Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Основные подходы к исследованию социальной структуры в социальной философии XX века.
1. Структурные подходы в современной социальной философии 13
1.1. Методологическое содержание структурализма 14
1.2. Структурный функционализм Толкотта Парсонса 27
2. Истоки и логика конструктивистского подхода 46
2.1. Теория структурации Энтони Гидденса 50
2.2. Теория коммуникативного действия Юргена Хабермаса 57
ГЛАВА 2. Философские проблемы исследования социальной структуры.
1. Онтология социальной структуры 75
1.1. Социальная структура как социетальный порядок 75
1.2. Социальная структура, социальное действие и история 88
2. Методологические проблемы исследования социальной структуры 104
2.1. Кризис «философии сознания» в социально-философском контексте 105
2.2. Критика методологизма и формирование интерпретативной методологии 118
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 141
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 144
- Методологическое содержание структурализма
- Истоки и логика конструктивистского подхода
- Социальная структура как социетальный порядок
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Актуальность исследования социальной структуры определяется рядом социально-политических событий глобального характера, которые вновь привлекли исследовательский интерес к анализу социетального аспекта общественной жизни. Понятие «социетальный» имеет здесь нормативное значение, оно указывает на собственно социальные ресурсы солидарности и противостоит моделям экономической и политической интеграции общества. Среди событий, о которых идет речь, следует выделить следующие.
1. «Третья» волна демократических транзитов в странах Латинской Америки
и Восточной Европы в 70-80-е годы привела к новому возрастанию интереса к
осмыслению понятия «гражданского общества», которое здесь
противопоставляется тоталитарному государству. Пьер Бурдье разоблачает
недостатки, встроенные в механизмы представительской демократии, которые
неизбежно приводят к отчуждению представителей от тех, чьи интересы они
призваны представлять: это верно в разной степени и для «просоветских»
режимов, и для западной демократии. Против этого овеществленного сословия
политиков и была направлена деятельность таких организаций как
«Солидарность» в Польше, «Новый Форум» в Германии, «Хартия-77» в
(щ Чехословакии. Однако, как подчеркивает он далее, «...альтернативные
движения, как на Западе, так и на Востоке, не располагают теорией, которая позволила бы им осознать самих себя и организовать себя в соответствии с их глубинным предназначением».2 Эту мысль Бурдье следует понимать таким образом, что социальные, в противовес политическим, движения нуждаются в самой теории социального, способного противостоять политическому.
см. Мельвиль А.Ю. Опыт теоретико-методологического синтеза структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам. // Политические исследования. - 1998. - №2. - С. 6-38. 2 Бурдье П. Политический монополизм и символические революции. // Социология политики. - М.: Socio-Logos, 1993. - С. 314.
Кризис государства благосостояния, который носит и экономический, и социальный характер. Начиная с 70-х годов, пришедшие к власти партии, возглавляемые правыми лидерами, такими как Маргарет Тетчер, Гельмут Коль и Рональд Рейган, предпринимают последовательные попытки уменьшить расходы государства на социальные нужды, а также посредством приватизации ряда крупнейших предприятий сократить участие государства в экономике. Причиной этих процессов многие называют общеэкономический кризис начала 70-х годов, который привел к снижению правительственных доходов в ряде государств. Результатом этого кризиса стало возвышение неоконсервативной идеологии и неолиберализма в странах Запада, под знаменем которых и проводились правые реформы. Однако неолиберализм возвращает к жизни тот самый «экономизм», который доводит лозунг «laissez-faire» - невмешательства государства в экономику - до мысли о том, что справедливый социальный порядок в современных обществах возможен только как порядок, регулируемый законами свободного рынка. Таким образом, можно видеть идеологическую задачу современной социальной теории в том, чтобы разрушить предлагаемую неолиберализмом альтернативу этатизма и рыночного регулирования общества, предложив такую модель последнего, которая смогла бы объяснить внутренние социетальные возможности структурирования, независимые ни от давления экономических императивов, ни от государственного вмешательства.
Глобализация, которая нормативно понимается как вызов социальному национальному государству со стороны интернационализирующейся экономики. «Если citoyen (гражданин) ещё зажат рамками национального государства, то буржуа уже действует как космополит»,3 - пишет Ульрих Бек. Глобализация ведет ко всё большему расслоению благосостояния как на национальном уровне граждан, так и на наднациональном уровне государств. Нормативная проблема глобализации требует, очевидно, политического
3 Бек У. Что такое глобализация? - М.: Прогресс-Традиция, 2001. - С. 22.
решения, однако столь же очевидно, что в современных условиях это решение не может быть предложено с позиции усиления национального государства. В этом контексте также большое значение имеют модели социетальной интеграции, разрабатываемые в рамках социальной науки, поскольку они, в отличие от экономических моделей, обладают существенным нормативным, эгалитаристским, потенциалом и, в отличие от исследований политического сообщества, уже в современных условиях способны предложить нормативно ориентированную теорию, носящую наднациональный характер.
Как можно видеть, одной из важнейших черт современного интереса к социетальной общности является её последовательная дифференциация как с экономическим сообществом, формирующимся вокруг свободного рынка, так и с политическим сообществом, формирующимся вокруг современной избирательной системы. Современное дифференцированное понятие гражданского общества также неизбежно предполагает внутреннюю социетальную интеграцию общества, которая теперь приобретает очевидный нормативный смысл. Можно сказать, что понятие социетальной общности, интегративного ядра общества, вырабатываемое социальной наукой, все больше сближается с этим понятием гражданского общества, которое всегда имело огромное легитимирующее значение для социальной философии. Таким образом, исследования социальной структуры могут быть укоренены и в научном, и в политическом дискурсе современности.
Степень разработанности проблемы. Анализ социальной структуры оставался одной из ключевых тем в истории философии начиная, пожалуй, уже с античности: уже в сочинениях Платона и Аристотеля мы обнаруживаем разработанную нормативную теорию социальной структуры, которую отличает стремление воссоздать полисное единство в социально-философском контексте. Современное звучание, связанное с попытками решить «проблему порядка», философский анализ социальной структуры получает в Новое время, наиболее отчетливо в теории «общественного договора» у Томаса Гоббса,
Джона Локка, а затем в философии Французского Просвещения. Начиная со второй половины XIX века теоретические исследования социальной структуры занимают одно из ключевых мест в рамках новой науки — социологии. Среди классиков социологии, внесших огромный вклад в разработку этой проблемы, следует назвать, прежде всего, О. Конта, Ф. Тенниса, Э. Дюркгейма. В середине XX века философские исследования социальной структуры становятся одной из важнейших проблем структурализма (К. Леви-Строс, Л. Альтюссер и др.) и структурного функционализма. Структурный функционализм в лице таких крупнейших теоретиков социальной науки, как Т. Парсонс, Р. Мертон, К. Дэвис, У. Мур, Р. Белла, Н. Смелзер и других, долгие годы определял лицо социальной науки. В рамках этой школы, прежде всего у Толкотта Парсонса, была предпринята грандиозная попытка развернутой теоретической реконструкции социальной структуры. Интересные попытки извлечь преимущества из функционального подхода делаются и в конце XX века, например в неофункционализме Дж. Александера, системной теории Н. Лумана. Зримую альтернативу масштабным макротеоретическим притязаниям функционализма представляют «теории повседневности», которые сосредотачивают внимание на структурированных аспектах повседневного взаимодействия социальных субъектов. Среди важнейших направлений и теоретиков этого направления следует назвать феноменологическую социологию (А. Шюц), символический интеракционизм (Дж. Г. Мид), этнометодологию (Г. Гарфинкель, А. Сикурел), драматургическую теорию И. Гофмана. Наконец, начиная с 70-х годов в социальной науке явно проявляется стремление к синтезу микро- и макроисследований социальной структуры. Среди теоретиков, которые выделяются на фоне этого движения, следует назвать Ю. Хабермаса, сосредотачивающего внимание на коммуникативном аспекте социального взаимодействия, П. Бурдье, обращающего внимание на сложные отношения объективной и инкорпорированной социальной структуры,
Э. Гидденса, особенно акцентирующего внимание на том факте, что социальная структура воспроизводится в самой социальной деятельности субъектов.4
Отечественные исследования социальной структуры долгое время находились под влиянием марксистской парадигмы, социальная структура понималась преимущественно как классовая структура. Среди авторов, оставивших значительный след в рамках данного направления, следует выделить А.А. Амвросова, П.Д. Павленок, М.Н. Руткевича, В.М. Селунскую, B.C. Семенова, С.Л. Синявского, С.С. Уткина, Ф.Р. Филиппова и др. В 90-е годы в рамках теоретической социальной науки исследователи сосредотачивали внимание преимущественно на анализе социальной стратификации, однако работы таких авторов, как В.В. Радаев, В.И. Ильин, B.C. Барулин5, далеко выходят за рамки простого анализа эмпирических данных, затрагивая философский аспект проблемы «упорядоченности» социальной жизни. Особое место исследования социальной структуры заняли в рамках синергетической парадигмы, где выделяются такие авторы, как В.И. Аршинов, В.П. Бранский, В.Г. Буданов, В.В. Василькова, В.Э. Войцехович, Е.Н. Князева, СП. Курдюмов, С.Д. Пожарский и другие.6 Методологический аспект анализа социальной структуры разрабатывается в исследованиях Н.С. Автономовой, В.Л. Алтухова, В.И. Дудина, Е.А. Мамчур, Н.Н. Козлова, В.М. Розина, Н.М. Смирновой, В.Н. Фурса, Н.А. Шматко и других.
4 См. Бурдье П. Практический смысл. - СПб.: Алетейя, 2001; Habermas J. The Theory of
Communicative Action. Volume I and II. - Boston: Beacon Press, 1984; Giddens A. The Constitution of
Society. Outline of the Theory of Structuration. - Berkeley and Los Angeles: University of California Press,
1984.
5 См. Радаев В.В. Социальная стратификация. - М: Аспект-пресс, 1996; Ильин В.И. Государство и
социальная стратификация советского и постсоветского обществ, 1917-1996 гг.: Опыт
конструктивистско-структуралистского анализа. - Сыктывкар: Сыктывкар, гос. ун-т. Ин-т
социологии РАН, 1996.
6 См. Синергетическая парадигма. Человек и общество в условиях нестабильности. - М.: Прогресс-
Традиция, 2003.
7 См. Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. - М.:
Наука, 1977; Смирнова Н.М. От социальной метафизики к феноменологии «естественной установки»
(феноменологические мотивы в современном социальном познании). - М.: ИФРАН, 1997; Фуре В.Н.
Контуры современной критической теории. - Минск: ЕГУ, 2002.
Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного
т исследования выступает социальная структура, рассматриваемая как
социетальный порядок. Предмет исследования - онтологический и методологический аспекты философского анализа социальной структуры.
Цель и задачи исследования. Целью исследования является философский анализ онтологии социальной структуры в тесной взаимосвязи с рефлексивным анализом методологии, применяемой для её изучения.
Достижение данной цели обусловливает постановку и решение следующих
(^ задач:
проанализировать важнейшие современные направления исследований социальной структуры, выявить достоинства и главные методологические трудности, складывающиеся в рамках предлагаемых подходов;
проследить исторический и историко-философский генезис понятия социальной структуры;
осуществить комплексный категориальный анализ понятия социальной структуры в системе иных социально-философских категорий, таких как социальная система, социальное действие, историческое развитие;
проанализировать характер зависимости исследований социальной структуры от классической эпистемологической парадигмы;
выявить методологические основания исследования социальной структуры.
Теоретико-методологическая база исследования. Общую теоретико-
информационную основу диссертационного исследования составляет обширная
философская, социально-философская и социологическая литература
современных зарубежных и отечественных исследователей на русском и
английском языках, посвященная исследованию различных аспектов
социальной структуры. В качестве теоретической основы послужили в первую
^ очередь труды таких исследователей, как Ю. Хабермас, Э. Гидденс, П. Бурдье,
ориентирующих научный интерес на анализ взаимозависимости надындивидуальных аспектов общественной жизни и деятельности компетентных субъектов. В диссертационной работе были использованы методы сравнительного, исторического и логического анализа концепций различных авторов. Большое значение имеет интерпретативная методология социальной науки, позволяющая нацелить исследование не только на объяснение объективированной социальной структуры общества, но и на понимание характера структурированного взаимодействия социальных субъектов.
Научная новизна исследования.
Проанализированы важнейшие современные концепции социальной структуры, выявлена их взаимосвязь с социально-философской «проблемой порядка».
Прослежен исторический и историко-философский генезис понятия социальной структуры, выявлена социально-историческая обусловленность современных исследований социальной структуры.
Предложено авторское определение понятия социальной структуры, обоснована диалектическая взаимосвязь социальной структуры и социального действия, выявлены темпоральные характеристики социальной структуры.
Показано значение лингвистического поворота в философии XX века для методологии исследования «социальной структуры».
Обоснован методологический и нормативный приоритет интерпретативного подхода в исследованиях социальной структуры.
Положения, выносимые на защиту.
1. Теоретический интерес современных исследований социальной структуры направлен не только на дескриптивный анализ структуры общества, но и на нормативный анализ проблемы общественной солидарности или «проблемы порядка». Следует различать структурный и конструктивистский
подходы к анализу социальной структуры в зависимости от того, видится ли решение этой проблемы в одностороннем ограничении спонтанности человеческого действия социальной структурой или во взаимном влиянии структуры и действия.
Анализ социальной структуры в контексте решения «проблемы порядка» обусловлен социально-исторически. Он становится актуальным в связи с тем, что социальный порядок был поставлен под вопрос и перестал пониматься как «естественный» в результате происходящего со времен европейского Ренессанса разрушения унитарного единства культурной традиции, общества и государства, происходящего под знаком свободы личности.
Предлагается использование понятия социальной структуры как социетального порядка, непрерывно воспроизводимого в деятельности компетентных акторов. Данное понятие, во-первых, указывает на наличие собственно социальных ресурсов солидарности и нормативно противостоит моделям экономической и политической интеграции общества, во-вторых, предполагает онтологическое равенство социальной структуры и социального действия, в-третьих, вводит темпоральное измерение социальной структуры.
Зависимость социально-философских концепций социальной структуры от классической эпистемологической парадигмы «философии сознания» имеет свои следствия и для методологии, где общество предстает объектом натуралистического объяснения, и для онтологии, где соотношение человека и социальной структуры изображается по образцу субъект-объектных отношений. Ключевое значение в преодолении парадигмы «философии сознания» имеет лингвистический поворот.
Интерпретативная методология обладает нормативным и методологическим приоритетом в исследованиях социальной структуры, поскольку для анализа взаимодействия «компетентных» субъектов, участвующих в воспроизводстве социальной структуры, требуется не только объяснение, но и понимание. Это понимание возможно благодаря тому, что исследователь, находящийся в одном социокультурном пространстве с
испытуемыми, разделяет с ними фоновое знание ситуации мышления и действия. Проведенный анализ показывает, что использование интерпретативной методологии не означает отказа от объективности получаемых результатов.
Научно-практическая значимость работы. Основные теоретические положения и результаты исследования могут использоваться для дальнейшей разработки философского понятия «социальной структуры» как социетального ядра общества, обладающего ресурсами для того, чтобы противостоять и глобализирующимся рынкам, и попыткам слепого государственного вмешательства. В этом смысле работа имеет не только научное, но и социально-политическое значение: и для стремящейся отстоять свою самобытность общественности (поскольку помогает концептуализировать её теоретическое самоописание), и для политического управления. В последнем случае положения диссертационного исследования поддерживают понимание членов общества скорее как компетентных субъектов возможного диалога, нежели объектов политико-технологического вмешательства. Результаты работы способствуют также разработке методологической базы для эмпирических исследований социальной жизни, могут быть использованы при разработке и чтении базовых и специальных курсов по социальной философии, социологии, политологии и другим социально-гуманитарным дисциплинам.
Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры истории философии факультета философии и психологии Воронежского государственного университета (Воронеж, 2004, 2005 гг.). Её основные положения и научные результаты изложены в научных докладах и выступлениях на ежегодных научных сессиях факультета философии и психологии ВГУ (Воронеж, 2002, 2003, 2004 гг.), третьем Российском философском конгрессе (Ростов н/Д, 2002), международной конференции «Дни международного образования и науки в Центральной России» (Воронеж, 2003),
региональной научно-методической конференции «Проблемы преподавания философии в вузе» (Воронеж, 2001), в научных публикациях автора. Результаты диссертационного исследования были использованы автором при разработке и чтении базового курса «История зарубежной философии второй половины XIX - XX вв.» для студентов отделения философии факультета философии и психологии ВГУ.
Объём и структура диссертационного исследования. Структура диссертации обусловлена поставленной целью и задачами исследования и состоит из введения, двух глав, включающих четыре параграфа, заключения и библиографического списка. Содержание работы изложено на 154 страницах машинописного текста. Библиография включает 142 наименования, в том числе 11 работ на иностранном (английском) языке.
Методологическое содержание структурализма
Взлет структурализма относится к 50-м - 60-м годам прошлого века. Это направление иногда по праву называют французским структурализмом, потому что именно во Франции сформировалось его основное методологическое ядро, и работали важнейшие представители: К. Леви-Строс, Л. Альтюссер, Ж. Лакан, Р. Барт, М. Фуко. Структурализм возник как реакция на методологическое отставание гуманитарных наук: то, что они находились на описательном уровне можно в равной мере отнести и к этнографии, и к дососсюровской лингвистике. С другой стороны, некоторые попытки создать методологическую основу гуманитарных наук, такие как герменевтика Дильтея, не приближали, по мнению структуралистов, гуманитарное знание к идеалу научности, поскольку утверждали нередуцируемость гуманитарного знания к закону или модели. Структурализм самоидентифицируется в отрицательном смысле, отталкиваясь как от попыток применения каузального объяснения в области гуманитарных наук, так и от попыток внести в эту область философские спекуляции. К последним следует отнести, во-первых, традиционную метафизику, во-вторых, иррационализм, сильный во Франции благодаря влиянию Бергсона. И, наконец, следует отметить, что Леви-Строс в 60-е годы резко противопоставляет структурализм позиции «всеобщего интеллектуала» Сартра, вовлеченной в политические коллизии.
Ролан Барт говорит, что структурализм нужно рассматривать как «структуралистскую деятельность». Это особенно важно для нас, поскольку результатами научной работы структуралистов в самых различных областях гуманитарного знания являются труды, содержание которых могло бы быть изложено в рамках этой работы только приблизительно, собственно говоря, это очень специальное содержание. Но объединяющим моментом всех работ, который и создает по-настоящему философский контекст рассмотрения, является именно структуралистская методология. Поэтому работы структуралистов, в первую очередь Леви-Строса, должны, на мой взгляд, служить опорными точками для выявления характерных черт- этой структуралистской деятельности или - методологии.
Собственно отсчет истории структурализма можно начать со встречи в Париже в 40-е годы Леви-Строса с Романом Якобсоном. Далеко идущим её результатом явилось стремление «отца французского структурализма» перенести методологические допущения соссюровской структурной лингвистики в, казалось бы, неязыковую сферу: применить лингвистическую методологию к исследованию первобытных обществ. Леви-Строс формулирует фундаментальное теоретическое допущение, - «культура ... обладает строением, подобным строению языка»,10 - которое открыло путь для перенесения этих методов также в литературоведение (Р. Барт и мн. др.), психоанализ (Ж. Лакан), социальную науку и т.д. По этой причине рассмотрение структурализма необходимо начинать с «Курса общей лингвистики» Фердинанда де Соссюра (1857-1913), женевского лингвиста начала века. Новая методология в языкознании, связываемая с его именем, стала методологическим импульсом, приведшим к возникновению структурализма. Конечно, нас будут интересовать не столько собственно лингвистические идеи Соссюра, сколько те положения, на основе которых он выстраивает объект новой структуралистской науки и которые превратились в «эпистемологическое бессознательное структурализма», не в последнюю очередь и структурализма Клода Леви-Строса.
Структурная лингвистика Фердинанда де Соссюра. Лекции по общей лингвистике, которые Соссюр читал в Женеве, не нашли, к сожалению, отражения в книге, которая была бы издана при жизни исследователя. Идеи Соссюра были опубликованы в 1916 в «Курсе общей лингвистики», которая вышла под редакцией Ш. Бали и А. Сеше, являвшихся слушателями его лекций. Конечно, редакция Бали и Сеше, на которой основывается «вульгата» Соссюра, неоднократно подвергалась критике. Во второй половине XX века эта критика приобрела системный характер и, можно сказать, стала общепризнанной: здесь, без сомнения, выделяется ставший уже классическим комментарий известного итальянского лингвиста Туллио де Мауро. Однако именно первая редакция «Курса» определила во многом развитие структуралистской методологии не только в языкознании, но и в целом ряде дисциплин от этнологии до психоанализа.
Истоки и логика конструктивистского подхода
Анализ конструктивистских подходов следует, по логике развития социальной теории, предварить кратким рассмотрением «теорий повседневности», которые получают относительное распространение на фоне всеобщего главенства структурного функционализма в 60-е годы прошлого века. К этим теориям относятся такие направления социальной науки как феноменологическая социология, этнометодология, символический интеракционизм, наконец, драматургическая теория Гофмана. Конечно, работы Альфреда Шюца и Джорджа Герберта Мида относятся к первой половине века, однако особое значение они приобретают именно как зримый противовес высокоабстрактным теоретическим притязаниям структурного функционализма: именно в это время появляются такие известные апологеты этих теорий как, соответственно, Бергер и Лукман в феноменологической социологии и такие исследователи как Блумер и, во многом, Гофман, в символическом интеракционизме. Эти теории, с другой стороны, оказались существенным стимулом для возникновения конструктивистских теорий 70-х годов, теорий Хабермаса, Гидденса, Бурдье. Однако в отношении проблемы исследования социальной структуры, они выглядят сегодня как всего, лишь антитезис структурному функционализму: интерес к микроисследованиям оборачивается утратой внимания к действию автономных социальных сил. Поэтому в нашей работе краткое рассмотрение, для примера, теории Альфреда Шюца играет роль введения к анализу теорий Гидденса и Хабермаса. В противном случае было бы сложно избавиться от ощущения наличия лакуны между этими теориями и структурными подходами первой половины XX века. «Феноменологическая социология» Альфреда Шюца.
Центральное понятие феноменологической социологии - понятие «жизненного мира» - было введено в поздней философии Гуссерля и перенесено на почву социальной науки благодаря работам Альфреда Шюца («Феноменология социального мира» (1932)).
Гуссерль анализируя науку как судьбу, тєХод, европейского человечества, кризис науки, и соответственно Европы, усматривает в том, что этот рационализм «сбился с пути». Симптомом сбившегося с пути разума является объективизм, который игнорирует все формы духовной активности, низводя их до жизни тела; объективизм затемнил истинный смысл рационализма, смысл «имманентной духовной истории Европы». Сам «объективный» мир, созданный наукой, является не единственно истинным миром, а абстракцией от «жизненного мира» {Lebenswelt). Жизненный мир - это изначальный нетематизированный мир, в котором живет человек, он составляет горизонт всякого опыта. Жизненный мир - область изначальных самоочевидностей, он принципиально нагляден и конкретен, в отличие от объективированного мира науки, он является универсальной «почвой» любой практики и первичен относительно любой объективации. Жизненный мир принципиально доступен каждому, кто принадлежит ему, однако так же принципиально нетематичен: мы встречаем вещи «в мире», но сам мир не является вещью или совокупностью вещей, он всегда преддан естественной установке действующего субъекта. Жизненный мир доступен исследователю только благодаря феноменологической редукции, первый этап которой сосредотачивает внимание на феноменах - априорных структурах - жизненного мира, второй ведет к пониманию того, что мир укоренен в интенциональной жизни сознания. Шюц полагает, что такое понятие жизненного мира оказывается чрезвычайно полезным для социальной науки при условии реабилитации естественной установки. Жизненный мир понимается им как мир повседневной практической деятельности, при этом он выдвигает на первый план идею интерсубъективности: мир переживается человеком как общий для него и других людей и таковым и является по сути. Интерсубъективность конкретизируется при помощи тезиса о «взаимности перспектив», который предполагает, с одной стороны, что точки зрения действующих субъектов взаимозаменяемы, т.е. в случае смены перспектив двух субъектов их мировосприятие не изменится радикальным образом, с другой, что несмотря на уникальность людей, релевантные для социальной жизни системы значимостей не различаются радикальным образом. Жизненный мир делает возможной социальную коммуникацию, он содержит базовую совокупность знания, разделяемого всеми его участниками (обладание которой и означает, с другой стороны, участие). Таким образом, «жизненный мир» не является объективной структурой, независимой от участников социальной жизни, а должен постоянно воспроизводиться в повседневной коммуникации. Относительная устойчивость социальных структур возможна только благодаря закреплению интерсубъективно разделяемых смыслов в языке.
Фундаментальное достижение феноменологии и феноменологической социологии состоит в признании факта структурированности мира человеком. Но если феноменология стремится посредством бжохц выйти за пределы этой структурированности, «вернуться к вещам», как говорит Гуссерль, то феноменологическая социология скорее видит свою задачу в исследовании того, каким образом мир структурирован действующими субъектами в естественной установке: в этом состоят научные притязания социологии в противовес фундаментальным философским задачам феноменологии.
Существенно то, что Альфред Шюц строит методологию социальной науки, уже основываясь на этом общем понимании общества как жизненного мира, а не наоборот. Он критикует бихевиоризм за то, что тот основывается на данных о явном поведении акторов: ведь в этом случае упускается из вида их обыденное знание, фундаментальное для конституирования жизненного мира. Шюц с гносеологической точки зрения называет это знание конструкциями первого уровня, полагая, что социологическое знание должно представлять собой конструкции второго уровня. При этом существенным является требование того, чтобы они были связаны со знанием участников жизненного мира. Объективность конструкций второго уровня, в отличие от субъективности первых, связана с процедурными правилами социальной науки: ученый обнаруживает инварианты, типичные образцы осмысленного поведения. Шюц выдвигает в отношении результатов научного исследования требование «адекватности»: понятия социальной науки должны быть без существенного изменения смысла переводимы в термины обыденного сознания, понятные участникам жизненного мира. Мы не можем не заметить здесь двух моментов. Во-первых, Шюц ориентирует социальную науку на то, что знание участников социальной жизни, структурирующее повседневное взаимодействие, не может быть элиминировано из результатов социального исследования: общество ведь это в первую очередь люди. Однако следует обратить внимание и на то, что современные общества находятся на таком уровне развития, когда объективированная социальная структура, формальные политические процедуры, логика рыночной экономики, бюрократическое управление и т.д. не переводимы просто так на язык повседневного сознания. Они однако доступны для объективистского исследования социальных наук, генерализированный понятийный аппарат и методы которых в этом смысле имеют приоритет перед обыденным знанием акторов. Таким образом, можно видеть задачу дальнейшей социальной теории в том, чтобы согласовать преимущества теорий повседневности с достижениями объективистских социальных наук. Именно это отличает те подходы, которые мы называем конструктивистскими.
Социальная структура как социетальный порядок
Определение базовых понятий должно, вероятно, предварять любой систематический анализ: философия ведь по своему сложившемуся веками статусу ставит любое понятие под вопрос. Это касается и нашего исследования, в первую очередь ключевого понятия «социальной структуры»: по словам Жака Деррида, «...понятие структуры и даже само слово «структура» приходятся ровесниками эпистеме, то есть сразу и западной науке, и западной философии, уходя своими корнями в почву обыденного языка...».73 С этим сложно не согласиться. Понятие структуры даже интуитивно кажется одним из самых распространенных в истории философии и науки. По этой причине нам хотелось бы с самого начала обратить внимание на самые общие ограничения, которые вносит в проблему исследования «структуры» выбранная тематика диссертационной работы: ведь, действительно, «определить - значит ограничить».
Во-первых, работа посвящена понятию «социальной структуры» и по этой причине не преследует, насколько это возможно, онтологической задачи исследования «структуры» или «структурированности» как таковой, как это происходит, например, в постструктурализме. С другой стороны, касаясь методологических проблем, мы не ставим перед собой задачи выходить за рамки методологии социальных наук: нас, к примеру, здесь не интересуют перспективы системного или структурного анализа вне рамок тех форм, которые он принял в социальной теории. Таким образом, данная работа, оставаясь в рамках специальности «социальная философия», не претендует на решение общих онтологических или гносеологических проблем.
Встречное ограничение связано с тем, что в рамках данной работы не ставится задачи эмпирического, ни даже теоретического анализа структуры конкретных обществ, будь то современные западные или традиционные общества. То есть наше проблемное поле, хотя и пересекается, но не совпадает полностью с такими науками как эмпирическая социология, этнология или история. С этой же точки зрения следует определить наш интерес к проблемам стратификации: согласно замечанию Парсонса, справедливому на наш взгляд, стратификация является важным, но не преимущественным параметром социальной структуры.
Далее мы постараемся сформировать положительное понимание центрального понятия «социальной структуры». В пункте 2 мы постараемся объяснить возникновение современной проблематики исследований социальной структуры в самом широком историческом контексте, в пункте 3 - на этой базе сформировать общее систематическое определение этого понятия.
Извлеченное из почвы обыденного языка, понятие структуры отсылает к устойчивым, повторяющимся, упорядоченным чертам объекта. Применительно к социальной теории понятие «социальной структуры» тесно связано со знаменитой гоббсовой «проблемой порядка», именно в этой связи оно приобретает существенный философский смысл. Представления о том, что общество тем или иным образом структурировано, упорядочено, составляют основу всякого дальнейшего социального исследования. Можно с уверенностью сказать, что эти представления возникли вместе с возникновением социальной теории как таковой. Однако есть ряд особенностей, которые, безусловно, отличают современную постановку проблемы порядка.
Исследования того, каким образом общество структурировано, безусловно, представляют собой одно из основных направлений развития социально-философской и социологической мысли. Со времени создания замечательных шедевров древнегреческой культуры: «Государства» Платона и «Политики» Аристотеля, - и до сегодняшних дней социальная структура в том или ином смысле находится в фокусе научных и философских исследований. Именно идеи, содержащиеся в «Политике» во многом определяли основную интенцию социально-политической мысли Западной Европы вплоть до Нового времени.
В этой аристотелевской традиции экономика, нацеленная на выживание государства, понимаемого по образцу семьи как Целое, экономика, базирующаяся на аграрном и ремесленном производстве и распространяющаяся посредством локальных рынков, формирует фундамент для политического порядка. С другой стороны, социальная стратификация и дифференцированное участие в принятии политических решений основано на наследственном принципе - общество как Целое интегрируется посредством политического авторитета. Взгляд, согласно которому античная социальная мысль не знает разделения на «государство» и «общество», очевидно верен. К этому, как кажется, следует добавлять, что основания такого подхода коренятся в самой действительности. В самом деле, античное общество не обладает характеристиками, которые позволили бы рассматривать его отлично от государства: основанная на рабовладении экономика не может приобрести логики, независимой от политической легитимации и, с другой стороны, коммуникативные сообщества изначально встроены в процесс принятия политических решений. Ключевое понятие аристотелевской теории - politike koinonia - не позволяет провести различия между обществом и государством, между обществом и сообществом; оно «представляло собой - по крайней мере в теории - уникальный коллектив, некую целостную организацию, объединенную общими целями», также как аристотелевское определение человека как zoon politicon допускает перевод и как «политическое животное», и как «общественное животное». То же касается и «societas civilis» - латинского перевода politike koinonia, которое к тому же имеет лишь второстепенное значение по сравнению с Ітрегіит.
Похожие диссертации на Понятие социальной структуры в философском анализе общества
