Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теоретические основы исследования переживания утраты ребенка . 3
1.1. Основные направления исследования .утраты близкого человека в психологии 17
1.2. Психологические характеристики нормативного и патологического процессов переживания утраты ребенка 37
1.3. Основные стратегии совладания и формы поведения человека при утрате 49
1.4. Социально-психологические технологии совладания с переживанием утраты ребенка 71
Выводы по первой главе 81
ГЛАВА 2. Эмпирическое исследование особенностей переживания и совладания с ситуацией утраты ребенка на примере матерей беслана 84
2.1. Разработка модели, процедуры и методов эмпирического исследования 84
2.2. Структурно-динамический анализ переживания утраты матерями, потерявшими своих детей в результате террористического акта 91
2.3. Взаимосвязь показателей различных реакций горя и стратегий преодоления у матерей, потерявших детей 103
2.4. Особенности совладающего поведения матерей с различным типом реагирования в ситуации горя 112
2.5. Факторный анализ реакций и переживаний горя в ситуации утраты ребенка 123
Выводы по второй главе 128
ГЛАВА 3. Разработка и апробация программы социально-психологической помощи матерям в совладании с переживанием утраты ребенка 134
3.1. Разработка авторской программы социально-психологической помощи матерям в совладании с ситуацией утраты ребенка 134
3.2. Исследование влияния социально-психологической помощи на переживание утраты ребенка матерями 151
Выводы по третьей главе 175
Заключение 178
Список использованной литературы
- Психологические характеристики нормативного и патологического процессов переживания утраты ребенка
- Структурно-динамический анализ переживания утраты матерями, потерявшими своих детей в результате террористического акта
- Особенности совладающего поведения матерей с различным типом реагирования в ситуации горя
- Исследование влияния социально-психологической помощи на переживание утраты ребенка матерями
Введение к работе
Актуальность исследования. Современный мир все чаще сотрясают масштабные катастрофы, трагедии, природные катаклизмы. Недаром современность считают временем множественных и глобальных утрат. Увеличение количества войн и террористических актов, усиление криминогенной обстановки в различных странах мира неизбежно сказывается на всех членах общества.
В России усиление напряженности и обострение межнациональных отношений, построение новой социокультурной реальности привело к обострению террористической деятельности и усилению межнациональной розни, которая вылилась в серии терактов, в особенности на Северном Кавказе. Количество терактов растет почти в геометрической прогрессии. Причем, по заявлениям боевиков, их борьба направлена и «на гражданское население за несопротивление курсу действующих властей ... и с Кавказа зона боевых действий будет расширяться на территорию всей России, и война вернется в дома россиян - будет не только по телевизору где-то далеко на Кавказе». Из этих заявлений понятно, что явление терроризма прочно вошло в нашу жизнь.
Жертвами терроризма стали не только громадное количество смертей, но и миллионы искалеченных судеб. В связи с усилением криминогенной и террористической ситуации в российском обществе разработки в области психологии утраты начали вестись в последние 7-10 лет, в основном они направлены на разработку программ кратковременной помощи, имеется недостаток исследований в области долговременной психологической помощи.
Интерес к проблеме переживания и совладания с ситуацией утраты ребенка, произошедшей в результате террористического акта, продиктован рядом причин:
Во-первых, теоретическая актуальность обращения к данной проблеме обусловлена существующим противоречием между ростом числа экстремальных ситуаций, требующим более детального изучения их последствий и влияния на личность и общество, с одной стороны, и недостаточной разработанностью теоретической базы, раскрывающей особенности переживания утраты близкого человека, с другой стороны.
Во-вторых, отмечается усиленное освещение катастроф, терактов и войн в средствах массовой информации, с одной стороны, и непроработанность этой проблематики на уровне общественного сознания и отсутствие осмысления того, как проживается утрата и как окружение может помочь в этом.
В-третьих, психологи сталкиваются с диагностической проблемой изучения утраты ребенка, так как на сегодняшний день нет психологического инструментария, изучающего особенности переживания утраты ребенка.
В-четвертых, в России отсутствует система оказания постоянной долговременной помощи пострадавшим в результате террористических актов. Иногда психологическая помощь подменяется материальной. В то же
время психологическая помощь в основном оказывается только непосредственным пострадавшим (находившимся в зоне бедствия), а целенаправленная помощь близким пострадавших или умерших оказывается либо попутно, либо не оказывается вовсе. Для решения этой психологической задачи в настоящее время не разработаны программы социально-психологической помощи в совладании с ситуацией утраты ребенка в результате теракта в Беслане. При этом, проведенные исследования отечественных и зарубежных специалистов (Х.В. Дзуцев, З.И. Кекелидзе, И.С. Корявко, В.А. Красов, Е.Д. Крастелева, В.В. Крюков, К. Сили, Е.Ю. Соколов, А.Ю. Цветков, Л.Б. Шнейдер) показывают, что состояние близкого окружения выживших и умерших заложников требует адекватной психологической помощи.
Эти и другие противоречия указывают на то, что феномены переживания и совладания с ситуацией утраты ребенка должны быть изучены комплексно, исходя из опыта, накопленного социально-психологической наукой, и практических рекомендаций специалистов, непосредственно работающих с гореванием.
Состояние научной разработанности проблемы. Проблемой переживания утраты и разработкой технологий поддержки и сопровождения лиц, потерявших близкого человека, занимались представители отечественной и зарубежной науки. Проблемам горевания и поддержке лиц, потерявших близких людей, посвящены работы зарубежных психологов (В. Волкан, Б. Дейте, Э. Кюблер-Росс, Э. Линдеманн, Р. Моуди, К.У. Перриш-Харра и др).
В отечественной социальной психологии этот комплекс проблем рассматривают в контексте психологической травмы как процесса переживания событий (Ф.Е. Василюк, Н.В. Гришина, Ю.В. Заманаева, Н.Г. Осухова, Л.В. Трубицына, С.А. Шефов, Л.Б. Шнейдер) и реакций на переживание утраты (Л.И. Анцыферова, И.О. Белорукова, Г.С. Корытова, Т.Л. Крюкова, Е.В. Куфтяк, М.В. Сапоровская, Л.Ю. Субботина).
Однако изучение социально-психологических особенностей переживания и совладания с ситуацией потери ребенка остается недостаточным. Отсутствие системности в вопросах переживания утраты и характера психологической помощи усиливают необходимость изучения данной проблематики.
Объект исследования - психическое состояние матерей, потерявших детей в результате террористического акта в Беслане.
Предмет исследования - переживание горя и совладение с ситуацией утраты ребенка, произошедшей в результате террористического акта (на примере матерей Беслана).
Цель исследования - выявить социально-психологические особенности переживания и совладания матерей с ситуацией утраты ребенка, произошедшей в результате террористического акта.
Гипотеза исследования:
Особенности переживания утраты ребенка в результате террористического акта определены социальными, социально-психологическими и индивидуально-психологическими факторами и проявляются на структурно-содержательном уровне, в особенностях динамики и технологий совладания с горем. Социально-психологическая помощь может быть эффективна при учете выявленной специфики.
На основании этой цели были поставлены и поэтапно решены следующие задачи:
-
На основе анализа работ зарубежных и отечественных психологов рассмотреть современное состояние научного изучения проблемы переживания утраты ребенка в результате террористического акта и совладания с ней.
-
Разработать комплекс психодиагностического инструментария и выявить с его помощью индивидуальные, групповые и ситуативные особенности переживания утраты ребенка в результате теракта, а также раскрыть факторы, влияющие на динамику и завершенность работы горя.
-
На основе эмпирического исследования раскрыть структурно-содержательные компоненты переживания утраты ребенка и особенности совладания с ним в группах матерей Беслана, отличающихся по ряду социальных, социально-психологических и индивидуально-психологических показателей.
-
На основе выявленных особенностей разработать программу лонгитюдного оказания социально-психологической помощи женщинам, потерявшим детей в результате теракта.
-
Определить условия эффективности предложенной социально-психологической технологии помощи матерям в совладании с переживанием утраты ребенка и разработать методические рекомендации по ее реализации психологами.
Теоретическую основу исследования составляют психология трудных жизненных ситуаций, рассматривающая особенности данных ситуаций и основные стратегии совладания человека в них (Л.И. Анцыферова, Н.О. Белорукова, Н.В. Гришина, Е.Ю. Коржова, Г.С. Корытова, Е.В. Куфтяк, Т.Л. Крюкова, А.А. Нестерова, Н.Г. Осухова, Е.А. Петрова, М.В. Сапоровская, Л.Ю. Субботина, Л.Б. Шнейдер и др.); психологические теории горя, разрабатываемые зарубежными исследователями (В. Волкан, Б. Дейте, Э. Кюблер-Росс, Э. Линдеманн, Р. Моуди, К.У. Перриш-Харра и др.), а также теория психологической травмы, представленная в отечественной психологии (Ф.Е. Василюк, Ю.В. Заманаева, Л.В. Трубицына, С.А. Шефов и др.); теоретические положения и выводы, раскрывающие место и функции социально-психологических технологий (А.А. Деркач, Л.Я. Дятченко, Ю.М. Забродин, В.Н. Иванов, Л.Г. Лаптев, Г.С. Михайлов, Н.А. Цветкова и др.)
Методологической основой исследования являются: ситуационный подход, согласно которому преодоление утраты ребенка рассматривается как
трудная жизненная ситуация, носящая сложный опосредованный характер связи с картиной переживания горя; принцип системности (Б.Г. Ананьев, К.А. Альбуханова-Славская, Е.И. Головаха, Л.Г. Лаптев, А.В. Петровский), с позиций которого структурные компоненты переживания рассматриваются как взаимосвязанные и взаимообусловленные; принцип детерминизма (Л.С. Выготский, Н.Н. Заваденко, А.В. Петровский, Л.С. Рубинштейн), позволяющий обосновать причинно-следственные связи явлений, выявить социальные, социально-психологические и индивидуально-личностные факторы горевания; принцип развития (Л.С. Выготский, А.В. Запорожец, Н.Я. Семаго, Д.Б. Эльконин), позволяющий проследить динамику переживания утраты ребенка.
Методы исследования. Для проверки гипотезы, а также для решения исследовательских задач использован комплекс научных методов: теоретико-методологический анализ отечественной и зарубежной литературы по проблеме исследования, констатирующий и формирующий эксперимент, психологическое тестирование, анкетный опрос, проективный метод, групповая дискуссия, метод социально-психологического тренинга, беседа, отдельные технологии психотерапии, качественный и количественный анализ полученных эмпирических результатов.
В исследовании использовались психодиагностические методики: методика определения социальной изолированности Д. Рассела и М. Фергюссона; госпитальная шкала тревоги и депрессии А.С. Зигмонда и Р.П. Снайта; методика диагностики когнитивно-поведенческих стратегий преодоления И.Г. Сизовой, СИ. Филиппченковой; индекс жизненного стиля Плутчика-Келлермана-Конте в адаптации Бодрова; а также авторский опросник «Особенности переживания утраты ребенка», состоящий из двух блоков. Первый блок содержал открытые и закрытые вопросы, касающиеся как поведенческих, эмоциональных и когнитивных аспектов переживания утраты, так и влияния окружения, изменения базовых ценностей жизни и ресурсов совладания. Качественную обработку данного материала мы осуществляли с помощью контент-анализа. Второй блок включал информацию о социально-демографических характеристиках семьи респондента (возраст респондентов, семейное положение, количество лет в браке, образование, оценка материального дохода семьи, отношение к религии, наличие братьев и сестер, количество детей).
Для обработки и анализа данных применялись следующие методы: контент-анализ, анализ средних, корреляционный анализ, статистические критерии значимости различий U-Манна-Уитни и Н-Краскала-Уоллеса, статистический критерий различия для зависимых выборок Т-Вилкоксона, факторный анализ.
Математическая обработка проводилась с помощью прикладного программного пакета SPSS 13.0 for Windows и программы Microsoft Excel.
Этапы исследования. Исследовательская работа проводилась на протяжении 2007-2010 года в несколько этапов:
Первый этап исследования (сентябрь 2007 - ноябрь 2007 гг.) состоял и разработке плана диссертации с обозначением сроков и ожидаемых результатов, обосновании актуальности темы, выборе предмета исследования, формулировании целей и задач исследования, анализе литературы по проблеме исследования, представлении и обосновании теоретической модели исследования.
Второй этап (декабрь 2007 - февраль 2008 гг.) предполагал подбор пакета методик, адекватных предмету исследования и валидных с точки зрения качества и надежности измерения; разработку социально-психологического опросника, позволяющего выяснить содержательные характеристики переживания утраты ребенка, индивидуальные особенности переживания утраты и выявить некоторые факторы, улучшающие или отягощающие переживание утраты.
На третьем этапе (март 2008 - февраль 2009 гг.) проводился первый замер эмпирического исследования на основе разработанной программы, осуществлялась обработка, анализ и обобщение результатов исследования, разработка рекомендаций для дальнейшей социально-психологической работы.
На четвертом этапе (март 2009 - ноябрь 2009 гг.) разрабатывалась программа социально-психологической помощи матерям в ситуации утраты с учетом факторов, выявленных в первом замере, была сформулирована цель экспериментального исследования, определены средства достижения цели, техники (приемы и процедуры), организационные мероприятия программы.
На пятом этапе (декабрь 2009 - сентябрь 2010 гг.) проводилась Программа «Социально-психологическая помощь матерям, потерявшим ребенка в результате теракта» в виде группы поддержки и индивидуальной работы, проводилась повторная психологическая диагностика по выделенным показателям, осуществлен анализ подвергнутых качественной и количественной обработки данных, полученных до и после внедрения программы, проведено сравнение показателей экспериментальной и контрольной групп, проведена обработка, анализ и обобщение результатов исследования, сформулированы выводы диссертации.
Эмпирическая база исследования. В исследовании приняли участие 44 матери, пережившие утрату ребенка в результате теракта в Беслане. Численность экспериментальной выборки составила 24 женщины, контрольной - 20 женщин. По разным данным общее количество матерей, потерявших ребенка (детей) в бесланской трагедии составляет 67-73, но мы осознанно ограничили выборку и не обращались к матерям, которые в результате теракта получили органические нарушения или состоят в настоящее время на учете в психоневрологическом диспансере. Возраст испытуемых - от 28 до 60 лет. Испытуемые, принимавшие участие в исследовании, имеют разный уровень образования, разный семейный статус. Исследование проводилось на базе Управления социальной защиты населения по Правобережному району города Беслана и Северо-Осетинского
центра социальных исследований Института социально-политических исследований Российской Академии Наук (г. Владикавказ).
Основные результаты, полученные лично соискателем, и их научная новизна заключается в следующем:
-
Рассмотрено современное состояние научного изучения проблемы переживания утраты ребенка и совладания с ним и выявлено, что оно характеризуется разнообразием теоретических подходов, разрозненностью понимания ситуативной детерминации динамики процесса «проживания горя», противоречивостью данных о роли различных стратегий и механизмов совладания, а также отсутствием данных о специфике переживания утраты ребенка в результате террористического акта и психологической работы с матерями.
-
С помощью разработанного нами комплекса психодиагностических методик, включающего созданный нами опросник «Особенности переживания утраты ребенка» (В.В. Отрадинская, 2008), выявлены индивидуальные, групповые и ситуативные особенности переживания утраты ребенка. Определена специфика переживания утраты ребенка в группах матерей Беслана с разными социально-демографическими характеристиками, при различных степенях выраженности защитных механизмов, стратегий совладания, с разным уровнем тревоги и депрессии, с разной степенью социальной изолированности.
-
В результате факторного анализа полученных данных выявлена специфика переживания утраты ребенка в результате террористического акта, состоящая в структуре компонентов: «Низкая социальная поддержка и снижение адаптивных стратегий преодоления», «Неотреагированные эмоции горя», «Депрессия, потеря смысла жизни», «Иррациональное поведение и убеждения (мистификации)».
-
На основе выявленной эмпирически модели переживания утраты ребенка матерями предложена программа лонгитюдной организации социально-психологической помощи матерям, потерявшим ребенка в результате теракта. Описаны технологии психологической работы с этими женщинами.
-
Экспериментально подтверждена эффективность программы, содержащей социально-психологические технологии совладания с переживанием утраты ребенка. Определены условия эффективности предложенной программы помощи матерям и разработаны методические рекомендации в области дальнейшего сопровождения данной категории пострадавших и нахождения путей оптимизации социально-психологической помощи жертвам террористических актов.
В ходе исследования решена научная задача, которая состоит в изучении социально-психологических особенностей переживания и совладания матерей с ситуацией утраты ребенка, произошедшей в результате террористического акта.
Теоретический значимость исследования:
-
В результате анализа существующих теоретических подходов к изучению феномена переживания была уточнена и конкретизирована сущность явления переживания утраты ребенка в результате террористических актов, следствием чего явилось построение теоретической модели структуры переживания утраты ребенка, состоящей из эмоционального, поведенческого и когнитивного компонентов.
-
Проанализированы индивидуальные, групповые и ситуативные особенности переживания утраты ребенка, а также выделены факторы, влияющие на переживание утраты, а именно: возраст, образование, применяемые стратегии совладания и психологические защиты личности, тревога, депрессия, социальная изолированность.
-
Выявленная структура переживания утраты ребенка, послужившая основой для лонгитюдной программы социально-психологической помощи женщинам, потерявшим детей, может быть использована при разработке программы реабилитации и психологической поддержки человека в ситуации утраты близкого человека.
-
Внесен вклад в практику оказания социально-психологической помощи матерям в ситуации утраты ребенка.
-
Определены условия оптимизации социально-психологической помощи матерям в совладании с переживанием утраты ребенка.
Практическая значимость исследования состоит в том, что апробирован комплекс методик, позволяющий выявлять особенности переживания утраты ребенка; разработан методический инструментарий, выявляющий комплекс феноменов переживания утраты и помогающий определить завершенность процесса горя. Этот опросник может быть использован специалистами для сбора необходимой информации об особенностях переживания для последующего прорабатывания патологических черт утраты. Подробный анализ факторов появления патологического горя и проявлений переживания горя может лечь в основу диагностического инструментария. Разработанная и апробированная программа «Социально-психологическая помощь матерям, потерявшим ребенка в результате теракта» показывает, что родители погибших детей нуждаются в долговременной психологической помощи в качестве пострадавших от террористических актов. Даны рекомендации в области дальнейшего сопровождения матерей, потерявших детей в результате теракта в Беслане.
Результаты исследования могут быть использованы психологами при работе с родителями, потерявшими детей. Возможно использование результатов в лекционных курсах и практических занятиях по дисциплинам: «Психология родительства», «Психология трудных жизненных ситуаций», «Психология семьи», «Индивидуальное и семейное консультирование».
Отличие теоретических и эмпирических данных исследования от результатов, полученных другими авторами, состоит в том, что в исследовании разработана и эмпирически подтверждена авторская модель
переживания утраты ребенка матерями; выявлены особенности переживания утраты ребенка в группах матерей с разными социальными, социально-психологическими и индивидуально-психологическими характеристиками; разработана и апробирована программа «Социально-психологическая помощь матерям, потерявшим ребенка в результате теракта», доказана ее эффективность и даны рекомендации в области дальнейшего сопровождения данной категории пострадавших.
Достоверность и надежность полученных результатов подкрепляется методологической обоснованностью модели; научной аргументированностью теоретических положений; адекватностью используемых методов цели и задачам исследования; сочетанием качественного и количественного анализа; применением статистических критериев, адекватных гипотезам и характеристикам выборки; согласованностью некоторых результатов с данными других исследователей.
На защиту выносятся следующие положения:
-
Переживание утраты ребенка в террористическом акте является комплексным образованием, включающим в себя когнитивный, поведенческий и эмоциональный компоненты, тесно взаимосвязанные между собой. Выраженность переживания утраты ребенка детерминирована социальными, социально-психологическими и индивидуально-психологическими факторами. Динамика переживания утраты ребенка отражает этапы преодоления психологической травматизации и носит нормативный или патологический характер.
-
Большинство матерей, переживших потерю ребенка в результате теракта в Беслане, не завершили работу горя ч имеют симптомы патологических форм em проявігмнч >''' ''''"" :' ' " '
... . : , ,, ,_i_i,ii.v її социально-психологических
характеристик женщины, а также особенностей социальной ситуации (собственно теракта), в которой произошла утрата ребенка. Субъективная динамика переживания горя определяется преимущественно интрапсихическими факторами, к которым относятся доминирующие стратегии совладания и психологические защиты личности матери.
3. Специфика переживания и совладания матерями с ситуацией
утраты ребенка в террористических актах ("выявленная в результате
факторі"-''" чм"-"' -> '!
«Неотреагированные эмоции горя», «Депрессия, потеря смысла жизни», «Иррациональное поведение и убеждения (мистификации)».
4. Социально-психологическая технология помощи матерям в
совладании с переживанием утраты ребенка эффективна при ее построении
на основе эмпирически полученной нами модели и должна быть направлена
на более продуктивное завершение «работы горя». Она включает
направления: работу с представлениями матерей о роли окружения в
ситуации утраты и повышение адаптивных стратегий преодоления, работу с
неотреагированными эмоциями горя, способствование их выплескиванию и проработке; снижение депрессивного фона и поиск смысла жизни; коррекцию иррационального поведения и убеждений. Предметом проработки являлись следующие аспекты незавершенного горевания: комплекс вины, уникальность переживания, патологическая связь с ушедшим, невозможность выстроить новые взаимоотношения, утрата привычных моделей поведения, искаженная система ценностей. Предложенные социально-психологические технологии применялись при оказании психологической помощи матерям в рамках проведения групп поддержки и в ходе индивидуальной психологической работы.
5. В целях повышения эффективности социально-психологической помощи матерям в совладании с переживанием утраты ребенка необходимо сочетание групповой и персонифицированной форм работы, реализация индивидуального подхода в мере проработки групповых механизмов, увеличение продолжительности проводимой работы, а также включение в некоторые этапы индивидуальной и групповой работы других членов семьи (прежде всего отцов).
Апробация и внедрение результатов исследования. Результаты и основные положения исследования докладывались и обсуждались на заседаниях кафедры социальной психологии РГСУ (г. Москва, 2008-2010 гг.). Основные положения работы были обсуждены на международных, всероссийских и региональных научно-практических конференциях. В частности они были изложены на конференциях: «Ломоносов-2009» (г. Москва, 13-18 апреля 2009 года), «Человек в трудной жизненной ситуации» (г. Курск, 16-17 апреля 2009 года), «Современные исследования социальных проблем» (г. Красноярск, октябрь 2009 года), «Технологии психолого-социальной работы в условиях мегаполиса» (г. Санкт-Петербург, 5-6 ноября 2009 года), «Социокультурные проблемы современного человека» (г. Новосибирск, 19-24 апреля 2010 года), а также на круглом столе на тему: «Профилактика кризисных состояний, усиление жизнестойкости, предупреждение суицидального поведения» (г. Москва, 10 сентября 2009 года).
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложений. Основной объем диссертации - 204 страницы. Библиографический список использованной литературы состоит из 181 наименования, из которых 14 - на иностранном языке. В диссертации содержится 10 таблиц и 12 рисунков.
Психологические характеристики нормативного и патологического процессов переживания утраты ребенка
Настоящее время: называют «временем глобальных и множественных утрат». Современная жизнь повсюду сталкивает нас с утратами - это не только- потеря близкого человека (в результате смерти), это» также потеря работы (в результате увольнения), потеря семьи (при разводе). Но самой травмирующей из утрат является утрата близкого человека. Переживание утраты близкого - это и познание человеком себя сквозь призму события, и исследование грани жизни и смерти; на фоне которой высвечиваются главные ценности жизни и отношений, и осмысление духовной сущности человека [44].
Близкий человек выполняет определенную роль, формирует представление человека о самом себе. С близкими людьми связано множество уз, они занимают определенное место в нашем сердце, отношениям с ним мы придаем важное значение. Их смерть разрывает жизнь как бы на две половины: до и после. После утраты остаются множество оборванных связей, которые раньше сплетались в совместные дела, планы, привычки, отношения. Когда человек умирает, его «ниша» пустеет, появляется ощущение «пустоты в себе». Потеря близкого человека - это всегда психологическая травма, в результате которой повреждаются базовые структуры личности вплоть до «образа Я», картины мира и смысла жизни, если он был прочно связан с ушедшим. Она вызывает уверенность, что часть тебя умерла с ним, утрачены качества (воля, уверенность), идентифицированные с умершим человеком. Смерть близкого человека нарушает личные границы, взаимоотношения в системе, участниками которой являлись умерший и выживший. Это событие разрушает иллюзию контроля, защищенности и безопасности, справедливости и собственного бессмертия, человек испытывает кризис переоценки ценностей, разрушенными могут оказаться представления о Боге как оплоте справедливости [44; 46; 82; 97; 126]. Многие пережившие трагедию люди замечают, что она «похожа на устрашающий смерч, который пролетает по ландшафту внутреннего мира человека, сметая то, что было любовно выстроено, и оставляя безжизненную пустыню» [44, с. 4].
Смерть близкого человека в литературе чаще всего рассматривают как уход, утрату, потерю и горе. Несмотря на распространенность всех этих определений, значение и акцент в этих понятиях дается на разные стороны аспекта смерти близкого человека: Уход — акцент на фактическую суть события, объективный взгляд на это событие того, кто потерял. Утрата — определение значимости, тотальности и невозвратимости события. В литературе также используется термин «тяжелая утрата», определяемое как состояние, вызванное смертью близких людей [86]. Потеря — отношение потерявшего человека к событию.
Горе - негативная эмоциональная нагрузка события, без учета смысла произошедшего и собственной сути события. В современной психологии считается неоправданным использование термина «горевание» для обозначения всего процесса переживания утраты. Так, Ю.В. Заманаева предлагает использовать «горевание» для обозначения начального этапа переживания, когда человек полностью погружается в ощущение необратимости события и потребности в кардинальном изменении всей жизни [44].
Выделяют 4 характеристики утраты: 1. значимость — выражается в следующих выражениях утратившего: «Это было самое лучшее, что у меня было», «Такого замечательного ребенка у меня больше не будет», «Встреча с ним - лучшее событие в моей жизни»; 2. необратимость — «Он больше никогда не заговорит со. мною», «Он никогда не улыбнется мне», «Я больше не смогу быть рядом с ним всегда»; 3. независимость от воли человека — «Это то, что-происходит без твоего согласия», «Этого просто не должно было случиться»; 4. травмирующий характер - «Это невозможно пережить», «Это ужаснейшее событие в моей жизни». Большое значение имеют прошлые отношения с умершим: если они были противоречивыми и конфликтными, то болезненность травмы выражается в появлении противоречивых, самообвинительных чувств, в чувстве вины за собственные ошибки. Если они были гармоничными, человек делает акцент на неповторимости этих отношений и невозможности подобных отношений с другими [ИЗ].
Утрата всегда субъективна - только человек в состоянии определить ценность и близость утраченного, и только он может определить то или иное событие как утрату. Утрата — это не столько констатация события, сколько субъективное обозначение этого события самим утратившим. Субъективность переживания утраты заключается также в том, что одно и то же событие может нанести тяжелейшую травму одному и почти не затронуть психику другого. Очень важно также, в какой момент происходит утрата: один и тот же человек в разное время может реагировать по-разному [58].
Существуют 4 направления рассмотрения процесса утраты: I Утрата — процесс с аффективными, когнитивными, поведенческими симптомами. Каждая утрата, отмеченная историей наших прошлых утрат и особенностями взаимоотношений, так же индивидуальна, как и отпечатки пальцев, но представители данного направления делают акцент на том, что в переживаниях утративших людей есть нечто общее. Одним из первых проблему изучал Эрих Линдеманн, представитель социальной психиатрии, предложивший для обозначения переживания смерти близкого человека- использовать термин «острое горе» как синдром с психологической и соматической симптоматикой явной и неявной формой. проявления и возможными искаженными реакциями. Симптомы острого горя: физическое страдание, поглощенность образом умершего, вина, враждебные реакции, утрата прежних моделей поведения (т.к. многие были связаны с умершим). Этому процессу, который получил название «работа горя» свойственна динамика. Необходимо время и пространство для переживания горя, этим объясняется наличие.обрядов прощания и похорон в большинстве культур — именно похоронные ритуалы отвечают психологической потребности в скорби и запускают этот процесс. Цель этого процесса - пережить его, стать независимым от утраты и утраченного, приспособиться к изменившейся жизни и построить новые отношения с миром и окружающими людьми. Это не значит, что надо забыть ушедшего и жизнь с ним, это значит понимать, что ушедший не будет частью будущей жизни, он будет только частью памяти [27; 35; 75]. Выделяется комплексы симптомов горя: - эмоциональный - гнев, тревога, раздражение, паника, зависть, сожаление, покинутость, беспомощность, печаль, апатия; - когнитивный — ощущение присутствия умершего, неверие в его смерть, навязчивые мысли, чувство нереальности, преувеличение значения своих малейших оплошностей и ошибок, осознание собственной вины в сочетании с невозможностью что-либо изменить;
Структурно-динамический анализ переживания утраты матерями, потерявшими своих детей в результате террористического акта
Другой подход содержится в работах Б.Д. Карвасарского. Он рассматривает психологическую защиту как систему адаптивных реакций личности, направленную на защитное изменение значимости дезадаптивных компонентов когнитивных, эмоциональных, поведенческих отношений с целью ослабления их психотравмирующего воздействия на Я — концепцию. Защитные механизмы психики изучаются давно и их описано уже достаточно большое количество, но единой классификации до сих пор нет. Предлагаются различные варианты, используются различные критерии [115].
Л.Д. Демина, И.А. Ральникова выделяют три группы психологических защит. Как известно, в различные классификации защит положены специфические критерии: блокировка или искажение информации; степень активности личности в формировании защит; особенности переработки информации, подлежащей "недопуску" к сознанию; природа препятствий, с которыми сталкивается субъект; результат защиты— достижение награды или избегание опасности; базисность или вторичность защит и др. Из разнообразных критериев, представленных в научных и практико-ориентированных источниках, ими были отобраны три показателя: 1. защиты, опосредующие восприятие информации (естественные); 2. защиты, опосредующие различные формы искажения (трансформации) информации (интегративные); 3. защиты, основанные на первичных примитивных формах психических проявлений (ретрозащиты) [36]. Анализ теории и подходов по вопросам психологическим защит показал, что, являясь одной из форм поведения в трудной жизненной ситуации, в отличие от совладающего поведения, является неосознанным механизмом и, выражается- в совокупности приемов, направленных на уменьшение или устранения тревоги или страха. Проанализированы зарубежные и отечественные взгляды на психологические защиты, функции защит, классификации защит.
Совладающее поведение как реакция на утрату Совладающее поведение — стратегии действий, предпринимаемые преимущественно сознательно и активно с целью преодоления стрессовых состояний, негативных переживаний и решения проблем, связанных с ними.
Проблема совладающего поведения (копинг-поведения) начала изучаться во второй половине двадцатого века, а активная разработка данной парадигмы началась в 80-х годах. Возросшее количество сложных ситуаций привело к усилению внимания к нетипичным ситуациям и проживания в них. В период ломки прежнего уклада жизни и общественно-исторических потрясений совладающее поведение стало предметом изучения многих исследователей (N.S. Endler, S. Folkman, R.S. Lazarus, J.D.A. Parker, M. Perrez). В отечественной психологии данная проблема в основном изучалась в рамках возрастной и медицинской психологии (В.А. Абабков, К.А. Абульханова-Славская, Л.И. Анцыферова, Е.С. Балабанова, В.А. Бодров, А.Я. Варга, И.А. Горьковая, Л.Г. Дикая, В.В. Знаков, В.Е. Каган, Б.Д. Карвасарский, Л.А. Китаев-Смык, Т.Л. Крюкова, И.П. Лапин, А.А. Налчаджан, Р.К. Назыров, С.К. Нартова-Бочавер, И.М. Никольская, М.В. Сапоровская, Н.А. Сирота, В.А. Ташлыков, Е.Н. Юрасова, В.М. Ялтонский и др.). Впервые термин использовал L. Murphy (1962) (от слова «соре» -преодолевать) в исследованиях способов преодоления детьми требований, выдвигаемыми кризисами развития. Он дает следующее определение копингу - «некая попытка создать новую ситуацию, будь она угрожающей, опасной, ставящей в неловкое положение, или радостной-и благоприятной» [69, с. 44].
Р. Уайт распространяет понятие копинг и на сложные и необычные реакции (из опыта наблюдения за детьми) и определяет его как сочетание творческого, созидательного и рефлексивного поведения [60].
В современной науке выделяют 3 основных подхода к определению феномена копинг- поведения.
Первое направление - диспозиционный подход (P. Costa, R. McCrae) -выбор копинг-стратегий обусловлен личностно-обусловленными факторами.
Второе направление — ситуационный подход (R. Lazarus) рассматривает копииг-процессы как динамический процесс: внимание уделяется изучению специфики стрессовых ситуаций и стратегий совладания.
Третье направление - интегративный подход (R. Moos, Н. Scheier): на выбор копинг-стратегий влияют и личностные, и ситуационные факторы.
В настоящее время общей классификации нет, но большее их количество основывается на 2 функциях копинга, выделенных Р. Лазарусом и С. Фолкман: регулирование отрицательных эмоций (эмоционально-фокусированный копинг) и решение проблемы, изменение ситуации, вызывающей дистресс, к лучшему (проблемно-фокусированный копинг).
Проблемно-фокусированный копинг направлен на решение проблемы и подразумевает: 1. предварительный анализ проблемы; 2. фокусирование на проблеме и поиск возможных способов ее решения; 3. стремление лучше распределить свое время; 4. выбор личных приоритетов; 5. обращение к собственному опыту решения аналогичных проблем; 6. стремление контролировать ситуацию; 7. ориентация на необходимость решения проблемы; 8. практическая реализация своих планов.
Особенности совладающего поведения матерей с различным типом реагирования в ситуации горя
На следующем этапе исследования нами был применен второй способ построения модели. Проведенное исследование уточнило имеющуюся модель, а факторный анализ позволил выявить особенности переживания утраты ребенка, и на основе их построить эмпирическую модель изучаемого явления. Следует оговориться, что данная модель не претендует на универсальность, она - лишь один из возможных вариантов, с помощью которой можно изучать переживание утраты ребенка матерями и технологии совладания с ним.
Социально-психологическая помощь матерям в ситуации утраты ребенка строится на основе имеющегося зарубежного и отечественного опыта. Отечественный и, в особенности, зарубежный опыт создания различного рода программ достаточно обширен и разнообразен, что является важной предпосылкой использования накопленного в практике опыта социально-психологической помощи матерям в ситуации утраты ребенка. Однако мало разработаны на данный момент программы поддержки и сопровождения родителей в ситуации потери ребенка в результате массовых катастроф и террористических актов - имеющиеся программы направлены, прежде всего, на помощь непосредственно пострадавшим.
Однако мировой опыт оказания психологической помощи свидетельствует о большей тяжести процесса терапии по прошествии длительного времени. Многие специалисты подчеркивают, что и спустя длительный срок переживания, связанные с терактом, все еще остаются основным фокусом терапии. Что же касается работы с родственниками погибших, то она становится еще более тягостной [124, с. 155].
Опираясь на опыт оказания психологической помощи в условиях массовых трагедий и катастроф, К. Сили считала важным обеспечить более совершенную координацию деятельности специалистов и лучшую профессиональную и психологическую готовность, предполагающие и разработку концепций психического здоровья и психологической помощи, и более продуманную структуру служб, функционирующих на постоянной основе. Одним из недостатков существующей системы оказания помощи жертвам теракта она считает спешное составление программ после катастрофы. Для преодоления данного недостатка актуальным является актуализация имеющейся инфраструктуры сразу же во время катастрофы путем предоставления информации о катастрофе, координации деятельности различных организаций, организации мобилизации местных специалистов и разработки системы долговременного сопровождения. Ею также отмечается явная потребность в исследованиях, касающихся осмысления непосредственных и долговременных психологических последствий террористических актов [124, с. 157].
По мнению Г.У. Солдатовой, Л.А. Шайгеровой, В.Н. Шляпникова, трагедия в Беслане со всей очевидностью показала, что «опыта работы в экстремальных ситуациях, накопленного российскими и зарубежными психологами и службами психологической помощи, как в случае экстренной психологической помощи, так и долгосрочной реабилитации, явно недостаточно» для ответов на вопросы: Как вернуть веру в людей тем, у кого люди отняли самое дорогое? Как убедить людей в необходимости долгосрочной психологической помощи там, где в силу культурных особенностей обращение к психологу не является привычным? [130, с. 16].
Известно, что профессиональная помощь в случае жертв Беслана оказывалась в виде психореабилитации (для выживших) и терапии горевания (для потерявших близких). В работе использовались скриботерапия, пластилиновая терапия, терапия рисованием, эмоционально-ассоциативное отреагирование, игротерапия, когнитивная терапия вины и депрессии, рационально-эмотивная терапия и другие. Реабилитационная программа состояла из сострадательной терапии (цель — выслушать), усиления» личностной идентификации; структурирования ситуации (путем минимизации страданий, преодоления застывания в точке трагедии), проработки эмоциональных переживаний (путем снятия их остроты) и проектирования и моделирования будущего [161, с. 9 - 10].
Исследование, проведенное Г.У. Солдатовой в 2005 году, позволило выявить некоторые особенности отсроченного влияния террористического акта на психическое состояние людей и выделить направления дальнейшей долговременной психологической помощи. Нас интересуют данные о психологическом состоянии лиц, потерявших близких людей в результате теракта. Было выявлено, что «под маской стойкости скрываются иные, по всей видимости, подавляемые чувства - гнев, отвращение, презрение, страх, горе, вина» [130, с. 18], а также негативные и тревожно-депрессивные эмоциональные переживания, враждебность, нарастающая тревога, суицидальные намерения, утрата смысла жизни, нежелание и невозможность продолжать жизнь после смерти близких, скорбь, ведущая к физическому и психическому истощению [130].
Среди факторов, определивших специфику актуального состояния бесланского общества, выделяют: проблемы с опознанием и захоронением погибших, непрекращающийся поиск виновных в трагедии и требования для них справедливого наказания, повышенное внимание со стороны мировой общественности, ажиотаж и спекуляции, связанные с распределением гуманитарной помощи, разделение населения Беслана на два лагеря — «пострадавших» и «непострадавших»; массовые, не всегда продуманные, «реабилитационные» поездки пострадавших [130].
При этом, и в, исследовании Г.У. Солдатовой, Л.А. Шайгеровой, В.Н. Шляпникова и в нашем исследовании четко выражена значимость учета социокультурного фактора в работе с пострадавшими. Горе- в северокавказском обществе традиционно переживают в семье, опираясь на плечи родственников, близких, друзей, однако вусловиях массовых трагедий эти механизмы теряют свою эффективность, так как горе захлестывает всех и каждого. Социально одобряемая № культурно-обусловленная демонстрация мужества, закрытость и стремление скрыть негативные эмоции не дают проявиться истинным чувствам, проработать их и препятствует обращению за психологической помощью, которая к тому же является здесь делом непривычным и новым [130].
Важность долгосрочной психологической помощи не вызывало сомнений у специалистов уже в первые месяцы после трагедии [25; 90; 130; 131]. Причем основным направлением помощи должна стать работа, направленная на снижение уровня тревожности, которая препятствует восстановлению после травмы и способствует развитию стойких расстройств психики [130].
Сложность разработки социально-психологических технологий совладания с переживанием утраты ребенка заключается в том, что «необходимы психотехнологии, которые могут работать одновременно на когнитивном (осознаваемом) уровне и глубинном (неосознаваемом), где доступ возможен только через символику и метафоры [59, с. 45]. Теоретико-методологический анализ литературы и факторный анализ полученных данных позволил разработать алгоритм создания собственной экспериментальной программы, отвечающей требованиям, целям и задачам исследования. Содержание программы строилось в соответствии с теориями горевания и практическими рекомендациями психологов, работающих в сфере помощи в ситуации утраты.
Исследование влияния социально-психологической помощи на переживание утраты ребенка матерями
Значимые сдвиги обнаружены по вопросу о смысле жизни у экспериментальной группы (Тэмп.=3,5 при р=0,025). Значимых сдвигов у контрольной группы обнаружено не было (ТЭШ1.=3 при р=0,180). Снижение количества ответов, характеризующих нежелание жить и отсутствие смысла жизни, можно считать достижением Программы.
Уровень депрессии выше у представителей экспериментальной группы, но именно в ней произошли значимые отрицательные сдвиги (Тэмп.=43 при р=0,057). При этом, значимых сдвигов по депрессии у представителей контрольной группы выявлено не было (Тэмп.=84,5 при р=0,672).Таким образом, можно заключить, что прохождение Программы способствовало снижению уровня депрессии.
Значимых сдвигов по показателю «тревога» обнаружено не было по результатам прохождения Программы. Это обстоятельство необходимо учитывать при составлении программ для дальнейшей работы с данной категорией населения.
После прохождения Программы женщины продемонстрировали меньшую социальную изолированность, чем женщины из контрольной группы. И хотя в экспериментальной группе значимых сдвигов обнаружить не удалось, однако наметилась тенденция к ее снижению (Тэмп.=82,5 при р=0,147), что мы считаем положительным следствием прохождения Программы.
Женщины из контрольной группы имеют более высокие показатели по отрицанию, чем женщины из экспериментальной группы. Отказ женщин из контрольной группы пройти психотерапевтическую работу может свидетельствовать о достаточно высоком уровне отрицания, поскольку большинство из них мотивировало отказ отрицанием необходимости данной помощи. Причем стоит отметить, что у женщин из экспериментальной группы по показателю отрицания были отмечены значимые сдвиги, и когда мы рассматривали отрицание как стратегию совладания (Тэмп.=38 при р=0,062) и как психологическую защиту (Тэм„.= 13,5 при р=0,012).
Женщины из контрольной группы имеют более высокие показатели по компенсации, чем женщины из экспериментальной группы. Возможно, причиной этому является тот факт, что женщины из контрольной группы смогли самостоятельно найти удовлетворение в других сферах жизни, что и позволило самостоятельно, в отличие от женщин, проходивших Программу, прорабатывать свое горе.
Женщины из экспериментальной группы имеют более высокие показатели по проекции, чем женщины из контрольной группы. Т.к. в основе проекции лежит процесс, посредством которого неосознаваемые и неприемлемые для личности чувства и мысли приписываются другим людям, мы считаем это недоработкой терапевта, заключающуюся в том, что он не увидел в группе зарождающиеся подобные настроения, когда собственные малоодобряемые чувства приписываются другим членам группы. В то же время вполне возможно, что в этом случае имеет место другое проявление проекции, а именно — эмпатия, когда человек не может непосредственно ощущать состояние другого человека, но может сопереживать, реагируя на различные проявления этого состояния. В результате действия проекции эти реакции воспринимаются как непосредственное ощущение чужого состояния, и группа поддержки лишь усиливает это ощущение.
Женщины из экспериментальной группы имеют более высокие показатели по замещению, чем женщины из контрольной группы. Причем после прохождения. Программы были отмечены значимые положительные сдвиги по данному показателю-(Тэмп.=19,5 при р=0,001), что мы-считаем результатом посещения ими- группы поддержки.
Показатели экспериментальной группы по стратегии- «когнитивная репетиция» во втором замере в два раза больше, чем показатели контрольной группы. Мы считаем, что данное обстоятельство можно объяснить тем фактом, что во втором замере контрольной группы по данному показателю обнаружены значимые отрицательные сдвиги по сравнению с первым замером (Тэмп.=25 при р=0,005). Соответственно, данная конструктивная стратегия преодоления более характерна для матерей из экспериментальной группы, хотя значимых сдвигов по данной стратегии у них выявлено не было.
Стратегия «идущее вниз сравнение» более выражена у женщин» из экспериментальной группы, к тому же у них во втором замере обнаружены положительные сдвиги (Тэмп.=38 при р=0,018), а у контрольной группы -отрицательные (Тэмп.=32,5 при р=0,006). Мы можем предположить, что группа поддержки помогла снизить уникальность горя и позволила матерям сравнить свое положение с положением других матерей и увидеть, что они, возможно, находятся в еще более незавидном положении.
Стратегия «изменение личностных свойств» также более выражена у матерей из экспериментальной группы, у них же отмечены значимые сдвиги по данной стратегии (Тэмп.=66 при р=0,083). Данная стратегия состоит в принятии на себя определенной роли и ведении себя в соответствии с ней. Мы считаем, что причиной этому может быть полученный в результате группы поддержки опыт переживания данной ситуации другими матерями и попытка перенять этот опыт.
Стратегия «отрицание» является чаще используемой матерями из контрольной группы, чем из экспериментальной. Мы предполагаем, что отказ матерей из контрольной группы поучаствовать в психотерапевтической работе свидетельствует в том числе и о том, что многие из них ведут себя так, как будто ничего не случилось, и им не нужна помощь. В то же время участие в группе поддержки и прохождение индивидуальной психотерапии снижает возможности отрицания и позволяет нам предположить, что если женщина согласилась принять в них участие, значит она понимает, что ей нужна помощь - при использовании отрицания на уровне стереотипа такая ситуация менее вероятна.
Уровень двух видов конструктивных стратегий во втором замере у экспериментальной группы выше. У экспериментальной группы во втором замере обнаружены значимые положительные сдвиги по конструктивно преобразующим стратегиям (Тэмп.=63,5 при р=0,070), в то время как у контрольной группы во втором замере обнаружены отрицательные сдвиги (Тэмп.=33 при р=0,007). Также у них обнаружены отрицательные сдвиги по неконструктивным стратегиям (Тэмп.=85 при р=0,063).
