Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Ретроспективы социального управления благотворительностью: модели, механизмы, социальные проекты .
1.1. Благотворительность в структуре ментальности русского человека допетровской эпохи (опыт исторической реконструкции).
1.2. Благотворительность как цель государственного управления (вторая половина ХVIII-начало XIX вв.)
1.3. Процессы самоуправления (земство) и технологии управления благотворительностью в предреволюционной России.
1.4. Социальные практики управления благотворительностью в системе моноидеологизированного государства.
1.5. Социальное управление благотворительностью в постмодернистском обществе: возможности использования зарубежного опыта.
Глава 2. Системы управления сферой социальной защиты в современном мегаполисе .
2.1. Социальные проблемы Москвы как современного мегаполиса .
2.2. Тосударственные формы управления сферой социальной защиты в Москве.
Глава 3. Социологическое исследование технологий социального управления благотворительностью в Москве .
3.1. Становление общественного сектора социальной поддержки: мотивы формирования и механизмы регуляции .
3.2. Московское Благотворительное Движение как субъект инновационного процесса социального проектирования инфраструктур благотворительности
3.2.1. Организационная структура Московского Благотворительного Движения.
3.2.2. Проблема аксиологической регуляции благотворительной деятельности.
Выводы.
Литература
Приложения
- Благотворительность в структуре ментальности русского человека допетровской эпохи (опыт исторической реконструкции).
- Благотворительность как цель государственного управления (вторая половина ХVIII-начало XIX вв.)
- Социальные проблемы Москвы как современного мегаполиса
- Становление общественного сектора социальной поддержки: мотивы формирования и механизмы регуляции
Введение к работе
Диссертационная работа является теоретико-экспериментальным исследованием процессов управления благотворительной деятельностью в современном мегаполисе (на примере Москвы).
Актуальность диссертационного исследования определяется
необходимостью создания научного базиса для проектирования социальных структур, стимулирующих становление гражданского общества с учетом мировой практики, особенностей национального менталитета и Российских традиций. Начало XXI века совпало с подведением итогов процесса управления реформированием общества, в частности, рефлексией процесса управления преобразованием его социальной сферы и становлением негосударственных форм социальной помощи населению, называемых благотворительностью. Десятилетие реформ, в том числе и в сфере социальной защиты и поддержки цоказало, что прямое копирование систем благотворительной деятельности, пЬлучивших развитие на Западе, не приводит к успеху. Невозможно и "возродить" в новом социальном контексте существовавшие в историческом прошлом России организационные формы благотворительности и милосердия. Реформы социального управления благотворительной деятельностью, не сопровождаемые научно обоснованным инновационным обеспечением и развивающиеся стихийно без разработки адекватного социального проекта, не дают желаемого результата.
Особое значение приобретает исследование процессов управления социальной сферой в крупных городах - мегаполисах, где представлен весь спектр социальных проблем. Необходимость анализа благотворительности в контексте социального управления определяется масштабом этого ресурса. В настоящее время в Москве зарегистрировано более 10 тысяч некоммерческих организаций, ставящих перед собой благотворительные цели, однако участвуют в благотворительной деятельности не более 10%, а реально работают по благотворительным технологиям из них лишь несколько десятков. До сих пор не отработана концепция координации деятельности государственных структур управления и системы общественной благотворительности.
Анализ накопленного в России позитивного опыта, изучение современного состояния благотворительности, разработка концепции и
мониторинга реальных тенденций развития благотворительной деятельности -актуальная задача исследований в области социологии управления. Существует противоречие между значимостью благотворительной деятельности как нового социального явления и неразработанностью технологий социального управления, адекватных его природе. Основная проблема состоит в том, что система благотворительности, целью которой является социальная поддержка и аксиологическое оздоровление общества, входит в противоречие с внедряемой системой управления, снижающей эффективность деятельности и порождающей негативные эффекты.
Состояние проблемы исследования
Современная социология проявляет заметный интерес к формирующимся в гражданском обществе новым социальным явлениям -общественным движениям, гражданским инициативам, взаимодействию по типу партнерства (Аверин Ю.П., 1997,Гаевская О.Б., 1997,Дятченко Л.Я.,1993,Доблаев В.Л.,1995,Митрохин В.И.,1998,Мысин Н.В.,1997, Романенко Л.М.,1996,Синергетика и социальное управление, 1998, Социальное управление в эпоху пост-модерна:, 1999, Франчук В.И., 1997).
Развивается тенденция превращения социологии управления из дескриптивной в конструктивную науку. Теоретические работы, относящиеся к рубежу 80-х - 90-х годов, подготовили научную базу для эффективного проектирования социальных инноваций (Штомпка П., Пригожий А.И., Иванов В.Н., Лапин Н.И., Осипов Г.В., Аверин АН., Яковец Ю.В., Ядов В.А., Карпова Ю.А. и др.). Однако, разработки отечественных социологов недостаточно используются в управлении социальными преобразованиями. Для реализации данных концепций необходимо проведение конкретных социологических исследований социальных процессов, возникающих в новой российской действительности.
В современной отечественной социологии тема благотворительности мало изучена. В настоящее время внимание большинства авторов сконцентрировано на историческом анализе традиций Российской благотворительности (Свердлова А.Л.,1999, История социальной помощи в России, 1991, Несерецкий А.И., 1994., Власов П.В, 1993 и др..),
Состоянию и развитию благотворительности в условиях происходящих в России социальных изменений было посвящено всего несколько исследований, выполненных по программам зарубежных фондов и ограничивающихся по существу только сбором первичных данных о целях и структурах управления в некоммерческих организациях. ( Условия и перспективы..., 1998, Лежендр П., Черток М, Нечаев В., 1998).Изучались также причины и характер трудностей, возникающих в работе благотворительных организаций инвалидов (Сцапаемте Г.Г.,1994), и динамика отражения благотворительной деятельности в российской прессе (Карлинский И., 1999). В работах делается вывод о том, что благотворительность является комплиментарной формой социальной поддержки, дополняющей возможности государства.
В зарубежной науке, напротив, последнее десятилетие отмечено резким ростом работ, посвященных анализу различных форм управления социальной активностью населения путем привлечения к участию в благотворительной деятельности (Bremmer R.H., 1994, Loseke D.K., 1997), концептуальной базой которых служит теория социальных изменений и тематика просоциального поведения. Активно продолжаются исследования по классической проблеме мотивации помощи и альтруизма, начатых еще Питиримом Сорокиным (П.Сорокин, 1950, 1992, Хекхаузен 1986).. Изучаются общие вопросы влияния участия в благотворительной деятельности на социальные отношения жителей мегаполисов, динамику их социальных стереотипов, установок и взаимодействия с аутсайдерами и маргинальными социальными группами: бездомными, бедными, инвалидами, наркоманами и алкоголиками, представителями национальных меньшинств, гомосексуалистами, больными СПИДом. Сравнивается эффективность различных технологий включения населения в благотворительную деятельность, оцениваемая по критериям происходящих у них личностных изменений. Проводится изучение феномена генерализации в ориентации населения на оказание помощи при переходе от организационно регламентированных форм (систематическое участие в работе благотворительной организации, включенность в отдельные благотворительные акции) к нерегламентированным (волонтерство, помощь коллегам по работе, соседям, подарки в семье и т.д.). В отдельную область, пересекающуюся с изучением благотворительности, выделились исследования по помогающему
поведению (helping behavior) и поведению в поисках помощи (help-seeking behavior). Внедряются обучающие программы, относящиеся к курсу формирования жизненно важных навыков у школьников и студентов ("Life skills programm"). Участие в благотворительной деятельности рассматривается как тренинг позитивного социального лидерства, закономерности формирования которого являются предметом специальных исследований. Анализируется также зависимость имиджей руководителей фирм, регионов и стран от демонстрируемой ими благотворительной активности (феномен Леди Дианы как «народной принцессы») (Marx,-Jerry-D. , 1998, Stoesz,-David, 1999, Kaplan,-Kalman-J., 1998, 0'Connell,-Brian, 1978, Keim,-Gerald-D, 1978,Thomas Jefferson U., 1974).
Утверждается, что при проектировании благотворительных организаций и последующем управлении ими обязателен учет их существенных отличий от организаций с другими общественными функциями (Николь Э.М, Саламон Л.М., 1992). За рубежом управление развитием «третьего сектора», в который включены некоммерческие, благотворительные организации, выступает как важная область социальных инноваций.
Анализ литературы и практики благотворительности, а также обобщение
опыта участия автора в организации системы благотворительности Москвы
приводит к выводу о рассогласовании "проблемного поля" исследований в
отечественной науке и за рубежом, где изучение благотворительной
деятельности проводится в контексте междисциплинарного анализа процессов
управления социальной действительностью: построением гражданского
общества, развитием демократии и самоуправления, снижением социальных
конфликтов и напряженности, обеспечением этического здоровья общества,
формированием этнической толерантности, овладения формами социального
лидерства, стимулирования альтруизма, социальной активности и
ответственности, партнерства и сотрудничества как новой ступени развития бизнеса, политики и социума в целом. Активность исследований благотворительности связана с противоречием между декларируемыми целями социального управления благотворительной деятельностью в мегаполисе и достигаемыми результатами, как в прагматическом, так и в аксиологическом аспектах.
Таким образом, проведенный анализ показал, что в литературе не представлены социологические работы, системно описывающие функции, цели и технологии управления благотворительной деятельностью в современной России.
Теоретическое значение работы
Исследование процессов управления благотворительностью представляет собой новую научную задачу. Анализ технологий управления новым типом социальных процессов - «бескорыстной инициативной помощью» и благотворительных организаций, как специфических управленческих систем, расширяет проблемное поле и объяснительные принципы социологии управления. Оценка благотворительной деятельности проводится на основе социологически обоснованных критериев, следующих из теоретической модели, отражающей социальные функции данного явления. Эксплицирован особый тип управления процессами гуманизации и демократизации жизни в гражданском обществе.
Показано, что применение моделей управления, предназначенных для другого типа организаций (государственных или коммерческих), не адекватно для изучаемой социальной реальности - деятельности благотворительных организаций. Используемые в настоящее время технологии, дезинтегрирующие разные уровни управления, тормозят совершенствование этой области социальной практики и не позволяют эффективно проектировать пути ее развития.
Теоретическая значимость диссертации состоит в получении новых данных о ценностных, целевых и функциональных характеристиках благотворительности как инновационной системы оказания помощи и воспроизводства (или коррекции) аксиологической составляющей постмодернистского общества.
Объектом диссертационного исследования выступают системы и процессы управления благотворительностью в современном мегаполисе.
Предметом диссертационного исследования являются социальные функции, цели и ценности субъектов и объектов благотворительной деятельности в мегаполисе (на примере Москвы), рассматриваемые как
детерминанты эффективности используемых технологий социального управления.
Основная гипотеза исследования: реально действующая система социального управления благотворительностью в мегаполисе приводит к формированию различных по аксиологической ориентации типов благотворительных организаций и соответствующих им управленческих технологий. Дополнительными гипотезами являются следующие:
1. Аксиологические структуры лидеров являются детерминантой,
определяющей тип деятельности и технологии управления благотворительной
организацией.
2. Существующая в Москве как мегаполисе и субъекте Российской Федерации
система управления благотворительной деятельностью провоцирует развитие
псевдоблаготворительных организаций.
Цели исследования
Основная цель исследования состояла в изучении закономерностей и тенденций преобразования благотворительности как особой подсистемы социума, определяемой спецификой ее функций, целей и технологий деятельности, в зависимости от внедряемых стратегий управления. Конкретные цели работы заключались в следующем:
дать описание динамики организационных форм и социальных функций благотворительности в исторической ретроспективе;
провести анализ макро- и микроструктуры управления благотворительностью в мегаполисе (на примере сопоставления России и США);
оценить степень адекватности форм управления благотворительностью ее социальным функциям на примере изучения зависимости между социальным проектом, фиксированным в формальных технологиях социального управления (правовых нормах), и реальной инновационной практикой 90-х годов на примере Москвы.
Для достижения поставленных целей и проверки выдвинутых гипотез необходимо было решить следующие задачи:
провести теоретический анализ литературы, относящейся к генезису благотворительной деятельности и управлению благотворительными организациями с целью выявления основных концептуальных моделей и исследовательских проблем;
выполнить эмпирическое исследование, позволяющее сопоставить социальные функции благотворительной системы в современном обществе с целями и технологиями деятельности конкретных организаций,
сформулировать требования к эффективному управлению благотворительностью как отдельной социальной подсистемой в мегаполисе.
Научная новизна исследования
Диссертация является первым социологическим исследованием системы факторов (правовых, экономических и аксиологических), управляющих динамикой развития благотворительной сферы мегаполиса. Научная новизна диссертационной работы определяется тем, что благотворительность изучается на 3-х уровнях и анализируется параллельно в аксиологическом и прагматическом аспектах:
благотворительность как подсистема социума,
благотворительность как деятельность отдельных организаций,
благотворительность как деятельность личности.
Проведен структурно-функциональный, нормативно-ценностный и генетический анализ форм существования благотворительности в обществе. Впервые теоретически исследованы способы управления благотворительной деятельностью в истории России и эксплицирована социальная концепция, регулирующая благотворительность как подструктуру американского общества.
Определены исследовательские проблемы социологического изучения благотворительности, основной из которых является анализ соотношения системы функций благотворительности, отражающих этап развития общества, и системы целей, фактически реализуемых деятельностью благотворительных организаций. Выявлены функции и закономерности организации благотворительной деятельности, определяющие ее новую роль в современном обществе в качестве базиса аксиологической практики для различных социальных страт. На основе теоретического анализа сделан вывод о том, что в
социальном проекте постмодернистского общества заложено изменение функций благотворительности - снижение значимости первичных прагматических функций (материальной помощи нуждающимся) и возрастание роли аксиологических функций. Показано, что главными для мегаполиса становятся вторичные прагматические функции благотворительности, связанные с задачами снижения социальной напряженности (являющейся следствием экономического расслоения общества), ослабления этнических и социальных конфликтов в микросоциуме за счет повышения толерантности к аутсайдерам, достижения личностной включенности в преодоление социальных проблем и самоуправление общественной жизнью, переноса социальной ответственности с управленческих структур на жителей. Обоснована оценка роли благотворительности как фактора гуманизации современной действительности, демократизации социальных процессов и построения гражданского общества.
В диссертационной работе впервые разработана типология московских благотворительных организаций по содержательным критериям. Изучены особенности социальных целей и функций благотворительных организаций Москвы в 1990-2000г.г. Эмпирическими данными подтверждено теоретически сформулированное положение о конфликтности аксиологических функций благотворительности с технологиями государственного управления этой сферой. Выявлена зависимость между типом функционирования благотворительной деятельности и аксиологической структурой лидера. На материале анализа 10-летней работы Службы экстренной социальной помощи Московского Благотворительного Движения, раскрыты подходы к механизмам инновационного управления благотворительными организациями.
Методологические основания диссертации.
В диссертационной работе, основанной на методологии системного подхода, применяется нормативно-ценностный, структурно-функциональный и деятельностныи варианты анализа. В диссертации использованы методы теоретического анализа, анкетирования и стандартизованного интервью, метод включенного наблюдения и метод вторичного анализа литературных данных. Надежность, обоснованность и достоверность полученных выводов обеспечивается применением комплекса методов адекватных предмету, целям и
гипотезам исследования, согласованностью результатов эмпирического исследования с разработанной теоретической концепцией. Проводилась качественная и количественная обработка результатов.
Эмпирическую базу диссертации составили материалы, в которых отражена история, теория и современная практика управления благотворительностью в России и за рубежом (программы работы организаций, программы проведения акций, планы и программы обучения, диагностический инструментарий и др.). В экспериментальном исследовании участвовали 67 благотворительных организаций, выбранных по разработанной системе критериев.
Положения выносимые на защиту:
Реально действующие благотворительные организации Московского мегаполиса по критерию адаптации к нормативной базе социального управления образуют три основные группы, различающихся аксиологическими ориентациями и содержанием реализуемых социальных технологий: нормативные, сверхнормативно позитивные и сверхнормативно негативные.
Ведущей детерминантой типа деятельности благотворительной организации является аксиологическая структура лидера.
Реализуемая в Москве система социального управления оказывает провоцирующее воздействие на возникновение псевдоблаготворительных организаций.
Апробация работы и внедрение результатов.
Основные положения диссертации и результаты исследования были доложены на факультете социологии Болонского университета и в Центре подготовки социальных работников при Болонском университете (Италия, 1992г.), на IY Европейском Психологическом Конгрессе в Афинах (Греция, 1995г.), на заседаниях кафедры социальных и гуманитарных проблем интеллектуальной собственности Российского института интеллектуальной собственности. Результаты исследования служат основой реализуемого на практике социального проекта «Московское Благотворительное Движение».
Практическая значимость работы
Проведенная работа доказывает необходимость применения новых принципов управления на основе полученных данных о функциях, целях и ценностях участников и социальных проектировщиков благотворительной деятельности в мегаполисе. Содержащиеся в работе результаты, выводы и предложения могут использоваться законодательными органами, структурами муниципальной власти и руководителями благотворительных организаций в практике управления социальными инновациями в сфере благотворительности. Учет выявленных закономерностей трансформации аксиологического базиса благотворительности и конкретных технологий работы благотворительных организаций позволяет на основе социального проектирования совершенствовать развивающуюся практику и предотвращать негативные явления в управлении благотворительной деятельностью.
Материалы диссертации могут быть использованы в процессе подготовки специалистов по инновационному социальному проектированию и социальной работе, в преподавании курса «Социология управления (некоммерческий сектор)», «Социальная работа», «Теория, история и современное состояние благотворительности».
Благотворительность в структуре ментальности русского человека допетровской эпохи (опыт исторической реконструкции).
В последнее десятилетие отмечается активный интерес к традициям Российской благотворительности. Опубликовано большое число работ, описывающих динамику технологий государственных и общественных форм социальной помощи в контексте исторического анализа (Власов П.В., 1993, Несерецкий А.И., 1994, Боханов АН., 1989 и др.). Проблематикой благотворительной деятельности начали заниматься специалисты в области этики (Благотворительность и милосердие, 1996). Практически все исследователи приходят к выводу о необходимости возрождения в современной России лучших традиций благотворительности, милосердия и меценатства, существовавших до революции. Однако, реальное заимствование прошлого опыта при проектировании социальных технологий помощи в условиях современной российской действительности требует теоретического анализа феномена благотворительности в Российском обществе с позиций социологии управления. В данном исследовании предпринята попытка социологической реконструкции генезиса благотворительности на основе проведения вторичного анализа литературы по проблеме с целью выявления социологической специфики этапов развития благотворительной деятельности и экспликации различных моделей организации и управления благотворительностью в истории России, поэтому изложение конкретно исторической фактологии в работе существенно сокращено.
Благотворительность в структуре ментальносте русского человека допетровской эпохи (опыт исторической реконструкции).
Заново, в современных условиях оценивая то, что в прошлом России представляло несомненный интерес в качестве собственного национального опыта социальной жизни, мы рассматриваем благотворительность, как широкую и многообразную активную социальную деятельность.
Необходимость в сотрудничестве, в оказании помощи возникает вместе со становлением общества. Генезис благотворительности и альтруистических форм поведения в развитии общества несомненно представляет не только историко-культурный, но и социологический интерес. Первоначальные общинные формы социальной защиты членов своей контактной группы, как указывает Щапов Я.Н. (1996 ), существовали на Руси еще в дохристианский период: дети должны были обеспечивать в старости своих родителей, родители были обязаны выдать замуж дочерей, иначе забота о них в старости ложилась на общину. Член общины мог получить от нее материальную помощь в случае стихийного бедствия и несчастного случая. Однако такая помощь была, односторонней и экстраординарной, укрепляющей социальные связи общества и отвечающей самим основам этого общества.
Благотворительная деятельность на Руси меняется с принятием христианства, учреждением церковной организации, возникновением монастырей, т.е. на рубеже X—ХІвв. Выработанные в процессе общения людей этические нормы закрепляются в традициях, которые затем формулируются в виде религиозных догматов-заповедей. Рассматривая ее историю, Максимов Е.Д. (1994) выделяет ряд этапов.
До середины XVI в. христианская благотворительность была главным образом личной, частной. Подавая милостыню нищему, передавая средства монастырю, благотворитель — князь или боярин — делал это для того, чтобы самому стать выше духовно, обеспечить себе место в потустороннем мире благодаря молитвам тех, кому он оказал помощь. Князь Владимир Мономах обращался к своим сыновьям (1117 г.): "Самое главное — не забывайте убогих и сколько можете их кормите!". Следуя учению Иоанна Златоуста, благотворители на Руси не считали нужным выяснять причины нищенства — неизлечимые это болезни или социальные бедствия, но оказывали помощь без разбора. Великий князь киевский Владимир Креститель уставом 996 г. официально вменил и в обязанность духовенству заниматься общественным призрением, определив десятину на содержание монастырей, церквей, богаделен и больниц. На протяжении многих веков церковь и монастыри оставались средоточием социальной помощи сирым и убогим, увечным и больным. Монастыри содержали больницы, богадельни и детские приюты. Такой порядок сохранялся и при Иване Грозном. В судебнике 1550 года сказано: "... а на монастырях жити нищим, которые питаются милостынею от церкви Божией".
Дифференциация в оказании помощи нищим и стремление по-разному подойти к лишенным средств существования появляются в середине XVI в. В "Стоглаве" (1551г.), уникальном для Европы того времени документе, показывающем состояние общества в его бытовой, непроизводственной и неполитической сферах, говорится о трудоустройстве работоспособных нищих, создании богаделен для прокаженных и престарелых на пожертвования под надзором духовенства и выборных общественников — целовальников . Эти принципы нашли развитие и в Уложении 1649 г., где, в частности, устанавливается необходимость специального сбора средств на выкуп пленных через посредство Посольского приказа вместо расходов "из царевой казны". В 1670 году учрежден Приказ для строения богаделен, согласно которому все богадельни опять же отнесены к ведомству патриаршего дома, светскому ведомству относился только выкуп пленных.
В допетровскую эпоху (XVI - XVII в.в. русской истории) общество характеризуется определенной монолитностью, отсутствует поляризация на народную и особую культуру правящей элиты. Русский человек допетровской эпохи, впрочем как и подавляющая часть русского народа в последующее время, проживал свою жизнь в крестьянской общине или "в миру". Для абсолютного большинства русских крестьян община являлась важнейшей социальной организацией, где проходила жизнь от рождения до смерти; община покидалась лишь кратковременно - во время отхода на заработки, поездок на рынок в город и т.п. В общине были представлены производственные интересы, коллективная ответственность перед государством за налоги, правосудие, религиозная жизнь, потребность в защите, организация досуга, взаимопомощь и т.п. Традиционно власти использовали общину в качестве подструктуры низовой администрации, "миру" представлялась сравнительно большая автономия во внутренних делах. "Мир" выступал организующим началом жизни, также он являлся проводником идей социальных норм и установок, которые существовали в государстве. "Мир" (община) являлся посредником между крестьянином и системой государственного управления. Все внешние связи крестьянина с государственными структурами, другими общинами, а также внеобщинными частными структурами осуществлялась непосредственно через общину или по ее доверенности.
По данным Вольного Экономического Общества России с XVII в. и до 1870 г. в общинах находилось около 90% русских крестьян (Капустин С.Я., 1890). Вплоть до XVIII века в России церковный приход представлял собой одновременно и административную, и податную, и территориальную единицу. Церковный приход объединял прихожан не только на основе выполнения обрядовых культовых обязанностей, но также был административной единицей с гражданскими и земскими функциями. Согласно праву, утвержденному в XVI веке Стоглавым собором, священника избирало собрание прихожан. Эта организационная форма на протяжении двух веков была доминирующей. С XVII-го до XIX в.в. деревнями считались поселения, включающие в себя от 4-х до 80-ти крестьянских дворов, таким образом, величина общины колебалась от 20 до 500 человек (включая детей), и границы общины совпадали с границами деревни (Статистический временник..., 1886).
Благотворительность как цель государственного управления (вторая половина ХVIII-начало XIX вв.)
Механизмы управления развитием благотворительности меняются в контексте интенсивной государственной модернизации. В период модернизации Русского государства в 18 и 19 в.в. социальная политика государства приобретала целевой характер. Поскольку модернизация мобилизационного типа осуществлялась по западному образцу, то в России впервые стали осуществляться социальные проекты и реализовываться широкомасштабные социальные инновации. В начале 18 века широкое распространение получила практика организационного копирования управленческих структур. В XVIII веке вслед за реформами Петра Первого, породившими новые формы общественной жизни, произошло существенное огосударствлевание благотворительности. Этот этап ознаменовался значительными изменениями в организации социального призрения в России. Проектом 1682 г. предлагалась государственная программа борьбы с нищенством всеми средствами — от частной и монастырской благотворительности, организации ремесленных училищ для малолетних и до полицейских мер.
В царствование Петра Первого в связи с постоянными военными конфликтами, существенным снижением уровня жизни народа социальная потребность в развитии новых организационных форм и механизмов управления благотворительностью резко возросла. В рамках решения этой социальной задачи была осуществлена попытка государственной реорганизации церковной благотворительности. Церковь была лишена организационной самостоятельности и встала задача более эффективного использования ее инфраструктуры - больниц, богоделен, странноприимных домов и т.д.
Специфика России существенно определяла технологичность социальных организационных проектов, иными словами степень реализуемости выбранного проекта в конкретных условиях. Чиновники, посылаемые на Запад с целью изучения опыта социальной защиты, представляли проекты которые не имели ни материального, ни человеческого ресурса в России.
Реальная попытка совместить государственные, общественные и частные практики социальной работы в форме благотворительности была предпринята в царствование Екатерины Второй. История российских общественных организаций, оформленных как самостоятельные структуры управления, открывается с 31 октября 1765 г., когда был торжественно обнародован указ императрицы Екатерины II, дозволявший пятнадцати гражданам России объединиться в "Вольное экономическое общество". Именно с этого законодательного акта принято говорить об истории российской общественности и общественных организаций, к числу которых стали относиться и благотворительные. На несколько столетий вперед указ определил меру социальной несвободы подданных огромной империи, далеко разведя такие понятия, как Россия и демократия. Именно этот акт впервые упорядочил отношения между государством и общественностью (организованной в локальные социальные структуры), установив разрешительный нормативный режим создания обществ и союзов, загоняя социальную активность граждан отечества в прокрустово ложе заключительной фразы указа: "Извольте быть благонадежны!" По инициативе Екатерины была спроектирована система скоординированной социальной защиты и благотворительности. Проведенная Екатериной П секуляризация церковных владений заметно подорвала материальную основу церкви, закрылись многие монастыри, церковь свертывает свои обязанности в деле благотворительности, происходит упадок приходской социальной активности. К концу XVIII столетия общины теряют право избрания священно- и церковнослужителей. Приход к этому времени утратил земский характер и замкнулся в рамках церковного устроительства. С падением гражданского и земского значения приходов они заметно сократили свою благотворительную деятельность, которая в редуцированном виде приобрела добровольный частный характер. В 1808 году Синод потребовал от храмов остатки всех сумм, предназначавшихся на дела общественного призрения, - закрылись многие богадельни. С этого времени церковные приходы потеряли право юридического лица.
В XVHI в. формируется государственная система призрения как новая организационная форма социальной помощи. Одним из первых документов, регламентирующих практику социальной помощи на государственном уровне, было "Учреждения о губерниях" (1775), изданных Екатериной II, в котором предписывалось создать в 40 губерниях "Приказы общественного призрения". Приказу общественного призрения поручалось попечение и надзирание об установлении и прочном основании: 1) народных школ; 2) установление и надзирание сиротских домов для призрения и воспитания сирот мужского и женского пола, оставшихся после родителей без пропитания; 3) установление и надзирание госпиталей или больниц для излечения больных; 4) установление и надзирание богаделен для мужского и женского пола, увечных и престарелых, кои пропитания не имеют; 5) установление и надзирание особого дома для неизлечимо больных; 6) установление и надзирание дома для престарелых; 7) установление, и надзирание работных домов для обоего пола; 8) установление и надзирание смирительных домов для обоего же пола".
Дело призрения (социальная помощь и защита) при Екатерине П, следовательно, было вменено в обязанность казенных административных органов, Приказов общественного призрения, с одной стороны, и полиции, с другой. В уставе благочиния (полицейском уставе), значилось, что "частный пристав имеет попечение о призрении убогих его части, и оных покровительствует и защищает от обид, притеснений, насилия, отдаляя их от распутной и праздной жизни, стараться устроить их к месту, или пропитанию, или прокормлению работою, промыслом, рукоделием или ремеслом..." За Городскими Думами оставлялась лишь забота "о приращении" доходов.
Законодательство Екатерины II решительным образом меняло технологию управления благотворительностью - от общественного (церковно-общинно-территориального) принципа, где мало специализированная помощь оказывалась практически всеми членами общины за счет собственных или общественных средств, в сторону централизации на государственной бюрократической основе, где социальной помощью предписывалось заниматься чиновникам полиции и приказов при государственном финансировании.
Социальные проблемы Москвы как современного мегаполиса
Выбор форм управления развитием социальной активности в сфере благотворительной помощи является важной задачей в реализации социальной политики в Москве. Цели и технологии благотворительной деятельности в Москве определяются спецификой возникающих в мегаполисе социальных проблем и концепцией прямого (государственного, законодательного) и косвенного (через воздействие СМИ на общественное сознание) управления социальной сферой со стороны муниципальных структур.
Индустриальные общества высоко урбанизированы (Смелзер, 1994). Крупные города промышленно развитых стран, Москва входит в их число, представляют конурбации (скопления городов), создающие зоны сплошной городской застройки с численностью населения в десятки миллионов человек. Различия между небольшим городом и мегаполисом многообразны.
В мегаполисе проживают миллионы людей. Образы жизни людей в небольших городах и крупных мегаполисах существенно отличаются. Во-первых, радикально меняются стандарты общения. Ничтожный процент от числа жителей знакомы между собой. В Москве родственные связи не учитывались при распределении квартир, и родственники как правило живут далеко друг от друга. Один из первых исследователей урбанизма как образа жизни Луис Уирт отмечал, что в больших городах множество людей живет в непосредственной близости друг от друга, являясь в большинстве своем незнакомыми, что существенно отличает их от традиционных сельских поселений. Контакты между горожанами носят скоротечный и поверхностный характер, являясь средством достижения целей, а не полноценными взаимоотношениями. Городские жители становятся все более мобильными, как в топографическом, так и в профессиональном плане, связи между ними относительно слабы. В мегаполисе существенно снижается тенденция профессиональных династий, обусловленных семейными традициями. Центры приложения рабочей силы - предприятия разбросаны по всей территории города. Типичным является, что место работы и дом находятся на значительном расстоянии. Поездки от дома до работы занимают по несколько часов и становятся значимым элементом образа жизни. Значительно возрастает социальная мобильность: в современном мегаполисе человек как бы теряет индивидуальную историю, его статус определяется должностью или имуществом, которым он владеет. Например, если известны имена олигархов, проживающих в мегаполисе, но их имена скорее символы, знаки социальных технологий, а не имена личностей, имеющих индивидуальную историю. Даже в ситуации выборов в органы власти кандидаты в мегаполисе гораздо схематичнее представляются избирателю. И это понятно, поскольку в мегаполисе присутствует множество социальных групп с различными аксиологическими структурами. Мегаполис традиционного типа представляет собой множество этнических миров. В нем существует «маленькая италия»: «корейский квартал», «китайский квартал», «русский район» и т.д. В российских мегаполисах этого нет в силу специфики развития городов в России. Существенной с точки зрения организации благотворительности представляется также специфика московского мегаполиса как полиэтнического образования. В то же время в отличие от мировых мегаполисов (таких как Нью-Йорк, Лондон, Мехико) в городе отсутствуют моноэтнические районы - азербайджанские, грузинские, украинские и т.д. кварталы. В связи с переселением жителей центральных районов на окраины в "спальные" районы исчезло понятие "московского двора" как особой контактной социальной группы, тем самым снижен групповой контроль и неформальные виды помощи.
Для жителей мегаполиса характерен плюрализм образов жизни, в котором можно выделить 5 основных типов: 1. Космополиты. Люди этой категории проявляют интерес к культуре. Они реально участвуют в культурной жизни города. Их интересы выходят за границы мегаполиса, они ориентированы на контакты с представителями своего круга из других городов и представляют собой определенную социокультурную элиту мегаполиса. Для Москвы - это ограниченный круг лиц (приблизительно 3-4 тыс. человек), которые составляют ядро так называемых социокультурных тусовок. Пресса и электронные СМИ считают таких людей эталонами для жителей мегаполиса. С этими людьми проводятся интервью, организуются десятки передач и т.д. Таким образом в постсоветском обществе формируется социальная ориентация на индивидуальный успех, престижное потребление, целеполагание в жизни в особенности у молодежи.
В мегаполисе такой тип общения также является одним из каналов самоорганизации и управления. В неформальном общении по поводу того или иного культурного события или благотворительной акции устанавливаются личные контакты между представителями государственного управления, бизнеса, культуры, иногда представителями криминальных сообществ. Социология и социальная психология псевдоэлитного общения в процессах социального управления, к сожалению, еще мало исследована. Однако, без изучения этой проблемы невозможно понять логику современного социального управления.
2. Активная молодежь. Представители этой категории обеспечены работой, участвуют в социальной жизни, посещают дискотеки, концерты попмузыки, присутствуют на различных культурных мероприятих, организуемых городскими властями. В основном это молодежь не состоящая в браке, или состоящая в браке, но не имеющая детей. Эта молодежь ориентирована на интернациональные (западные) образцы поведения. В последние годы среди этой категории молодежи резко возрастает наркомания и сопутствующая ей преступность.
3. Этнические группы. В мегаполисе это в основнм группы иммигрантов. Находясь в другой стране и культуре, они тем не менее стремятся сохранять многие обычаи своей родины. Эти группы представляют собой высокоорганизованные общности, эффективно входящие в городскую структуру. Москва представляет собой полиэтнический мегаполис с преимущественно русским населением - до 80%. В последние годы резко растет количество нерусского населения. Существует три основные причины этого явления, которые взаимосвязаны: 1) престижность проживания в Москве - городе с развитой инфраструктурой, 2) снятие организационных ограничений на возможность приобретения жилья в столице и замена прописки процедурой регистрации, 3) вынужденная миграция в связи с распадом СССР и военными конфликтами. Этнические диаспоры пока не имеют возможности компактного проживания, но они поддерживают достаточно активные контакты, формируют профессиональные группы, главным образом, в коммерции, малом посредническом бизнесе. Теневой бизнес контролируется в основном этническими группами. Этнические конфликты в постсоветской России, невиданный рост оргпреступности и терроризма побуждает Правительство Москвы контролировать этнические процессы в городе. По инициативе Комитета общественных и межрегиональных связей Правительства Москвы создано постоянно действующее Московское межнациональное совещание, призванное прогнозировать и устранять межэтнические проблемы. Однако, на практике деятельность Совещания ограничивается национально-культурной тематикой, которая затрагивает 10-15% диаспор. Этническая идентичность осуществляется через интериоризацию норм и ценностей конкретного этноса. Аксиологическая структура личности, определившей свою этничность, детерминирует поведение в социуме. Очевидно, что система управления должна учитывать этничеескую специфику не только объектов социального управления, но и субъектов.
4. Социально незащищенные или обездоленные. К этой группе относятся традиционные объекты благотворительности - безработные, бродяги, нищие, одинокие пенсионеры. Все они находятся за чертой бедности. Практически все больны или физически, или психически, лишены заботы, поддержки друзей и семьи. Обездоленные обычно имеют жилье плохого качества, или вовсе не имеют жилья. Ночуют в случайных местах, чердаках, подвалах и т.д.
Становление общественного сектора социальной поддержки: мотивы формирования и механизмы регуляции
В начале 90-х годов в Москве сложились следующие группы факторов, определяющие формирование негосударственных благотворительных структур: а) Политические факторы. В начале 90-х годов был снят запрет на создание неправительственных организаций, осуществляющих благотворительную деятельность. Был провозглашен принцип демократии и многопартийности. Появилась возможность создавать общественные организации различного спектра по сравнительно простой бюрократической технологии. В стране преобладал конфронтационный стиль взаимодействия властей. Создание и деятельность благотворительных организаций оказались на периферии социального контроля. Образовывались благотворительные организации различной политической направленности: демократические, национал патриотические, коммунистические и т.д. б) Экономические факторы. Разрушение централизованного управления промышленностью стимулировало создание разнообразных научно-технических обществ. Сокращение централизованного финансирования социокультурной и гуманитарной сфер поставило проблему внебюджетного финансирования науки и культуры. Сокращение союзных министерств и партийных организаций потребовало создания новых статусных рабочих мест. Благотворительность открывала возможности осуществления торговых и финансовых операций в льготном режиме. Происходило резкое снижение уровня жизни российских граждан, переживалась потребность в самоспасении и выживании. в) Правовые факторы. Формировалось правовое пространство для активной политической, предпринимательской и религиозной деятельности. Разрабатывалось специальное законодательство для регуляции благотворительной: Принятие закона РФ "Об общественных организациях".
Принятие закона Москвы, а затем и России "О благотворительной деятельности и благотворительных организациях", где предусматривалась сравнительная простота регистрации благотворительных организаций и отсутствовали правовые критерии для типологии благотворительных организаций.
Распространение практики произвольного наделения льготами благотворительных организаций.
Обратимся к истории. Первые фонды, возникшие еще перед перестройкой, аппелировали к наиболее узнаваемым обществом благородным ценностям содействия миру и культуре, поддержки детей, милосердия и здоровья. Они создавались не отдельными группами граждан, а совместными решениями Коммунистической партии и Совета Министров. Конкретные права и привилегии этих фондов закреплялись в специальных законодательных актах; сотрудникам назначалась зарплата, выделялись наилучшие здания в городских центрах; устанавливались личные привилегии для их руководства; обеспечивался их исключительный статус в области налоговых льгот и другими способами закреплялась их монополия для успешных действий в своей области. Полное освобождение от налогов касалось не только этих фондов, но и всех предприятий, имевших отношение к этим фондам, что бы они ни производили, включая право создавать коммерческие совместные предприятия с иностранными предприятиями. Таким образом, данные фонды могли получать значительные средства при полном отсутствии каких-либо нормативов в отношении доли их расходов, направляемой на благотворительность, по отношению к управленческим расходам и издержкам по сбору средств. При этом отсутствовали механизмы и правила, обязывающие эти фонды обнародовать свою информацию, указывать точные данные, которые включались бы в отчеты, открытые для любого, кто пожелает с ними ознакомиться.
Вместе с тем в конце 80-х - начале 90-х годов стало быстро создаваться большое число поистине добровольных благотворительных обществ, созданных по инициативе обеспокоенных граждан, которые не признавались государственными органами в качестве освобождаемых от налога, им не предоставлялись помещения, не оказывались иные формы поддержки. Поэтому лишь очень немногие из них были способны выжить и эффективно действовать.
Законодательные инициативы по созданию единой нормативной базы благотворительной деятельности стимулировались уже созданными благотворительными организациями и зарубежными советниками. В отношении российской благотворительности американскими советологами реализовывалась широкомасштабная программа управления, которая продолжает действовать до настоящего времени. Как пишут сами «консультанты»: «В соответствии с миссией Юнайтед Уэй Интернешнл в Центральной и Восточной Европе Российская программа поддерживает появляющийся Российский добровольческий сектор, особенно независимые благотворительные организации и группы взаимопомощи, по двум главным причинам. Во-первых, эти организации помогают уменьшить тяжесть стрессов, угрожающих реформам и демократизации. Во-вторых, они вносят вклад в развитие плюрализма и демократических институтов. ...Формулируется две задачи: во-первых, создать иностранную и местную поддержку благотворительным организациям Москвы и Санкт-Петербурга и убедить общество в их значимости.
