Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основания исследования территориальной стратификации студенческой молодежи 23
1.1 Теоретико-методологические подходы к исследованию территориальной стратификации студенческой молодежи 24
1.2 Территориальная стратификация российской студенческой молодежи в условиях дифференциации высшего инженерно-технического образования: теоретический анализ 42
Глава 2. Структурно-функциональные детерминанты терри- ториальной стратификации студентов высшего инженерно- технического образования в России 62
2.1 Институциональные предпосылки формирования территориальной стратификации студенчества российских инженерно-технических ВУЗов 64
2.2 Социоструктурные детерминанты территориальной дифференциации студентов высшего инженерно-технического образования в России 87
Глава 3. Субъектное измерение территориальности в позициях студентов российских инженерно-технических ВУЗов 112
3.1 Территориальная идентичность студенческой молодежи российских инженерно-технических ВУЗов 113
3.2 Иерархия жизненных целей студентов инженерно-технических ВУЗов в контексте территориальной стратификации 138
Заключение 162
Список используемой литературы
- Территориальная стратификация российской студенческой молодежи в условиях дифференциации высшего инженерно-технического образования: теоретический анализ
- Институциональные предпосылки формирования территориальной стратификации студенчества российских инженерно-технических ВУЗов
- Социоструктурные детерминанты территориальной дифференциации студентов высшего инженерно-технического образования в России
- Иерархия жизненных целей студентов инженерно-технических ВУЗов в контексте территориальной стратификации
Территориальная стратификация российской студенческой молодежи в условиях дифференциации высшего инженерно-технического образования: теоретический анализ
Эмпирическая база работы включает результаты анкетного опроса, который был проведен автором в 2013 – 2014 г. в инженерно-технических вузах Ростовской области (ЮРГПУ (НПИ) им. М.И. Платова, НГМА, Шахтинский институт (филиал) ЮРГПУ (НПИ) им. М.И. Платова. Объем выборки – 400 человек. Тип выборки – квотированный по структуре «пол, возраст, место рождения», согласно которому респонденты были включены в следующие территориально-социальные категории (кластеры): жители крупных городов, жители средних городов, жители малых городов и поселков и выходцы из сельской местности.
Также в диссертации были использованы вторичные материалы социологических исследований молодежи, включая Всероссийское исследование «Молодежь России: социологический портрет» (2011 г.) ИС РАН под руководством М. К. Горшкова, научно-исследовательского центра молодежи ИСПИ РАН под руководством Ю.А.Зубок и В.И.Чупрова «Методология целостного подхода в социологии молодежи» (2007 – 2010 гг.), исследования ученых Южного федерального округа «Социологический портрет молодежи Ростовской области» (2012 г.).
Научная новизна исследования выражается в совокупности достигнутых результатов и состоит в следующем: установлено, что в контексте социальной дифференциации высшего образования и растущей социальной неопределенности в реализации жизненных стратегий студентами инженерно-технических вузов, структурные и институциональные методы, фиксирующие стабильные поведенческие параметры, выявляют только фоновые и нормативные характеристики. Структурно-деятельностный подход устанавливает границы поиска жизненных «троп», в которых автономное значение приобретает территориальная стратификация, влияние «территориальности»; доказано, что в российских условиях территориальная стратификация выступает приоритетным моментом неравенства жизненных шансов при вступлении во «взрослую» жизнь через систему высшего инженерно-технического образования, что требует формирования теоретико-методологического конструкта, построенного на верификации критериев территориальной стратификации; определено, что система российского высшего инженерно-технического образования представляет собой локализующуюся образовательную среду с производством специалистов исключительно на локальный рынок, что определяет узость выстраивания профессиональной карьеры и влияет на отношение к высшему инженерно-техническому образованию как способу повышения социальной ресурсности через преодоление или включение фактора «территориальности»; установлена зависимость между социальной ресурсообеспеченностью студента и местом его проживания, высокой степенью адаптивных ресурсов «местных» студентов по сравнению с «иногородними», что содержит признание социальной гетерогенности студенчества инженерно-технических вузов как следствие территориальной стратификации; – определено, что в нынешних условиях возрастает значение территориальной идентичности, которая доминирует над социально-профессиональным самоопределением в качестве специалиста-инженера, что свидетельствует об амбивалентности профессионального выбора в вузовской системе и закреплении за «территориальностью» способа соотнесения с территориальными микрообщностями; установлена зависимость между жизненными планами студентов и их территориальной принадлежностью, а также то, что формирование жизненных планов студентов инженерно-технических вузов происходит на основе учета фактора врастания в новую территориальную среду, перспектив возвращения в родные места или территориальной миграции, что является вкладом в анализ образовательных и профессиональных стратегий студенчества по сравнению с концепцией социального воспроизводства, ориентированной на функциональные параметры деятельности студенчества. На защиту выносятся следующие положения:
Территориальная стратификация выступает автономным условием определения позиций индивида в социальном пространстве как дихотомии близость/удаление в проекции социальных неравенств, сложившихся в российском обществе по критерию «места рождения и проживания». Структурно-функциональный анализ фиксирует устойчивость социальных позиций, которые связаны с разделением труда, уровнем доходов, степенью интеграции в общественную жизнь и возможностью презентации социальных интересов. Структурно-деятельностный подход, формулируя определение социального поля и габитуса как основных параметров социальности индивида, определяет территориальную стратификацию в рамках становления социального пространства, конфигурации отношений между различными акторами в соответствии с местом их рождения, как наличия дефицита определенных капиталов. В данном подходе выражено становление социальных диспозиций, установок индивидов на реализацию образовательных стратегий в соответствии с восприятием территориальности как социального ресурса, аскриптивного по месту рождения, но переопределяемого в процессе социальной деятельности. Анализ территориальной стратификации студенчества инженерно-технических вузов для достижения социологической достоверности и соответствия процедурам эмпирической верификации связан с использованием структурно-деятельностного конструкта, в котором территориальная стратификация определяется локализацией поля деятельности и конструированием социального опыта, как формируемого в определенной территориальной среде.
Институциональные предпосылки формирования территориальной стратификации студенчества российских инженерно-технических ВУЗов
В обществе, где в результате реформ сложились три достаточно разнородные, разнонаправленные сектора высшего образования: традиционное, коммерческое и элитное, проблема заключается в том, насколько образование соответствует не наклонностям индивида, а его габитусу, принадлежности, инкорпорированной в социальном опыте и определяющей построение образовательных стратегий.
Российские исследователи видят в социальном положении молодежи двойственный статус 32 . С одной стороны, молодежь была и остается основной группой социального воспроизводства, тем поколением, которое воссоздает и изменяет общественные отношения. С другой стороны, российская молодежь представляется достаточно социально инертной, разрозненной массой, с трудом выполняющей узко воспроизводственные функции.
Речь не идет об отклонении от некой заданной нормативности: социальная стратификация молодежи выявляет существенные разрывы в молодежной среде, наличие большого числа социальных аутсайдеров, стремительно маргинализирующихся слоев и узкой прослойки субэлитных и элитных слоев, связанных с клановым наследственным статусом. Между ними должна была существовать середина – студенческая молодежь, которая по жизненным планам стремится к восходящей социальной мобильности и дает возможность к изменению межпоколенческого статуса.
Система образования, скорее, воспроизводит социальные различия в молодежной среде, да и в какой-то степени их приумножает: немногочисленные элитные вузы готовят специалистов – выходцев из семей новой российской элиты; массовые вузы представляют «резервуар» отложенной безработицы, которая хотя и удовлетворяет определенные социальные нужды, регулируя протестный потенциал молодежи, в целом
Молодые россияне, поколение, которое родилось в постсоветский период, чувствуют эффект социальной депривации. Хотя на долю молодежи приходится самый высокий уровень социального оптимизма, он связан, скорее, с опорой на индивидуальные усилия, нежели коллективные практики, тем более, вмешательство государства и внимание общества. В системе образования молодежь, с одной стороны, повторяет советскую традицию, согласно которой высшее образование есть путь к высокообразованной культурной личности; с другой – чувствует девальвацию массового образования, падение его престижа и ресурсности в контексте переизбытка массовых специалистов, в том числе и новых рыночных специальностей на рынке труда.
Территориальные различия конструируются как на системном уровне в виде различий в образе жизни и уровне жизни регионов, так и на социальном микроуровне в неравенстве жизненных шансов, связанных с проживанием на определенной территории и посещением провинциальной средней школы, которая не дает возможности надеяться по интеллектуальным ресурсам на учебу в высокопрестижном вузе. Говорить о социальной стратификации только в контексте социальной депривации не следует. Стратификационная модель российского общества повторяет известную трактовку Э. Гидденса: «высший класс, средний класс, рабочий класс, базисные слои населения» 33 . Обратим только внимание на достаточно высокий уровень и вес социального дна и относительную малочисленность среднего класса.
Это положение имеет важное значение для понимания специфики современного общества, поскольку отсутствие среднего класса показывает неоднородность, неоднозначность социальных перемен в жизни российских регионов и населения в целом. Если большинство населения, прижато к, является ли провинциализм, территориальные различия причиной социального неравенства или статусные различия (бедность и богатство) сосредоточены и производны от социального статуса? Говоря о том, что бедность универсальна, а богатство локально, нужно иметь в виду, что, хотя и существует корреляция между социальным статусом, уровнем социальной мобильности и местом проживания, наследственный территориальный статус может существенно влиять на жизненную траекторию молодого человека, если несет признаки социальной стигмы (уроженец обездоленного, депрессивного региона), если территориальные различия, территориальная общность обладают большей привлекательностью, чем уровень индивидуальных усилий, роль землячества (особенно этнической направленности).
При рассмотрении социальной стратификации молодежи в российском обществе можно считать, что локализация социальных различий, их неравномерное распределение, концентрация социальных различий ведут к поляризованности социального пространства. В совокупности социальных рангов универсальной можно считать только корпоративную структуру. Новая социальная структура западного типа, включающая в себя предпринимателей (мелких, средних, крупных), наемных и самостоятельных работников, не является достоверной, так как в российском обществе 92 % занятого населения, собственно, наемные работники35. Это обстоятельство накладывается на различия регионов по доходам (13 раз) и расходам (18 раз), что показывает сочетание социальной и территориальной поляризации. К тому же структура территориального расселения российского общества не может быть названа социально оптимальной, так как большинство населения
Социоструктурные детерминанты территориальной дифференциации студентов высшего инженерно-технического образования в России
Однонаправленность ожиданий выпускников, связанная с поиском выгодной работы, с переездом в столичные города, обесценивает восприятие провинциального высшего образования, которое рассматривается только как предварительная площадка для жизненной карьеры. В позициях респондентов это обстоятельство проявляется двояко: неудовлетворительная оценка социально-экономических условий доминирует над удовлетворительной. С другой стороны, негативизм как неудовлетворенность жизненным самочувствием стимулирует направленность ожиданий на устройство независимо от степени территориальной мобильности: в большинстве студенты рассматривают переезд в крупные города не как обязательное действие, а связанное с реальной оценкой перспектив устройства вне перемены места жительства.
Различия между группами респондентов, включенных в самостоятельное исследование, достаточно несущественные, чтобы говорить о контрастности позиций. Единственным исключением является то, что для жителей малых городов высок процент считающих условия жизни в территории скорее неудовлетворительными. Возможно, здесь сказываются и различия в планках, в жизненных ожиданиях. Для выходцев из крупных городов характерно стремление к обеспеченной благополучной карьере. Скромность запросов выходцев из малых городов коррелируется с их реальной оценкой семейного и интеллектуального капитала и с тем, что вузовская среда может казаться, хотя и несовершенной, но более интересной и открывающей перспективу, чем жизнь в родном поселке или городе.
Отмечая эту особенность, можно сказать, что, так как для жителей малых городов социально-экономические условия играют большую роль, чем для выходцев из других групп, для них характерен более дифференцированный подход к территориальной среде.
Для акторов высшего инженерно-технического образования территориальные различия оказывают влияние на оценку качества окружающей среды: чем больше нивелируется роль территориальной среды, тем более значимой является упрощенная шкала оценок (удовлетворительная/неудовлетворительная) в той степени, в которой территория ассоциируется с социально-экономическими условиями, включается элемент дифференциации.
В институциональном смысле последствием является то, что высшее образование для выходцев из крупных городов автономно по отношению к окружающей среде, в то время как для территориальников – выходцев из малых городов и жителей сельской местности, вузовская среда включена в систему социально-экономических факторов, соотносится с теми условиями жизни, откуда они происходят родом. Это подтверждает мысль, что на образовательный выбор во многом влияло стремление вырваться из провинции, получить хотя бы перспективу оказаться в другой среде и, в меньшей степени, испытывать влияние социальных деформаций (синдром бедности).
Результаты самостоятельного социологического исследования свидетельствуют о том, что респонденты минимизируют позицию «благоприятные», подразумевая, что социальная среда, в которой они живут, не соответствует их идеальным ожиданиям и воспринимается в двух аспектах: либо как путь преодоления, либо как путь приспособления. Характерно, что позиции респондентов являются определенными по шкале удовлетворительное/неудовлетворительное, исключая крайние позиции оптимизма или растерянности.
Необходимым условием территориальной стратификации выступает, как отмечал Н.А. Шматко, фактическое закрепление за агентами, из которых складывается группа, некой совокупности объективированных ресурсов всех видов 53 . Как видно из результатов самостоятельного социологического исследования, территориальная среда, воспринимаемая как совокупность определенных социально-экономических условий, выступает ресурсом либо снижения, либо повышения жизненных шансов.
Как правило, респонденты говорят о благоприятных или, скорее, о неблагоприятных условиях территориальной среды, что, на наш взгляд, приводит либо к мобилизующему, либо к иммобилизующему эффектам. Студенты инженерно-технических вузов не включены в формы социализации и воспитания, трудовые и общественные практики студентов, это приводит к тому, что учеба и связанная с этим цель, получение диплома, является практически основной привязкой к институту образования, ослабляя иные социальные мотивации.
Однако, можно, сделать вывод, что в качестве третьего условия, предложенного Н.А. Шматко, респонденты не ощущают себя мобилизованными именно на основе территориальной стратификации. Но отношение к территориальной среде как к «физическому» пространству диктует безразличие к территориальному аспекту в жизни, в то время как восприятие территориальной среды как совокупности социально-экономических условий накладывает отпечаток на собственные жизненные шансы и группировку по социальным различениям в зависимости от места жительства.
В институциональных рамках высшего инженерно-технического образования территориальность нивелируется. Но в контексте произошедшего в российском образовании распределения на столичные и провинциальные, лидерские вузы, вузы-середнячки и вузы-аутсайдеры, территориальный аспект становится значимым, обретает статус маркера качества образования. Речь идет о том, что в течение постсоветских десятилетий принципиально изменилась картина высшего технического образования.
Иерархия жизненных целей студентов инженерно-технических ВУЗов в контексте территориальной стратификации
Для жителей малых городов не меньшее значение также имеет региональная и государственная идентичность. Локальные интенции (самоотождествление с конкретным городом) разделяют 12,8 % респондентов. Для выходцев из крупных городов эта цифра гораздо выше и составляет 29,4 %. Это свидетельствует о том, что принятие территориальности (пространственности) во многом определяется ее социальным престижем. Так, если респондент полагает, что он испытывает чувство гордости или его место рождения обладает достаточными известностью и престижем, он принимает позитивную оценку. Если же схемы восприятия основываются на факте «отторжения» или имеют низкий репутационный капитал, локальность понижается в социальной самооценке.
Таким образом, лидером локализма выступают выходцы из сельской местности. Каждый второй подчеркивает свое территориальное происхождение на основе привязанности к родной местности. Объяснение такому смещению социальной идентификации на территориальность можно, как мы видели, найти в социоструктурных детерминантах. Для выходца из сельской местности территориальность становится способом социальной защиты, социального самоутверждения и адаптации. Такая интерпретация проявляется в том, что локальность теряет временный характер и становится выражением индивидуальности. Потребность молодежи в самоопределении требует принятия идентичности, которая в наибольшей степени позволяет сохранить социально стабильное самочувствие. По всей вероятности, можно говорить о том, что группа выходцев из сельской местности не рассматривает территориальную идентичность в качестве инструмента социальных преимуществ: для них важным является определение круга своих/чужих по критерию «одинаковости» социальной самооценки. По сравнению с городскими сверстниками, которые поставлены в приблизительно равные условия по отношению к культурному капиталу, для них важна территориальность как намеренное дистанцирование от студентов, не испытывающих сложности адаптации к городской жизни.
Городские жители (выходцы из крупных и средних городов), как правило, разделяют социальные микросреду и макроуровень. Так как инженерная профессия теряет для них свою идентификационную значимость в смысле преобладания студенческого статуса над иными статусами, на первый план выступает региональная или государственная идентичность.
Для городских студентов города, как социальное пространство похожи для них друг на друга условиями жизни. Здесь важно отметить, что жители малых городов, демонстрируя приблизительно одинаковые позиции с жителями среднего города, проявляют тенденцию социального возвышения, поскольку, хотя по качеству окружающей среды они и близки к сельской местности, статус горожанина обязывает демонстрировать «безразличие» в привязанности к «местности». Локальный патриотизм считается немодным, поскольку отождествляется с провинциализмом, усугубляющим на их взгляд неудовлетворенность от непрестижного образования. В отличие от анализируемых позиций для выходцев из сельской местности важно не столько сохранение территориальности в качестве основы идентичности, сколько выстраивание на основе территориальности сбалансированных отношений с окружающим миром.
Итак, можно предположить, что территориальность включена в качестве явных фильтров у сельских жителей и неявных у «горожан» для формирования собственного социального самоопределения. На индивидуальном уровне для респондентов важно, какую роль территория играет для повышения или стабилизации социального самочувствия. Это означает, что показатели адаптированности имеют большее значение, чем можно было бы предположить, исходя из принятия идентичности как формы социального самоопределения. Характерно, что при заявлении о соответствии вышеприведенного критерия «родной местности», что особенно проявляется в настроениях и оценках выходцев из малых городов (55,2 %), эта позиция не сообразуется с выстраиванием идентификационной модели в качестве поведенческой доминанты.
Из результатов самостоятельного социологического исследования явствует, что территориальность, не имея значения для выходцев из малых и средних городов, которые обращены к региональной и общегосударственной идентичности, выступает условием, которое не следует принимать во внимание в качестве базисной идентификационной матрицы, но действующей в качестве несоответствующего ориентации на социальную и профессиональную карьеру условия, что способствует разделению позиции относительно узнаваемости территории и ее потенциальности для жизненных устремлений. Отсюда ориентированность на жизнь в крупных городах является оптимальной стратегией, связанной с тем, что получение диплома становится номинирующим для повышения жизненных ожиданий.
Следует отметить, что выходцы из средних городов, сохранившие традиции «советских» средних слоев, в целом тяготеют к коллективным идентичностям, в отличие от представителей крупных городов, для которых большой город выступает идеальным местом индивидуализации идентичности, отклонения традиционных макроидентичностей, стесняющих индивидуальность. Выходцы из сельской местности позиционируют отношение к традиционной идентичности, исходя из того, что локализация социального пространства приводит к возвращению застойности и изолированности сельской жизни, в которой коллективная идентичность теряет обязательный смысл.
Результаты самостоятельного социологического исследования показывают, что территориальность связывается не только с обращенностью к оппозиции традиционализму или модернизации, что можно вывести из различий по отношению к территориальной идентичности у сельских жителей и у жителей среднего города, но не в меньшей степени на принятие территориальности влияет то, как воспринимается территория, если вспомнить, что для сельских жителей она включает совокупность культурно-символических значений.
