав «частночеловече-ской личности». Данное течение русской эмигрантской мысли известно как «евразийство» или «евразизм» (22,с. 176).
Проблематика, выдвинутая указанным политическим, философ
ским, культурологическим течением, особенно актуальна для общест
ва, ещё не определившегося в собственной цивилизационной иден
тичности, не нашедшего наиболее оптимальный вектор развития. По
верхностное возрождение национальных и религиозных традиций,
смена названий городов и улиц и пр. не могут снять остроту пробле
мы возвращения к основам собственно политического, духовного,
экономического бытия, равно как не могут восполнить тот ценност
ный и духовный вакуум, который образовался после крушения одно
партийной коммунистической системы. Один из возможных путей по
творческому восполнению этого мировоззренческого вакуума связан,
на наш взгляд, с осуществлением последовательной реконструкции и
интерпретации цельной политологической теории евразийства, что
влечёт за собой репрезентацию органично встроеннных в эту теорию
и взаимно связанных политико-антропологической, геополитической,
социально-политической, политико-правовой, политико-
экономической концепций.
Актуальность политической антропологии евразийства вытекает, с одной стороны, из общей необходимости постоянных персонологиче-ских поисков, самоидентификации личности, определения субъектом собственного бытия (здесь мы можем говорить о вечной актуальности онтологии субъекта, имеющей общемировоззренческий смысл), с другой стороны, эта актуальность обусловлена современными поисками
тех принципов и норм, на основе которых возможно объединение и солидарность народов, населяющих огромное пространство России-Евразии, не только возможностью, но и настоятельной необходимостью соединения православных, мусульманских и буддистских этнорелигиозных элементов, составляющих ядро евразийского миробытия и миросознания. Центральная проблема политической антропологии евразийства, имеющая наибольшую значимость для современной политической онтологии - соотношение между индивидуальной и коллективной («симфонической») личностью. Современная российская политическая наука отнюдь не чужда поискам метафизических оснований собственного своеобразия.
Значимость для современности евразийской геополитической концепции также не вызывает сомнений. Процесс распада Советского Союза выявил тот факт, что этническая и лингвистическая близость восточнославянских народов не стала тормозом для обособления Украины и России, равно как и конфессиональная общность (например, русских с грузинами и молдаванами) не препятствует продолжению центробежных процессов. Напротив, тяга некоторых мусульманских народов и групп к России (гагаузов, абхазов, аджарцев и др.) позволяет говорить о присутствии иных факторов и мотивов сближения евразийских народов. Всё это даёт право вспомнить об идее «Турана» П.Н.Савицкого, Г.В.Вернадского, Л.Н.Гумилёва и др. и заставляет совершенно по иному взглянуть на понятие «русскости», природу «великоросса», вобравшего в себя, по словам П.Н.Савицкого, не только славянский, но также угрофинский и тюркский элементы. Интерес вызывает сопоставление геополитической теории евразийцев с трудами классиков теории государства как географического организма, развивающегося в пространстве - инициатором переноса идей «философии жизни» в политическую науку немцем Ф.Ратцелем (1844-1901) и британским профессором Х.Макиндером (1869-1947). Акту-
альность и прагматичность данного сравнения связана с определением связи мировоззренческих основ геополитического мышления с конкретными политическими установками и моделями политического поведения. В частности, тезис евразийцев о России как замкнутом самодостаточном пространстве, её отчуждённости от мирового океана вёл к разработке автаркической социально-экономической концепции.
Актуальность социально-политической теории евразийства связана с отходом от прежнего марксистского узко-классового подхода к пониманию сущности реальной политической жизни. Этно-политические, личностные, идейные факторы зачастую выступают важнейшими детерминантами конкретных процессов жизни государства, экономики, общества, изменяя во многом взгляд на природу социально-политических процессов. При этом выявляются цивилизаци-онные корни целого ряда современных политических антагонизмов, на чём раньше настаивали адепты евразийского движения.
Настоятельная необходимость современного прочтения политико-правовой теории евразийства связана с взвешенностью оценок в нём и отсутствии романтической идеализации прошлого (в данной связи можно указать на критическое отношение евразийцев к славянофильству. Современное российское общество, во многом разуверившись в либеральных ценностях, но оставаясь в значительной своей основе «западническим» по духу, пытается определить «третий путь» во взаимоотношении личности и государства, согласно которому идея права в метафизическом смысле не может быть отделена от обязанностей, сливаясь с ними в одно органическое целое. Формулы вроде «личность выше закона» наталкиваются на суровые реалии, когда государство не может нормально функционировать, не обладая принудительной способностью заставлять граждан следовать букве и духу законов.
Наконец, актуальность выдвинутых евразийцами социально-экономических идей обусловлена современными поисками оптимальной модели экономического развития России. Крайние экономические доктрины показали свою несостоятельность в условиях российской действительности. Постепенно приходит осознание того очевидного факта, что экономическая модель должна соответствовать менталитету населения, исходить из опыта исторического прошлого. На наш взгляд, евразийская концепция «хозяйнодержавия», утверждающая о необходимости сочетания в условиях нашей страны частной предприимчивости и сильной роли государства имеет перспективу нового толкования и восприятия.
Сразу же после своего появления в начале 1920-х гг. евразийство стало объектом внимания со стороны различных критиков, симпатия или антипатия которых по отношению к вновь возникшему течению зависела от их политических и идеологических пристрастий. Разбору огромного числа публикаций о евразийстве была посвящена книга П.Н.Савицкого «В борьбе за евразийство». В период с 40-х и до конца 70-х гг. мы видим определённый спад интереса к евразийскому политическому наследию. Исключение составляют исторические и этнографические исследования Л. Н,Гумилёва, в которых политический аспект евразийского творчества практически не рассматривался. Возрождение интереса к этой проблематике начинается с публикации доклада М. И. Черемисской «Концепция исторического развития у евразийцев» (Тарту, 1979) и одной из глав в монографии В.АКувакина «Религиозная философия в России: начало XX века» (М, 1980). В середине 80-х гг. были депонированы в ИНИОН АН СССР статьи Д.П.Шишкина «Историософия евразийцев и русский консерватизм второй половины Х1Х-начала XX в.» (М., 1984) и А.В.Гусевой «Концепция русской самобытности у евразийцев: критический анализ» (Л., 1986), в которых затрагивались отдельные проблемы идейно-
политического наследия евразийства. Но подлинный всплеск интереса к евразийским политическим теориям происходит на рубеже 80-90-х гг.
Современная библиография по истории развития и содержанию политической теории евразийства весьма обширна. Среди большого количества источников можно выделить три уровня исследований политических взглядов адептов евразийства. Начальный уровень определим как «републикационный». Здесь мы встречаемся с репрезентацией «первичного материала», текстов самих лидеров евразийства, что, как правило, сопровождается комментариями, предисловиями, послесловиями, историческими справками, библиографическими заметками и т.д. В данном случае можно указать на издания Л. Н. Гумилёва(41), С. С.Хоружего, А. Г. Дугина, Д .Тараторина, Л. И. Новиковой, В. В. Кожинова, И. Н.Сиземской, Н.И.Толстого, В. М. Живова, С. М. Половинкина, А. В. Соболева, И.А. Исаева, И.А.Савкина. Благодаря их активной деятельности в историю отечественной политологии было введено значительное количество первоисточников, включая ряд ранее нигде не публиковавшихся материалов из архивов. Среди всей этой суммы материалов много такого, что имеет непосредственное отношение к общественно-политическим взглядам евразийцев. На указанном уровне мы сталкиваемся с процессом накопления и первичной обработки информации, который заключается в выдвижении мнений указанных авторов по вопросам идентификации политических взглядов каждого из выдающихся представителей евразийства с пересказом идей последних.
Перепечатка наиболее интересных статей из евразийских «Сборников» и «Хроник» в основном завершена и в настоящее время в антологических сборниках осуществляется частичная перепечатка богатейшего архивного материала (в основном, из отечественных фондов). В частности, отметим публикацию А.Г.Дугиным ряда рукопис-
ных текстов П.Н.Савицкого, хранившихся в Государственном архиве Российской Федерации. Вместе с тем, перспективы данного уровня существенно ограничены недостаточностью аналитизма и теоретических обобщений. Некоторые авторы не удовлетворены этим и переходят на вторую ступень исследования политологического наследия Н.С.Трубецкого, П.П.Сувчинского, Н.Н.Алексеева и др., предполагающую комплексное изучение евразийской политической доктрины, через рассмотрение её отдельных аспектов в их внутреннем единстве. Указанный уровень рецепции подразумевает некоторое погружение в тематику, что неизбежно ведёт к пониманию присутствия б евразийстве многих политических концепций, зачастую противоречивших друг другу. Игнорирование внутренних конфликтов внутри евразийства способно породить лишь мифологическую интерпретацию его, не имеющую ничего общего с историческими реалиями жизни и творчества эмигрантской интеллигенции в 20-30-е годы XX в. Тем не менее, ряд авторов приходит к пониманию существования в евразийстве ряда цементирующих принципов, указывающих на внутреннее единство. В этой связи можно указать на публикации Ф.И.Гиренка (43), А.Водолагина и С.Данилова (39), В.И.Иващенко (63-65), И.АИсаева (81), И.И.Квасовой (101), Ю.В.Линника (112), С.П.Мамонтова (121), М.В.Назарова (129), Н.А.Омельченко(140), А.Орлова (141), А.В.Соболева (190). Понимание единства евразийского учения становится возможным лишь на уровне политической онтологии, что требует обращения к метафизическим, аксиологическим и антропологическим корням данного направления политической мысли. Это ведёт исследователя к третьему, собственно научному, теоретическому уровню политологической рецепции евразийства, предполагающему, однако, задействование синтетического метода, смысл которого состоит в сочетании ряда герменевтических операций, направленных на выявление интерпретатором смысловых форм объекта, наряду с ин-
туитивным постижением евразийской политической линии. Собственно, интуитивный и одновременно комплексный подход был обоснован самими евразийцами, в частности, в «Теории государства» Н.Н.Алексеева.
Особо следует остановиться на современной критической литера-туре о евразийстве. Наиболее серьёзная критика евразийских подходов к политике исходит от тех, кто указывает на уменьшение роли России в мировых делах, ослабление её влияния в Евразии, и высказывает опасения относительно геополитических и культурно-политических перспектив российской цивилизации. В данном контексте пишут о целесообразности соединения в нынешних условиях русских с азиатскими народами, учитывая падение численности русского населения. Гораздо чаще евразийство упоминается в негативных тонах на страницах идеологически ангажированных «западнических» изданий, особенно в материалах журнала «Вопросы философии». Здесь евразийству высказываются упрёки в «великом самообольщении», «путанице» (Л.Люкс), «двусмысленности» (А.Игнатов), «язычестве» (В.К.Кантор) и т.д. Встречается также «православно-церковная» критика евразийцев, берущая своё начало ещё со статьи их бывшего единомышленника Г.В.Флоровского «Евразийский соблазн» (231). Аналогичную точке зрения Флоровского позицию занимают В.Л.Цымбурский, Н.А.Нарочницкая и К.Г.Мяло (127;128;131).
Среди защитников евразийской цивилизационной и отчасти культурно-политической модели можно отметить А.С.Панарина и особенно Б.С.Ерасова, издающих научный альманах «Цивилизации и культуры», на страницах которого неоднократно давалась отповедь оппонентам евразийства (напр., см.: 58, с. 3-28). Следует отметить, что полемика вокруг содержания политических и цивилизационных теорий евразийства продолжается до сих пор.
Обращают на себя внимание попытки расширить круг евразийских публицистов и политологов за счёт представителей восточной ветви русской эмиграции. В частности, исследователи В.Ф.Печерица и О.И.Кочубей относят к евразийским авторам русского писателя и публициста В.Н.Иванова, долгие годы жившего в Китае и написавшего там книгу «Мы», в которой предлагалось повернуть российскую цивилизацию «лицом к Востоку» (147, с. 149-155).
Среди диссертационных работ, посвященных евразийству, можно отметить исследования: «Евразийство как идейно-политическое течение в русской культуре XX века» (М.: Институт философии РАН, 1992) Р.А.Урхановой, «Социальная философия евразийства: истоки, сущность, современное состояние» (М.: Росс. гос. социальный институт, 1994) С.И.Данилова, «Концепция личности в философии евразийства» (М: МГУ, 1994) Ю.В.Колесниченко, «Евразийство как явление культуры России: историко-философский аспект» (М.: 1993) А.Г.Горяева, «Историко-философский анализ евразийского учения» (М: МГУ, 1995) С.В.Игнатовой. Во всех указанных работах в той или иной степени затрагиваются вопросы, связанные с разработкой идейно-политического наследия евразийцев, но отсутствует системный взгляд на евразийское политическое учение.
Кроме того, особое место занимают «исследования по персоналиям» конкретных представителей евразийства. Можно указать на публикации В.К.Журавлёва (59,с.91-96), Н.А.Кондрашова (107,с.98-103), В.П.Нерознак (132,с. 148-151) о Н.С.Трубецком, А.Ванеева (33;34), Б.М.Тунгусова (226), С.СХоружего (235;236), А.В.Соболева (191,с.49-58) о Л.П.Карсавине, А.Г.Дугина (51,с.82-90; 52) о П.Н.Савицком, О.А.Казниной о Д.П.Святополк-Мирском (86,с.81-88) и др.
В числе зарубежных публикаций, посвященных евразийству, отметим цикл статей американского историка и литературоведа Н.В.Рязановского (256-259), работы М.Басса (253) и К.Гальперина
(255), и особенно монографию немецкого автора О. Босса «Учение евразийцев» (254). Краткому разбору всех указанных публикаций посвящена статья А.А.Троянова (208,с. 99-102).
Источниковедческий анализ политологической концепции евразийства и её интерпретаторов позволяет определить объект л предмет данного исследования.
Объектом здесь являются пять основных политических концепций евразийства (политико-антропологическая, социально-политическая, политико-правовая, политико-экономическая и геополитическая), их истоки и метафизические основания. Автор анализирует внутреннюю структуру этих концепций, указывает на их сущностную связь.
Предметом диссертационного исследования является сама целостная политическая теория евразийства, перспективность и актуальность которой для соискателя несомненна. Автор пытается определить уровень теоретических конструкций и глубину выводов представителей евразийства,
В качестве методологической основы диссертации автор использовал различные эвристические подходы, которые должны помочь учесть «конкретную целостность» политической теории евразийства во всём богатстве её рассматриваться, исходя из связи целого, живых проявлений. Диссертант в своих исследовательских поисках опирался на основополагающие для современной политической науки принципы системности, взаимосвязи духовного и материального, принцип историзма при анализе данной проблемы. Исходя из вышеуказанного, автор выработал для себя несколько правил для исследования таких оригинальных и самодостаточных политологических учений, подобных евразийскому.
К исследуемым в данном контексте смысловым формам нельзя прилагать внешних им критериев, а следует исходить только из того содержания, которое объективировано в них. Поэтому недопустимо
присваивать такому разностороннему и сложному политическому течению, как евразийство, прямолинейные идеологические штампы.
Всякая часть политических учений конкретных представителей евразийства, равно как и всякая концепция, взятая из евразийской теории, должны рассматриваться во всём богатстве их содержания, необходимо учитывать различные нюансы и специфику мировоззрения представителей евразийства и, вместе с тем, дать целостный анализ их политической доктрины.
3.Понимание нами евразийского политического замысла должно оставаться актуальным, т.к. именно в контексте данного положения всякое ретроспективное исследование в политологии получает смысл. Наша интерпретация должна быть изоморфна тому импульсу, который исходит из интересующего течения русской мысли.
Следовать данным правилам можно, используя на теоретическом уровне историко-сравнительный, диалектический, логико-концептуальный, системный методы, а на эмпирическом уровне методы описания, семиотики и особенно герменевтики. Все эти методы должны быть направлены на воспроизведение логики генезиса и развития евразийского «континентоцентризма» и его содержательного наполнения. В диссертации также использовался метод текстологического анализа.
Цель данного диссертационного исследования состоит в прояснении сущности евразийского учения как политической и идеологической доктрины, т.е. выявить основные, качественные признаки евразийства как одного из основных идейных течений русской эмиграции. Достижение цели исследования предполагает решение следующих задач:
Определение политологического статуса евразийского учения об обществе, экономике, праве и государстве, и его места в общей систе-
ме евразийского мировоззрения, в качестве необходимой предпосылки анализа содержания евразийской политической теории.
Указание на социально-исторические и социокультурные детерминанты, т. е. на те общественные, национальные, социально-психологические условия, которые прямо или косвенно повлияли на становление евразийской политической теории.
Анализ теоретических истоков евразийских политических концепций, исследование их концептуальной связи с идеологическими и политическими взглядами Ф.М.Достоевского, К.Н. Леонтьева, Н. Я. Данилевского, Н.Ф. Фёдорова, выявление мировоззренческого единства с русской религиозной метафизикой XIX-нач.ХХ вв., а также рассмотрение имманентного родства «протогеополитических» интуиции ряда отечественных учёных (А.П.Щапова, Д.И.Менделеева, Л.И.Мечникова, В.О.Ключевского, В.И.Ламанского) с крупнейшими представителями евразийства.
Раскрытие содержания центрального интегративного понятия, вводимого в диссертацию, т.е. «евразийского политического учения» .
Реконструкция политико-антропологической концепции евразийцев, обоснование её ключевой значимости для всей системы их политической теории.
Анализ духовных оснований и предпосылок евразийского политического учения.
Рассмотрение социально-политической теории евразийцев в контексте исследования выдвигавшегося в их трудах идеократического учения и, в данной связи, выявление сущностных характеристик в подходе евразийства к идее государственности и связанных с ней политико-правовых проблем.
Определение существа «хозяйнодержавия» как основополагающей идеи политико-экономической теории евразийства.
Разбор концепции месторазвития как основы евразийской геополитики, выходившей на учение о континентальном бытии России -«географического индивидуума».
Выявление концептуального единства всех составных элементов евразийского политического учения.
Исследование ряда конкретных политических идей наиболее выдающихся представителей евразийства.
Выявление перспективы изучения политологического наследия евразийства и актуальности его ддя политической науки в России.
Введение в исследовательский оборот ряда до того невостребованных материалов по истории отечественной пореволюционной политической науки.
Источниковая база данного диссертационного исследования имеет следующую структуру:
Первая группа - программные документы евразийцев.
Вторая группа - статьи в евразийских «Сборниках» и «Хрониках».
Третья группа - статьи в газете «Евразия» т.н. «левых евразийцев» или «кламарцев», утративших во многом изначальный смысл евразийского учения
Четвёртая группа - архивный материал из фондов Н.Н.Алексеева, К.А.Чхеидзе Д.П.Святополк-Мирского и П.Н.Савицкого, хранящихся соответственно в Центральном государственном историческом архиве (ЦГИА) и Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ).
Пятая группа - статьи и заметки современников евразийства, главным образом из среды русской эмиграции 20-30-х гг.
Шестая группа - публикации современных интерпретаторов евразийского учения.
Научная новизна данного диссертационного исследования заключена в том, что на основе анализа содержания политологических и ис-
ториософских сочинений Н. С. Трубецкого, П .Н. Савицкого, Н.Н.Алексеева, Л.П.Карсавина, П.П.Сувчинского, Г.В.Вернадского раскрыто собственно евразийское политическое учение, показана его нетривиальность, уникальность, а также дана репрезентация евразийского взгляда на природу личности и ряд социальных феноменов, близких к политике - экономику, право и др. Сочетая принципы системности и историзма, автор, с одной стороны, делает попытку структурного рассмотрения евразийской политической теории, с выявлением её детерминант, а, с другой стороны, на конкретном текстологическом материале показывает процесс эволюции и степень изменения евразийской рефлексии на важнейшие политические события того времени, а также изменение взгляда евразийцев на цели и смысл существования важнейших общественных и политических институтов. Эта новизна конкретизирована в следующих пунктах: В диссертации определяется место политических взглядов представителей евразийства в системе политической науки XX в. Научной новизной полученного результата явилось определение различий политических воззрений отдельных евразийцев, а также отличие их понимания фундаментальных социально-политических проблем от понимания представителей иных эмигрантских течений. Особое внимание уделено критике евразийцами западного политического и экономического либерализма; особенно это касается попыток перенести ценности западноевропейской цивилизации на российские реалии.
Обосновывается тезис о том, что приоритетной темой, важнейшим нервом евразийства была именно его политическая ориентация, попытка выработать «третий путь», суть которого состояла в реанимации ценностей православного сознания, с одновременным обогащением его духовными и культурными достижениями тюркских и финно-угорских народов.
Показано, что в основе евразийском политическом учении лежит оригинальная антропологическая концепция о «коллективной личности» и «соборном субъекте».
Предпринята общеконцептуальная реконструкция логики политической мысли адептов евразийства, намечавших теоретическую программу обоснования идеи «континентоцентризма».
Проведена самостоятельная интерпретация евразийской политической теории, выявлена её специфика, обоснована необходимость системного подхода при рассмотрении целостного политологического замысла евразийцев.
Определены важнейшие истоки евразийской политической теории и показана тесная связь её со славянофильством и почвенничеством, русской православной философией, русским космизмом.
Исследуется различие в толковании ряда важнейших политических вопросов внутри самих евразийцев и в данной связи выделяются «левое» (кламарское) и «правое» (традиционное) евразийство, впервые показано принципиальное отличие их друг от друга применительно к истории политической мысли.
Подробно разбираются политико-антропологическая, социально-политическая, политико-правовая, политико-экономическая и геополитическая теории евразийцев в их единстве и различии.
Основываясь на общетеоретических и исторических методах исследования, диссертант пытается обосновать правомерность введения в научный оборот единого понятия «евразийское политическое учение», в содержание которого органически входили бы указанные выше теории.
Относительно научно-практической значимости диссертации следует подчеркнуть, что данное исследование имеет целью способствовать углублению понимания предмета и содержания политологической науки как таковой, подкреплению её примечательным историче-
ским материалом. Комплексный взгляд на евразийскую политическую парадигму может иметь как методологическое, так и историко-научное значение. Формирующееся сейчас в политической науке и публицистике «неоевразийство» может для собственного концептуального развития востребовать материал данной диссертации. Реконструкция евразийской политической теории может способствовать расширению круга проблем, рассматриваемых современной политологией.
Теоретические выводы диссертации могут быть использованы в ходе методологических семинаров, при анализе социально-политических феноменов. Данные настоящего исследования могут применяться при чтении лекционных курсов по истории политической науки, истории государства и права, государствоведению, культурологии, истории философии в вузах, а также при подготовке обобщающих работ (статей, монографий, учебных пособий).
Основные положения диссертации обсуждались в ходе работы теоретического семинара на кафедре теории и истории политических процессов стран АТР Владивостокского института международных отношений Дальневосточного университета 28 апреля 1999 года. Отдельные материалы диссертационного исследования были представлены на международных научно-практических конференциях «Наука в образовательном процессе вуза» (Уссурийск, март 1997 г.), «Социально-экономические и политические процессы в странах Азиатско-Тихоокеанского региона» (Владивосток, апрель 1997 г.), региональной научно-методической конференции «Проблемы славянской культуры и цивилизации» (Уссурийск, май 1999 г.).
Социоисторическая детерминация
По замечанию примыкавшего к евразийцам культуролога В.Чухнина, в подходе к проблеме времени особенно наглядно проявляется острота и напряжённость философского самосознания эпохи (236,с. 147). В самом деле, способность к осознанию уместности и актуальности собственных политических изысканий характерна доя евразийцев. Если исследовать контекст, уровень развития русской политической науки того времени, то можно только восхищаться характерной для них, с одной стороны, способности улавливать дух времени, а, с другой стороны, поддерживать и обобщать наиболее перспективные направления в области политологии.
Евразийцы не отказывались от политического опыта прошлых эпох и отчётливо сознавали, что сам характер русского государственного права, в силу исторических условий, существенно отличался от западноевропейского. В нашей стране государственная власть в течение многих веков являлась единственным субъектом прав в ущерб правам отдельных людей и сословий. Собственно, и на Западе рождалось много этатистских утопий, но все они не выходили за пределы умственных выкладок отдельных интеллектуалов. При этом русское государство не являлось надклассовым - здесь евразийцы, в отличие от славянофилов, не испытывали никаких иллюзий. Политика русской власти руководствовалась интересами верхушки господствующего сословия. Тем не менее, в русском государстве допетровской эпохи широко были распространены демотические элементы, т.е., как справедливо писал евразиец князь Д.П.Святополк-Мирский, «московская власть широко пользовалась самодеятельностью общественных ячеек», но демотизм этот ничуть не ограничивал власть московских царей - здесь власть ограничивалась интересами тех групп, политическим олицетворением которых она являлась, а также православной этатистской идеологией византизма, но не ограничивалась правами подданных (185).
Евразийцы подчёркивали влияние на их политические учения цер-ковно-византийской идеологии. Собственно, Византия и была первой православной евразийской империей, имевшей собственно понимание римского права, чуждое индивидуализму и процессуализму рома-но-германского права, и развившее римское право не в динамическую (процессуальную) систему отношений лица к лицу, а в статическую сверхличную систему праведного закона». Византийский политический идеал неограниченного государства начал осуществляться в России с XVI в. - он был воспринят великими московскими князьями под воздействием Православной церкви. Если в удельной домосковской Руси (особенно в Новгороде) собственниками (государями) выступало множество хозяев, обладавших неограниченным правом распоряжения и здесь существовали частно-правовые отношения хозяев, то в Московии единственным субъектом государства явился царь - он стал неограниченным хозяином всех своих подданных, а слово «государь» потеряло свой первоначальный смысл. Евразийство, в силу синтетического характера своего политического учения, намеревалось соединить теоретически и практически домосковскую и церковно-византийскую политическую концепции. С гораздо большим скептицизмом евразийцы относились к бюрократическому государству Российской Империи, «закостеневшему» в период правления Николая I. Но и в этом типе государства евразийцы, опять же в силу своего мировоззренческого «синтетизма», обнаруживали положительный элемент - расширение прав собственности, пусть даже только отдельных сословий, начавшееся с «Манифеста о вольности дворянства» 1762 г. В евразийской политико-правовой концепции сильное государство соединяется с развитием лично-правовых форм. Это очевидно следует из теоретических выкладок Н.Н.Алексеева, полагавшего, что «свет с Востока» должен быть соединён с западным «просвещением» и решительно настаивавшего, что «эйдократическое» совершенное государство может являться только «правовым», в смысле «гармоничного сочетания между правомочиями и обязанностями, между свободой и долгом» (7Q,c.41). В своих обращениях евразийцы неизменно связывали государственное начало, крепкую государственную власть с правом, а не с диктатурой принуждения. Они доходили до утверждения, что «стихия права более глубоко и органично связана с евразийством, чем с любым из современных русских политических течений» (140,с.4).
Евразийцев относительно направленности их политического учения не следует считать «антизападниками». В культурно-историческом отношении они были ближе к типу «интеллигента-западника», «вестернизованы», но политический идеал их не совпадал с идеалом либерально-прогрессистским, был романтично-этатистским. Своё «генетическое западничество» они и проявляли в обязательном уважении к идее права, отрицании «плоского» консерватизма и провинциализма в быту, моде и т.п.
Поздним евразийством принималась в расчёт и советская политическая доктрина. Её разбору были посвящены интересные публикации того же Н.Н.Алексеева, а также П.П.Сувчинского, Л.П.Карсавина. Некоторые евразийцы зашли слишком далеко в своём обосновании «исторической правоты» большевизма (А.Эфрон, Д.П.Святополк-Мирский), переехали в Советский Союз и впоследствии были репрессированы. Но большинство из евразийцев сохраняли дистанцию от большевизма, не принимая в нём, в первую очередь, атеизм и насилие.
Евразийство и «философия Общего Дела» Н. Ф. Фёдорова
Определённую опору для своей политической теории евразийцы находили в федоровстве. Вместе с тем, евразийство пришло к идеям Н.Ф.Фёдорова, будучи уже вполне состоявшимся течением эмигрантской мысли. Как писал К.А.Чхеидзе, "евразийцы сказали первое слово об идеократии, не зная Фёдорова, а Фёдоров разрабатывал эту проблему раньше" (153,с.29). Фёдоров и евразийцы призывали к "одухотворению "государственной власти, совершенствованию форм правления. В федоровстве заключено современное толкование идеи соборности, с выдвижением социального и политического проекти-визма, идущего от проективизма нравственного. Ставка на социально-политическую организацию как решающий фактор при осуществлении "идеократической реконструкции " свойственна также и евразийцам. Последние прямо утверждали: "Для многих из наг Философия Общего Дела была ключом, открывшим нам истинное содержание нашей собственной философии "(154,с. ]).
Согласно основоположнику русского космизма, истинное призвание человека состоит в том, чтобы быть сотрудником Бога на земле и "светское и духовное составляют не два царства, а одно "(229, с. 594), а божественное Триединство ддя человека обязано быть не только идеалом, а проектом реального жизнеустроения. Для евразийцев "Общее Дело "состояло в первую очередь в усовершенствовании государства, которое, в свою очередь, должно обустроить российскую политическую жизнь на принципах соборности. Их учение можно назвать этатистским, ориентированным на политику дополнением к фё-доровству. У них более заострён и актуализирован призыв к активному социальному творчеству. Евразийцы пережили революцию и потому демотический элемент в их социально-политической теории был выражен гораздо отчётливее. По их мнению, революционная энергия и энтузиазм народа должны соединиться с религиозным подвигом, традицией религиозной жизни. Именно революция, при всех её негативных последствиях, сделала религиозную правду социально и политически окрашенной. Социальный замысел евразийства подобен фёдоровскому "синархическому"проекту и в его основе находится попытка наполнить "современные социальные процессы религиозным содержанием "(173,с.5).
Среди более частных положений "Философии Общего Дела 7 воспринятых евразийцами, можно указать на концепцию "сторожевого положения" направленную в системе Фёдорова на определение должного состояния отдельного субъекта политики и целых политических общностей. В этой концепции "утверждается необходимое сочетание сознания коренного неблагополучия всех жизненных основ и человеческих взаимоотношений и обязанности постоянного бодрствования за себя и за всех, переходящих организованное (сторожевое, "милитарное 7 служение общему делу"( 48). "Сторожевое положение " в евразийской политической доктрине относилось к области политической психологии, оно в качестве определённого умонастроения должно формироваться у широких масс населения и, особенно, у ведущего слоя, и стать "первичной предпосылкой идеократии и её постоянным признаком и качеством " (48). Это состояние сделает возможным политическое творчество народа, который через своих инициативных представителей реализует цели и задачи собственного ме-сторазвития.
Таким образом, социальная концепция Н.Ф.Фёдорова, тяготевшая в сторону современного толкования христианской онтологии и этики, воздействовала на многих евразийцев своим проективизмом, учётом реалий современной культуры. В этой среде вслед за увлечением "Философией Общего Дела "наметился отход от идеализации бытового православия, обнаружилось стремление к политическому аналитизму и социальной аутентичности. Через Фёдорова стало возможным "осовременивание" русских традиционалистских и этатистских политических учений, к числу которых можно отнести и евразийство. Не случайно в евразийской литературе можно встретить признание Фёдорова "учителем своим "изо всех русских мыслителей он нам самый близкий "(154). Но всё же было бы ошибкой считать евразийство прямым продолжением "фёдоровства"- социальный космизм "Философии Общего Дела "представлялся им гениальным мифом, но не более того.
Именно представители евразийства (Савицкий, Трубецкой, Чхеидзе и др.) были теми из русских политологов, кто стал использовать термин «геополитика», адаптируя геополитическую проблематику к условиям России. Евразиец П.Н.Савицкий являлся первым отечественным геополитиком в собственном смысле слова (52,с.444).
Концепция «идеократии» - ядро евразийского государствоведения
Утверждение самостоятельного бытия пронизывающей социально-политическую реальность организационной идеи - исходный пункт содержательной части евразийского политического учения. В нём предполагалось изучить и утвердить первичность идей в социальной и политической жизни. «Политический идеализм» евразийцев основывался на философском платонизме, ибо господство идей в их понимании охватывает не только сферу общественной жизни, но также природу. Например, на уровне химии это проявляется в периодической системе химических элементов, на уровне метеорологии - в системе климатических зон. Организационные идеи упорядочивают наше познание. Словом, любая сфера бытия и познания управляется этими идеями. Метафизическим центром всякой идеи является «эйдос», который, как считали евразийцы, управляет миром природы и общества. Через основного субъекта политики - человека, через его сознание эта организационная идея формирует экономические, политические отношения на тех или иных принципах. Так, капиталистический порядок имеет своим основанием идею организации производства при помощи свободных производителей, работающих на средствах производства, принадлежащих предпринимателю (113,с. 133). Идеи формируют не только социальные и политические отношения, но и личности. По словам П.Н.Савицкого, «если будет идея, будут и личности. Историческая личность создаётся в обстановке и при посредстве исторической идеи. Идея воспитывает личность; питает её соками; даёт силу, ведёт в действие» (167,с. 9). Таким образом, в истории и политике господствует всеобъемлющее «идеалоправство» (167,с. 10).
Далее евразийцы обращались к конкретным идеям, которые выражали политические стремления тех или иных государств и народов. Их природа может быть различной - исключительно религиозной, националистической, чисто правовой или национально-правовой и т.д. Как правило, в основе монархический на Древнем Востоке лежала религиозная идея, в основе империй - национально-религиозная идея. Современные европейские государства руководствуются идеей правового государства. В основе коммунистической политической доктрины, как полагали евразийцы, лежит идея ложно понятой социальной справедливости в виде имущественного равенства. Наличие организационной идеи даёт государству силу. Белое движение потерпело неудачу в силу своего «провинциализма», ибо оно не смогло выдвинуть действительно объединяющую и притягательную идею. По словам евразийцев, коммунизм должен быть не разбит, не уничтожен интервенцией, войной, а преодолен идеологически, в сознании русских людей. Стержневая политическая идея должна иметь в себе, как считали евразийцы, два «слоя»: прикладной, практический и универсальный, вселенский. Её можно определить как идею органического общества и государства как «благо совокупности народов, населяющих данный автаркический особый мир» (224,с. 441). Органицистские концепции выдвигались и раньше в европейской политологии и государствоведе-нии. Но им всем не хватало внутренней цельности, по причине отсутствия веры, полнейшей секуляризации в них. Именно православной России в союзе с мусульманским и буддистским Востоком («туран-скими» народами) суждено в своём политическом и культурном развитии осуществить чаяния всего человечества по созданию цельного, справедливого общества, где интересы всех и каждого гармонировали бы в органическом единстве. Впрочем, евразийцы осознавали всю опасность духовного рабства России, особенно её интеллигенции, перед Западом. Низкопоклонство русских «западников» может затормозить реализацию нашей страной своего политического призвания. Необходима, как писал П.Н.Савицкий, «героическая воля» (167,с. 14) патриотично настроенных русских людей для начала и продолжения строительства подлинно справедливого общества. Сами эти люди должны организоваться, составить союз единомышленников, ориентированный на выполнение практических задач.
В центре евразийской теории государства находилась именно концепция правящего слоя. В данном контексте под идеократией евразийцы понимали строй, в котором правящий слой отбирается по признаку преданности одной общей идее-правительнице (224,с.438). Политический строй идеократии должен быть построен на системе убеждений, иметь единую партию, защищающую интересы государства и личности. Природа такой партии будет коренным образом отличаться от партий либеральной демократии. Если традиционные партии основывались на понятии «pars civitatis», что означает существование одной из политических групп в государственном целом, то евразийская партия как «организация действия», подразумевает «часть света», объединение наиболее активной и деятельной части нации или группы наций («partem mundi) . Новая партия, как писал П.Н.Савицкий, будет являться «активным нуменом нации или группы наций, их стяжённым воплощением» (172,с. 10). Каждый из тех, кто будет составлять ядро партии нового (евразийского) типа должен стать, по образному выражению Н.Арсеньева, «живым камнем», из которых будет сложено единое здание великой России-Евразии (23,с. 53-54).
Концепция «функциональной собственности»
Экономическая стратегия евразийцев подразумевала конечной целью создание необходимого хозяйственного фундамента для эффективного функционирования идеократического государства. Евразийцы были убеждены, что только высокоэффективная экономическая модель может являться приемлемой основой сильного государства. Вместе с тем, строя собственную политологическую доктрину на основе социальной и религиозной антропологии, представители евразийства не могли не учитывать личностный фактор экономического развития, важнейший смысл которого состоял для них в привлечении конкретного субъекта к укреплению экономической основы государства.
Идеальной экономической моделью являлась для евразийцев государственно-частная система хозяйствования, для апологии которой они разработали цельную концепцию. Её проблемным и смысловым ядром выступает в их учении критически решаемый вопрос о собственности. По словам евразийца В.А.Стороженко, «сам институт собственности нуждается в новом смысле, в понятие собственности необходимо вложить новую идею» (196,с.40). Н.Н.Алексеев полагал, что именно неадекватно устроенные отношения собственности способны порождать и воспроизводить социальную напряжённость, бесконечное обогащение одних и обеднение других.
Проблема собственности в понимании евразийцев имеет ряд уровней истолкования: юридический, исторический и политический. Первый уровень - юридический, не решает вопроса о природе собственности, и обращен к вопросу о том, что считается собственностью в настоящее время, т.е. здесь собственность выступает данностью. На втором уровне - историческом, исследуются различные виды собственности в прошлом, настоящем и будущем; здесь существует понимание временности актуальных форм собственности, их принципиальной изменчивости и сменяемости. Но историков редко интересует вопрос о сущности собственности, они скорее обращаются к феноменальной стороне данной проблемы. Наконец, политический уровень проблемы собственности характеризуется тем, что здесь не столько изучают, что такое собственность, сколько стремятся определить, в каком направлении должны быть изменены современные институты частной собственности (9,с.5). Однако, способы интерпретации на политическом уровне проблемы собственности весьма разнообразны. Евразийцы подвергали критике как социалистические, так и буржуазные модели организации и устройства форм собственности.
Экономическая доктрина евразийства соединяется с политической антропологией в контексте актуализации проблемы субъекта собст-венности.С одной стороны, в евразийстве отрицается возможность собственности для «абстрактной» личности, существа, не в социальные отношения, с другой стороны, утверждается возможность существования в качестве субъекта собственности не только «физическим» («одночеловеческим») личностям, но и личностям «коллективным» («многочеловеческим»). При этом адепты евразийства настаивали, что «коллективные личности в той же степ ш физич-ны, как и физические лица\..А Они являются особым родом сложных, физических индивидуумов, а потому они и могут быть субъектами собственности так же, как и отдельные люди» (9,с. 10).
Свою концепцию «государственно-частной системы хозяйства» как единственно приемлемой ддя грядущей подлинной идеократии евразийцы строили на основе критики идей социализации и коммуни-зации собственности. По мысли Н.Н.Алексеева, основная ошибка социализма состояла в стремлении преобразовать природу частной собственности посредством изменения её субъектов (через экспроприацию, национализацию, обобществление и т.п.). В данном случае, как считал Алексеев, действовала примитивная, грубая установка, которую можно определить как «социалистический элементаризм». При этом суть, порядок частной собственности не изменяется - мы имеем дело лишь с новыми субъектами её. Евразийцы подчёркивали, что с исчезновением многоярусности экономического и общественного устройства уничтожается само государство, превращаясь з своеобразную принуждающую структуру, нетерпимо относящуюся к существованию частных интересов. Но, тем не менее, собственность как таковая и в этом случае остаётся, равно как и остаётся её отчуждение от большинства населения, и смена её субъекта сама по себе не может отменить социальное неравенство. В евразийском понимании позитивный смысл экономической политики должен состоять не в манипуляции субъектами собственности, а в эффективном управлении народным хозяйством. Необходимо не столько менять субъект собственности, сколько преобразовывать саму природу, содержание института собственности как правоотношения, особенно изменив отношение субъекта к объекту собственности. Как предполагали евразийцы, именно в этом состоит суть, коренного перелома в усилиях общества покончить с вопиющей социальной несправедливостью.
Формула, которой руководствовались евразийцы, - «ни капитализм, ни социализм!» (9,с.64). Её конкретизация состоит в следующем: в самом понятии собственности заключено правоотношение универсального свойства. В контексте вопроса о правоотношении можно определить два вида собственности: абсолютную и относительную. Универсальное значение собственности состоит в том, что праву собственника соответствует обязанность всего общества в целом и каждого гражданина в отдельности быть лояльным к праву собственника. Но общество часто ограничивает это право собственника, связывая его с известным кругом обязанностей. Когда провозглашается и осуществляется корреляция прав и обязанностей собственника, мы имеем дело с относительной собственностью. При абсолютной собственности, напротив, права собственника не ограничены вмешательством общества и государства. Евразийцы как раз настаивали на преобразовании абсолютной собственности в ограниченную, т.е. в изменении правоотношения к частной собственности со стороны институтов государства. Первый тип относительной собственности уже доминировал в эпоху феодализма, но евразийцы считали феодальную «ленную» собственность недостаточно дифференцированной в том, что касается функциональной специфики её владельцев. В феодальном обществе частные и публичные функции не были разделены, власть господина «для себя» мало отличалась от власти господина «для государства», что вытекало из самой природы сословного общества. Кроме того, здесь власть хозяйственника-феодала подавляла экономическую инициативу вассала.
