Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Кризисное сознание как предмет социологического исследования: проблема маргинальное 12-77
Параграф 1.1 Социальный кризис и проблема социальной девиации 12-30
Параграф 1.2 Кризисное сознание: от личного кризиса к социальной маргинальное 31-53
Параграф 1.3 «Маргинальные пространства» и социальные новации 54-77
Глава 2. Парадоксы социализации в кризисном обществе: десоциализация и ресоциализация (дальневосточный вариант)..78-119
Параграф 2.1 Проявления кризисного сознания, феномен фрустрации и его последствия на социальном уровне 78-98
Параграф 2.2 Процесс социализации в условиях кризиса «проточной культуры»: глобальный и региональный аспект 99-119
Глава 3. Маргинализация дальневосточного общества: возможность эмпирического исследования 120-165
Параграф 3.1 Базовые индикаторы маргинализации общества: подходы к комплексной оценке ситуации 120-144
Параграф 3.2 Дальневосточное общество: картина социального неблагополучия 145-164
Заключение 165-166
Библиография 167-182
Приложения
- Социальный кризис и проблема социальной девиации
- Проявления кризисного сознания, феномен фрустрации и его последствия на социальном уровне
- Базовые индикаторы маргинализации общества: подходы к комплексной оценке ситуации
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Исследования социальной трансформации в современной социальной науке, как правило, концентрируют внимание на докризисном или послекризисном состоянии. Предметом исследований выступают либо особенности докризисной структуры общества, предопределившие направление и характер кризиса, либо новое состояние, которое возникнет после окончания кризиса. Сам период кризиса в этом варианте самостоятельного исследовательского интереса не вызывает. Эта позиция имеет под собой достаточно веские основания. Социология от Т. Гоббса до Э. Гидденса и далее была учением о социальном порядке. Именно для исследования социального порядка предназначался инструментарий, разрабатываемый социологией. Сам же кризис мыслился как некий скачкообразный, кратковременный социальный феномен, не нуждающийся в особом исследовательском инструментарии. Однако реалии нашей страны оказались иными. Кризис прежнего социального устройства не привел к скачку в новое социальное состояние. Методы же описания кризиса, сложившиеся в рамках «социологии порядка», все более демонстрируют свою неадекватность. Тем более важной оказывается выработка подходов к анализу социального кризиса и порожденного им кризисного сознания как самостоятельного социального явления.
Однако для того, чтобы описать кризис в качестве особого социального состояния недостаточно только осознания его долговременности. Здесь необходима с одной стороны, внешняя исследовательская позиция, позволяющая дистанцироваться от собственного ощущения личности, ввергнутой в состояние кризиса, с другой, особый эмпирический объект, где кризисные явления были бы
представлены наиболее ярко, а значит, проще поддавались бы
фиксации. Первое необходимо, поскольку велика опасность
«вчитать» в кризисную реальность субъективные смыслы, в ней не
содержащиеся (проекционная идентификация). Второе же
необходимо постольку, поскольку огромное количество «осадочных» (Б. Лазерфельд), доставшихся в наследство от исчезнувшей реальности смыслов, создают особую форму социального сознания, когда на фоне катастрофических изменений «ничего не меняется».
Дистанцироваться от собственного восприятия кризиса и позволяет, на наш взгляд, методология социально-психологического анализа кризисного сознания, производным от которой выступает кризисный социум. Особым же эмпирическим объектом, позволяющим наиболее полно представить черты кризисного социума, выступает социум Дальнего Востока России. Здесь исторически сложилась особая культурная общность - «проточная культура». Под термином «проточная культура» мы понимаем особый тип социальной организации, при котором возникает относительный баланс положительной и отрицательной миргации при слабой сформированности «социального ядра». Образцом «проточной культуры» выступает Дальний Восток России. Дальний Восток России всегда отличался сравнительно слабым развитием социальной сферы. Это обстоятельство, помноженное на сложные природно-климатические условия и удаленность от центра, делало регион малопривлекательным для переселения. Во все времена существовал обширный комплекс мер, стремящийся это обстоятельство компенсировать. В XIX веке - предоставление значительных земельных угодий (100 десятин) и налоговых льгот для всех вновь прибывших. В XX веке, в советскую эпоху: "бронирование" квартир "на Западе" (в европейской части страны), дальневосточные
надбавки, идеологические стимулы (комсомольские наборы). Необходимость иметь "оборонный кулак" против Японии, а позже -против Китая способствовала продолжению политики привлечения населения. Однако отсутствие условий для комфортного проживания вызывало столь же постоянный отток населения "на Запад", который компенсировался новыми оргнаборами. В этих условиях особенно значимыми становились официальные социальные формы. Альтернатива им в виде приватных форм общения, практически не возникала. С начала 90-х годов «проточная культура» прекращает свое существование. Отток населения перестает компенсироваться новыми оргнаборами. К середине 90-х прекращается и массовый отток. В результате, в одном социальном пространстве оказались люди с принципиально разными социальными характеристиками, которые теперь вынуждены взаимодействовать друг с другом. При этом ни одна форма социального взаимодействия не является окончательно легитимной для социума в целом. Именно в этом варианте и проявляется наиболее ярко особые характеристики кризиса, кризисного сознания. Показать взаимосвязь между кризисным обществом и кризисным сознанием, проследить процесс маргинализации общества мы и попытались в настоящей работе. Степень разработанности проблемы.
Предлагаемое профессиональному сообществу исследование опирается на несколько исследовательских традиций. Во-первых, это исследование социальной структуры.
Исследование социальной структуры - одно из основных направлений развития науки об обществе. Уже в классических трудах О. Конта. К. Маркса, М. Вебера, Г. Зиммеля и Э. Дюркгейма эта проблема рассматривается с самых различных позиций. Однако наибольшее развитие проблематика социальной структуры получила в работах
6 ''": '
представителей структурно-функционального направления (Т. Парсонс, Р. Мертон, А. Берджесс и другие). Здесь проблема социальной структуры была разработана применительно к обществу, где социальный порядок был несомненной данностью, а самоидентификация личности носила достаточно беспроблемный характер. Если в работах П. Бергера, Т. Лукмана, П. Бурдье. Т. Шибутани и т.д. возникала проблема «безместной личности», то только как теоретически возможная. В рамках социально-психологической традиции (Я. Гелинский, Е. Здравомыслова. Л. Корель, Л. Выгодский и т.д.) подобные состояния описываются, но описываются как девиации. Однако по мере вхождения общества в постнеклассическую стадию развития зона девиации все более расширялась. Возникает концепция маргинализации общества (Н. Пезешкиан, В. Московичи, Э. Гидденс, Э. Эриксон и некоторые другие). Эта концепция и стала отправной точкой нашего рассуждения.
Другим источником нашей концепции стал массив социологической и психологической литературы, связанной с процессами, протекающими в современном российском обществе (В. Ядов, Л. Ионин, А. Здравомыслов, С. Климова, Н. Левитов, В. Морозов, И. Попова, О. Осипова, В. Сыров, Н. Поправко и т.д.). В этих работах рассматривается процесс атомизиции общества. распространения девиантных типов социального поведения, нарушение механизма самоидентификации. Однако в этих работах достаточно четко выделяется два подхода. В первом варианте -индивидуальный уровень рассматривается как страдательное явление, принимающее на себя и отражающее процессы. происходящие на социальном уровне. Во втором акценты смещались до обратного. В нашей работе мы попытались совместить эти
подходы, показав как инициированное кризисом катастрофическое сознание индивида само начинает индуцировать и поддерживать механизмы социального кризиса.
Объектом исследования выступает особая социальная общность -
«проточная культура» - сложившаяся на Дальнем Востоке России.
Предметом исследования является процесс маргинализации
дальневосточного общества и его проявление в кризисном сознании
индивида.
Цель исследования - продемонстрировать взаимосвязь между
индивидуальным кризисным сознанием и характеристиками
кризисного общества.
Целью исследования предопределяется круг задач:
Проанализировать характеристики социального кризиса, происходящего на рубеже XX - XXI веков в России;
Выделить черты индивидуального сознания, инициированные кризисом;
Проследить обратное влияние индивидуального кризисного сознания на набор социальных стратегий и становящуюся социальную структуру;
Описать особый тип организации общества - проточную культуру - сложившуюся на Дальнем Востоке России, как наиболее показательный пример функционирования кризисного сознания;
Выявить социальный смысл и протекание процесса маргинализации общества, вызванного кризисным сознанием.
Эмпирической базой исследования являются статистические данные краевого комитета по статистике, данные массовых опросов по репрезентативной (квотной) выборке (n = 973). Эти данные сопоставлялись с анализом социального самочувствия населения Хабаровского края, проводимого в 2003 году «ДВР-центром» (n = 1390). Ряд наиболее сложных вопросов самосознания личности и осознания кризисности уточнялись нами в ходе неформализованных интервью (n = 30).
Целью и задачами исследования определяется, применяемая в нем методология. Исходя из предполагаемой эмпирической базы, определяется метод анализа и интерпретации данных. Для анализа текста (опросный лист или интервью) использовалась методика «анализ категоризации взаимодействий» (membership categorization device), разработанная X. Саксом. X. Сакс исследовал, как в текстах «производятся» описания социальной реальности, обеспечивающие взаимопонимание участников взаимодействия.
Анализ категоризации взаимодействия опирается на принципы социального конструктивизма, который исходит из того, что речь -есть слепок социальной реальности. В связи с этим, методика предполагает следование двум правилам. Во-первых, исследователь предполагает, что данная категория принадлежит к некоторому общему родовому классу категорий (collection). Во-вторых. исследователь исходит из правила «консистентности» (consistency) категорий, используемых в интервью. Суть этого правила заключается в том, что в нарративе респондент сохраняет некоторую логику изложения и объединяет категории в рамках одного смыслового блока.
Новизна исследования состоит в том, что:
впервые в рамках социологии описан и проанализирован феномен «проточной культуры»;
проанализирована взаимосвязь между индивидуальным кризисным сознанием и развитием кризисных явлений в социуме;
выявлен процесс концентрации дезадаптивных стратегий на уровне микрогрупп;
проанализированы возможности влияния на кризисный социум в условиях поточной культуры;
выявлена необходимость формирования системы инвариантного поведения.
На защиту выносятся следующие положения:
В период социального кризиса возникает механизм мультипликации общества, утраты общезначимых кризисных стандартов поведения и социального взаимодействия.
Это приводит к появлению в качестве ведущей социальной структуры малой группы с замкнутой системой ценностей, не коррелирующей с ценностными ориентациями других групп.
Такой способ организации общества приводит к эскалации девиантного поведения в обществе, росту конфликтности и. одновременно, замкнутости микрогрупп и микропространств в социуме.
Происходит маргинализация основных социальных стратегий поведения, которые из общезначимых становятся значимыми только для данного социального окружения.
Наиболее показательно протекают эти процессы на Дальнем Востоке России, представляющем собой особый тип организации общества - проточную культуру.
Под «проточной культурой» мы понимаем социальную структуру с относительным балансом положительной и отрицательной миграции при несформированности «регионального ядра». В рамках проточной культуры наиболее значимыми оказываются формальные регулятивы, нивелирующие реальное различие между группами, составляющими дальневосточный социум.
В период кризиса формальные регулятивы терпят ущерб и гетерогенность дальневосточного общества выходит «на поверхность», что усиливает ощущение кризиса у населения.
Предельная разнородность дальневосточного общества приводит к невозможности выработки системы инвариантного социального поведения и общезначимых ценностей «изнутри», путем самоорганизации.
Для компенсации этой ситуации необходимо проведение целенаправленной социологической интервенции.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что работа расширяет наши представления о взаимодействии микроусловия и макросоциального уровня в период социального кризиса. В работе дано описание нового типа социальной организации -проточной культуры. Разработанная в ходе исследования методология может быть использована при анализе широкого круга социальных и психологических явлений кризисного периода развития.
Практическая значимость работы состоит в возможности разработки на ее основе стратегий воздействия на кризисный социум с целью создания новой системы инвариантного поведения. Выводы и положения работы могут быть использованы в практике социальных работников, в психотерапевтической и педагогической
практике, при чтении специальных дисциплин для специальностей «социология», «социальная работа».
Апробация. Основные положения диссертационного исследования прошли апробацию в ходе выступления автора на 2-х краевых научно-практических конференциях (Хабаровск, 2002; Хабаровск, 2003). Содержание диссертации отражено в 4 научных публикациях общим объемом 2,5 печатных листа. Работа обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры социологии. социальной работы и права Хабаровского государственного технического университета.
Социальный кризис и проблема социальной девиации
Наблюдаемый нами универсальный кризис, объемлющий сумму всех способов и результатов деятельности людей, не может не моделировать кризисное сознание на индивидуальном и социальном уровне. А поскольку, любое проявление социальной реальности воспринимается, а зачастую и моделируется на индивидуальном уровне, т.е. с личностного уровня начавшись, на него в конечном итоге и возвращается. Согласно А.Г. Асмолову (№ 11, с. 163-167) детерминируют развитие личности последовательно три момента: индивидуальные свойства человека, социально-исторический образ жизни, совместная деятельность. Причем, в ходе деятельности внешнее действует через внутреннее (№ 76, с.97-101). Вызовами же кризисного социума являются необходимость выбора из многообразия векторов развития, рост свободы личности, её ответственности, автономия от социальной группы (№ 136, с. 142-148), вместе с тем нарушаются привычные взаимоотношения социального-индивидуального. Кризис проявляет себя на индивидуальном уровне ростом отклоняющегося поведения, а это и девиации и маргинализация личности, т.к. индивид теряет некую точку отсчёта, ориентир на легитимную социальную норму, «как предела, интервала допустимого поведения» (№ 34, с.74), в контексте которой проявляется отклонение. Отклоняющееся социально-ролевсе поведение предполагает наличие узаконенного в данной группе эталона соотнесения, что делает понятие девиации относительным. также как и норма, зависящим от смыслов, которые вкладывают в них люди.
Вообще, девиации, как отклонение можно понимать по-разному, т.к. это и «положительные» девиации, на созидательную роль которых в качестве механизма изменчивости, обратил внимание Я. И. Гилинский (№ 33, с. 180), и «отрицательные», разрушающие личность и общество вокруг себя, (созидательные, разрушительные по Осиновой О.С.(№ 93, с. 107). В то время, как в простых сообществах отклоняющееся поведение всегда видно и подвергается социальному контролю, в сложных сообществах эта проблема многогранна и имеет разные уровни: индивидуальное поведение с отклонением от норм права, правил общения, нравственности и девиантные субкультуры, также осуждаемые обществом. Чаще под девиантным всё же подразумевается отклоняющееся поведение с негативным оттенком Среди теорий девиаций есть разные подходы (№6; № 46.; № 43). Биологические: Ломброзо Ч. (№ 76, 103-114) утверждал, физические черты, связанные с преступными наклонностями, являются причиной девиаций. Согласно Шелдону, - определённое строение тела наиболее часто встречается у девиантов. Психоаналитический подход в соответствии 3. Фрейдом, Э. Фроммом, К. Хорни (неопсихоанализ) трактует девиации, как психические аномалии, соответствующие определённым типам личности, возникающим в результате конфликтов им присущим. Представители социологических теорий: Дюргейм, описывая аномию, утверждал, что девиация происходит вследствие нарушения или отсутствия социальных норм: Шоу и Маккей считали, что девиации возникают при ослаблении, противоречивости социальных норм и культурных ценностей: Т. Парсонс, Р. Мэртон (структурный функционализм)- источник девиантного поведения лежит в несоответствии действий индивида ожиданиям окружающих людей, девиации нарастают при расхождении между декларируемыми в обществе ценностями, стандартами поведения и реальными возможностями достижения, мотивами поведения (№ 46, с.6) Представители культурологических теорий Селин, Миллер, Сутерленд считали, что причиной девиаций являются конфликты норм субкультуры и господствующей культуры. Беккер-интеракционизм (№ 15; №16, с.24-40) - рассматривает девиации, как результат интерпретации, оценки обладающей властью группы. С позиции теории конфликтов(К. Маркс, Л. Козер, Р. ДорендорфЬ причинный комплекс девиантного поведения лежит в противоречии между относительно равномерно растущими потребностями людей и существенно неравными возможностями их удовлетворения (№ 46. с.6-7).
Реальностью наблюдаемого нами социума является как.раз то. что нет как таковой системы декларируемых ценностей и стандартов(старые сломаны, новые не установились), существует дихотомия сложившихся в обществе целей и средств(невозможность удовлетворения старыми способами прежних потребностей). возникновение новых потребностей, мотивы поведения и возможности тоже претерпели изменения в существующем хаосе. Изменения качества информационного потока(снятие «железного занавеса») по определению растут неравномерно. «Современная Россия являет собой идеальную совокупность всех девиантогенных факторов» (№ 34, с. 180). Т.о. можно говорить о том, что причины и источники девиаций лежат в нынешнем состоянии общества, а критерии оценки девиантности настолько искажены, что подчас отражают скорее субъективную систему координат оценивающего, нежели социальные стандарты, за исключением явно деструктивных, асоциальных форм, осуждаемых во всех обществах.
Проявления кризисного сознания, феномен фрустрации и его последствия на социальном уровне
Рассмотрев кризисный социум с механизмами взаимодействия и очевидным взаимовлиянием в нём личностного и социального, где «общество и личность многократно-зеркально отражают друг друга личностные структуры имеют определённые аналоги в социальных процессах, и наоборот» (№ 55, с. 16), можно сделать вывод о тотальных процессах десоциализации, распространившихся в обществе, когда «проблема социализации стала одной из самых актуальных» (№ 37, с.З). Очевиден также и вывод о том, что результатом этого можно считать массовые проявления кризисного сознания, которые фиксируются социологами, психологами Социальный хаос, без вмешательства и моделирования реальности, будет моделировать сам себя через измененное сознание каждого члена общества, потерявшего ориентиры, результативные способы достижения своих целей и представления о самих целях. Мы утверждаем, что в обществе может возникать и в определенных условиях распространяться в широких масштабах особый тип мышления и сознания, который мы называем катастрофическим.
Можно сказать, что кризисное сознание в самом общем пла неответ на критическую ситуацию, в которой субъект сталкивается с невозможностью реализации внутренних необход им остей своей жизни (мотивов, стремлений, ценностей и пр.), существуют четыре ключевых понятия, описываются подобные ситуации- это стресс, фрустрация конфликт и кризис. (Василюк Ф.Е. (№ 29, с.31; № 155). Стресс, по Г Селье, это неспецифический ответ организма на любое предъявленное ему требование". (№ 104, с. 27). Однако, согласно современным представлениям психологии, стресс вызывает не любое требование среды, а лишь то, которое оценивается как угрожающее, нарушающее адаптацию, контроль, препятствующее самоактуализации.
Фрустрация возникает при наличии сильной мотивированности достичь цель (удовлетворить потребность) и преграды. препятствующей этому достижению. В соответствии с этим фрустрирующие ситуации классифицируются по характеру фрустрируемых мотивов и по характеру "барьеров". Мотивы no А Маслоу базовые, ("врожденных" психологических потребностей) и "приобретенных потребностей"(№ 114, с.417). Барьеры могут быть физические, биологические, психологические, социокультуральные Сила фрустрации зависит от степени значимости блокируемого поведения и от субъективной близости достижения цели; а возникновение фрустрации обусловлено объективной ситуацией и зависит от особенностей личности. В целом фрустрация может характеризоваться, как определённая степень дезорганизации сознания и деятельности, возникая в условиях отрицательной социальной оценки и самооценки личности, когда оказываются затронутыми глубокие личностно-значимые отношения.
Конфликт - согласно когнитивной психологии (когнитивный диссонанс)-(№ 116, с. 22-26 )-столкновение противоположно направленных целей, интересов, позиций, мнений, (феноменов сознания) субъектов взаимодействия, согласно психодинамичесхим концептуальным схемам ( № 29, с.42-43 ) - одновременная актуализация двух или более мотивов, по мнению бихевиористов. при наличии альтернативных возможностей реагирования, а согласно когнитивной психологии- столкновение идей, целей, ценностей
Различают внутриличностный, межличностный и межгрупповой конфликты. В групповых отношениях фрустрация нередко способствует возникновению межличностных конфликтов. Конфликты можно рассматривать, и по критериям массовости, обостренности, степени напряженности, по сопротивлению существенно отличающихся друг от друга интересов и взглядов, по уровню недоразумения(№ 5, с.49). Различают конфликты «функциональные, способствующие развитию... социальной системы, ... ее саморегулированию и воспроизводству, и конфликты дисфункциональные, последствия которых приводят к нарушению стабильности социальной системы» ( Голенкова З.Т. «Социальное неравенство и социальные конфликты»,№ 109, с. 72). С учетом вышесказанного ясно, что в бифуркационных средах распространены преимущественно дисфункциональные конфликты. «В трансформирующихся обществах уровень солидарности и интегрированное очень низок, социальные конфликты связаны с поиском оптимальных путей перехода к более рациональному типу общества. При этом, «реформы выступают, как один из основных способов разрешения социального конфликта и как порождение новых конфликтов», (№ 109, с. 75) неся одновременно и позитивную и негативную направленность.
Кризис возникает в случае жизненных событий, «создающих потенциальную или актуальную угрозу удовлетворенною фундаментальных потребностей», ставя перед индивидом проблему, «от которой он не может уйти и которую не может разрешить в короткое время и привычным способом» (№ 29, с.42-43 ). Дж. Каплан выделяет 4 стадии кризиса(№ 150): 1) первичный рост напряжения, стимулирующий привычные способы решения проблем; 2) дальнейший рост напряжения в условиях, когда эти способы оказываются безрезультатными; 3) еще большее увеличение напряжения, требующее мобилизации внешних и внутренних источников; 4) если все оказывается тщетным, наступает четвертая стадия характеризуемая повышением тревоги и депрессии, чувствами беспомощности и безнадежности, дезорганизацией личности. Кризис может кончиться на любой стадии, если опасность исчезает или обнаруживается решение. Теория кризисов подчеркивает не только возможные патологические следствия кризиса, но и возможности роста и развития. Причем, в ситуациях фрустрации, конфликта. кризиса, можно выделить две категории, различающихся по степени оставляемой ими возможности реализации внутренней необходимости жизни. В первом случае, серьезно затрудняя реализацию жизненного замысла, еще сохраняя при этом возможность восстановления прерванного кризисом хода жизни, когда человек может выйти сохранившим свой жизненный замысел и удостоверившим свою самоотождествленность. Во втором собственно кризис, делает реализацию жизненного замысла невозможной, результатом которой являются метаморфозы личности. принятие нового замысла жизни, новых ценностей, новой жизненной стратегии, нового образа «Я».
Базовые индикаторы маргинализации общества: подходы к комплексной оценке ситуации
Вышеописанная маргинализация дальневосточного региона вне всякого сомнения влияет на глобальные социальные процессы и подлежит исследованию с целью последующего моделирования социальной ситуации. В связи с чем встаёт вопрос об объективных методах исследования, достоверно отражающих картину столь сложного и многомерного социального явления. Поскольку очень важна точность в понятиях, в которые при интерпретировании данных социологических исследований могут вкладываться разные смыслы при неоднозначном взаимодействии и различных типах верований, это делает актуальным ещё одно наблюдение- классические схемы социологических исследований не срабатывают, т.к. инструментарий социологических исследований предполагает известную степень субъективности и оценочности, что в кризисных условиях делает степень «погрешности» при интерпретировании результатов подчас неприемлимой. Т.о. проблема инструментария для исследования «кризисности» актуализируется. Если проводить аналогию с индивидуальным уровнем, то там существует система психометрии. опирающаяся на объективные показатели и использующая а своем арсенале целую систему индикаторов. В создании подобной системы индикаторов, отражающей социальный уровень давно назрела необходимость. При исследовании социального самочувствия могут использоваться разные критерии, показатели, отражающие различные стороны единого целого. Однако все они должны отличаться одной особенностью - позволять оценивать социальное самочувствие не в отдельных его «точках», а в целом, в виде множества массовых высказываний определенным вопросам, образующих «поля» массового сознания.
По нашему мнению в качестве системы таких индикаторов могут использоваться данные различных социологических исследований, направленные на выявление таких феноменов, как социальный страх. тревожность, проявления фрустрированности, данные самооценки самочувствия. В качестве подобных достоверных индикаторов могут выступать статистические данные из различных областей, например цифры, отражающие распространённость девиантного поведения. рождаемости (как перспективы планирования будущего населением), статистические показатели здоровья населения, смертности с анализом некоторых её причин, распространённость наркотизации. алкоголизации, смертность, травматизм от них и многие другие. В своём анализе мы использовали лишь некоторые из предложенных показателей, позволяющие подтвердить или опровергнуть наше предположение. Для оценки глобальной ситуации использовались доступные данные социологических исследований.
Об изменениях в социальной стратификации, как регулируемого неравенства с институциональными и нормативно-ценностными механизмами социального контроля, говорят следующие цифры. По данным Минтруда РФ, в 2002 г. в России насчитывалось 43,3 млн граждан, находящихся по критериям МОТ за чертой бедности, что составляет 30,2% населения страны. По информации руководителя экономической секции РАН, академика Д.Львова, на долю 85% населения РФ приходится 7% национального богатства, у оставшихся 15% сосредоточено 85% национального богатства. По данным
Госкомстата РФ, 29,3% общего объема денежных доходов российского населения в 2002 году приходилось на долю 10% самых богатых, и лишь 2,1% - на долю 10% самых бедных граждан. Т.о. уровень дифференциации в России более 14 раз, в то время как критически й-7.
В связи с этим можно заключить, что классическая градация социальных страт по Уорнеру не работает в нашем социуме.(6 страт в соответствии с интегральным статусом: высший слой (ВВК- доход + власть + престиж); элитарное меньшинство (ВК - доход + престиж). средний слой (ВСК - доход), ССК - служащие, квалифицированные рабочие; ННК -неквалифицированные рабочие, обслуживающий персонал, и низший слой - люмпенизированный слой социальных аутсайдеров. В нынешних условиях это неравенство стремительно увеличивается, причём скорость разрыва такова, что представители ранее одной группы через короткий промежуток времени принадлежат к разным. Нынешняя система стратификации скорее представлена подобными группами: новая буржуазия, «средний класс». малообеспеченные слои, слои находящиеся ниже уровня бедности Если учитывать особенности дальневосточного региона в экономическом и политическом отношении, то можно предположить, что эти процессы у нас идут с запаздыванием относительно центральных районов и стратификационная система у нас ещё более не сформирована. Можно говорить о том, что в наших условиях происходит вслед за расхождением крайних позиций социальных групп и поляризация социальных интересов, а вслед за ними и дифференциация траекторий социального движения, стратегий поведения. При этом, чем больше сфера соприкосновения интересов отдельных людей, тем выше вероятность образования социальных групп, объединённых единой общностью. А поскольку новые социальные образования- явления не устоявшиеся, общность интересов тоже условна, как и идентификация себя со своей группой. объединение же происходит преимущественно под влиянием ситуационных интересов. Социальные субъекты, по сути, лишились чётко очерченной идентификационной среды и ясных ориентиров для определения своей социальной роли в обществе.
В результате наложения друг на друга новой и прежней стратификационных сеток общая картина социальных солидарностей представляется размытой и неустойчивой, сдвигаясь к групповым солидарностям, лишенным устойчивого вектора. Социологами при исследовании массового кризисного сознания фиксируется факт того, что повседневное сознание «постсоветских» людей не представляет собой сколько-нибудь целостного образования, выражаясь преимущественно в идентификации себя с фуппами «повседневных практик» (прежде всего с семьей и «близкими»), а не с «конструируемыми общностями», в идентификационной стратегии преобладает «приспособление к условиям жизни ради элементарного выживания» (Данилова Е.Н. № 42, с. 15,17). Причем, существует возможность попасть одновременно в различные социальные градации, социальная мобильность повышена, высока интенсивность вертикальной мобильности, что свидетельствует об «открытости» общества. Среди причин нисходящей мобильности - психологические занимают не последнее место, именно они определяют в конечном итоге стратегии поведения. Причинами вертикальной мобильности могут быть и особенности региона. В целом, можно сказать, что новые социальные группы фрагментарны в своей структуре, с нечёткими границами, отсутствием понимания общих интересов, без внутреннего единства. Социальная структура мозаична, положение одних
