Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретические основы изучения русских и английских суеверных примет 9
1. Лингвокультурологический аспект изучения суеверных примет 9
2. Принципы классификации суеверных примет в зарубежной литературе 21
2.1. Определение понятия "суеверие" в работах англоязычных паремиологов 21
2.2. Структурный подход в изучении суеверных примет 31
2.3. Тематическая классификация суеверных примет 38
3. Состояние изученности проблемы в российском языкознании 39
Выводы к I главе 59
Глава II. Синтагматические отношения в русских и английских суеверных приметах 61
1. Атрибутивная сочетаемость партитивов в русских и английских суеверных приметах 65
2. Предикативная сочетаемость имен-частей тела в русских и английских суеверных приметах 80
3. Локативные отношения в русских и английских суеверных приметах 93
Выводы ко II главе 100
Глава III. Парадигматические отношения в русских и английских суеверных приметах 104
1. Специфика изображения физического пространства человека в русских и английских суеверных приметах 105
2. Функциональная характеристика синонимов в русских и английских суеверных приметах 121
3. Словообразование в русских и английских суеверных приметах 134
Выводы к III главе 152
Заключение 155
Библиография 160
Список сокращений 182
- Лингвокультурологический аспект изучения суеверных примет
- Принципы классификации суеверных примет в зарубежной литературе
- Атрибутивная сочетаемость партитивов в русских и английских суеверных приметах
- Специфика изображения физического пространства человека в русских и английских суеверных приметах
Введение к работе
Современные исследования в области языкознания характеризуются антропоцентрической направленностью, которая ориентируется, прежде всего, на рассмотрение языка во взаимосвязи с культурой того или иного этноса.
В настоящее время проблема лингвокультурологической оценки примет, а особенно суеверных, практически не разработана, что связано с определенной закрытостью данной темы. На разных этапах развития языковой системы суеверные приметы (далее СП) подробно изучались на материале английского языка, но недостаточно изучены на материале русского.
Актуальность исследования определяется, во-первых, необходимостью изучения не только метеорологических и сельскохозяйственных народных примет, но и антропологических СП, так как они обладают глубоким лингвокультурологическим потенциалом и позволяют выявить особенности восприятия наивной картины мира разными этносами. Предпринятая работа актуальна своим подходом к данной области знаний и вносит определенный вклад в лингвистическую характеристику примет.
Во-вторых, актуальность исследования стимулируется тем, что СП антропологической направленности до сих пор не становились объектом пристального внимания в сопоставительном аспекте с целью выявления общего и различного как в принципах структурирования окружающей действительности, так и в принципах функционирования партитивной лексики в языке СП отдаленнородственных языков - русского и английского.
Объектом исследования являются русские и английские СП антропологической направленности, репрезентирующие партитивную лексику. Несмотря на имеющиеся разночтения в отношении термина "партитивы", который обычно понимается как родительный падеж, мы в своем исследовании рассматриваем его как семантический дериват партитив в значении части целого.
Выбор данной лексики в качестве объекта исследования обусловлен значимостью кластера "человек" в фольклорной картине мира, высокой степенью частотности партитивов в корпусе СП, своеобразием функционально-семантических свойств лексем, номинирующих человеческое тело, недостаточной изученностью "телесного кода" в культурных традициях, необходимостью выявления ментальных установок, мировидения этноса для выявления национального и всеобщего в культурной архетипике.
Предмет исследования составляют синтагматические и парадигматические аспекты партитивной лексики в системе русских и английских СП.
Целью настоящей работы является сопоставительное исследование русских и английских СП антропологической направленности с точки зрения общего и специфического в их семантике, строении, словообразовании и функционировании.
Для достижения поставленной цели решались следующие задачи:
Выявить в паремиологическом фонде русского и английского языков корпус СП антропологической направленности, репрезентирующих партитивы "Части тела";
Изучить атрибутивную сочетаемость слов, обозначающих части тела в русских и английских СП;
Рассмотреть сочетаемость слов на уровне предикативных отношений в русских и английских СП;
Проанализировать локативные отношения, представленные предложно-падежными конструкциями и их эквивалентами в сопоставляемых языках;
Дать сопоставительную парадигматическую характеристику базовых лексем в русском и английском языках с учетом интегральных и дифференциальных компонентов их значения;
Охарактеризовать словообразовательные модели партитивной лексики и указать их типологические особенности;
7. Установить универсальное и культурно-национальное в русских и английских СП с целью обнаружения черт национального менталитета.
Методологической и теоретической основами послужили научно-теоретические положения выдающихся ученых-лингвистов В. фон Гумбольдта, Э.Сепира, Б.Уорфа, А.А. Потебни, Ю.Д. Апресяна, Е.В. Падучевой, труды известных лингвокультурологов В.В. Воробьева, Г.Д. Гачева, В.И. Карасика, О.А. Корнилова, В.А. Масловой, Ю.С. Степанова и др. Исследование русских и английских суеверных примет опиралось на монографии Г.Л. Пермякова (1988), З.К. Тарланова (1999), С.А. Токарева (1983), Е.Г. Павловой (1984), В.К. Харченко (1992), Б.Ю. Нормана (1988), Е.Н. Поляковой (2000), Н.Н. Фаттаховой (2002, 2004), диссертационные исследования О.Б. Христофоровой (1997), Ф.Т.Фидаровой (2001), A.M. Тарасова (2004), М.А. Кульковой (2005), Н.Н.Ивановой (2005), докторское исследование Т.С. Садовой (2004).
Изучению суеверий с точки зрения историографии посвящена докторская работа Е.Б. Смилянской (2004), а также труды зарубежных паремиологов ПМаранда, Э. Кенгас-Маранда (1985), A. Dundes (1975),-R.M. Dorson (1972), RAGeorges (1996), W.D. Hand (1961-1964, 1980, 1994), D. Harmening (1979), M.O. Jones (1967), A. Krappe (1965), С Read (1995), C.W. Von Sydow (1934), M.Velure (1983), DJ. Ward (1996).
Методы исследования продиктованы поставленными задачами и спецификой изучаемого материала. В ходе работы применялись теоретические методы: описательный, включающий в себя наблюдения и классификацию эмпирического материала, сопоставительно-типологический метод, контрастивно-описательный метод, основанный на выявлении сходства и различия исследуемых единиц, метод наблюдения над языковым материалом содержания русских и английских СП, конструктивный метод, метод компонентного анализа, метод метаязыкового описания, метод поля.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые рассмотрены русские и английские СП с точки зрения их языковой репрезентации, впервые проведено сопоставительное исследование обширного корпуса СП и дан их
комплексный лингвистический анализ. Полученные выводы пополняют представления о языковой специфике фольклорных текстов.
Эмпирической базой исследования послужила картотека объемом 3000 (1500 русских и 1500 английских) СП, отобранных путем сплошной выборки из целого ряда авторитетных научных изданий, сборников фольклорных произведений.
Источники нашего исследования можно разделить на три основные категории: 1) публикации текстов в фольклорных сборниках; 2) этнографические труды Русского географического общества; 3) словари и энциклопедии суеверий с наличием обширного релевантного материала пояснительного характера.
Теоретическая значимость исследования состоит в определении статуса суеверий и места СП относительно народных примет, выявлении общего и различного в семантике и структуре русских и английских СП, что будет способствовать дальнейшей разработке сопоставительной паремиологии.
Практическая значимость исследования заключается в том, что материал диссертационного исследования может стать основой спецкурса "Паремиология", имеющего большое значение для студентов и аспирантов, интересующихся вопросами изучения паремиологического строя языка.
Материалы исследования могут быть включены в лекционные курсы по общему языкознанию, лексикологии, страноведению, спецкурсу "Межкультурная коммуникация, "Лингвокультурология", преподаванию русского языка как иностранного, а также найти практическое применение при составлении одножанрового словаря суеверных примет сопоставляемых языков.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Академический конструкт "суеверие", вопреки разночтениям среди ученых, занимает свое место наряду с термином "примета" и понимается как область ментального знания и опыта этноса, реализуемого в сфере бытия человека;
Генетическая и типологическая близость русского и английского языков обусловила наличие общего в корпусе СП;
Сходство проявляется в том, что отбор ядерных компонентов в русских и английских СП идентичен;
Структура русского и английского языков предопределяет не только общие закономерности, но и специфические особенности в семантическом строении СП;
Различия русских и английских СП проявляется в неодинаковой степени актуализированности периферийных лексем;
В основе алломорфизма семантического уровня заложены экстралингвистические факторы, которые оказывают значительное влияние на лингвистические аспекты функционирования партитивной лексики в корпусе русских и английских СП.
Апробация результатов исследования. По теме диссертации опубликовано семь статей, одна из которых напечатана в сборнике ВАК. Результаты и основные положения диссертации докладывались на двух международных конференциях: "Бодуэновские чтения" (Казань, 23 - 25 мая, 2006), "Межъязыковая коммуникация. Типология языков. Теория перевода" (Казань, 28 - 29 мая, 2006) и двух научно-практических конференциях: "Сопоставительная филология и полилингвизм" (Казань, 29 ноября - 1 декабря, 2005), "Инновационные образовательные стратегии в преподавании иностранного языка в школе" (Казань, 2006) и ежегодных итоговых научных конференциях Татарского государственного гуманитарно-педагогического университета 2005, 2006 гг.
Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и списка сокращений, принятых в работе. Список библиографических источников включает 223 наименования, среди которых 38 источников на английском языке. Кроме текстовых материалов, в работу включены таблицы.
Во введении дается краткое изложение целей, задач, объекта и предмета исследования, а также подчеркивается актуальность и новизна проведенного исследования.
В первой главе "Теоретические основы изучения русских и английских суеверных примет" затрагиваются основные вопросы лингвокультурологии, такие фундаментальные понятия, как язык, культура, языковая картина мира (далее ЯКМ). Определяется статус и функции СП в паремиологическом фонде языка. Рассматриваются вопросы структурной и тематической классификации СП в зарубежной литературе, дается обзор разных точек зрения российских паремиологов и лингвистов на суеверные приметы.
Во второй главе "Синтагматические отношения в русских и английских суеверных приметах" проводится лексический анализ атрибутивной и предикативной сочетаемости лексем, номинирующих части тела, а также в сопоставительном плане рассматриваются предложно-падежные конструкции русского языка и их эквиваленты в английском языке при локализации точки на теле человека.
В третьей главе "Парадигматические отношения в русских и английских суеверных приметах" анализируются основные семиотические бинарные оппозиции, выступающие при описании микрокосма, изучается лексическая синонимия партитивов, словообразовательные системы имен частей тела в корпусе русских и английских суеверных примет.
В заключении подводятся итоги исследования и излагаются его основные научные результаты.
Лингвокультурологический аспект изучения суеверных примет
В последние годы в лингвистике получило развитие новое направление гуманитарных исследований - лингвокультурология - междисциплинарная область знаний, центром которой является исследование взаимодействий языка и культуры. Лингвокультурология, зародившаяся в работах В. Гумбольдта, Ф.И. Буслаева, А.А. Потебни, А.Н. Афанасьева, Э.Сепира и позднее рассматриваемая в трудах Н.И. Толстого, В.Н. Телии, Ю.С. Степанова, Н.Д.Арутюновой, В.В. Воробьева, В.А. Масловой, В.И. Карасика и др., выступает как "комплексная научная дисциплина синтезирующего типа, изучающая взаимосвязь и взаимодействие культуры и языка в его функционировании и отражающая этот процесс как целостную структуру единиц в единстве их языкового и внеязыкового (культурного) содержания при помощи системных методов и с ориентацией на современные приоритеты и культурные установления (систем норм и общественных ценностей)" [Воробьев 1993:47].
Говоря о культурологическом изучении языка, лингвисты обычно имеют в виду анализ языковых явлений, направленный на выявление национально-культурной специфики [С.Г. Воркачёв: 1995, 2001, 2002; А.Вежбицкая: 1996, 1999; Ю.Е. Прохоров, 1996; В.Н. Телия, 1997; В.В. Воробьёв, 1997; В.А.Маслова, 1997; Т.Н. Снитко, 1999; З.Х. Бижева, 2000; В.Т. Клоков, 2000; Н.А. Красавский, 2001; Т.В. Евсюкова, 2002]. Изучение этнокультурных особенностей, закреплённых в языке и проявляющихся в речи, ведётся в современной лингвистике в рамках лингвострановедения [Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров, 1980, 1999; Г.Д. Томахин, 1984; В.В. Ощепкова 1995], этнолингвистики [А.С.Герд, 1995; М.М. Копыленко, 1995; Н.И. Толстой, 1995], этнопсихолингвистики [Ю.А. Сорокин, 1994], теории межкультурной коммуникации [В.В. Кабакчи, 1998; Н.Л. Шамне, 1999; С.Г. Тер-Минасова, 2000; О.Л. Леонтович, 2002; И.Э. Клюканов, 1999]. Однако надо отметить, что создание лингвокультурологии как самостоятельного научного направления в лингвистике - в основном заслуга отечественных исследователей. Уже к концу XX в. в Москве сложились четыре лингвокультурологические школы:
1. Школа лингвокультурологии Ю.С. Степанова, целью которой является описание констант культуры в их диахроническом аспекте.
2. Школа Н.Д. Арутюновой, занимающаяся изучением универсальных терминов культуры, извлекаемых из текстов разных времен и народов.
3. Школа В.Н. Телия, известная как Московская школа лингвокультуро-логического анализа фразеологизмов. Представители этого подхода изучают культурную семантику носителя языка непосредственно через субъект языка и культуры.
4. Школа лингвокультурологии, созданная в Российском университете дружбы народов В.В. Воробьёвым, В.М. Шаклеиным и др., развивающая концепцию Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова.
Составной частью этнолингвистики, в понимании Н.И. Толстого, является лингвофольклористика, сложившаяся в отечественной филологии во второй половине XX столетия на базе основополагающих работ А.А. Потебни, А.Н.Веселовского, П.Г. Богатырева, А.П. Евгеньевой, И.А. Оссовецкого. В понимании А.Т. Хроленко, эта наука изучает язык устного народного творчества как средство постижения этнической ментальности и традиционно-культурных смыслов, исследует взаимосвязь явлений языка фольклора, поскольку фольклорные тексты коллективно-анонимны, минимально субъективны, традиционны, устойчивы, являются "исповедью народа" и представляют собой образцы высокой культуры [Хроленко 2005: 24, 29]. В развитие этой мысли его ученица К. Г. Завалишина утверждает, что сверхзадача лингвофольклористики - это выяснение через язык фольклора сущности этнической культуры [Завалишина 2005: 18]. По мнению СВ. Сковородиной, неслучайно, что исследования с культурологической направленностью привели к возникновению огромного количества разнообразных школ и направлений, занимающихся изучением того или иного аспекта проблемы "язык - человек - культура". По ее мнению, проблема соотношения и взаимосвязи языка, культуры, общества и индивида носит интегральный характер и является междисциплинарной проблемой, решение которой возможно только усилиями нескольких наук [Сковородина 2004: 28].
С.Г. Воркачев называет лингвокультурологию самым молодым ответвлением этнолингвистики, "новейшим молекулярным соединением" в ее границах, отличным от всех прочих своим "атомарным составом" и валентностными связями: соотношением "долей" лингвистики и культурологии и их иерархией [Воркачев 2001: 64]. Пограничность статуса новой дисциплины проявляется в определении В.А. Масловой лингвокультурологии как науки, возникшей на стыке лингвистики и культурологии и исследующей проявления культуры народа, которые отразились и закрепились в языке [Маслова 2004: 28]. Таким образом, лингвокультурология - это часть науки о человеке, центром притяжения которой является феномен культуры [Толстая 1992: 22].
В представлении В.И. Карасика, центральной проблемой этой отрасли знания является проблема межкультурных несовпадений, причем в область лингвокультурологических исследований автор включает предметы и явления, уникальные для данной культуры; концепты, определяющие специфику поведения данного народа (щедрость для русских; традиционализм и вежливость для англичан); мифология, отраженная в легендах, сказаниях, пословицах и поговорках, других фольклорных формах; прецедентные тексты, своего рода культурный минимум, знание которого является обязательным для всех представителей данной культуры; национальные символы, имена собственные, правила этикета, и т. п. [Карасик 2004: 102].
Объектом лингвокультурологии является язык и культура, что ставит ее в ряд с языкознанием и наукой (науками) о культуре, однако эта дисциплина отличается от них собственным предметом, то есть фундаментальными вопросами, связанными с изменениями языка и его единиц, обусловленными динамикой культуры, а также преобразованиями в структуре и изменениями в функционировании культуры [Хроленко 2005: 31]. По мнению же В.А.Масловой, предметом лингвокультурологии являются такие мифологизированные языковые единицы, как архетипы и мифологемы, обряды и поверья, ритуалы и обычаи, закрепленные в языке [Маслова 2004: 38]. Иными словами, лингвокультурология исследует прежде всего живые коммуникативные процессы и связь используемых в них языковых выражений с синхронно действующим менталитетом народа [РКП 2004: 9].
В задачи этой научной дисциплины входит изучение и описание взаимоотношений языка и культуры, языка и этноса, языка и народного менталитета [Воркачев 2001: 65], причем ее цель - обобщение всей информации, накопленной этнолингвистикой и входящими в нее дисциплинами, выявление механизмов взаимодействия языка и культуры [Хроленко 2005: 30].
Принципы классификации суеверных примет в зарубежной литературе
Известный ученый А.Дандис считал, что дать емкое определение термина "суеверие" очень сложно, особенно принимая во внимание тот факт, что мнения о точной этимологии термина "суеверие" всегда не совпадали [Dundes 1975: 88; Hand 1980: 244].
Слово суеверие определяется как: "Возможно, до 1200 г. superstitium -ложное или иррациональное религиозное поверье или обычай; слово берет свое начало от среднефранцузского superstition, латинского superstitionem (им. п. ед. ч. superstitio) - избыточный страх перед божествами; возможно, первоначально - состояние религиозной экзальтации; относится к superstes (род. п. ед. ч. superstitis), ранее superstats - находящийся на чем-л. или выше чего-л.; также защита, выживание, от superstare - зависеть или контролировать, пережить {super "выше" + stare "стоять")" [BCDE: 779].
Суеверие толкуется как: "Широко распространенная, но неоправданная вера в сверхъестественную причинно-следственную связь, ведущую к определенным последствиям действий, событий или обычаев, основанных на таковой вере" [NODE: 1864]. В понятие суеверие входит понятие предзнаменование, которое определяется как: "событие, рассматриваемое как предвестие доброго или недоброго явления; [неисчисл. сущ.] пророческое значение. Происхождение: конец XVI в., с латыни" [Там же: 1293].
Суеверие понимается как: "1. Любое поверье, основанное на страхе или неведении, которое находится в противоречии с известными законами науки или с тем, что общепризнанно считается в конкретном обществе верным и рациональным объяснением; особ., подобная вера в заклятия, предзнаменования, сверхъестественное и т.п." [WNWCD: 1438].
Суеверие интерпретируется как: "Иррациональный страх, заблуждение, "бабьи сплетни", ошибочные выводы, ложная вера во что-либо". "Религия слабых умов" - Эдмунд Берке" [RST: 565].
Понятие суеверие подразумевает: "Заблуждения, иллюзии, мифы; разг. -"бабьи сплетни", вера в сверхъестественное". "Суеверия и их логические обоснования становятся обычаями по мере того, как они начинают управлять поведением человека" (Ellison: 1729) [DSA: 421]. Еще одно определение суеверия также указывает, что: "Суеверие - это вера, обычаи, традиции, для которых, как кажется, не имеется никакого рационального объяснения" [NEB V. 10: 402], и далее предлагается приблизительная классификация суеверий как религиозные, культурные и персональные. "Суеверия, принадлежащие культурной традиции, очень разнообразны. Почти все люди почти во все времена придерживались, серьезно и не очень, иррациональных верований относительно методов отвращения зла или привлечения добра, предсказания будущего и излечения или предотвращения болезней и несчастных случаев. Ряд некоторых народных традиций, например, вера в дурной глаз или в эффективность амулетов были обнаружены в большей части исторических периодов и в большинстве частей света. Прочие могут быть ограничены одной страной, регионом или деревней, одной семьей или одной социальной или профессиональной группой" [Там же].
Так, каждое определение термина "суеверие", извлеченное из словарей, включает понятие "иррациональная вера", "поверье". Определяя суеверия с позиции иррационального страха, мы получаем пример определения термина "суеверие" с точки зрения его происхождения.
Однако некоторые ученые находят рациональное зерно в суевериях и трактуют их таким образом: "Будучи чем-то большим, чем реликвии более раннего этапа культуры, суеверие также представляет собой своего рода эмпирическое знание и дологическое или алогическое мышление" [Botkin 1947: 600]. Автор считает, что неотъемлемыми составляющими суеверий являются признаки и предупреждения. К наиболее общим признакам автор относит метеорологические приметы. Знания о погоде и народную медицину исследователь справедливо называет примером эмпирического знания [Botkin 1947: 601].
Суеверия в английском языке также называются народными поверьями, верой в сверхъестественное, магией, предзнаменованиями. Говоря научным языком, слово "суеверие" имеет пейоративные коннотации. Многие исследователи считают, что суеверия берут свое начало в языческих традициях ранних, более примитивных стадий человеческой культуры; они воспринимаются как "иррациональная вера" в сверхъестественные силы людей наивных, необразованных и невежественных. То, что этот термин у большого количества людей наполнен негативными предубеждениями, могло бы и само по себе уменьшить его ценность как научного понятия. Но эта проблема обостряется в значительной степени еще и тем, что видные ученые, пытающиеся дать определение этому термину, сами находятся под сильным влиянием популярных понятий, укоренившихся в западной традиции.
У американских фольклористов наблюдается все более четкая тенденция, если не единодушное мнение, рассматривать "folk belief {народное поверье) как элемент традиции, проявляющейся в разнообразии фольклорных форм (например, амулеты и заговоры, сказки, легенды, баллады, пословицы, обычаи, ритуалы и народные религиозные элементы), и сводить термин "superstition" {суеверие) к устным высказываниям, в которых содержатся "beliefs" {поверья) [См. об этом: Dundes 1975: 89; Hand 1980: 247]. "Природа суеверий, - пишет А.Дандис, - проявляется при понимании различий вербальных/невербальных форм фольклора. При обсуждении суеверий фольклористы давно используют термины "верование", "обычаи" и "практики". При таком анализе практики и обычаи будут примерами невербального фольклора, так как в них вовлечена физическая деятельность" [Дандис 2003: 38].
Атрибутивная сочетаемость партитивов в русских и английских суеверных приметах
"Свободные атрибутивные словосочетания представляют собой двучлен (реже трехчлен), у которого оба его компонента - стержневой и зависимый -соединены с помощью синтаксической (атрибутивной) подчинительной связи" [Аракин 2005: 133]. Атрибутивная сочетаемость партитивов в СП чаще всего отражена в словосочетаниях типа прил. + сущ. (черный глаз / black eye) и цепочке прилагательных + сущ. (черные кудрявые волосы / black curly hair). Эти отношения могут быть выражены формулой (факультативный распространитель Adv.) + Adj.l, (Adj.2) + N. В данной подгруппе прилагательные, называющие однородные характеристики предмета, разделяются союзом и или запятой: короткий и узкий лоб. Запятая и союз и не ставятся в случае называния неоднородных качеств: овальное удлиненное лицо. В них лимитирующее определение конкретизирует другой признак с отличающимся семантическим наполнением.
Значения прилагательного усиливаются или ослабляются значениями факультативно используемых наречий (например, очень, слегка, немного/ very, too, prematurely): очень темные волосы/prematurely white hair.
Приступая к анализу атрибутивной сочетаемости лексем парадигмы "Части тела", необходимо отметить так называемые "капризы лексической сочетаемости", по Л.Н. Иорданской, налагающие ограничения на сочетаемость определенных атрибутов с названиями некоторых частей тела. Кроме стандартных прилагательных размера "большой - маленький" и "длинный -короткий", которые могут сочетаться с достаточно большим количеством имен частей тала, существуют прилагательные, валентность которых ограничена, например, коническими могут быть только пальцы, овальным - лицо, четырехугольным - лоб и подбородок. По этой причине при анализе атрибутивной сочетаемости имен частей тела с прилагательными размера, формы и т. п. возникла определенного рода трудность логически представить материал, например, разбив прилагательные на оппозиции, при этом потеряв из виду "капризные" прилагательные, оказавшиеся на периферии. В английском языке установлено, что 60% прилагательных реализуют антонимические отношения в парадигматике и лишь 17 % в синтагматике, переходные случаи составляют 18 % [Шубина 1983: 7-9,18-19].
Среди атрибутивных определителей, сочетающихся с анализируемыми лексемами, нами были выявлены качественные прилагательные, вступающие в антонимичные отношения. Качественные прилагательные обозначают свойство, присущее самому предмету или открываемое в нем, часто такое, которое может характеризоваться разной степенью интенсивности. А также порядковые относительные прилагательные, называющие признак через отношение к числу" [РГ: 541].
Они подразделяются на группы, передающие: 1) оценку физических качеств, свойств и состояния предметов (формы, веса, размера, структуры, температуры, цвета, звучания и т. п.)"- белый - черный, выпуклый - вогнутый, короткий -длинный, легкий — тяжелый, маленький — большой, высокий - низкий, мелкий — крупный (зубы), острый (остроконечный) - тупой (толстый), светлый -темный, узкий - широкий, холодный - горячий, толстый - тонкий; остроконечный - тупоконечный, глубокий - мелкий (морщины) и др.; 2) оценку количества, порядка расположения предметов: редкий - густой (о волосах); 3) оценку внешнего вида и физических качеств: худой - полный [Новиков 2001: 277 - 279; Апресян 1995]. Ю.Д. Апресян выделяет тип антонимов ориентации в пространстве: вогнутый - выпуклый [Апресян 1995: 298]. В английских СП была выделена пара - белокожий - чернокожий.
В ходе нашей работы мы опирались на классификацию качественных прилагательных, разработанную А.Н. Шраммом. Автор причисляет прилагательные цвета и формы к качественным эмпирийным прилагательным. Под эмпирийными прилагательными исследователь понимает "признаки, воспринимаемые органами чувств и осознаваемые человеком в результате одноступенчатой мыслительной операции сопоставления с "эталоном" [Шрамм 1979:21].
Так, согласно вышеуказанной классификации качественных прилагательных, при описании частей тела сопоставляемых языков использовались эмпирийные прилагательные, обозначающие:
1) цвет любого предмета, где "синонимические ряды семантически связаны между собой посредством прилагательных, обозначающих промежуточные цвета или оттенки";
2) признаки предмета, воспринимаемые осязательно: температура, характер поверхности;
3) особенности строения тела человека или частей тела человека, воспринимаемые зрительно.
Специфика изображения физического пространства человека в русских и английских суеверных приметах
Пространство относится к одной из главных бытийных категорий, является фундаментальным понятием культуры, играет важнейшую роль в человеческом мышлении, выступая базовой концептуальной структурой [Борисова 2004: 3]. Воспринимая мир как систему основных содержательных бинарных оппозиций, определяющих пространственные, временные, социальные и т.п. его характеристики [МНМ: 451], можно выявить глубинный мифологический уровень, изначально заложенный в фольклоре [Цивьян 1984: 12].
На уровне языка пространственные отношения выражаются как на парадигматическом, так и на синтагматическом уровнях. Первый уровень подразумевает изображение пространства при помощи системы основных бинарных оппозиций, связанных со структурой пространства: правый - левый, спереди - сзади, верх - низ, север - юг, восток - запад и др.
Целью данного параграфа является описание характерных особенностей изображения физического пространства человека на парадигматическом уровне на материале русских и английских СП.
Тема бинарных оппозиций представлена в работах второй половины XX в. таких ученых, как Н.И. Толстой, СМ. Толстая, В.В. Иванов, В.Н. Топоров, Т.В.Цивьян, причем еще в работах этих ученых указывалось на необходимость более подробного исследования фольклорного материала.
Все левые и все правые части оппозиций образуют единства, отношение между которыми может быть описано с помощью общих оппозиций счастье/несчастье, жизнь/смерть, чет/нечет. Человек должен научиться технике выбора, пользуясь которой он решает, к какой ситуации и каким образом прилагается та или иная оппозиция [Цивьян 2006: 6, 11].
Как известно, многие приметы построены на противопоставлении. Принцип бинарной оппозиции и поляризации сочетается в культурной традиции с механизмом градуальности. По своему содержанию оппозиции могут быть: 1) признаковыми (верхний - нижний); (правый - левый); (передний - задний). Л.А. Новиков называет их антонимами - координативами [Новиков 2001: 297]; 2) субстанциональными (смех - слезы); 3) акционалъными (давать-брать), или по Л.А. Новикову антонимы - контративы (поднимать - опускать).
Оппозиции могут выступать как самостоятельно, так и в сочетании друг с другом, могут быть выражены как эксплицитно, так и имплицитно. Семантические оппозиции носят универсальный характер, но каждая культурная традиции расставляет свои акценты и устанавливает свою иерархию оппозиций [СД 2004: 557].
Так, три признаковые оппозиции касаются членения мира по вертикали и горизонтали и обучают человека пространственной ориентации. Признаковая оппозиция "верх"/"низ" ("upper "/"lower", "upwards"/"downwards", "up"/"down"). "Верхний" - "нижний" - одна из основных семантических оппозиций в славянской картине мира. "Верх" наделен символическими признаками - "хороший", "благополучный", "плодородный" , "обильный", "жизненный", а "низ" - признаками "плохой", "неблагополучный", "скудный", "смертельный" [СД 1995: 345].
Р. Гжегорчикова при характеристике понятийной оппозиции верх - низ выделяет такие критерии, как: 1) Вертикальность - определяет позицию объекта по отношению к поверхности Земли; она ориентирована на стандартную позицию человека. Категория вертикальности значима для предложной системы - в локативной (рус. под - над) зоне, а также для системы прилагательных размера (высокий - низкий); 2) Поверхность - характеристика объектов с выделенными границами. Фасад (перёд, лицо) и противоположная ему тыльная сторона (тыл, зад) объектов. Это категория связана с представлением о внешнем облике человека (перед = лицо) и направлением его движения (человек идёт вперёд) [Гжегорчикова 2000: 78].
В допетровской Руси бытовало представление о том, что человеческое тело разделено на две половины: верх, до пояса, - чистая половина, и низ, ниже пояса, - нечистая; поэтому считалось большим грехом носить крест ниже пояса [Там же: 346]. Указанное противопоставление "верха" - "низа" проходит в архаичных представлениях о структуре макрокосма (мира в целом, мирового дерева и т.д.), микрокосма (человек), социального коллектива [Иванов 1965: 99]. Обычно первый член рассматриваемого противопоставления "верх" связывался с положительным началом, тогда как второй член "низ" - с отрицательным [СД 1995: 100].
На языковом уровне это противопоставление выражается атрибутивно: "верхний" ("top"/"upper") - "нижний" ("выше" - "ниже") и адъективно: "вверх" ("upstairs") - "вниз" ("downstairs"), "высоко"- "низко" и используется главным образом:
а) в предсказании событий, причем в одной примете оппозиции могут противопоставляться друг другу. Например: Верхняя губа - приход незнакомых гостей, нижняя же обещает победу врагов, обе губы - поцелуи [Межов: 61]; Если правая сторона груди замигает - услышишь что-либо неприятное; верхняя же преклоняет на милость; а нижняя предвещает скорую женитьбу или выход замуж:. Если же вся грудь разом замигает, что-либо получишь [Межов: 62]; выступать парами верх - левый, низ - правый. Например: Верхняя ресница левого глаза если замигает, предвещает спор и неприятность с кем-либо; нижняя же - кто-либо худо поговаривает [Межов: 60]; Нижняя ресница правого глаза предвещает влияние сильного человека [Межов: 61]; Волоса нижней ресницы правого глаза - обещают веселье; верхнее же приобретение знакомого [Межов: 61]; или быть явно выраженными. Например: Если ребенок родится лицом вниз - скоро умрет, если вверх - будет долговечен [Чубинский: 4]; - If you can get a three penny piece between the two front teeth in your top jaw you will be rich [Opie: 394]; If the first tooth appears in the lower jaw, the child will die in infancy [Radford: 336]; If a child "tooths downbank" (i. e. has its first teeth in the upper jaw), it won t live long [Opie: 393]; If a child tooths in the upper jaw, it is considered ominous of its dying in its infancy [Opie: 393]; It is very important for an infant to go up in the world before it goes down [Opie: 10].
