Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Этнический паритет/диспаритет как предмет социально-философского анализа 32
1 . Своеобразие методологических средств современной гуманитаристики 33
2. Методология изучения межэтнических отношений: обзор подходов 41
3. Этно-политическое исследование и его основные принципы 56
3.1. Принцип дополнительности 58
3.2. Принцип детерминизма 63
3.3. Принцип аксиологической рациональности 66
3.4. Принцип историзма 69
3.5. Принцип эвристической контекстуальности 76
3.6. Принцип симметрии 86
ГЛАВА II. Место идеографического подхода в осмыслении этничности 96
1. Культурологический смысл феномена полиэтничности 98
2. Базовая мифологема этнической идентичности: теократический фаворитизм 104
3. Альтернативный демарш Ницше и Гегеля 150
3.1. Ф.Ницше и его генеалогия морали 152
3.2. Позитивный характер христианской религии: позиция Гегеля 161
ГЛАВА III. Номотетическая парадигма и ее эвристический потенциал в изучении этничности 174
1. Агрессия в межэтнических взаимодействиях 176
2. Понятие социального архетипа и его место в анализе этно-политической сферы 196
3. Поиски нетривиальных исследовательских методик: опыт Л.Н.Гумилева и А.Дж.Тойнби 212
3.1. Социальный мимесис в структуре межэтнического взаимодействия 234
3.2. Этническая идентичность и ее фазовая динамика 253
3.3. Архаический этно-регрессивный синдром как динамический инвариант 270
3.4. Проективный потенциал социального архетипа 277
ГЛАВА IV. Архетипические компоненты идентичности в контексте общественной модернизации: о возможных альтернативах реидентификации российской цивилизации 286
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 317
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛЕТЕРАТУРЫ 320
- Своеобразие методологических средств современной гуманитаристики
- Культурологический смысл феномена полиэтничности
- Агрессия в межэтнических взаимодействиях
Введение к работе
Актуальность проблемы. В современных условиях как в России, так и за рубежом не вызывает никакого сомнения нарастающая актуальность выделения и изучения наиболее значимых факторов и причин нарушения паритета в межнациональных отношениях. В целом на это обстоятельство указывают многочисленные исследования всего огромного комплекса факторов, которые могут сыграть свою положительную роль в обеспечении подлинного равенства в межэтнических отношениях. Речь идет, прежде всего, об изучении этнических меньшинств, этнокультурной идентичности, этнического, или национального, самосознания, специфических параметров этнической картины мира, этнических предубеждений и стереотипов, феноменов агрессии и толерантности в этой сфере. При всем многообразии подходов и материалов, полученных в специальных областях научного знания по данной проблеме, важно учитывать, что сегодня категория этнического все более настойчиво вторгается и в сферу собственно философского дискурса -вопросы о природе человека и ключевых смыслах его существования.
Два взаимосвязанных явления «паритет» - «диспаритет» (от лат. «paritas» - равенство и «disparatus» - неравный, разделенный, обособленный) фиксируют онтологически непреложный факт существования единого мира, который тем не менее пребывает в расчлененном многообразии. С философских позиций социальная проблема этнического диспаритета носит весьма своеобразный характер. Эта специфика определяется сочетанием целого ряда таких признаков, как транзитивность, транспарентность, табуированность, конфликтогенность, и, наконец, - выраженное рассогласование институциональных и внеинституциональных составляющих в комплексе факторов, условий и причин этнического неравенства.
На признак транзитивности особо указывает то обстоятельство, что проблема диспаритета характеризуется устойчивой воспроизводимостью в
социальном времени и пространстве. Это состояние может устойчиво сохраняться вне зависимости от социально-политических, экономических, географических и иных условий. Транспарентность неравенства в межэтнических отношениях проявляет себя в том, что более или менее резкие отличия представителей других этнических групп от людей «своих», «обычных», «наших» для каждого вполне наглядны и очевидны. Эти различия зачастую не требуют особых доказательств, как не требует доказательств и наличие проблем, связанных с этими отличиями. Табуированность этой темы явно указывает на действие в обществе особых механизмов запрета на открытое обсуждение вопросов, связанных с неравенством этнических групп.
В части, касающейся ситуации в российской науки, то А.А. Улунян так комментирует признак табуированности этнической проблематики: «Долгое время тема этнической психологии и особенно аспектов, касающихся взаимных представлений народов в их конфликтном проявлении, стереотипизации образов этнического сознания в новейший период истории, была нежелательной для российских иследователей. Вместе с тем, как выяснилось позже, на пути изучения стояли не только идеологические и цензурные преграды, но и серьезные опасения любого пишущего по данному вопросу ученого быть обвиненным в неуважении национальных традиций, примитивизации чьей-либо официальной или неофициальной точки зрения, а нередко и в открытом расизме»1.
Конфликтогенность именно этой проблемы резко выражена в сравнении с иными проявлениями противоречивости общественных взаимодействий. Этот признак особо указывает на ярко выраженный дисбаланс институциональных и внеинституциональных механизмов констатации, обоснования и возложения вины, действующих в межэтнических отношениях. Так, в рамках правового поля возложение вины и ответственности на весь народ обладает сомнительной
законностью и морально осуждается. Тогда как в стихийном общественном сознании очень часто наблюдается перенос вины с отдельных представителей того или иного этноса на всю этническую группу. При этом если на уровне индивидуального сознания сосуществуют типологические варианты возложения вины, связанные с индивидуальными психологическими особенностями того или иного субъекта и определяющими на кого данным субъектом в случае постигшей его неудачи возлагается ответственность (на другого, себя самого или внешние обстоятельства), то на уровне общественного сознания устойчиво преобладает именно экстрапунитивная тенденция: в решении вопроса «кто виноват?» стихийное массовое сознание указывает, как правило, именно на этнически другого, чем на самого себя или объективные обстоятельства.
Итак, транспарентность и табуированность проблематики этнического диспаритета, его транзитивность и конфликтогенность, наряду с диспропорциональностью институциональных (в первую очередь, правовых) и внеинституциональных механизмов возложения вины, функционирующих в межэтнических отношениях, ставят проблему этнического диспаритета в особое положение и делают ее инвариантно актуальной в любом полиэтничном сообществе.
Отмеченная выше особая сложность социальной проблемы этнического паритета указывает на необходимость разработки специальных исследовательских процедур, развертывающихся в самых разных контекстах и в соответствии с различными концептуальными основаниями. Необходимо подчеркнуть, что социально-философская разработка проблемы этнического паритета в еще большей степени актуализируется в связи с той исторически уникальной ситуацией, в которой все более настойчиво проявляют себя признаки глобализации мирового исторического процесса, причем не только в плане экономическом, политическом или информационном, но и аксиологическом и смысложизненным (экзистенциальном). Это
обстоятельство настоятельно диктует требование обеспечить подлинный диалог различных культур и субкультур. И этот процесс должен завершиться созданием эффективно работающих регулятивов как институционального, так и внеинституционального планов.
Актуальность этой проблематики обостряется в условиях продолжительного системного кризиса, в который оказалась погружена Россия, взбудораженная разнокачественными импульсами этнического самосознания, что, впрочем, не делает ее положение в чем-то исключительным, ибо всплеск национального самосознания - вообще примета последних десятилетий. Сама природа и формы проявления этих импульсов, разваливших Советский Союз, но пока еще не сумевших до конца "сработать" в России, даже на первый взгляд явно неоднородны. В этом ряду виден богатейший спектр, начиная от спровоцированных как извне, так и изнутри спекуляций на национальной почве и завершая отнюдь не фиктивными, но прочно заложенными в памяти народов иррационально-драматическими этнопсихологическими комплексами и травмами. Как правило, происхождение последних скрывается даже за пределами времени жизни ныне живущих поколений в более или менее далекой истории конфликтных межэтнических отношений. Вместе с тем, их источники усматриваются и в сравнительно недавней истории беспрецедентного двуединого давления универсального государства (СССР) и своего рода "вселенской церкви" (в виде, скажем, ортодоксальной идеологии марксизма).
Если в этой связи хотя бы предварительно обратиться к изучению баланса конструктивных и деструктивных импульсов современного общественного развития, то в качестве одной из самых действенных социальных угроз целостности современной России выступает так называемая правовая маргинализация населения. Одной из ее причин выступает снижение легитимности современной власти, вследствие отсутствия действительного обеспечения этнического паритета в нашей многонациональной стране.
Нам представляется, что игнорирование или замалчивание социальной значимости и постоянно индуцируемой актуальности проблематики этнического паритета сегодня совершенно недопустимо. Представляется ясным, что не в интересах России в целом, ни отдельных ее народов и этнических групп, ни самой государственной власти, а в равной степени также противостоящим друг другу властным элитам пытаться закрывать глаза на окрашенный подчас в кровавые тона этнический фон общественного развития. Более того, может оказаться, что именно факторы, представляющиеся, на первый взгляд, только фоновыми и малосущественными, приобретут (увы, ретроспективно!) статус весьма мощных детерминант общественной модернизации либо, напротив, долговременной стагнации социума.
Ясно, что от того, какие варианты теоретической разработки проблемы этнического паритета будут предложены обществу, во многом зависит будущее страны и будущее каждого из нас. При этом важно, чтобы результаты философского исследования источников этнического диспаритета получили свою адекватную научную интерпретацию как вне различных форм утопии, так и вне навязчивых форм идеологии. Именно здесь как никогда нужны независимые констатации реального положения дел, которые могут подготовить подлинно конструктивный вариант ответа на вызов времени.
Постановка проблемы. Бросая общий взгляд на антропосферу Земли легко увидеть ее динамическую мозаичностъ, трансформирующуюся в историческом времени и находящуюся во взаимодействии с многообразием ландшафтов нашей планеты. По аналогии с биосферой эту мозаичную целостность Л.Н. Гумилев назвал этносферой Земли. Мозаика этнического расселения на планете отнюдь не совпадает с границами отдельных государств. Другим проявлением несовпадения этнической и политической карт мира является полиэтничность весьма значительного числа ныне существующих и ранее сосуществовавших государственных образований.
Полиэтничность, которая проявляет себя на различных уровнях описания антропосферы, позволяет характеризовать последнюю как существенно диспаратный социум. Полиэтничность в сочетании с этническим диспаритетом сама по себе создает массу вторичных проблем социального характера. В большинстве случаев источником этих проблем является динамическая интерференция отдельных составляющих социального действия, направленных на разрушение этнического равновесия и утверждения диспаритета, с одной стороны, либо, напротив, - попытки утверждения паритета в ущерб интересам отдельных корпоративных групп, сознательно эксплуатирующих ценности национального самосознания и этничности.
Мало кого сейчас удивит констатация, что этнический паритет является состоянием временным и хрупким, несмотря на постоянное стремление полиэтничного сообщества включить в действие институциональные механизмы поддержания его устойчивости и стабильности. Однако этнический паритет зачастую даже не успевает надежно институциализироваться, быстро нарушается и переходит в диспаритет, что вновь и вновь возвращает межэтнические отношения в зону острого социального конфликта.
Более того, даже при достижении достаточно высокой степени институциализации механизмов поддержания этнического паритета наблюдается быстрое выхолащивание ранее выстроенных институтов, утрата их стабилизирующей функции, перераспределение баланса
институционального и внеинституционального контроля межэтнических отношений в пользу сугубо внеинституциональных механизмов, а затем -более или менее явный возврат к фактическому диспаритету.
Проблема адекватного понимания этнического паритета является частным случаем одной из глобальных проблем мирового сообщества -проблемы межэтнических отношений, которая сегодня входит в «горячую десятку» актуальнейших задач, занимающих действующих политиков, экспертов, ученых, представителей общественных организаций. В литературе
отмечается, что «многообразие прочтений аспектов межэтнических отношений является не столько результатом научной несогласованности или конфликта мнений, сколько проявлением многомерного [курсив наш - А.Г.] характера самой структуры процессов межэтнической коммуникации»2.
Те или иные аспекты этой многогранной проблемы обсуждались в обществоведческой литературе неоднократно и самыми разными авторами как отечествеными, так и зарубежными. Среди них можно особо отметить работы Х.Арендт, М. Бубера, Дж. Вико, Г.-В.-Ф. Гегеля, И.Г.Гердера, Ж.Гобино, Л. Моргана, Ф.Ницше, Г. Тарда, А. Дж. Тойнби, Э. Эриксона, К. Ясперса. Нельзя обойти стороной и труды по этой проблематике отечественных мыслителей Н. А. Бердяева, Л.Н. Гумилева, Н.Я. Данилевского, Ф.М. Достоевского, К.Н. Леонтьева, П.А. Сорокина, B.C. Соловьева. Среди современных исследователей намеченной проблемы следовало бы выделить труды И.Л. Андреева, О.Ю. Артемова, А.С. Ахиезера, Э. Геллнера, В.В. Ильина, В.И. Козлова, СВ. Лурье, А.С. Панарина, В.М. Розина, Н.Г. Скворцова, В.А. Тишкова, А.А. Улуняна, А.Я. Флиера, В.И. Фрейдзона, Я.Г. Шемякина, А.Л. Янова, Е.Н. Ярковой.
С философских позиций теоретическая проблема этнического паритета (диспаритета) носит явно нетривиальный характер, поскольку очевидным образом вряд ли может быть с порога «решена» в том же ключе и по тому же сценарию, что и, скажем, проблема обеспечения прав и свобод отдельных индивидов, граждан, «безотносительно к полу, расе или вероисповеданию», в духе идей теоретика демократии де Токвиля или как это было заявлено в «Декларации прав и свобод личности».
История человечества убедительно показывает, что в полиэтничных сообществах проблема паритета отдельных этнических групп никогда не сводилась и, по-видимому, не может быть сведена к необходимости простой политической декларации равенства гражданских и иных прав субъектов права,
даже если в качестве такого субъекта понимается некий коллективный представитель. Имеется масса примеров, когда даже фактическое ограничение прав отдельных этнических групп не вредило целостности и стабильности полиэтничного сообщества. И, напротив, имеются примеры противоположного характера, когда снятие тех или иных ограничений приводило не к укреплению, а распаду целостного сообщества.
Конечно, из этого отнюдь не следует, что тотальное ограничение в правах, типичное для авторитарных режимов, допустимо и должно быть средством обеспечения общественной стабильности. Но само по себе решение проблемы этнического паритета в рамках узко юридической рациональности, особенно, если имеется в виду рациональность позитивного права противопоставляющего себя праву естественному, может оказаться и зачастую оказывается только социальной фикцией.
В этой связи следует отметить, что один из самых авторитетных в современной западной политической науке авторов Адам Пшеворский, обратив внимание на связь структуры социального конфликта с характером динамики перехода от авторитаризма к демократическим институтам, счел возможным выделить в качестве одного из пяти типовых исходов политической модернизации один априори тупиковый вариант, поскольку именно он по своим начальным условиям связан с проблематикой обеспечения именно этнического паритета. Названный выше автор пишет, что «конфликты, касающиеся политической роли религии, расы или языка, меньше всего [курсив наш - А.Г.] поддаются разрешению с помощью институтов», в связи с чем, «не один демократический институт не может утвердиться, и политические силы начинают бороться за новую диктатуру»3. Как видим, в теоретическом плане проблема этнического паритета находится в непосредственной связи с
.
проблемой общественной модернизации, что для российского общества весьма актуально.
Логично задаться вопросом: почему собственно институциональные механизмы, вырабатывающиеся обществом с таким большим трудом дают сбои именно в тех пластах социокультурной реальности, которые имеют непосредственное отношение к проблематике этнического? Именно это обстоятельство, с нашей точки зрения, должно стать основным вопросом не только сугубо философского изучения, но предполагает привлечение и систематическое переосмысление данных целого ряда специальных наук -социальной психологии, культурологии, социолингвистики и т.д. В целом многоаспектный и междисциплинарный характер проблемы этнического диспаритета сегодня ни у кого не вызывает сомнений. При внимательном рассмотрении ту или иную интерпретации этой проблемы мы можем обнаружить в самых различных смысловых и понятийных контекстах. В их числе можно назвать такие контексты (и соответствующие им научные дисциплины) как социально-психологический, социолингвистический, правовой, культурологический, этический, собственно философский, социологический, историософский, этнополитический и даже мистико-эзотерический. Заметим, что этот список, конечно же, не полон и может быть при желании значительно расширен.
В настоящем исследовании проблема этнического паритета раскрывается в веере следующих взаимно связанных друг с другом установочных вопросов. Прежде всего, важно выяснить, каковы те основные факторы, которые приводят к демонстративному бессилию и хрупкости собственно институциональных механизмов обеспечения этнического паритета. Связаны ли они с самим характером проблемы или носят, скорее, неспецифический характер? Сегодня не совсем ясно, сводится ли социальная проблема обеспечения межэтнического паритета лишь к формам социокультурной легитимации и устойчивой институциализации механизмов так называемой
«неконфронтационной солидарности». Нам представляется, что возможные варианты решения этой проблемы не находятся лишь только в сфере действия институциональных механизмов социального контроля.
С учетом этих предположений важно разобраться, следует ли искать некие универсальные рецепты и технологии построения сугубо институциональных проектов, направленных на устранение этнического диспаритета. Можно ли аргументированно доказать, что они на самом деле могут быть выстроены и, соответственно, эффективно функционировать? Не исключено, что сама по себе исходная установка на идею универсализма порочна и неизбежно заводит в тупик.
В философском плане не совсем очевидно и с л едущее: при наличии целого спектра объективных этнических различий внутри любого полиэтничного сообщества, то есть в условиях наличия фактического диспаритета, который может быть зафиксирован в результате сопоставлений по огромному множеству признаков, мыслимо ли равенство конкретных этнических групп только лишь как декларированное юридически равенство прав и возможностей, или же существуют и иные возможности целеполагания, обеспечения и констатации подлинного (нефиктивного) равенства?
Особый аспект разработки данной проблемы . связан с вопросом: трансформируются ли закономерным образом известные культурные различия (различия, например, традиций и т.п.) непосредственно в этнополитический диспаритет (различия политического статуса) и каковы закономерности такой трансформации? В более конкретном выражении этот общий вопрос может быть сформулирован несколько иначе: связаны ли тенденции распространения в сообществе этнического диспаритета непосредственно с характером этнической картины мира и насколько значимо ее влияние в процессах межпоколенной трансляции социального опыта?
Кроме того, небезынтересно выяснить, насколько в конкретном полиэтничном сообществе механизм поддержания баланса власти (на
индивидуальном и групповом уровне) может быть принят в качестве основного механизма поддержания паритета в условиях существенного различия этнической картины мира партнеров по межэтническому взаимодействию.
На уровне философского понимания в настоящей работе особо выделяются установочные вопросы следующего характера. Является ли этнический паритет только лишь утопическим идеалом, достижение которого в принципе невозможно? Может ли этнический паритет быть контрпродуктивным и, если да, то при каких условиях эта контрпродуктивность возможна? Должен ли этнический паритет считаться абсолютной «общечеловеческой ценностью»? Может ли его противоположность, а именно, этнический диспаритет, нести в себе какие-то адаптивные функции, выступать в качестве приоритетной социальной ценности? Какие формы этнической идентичности коррелируют с нарастанием диспаритета? Всегда ли национализм представляет собой попытку и форму утверждения этнического диспаритета? Существуют ли механизмы стабилизации диспаритета в такой форме, которая исключает нарастание межэтнической напряженности? И наконец: возможно ли, и при каких условиях, появление ложной идентичности и, соответственно, - ложного паритета?
Выделяя процессуальный аспект рассмотрения проблемы, целесообразно было бы проанализировать и следующие вопросы: можно ли говорить о закономерном характере взаимной смены состояний паритета и диспаритета? Существует ли некая фазовая динамика перехода от диспаритета к паритету и если да, то каковы содержательные характеристики отдельных фаз? Если этнический диспаритет и паритет связаны во времени циклически, являет ли временная динамика смены диспаритета паритетом и паритета диспаритетом пример навязанного социального ритма? Или же никакой вынужденной цикличности здесь не нужно предполагать, а следует говорить только о стохастических временных рядах состояний?
Наконец, в завершение следует ответить на главный вопрос, - при всей очевидной междисциплинарности поставленной выше исследовательской задачи, - где, собственно, следует искать ее исходную «клеточку»! Этот вопрос очевидным образом связан с методологическими основаниями, которые, вообще говоря, в каждом конкретном изучаемом случае по своему характеру могут быть теми или иными. Следовательно, в ходе содержательной разработки поставленной проблемы естественным образом встает задача выбора адекватной методологии исследования.
Цель исследования. Полагая в качестве зависимой переменной динамику состояний паритета и диспаритета в полиэтничных сообществах, настоящее исследование имеет своей целью:
1) выделение на теоретическом уровне анализа наиболее значимых независимых переменных (факторов, причин и условий), влияние которых на указанную динамику носит инвариантный и определяющий характер;
2) выявление и описание характера соответствующих факторов, причин и условий нарастания этнического неравенства в полиэтничных социальных системах;
обоснование возможных принципов упорядочения указанного гипотетического множества факторов, причин и условий. Задачи исследования. В соответствии с обозначенной выше целью исследования в перечень основных задач его входят:
1) междисциплинарный анализ широкой базы данных, полученных в эмпирических и теоретических исследованиях гуманитарного плана;
2) выделение тех векторов анализа, которые имеют отношение к проблематике этнического паритета и диспаритета;
3) экспликация в рамках исследования базовых принципов, теоретических положений и ценностей, определяющих ход исследования проблемы;
4) рефлексивное обобщение полученных в исследовании данных с целью разработки принципов построения адекватной методологической процедуры, направленной на получение выводов теоретического характера, касающихся как самой природы, так характера и степени влияния социокультурных детерминант на этнический паритет и диспаритет;
5) применение полученных теоретических выводов к анализу современной ситуации в России в связи с ее полиэтничностью, пролонгированным кризисом идентичности, в еще большей степени обострившимся в процессе столкновения цивилизаций и глобализации культурного, экономического и информационного пространства.
Объект исследования. В качестве объекта исследования выделен особый класс межэтнических отношений, которые возникают при условии опосредованного или непосредственного межэтнического контакта и поддерживаются в зоне латентного или открытого социального конфликта.
Предмет исследования. В качестве основного предмета исследования, направленного на изучение спектра социокультурных факторов и условий, способных приобретать статус позитивных либо негативных детерминант этнического паритета (диспаритета), выступают ключевые архетипические факторы конструкции, деконструкции и реконструкции социальных институтов, с функционированием которых в полиэтничном сообществе связана смена состояний паритета и диспаритета. В качестве сопутствующих факторов нарастания диспаритета затрагиваются такие как: толерантность в межэтнических отношениях, обстоятельства формирования предубеждений, напряженности и взаимной агрессии, этноцентризм, трайбализм и этничность, этническая (этнокультурная) идентичность и ее фазовая
динамика, закономерности процесса трансформации личностной идентичности в глобальные институциональные изменения.
В методологическом плане предметом настоящего исследования выступают также концептуальные основания описания и анализа идентичности, обоснование роли выделяемых форм этнической идентичности в качестве независимой переменной в детерминации динамики состояний паритета и диспаритета как зависимой переменной.
Логика и основные методологические принципы исследования. При описании логики проведенного исследования мы исходим из положения, согласно которому в гуманитарной сфере как избранный исследователем путь движения, так и сам результат в научном плане представляют собой равную ценность. Особенностью любого гуманитарного исследования является его рефлексивный характер. Сложность исследовательской позиции гуманитария заключается в том, что эта рефлексивность должна обеспечиваться, с одной стороны, процессуально, а с другой, - она должна адекватно отражаться в итоговых данных. Представляется ясным, что. любая принятая последовательность изложения результатов исследования может лишь только отчасти воспроизвести логику проведенного анализа. Более того, логика исследования, как особым образом организованного процесса, не совпадает и не может совпадать с логикой изложения его результатов.
Для преодоления этой трудности в работе использована сложная «кольцевая» и многослойная структура изложения, применение которой обосновывается посредством отнесения к одному из важнейших методологических регулятивов исследования - принципе эвристической контекстуальности. Он позволяет одновременно актуализировать и держать в поле внимания (как в ходе собственно исследования, так и в ходе изложении его результатов) целый набор более или менее релевантных разрабатываемой проблеме контекстов и, соответственно, фактов и феноменов, значение которых для экспликации проблемы раскрывается именно с учетом этого многообразия.
В работе сознательно используется такой исследовательский прием, который предполагает не последовательное развертывание иерархически построенной теоретической системы из некоторых аксиоматически базовых оснований, но неоднократное возвращение в новых контекстах к ранее освещавшимся теоретическим результатам, использованным терминам и оценкам. В диссертации предпринята попытка задействовать широкий репертуар сугубо научно-исследовательских и в то же время стилевых приемов, могущих работать на основную задачу. Среди привлеченных для этих целей средств могут быть названы такие как обращение к идее дополнительности, вариация контекста, обращение к идее симметрии, отнесение к ценности, описательные и объяснительные процедуры, анализ и рефлексия, ассоциативные ряды и метафоры, провокативные умолчания, многоадресные ссылки внутреннего и внешнего характера.
Подчеркнем, что критическое отношение к идее иерархии является характерной особенностью общей логики проведенного исследования. Квалификация роли этой идеи в эпистемологии как своеобразного «парадигмалъного заблуждения» сочетается в диссертации с поликонтекстуальным изучением и содержательным анализом ее социокультурных эффектов и последствий.
Последовательное проведение в работе впервые сформулированного принципа эвристической контекстуалъности обосновывается указанием на поликонтекстуальность как фундаментальную характеристику культуры, отражающуюся и в поликонтекстуальности продуцируемых, в частности в науке, текстов. Иными словами, текст интерпретируется как модель культуры. Соответственно этому, конструирование текста осуществляется как создание не моно-, а принципиальным образом поликонтекстуального целого.
Применение принципа эвристической контекстуалъности обосновано также тем обстоятельством, что в работе он представлен как результат рефлексивной конвертации другого методологического принципа, принятого в
ходе исследования в качестве, если можно так выразиться, «заглавного» принципа. Речь идет о принципе дополнительности, методологическое значение которого в данной работе также подробно освещено. Сфера авторского приложения принципа дополнительности в настоящем исследовании отнюдь не исчерпывается только предметной областью анализа. Отношения дополнительности выстраиваются также в методологическом плане. Так, если одно из функциональных предназначений принципа эвристической констекстуальности в работе - актуализировать в исследовательском плане неоднородные фактуальные поля, а также поля смыслов и значений, то главным средством экспликации отношений общности, подобия, тождества в этих полях служит использование дополнительного методического приема, в нашем случае - принципа симметрии.
Совместное применение взаимно дополняющих друг друга методологических принципов (принципа эвристической контекстуальности и принципа симметрии) отражено также в итоговой форме изложения результатов исследования. Центральная по своему значению и насыщенности оригинальными научными результатами, полученными в ходе исследования, глава 3, реализующая, по преимуществу, номотетический метод исследования, имеет в качестве своего сквозного организующего приема именно принцип симметрии. В то же время принцип эвристической контекстуальности обеспечивает большей частью обслуживание своего рода подготовительных процедур (реализованных в работе в стиле идеографического метода исследования), которые проведены в
предшествующей главе 2.
Впрочем, взаимная дополнительность этих двух принципов проявляет себя уже на стадии их выбора и обоснования. Так, принцип эвристической контекстуальности, полученный как результат конвертации принципа дополнительности, одновременно находит свое обоснование в работе
посредством указания на понятие трансляции как проявление рефлексивной симметрии (в том преимущественно смысле, который придает ей М.А. Розов).
Два других методологических принципа (принцип историзма и принцип аксиологической рациональности) также характеризуются взаимной дополнительностью. Выделение принципа аксиологической рациональности вслед за принципом историзма для гуманитария оправдано тем обстоятельством, что развитие во времени может быть описано как специфическая форма движения материи. Существенной особенностью такой формы движения является изменение онтологического статуса системы ценностей, под определяющим влиянием которой находится данная социальная общность. В начальных фазах ценности представлены в качестве общественного идеала, а на завершающих этапах - уже включены в структуру вновь сформированных социальных институтов.
Наконец, принцип детерминизма, также включенный в работе в перечень руководящих принципов, сам по себе заряжен дополнительностью. В гуманитарных исследованиях он непосредственно связан с установкой на раскрытие двух взаимно комлиментарных друг другу «диполей» детерминации. Один из этих «диполей» может быть обозначен кратко как «диполь каузальности (причинности)». Другой - как «диполь смысла».
Таким образом, логика проведенного исследования подчинена зафиксированной в работе интенции гуманитарного познания к междисциплинарным синтезам, фокусирующимся в русле важнейших социальных проблем современности. В связи с этим обстоятельством для работы в целом характерно стремление к соотнесению позиций, установка на многоаспектный и поликонтекстуальный компаративизм. Так, межэтнические отношения в ходе исследования рассматриваются под разными углами зрения. Анализ проводится с использованием целенаправленного изменения точки зрения наблюдателя. Практикуется обращение к различным, иногда противоречащим и отрицающим друг друга позициям.
Вместе с тем логика проведенного исследования определяется не только указанными выше методологическими принципами, но и некоторыми содержательными моментами. Речь идет в данном случае о движении в предметном междисциплинарном поле на стыках ряда концепций (теорий) разного уровня обобщенности, некоторые из которых могут быть охарактеризованы в качестве базовых концепций. В их числе, прежде всего, должны быть выделены теория этногенеза Л.Н. Гумилева и концепция А. Дж. Тойнби. В первой теории раскрываются некоторые закономерности этнической динамики на уровне осмысления этноса как специфической формы социальной организации. Вторая обращена к специфическим формам социальной организации более общего характера. Сопоставление указанных двух концепций в работе дало импульс к движению исследовательской мысли на более высокий уровень обобщенности анализа. Речь идет о концепции социального архетипа, заявленной, в частности, Ю.М. Илюшиным. Таким образом, наряду с концепцией этногенеза и концепцией роста и развития цивилизаций в качестве одного из важных базовых положений может быть охарактеризована концепция социального архетипа.
Кроме того, в ходе исследования сыграли свою заметную роль такие теоретические системы как философская концепция мифа А.Ф. Лосева, концепция генеалогии морали Ф.Ницше, концепция личной и групповой идентичности Э. Эриксона, философская концепция идентичности М. Бубера, рефлексивно-герменевтическая концепция коммуникации Х.-Г. Гадамера, а также социокультурная концепция циклов мировой истории А.С. Панарина.
Научная новизна полученных результатов исследования. 1) Оценена методологическая достоверность принципа симметрии в его приложении к изучению структур и процессов, традиционно относимых к гуманитарной сфере. Впервые систематически реализован симметрийный подход как вариант системного исследования социума и, в частности, изучения природы этнических общностей.
2) В указанной выше парадигме в качестве базового позиционировано понятие социального архетипа. Это позволило аргументированно расширить перечень архетипических инвариантов социальной системы, в который наряду с территориальностью, репродуктивной группой (семьей), альянсоподдерживающим поведением и асимметрией социальных взаимодействий (иерархией), традиционно рассматриваемых в научной литературе в качестве инвариантных компонент любой социальной системы по результатам проведенного анализа дополнительно включены: а) групповая (коллективная) идентичность, интерпретируемая в работе как особый субъективный смыслообразующий и интегрирующий фактор, имеющий многослойную структуру, упорядоченную по степени архаичности различных своих формообразований; б) социальный мимесис, связанный с устойчивой структурой дифференцированных ролей и функций, а также специфических взаимодействий по типу «лидер-ведомый», которые воспроизводятся между творческим меньшинством и конформным большинством, усваивающим через механизм социального подражания ценностные и смысловые элементы символического универсума.
3) Наряду со структурными инвариантами социального архетипа дополнительно выделен и подробно описан его динамический инвариант -архаический этнорегрессиеный синдром. Сформулирован принцип закономерной возвратной динамической регрессии социальной системы к архетипическим формам и процессам. Установлено, что эти процессы разворачиваются, по преимуществу,! в условиях кризисной динамики социальной организации, что имеет важное прогностическое значение, позволяя последовательно описать и объяснить сущность значительного числа социокультурных феноменов, наблюдаемых, в частности, в области межэтнических отношений.
4) Мобилизация эвристического потенциала методологического принципа симметрии, с одной стороны, и принципа дополнительности, с другой,
позволила по результатам анализа признаков комплиментарности и признаков потенциала взаимной экспликации концепций этногенеза Л.Н. Гумилева и концепции роста и развития цивилизаций А. Дж. Тойнби провести собственную интерпретацию известных типологических комплексов А.Тойнби (архаизм, футуризм, отрешение и преображение) как возможных форм этнической идентичности, артикулируемых в переходном социуме.
5) Сформулированы представления о проекции архитектоники социального архетипа в идентичность. В связи с чем, в частности, показано, что социальный архетип, выступая в качестве детерминанты любой социальной структуры, причем детерминанты очень высокого уровня обобщенности, может структурировать качественный состав и содержание значительного числа кросс-идеологических семиотических систем. В качестве примеров таких систем, испытывающих последствия проекции социального архетипа в идентичность, могут служить известные системы религиозных воззрений (иудаизм, христианство), а также ряд политических учений (марксизм, западный либерализм). По итогам анализа установлено, что в качестве антиномичных по своей природе характеристик этих учений процесс проекции архитектоники социального архетипа в идентичность может задавать такие их параметры как воля к власти, консервативный потенциал и позитивность.
6) Показано, что оценка перспектив глобализации, а также экспликация возможных ее механизмов в значительной степени связана с типом принимаемой историко-философской метаконцепции (которая, в свою очередь, может иметь те или иные этнокультурные корни), а также теми концептульными основами, которые выступают базовыми в трактовке таких сопряженных понятий как социум и социогенез, этнос и этногенез, цивилизация и законы ее развития. Установлено, что разворачивающиеся ныне процессы глобализации могут существенным образом зависеть от характера идентичности, присущей тем или иным субъектам, действующим в современном геополитическом пространстве. При этом определяющей
характеристикой идентичности того или иного коллективного субъекта социального действия оказывается ее принадлежность либо к классу паритет-идентичностей, либо к классу диспаритет-идентичностей.
7) Благодаря обстоятельному идеографическому описанию и анализу феномена теократического этнофаворитизма, рассмотренного на модели социокультурной матрицы иудаизма, а также реализации дополнительного к идеографическому номотетического подхода с анализом выделенного набора наиболее универсальных инвариант социального архетипа, проецирующихся в результативную идентичность той или иной этнической общности, на основе компаративного подхода выделены и описаны некоторые ключевые характеристики русской (российской) идентичности. В работе показана ее антиномичная природа, в частности, расщепление, социокультурной и этнической идентичности под влиянием исторически сложившихся отношений между правящими элитами и подданными (русского, российского, советского) государства.
Положения, выносимые на защиту. С учетом характера зависимой переменной, выделенной в качестве таковой на этапе постановки проблемы, а также сформулированных выше целей и задач исследования, в качестве положений выносимых на защиту выдвигаются следующие тезисы.
1) В качестве ведущих детерминирующих факторов усиления этнического диспаритета в любом полиэтничном сообществе выступает стохастически взаимосвязанная совокупность факторов и явлений, между которыми, в свою очередь, могут устанавливаться как отношения причины и следствия, так и отношения взаимной обусловленности. Причем в некоторых случаях с принципиально нелинейными формами взаимной сопряженности и вероятностным характером взаимосвязи. В число наиболее значимых факторов, претендующих на статус детерминант этнического диспаритета, согласно полученным в исследовании результатам, включены: наличие кризисной динамики сообщества, которая может проявлять себя как внутри этнической
группы, так и в ее ближайшем социальном окружении; характер идентичности этнической группы как самой по себе, так и в сочетании с характером идентичности иных этнических образований, с которыми данная структура находится в непосредственном или опосредованном контакте; возвратная архаическая регрессия, закономерным образом возникающая в пределах этнической группы на первых фазах кризисной этнической динамики; реактивная деинституциализация и адаптивная реинституциализация определенных зон и форм социальных взаимодействий в пределах этноса, которая затрагивает также и зону взаимодействий данного этноса со своими соседями по полиэтничному сообществу. Перечисленные факторы могут выступать также в роли прогнозных критериев усиления этнического диспаритета и, соответственно, критериев нарастания сложности задачи социального инжениринга по обеспечению этнического паритета.
2) Устойчивость социальных институтов и действенность включенных в их структуру ценностно-нормативных комплексов, функционирование которых было первоначально направлено на поддержание неконкурентной толерантности в полиэтничном сообществе, резко снижается в определенных фазах кризисного развития, что коррелирует с динамикой форм групповой идентичности.
3) Разрешение кризиса идентичности, возникающего в ситуации вызова, или процесс реидентификации в пределах этноса, и, соответственно, суперэтноса, корректно может быть описан только как фазовый процесс смены доминирующих форм идентичности, качественно отличающихся друг от друга по определенному критерию состояний этнического диспаритета в межэтнических отношениях. При оценке вероятности нарастания этнического диспаритета важно учитывать, во-первых, возможность проявления и распространения в пределах конкретного этноса таких форм групповой идентичности, которые условно могут быть отнесены к одному из двух классов: классу паритет-идентичностей и классу диспаритет-идентичностей; а во вторых, - принципиально фазовый характер процесса реидентификации. На различных этапах кризисной динамики этноса до окончательного и полного завершения процесса реидентификации баланс различных форм паритет-идентичностей и диспаритет-идентичностей может существенным образом меняться.
4) На уровне феноменологического описания межэтнических отношений можно констатировать долговременную приверженность некоторых этнических групп формам диспаритет-идентичности, с другой стороны, имеются данные о преобладании форм паритет-идентичности, характерных для других этнических групп. Вместе с тем на сегодня нет убедительных научных оснований для констатации примордиалистского толка о «врожденной» предрасположенности того или иного этноса к формам идентичности, связанным с тенденциями к диспаритету или, напротив, паритету. Межпоколенная пролонгация соответствующих форм групповой идентичности может быть эксплицирована с привлечением социально-конструктивистской парадигмы и, скорее всего, связана с характером социоэтнокультурных матриц, влияние которых в некоторых случаях может распространяться и за пределы конкретного этноса, формируя гибридные культуры и, соответственно, гибридные формы идентичности.
5) Результаты настоящего исследования свидетельствуют, что примордиалистская исследовательская установка в изучении межэтнических отношений и, соответственно, разработки проблемы этнического паритета (диспаритета), не может быть с порога отвергнута как неадекватная самому характеру предмета. В работе проведено разделение большой совокупности содержательных характеристик групповой идентичности на два больших класса, а именно: ядерных и периферийных характеристик идентичности. Установлено, что состав первого класса характеристик идентичности теснейшим образом связан со структурой социального архетипа, представление о котором последовательно разрабатывается в настоящем исследовании с
опорой, прежде всего, на два ведущих для данного исследования методологических принципа (принцип дополнительности и принцип симметрии), а также с привлечением эвристического потенциала данных этологии. Архитектоника социального архетипа закономерным образом «проецируется» в групповую идентичность, формируя в ее ядерной зоне два основных радикала идентичности: семантический и энергетический. Семантический радикал идентичности благодаря своему происхождению является изоморфным для различных культур и этнических групп. Его наличие задает в межэтнических отношениях возможность преодоления этноцентризма и достижение паритета. Энергетический потенциал групповой идентичности также связан с социальным архетипом и выражается, прежде всего, в тенденции к агрессии.
6) Раскрытие функциональной роли семантического и энергетического радикалов идентичности в детерминации состояний этнического диспаритета должно учитывать существенно нелинейный характер их взаимодействия. При прочих равных условиях этнический диспаритет, по-видимому, может возникать при очень низких либо очень высоких уровнях агрессии, которые проявляются в межэтнических взаимодействиях. Паритет же более вероятен при некотором среднем уровне выраженности энергетического потенциала в групповой идентичности этноса.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Сегодня как никогда важно подчеркнуть, %го Понятие «цивилизация» имеет не только эпистемологическую, но и аксиологическую функцию. В этой связи необходимо учитывать, что в контексте проблем глобализации тот выбор из целого веера возможных вариантов реидентификации, который может совершиться в рамках российской цивилизации, не может быть ничем иным, как выбором из набора неких универсальных форм самосознания, воплощенных в общественных институтах. Так, И.Н. Ионов, в этой связи пишет: «Становится ясно, что Россия движется сейчас к точке
цивилизационного самоопределения, в которой могут «сработать» как интеграционные, объединяющие, так и изолирующие, разъединяющие ценности, мифы и картины истории. Происходит актуализация альтернативных проектов цивилизационного статуса России»4.
В настоящей работе показано, как из основных положений концепции мультицивилизационного строения мира Дж. Тойнби следует ряд чрезвычайно важных выводов, которые не могут быть проигнорированы в поисках адекватного ответа пути развития. В частности, введенное в эходе анализа понятие диспаритет-идентичности дает возможность сформулировать адекватный критерий социальной значимости содержания весьма значительного числа кросс-идеологических семиотических систем. Указанный критерий работает не только ретроспективно, но обладает, по-видимому, прогностической ценностью. Его, к примеру, можно использовать для оценки перспектив разрешения кризиса идентичности на всем постсоветском пространстве.
Как бы это не выглядело парадоксальным, но из концепции А.Тойнби следует, что те реальные альтернативы, перед которыми стоит сегодня Россия, призванная задать новую форму цивилизационной идентичности, тем не менее, заранее уже известны как исторические формы не раз уже апробированные в истории человечества. Концепция этого мыслителя позволяет также утверждать, что среди возможных форм идентичности есть такие, которые априори и закономерным образом приводят к обращению вспять времени исторического субъекта. Вместе с тем имеются и такие, которые могут сохранить вектор времени, направленным в будущее.
Теоретическая разработка представлений о социальном архетипе, предпринятая в работе, и доказательство тезиса о проекции архитектоники социального архетипа в идентичность позволяют увидеть, как и каким образом
может происходить разрешение тотального кризиса идентичности в пределах российской цивилизации. В частности, в анализе процесса реидентификации нельзя пренебрегать той ролью, которую по своему положению социального инварианта призван в нем сыграть механизм социального мимесиса. Правильное понимание этого процесса предполагает также учет его фазовой динамики.
Полученные в настоящем исследовании результаты отвергают чрезвычайно распространенный стереотип понимания общественного движения «из архаики - в модерн» как неадекватный реальности. В работе показано, что возврат к архаическому сознанию и архаической идентичности, в частности, на уровне этноса закономерным образом встроены в этническую динамику (и, следовательно, в динамику межэтнических и производных от них иных общественных отношений) в качестве необходимой фазы процесса реидентификации этноса. Если общественная модернизация трактуется как деархаизация, совершающаяся раз и навсегда, это означает только одно: отрицание того, что в будущем вновь и вновь будут повторяться вызовы, требующие адекватного ответа.
Комплексный анализ концепции А. Дж. Тойнби и теории этногенеза Л.Н. Гумилева приводит также к выводу, что описанные английским ученым формы идентичности существенным образом отличаются по признаку сопряженности от процессов социального программирования различных форм этнического диспаритета. По крайней мере, некоторые из этих форм идентичности, напротив, могут повышать вероятность паритета. Для России, которая вполне справедливо сегодня рассматривается как суперэтнос, выбор альтернативы цивилизационного самоопределения по критерию «паритет-диспаритет» может оказаться критическим.
Имея в виду неизбежность коммуникации российской и других цивилизаций, сегодня представленных на нашей планете, коммуникации как в геополитическом, так и экзистенционально-смысловом пространствах важно
четко осознавать, какова природа идентичности наших партнеров по взаимодействию, каковы ее исторические и культурные корни, насколько в структуру иного общественного сознания встроена тенденция к открытому или, напротив, скрытому доминированию. Правильное понимание природы идентичности партнера абсолютно необходимо во избежание вырождения диалога идентичностей в односторонний монолог.
Апробация работы. Результаты исследования докладывались на ежегодной итоговой научной конференции Самарского государственного университета (1999-2003 гг.), Всероссийской научно-практической
конференции «Изменяющаяся Россия: проблемы безопасности и пограничной политики» (Челябинск, апрель 2001, ЮУГУ), Международном научно-практическом семинаре «Межэтническая коммуникация в современном социокультурном пространстве» (Нижний Новгород, май 2001, НГЛУ), Международной научной конференции «Основания XXI века: Философия, культура и нравственность на рубеже тысячелетий» (Уфа, май - июнь 2001, БГУ), II Международной научно-практической конференции «Самарский край в контексте мировой культуры». «Самарская ассамблея - 2002». (Самара, 11-14 июня 2002 г.), Межрегиональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы этнической и религиозной толерантности народов Поволжья». (Самара, 17-18 октября 2002. Администрация Самарской области, СГПУ, Самарский историко-краеведческий музей), 60-я юбилейной региональной научно-технической конференции по итогам НИР СамГАСА (Самара, январь 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы развития современного российского общества» (Пенза, март 2003 г.), Международной научно-практической конференции «XXI век: Россия и Запад в поисках духовности». (Пенза, 9-11 апреля 2003 г.), Межрегиональной конференции «Россия как трансформирующееся общество: экономика, деловая культура, управление». (Оренбург, 11-13 марта 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Интеллектуальная
подготовка инновационных процессов» (Пенза, 17-18 апреля 2003 г.), Всероссийской научно-теоретической конференции «Россия в глобальном мире». (Санкт-Петербург, Санкт-Петербургский политехнический
университет, 13-15 мая 2003 г.), III Международной научно-практической конференции «Самарский край в контексте мировой культуры». «Самарская ассамблея 2003». (Самара, 10-15 июня 2003 г.), II Всероссийской научно- практической конференции «Вопросы современной филологии и методики обучения языкам в школе и вузе». (Пенза, 10-11 июня 2003 г.), Всероссийской научно-методической конференции «Языковые и культурные контакты различных народов» (Пенза, 26-27 июня, 2003 г.), Всероссийской научно- практической конференции «Прогнозирование и программирование социально-экономических процессов» (Пенза, июнь 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Роль социальных гигиенических и биологических факторов в становлении возрастных особенностей здоровья населения» (Пенза, сентябрь 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Современное состояние и перспективы развития экономики России» (Пенза, сентябрь 2003 г.), Международной - научно-практической конференции «Основные направления повышения эффективности экономики, управления и качества подготовки специалистов» (Пенза, 14-15 октября 2003 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Природноресурсный потенциал, экология и устойчивое развитие регионов России» (Пенза, ноябрь 2003 г.).
На диссертацию получен положительный отзыв в центральной печати («Независимая газета», Приложение «Exlibris НГ» от 26 июня 2001 года). Книга получила положительный отзыв также в «Вестнике Самарского университета».
Структура диссертации Подчинена поставленным в ней целям и задачам. Работа состоит из введения, четырех глав основной части, заключения и списка использованных источников и литературы. Общий объем диссертации составляет 333 страницы.
Своеобразие методологических средств современной гуманитаристики
Главное, на что следует обратить внимание при характеристике ситуации в рамках современного гуманитарного знания в целом, связано с тем обстоятельством, что в конце 60-х гг. XX века общественные науки в своей совокупности утратили черты даже того формального единства, которое было обусловлено декларативным признанием общих норм и стандартов научной деятельности. Сейчас можно констатировать, что в современной гуманитаристике некоторая терминологическая общность еще сохраняется, но она, по удачному выражению В.Е.Кемерова, лишь маскирует разностильность методологических ориентации, реализуемых в разных науках и дисциплинах.
Отечественный мыслитель так фиксирует важнейшие последствия этого процесса: «Утрата формальной общности приводит к «плюрализации» и «фрагментации» обществознания. Обостряется вопрос о его парадигме. Однако в складывающейся ситуации размежевания и разнородности дисциплин парадигма может быть только «эклектической», «лоскутной», «мультипарадигмой», то есть проблема парадигмы на методологической основе не решается. Сама практическая потребность «связывания» дисциплин обществознания, присущих им представлений и стилистик исследования указывает на то, что единство обществознания определяется не столько стандартами познания, сколько общими проблемами, стоящими перед людьми в их совместной и индивидуальной жизни, связью проблем глобального характера и проблем самореализации индивидов. Намечается новая философия интеграции обществознания, а вместе с нею и переосмысление его бытийных оснований, его исторических перспектив, его связи с практикой общества, его соотнесенности с естествознанием и широко понимаемой социальностью» [Кемеров, 1999; С. 7].
В рамках данной работы особенно важно подчеркнуть, что заявленная для изучения тема этнического диспаритета, на наш взгляд, обладает всеми признаками такой проблемизации, разработка которой способна привести к новому междисциплинарному синтезу. Причем не только внутри гуманитарного знания самого по себе, но и, в силу характера проблемы, -синтезу отдельных фрагментов естествознания и обществознания в нераздельные объяснительные конструкции, до того еще не существовавшие в науке в целом.
В многочисленных исследования на тему межэтнических отношений не раз говорилось о междисциплинарное проблемы этнического диспаритета. Если же сосредоточиться на междисциплинарно как характеристике значительного числа исследований, проводимых в области гуманитарных наук, следует признать, что в силу отмеченной выше фрагментации «тела» обществознания междисциплинарность во многих случаях представляется как отчасти вынужденный паллиатив синтеза.
Впрочем, Т.М.Дридзе, обсуждая методологические вопросы социологического исследования, акцентирует то обстоятельство, что социум синкретичен, многослоен и многомерен. Как раз это обстоятельство указывает адекватность именно междисциплинарного исследования. «Можно заключить, - пишет автор далее, - что одна из главных причин отторжения целого ряда теоретических моделей в социологии состоит в том, что такие модели чаще всего являют собой идеальные конструкты без человека. К тому же дробление знания о человеке и социуме уподобляет его (знание) разбитому зеркалу, «во фрагментах которого можно увидеть клочки распадающегося мира». Утерянным оказалось и представление об интенциональности (определенной направленности) сознания и социальной активности людей. А значит, и о восходящих к ним социально значимых процессах, «конфигурация» которых в значительной мере зависит от наиболее распространенных, повторяющихся и устойчивых стратегий поведения и действий людей и человеческих сообществ в условиях решения ими жизненно важных проблем» [Дридзе, 1993; С. 166].
Культурологический смысл феномена полиэтничности
Библейская версия возникновения полиэтничности исходит из того, что первоначально деления на народы не существовало. До потопа, согласно библейскому мифу, на Земле жили потомки Каина (каиниты), а также потомки Сифа, рожденного Евой вместо убитого Каином Авеля. Впрочем, некоторые исследователи полагают, что существовал и более древний вариант мифа, согласно которому все человечество происходило от Каина [Гече, 1990; С. 64]. После потопа только Ной со своими сыновьями Хамом, Симом и Иафетом остался на Земле, дав начало племенам Ханаана, на земли которых претендовали еврейские племена, а также египтянам и эфиопам (Хам), собственно еврейским племенам, эдамитянам, ассирийцам и арамеям (Сим), а также людям, расселившимся на островах в море (Иафет).
Однако, согласно Библии, до определенного момента благодаря происхождению от общих праотцов в человечестве сохранялось языковое единство. Как пишет Густав Гече, ссылаясь на Библию: "Вначале на земле был один народ и один язык. Кочуя, люди нашли на равнине Сеннаар (в нижнем течении Тигра и Ефрата) место, где они поселились и построили город. Одновременно они решили возвести башню до самого неба, чтобы "увековечить свое имя"... Бог увидел в желании людей построить башню реальную опасность для себя: "И сказал Яхве: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать" [Бытие. 11:6]... "Сойдем же и смешаем там язык их..." Затем бог спустился на землю, смешал язык людей, чтобы они перестали понимать друг друга, и рассеял их по всей земле" [Гече, 1990; С. 68].
Из самого библейского текста явным образом нельзя понять, какова была мотивировка к смешению языков, но она становится более прозрачной, если учесть, что "... по верованиям восточных народов, мир представляет собой куполообразный небосвод (по еврейски "ракия"), в верхней части которого проживают боги, в нижней - люди, но верхняя часть также вполне доступна и смертным: ведь птицы, взмывающие высоко в небо, касаются его своими крыльями. То есть вполне возможно построить такую башню, с вершины которой можно заглянуть в окна небосвода, в мир богов, а при случае и свергнуть их с престола. Собственно, - пишет Гече, - миф повествует о том, как люди снова попытались стать богами, чтобы захватить власть над миром в свои руки. Тем самым они совершили еще один смертный грех, который карается богом (этот отважный шаг можно сравнить с вызовом Икара, дерзнувшего долететь до солнца, или с похищением огня Прометеем; оба героя, как известно, были жестоко наказаны)" [Гече, 1990; С. 68].
Таким образом, мы можем констатировать что миф о Вавилонской башне исходит из идеи греховности посягательств первоначально консолидированного человечества на то, что ревнивый Яхве, создавший человека по своему образу и подобию, считает только своей прерогативой. Посягательство столь недопустимо, что требует наказания всего человечества, причем такого наказания, которое ничем не может быть отменено впоследствии, ибо никаких надежд Ветхий Завет на изменение возникшего состояния не оставляет.
Полиэтничность, таким образом, и, как следствие, - враждебная разобщенность теперь вынужденно не понимающих друг друга народов, бывших ранее единой языковой целостностью, встают в ряд божественных воздаяний человеку за его греховные деяния. В этом же ряду: изгнание из Эдема Адама и Евы, поддавшихся соблазну "сделаться как боги" и узнать, чем состоит Добро и Зло, каинова печать на большинстве человечества, то есть вина сынов, внуков и правнуков за грех прародителя - убийство своего брата Авеля Каином, жертвы которого без объяснений были отвергнуты богом; всемирный потоп и тотальное уничтожение разложившегося человечества, и, наконец, - конкуренция, соперничество, вражда, нападки и необходимость защищаться от бывших ранее братскими народов.
Таким образом, новое состояние полиэтничности, возникшее в человечестве с целью предотвращения строительства Вавилонской башни, по решению бога Яхве, который в Библии называется "человеколюбивым и милосердным, долготерпимым и многомилостивым и истинным, сохраняющим милость в тысячи родов, прощающим вину, и преступление, и грех, но не оставляющим без наказания, наказывающим вину отцов в детях и в детях детей до третьего и четвертого рода" [Исход. 34:6,7], оказывается наказанием гораздо более продолжительным, ибо это наказание всех потомков строителей Вавилонской башни. Причем оно, с точки зрения этики христианского мира, парадоксальным образом запускает механизм с положительной обратной связью, направленной на увеличение количества греховных деяний, поскольку разобщенность и непонимание, инициированные Яхве, снова и снова ведут к обоюдной нетерпимости, вражде, столкновениям и взаимному уничтожению.
Агрессия в межэтнических взаимодействиях
Американский социолог, экономист и публицист Уильям Грэм Самнер в свое время в работе под названием "Народные обычаи", появившейся в 1906 году, на основе изучения богатого этнографического материала ввел в научный оборот важные в контексте нашего исследования понятия "Мы-группы" и "Они-группы". Отношения между Мы-группой и Они-группой характеризуются, согласно Самнеру, как враждебные, в то время как внутри Мы-группы наблюдается согласие и солидарность. Причиной враждебности он считал этноцентризм (понятие, введенное ранее Л.Гумпловичем), под которым понимается склонность человека воспринимать и оценивать различные явления на основе культурных стереотипов своей этнической группы.
В настоящее время ни у одного из серьезных исследователей не осталось сомнений в том, что все люди принадлежат к одному биологическому виду. При географической неоднородности размещения представителей вида Homo sapiens, как отмечается, "нет убедительных оснований считать, что такая географическая дифференциация связана с каким-либо снижением плодовитости вследствие смешения между группами в связи с генетически обусловленными причинами" или "межпопуляционные гибриды менее приспособлены, если исключить обстоятельства их взаимного социального положения" [Харрисон, 1979; С. 229].
Данные сравнительной генетики свидетельствуют о принципиальном единстве различных рас и наличии единого корня в происхождении человечества. В то же время, на феноменологическом уровне анализа, драматически привлекательное противопоставление "Мы" - "Они", в какой-то степени оправданное как элемент литературного или любого другого художественного произведения и в реальности зачастую сохраняющееся в своей скрытой форме, приводит, тем не менее, к открытым проявлениям агрессии. Это обстоятельство наблюдается как устойчивый социокультурный феномен на протяжении известного нам исторического времени. Процессы глобализации Нового времени отнюдь не устранили этот феномен. Напротив, современные исследователи настойчиво говорят о возрождении национализма.
Выдающийся ученый Конрад Лоренц писал: "У нас есть веские основания считать внутривидовую агрессию наиболее серьезной опасностью, какая грозит человечеству в современных условиях культурно-исторического и технического развития. Но перспектива побороть эту опасность отнюдь не улучшится, если мы будем относиться к ней как к чему-то метафизическому и неотвратимому; если же попытаться проследить цепь естественных причин ее возникновения - это может помочь. Всякий раз, когда человек обретал способность преднамеренно изменять какое-либо явление природы в нужном ему направлении, он был обязан этим своему пониманию причинно-следственных связей, определяющих это явление. ... Давайте забудем на какое-то время, что в условиях цивилизации агрессивный инстинкт очень серьезно "сошел с рельсов", и постараемся по возможности беспристрастно исследовать его естественные причины. Как подлинные дарвинисты, исходя из уже объясненных оснований, мы прежде всего задаемся вопросом о видосохраняющей функции, которую выполняет борьба между собратьями по виду в естественных - или, лучше сказать, в доцивилизованных условиях" [Лоренц, 1994; С. 37].
Рассмотрение социальной жизни животных в аспекте проявлений внутривидовой агрессии, с одной стороны, позволяет сформулировать некие максимы-наставления для представителя Homo sapiens, кажущегося неоправданно нетерпимым по отношению к собратьям по виду, с другой стороны, приводит к признанию того факта, что вопрос об адаптивном значении агрессии и социального оправдания "насилия во благо" всегда был и, вероятно, будет вопросом степени, места, времени и условий.
Уже цитированный выше К.Лоренц следующим образом излагает результаты своего анализа, проведенного на материале наблюдений за стадными животными и направленного на выяснение адаптивного значения внутривидовой агрессии: "Жизненное пространство распределяется между животными одного вида таким образом, что, по возможности, каждый находит свое пропитание. На благо потомству выбираются лучшие отцы и лучшие матери. Дети находятся под защитой.
