Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Концепт как объект исследования когнитивной лингвистики и лингвокультурологии 13
1.1. Категория концепта в свете лингвокогнитивного подхода 13
1.2. Лингвокультурологический подход к изучению концепта 23
1.3. Вопрос о методике анализа концепта 29
Выводы по главе 1 38
Глава 2. Концепт «иностранец» в семантическом пространстве русского и английского языков 40
2.1. Концепт «иностранец»: дефиниционные характеристики 40
2.2. Интерпретация концепта «иностранец» на материале официальных документов 63
2.3. Ксенономинации и этноконнотации в обыденном сознании... 77
Выводы по главе 2 93
Глава 3. Этнокультурные характеристики концепта «иностранец» в русском и английском языковом сознании 96
3.1. Характеристики представителей иных этносов с точки зрения наивного сознания 96
3.2. Реализация концепта «иностранец» в русских и английских паремиях 113
3.3. Актуализация концепта «иностранец» в русских и английских художественных текстах 135
3.4. Национальный характер как контаминация представлений об этнически чужом в русском и английском языковом сознании 152
Выводы по главе 3 180
Заключение 183
Библиографический список 190
Список словарей и сокращений 209
Список источников языкового материала 214
Приложения 221
- Категория концепта в свете лингвокогнитивного подхода
- Лингвокультурологический подход к изучению концепта
- Концепт «иностранец»: дефиниционные характеристики
- Характеристики представителей иных этносов с точки зрения наивного сознания
Введение к работе
Современная лингвистика характеризуется возрастанием роли антропоцентрического, когнитивного и культурологического подходов к изучению языка, выступающего источником сведений о концептуальных структурах сознания. Данное диссертационное исследование выполнено в русле важнейших дисциплинарных областей современной лингвистики: лингвокультурологии, когнитивистики, этнолингвистики, этнопсихологии и этносоциологии - и посвящено комплексному сопоставительному анализу объективации концепта «иностранец» в русском и английском языках в рамках антропоцентрической парадигмы гуманитарной науки.
Актуальность данного исследования определяется тем, что в настоящее время в мире остро стоят проблемы национализма и ксенофобии. Наблюдается противоречие между декларированием принципов толерантности и политической* корректности и нарастанием агрессии по отношению к представителям иной нации, расы, конфессии. Данное явление характеризуется распространением уничижительных прозвищ, умаляющих достоинство представителей других этнических групп. Вместе с тем в процессе коммуникации требование политкорректности предопределяет употребление слов-этнономинаций исключительно с нейтральной или положительной коннотацией. Однако неформальный уровень общения показывает неоднозначность отношения к этнически чужим, которое может варьироваться от одобрительного до оскорбительного, от восхищенного* до пренебрежительного в зависимости от конкретных социально-исторических условий. Отслеживание подобных явлений в языке представляется актуальным, тем более в сопоставительном аспекте. Поэтому предпринятое исследование не только проводит обзор официальных документов, диахронный анализ развития концепта, но и прослеживает изменения направления аксиологического вектора в сравниваемых лингвокультурах.
В основу предпринятого исследования положена следующая гипотеза:
Концепт «иностранец» фиксируется в речевом и неречевом поведении людей, являясь вариантом бинарной оппозиции «свой — чужой».
В настоящее время биполярная оппозиция «свой - чужой» находится на пути своего становления в гуманитарном знании. Категория «свойственности - чуждости» как одна из наиболее значимых категорий сознания характерна для различных наук, так или иначе обращенных к человеку, его сознанию, поведению.
Оппозиция «свой - чужой» представляет собой инвариантную модель, фиксирующуюся в языке системой вариантов: «мы» - «они», «русские / англичане» - «иностранцы». Данная оппозиция лежит в основе этнического самосознания, следовательно, она универсальна для любой общности людей. При противопоставлении полярных категорий «мы - иностранцы» второй компонент оппозиции не имеет положительную или отрицательную коннотацию, он изменяется под воздействием различного рода факторов. В связи с этим разные национальные сознания, различные исторически обусловленные коллективные формы деятельности определяют тот факт, что. оппозиция «свой - чужой», выраженная концептом «иностранец», в коммуникативном и социальном поведении различных этносов представлена в большей или меньшей степени. Это позволяет объяснить многие особенности сопоставляемых лингвокультур.
Объектом данного сопоставительного исследования является лингвокогнитивный концепт «иностранец»,- вербализованный с помощью лексических, фразеологических и паремиологических единиц в русском и английском языках.
Предметом исследования являются официальные названия этносов, их стилистически-окрашенные прозвища, политически некорректные термины, устаревшая лексика и слова, вышедшие из активного употребления в настоящее время. В работе также рассматривается нецензурная и чрезмерно
сниженная лексика, распространенная в молодежной и уголовной субкультурах.
Цель работы - сопоставительный анализ концепта «иностранец», а также отражение в данном концепте отношения к представителям других национальностей в русском и английском языковом сознании.
Для достижения поставленной цели формулируются следующие задачи:
- определить базовые понятия и теоретические подходы
к рассмотрению концепта и методике его описания;
- произвести лексикографический анализ лексем, репрезентирующих
концепт «иностранец»;
- определить и классифицировать круг этнонимов, отражающих
специфику концепта «иностранец» в русской и английской лингвокультурах;
- сопоставить специфику способов объективации концепта
«иностранец» в англоязычной и русскоязычной картинах мира на материале
лексических, фразеологических и паремиологических единиц;
- выстроить лингвокогнитивные модели концепта «иностранец»
в русской и английской языковых картинах мира в сопоставлении
с поведенческим стереотипом;
- проследить генезис официальной репрезентации концепта
«иностранец» на базе государственно-правовых документов;
- раскрыть сущность понятий «ксенофобия», «толерантность»,
«этноцентризм», «мегаломания», «этнический стереотип» и выделить
аксиологическую составляющую лексических воплощений концепта;
выявить различия в восприятии представителей иных этнических групп в русской и английской языковых культурах;
объяснить причины негативного / позитивного отношения англичан и русских к представителям других национальностей.
Цель и задачи настоящей работы определили выбор следующих
методов анализа:
дискурсный анализ, раскрывающий содержание концепта в научном и обыденном сознании;
компонентный анализ, применяемый для определения семантического прототипа понятия, лежащего в основе концепта;
- полевой метод, позволяющий выстроить семантическое
и концептуальное поле анализируемого концепта;
- дефиниционно-компонентный анализ, используемый для описания
ядерных элементов концептуального поля «иностранец»;
- контекстуальный анализ, позволяющий выявить специфику
функционирования языковых средств в тексте;
- интерпретативный анализ, устанавливающий характер преломления
концепта в языковом сознании на основе различных средств его
объективации;
- сопоставительный метод, определяющий сходство и различие
концепта «иностранец» в русском и английском языках.
Материалом исследования явились тексты художественной и публицистической прозы русскоязычных и англоязычных авторов XIX-XX века, а также тексты древнерусских летописей. В качестве единиц языкового воплощения концепта «иностранец» были взяты текстовые фрагменты различной длины, достаточные для того, чтобы определить отношение англо- и русскоязычных к тому или иному этносу. Источником языкового материала также послужили толковые, этимологические, фразеологические, синонимические, паремиологические, энциклопедические словари, словари-тезаурусы, привлекались тексты научного характера. Корпус сплошной выборки составил более трех тысяч примеров.
Научная новизна работы заключается в построении модели
лингвокогнитивного концепта «иностранец»; в применении
концептологического подхода к рассмотрению средств объективации
этнически чужого в языке; в установлении базовой смысловой структуры и синтагматических связей слов-репрезентантов концепта; в описании лексических, метафорических и фразеологических уровней репрезентации вербального выражения отношения к представителям других этносов; в изучении паремиологической интерпретации иностранцев в русском и английском языках; в выявлении системы способов выражения концепта в коммуникативном поведении; в определении социальных, этнографических, психологических и национальных культурно-лингвистических характеристик данного концепта.
Теоретическая значимость диссертационного исследования: состоит в обобщении и систематизации нейтральных и стилистически-окрашенных этнонимов в английском и русском языках; в определении характеристик представителей иных этносов с позиции наивного сознания; в раскрытии исторических, культурных и религиозных.предпосылок; формирования?того; или иного' отношения англичан и- русских к. представителям? иньш национальностей; в выявлении; различий в восприятии иных этнических групп двумя- лингвокультурами. Материалы исследования, результаты!: описания* концепта «иностранец» могут представлять интерес для уточнения; дефиниционных характеристик этнонимов, для дальнейших научных поисков в области когнитивной* лингвистики и лингвокультурологии, способствовать более глубокому пониманию природы данной ментальной сущности.
Практическая: ценность данной работы заключается^ в возможности использования результатов выполненного исследования! в курсах: лекций' и семинаров по общему и. .сравнительному языкознанию, межкультурнош коммуникации, лексикологии и стилистике," в» . спецкурсах- по лингвокультурологии, когнитивистике, социолингвистике, этнопсихологии и сравнительному изучению национальных языков и культур, на практических занятиях по английскому и русскому языкам как иностранным. Возможным также представляется использование методики и результатов? исследования в-:
лексикографии при обновлении и дополнении существующих словарей, при составлении словаря этнонимов.
Данное исследование основано на следующих положениях, доказанных в лингвистической науке:
Этнокультурное своеобразие видения мира отражено в коллективном сознании и коммуникативном поведении представителей соответствующей культуры (И.А. Бодуэн де Куртенэ, Й. Вайсгербер, А. Вежбицкая, Е.М. Верещагин, В. Гумбольдт, Ю.Н. Караулов, В.В. Красных, Л.В. Щерба).
В! основе картины мира лежат, концепты — ментальные образования разной природы- которые могут получать языковое воплощение (С.А. Аскольдов, А.П. Бабушкин, Н.Н. Болдырев, В.И. Карасик, E.G. Кубрякова, Д.С. Лихачев, С.Х. Ляпин, Ю.С. Степанов).
3. Основными единицами лингвокогнитологии являются культурные
концепты, которые могут объективироваться при специальном' изучении\
с.помощью1 анализа лексических m фразеологических способов их языковой
реализации^ (Н.Д; Арутюнова, G.F. Воркачев; В;В. Воробьев, В.И: Карасик,
Н.А. Красавский, В.В; Красных, Е.С. Кубрякова, В.А. Маслова,
Г.Г. Слышкин, Ю.С. Степанов, В.Н; Телия).
В диссертации также использованы достижения в области истории, этнографии, социолингвистики, психолингвистики и этнопсихологии в связи с тем, что принадлежность к тому или иному этносу является важным регулятором межличностных и- социально-политических отношении:
На защиту выносятся следующие положения:
Г. Противопоставление: «свой - чужой» лежит в основе, восприятия и обработки информации об окружающей действительности. Оно-проявляется: во всех сферах человеческой деятельности, является: культурноспецифичной оппозицией, особым образом реализующейся в языковой картине мира. В приложении к социуму оппозиция «свой — чужой» осмысляется через разноуровневые связи человека, сформированные на базе различных
признаков, в частности, национальной принадлежности (свой - чужой этнос, русские / англичане - иностранцы).
Концепт «иностранец» является лингвокогнитивным концептом, представляющим собой ментальное образование, имеющее языковое выражение и отмеченное этнокультурной спецификой. В его структуре выделяются три составляющие: понятийная, отражающая его признаковую и дефиниционную структуру; образная, фиксирующая когнитивные метафоры, поддерживающие концепт в языковом сознании, и ценностная, определяемая местом, которое занимает имя концепта в лексико-грамматической системе конкретного языка.
Концепт «иностранец» является диахронической константой человеческого бытия, в его содержании сохранились древние представления о «чужом». Формирование этой области знания является результатом переработки и интерпретации данных мифологии, обыденного опыта носителей языка, обычаев и традиций.
Репрезентация концепта «иностранец» в государственно-правовом дискурсе показывает значительное расхождение с общеупотребительным языком. В правовом дискурсе ядерный компонент концепта в русском языке представлен шире, чем в английском, в то время как в общеупотребительном языке соотношение обратное.
Лингвокогнитивная модель концепта «иностранец» как в русском, так и в английском, языке предполагает полевую структуру, а именно, наличие ядра, околоядерной зоны и периферии. Однако наполненность модели в английском. и русском языках различна в количественном и аксиологическом аспектах.
Русская и английская лингвокультуры демонстрируют двойственность в вопросе отношения к иностранцам, проявляющуюся в декларировании толерантности в вербальном и распространении ксенофобии в невербальном поведении.
В английском языке большая часть обозначений других национальностей носит оскорбительный характер, незначительная часть слов имеет насмешливо-снисходительную окраску, единицы - нейтральную или положительную; в русском языке большая часть этнонимов, наоборот, имеет положительную коннотацию.
Для англичан больше, чем для русских характерно негативное отношение к представителям иных этнических групп, что объясняется рядом культуро-исторических предпосылок.
Французская нация является наиболее значимым «иностранцем» для представителей обеих анализируемых лингвокультур, что также связано с культурно-историческим контекстом.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были изложены на заседаниях кафедр английской филологии и иностранных языков ТГПИ (Таганрог, 2006-2009), на международных конференциях: «Язык и межкультурная коммуникация» (Астрахань, январь 2007), «Вопросы теории языка и методики преподавания иностранных языков» (Таганрог, июнь 2007), «Языковые и культурные контакты различных народов» (Пенза, июнь 2007), «Чеховские чтения» (Таганрог, апрель, 2009), на V Всероссийской конференции молодых ученых «Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых» (Москва, декабрь 2006), а также на ежегодных научно-теоретических конференциях преподавателей ТГПИ (2007-2009).
По теме диссертации имеется 11 публикаций общим объемом 6 п.л., в том числе две статьи в изданиях, входящих в перечень ВАК: «Вестник Иркутского государственного лингвистического университета» (2009), «Философия права» (2008).
Структура работы определяется поставленными выше конкретными задачами и логикой развития основной темы исследования концепта «иностранец». Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения,
библиографии, списка лексикографических источников, списка источников языкового материала и приложений. Общий объем диссертационного исследования составляет 220 страниц печатного текста.
Категория концепта в свете лингвокогнитивного подхода
Наметившееся в последние десятилетия изменение парадигмы гуманитарного знания в сторону антропоцентризма ознаменовалось формированием на стыке существующих наук новых исследовательских областей, направленных на изучение человека в многообразии его взаимоотношений с окружающим миром. Основной объем знаний об окружающей нас действительности дают междисциплинарные науки, возникшие на стыке традиционных областей знания. А.А. Залевская указывает, что чрезвычайно сильной оказалась тенденция к интегрированию результатов, получаемых науками, связанными с изучением человека и разных аспектов его функционирования в природе и обществе [Залевская, 1999: 23].
Процесс интеграции затронул и науки филологического цикла. Это подтверждается возникновением когнитивной лингвистики, лингвокультурологии, психолингвистики, этнолингвистики и других наук, объединивших усилия для исследования проблем взаимодействия языка, культуры, ментальности отдельного индивида и целых этносов.
Понятие ментальности, или общественного сознания, часто сближают с понятием картины мира - сложным, многоуровневым образованием, объединившим в себе научное и понятийное знание, религиозный опыт, виртуальные построения искусства, идеологию, глубинные пласты мифологического и коллективного бессознательного [Петренко, Митина, 1997: 105].
Наиболее адекватной дефиницией термина «картина мира» представляется его описание как «исходного глобального образа мира, лежащего в основе мировидения человека, репрезентирующего сущностные свойства мира в понимании ее носителей и являющегося результатом всей духовной активности человека» [Постовалова, 1988: 21].
В силу того, что формой существования картины мира в мышлении человека является абстракция в виде понятий и их отношений, ее следует воспринимать как результат интерпретации мира коллективным и/или индивидуальным субъектом [Постовалова, 1988: 29; Колшанский, 1990: 23].
Обычно различают две картины мира - концептуальную и языковую. Концептуальная картина мира представляется богаче языковой, поскольку в ее формировании функционируют различные типы мышления. Несмотря на различия, обе картины мира между собой связаны: язык исполняет роль средства общения именно благодаря тому, что он объясняет содержание концептуальной картины мира и означивает ее посредством создания слов и средств связи между словами и предложениями [Серебренников, 1988: 107]i. Вместе с тем язык не отражает действительность, а лишь.репрезентирует ее при помощи- знаковых средств, отражая особенности ее понятийного освоения. Следовательно, при образовании картины мира «язык выступает ... лишь формой выражения понятийного (мыслительно-абстрактного) содержания, добытого человеком в процессе своей деятельности (теории и практики)» [Колшанский, 1990: 25].
В каждый момент своего исторического развития языковая картина мира выполняет ; функцию регистрации и инвентаризации всего накопленного коллективом говорящих на данном языке. «Это, прежде всего, определенная совокупность обозначений разных фрагментов мира, множество- знаков- со своими; интенсионалами и экстенсионалами, набор единиц номинации» [Кубрякова, 1999: 8]. Каждый язык репрезентирует определенный способ концептуализации окружающего мира. При этом языковые значения; образуют определенную «систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка» [Апресян, 1995: 38-39]. Способ концептуализации действительности, присущий тому или иному языку, является универсальным и в то же время национально-специфичным, позволяющим «видеть мир» по-разному «через призму» разных языков.
Способом языкового представления или деления мира выступает языковая ментальность, являющаяся этноспецифической интерпретацией мира [Почепцов, 1990: 113]. Понимаемое как воплощенное в языковой форме народное миропонимание, языковое сознание рассматривается в качестве главного признака языковой личности [Никитина, 1993: 9-Ю]. Каждый человек как языковая личность имеет свой уникальный способ постижения мира. Однако при всей уникальности человеческого сознания в нем не исключается «наличие общих инвариантных структур категоризации, присущих различным социальным, профессиональным или этническим сообществам людей относительно тех или иных аспектов окружающей-действительности» [Петренко, Митина, 1997: 179]. В связи с этим в структуре языковой личности выделяют три- уровня: вербально-семантический (владение естественным языком), прагматический (цели, мотивы, интересы, установки и интенциональности), когнитивный (понятия, идеи, концепты) [Караулов, 1987: 38; 1989: 3-5]. Данная модель представляет обобщенный тип, отражающий множество конкретных языковых личностей в данной культуре, отличающихся вариациями значимости каждого уровня в составе личности.
В последние годы развития лингвистической науки языковая личность с ее социальными, культурными и индивидуальными характеристиками изучается с точки зрения концептного подхода. В своем комплексном выражении он предполагает, что человек «живет, общается, мыслит, действует в мире концептов» [Ляпин, 1997: 11]. Таким образом, в настоящее время концепт рассматривается как ключ к пониманию сознания языковой личности. Концепт является фундаментальной категорией когнитивистики и лингвокультурологии. Необходимость ее введения обуславливается признанием современными исследователями-лингвистами недостаточности традиционного термина «понятие» в его классической трактовке: понятие -1. Логически оформленная общая мысль о классе предметов, явлений; идея чего-либо. 2. Представление, сведения о чем-нибудь [Ожегов, 561].
Лингвокультурологический подход к изучению концепта
Лингвокультурологический подход основывается на понимании концепта как посредника между человеком и культурой. Лингвокультурология - дисциплина, исследующая «прежде всего живые коммуникативные процессы и связь используемых в них языковых выражений с синхронно действующим менталитетом народа» [Телия, 1996: 218]. Цель лингвокультурологии - изучение языковой картины индивида или социума, а ее предметом выступают «единицы языка и дискурса, обладающие культурно-значимым наполнением» [Красных, 2002: 12].
Концепт - «единица, призванная связать воедино научные изыскания в области культуры, сознания и языка, т.к. он принадлежит сознанию, детерминируется культурой и опредмечивается в языке» [Слышкин, 2000: 9]. Данное определение сближается с точкой зрения P.M. Фрумкиной, которая видит в концепте вербализованное понятие, отрефлектированное в категориях культуры [Фрумкина, 2001: 45].
С.Х. Ляпин представляет концепт как многомерное идеализированное формообразование, опирающееся на понятийную основу, закрепленную в значении какого-либо знака: научного термина, слова или словосочетания обыденного языка, более сложной лексико-грамматико-семантической структуры, невербального предметного или квазипредметного образа, предметного или квазипредметного действия, и обладающее дискретной целостностью смысла, который функционирует в определенном культурном пространстве и поэтому предрасположен к культурной трансляции из одной предметной .области в другую [Ляпин, 1997: 18-19]. Концепты также являются первичными культурными образованиями, передающимися в различные сферы бытия человека, в частности в сферы понятийного, образного и деятельностного освоения мира [Ляпин, 1997: 12].
С.Г. Воркачев дал следующее определение концепта: «концепт - это единица коллективного знания / сознания (отправляющая к высшим духовным ценностям), имеющая языковое выражение и отмеченное этнокультурной спецификой» [Воркачев, 2001: 70; 2002: 32]. Такое ментальное образование, по мнению исследователя, соотносится с планом выражения лексико-семантической парадигмы, то есть всей совокупности разнородных синонимических средств (лексических, фразеологических, афористических, описывающих QTO В языке) [Воркачев, 2001: 68].
Следует отметить, что, по мнению представителей Волгоградской школы филологического концептуализма, концепт является как минимум трехмерным ментальным образованием: «Концепт имеет три важнейших измерения - образное, понятийное и ценностное. Образная сторона концепта - это зрительные, слуховые, тактильные, вкусовые, воспринимаемые обонянием характеристики предметов, явлений, событий, отраженных в нашей памяти, это релевантные признаки практического знания. Понятийная сторона концепта - это языковая фиксация концепта, его обозначение, описание, признаковая структура, дефиниция, сопоставительные характеристики данного концепта по отношению к тому или иному ряду концептов, которые иногда не существуют изолированно, их важнейшее качество - голографическая многомерная встроенность в систему нашего опыта. Ценностная сторона концепта - важность этого психического образования как для индивидуума, так и для коллектива» [Карасик, 2001: 10].
Несколько иной признак кладется, в основу выделения концепта Н.Д. Арутюновой: в ее трактовке концепты - это «понятия жизненной философии», возникающие в результате взаимодействия таких факторов, как национальная традиция и фольклор, религия и идеология, жизненный опыт и образы искусства, ощущения и системы ценностей, «обыденные аналоги мировоззренческих терминов» [Арутюнова, 1993: 3-6; 1999: 617-631], закрепленные в лексике естественных языков и обеспечивающие стабильность и преемственность духовной культуры этноса. Концепты в таком понимании представляют собой единицы обыденного философского (преимущественно этического) сознания, они культурно значимы, аксиологически окрашены и мировоззренчески ориентированы и образуют обширную область лексики естественных языков [Арутюнова, 1993:3].
Данная трактовка концепта тяготеет к фольклорным, этнографическим исследованиям. Сам термин «концепт» используется в более узком смысле и относится главным образом к «мировоззренческим понятиям», составляющим важную основу культуры, являющихся ее метаязыком [Арутюнова, 1991: 3]. Эти мировоззренческие понятия функционируют в контекстах разных типов, сознания - обыденного, художественного и научного. При этом ключ к семантической модели концепта исследователь видит в следующем: 1.) наборе атрибутов, свидетельствующих о принадлежности к тому или иному концептуальному полю, 2) определениях, которые обусловлены местом в системе ценностей, 3) указаниях на функции, в; жизни человека [Арутюнова; 1991: 3-4].. В- рамках- данного- направления- исследуются; такие концепты, как «долг» (Т.В; Булыгина; А.Д; Шмелев); «свобода». (А.Д. Кошелев), «человек» и «личность» (Р.Иі Розина) и т.д. [сб. «Логический анализ языка. Культурные концепты», 1991].
Подобно другим исследователям Н.Д. Арутюнова объясняет функции концепта как посредника между человеком и действительностью: «люди постоянно взаимодействуют друг с другом и с природой, но они осмысляют это взаимодействие через свои отношения с отвлеченными: понятиями, получающими символическую-значимость...» [Арутюнова, 1991: 4]; В-настоящее время «онтология происходящего моделируется в виде системы концептов, конструируемых по данным языка» [Арутюнова; 1988: 102];
Д.С. Лихачев интерпретирует данный термин как «алгебраическое» выражение значения, которым носители языка оперирует в устной и письменной речи [Лихачев, 1997: 281]. Формирование концептов ученый объясняет ограниченными возможностями человеческой , памяти и сознания, а также спецификой личностного восприятия действительности: «...Охватить значение во всей его сложности человек просто не успевает, иногда не может, а иногда по-своему интерпретирует его (в зависимости от своего образования, личного опыта, принадлежности к определенной среде, профессии и т.д.)» [Лихачев, 1997: 282]. Д.С. Лихачев также связывает содержание концепта с национально-культурным опытом говорящих: «Концепт... является результатом столкновения словарного значения... с личным и народным опытом человека» [Лихачев, 1997: 281]. Совокупность таких концептов, по его мнению, образует так называемую концептосферу, в которой концентрируется культура нации [Лихачев, 1997: 282].
Более узкое понимание концептов характерно для Ю.С. Степанова, который относит к ним семантические образования, отмеченные лингвокультурной спецификой и тем или иным образом характеризующие носителей определеннойэтнокультуры [Степанов; 1997: 10].
В.П. Нерознак определяет концепт как знаменательный образ, отражающий фрагмент национальной картины мира [Нерознак, 1998: 67], а В.П. Москвин называет концептом «понятие, представляющее ценность для носителя языка, актуальное для него и потому выражаемое значительным количеством синонимов (в том числе - с метафорической внутренней формой), обладающих богатой лексической сочетаемостью; понятие, являющееся темой значительного количества пословиц, поговорок, фольклорных сюжетов, литературных текстов, произведений изобразительного искусства, скульптуры, музыки; понятие, глубоко укоренившееся в языке и культуре народа и потому являющееся диахронической константой и языка, и культуры» [Москвин, 1997: 67]. Л.О. Чернейко подчеркивает, что концепт охватывает все содержание слова: и деннотативное, и коннотативное, отражающее представления носителей данной культуры о характере явления, стоящего за словом-, взятом в многообразии его ассоциативных связей [Чернейко, 1995: 36-40].
Концепт «иностранец»: дефиниционные характеристики
Национальная культура, которую «нельзя считать простой суммой всех параллельных форм культуры этноса или, иначе, всех его культур, бытующих в какую-либо эпоху» [Смирнов, 1994: 99], воплощается в менталитете нации именно в формах языка. При изучении оязыковленных феноменов культуры необходимо обращение к лексикографическим источникам, анализ которых позволяет проследить путь становления того или иного когнитивного образования, в виду того, что в языке концепт чаще всего выражается словом [Апресян, 1995: 37-66; Арутюнова, 1999: 543-640; Бабаева, 1997; Воркачев, 2004: 35; Вежбицкая, 1996: 77-79; Москвин, 1997].
По мнению Н.А. Красавского, словарная статья является достаточно надежным способом получения лингвистической и общекультурной информации. Она обладает лингвокультурологической релевантностью, поскольку содержит примеры, иллюстрирующие не только правила, нормы употребления лексических единиц, обозначающих концепты, но и место последних в культурно-социальной системе ценностей их носителя. В связи с этим, словарная статья в сжатом, концентрированном виде представляет результаты освоения носителями того или иного этноса объективного и субъективного мира [Красавский, 2001: 173].
Словарная статья состоит из дефиниционной и иллюстративной частей. В ее дефиниционной части определены объем и содержание понятия. В иллюстративной части словарной статьи отражены контексты употребления языковой единицы, выражающей данное понятие. Таким образом, в словарной статье как специфическом типе текста свернута информация о самом понятии, а также о его оценке. С данных позиций, метод анализа словарных дефиниций является крайне эффективным.
Русские лексикографические источники интерпретируют понятие иностранец как гражданин, подданный другой страны [Ожегов, 215], житель или выходец, путник из иного государства, земли [Даль, 2, 46], чужак, человек из чужой земли, иного государства [Даль, 4, 613].
Таким образом, в русских лексикографических источниках слово иностранец толкуется во многом однозначно. Из данных определений следует, что под иностранцем традиционно понимается житель другой страны. Общим семантическим основанием для всех определений является категория «чуждость».
С данным понятием сталкивается любая наука, занимающаяся изучением человека и его сознания. Структурирование любого социума, происходит путем построения бинарной оппозиции «свое - чужое», которая в разных видах пронизывает всю культуру и является одним из главных концептов всякого коллективного, массового; народного, национального мироощущения [Степанов, 2004: 126].
В исследованиях Э. Бенвениста всесторонне представлена этимология слова «чужой». Путем анализа индоевропейских лексических единиц он установил, что понятие «чужой» имело несколько значений: 1) чужестранец; 2) чужестранец, пользующийся правами гостеприимства; 3) тот, кто приходит извне; 4) тот, кто находится вне пределов общины [Бенвенист, 1974: 368].
Однако чужого самого по себе не существует. Личность станет иностранцем в тот момент, когда государство ее гражданства и государство ее пребывания будут не идентичны. Поэтому «чужой» предстает всегда как конкретный чужой. Значение зависит от говорящего и от того, кому данное обращение адресовано. Объединяет эти значения представление, согласно которому чужой, чужестранец - обязательно враг, потому что «рожденный вне» - заведомо враг [Бенвенист, 1974: 368-369]. Так, в месопотамских идеограммах третьего тысячелетия до нашей эры один и тот же значок в зависимости от контекста мог толковаться как «раб», «чужой» (иностранец) или «враг». Подобные трактовки существуют и в некоторых современных языках. В суахили (языке одного из африканских племен) слово mja имеет значения «незнакомец», «иностранец», «раб» и «враг».
Древнерусскому слову «чужий» (щужий) соответствовали значения «злодей», «нечестивец», «отвратительный». По значению к нему приближается слово «изгой», дословно означающее «выжитый из рода» (от из- и гоить, кауз. к жить). В Древней Руси изгоем назывался князь, не имеющий наследного права на великокняжеский трон [ФЭС, 2, 121-122]. Изгои как особый класс людей упоминаются в первой статье древнейших списков Русской Правды, которая за убийство изгоя назначает ту же плату, что и за убийство свободных людей и низших членов княжеской дружины. Церковный устав новгородского князя Всеволода (1125-1136) относит изгоев к числу лиц, поставленных под особое покровительство церкви и указывает четыре вида изгоев: «попов сын, грамоте не умеет, холоп, ис холопьства выкупится, купец одолжает; а се и четвертое изгойство и к себе приложим: аще князь осиротеет» [Энциклопедия Брокгауза и Эфрона, 12а: 842]. В сербскохорватском языке данному понятию соответствует слово «выродок», имеющее в современном русском языке инвективную окраску.
В современной социологии к определению такого статуса приближается понятие «маргинальной личности». Сегодня его прототипом вполне может служить эмигрант, политический или обычный беженец [Куликова, 2004: 50]. В немецком языке понятие иностранец когда-то совпадало с понятием нищий. Их семантическая близость может быть объяснена широко распространенными во всех культурах мотивами реципрокности, вводящими в ранг нормы помощь и гостеприимство по отношению к бедным и чужим [Banfield, 1958]. В японском языке слово «гайдзин» (иностранец) имеет оскорбительно-неодобрительную маркировку и переводится как «человек извне», «потустороннее существо». В связи с этим семантическое ядро, составляющее концепт «иностранец», в большинстве лингвокультур тесно связано с оценкой «плохо».
Подобная ситуация наблюдается и в современном английском языке, в котором категория «чуждости» и соответственно концепт «иностранец» наряду со словом foreigner репрезентируется в таких понятиях, как alien, stranger, newcomer, outlander, имеющих негативную окраску.
Oxford s Advanced Learners Dictionary указывает, что foreigner - a person who comes from a different country; a person who does not belong in a particular place [OALD, 464].
Foreigner - 1) a person not native to or naturalized in the country or jurisdiction under consideration; alien; 2) a person from outside one s community; 3) a thing producedin or brought from a foreign country [RUD, 472].
Похожую трактовку данного понятия., дают и другие-лексикографические источники английского языка. Согласно American Heritage Dictionary, foreigner - 1) one who is from a foreign country or place;:. 2) one who is from outside a particular group or community; an outsider [AHDEL, 512]. Foreigner - 1) a person who comes from a foreign country; someone who does not owe allegiance to your country (ant: citizen); 2) someone who is excluded from or is not a member of a group [КЕМ].
Характеристики представителей иных этносов с точки зрения наивного сознания
Восприятие иностранца как этнически чужого можно рассматривать в двух аспектах. Это представления о «чужом» народе, формирующие обобщенный коллективный образ «иностранца», и представления, спроецированные на выделенную из общей массы фигуру индивидуального «иностранца». Как показывает материал, стереотипные представления, входящие в эти две группы, во многом совпадают, однако имеются и различия, в частности - в способах репрезентации «коллективного» и «индивидуального» стереотипа этнически чужого.
По мнению О.В. Беловой, среди «своих» «чужой» распознается по ряду ключевых позиций, таких как внешность, запах, физические аномалии, отсутствие души, сверхъестественные свойства (способность к магии и колдовству), «неправильное» с точки зрения носителя «своей» традиции поведение, язык и речевое поведение [Белова, 2006].
В народной картине мира бинарная оппозиция «свой - чужой» пронизывает все уровни - от космологических представлений («свое» и «чужое» пространство, человеческие существа и демонические персонажи) до бытовой прагматики (различия в языке, культуре и укладе жизни). Представления о «своем» и «чужом» народе, запечатлевшиеся в народных легендах и поверьях демонстрируют наиболее универсальные мотивы, присущие образу «чужого» этноса. Это верования о первичности своего этноса, его изначальной правильности, о нечеловеческой природе «чужих», об их звериной сущности или об их связи с потусторонним миром. При этом яркой особенностью народных сказаний на темы этнической (само)идентификации является не только их устойчивость, но и встроенность в контекст событий Ветхого и Нового Заветов, а также мифологизированная связь с конкретными историческими фактами.
Значительная часть сюжетов, повествующих о появлении различных этносов, напрямую связана с текстом Священного писания в его фольклорной интерпретации.
Подобно тому, как Бог создал первых людей в начале времен, впоследствии он продолжил свою творческую деятельность, в результате чего на свет появились «хохлы» и «москали». На Харьковщине бытует притча, что однажды Христос и св. Петр встретили свадебный поезд, и пьяные поезжане стали насмехаться над бедно одетыми путниками. Того, кто советовал «бродягам» (Христу и Петру) заняться хлебопашеством, Христос определил быть «хохлом» - хлеборобом, а тому, кто смеялся над босыми путниками, - быть «москалем», плести лапти и всю жизнь в них ходить [Белова, 1998: 101-102].
Аналогичные предания бытуют и среди других славянских народов. Так, согласно болгарским и македонским легендам, болгары - это потомки праотца Авраама и его сына Исаака, а турки - потомки незаконнорожденного сына Авраама Измаила, совершившего кровосмешение со своей матерью. История Каина и Авеля завершается появлением литвинов и поляков. Первые - потомки злодея Каина, убившего своего брата; вторые - потомки «благородного Авеля».
Кроме того появление «чужих» этносов связывается с нарушением этических норм в далеком прошлом. Так, согласно болгарским легендам, турки произошли в результате инцеста матери и сына или от связи человека и животного - женщины и собаки, овчара и змеи. По легенде из Галиции, цыгане - потомки женщины и черта; по гуцульским поверьям от женщины и черта произошли влахи.
Этнические легенды отражают традицию фольклорного осознания себя в окружающем мире и во взаимоотношениях с этническими соседями. Интерпретируя реальные или мнимые особенности национального характера, они в значительной степени способствовали формированию определенных этнических стереотипов.
Характеристики «иностранцев» зачастую свидетельствуют о «чужих» как о существах, занимающих маргинальное положение в рамках исследуемой лингвокультуры. Так, с точки зрения носителя традиционного сознания, «человеческим» статусом обладают исключительно представители своей нации, только язык «своей» культуры признается полноценным и пригодным для коммуникации. Язык другой нации в связи с этим воспринимается либо как явление, родственное языку животных, либо приравниваться к немоте: др. рус. нъмъцъ — человек, говорящий неясно, непонятно, рус. немец - иностранец [СРНГ, 21, 78], немчик — ребенок, который еще не говорит [СРНГ, 21, 89], латыш - человек, плохо выговаривающий слова по-русски, бестолковый человек [СРНГ, 16, 293].
Слово немцы для обозначения иноязычных народов , употреблялось с глубокой древности. В Лаврентьевской летописи под 1096 г. сообщается, что Югра же людие есть языкъ немъ, т.е. иноязычный (немой) народ [Хрестоматия по истории России, 1994: 13]. В значении немец, любой иностранец слово нъмъчжъ активно используется в древнерусских документах, по крайней мере, с XII в. При этом данным этнонимом обозначались не просто германоязычные народы - немцы, шведы, датчане, но всякие иноземцы западноевропейского происхождения. По свидетельству СВ. Максимова, в новгородских летописях норвежцы назывались каинскими немцами [Максимов, 1984: 286]: В Актах археографической экспедиции в документе 1588 г. содержится следующая типология и классификация «немцев»: английские, барабрнские, венецкие, галанские, датские, каянские, курляндские, прусские, сеейские, французские, шкоцкие, шранские немцы. Еще в XVII в. русские люди полагали, что Италия — страна латинска, близ Рима, а живут в ней мудрий немцы [РЯВ, 5, 178]. Н.В. Гоголь в примечании к рассказу «Ночь перед Рождеством» также отмечает это явление: Немцем у нас называют всякого, кто только из чужой земли, хоть будь он француз, или цесарец, или швед — все немец (Гоголь).
Аналогия немой = иностранец / немой = немец зафиксирована и в других языках: болгарское нймец (житель Германии) и нелпщ (немой), сербохорватское ни/емац (немец и немой), чешское петес, польское niemiec, верхнелужицкое петс, нижнелужицкое nimc, караимское til ciz. В арабском языке существует слово a gam — немой, бессловесный, означающее также представителя любого чужого этноса, не араба. Из арабского языка данное слово было впоследствии заимствовано курдским при сохранении им обоих значений: 6jam — немой и не курд.
Другим аспектом языковой репрезентации бинарной оппозиции «свой — чужой» является восприятие «чужого» языка». Речь «иностранца» зачастую характеризуется невнятностью, неблагозвучностью. Так, русские отмечают «гэканье».украинцев; «дзеканье» белорусов, обилие шипящих в речи поляков и немцев. Моя твоя - твоя моя — да и только (об особенностях речи татар, плохо говорящих по-русски).
Вчера в клубе около меня по-немецки болтают, а мне кажется, грызут грецкие орехи... (Гончаров). он (фокусник) что-то по-французски лопочет: «ди-ка-ти-ли-ка-ти-пе», а я в том ничего не понимаю. .. . «Да перестань - говорю, - дура, отвечай мне по-русски, кто ты такой (Лесков). ... the throaty sound-of the French was like the wind in the chimneys to her (Lawrence).
