Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Общество модерна: разрыв сущности человека и его существования 13
1 . Отчуждение сущности человека в мышлении 13
2. Отчуждение сущности человека в деятельности 35
Глава II. Критика субъектоцентризма в обществе модерна 82
1. Отчуждение субъективности в бытии знака 83
2. Отчуждение субъективности в пространстве власти 104
Глава III. Общество модерна как «незавершенный проект» 113
1. Память о прошлом как истинное исполнение будущего. 116
2. «Коммуникативный разум» против нормативных установок модерна: смена парадигмы 129
3. Принцип соборности: единство традиции и коммуникации 144
Заключение 160
Список использованной литературы 165
- Отчуждение сущности человека в мышлении
- Отчуждение субъективности в бытии знака
- Память о прошлом как истинное исполнение будущего.
Введение к работе
Актуальность исследования.
Актуальность данного исследования заключается, прежде всего, в том, что проблема отчуждения является одной из фундаментальных тенденций анализа современной эпохи. Исследования западных мыслителей по данной проблеме доказывают, что ситуация отчуждения, возникнув в обществе модерна в виде оборотной стороны развития индустриализма, остается насущной проблемой и в постиндустриальном обществе, в котором приобретает новые формы проявления. Наряду со своими классическими формами (господством над людьми вещей, товарно-денежных отношений) отчуждение выступает теперь в виде принудительной силы техники и технологии, власти-знания и знаков как симулякров смысла. В настоящее время отчуждение охватывает разные аспекты жизни общества: экономический, политический, социальный, технологический, духовный. Таким образом, понятие отчуждения предстает особым качественным состоянием всей совокупности социальных связей, выражающих несвободу человека, то есть, выступает как категория, резюмирующая негативные тенденции развития современной цивилизации. Исходя из подобного всеобъемлющего характера отчуждения, не менее важным становится последовательное рассмотрение конкретных теоретических программ его преодоления, представленных в основном в западноевропейской философии. К ним относятся классические (Гегель, Маркс), неклассические (представители Франкфуртской школы и феноменолого-экзистенциалистского направления) и постнеклассические (структурализм, постструктурализм) теории социально-философской мысли.
Особенно ценной и продуктивной концепцией в деле преодоления проблемы отчуждения для нас является теория коммуникативного действия и этика дискурса Ю. Хабермаса. Она выбрана нами не случайно: понятие модерна как проекта значится в названии самой диссертационной работы. Используя знаменитое высказывание Хабермаса, можно сказать, что «проект модерна - не завершен», потому что в нем не был до конца осмыслен и использован гуманистический (а не только инструментальный) потенциал рациональности. В философии Ю. Хабермаса проект модерна как незавершенный проект развития общества разумного коммуникативного действия в самом себе содержит возможности преодоления противоречий «инструментального» отношения к действительности. Рассуждения Хабермаса во многих аспектах развивают логику взглядов В. Беньямина. Дело в том, что размышления последнего об истории служат обновлению осознания времени модерна. Согласно Беньямину, каждое новое поколение несет ответственность не только за судьбу грядущих поколений, но и за судьбу, которую претерпели прошлые поколения. Благодаря тому, что мы усваиваем прошлый опыт, ориентируясь на будущее, современность (настоящее) сохраняется как точка роста, в которой продолжаются традиции и берут начало инновации.
Однако мы не ограничиваемся исследованием данной проблемы только в русле западной философии. Следует отметить, что особая значимость дан- ной работы связана, на наш взгляд, с тем, что и отечественная философская мысль располагает оригинальным способом преодоления самоотчуждения человека. Он заключается в особом духовно-практическом типе человеческой солидарности, получившем определение еще в теоретическом дискурсе XIX в. - соборном объединении людей. Причем данное исследование пред-полагает рассмотрение соборности не столько как специфически религиозного понятия, сколько как генерализующего принципа общественных традиций в России. Именно в качестве принципа соборность, на наш взгляд, включает в себя не только чисто теоретический, но и практический «срезы» российского «бытия-в-мире». Практический смысл принципа соборности связывается с тем, насколько продуктивным он может быть для возможного гражданского общества в России, а также с ответом на вопрос о месте соборности в системе ценностей гражданского общества. Говоря о России и имея в виду общество, доставшееся нам по праву исторического наследования, правильно было бы рассматривать и саму западную модель гражданского общества в российском социокультурном контексте. В этом случае мы начинаем исследовать не просто абстрактное гражданское общество, а именно возможное российское гражданское общество. Для того чтобы выяснить, как такое общество может сложиться в России, мы не вправе не учитывать многовековой отечественный опыт соборного объединения людей, и тогда мы не сможем не заметить схожести российских и западных паттернов цивилизационного развития.
Степень разработанности проблемы.
Проблема отчуждения в целом является классической проблемой со-цильно-философского знания. Однако данная работа концентрируется главным образом на ситуации отчуждении в «проекте» общества модерна. Исходя из этого, отправными точками анализа стали для нас классические работы Г.В.Ф. Гегеля и К. Маркса, касающиеся проблемы отчуждения, а главным «полем» (материалом) социально-философского рассмотрения - идеи и " взгляды представителей западной философии XX в. Исследования Гегеля и Маркса по проблеме отчуждения были продолжены в марксистском и фено- ( менолого-экзистенциалистском направлениях социальной философии прошедшего столетия. В настоящем исследовании были рассмотрены идеи Д. Лукача, М. Хоркхаймера и Т. Адорно, Г. Маркузе, В. Беньямина и Э. Фромма как представителей первого направления, в качестве представителей второго - Э. Гуссерль, Ж.-П. Сартр, М. Шелер и М. Хайдеггер.
Хотя структуралистская философия не касается напрямую проблемы отчуждения, она возникает в ситуации кризиса субъектоцентристской парадигмы западноевропейской философии и потому оказывает существенное влияние на постнеклассический характер размышлений о человеке и его месте в обществе. Поэтому мы не могли оставить в стороне основных теоретиков структурализма К. Леви-Строса и М.Фуко. Пришедшая на смену структурализму философия постструктурализма наряду с критикой субъектоцен тризма производит и тотальное отрицание самой структурности, в связи с чем общество и культура предстают как поле всеобъемлющего проявления отношений «власть-подчинение» и принуждения знаковой реальности. В теоретических построениях таких философов как М.Фуко, Ж. Лакан, Ж. Бод-рийяр и С.Жижек для. нас открываются принципиально новые формы отчуждения человека в современном обществе: отчуждение в пространстве знака и отчуждение в пространстве власти.
В ходе непосредственного анализа проблемы отчуждения в «проекте» обществе модерна мы опирались, главным образом, на работы Ю. Хабермаса как создателя теории незавершенного проекта модерна. Важно отметить, что в качестве источника отношения Хабермаса к прошлому как к необходимому и истинному исполнению будущего, мы подробно исследовали взгляды В. Беньямина. Нами были также изучены, идеи социальных теоретиков информационного (постиндустриального) общества 3: Баумана, У. Бека, Мі Кас- тельса и В.Л. Иноземцева. v
Исходя из того, что особым подпунктом данного исследования, стало понятие соборности, с целью раскрытия его содержания мы обратились как кт классикам русской религиозной философии (А.С. Хомяков, И.В. Киреевский, С.Л. Франк и другие), так и к работам современных российских исследователей традиционных духовно-нравственных основ российского общества (В.М. Межуев, В.А. Кутырёв, Г.С. Киселев, В.К. Кантор, А.С. Па-нарин и другие). Кроме того, важным подспорьем в области исследования общества с точки зрения нравственного развития его членов стали идеи Ф. Тенниса и Э: Левинаса. Следует особо отметить, что в своей работе мы также опирались на произведения отечественных исследователей, которые разрабатывали как модернизационные возможности нашей страны (Н.И. Лапин, В.Г. Федотова, Н.Н. Кузьмин и другие), так и сам феномен демократии и гражданского общества в России (А.А. Аузан, Р.Г. Апресян и А.А. Гусейнов, Т.А. Алексеева, И.К. Пантин, К.С. Гаджиев и другие).
Проведенный анализ литературы позволяет сделать вывод о том, что наряду с обширным материалом в области исследования проблемы отчуждения в целом существует определенный пробел в сфере исследования данной проблемы в конкретной ситуации «проекта» общества модерна. В то время как в западной, философии существует конкретная разработка данного вопроса (Хабермас),- то серьезных российских исследований на эту тему насчи-тываетсяне так много. Это предполагает необходимость дальнейшейфазра-ботки рассматриваемой проблемы.
Таким образом, объектом исследования является проблема отчуждения в «проекте» общества модерна, а предметом - эволюция проблемы отчуждения человека в ситуации модерна как «незавершенного проекта» и исследование специфической возможности преодоления отчуждения на основе принципа соборности.
Цели и задачи исследования.
Основной целью работы является анализ проблемы отчуждения в: «проекте» общества модерна. В связи с этим нами были поставлены следующие задачи: {
анализ рефлексивного (Гегель) и деятельностного (Маркс) аспектов проблемы отчуждения с их дальнейшим развитием в марксистском и феноменолого-экзистенциалистском направлениях;
исследование проблемы отчуждения в ситуации критики субъек-тоцентризма;
анализ проблемы отчуждения в ситуации общества модерна как «незавершенного проекта»;
исследование возможности (перспективы) преодоления» самоотчуждения человека путем раскрытия потенциала российского гражданского общества, опирающегося на духовно-практическую ценность соборного принципа объединения.
Методологическая основа.работы.
В качестве теоретической базы нами были использованы классические (Гегель, Маркс), неклассические (представители Франкфуртской школы и феноменолого-экзистенциаистского направления) и постнеклассические (структурализм, постструктурализм) исследования, прямо или косвенно затрагивающие проблему отчуждения в контексте «проекта» общества модерна; при этом эффективным исследовательским инструментарием работы избраны понятийно-категориальный аппарат и объяснительные схемы классической философии, поскольку именно они позволяют эксплицировать неисчерпанный ресурс модерного гуманизма. Это обстоятельство объясняет, каким образом мы используем разноплановые на первый взгляд подходы в исследовании проблемы отчуждения.
В качестве исходного в основу работы был положен, во-первых, метод историко-критической реконструкции, во-вторых, широко использовались общефилософские методологические принципы диалектического единства логического и исторического, восхождения от абстрактного к конкретному, сравнения и сопоставления.
Научная новизна работы заключается в следующем:
само название работы отражает ее новизну, которая выражается в том, что проблема отчуждения» последовательно рассматривается в контексте общества модерна как «проекта»;
в ходе рассмотрения проблемы отчуждения в ситуации субъекто-центризма, доказано, что отчуждение в пространстве знака одновременно становится и отчуждением в пространстве власти;
показано, что «незавершенный проект модерна» представляет собой возможность создания такого общества, которое образует с прошлым подвижное единство;
на основе сопоставления основных характеристик гражданского общества и соборного единства обоснована возможность продуктивно го использования принципа соборности в качестве мировоззренческого основания осуществления российской версии общественного согласия; по мере подробного анализа сущности соборного принципа объединения выяснено, что автономность современного российского общества требует преднамеренного и сознательного самоопределения которое может быть лишь коллективным; достижением всех его членов. Основные положения, выносимые на защиту.
1. Возникая в философии Гегеля в качестве положительного процесса мышления человека о себе самом как об изначально- разумном существе, в информационную эпоху отчуждение способствует виртуализации общественных отношений;
21 Понятие (ситуация) отчуждения является порождением общества модерна г потому, что именно в s модерном обществе формируется субъекто-центристская установка познания» № действия, монологизм; и тоталитаризм» которой в дальнейшем приводит к утрате веры, в человека1 как разумного су- « щества, ответственного за свою судьбу и поступки.
3. Фундаментальным источником самоотчуждения, человека в совре- • менном обществе становится всепроникающая власть, существующая либо как «власть над живым» вообще, либо как власть потребления, либо как идеологическая власть знака:
4. Существуют несомненные преимущества рациональности модерна как гуманистического «проекта» развития общества. «Проект модерна» как проект просвещенного разума может стать процессом? становления человека как разумного существа, на практике реализующего ценности разума; развивающего науку,, демократические институты;, а главное; нормы социализации? и; свободы. Фундаментальным условием возможности осуществления? этой программы- является радикальная: трансформация европейской рациональности с субъект-объектной к субъект-субъектной структуре развития.
5. Информационная эпоха, несмотря на создание логики развития общества в отчуждающем человека от человека пространстве потоков, сохраняет в себе свое ядро - разум как созидательную силу общества. Тем самым мечта эпохи Просвещения о том, что разум и наука решат проблемы человечества становится возможной именно в информационном обществе.
6. «Незавершенный проект модерна» представляет собой возможность создания общества, не отгородившегося от собственных творческих возможностей, содержащихся в прошлом, а, напротив, возможность такого общества, которое образует с прошлым подвижное единство. Соборность становится для нас тем самым понятием прошлого, которое ждет подобного приобщения и продолжения в контексте современного развития общества. Понимание соборности в качестве единства традиции и коммуникации, и как особого принципа человеческой солидарности, не сводимого лишь к политико-правовым и экономическим связям и отношениям, может стать мировоззренческим основанием для формирования российского гражданского общества.
Научно-практическая значимость диссертации заключается в обобщении результатов разнообразных социально-философских исследований по проблеме отчуждения и специальных работ, посвященных рассмотрению феномена как общества модерна в целом, так и модерна как «проекта». На основе теоретического осмысления эволюции ситуации отчуждения человека в ситуации модерна как «незавершенного проекта» особое научно-практическое значение, на наш взгляд, будет иметь выдвигаемая нами гипотеза специфической возможности преодоления отчуждения на основе принципа соборности. Характер работы позволяет использовать её в практике преподавания курса социальной философии, а также, несомненно, философской антропологии.
Апробация результатов исследования.
Основные положения предлагаемой диссертационной работы изложены в статьях, опубликованных в сборниках статей «Образование и культура постмодерна» (Казань, 2005), «Человек и общество в современном мире (парадоксы социально-философского дискурса)» (Казань, 2006), «Новая экономика и хозяйственная система России: проблема трансформации в условиях глобализации (Казань, 2006), в сборниках материалов всероссийской научной конференция «Перспективы развития современного общества» (2004), XI Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (Москва, 2004), XIV Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (Москва, 2007), в «Учёных записках Казанского государственного университета» (2007) и ряда межвузовских конференций.
Структура диссертации.
Работа состоит из введения, трех глав, содержащих семь параграфов, заключения и библиографии. В первой главе проводится подробная историко-философская реконструкция проблемы отчуждения в области мышления и в сфере жизненно-практической деятельности. Затем дается анализ двух ос-г новных направлений данной проблемы — марксистский и феноменолого-экзистенциалистский. Если философы первого направления выделяют дея- тельностно-практическую характеристику человека, то представители фено-менолого-экзистенциалистского направления в решении проблемы самоотчуждения человека делают акцент на внутренней экзистенциальной сущности личности. Вместе с тем особо рассматриваются идеи структурализма, оказавшие значительное влияние на понимание проблемы отчуждения в философии постструктурализма.
Во второй главе рассматривается возникновение и развитие принципиально новых форм отчуждения, человека в современном обществе в ситуации кризиса субъектоцентристской парадигмы.
Втретьей главе проблема отчуждения анализируется в ситуации общества модерна как незавершенного проекта. В связи с этим категория отчуждения подробно исследуется в контексте кризиса «монологического» разума эпохи Просвещения и преодоления этого кризиса с помощью коммуникативной рациональности, выражающей гуманистический потенциал модерна как проекта. Наряду с этим, проблема отчуждения анализируется в контексте современного постиндустриального (информационного) общества. Кроме того, в данной главе вводится понятие принципа соборности как единства традиции и коммуникации, существенно необходимых для осуществления гражданского общества в России.
В заключении содержатся основные выводы работы и намечаются перспективы дальнейшего исследования.
Библиография диссертации включает 131 наименование.
Отчуждение сущности человека в мышлении
Отчуждение сущности человека в мышлении. Проблема рефлексивной стороны отчуждения наиболее полно и основательно рассматривалась Г.В.Ф. Гегелем и занимала в его философии значительное место. Кроме того, как считает Ю. Хабермас, Гегель стал первым философом, который начал серьезно, глубоко и масштабно исследовать современную ему эпоху и общество, а также анализировать изменения происходящие в связи с появлением «мира модерна» в человеческом сознании1. Поэтому, исходя из данных обстоятельств, в рассмотрении вопроса об отчуждении сущности человека в мышлении, мы будем опираться на фундаментальное исследование рефлексивной природы отчуждения.в философии Гегеля.
К концу XVIII. века, века Просвещения, тенденции индивидуализма, десакрализации общества и человека, всеобщей устремленности в будущее, общественного прогресса и эмансипации личности проявились в полной мере и обрели зрелую форму. Это позволило Гегелю ввести термин «дух времени» для описания изменений, происходящих в современной ему действительности. Гегель характеризует «дух времени» следующим образом: «...нетрудно видеть, что наше время, есть время- рождения и перехода к новому периоду. ...Легкомыслие, как и скука, распространяющиеся в.существующем; неопределенное предчувствие чего-то неведомого — все это предвестники, того, что приближается нечто иное. Это постепенное измельчание... прерывается восходом, который сразу, словно вспышка молнии, озаряет картину нового мира»2. Это обстоятельствошриводит Гегеля к необходимости, осознания «духа времени», а его философия становится способом самообоснования и самоподтверждения мира модерна. Перед философией, по мнению Гегеля, стоит задача постичь в мысли свое время, которое является для Гегеля временем модерна.
В,мире модерна Гегель усматривает «дуализм культуры» эпохи Просвещения как фундаментального раскола бытия на оппозицию познающего субъекта и противостоящего ему объекта. В этой связи философ отмечает тот факт, что чем больше преуспевает светское образование; чем разнообразнее становится развитие проявлений жизни, в которые может внедряться подобный раскол, тем больше становится сила разрыва объекта и субъекта. Исходя из этого, образование «отчуждается от целого и тем незначительнее становится (когда-то снятое в религии) стремление жизни возродиться в гармонии»1.
В качестве основополагающего принципа современности Гегель выдвигает принцип субъективности. С точки зрения Гегеля-он имеет двоякий характер. С одной стороны, принцип субъективности отражает несомненное преимущество нового миропорядка с точки зрения его исторического развития - это признак прогресса. Гегель полагал, что история движется вперед. Здесь важно отметить, что его взгляды в этом отношении отличаются от веры в прогресс предшествовавших ему философов Просвещения. Согласно мнению некоторых историков философии2, Гегель не.думал, что развитие истории сводится к приобретению человеком большего объема- эмпирических знаний- и лучших технологических возможностей (как полагали философы-просветители). Для-Гегеля «прогресс» прежде всего заключается втом, что история,творит более богатые и-более-адекватные горизонты познания. Цель истории - возрастание разумности. Согласно Гегелю, прогресс влечет за собой «формативный» процесс, который начинается тогда, когда с помощью труда и рефлексии люди становятся разумными и свободными. Ключевыми историческими событиями для осуществления данного принципа становятся Реформация, Просвещение и Французская революция.
Однако философия Гегеля испытала на себе влияние не только идей эпохи Просвещения, но и Романтизма. «Разъять, значит убить» - этот тезис в XIX веке стал девизом романтического движения, которое возникло как критическая реакция на эпоху Просвещения. Представители романтического направления (Шиллер, Гете, Новалис, Якоби и др.) считали, что науки могут быть полезны в практических делах, но никакое «взаимосцепление концептов» не поможет нам понять человека, произведение искусства, то в них, что передается через жесты, символы, потому что реальностью обладает только индивидуальное, проявляющее себя в своей единственности, неподражаемо-сти другим вещам, событиям, мыслям. Кроме того, романтики отказывали просветителям также и в способности понять свое время и предсказать, его дальнейшее развитие. Согласно их мнению, только прозрение художника, пророка или мыслителя способно обнаружить контуры будущего, так как для расчетливого интеллекта и аналитической способности естествоиспытателя эпохи Просвещения будущее непостижимо.
Отчуждение субъективности в бытии знака
Осмысление существенных сдвигов в жизнедеятельности современного общества началось в 60-е годы XX века. Возникают концепции постиндустриального общества, в котором информация и знание приобретают характер ведущей производительной силы, становятся стратегическим ресурсом производства и условием господства компьютеризации и средств массовой коммуникации. Логическим итогом индустриальной эпохи становится постиндустриальное общество потребления, в котором имеет место бесконечное умножение объектов, услуг, товаров. В этом проявляется фундаментальное изменение общества и человека. Люди оказываются в среде не человече-ских существ, но объектов. В современном обществе осуществляется не столько обмен людей друг с другом, сколько статистический процесс обмена товарами и сообщениями. Субстанция реальной жизни утрачивает значение и отменяется. Во многом это происходит потому, что в деятельности людей участвует все больше символических посредников. Вещи выступают, прежде всего, в их знаковой функции. Такая ситуация общественной жизни основана на том, что потребление становится ключевой формой деятельности человека.
По мнению, Ж. Бодрийяра, подобная «виртуализация» действительности является следствием эволюции потребления, которое из первоначального удовлетворения потребностей приобретает статус фундамента культуры. Как полагает Бодрийяр, потребление в постсовременном обществе является принудительным социальным институтом, который навязывает субъектам потребления завершенную систему ценностей, а самое главное — становится деятельностью «систематического манипулирования знаками»1.
Бодрийяр формулирует ряд значимых для исследования проблемы отчуждения положений. По его мнению, для того, чтобы стать объектом потребления вещь должна сделаться знаком, то есть чем-то принципиально внеположным тому исходному отношению, посредником которого вещь представала в политической экономии Маркса. В классической-теории потребления вещь, предмет, орудие труда становились посредниками некоего реального отношения и соотносились с определенным поступком и жестом человека. Этой логике Бодрийяр противопоставляет свою «политическую экономию знака», согласно которой вещь способна потребляться лишь как знак, как произвольное обозначение конкретного отношения, не образуя при этом с ним никакой связи, но обретая смысл в абстрактно-систематической соотнесенности с другими вещами-знаками.
Необходимо отметить, что принципиальным открытием Бодрийяра является то, что из такого преображения вещи в знак вытекает изменение человеческого отношения, которое с этого момента более не переживается — оно абстрагируется и отменяется, потребляясь в вещи-знаке. Тем самым, отчуждающая логика «овеществления» социального отношения теории Маркса доводится Бодрийяром до предела — происходит не овеществление реальности, а ее «симулякризация» в знаках. Сам механизм симулякризации реальности строится на том, что в процессе потребления вещи/знаки становятся эквивалентными друг другу и могут неограниченно умножаться, что, по мнению Бодрийяра, они и должны делать, чтобы ежеминутно восполнять нехватку реальности.
С одной стороны, Бодрийяр описывает процесс потребления как систему обменов и знаков, а с другой - как стратегический механизм власти. Дело заключается в том, что в современном обществе капиталистическая система производит человека как потребителя, открывая тем самым новый тип эксплуатации - использования индивида в качестве потребительной силы. Бодрийяр считает, что быть свободным в обществе потребления, на самом деле, означает лишь свободно проецировать желания на произведенные- товары. Отныне не существует индивидуальных желаний и потребностей, а есть машины производства желаний, заставляющие человека наслаждаться потреблением. Жесткая истина потребительского общества состоит в том, что «...в своей тоталитарной логике система производственного роста... может лишь производить и воспроизводить людей со всеми их наиболее глубокими качествами, их свободой, их «потребностями», даже их бессознательным, в качестве производительных сил. Система может лишь производить и воспроизводить индивидов в качестве элементов системы» . Тем самым, в современном капиталистическом обществе знание, техника, культура, люди, общественные отношения воспроизводятся как элементы системы «монополистической структуры производительности».
Память о прошлом как истинное исполнение будущего
Желание воспринимать эпоху модерна не столько как проект будущего, радикально порывающего с прошлым, сколько подчеркнуть скрытую связь современного с прошлым появляется у философов-романтиков XIX в. Важным для нас является то, что в романтизме в качестве современного начинает рассматриваться то, что способствует объективному выражению обновляющейся актуальности духа времени. Сформированный таким образом культ современного в виде прославления актуальности прошедшего находит дальнейшее развитие в искусстве, философии и истории на рубеже XIX-XX в.в. Благодаря романтикам, возникает новое сознание эпохи модерна, которое становится не только выражением рационализации и ускорения общественной жизни, но, что самое главное, «...в высокой оценке переходного, мимолетного, эфемерного, в торжестве динамизма проявляется как раз тоска по незапятнанной остановившейся современности» .
Подобным духом незапятнанной современности проникнуто отношение В. Беньямина к прошлому как к необходимому и истинному исполнению будущего. В известных тезисах «О понятии истории» Беньямин постоянно обращается к прошлому не ради прошлого, а ради настоящего и будущего. Это становится возможным потому, что прошлое понимается как «Jetztzeit» -«сейчасное время», наполненное «актуальным настоящим». Для того чтобы прошлое состоялось для настоящего, а затем и будущего как «Jetztzeit», историку «не обойтись без понятия современности, представляющей собой не переход, а остановку, замирание времени»1. Дело в том что, представление о непрерывном развитии и прогрессе возможно только в гомогенном и «пустом» времени, которое лишь отдаляет и затемняет для нас актуальность прошлого опыта. По мнению Беньямина, в неистовой безоглядности прогресса подлинный образ прошлого проскальзывает мимо и оказывается под угрозой исчезновения с появлением любой современности. Понятие образа имеет особое значение. Для Беньямина образ — это любая вещь (предмет, произведение искусства, текст, документ или воспоминание), в которой момент прошлого и момент настоящего соединяются в некое «созвездие». В этом созвездии прошлое выступает для настоящего как означающее, а прошлое находит в настоящем свой смысл и свое завершение. Здесь важно то, что настоящее должно уметь узнать себя в прошлом как означенное им.
Некоторые исследователи считают, что прообразом нового отношения к истории была для Беньямина фигура коллекционера. Для коллекционера не существует общепринятой шкалы значимости вещей: его связывают с коллекцией совершенно особые отношении обладания, благодаря которым ценность и значимосі ь вещи определяется совершенно специфическим образом. Коллекционер обязан вырывать вещь из непрерывного потока истории и присваивать ее себе, потому что только так она может стать его вещью. Таким образом, самое главное в работе коллекционера (как и в познавательной деятельности историка, совершающего «остановку» времени) то, что состав коллекции не определяется некоторыми «объективными» последовательностями исторических событий: состав коллекции определяет брошенный назад
заинтересованный взгляд коллекционера1.
Итак, для того, чтобы прошлое предстало как истинное исполнение настоящего и будущего, нужно прервать ход истории как поступательного развития в «пустом» гомогенном времени. По мысли Беньямина, для познания прошлого необходимо не только движение мысли, но и ее остановка. И тогда там, где мышление в один из напряженных моментов насыщенной ситуации неожиданно замирает, оно вызывает эффект шока, благодаря которому кристаллизуется в монаду. Важно отметить, что эффект шока от мгновенной остановки хода истории выражает мессианское понимание времени. Мессианское время представляет собой беспрецедентное сокращение всей человеческой истории в одну точку ради искупления каждого неповторимого момента. У Беньямина речь идет при этом не только о напряженном обновлении сознания, когда «каждая секунда была маленькой калиткой, в которую мог войти мессия»2. Признак мессианской остановки происходящего Беньямин. понимает как «революционный шанс в борьбе за угнетенное прошлое»3. Тем самым, прошлое открыто для будущего, так как в нем уже действует надежда на освобождение. Прошлое уже содержит в себе в форме ошибок, которые стремятся подвергнуть забвению, измерение будущего.
