Социальный имидж прокурора в стереотипах обыденного сознания коллегии присяжных Янова Наталья Геннадьевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Теоретико-методологические проблемы исследования влияния стереотипов обыденного сознания на процесс формирования социального имиджа . 13

1.1 Социальный имидж как научная проблема: теоретико-методологический и технологический контекст . 13

1.2 Социальные стереотипы и установки как элементы обыденного сознания 36

1.3 Специфика коллегии присяжных как социальной группы. 61

Глава 2. Методы исследования влияния стереотипов обыденного сознания на процесс формирования социального имиджа . 70

2.1 Методический аппарат зарубежных исследований участников судебного процесса: возможности его применения в России 90-х гг. 70

2.2 Методика исследования влияния стереотипов обыденного сознания на социальный имидж прокурора в суде присяжных. 88

2.2 Программа исследования восприятия прокурора коллегией присяжных. Анализ результатов предварительного исследования . 97

ГлаваЗ. Основные результаты исследования восприятия социального имиджа государственного обвинителя коллегией присяжных и профессиональными юристами: сравнительный анализ . 115

3.1 Анализ проявлений стереотипов в восприятии социального имиджа прокурора группой присяжных. 115

3.2 Специфика репрезентации стереотипов обыденного сознания в восприятии прокурора группой профессиональных юристов . 125

3.3 Критерии различия в оценках эффективного прокурора профессиональных юристов и присяжных 135

Выводы. 142

Заключение. 143

Литература. 148

Приложения. 165

• Социальный имидж как научная проблема: теоретико-методологический и технологический контекст
• Методический аппарат зарубежных исследований участников судебного процесса: возможности его применения в России 90-х гг.
• Программа исследования восприятия прокурора коллегией присяжных. Анализ результатов предварительного исследования
• Специфика репрезентации стереотипов обыденного сознания в восприятии прокурора группой профессиональных юристов

Введение к работе

Важной особенностью развития современного российского общества является его демократизация, движение к гражданскому обществу и социально-ориентированному государству, предполагающие среди прочих атрибутов обеспечение социальной справедливости и свободы социального и личностного выбора. Одним из социальных механизмов,обеспечивающих демократические общественные проявления и справедливость социальных действий по отношению к деяниям различных социальных субъектов, является суд присяжных.

Несмотря на традиционную установку, согласно которой правовое общество предполагает включение нового вида коллегиального суда в государственно-политическую систему, вопрос о его целесообразности остается дискуссионным, что и обусловливает экспериментальный характер его возрождения в России. Основная проблема этого краеугольного камня судебной реформы заключается в справедливости вердиктов нового суда. Это не только правовая проблема в форме соответствия судебного решения закону, но и социальная, так как во многом зависит от понимания норм законности и справедливости в общественном сознании, фиксируемых на уровне социальных стереотипов.

Как правило, социальный выбор, реализуемый присяжными в процессе вынесения вердикта, осуществляется через слабо рефлексируемые смысловые компоненты, которые определяются ментальностью конкретного социума, формируются в рамках определенной специфики социальной ситуации, языка, культуры и не всегда осознаются. В качестве таких смысловых единиц и выступают стереотипы обыденного сознания как общие для всех социальных слоев (языковые), так и частные (характерные для определенных территориальных, этнических, профессиональных и др. групп).

В силу этих факторов мотивировка выбора социальными классами, слоями, группами и другими социальными агентами может быть самой

различной и не вскрывать его смысл. Как через вербальные мотивировки восстановить реальные смысловые конструкты социального выбора на уровне социальных групп, остается неясным и предполагает новое методологическое и методическое решение в контексте проблемы влияния стереотипов обыденного сознания на восприятие присяжными закона.

Главное в этой проблеме - зависимость вердиктов от особенностей стереотипов обыденного сознания коллегии присяжных. В интегральной оценке виновности - невиновности фактически определяется, чью сторону примут присяжные: адвоката или прокурора, персонифицирующих собой оправдание и обвинение соответственно. Для выяснения мотива предпочтения обвинения присяжными необходимо выяснить: какие стереотипы существуют в отношении прокурора у группы присяжных и что в них наиболее значимо; являются ли данные стереотипы адекватными в отношении профессиональных юридических оценок и насколько они способны повлиять на справедливость выносимого вердикта; какие личностные характеристики прокурора, персонифицирующие этот главный атрибут суда, важны для судопроизводства.

Все эти вопросы обосновывают актуальность, теоретическую ценность и практическую значимость исследования роли стереотипов обыденного сознания в формировании социального имиджа прокурора в суде присяжных. Социологический анализ влияния стереотипов присяжных на справедливость выносимых ими вердиктов, призван доказать или опровергнуть мнение о том, что суд присяжных работает не на публику, а на истину, и действительно, является судом общественной гуманной совести, а не формальным инструментом юстиции.

Степень разработанности проблемы.

В настоящее время наблюдается методологическое разнообразие в изучении стереотипов обыденного сознания. Постановка проблемы социального имиджа прокурора в суде присяжных, достаточно традиционная для ряда зарубежных стран, оставалась долгое время «tabula rasa» для России и вновь становится значимой в связи с возрождением суда присяжных.

Анализ литературы по данной проблеме показал, что основное внимание исследователей обращалось на изучение роли, практики, процедур и действий присяжных в уголовном суде. Исследования по данной тематике классифицируются по трем направлениям: проблема репрезентации присяжными общества, проблема процедуры принятия решения присяжными, проблема восприятия эффективности суда присяжных присяжными и юристами.

Имидж участников судебного процесса, как правило, являлся, в основном, предметом социальных исследований юрисдикционного профиля. Данное направление в опубликованных работах обозначается как исследование поведения участников судебного процесса. Однако специальному изучению именно социального имиджа участников судебного процесса посвящены лишь некоторые исследования социологического и социально-психологического характера. Наибольший экспериментальный массив накоплен по исследованию социального имиджа присяжных и судей (В.Г. Бутов, В.А. Власихин, В.Н. Воскресенский, Д.Н. Кроз, Т.Г. Михайлова, А.Ю. Панасюк, В.Н. Романов, Ю.А. Смирнов, S. Bandes, R. Brag, L. Fitte, W. Loh, B. Maher).

Приоритеты в зарубежной научной практике принадлежат экспериментальным и полевым исследованиям, в связи с тем, что чистый эксперимент в зале суда невозможен, так как запрещен законом. Для данного класса исследований широко распространен метод, названный «экспериментальное моделирование», который может носить имитационный или лабораторный характер, и позволяет собрать данные в судебном производстве с минимальным искажением, так как предполагает применение соответствующих технических средств.

В отечественной практике исследований социального имиджа
(В.Л. Васильев, И.А. Горьковская, Е.И. Гарбер, Р.Б. Гительмахер,

Ю.А. Громановский, И.Г. Дубов, Е.В. Егорова, В.А. Пантелеев, О.В. Соловьева, В.М. Шепель и др.) опыт экспериментального моделирования не встречается, однако, распространен метод фокус групп и лабораторный эксперимент,

6 которые успешно используются не только в социологических, психологических, но и политических и маркетинговых исследованиях по оценке социального образа.

Кроме того, социологический анализ проблемы социального имиджа участников судебного процесса в России менее ангажирован, чем юридический и психологический аспект. Экспериментальных работ по изучению возрождения института присяжных в РФ немного. Наиболее известно среди них исследование О.В.Соловьевой «Социально-психологическое обеспечение процесса внедрения суда присяжных в РФ» (1994), ориентированное на сравнение новой формы коллегиального суда с другими формами судопроизводства, а также изучение представлений присяжных об участниках судебного процесса на уровне содержательных характеристик.

Исследования формирования и восприятия имиджа предполагают изучение не только его содержательных характеристик (структура личности, я-концепция, система потребностей и мотивов, убеждений, стиль принятия решений и межличностного общения, устойчивость к стрессу, особенности познавательной сферы личности и др.), но и его детерминант.

Изучение детерминант социального имиджа в современной социологии и социальной психологии представлено достаточно широким спектром исследований стереотипов обыденного сознания от первых работ в этом направлении Ф.Знанецкого и У.Томаса до современных концепций С.Московиси и Й.Джасперса (Л.П. Бозрикова, Е.М. Дубовская, И.Т. Касавина, Р.Л. Кричевский, С. Московией, А.А. Михайлов, А.А. Нистратов, В.Ф. Петренко, В.И. Похилько, А.С. Прангишвилли, Н.А. Русина, Т.Г. Стефаненко, А.А. Семенов, Л.М. Хайруллаева, Е.О. Федотова, I. Ajxen, G. Allport, D. Bannister, D. Bern, F. Francella, D. Tzeng и др.).

Однако в указанных исследованиях элементы обыденного сознания рассматриваются как процессуальные характеристики активности субъекта, а не как детерминанты имидж-образа. Роль данных категорий по их свойствам, доминантам, процессу формирования и степени участия в механизме

восприятия социального имиджа остается не раскрытой. Современные тенденции в изучении стереотипов обыденного сознания осуществляются также в рамках психосемантического подхода (Ю.Е. Артемьева, А.А. Брудный, В.Й. Викторов, Л.Л. Голдберг, В.И. Жельвис, И.Н. Козлова, А.Ю. Козловская-Тельнова, А.Р. Лурия, В.Ф. Петренко, Р.В. Шиленко, П.Н. Шихирев, А.Г. Шмелев, D.Banister J.Bruner CKelly, R.Tagiuri, C.Osgood, F.Francella и др.). Предмет данных исследований - фиксация стереотипов прзнания с помощью языковых средств, словесных обозначений личностных черт, эмоций, состояний, межличностных отношений, которые моделируются как категориально семантические структуры и являются своеобразным эмпирическим индикатором социального поведения.

Однако, исследования социального имиджа в форме мозаики смысловых единиц стереотипов обыденного сознания, по которым воспринимается и познается окружающий мир, являются «дефицитом» в области современных социологических исследовательских технологий.

Объект исследования - стереотипы обыденного сознания россиян.

Предмет исследования - влияние стереотипов обыденного сознания присяжных на формирование социального имиджа государственного обвинителя в суде присяжных России 90-х годов.

Цель исследования - выявление отличий социальных стереотипов восприятия прокурора профессиональными юристами и присяжными заседателями, формирующихся в современной юридической практике суда присяжных.

Задачи исследования.

1. Разработать теоретическую модель процесса формирования социального имиджа в контексте функционирования стереотипов обыденного сознания.

2. Оценить возможность адаптации и применения методического аппарата зарубежных исследований указанных стереотипов в зале суда в социокультурном контексте России 90-х гг.

3. Создать и апробировать методику социологического изучения
стереотипов обыденного сознания как смысловых компонентов социального
выбора.

4. Выявить первичные элементы фиксации стереотипов на уровне
обыденного сознания в форме дескрипторов.

5. Раскрыть основные смысловые единицы стереотипов обыденного сознания в форме конструктов и на их основе сравнить представления о социальном имидже прокурора в исследуемых социальных группах.

6. Описать специфику влияния смысловых компонентов стереотипов на формирование образа успешного прокурора в восприятии присяжных и юристов.

7. Определить адекватность стереотипов обыденного сознания
присяжных в отношении оценок профессиональных юристов.

8. Идентифицировать личностные характеристики прокурора,
персонифицирующие наиболее важные критерии правосудия в оценках
присяжных и юристов.

Гипотезы исследования.

1. Стереотипы обыденного сознания выступают детерминантами формирования социального имиджа, опосредуя актуальные социальные потребности и способы их реализации.

2. Стереотипы обыденного сознания, дифференцируемые на уровне социальных групп, предполагают различные способы реализации актуальных потребностей.

3. Различия в стереотипах отдельных социальных групп могут приводить к различным результатам социального выбора, а в случае их совпадения содержать различный смысловой контекст.

4. Предлагаемый автором комплекс методических процедур позволяет восстановить реальный смысловой контекст социального выбора.

5. Стереотипы обыденного сознания присяжных в отношении социального имиджа прокурора способны повлиять на результат вынесения вердикта по вопросу виновности - невиновности.

6. Критериями определения социальной потребности в правосудии для исследуемых социальных групп выступают различные смысловые единицы.

7. Личностные характеристики эффективного прокурора в восприятии присяжных и юристов персонифицируют представления данных социальных групп о целях правоприменительной деятельности. Теоретико-методологическая основа исследования

Методологическую основу диссертационного исследования составляют: 1. Системно-структурный анализ механизма формирования социального имиджа; 2. Феноменологический подход к исследованию смысловой интерпретации социального действия в рамках процесса стереотипизации; 3. Принципы структурализма, используемые в моделировании, параметрическом описании и операционализации стереотипов обыденного сознания.

Теоретической базой исследования послужили:

1 .Логически не противоречащие и взаимно дополняющие друг друга идеи социологии знания, понимающей социологии и этнометодологии в контексте проблемы социального познания (В. Дильтей, К. Мангейм, А. Шюц, Г. Гарфинкель, А. Сикурел, С. Фиске, Ш. Тейлор, А. Тэшфел); 2. Теории социального познания в социологии и социальной психологии, раскрывавающие феноменологию социального действия (Р. Мертон, Ю. Хабермас); 3. Отдельные положения концепции жизненных сил, объясняющие смысловую связь поведения на повседневном уровне социальной реальности через адаптивную природу субъекта (СИ. Григорьев, Л.Г. Гуслякова, Л.Д. Демина, Ю.Е. Растов, A.M. Сергиенко); 4. Теории социальных стереотипов, аттитюдов, представлений и имплицитные теории личности с точки зрения понимания установки не столько как способа категоризации, сколько интерпретации и руководства к действию (Ф. Знанецкий, У. Томас,

Г.М.Кондратенко, С. Московией, И. Джаспере, Дж. Келли, В.Ф. Петренко, П.Н. Шихерев, D. Banister, W.Lippman, F. Francella).

Эмпирическую базу диссертации составили данные:
1) вторичного анализа социологических исследований стереотипов обыденного
сознания и социального имиджа; 2) психосемантических исследований

стереотипов обыденного сознания; 3) профессиограммы прокурорских работников; 4) анализа содержания государственных документов, касающихся обсуждаемых в диссертационной работе проблем.

Методы исследования: экспериментальное моделирование,

психологическая диагностика, анкетирование, социолого-психологическое тестирование, метод экспертных оценок, репертуарная решетка, метод семантического дифференциала, метод многомерного шкалирования, методы обработки и интерпретации данных: сравнительный анализ и методы математической статистики (корреляционный, многомерный факторный, многомерный регрессионный анализы, метод попарного сравнения средних, техника «Boot Strap»).

Научная новизна исследования

Исследовано влияние стереотипов обыденного сознания присяжных на справедливость выносимых судом присяжных вердиктов.

Выявлены, изучены и описаны на операциональном уровне смысловые особенности формирования социального имиджа на основе выявления стереотипов социальных групп.

Показана роль стереотипов как возможных идентификаторов социальных общностей.

Предложено новое методическое решение в исследовании смысловой интерпретации социального действия в условиях социального выбора.

Положения, выносимые на защиту 1. Изучение смысловых компонентов стереотипов обыденного сознания социальных групп, формирующихся в отношении социального объекта, раскрывает механизм формирования его социального имиджа.

2. Понимание и операционализация социального выбора может осуществляться через используемые социальным субъектом неосознанные устойчивые смысловые единицы (определяемые ментальностью данного социума), в качестве которых выступают стереотипы обыденного сознания.

3. Стереотипы обыденного сознания присяжных находят свое отражение в формировании социального имиджа прокурора и влияют на результат социального действия через выносимый вердикт.

4. Исследуемые стереотипы содержат конкретные смысловые единицы социального выбора, определяемые социальной потребностью присяжных в правосудии, и являются не всегда адекватными оценкам профессиональных юристов.

Достоверность и научная обоснованность результатов обеспечивалась соответствием методологических позиций автора применяемой совокупности методов, использованием широкого спектра исследовательских процедур, обоснованным применением математического и статистического аппарата, апробацией используемой методики в других исследованиях стереотипов обыденного сознания, эффективностью внедрения результатов в практику.

Практическая значимость результатов исследования определяется разработанным автором диагностическим инструментарием на основе используемой батареи тестов (опросник MMPI, 16-факторный опросник Кеттела, тест цветовых отношений Люшера) и модификации метода Келли, что позволило осуществить качественный профессиональный отбор государственных обвинителей для процессов с участием присяжных заседателей на базе краевой прокуратуры.

Полученные в диссертационном исследовании результаты позволили разработать комплекс рекомендаций для работы с кадровым составом обвинителей, отобранных для участия в процессах с судом присяжных.

Материалы диссертационного исследования могут использоваться при чтении учебных курсов «Психодиагностика», «Экспериментальная психология», «Математические методы в социологии», «Методика и техника

социологических исследований».

Разработанная исследовательская технология имеет достаточно широкий диапазон применения в социологических, политических и маркетинговых исследованиях.

Апробация результатов исследования: Основные результаты исследования были апробированы:

в публикациях в научных изданиях;

обсуждением на конференциях, семинарах международного, всероссийского и регионального уровня (Первая Всероссийская конференция Соросовских аспирантов, Москва, 1998г., республиканский семинар «Социологические парадигмы как основания анализа современной социальной практики и междисциплинарных исследований» и республиканский круглый стол «Гражданское общество и социальное государство в России», Барнаул 1998);

внедрением разработанной технологии профессионального отбора государственных обвинителей на базе прокуратуры Алтайского края;

обсуждением идей диссертации на семинарах для работников в системе прокуратуры («Задачи государственного обвинения в новых условиях», Барнаул, 1995, «Обвинительная речь прокурора в суде присяжных», Барнаул ,1995)

Диссертационное исследование было отмечено научным грантом Н2В70Кфонда Дж.Сороса (Соросовские аспирантские стипендии) в рамках программы « Высшее образование».

1.1 Социальный имидж как научная проблема: теоретико-методологический и технологический контекст.

Моделирование, формирование и управление имиджем как основа профессионального имиджмейкинга является сегодня междисциплинарным объектом изучения- менеджмент, маркетинг, политология, социология, социальная психология, психолингвистика - в каждом из которых имеет свой преломленный, обусловленный предметной спецификой контекст (средство, инструмент и объект управления, профиль восприятия и совокупность представлений, семантический образ и т.д.).

Как показывают современные исследования по имиджевой тематике [6, 25, 30,32,41,55,57,127,130,190,201,207,219,220,245,250] проблема формирования и оптимизации имиджа охватывает как микросоциальный, так и макросоциальныи уровень и актуальна в отношении региональных, и даже государственных масштабов.

Научная работа по изучению имиджа как в теоретическом, так и прикладном аспекте давно приобрела междисциплинарный характер и претендует на свой предмет и научный статус, сформирован понятийный аппарат, оформляются наиболее типичные тенденции изучения структуры имиджа и процесса его формирования, способов параметрического описания и моделирования.

Однако, несмотря на все многообразие конкретных интересов (имидж товара, потребителя, персонала, корпоративный, внутренний, визуальный, социальный, рекламный, бизнес-имидж) ключевой направленностью исследовательских сюжетов, бесспорно, является их социолого-психологический характер. Да и сам угол зрения, в рамках которого формируется предметный континуум имиджелогии, прежде всего, сопряжен с традиционными проблемами социологии и социальной психологии, такими как социальное влияние и конформизм, динамика аттитюдов и ценностей, внутригрупповые отношения и лидерство, проблема понимания (идентификации и рефлексии), межгрупповые конфликты и процессы социализации.

Кроме того, генезис самой понятийной категории «имидж» имеет своей основой социопсихологические корни. Так или иначе, содержание понятия «имидж» включает построение образа, а значит перцепцию, когницию и эмоцию, почему и трактуется чаще всего как система образов (представлений) и оценок, опосредованных прошлым опытом и совокупностью разнообразных социальных связей, апеллируя, таким образом , к классическим понятиям социологии и социальной психологии. К их «непосредственным атрибутам» относятся и основные характеристики имиджа - группа восприятия, набор воспринимаемых и измеряемых свойств, значения оценок свойств и их веса и т.д. И все же, несмотря на «происхождение», имиджевая тематика по своему статусу остается несколько маргинальной и периферийной по отношению к социологии и социальной психологии. Прикладной характер подавляющего массива исследований обуславливает оформление имиджелогии как дисциплины маркетингового поля. Совершенно очевиден спрос имиджмейкинга в маркетинговых исследованиях, но если управление имиджем требует фундаментальных и системных знаний менеджмента и маркетинга, то процесс изучения, моделирования и формирования имиджа, в первую очередь, требует специальных знаний в области социальной психологии, эмпирической социологии, психолингвистики, психометрики и социально-политической психологии. Социально-психологические знания выступают в этом случае как концептуальная база и одновременно являются ключевыми проблемами имиджевой тематики (социальные стереотипы, установки, аттитюды, механизмы межличностного восприятия, теории когнитивного соответствия и каузальной атрибуции), в силу чего в современном имиджмейкинге научно обоснованная работа по исследованию и формированию имиджа ведется в рамках системно-структурного подхода к его анализу.

Социальный имидж есть феномен социального знания, представляющий результат трансформации стандартизованного социального опыта и субъективного личностного опыта на уровне обыденного сознания, где обыденное сознание - есть система субъективно-объективных факторов

общественной жизни. Стандартизованный социальный опыт - есть система взаимоотношений своих структурных инвариантов : социальных стереотипов, социальных установок, социальных представлений; субъективно-личностный опыт - имплицитно -личностная модель или система индивидуальных установок, детерминированная прошлым опытом субъекта. В результате взаимодействия инвариантов стандартизованного социального опыта с субъективно-личностным опытом индивида при восприятии социального объекта социальной группой формируется некоторый эйдотип объекта, сохраняющий идею стандартного образа. Отсюда широко распространенное понимание социального имиджа как системы образов, представлений и оценок, опосредованных прошлым опытом и совокупностью разнообразных социальных связей и факторов.

Совокупность взаимоотношений стандартизованного социального и субъективно-личностного опыта в исследовательской практике обозначают категорией стереотипы обыденного сознания, где социальный стереотип и аттитюд - являются трансформацией общественного опыта, имплицитные личностные модели - результатом трансформации личностного опыта, социальные представления - своеобразным промежуточным звеном между обществом и личностью.

Таким образом, механизм формирования социального имиджа может трактоваться в соответствии с известной формулой Пиаже как феномен взаимодействия субъекта и объекта, которые «сцепляются» преобразуясь один в другого» в процессе аккомодации и ассимиляции. Стандартизованный социальный опыт в данном случае является результатом процесса аккомодации как трансформация социального знания на условия среды - обыденный уровень, а субъективно-личностный опыт - результатом процесса ассимиляции как переноса на среду внутренних свойств. Социальный имидж как некоторый эйдотип является результатом данных взаимодействий, и выступает в дальнейшем как предзнание, установка, с которой субъект вступает в процесс социального познания.

Социальный имидж (как образ восприятия) в категориальном смысле представляет собой и результат социального восприятия и продукт познания социального мира, поэтому методологические вопросы исследования социального имиджа целесообразно обозначить в контексте проблемы социального познания.

Трактовка социального имиджа в контексте проблемы социального познания позволяет более четко выявить соотношение перцептивных, мыслительных, временных и личностных процессов в объяснении социального поведения, так как парадигма социального познания позволяет раскрыть механизмы, посредством которых человек осознает себя частью той социальной реальности, в которой живет и действует, а также всю совокупность социальных факторов, которые обуславливают эти процессы [12,23,64,82,206].

Более того, осмысление проблемы формирования и восприятия социального имиджа как результата восприятия и продукта познания в контексте теории социального познания в рамках методологии социологии знания и психологии социального познания позволяет раскрыть роль социальных и индивидуальных особенностей познания, влияющих на формирование социального имиджа.

Под социальными особенностями социального познания, влияющими на формирование и восприятие социального имиджа понимают социальные стереотипы и установки как основные элементы обыденного сознания.

К числу индивидуальных особенностей следует отнести процессы категоризации и искажения, влияние механизмов перцептивной защиты, когнитивных процессов, психовременной организации социальной информации, а также социальное восприятие как этап формирования образа социального объекта.

Таким образом, социальный имидж трактуется нами как феномен социального знания и понимается как продукт социального познания и результат социального восприятия, на основании чего социальный имидж (стандартизованный образ-эйдотип) можно рассматривать как целостное восприятие и познание социального объекта социальной группой (включающее перцептивный, мотивационный, эмоциональный, когнитивный и конативный компонент). Обозначим основные категориальные особенности понимания социального познания в социологии.

Употребление термина «социальное познание» предполагает две трактовки:

во-первых, исследование того, как человек познает социальный мир;

во-вторых, социальная обусловленность познавательного процесса.

Однако, философская традиция достаточно долго рассматривала проблему социального познания исключительно как идею связи познания человека с реальными условиями его существования в социальном мире и лишь в философии начала 20 века была предложена постановка вопроса, имеющая отношение к вопросу о том, как человек познает социальный мир, и то в специфической форме, а именно как проблема единства- различия двух форм познания: физического и социального (духовного) мира.

Но уже в классических социологических работах спектр проблем социального познания был значительно расширен по сравнению с теми, что решались в философии. Расширение это касалось, прежде всего, более четкого обозначения идей детерминации социального познания социальными факторами. Особенно четко это определено в социологических работах по социологии знания (предмет которой - исследование знания как социального

явления), родоначальниками которой были М. Шелер и К. Мангейм [89,108,221].

Чтобы обосновать специфику социального знания, по М.Шелеру, нужно обратиться к « социологии культуры», ибо именно в этой области фиксируются искусство, язык, письменность, нравы. Суть идеи социальной детерминации познания заключена в том, что общество не столько определяет познание, сколько делает его возможным. Человеку свойственны некоторые идеальные ценности, константы, заданные определенной культурой, и человек должен реализовывать их в процессе познания. Социальные условия же играют роль «шлюзов», которые обеспечивают соотнесение этих констант с реальной действительностью.

Другим представителем социологии познания является К. Мангейм [89,108,221], который впервые ввел в обиход науки термин «социальное познание»; под которым обозначалась социальная обусловленность всякого познания, хотя позже и были введены ограничения. Зависимость же знания от общества есть всегда искажение его, поскольку оборачивается зависимостью от определенной идеологии. Несмотря на многочисленные ограничения и оговорки, концепции Шелера и Мангейма признаются фундаментом социологии знания и дальнейшее развитие исследований в этой области, так или иначе, опирается на них. Специфической для понимания категориального сходства социального познания и социального восприятия является позиция выдающегося представителя социологии знания в более поздний период Р. Мертона [Мертон, 1957], для которого знание - психическая продукция», которая имеет две базы: социальную и культурную. Именно у Мертона в своеобразной форме выражена идея, которая так или иначе, проявляла себя почти во всех построениях социального познания: люди создают «творят» мир, в котором они живут в большей степени, чем они живут в реальном мире. «Картинка» каждой социальной ситуации, созданной человеком, определяет образ его поведения в этой ситуации, а это, в свою очередь, влияет на поведение других. Главное, по мнению Мертона, понять с какой степенью

объективности мы участвуем в этом «творчестве» мира. Отсюда логический вывод Мертона о необходимости социологии науки, которая должна изучать социальное познание. Но изучение социального познания для социологической парадигмы всегда - не анализ самого процесса формирования такого знания (хотя отдельные положения касаются этого вопроса), но именно анализ связи «знание - общество». В этом смысле социологическая традиция отличается от социально-психологической, в ней в соответствии с особенностями предмета социологии не уделяется место описанию процессов социального познания отдельного, притом «обыденного» человека.[64,82,89,90,108, 167, 221].

Наличие связи между проблемами социального познания и общими гносеологическими принципами сохраняется. Даже сам термин «эпистемология», применяемый в философии для обозначения той части теории познания, которая анализирует взаимоотношения субъекта и объекта познания, широко применяется в социологических, впрочем, как и в социально-психологических работах.

Тесная связь между разработкой проблем социального познания в философии и социологии обнаруживает себя прежде всего в идеях франкфуртской философской и социологической школы, которая разработала особую концепцию социального познания, основанную на специфике «одномерного сознания» общества или полной социальной детерминации, в результате чего абсолютная социальная заданность «одномерного сознания» приводит к извращенному сознанию.

Становление парадигмы социального познания связано с общей тенденцией рассмотрения уровня обыденного сознания в структуре научного знания. Обыденное сознание - объект изучения теоретических подходов в русле субъективистской парадигмы социологического знания. В противоположность объективистскому взгляду, полагающему социальную реальность как данность, нечто объективное и присущее социальному миру, субъективистская перспектива находит свои истоки в философии жизни неокантианства, идее Дильтея, согласно которой общество конструируется индивидами в их

духовное бытие, из которой следует необходимость специфического метода
познания в социологической науке, который интерпретирует социальное
действие и пытается объяснить смысловую связь поведения на повседневном
уровне социальной реальности. Систематические попытки в описании
обыденного сознания как системы субъективно-объективных факторов
общественной жизни в той или иной степени принадлежат понимающей
социологии, символическому интеракционизму, феноменологии,

этнометодологии, структурализму и постструктурализму. В определенной
степени субъективистская парадигма в теории социального познания
преодолевает оторванность позитивистских теорий от социального опыта и
социальной жизни и восстанавливает ту связь, с которой научное знание все
больше отрывается от повседневности как источника познаний.
Фундаментальным открытием феноменологического подхода явилось понятие
феноменологической редукции, основанное на имплицитном предположении о
том, что мир есть творение нашего сознания, так как начинает иметь значение
только через осознание его, отсюда исследовательская задача заключается в
постижении не столько реального мира, сколько путей и способов, которыми
он конструируется в сознании [Щюц, 1972]. Наряду с лингвистической
философией Л.Виттгенштейна феноменологические идеи [Э.Гуссерль, 1994]
явились, в свою очередь источником идей этнометодологии [Г.Гарфинкель
1967, А.Сикурел], которая, по сути ,является теорией социального познания, а
именно теорией способов и методов, которыми люди создают социальный
порядок. Социальная структура, рассматриваемая объективистской парадигмой
как продукт взаимодействия, в данном случае выступает как следствие
отношений между «поверхностными» структурами (социальными фактами,
событиями и явлениями, которые выступают для функционалистов как
данность) и «глубокими» структурами (интерпретационными правилами,
являющимися логикой взаимоотношений первых, определяющих

закономерности их возникновения и развития). Таким образом, утверждается положение о том, что социальное восприятие объемно, тогда как речь

одномерна, отсюда человеческая деятельность может быть представлена как процесс трансляции многомерного восприятия в одномерные лингвистические категории (содержательные характеристики и детерминанты данного процесса и исследуются в нашей работе), вследствие чего описание события никогда не совпадает с ним самим. Рассматривая вопросы отношений между восприятием и его фиксацией в языке, этнометодология исследует «область общепринятых значений», существование которой доказано структурализмом [Л.Альтюссер, 1973] и структурной лингвистикой [Ф.Де Соссюр,1977 , Н.Хомский], именно структура, организующая и детерминирующая элементы, придает объекту системный характер и отражает глубинную модель мира. Структурализм, как научный метод, понимает общество независимым от личности и действия, детерминированное внутренней структурой, в свою очередь личность и поведение оказываются детерминированы внутренней структурой языка и мышления. Во внешнем мире нет ничего, что могло бы подсказать значение предмета и уж тем более выступить критерием правильности этого значения -значение слова основано на его отношении к другим словам в соответствующей синтагме, таким образом значения располагаются «между слов», происходят из отношений слов, а не слов самих по себе, а так как значения отсутствуют в чем-то внешнем, то получается, что мир создается из наших значений. Иными словами, структура «общепринятых значений» отражает глубинные отношения и законы наблюдаемого мира, который является творением мысли субъекта - акциденции логики обыденных понятий. Отсюда задача исследователя феномена социального познания - изучить внутреннюю структуру и логику обыденных понятий, а также методы, которыми субъект упорядочивает социальный мир.

Подобный онтологический приоритет лингвистической традиции в полной мере характерен также для герменевтики [Г.-Х.Гадамер, 1988], где языковая и культурная традиция оказывается абсолютной и самодостаточной. Односторонность герменевтической и структуралистской интерпретации языка как мета института интерсубъективно заданных и символически передаваемых

значений, к которому сводится вся социальная действительность, преодолевается в теории коммуникативного действия Ю.Хабермаса [108,145,161], доказывающей, что «конструированный мир» является лишь частью социальной действительности, формирующейся не только под влиянием символического опосредования, но и под действием объективно-субъективных структур. Такой подход не сводит социальное действие к натуралистическому бихевиоризму с одной стороны, и не абсолютизирует культурно-языковую традицию с другой, подменяющей социальную реальность «лингвистическим пассажем». Теория коммуникативного действия и социальной эволюции пытается эксплицировать формирование нового способа познания - критического знания на основе общественной рефлексии и эмансипации людей как субъектов.

Центральным понятием теории является восходящая к феноменологической традиции категория «жизненный мир» [Хабермас,1995], выражающая современную социологическую перспективу рассмотрения социальных феноменов на уровне обыденного сознания. Жизненный мир представляет некоторый горизонт значений, который не унифицирован интенциональной активностью трансцендентального эго, а состоит из предшествующего эго запаса знания, сосредоточенного в культуре и языке. В отличие от понятия «система» в системном социологическом подходе от Парсонса до Лумана [18], описывающее социальную действительность с точки зрения внешнего наблюдателя, понятие «жизненный мир» исходит от субъекта как агента социального действия, вовлеченного в коммуникативную систему общепринятых значений и норм. Таким образом, социальная система в новой интерпретации есть ничто иное, как символически структурированный жизненный мир, тогда анализ характеристик и детерминант социального познания включает анализ семантической структуры «жизненного мира» (в психологии в качестве эквивалентных категорий по отношению к категории «жизненный мир» могут выступать такие понятия, как «схема», «рамка, «решетка»). Один из возможных способов такого анализа и предлагается в

рамках нашей работы в контексте изучения репрезентации стереотипов обыденного сознания в семантической структуре восприятия социальных объектов. Таким образом, проблема социального познания не была дифференцирована в рамках социологической традиции и рассматривалась в контексте критики позитивистских традиций в понимании явлений общественной жизни. Но не в философской, не в социологической традиции социальное познание не рассматривает:

1. в качестве своего субъекта конкретного единичного человека: в постановке проблемы влияния различных социальных систем на индивидуальный способ видения мира, в котором индивид живет и действует [Тэшфел, 242];

2. процесс ментальной реконструкции самого познания.

Тем не менее, социологическое решение проблемы социального познания как «познания эмпирического уровня» позволило создать ряд условий для дальнейшего исследования проблемы общественной рефлексии в эпистемологическом контексте. В целом, введение в научный оборот категории «обыденное сознание» способствует сближению социологического и социально-психологического понимания в объяснении социального поведения.

В этом смысле, наиболее доказательной с точки зрения роли и значимости общественной рефлексии и субъектной активности в воспроизводстве социальной жизни, на наш взгляд, является концепция жизненных сил и социальной субъектности (С.И.Григорьев, Л.Г.Гуслякова, Л.Д.Демина, Ю.Е.Растов, А.М.Сергиенко), центральной проблемой которой является проблема социального субъекта и его среды, где социальная реальность не является однозначной детерминантой поведения субъекта, а выполняет роль медиатора в канотивном механизме, представляя субъекту некоторый доверительный интервал условий для выбора поведенческой реакции. Достоинство данной концепции в контексте проблемы социального познания мы находим в том, что с одной стороны, она не проповедует жесткой детерминации субъекта как «извне», так и «изнутри», а с другой открывает

новую сторону субъект-объектных отношений на уровне обыденного познания, раскрывающую активность и своеобразие жизненных сил социальных субъектов в мозаике социальной реальности, определяя тем самым взаимодействие индивидуальных и социальных субъектов с социальными условиями их жизнедеятельности, в том числе посредством формирования стандартизованного социального опыта в системе социальной культуры.

Тогда понимая социальный имидж как результат трансформации стандартизованного социального опыта с одной стороны, и субъективного личностного опыта с другой, а также как продукт социального познания, можно рассматривать имидж как функцию социальной и индивидуальной субъектности в процессе воспроизводства социальной жизни, детерминированную как прошлым опытом субъекта, так и многообразием социальных связей и отношений на обыденном уровне жизненного пространства. Таким образом, социальное познание - это процесс познания человеком картины мира: как человек строит образ социального мира или «конструирует» социальный мир. Под конструированием понимается приведение в систему информации о мире, организация этой информации в связные структуры, с целью постижения ее смысла.

Сам процесс познания уже давно был истолкован тоже не как простое фиксирование внешних связей и отношений, но как своеобразная реконструкция их, а, следовательно, как создание определенной внутренней картины мира, при построении которой роль того, кто ее строит, особенно велика.

Иными словами, в процессе социального познания возможности действительного осмысления социального мира в большей степени связаны с активным действием субъекта познания. Поиск смысла окружающего человека социального мира может быть осуществлен только в процессе деятельного освоения им этого мира и при условии «умения» рисовать картину этого мира. Изучение этих двух факторов и составляет фокус интереса психологии социального познания.

Что касается самого термина « психология социального познания» (в англоязычной литературе «социальное познание»), возникающей на стыке новой предметной области социологии и социальной психологии, то он получил распространение с начала 70-х годов. В настоящее время имеется довольно обширная литература по проблемам этой области знания. Наиболее фундаментальный труд - С. Фиске и Ш. Тейлор «Социальное познание», вышедший в 1984 и 1991 гг. В европейской социальной психологии развитие данной проблемной области связано, прежде всего, с именами А. Тэшфела и С. Московией [38,242]. Впервые проблематика психологии социального познания была поставлена в работе А. Тэшфела и К Фрейзера, изданной в 1978г..

В отечественной психологии также представлены фундаментальные подходы к проблемам социального познания, подкрепленные многочисленными экспериментальными исследованиями. Настоящее время, как пишет Г.М. Андреева «время организационного оформления этой отрасли психологии и в нашей стране» [12, с.6].

Методологической базой для исследований социального познания, послужили традиции школы гештальтпсихологии, концепция генетической эпистемологии Жана Пиаже, теория «личностных конструктов» Дж.Келли [65,216,217], некоторые идеи психологической теории деятельности [17,36,37,39], социально-психологические теории когнитивистской ориентации [9,11,65,154,155,158], а также работы в области экспериментальной психосемантики [15,28,45,83,84,88,116,117,146,179].

Данный круг работ позволяет отметить ряд индивидуальных особенностей, влияющих на формирование социального имиджа, таких как особенности процесса категоризации и искажения, влияние механизмов перцептивной защиты, когнитивных процессов, психовременной организации социальной информации, а также социальной перцепции как этапа формирования образа восприятия социального объекта.

Следует отметить, что на формирование нового взгляда в отношении понимания особенностей социального познания оказала идея связи субъекта и

объекта социального познания, очерченная впервые в генетической эпистемологии.

Концепция Жана Пиаже часто называется «генетической эпистемологией» , созданной в противовес «обычной», традиционной эпистемологии (учению о взаимодействии субъекта и объекта познания). Суть новой идеи заключается в том, что развитие интеллекта и формирование логического мышления, рассматривается в зависимости от нарастающей активности субъекта во взаимоотношениях с внешним миром. Пиаже определяет интеллект в контексте поведения , т.е. особого обмена между внешним миром и субъектом, причем интеллект обладает адаптивной природой. Поэтому, познание не есть статическая копия реальности; суть интеллекта в деятельной природе, его задача - структурирование отношений между средой и организмом. Следуя логике Ж.Пиаже, восприятие предполагает понимание, осмысление, истолкование «воспринятого», оно покоится на принятии решения и всегда предполагает выбор, в ходе которого человек сопоставляет полученную информацию с некоторыми эталонами, записанными в памяти. Таким образом, Пиаже отступает от индивидуального субъекта познания : « рамка смысловых связей» складывается только при общении индивида с другими, так как нормы и эталоны познания формируются в совместной деятельности. Ж.Пиаже подчеркивает связь стадий развития интеллекта со стадиями процесса социализации отмечая, что человеческий интеллект испытывает воздействие общества на всех уровнях развития, хотя на разных стадиях развития влияние общества осуществляется по-разному. По мере развития интеллекта осуществляется процесс «децентрации», развивается способность индивида к учету многообразных сторон действительности, овладения ею, в том числе в процессе взаимодействия с другими.

Иными словами, генетическая эпистемология утверждая взаимодействие субъекта и объекта познания (восприятия) утверждает тем самым социальную обусловленность социального познания (восприятия).

Из многочисленных исследований в области психологии восприятия, которые послужили основой для формирования психологии социального познания, наиболее значимыми признаны работы Виткина [12] о когнитивном и перцептивном стилях.

Под когнитивным стилем понимается способ протекания перцептивной и интеллектуальной деятельности индивида. Предполагается, что каждому человеку свойственны более или менее устойчивый способ применения познавательных навыков. А также достаточно постоянная система вовлекаемых в процесс восприятия эмоций и установок. Данные стили у людей различны , но Виткин характеризует их по двум переменным, отражающим степень дробности восприятия окружающего мира: «глобальности» и «артикулированности». Глобальность - это склонность воспринимать окружение в целом, артикулированность означает, что человек склонен в большей степени отличать «Я» от среды, а в самой среде видеть дифференцирующие признаки.

В интересующем нас плане важно подчеркнуть следующую идею Виткина: он полагает, что существует «нормальный» путь овладения названными стилями, когда в ходе когнитивного развития осуществляется переход от глобальности к артикулированности, но скорость и глубина этого перехода обусловлены влиянием социокультурных факторов, таким образом идея развития интеллектуальных стилей познания действительности рассмотрена здесь в некотором социокультурном контексте. Это приобретает особое значение в случае, когда предметом познания становятся объекты и явления социального мира.

Синонимичный вариант идеи когнитивного стиля предложен Дж.Келли. Фундаментальные идеи Келли целиком вписываются в традицию изучения социального познания и ставят акцент на индивидуальных особенностях социального познания. По мысли Дж.Келли, человек, действуя в мире, является по существу, пленником своих интерпретаций этого мира: человеку часто важен не столько сам объективный факт, сколько значение, ему придаваемое.

Именно в этом смысле можно говорить о том, что человек конструирует, творит мир. В процессе своей жизни индивид вырабатывает для себя целую систему «конструктов». Конструкт направляет анализ воспринимаемого, поскольку у каждого человека собственная система конструктов, в основе которой лежит своя иерархия значимых признаков. Главная идея Келли, имеющая отношение к социальному познанию касается его утверждения о том, что люди различаются между собой по количеству конструктов, которые они вырабатывают. Люди, обладающие большим количеством конструктов -когнитивно сложные, что позволяет им видеть мир во всех его противоречиях и оттенках. Люди, обладающие небольшим количеством конструктов -«когнитивно простые» и не имеют адаптироваться к реальным противоречиям и неувязкам. Также как и у Виткина, здесь предложена определенная «рамка» видения мира, определяющая стиль познания.

Идея о вплетенности процесса познания в коммуникативный процесс, а тем самым в систему общественных связей и отношений проводится также в рамках психологической теории деятельности. При исследовании познавательных процессов в общей психологии все большее распространение получает такая сфера познания как « познание человека человеком «, обозначающее « эмпирическое познание, не основывающиеся на использовании научных понятий и методов». Социальное познание (отражение мира людей) отличается от традиционной психологии мышления (отражение мира предметов) акцентом на эмпирическом познании (том, как познает обыденный человек).

В психосемантике, разрабатываемой на основе принципа деятельности, проблемы психологии социального познания раскрываются в контексте соотношения значения и смысла, рассмотренного в работах А.Н Леонтьева, А.Р.Лурия и их последователей [17,36,37,39]. Леонтьев выявил потребность «эмансипировать» объект (для чего необходимо его выразить каким-то способом, и этот способ - знак, словесное значение). Лурия говорил, поэтому, о «двойном мире человека» за счет владения словом: с одной стороны, это

непосредственный предметный мир, а с другой - мир, обозначенный словами. Слово обладает фиксированным содержанием за счет социальной конвенции -согласия относительно его значения. Представление о мире всегда дано в рамках некоторой социально-исторической системы значений - определенной социальной среды, общности, культуры. Психосемантика и имеет своим предметом, по мнению А.Г. Шмелева «избирательное усвоение и трансформации значения в индивидуальном сознании в процессе индивидуальной деятельности» [173, с. 127], чем собственно и отличается от лингвистической и логической семантики, которые также исследуют значения, но в ином ключе. При психологическом анализе значения важно учитывать всю совокупность реакций индивида на какой-либо значащий стимул, включая и эмоционально-оценочную реакцию. Именно такая специфическая трактовка значения используется в некоторых социально-психологических теориях когнитивистской ориентации.

В рамках теории деятельности психосемантика акцентирует внимание не только на том, как осуществляется непосредственная работа со значением каждым конкретным индивидом, но и на генетическом аспекте значения, т.е. на том, как за языковыми значениями скрываются общественно выработанные способы действия, в процессе которых люди и познают объективную действительность. Кроме того, значение, выраженное словом, обогащает его «совокупным социальным опытом», так как «человек имеет двойной мир, в который входит, мир непосредственно отражаемых предметов, и мир образов, объектов, отношений и качеств, которые обозначаются словами» [36,с.137]. Развитая в рамках теории деятельности психосемантика закрепляет идею социальной детерминации процесса познания.

Таким образом, изучение восприятия в рамках теории деятельности, во многом подготовило его новую трактовку, способствовало включению его в общий контекст познавательных процессов. И, как отмечает Г.М. Андреева [12], важной вехой на этом пути явились и современные исследования мышления, его «сближение» с восприятием, а также попытка рассмотрения

зо этого процесса в соединении с эмоциями. Другое дело, что у каждого индивида при построении образа мира, отдельных его явлений складывается своя категориальная схема (система понятий, конструктов, в которых этот мир описывается). Как она соотносится с тем, что выработано обществом, группой -требует в каждом случае отдельного изучения. Психосемантика, в частности занимается как раз вопросом о том, как строится « ментальное пространство индивида, как в нем осуществляется противоречивый процесс генезиса и функционирования системы значений, закрепленных в словах» [12, с.31]. Наиболее отчетливо это прослеживается в категории «образ мира».

Психология образа восприятия есть конкретно-научное знание о том, как в процессе своей деятельности индивиды строят образ мира, в котором они живут, действуют, который они сами переделывают и частично создают, это знание и о том, как функционирует образ мира, опосредуя их деятельность в объективно реальном мире. Кроме того, подобная трактовка образа мира сближает познание с восприятием, так С.Д.Смирнов пишет:

«Если под образом мира понимать некоторую совокупность или упорядоченную систему знаний человека о мире, о себе, о других людях и т.д., которая опосредует, преломляет через себя любое внешнее воздействие, то такое представление вполне впишется в традиционную схему анализа познавательных процессов» [142, с.66].

Наконец, включению восприятия в процесс социального познания способствовали экспериментальные открытия в области современной когнитивной психологии [9,11,65,154,155,158]. Исследования когнитивного направления прежде всего ориентированы на когнитивную активность, т.е. активность, связанную с приобретением, организацией и использованием знания. Противостояние когнитивизма и бихевиоризма, выраженное в известных формулах Дж.Тьюки (лучше совершенно точно ошибаться, чем приблизительно верно утверждать правильные вещи) и Г.Мюнстерберга (лучше получить приблизительно точный предварительный ответ на правильно поставленный вопрос, чем отвечать на ложно поставленный вопрос с

точностью до десятичного знака) приобрело новое решение у Брунера [199], согласно которому восприятие - это не просто репрезентация , но построение модели мира. Отсюда центральное понятие в концепции Брунера - гипотеза: индивид подходит к ситуации восприятия с определенными ожиданиями, и всякий акт восприятия включает проверку гипотезы относительно категоризации объекта. Суждения Брунера позволили сделать вывод о том, что при принятии перцептивного решения резко повышается вклад субъекта восприятия: он постоянно дает оценку воспринимаемому, а это уже всегда связано с различными социальными факторами. Кроме того, перцептивная готовность имеет две функции: минимизирует неожиданности внешней среды и максимизирует успех восприятия. Избежание ошибок восприятия напрямую связано с соотнесением воспринимаемого стимула к соответствующей категории. Предложенная Брунером в этой связи система обучения категориям предполагает значительную роль в нем процессов мышления.

Таким образом, сама идея познавательной активности субъекта (активности, связанной с приобретением, организацией и использованием знаний) в процессе восприятия приводит к идее включенности восприятия в познание. Концепция перехода от изучения восприятия к анализу социального познания получила более детальную разработку в работах У.Найссера [103] о «когнитивной схеме». Тот факт, что на полноту восприятия оказывают влияние опыт, навыки и знания, означает предвосхищение информации в каждом познавательном акте, что и осуществляется при помощи схемы, своеобразным посредником между прошлым опытом и восприятием. Используемый Найссером термин «схема» во многом оказался созвучен термину Ф.Гуссерля «картина мира», употребляемому в философии, « модели мира» в семиотике, а также наиболее обобщающему понятию «образ мира», введенному Леонтьевым в психологии. Вводя понятие схема У.Найссер включает в процесс восприятия не только активность субъекта, но и целый ряд внешних социальных обстоятельств: схема устанавливается не только прошлым опытом индивида, но и всей системой культуры, стандартизованным социальным опытом.

Общепризнанно, что когнитивная психология всей постановкой проблем восприятия во многом сформулировала саму идею специфики социального познания. Кроме того, имеющийся массив экспериментальных и эмпирических работ в этом направлении является самым красноречивым доказательством того, что исследования социальной перцепции вплотную приближаются к исследованиям социального познания. Именно когнитивным теориям принадлежит открытие, что восприятие есть ментальная реконструкция, осуществляемая субъектом на основе его опыта, потребностей, намерений. Более того, социальное восприятие есть не просто реконструкция, а построение (конструирование) модели мира. И это не просто субъективные построения, как утверждает С. Московией [38], автор концепции социальных представлений, а совместное конструирование; в силу признака «социальности» социального познания « образ» социального мира вырабатывается «сообща».

Среди источников социального познания когнитивистской ориентации следует отметить гештальтпеихологию, теорию поля, теории когнитивного соответствия и каузальной атрибуции.Отметим основные акценты в обозначенных теоретических концептах, благодаря которым происходит своеобразная трансформация феномена социальной перцепции в социальное познание.Прежде всего, в теориях когнитивной ориентации представлена классика гештальтпсихологии Келлера, а именно: идея изоморфизма, идея имманентной динамики гештальта («реорганизация» или «перегруппировка»), принцип господства «хороших фигур».

Теория поля в качестве теоретической ориентации в социальном познании значима по двум основаниям: во-первых, пониманию «поля» не просто как перцептивной структуры, но и как структуры, в которой совершается поведение, охватившей мотивационные устремления, во-вторых, использованию валентности как экспериментальной необходимости изучения индивида во взаимодействии с окружением.

Но квинтэссенцией в теориях когнитивной ориентации являются теории когнитивного соответствия (теория структурного баланса Ф.Хайдера, теория коммуникативных актов Т. Ньюкома, теория когнитивного диссонанса Л.Фестингера, теория конгруэнтности Ч.Осгуда и П.Танненбаума, теория психологики Р.Абельсона и М.Розенберга). Кредо данных теорий заключается в констатации факта гармоничного гештальта когнитивной структуры: ощущение несоответствия (диссонанса) порождает реорганизацию когнитивной структуры с целью восстановления баланса, симметрии, конгруэнтности. Данный механизм, безусловно, актуален в отношении восприятия социального имиджа: при наличии информационного вакуума в одном из элементов в структуре имиджа - массовое сознание, в силу действия стереотипов, наполняет его самостоятельно по классической формуле Левина: выбирается та альтернатива, с помощью которой быстрее восстанавливается когнитивное соответствие. Анализ подобной неадекватности восприятия социального имиджа включает не только специфические вопросы восприятия, но и вопросы социального познания, связанные с приоритетом параметра неадекватности над критерием причинной обусловленности. Этот феномен описан в атрибутивных теориях, причем в современных подходах к социальной атрибуции [М.Хьюстон, Й.Ясперс,1972] акцент ставится на приписывании причин именно социального поведения: индивид приписывает что-либо другому на основе представлений о группе, к которой принадлежит этот другой. Так механизм чистого восприятия дополняется целым комплексом мыслительных операций. Этот тезис имеет принципиальное значение в русле экспериментальных работ в судебной психологии [R.Brag,1982], которые показывают как на индивидуальные установки присяжных проецируются стереотипы общественного сознания.

Таким образом, социальный имидж как феномен социального знания и продукт социального познания, в том числе является и результатом социального восприятия, так как социальное познание включает в себя социальное восприятие как этап формирования образа социальных объектов. В

этом контексте социальный имидж объекта понимается через систему образов и оценок, объектом которых является и описывается с точки зрения индивидуальных особенностей социального познания. Однако, социальный имидж - есть целостное восприятие, (включая перцептивный, мотивационный, эмоциональный, когнитивный, конатативный компонент) объекта социальной группой. А восприятие социальных объектов предполагает оценку, сравнение, отнесение их к определенной категориальной группе с помощью оценочных эталонов, установок, стереотипов, снабжающих эти объекты «значенческой интерпретацией» и представляющих собой сложные, устойчивые, целостные комплексы представлений. В связи с чем, необходим анализ социальных особенностей в социальном познании, которыми и выступают основные инварианты обыденного сознания. В качестве таких устойчивых образований могут выступать социальные стереотипы, установки и аттитюды, так как отвечают необходимым условиям для выделения категории в качестве инвариантной и структурной единицы:

Во-первых, являются результатом перцептивного процесса; во-вторых, функционируют как «единицы» социально-перцептивной деятельности;в-третьих, основываются на выработанных социумом знаниях и личностном опыте; в -четвертых, подтверждаются практикой.

Для обоснования данного тезиса обратимся к «пятому квазиизмерению» [Леонтьев А.Н., 1975,1979] - проблеме «образа мира», доказавшей привлекательность изучения субъективного опыта. Переработанные обществом сенсорные эталоны обеспечивают устойчивость субъективного опыта. Кроме того, любая атрибутивная единица субъективного социально-перцептивного опыта - есть определенный «эйдотип» (образная форма), сохраняющая идею стандартного образа - «картинки в голове» (Lipmann W, 1922), исключительно сильно влияющей на картину мира индивида. Однако в соответствии с пониманием социального имиджа во-первых, как целостного (включающего перцептивный, когнитивный, эмоциональный, оценочный, конатативный аспекты) восприятия объекта социальной группой, а во-вторых, как восприятия

социальных объектов, связанное с соотнесением их к известным инвариантам

субъективного опыта, социальный имидж следует рассматривать скорее как

функцию субъективного социально-перцептивного опыта:

Рис. 2.1.2 Схема восприятия социального имиджа

Процесс восприятия социального имиджа

ИТЛ СС AT

Стереотипы обыденного^сознания

КА КД эффекты МЛВ

Механизмы перцептивной защиты

Сокращения: ИТЛ - имплицитная теория личности (« индивидуальная установка как система индивидуальных категорий»);СС-социальный стереотип; AT - аттитюд (социальная установка); КА - каузальная атрибуция; КД - когнитивный диссонанс; МЛВ - межличностное восприятие.

Таким образом, в результате перцептивного процесса под влиянием механизмов перцептивной защиты формируется некоторый перцептивный образ, который, в свою очередь, « корректируется» стереотипами обыденного сознания. Иными словами, социальный имидж - есть некоторая проекция стереотипов обыденного сознания на перцептивный образ объекта результатом которой является определенная репрезентация стереотипов обыденного сознания в структуре восприятия социального имиджа. Моделируя социальный имидж, как результат социального восприятия и продукт социального познания, мы с достаточной степенью достоверности можем ответить на вопрос, как складывается представление об объекте (как образе восприятия и элементе целостной картины мира субъекта) и что получается в итоге (процессуально-содержательные характеристики и детерминанты). Интерпретация этих двух факторов и составляет главный смысловой компонент процесса социального познания в исследовании социального образа восприятия.

1.2 Социальные стереотипы и установки

как элементы обыденного сознания.

В настоящее время изучение социального имиджа в рамках исследований социального восприятия связывают с исследованием социальных стереотипов, аттитюдов и имплицитных личностных категорий как устойчивых доминантах социального имиджа. Методическим упущением исследований социального стереотипа и аттитюда является обстоятельство традиционной категоризации, которое всегда является упрощением и игнорирует, по мнению самих авторов, точность в обобщении индивидуальных результатов. А это именно тот случай, когда гештальт не равен сумме всех частей.

Социально-перцептивный образ это нечто большее, чем просто сумма индивидуальных представлений. Отсутствие эмпирико-статистической модели для необходимой репрезентации индивидуальных данных характерно для исследований социальных стереотипов и аттитюдов, что во многом обусловлено их предметной направленностью. Но, несмотря на ряд методических проблем, данный класс исследований по своей теоретической позиции, постановке задач и огромному массиву эмпирических данных является великолепным наследием в истории изучения образов социального восприятия.

Для более четкого обоснования понимания категорий «социальный стереотип» и «аттитюд» как детерминант формирования и восприятия социального имиджа, а также обоснованию принципиальных отличий в методических подходах к их изучению, рассмотрим методологию и методику изучения социальных стереотипов и социальных установок более подробно.

Термин стереотип как обозначение устойчивого знания о предмете, влияющего на восприятие предмета и зафиксированного в образе в виде "картинки в голове", ввел У.Липпман [LippmanW. 1922]. В качестве примеров стереотипов автор называл предвзятые представления, образцы общественного мнения относительно этнических, классово-сословных, профессиональных,

политических и других групп, эталонов массовой культуры. Концепция У.Липпама, как яркое проявление чисто прагматического интереса к обыденному сознанию, подверглись критике в зарубежной [La Violette F., Silver К., 1951; Fishman J., 1959, Mc.Cauley C, Stitt C, Segal M., 1980] и советской [Ядов В.A., 1961; Кондратенко Г,М., 1968 ; Шихирев П.Н., 1971, 1979] литературе. Несмотря на многие недостатки этой концепции, автору удалось выявить реально существующий феномен и указать на некоторые закономерности функционирования стереотипа в процессе мышления и поведения.

Поскольку У.Липпман использовал понятие стереотипа для построения концепции общественного мнения, зарубежные психологи достаточно долго не занимались качественным анализом содержания данного психологического образования, но развивали как теоретические, так и экспериментальные исследования в социально-психологическом контексте в плане уяснения назначение стереотипа, установление присущих ему свойств и объяснения их наличия, определение социальных фактов, оказывающих влияние на его формирование.

В итоге почти все авторы признают, что стереотип призван сохранять социальные ценности личности или группы [Lippman W., Bodardus Е., 1950]. По их мнению, с помощью стереотипа задаются стандарты и эталоны, фиксируется отношение к определенным ценностям [Нага О., 1961]. Особое значение стереотипов состоит в том, что они удобны и экономичны [Lippman W., 1922; Newcomb Т., Charters W., 1950]. "Процесс стереотипизации вызван необходимостью упорядочить, классифицировать, категоризовать окружающую действительность" [171,с. 114]; стереотипы позволяют объяснить многие новые ситуации [Newcomb Т., Charter W., 1950]; являются защитой против неожиданных изменений окружающего мира [Lippman W., 1922]. Попытка ломки стереотипа, одного из компонентов "жизненного пространства" (в терминологии К.Левина) воспринимается как покушение на все жизненное пространство.

Ряд свойств, выделяемых исследователей в стереотипе, на протяжении многих лет превращался в результате экспериментальной проверки из абсолютных в относительные. Так, например, устойчивость стереотипа, замеченная У.Липпманом [Lippman W., 1922] и признаваемая в дальнейшем другими авторами [Rokeach М., 1960; Scott W., 1965], подтверждена в одних экспериментах [Katz D., Braly К., 1933; Meenes М., 1943; Luelbord J., 1931; Meltzer H., 1939; Hardley E., 1946] и поставлена под сомнение в других исследованиях [Prothro Е., Melikian L., 1955; Fishman J., 1956; Karlins M., Cobbman Т., Walters G., 1969]. Долгие годы устойчивостью стереотипа объясняли различные этнические предрассудки [Simpson G., Yinger Y., 1965] и расовые предубеждения [Kats D., Braly К., 1933]. Причину устойчивости ищут в назначении стереотипа защищать ценности и интересы личности или группы [Lippman W., 1922].

От устойчивости стереотипа следует отличать его ригидность, негибкость. Главное отличие, по мнению Ф. Ла Виолетта и К.Силверта, состоит в том, что устойчивость стереотипа относится к сохранению его через поколения или продолжительности во времени, тогда как ригидность стереотипа является социально-психологическим явлением, наблюдаемым в организации личного опыта - отсутствие гибкости, интенсивности реакции, зависимости от предшествующего структурированию воображения. [La Violette F., Silver К., 1951].

Первоначальное представление о мере истинности и ошибочности стереотипа [Lippman W., 1922] подтвердилось мнением об относительности этого суждения [Fishman J., 1956; Jahoka М., 1964], гипотезой о "зерне истины" [Klinerberg О., 1950], согласно которой общий объем истинных знаний в стереотипе превышает объем ложных знаний. Экспериментальным доказательством послужили точные стереотипы представителей различных групп [Rice S., 1928; Vinacke W., 1949; Berry I., 1970], поиски вариантов определения истинности стереотипа [Shoenfield Н., 1942].

Против приписывания стереотипу алогичности [Lippman W., 1922; Fishman., 1956], объясняемой тем, что стереотип в большей степени зависит от знаний и мнений других людей [Klineberg О., 1951], чем от собственного опыта [Lindersmith A., Strauss А., 1956], следует привести очевидный тезис: многие знания, получаемые от других людей, оказывается весьма полезным [Brown R., 1956]. Да и не все сведения можно проверить собственным опытом. Вероятнее всего, стереотип формируется как на основе "экстенсиональных" (имеющих общее значение), так и "интенсиональных" (характеризующих специфическое, личное значение) свойств [Vinacke W., 1957].

Стереотип упрощает и игнорирует значимые индивидуальные различия [Lippman W., 1922; Lindersmith A., Strauss А., 1956; Newcomb Т., Charters W.,1959], так как выражает, как правило, мнение целой группы людей. Но в таком случае, любая категоризация является упрощением, потому что не учитывает индивидуальных различий [Brown R.,1965]. Однако индивидуальные стереотипы чаще не противоречат групповым [Asch S., 1952]. Так как человек принимает точку зрения группы как результат отнесения себя к ней, совпадения общих интересов [Fishman J.,1956]. Этим и обосновывается возможность экспериментального изучения групповых стереотипов через обобщение индивидуальных результатов. Чрезмерно упрощенный характер стереотипа также оказывается под вопросом: не является ли упрощение многих свойств внешнего мира детализацией этих свойств с помощью стереотипа [JahodaM., 1964].

Приведенный обзор исследований позволяет сделать вывод: выделение каких-то неизменных свойств, абсолютно присущих всем стереотипам и во всех случаях, обречено на неудачу. Учитывая, что отнесение объекта к тому или иному классу и "приписание" ему признаков, которыми этот класс обладает, носит субъективный характер и опирается, главным образом, на сведения, полученные из общественного, реже личного опыта, некоторые исследователи предлагают рассматривать процесс стереотипизации как вероятностное предсказание, основанное на групповой информации, вплоть до

вычисления появления отдельных свойств стереотипа по теоремам и правилам теории вероятностей [Мс. Cauley С, Stitt С, Segal М., 1980]. Такое предположение дает возможность объяснить вероятность приписания того или иного свойства данному стереотипу.

Можно и далее продолжить перечисление других, менее значимых свойств стереотипа, Но относительно их у авторов наблюдается еще большее несогласие во мнениях. Единственно бесспорным и весьма значимым свойством стереотипа всегда признавалось и признается его эмоциональное наполнение [Lippman W., 1922; Young К., 1930; Bodardus Е., 1950; La Violette F., Silvert К., 1951]. Здесь расхождения возникают в объяснении причин эмоциональной энергетики стереотипа. В одних случаях, эмоциональный фон, как отмечает П.Н.Шихирев, ставится в зависимость от глубинных личностных процессов и поэтому приводит к устойчивости стереотипа, а других, наоборот, объясняется устойчивостью самого стереотипа и стремлением личности сохранить свои интересы [Шихирев П.Н., 1971].

Отсутствие общепринятого определения стереотипа, дробное изучение отдельных его свойств объясняется расхождением теоретических взглядов на процесс стереотипизации. Обобщая теоретические подходы в изучении стереотипа в зарубежной психологии, можно выделить следующие концепции:

3. Стереотип как генерализация признаков и черт в характеристике личности или группы людей, позволяющих отличить их от других личностей или групп [Bogardus Е., 1950; Brown R., 1965; Brigham J., 1971; Mc.Cauley С, Stitt С, Segal M., 1980].

4. Стереотип как отношение к сходному типу людей, событий [Sherif М., Cantril Н., 1974; Bettelheim В., Janowitz М., 1949].

5. Стереотип как когнитивно-организованная система, способствующая переносу необходимых черт прошлого опыта на присутствующий стимул-объект [Vinacke W., 1957].

В рамках этих основных позиций стереотип приобретает самые различные определения и значения: стандарт восприятия и поведения, образ

fOCYftAPC": >--?:Кч!
⁴¹ -"^ЬіШОТЩІе-.

человека, символ, этнический предрассудок, "имя", присвоенное генерализацией относительно некоторой группы и т.д. По мнению П.Н.Шихирева, такие различия в предлагаемых определениях объясняется скорее тем, что термин в каждом отдельном случае более или менее адекватно выполняет функцию описания и раскрытия содержания того или иного аспекта соответствующего объекта [Шихирев П.Н., 1971]. Все эти исследования затрагивают только анализ свойств стереотипов. Едва ли не единственной попыткой изучения содержания стереотипа является исследование А. Эдвардса, в котором автор рассматривает четыре "размерности" стереотипа, условия их функционирования и изменения [Edwards А., 1940]. В качестве "размеренностей" были названы:

1. единообразие (степень согласия ответов отдельных личностей с ответами группы);

2. направление (благоприятный и неблагоприятный ответ);

3. интенсивность (степень благоприятности);

4. качество (содержание ответа).

Поскольку эти "размеренности" были получены не экспериментально, но задавались априорно, а затем исследовались, остается неясным, насколько они исчерпывающи и соответствуют действительности.

Поэтому "размеренностями" стереотипа их можно назвать только условно. Дальнейшее изучение некоторых из этих "размеренностей" содержится в работах Э.Винэйка [Vinacke Е., 1957] и Дж.Бэрри [Berry I., 1970]. Исследователей стереотипов в советской психологии привлекает прежде всего содержательная сторона этого явления. В целом, все определения стереотипа сводятся к следующим основным:

1. Стереотип как устойчивое отношение к сходному типу людей, явлений, событий [Кондратенко Г.М., 1968].

2. Стереотип как мнение о свойствах людей, явлений [Кон И.С., 1966].

3. Стереотип как схематичный стандартизованный образ-

представление об объекте, эмоционально окрашенный и обладающий высокой устойчивостью [Ядов В.А., 1961, 1970; Уледов А.К., 1962; Бодалев А.А. , 1970, 1982; Шихирев П.Н., 1971, 1976, 1979; Андреева Г.М., 1980].

Перечисленные точки зрения не являются противоречивыми. Определяя стереотип как "устойчивое отношение, сложившееся под влиянием повторяющихся эмоциональных акцентов и смысловых ударений при восприятии фактов или явлений одного рода" [Кондратенко Г.М., 1968], автор считает, что стереотип оживает всегда в образе, в подходящем мнении, конкретной оценке, суждении, символе [Кондратенко Г.М., 1968]. Считая стереотип выведенным из стандартизованных суждений и ожиданий мнением о свойствах людей и явлений, И.С.Кон добавляет, что в процессе стереотипизации "сложное индивидуальное явление... подводится под общую формулу или образ, характеризующие класс таких явлений" [Кон И.С.,1966, с. 188]. В остальных исследованиях стереотип определяется как "некоторый устойчивый образ какого-либо явления или человека, которым пользуются как известным "сокращением" при взаимодействии с этим явлением" [Андреева Г.М., 1980,с.152].

Не сложно заметить, что во всех определениях присутствует основная характеристика содержания стереотипа - его "образность". В этой связи уместно сослаться на мнение Я.Л.Коломинского, считающего, что социальные стереотипы и эталоны имеют внутреннюю структуру из трех элементов:

1. когнитивного, который развернут в виде ряда оценочных суждений;

2. образного, существующего в сознании в виде наглядного представления;

3. эмоционального, актуализирующегося в форме определенного чувства. Причем, как считает автор, каждый из компонентов способен выдвигаться

на первый план и стать доминирующим (Коломенский Я.Л., 1972). Такое разделение выглядит довольно условным. Нам представляется также несколько неточным мнение о доминировании какого-то одного компонента,

да и сам автор отмечает, что все три компонента связаны друг с другом и взаимно усиливаются в результате внутреннего взаимодействия

Таким образом, по своему содержанию стереотип является образом-представлением с неустойчивыми границами, который с помощью вербально выраженной оценки (как правило, в виде понятия), существует в форме мнения о свойствах данного класса людей. В стереотипе "спрессован" накопленный прошлый опыт (индивидуальный и групповой), а в стереотипном поведении или стереотипной оценке реализуется сопровождаемое эмоциональным переживанием отношение к тому или иному человеку, группе людей, явлению. Поэтому совершенно справедливо замечание П.Н. Шихирева о том , что содержанию понятия стереотип более подходил бы термин "эйдотип " ("образная форма"), также сохраняющий идею стандартного образца, но без оттенка "устойчивый", в то время как семантика термина "стереотип", буквально означающая "устойчивая форма" и наиболее удачно выражающая его отличительные признаки, была разрушена его употреблением для обозначения образцов общественного мнения относительно этнических групп [Шихирев П.Н.,1976].

Ещё более глубоким проникновением в содержание стереотипа является утверждение о том, что в основе социального стереотипа лежит реальный психологический феномен, один из компонентов установки восприятия [Ядов В.А., 1970], обладающий интенсивностью аффективного элемента в степени, достаточной для поляризации восприятия объекта, и повышенной устойчивости [Шихирев П.Н., 1971, 1976]. Если определить социальную установку как "фиксированный психический образ, имеющий "личностный смысл" для членов данной социальной общности и выполняющий функцию психологического интегратора их поведение", то стереотип является как бы "концентрированным выражением социальной установки" [Шихирев П.Н., 1976, с.289], то есть психического образа.

В исследованиях социальных стереотипов авторы также задаются вопросом об основных его свойствах. На практике социальные стереотипы

представлены в виде "наборов" качеств, приписываемых субъектом познания лицам, класс которых, как ему кажется, установлен [Бодалёв А.А., Куницына В.Н., Панферов В.Н., 1971]. Определение стереотипа как "предвзятого, то есть не основанного на свежей непосредственной оценке каждого явления, а выведенного из стандартизованных суждений и ожиданий, мнения о свойствах людей и явлений [Кон И.С., 1966, с. 188] не учитывает, что это мнение не обязательно является предвзятым, тем более, что объём истинных знаний в стереотипе превышает объём ложных [Klineberg О., 1950]. Это же определение не учитывает роли личного опыта. Между тем признание эффекта стереотипизации, то есть приписывания познаваемой личности наборов качеств на основании отнесения её к какому-то классу по увиденным отдельным качествам, изученного С. Ашем [Asch S., 1946) и X. Келли (Kelley Н., 1950], ни сколько не умаляет роли личного опыта, а, наоборот, требует определения, какие же качества выделил, основываясь на своём личном опыте, субъект познания как основные (очевидно, они суть "признаки-критерии" в терминологии Дж. Брунера [Bruner J., 1957], определяющие границу понятия) и какие качества вошли в приписываемые наборы.

В.Н.Куницына относит к основным свойствам социальных стереотипов схематичность, косный характер и необоснованность обобщения [Куницына В.Н., 1971]. По нашему мнению, схематичность, косность стандарта, обращенного в стереотип, не является необходимым его условием. Другое дело - устойчивость, прочность стереотипа. Исследования фиксированности, прочности весьма интересно, по мнению П.Н.Шихирева, так как актуализирует новую важную проблему: "каким образом знание "затвердевает" и функционирует, даже когда доказано его гносеологическая несостоятельность" [Шихирев П.Н., 1979, с. 116]. Очевидно, в какой-то степени здесь вступает в действие "эффект предшествующего входа" - "prior-entry effect" [Jones Е., Jerard Н., 1976], который выражается в том, что информация, полученная ранее, влияет на образование категории в большей степени, чем более позднее ее не подтверждение. К.Шэйвер [Shaver К., 1975] считает, что процесс

категоризации - это взаимодействие уже имеющейся категории с вновь поступающей информацией. Признаки данной категории способствуют выявлению сходной информации: воспринимающий обращает внимание только на знакомые признаки и добавляет подобные. Наконец, признание необоснованной обобщённости стереотипа поставило бы под сомнение выполняемую им столь значимую роль. Источник этого обобщения - знания, выработанные обществом, полученные из личного опыта и проверяемые на практике. Выдвигая критерии стереотипа, человек всегда основывается на этих знаниях, пусть не осознавая, и, если потребуется, безусловно обоснует свою точку зрения. Очевидно, правильнее говорить о степени адекватности стереотипа.

На наш взгляд, наиболее ёмкое определение социального стереотипа
следующее: социальный стереотип - это эмоционально окрашенный,
устойчивый, обоснованный общественным и личным опытом, в разной степени
адекватный действительности образ определенной группы людей,

обладающих общими свойствами [Русина Н.А., 1980]. На практике стереотип существует и функционирует как обобщенный, собирательный образ единичного представителя данной группы. Именно поэтому и оказывается возможным наделение его "признаками-критериями" в структуре социального имиджа.

Социальный стереотип формируется и существует как на уровне общественного (что закрепляет его устойчивость), так и на уровне массового сознания. Как известно, общественное сознание дискретно (внутри него существует обыденная и теоретическая формы, идеология и психология, когнитивный, эмоциональный и волевой компоненты), и будучи производной от глобальных особенностей социальной системы, изменяется крайне медленно (отсюда устойчивость как приоритетная характеристика стереотипа). Но социальный имидж также фиксируется на уровне социальных представлений. Согласно теории социальных представлений С.Московиси, социальные представления соединяют уровни отдельного человека и общества, задают

рамки познания и оказывают влияние на поведение. Социальные представления соединяют уровни отдельного человека и общества и представляют собой групповой феномен, так как рождаются и существуют не столько по принципу «картинка в голове», сколько в процессе коммуникации, являясь результатом соглашения между людьми.

В качестве содержания социальных представлений первоначально рассматривались научные понятия и теории, переведенные на обыденный язык и связанные с определенными образами. Но в последнее время к их содержанию относят и представления, имеющие имплицитный характер. Социальные представления прежде всего имеют свойства, роднящие их с массовым сознанием, так как для обеих теорий характерна идея целостности, а не бинарных оппозиций (человек-общество, когнитивное - эмоциональное); и массовое сознание и социальные представления рассматриваются как динамичные, но зависимые от прошлого опыта системы; и массовое сознание и социальные представления - суть групповые феномены., однако, массовое сознание - сугубо общественный феномен, а социальные представления выполняют роль медиатора между отдельным человеком и обществом, классифицируя поступающую информацию. В этом смысле они предшествуют процессу познания, что является принципиальным для понимания влияния стереотипа на формирование имидж-образа.

Еще одной детерминантой социального имиджа, помимо социального стереотипа, является понятие социальной установки или аттитюда. На протяжении десятилетий оно было центральным в зарубежных исследованиях социальной перцепции. Более того, современные исследования социального имиджа, например, в рамках французской школы осуществляются в методическом плане как исследования аттитюда (Й.Джасперс).

Впервые в обиход социальной психологии понятие аттитюда было введено американским ученым Томасом У.и польским социологом Знанецким Ф. в их ставшем впоследствии классическим исследовании адаптации польских крестьян, эмигрировавших в Америку.

Они обнаружили взаимозависимость между индивидом и социальной общностью. Для определения этого отношения индивида к социальной общности они предложили понятие аттитюда, которое трактовалось как психологический процесс, рассматриваемый по отношению к социальному миру и взятый прежде всего в связи с социальными ценностями. То есть это психологическое переживание индивидом ценности, значения и смысла социального объекта. Ключевым словом является здесь состояние, как психологический процесс переживания отношения человека к ценности Терстоун Л.Л. подчеркивал, что это состояние обладает определенной направленностью и интенсивностью, отождествив данные свойства с самой установкой в ее определении как "интенсивности положительного и отрицательного эффекта относительно какого-либо психологического объекта". В 1935 году Г.Олпорт впервые попытался обобщить и классифицировать многочисленные определения аттитюдов. Далее приводятся некоторые определения:

Аттитюд - это готовность обратить внимание или готовность к действию определенного рода.

Аттитюд - это специфическая психическая установка по отношению к новому опыту, посредством которой он модифицируется, или состояние готовности к определенному виду деятельности.

Аттитюд -более или менее продолжительное состояние психической организации, которое предрасполагает индивида реагировать характерным образом на любой объект или ситуацию, с которым он связан.

Аттитюды - это тенденция действовать по отношению к чему-либо в окружающей среде, которая приобретает таким образом позитивную или негативную ценность.

Аттитюд - это установка к действию, которая оформляется в результате интеграции ряда специфических реакций подобного типа, но которая существует в качестве нейронного "набора", и при активации

специфическими стимулами порождает поведение, которое является скорее функцией установки, нежели стимулами.

Аттитюд - это вербализованные тенденции, диспозиции, приспособления по отношению к определенным действиям. Они связаны не с прошлым или настоящим, но, как правило, с будущим.

Не трудно заметить то общее, что их объединяет - подготовка или готовность к действию. Аттитюды не поведение само по себе, а скорее предпосылка к поведению. Они могут существовать в любой степени готовности от самой латентной до напряжения и движений, которые активно определяют актуальное поведение. Аттитюды определяют для каждого индивида, что он услышит, что он подумает и что он будет делать. Он выполняет что-то вроде функции условного рефлекса в социальной психологии.

Д.Кэмпбелл выдвинул как ключевые характеристики устойчивость структуры установки и последовательность связи ее компонентов. "Социальная установка есть последовательность", "синдром устойчивости реакции на социальные объекты". Д.Кац больше внимания уделяет ее компонентам и их взаимосвязи.

Аттитюд - есть предрасположенность индивида к оценке какого-либо субъекта, его символа или аспекта (его мира) как положительного или отрицательного. Мнение является вербальным выражением установки, но установки могут выражаться и в невербальном поведении. Установки включают как эффективный (общее чувство симпатии или антипатии), так и когнитивный (убеждения) элементы, которые отражают объект установки, его характеристики, его связи с другими объектами.

По мере развития социальной психологии понятие аттитюда на западе претерпело изменения, особенно, за последние несколько десятилетий. Центр внимания сместился на понимание аттитюда как играющего роль посредника между двумя процессами: знанием об объекте и поведением по отношению к нему.

Аттитюд играет роль посредника, группирующего набор объектов мысли в концептуальную категорию, которая, главным образом, и вызывает реакцию. Или более простое определение: Аттитюд - это реакция, которая помещает объект мысли на шкалу оценки.

Это определение подразумевает, что готовность к реакции развивается в оценочный и категоризационный процесс. Наиболее свежее рабочее определение аттитюда, которое может служить отправной точкой и которое разделяется на настоящий момент многими западными социальными психологами, следующее:

Аттитюд - это приобретенная оценочная реакция, направленная на определенные объекты, которая сравнительно устойчива и которая влияет и мотивирует наше поведение по отношению к этим объектам. Рассмотрим кратко ключевые характеристики этого определения.

Первое, согласно большинству современных западных теоретиков, аттитюды оценочны. То есть люди выражают отношение в терминах "нравится - не нравится".

Второе, в отличие от настроения и эмоций, аттитюды обязательно направлены на определенный объект. Мы можем быть счастливы вообще или чувствовать беспричинный страх, но испытывать определенное отношение можно только в отношении конкретного объекта.

Третье, аттитюды сравнительно продолжительны. Эмоции могут возникнуть и пропасть в считанные секунды, аттитюды в этом отношении более стабильны и сравнимы с личностными чертами.

Четвертое, традиционное убеждение, что аттитюды влияют и мотивируют наше поведение.

Это на первый взгляд очевидное положение не так легко продемонстрировать даже в исследованиях. Например, уважение к закону ведет вероятнее всего к правоправному поведению. Следует добавить, что аттитюды мотивируют наше поведение генерализированно, а не простые паттерны поведения или рефлексы. То есть аттитюд не может

однозначно детерминировать определенную ответную реакцию, скорее он отражается во многих поступках по отношению к объекту аттитюда.

И, наконец, аттитюды приобретаются в процессе научения, то есть они проистекают из опыта. Хотя , недавно ряд социальных психологов предположили, что на аттитюды могут влиять и генетические факторы. (К примеру, отношение к музыке может развиваться частично под влиянием факторов темперамента - люди, любящие спокойствие и тишину, предпочитают классическую музыку, в то время как люди, любящие возбуждение, склонны к джазу и року). Однако, все-таки большинство исследователей аттитюдов считают, что наиболее значимые в социальном плане аттитюды приобретаются.В России понятию аттитюда соответствует понятие социальной установки. Следует заметить, что это понятие вошло в предмет исследования социальных психологов из общей психологии в отличие от Запада, где оно изначально было вотчиной социальных психологов и социологов.

По мнению П.Н.Шихирева аттитюд - это "феномен,
присутствующий в функциональной структуре любого целенаправленного
действия, а, именно, особое внутреннее его агента, предшествующего
развертыванию действия и (после его начала) регулирующее и управляющее
им. Этот феномен исследуется широким спектром наук и известен в
биологии и физиологии как "опережающее отражение действительности"
(П.К.Анохин), в общей психологии - как "установка" (Д.Н.Узнадзе),
"отношение" (В.Н.Мясищев, В.Н. Ковалев), в социологии - как "социальная
установка" (В.А.Ядов), в социологии личности - как "направленность"
(Г.Л.Смирнов). Как справедливо замечает Г.М.Андреева, нельзя

идентифицировать термин социальная установка и просто установка. По Д.Н.Узнадзе, интенсивно исследовавшим этот феномен, "установка является целостным динамическим состоянием субъекта, состоянием готовности к определенной активности, состоянием, которое обуславливается двумя факторами: потребностью субъекта и соответствующей

объективной ситуацией". Предложенное понимание установки не связано с
анализом социальных факторов, влияющих на поведение личности, с
усвоением индивидом социального опыта, со сложной иерархией

детерминант, определяющих саму природу социальной ситуации, в которой личность действует. Поэтому, ничуть не умаляя достижений грузинских психологов, следует сказать, что понятие установки не может объяснить социальных феноменов.

Исследования социальной установки неразрывно связывают с изучением личности, более конкретно, с понятиями потребностей и мотивов. Некоторые ученые даже отождествляют их. Однако, по мнению, Розова А.И., это делать неправомерно, подобно тому, как нельзя отождествлять регулирующее устройство с энергетическим зарядом или правила уличного движения с намеченными водителем маршрутами. Близка к нему точка зрения польского ученого К.Обуховского, который задался вопросом, чем же определяется выбор того или иного мотива поведения. Этот вопрос имеет две стороны: почему люди в определенных ситуациях поступают тем или иным образом? и чем они руководствуются, когда выбирают именно данный мотив? Понятие, которое в определенной степени объясняет выбор мотива, есть социальная установка.

Нельзя не упомянуть теорию отношений В.Н.Мясищева, согласно которой отношение трактуется как "система временных связей человека как личности-субъекта со всей действительностью или с ее отдельными сторонами". То есть отношение рассматривается как временной фактор, предшествующий актуальному поведению и направленный в будущее. Заметьте, что действительность включает социальные ситуации и объекты в отличие от установки. Отношение личности далее структурируется от отношений к отдельным социальным явлениям до целостного мировоззрения. Несмотря на схожесть понятия психологического отношения и аттитюда между ними есть существенные различия. Аттитюды формируются по отношению только значимым объектам и в них отводится

большая роль когнитивному и поведенческому компоненту, нежели эмоциональному, который более важен при изменении аттитюдов. В психологических отношениях ведущим является эмоционально-волевой компонент.

В любом обществе можно наблюдать широкий спектр ценностей, отношений и убеждений, которые культивируются той или иной культурой. Каждый индивид придерживается своих собственных принципов, которые он рассматривает как наиболее важные, и своего собственного мнения о том, что хорошо, а что плохо. Как определить место отношений в структуре психики?

Рассматривая проблему определения аттитюдов, мы не можем обойти
стороной две по нашему мнению важных проблемы. Во-первых, это проблема
разведения понятий, близких по значению, таких как убеждения, взгляды и
ценности. Во-вторых, проблема определения роли аттитюдов в трихотомии
"ценности-аттитюды-поведение". Проблема неопределенности границ

аттитюда в настоящее время особенно остра. Многие смежные концепты такие, как мнение, убеждения, знания, вера и другие понятия определяются как элементы когнитивной структуры аттитюдов. Некоторые ученые наоборот считают, что аттитюды входят в такие более широкие понятия как ценности и убеждения. Наиболее трудно провести линию различий между аттитюдом и мнением.

По мнению У.Гайра мнение - единица наблюдаемая, а "аттитюду отводится более эмпирический статус единицы, существующий в личном сознании ее носителя или возможной лишь как допущение в концептуальной рамке какой-либо теории об изменении или измерении аттитюда"

Можно говорить об аттитюдах как о части системы убеждений. Тогда отношения между аттитюдами и системой ценностей должны быть весьма тесными. М.Рокич предложил следующее разделение этих понятий:

1. Система убеждений - это совокупность универсальных взглядов индивида на мир физический, социальный и на самого себя.

2. Ценности - это вид убеждений, находящийся в центре системы убеждений, относящийся к тому, что должно и не должно, как вести себя, что стоит делать, а что не стоит. Ценность, таким образом, есть абстрактные идеи, позитивные либо негативные, не связанные с каким-либо специфическим объектом или ситуацией.

З.Аттитюды - это также убеждения или ценности, но соотнесенные с определенным объектом или ситуацией. Понятие ценности в отличие от аттитюда более широкое и абстрактное. Оно служит абстрактным стандартом для принятия решения. У ценности отсутствует объект, который является сущностью аттитюда.

Некоторые американские ученые утверждают, что аттитюды
конструируются из убеждений и ценностей. Например, аттитюды
рассматриваются как результат логического силлогизма, который
включает в себя убеждение и ценность в качестве логических
предпосылок. Убеждение есть не что иное, как безоценочная информация
об объектах окружающего мира. Ценности - это оценивание объекта наших
помыслов на континууме хороший-плохой. По Э.Джонсу, Г.Гералду,
аттитюд - это результат логической комбинации этих когнитивных и
оценочных элементов. Еще труднее разделить понятие аттитюда и
ценностных ориентации. А.Г.Здравомыслов и В.А.Ядов считают, что
ценностные ориентации являются компонентом структуры личности, в них
накапливается весь жизненный опыт и именно они определяют ее поведение
и отношение к окружающему миру. Основная функция ценностных
ориентации - регулирование поведения как осознанного действия в
определенных социальных условиях. По сути, они отождествили эти два
понятия, по крайней мере, в их функциональном аспекте. Вторая проблема
связана с ролью аттитюдов в трихотомии "ценности-аттитюды-поведение".
Можно отметить два фактора, влияющих на аттитюды: с одной стороны,
это убеждения и ценности, с другой - объект аттитюда и ситуация. Как

отмечалось выше аттитюды играют роль медиатора, связующего ценности

и поведение человека. Потенциальное влияние ценностей остается латентным пока не возникает ситуация, в которой активируются определенные ценности. Только когда ситуация направит внимание индивида на определенный объект, человек начинает "работать" над когнитивным приложением своих ценностей, то есть аттитюдов. Поэтому, ценности и аттитюды имеют весьма тесные корреляты.

Другим фактором, оказывающим воздействие на аттитюды, является
объект аттитюда и ситуация. Реакция на объект аттитюда должна
рассматриваться в контексте некоторой социальной ситуации, в
отношении которой индивид тоже имеет определенные аттитюды. Поведение
индивида по отношению к каком-либо объекту будет зависеть, с одной
стороны, от убеждений и установок, актуализированных отношением к этому
объекту, с другой стороны, от убеждений и установок, актуализированных
самой ситуацией. По этой причине особое внимание при исследовании
аттитюдов следует уделять ситуации как среде, в которой эти аттитюды
проявляются. Недостаточное внимание к этому вопросу - возможное

объяснение факта несоответствия между аттитюдами и поведением, обнаруженном некоторыми исследователями.

Один из путей изучения формирования аттитюдов - рассмотрения целей или функций аттитюдов. Д.Катц и М.Смит с коллегами предложили две похожие друг на друга функциональные концепции. Обе теории предлагают перечень функций, которые служат аттитюдами. Д.Катц выделяет четыре функции аттитюдов, проистекающих из трихотомии "ценности-отношения-поведения".

1. Инструментальная, приспособительная или утилитарная функция, нацеленная на получение поощрения и избежания наказания. По Катцу, человек приобретает позитивные аттитюды по отношению к тем объектам, которые удовлетворяют его насущные потребности. Если объект мешает удовлетворению этих потребностей, формируются негативные аттитюды. М.Смит и его коллеги предложили несколько иную функцию

социальное приспособление. По их мнению, аттитюды служат налаживанию социальных отношений. Если мы ориентируемся на определенных людей в качестве модели, мы формируем аттитюды подобные их аттитюдам.

2. Функция эго-защиты. Здесь давно прослеживается влияние
психоаналитической теории. Эта функция служит защите самооценки и
избежании личностных конфликтов и тревожности. Например, отношение
превосходства над национальным меньшинством может служить
средством удовлетворения человека в собственной значимости. М.Смит,
Д.Брунер и Р.Уайт назвали эту функцию экстернализацией.

3. Информационная или оценочная функция (по М.Смиту). Помогает
нам упорядочивать и усваивать информацию в сложном и подчас
неорганизованном мире. М.Смит и коллеги рассматривали эту функцию как
средство категоризации объектов или событий, экономящее время и силы.

4. Функция выражения ценностей. По Д.Катцу, человек получает
удовлетворение, выражая себя через аттитюды. Кроме того, выражение
аттитюдов помогает ему формировать его «я-концепцию». М.Смит и коллеги
здесь расходятся во мнении с Д.Катцем. Для них экспрессивная природа
аттитюдов не имела ничего общего с потребностью человека в их
выражении, скорее аттитюд отражает какие-то глубинные ценности и идеалы
человека. Инструментальная функция и функция выражения ценностей
регулируют поведение индивида, остальные - внутренние
психологические процессы такие, как самоутверждение, тревожность и т.п.
Функцию выражения ценностей можно рассматривать как высшую, но
фактически все они не оперируют изолированно. Некоторые аттитюды
могут выполнять одновременно две и более функций.

В нашем исследовании нас интересует, прежде всего, поведенческий компонент аттитюда. Актуальное поведение - это реакция на конкретный объект в конкретной ситуации, и она, бесспорно, складывается под влиянием огромного количества факторов: предположений индивида о

последствиях данного поведения, оценки им этих последствий, мнений индивида, почему он чувствует, что он должен поступать так или иначе, его мнение о том, какое поведение считается должным в его обществе, мотивации действия в соответствии с нормативными убеждениями. Исследователями аттитюдов принималось в качестве аксиомы, что вербальное поведение соответствует невербальному или то, что люди говорят соответствует тому, что они делают. Однако это не всегда и очень часто не так. В 1969 году, собрав результаты почти всех исследований проблемы соответствия вербального поведения невербальному, А.Уикер пришел к выводу, что аттитюды (вербально проявленные) скорее не связаны или незначительно связаны с невербальным поведением, нежели тесно связаны с ним. С другой стороны, И.Айзен и М.Фишбен проанализировав 109 исследований в этой области, пришли к выводу, что аттитюды предсказывают поведение, когда:

а) измеряемое поведение и аттитюды находятся на одном уровне
специфичности. Т.е. если измерять обобщенные аттитюды, то и поведение
должно измеряться на таком же уровне,

б) оба измерения (поведения и аттитюда) должны быть направлены на
один и тот же объект,

в) множественные измерения аттитюда вероятнее будут
коррелировать с аттитюдом, чем единичное измерение.

По мнению М.Рокича поведение - это результат действия сразу двух аттитюдов: на объект и ситуацию. Их разделение "значительно задержало развитие теории аттитюда". Вообще отношение между аффективным и конативным компонентом более тесные, чем между этими компонентами и когнитивными или другими словами - между чувствами и взглядами или взглядами и поведением. Некоторые психологи считают, что связь между этими тремя компонентами настолько тесная, что их несоответствие несущественно. Другие, наоборот, сомневаются в этом. Скорее всего, только будущие исследования поставят все точки над і. Аттитюды выполняют важную мотивационную и направляющую функцию в поведении. Как

компонент личности они тесно связаны с потребностями и личностными
чертами и определяют отношения между субъектом и объектом, который для
этой личности важен. Их функционирование заключается в том, чтобы
индивид воспринимал и обращал внимание на элементы окружающей среды,
других людей, ситуации, события и идеи избирательно. Так как аттитюды
являются интегративной характеристикой личности, они исключительно
сильно влияют на общую картину мира индивида. Иногда они
настолько хорошо организованы и взаимосвязаны, что проявляются
как генерализованные диспозиционные комплексы, которые позволяют
говорить об определенном типе личности. Например, в классическом
исследовании антисемитизма в 40-х годах Т.Адорно и его коллеги выявили
ряд предубеждений и этноцентрических аттитюдов, которые позволили им
ввести новый термин "авторитарная личность". В исследовании
обнаружили, что авторитарная личность включает, наряду с другими
компонентами, ригидность и нетерпимость во взглядах и ценностях,
антипатия и даже ненависть к иностранцам, людям других рас и
вероисповеданий, а также почти патологическое уважение власти. В другом
исследовании М.Рокич предположил, что предрассудки и групповая
враждебность являются продуктом аттитюдов, основанных на

воспринимаемых различиях в фундаментальных взглядах и ценностях, аттитюдах, которые могут быть инструментальными в формировании и проявлении генерализованного личностного синдрома, названного им "закрытость" (closed-midness) в противовес "открытости" (opened- midness).

В этом плане только технология измерения невербальных аттитюдов приближена к технологии исследования социального имиджа как категориальной перцептивной структуры. Иными словами, измеренный вербальный аттитюд еще не гарантирует достоверность соответствующего ему поведения (реакции), а технология измерения социального имидж-образа в рамках семантического подхода позволяет производить подобные расчеты (во всяком случае на уровне выбора ).

В нашем исследовании в качестве измерения интересующей нас реакции субъекта (отнесение конкретного государственного обвинителя группой присяжных и экспертов к категории успешных - неуспешных) используется расчетная математическая модель на основе теоретических и эмпирических оценок присяжных и экспертов соответственно, то есть рассчитывается достоверность, с которой объект будет удовлетворять своему сложившемуся социальному имиджу в обеих группах.

Помимо социального стереотипа и социальной установки, отражающих социальные особенности социального познания и представляющих результат трансформации стандартизованного социального опыта в группу стереотипов обыденного сознания включают элементы индивидуальных особенностей социального познания, отражающие прошлый опыт индивида и его личностные установки. В качестве такого образования, влияющего на процесс формирования и восприятия социального имиджа, выступает имплицитная личностная модель субъекта - «схема» (Р.Мертон), «рамка» (Виткин), «гипотеза» (Дж.Брунер), «индивидуальная репертуарная решетка» (Дж.Келли) не только как способ категоризации (Дж.Брунер), что сближает социальный стереотип и социальный имидж, но и как способ интерпретации и руководства к действию.

Решетка - своеобразный образец, который создается в процессе всей жизни и через который постигается, а точнее конструируется реальность. Соотнося образец (ИТЛ - имплицитную теорию личности) с имеющимся социальным стереотипом и социальной установкой субъект формирует имидж-образ объекта.Описанные различия перцептивного механизма формирования социального стереотипа и социального имиджа положили начало двум основным подходам к их изучению в парадигме ИТЛ: традиционному и альтернативному. Традиционный [Jones , Zerard 1967; Shaverk 1975] рассматривает ИТЛ как «рамку» представлений и психической организации других людей, результаты которой в этом направлении описывают природу ожиданий и оценки поведенческого скрипта ( например, выявлены 6 факторов

оценки: доверие, решительность, альтруизм, независимость, изменяемость, сложность, которые в целом определяют положительную или отрицательную рамку-взгляд на индивидуальные различия другого). К исследованиям данного направления относят исследования имплицитных социальных теорий, которые охватывают широкий спектр социальных явлений (а не только личностный уровень) и репрезентируют представления целой группы, что так актуально для изучения социальных стереотипов в данном ключе [Н.А.Русина, 1990].

Исследования социального имиджа базируются на альтернативном подходе к изучению ИТЛ. Внимание исследований данного подхода частично сосредоточена свойствах субъекта - специфики «работы» субъекта с социальной информацией - изучением факторов, влияющих на характер оценки информации (например, аффективная переоценка), а также на причинном воздействии свойств объекта на ИТЛ субъекта. Этот класс исследований распространен в зарубежной практике как целое методическое направление под названием « техника репертуарных решеток», современные варианты которого достаточно далеки от классической решетки Келли. Таким образом, рассматривая социальный стереотип, социальную установку и имплицитную модель личностных конструктов (ИТЛ) как инварианты в структуре субъективного личностного опыта и детерминанты социального имидж-образа, следует отметить:

4. не следует отождествлять имидж-образ с социальным стереотипом, социальной установкой и имплицитной личностной решеткой, в силу их различных доминант и процесса формирования, корректнее утверждать, что все три образования участвуют в механизме восприятия социального имиджа.

5. социальный стереотип, социальная установка и имплицитная личностная решетка (ИТЛ) в большей степени, чем социальный имидж ориентированы на «prior-entry effect» (эффект предшествующего входа) и характеризуются большей устойчивостью во времени, чем социальный имидж.

6. Отличия в понимании категорий социальный имидж, социальный стереотип, социальная установка и имплицитная личностная решетка (ИТЛ)

касаются, как правило, двух характеристик: интерпретации социального объекта и субъекта, а также механизма формирования.

4. По своим свойствам и механизму формирования аттитюд и имплицитная личностная решетка гораздо ближе к пониманию социального имиджа, чем понятие социального стереотипа, поэтому с точки зрения методики правомерно исследование социального имиджа как измерение аттитюдов и репертуарных решеток (в соответствующей парадигме и с учетом определенных методических ограничений).

5. Принципиально новым методическим решением в перцептивных исследованиях социального имиджа является изучение причинного воздействия личностных свойств объекта на восприятие его социального имиджа субъектом с целью изменения (коррекции) социального имиджа.

6. В отличие от измерения аттитюдов, измерения социального имиджа предсказывают определенную степень достоверности соответствия невербального поведения (реакции на объект) вербальному (социальным представлениям).

7. В качестве эмпирической статистической технологии измерения социального имиджа автор предлагает использовать психосемантический подход и исследовать социальный имидж как категориальную семантическую структуру восприятия в рамках современной парадигмы ИТЛ с целью репрезентации социального имиджа как математической модели для расчета достоверности соответствующей реакции на объект.

Учитывая выше сказанное, мы полагаем, что настоящее исследование, выполненное автором данной работы, выполнено в рамках данного направления, однако существенно отличается от описанных выше вариантов по специфике методического аппарата. Автором впервые используется технология , позволяющая описать одновременно количественно и качественно смысловой компонент социального выбора и потребность, лежащую в его основе.

61 1.3 Специфика коллегии присяжных как социальной группы в исторической ретроспективе суда присяжных в России.

История и современное состояние изучения социальных групп - это систематически возобновляющиеся попытки ответить на ряд фундаментальных вопросов:

в чем состоят феномены и процессы, знаменующие рождение группы как целостного образования и как проявляется групповая сплоченность

каков цикл жизнедеятельности группы от момента возникновения до распада и какие факторы определяют длительность существования группы

какие процессы обеспечивают стабильность и эффективность функционирования группы как коллективного субъекта общей деятельности

как зависит психологическая динамика группы от ее положения в обществе Многообразие социальных объединений, выступающих объектами

социологического анализа на протяжении полутора столетий, равно как и серьезные трансформации, которые они претерпели за этот период, исключают однозначность встречающихся в литературе ответов на эти вопросы [Олпорт, Трэшер, Макдуголл, Френч, Дойч, Тибо, Келли].

Тем не менее общая направленность их решения просматривается в сложившимся понимании сущности социальной группы как относительно устойчивой совокупности людей, связанных общностью ценностей, целей средств либо условий социальной жизнедеятельности. Однако всякое явление всегда богаче собственной сущности. Многоликость, динамичность и изменчивость реальных социальных групп не могут быть сведены к остающимся неизменным их сущностным свойствам - стабильности, историчности, общности жизнедеятельности. Тогда какими же качествами должна обладать некоторая совокупность людей, чтобы ее можно было отнести к разряду социальных групп?

Анализ социологических представлений о природе социальной группы, сложившихся в русле различных теоретических ориентации, к числу главных отличительных признаков социальной групп позволяет отнести следующие:

1. включенность человеческой общности в более широкий социальный контекст, систему общественных отношений, определяющих возможность возникновения, смысл и пределы существования группы, нормы или правила коллективного поведения и межгрупповых отношений;

2. наличие у членов группы значимого основания (причины) находится в ней;

3. сходство участия состоящих в группе людей которые разделяют условия, события жизни и их последствия и в силу этого обладают общностью впечатлений и переживаний;

4. длительность существования, достаточная для возникновения не только специфического языка и каналов внутригрупповых коммуникаций, но и коллективных представлений, ценностей, символов, оказывающих унифицирующее воздействие на мироощущение членов группы и тем самым сближающих их;

5. Разделение и дифференциация социальных ролей между членами
группы, обусловленная характером общих целей и задач, условий и средств
их реализации, что предполагает кооперативную взаимозависимость
участников и комплиментарность внутригрупповых отношений;

6. наличие контроля групповой жизнедеятельности и индивидуального поведения, которые персонифицированы в лице одного из членов группы, наделенного особым статусом либо представлены подгруппой с определенными полномочиями;

7. осознание участниками своей принадлежности к группе, самокатегоризация в качестве ее представителей;

8. признание данной человеческой общности как группы социумом позволяющее различать группу в сложной структуре социального целого и идентифицировать ее представителей на основе разделяемых обществом критериев;

9. стереотипизированнность и эмоциональность межгрупповых отношений.

Однако каким образом ограниченная в социальном пространстве совокупность людей приобретает названные признаки социальной группы?

Г.М. Андреева, Л.П.Буева, А.В.Петровский и ряд других отечественных исследователей считают главным системообразующим и интегрирующим основанием группы социально обусловленную совместную предметную деятельность. Деятельность в данном случае может быть понята как организованная система активности взаимодействующих индивидов, направленная на целесообразное воспроизводство объектов материальной и духовной культуры, то есть совокупности ценностей, характеризующих способ существования общества в данный исторический период. Содержание и формы групповой жизнедеятельности продиктованы палитрой общественных потребностей и возможностей. Социальный контекст определяет материальные и организационные предпосылки образования группы, задает цели, средства и условия групповой активности. Целостная система активности взаимодействующих индивидов в данном случае выступает как способ реализации определенного вида совместной деятельности, а сама группа - как ее совокупный субъект в исторически конкретном общественном контексте.

В связи с чем, понимание группы присяжных как социальной группы невозможно в отрыве от ее содержательных и структурно-функциональных особенностей. В этом смысле для выделения присяжных (как и любой другой социальной общности) как социальной группы показательными являются традиционные характеристики: содержание, способ возникновения, форма осуществления и длительность существования совместной деятельности и характер взаимосвязей ее участников.

Во-первых, данная группа относится к числу малых социальных групп, так как представляет ограниченную совокупность непосредственно («здесь и теперь») взаимодействующих людей, которые: - относительно регулярно и продолжительно контактируют друг с другом на

минимальной дистанции без посредников (закрытые обсуждения в

совещательной комнате)

обладают общей целью ( вынесение вердикта о виновности-невиновности)

участвуют в общей системе распределения функций и ролей в совместной жизнедеятельности и предполагают кооперативную взаимозависимость участников , проявляющуюся в конечном продукте совместной активности

( процесс совместного принятия решения)

Социальный имидж как научная проблема: теоретико-методологический и технологический контекст

Моделирование, формирование и управление имиджем как основа профессионального имиджмейкинга является сегодня междисциплинарным объектом изучения- менеджмент, маркетинг, политология, социология, социальная психология, психолингвистика - в каждом из которых имеет свой преломленный, обусловленный предметной спецификой контекст (средство, инструмент и объект управления, профиль восприятия и совокупность представлений, семантический образ и т.д.).

Как показывают современные исследования по имиджевой тематике [6, 25, 30,32,41,55,57,127,130,190,201,207,219,220,245,250] проблема формирования и оптимизации имиджа охватывает как микросоциальный, так и макросоциальныи уровень и актуальна в отношении региональных, и даже государственных масштабов.

Научная работа по изучению имиджа как в теоретическом, так и прикладном аспекте давно приобрела междисциплинарный характер и претендует на свой предмет и научный статус, сформирован понятийный аппарат, оформляются наиболее типичные тенденции изучения структуры имиджа и процесса его формирования, способов параметрического описания и моделирования.

Однако, несмотря на все многообразие конкретных интересов (имидж товара, потребителя, персонала, корпоративный, внутренний, визуальный, социальный, рекламный, бизнес-имидж) ключевой направленностью исследовательских сюжетов, бесспорно, является их социолого-психологический характер. Да и сам угол зрения, в рамках которого формируется предметный континуум имиджелогии, прежде всего, сопряжен с традиционными проблемами социологии и социальной психологии, такими как социальное влияние и конформизм, динамика аттитюдов и ценностей, внутригрупповые отношения и лидерство, проблема понимания (идентификации и рефлексии), межгрупповые конфликты и процессы социализации. Кроме того, генезис самой понятийной категории «имидж» имеет своей основой социопсихологические корни. Так или иначе, содержание понятия «имидж» включает построение образа, а значит перцепцию, когницию и эмоцию, почему и трактуется чаще всего как система образов (представлений) и оценок, опосредованных прошлым опытом и совокупностью разнообразных социальных связей, апеллируя, таким образом , к классическим понятиям социологии и социальной психологии. К их «непосредственным атрибутам» относятся и основные характеристики имиджа - группа восприятия, набор воспринимаемых и измеряемых свойств, значения оценок свойств и их веса и т.д. И все же, несмотря на «происхождение», имиджевая тематика по своему статусу остается несколько маргинальной и периферийной по отношению к социологии и социальной психологии. Прикладной характер подавляющего массива исследований обуславливает оформление имиджелогии как дисциплины маркетингового поля. Совершенно очевиден спрос имиджмейкинга в маркетинговых исследованиях, но если управление имиджем требует фундаментальных и системных знаний менеджмента и маркетинга, то процесс изучения, моделирования и формирования имиджа, в первую очередь, требует специальных знаний в области социальной психологии, эмпирической социологии, психолингвистики, психометрики и социально-политической психологии. Социально-психологические знания выступают в этом случае как концептуальная база и одновременно являются ключевыми проблемами имиджевой тематики (социальные стереотипы, установки, аттитюды, механизмы межличностного восприятия, теории когнитивного соответствия и каузальной атрибуции), в силу чего в современном имиджмейкинге научно обоснованная работа по исследованию и формированию имиджа ведется в рамках системно-структурного подхода к его анализу.

Социальный имидж есть феномен социального знания, представляющий результат трансформации стандартизованного социального опыта и субъективного личностного опыта на уровне обыденного сознания, где обыденное сознание - есть система субъективно-объективных факторов общественной жизни. Стандартизованный социальный опыт - есть система взаимоотношений своих структурных инвариантов : социальных стереотипов, социальных установок, социальных представлений; субъективно-личностный опыт - имплицитно -личностная модель или система индивидуальных установок, детерминированная прошлым опытом субъекта. В результате взаимодействия инвариантов стандартизованного социального опыта с субъективно-личностным опытом индивида при восприятии социального объекта социальной группой формируется некоторый эйдотип объекта, сохраняющий идею стандартного образа. Отсюда широко распространенное понимание социального имиджа как системы образов, представлений и оценок, опосредованных прошлым опытом и совокупностью разнообразных социальных связей и факторов.

Совокупность взаимоотношений стандартизованного социального и субъективно-личностного опыта в исследовательской практике обозначают категорией стереотипы обыденного сознания, где социальный стереотип и аттитюд - являются трансформацией общественного опыта, имплицитные личностные модели - результатом трансформации личностного опыта, социальные представления - своеобразным промежуточным звеном между обществом и личностью.

Таким образом, механизм формирования социального имиджа может трактоваться в соответствии с известной формулой Пиаже как феномен взаимодействия субъекта и объекта, которые «сцепляются» преобразуясь один в другого» в процессе аккомодации и ассимиляции. Стандартизованный социальный опыт в данном случае является результатом процесса аккомодации как трансформация социального знания на условия среды - обыденный уровень, а субъективно-личностный опыт - результатом процесса ассимиляции как переноса на среду внутренних свойств. Социальный имидж как некоторый эйдотип является результатом данных взаимодействий, и выступает в дальнейшем как предзнание, установка, с которой субъект вступает в процесс социального познания.

Методический аппарат зарубежных исследований участников судебного процесса: возможности его применения в России 90-х гг.

Социальный имидж участников судебного процесса, как правило, является предметом исследований по судебной психологии. Однако в строгом смысле изучению именно социального имиджа участников процесса отвечают лишь некоторые исследования. С точки зрения применения психологической теории в судебной психологии несомненен эффект исследования Дэвиса о механизме процесса группового принятия решения присяжными. Наибольший экспериментальный массив накоплен по исследованию социального имиджа присяжных и судей [ Бутов В.Г., Власихин В.А., Воскресенский В.Н., Кроз Д.Н, Михайлова Т.Г., Панасюк А.Ю., Романов В.Н., Смирнов Ю.А., Bandes S.,Brag R., Fitte L., Loh W., Maher В]. Данный класс обозначается как исследования поведения участников судебного процесса.

Исследовательские приоритеты методического решения проблемы в рамках данного направления принадлежат экспериментальным и полевым исследованиям. Учитывая тот факт, что чистый эксперимент в зале суда невозможен, так как запрещен законом, метод эксперимента для данного класса исследований получил название « экспериментальное моделирование», которое в свою очередь может носить имитационный или лабораторный характер. Имитационное моделирование, лабораторный эксперимент и специальное исследование - широко применяемые стратегии изучения поведения и социального имиджа участников судебного процесса. В зарубежных исследованиях по психологии суда они классифицируются по двум направлениям: моделирование (реальное и нереальное или правдоподобное и неправдоподобное) и специальное исследование, что соответствует экспериментальному моделированию и исследованию поля. Экспериментальное моделирование, в свое очередь, включает - имитационный эксперимент (реальное моделирование) и лабораторный эксперимент (нереальное моделирование). В литературе по прикладным исследованиям по психологии суда синонимичным понятием «имитационного эксперимента» является понятие симуляции. В этом смысле говорят о симулятивных (имитационных), лабораторных и специальных методах исследования. Рассмотрим сущность, преимущества и методические ограничения данных методов исследования.

При экспериментальной симуляции (имитации), согласно , исследователь стремится построить (создать) такую поведенческую обстановку, которая отражает определенные моменты естественно возникающей системы поведения (например, системы поведения судей), иными словами симуляция фокусируется на имитации особой существующей системы поведения и в этом смысле представляет собой специфический (детальный) класс событий. То есть под правдоподобными экспериментальными симуляциями понимают такие, которые близко воспроизводят настоящее поведение, например, точная копия реальной симуляции судебной задачи представляется в качестве целостного судебного дела с участием живых актеров (или настоящих судей, юристов) в зале заседания. Исследования Миллера (1975), Вильямса, Фармера, Ли, Кундика, Хауэла, Рукера (1975) включают многие аспекты такой « настоящей» реалистичной симуляции [190,196].

Этому методу противопоставляется лабораторный эксперимент, касающийся общего или абстрактного класса систем, которые намеренно изолированы от любой подробной системы поведения (например, судебное воспроизведение может изучать влияние привлекательности обвиняемого на решение о виновности или невиновности). Лабораторный эксперимент, в противоположность, был бы больше занят общими процедурами принятия решения о других людях, функции их привлекательности, но не принимая во внимание специфические детали.

Наиболее популярным альтернативным методом исследования по отношению к симуляции и лабораторному эксперименту, является специальное изучение, в котором систематическое наблюдение поведения имеет место в естественно складывающейся системе поведения как противопоставляемой искусственным системам, создаваемым при эксперименте или симуляции). Под специальными исследованиями подразумевается любая форма систематических наблюдений поведения участников судебного процесса. Сюда включают прямые наблюдения в зале заседания, интервью с судьями после обдумывания решения, анализ судебных записей или архивов и т.д.

Каждая из указанных исследовательских стратегий обладает специфической эффективностью и ограничениями [Rankel&McYrath,1972] и часто эффективность одной стратегии является пределом другой. Несмотря на то, какой метод используется, исследователи всегда сталкивается с дилеммой, в которой они не могут в конкретном исследовании определить максимальное значение и присутствие:

- Реальности системы поведения

- Точности контроля измерения

- Применимости выбранной модели к исследуемой ситуации.

Решение усилить одну деталь, такую как точность, по средствам адаптации специфической стратегии, такой как лабораторный эксперимент, автоматически ослабляет одну или две другие (соответствие реальности или применимость к данной ситуации).

В этом отношении преимущества экспериментальных методов перед специальными исследованиями и методологические и практические. Методологические преимущества - это известные, подразумеваемые под термином «экспериментальный контроль». Прежде всего это возможность получать точные ответы [Strodtbeck, 1962]. Так как не существует двух подобных судебных процессов, и каждый раз поведение в зале суда - это уникальный и сверхсложный стимул - сравнение исходов парных судебных процессов, которые наглядно отличаются некоторыми вариациями, постоянно чревато вероятностью, что они отличаются и некоторыми другими переменными. Например, исследование, в котором сравнивали приговоры, полученные черными и белыми обвиняемыми [Bullock, 1961] показали, что черные получали более длительные приговоры, чем белые за межрасовые преступления. Другое исследование [Yreen,1964] подобного рода, в противоположность, предполагает, что эти результаты могли бы быть отнесены к различиям в предыдущей криминальной истории обвиняемых и серьезностью и частотой их преступных действий, а не расой обвиняемых. Обычно можно предположить существование некоторых таких запутанных изменений, но в редких случаях можно предвидеть, контролировать или измерить их всех. Таким образом, установление эмпирических отношений с высокой степенью достоверности трудно осуществить в специальных (полевых) исследованиях . При экспериментальной симуляции, однако, возможно построить судебные элементы таким образом, чтобы они отличались лишь на уровне экспериментальной зависимой переменной.

Программа исследования восприятия прокурора коллегией присяжных. Анализ результатов предварительного исследования

Предметом данной исследовательской работы является сциентический анализ категориальной структуры восприятия социального имиджа государственного обвинителя коллегией присяжных. Предлагается сравнительный анализ специфики семантического пространства восприятия личности государственного обвинителя двумя социальными группами: скамьей присяжных и группой экспертов (профессиональных юристов) с целью изучения индивидуальных установок и стереотипов восприятия прокурора складывающихся в юридической практике суда присяжных. Спектр исследовательских задач заключается в анализе механизма формирования имиджа эффективного обвинителя и исследовании психологических качеств, которые его детерминируют.

Краткая характеристика проблемы социального имиджа государственного обвинителя в практике нового юридического института - суда присяжных:

Основные проблемы этого краеугольного камня судебной реформы современные аналитики усматривают в принципе формирования скамьи присяжных и задачах государственного обвинения в новых условиях, главная из которых состоит в наведении мостов взаимопонимания между представителем закона с одной стороны, и представителем общественности, с другой, для гарантии законности, обоснованности и справедливости выносимого вердикта. Этот факт обуславливает особый интерес к вопросу оценки личности прокурора- государственного обвинителя в суде присяжных, выдвигая на первый план проблему его социального имиджа: что представляет собой фигура государственного обвинителя, как воспринимается его образ судом присяжных, в какой степени его профессионально-личностные особенности отвечают ожиданиям присяжных и способны повлиять на их решение.

Процессуальный закон определяет содержание и форму государственного обвинения, криминалистика - методику и технологию участия прокурора в исследовании документов, но есть и третий компонент, неразрывно связанный с первыми двумя , без которого невозможен действительно высокий уровень деятельности прокурора в суде - это профессионально личностные особенности и соответствующий социальный имидж прокурора в суде присяжных. Следует отметить, что в компетенцию суда присяжных входит рассмотрение особо тяжких преступлений, где очень остро стоит проблема главного вопроса, который ставится перед присяжными (о виновности - не виновности), поскольку от него зависит правильность принятия окончательного решения. Именно по этой причине сегодня все еще так остро стоит вопрос о целесообразности суда присяжных, несмотря на то, что он уже функционирует. Спектр обсуждаемых в этой связи проблем достаточно широк, но основной дискуссионной темой остается формирование скамьи присяжных (т.е. то каким образом должен избираться контингент присяжных) и организации судебного следствия, наилучшим образом гарантирующей законность и обоснованность принимаемых этим судом решений. Отличительной особенностью дискуссий является диаметральная противоположность мнений профессиональных юристов по поводу степени профессионализма присяжного заседателя. Одни считают, что знание и понимание уголовно-правовых норм не должно составлять науки и не может быть делом профессионалов, и что именно суд присяжных может показать насколько граждане понимают значения таких правовых категорий оценочного характера как "особая дерзость" в злостном хулиганстве, "особая жестокость" при умышленном убийстве, "тяжкие последствия" и т.п.; другие, наоборот, утверждают, что существующий уголовный закон не вполне пригоден для применения его судом присяжных, поскольку он в значительной степени ориентирован на профессионалов-юристов, а не на лиц, которые не имеют специальной правовой подготовки, а следовательно суд присяжных не приспособлен к тому, чтобы принимать обоснованные решения. Таким образом, пока граждане РФ в лице присяжных заседателей доказывают свою успешность в понимании перечисленных выше оценочных категорий или показывают собственную несостоятельность перед существующим уголовным законом, формой выражения которых являются принятые ими решения - суд присяжных завоевывает все большее территориальные пространства.

Типичная ситуация реформирующегося общества в данных обстоятельствах накладывает дополнительный груз ответственности на две главные стороны в процессе - защиту и обвинение. Именно от позиции и способа коммуникации этих сторон с другими участниками процесса во многом зависит исход судебного решения по главному вопросу: виновности -невиновности. Особая роль в решении такой задачи принадлежит государственному обвинению, равно как и максимальная доля ответственности. Как беспристрастно донести до присяжного заседателя справедливость позиции государственного обвинения, каким образом представить присяжным доказательства вины подсудимого на максимально доступном для них языке, как избежать, соблюдая профессиональную этику и мораль, установки чрезмерно сурового прокурора - такого рода вопросы с особой актуальностью ставят проблему социального имиджа государственного обвинителя. Что представляет собой фигура государственного обвинителя, как воспринимается его образ судом присяжных, в какой степени его профессионально личностные особенности отвечают ожиданиям присяжных заседателей и профессионалов - ответы на эти вопросы помогут по-новому оценить задачи государственного обвинителя в суде присяжных, обеспечить успешность его функционирования в процессе и позволят найти критерии профессионального отбора для данной категории. Реализация обозначенных целей и преследуется автором в исследовательской практике на предмет восприятия социального имиджа государственного обвинителя.

Степень разработанности проблемы:

В отличие от психологии политики, юридическая психология не располагает исследовательскими работами в области социального имиджа за исключением исследований, касающихся профессионального отбора кадров и обвинительного уклона судейства. Тем не менее, указанные психологические исследования внесли огромную практическую значимость в юридическую практику, а также весомый вклад в интересующую нас проблему.

Так, личностно-профессиональный статус судьи изучался через призму выраженности обвинительной установки и сравнения со статусной позицией лиц других категорий. Технология исследования использовалась автором данной работы в рамках социологического исследования(см. гл. 4. 2) Наконец, современный подход к формированию кадрового корпуса органов прокуратуры на базе научно-обоснованного профессионального психологического отбора играет первоочередную роль для формирования социального имиджа прокурора(в том числе и государственного обвинителя). Данный подход был разработан на основе проведенного отделом правовой психологии НИИ проблем укрепления законности и правопорядка Генеральной прокуратуры РФ в 1994 году на базе институтов повышения квалификации прокурорских работников города Москвы и Санкт-Петербурга. Результатом исследования стало практическое «Руководство по профессиональному психологическому отбору кандидатов на службу в органы прокуратуры РФ», которое также используется в данной работе для анализа психологического профиля государственного обвинителя.

Специфика репрезентации стереотипов обыденного сознания в восприятии прокурора группой профессиональных юристов

экспертов Основным смысловым компонентом профессионального выбора экспертов является первый фактор-профессионально-важных качеств. Обоснованию валидности данного фактора служит: 1). По Т-критерию Стьюдента:

- значение доверительной вероятности различий средних в подгруппах успешных и неуспешных Р=0.95 при следующих значениях:

- значения средних для успешной и неуспешной подгрупп -1.5 и 0.7 соответственно

- ошибки средних S=0.9 и S-0.6 для успешной и неуспешной подгрупп соответственно.

- коэффициенты для проверки на нормальное распределение:

- для группы успешных U3=0.7 U4=0.75

- для группы неуспешных U3 =0.6 U4=0.9

В обоих случаях срабатывает закон нормального распределения. 2). По факторному анализу (для 35 исходных шкал):

- максимальный вклад в дисперсию:42.68132%

- максимальное собственное значение компоненты: 14.93846

- максимальные значения факторных весов, вошедших в него шкал, а также их максимальное количество по сравнению с другими факторами.

Кроме того, еще одним показателем валидности первого фактора по оценкам экспертов являются данные факторного анализа для 8 выделенных по оценкам экспертов факторов и усредненными рангами, по результатом которого максимальный вес получил массив рангов (0.9913) и 1 фактор (0.8978).

3). По коэффициенту корреляции Пирсона: максимальный коэффициент корреляции этого фактора с усредненными рангами: г= 0.87 при Р=0,99

Представленные результаты по первому фактору дают основание утверждать, что именно он оказывается ведущим в оценках восприятия личности государственного обвинителя экспертами в силу подтверждения его валидности по Т-критерию, корреляционному и факторному анализу, что кроме того, позволяет его использовать как критерий успешности-неуспешности профессиональной деятельности государственного обвинителя. Остальные факторы процедуру валидизации одновременно по всем трем используемым критериям не прошли, а следовательно не могут быть использованы в качестве показателя профессиональной успешности - не успешности.

В качестве дополнительного фактора, представляющим структуру восприятия экспертов, на основании которого они оценивают личность государственного обвинителя, может быть использован фактор шестой, основанием валидности которого по Т-критерию является доверительная вероятность различий средних Р=0.74, по корреляционному анализу коэффициент по Пирсону составил г=-0.29 при Р=0.7, по результатам факторного анализа для 8 факторов и усредненных рангов значение факторного веса по шестому фактору -0.29, что соответствует второй позиции после значения первого фактора.

По данным аналогичной процедуры для психологических шкал (используемых в тестировании), по оценкам экспертов в качестве показателей успешности-неуспешности выделяются следующие психологические свойства: вторая и девятая шкалы СМИЛ, доверительная вероятность различий по которым составила Р=0.90; для присяжных -это фактор конформности опросника Кеттела (Р=0.98), а также девятая шкала СМИЛ (Р=0.88). Значения доверительных вероятностей различий средних между массивами данных успешных-неуспешных испытуемых по оценкам присяжных и экспертов определяют в качестве основного критерия их различия - первую шкалу СМИЛ "самоконтроль" (Р=0.95).

Таким образом, несмотря на то, что восприятие личностных качеств прокурора присяжными и экспертами имеет сходные психологические (уровень оптимизма) и социальные параметры (близкие по семантике главные факторы в структуре восприятия), следует констатировать наличие принципиальных отличий в их структурах восприятия. Подтверждением неадекватности восприятия прокурора присяжными является факт доминирования внешних поведенческих качеств в их структуре восприятия над объективными критериями оценки.

Похожие диссертации на Социальный имидж прокурора в стереотипах обыденного сознания коллегии присяжных

Современные стереотипы о России в массовом сознании жителей стран ЗападаРюмин, Алексей Михайлович

Гендерные стереотипы массового сознания в период кризиса традиционного общества.Марговская Марианна Григорьевна

Этническая составляющая гендерного стереотипа в языковом сознании русских и бурятЖалсанова Жаргалма Баиновна

Стереотипы в языковом сознании русских эмигрантов 1920-30 гг.Лапшинов Максим Викторович

Воздействие политических стереотипов на массовое сознание : Опыт России, 90-е годыМедведева Светлана Михайловна

Проблема гендерных стереотипов в моральном сознанииАзарова Екатерина Александровна

Использование гендерных стереотипов как прием манипулирования сознанием в телевизионной рекламеСемкина Мария Вячеславовна

Социальные стереотипы как факторы формирования профессионального сознания будущих юристовКушнирова, Тамара Васильевна