Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теоретико-методологические основания исследования смысла 20
1.1. Основные парадигмы исследования понятия «смысл» в истории научного знания 20
1.2. Современная научная рефлексия смысла в контексте социальных трансформаций конца XX – начала XXI века 59
ГЛАВА 2. Прагмасемантическое поведение и кризис выражения смысла 78
2.1. Прагмасемантическое поведение как социальная форма бытия смысла 78
2.2. Социокультурные условия кризиса выражения смысла 100
2.3. Стратегии прагмасемантического поведения в условиях кризиса выражения смысла 120
ГЛАВА 3. Свойства и структура современных культурных текстов в условиях преодоления кризиса выражения смысла 165
3.1. Культурный текст как открытая система в ситуации кризиса выражения смысла 165
3.2. Профессионализация производства культурных текстов в современном обществе 184
3.3. Модульный способ построения культурных текстов в условиях кризиса выражения смысла 202
ГЛАВА 4. Прагмасемантическое поведение в современном российском обществе 216
4.1. Социокультурные детерминанты прагмасемантического поведения в современной России 216
4.2. Стратегии прагмасемантического поведения в контексте социальных трансформаций российского общества конца XX – начала XXI века 236
Заключение 257
Список литературы 269
- Современная научная рефлексия смысла в контексте социальных трансформаций конца XX – начала XXI века
- Социокультурные условия кризиса выражения смысла
- Профессионализация производства культурных текстов в современном обществе
- Стратегии прагмасемантического поведения в контексте социальных трансформаций российского общества конца XX – начала XXI века
Современная научная рефлексия смысла в контексте социальных трансформаций конца XX – начала XXI века
Социальные трансформации второй половины XX – начала XXI века актуализировали вопрос о сущности смысла. Ученые пытаются описать взаимосвязь между социокультурными и смысловыми трансформациями. В центре внимания исследователей оказались принципы и закономерности зависимости бытия смысла от социокультурных перемен. Для выявления этих принципов и закономерностей необходимо обратиться к существующему опыту анализа смысла, выявить востребованные результаты уже проведенных исследований. Исследование смысла не может игнорировать сложившиеся научные традиции его изучения. Теоретико-методологическое разнообразие определяется сформированными подходами и потребностями науки в разработке новых направлений, преодолевающих устоявшиеся общепризнанные взгляды на понимание смысла.
В философии и конкретных науках XX в. существует опыт обобщения подходов к анализу смысла. В частности, А.Ф. Лосев в работе 1927 г. «Античный космос и современная наука» выявляет противоположность взглядов на понимание смысла Платоном и Аристотелем, философии которых образуют две разные традиции. По мнению русского мыслителя, эти философии и, следовательно, закладываемые ими традиции опираются на разное понимание природы смысла: система Платона – диалектичная, а система Аристотеля – формально-логическая. А.Ф. Лосев подчеркивает, что «в платонизме идея есть саморазвивающийся смысл, сам полагающий свое инобытие, т. е. инаковость внутри себя, и тем порождающий все прочие виды и категории смысла, в том числе также и категорию выражения смысла. В аристотелизме идея – неподвижный лик натуралистически живущей вещи, так что вся подвижность этого лика заключается в неподвижно-эйдетическом отражении подвижной фактичности вещи. В платонизме идея есть насквозь антиномически-взаимопроникающая смысловая игра смыслов, так что смысл целиком переливается в свое инобытие и инобытие – в смысл. В аристотелизме идея имеет вещный упор, и в этом отношении она абсолютно неподвижна, и нет тут полного перелива смыслов, но есть смысловое изваяние на неподвижной мощи фактов, так что нет и полной свободы в диалектической игре смысла с самим собою»1. Сам русский философ причисляет себя к последователям платонизма. Одновременно он связан с традициями изучения смысла в русской философии.
Республика, 1999. С. 219 – 220. негативная онтология смысла окончательно утверждает природу смысла в качестве логико-познавательного неизменного явления трансцендентной природы.
Во второй половине XX в. опыт обобщения исследований смысла осуществляет П. Рикер, что позволяет ему заключить о противоречивой сущности смысла, поскольку его роль в том, «чтобы показывать, скрывая»4.
Другой французский исследователь, Ж. Делез, концептуализируя имеющиеся знания о смысле и преодолевая классические представления о его природе, формулирует закономерности функционирования смысла в форме парадоксов5.
В современной отечественной науке практика обобщения накопленного знания о смысле осуществлялась психологами. В частности, Д.А. Леонтьев в работе «Психология смысла» систематизирует результаты исследований смысла, полученные отчественными и зарубежными психологами, что позволяет выявить свойства смысла в их полноте и противоречивости: «Смысл многолик, он поворачивается к исследователю (к разным исследователям) различными своими гранями, и разные его определения и описания оказываются противоречащими друг другу»6.
К современным практикам обобщения представлений о смысле относятся диссертационные исследования отечественных ученых. В частности, Л.А. Демина осуществила концептуализацию знаний о смысле в разных научных и межпредметных областях. Для достижения этой цели ею было введено понятие «парадигмы смысла», которые предстают «как совокупность онтологических, гносеологических предпосылок, определенной методологии, а также аксиологической составляющей, исследований смысла исследователь выделила следующие парадигмы смысла: семиотическая, семиотико-лингвистическая, семиотико-логическая, логико-коммуникативная, семиотико феноменологическая.
Другое исследование, реализованное В.В. Рыбаковым, посвящено анализу социальной онтологии смысла. Философ выявил два основных направления в исследовании смысла, которые получили развитие в философии XX в. По мнению ученого, первая парадигма, или стратегия исследования, сблизила смысл со значением, что позволило рассмотреть смысл как репрезентацию, «как механизм конституирования и обустройства человеческого бытия-в-мире, раскройки повседневной реальности»8. Данная парадигма получила достаточное развитие и представлена широким рядом известных ученых (Ф. Ницше, А. Бергсон, З. Фрейд, Э. Гуссерль и т.д.). Вторая парадигма отличается тем, что смысл понимается «как экзистенциальный опыт или событие выхода за пределы повседневности»9. Она получила свое развитие лишь во второй половине XX в. и связывается В.В. Рыбаковым, в первую очередь, с философским творчеством М. Хайдеггера и Ж. Делеза.
Социокультурные условия кризиса выражения смысла
В логике Н. Мулуд предлагает не столь резкое противопоставление значения и смысла через дихотомию языка и речи; он говорит о соответствии «между синтаксисом и смыслом»49.
В целом в логике было реализовано иное понимание различения смысла и значения. Л.А. Демина анализирует развитие представлений о смысле в логике, в том числе роль противопоставления смысла и значения в эволюции логических теорий50. Различение смысла и значения восходит к идеям Г. Фреге. Согласно его теории, значение – предмет, который обозначается «собственным именем» или «знаком», денотат, объективная реальность, которую обозначает знак, высказывает суждение или выражает текст, а смысл – это то, что отражает способ представления, обозначаемого данным знаком51. Наполненная таким содержанием пара смысла и значения определяется противопоставленностью сознания, отраженной реальности и физического мира, бытийствующей вне сознания объективной реальности.
Наконец, К. Леви-Строс применил эту пару для анализа различий между научным и мифологическим мышлением52. «Первое оперирует смыслами, а второе – значениями; и если смысл открывает совокупность, то значение его реорганизует»53.
Диалектический потенциал противопоставления смысла бессмыслице был в полной мере использован Ж. Делезом. Несмотря на то, что французский постмодернист придает смыслу радиально метафизические черты («У него нет ни физического, ни ментального существования»54), выведение смысла из нонсенса позволяет сформулировать закономерности семантической динамики в форме парадоксов, а сам смысл приобретает свойства способного к трансформации явления.
Особое внимание обратим на теорию Б. Хюбнера. Детальный анализ, реализуемый нами в этой теории, объясняется тем, что впервые в философской мысли исследователь рассматривает трансформацию общества через анализ изменений свойств смысла. Философ характеризует собственную теорию метафизической. Но мы отнесли ее к логическому направлению эволюционной парадигмы, поскольку, с одной стороны, анализу подвергается эволюция общества, с другой стороны, смысл противопоставляется самому себе (СМЫСЛ – смысл).
Теория базируется на следующем положении: фундаментальная трансформация общества мыслится как переход от гетерономии к автономии. Этот переход определяет характер двух противоположных типов общества. Общественные системы, где внеположенная гетерономная сила определяет смысл существования человека, называются ученым закрытыми системами СМЫСЛА, потусторонне- или посюстороннеметафизическими. Переход от гетерономии к автономии определяется объективными причинами и обусловливает становление Открытого общества цели. Человек обнаруживает отсутствие сил, которые управляют его судьбой, снимая тем самым свою зависимость от внеположенных и предзаданных СМЫСЛОВ. С этого момента судьба человека и определение смысла его жизни находятся в его руках. Человек становится свободным.
В соответствии с двумя типами общества ученый дифференцирует два типа смысла, которые автор различает графически: СМЫСЛ55 и смысл. СМЫСЛ функционирует как система в условиях Закрытого общества СМЫСЛА и им порождается, а смысл – Открытого общества цели. СМЫСЛ воспринимается в качестве объективного, посюсторонне или потусторонне метафизического, утвержденного, общеобязательного, неоспоримого, определяющего человеческую жизнь, репрессивного явления. Смысл же не обладает такой определенностью. СМЫСЛ установлен, а смысл самоустановлен. Смысл определяется людьми, его устанавливающими, он автономен. Люди зависят от СМЫСЛА и становятся свободными, отказываясь от него и порождая собственный смысл. СМЫСЛ выступает ориентиром в мире, объективированной проекцией человеческого желания объяснить сво существование, е главная суть – легитимировать существующее положение вещей. Системы СМЫСЛА предполагают наличие репертуара дескриптивных суждений, описывающих мир, и прескрептивных суждений, устанавливающих модели поведения человека в обществе. СМЫСЛ не есть выдумка правящего класса в процессе угнетения остальных членов общества, поскольку они сталкиваются с теми же экзистенциальными проблемами, например, смертью. Его укорененность обусловлена разделяемой всеми представителями социума верой в его необходимость и полезность. Тем не менее СМЫСЛ – иллюзия, обман (в большей степени самообман), который при постепенном нарастании рациональных форм освоения действительности развенчивается и изживает себя. «Если с мета-физической точки зрения, СМЫСЛ мог представлять собой проекцию человеческих стремлений и иметь, таким образом, антропологическое происхождение, то безусловной достоверностью СМЫСЛ обладал только до тех пор, пока человек верил в БОГОВ, которые гарантировали этот СМЫСЛ»56. В противовес этому автономный смысл зависит только от человека и им устанавливается. Это требует достаточных усилий: социальных, психических, физических и пр.
В ходе исторического развития происходит «дискредитация» СМЫСЛА, который рационально устраняется, что приводит к крушению прежней метафизической системы человеческого бытия и рождению новой, основанной на рациональных и логических началах. Это связано с рождением смысла в бес-СМЫСЛЕННОЕ время, когда происходит переформулирование вопроса о СМЫСЛЕ жизни в вопрос о смысле в жизни. Становление Общества открытой цели характеризуется освобождением человека из-под власти идеологий. Он сталкивается с необходимостью устранения негативностей, поскольку приходит к осознанию, что его судьба зависит от него, а не от поту- или посюсторонних трансцендентных сил. Одним из последствий высвобождения является распад единой картины мира. Взамен индивид получает множественность истин (вместо одной ИСТИНЫ), плюралистичность мировоззрений.
СМЫСЛ можно рационально упразднить, но не исключить потребность в нем. Устранение СМЫСЛОВ проявляется психически как скука, как невыносимое, смертельное состояние, требующее своего снятия. «Если они все-таки упорно продолжают существовать или воскресают, как феникс из пепла, то просто потому, что, как уже говорилось, хоть мы и можем оспоривать, рационально критиковать ИСТИНЫ, но не можем избавиться от мета-физической тоски человека по ИСТИНЕ»57. Это важное замечание, поскольку оно объясняет возможность рецидивов в общественном развитии. Ученый признает, что движение от одного типа общества к другому происходит не диахронически-прогрессивно, но зачастую регрессивно. Сопротивление человека утрате СМЫСЛА проявляется в социальной теории и практике, которые пытаются компенсировать эту утрату (посюсторонне-метафизические теории истории Гегеля и Маркса, тоталитарные режимы, утопические теории Кампанеллы и Мора и пр.). Б. Хюбнер в кантовском духе разделяет мир и репрезентации мира в нашем сознании в форме знаков, суждений и высказываний. Репрезентации являются в определенной мере автономными по отношению к миру, который они описывают. Наличие разрыва между миром и представлениями о мире определяется не только возможной скудностью знаний, но и выгодами, извлекаемыми идеологическими системами: «Для идеологической конформности по отношению к системе от людей зачастую требуется не обилие знаний и разнообразие средств объяснения мира, а, скорее, правильная установка, соответствующие добродетели: терпение, послушание, смирение, покладистость, скромность, терпеливость, самоотверженность, аскетизм, надежда – и тогда все становится лучше, не становясь лучше в действительности и не требуя улучшения действительности»58. Приведенная цитата делает очевидной степень власти отдельных семантических систем (языки культуры, системы значений), позволяющих человеку манипулировать смыслами и значениями и не обращаться к реальности, формировать необходимые им образы мира (природного, социального, культурного). Человек зачастую сохраняет сам фанатичную привязанность к картинам мира и семантическим системам, даже если здравый смысл со всей очевидностью говорит об обратном, поскольку упразднение СМЫСЛА приводит к обесСМЫСЛиванию человеческого существования, и человек сам должен озаботиться поиском смысла своей жизни.
Профессионализация производства культурных текстов в современном обществе
Придуманная писателем Р. Бротиганом в 1960-х гг. библиотека, куда авторы приносят неизданные книги и расставляют их согласно собственным представлениям, была воплощена в реальность Тоддом Локвудом в 1990-х гг.131 Главная идея такой библиотеки – устранение преград в лице разного рода редакторов, корректоров, рецензентов и т.п. Н. Шиллер проводит параллель между библиотекой Бротигана и современными медийными средствами, особенно интернетными. Формируется такое представление о литературном творчестве, когда доступность сетевого виртуального взаимодействия устранила семантических посредников между авторами и читателями132. Новые технологии позволили совершить то, что Э. Тоффлер обозначил как демассификацию средств массовой информации, когда публика распалась на узкоспециализированные сегменты и группы, ориентируясь на определенные каналы и просмотр предназначенных только для нее программ133.
Бурное развитие техники приводит к ускоряющемуся процессу появления и обновления новых устройств, профессий и практик, которые должны быть каким-то образом обозначены и определены в лексике, что становится еще одной причиной зримой диффузности и быстрой обновляемости языков культуры.
Современная культурная семантика, ориентированная на запоминание, хранение и передачу другим поколениям важной социокультурной информации через культурные тексты, трансформируется под воздействием технического развития. До определенного момента истории человечество избавлялось от части информации, просто предавая ее забвению. Возможность сохранения потенциально любого объема информации изменила наше отношение к памяти. Развитие средств хранения информации происходит и на индивидуальном, и на культурном уровнях. Согласно Э. Оог (E. Hoog), наступает «эра повсеместной памяти» (lre dune mmoire ubiquitaire)134, становление которой определяется тремя технологическими революциями: введение системы цифровых коммуникаций, интернета и мобильной связи. Повсеместное распространение этих систем в начале XXI в. упростило взаимодействие с информацией, поскольку ее стало проще производить, хранить и передавать. Демократизация информационных технологий, в частности их доступность для большого числа людей дала возможность практически каждому пользователю участвовать в процессах индивидуального и культурного запоминания135.
Информационные инновации определили беспрецедентное изменение структуры культурной семантики постиндустриального общества. Все, что попадает в сеть интернет, обеспечивается автоматически соответствующими метаданными (автор, дата создания или появления текста в сети, место его создания, направления его распространения, адресаты, даты его получения и последующие трансформации и т.д.). Культурные тексты вместе с их метаданными можно архивировать, сохранять на электронных носителях, извлекать в любой момент времени, тем самым запоминать прошлое в малейших деталях. Практически каждый пользователь обладает техническими средствами, которые с каждым годом увеличивают свою информационную вместимость и уменьшают финансовую стоимость. К тому же их удобство обеспечивается уменьшением размеров и повсеместной доступностью. Удобство хранения информации, кроме миниатюризации носителей, достигается децентрацией информационных баз. Теперь информацию можно хранить не только на жестком диске или съемном носителе USB, но и на различных серверах, что при наличии доступа к сети позволяет извлекать нужную информацию в любой момент времени и в любом месте (особенно с расширением сети беспроводной связи). Парадоксальность ситуации в том, что недолговечность значительной части появляющейся в интернете информации также связывается с ее интенсивной по времени и по объему обращаемостью, бессистемной циркуляцией информации, быстрым и частым появлением и исчезновением сайтов. Интернет – «вызов долговременной памяти (un dfi la mmoire au long cours)»136. Высокая скорость обновления технологий и информационных средств делает уязвимыми цифровые архивы137.
Таким образом, формируется инфосфера, определяющаяся качественно новыми принципами функционирования. Она становится более гибкой и принимает формы сетевой организации: ее структура определяется бурным развитием техники и характеризуется широкими возможностями внеинституциональных форм хранения информации. В частности, институты, отвечающие за хранение культурных текстов, потеряли исключительную роль, конкурируют с основанными на инновации и новых технологиях средствах хранения информации, что обязывает их изменяться. Ранее они выполняли функцию отбора и передачи последующим поколениям значимой с точки зрения институциональных и идеологических задач общества информации, зафиксированной в официальных (например, произведенных бюрократическим аппаратом) документах. Культурные тексты о повседневной жизни людей зачастую оставались доступными для ограниченного круга, хранились в частных архивах. Благодаря социальным сетям они становятся публично доступными.
Стратегии прагмасемантического поведения в контексте социальных трансформаций российского общества конца XX – начала XXI века
Статичность прагмасемантических практик, которые применяются при взаимодействии с культурными текстами на протяжении нескольких поколений, позволяют переносить их на новые явления, порожденые социокультурными трансформациями, что может быть эффективным в условиях необходимости приспособиться к новой социокультурной реальности. Выше мы уже приводили примеры, иллюстрирующие расширение функций книги, а также отмечали, какие изменения в связи с этим произошли с прагмасемантическими практиками. Р. Дантон уверен, что и книга, и библиотека будут по-прежнему играть важную роль в цифровую эпоху по целому ряду причин234. В течение многих веков рукописные и печатные книги выступали средством хранения и распространения знаний, что привело к накоплению солидных собраний в государственных и частных коллекциях. Следовательно, электронные библиотеки и интернет всегда будут отличаться неполнотой имеющихся экземпляров и вариантов текстов. Кроме того, библиотека рассматривается как институт, способствующий демократизации практик чтения, в том числе и электронных книг, что будет в ближайшем будущем обеспечивать их востребованность и актуальность, поскольку, несмотря на значительное снижение стоимости оборудования и технологий, существуют препятствия для некоторых социальных слоев в доступе к информационным ресурсам. В последнее время именно на библиотеки возлагается функция по адаптации читателей к новым формам хранения и передачи информации.
Адаптивная стратегия формируется во многом благодра тому, что прагмасемантические практики отличаются стабильностью и воспроизводимостью от поколения к поколению, что обусловливает устойчивость их воспроизводства на новых этапах развития общества. Например, первые варианты ридеров для электронных книг «Kindle» не выдавали такой параметр как страницы книги, но определенную зону книги. Это вызвало негативную реакцию потребителей, которые утверждали, что отсутствие разбивки на страницы не позволяет ориентироваться в электронной книге. В последующих версиях ридеров ориентация в электронных книгах осуществлялась на основе привычной разбивки на страницы235. Необходимость разбивки книги на страницы определяется не только читательской привычкой, но и имеющейся книжной культурой, которая поддерживает сложившиеся прагмасемантические практики, в частности, этика научного исследования обязывает ученых указывать точную страницу цитируемого материала или цитату. Это объясняет востребованность появления прагмасемантических практик, которые обеспечивали плавный и относительно безболезненный переход к нараждающимся практикам в рамках продуктивной стратегии.
Таким образом, адаптивная стратегия прагмасемантического поведения способствует присоблению человека, который пытается найти эффективные для себя способы и средства адаптации к трансформирующимся реалиям семантической реальности современного общества и его инфосферы. Однако она не всегда носит позитивный характер, поскольку может сохранять позиции принадлежности человека сразу к нескольким смысловым и ценностным культурам – уходящей и становящейся.
Продуктивная стратегия прагмасемантического поведения. В отличие от двух предыдущих стратегий, эффективными практиками можно считать те, которые формируются субъектами происходящих социокультурных трансформаций и позволяют выстраивать прагмасемантические практики, соответствующие происходящим изменениям. Субъекты изменений зантересованы в выработке прагмасемантических практик, которые были бы адекватны вновь складывающейся социокультурной ситуации. Главная характеристика этих стратегий – максимальное расширение средств и техник выстраивания смыслов, возможностей и практик обращения с культурными текстами, правил и принципов их интерпретации.
Наиболее чутко на изменения отреагировал фольклор: «Если раньше при встрече как знак приветствия приподнимали шляпу, то теперь – вынимают наушники из уха. В знак особого уважения вынимают оба наушника». Эта шутка отражает появление новых элементов в привычных моделях поведения людей, оказавшихся в контексте информационных нововведений.
В настоящее время формирование новых стратегий прагмасемантического поведения протекает в особых условиях, которые не существовали на предыдущих стадиях развития человеческой истории. Например, в условиях интенсификации потоков информации человек имеет возможность не только прочитывать книги, но и прослушивать их, что позволяет сохранять время и ускорять процесс потребления информации, делать его экстенсивным. В целом эффективными оказываются стратегии прагмасемантического поведения, которые нацелены на непрерываемое потребление информации. По этой причине в обществе оказались востребованы приборы, которые позволяют не прерывать информационного взаимодействия человека с инфосферой. Данный тезис подтверждается астрономическими цифрами продаж мобильных устройств, позволяющих человеку взаимодействовать продолжительное время (практически постоянно) с информацией, находиться в интерактивном режиме с различными сетевыми информационными сообществами.
