Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Специфика выражения начальной фазы действия в лезгинском и немецком языках 22
Общая характеристика 22
Синтаксические конструкции с глаголами начала действия 34
Семантика начала и лексические функции 40
Фразеологические и нерегулярные способы выражения начинательности 46
Сложные глаголы и семантика начала действия 54
Роль наречий в маркировке начале действия 63
Аффиксальное выражение начинательности 68
Переносное употребление средств выражения начинательности 71
Глава II. Фазовые глаголы, выражающие продолжение действия в лезгинском и немецком языках 73
Общая характеристика 73
Семантика продолжения действия и лексические функции 86
Недостаточный глагол ама 88
Фразеологические и нерегулярные способы выражения срединной фазы действия 89
Аффиксальные выражение продолжения действия 92
Роль наречий в маркировке фазы действия 92
Глава III. Обозначение завершения действия в лезгинском и немецком языках 96
Общая характеристика 96
Выражение завершения действия и лексические функции 104
Фразеологические и нерегулярные способы выражения завершенности действия 113
Аффиксальное выражение завершения 116
Совместное употребление различных фазовых глаголов 118
Заключение 121
Литература 130
- Синтаксические конструкции с глаголами начала действия
- Роль наречий в маркировке начале действия
- Фразеологические и нерегулярные способы выражения срединной фазы действия
- Выражение завершения действия и лексические функции
Введение к работе
Предметом данного исследования является сопоставительный анализ семантики и функционирования лезгинских и немецких глаголов, обозначающих ту или иную фазу протекания действия, а именно, его начало, середину и окончание.
Эта группа глаголов в ряде работ получает также наименование «эволютивных», определяемых, в частности, следующим образом: «Эво-лютивные классы актогенетических глаголов отображают последовательные этапы развертывания действия не в плане экспликации условий того или иного типа, необходимых для его реализации, а с чисто "внешней", темпоральной точки зрения. Таким образом, рассматриваемые глагольные классы совпадают с традиционно выделяемыми классами ФГ (фазовых глаголов. -В. Р.). В рамках излагаемой концепции существенно показать место фазовых глагольных значений в общей семантической модели актогенетического процесса и, прежде всего, их соотношение с системой факторных глаголов» [Долинина 1983: 39]. Добавим к этому, что в систему факторных предикатов, по И. Б. Долининой, входят предикаты, иллюстрируемые следующими примерами: хочет уехать, готовится уехать, намеревается уехать, стремится уехать, решил уехать, успел уехать. Такое объединение на более высоком уровне абстракции все же не снимает достаточно серьезных различий между двумя группами глаголов.
Следует заметить, что фазовая маркировка действия все более вовлекается в сферу интересов как отечественных, так и зарубежных исследователей, изучающих материал языков, принадлежащих различным типам, ср., например [Андреева 1980; Давыденко 1986; Зорьева 1979; Кириленко 1997; Малаховский 1983; Мошанова 1969; Недялков 1984; 1987; Тиунова 1975, 1986, 1987, 1988, 1990; Храковский 1986; 1987; Черкасова 1973; Яхонтов 1984; 1985 и т.д.].
Интерес к проблемам выражения фазовых значений в различных языках мира, с одной стороны, обусловлен усилением внимания к проблемам аспектологии, в особенности той роли, которую играет фазовость в системе аспектуальных противопоставлений (что, в частности, приводит к характеристике фазовой детерминация как одного из компонентов качественной аспектуальности [Храковский 1987: 153]). Так, уже в «Русской грамматике» А. Востокова совершенный вид делился на три подвида: совершенный-начинательный (запеть, пойти, стану хвалить) и совершенный-окончательный (похвалить, дойти, пропеть), в пределах которого в свою очередь выделялись оттенки длительного (полюбить, догнать) и мгновенного, или однократного (двинуть), подвидов [см. Виноградов 1972: 382].
С другой стороны, семантика начала, возобновления, продолжения или окончания действия входит в качестве необходимого компонента в состав ряда синтаксических предикативных конструкций, на что указывают синтаксические описания многих языков. Так, из трех групп связочных глаголов в английском языке, по крайней мере, две представляют интерес в связи с темой нашего исследования:
«2. Глаголы со значением становления (Link-Verbs of Becoming) или перехода из одного состояния в другое: например, become становиться, get стать, turn превратиться, grow становиться и др., как в предложениях Не became pale; Не grew pale; Не got tired и др.
3. Глаголы со значением неизменности состояния (Link-Verbs of Remaining). К ним относятся глаголы remain оставаться, continue продолжать и т. п.: ср. Не remained silent Он продолжал молчать; The weather continued fine Погода продолжала (оставаться) хорошей [Смирницкий 1957: 125].
В грамматических описаниях лезгинского языка находим аналогичные формулировки. Ср.:
«Кроме всех перечисленных форм существует еще ряд составных сказуемых, в состав которых входят деепричастие настоящего или прошед-
5 шего времени и спрягаемая форма другого знаменательного глагола, в данном сочетании выполняющего служебную функцию, придавая различные оттенки действию или состоянию деепричастия основного глагола. Например, сочетание дееприч. с глаголом башламишун «начинать» означает начало действия: Магъсулар ківаті хъийиз башламишна «начали уборку урожая», а дееприч. прош. врем, (или глаг. прош. I) + глагол куътягьун «кончать» означает окончание самого действия или объекта действия: Ада кхъена куьтягьна «он кончил писать»; Юарасар тухвана куьтягьна «дрова растащили»; Юлдашди вири фу тіуьна куьтягьна «товарищ съел (съев кончил) весь хлеб» [Гаджиев 1954: 56].
Аналогичные характеристики (если не считать различной квалификации формы на -з) даются и в работах последних лет: «К формам выражения составного глагольного сказуемого в лезгинском языке относятся:
1. Сочетания с инфинитивом (целевой формой) фазовых глаголов, маркирующих начало и конец действия и т.п.: СикІ мукъаятвилелди ракьарай акъудиз башламишна [3. Э.] 'Лиса осторожно начала выбираться из капкана'; Инсанар яваш-яваш уях жез башламишна [Къ. М.] 'Люди потихоньку начали просыпаться'; в ряде случаев инфинитив уступает место деепричастию: КІвале авай игътиятар вири тіуьна куьтягь хьана [Л. X. М.] 'В доме имеющиеся запасы все съели (букв, съев закончились)'» [Алексеев, Шейхов 1997: 91].
Проблема квалификации данной группы глаголов обусловлена, соответственно, и неоднозначностью их квалификации или же как связочных, или же как предикатов с сентенциальным актантом, причем одновалентных. Возможность последней интерпретации обосновывается, например, А.Е.Кибриком [1983: 105]. Дело в том, что такое решение обусловлено представлением о фазовых глаголах как о семантически одновалентных, чья единственная валентность заполняется другими предикатами, ср.: «можно утверждать, что таким предложениям, как Девушка начала танцевать,
Девушка перестала танцевать, должны быть даны следующие весьма огрубленные толкования: 'начала иметь место ситуация Девушка танцует1, 'перестала иметь место ситуация Девушка танцует'» [Храковский 1987: 154].
Семантическая одновалентная интерпретация фазовых глаголов, когда их первая синтаксическая валентность «наследуется» от знаменательного глагола на материале русского языка обосновывается тем, что, «сочетаясь с инфинитивом безличного глагола, глагол начать сам становится безличным, т. е. его первую валентность занимает «нулевое» подлежащее: смеркается —* качало смеркаться — Вот минул час, за ним пошел другой, за третьим начало смеркаться (С.Михалков)» [Храковский 1987: 163]. См. также [Апресян 1980: 26; Касевич, Храковский 1983: 19-20].
В лезгинском языке подобная интерпретация обосновывается возможностью падежной координации субъекта не только со вспомогательным (фазовым) глаголом, но и со смысловым (зависимым). На подобные факты указывал М. М. Гаджиев на примере глагола згечіун 'приступать, начинать'; «... иногда субъект в падеже сочетается не с главным сказуемым, а с той отглагольной формой, которая стоит ближе к субъекту и служит второстепенным сказуемым или деепричастным обстоятельством-оборотом. Например: Ада автомобиль худ гуз ахъайиз згечіна (А. И.) «он начал (вернее, приступил) заводить и пускать автомобиль», т. е. игрушку. Глагол згечіна требует постановки субъекта в именительном падеже, а автор поставил его в активном, сочетая с близкими к нему деепричастиями от переходных глаголов. В данном случае несоответствие между падежом субъекта и главным сказуемым не так резко ощущается потому, что сочетание деепричастной (целевой) формы от переходных глаголов с глаголом згечіна, имеющим начинательное значение, ослабляет функцию сказуемости последнего и допускает включение деепричастий в состав сказуемого, придавая последнему оттенок переходного значения. Этому способствует, вероятно, еще ассоциативная связь глагола згечіун с синонимом его башламишун «начать», имеющим переходное значение. Все же грамматически правиль-
7 ным нужно считать сочетание субъекта с главным сказуемым. Например: Гъасан мад згечі хъувуна КІелни кеспи чирунив (А.Ф.). «Гасан опять приступил к учебе и овладению специальностью» (букв.: приступил к усвоению учебы и занятия). Шаир Абдул шиир кхьиз згечіна (А. М.) «поэт Абдул начал писать стихотворение».
Как видим, условием такой координации является порядок слов: субъект должен позиционно включаться в зависимую глагольную группу.
Несмотря на отмеченное выше внимание лингвистов к рассматриваемой группе глаголов, проблема их изучения в лезгинском языкознании не ставилась (исключение составляет лишь анализ составного глагольного сказуемого в монографии М. М. Гаджиева [1954], посвященной синтаксису простого предложения, о чем будет подробно сказано в соответствующих главах диссертации).
Существующие между ними оппозиции не описаны и с лексикографической точки зрения, на что указывают некоторые несоответствия в словарных дефинициях. К тому же в словарях современного лезгинского языка соответствующие лексемы часто трактуются одно через другое, что затрудняет возможность их дифференциации при употреблении в речи.
Теоретическая значимость работы. Решение поставленной задачи представляется важным как в практическом, так и в теоретическом плане, так как включается в решение общей проблемы анализа семантической структуры языка. Так, в общетеоретическом плане решение исследуемой проблемы является составной частью определения структурной роли фазовых глаголов в образовании сказуемого, в том числе и в связи с проблемой связки.
Второй важный теоретический вопрос касается соотношения рассматриваемых глаголов с категорией вида, поскольку в лингвистической литературе сформулирована точка зрения, «согласно которой глаголы, обозначающие определенную фазу действия, рассматриваются как входящие в состав средств для аспектологии, выступают элементами поля аспектуаль-
8 ности языка. Однако остается не совсем ясным, каково именно место этих единиц в рамках поля аспектуальности, в чем именно состоит их соотношение с видовыми формами» [Кириленко 1997: 4].
В лезгинском языкознании проблема осложняется неоднозначностью лезгинских эквивалентов русского инфинитива: здесь, как известно, имеются две отглагольные формы — целевая форма (нередко именно эта форма квалифицируется в качестве инфинитива) и масдар, находящиеся в достаточно сложных семантических и функциональных отношениях между собой. Немецкий инфинитив, в свою очередь, может в зависимости от лексического каечества главного глагола присоединяться к нему как с предлогом, так и без предлога zu.
Если говорить о значениях русского инфинитива, то основным для него является выражение действия или состояния безотносительно к какому-либо времени, наклонению, лицу, роду, числу - это исходная форма глагола, наиболее обобщенно представляющая его лексическое значение (ср. термин «неопределенная форма глагола»). Синтаксические функции инфинитива охватывают функции выражения подлежащего, сказуемого, косвенного дополнения, несогласованного определения, а также обстоятельства цели. В этом, как можно видеть, инфинитив сближается с именем существительным.
В соответствии с грамматической традицией исследования кавказских языков, неопределенная форма глагола, или инфинитив, не характерна для грамматического строя иберийско-кавказских языков [см., например, Голетиани 1970: 210]. Это положение в полной мере относится и к дагестанским языкам. Отсутствие инфинитива в иберийско-кавказских языках постулируется в основном в связи с наличием в них особой глагольной формы - масдара, обладающего как признаками глагола, так и признаками существительного.
Что касается лезгинского языка, то здесь мы имеем форму, которую в свое время П. К. Услар [1896] квалифицировал в качестве деепричастия настоящего времени с суф. -з. Эту традицию продолжил и Л. И. Жирков,
9 отмечая при этом, что «деепричастие на -з в основном имеет целевое, долженствовательное значение, напр. к(и)хъиз = чтобы писать, (нужно) писать». Последующие исследователи интерпретировали рассматриваемые формы по-разному. В «Синтаксисе лезгинского языка» М. М. Гаджиев [1954] назвал эти формы целевыми (сохраняя параллельную их квалификацию в качестве деепричастий), основываясь на их основной функции в составе предложения — оформлять смысловую часть составного глагольного сказуемого, выражающего долженствовательные или целевые отношения, а также обстоятельство цели. У. А. Мейланова [1967: 536] определяет рассматриваемую форму как «неопределенное (целевое) наклонение», которое выполняет также функцию деепричастия. Б. Б. Талибов [ЛРС 1966: ] называет форму на -з целевой, не включая ее в состав наклонений. Р. И. Гайдарова в работе по морфологии лезгинского языка [1987: 102] возвращается к первоначальной квалификации этой формы в качестве деепричастия. Несмотря на различия в интерпретациях данная форма считается в названных работах одной из основных, дающих начало для образования большинства временных форм глагола.
Этой же точки зрения придерживается Г. В. Топуриа, хотя и пользуется термином «абсолютив», следуя, по-видимому, за грузинской грамматической традицией [1959: 106]. По его мнению, «абсолютив выполняет в основном две функции:
а) Обозначает цель действия: buba xeb qqacuz fena - отец пошел на
базар барана покупать (ср. древнегрузинский q.idvad).
б) Выражает одновременность двух действий, т.е. используется с той
же функцией, что и деепричастие несовершенного вида в русском языке:
ajaldi fu qqacuz nezwa - ребенок, хлеб беря, ест (кушает)».
Этим термином пользуется в своем описании лезгинского глагола М. Моор [1985], называя в то же время масдар «инфинитивом». М. Хаспельмат [Haspelmath 1993], напротив, характеризует в качестве
10 инфинитива «деепричастие/абсолютив», в то время как масдар называет в соответствии с лезгиноведческой традицией.
По Э. М. Шейхову [2004: 123], «немаловажным в этой связи представляется тот факт, что она идентична долженствовательной форме глагола аварского языка, более чем масдар, соответствующей русскому (индоевропейскому) инфинитиву».
Как уже отмечалось, одной из основных форм лезгинского глагола является также масдара, «которую Услар принимает за начало глагола в своем словаре. По значению она является склоняемым по падежам отглагольным именем абстрактного действия» [Жирков 1941: 71].
Масдар лезгинского глагола также обладает некоторыми чертами, свойственными русскому инфинитиву: ср. заключенное в глагольной основе значение переходности / непереходности, противопоставление утвердительных и отрицательных форм, отсутствие категорий времени, наклонения и лица. В основных синтаксических функциях масдар также соответствует русскому инфинитиву:
Макъалада кхьизвай хьи, Къазибег дустагь авун жандармайрин гьалаті тир [А. А.]
В статье было написано, что арест Казибега был ошибкой (подлежащее);
Касдин пегие, пакамлай нянсигди къагъве ругун вахъун тир [А. А.]
Занятие человека — с утра до вечера варить кофе и пить было (часть составного сказуемого);
Гъа студентдихъ галаз таниш хьанмазни, адаз вичин ківапиз мугьман хьун теклифна [А. А.]
Как только с этим студентом познакомилась, его к себе домой в гости (букв, гостем быть) пригласила;
Бегова мад сефер кіуьд флакон «Париж» атир гун тіалабна [А. А.]
Бегов потребовал дать (ему) еще девять флаконов духов «Париж» (косвенное дополнение);
И къаст кьилш акьудун патал гьинай ятіани балкіанар жагъурна кіанда [А. А.]
Чтобы добиться этой цели, надо было где-то найти лошадей (обстоятельство цели - с послелогом).
Одновременно масдар, наряду с глагольными признаками, обладает некоторыми характеристиками, присущими имени: наличие словоизменения по категориям числа и падежа: так, формы множественности масдара образуются в лезгинском языке посредством суффикса -ар, а падежные формы выражаются системой окончаний, характерных для первого типа склонения.
Таким образом, долженствовательную (целевую) форму, в которой преобладают глагольные признаки, можно считать глагольной формой инфинитива, в то время как масдар, имеющий существенные признаки имени, может получить квалификацию отглагольного существительного.
Если же говорить о квалификации целевой формы глагола (инфинитива) в качестве деепричастия, то здесь следует учесть аргументацию Э. М. Шейхова [1989: 211], отмечавшего, что «деепричастие в лезгинском языке не имеет самостоятельных морфологических форм, а целевая форма выступает в роли деепричастия только в случае удвоения основы: хъуьрез-хъуьрез «смеясь»; хкадриз-хкадриз «подпрыгивая» и др. Сравним две фразы: Ам рахаз фена «Он пошел разговаривать» (чтобы разговаривать) и Ам рахаз-рахаз фена «Он пошел, разговаривая». В первом примере рахаз — это долженствовательная форма (целевая форма, инфинитив), во втором — деепричастие».
Последнему утверждению противоречат конкретные примеры. Ср. у М.М.Гаджиева [1954: 179]: «Форма на -з (целевая форма, или первое деепричастие) в качестве обстоятельства образа действия повторяется при глаголах - сказуемых движения.
Am айвандик газет кіелиз акъвазнава «он стоит на балконе, читая газету». Ср. Ам куъчедай, ич нез-нез, физвай «он шел по улице, кушая яблоко».
Несмотря на это приведенная выше аргументация представляется нам далеко не исчерпанной. Так, важным здесь представляется (а) совпадение деепричастий и целевых форм подавляющего большинства глаголов; (б) наличие деепричастий у недостаточных глаголов (яз, аваз, стаз, галаз и др.) при отсутствии у этих форм целевого значения, характерного для инфинитива, (в) возможность редупликации деепричастий при отсутствии подобного свойства у инфинитива.
Таким образом, деепричастие и целевая форма в лезгинском языке, хотя и совпадают, но лишь частично: имеются, как мы отметили выше, случаи дифференциации этих форм.
Не все проблемы решены и в немецком языкознании. Так, при традиционном рассмотрении сочетаний фазового глагола с зависимой глагольной формой в качестве составного сказуемого, они нередко рассматриваются как «словосочетания (подчеркнуто нами. - В.Р.), выражающие действие в его отношении к началу, концу или длительности течения. В качестве стержневого слова в них выступают глаголы со значением начала, конца или продолжения действия, напр.: beginnen, anfangen, fortfahren, fortsetzen, aufhoren.
Er nickte nur, schnitt sich eine Brotscheibe ab, bestrich sie mit Margarine und begann hastig zu essen (W. В rede 1. Die Vater).
Er fuhr fort zu rauchen, obwohl es ihm der Arzt untersagt hatte (Worter und Wendungen).
Es war eine ganz vollkommene Liebe. Nur eins hatte daran gefehlt, das Madel. Denn es hat mittendrin aufgehort zu lieben (A. Seghers. Die Entscheidung).
К данной группе примыкают словосочетания, в которых роль стержневого слова выполняют глагол pflegen, указывающий на повторя-
13 емость какого-либо действия, глаголы bleiben, sich gewohnen, zogern и некоторые другие, напр.:
...die Eltern der Konsulin Kroger, ... ein altes, zartliches Ehepaar, das sich vor aller Ohren mit den brautlichsten Kosenamen zu benennen pflegte (Th. Mann. Buddenbrooks).
Ich gewohnte mich, friih aufzustehen (Worter und Wendungen)» [Филичева 1969: 117].
Нетрудно заметить, что трактовка рассматриваемых конструкций как словосочетаний вступает в противоречие с пониманием словосочетания как сложных единиц, компонентами которых являются разные члены предложения, но не компоненты одного члена предложения.
Учитывая вышеизложенное, основная задача настоящей диссертации может быть сформулирована следующим образом: попытаться вскрыть на основе сопоставительного анализа специфику семантики и функционирования в речи фазовых глаголов в лезгинском и немецком языках. Эта задача предполагает постановку и решение некоторого набора более частных вопросов, среди которых можно назвать, например, следующие:
— охарактеризовать систему фазовых значений в лезгинском и
немецком языках.
уточнить состав фазовых глаголов в исследуемых языках. О том, что данная задача оказывается далеко не такой тривиальной, как это может показаться на первый взгляд, свидетельствует опыт Л. В. Малаховского [1983], значительно расширившего список глаголов рассматриваемой семантической группы по сравнению с аналогичными списками, предлагавшимися в предшествующих работах [Лейкина 1953; Тиунова 1976; Черкасова 1970; 1975], о чем подробнее см. в соответствующих главах диссертации.
установить структурные типы фазовых глаголов. Анализ материала сопоставляемых и некоторых других языков показывает, что фазовое значение может быть выражено: 1) простым глаголом (типа начинать,
14 продолжать, кончить), 2) словообразовательным элементом в составе глагола (типа запеть), 3) составным глаголом структуры V+Pstp (типа англ. set out, carry и 3) глагольным фразеологизмом различной структуры и др.
уточнить морфолого-синтаксический статус форм зависимых глаголов в исследуемых конструкциях. Прежде всего здесь речь идет о дихотомии причастие /целевая форма, рассматривавшейся выше.
выявить случаи, в которых фазовая семантика в глаголе возникает под влиянием окружающего контекста;
- определить конструктивные ограничения на использование
фазовых глаголов в тех или иных оборотах, в тех или иных формах.
Например, во многих языках (в частности, в русском и английском)
существует запрет на использование пассивных причастий от фазовых
глаголов. Сообщающая об этом Э. Ш. Генюшене [1983: 163] пишет, что «в
литовском возможно атрибутивное употребление ФК, т. е. пассивных
причастий от ФГ с транзитивным инфинитивом в качестве определения при
имени-объекте последнего, например: (29) Ji paslepe pradetq skaityti laiskq
букв. 'Она спрятала начатое читать письмо', (30) Pamaciau juos prie nebaigt
krauti sunkvezimio букв. 'Я увидел их около неоконченного грузить грузовика'.
Попутно отметим, что атрибутивно употребляются и активные причастия от
ФГ с зависимым интранзитивным инфинитивом при имени-субъекте
последнего: ср. (31) Ziurejau pradejus[, zaliuoti laukq букв. 'Я смотрел на
начавшее зеленеть поле', (32) Geriau baigianciq atausti arbatq букв. 'Я пил
кончающий остывать чай'».
В лезгинском языке такое употребление также зарегистрировано. Ср.:
Риваятди лугъуда хьи, Саманади чіуриз башламишай къветхвер стхайрин ківал, эхирни, михъиз чкіана [А. А.]
Предание говорит, что дом двух братьев-близнецов, который начал (букв, начатый) разрушаться Саманой, наконец, совсем разрушился.
Чар кіелиз башламишай декьикьада кьур нефес гила хтана [А. А.]
Вернулось дыхание, остановившееся в минуту, когда начал (букв. начавшую) читать письмо.
Чем вызвана возможность такого употребления в литовском, Э. Ш. Генюшене не определяет. Что касается лезгинского языка, то в связи с подобным явлением следует указать на два обстоятельства: во-первых, в лезгинском, как и в других дагестанских языках, существуют менее строгие правила употребления зависимых глагольных оборотов, что позволяет по существу ставить их в один ряд с придаточными предложениями. Во-вторых, как и в других языках эргативного строя, в лезгинском отсутствуют залоговые противопоставления и атрибутивную позицию в примерах, подобным вышеприведенному, занимает нейтральное в залоговом отношении, хотя и по своей семантике «пассивное» причастие.
В связи с различного рода ограничениями на употребление фазовых глаголов следует отметить и лексический запрет на сочетаемость фазовых глаголов с теми предикатами, которые выражают моментальные действия. Дело в том, что они не делятся на этапы и, соответственно, здесь не может идти речи о начале, середине или конце действия.
Методы исследования. Работа строится на соположении однопла-новых явлений двух языков, принадлежащих к различным типологическим классам, что естественным образом предполагает использование методики контрастивного анализа. В дагестанском языкознании сопоставительная грамматика имеет уже достаточно прочные традиции, однако опирается в основном на русско-дагестанские сопоставления. Мы не ставили перед собой задачи подробного обзора русско-лезгинских и русско-дагестанских сопоставительных исследований, поскольку она уже была выполнена, по крайней мере частично в ряде работ контрастивного характера. Укажем лишь на некоторые монографии, непосредственно повлиявшие на ход нашего исследования.
Из дагестанско-русских сопоставительных исследований прежде всего следует назвать монографию З.М.Загирова [2002], в которой показаны
сходства и различия русского и дагестанских языков в области фонетики, морфологии и синтаксиса. Особо хочется обратить внимание на выделение в монографии глагольно-инфинитивных словосочетаний русского языка, которым «в дагестанских языках соответствуют глагольные словосочетания с масдаром или целевой (долженствовательной) формой, например: предложить выучить ав. лъазаби тіалабгьабизе, дарг. хъарбарес багьахъес, лезг. ччирун тіалабун, таб. ківаьлан апіуз теклиф апіуб, лак. лахьхьиучин; предложил проведать больного - ав. хал гъаби тіалаб гъабизе, дарг. Хъарбариб гьаввакіахье зягіипсиличи, лезг. ничагъзвайдал къил чіугун теклиф авун, таб. иццурайиршн кіул зигуз теклиф апіуб, лак. къашавайма уцаучкунни» [Загиров 2002:236].
Здесь же отмечается, что «некоторые глаголы русского языка переводятся на дагестанские языки описательно, посредством существительного и глагольной формы: беседовать - таб. сюгьбат ап/уб, составить — дюзмиш апіуб и т.д.» [там же].
В последние годы было осуществлено несколько исследований по лезгинско-русской сопоставительной грамматике. Э. М. Шейхову принадлежит несколько работ обобщающего характера [1993; 2004 и др.]. К. Р. Керимов [2002] исследовал в сопоставительном плане категорию аспекта (вида). Г. И. Ахмедов [1999] посвятил свою работу сопоставительному анализу коммуникативных типов высказывания. Сопоставительная грамматика, в которой в качестве сополагаемых компонентов выступали лезгинский и один из иностранных языков, насчитывает всего лишь несколько специальных работ. Лезгинско-немецкие сопоставления практически отсутствуют.
Как показали исследования последних лет, эта методика оказывается более эффективной, если она строится по принципу «от смысла к форме», т.е. за отправную точку сопоставления берется тот или иной смысл, для которого последовательно описываются все средства его выражения в сопоставляемых языках. Ср.:
«Анализ «от смысла к форме» интересен с синтактико-типологической точки зрения, если он позволяет обнаружить в языках специальные конструкции, служащие для выражения тех или иных элементов универсального семантического языка — иначе говоря, если можно установить «конструкционные» сходства и различия между языками с точки зрения реализации универсальной семантической системы. Так, кажется оправданным считать, что значение начинательности должно выражаться в любом языке и как таковое является компонентом универсального семантического языка. Известно, что далеко не во всех языках существуют специальные начинательные (инхоативные) формы глагола или же глагольные дериваты начинательного способа действия, где значение начинательности выражается несомненными служебными морфемами... Однако при отсутствии таких морфем (т. е. когда значение начинательности передается только самостоятельными лексемами) существуют особые конструкции с фазовыми глаголами, и, следовательно, способы выражения начинательности (шире — фазовости) должны описываться в грамматике и в грамматической типологии» [Касевич, Храковский 1983: 9-10].
Следует заметить, что детальное сопоставительное исследование не может оставаться строго в рамках соположения языковых явлений двух или нескольких языков, поскольку, обращаясь за объяснением исследуемых фактов, оно непременно приходит к выводам сравнительно-исторического, ареального или же типологического плана. В этом смысле важным для нас является вывод, к которому пришел А. Е. Кибрик [1983: 117], исследовавший ряд предикатов с сентенциальными актантами в дагестанских языках, в том числе и синтаксическое поведение глагола «начинать»: «В целом следует признать, что утверждение Р. Диксона (Dixon, 1979) о том, что глаголы 'мочь', 'должен', 'начинать' всегда ведет себя аккузативно, не подтверждается данными дагестанских языков. Вместе с тем продолжает оставаться, на мой взгляд, в силе его мнение, что аккузативная модель при этих глаголах еще не означает сама по себе синтаксической аккузативности эргативных языков,
18 поскольку такое их поведение в значительной мере предопределяется не синтаксическими факторами, а семантикой самих ГП».
Практическая ценность работы. К практическим приложениям наблюдений и выводов, содержащихся в диссертации, следует отнести прежде всего то, что они могут составить основу для соответствующих спецкурсов по лексике и синтаксису лезгинского языка, а также возможность их использования в практике перевода как художественной, так и научной, и политической литературы.
Материалы исследования. Исследование базируется на материалах лезгинской и немецкой художественной прозы. С целью более наглядного представления сходств и различий между сопоставляемыми языками мы посчитали целесообразным использовать и переводной текст, а именно, перевод фрагментов Библии на лезгинский язык «Маркдилай атай шад хабар» (М., ) и «Лукадилай атай шад хабар. Илчийрин крар» (М., 2004), а также соответствующие немецкие переводы, в т. ч. перевод Мартина Лютера "Die Lutherbibel" и современный перевод "Die Gute Nachricht Bibel".
Безусловно, в работе лексико-семантического направления не могла быть не учтена лексикографическая традиция изучения обоих сравниваемых языков. История создания словарей лезгинского языка рассматривается в специальной статье А. Г. Гюльмагомедова «Лексикография и фразеография лезгинского языка» [2004], где отмечаются следующие типы лингвистических словарей:
а) двуязычные (лезгинско-русский, русско-лезгинский) словари;
б) терминологические словари;
в) орфографические словари;
г) толковые словари;
д) словари системных отношений.
Начало истории лезгинской лексикографии ведется с лезгинско-русского словаря («Сборник кюринских слов»), принадлежащего перу пионера кавказоведения П. К. Услара. В этот словарь, приложенный к
грамматическому очерку «Кюринский язык» вошло 1457 словарных статей. В их числе мы находим следующие:
Башламишун башламиш хьун — начаться, чимивал башламиш хьана — жар начался. — Башламишун (авун), повел. Башламиша или башламиш ая — начать, за ківалер эйиз башламишна - я начал строить дом [Услар 1896: 356];
Куьтягь куьтягьхьун - окончиться; зи кар куьтягьхьана - мое дело окончилось; ада пул куьтягьхьана - у него вышли все деньги. - Куьтягьун (авун), повел, куьтягь или куьтягьа - окнчить; за и кар къе куьтягьна кіанда -должно, чтобы я сегодня кончил это дело; балкіанди векьер тіуьна куьтягьна - лошадь съела все сено; зу дахьайтіа ву чіутару тіуьна куьтягьди — (поел.) без меня тебя блохи съедят, т.е. без меня ты пропадешь [Услар 1896: 470] и нек. др.
Семантика продолжения действия представлена в словаре Услара лишь одним фразеологизмом: И карди ттум яргъи я — у этого дела длинный хвост, т.е. оно еще долго будет продолжаться [Услар 1896: 559].
Таким образом, словарь Услара представляет собой лишь опыт первичной обработки лезгинских словарных единиц, обнаруживает большое количество пробелов и не дает глубокой разработки значений слов, ограничиваясь отдельными примерами.
Следующий значительный шаг в лезгинской лексикографической традиции связан с выходом в 1966 году лезгинско-русского словаря, составленного Б. Б. Талибовым и М. М. Гаджиевым [ЛРС 1966]. Словарь содержит около 28000 словарных статей.
Терминологические словари, создававшиеся в основном в тридцатые годы, в силу своей специфики не дают материала для раскрытия интересующей нас проблемы. Это же можно сказать об орфографических словарях.
Поскольку к средствам выражения фазовой семантики относятся не только лексические единицы, но и фразеологические обороты, ценный материал исследуемой темы дает «Фразеологический словарь лезгинского
20 языка» [Гюльмагомедов 1975], содержащий более 1100 наиболее употребляемых фразеологических единиц лезгинского языка.
Из словарей системных отношений особый интерес представляет «Краткий словарь синонимов лезгинского языка» [Гюльмагомедов 1982], включающий 228 синонимических рядов, объединяющих 614 лексических и фразеологических единиц.
В последние годы было выпущено еще несколько словарей лезгинского языка разных типов, в т. ч. словарь антонимов [Гаджимурадов 1994], словарь, отражающий лексический мир одного писателя - Етима Эмина [Гюльмагомедов 1998], толковый словарь лезгинского языка [Гюльмагомедов 2003], содержащий около 12700 единиц. К этим словарям следует также добавить лезгинско-английский словарь, содержащийся в книге М.Хаспельмата [1993]. В той или иной степени все они были учтены в нашей работе.
Конечно, лезгиноязычная лексикографическая практика значительно уступает немецкой: «Словари современного литературного немецкого языка подразделяются на несколько типов. Очень большое число составляют словари двуязычные: немецко-русские, русско-немецкие, немецко-французские, французско-немецкие, немецко-английские, англо-немецкие и т. д. Эти словари предназначаются для лиц, изучающих соответствующие языки, и для переводчиков. Издаются они в разном объеме — от карманных до больших настольных словарей, некоторые из них (школьные) специально предназначаются для детей-школьников» [Левковская 1956:228].
В нашей работе были использованы в первую очередь двуязычные словари, в т.ч. «Русско-немецкий словарь» М. Я. Цвиллинга, который вышел в издательстве "Русский язык" в 1996 г. и содержит около 150 тыс. слов и словосочетаний, а также «Немецко-русский словарь» под ред. К. Лейна, вышедший также в издетельстве «Русский язык» в 1996 г. и содержащий около 95 тыс. слов. Кроме того, в связи с тем, что фразеологические обороты
21 довольно часто становятся средством выражения фазовой семантики, значительный материал был получен из «Немецко-русского фразеологиического словаря» (1956 г.).
Апробация работы и публикации. Диссертация обсуждалась на кафедре общего и дагестанского языкознания ДГПУ. Основные результаты исследования отражены в публикациях автора общим объемом 2 а. л.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, посвященных соответственно средствам выражения начала, продолжения и завершения действия, заключения, а также списков использованной литературы и сокращений источников.
Синтаксические конструкции с глаголами начала действия
Помимо отмеченных выше beginnen и anfangen, в немецком языке имеется еще один глагол, регулярно передающий значение начинательности, хотя и в специализированных (спортивно-технических) контекстах: starten спорт, стартовать; начинать соревнования ; zum Rennen starten выйти на старт гонок, участвовать в гонках ; ав. стартовать, взлетать, вылетать ; разг. отправляться (в путь); разг. начинаться ; die Proben starten morgen испытания начнутся завтра .
Этот глагол имеет также переходное значение: запускать {спутник, ракету), производить запуск; запускать (двигатель) ; разг. начинать ; die Serienproduktion starten начинать серийное производство, запускать в серийное производство ; eine Provokation starten устроить провокацию .
В целом можно сказать, что данный глагол соответствует рус. стартовать, для которого русско-лезгинский словарь предлагает следующие варианты перевода: старт башламишун, юзун башламишун, рекье гьатун (спортда чухурдайбру чукуриз башламишун, я автомобиль рекье гьатун, я самолёт цавуз жьечіун), букв, начать старт, начать двигаться, отправиться в путь (в спорте начать бег - о бегунах, выводить в дорогу автомобиль, или в небо -самолет). Синтаксические конструкции с глаголами начала действия Что касается синтаксических конструкций, в которых могут выступать глаголы начала действия, отметим, что, помимо инфинитива, эти глаголы могут сочетаться с именными формами. Так, лезгинский глагол башламишун может иметь прямой объект - имя в именительном падеже. Ср.: Закавказия, гьакіни Кеферпатан Кавказ Советрин Россиядикай аиру авун патал чалишмишвилер башламишнава. [С. М.] Закавказье, а также Северный Кавказ начал попытки отделения (= начал пытаться отделиться) от Советской России. В данном случае происходит трансформация прототипического инфинитива в отглагольное существительное, вызванное стремлением выразить многократность действия путем маркировки этого имени показателем плюралиса. В определенных контекстах имя существительное в роли прямого объекта при глаголе «начинать» может быть обусловлено эллипсисом глагольного слова. Ср.: Гъалибвилиз талукь яз шадвилин митинг башламишун къарардиз къачуна [С. М.] Приняли решение начать торжественный митинг, посвященный победе; Чаз виридаз хъсандиз чизвай: дяве гъамиша итимри башламишда [С. К.] Мы все хорошо знали: войну всегда начинают мужчины... Здесь можно предполагать, помимо отглагольного характера семантики данного имени, опущение глагольного слова: войну начинают вести войну начинают (здесь, впрочем, возможна и другая семантическая деривация воевать начинают). Аналогично: начать митинг начатъ проводить митинг // начать митинговать. О подобном явлении в литовском языке пишет Э. Ш. Генюшене [1983: 158]; «Фазовые глаголы также могут управлять конкретными именами, но в таких случаях следует усматривать эллипсис инфинитива — предикатного актанта и переподчинение дополнения этого инфинитива непосредственно фазовому глаголу: pradejo rasyti laiska начал писать письмо - pradejo laiskq. начал письмо1». Роль объекта в определенных контекстах может играть и прямая речь: Чан хва, Аллагьдин хатур аватіа, вуна авам нехирбандиз багъишламиша, —яваш ванцелди башламишна батракди [Гь. Къ.] «Сынок, ради Аллаха, извини неграмотного пастуха», - тихим голосом начал батрак. Э. Ш. Генюшене [там же] и в данном случае считает возможным говорить об эллиптированном глагольном слове: «Эллипсис глагола речи следует также усматривать в случаях, когда ФГ вводит прямую речь: (8) Viskas bus gerai, — baige jis Все будет хорошо, — кончил он1 = кончил говорить ». Глагол башламишун, имеющий в качестве объекта имя действия, является переходным. Ему соответствует непереходный коррелят башламиш хьун (в толковом словаре лезгинского языка эта единица, к сожалению, отсутствует). Ср.: Ягъунар башламиш хъана [Г. Ханов] Начались бои; Концерт башламиш хъана [Н. М.] Концерт начался. Арваняр сифте багъларилай башламиш хъана [Къ. М.] Арваняр (селение) начиналось с садов. В отличие от башламишун, в зависимости от переходности/ непереходности инфинитива смыслового глагола, следующего транзитивной или интранзитивнои схеме, лезгинский глагол згечіун является непереходным. Как и глагол башламишун, данный глагол прежде всего сочетается с инфинитивом зависимого глагола: Руша пияла пайиз згечіна, са арадлай нубат хтулдал агакъна [Л.Ф.] Девушка начала раздавать напиток, через некоторое время дошла очередь до племянника; Ягъядин буба Закариядал чіал ахкъалтна, Ам Пак Руъгъдин эсердик кваз, пайгъамбар хъиз рахаз згечіна [Лука 1: 67] Im selben Augenblick konnte Zacharias wieder sprechen, und sofort fing er an, Gott zu preisen И Захария, отец его, исполнился Святого Духа и пророчествовал... Пространственным происхождением обязан данный глагол и своей второй, специфической для него модели управления. Так, начинающееся действие при рассматриваемом глаголе выражается не только формой инфинитива, но и именной формой в местном падеже: Колхоз исятда вилик акъвазнавай яргъал вегьез тежедай лап важиблу ківалахар тир векъер ягъунив ва гад ківаті хьувунив згечінава [М. Ш.] Колхоз теперь приступил к сенокосу и сбору урожая, что было наиболее важными и неотложными, стоящими перед ним задачами.
Роль наречий в маркировке начале действия
На реализацию того или иного оттенка значения нередко указывают формальные маркеры, в частности наречия времени. В связи с этим нельзя, например, не указать на выделяемую в особый раздел группу наречий с показателем исходного 1 падежа, о которой У. А. Мейланова [1960: 89] писала следующее:
«Значение времени также выражается исходным 1 падежом в форме наречий «день ото дня» и т. д. Например: Югъ-къандавай жеда мадни авадан (А. Муталиб) — День ото дня становится все богаче (наша страна). ЦІийи-цІийи техника, артух жезва къвердавай (Т. X.) - Новая техника все больше развивается. Недай суьрсетдин къиметар чи уьлкеда атунвай лап агъуз жезва («Знамя соц.») - Цены на продовольственные товары в нашей стране со временем становятся все ниже». В некоторых примерах можно говорить о совмещении значений: Къенвайди хкажхъана ацукьна ва рахаз згечіна [Лука 7:15] Da richtete der Tote sich auf und fing an zu reden Мертвый, поднявшись, сел и стал говорить. Здесь, как видно, налицо в первую очередь значение (3), поскольку речь идет о немом, получившем способность говорить. В то же время здесь не исключена возможность того, что речь идет о том, что бывший немой стал говорить именно в данный момент. В литературе встречается немало случаев, когда начинательная семантика в глаголе обусловливается влиянием окружающего контекста. Как пишет об этом А. Нурмухамедов [1981: 163], «обычно речь идет о глаголах семантически непредельных (или нейтральных в отношении предельности: непредельности), которые в определенном контексте получают значение начала соответствующего действия или состояния. Факторами, обуславливающими возможное появление начинательного значения, могут быть: а) лексические единицы-наречия типа endlich, schlieBlich, dann; б) в сложноподчиненном предложении - союзы, указывающие на последовательность действий во времени; в) самый факт сочетания предикатов, говорящий о наступлении данного действия или состояния после другого». Так, в следующем примере начальная фаза действия маркируется исключительно использованием наречия endlich: Endlich lief der Motor [L. F.] Наконец мотор заработал. А. Нурмухамедов фиксирует также наличие в одном предложении нескольких лексических единиц соответствующей семантики: Dann studierte er erneut die Gemalde und wunderte sich, da!3 der junge Kavalier immer noch Flote spielte [B.K.] Затем он снова принялся рассматривать картины, удивляясь, что юный кавалер все еще играет на флейте. Как отмечает А. Нурмухамедов, «наречие plotzlich и ему подобные выражают внезапное начало действия или возникновения состояния. Они изменяют качественную характеристику глагола: глаголы с непредельной семантикой приобретают наряду с начинательностью и значение предельности» [1981:164]. Последнее наблюдение иллюстрируется следующим примером: Wir drei blieben allein in der Wirtsstube.Es war plotzlich still [E. R.] Мы остались в зале трактира. Внезапно наступила тишина. Использование различных лексических показателей непосредственным образом влияет и на формирование семантических разновидностей начинательности: а) интенсивная начинательность (слова типа plotzlich); б) начинательность с оттенком становления (слова типа langsam, allmahlich). Употребление синтаксических показателей начинательности увязывают обычно с наличием временных придаточных предложений (иногда и придаточных предложений следствия). Э. С. Башкирцева выделяет три основных способа маркировки начинательности в подобных случаях: а) временные союзы, б) лексический характер глагола, в) временная форма глагола в придаточном предложении. Между тем, по справедливому замечанию А. Нурмухамедова, среди перечисленных средств существенную, определяющую роль играет семантика временных союзов. Дело в том, что «подчинительные союзы всегда требуют определенной временной формы глагола, т.е. та или иная временная форма финитного глагола зависит от союза или союзов. Это особенно ярко проявляется при подчинительном союзе nachdem. Ведь временные союзы несомненно нагружены в определенной степени способностью выражения временного значения» [там же: 165]. В целом же, по мнению исследователей, лишь совокупность из названных факторов создает четкую картину последовательного развития действия во временной перспективе. Ср.: Nachdem wir gegessen hatten, sprachen die andern wieder ruhig [L. R.] После того как мы поели, остальные опять стали спокойно разговаривать. Временный союз nachdem "после того как" в сочетании с формой плюсквамперфекта глагола маркирует начинательность действия в глаголе sprechen, выступающем в форме претерита. При отсутствии названных показателей форма данного глагола не имеет семантики ингрессивности. В то же время лексема wieder снова, опять в главном предложении функционирует лишь в качестве дополнительного средства, усиливающего начинательное значение глагола sprechen. Она придает всему действию в главном предложении семантику "вновь начинающегося действия"[там же: 166]. Sie bebte vor Angst, als Jacques seinen Blick auf seie richtete [В. K.] Она задрожала от страха, когда Жак взглянул на нее. В отличие от вышеприведенного примера, здесь выражение начинательности действия или состояния осложняется параллелизмом временных форм: в обеих частях глаголы имеют форму претерита, в результате чего предложение приобретает определенную двусмысленность: "она (уже) дрожала от страха, когда Жак на нее посмотрел" // "когда Жак посмотрел, она задрожала от страха". Вторая интерпретация вытекает, как можно полагать, из более широкого контекста.
Фразеологические и нерегулярные способы выражения срединной фазы действия
Функции фазового глагола в лезгинском языке выполняет также недостаточный глагол ома все еще находится, остается . По определению М. М. Гаджиева [1954: 52], сочетаясь с деепричастием, или целевой формой знаменательного глагола (в основном соответствующей русскому инфинитиву), этот недостаточный глагол формирует составное глагольное сказуемое, которое подчеркивает, что начавшееся раньше действие или состояние продолжается или продолжалось. Ср.:
Дидеди фу чразма ( чраз+ама) «мать все еще печет, продолжает печь хлеб». Марф къвазма «дождь все еще идет». Аялар къугъвазма «дети все еще играют, продолжают играть». Дидеди фу чразмай ( чраз+амай) «мать все еще пекла, продолжала печь хлеб». Марф къвазмай «дождь все еще шел». Аялар къугъвазмай «дети все еще играли, продолжали играть».
На наш взгляд, сливаясь с соответствующей формой смыслового глагола, вспомогательный глагол становится служебным элементом глагольной словоформы - словоизменительной морфемой. Соответственно, рассматриваемые формы сказуемого следует квалифицировать как формы простого сказуемого. Эти формы достаточно употребительны:
У двоих старших есть жены и дети, младший еще учится // продолжает учиться; Шехьиз зазни кіанзамач... [Н. М.] Плакать и я больше не хочу....; А хъчар къени лезги хуьрекра чна ишлемишзама [Ф.Н.] Эти травы мы продолжаем использовать в лезгинской пище; Киціер гьеле элуькьзамай [Мегь.С] Собаки все еще лаяли. Как видно, семантика продолжительности действия подчеркивается наречиями типа гьеле (все) еще . Аналогичные формы могут быть образованы не только от глаголов, но и от наречий. Характеристику этого явления дал, в частности, М. М. Гаджиев [1954: 64]: «Все три формы — хъсанз, хъсандиз, хъсандаказ, если основа прилагательного оканчивается на согласный, а в противном случае только первая и третья формы, для выражения сказуемого сочетаются с недостаточным глаголом ста. Такое сказуемое, в отличие от предыдущего типа, означает, что бытие, существование приписанного субъекту признака или состояния продолжается. Примеры: Шинияр лацузма ( лацуз+ама) «черешня остается белой» (т.е. еще не поспела). Цавун кіан чіулаезама (чІулавдиз\\чІулавдаказ + ама) «край неба остается черным». И Куъре ккуьз шуькіуьзама (С. С.) «почему это Кюре остается тонким?» (т. е. бедным, отсталым). Бязи инсанрин фикир гьа эвел хьиз эскиз ама (там же) «мысль у некоторых людей, как и прежде, остается старой». Прямого соответствия для данного глагола в немецком языке не имеется, хотя достаточно адекватно содержание его передается с помощью глагола bleiben, рассмотренного выше, а также наречий, о чем речь пойдет ниже. Фразеологические и нерегулярные способы выражения срединной фазы действия Фразеологизмы, выступающие в рассматриваемых языках в значении продолжения действия, как правило, имеют и дополнительные оттенки значения. Ср. нем.: „Noch 1st nicht aller Tage Abend. Noch ist er ja nicht verurteilt" [Th. M.] Ещё ведь не всё кончено (= еще остается надежда на лучшее). Обвинительного приговора ещё нет; Фразеологический оборот auf Altenteil sitzen оставаться при своей стариковской доле отчасти выступает как антоним предыдущего выражения. Ср.: Im ubrigen safien sie beide auf Altenteil, Klenk auf seinen Erinnerungen, Geyer auf seinem Buch „Recht und Historie" [L. F.] А в общем, оба они сейчас остались при своей стариковской доле: Кленк — при своих мемуарах, Гейер — при своей книге „Право и история". К числу фазовых можно, по-видимому, отнести и специфическое употребление глагола акъвазун остановиться, стоять , о котором писал в свое время М. М. Гаджиев [1954: 56-57]: «Глагол акъвазун «остановиться, стоять» в сочетании с деепричастием в одном случае выражает простое сказуемое (глаг.) и обстоятельство цели (дееприч.), а в другом — составное сказуемое, которое обозначает, что субъект просто занят, увлекся, долго возится с чем-то. Например: Юлдаш фу нез ківале акъвазна «товарищ остался дома, (чтобы) покушать». Ам. кіелиз акъвазнава «он читает, занят чтением; стоит и читает» (букв.: «читая стоит»). Вун адав къугъваз акъвазмир «ты не играй, долго не возись с ним». Деепричастие от глагола кылигун «смотреть» в сочетании с глаголом акъвазун означает ожидание или бездействие субъекта, например: Зун ваз килигиз акъвазда «я буду ждать тебя» (букв.: тебе смотря, постою). Ам гшкі килигиз акъвазнава «он просто стоит и смотрит» и т. д.» Как видно из примеров, в зависимости от семантики зависимого глагола рассматриваемая лексема реализует два значения а) «быть занятым чем-л.» и «находиться в длительном состоянии». Интересно, что немецкий глагол anhalten в своем непереходном употреблении также совмещает два различных фазовых значения: (а) останавливаться (das Auto hat hier angehalten здесь машина остановилась , er hielt beim Lesen an он прервал чтение ) и (б) продолжаться, длиться, удерживаться (das schone Wetter wird anhalten хорошая погода (ещё) продержится [постоит] , der Regen halt an дождь не перестаёт ). Одним из способов выражения семантики продолжения является использования отрицательных форм глагола с семантикой «не прекращать»: kein Auge zutun (или zumachen) не смыкать глаз.
Выражение завершения действия и лексические функции
Как и в случае начала действия, его завершение выражается в модели «Смысл - Текст» с помощью специальной лексической функции Fin - переставать = начинать не , иллюстрируемой на материале русского языка следующими примерами: помнить - // забывать, спать - // просыпаться, пробуждаться, жить - // умирать, жить (проживать) - // уезжать, выезжать - Fin(Co); война — оканчиваться, ветер — стихать, улечься, мода-отходитъ, проходить, боль — проходить, утихать, стихать, отпускать (FinFunco) [Мельчук 1974: 96].
В немецком языке в число примеров такого рода можно включить, в частности: der Wind legt sich ветер утихает , die Konferenz geht zu Ende конференция завершается , die Gefahr ist vorbei опасность минует , der Sommer vergeht лето проходит ; ...Ich habe Kopfschmerzen, und die werden nicht so schnell voruber-gehen, denn ich glaube, man wird mich heute etwas in Anspruch nehmen [Th. M.] ...у меня болит голова и, вероятно, нескоро пройдёт, так как я думаю, что меня сегодня не оставят в покое. В лезгинском языке лексическая функция Fin демонстрируется следующими примерами: ківалах тамам хьана работа завершилась ; перестать болеть [см. Мирзаханова 2003: 76]. К этому можно добавить: Фашизмдин муг авуна барбаті, хьанай зулумдин зунжурар кьаті-кьаті [Альм.] Разрушили гнездо фашизма, разорвались цепи гнета; На наш взгляд, переходным коррелятом (каузативом) лексической функции Fin является функция Liqu («ликвидировать») делать так, чтобы не , каузировать не , что можно продемонстрировать следующими примерами из русского языка: спать - //будить, полагать - //разубеждать Liqu (Со); норма — отменять, иллюзии - рассеивать, сон - прерывать, нарушать //будить, противоречие — снимать, устранять [Мельчук 1974: 95]. На материале немецкого языка средства выражения данной функции могут быть продемонстрированы следующими примерами: einen Streit beilegen уладить спор , einen Fehler beheben исправить ошибку , einen Schaden beheben устранить ущерб , eine Verfugung aufier Kraft setzen отменить распоряжение , ein Gesetz aufheben (abschaffen) отменить закон , einen Mangel (тж. Miflbrauch и т. п.) abstellen устранить недостаток (злоупотребление и т. п.) и т. д. Достаточно регулярно в этой функции используется немецкий глагол abschliefien в основном значении «запирать, закрывать на замок [на ключ]». В фазовом значении, ср. ein Buck abschliefien дописать книгу, завершить работу над книгой , eine Rechnung [ein KontoJ abschliefien закрыть счёт , ein Feuenverk schlofi das Fest ab празднество завершилось фейерверком ein weifier Kragen schliefit das Kleid am Hals ab законченность этому платью придаёт белый воротничок , кончаться, заканчиваться (чём-л.). В непереходном употреблении глагола фазовое значение выходит на первый план: die Wand schlofi mit einer hellen Leiste ab стена заканчивалась светлым бордюром , er hat mit ihr abgeschlossen он окончательно с ней порвал и т.д. Сходные семантические параллели наблюдаются и в лезгинском языке, о чем свидетельствует следующая словарная статья из толкового словаря лезгинского языка [Гюльмагомедов 2003]: АГАЛ-УН гл.; -да, -на; -из,-зава; -а, -ин, -рай, -мир; агал тавун, ахгалун II агал хъувун, агал хъувун тавун, агал хъийимир 1) ни вуч къенез фидай мумкинвал тун тавун паталди куьлегдалди кіевун (рак, вар ва мсб.) Агална рак куьлег туна чефтедай ... С. С. Пис папаз. Ам къапуяр агална акъвазна... А. Ф. КьатІ-кьатІ авур зунжурар. 2) вуч кардикай хкудун, ківалах акъвазарун. Ахпа атана мискіинни агалда. А. Ф. КьатІ-кьатІ авур зунжурар. И вахтунда хуьре маса хабарни гъатна: мискіинар агалзава. Гь. Къ.Четин бахт. Райондин «Коммунизм патал» газетни агална...Т. Ханов. Абадлувални агьваллувал патал. Гъа инал чна чи сечкийрин собрание агалун малумарзава. Ж. Эфендиев. Азадвилин рекье. Ср. также другие средства выражения данной лексической функции в лезгинском языке: ... кьудкъад лагьай йисарауъзуьмлухар тергна [Газ.] ... в восьмидесятые годы виноградники уничтожили; Са куьнвайни чіуриз жедач чи садвал, Куъз лагьайтіа ви садвал я чи ша.двал [Ш.Къ] Ничто не может нарушить наше единство, потому что твое единство (есть) наша радость. В той или иной степени с рассматриваемой семантикой соприкасается и ряд других лексических функций. Ср.: Perf («перфектив») - завершенность действия, достижение предела; отражает видовое противопоставление в русском языке {одеваться — одеться, ломать - сломать, умирать — умереть и т.п. [Мельчук 1974: 96]) и, по-видимому, для лезгинского не характерно. Во всяком случае об этом свидетельствуют формы аориста типа раха-на говорил, поговорил , ціра-на таял, растаял , кіел-на читал, прочитал и т.п. Result («результатов») — состояние в результате . В русском языке имеет только склеенное выражение: ложиться - //лежать, вставать — стоять, учиться —уметь, покупать — иметь и т.п. [Мельчук 1974: 97]. Эта функция, как правило, выражается в лезгинском с помощью соответствующих результативных форм времени. В частности, нельзя не обратить внимания на следующее наблюдение: «Лезгинские глаголы типа ксун спать / ложиться спать , ацукьун сидеть / садиться выражают в формах префекта соответствующее статическое состояние {ксанва спит , ацукънава сидит ), а в формах презенса обозначают процесс перехода в данное состояние (ксузва ложится спать , ацукьзава садится ). Диагностирующим признаком для таких глаголов является сочетаемость их форм аориста с континуативным СД (ксанма ксана-ама продолжает спать , ацукьнама ацукъна-ама продолжает сидеть )» [Керимов 2002а: 36]. Fact - реализоваться , выполниться («стать фактом»), ср. рус. опасения — оправдаться, подтверждаться, искушение — брать верх испытания — проходить успешно, мечты, надежды — сбываться (; [Мельчук 1974: 97]. М. Б. Мирзаханова [2003: 77] приводит лишь один пример выражения этой функции: метлебдихъ агакьун исполниться - о желании . Ср. также: Зиумуд кьилиз акъатна [А.А.] Моя надежда оправдалась; Бегован гиман дуъз хьана [А.А.] Предположение Бегова подтвердилось. Real - реализовать , выполнить («требование») [Мельчук 1974: 97-98]. Эта лексическая функция может рассматриваться как переходный (каузативный) коррелят функции Fact. Ср. лезгинские примеры: планар тамамрун выполнять планы ; кьилиз акъудун выполнять, осуществлять, доводить до конца, реализовать, завершать (что-л.), достигать (чего-л.) , кьиле тухун выполнять; доводить до конца, претворять в жизнь (что-л.) » [ср. Мирзаханова 2003: 77].
Глагол тамамарун является основным средством выражения параметра Real. В качестве объекта этого глагола употребляются обычно имена с общим значением «цель, задача». Выполнение той или иной задачи означает завершение действий по ее реализации, что и дает основание включить этот глагол в рассматриваемую группу.
