Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Синтез представлений о Боге, мире и человеке в рамках древнерусской концепции просвещения
1. Формирование древнерусской концепции просвещения (X-XIII вв.) 27
2. Образ человека в истории просвещения Московской Руси (XTV-XVI вв.) 49
3. Идея оцерковления человека и процессы секуляризации в русской культуре XVII века 71
Глава II. Философско-антропологические аспекты просвещенческих концепций петербургского периода
1. Проблема человека в русской философии эпохи Просвещения 93
2. Интерпретация просвещения в концепциях русских мыслителей первой половины ХIХ века 125
3. Тема человека в русских просветительских проектах второй половины XIX — начала XX века 162
Глава III. Философско-антропологические основания отечественных концепций просвещения XX века
1. Формирование советской модели просвещения 210
2. Марксизм и проблема человека в советской философии 232
3. Немарксистские концепции просвещения русских мыслителей XX века и их философско-антропологические основания 251
Глава IV. Столкновение концепций образования в современной России и перспективы отечественного просвещения
1. Парадоксы реформирования системы просвещения в современной России278
2. Перспективы человека и отечественная философско-антропологическая традиция 298
Заключение 330
Список литературы 335
- Формирование древнерусской концепции просвещения (X-XIII вв.)
- Проблема человека в русской философии эпохи Просвещения
- Формирование советской модели просвещения
- Перспективы человека и отечественная философско-антропологическая традиция
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Как свидетельствует история, ситуация кризиса смысла человеческого существования делает проблему просвещения особенно актуальной. То, что современная Россия переживает именно такой момент своей истории – очевидный факт. Впрочем, в отечественной истории подобного рода кризисы случались неоднократно. Мы наблюдаем их у самых истоков русской традиции просвещения – отказе от язычества и принятии христианства. Несомненно, кризисными явлениями был вызван переход от средневековой системы просвещения к просвещению новоевропейского типа, произошедший в петровскую эпоху. Типологически близкие процессы происходят и на следующем этапе трансформации отечественной системы просвещения, пришедшемся на XX век, советский период. Современную образовательную ситуацию можно рассматривать в качестве очередного этапа развития просвещения, имеющего свою специфику.
В этой связи насущно необходимым становится анализ традиции русского просвещения и выявление ее философско-антропологических оснований. Для решения данных проблем необходимо рассмотреть исторический путь отечественной просветительской традиции, понять ее как единое целое, не упуская, впрочем, специфики каждого этапа ее развития. Следует выявить взаимосвязь теоретических и духовно-практических аспектов русской традиции просвещения. В ходе исследования нельзя также упускать из вида сопоставление русской и западной традиций просвещения, обнаружить черты их сходства и различия. Наконец, адекватное решение проблем просвещения требует предварительных ответов на целый ряд вопросов, центральным из которых является вопрос о природе и сущности человека. Проблема человека как целостного существа является фундаментальной философской проблемой, что прекрасно понимали русские мыслители. Недаром она оказывается центральной в отечественной философской традиции. В.В. Зеньковского писал об антропоцентризме философских построений русских мыслителей, их озабоченностью темой о человеке, его судьбе и путях, о смысле и цели истории.
Несомненно, отечественная система просвещения переживает в настоящий момент глубокий кризис, но подобная ситуация характерна и для западной концепции просвещения – пусть и не в такой острой форме. Современная ситуация, которую один из западных авторов характеризует как «поминки по Просвещению», должна способствовать пробуждению интереса к концепциям просвещения – альтернативным новоевропейским. Причем речь должна идти не об огульном отрицании всех достижений новоевропейской цивилизации, в том числе и в сфере просвещения, а творческом преодолении последней, которое позволит сохранить наиболее важные достижения уходящей эпохи. Опыт русской традиции, испытавшей сильное влияние западного просвещения, но сумевшей найти своеобразный путь, сохранить самобытность, неповторимое лицо, должна сыграть в подобных поисках значительную роль.
Для решения поставленных задач в диссертационном исследовании следует проследить семантику понятия «просвещения», имеющего важнейшее значение в истории русской культуры, которое коренится в «метафизике света» – характерном для древнегреческой и средневековой философии комплексе представлений о свете. В древнерусской культуре просвещение означало крещение, приобщение к христианству, а через него и приобщение к определенной системе знания. Философско-антропологический аспект подобного понимания несомненен. Позднее, не утратив своего первоначального значения, термин «просвещение» стал обозначать сферу культуры в широком смысле слова – речь идет о духовной ситуации XVIII – первой половины XIX века. Наконец, уже во второй половине XIX века интересующий нас термин был ограничен сферой образования и воспитания, продолжая сохранять данное значение до наших дней. Имея в виду толкование просвещения различными эпохами русской культуры, мы должны будем подвергнуть анализу разные аспекты интересующего нас понятия. Это тем более важно, что на определенных этапах старые значения могут вновь обретать актуальность, возвращаться. Особенно, если просвещение исследуется в контексте философско-антропологических концепций русских философов, стремившихся осуществить синтез различных сфер знания и деятельности.
Степень разработанности проблемы
Первые попытки осмыслить специфику русской традиции просвещения практически совпадают с ее возникновением (достаточно вспомнить «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона), но собственно философский характер они начинают получать уже в XVIII столетии – вместе с усвоением концептуального аппарата западной философии. В этом ключе проблему рассматривали В.Н. Татищев, М.В. Ломоносов, М.М. Шербатов, Е.Р. Дашкова, Н.И. Новиков, А.Н. Радищев, Н.М. Карамзин. В их работах мы также обнаруживаем попытки философского осмысления человека, предварявшие концепции русских мыслителей последующих столетий.
Предметом серьезной философской рефлексии история русской традиция просвещения стала в XIX веке. Именно в этот период у нас формируются оригинальные концепции просвещения, причем их появление совпадает с утверждением на почве русской культуры принципа историзма. Г.Г. Шпет – выдающийся специалист по истории русской мысли соответствующего периода, имел полное основание утверждать, что ее специфику составляет историческое сознание и познание. Отечественная история, по его мнению, должна была стать историей сознательно направляемой и руководимой. Процесс сознательного направления развития мы можем наблюдать в русской культуре XIX века, в том числе и в сфере отечественного просвещения.
Обращаясь к концепциям XIX – начала XX века, отметим, что наиболее выдающийся вклад в разработку интересующей нас проблематики внесли В.В. Зеньковский, И.А. Ильин, П.Ф. Каптерев, М.Н. Катков, И.В. Киреевский, В.В. Розанов, Ю.Ф. Самарин, Л.Н. Толстой, С.С. Уваров, К.Д. Ушинский, Г.П. Федотов, А.С. Хомяков, Г.Г. Шпет. В их работах мы обнаруживаем развернутые философско-антропологические учения, обосновывающие ту или иную концепцию просвещения. В этом отношении особенно показательны работы И.В. Киреевского – «О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России» и «О необходимости и возможности новых начал в философии», в которых автор писал, что целью философии является выражение всей полноты человеческой личности. В философии и теологии XX века разработку антропологической проблематики, с опорой на наследие отцов Церкви, мы находим в произведениях Н.А. Бердяева, Б.П. Вышеславцева, Л.П. Карсавина, архимандрита Киприана (Керна), В.Н. Лосского, П.А. Флоренского, С.Л. Франка.
Важнейший вклад в развитие отечественной традиции просвещения сделали теоретики и практики советского периода – Б.Г. Ананьев, Л.С. Выготский, Н.К. Крупская, А.В. Луначарский, А.С. Макаренко, В.А. Сухомлинский, С.Т. Шацкий. Особого внимания заслуживают работы Э.В. Ильенкова, подводившего под сферу просвещения философские основания, а также разработавшего оригинальную концепцию личности. Многие из предложенных им идей получили развитие в трудах и практической деятельности Г.С. Батищева, В.В. Давыдова, Ф.Т. Михайлова. Различные аспекты истории русской традиции просвещения стали предметом анализа в трудах С.С. Аверинцева, В.Ф. Асмуса, В.В. Бибихина, А.А. Галактионова, А.В. Гулыги, В.П. Зубова, З.А. Каменского, Д.С. Лихачева, А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана, А.В. Михайлова, П.Ф. Никандрова, А.М. Панченко, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского.
Наконец, современная ситуация также представляет несомненный интерес для изучения проблем просвещения. Проблемы просвещения в контексте философского обоснования образовательного процесса разрабатывают В.В. Балахонский, В.П. Беспалько, А.П. Валицкая, Б.С. Гершунский, Э.Н. Гусинский, О.В. Долженко, Б.А. Ерунов, Г.Б. Корнетов, М.Л. Лезгина, Л.М. Лузина, А.Н. Мигунов, В.А. Мосолов, Н.Д. Никандров, А.П. Огурцов, К.С. Пигров, В.В. Платонов, И.Б. Романенко, В.Ю. Троицкий, Ю.И. Турчанинова, П.Г. Щедровицкий. В их работах определено предметное поле философии образования, разработана методология, а также указаны ее перспективы развития. Заслуживают внимания исследования современных российских авторов, посвященные разным сторонам отечественной традиции просвещения. Назовем среди них труды М.А. Арефьева, Т.В. Артемьевой, Н.К. Гаврюшина, А.К. Голикова, М.Н. Громова, И.И. Евлампиева, Б.В. Емельянова, А.А. Ермичева, А.Ф. Замалеева, К.Г. Исупова, А.Л. Казина, Н.В. Крыловой, С.В. Лебедева, В.В. Милькеева, И.Д. Осипова, А.С. Панарина, В.Ф. Пустарнакова, Л.И. Рудакова, В.В. Сербиненко, К.В. Султанова, С.М. Флегонтовой, В.А. Щученко.
Не остались без внимания наших современников и философско-антропологические основания традиции русского просвещения. Они рассматриваются в работах А.А. Королькова, С.С. Хоружего, И.Н. Экономцева. Эти авторы стремятся развить мысли православных философов и богословов о человеке как образе и подобии Бога, а также рассматривают преломление этих идей в истории отечественного просвещения. Философско-антропологические аспекты образования, с опорой, как на русскую традицию просвещения, так и на опыт современной западной мысли, стали предметом исследования А.А. Грякалова. Отрицательные последствия инновационной деятельности последних полутора десятилетий, их последствия в антропологическом аспекте, а также альтернативы процессу глобализации в образовательной сфере рассматривает В.И. Стрельченко.
Методология и концептуальная основа исследования
Методологической основой исследования выступает диалектический метод, позволяющий увидеть единство исторических и логических аспектов русской идеи просвещения. Этот метод дает возможность осуществить всестороннее рассмотрение предмета исследования, реконструировать философско-мировоззренческие основания отечественной традиции просвещения. Для решения стоящих в диссертационном исследовании проблем также используется герменевтический метод (особенно в его отечественной версии), позволяющий рассмотреть конкретные явления русской духовной жизни, выявить их философско-антропологическую составляющую. Важное место в исследовании уделяется сравнительному анализу отечественной и западной традиций просвещения, выявлению их точек соприкосновения и отталкивания (компаративистский подход).
Цель и задачи исследования
Цель данной работы – проанализировать традицию русского просвещения, выявить ее философско-антропологические основания, показать перспективы дальнейшего развития. Для достижения поставленной цели в диссертации ставятся следующие задачи:
рассмотреть понятие просвещение, как оно понималось в рамках русской культурной традиции;
обосновать необходимость и принципы реализации философско-антропологического подхода к исследованию познавательного и практического опыта русского просвещения;
определить сущностные характеристики отечественного просвещения как целого;
дать содержательный анализ основных этапов развития русского просвещения;
осуществить сравнительный анализ западной и русской традиций просвещения, установить границы их тождественности и различия;
установить фундаментальные философско-мировоззренческие константы соотношения теоретических и духовно-практических аспектов отечественной традиции просвещения;
исследовать философско-антропологические предпосылки генезиса и становления русской традиции просвещения;
выявить философско-антропологический смысл стратегий просвещения в условиях реформирования мировой и отечественной системы образования;
изучить историю и современное состояние идеи «метафизики света» в контексте анализа развития русской идеи просвещения.
Объектом исследования является русская традиция просвещения в истории ее развития (от истоков до современности); предметом исследования выступают философско-антропологические принципы, лежащие в основании отечественной традиции просвещения.
Положения, выносимые на защиту:
-
Особенность философско-антропологического подхода к изучению русской традиции просвещения заключается в том, что он является комплексным методом изучения человека, его социальных проявлений. При этом отечественная философская традиция исходит из того, что одним из важнейших социальных проявлений человека выступает сфера просвещения.
-
Специфика русской традиции просвещения, коренящейся в православной версии «метафизики света», состоит в акцентировании онтологических аспектов. Просвещение в России интерпретируется не только в качестве знания и переживания, но и как категория бытия.
-
На протяжении всей своей истории отечественная традиция просвещения выполняла и продолжает выполнять важнейшую социальную функцию – выработку и обоснование образовательных идеалов. Данная традиция оказала сильное воздействие на формирование ментальности русского человека.
-
Важнейшей характеристикой русской идеи просвещения оказывается неразрывная связь теоретических и духовно-практических аспектов, причем любая попытка обособить эти сферы друг от друга воспринимается в ее рамках резко критически.
-
Философско-антропологическим основанием русской традиции просвещения выступает стремление к целостности в понимании человека, проявляющееся на разных уровнях – онтологическом, экзистенциальном, этическом, эстетическом.
-
Традиция просвещения в Древней Руси, которая в силу целого ряда причин формировалась под определяющим воздействием религиозных факторов, способствовала специфическому истолкованию бытия человека. Древнерусские книжники понимали человека как целостное существо, причем их учение противостояло различным версиям дуализма в понимании человеческого существа.
-
В XVIII столетии начинается переход отечественной традиции от теологического к собственно философскому обоснованию просвещения. Массированная рецепция западных учений в этот период не смогла полностью заместить русскую традицию просвещения. Наиболее ярко данное обстоятельство проявилось в философско-антропологических воззрениях отечественных мыслителей, характеризовавшихся стремлением к целостному восприятию человека, неразрывностью теоретических и духовно-практических аспектов его существования. Целостность в истолковании человека, характерная для русской философии и в эпоху Просвещения, противостояла дуализму западных концепций, разрывавших теоретические и нравственные аспекты просвещения.
-
Центральное значение славянофильской интерпретации отечественной традиции просвещения (концепции И.В. Киреевского, Ю.Ф. Самарина, А.С. Хомякова) заключалась в философском осмыслении ее онтологического характера. Важнейшее значение в работах славянофилов имело выявление религиозных, социально-философских и философско-антропологических отличий русского и западного типов просвещения. Представители славянофильства выдвинули задачу сохранения и творческого развития национальных духовных ценностей. Главной задачей русской философии славянофилы считали выражение всей полноты человеческой личности (в единстве волевых, нравственно-этических, эстетических и т.п. аспектов), что служило философско-антропологическим основанием развитой ими концепции просвещения.
-
На основе теоретических разработок предшественников во второй половине XIX века в России активно формируется оригинальная традиция философии образования. В ее основе лежало стремление к синтезу естественнонаучных, религиозных и собственно философских положений. Важнейшее значение имеют как теоретические разработки мыслителей этого периода, так и попытки их практической реализации. Философско-антропологическими основаниями этой традиции является понимание человека в качестве цельного существа (учения почвенников и поздних славянофилов, концепция национального образования, толстовская теория свободного образования, философия понимания и просвещения В.В. Розанова и др.).
-
Отечественное просвещение советского периода своеобразно синтезировало традиционные и новаторские аспекты. Его теоретической базой послужил русский вариант марксизма, имеющий ряд точек отличия от западного марксизма (центральным моментом отечественной версии было единство диамата и истмата, свидетельствующее об укорененности данной версии в национальной философской традиции – типологическое родство с метафизикой всеединства, космизмом). Можно утверждать, что в данный период сформировалось ряд течений, подводивших под концепцию просвещения серьезные философско-антропологические основания (Э.В. Ильенков и его школа, аксиологическое направление и т.д.).
-
Состояние современного мира, в том числе и в сфере образования, характеризуется многочисленными кризисными явлениями. Это связано с утратой традиционных ценностных ориентиров и антропологической идентичности. В данной связи необходим компаративистский анализ западного и отечественного подходов к решению проблем современности, равно как и углубленное понимание философско-антропологических оснований данных традиций, что позволит преодолеть кризисные моменты современного мира, в том числе и в сфере просвещения.
Научная новизна результатов исследования
-
Обоснован философско-антропологический подход к отечественной традиции просвещения.
-
Определены сущностные характеристики русского просвещения как целостного явления на всем протяжении существования данной традиции.
-
Исследована русская версия «метафизики света» и выявлены ее философско-антропологические преломления, в том числе и в сфере просвещения.
-
Выделены и систематически исследованы основные этапы развития отечественной традиции просвещения (древнерусский этап, включающий киевский и московский периоды; петербургский; советский; современный), выявлены специфические черты каждого из этих периодов.
-
Осуществлен сравнительный анализ западной и русской традиций просвещения, установлены черты их сходства и отличия.
-
Выявлены фундаментальные мировоззренческие основания, устанавливающие соотношение теоретических и духовно-практических аспектов отечественной традиции просвещения.
-
Рассмотрены философско-антропологические предпосылки генезиса и развития русской традиции просвещения, обосновано значение этой традиции как сферы раскрытия и выстраивания русским человеком собственного социального бытия.
-
Показана актуальность философско-антропологических идей русской традиции просвещения в условиях реформирования отечественной системы образования.
Теоретическая значимость исследования
Происходящие в сфере образования современной России изменения не могут не учитывать исторический опыт отечественной традиции просвещения. Данная работа вносит вклад в социальную философию, философию образования, историю философии и философскую антропологию, создавая теоретическую базу для изучения специфики русского просвещения. Предложенные в работе концептуальный подход и язык описания позволяют достигнуть адекватного нашему времени уровня понимания сущностных проблем просвещения. Они также способствуют выработке определенных рекомендаций по организации и программному обеспечению образовательного процесса с учетом предложенного подхода, базирующегося на изучении исторического пути отечественного просвещения.
Практическая значимость исследования
Результаты исследования могут быть практически применены для учебно-методической работы, формирования учебных планов и программ для студентов и аспирантов гуманитарных факультетов и педагогических высших учебных заведений, при чтении лекций по курсам социальной философии, философской антропологии, истории русской философии, философии образования, философской компаративистике.
Апробация исследования
Результаты исследования неоднократно обсуждались на международных, всероссийских и межвузовских конференциях, на которых диссертант выступал с докладами и сообщениями: «Философия образования и традиции русской школы» (1995, СПб.), «Ребенок в современном мире» (1998-2007, СПб.), «Христианская культура на пороге третьего тысячелетия» (1999-2000, СПб.), «Космизм и новое мышление на Западе и Востоке» (1999, СПб.), «Смыслы мифа: мифология в истории и культуре» (2001, СПб.), «Антропологический синтез» (2001, СПб.), «Социальный кризис и социальная катастрофа» (2002, СПб.), «Науки о человеке в современном мире» (2002, СПб.), «История философии как философия» (2003, СПб.), «Стратегии взаимодействия философии, культурологии и общественных коммуникаций» (2003, СПб.), «Инновации в образовании» (2003, СПб.), «Минувшее и непреходящее в жизни и творчестве В.С. Соловьева» (2003, СПб.), «Петербург на философской карте мира» (2003, СПб.), «Энциклопедия как форма универсального знания: от эпохи Просвещения к эпохе Интернета» (2004, СПб.), «Философия человека и современный мир» (2004, СПб.), «История университетского образования в России и международные традиции просвещения» (2005, СПб.), «Философия человека и современное образование» (2006, СПб.), «Международные организации в России и проблемы культурной интеграции» (2006, СПб.), «Философия человека и процессы глобализации» (2007, СПб.), «Конфликт поколений в контексте информационной глобализации» (2007, СПб.), «Карл Линней в России.» (2007, СПб.), а также на IV Российском философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации» (2005, М.).
Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии РГПУ им. А.И. Герцена 15 февраля 2008 года. Основное содержание отражено в 42 публикациях (в том числе двух научных монографиях и четырех учебно-методических пособиях).
Внедрение материалов и результатов исследования осуществлялось в курсе лекций по «Социальной философии» и «Истории русской философии», при чтении специальных курсов для студентов филологического факультета, факультета иностранных языков и факультета философии человека РГПУ им. А.И. Герцена.
Структура диссертации
Диссертация состоит из введения, четырех глав, разделенных на одиннадцать параграфов, заключения и списка литературы. Работа изложена на 360 страницах. Список литературы включает 380 наименований.
Формирование древнерусской концепции просвещения (X-XIII вв.)
Начиная разговор о древнерусском просвещении, сразу же отметим одно важное обстоятельство. Многие серьезные исследователи (Н.С. Трубецкой, Б.А. Успенский, В.М. Живов) указывают на то обстоятельство, что секулярная культура на Руси, в отличие от Византии или Западной Европы, фактически не имела органических корней. Выражая эту позицию, В.М. Живов пишет, что «никаких институализованных форм светской культуры в средневековой Руси не существовало. Здесь не было, как в Византии, идущего из античности и непрерывного в своей традиции светского образования, не было университетов с их юридическими и медицинскими факультетами, как в Западной Европе, не было юридических тсорпораций, не было, "наконец, куртуазного этикета, равно как укорененных в этом этикете литературы, поэтических состязаний и т.д.»1
Единственным фундаментальным текстом, служащим эталоном для всей остальной книжности, в рамках русского средневековья оказывается Библия -утверждают эти авторы. Основными формами литературы Древней Руси были летописание, житие и слово, являвшиеся неотъемлемой частью духовной традиции. Соответственно, нет смысла говорить о светской литературе Киевской или Московской Руси. Секулярная культура как автономное образование заявляет о себе в России лишь в XVII веке, - исключения же из данной традиции только подтверждают правило. Не случайно, что «Слово о полку Игореве» сохранилось лишь в единственном списке (мы не касаемся здесь сложного вопроса о подлинности данного литературного памятника). Следовательно, основным предметом анализа в данном параграфе должна стать религиозная традиция Древней Руси, которая послужила лоном отечественной идеи просвещения.
Необходимо помнить, что формирование данной традиции начинается задолго до крещения Руси, осуществленного великим князем Владимиром. В «Повести временных лет» описывается поездка княгини Ольги в Константинополь, где она приняла крещение. Вот что говорит об этом событии летописец: «Просветившись (курсив мой. — А.К.) же, она радовалась душой и телом. И настаивал ее патриарх в вере, и сказал ей: "Благословенна ты в женах русских, так как возлюбила свет, а тьму оставила. Благословят тебя русские сыны до последнего рода твоих потомков". И дал ей заповеди о церковном уставе и о молитве, и о посте, и о милостыне и о телесном воздержании. Она же, наклонив голову, стояла, внимая учению, как губка напояемая, и поклонилась патриарху со словами: "Молитвами твоими, владыка, пусть буду сохранена от сетей неприязненных". И было наречено ей имя в крещении Елена, тсак и древней царице, тяатери Константина Великого. И благословил ее патриарх, и отпустил»2.
Следует заметить, что христианство утверждалось явно не на пустом месте. На Руси уже были большие города, в которых сложилась своя культура, свой эпос. Некоторые русичи приняли христианство еще до того, как к нему приобщились представителей правящей элиты. Принятию христианства предшествовала попытка кодификации языческого пантеона великим князем Владимиром, оказавшаяся, впрочем, неудачной- Серьезные затруднения вызывает вопрос о существовании письменности в языческой Руси. Одни исследователи дают на него отрицательный ответ, другие, напротив, отвечают на него положительно. Последнюю точку зрения, например, поддерживал Б.А. Рыбаков в своей фундаментальной работе «Язычество Древней Руси» (1988). При этом историк ссылался на археологические находки, в частности, на обнаруженные древнейшие орудия для письма — «писала», датируемые IX-X веками.
Интересно, что летописные сведения о возникновении славянской письменности крайне скудны. Русские летописцы были далеки от понимания изобретения письменности как цивилизационного перелома, что, впрочем, не свидетельствует о низком уровне культуры наших предков. В этой связи на память приходят не только древневосточные культуры, где доминировала устная культура (Упанишады, ранний буддизм), но и личность Сократа, который также не записал ни одной из своих речей. Вспомним, например, платоновский диалог «Федр», в котором автор приводил мнение своего учителя о том, что живая и одушевленная речь знающего человека должна быть поставлена выше письменной речи (276а). Собственным примером Сократ стремился продемонстрировать истинность данного положения.
Показательно, что в «Повести временных лет» мы обнаруживаем своеобразную генеалогию отечественного просвещения. Родоначальником его летописец объявляет самого апостола Павла, который, первым ознакомил славян с истинами христианства. В дальнейшем апостол поставил епископом и наместником у славян своего ученика — Андроника. То, что апостол Павел и Андроник сами не ступали по русской земле, не смущает автора «Повести», ибо «славянский язык и русский - одно и то же»3. Следовательно, апостол Павел и Андроник стоят у истоков русского просвещения.
Вернемся, однако, к языческой эпохе. Связь двух эпох в истории Киевской Руси, языческой и христианской, прослеживается, например, в понятии «святость», имеющем свой источник еще в дохристианской традиции. В основе слова «свят» лежит праславянский элемент svet, восходящий к индоевропейскому корню со значением увеличения, возрастания. В своей фундаментальной работе «Святость и святые в русской духовной культуре» В.Н. Топоров указывает, что, приняв христианство, восточные славяне последовательно отказались от заимствования у греков, а предпочли использовать для выражения идеи святости древнее слово, которое получило новое значение - «возрастание в духе». Идеи «света» и «святости» в русском сознании легко проникали друг в друга, излучая своеобразное «сияние». Можно, между прочим, вспомнить весьма характерные для русского языка обороты — «сияние святости», «свет святости».
Возвращаясь к начальному этапу бытования христианства на русской почве, заметим, что пример матери, принявшей новую религию, не вдохновил великого князя Святослава Игоревича. Великому князю, ведшему походную жизнь воина, установки христианства, запрещавшего проливать кровь и предписывавшего возлюбить врагов, казались смешными, не соответствующими реальностям окружающего мира. Святослав Игоревич, опиравшийся на дружину, остался верен язычеству, хотя тем из своих подданных, которые желали принять крещение {«просветиться»), препятствий не чинил, а лишь насмехался над ними.
Сын же Святослава, Владимир, принял христианство сам и «просветил» свою землю. Справедливости ради, необходимо отметить, что этому судьбоносному решению предшествовала уже отмеченная неудачная попытка великого шызя реформировать языческий пантеон. В «Слове о Законе я Благодати» киевского митрополита Илариона процесс христианизации Руси трактуется следующим образом: «Все народы помиловал преблагой Бог наш, и нас не презрел [Он]: восхотел - и спас нас и привел к познанию истины! ... Тогда как слепы мы были и не видели света истины (курсив мой. - А.К.), но блуждали во лжи идольской, к тому же и глухи были к спасительному учению, помиловал нас Бог — и воссиял и в нас свет разума (курсив мой. — А.К.) к познанию Его, по пророчеству: тогда отверзутся очи слепых, и уши глухих услышат»4.
Проблема человека в русской философии эпохи Просвещения
ХVIII век традиционно интерпретируется как «век Просвещения», он охватывает период от «славной революции» 1688 года в Англии до Великой Французской революции, хотя иногда его границы расширяются. Впервые термин «просвещение» в интересующем нас смысле употребил Джон Мильтон в знаменитой поэме «Потерянный рай» (1667). В дальнейшем он получил распространение в среде тех, кого мы называем просветителями ХУШ века, и употреблялся ими в качестве самохарактеристики. Ядро концепции просветителей составляло убеждение в решающей роли знаний, в том числе и познания «естественного порядка», для исправления социальных отношений. Естественно, что просветительское движение не ограничилось сферой мысли. Общим для представителей Просвещения XVIII века было убеждение б неразумности современного им общественно-политического устройства в большинстве стран континентальной Европы, порядки в этих странах интерпретировались просветителями как отклонение от магистральной линии развития Разума. Продолжением критической деятельности данного движения была практическая критика традиционных институтов, начавшаяся в эпоху Великой французской буржуазной революции.
Вот как характеризует исследовательскую установку эпохи Просвещения Т.В. Артемьева: «Само понятие "просвещения" не только этимологически, но и генетически ведет свое происхождение от понятия "свет". Познание, а тем более демонстрацию его результатов можно уподобить хождению с фонарем в темном помещении и последовательному освещению того или иного предмета, Мыслители полагали, что свет разума не только прогоняет чудовищ, но и помогает увидеть истинный облик исследуемых объектов, зафиксировать их качественную определенность. Определенность требовала имени, поэтому каждый объект, выхваченный из тьмы лучом пытливого разума, немедленно поименовьтвался. Это не было равнозначно процессу творения. Луч света не создавал объект, но делал его доступным, выставляя на всеобщее обозрение»1.
Показательно, что ранние просветители стремились согласовать, а не противопоставлять друг другу «естественный» и «сверхъестественный» свет. Они явно не хотели входить в конфликт с религиозными представлениями, в которых «метафизика света» играла важнейшую роль. Например, Д. Локк указывал, что «озаряя ум сверхъестественным светом, Бог не гасит естественного света». Впрочем, «естественный свет» интересует просветителей куда больше, чем его божественный источник. Они любили указывать, что «естественный свет» разума озаряет сознание каждого человека, которому достаточно вглядеться в него, чтобы убедиться в истинности и ложности того или иного положения.
Русская культура XVIII столетия, функционируя в данной системе координат, несомненно, имеет свою специфику, обусловленную отличием социально-политической и культурной ситуации у нас и на Западе. Начавшись с петровскими реформами, отечественное Просвещение ставило своей целью «догнать» передовые страны Европы. Для достижения данной цели Петр пошел на разрыв с традицией» который оказался весьма болезненным на протяжении долгого времени сказывался в истории России. Кроме того, нельзя забывать, что социально-экономической основой отечественного Просвещения были крепостнические порядки, усиливавшиеся на протяжении всего XVDI века, причем большинство русских просветителей не ставили под сомнение их «разумность». За исключением, пожалуй, А.Н, Радищева, они лишь призывали помещиков к более гуманному обращению с «крещеной собственностью».
Когда мы говорим о петровских реформах, то следует помнить, что в данном случае мы имеем дело с целой совокупностью причин объективного и субъективного толка. Разумеется, личность Петра наложила неизгладимый отпечаток на проводившиеся реформы, но абсолютно правы те исследователи, которые говорят о преемственности его политики и политики его предшественников. Серьёзные изменения происходят в сфере идеологий. Исследователи далее говорят о «секуляризации религии» (В.В. Бибихин), произошедшей в царствование Петра, превращении государства в высшую ценность.
Данная метаморфоза не была лишь прихотью самодержца, но вызывалась объективными причинами. Вспомним, что на жизни петровского поколения к традиционным религиям — православию и исламу, которые исповедовали населявшие Россию народы, добавились протестантизм, католичество, буддизм. Перед Россией, превратившейся в империю, встали серьезные проблемы -создание системы власти и выработка ее идеологии в условиях многонациональной и поликонфессиональной страны. Отсюда стремление Петра и его преемников обосновать власть с помощью теорий, которые не были бы исключительно связаны с православием, а были бы понятны и представителям других конфессий.
Окончание многолетней Северной войны ознаменовалось поднесением Петру титула Отца Отечества, Великого Императора Всероссийского за то, что «его неусыпными трудами и руковождением они из тьмы неведения на театр славы всего света (курсив мой. — А.К.) и, тако реши, из небытия в бытие произведены и в общество политичных народов присовокуплены». Показательно, что сам новоиспеченный император любил уподоблять закончившуюся войну школе, указывая: «Все ученики науки в семь лет оканчивают обыкновенно; но наша школа троекратное время (21 год) была, однако ж, слава Богу, так хорошо окончилась, как лучше быть невозможно»2.
Наступивший мир позволил Петру уделять больше внимания Делу насаждения просвещения. Для организации в России базы для успешного функционирования новоевропейской науки понадобилось имплантировать целый ряд заморских институтов. Среди них были Кунсткамера, библиотеки, университет, различные кабинеты для научных занятий. Наконец, сама Санкт-Петербургская Академия наук, чей проект, как известно, принадлежал гениальному Лейбницу. За отсутствием собственных кадров, академиков пришлось приглашать из-за рубежа, преимущественно из Германии — оттуда прибыло 12 из 16 первых российских академиков. Оттуда, впрочем, на первых порах приезжали не только академики, но и студенты. Показательно, что были годы, когда студентов можно было пересчитать по пальцам — в прямом, а не переносном смысле3.
Как мы уже отмечали выше, на рубеже ХУП-ХУШ веков на смену духовенству, выполнявшему главную просветительскую роль в рамках древнерусской культуры, приходит правительственная интеллигенция. Государство утверждает себя как самодостаточную реальность, стремящуюся полностью подчинить себе церковь, которой практически не остается независимого и самостоятельного круга дел. Даже забота о религиозном благополучии народа государство берет на себя а если отводит церкви в системе духовного попечения какое-то место, то лишь в порядке собственного поручения, делегации. В 1721 году было отменено патриаршество и введена коллегиальная форма правления — Синод. Официальная русская церковь, впрочем, во многом сама создала предпосылки для подобной ситуации, избавившись от наиболее искренних приверженцев традиционных религиозных устоев еще в годы патриаршества Никона.
Петр, не найдя серьезной поддержки своим реформам среди великорусских иерархов церкви, сделал упор на воспитанников Киево-Могилянской Академии. В 1700 году последовал его указ о вызове малороссийских духовных лиц, а местоблюстителем патриаршего престола стал Стефан Яворский (1658 — 1722). Тем самым было положено начало своеобразной украинизации церковной иерархии. Из 127 архиереев, занимавших в 1700 - 1762 годах русские кафедры, украинцев и белорусов было 70, в то время как великорусов лишь 47 (среди остальных мы встречаем греков, сербов, грузин)4. Кроме того, выходцы с Украины ставились настоятелями важнейших монастырей и соборов, из них формировался штат придворного духовенства и т.д.
Правительство на протяжении XVIII столетия делало все, чтобы превратить духовенство в замкнутое сословие, каковым в допетровские времена оно не было, — тогда священником становился, как правило, наиболее грамотный мирянин. Теперь государство стремится максимально сократить приток в состав духовных лиц представителей податных сословий, сократить численность духовенства до минимально необходимой, а также полностью поставить его на службу власти (отмена тайны исповеди, обязанность доносить о любых проявлениях свободомыслия властям, присяга императорам и их наследникам и т.д.). Разумеется, предпринимались шаги и для повышения образовательного уровня духовенства, — например, организовывались духовные школы, сменившие монастыри в деле подготовки архиереев.
Формирование советской модели просвещения
Революции 1917 года показали, что «старый режим» не справился с задачей модернизации России и был вынужден уступить власть новым социально-политическим силам. Характеризуя происшедшие в годы революции социально-политические процессы, Г.Г. Шлет писал, что оппозиционная интеллигенция превратилась в «начальство». Несколько отличную точку зрения выдвинул Г.П. Федотов, указывавший на неоднородность тех слоев, которые выступали у Шпета под обозначением «оппозиционная интеллигенция». Социально-психологический раскол внутри данной группы наметился еще в 60-е годы, - своеобразной лакмусовой бумагой оказалось нечаевское дело, получившее гениальное освещение в «Бесах» Достоевского.
В революционную эпоху произошла смена старого культурного класса, который был частично уничтожен, частично эмигрировал. На его месте возник новый культурный слой, сформировавшийся из низов поднявшейся интеллигенцией. Произошла радикальная демократизация культурного слоя, более масштабная, чем даже в годы «великих реформ». После гражданской войны миллионы молодых людей, пришедших от земли и станка, бросились получать образование. В эти годы, по замечаниям наблюдателей,-совершенно преобразился состав студенчества («рабфак»). Действительно, невозможно понять грандиозные изменения в России первой половины XX века, если забывать, что впервые за долгий промежуток времени на исторической сцене появились народные массы, причем произошло их резкое приобщение к цивилизации в ее интернациональных слоях.
Оценивая культурно-психологические процессы, происходившие в России после революции 1917 года, Г.П. Федотов писал о своеобразном воскрешении духа шестидесятых годов предыдущего столетия. Разумеется, что духом просветительства на сей раз были затронуты несравненно более обширные слои населения, чем за полвека до того. «Это эпоха наивного просветительства, юношеского богоборчества - казалось, давно преодоленная русской мыслью. Воскрешение Базарова после Владимира Соловьева - расплата за вековую беспочвенность русского культурного слоя. Новый натурализм — действительно широкое, народное увлечение, не только коммунистический ингредиент. В деревне молодежь спорит со стариками о громе и молнии, о всемирном потопе. Ужас в том, что партии, то есть отсталым, заскорузлым старикам ее, удалось обмануть эту юную пытливость, подменив науку научным суеверием, современную биологию почти столетним дарвинизмом» .
Основой новой идеологии, разумеется, послужил марксизм. Следует, впрочем, заметить, что марксизм - довольно сложное образование, имеющее ряд уровней, которые нашли свою реализацию в различных, подчас диаметрально противоположных концепциях. В следующем параграфе мы рассмотрим некоторые нюансы, связанные с генезисом и спецификой марксистской философии. Говоря о марксизме в России, необходимо отметить достаточно широкий спектр интерпретаций этого учения - от ортодоксального учения Г.В. Плеханова до концепций «богостроителей», сочетавших идеи К. Маркса с положениями Ф. Ницше, Э. Маха и других популярных мыслителей рубежа веков. Следует заметить, что подобные попытки вызвали негативную оценку Ленина, который посвятил критике концепции Богданова и его единомышленников из числа российских социал-демократов (В. Базарова, Н. Валентинова, П.С. Юшкевича) свою известную работу «Материализм и эмпириокритицизм» (1909).
Особого внимания, в связи с интересующими нас проблемами, заслуживают оригинальные версии марксизма на русской почве. Например, Александр Александрович Богданов (1873 - 1928) пытался синтезировать марксизм с популярными в те годы учениями - энергетизмом и махизмом. Основное отличие его концепции от махизма заключалось в подстановке коллективного опыта на место индивидуального, что легко объясняется российским социально-культурным контекстом. Например, религия, по мнению Богданова, обладает достоинством истинности и объективности в той мере, в какой она способна эффективно сплотить общество и успешно регулировать взаимоотношения его членов, то есть, постольку, поскольку служит средством политической организации общества. Луначарский, Базаров и Юшкевич делали из данного положения вывод, что пролетариату необходима особая социалистическая религия, которая станет наилучшим инструментом в его революционной борьбе. Место традиционного Бога в новой религии должно занимать «человечество в его высшей потенции» - учили «богостроители».
Продолжая рассматривать социально-философские воззрения Богданова, отметим, что он видел перспективу общественного развития не в обновлении властвующей элиты, а в реализации нового принципа организации взаимоотношений между людьми - коллективистского, заключающегося в вовлечении всего человечества в тотальный процесс самоорганизации мира. В результате, преодолевается «авторитарное дробление» человека, происходит его «собирание» - порождение типа безнационального человека. Данный антропологический тип может быть обозначен как «сверхчеловек». Другое обозначение ему за несколько десятилетия до Богданова дал Достоевский -«общечеловек».
Разумеется, концепция Богданова создавалась не на пустом месте, имела тесную связь с современной ему социально-политической действительностью. «Массовый человек» — реальная действующая сила истории двух последних столетий. Говоря о генезисе этого антропологического типа, необходимо вспомнить примечательный факт, впервые отмеченный немецким социологом В. Зомбартом (позднее его использовали испанец X. Ортега-и-Гассет и наш Б.П. Вышеславцев). Речь идет о трехкратном возрастании населения Европы на протяжении ХГХ века. Данное обстоятельство является крайне важным для понимания социально-политической и культурной жизни Европы XIX - первой половины XX века.
. Старые институты, призванные социализировать и просвещать новых членов общества, оказались к этому не готовы. Европа заполнилась массой едва социализированных индивидов, не способных к творчеству, но зато склонных к разрушению и самоистреблению. Россия начала прошлого века, пережившая революции и гражданскую войну, являет яркий пример выхода массового человека на историческую арену. Новый тип человека воспринял революцию как освобождение от «балласта» прошлого (истории, культуры, религии), вплоть до отмены природных и исторических законов. Для понимания мироощущения этого антропологического типа показательны произведения А. Платонова, в том числе и его статьи 20-х годов. Из теоретиков, помимо А.А. Богданова и его единомышленников, необходимо отметить Д. Лукача - автора популярнейшей книги «История и классовое сознание» (1923).
Указание на Лукача и его работу свидетельствует о том, что рассматриваемая нами установка характерна не только для отечественной социально-политической реальности. Последующие события европейской истории, особенно Вторая мировая война, подтвердили ее интернациональный характер. На рубеже же XX-XXI веков проблема приобрела планетарный размах. Современный всплеск терроризма, идущий из исламского мира с его архаической социальной структурой и демографическими проблемами, - яркий пример этого процесса.
Возвращаясь к теме «сверхчеловека», отметим, что она не только скрыто присутствовала в революционном проекте, но и озвучивалась его идеологами. Причем не только Богдановым, оказавшимся в те годы фактически не у дел, но и признанными вождями революции. Вот что в этой связи писал Троцкий: «Овладеть чувствами, понять инстинкты, сделать их прозрачными, протянуть провода воли в подспудное-и подпольное и тем самым поднять человека на новую биологическую ступень, создать более высокий общественно-биологический тип, если угодно - сверхчеловека — вот какую задачу он (человеческий род - А.К.) поставит. ... До каких пределов самоуправляемости доведет себя человек будущего, — это также трудно предсказать, как и те высоты, до каких он доведет свою общественную технику: оба эти процесса будут совершаться параллельно»2.
Перспективы человека и отечественная философско-антропологическая традиция
Проблемы отечественной системы образования усугубляются еще и тем обстоятельством, что в современном мире мы наблюдаем глобальный кризис, связанный с утратой смысла цивилизационного развития и большинства ценностных ориентиров. Характерно заглавие работы современного западного исследователя Д. Грея - «Поминки по Просвещению! Политика и культура на закате современности». Речь, таким образом, идет не только о проблемах системы образования или культуре в узком смысле слова, но о кризисе самих основ мировосприятия, доминировавшего на протяжении последних столетий. Имеется в виду проект Просвещения, предложенный в XVn-XVIII веках и, в значительной своей части осуществленный в современном мире.
Практическая реализация положений данного проекта породило целый ряд проблем и конфликтов. Одной из важнейших проблем, стоящих перед современным человечеством, является поиск «золотой середины» между достижениями научно-технического прогресса и теми опасностями, которые несет реализация этих достижений в практической жизни. Сейчас ни для кого не является откровением, что успехи экспериментального естествознания И инновационных технологий, реализованные в современной цивилизации, поставили человечество перед лицом глобальных проблем, создающих угрозу самому существованию человека. Можно сказать, что результаты научно технического прогресса постоянно дестабилизируют человеческую сущность -как социальную, так и индивидуальную. Достаточно отметить только три аспекта этих угроз.
Во-первых, речь идет об экологическом кризисе, вызванным безудержным хозяйствованием современного человека. Самые развитые страны мира (США, Западная Европа, Япония - т.н. «золотой миллиард») вносят наибольший «вклад» в разграблении и уничтожении природных богатств мира, загрязнение окружающей среды. В последние десятилетия, впрочем, к ним добавились быстрорастущие гиганты (Китай, Индия, Бразилия). Следует заметить, что большинство мероприятий экологического характера свелись к переносу наиболее вредных производств из метрополии современного мира на его окраины. Эксплуатация же природных богатств не только не ослабла, а значительно выросла, несмотря на разглагольствования капитанов современной промышленности и политики. Безудержный рост хозяйственной деятельности в мире, становящемся всё более глобальным, ставит под сомнение самб существование человека. Полумеры, вроде Киотского протокола, не решают проблемы. Тем более, что США - основной виновник загрязнения окружающей среды, демонстративно отказываются пойти на любые ограничительные меры, которые могут повредить их экономике.
Кроме того, среди важнейших опасностей мы имеем в виду различные конфликты (религиозные, этнические, социально-политические), которыми буквально переполнен современный мир. История ушедшего столетия прекрасно показала, что развитие техники, равно как средств коммуникации, не содействует гуманизации нравов. Скорее наоборот - войны и конфликты обретают всё более Кровавый, беспощадный характер (в предыдущей главе мы останавливались на концепциях отечественных и западных мыслителей, интерпретировавших агрессивность в качестве фундаментальной характеристики человеческого бытия).
В этой связи следует помнить, что оружие массового уничтожения ныне является привилегией не только великих держав, но и целого ряда государств «третьего мира» Некоторые из них (Индия Северная Корея Иран и т4дг) впрочем, стремятся повысить свой статус, имея на то определенные основания. Терроризм, приобретший, подобно экономике, глобальный характер, также использует достижения современных технологий для достижения собственных целей. Причем границы и расстояния не играют при этом особой роли, они становятся легко преодолимыми при помощи современных технических средств.
Наконец, третья угроза относится к сфере культуры в узком смысле, затрагивая, в том числе, и область образования. Речь идёт б расколе культуры на две составляющих, техническую и гуманитарную, которые, по мере развития современной цивилизации, все дальше отходят друг от друга. Данное разделение способствует все большему углублению пропасти, перед которой оказалось современное человечество. Можно, не особенно преувеличивая, сказать, что, наметившись еще на заре новоевропейской эпохи, жесткое разделение культуры на техническую и гуманитарную составляющие во многом предопределило и формирование кризисных тенденций, которые мы обозначили.
Список опасностей, стоящих перед современным человечеством можно продолжать, но главное заключается в том, что практически все из них порождены развитием современной цивилизации. В данной связи необходимо рассмотреть наиболее серьёзные угрозы, вШвйть их происхождение и наметать возможные пути выхода из кризиса. При этом нельзя упускать из вида, что достижения современной науки и техники не являются нейтральными в ценностном отношении, но представляют собой продукт развития новоевропейской цивилизации — со всеми ее положительными и отрицательными аспектами, а потому должны пониматься в историческом контексте.
Прошедший век подтвердил опасения по поводу учений, которые исходили из идеи предопределенности исторического развития (историцизм). Яркими примерами учений подобного толка были гегельянство и марксизм. Вместе с тем, избавившись от одних историцистских учений, современное человечество с легкостью заменило их другими. В этой связи показательно обращение идеологов «перестройки» от идеологии марксизма-ленинизма к концепции «нового мышления», одним из теоретических оснований которого выступало учение В.И. Вернадского о ноосфере. Можно даже назвать 80-е годы в СССР своеобразным «десятилетием Вернадского».
Вспомним, что в концепции Вернадского ноосфера - новое эволюционное состояние биосферы, связанное с возникновением и развитием в ней человеческого общества. Очень важно заметить, что, по мнению Вернадского, ноосфера является этапом истории Земли, а не человечества. Следовательно, как бы не развивалась история, человечество рано или поздно вступит в эру ноосферы. То, что мы видим в начале нового тысячелетия, однако, — это не шаг к ноосфере, а путь к катастрофе космического масштаба. Причем большая часть ответственности за данную катастрофу целиком ложится на человека. Подобная ситуация лишний раз доказывает, что нельзя забывать об ответственности человека, прикрываясь какими-либо историцистскими и футуристическими схемами.
Таким образом, программой развития современной цивилизации должен стате следующий лозунг: не биосфера для человека, а человек для биосферы. Еще одним примером обратного действия историцистской установки является положение науки и образования в современной России. Было бы интересно наблюдать реакцию Вернадского, являвшегося одним из наиболее ярких представителей сциентизма на русской почве, на развал этих областей в результате реализации принципов «нового мышления», опиравшегося на концепцию ноосферы.
Другой пример негативного влияния историцизма на современность — концепция Ф. Фукуямы, изложенная им в работе «Конец истории?» До предела вульгаризируя положения гегелевской философии истории, Фукуяма (кстати, сотрудник американского Государственного департамента эпохи президентства Буша-старшего) провозгласил либерализм единственной идеологией и моделью общества, соответствующей современности. В противовес известному марксистскому положению о том, что идеи обретают материальную силу, овладевая массами, в данном случае они приобрели эту силу, овладев сознанием американской правящей элиты.
