Содержание к диссертации
Введение
РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ.
РЕЛИГИЯ, СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ И НАУКА
ГЛАВА ПЕРВАЯ. НАУЧНАЯ И РЕЛИГИОЗНАЯ ИСТИНА 52
1. Понятие истины 52
2. Научная истина. 56
3. Религиозная истина 61
4. Антирелигиозный сциентизм 67
5. Антисекулярный фундаментализм 73
6. Религиозный феномен и современная наука 77
ГЛАВА ВТОРАЯ. ПРОЦЕССЫ СЕКУЛЯРИЗАЦИИ И ОБОСНОВАНИЕ СВЕТСКОГО СОЗНАНИЯ 96
1. Исторические характеристики процесса секуляризации 96
2. Светская мысль в просветительском течении 103
3. Позитивизм и сциентизм о светском сознании 105
4. Научный атеизм и секуляризация 110
4 Понятие светского разума и рациональное обоснование веры в метафизическом рационализме. 113
РАЗДЕЛ ВТОРОЙ.
СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ В ХРИСТИАНСТВЕ И ИСЛАМЕ В СТРАНАХ АРАБСКОГО ВОСТОКА
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ХРИСТИАНСТВО И СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ 121
1. Раннее христианство 121
2. Вызревание секуляризации в западном христианстве 122
3. Восточное христианство и светская мысль 132
ГЛАВА ВТОРАЯ. МИРЯНИН И ВЛАСТЬ КЛИРА: ОПЫТ ПРАВОСЛАВИЯ ЛЕВАНТИЙСКОГО ВОСТОКА 140
1. Православие и философия свободы 140
2. Церковь между религией и государством 143
3. Принципы отношений между мирянами и клиром 145
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. СУЩЕСТВУЕТ ЛИ СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ В ИСЛАМЕ? 149
1. Ранний ислам 151
2. Реформаторский ислам 156
3. Односторонняя секуляризация у современных мусульман 159
РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ.
РЕЛИГИЯ, ВЕРА И СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ В СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФСКОЙ И ОБЩЕСТВЕННОЙ МЫСЛИ АРАБСКОГО ВОСТОКА
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ИДЕЙНАЯ НЕТЕРПИМОСТЬ И НЕПРИЯТИЕ
ДРУГОГО 164
1. Пагубность идейной нетерпимости 164
2. Неприятие Другого 170
3. Структура догматической установки 174
ГЛАВА ВТОРАЯ. РЕЛИГИОЗНОЕ И СВЕТСКОЕ НАЧАЛА В АРАБСКОМ ОБЩЕСТВЕ: СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ ПОДХОД 178
1. Арабы и современность 178
2. Для чего нужна социология религий? 180
3. Опасности идеологизации и политизации 185
4. Об искусственном смешении религии и политики 188
5 О соотношении между религиозным и светским сознанием 191
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПРОБЛЕМАТИКА ВЕРЫ, НАУКИ И СВЕТСКОГО СОЗНАНИЯ В СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ. ЛЕВАНТА 198
1. Рациональное обоснование веры 199
2. Секулярный дискурс 203
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. О ПРИНЦИПАХ СОВРЕМЕННОЙ СЕКУЛЯРИЗАЦИИ В АРАБСКОМ ОБЩЕСТВЕ 229
1. Секуляризация и арабы Леванта 229
2. Светское сознание и просвещенный рационализм 235
3. Секуляризация и религиозное воспитание 247
4. Задачи нового светского сознания 254
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 259
БИБЛИОГРАФИЯ 265
Библиография на русском языке 265
Библиография на арабском языке. 268
Введение к работе
Проблематика секуляризации и в наше время сохраняет жизненно важное философское и социальное значение, вызывая большой интерес в различных обществах. Вопреки тому, что полагали некоторые мыслители до недавнего прошлого, секуляризация - отнюдь не законченный процесс, а постоянно воспроизводимый как в странах Запада, так и Востока. Кроме того, не оправдалась та точка зрения, что секуляризация представляет собой западное явление, возникшее и получившее развитие в начале Нового времени в европейских обществах, которые пытались провести границы между авторитетом религии и авторитетом государства и общества. Оно связано с самой сущностью бытия человека - индивида, в котором сосуществуют мир материи и мир духа. Секуляризация связана отношением к науке, религии и духовным проблемам, затрагивает отношение сознания человека к природе и космосу. Секуляризация - явление как гносеологического, так и социального порядка, ибо выясняет органическую связь между духовной общностью, которая черпает свой авторитет из области религиозного предания, и социально-политической общностью, которая в познании и устройстве дел государства и общества опирается на данные позитивной науки. Но существует и третье измерение, которое рассматривает феномен человека в его религиозном и научном планах в связи с феноменом космоса и проблематикой «осевого времени», формируя на этой основе собственный философский и жизненный дискурс.
Актуальность темы исследования
Секуляризация в философском и социальном смыслах существует с периода Древнего мира, порождая целый ряд острых вопросов, связанных с состоянием интеллектуальной, психической и экзистенциальной тревоги. Всех мыслящих людей в этой связи одолевает стремление глубже познать причины такой тревоги и найти решение, основанное на философском определении равновесия и гармонии, которыми в наше смутное время должны управляться отношения между человеком и обществом, природой и космосом. Возможно, эта задача — одна из самых важных, насущных и наиболее жизненных для любой философии, любой гносеологической системы, любых обществ, религий и культур. Она является главной темой диссертации.
В самом общем виде, термином «секуляризация» обозначается процесс отделения от собственно религии с ее ценностями, ритуалами, формами поведения и институтами светской сферы, для которой характерны мирские ориентации на достижение практических результатов через накопление знаний и их применение в деятельности и во всем поведении человека. Существенной частью и предпосылкой формирования этой сферы является светское сознание, в соответствии с вырабатываемым в нем принципами происходит вытеснение религиозных структур из таких базовых компонентов деятельности, как хозяйство, политика и гражданская жизнь. Таким образом, существенными компонентами секуляризации являются:
Светский разум, означающий мышление светскими ценностями.
Светское управление, предполагающее замещение государственных постов на основе светских критериев.
Светское общество, означающее охват светскими ценностями всех областей общественной жизни.
Проблемы, с которыми сталкиваются общества, еще не построившие у себя прочных секуляризированных структур, или так называемых структур гражданского общества, и острейшие проблемы самих секуляризированных обществ, по сути своей одинаковы. Их источник - общее состояние растерянности, в котором оказался человек на этапе современного развития мировой цивилизации, порождающее экзистенциальную тревогу. В состоянии растерянности оказываются и житель Запада, и житель Востока, богатый и бедный, верующий и неверующий, пусть чувства растерянности и тревоги у них неодинаковы по интенсивности. Путь, которым следуют человек и человечество на данном этапе, ставит сложные и драматические вопросы, на которые философия, социология, культурология и теология не могут дать удовлетворительные ответы. Само собой разумеется, человек, стоящий на более низкой ступени материальной обеспеченности и общей образованности, так же остро ощущает катастрофизм настоящего и тревогу за будущее, так как его мирское бытие строится на весьма непрочном базисе материальных, духовных и культурных условий бытия.
В наше время, после успехов и неудач, выпавших на долю различных по характеру и форме либеральных и социалистических систем, картина бедности, невежества, разложения, морального и физического гнета повсюду разрывает общество на части. Положение дел наиболее трагично в бедных странах, включая страны Арабского Леванта, где сосуществуют христианин и мусульманин, спорящие между собой о том, кому принадлежит последнее слово в состязании за знания, власть и богатство. В условиях краха политических экспериментов, банкротства идеологий и упадка духовности там и сям возникают фундаменталистские движения, вбирающие в себя резкий иррациональный протест в мусульманских странах. Однако, фундаментализм представляет собой повсеместный феномен. Он возникает в самых разных странах, что требует от научных кругов изучения его корней, мотивов и политической практики.
Радикальный фундаментализм возникает на реальном основании. В определенной мере он порождается неустойчивостью некоторых секуляризированных режимов, которым недостает исторических традиций демократии и умения учитывать интересы разных групп населения.
Секуляризм зарождался в условиях приоритета традиционной теологической мысли в религиозных и мирских делах. Просвещенные умы осознавали необходимость найти новую надежду или новый тип мышления для народных масс, скованных необходимостью преодоления трудных природных условий и естественных катастроф и испытывавших все тяготы социального гнета. Вместе с тем в нем обретали новое сознание национальные элиты, уставшие от бесплодия традиционной религиозной мысли и глупого самоуправства династических режимов. Европейские мыслители эпохи Просвещения ставили роковые вопросы, и прежде всего такой: чего, собственно, достиг верующий со своим потомством - человек, который столь многое принес в жертву, проводя свои дни и трудах и молитвах и размышляя о Судном дне? Первый взрыв гнева был адресован инстанции, которая выдавала себя за источник непреложной истины -церкви, выступавшей союзницей светских властей в кровавых религиозных войнах. Движения протеста потрясали тело Европы. Люди поняли, что одного упования на веру им недостаточно. Нельзя пренебрегать земной жизнью, необходимы теоретический интерес и практическое внимание ко всем слагаемым бытия. В итоге радикально измени- лись духовные и практические приоритеты. Приоритет был отдан научному разуму, и усилиями этого разума был совершен целый ряд открытий и переворотов в науке, результатом которых стали радикальные перемены не только в отношении человека к его собрату, но и в отношении к обществу, природе и космосу.
Научные исследования по истории общественной мысли, идеологии и религии раскрыли обратную сторону религии, ее социальное содержание и ее место в системе общественной регуляции. Вместе с тем европейский ум, как и научный разум исполнились такой уверенности в себе, что уже ничуть не сомневался в своей способности познать все на свете и произвести целостный комплекс объективных знаний. В век Просвещения дело дошло до обожествления разума и отрицания сердца, духа и мира веры.
Рационализм открыл широкие горизонты для освобождения человеческого разума от наслоений традиционной гносеологической системы. В центре мира и бытия был поставлен человек, а не Бог. Рационализм Возрождения и Просвещения принес радикальный переворот в европейском сознании. Ему обязаны своим рождением сильные национальные государства в Англии, Франции, России во времена Петра Первого и в Северной Америке в двадцатом веке. Под его влиянием формировались политические структуры либерализма, а затем и социализма, в основе которых лежала светская рационалистическая мысль. Рационалисты были уверены в том, что создают общественные устройства, ликвидирующие отчуждение человека от земной реальности и природы. Характерно, что они занимали в общем нейтральную позицию в отношении веры, в отличие от резкого антагонизма по отношению к авторитету религиозных институтов. Ими были совершены крупнейшие перевороты в понимании принципов функционирования общества и экономики. Однако в длительной перспективе они оказались близорукими в оценке последствий своих действий для человека, общества и природы. В сфере производства и социальных отношений возникли острые противоречия и конфликты, разрушавшие социальную стабильность. Возобладали ценности, связанные с материальным потреблением, с чувственно-эмоциональной сферой и инстинктами. Мудрость разума более не фигурировала в числе эстетических, духовных и космических ценностей человека, что привело к громадному экзистенциальному напряжению в жизни человека.
Несмотря на начавшийся процесс понимания опасности утраты равновесия в отношениях человека с социальным и природным окружением, Запад вступил в современность, опираясь на идеологию силы,.гегемонии и экспансии. Приоритетное значение получила ориентация на потребление, и сами понятия блага, мира, счастья, геройства, успеха приобрели измерение, противоположное по знаку прежним гуманистическим и сакральным ценностям. Философия модернизма по природе своей жестко антагонистична гуманистическим ценностям и не в состоянии найти разумный синтез между возвышенной классической духовностью и полезностью новых, материалистических целей.
На консерватизм ценностей, сформированных длительным историческим опытом человека, модернисты ответили крайностью иного толка, превращая человека в существо, подверженное стереотипам материальности и вещности, как будто в этом и заключается весь смысл его бытия.
С тех пор, как страны, ступившие на путь модернизма сумели распространить свой образ жизни по всему миру, навязав его и технологиче- ски отсталым странам, люди оказались в такой растерянности, как если бы они жили в реальности, которая не является их реальностью. В их человеческой природе стало не хватать чего-то существенного, жизненного и главного. Все это произошло и происходит на протяжении периода, не превышающего ста лет. Высвобождаются сильные, необузданные энергии фетишизации богатства и вещи. Высвобождается инстинкт, являя себя в диких формах разнузданности, безмерности и извращенности, на службе которого оказывается современная технология. Эти проблемы занимали и занимают мыслителей, озабоченных судьбой человека. Вместе с тем возрождается коллективное воображение народов, пробуждается их культурно-духовная память.
И как решительный, всеобъемлющий протест против диктатуры модернизма возникают фундаменталистские движения. Фундаментализм претендует на роль главного движения протеста, восставшего из глубин истории, способного оградить мир от разрушительных тенденций современной цивилизации. В действительности, современный модернизм и фундаментализм - две стороны одной медали. Обоих отличает исключительно однобокое видение бытия, принимаемое за полноту его картины. Один основан на аналогии «вещности». Другой - на слепой, схематичной «духовности», сковывающей развитие общества.
Мало занимать позицию формального неприятия модернизма и фундаментализма. Необходимы основательные философские и социологические исследования причин успехов и неудач в опыте секуляризированных систем, развитие всего положительного, что есть в их практике и критика всего негативного. Требуется изучить причины, которые привели к возникновению фундаменталистских движений, вооружившихся доктриной жесткого и зачастую насильственного противостояния современности. Это ставит перед исследователем целый ряд сложных и опасных проблем, которые, на наш взгляд, разрешимы лишь соединением усилий взвешенной светской мысли и просвещенной религиозной мысли. Предметы такого исследования - опыт идеологий и опыт политических структур, феномен науки и феномен религии - требуют сегодня особо углубленного внимания. Ученые занимаются ими повсюду. Тем из них, которые работают на поприще арабской мысли, посвящены многие страницы диссертации.
В диссертации подвергается изучению философские и общественные аспекты современной арабской мысли в применении к феномену секуляризации и его отношению к религии. Арабская мысль находится в центре диалогов и споров, ведущихся вокруг светско-религиозных отношений на уровне мировой науки и на локальном арабском уровне. На Ближнем Востоке берут начало три мировых религии, приверженцами которых созданы наиболее непримиримые и фанатично настроенные фундаменталистские движения. Это обстоятельство побудило диссертанта изучить отношение христианства и ислама к феномену науки и секуляризации на важнейших этапах развития христианского и мусульманского мира. Предпринята попытка выявить как метафизический аспект проблемы, так и символические субъективистские наслоения, созданные религиозными структурами, участвующими в извечной борьбе человека за земное влияние - в состязании за земные блага. Диссертант стремится также выявить характерные противоречия, присущие левантийскому обществу, показать неразвитость способности к научному мышлению в арабском менталитете. Арабо-левантийская личность, которой мир обязан религиями единобожия, уже два тысячелетия повторяет те же самые религиозные формулы, говорит тем же языком и соблюдает ту же, что и прежде, обрядовость, ничего не заимствуя из кладезя современных богословских научных и философских знаний. В этой ситуации возникает два вида опасности. Первая исходит от Запада, выступающего в роли защитника рационализма, секуляризации и демократии, вторая - от фундаменталистов, приверженных слепому авторитету обычая и традиции. Секуляризация пришла в арабский мир урезанной и искаженной, религии же его по-прежнему перегружены обрядовостью и подвержены догматике и застою. Потому исследование отношения между секуляризацией и религией в арабском ареале исключительно важно не только для арабов, но для всех, кто разделяет идеалы гармоничного светского устройства общества, кто стремится к тому, чтобы и научный разум, и религиозная вера выполняли свою естественную роль в жизни общества.
Изучение положения дел с секуляризацией особо актуально потому, что помогает социологически объяснить причину успеха или неудачи того или иного эксперимента светского или религиозного характера. Исключительно важно выяснить социологические аспекты неудач, ибо из них-то и вырастают фундаменталистские движения, основанные на слепой вере и прибегающие к самым грубым формам насилия. Фундаментализм дает о себе знать во многих странах, в том числе и России.
Все происходящее оказывает глубокое влияние на умы, на теории и политическую практику, заводя в тупик светские режимы и в состояние кризиса — традиционалистские религиозные общины с их привычным видением веры и памятью о былых войнах и конфликтах с приверженцами других религий.
Изложенные выше проблемы рассматриваются в диссертации под углом зрения их философского смысла и гносеологического содержания. Диссертант остается приверженцем светских решений, предлагая лишь модернизировать их заданность и обновить их содержание на основе светской духовности.
Диссертация адресуется как светским, так и религиозным элитам, выявляя насущные вопросы, связанные с корпусом знаний, накопленных современной наукой, и возможностью разумной договоренности о взаимодействии в системе общественной регуляции.
Степень разработанности темы
Тема секуляризации и религии была и остается предметом самых разнообразных обсуждений и споров между философами и социологами, богословами-христианами и богословами-мусульманами. Исследователь, со своей стороны, изучил наиболее важные источники философской и общественной мысли, относящиеся к делу, и предлагает свои взгляды вниманию научной общественности.
Диссертант обращается и к первоначальным текстам Священного писания, и к публикациям позднейших христианских или мусульманских мыслителей и институтов, в том числе к теологическим сочинениям, исходящим от Ватикана (документы Второго Ватиканского собора). Диссертант показывает, что в документах Собора впервые в истории церкви прозвучал призыв к принципиальному разграничению двух систем познания -метафизической и светско-рационалистической, а также к отказу от антагонизма по отношению к светским структурам. В диссертации обращается внимание на взвешенность и открытость этих документов по отношению к современным наукам.
Что касается арабо-левантийского христианства, католическая и даже маронитская слагаемые которого окормляются в религиозной жизни Ватиканом, то, по наблюдениям автора, большинство сочинений, выходящих из-под пера их духовных элит, ограничивается вопросами, связанными с литургической практикой и воспитанием поколений верующих в духе писаний ранних отцов церкви. Жизни левантийских христиан не присуще то состояние подвижности и динамизма, в котором живут их единоверцы на Западе. В левантийской христианской мысли пока еще мало серьезных работ по религиозным вопросам, она только начинает открываться для современной научно-философской проблематики.
Сходное положение существует и в мусульманском ареале. В то же время оно более сложно, противоречиво и запутанно. Работы общекультурного и богословского характера, посвященные в основном истолкованию классического наследия, не обращены к современному научному анализу. От представителей традиционных религиозных структур нередко можно услышать, что ислам - больше, чем религия и заключает в себе универсальное знание. Потому подлинный источник и высший идеал познания заключены в Коране и высказываниях пророка Мухаммеда. Наряду с этим в публикациях фундаменталистов, развернувших широкую издательскую деятельность, искаженно истолковывается не только мусульманское предание, на которое они опираются в своих действиях, но и предания других религий.
Мусульманская духовная литература большей частью посвящена классическому, буквальному, механически повторяемому, ослепляющему, доходящему до языческого поклонения прочтению религиозного предания. Исключение составляют немногие работы, содержащие попытки иного прочтения коранического текста, предпринятые такими мыслителями, как Али Абд ар-Раззак, Мохаммед Аркун, Мохаммед Шахрури, Таха Абд ар-Рахман, следовавших духу современных гуманитарных наук. Пространство мусульманского сознания остается под властью традиционно начетнического толкования основных источников мусульманского предания.
Развитие светской мысли, ставшей существенным принципом нового мышления, рассмотрено через анализ философских взглядов, которые в одних случаях были антагонистичны религии, а в других - допускали определенный компромисс. Первые воплощены в работах, обзор которых дан автором, выделившим теории Руссо, Вольтера, Конта и Ренана, труды по научному атеизму, включающему, в частности, марксизм. Другие, которым автор дал название метафизического рационализма, представлены работами Декарта, Мальбранта, Канта и Гегеля. Автор в этой связи выделяет главные исторические вехи формирования философских концепций, сопровождавших ход развития светской мысли и эволюцию понятия секуляризации в европейском научно-философском мышлении. Что касается арабской мысли, то диссертация затрагивает тему взаимоотношений науки, разума и веры, получившую развитие в работах выдающихся философских умов Арабского Леванта последних десятилетий: экзистенциалиста-персоналиста Рене Хабаши, рационалиста-картезианца Кемаля Юсуфа аль Хаджа и феноменалиста Шарля Малика. С другой стороны, анализируются труды светской - ливанской и арабской философской школы, выступавшей с позиций более или менее открытой непримиримости по отношению к религиозному знанию и к религии в целом. Было, в частности, кри- тически исследовано творчество марксиста Хусейна Муруввы, представляющего метод исторического материализма в арабской философской мысли, а также формально-рационалистическая модель, созданная трудами мыслителя и философа Насыфа Нассара и теория критического рационализма, представленная в работах Константина Зурейка.
Анализу подверглась трактовка проблем секуляризации в творчестве современных европейских и арабских мыслителей. Был сделан акцент на работах Б. Рассела, К. Юнга, Жоржа, У. Стейса, П. Бурдье, Ж. Дерриды, М. Фуко, К. Леви-Стросса, М. Аркуна, Д. Шаягана, М. Элиаде, а также на работах некоторых выдающихся русских философов, в числе которых В. Соловьев, Н. Бердяев, С. Булгаков, и ряда ученых советского периода (Л. Митрохин, В. Гараджа и другие). Критически проанализированы труды арабских мыслителей - Адиля Дагера, Азиза аль Узмы, Адиба Сааба, Хасана Сааба, Фуада Зикрия, Махмуда Амина аль-Алима, Фараджа Фода, Заки Наджиба Махмуда и других.
Поскольку научный подход к проблемам сознания предполагает ту или иную трактовку истины, в диссертации с самого начала поставлена цель дать критический разбор философских работ, связанных с понятием истины, и на базе важнейших критериев, определяющих истину как понятие, сформулировать положение о взаимодополнительности научной истины и истины религиозной. Исследователь в этой связи останавливается на концепциях Гегеля, Ницше, Бубера, Фуко, Башляра, Рикера, Морена, Стейса, а также на взглядах великого арабского философа Ибн Араби. Поскольку отношение между философией науки и философией религии является одной из главных тем диссертации, автор исследует также работы наиболее известных мыслителей, в которых затрагивается этот вопрос. В их число вошли, в частности, работы из области философской мысли и мысли религиозной Г. Башляра, Ж. Пиаже, А. Курбье, К. Бубера и Т. Куна, с одной стороны, а с другой - труды Тейяра де Шардена, Ш. Шарона, А. Хомякова, В. Соловьева, С. Булгакова, а также сочинения представителей современного русского космизма - К. Циолковского, Вернадского, Н. Федорова, Чижевского и других. Автор прибегает также к исследованиям ряда современных арабских мыслителей, изучавших особенности умственного склада арабов-христиан и арабов-мусульман, - Му-хаммада Абида аль Джабири, Заки Наджиба Махмуда, Фахми Джадаана, Абд ас-Саляма абд аль-Али, Булоса Хури, Жоржа Карама, Фараджа Фау-де, Жоржа Трабулси, Абдаллаха аль-Арауи и других. Труды всех этих авторов, рассматривавших проблемы светского устройства общества, а также вопросы, связанные с фундаменталистскими движениями, проблемы научного разума и разума религиозного, стали предметом внимания исследователя.
Трудности эпистемологического анализа арабских работ заключаются в том, что многие из философов и религиозных мыслителей нередко высказывают противоречивые взгляды и занимают позицию, не соответствующую их высказываниям. Расхождение между письменным словом и реальным действием и неожиданные драматические перемены во взглядах многих авторов, переходящих с одних позиций на другие — от светских концепций к фундаменталистским и обратно, серьезно затрудняют критическое прочтение арабских источников. Диссертанту приходилось применять специальную методологию, фиксируя каждое состояние мысли в ее соответствии с меняющимся окружением, определенной идеологией и методом. Так был создан исследовательский при- ем, позволяющий судить, какая концепция является светской и какая -фундаменталистской. Исследователю, естественно, легче работать с дискурсом, строящемся на согласии между словом и позицией мыслителя в политической практике. Практически ко всем источникам приходилось применять такого рода факторный анализ, на каждом этапе изучения религиозных и мирских проблем.
В некоторых случаях диссертант следует правилам классического прочтения источников. Это не значит, однако, что он согласен с концепциями, вытекающими из положений религиозных авторитетов. В диссертации сделана попытка пересмотреть относящиеся к делу концепции и понятия в духе современной эпистемологии и сформулировать новое представление как о секуляризации, так и об отношении секуляризации к религии.
Научная новизна
В западной и арабо-левантийской мысли обсуждение проблем секуляризации вызвало появление на свет множества исследований затрагивающих ее социологический, исторический, юридический и философский аспекты. Эпистемологических же исследований проблемы почти нет. Этот пробел восполняет диссертация, будучи, возможно, одной из первых работ такого рода. Почти во всех ее разделах автор защищает позитивные теоретические и практические аспекты секуляризации, помня, однако, о том, что со временем выявилась ограниченность этой концепции, подвергнутой жестокой критике, что вызвало отход от классической модели, разработанной в других исторических условиях. Диссертация идет дальше представлений философов века Просвещения, подходов позитивизма и опыта научного атеизма, формулируя новое понимание секуляризации -секуляризации духовной.
Читатель найдет в диссертации новое современное представление о соотношении научной истины и истины религиозной. Автор устанавливает естественные границы между двумя видами истины и прокладывает между ними новые связи, указывающие на возможность согласования в рамках единой - человеческой и космической истины.
Диссертация находит духовно-религиозные элементы в светских концепциях, даже в тех, которыми отрицается существование Бога и духа, а также выявляет элементы светского подхода в творчестве религиозных мыслителей.
Новым в диссертации является разрыв с устоявшимися понятиями, утверждающими независимость материи от духа, сознания - от подсознательного, религии - от науки. Автор доказывает, что в сознании человека сферы научного разума, воображения и интуиции тесно переплетены. В работе подвергается критике основанный на принципе непримиримости духа и материи формально-рационалистический подход и выявляются возможности критико-рационалистического подхода к проблеме связи сознания и бессознательного, известного и неизвестного в работе человеческого мозга.
В диссертации сформулированы новый подход и новое представление, связанные с возможностью гносеологического компромисса между наукой и религией, призванными взаимно дополнять друг друга.
Новизна диссертации - также и в том, что впервые в русской философской и социологической литературе появляется сочинение, затраги- вающее проблему секуляризации и религии в современной арабской социально-философской мысли.
Для арабского читателя диссертации метод современного эпистемологического анализа формулирует новое видение секуляризации, отвечающее требованиям жизни араба и складу его ума.
Исследовательская проблема
Центральным аспектом работы является философское и социологическое исследование различных теоретических построений в современной арабской философской и религиозной мысли. Особое внимание уделяется причинам появления на свет и механизму действия догматических установок, воплощенных в идеологическом и политическом дискурсах общественных объединений и политических режимов, которые претендуют на монопольное владение истиной и утверждают, что только они следуют правильным путем, отвергая всех тех, кто не принимает их абсолютистского взгляда на мир.
В этой связи диссертант ставит ряд философских и эпистемологических вопросов, связанных с религией и религиозным познанием. Он делает акцент на необходимости включения религиозного феномена как предмета для научной интерпретации в сферу внимания социологии, философии и психологии, полагая, что при отсутствии такого целостного подхода наши знания окажутся под влиянием вульгарных представлений, строящихся на суевериях и демагогии, а наше видение религии и религиозных истин - в плену косных субъективистских взглядов христианского богословия и мусульманской экзегетики. Диссертант ставит также ряд вопросов, касающихся арабо-христианской мысли и мысли арабо- мусульманской, где господствуют ограниченные представления о религии, а антагонизму между ними мы обязаны практическим отсутствием взаимопонимания.
В диссертации обосновывается необходимость и возможность избавления от двух антагонистических мировоззренческих подходов. Первый из них преувеличивает возможности науки и научной достоверности, исходя из того, что все - и абстрактное, и конкретное, может быть постигнуто наукой, и если где-либо еще осталось непознанное, то и оно со временем будет раскрыто. Второй порождается осознанием ограниченности и тупиковости научного познания и кризисами науки. Обоим подходам, возможно, недостает главного измерения - религиозно-метафизического. В диссертации подвергаются критике оба подхода, чтобы установить для научного разума его естественные и необходимые пределы, связанные с делами мирской жизни и удовлетворением материальных потребностей человека, а вместе с ним и его пределы в исследовании феномена религии. В то же время он адресовал сциентистам упрек в попытке построить тоталитарный сциентистский дискурс, призванный охватить все сферы познания и даже мир интуиции, религиозных чувств, нравственных и эстетических представлений. В диссертации неизменно делается акцент на необходимости духовно-религиозного измерения человеческой личности и важная роль отводится рациональному христианскому богословию и рациональной мусульманской экзегетике, а также философии и научным дисциплинам, поскольку они стремятся вызвать высшие измерения в духовной структуре человеческой личности.
В диссертации также дается критический анализ современной арабской общественно-философской мысли с целью выявления в ней светского содержания, основанного на творческом рационалистическом и духовном видении проблем человека, природы и космоса.
Цели и задачи исследования
Конкретные цели и задачи, которые ставил перед собой автор, могут быть сведены к следующим.
Выявление относительности истины. Пространство бытия и духовности включает в себя различные сферы, доступные разным гносеологическим подходам. Трактуемая как истина достоверность может быть доступна или научному, или религиозному познанию, при условии, что тот или иной вид познания, та или иная достоверность займет в жизни свое естественное место и не будет подавлять других.
Эпистемологическая интерпретация корпуса идей и видов практики, касающихся отношения феномена секуляризации к религии.
Хотя внимание автора и было приковано к положению дел в арабском мире, диссертация не ограничивается этим локальным феноменом. В ней анализируется и разъясняется диалектика связей локального и универсального, личностного и космического в структуре отношений между верой и наукой, причины успехов светских экспериментов в одних случаях и неудач - в других. Главная научная цель, которую в этой связи ставил перед собой автор, заключалась в том, чтобы выявить переменные и постоянные, научные и псевдонаучные слагаемые в отношении между свет- ским сознанием и религией как в арабской общественной мысли, так и на универсальном уровне.
В число главных целей диссертации входит демонстрация относительности конфессионального и сектантского познания по сравнению с феноменом религии, взятом во всей его полноте. Критическое рассмотрение религиозного дискурса относится к одному из главных компонентов диссертации. Религиозной истиной могу обладать Я, но ею может обладать Другой. Мне может казаться, что Другой заблуждается, или, по крайней мере, имеет ущербную веру, так как ему не хватает моего рвения в приверженности к религии. Автору в этой связи представляются важными инициативы, предпринимаемые в некоторых странах с умеренными светскими порядками, где налаживается изучение и преподавание религиозных предметов в нейтральном и объективном ключе, с разъяснением общности духовного содержания всех религий.
К целям диссертации относится выявление причин авторитета единого принципа или единого предания, на которые опираются фундаменталисты, несмотря на различия в их установках, определяемые особенностями той или иной религии, того или иного религиозного толка, той или иной политической атмосферы. Недостаткам в светских системах регуляции фундаменталисты придают абсолютны характер, выдавая их за неизбежный итог светского мышления и светской практики.
Во всех главах диссертации ставится задача показать важность и необходимость умеренной секуляризации, или умеренного светского выбора, который отличается взвешенной позицией по отношению к религии, оставляя за каждым гражданином право выбора религии или веры, приносящих мир и покой его душе. Автор в же время считает, что секуляриза- ция призвана хранить верность одному из ее фундаментальных принципов - установлению рационалистических границ между разумом научным и политическим и разумом религиозным. Диссертация в этой связи стремится вскрыть, что есть особенного в мысли светской и мысли научной, и что есть общего между ними. При рассмотрении принципов светского сознания автор видел свою задачу и в том, чтобы дать критику сциентистского подхода, и стремился к тому, чтобы нравственные, духовные и гуманистические ценности сыграли свою роль в формировании умеренного и духовного светского сознания. Таким образом могут быть определены разумные рамки гармонии и близости между духовными, нравственными и светскими ценностями.
В диссертации поставлена стратегическая философская цель -достижение исторического компромисса между наукой и религией для налаживания взаимодействия и сотрудничества между ними в интересах человека и на благо его возвышенного общения с земным и космическим окружением.
Предмет и объект исследования
Предметом исследования, определяющим главную мысль диссертации, является отношение между гносеологической системой науки и гносеологической системой религии, а также ход развития общественно-философской мысли, связанной с проблемой секуляризации и ее отношением к религии, и миру веры в целом. Полем исследования стали характер и особенности отношения между светскими режимами Арабского Леванта и религиозными христианскими и мусульманскими структурами. Значи- тельное внимание уделено ситуации, которая породила явления догматизма, а также фундаменталистские религиозные и партийные движения.
Объектом эпистемологического исследования стали работы религиозных мыслителей и философов, представителей светского рационализма и рационализма религиозного. Был сделан также акцент на изучении творчества скрытых и легальных фундаменталистских движений под углом зрения содержащихся в этих писаниях установок, соответствующих их агрессивной практике, а также и элементов, противоречащих этим установкам. Хотя фундаменталистский текст похож на звучащую с кафедры проповедь, его содержание в арабской мысли нередко бывает туманным. Исследователю при его прочтении приходилось быть весьма осторожным, стремясь доподлинно установить, где автор говорит правду и где его слова расходятся с гражданской позицией.
Теоретико-методологические основания исследования
Как уже указывалось, осуществленный в диссертации методологический подход к проблеме секуляризации и религии в арабской общественно-философской мысли основан прежде всего на философско-эпистемологической интерпретации. Однако этот подход сочетается с методом социологическим, политическим или богословским, а социологический - с культурологическим. Научная необходимость требует использования языкового и понятийно-терминологического аппарата, соответствующих определенной научной и гносеологической системе. Автор признает влияние, оказанное на него широким методологическим и гносеологическим прорывом, который получил начало во Франции и в Европе в середине пятидесятых годов. Достижения его участников явились естественным продолжением успехов в развитии философии наук, как и усилий, направленных на обогащение гуманитарного знания методами и концепциями, более полно отвечающими требованиям современного научного языка. Автор руководствовался соответствующими представлениями в своем методологическом видении.
Сама работа над материалом, как и вопросы, возникавшие в ходе исследования, выявляли методику, лучше отвечавшую интерпретации того или иного явления. Например, когда шла речь об изучении гносеологических аспектов ливанской и арабской философской мысли, по преимуществу применялся гносеологический подход. Когда же ставилась задача провести сравнение между западно-христианской мыслью и мыслью арабо-левантийской в отношении к секуляризации, или сравнения между исламом и христианством в их подходах к какой-либо проблематике, использовался метод компаративистского анализа.
В работе с понятийным аппаратом автор опирался на эволюцион-но-исторический подход, проверяя его аналитическими методами критического рационализма.
Практическая значимость исследования
На теоретическом уровне диссертация ставила целью прояснить содержание секуляризации и светского сознания в соотношении с религией. Этот вопрос имеет большое теоретическое значение в применении к различным обществам, в том числе и к арабской общественной мысли. Секуляризация воспринимается арабами, в частности, мусульманами, как не- что, враждебное религии вообще и особенно враждебное исламу. Требование научной ясности предполагает уяснение общего и особенного в этом явлении и необходимость учитывать его содержание в теоретическом дискурсе, а также правильно применять при исследовании мира веры и религиозной практики в разной конфессиональной среде.
Опираясь на ряд аргументов и доказательств, диссертация демонстрирует практическую полезность философского и общенаучного подхода к изучению религиозных преданий и религиозной практики, доказывая на деле, что таким образом может быть сохранена нейтральность и объективность в оценке явлений светского и религиозного порядка.
Доказывается также, что умеренный светский выбор может стать многообещающим путем для смягчения антагонизма между светскими режимами и религиозными общинами.
Ставятся насущные вопросы, связанные с возможностью соединения умеренного светского сознания и умеренной религиозной мысли верующего для противодействия любым крайностям в их сциентистской, конфессиональной или фундаменталистской разновидностях.
Представлен новый научный материал, полезный для тех, кто хотел бы лучше познать природу идейных, политических и религиозных процессов на Арабском Востоке, где с древности сосуществуют христианская и мусульманская общности.
Арабский Левант являет собой богатое поле экспериментов, формировавших традиции сотрудничества и антагонизма между светскими властями и религиозными структурами. Эти эксперименты порой были неудачными, порой завершались успехами, помогавшими сосуществова- нию. Их изучение полезно для исследователей и политиков, интересующихся религиозными или мирскими делами.
Очевидна эвристическая плодотворность диссертации и для русского исследователя. На пространствах России обитают и христиане, и мусульмане, и неверующие. Мысли автора могут быть использованы для изучения феномена религиозности, проблем секуляризации на Востоке и на Западе, сущности фундаментализма и методов борьбы с этим движением, представляющим серьезный вызов для России.
Диссертация представляет также теоретический материал для всех, кто занят компаративистским анализом цивилизации и религий, включая их отношение к современной науке.
Апробация результатов исследования
Наиболее интересные мысли диссертации сформировались в результате научных исследований, при подготовке статей, лекций и научных дискуссий, в многочисленных публикациях автора. Соответствующему кругу вопросов была посвящена дискуссия на Пятом философском конгрессе, состоявшемся в стенах Иорданского университета в Аммане в конце второй половины ноября 1998 года. Вопросы, связанные с фундаменталистскими движениями, обсуждались с участием автора на научных встречах в Алжире, Египте, Сирии и Ливане в 1992, 1994, 1996 и 1998 годах.
Тематика диссертации обсуждались на академическом уровне с участием профессоров и студентов. В 1997—1999 годах этой тематике был посвящен целый ряд научных конференций в стенах Ливанского универ- ситета. В тот же период затронутые в диссертации вопросы о роли религии в арабском обществе, о секуляризации в исламе и левантийском христианстве, соотношении современной науки и феномена религии обсуждались в научных и культурных центрах Бейрута и других городах Ливана. Постановка таких вопросов нередко приводила к долгим дискуссиям и острым спорам, где в роли оппонентов выступали представители интеллектуальных элит из религиозных структур. На темы диссертации с участием автора было проведено несколько радиопередач или теледискуссий, выступлений в средствах массовой информации.
На книгу диссертанта «Светское сознание в нашей религии и в нашем мире» было опубликовано 33 критических отзыва в ливанской, арабской, французской и австралийской печати. По статистическим данным, собранным в Тунисе исследовательским отделом правящей партии «ад-Дустур», упомянутая книга была изданием, получившим в стране в 1998 году наиболее широкое распространение, и правящая партия использовала ее как инструмент в борьбе против фундаментализма.
Книга используется как учебное пособие студентами отделений философии и социологии Ливанского университета.
Защищаемые положения
Идеи и положения, представленные в диссертации и подлежащие защите, могут быть резюмированы следующим образом: - Необходимость социологической и эпистемологической интерпретации содержания процессов секуляризации на Западе и в Арабском Леванте, достигнутых результатов и их ограничений.
При отказе от эпистемологического созерцания любая проблема становится источником идейного разброда и почвой для псевдонаучных и анархических идей.
Хотя автор выступает с критикой многих крайних светских и сциентистских положений, он остается убежденным защитником полезности и даже важности секуляризации. При ее отсутствии, особенно в странах, где сосуществуют различные религиозные и культурные общности, создается благоприятная среда для процветания идейного фанатизма, и люди погружаются в иллюзии, думая лишь о своей узкокультурной идентичности и занимаясь бесцельным поиском изначальной истины и изначального знания.
Перед лицом фундаменталистского экстремизма и крайностей узкого сциентизма главной целью диссертации остаются защита принципов духовной секуляризации.
Перед лицом попыток ограничить мысль человека материальным измерением, а его духовное сознание - конфессиональными или сектантскими взглядами, автор защищает постулат, суть которого в том, что человек обладает тремя измерениями - материальным, рационалистическим и духовным. Ни одно из них не может иметь приоритета над другими, и всем трем надлежит пребывать в состоянии гармонии ради обеспечения полноценности бытия и человека.
Забота об общедуховной и культурной слагаемых человеческой личности побудила автора выступить против локальной националистической, или узкой конфессиональной ангажированности и в защиту духовного течения, цель которого - поставить все лучшее, что есть в духовности и культурном наследии, на службу гуманистическим, рационалистическим и общекультурным ценностям, составляющим общее достояние человечества. - В духе современных достижений естественных наук, психологии, рационального богословия и философии в диссертации обосновывается идея сближения и взаимодополняемости религии и науки.
Структура диссертации
Диссертация состоит из введения, трех разделов, заключения и описка литературы. В первом разделе две главы (в первой - шесть параграфов, во второй - пять параграфов). Во втором разделе три главы (в каждой по три параграфа). В третьем разделе - четыре главы (в первой - три параграфа, во второй - пять параграфов, в третьей - два параграфа и в четвертой — четыре параграфа)
Во введении обоснована актуальность темы исследования охарактеризована степень ее разработанности в научной, философской, социо-культурологической и историко-религиозной литературе рассмотрена научная новизна исследуемой проблемы, сформулированы цели и задачи исследования, определены его предмет и объект, как и теоретико-методологические основания, объяснены защищаемые положения диссертации.
Показана практическая значимость и показана апробация результатов исследования.
Первый раздел «Религия, секуляризация и наука» является методологическим введением к теме отношения науки к секуляризации и рели- гни. Здесь с философско-социологической точки зрения исследуются понятия, связанные с научной и религиозной истинами, проводится анализ происхождения понятия секуляризации, характеризуются ее связи и отношение к ней со стороны религиозных структур. В главе «Научная и религиозная истина» исследуются понятие истины и ее отношение к общей проблематике диссертации. Понятие истины рассматривается в рационально-критическом плане и предпринимается попытка вскрыть ошибочное и ложное в представлениях о научной истине и истине религиозной. Там же сделан анализ роли истины в мышлении и практической деятельности, в мире знания и в мире бессознательного, в теоретических построениях и обыденных взглядах. Понятие истины исследуется также под углом зрения работ современных философов. При этом обращается внимание на разнообразие, взаимодополняемость и противоречия в их концепциях и подчеркивается, что из большинства работ следует вывод об относительном характере истины. На этой основе автор рассматривает истину в любых ее формах как нечто, не данное в готовом и законченном виде, но находящееся в постоянном изменении. Это относится в первую очередь к научной истине. Наука по природе своей нестабильна. Ее жизнь - это непрерывное обновление в ходе новых прозрений и открытий, ведущих к перестройке понятийного и методологического аппарата и разработке новых исследовательских программ. Научное познание, при всем его исключительном значении и исключительной рациональности, является познанием относительным, и все его результаты подвержены исправлениям, изменениям и эволюции.
Наука призвана приносить человеку технические знания и помогать ему лучше понимать законы природы и общества. Научные истины обо- гащают человека набором блестяще систематизированных практических знаний, но это не означает, что в жизни существует одна лишь научная истина. Жизнь - это не только наука и разум. Жизнь исполнена интуиции, воображения и духовности, во многом неподдающихся рациональному анализу.
Представление о науке, как о не знающем границ феномене, способном исчерпывающе объяснить все, что происходило, происходит и будет происходить в природе и в космосе, ведет к ошибочному заключению о природе человека как существе, выполняющем предзаданную программу, не испытывая надежды, страдания или радости, не ощущая ответственности. Позитивисты или представители сциентистского направления, полагающие, что наука способна дать человеку исчерпывающее представление о бытии, не учитывают открытости человеческой природы. Разум, знающий пределы и условия своих познавательных возможностей, наряду с изучением материального и рационального, стремится понять иррациональное и метафизическое. Для ученого, осознающего границы научного познания, очевидно, что пространство духовного и мирского бытия человека нельзя понять посредством какой-то определенной науки или их совокупности, не вместить в одну гносеологическую модель, в рамки чистого разума. Потому объективно необходим такой взгляд на структуру науки, ее эксперименты и ее открытия, который открыл бы в ней постоянно развивающуюся, но остающуюся неполной и открытой систему знаний. Наука могла бы сыграть главную роль в разрешении материальных и социальных проблем человечества, содействии его социальному и экономическому прогрессу. Но даже при всем этом роль науки в интуитивном и духовном планах была бы далеко не главной.
В этой связи религию и религиозное знание нельзя рассматривать под углом зрения строго научного рационализма или в аспекте так называемой научной истины. Субъективный опыт, субъективные представления и достоверности приходят к верующему через приобщение к так называемой религиозной истине, обладающей собственными определениями, особенностями и языком. Религию, так же, как эмоциональную сферу или музыку, нельзя ни объять строгим научным прозрением или движением мысли, ни подвергнуть экспериментальному анализу. Нельзя дать описание Бога в рамках какой-либо материальной системы космоса. Бесполезны и попытки доказать или опровергнуть существование Бога логическим путем. Верующий познает Бога, открывая ему свое сердце в ответ на призыв принять заповеди высшей нравственности. Одни принимают слова религиозного предания за вид суеверия и исторических выдумок. Другие отказываются постигать смысл и ее назначение в мире веры, занимают по отношению к религии позицию голого отрицания. Люди, выдающие себя за сторонников светской мысли, агностицизма или атеизма, отрицают необходимость существования Бога, как и религии, под тем предлогом, что от имени Бога фанатизм, под его стягом происходят войны, применяется всякого рода насилие, совершается отрицание другой культуры. Сциентисты, отрицающие религию, и религиозные фанатики, включая фундаменталистов, отрицающие науку и светские ценности, оказываются на крайних позициях. Операция удаления религии из души индивида и коллектива, как и операция удаления науки из жизни общества, интересам которого она служит, открывая законы и тайны природы, одинаково опасны. Между истиной научной и истиной религиозной, истиной политической и истиной нравственной должны быть проведены разумные границы. Гар- мония человеческой личности будет достигнута если каждое из трех ее измерений - материальное, рациональное и духовное - получит свои естественные пределы. В своем материальном измерении человек - продукт химико-биологической структуры Земли космоса, в рациональном измерении - плод умственной эволюции человеческого рода, в духовном измерении - потомок вечной, всесовершеннейшей сущности. Нельзя ограничить бытие человека - наделенного психикой и суммой культурных тенденций биологического существа - одним или двумя измерениями. Картина будет более полной, если взять его в трех измерениях Важно признать их существование и укреплять ценности научного познания в первом, мудрую открытость во втором и ценности любви внутреннего мира и терпимости - в третьем.
Любой ущерб сосуществованию этих трех измерений ведет к утрате равновесия не только в душе человека, но и в его отношениях с природным и космическим окружением. Нарушение равновесия приносит вред отношению человека с его окружением, и вредит органической связи сущего с природой и космосом, порождая трудно разрешимые проблемы психического, нравственного и экологического порядка. Следует соединить усилия науки и религии для восстановления равновесия между человеком и природой, сплотить силы общества для разумного управления наукой и устранения опасности сциентизма, избавить сциентистскую мысль от прометеевской борьбы с религиозной мыслью, длящейся более трех столетий.
Может ли религиозная мысль, воплощенная в наследии традиционных религиозных структур, с их междоусобицами, пробуждающими в исторической памяти верующих картины кровавых событий прошлого, ос- вободиться от этого наследия и этих воспоминаний? Может ли религиозный деятель и вместе с ним деятель науки освободиться от мысли о превосходстве одного над другим? Могут ли они не считать, что одному из них обязательно принадлежит истина, другой же заблуждается? Возможен ли исторический компромисс между религией и наукой? Каковы плоды усилий крупнейших ученых и просвещенных религиозных умов, стремившихся к согласию и даже подлинному сотрудничеству между миром науки и миром веры? Все эти вопросы обсуждаются и анализируются в первой части раздела.
Вторая глава, «Процессы секуляризации и обоснование светского сознания», посвящена анализу понятия секуляризации, его этимологического и культурно-исторического контекста, в котором оно возникло и получило развитие. Наиболее полное внимание уделено его эволюции в истории философской мысли Нового времени.
Над понятием секуляризации в разное время работали мыслящие умы научных и религиозных структур. Зарождение понятия секуляризации относится еще ко времени Возрождения, однако тогда оно еще не утвердилось в каком-либо определенном значении, а было подвижным, меняющимся, приобретая различные оттенки в зависимости от изменений и особенностей отношения между религией и политической властью в тот или иной исторический период. Оно изменялось и претерпевало эволюцию и в зависимости от отношения науки к самой себе, т. е. от состояния и эволюции междисциплинарных связей, а также от отношений между философскими науками и другими научными и богословскими дисциплинами. И так на каждом этапе развития мысли и состояния политических дел понятие секуляризации приобретало смысл в соответствии с той эпохой, в ко- торой действовал политик и проповедовал духовный пастырь. Со временем оно получило весьма широкое распространение, привлекая к себе внимание интеллектуальных элит, представляющих политические, религиозные, научные и философские круги.
На каждом этапе развития общественной жизни в Европе светское сознание принимало особые формы и существовало в противопоставлении религиозному началу. Уже в Древней Греции возникла потребность словом «laikos» обозначить людей, не связанных прямо с религиозным поприщем, что и перешло впоследствии в слово «лаицизм» (laicite), обозначающее светское начало в странах католического региона. Из культуры Древнего Рима было заимствовано латинское слово «secularis», перешедшее в ряд языков Западной Европы для обозначения светской сферы и процессов отделения от религии и церкви. Эта сфера охватывает как общественную мысль, так и систему общественной регуляции и социальных институтов.
Зафиксированный в христианстве принцип отделения власти кесаря от царства Божия утвердил разрыв между авторитетом власти и авторитетом религии. Однако византийские владыки, признавшие христианство официальной государственной религией, и, в частности, император Константин, отступили от этого принципа и соединили в своих руках светскую и религиозную власть. Церковь оказалась в тесной зависимости от императора. Такое положение дел получило в дальнейшем наименование цезаропапизма и вызвало серьезные проблемы в отношениях между политической и религиозной структурами. Иногда политическая структура целиком подчиняла себе религиозную, иногда духовным кругам принадлежало первое и последнее слово в возведении на трон и свержении свет- ских властителей. В конце Средних веков достигла апогея власть Папы Римского, что вывернуло наизнанку византийскую формулу, приведя к появлению папацезаризма.
Идея отделения церкви от государства проникла в европейский политический, философский и религиозный дискурс лишь после того, как появились новые обозначения на карте религии, мысли и политики. Христианство разбилось на различные направления, мысль - на рационализм верующий и рационализм неверующий, позитивистско-сциентистский и материалистическо-атеистический. Усилился антагонизм между светской и религиозной властями. В католических кругах получил хождение термин «laicite», в протестантских странах - термин «secularism» от латинского saeculum, вошедший в русский философский и политический словарь в форме «секуляризация». Синонимом его на теоретическом уровне является «светское сознание». Термин «секуляризация» получил достаточное распространение в советской философской и общекультурной литературе, прежде всего через выявление тенденция свободомыслия, в которое в основном вкладывался атеистический смысл.
Секуляризация как понятие политической и философской мысли наполнилась практическим содержанием после придания ему юридической силы в тексте Вестфальского договора, подписанного в 1648 году. В соответствии с этим договором многие полномочия религиозных структур и многие владения церкви переходили к светским властям. Но и в дальнейшем продолжалась идейная и политическая борьба между государством и церковью, распри и конфликты длились более трех столетий. Церковь первой почувствовала тревогу, видя, как слабеет ее авторитет в делах веры и политики, тем более, что и на философском уровне сторонники про- свещенного рационализма, позитивисты, материалисты и агностики активно выступали с позиций отрицания религии, а приверженцы верующего рационализма искали на гносеологическом уровне пути к согласию между научным разумом и верой. В итоге возникли три типа секуляризации — позитивистский, марксистский и духовно-рационалистический. Каждый из трех типов имел собственное представление о связи политики с религией, связи религии с жизнью, о чем подробно говорится во втором разделе.
Во втором разделе «Секуляризация в христианстве и исламе в странах Арабского Востока» автор прослеживает отношение этих религий к делам земного устройства с самых ранних времен. Уже в тот период в структурах этих религий и их отношении к политическим, в том числе светским властям и к секуляризации не было одинаковым. Между ними выявились различия, которые существуют и сегодня. Отношение арабо-левантийского христианства отличалось при этом от позиции христианства западного, что разъясняется в последних трех главах диссертации.
Первая глава, «Христианство и секуляризация». Отношение христианства к проблеме секуляризации и характер связи между религиозными и властными структурами менялись на протяжении веков. В отдельные периоды им были присущи отчужденность и антагонизм, в другие - близость и согласие. Впрочем, дело никогда не доходило до полного разрыва. С целью раскрытия сущностного содержания этих процессов автор обратился к изначальным истокам христианского вероучения, а также к дальнейшим событиям, выделив в отношении христианства к проблеме секуляризации несколько отличающихся друг от друга этапов. В диссертации показаны также различия в позициях западного христианства и христианства арабо-левантийского в этом вопросе.
У христианства - особое отношение к делам религии и проблемам мирской жизни, принципиально отличающееся от установок, принятых в других религиях. Формула «Кесарю кесарево, а богу богово» или «Царство мое не от мира сего», приобрела глубокий метафизический смысл и во многом повлияла на всю духовную историю христианства. Раннее христианство уверовало в то, что Царство Божие и спасение души, как дело праведной жизни, реализуются в своей божественной сфере, отделенной от мирской жизни. Христианство в его ранних заповедях устанавливало четкие расхождения во многих вопросах, относящихся к сущности религии и к сущности мирского бытия, например, между силой закона и силой нравственных и иных ценностей, между знанием и верой. Вопросы такого рода в те времена имели исключительно важной значение, будучи тесно связаны с религией как источником духовного опыта и важнейшим социальным институтом. Слияние религиозного и политического было наиболее широко воплощено в иудейской теократии. В иных дохристианских религиях оно также, хотя и в разной степени, обретало форму сакрализации власти, проникающей во все сферы мирского бытия. Религия устанавливала принципы отношения человека к обществу, природе и космосу. Религия, право и нравственность нередко соединялись в одно неразличимое целое. Во многих письменных дохристианских источниках не найти даже специального обозначения для концептов правового порядка и понятий нравственности. Отсюда нетрудно понять причины, которые привели к антагонизму между ранним христианством и римской державой, а также между Римом и иудейской теократией.
Таким образом, христианство с его представлениями об особом, независимом характере сферы земного бытия, как прибежища для человека, так и предмета его мирских забот, оказалось лучше других приспособленным для того, чтобы в ходе своей эволюции взрастить семена светского философского сознания.
Тем не менее христианская мысль утрачивала эти принципы как только церковь давала себя увлечь мирскими интересами и особым институциональным статусом. При императоре Константине христианская вера стала официальной религией государства и сомкнулась с ним. После распада Римской империи на две части - Восточную и Западную, на две ветви - западную и восточную- разделилось и само христианство, и каждая из ветвей продолжала деление на секты, толки и конфессии. На Западе и Востоке церковные иерархи присваивали себе мирские привилегии, о которых не было и речи ни в Евангелиях, ни в посланиях или деяниях апостолов.
Церковный институт обрел форму властной структуры и в самой вере обозначились трещины, порожденные конфликтом между сакральным и мирским. Делами церкви такого рода управляла пирамидальная система власти, нередко использовавшая религиозный пыл верующих для достижения корыстных, мирских целей. Церковь настойчиво внедряет свою веру всему обществу, вырабатывает строгую педагогическую систему и' навязывает собственное толкование вероучения. Стремясь расширить контроль над обществом, она присвоила себе право регулировать мельчайшие детали жизни верующих, не имеющие отношения к религии.
В такую церковь шли служить люди, мало интересующиеся непорочностью и чистотой ума и души верующего. Она активно вмешивается в политические дела, стремясь подчинить себе государственную власть. Такое положение вещей имело негативные последствия для духовной мис- сии церкви, осквернявшей себя причастностью к политическим интригам и идейным гонениям. В итоге возникло состояние исторической смуты, нередко сопровождавшейся применением насилия, в отношениях между церковью и политическими структурами. Такая ситуация была особенно характерна для Европы, где католическая церковь вступила в открытый конфликт не только с европейскими монархиями, но и с приверженцами иных церквей, религий и культур. Многовековой церковно-светский антагонизм, принимавший подчас открытые и жестокие формы, вынудили просвещенных представителей религиозной и политической мысли Европы прийти к выводу, что только светский образ мышления и действия принесет спасение обществу и культуре, которым наносят непоправимый ущерб бесчисленные войны, столкновения и конфликты.
Светская мысль способствовала глубокому пониманию существа этого конфликта. В поисках наилучшей формы для разрешения проблем в отношениях между государством и религией, с одной стороны, и научным разумом и разумом религиозным - с другой, эта мысль сформировала идею секуляризированного государства, которое возложило бы на себя главную ответственность за судьбу нации, ее общественное политическое устройство, обеспечив свободу слова и совести своим гражданам, желающим исповедовать ту или иную религию, или же оставаться неверующими. Делу стабильности в обществе помогали разумные педагогические и правовые структуры, создаваемые светскими мыслителями. И хотя распространение новых идей не обошлось без вспышек экстремизма, и светская мысль несла ответы отнюдь не на все волнующие человека вопросы, светский выбор и сегодня остается наилучшим для человека, освобождая его от догматики и фанатизма и покушений на нравственную и духовную жизнь общества.
Понятие истины
Проблема истинности нашего познания таит в себе много трудностей. Когда понятие истины берется само по себе, на первый взгляд кажется, что существует одна твердая истина. Когда же речь идет об истинах в форме множественности, поскольку есть проблемы, относящиеся к разным сферам бытия, то истина приобретает частичный, относительный характер. В рамках научного познания говорится, например, о так называемой научной истине. Но эта истина разделяется на многие варианты, такие, как истина физическая, истина биологическая и истина социологическая, охватывая далее такие гносеологические поля бытия, как истина художественная, истина религиозная и т.д. Такая постановка вопроса, по нашему мнению, оправданна, так как помогает нам уяснить различие между многообразными формами истины. Такой подход помогает установить различия между так называемой истиной абсолютной и истиной относительной, истиной аксиоматической и истиной предполагаемой или вероятностной, истиной физической и конкретной и истиной воображаемой и духовной, истиной субъективной и истиной объективной.
К тому же кругу вопросов относится проблема аксиом или истин, сформулированных в рамках научной мысли или же вне этих рамок на базе заблуждений, которые, накапливаясь со временем, приобрели значение формул, не допускающих сомнения в их истинности, а в некоторых случаях - даже характер святости. Это обстоятельство осложняет дело, ибо, исследовав сущность таких формул и выявив их генеалогию вплоть до самых истоков, убеждаешься в том, что в основе их лежит лишь относительное знание. Предметом данного исследования не является, однако, проблема истины как таковой. Потому ограничимся теми ее аспектами, которые связаны с общей темой диссертации.
Необходимо рационально-критическое видение понятий и истин, бытующих в реалиях человеческой жизни, в образах мысли и нравственных установках людей, в мире их сознания и мире бессознательного. Что же касается истины космического порядка, то она, возможно, присутствует и бытует в рамках того, что невозможно непосредственно почувствовать, т. е. в пределах внутреннего разума, или в рамках законов и тайн природы и космоса, все еще не поддающихся пониманию научного разума.
Здесь нам следует обратиться к учениям философов, которые занимались проблемой истины, придерживаясь различных подходов, установок и доктрин. Традиционное понятие истины восходит к философии Платона и Аристотеля, которые связывали истину с выводом или суждением. Истина таким образом должна была бы совпадать со знанием о предмете сознания. Этой точки зрения, придав ей лишь иную форму, придерживались и христианские, и мусульманские философы в период, который принято именовать веком веры в единого Бога. Они полагали, что истина таится там, где суждение человеческого разума соответствует предмету. Лучшими выразителями этого направления были Ибн Сина и Фома Аквинский. По словам Хайдеггера, к числу главных особенностей классического понимания истины «относится то, что сущность истины состоит в соответствии суждения его предмету» . Спиноза же считал, что «истина является мерой самой себя и мерой заблуждения»2.
Гегель, со своей стороны, задавал себе следующий вопрос: «В состоянии ли мы познать истину?» Отвечая на него, он подчеркивал, что человек, малое существо, взращенное этой землей, «не может познать истину»3. Что касается Поля Рикера, то он утверждал, что отношение мысли к истине «не есть отношение собственности. Это — отношение пожелания и надежды. И далее, это отношение означает, что истина не есть лишь искомая цель. Она — пространство, или привал, или место»4. В этом смысле Рикер, а вместе с ним Хайдеггер и Ясперс, полагали, что истина есть свет, посредством которого выявляется сущность бытия, однако люди, не в состоянии проникнуть в ее суть и дойти до ее истоков, и наше взаимодействие с ней осуществляется посредством исходящего из нее света.
Другая точка зрения исходит из того, что сама постановка вопроса об истине и о полном овладении ею ведет к заблуждению. Как говорит Морен, «идея истины есть величайший источник заблуждения. Самое большое заблуждение состоит в одностороннем обладании истиной»5.
Вызревание секуляризации в западном христианстве
Отношения между христианством и светским сознанием прошли через многообразие этапов враждебности и взаимной терпимости, отчуждения и сближения. Однако никогда, по существу, дело не доходило до полного разрыва между ними. Для понимания подлинной сущности этих отношений важно вернуться к источнику, из которого христианство получило Писание и догматы, проанализировать специфику главных этапов их развития и выявить пункты различия между западным и восточным христианством в подходе к этому вопросу.
У христианства особый взгляд на дела религии и мира. Когда Иисус из Назарета говорит: «Отдайте кесарю кесарево» (Матф., 12, 17) и объясняет в Евангелии от Иоанна (18, 26), что его царство — «не от мира сего», он не дает конъюнктурных или условных ответов на тревожные вопросы его времени, но произносит слово, согласующееся с его мирским действом и божественным призванием. Перед нами два различных и в то же время взаимопроникающих видения истории — истории мира, истории космоса, истории Бога, истории природы и истории неземного бытия. Первые христиане были убеждены, что Царство Божие и Дух спасения, воплощенные в Слове Христа, а также явление смерти и воскресения Иисуса, связаны и с мирским порядком вещей и с Царством Божиим, которое грядет в свое время. В словах апостола Павла можно встретить такое различие между порядком земного мира и порядком Царства Божия. И в отношении к человеку мирская философия христианства не отдает предпочтения мужчине перед женщиной, пастырю перед паствой, господину перед рабом, христианину перед иудеем.
В интересующем нас плане соотношения между религиозным и мирским началами важно подчеркнуть, что христианство в его изначальном Слове утвердило различие между законами, моральными нормами и иными людскими установлениями и миром веры. В древних цивилизациях мирские дела были тесно связаны с религией. Так в значительной мере обстояло дело и в еврейской теократии. Религии, которые предшествовали христианству, как и те, что возникли позже, создали символический порядок, который, пусть в разной степени, охватывал почти все формы бытия и придавал им смысл, а также утверждал твердые принципы в отношении к природе, общественному устройству и нравственности. Таким образом происходило некое слияние религии, морали и права. В культурах того времени даже трудно отыскать специальные термины для обозначения законов и обозначения нравственных норм. Отсюда можно понять одну из причин борьбы между ранним христианством и римской империей, между христианством и еврейской теократией. Благодаря своим представлениям раннее христианство оказалось лучше, чем иные религии, приспособленным не только для создания универсального духовного призыва, но и для того, чтобы сформировать предпосылки светской философии, исходя из особенностей мирского бытия и принципа его самостоятельного существования как прибежища для человека и опоры для его деятельности.
Пагубность идейной нетерпимости
В современной арабской интеллектуальной жизни происходит массовое обращение к концепциям, выражающим абсолютную, доходящую до идолопоклонства приверженность делу общины, партии или лидера. Действуют и влиятельные идейные течения, пытающиеся придать характер святости своему политическому символу, прибегая к созданию высоких идеологических барьеров между гражданами одной страны и членами одной нации, если они происходят из разных общин, регионов или этносов.
При таком положении дел, довлеющим над умами и чувствами, необходимо в просветительских целях объединить усилия общественности с тем, чтобы расширить поиск новых форм совместной жизни, укрепить чувство ответственности и согласованность деятельности в различных сферах. Такая работа должна опираться на более открытый научно-рационалистический подход к людям, культурам и религиям.
Иначе смотрит на дело тот, кто придерживается односторонней, субъективной установки, утверждая, что именно его-то мнение и является «самым истинным» и «самым правильным», стремится навязать свои представления и вторгается в области, находящиеся вне сферы его деятельности и компетенции.
Такое положение характерно не только для Ливана, но и для большинства других арабских государств. Возникающая в этой связи задача состоит в том, чтобы вскрыть природу некоторых препятствий, мешающих ливанцам и арабам в целом усвоить научно-рационалистические и демократические ценности. Будет также предпринята попытка пролить свет на те особенности культурной среды и понятийного аппарата, на которых возникают конфессиональные и партийные пристрастия, порождая политические и идеологические догмы, заводящие их носителей в тупик.
Рассмотрим некоторые теоретические примеры, порожденные субъективизмом интеллектуального, националистического и конфессионального толка. Значимость их различна, источники — не только из области религии.
Вместо закрепления идейных представлений о родине, нации, демократии, гуманизме, в умах людей укореняется локалистская символика Ливана «христианского» и Ливана «мусульманского», постулируется невозможность сосуществования различных религиозных общин, культурная множественность, лишенная устойчивых форм взаимодействия, укрепление межобщинных барьеров, приверженность традиционному сознанию и обрядовости различных вероисповеданий. Такое положение дел привело к накоплению в сознании каждого коллектива застывших представлений о себе и о других, а это, в свою очередь — к взаимной отчужденности не только на словах, но и на деле. Субъективизм проявляет себя в любом событии, имеющем конфессиональный характер либо застрагивающем чьи-либо интересы. Вопреки искренним призывам к взаимной терпимости, взаимодействию и демократическому диалогу многие коллективы все еще уединяются, как улитки в своих раковинах, жесткой ортодоксией ограждая себя от других.
Даже либеральный ливанский мыслитель Мишель Шиха, известный открытостью своих взглядов, способствовавших пониманию сущности модернизации, внес свою лепту в формирование воззрений, не имеющих светского характера, на природу коллективов, образующих ливанское и арабское общества. Понятие цивилизации для него сочетается с понятием религиозной общности в таком, например, высказывании: «Религиозная община в широком смысле слова есть одна из форм цивилизации. По определению мы имеем в виду христианскую цивилизацию и цивилизацию мусульманскую»1. Такой подход неизбежно раскалывает общество по конфессиональному признаку. В книге же ливанского писателя Фуада Иф-рама аль-Бустани догматика получает еще более жесткое выражение. Он вообще не признает права на существование в структуре Ливана иных, чем марониты, общностей, утверждая, что «Ливан воплощает в себе маро-нитскую общину» и что «христиане представляют западную цивилизацию, тогда как мусульмане — цивилизацию арабскую» .
Взгляды аль-Бустани схожи с воззрениями ученого-антрополога отца Салима Абу, который предложил ливанскому, арабскому и франкоязычному читателю много полезных исследований в области социологии культуры, однако, вместо того, чтобы подвергнуть религиозные факторы научному анализу, он придал религиозный характер анализу антропологическому. Для него, как и для Шихи и аль-Бустани, существуют «два понятия цивилизации: одно — христианское, выражающееся в западной цивилизации, другое — мусульманское, выражающееся в цивилизации арабской.»3
