Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Понятие руководства 19
1.1. Структура руководства 20
1.2. Специфика руководства 44
Глава 2. Аксиология в философии руководства 76
2.1. Аксиологическая традиция 76
2.2. Понятие ценности 82
2.3. Ценность ценностей. Типология ценностей руководства 96
2.4. Аксиология и телеология 111
Глава 3. Главная проблема аксиологии руководства: реализация ценностей 121
3.1. Бытийствование ценностей руководства во времени 124
3.2. Бытийствование ценностей руководства в пространстве 134
3.3. Уровни руководства: конфликт целей 138
3.4. Социальная инноватика как реализация ценностей руководства 144
Заключение 166
Список использованной литературы 171
- Специфика руководства
- Ценность ценностей. Типология ценностей руководства
- Бытийствование ценностей руководства во времени
- Социальная инноватика как реализация ценностей руководства
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Проблема ценностей и целей руководства оказывается для современной России, как, впрочем, и для всего современного (или – «постсовременного») мира одной из наиважнейших. Дело в том, что с опережающим ростом сложности современной цивилизации общество в целом и в своих отдельных подразделениях становится все менее управляемым. Значит и руководство парадоксальным образом обнаруживает тенденцию не совершенствоваться, а, напротив, – деградировать. Сложность мира растет быстрее, чем совершенство системы управления и руководства.
В отношении нашей страны фиксировать системное противоречие между потребностями национальной безопасности и растущего спроса со стороны предпринимательского сектора на передовые технологии, с одной стороны, и темпами развития и структуры руководства в национальном масштабе, в частности, российского сектора исследований и разработок, с другой. Те задачи, которые мы ставим перед собой и которые вытекают из наших ценностей, как выясняется, достигать все более сложно и дорого. Нарастает драматизм рассогласования во всей цепочке между ценностями и результатами. Кроме того, мы вынуждены признать все увеличивающийся разрыв между ценностями и результатами руководства.
Наиболее трагичен этот разрыв в военно-политической области: люди Земли в подавляющем большинстве сегодня согласны, что война является абсолютной отрицательной ценностью. Но войны продолжаются и в XXI веке, как шли они в веке XX, как шли они всю историю цивилизованного человечества. Более того, войны становятся все более жестокими, они все в большей мере задевают мирное население, которое, в основном, гибнет сегодня в результате войн и вооруженных конфликтов.
Ценности определяют глобальные смыслы бытия. «Если в двух словах подвести итог эволюции человечества, он уложится в одну-единственную фразу: человечество как целое утратило смысл самого своего социального бытия. Оно убило сам фактор своего понимания».
Наши ценности туманны, расплывчаты и не могут быть, как правило, ясным образом эксплицированы в цели руководства. В частности, поэтому в реализации задач, которые общество ставит перед собой, и которые так или иначе формулируют руководители, возникают катастрофические сбои. Не случайно, особенно в условиях глобализации, роль ошибок в руководстве возрастает настолько, что возникает вопрос о возможности такой «ошибки», которая приведет к гибели всего человечества, например, в результате атомной войны, авантюрной террористической атаки, экологической катастрофы, пандемии, связанной с лавинообразным распространением какого-нибудь неизученного или мутировавшего патогенного микроорганизма, и т.п.
Все это и делает проблему аксиологии руководства весьма актуальной – как теоретически, так и практически.
Степень разработанности проблемы
В социальных и гуманитарных науках накоплен значительный массив материала в плане, во-первых, понятий руководства, управления, фигуры руководителя, и, во-вторых, категории ценностей, целей, задач, средств и результатов. Довольно много сказано о феномене «радикального неисполнения целей», – рассогласования, разрыва между ценностями и их реализацией. В настоящее время проблема руководства сводится к проблеме управления и редуцированным образом рассматривается в рамках преимущественно социологии и психологии, а также конкретной теории маркетинга. Руководство в связи с этим мыслится по преимуществу в сугубо прагматическом ключе управления. Говоря о руководстве, авторы часто имеют в виду управление и обычно склонны обращаться к рецептурному знанию, в духе технических наук. Сюжет собственно руководства вообще по большей части выпадает из орбиты исследовательских интересов. Тем не менее в социально-философском изучении феномена руководства уже накоплены значительные результаты.
Можно отметить, по крайней мере, три традиции исследования аксиологии руководства. Во-первых, это традиция в рамках реалистического дискурса. Ценности руководства имеют трансцендентную, божественную природу. Цели руководителя, в конечном счете, состоят в том, чтобы организовать народ на строительство храмов и научить его молиться.
Во-вторых, тесно связанная с первой традицией, ценностная установка на утверждение национального (этнического, культурного, народного) приоритета. Ценности руководства здесь принимают форму утверждения своей этнокультурной общности, где центральным моментом является своя истинная религия, которую исповедует та или иная социокультурная общность. Цели руководителя соответственно предстают как имперское утверждение своего народа и его религии по отношению к другим народам и государствам, обращение их в «свою веру», по существу, стремление к мировому господству.
Эта традиция может принимать как мифологические (по существу, внерелигиозные) формы, как, скажем, в немецком нацизме или секулярные формы, ставящие на первое место приобщение всего человечества к определенной идеологии (например, коммунистической).
В-третьих, в качестве основы ценностной системы руководства могут утверждаться благо каждого отдельного человека, «наибольшее счастье наибольшего количества людей». Именно такая идеология и написана на знамени Новоевропейской цивилизации, «американского образа жизни», «социального государства» и т.п.
С последней ценностной системой связана установка, редуцирующая руководство к управлению, а ценности – к целям. Начало широкому как общенаучному, так и философскому осмыслению управления (но не руководства!) положила кибернетика, придав проблеме «техноморфный» характер. Работы Н. Винера, У. Эшби, К. Шеннона, Л. Бриллюэна, С. Бира и др. совершили здесь прорыв, который привел не только к революции в технических средствах управления, но и к новому уровню практического использования идей теории управления: были заложены основы современной философии управления. Последняя выступила в качестве законной наследницы того направления в западной философии, которая идет от Ф. Бэкона и Р. Декарта через «первый позитивизм» Огюста Конта к современности. Таким образом, был заложен серьезный фундамент исследований руководства во вполне определенной ценностной системе, где «Бог мёртв», где ценности сводятся к потребностям.
В эпоху модерна (вторая половина XIX - начало XX вв.) значительный вклад в теорию управления был сделан на основании позитивистских и сциентистских идей (О. Конт, Дж. Ст. Милль, Г. Спенсер, А. А. Богданов и др.). На этой базе развивалась и развивается идеология научной организации труда и управления (тейлоризм, мэйоизм и т.п.). Неявным образом, но именно этой философской традиции следовали и советские исследования научного управления обществом (В. Г. Афанасьев, Д. М. Гвишиани, К. И. Варламов и др.), подменяя, чаще всего, проблемы руководства проблемами управления, хотя и принимая (формально!) основные тезисы марксисткой идеологии, не сводимой, вообще говоря, только к такому «техницизму».
Вполне естественно, что особое внимание в социальном управлении уделялось управлению научно-техническим прогрессом. Таким образом, наука и техника становились ключевым пунктом социального управления, и соответственно аксиологические и философские вопросы руководства подменялись технологиями управления. К сожалению, до сих пор не осуществлен действительный анализ этого направления в философии социального управления. В связи с этим в диссертацию включены материалы советских исследований 60–80-х гг. ХХ в., что позволяет выделить в них рациональные зерна и/или подвергнуть критике несостоятельность их отдельных положений, показанную временем.
Проблема руководства в аспекте аксиологии разработана значительно слабее. Конечно, в истории философии представлены разные стороны ценностей, на которые ориентируется руководитель, лидер, менеджер, чиновник, управленец. Но, говоря о ценностях в данном случае, авторы чаще всего это понятие используют не терминологически, на уровне современной гуманитаристики, а в обыденном (просторечном) смысле. В результате, возможности современной аксиологии в таком анализе не используются. Вопрос о ценностях подменяется вопросом о целях и задачах. Такое сползание от ценностно-рационального дискурса к дискурсу в культурной атмосфере новоевропейской техногенной цивилизации целерациональному вполне объяснимо.
В плане феноменологии имеются определенные работы, которые можно интерпретировать как аксиологические исследования, однако здесь сделано еще очень немного (А. Шютц, В. У. Бабушкин и др.). В частности, особенно интересным оказывается интенциональный анализ. Эти работы для нас были весьма существенным ориентиром в исследовании.
Для аксиологии руководства существенную роль играет изучение фигуры руководителя. Ведь именно экзистенциальное измерение руководителя как целостной индивидуальности, своеобразного микрокосма, делает категорию ценности в ее подлинном философском смысле актуальной и конструктивной.
В современной отечественной социальной философии, наследующей в основном идеи советского периода, управлению уделяется довольно много внимания (И. Б. Новик, А. Ш. Абдуллаев, И. А. Василенко и др.). Риторика советского периода, посвященная руководящей роли коммунистической партии, не только не нашла, по понятным причинам, развития в постсоветский период, но и не исследуется сегодня с философской точки зрения. Отчасти и поэтому проблема руководства, фигура руководителя как социально-философские понятия практически не тематизированы. Тем не менее имеется целый ряд как отечественных, так и зарубежных исследований, которые существенны в освещении отдельных аспектов проблемы. Н. А. Бердяев, Л. Витгенштейн, Э. Гуссерль, П. Слотердайк, К. Поппер, Дж. Ролз, Ж.-П. Сартр, Э. Ю. Соловьев, З. Фрейд, М. Хайдеггер, А. Шютц, К. Юнг, К. Ясперс, Х. Р. Яусс представляют общеметодологические принципы исследования руководства и руководителя.
Так или иначе, в социальной философии проблемы руководства и управления затрагивались в работах Х. Арендт, В. Г. Афанасьева, Д. Белла, Ж. Бодрийяра, Г. М. Бирюковой, Р. Дарендорфа, Г. Зиммеля, Н. Лумана, К. С. Пигрова, В. Райха, Ю. М. Резника, Е. А. Смирнова, А. Тоффлера, М. Фуко, Ф. Фукуямы, Ю. Хабермаса, М. Хоркхаймера, Н. Элиаса, Р. Г. Яновского и др., а также в работах Р. Альбрехта, Ц. Аударда, Б. Баско, В. Каспарта, В. Феркисса, П. Розена, У. Ростоу, Х. Шельски, В. Шлухтера, Дж. Серли, В. Софски (R. Albrecht, C. Audard, B. Baczko, W. Caspart, V. C. Ferkiss, P. Roasen, W. W. Rostow, H. Schelsky, W. Schluchter, J. R. Searle, W. Sofsky) и др.
Проблема фигуры руководителя, управленца, менеджера в различных аспектах исследовалась социологами и политологами (А. Авторханов, Т. А. Алексеева, А. П. Альгин, Б. А. Аникин, М. Вебер, Э. Дюркгейм, Р. Мертон, М. Мосс, Т. Парсонс, О. А. Полобок, А. Яковлев и др. В социологическом ключе она так или иначе обсуждалась в западных работах Ж.-Л. Дениса, М. Федеровича, Г. Флудерского, Д. Франсиса, Т. Герпотта, К. Ясецки, А. Ленгли, И. Пана, М. Пино, В. Зандберга, Ж. Ж. Шмидта-Вилка, В. Весоловски, Д. Цоло (J.-L. Denis, M. Federowicz, G. Fluderska, D. H. Francis, T. J. Gerpott, K. Jasiecki, A. Langley, I. Pan, M. Pineault, W. R. Sandberg, J. J. Schmidt-Wilk, W. Wesolowski, D. Zolo) и др.
Что касается специального социально-философского исследования проблемы результатов руководства, то в методологическом плане руководство может быть осмыслено на базе изучения целе-средственных отношений человеческой деятельности. Успешный результат предстает как достижение цели при использовании подходящих средств. Эта первая линия анализа успеха руководства, то есть соответствия результатов тем ценностям, которые побудили к деятельности, предполагает обязательную соотнесенность целей с более или менее четко эксплицированными ценностями. Триада категорий «цель – средство – результат» изучалась в философии в связи с проблематикой детерминизма. Телеологические отношения в их сопоставлении с отношениями причинности подробно анализировались уже в античности у Аристотеля. Новоевропейская философия, базируясь на протестантской этике, – на переоценке роли труда в социальной жизни, подвергла проблему «цель – средство – результат» классическому анализу в учениях, главным образом, И. Канта и Ф. В. Г. Гегеля.
К. Маркс, Л. Фейербах, Ф. Ницше, А. Шопенгауэр, А. Бергсон, Д. Дьюи, В. Дильтей предложили постклассическую модернистскую концепцию целесообразной деятельности человека. Особенно следует отметить марксистскую концепцию практики и идеи прагматизма, обобщившую новые типы практик эпохи индустриализма.
Наконец, постмодернистская позиция по данному вопросу была выражена в учениях Ж. Лакана, Ж. Делеза и Ф. Гватари, Х. Арендт, М. Фуко, М. Хоркхаймера и Т. Адорно, Ю. Хабермаса и др. В современной отечественной литературе отчетливо вырисовывается концепт руководства как механизма конституирования и конструирования социальной реальности.
Вторая линия анализа опиралась на феноменологию историографии и жизнеописаний, где руководство представало, прежде всего, как деятельность военачальника, политика, общественного деятеля, хозяйственного руководителя. Особое место в ряду таких модификаций деятельности руководства занимает деятельность духовного лидера, который может актуализировать себя или в религиозной, или в светской формах.
В условиях современного развития социальных и гуманитарных наук, на основе прогресса лингвистики, фольклористики, этнографии появились возможности синтеза первой и второй линий анализа идеи руководства. Необходимо в связи с этим отметить работы Р. Барта, М. М. Бахтина, М. Вебера, Р. Жирара, Л. П. Липовой, С. Московичи, Дж. Фрэзера, М. Фуко и др.
Однако в целом проблема руководства, синтезирующая существующие аналитические традиции, при всей своей важности до сих пор остается разработанной недостаточно, особенно, что касается аксиологических аспектов, то есть вопроса не только о конкретных тактических целях и задачах, которые ставит себе руководитель, а о тех ценностях, которые этот руководитель не всегда отчетливо осознает и не может артикулировано выразить.
Цель и задачи исследования
В данном исследовании мы попытаемся подойти к вопросу с той точки зрения, как соотносятся между собой фундаментальные человеческие ценности, с одной стороны, и руководство обществом, а также те цели и задачи, которые в этом обществе так или иначе живут, укорены в сознании руководителей того или иного уровня, с другой. Поэтому данная диссертационная работа ставит основной целью социально-философское осмысление ценностей и целей руководства.
Для достижения поставленной цели решаются следующие задачи:
дать социально-философское осмысление понятия руководства в перспективе возможности аксиологической аналитики;
выявить социально-философский смысл ценностей в плане их «перехода», «превращения» в цели и задачи, как стратегические, так и тактические, а также соотношение ценностей, с одной стороны, и целей, средств и результатов руководства, с другой;
провести анализ главных проблем, связанных с распадением ценностей, целей, средств и результатов управления в реальной деятельности руководителей, а также, управленцев, менеджеров.
Методологические основы и теоретические источники исследования
Диссертационное исследование осуществлялось с учетом фундаментальных положений, выработанных социально-философской мыслью применительно к аксиологическим проблемам руководства. В диссертации, прежде всего, использовались приемы современной аксиологии. Особое внимание было уделено интенциональному анализу в феноменологической перспективе. Интенциональный анализ понимается в диссертации как исследование ценностной ориентации сознания с целью реконструкции структуры тех актов сознания, в которых конституируются духовные феномены; интенциональный анализ оказывается в состоянии реконструировать ту или иную установку сознания, что необходимо для аксиологического подхода.
Сложность, многоаспектность предмета исследования потребовала обращения к данным не только философии, но также и культурологии, этнографии, социологии, психологии и других дисциплин. Поэтому принципиальной особенностью методологии исследования является комплексный междисциплинарный синтез, включающий как философские, так и конкретно-научные социальные дисциплины, такие, в частности, как «организация управления», «управление персоналом», «теория менеджмента», и др.
Многосторонний характер предмета исследования и разнородность вовлеченного в орбиту исследования теоретического и исторического материала обусловили также необходимость использования метода сравнительно-исторического анализа. Особое внимание было уделено приемам нарратива и аналитике биографических повествований.
Междисциплинарность, активно используемая в исследовании, в тоже время не означает методологического синкретизма. Методы других дисциплин использовались лишь как вспомогательные. Особая трудность настоящего исследования, состояла в том, чтобы, отправившись по уже накатанным методологическим колеям, не «сползти» в социологию или теорию менеджмента, сохранить специфику аксиологической и социально-философской аналитики.
Научная новизна результатов исследования и положения, выносимые на защиту
Новизна и своеобразие работы основываются на постановке проблемы о социально-философском исследовании внутреннего единства и противоречий между ценностями и процессом руководства и заключаются в следующем:
Тематизированы и проблематизированы ценности, из которых исходит руководитель, а также менеджер того или иного уровня управления, в процессе принятия решения. Обычно эти ценности существуют как нечто «бессознательное», «само собой разумеющееся», и действуют как бы «по умолчанию»;
Проведен анализ ценностей, действующих в процессах руководства, в контексте четырех исторически взаимодействующих дискурсов социально-философского анализа: реалистического, натуралистического, деятельностного и феноменологического.
Раскрыт философский смысл уровней социального (по Т. Парсонсу), которые обычно трактуются лишь социологически. Четыре уровня социального (первичный /технический/, менеджериальный /управленческий/, институциональный и социетальный) раскрываются как генезис условий возможности как руководства, так и его ценностей. Собственно, понятие руководства как таковое может быть эксплицировано лишь на институциональном уровне, не сводимом к менеджериальному управлению. Полностью оно развертывается на социетальном уровне необходимым образом предполагающем инстанцию ценностей;
Открыты общие принципы зависимости исторических модификаций руководства и управления от господствующих в обществе форм слова, а именно – от речи, письма, печати и машинно-компютерной формы слова. Такой подход позволяет подойти к объяснению того, почему галилеева наука так настойчиво претендует на первое место в руководстве социумом, и почему техногенная цивилизация стремится редуцировать руководство к управлению и поставить вопросы организации социума исключительно в технологическую плоскость, что и приводит к фундаментальному забвению ценностей;
Осмыслены механизмы «взаимных инверсий» ценностей и потребностей в антиномии материалистического (деятельностного) и идеалистического (реалистического) дискурсов руководителя. Ценности могут представать (рационализоваться в многообразных формах «расколдования мира») как потребности, а потребности – маскироваться, «мимикрировать» под ценности. В дискурсе руководителя процедуре цинической рационализации ценностей противостоит процедура морализирования по поводу естественных потребностей. Философский анализ, предлагаемый в диссертации, открывает перспективу преодоления означенных здесь отчужденных форм бытийствования ценностей;
Показаны методологические предпосылки контент-анализа текстов руководителей. Такого рода контент-анализ позволяет обнаружить латентные ценности, даже в том случае если они и не эксплицированы непосредственно;
Проанализированы такие чрезвычайно эффективные формы стратегического руководства обществом, которые обычно не попадают в поле зрения социально-философского анализа. Речь идет о руководстве с помощью использования праздничного цикла, понятого в широком смысле, в соотнесении с циклом «революция – повседневный порядок». Праздник и революция, чрезвычайно нагруженные в эмоциональном отношении, не только ориентируются на ценности, но и творят их;
Осмыслена ситуация ответственности руководителя, которая обычно представляется лишь в этическом плане: руководитель в ответе за все результаты деятельности коллектива, но в связи с тем, что он онтологически не в состоянии в полной мере проконтролировать его, он оказывается фигурой принципиально трагической;
Систематизированы методологические основания выстраивания типологии ценностей руководителя, с помощью которой создается возможность эксплицировать реально действующие ценности в процессах и эксцессах руководства;
Практическая и теоретическая значимость работы
Теоретические положения и выводы, изложенные в диссертации, могут быть использованы в исследовании широкого спектра проблем социальной философии, философии истории, аксиологии и философии руководства и управления. Они могут составить также методологическую основу для решения ряда актуальных проблем социологии, историографии, этики, философской антропологии, ряда других философских, социальных и гуманитарных дисциплин. Результаты исследования могут найти применение при разработке и чтении курсов по социальной философии, социологии, политологии, спецкурсов по отдельным философским вопросам.
Проведенное диссертационное исследование позволяет выработать принципы научной разработки системы консультирования руководителей, менеджеров, управленцев разного ранга, а также – их общего образования, повышения квалификации и специальной целенаправленной подготовки (тренингов и деловых игр). Работа, в конечном счете, направлена на то, чтобы научиться и научить эксплицировать и рефлексировать ценности и цели разного уровня в повседневной работе руководства.
Положения, содержащиеся в диссертации, могут стать основой для разработки программы формирования ценностей масс; такого рода программы предполагается использовать в организации стратегии и тактики средств массовой информации.
Апробация работы
Основные положения диссертационного исследования изложены в ряде статей, опубликованных автором в период с 2006 по 2008 г. Одна из последних работ вышла в 2008 году в журнале «Личность. Культура. Общество» под названием «Ценности и руководитель (к аналитике трагического мироощущения «правящего меньшинства»)».
Автор выступал с докладами на международных, российских и региональных научных и научно-практических конференциях, среди которых основными являются: «Корпоративная культура государственной и муниципальной службы: опыт и проблемы формирования» (Иваново, 2006), «Телесность российского пространства» (Санкт-Петербург, 2008), XV Международная научно-техническая конференция «Информационная среда вуза» (Иваново, 2008). Содержание диссертации отражено в 6 публикациях, общим объемом 3,1 п.л.
Структура диссертации
Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы, включающего 336 наименований.
Специфика руководства
Мы видели выше, что сама идея руководства, хотя сегодня и тяготеет к тому, чтобы стать общефилософским понятием, но тем не менее по происхождению своему социоморфна. Она возникает на модели управления обществом, управлением социальными процессами. И даже если речь идет об управлении в технике, - руководстве техническими системами, - материальным производством, то за таким техническим управлением всегда стоит социум, ибо техника в известном смысле есть инобытие определенного общества.
Социальное управление в узком, специфическом смысле слова это такое управление обществом, которое осуществляется специфическими социальными средствами. Иначе говоря, социальное управление это взаимодействие между сознательными людьми в иерархически организованных системах. Естественно, что особое место в социальном управлении занимает такой его элемент как государственное управление, в том числе носящее в себе насильственный момент. Насильственность входит в конфликт с исходной презумпцией суверенности составляющих общество сознательных индивидов. Технические моменты в таком социальном управлении предстают как всего лишь его средства, хотя, как мы увидим далее, именно средства оказываются способными подменять собой цели, и свои собственные цели превращать в свои средства (см. Гл.З).
В социальном управлении обнаруживается еще одно чрезвычайно важное свойство. Это не только управление будущим, но, парадоксальным образом, - и управление прошлым. «Нельзя отменить вещную сторону прошлого, но смысловая выразительная, говорящая сторона может быть изменена, ибо она неза-вершима и не совпадает сама с собой (она свободна)».69 Это означает, что поскольку социальная реальность вообще в качестве своего важнейшего момента включает и смыслы и, в частности, смыслы прошлого, то управление касается и управления смыслами прошлого. Западные политики говорили о нашей стране, что Россия - это «страна с непредсказуемым прошлым». Но прошлое любой страны, как и всего человечества в целом, непредсказуемо, ибо мы вольно или невольно, сознательно или бессознательно управляем смыслами прошлого.
Существование мифологии в архаическом обществе определяет соответствующие формы управления социумом с помощью табу, ритуала, тотема и магии. Причем базовым средством управляющего воздействия здесь является устное слово. Господство парадигмы «сохранения ради сохранения», тирания изустно передаваемой традиции, обычая не оставляют места свободной воле человека, даже если это лидер того или иного социального формирования. Социальный институт рода на этом уровне оказывается доминирующим в организации управления.
Традиционное общество создает письмо и, особенно, фонетический алфавит. На основе письменного слова мифология распадается и возникают религия, философия, право, технология, наука и т.п. Решающую роль в управлении обществом начинают играть такиеі социальные институты как церковь, государство, суд, армия, так или иначе представленные рукописными текстами. Особо выделяется социальный институт формального (публичного) образования, который, выступая способом формирования самих управляющих институтов, сам оказывается поэтому, в конечном счете, базовой управляющей структурой.
Новоевропейская цивилизация, развивая и модифицируя такие уже хорошо зарекомендовавшие себя и отлаженные социальные институты руководства как государство, армия, суд, публичное образование и церковь, постепенно выводит на первый план в качестве мощной конституирующей и организующей силы материальное производство. Большие массы людей все в большей мере начинают подчиняться не священникам, не государям, а руководителям производства, сначала мануфактурного, а потом индустриального и постиндустриального. Экономика превращается в мощную руководящую силу общества, поскольку именно производимые в экономике материальные ценности предстают как ценности вообще. Собственно, специфическая буржуазная экономика и превращает нашу цивилизацию в техногенную цивилизацию.
На одно из первых мест в управлении обществом выходит галилеева наука, которая не только становится «непосредственной производительной силой», но и решающим фактором руководства социумом, несмотря на то, что, как кажется, наибольшие ее достижения связаны с изучением природы и с техникой.
Такая переакцентуация механизмов руководства тесно связывается с формированием печатного слова. Общество руководится печатью, - книгами, газетами, журналами и т.п. Печатное слово, в свою очередь, оказывается связанным с новой системой массового образования. Если в традиционном обществе грамотно только творческое и (отчасти) правящее меньшинство, то новоевропейская цивилизация не только ставит вопрос о всеобщей грамотности, но и добивается этого на практике.
Поэтому руководство в рамках парадигм новоевропейской цивилизации предстает как просвещенное управление. Идеалом его становится такая ситуация, когда ученые и инженеры начинают руководить (т.е. в данном случае -управлять) обществом как мегамашиной, а само это общество представляется его апологетам как созданное в соответствии с научными разработкам и техническими инновациями и руководимое ими.
Нельзя думать, что каждый новый уровень организации социума полностью отрицает предыдущий. Нет, речь идет о гегелевском «снятии»: печатное слово, используемое в руководстве новоевропейской цивилизацией, доминирует, но не уничтожает здесь письменного и устного слова. Аналогичным образом, не исчезает семья, церковь, суД, государство, армия, формальное образование, сложившиеся как руководящие структуры в своей классической форме еще в традиционном обществе. Даже мифология, доставшаяся нам в наследство от архаики, находит свое вполне «законное» место в руководстве новоевропейским обществом и осуществляет своеобразный симбиоз, например, со средствами массовой коммуникации (скажем, астрологические прогнозы, публикуемые в газетах или использование мифологии в некоторых тоталитарных идеологиях как, например, в нацистской).
Ценность ценностей. Типология ценностей руководства
Волюнтативная концепция обоснования ценностей предполагает, что ценности тем выше, чем в большей мере они соответствуют рациональной логике устройства мира, чем более они соответствуют высшему началу, Абсолюту.
В рамках эмоционального обоснования ценностей ценности тем выше, чем они долговечнее, чем более глубокое удовлетворение они дают. Уровни ценностей постигаются в интуитивной эмоциональной очевидности.
В плане иерархии ценностей нет альтернативности в волюнтативной и эмоциональной парадигмах. Не случайно, что, в конечном счете, конкретные иерархии, выстраиваемые «волюнтативистами» и «эмоционалистами» весьма близки. Это определено и общими корнями в традиции неокантианства. Эдуард фон Гартман, близкий к волюнтативному обоснованию ценностей, предлагал пятичленный иерархический ряд ценностей: удовольствие - целесообразность - красота — нравственность -религиозность. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что этот ряд напоминает иерархию благ в Платоновском «Фил ебе».1 5
Уровни ценностей, подробно разработанные в неокантианской аксиоло гии на основе эмоционального обоснования, главным образом М. Шелером, постигаются в интуитивной очевидности. В соответствии с эмоциональным подходом Макс Шелер выделяет четыре уровня ценностей, в принципе подоб ные «пятичленке» Гартмана: ! 1. Ряд «приятного — неприятного». Ниже всего ценности «приятного». По существу это даже не ценности, а «нужды», - ценности, редуцированные до уровня потребностей. К ценностям приятного относят «удовлетворение чувственных склонностей»; ценности приятного легко достигаются с помощью «материальных благ». Они дают мимолетное удовлетворение и делимы на мелкие части. - Каждый может отрезать себе «свой кусочек». Существует сладость повседневности, существует то, что именуется счастьем, уютом. Массовое индустриальное производство рассчитано на ценности приятного {«Каждому -холодильник, каждому - стиральную машину»). На Западе, для новоевропейской цивилизации - это содержание благоустроенной жизни, это сладкое слово «комфорт». Понятие комфорта является весьма существенным для новоевропейской цивилизации. Оно настолько важен, что по существу даже не обсуждается, принимается как бы «по умолчанию». Как восклицали советские люди, впервые побывав за рубежом: «Представляете себе, приходишь в магазин и там - все есть\»] 8 У тебя свой дом, коттедж с бассейном среди зелени, удобный супермаркет, широкие возможности для шопинга, высокооплачиваемая работа, хорошая семья, здоровые дети. Реклама (особенно телевизионная реклама), которая играет важную роль в современной духовной жизни, ориентирована, прежде всего, на ценности приятного. Человек может чувствовать себя состоявшимся, живущим в соответствии с главными ценностями, - «победившим эту жизнь», если он устойчиво и надежно, с помощью магии технических средств, достигает ценностей приятного. Это уровень самоутверждения и самореализации «простого человека», - человека из народа, «чувствующей души», по Платону. На Востоке - ценности приятного это не комфорт, а кейф, - бездумное спокойствие, блаженное пребывание в привычном и уютном мире. Новоевропейскому человеку кажется, что комфорт принципиально превосходит кейф. Говоря о кейфе и комфорте, мы берем только вещную форму жизни, но оставляем в тени содержание. Конечно, кроме хлеба насущного, народ, конечно же, «озабочен» сексом. Население, так сказать, «пропитано» сексуальностью. Именно здесь совершаются ежедневные победы и поражения, именно это составляет основное содержание народной жизни в сравнительно благополучном (когда не стоит вопрос о смерти от голода или об опасности для жизни) расколдованном мире буржуазного общества.169 Кроме хлеба насущного и секса в благополучные времена, когда пропитание и жилье более или менее гарантированы, начинает расти массовое потребление спиртных напитков. Причем существенную роль играют профанные спиртные напитки, такие как, например, пиво, которые пьются практически ежедневно. Возникшее в эпоху дельтовых цивилизаций как легкая форма изменения сознания, своеобразной компенсации тех напряжений, которые возникали в все более иерархизировавшемся обществе, пиво переживает сегодня второе рождение. Праздники в отличие от повседневности связаны с крепкими напитками, которые имеют сакральный, а не профанный, как пиво, характер. Причем, особенно в странах «второго эшелона» новоевропейской цивилизации (Латинская Америка, Россия) простонародные праздники превращаются в своеобразные соревнования - «кто больше выпьет». Очевидно, что все эти уровни ценностей, реализуемые в агоне, тесно связаны между собой. Уровень ценностей «приятного - неприятного» нельзя пренебрежительно третировать. Ты можешь достигнуть мистического единства с Абсолютом, тебе могут быть внятен «жар холодных чисел», но если тебя «не любят женщины», если тебя «презирают твои собственные дети», если тебе не лезет в горло очень полезная «диетическая пища», и ты ешь, чтобы жить, поскольку «здоровье не позволяет» жить, чтобы есть, если ты не можешь, просто по состоянию здоровья, шутя «перепить всех на дружеской вечеринке», то все твои «победы» в супранатуральных сферах существенно обесцениваются и принимают несколько иронический характер.170 Ряд ценностей «приятного - неприятного» описывается в рамках натуралистического дискурса социальной реальности.171 2. Ряд «благополучия - неблагополучия». В этом ряду речь идет об ин-тегративных ценностях витального чувства. Сюда входят все качества, связанные с приятным и неприятным, но в единстве со шкалой «благородное - низкое». В обыденной жизни говорят о «благосостоянии».
Бытийствование ценностей руководства во времени
Переходя к излюбленному Бахтиным раблезианскому хронотопу, мы должны подчеркнуть, что он предварительно анализирует возникновение промежуточного хронотопа театральных подмостков. Это существенно потому, что и сегодня, как нам представляется, важную роль играет промежуточный хронотоп средств массовой коммуникации. В промежуточном хронотопе тема-тизируется непонимание, разрушается конвенциональность хронотопа.
Плут, шут и дурак возникают как чужие в мире. Для нашей культуры в этой связи существенна еще и фигура пьяного. Венедикт Ерофеев в «Москва -Петушки» показал, что хронотоп пьяного, совершенно особый. Герой поэмы, как бы ни стремился в Петушки, все равно оказывается на Курском вокзале. Возникает феномен, который В.И. Ленин называл «радикальное неисполнение целей».
Плут, шут и дурак, также как1 пьяный интересны нам в качестве прототипов различных типов руководителей. Это по существу типология, пришедшая к нам из архаики.
Для пространственно-временных просторов Рабле наиболее существенна, по Бахтину, категория роста. Больше - значит лучше. Хронотоп распадается на семь рядов: 1) тело; 2) одежда; 3) ёда; 4) питие - пьянство; 5) половой ряд; 6) смерть; 7) испражнения.234 Особое внимание в этих переплетающихся рядах хронотопов уделяется теме смерти.
М.М. Бахтин подчеркивает фольклорные основы раблезианского хронотопа. По его мнению, формы продуктивного времени восходят к земледельческой доклассовой стадии человеческого общества. Время здесь циклично, едино (нет различия личного и публичного), время здесь вполне пространственно (т.е., редуцировано к пространству в описании), коллективно. Единство времени достигается единством временной смежности. Все члены смежности равнодостойны. Однако, с дифференциацией общества целый ряд моментов отходят в быт. Это еда, питье, половой акт, смерть. Связь времен распадается. Чтобы сохранить связность формируются такие соединительные формы как сквернословие, шутовство и ритуальный смех.
В мире Рабле вообще решающую роль играет смех. Он не подвергается сублимации, (384). Возникает особый смеховой хронотоп, который являет собой форму смеховой культуры, в противоположность «серьезной» культуре. Не будем забывать, что смех - это также особый способ познания истории, смехо-вого ее восприятия. Смех может быть также реакцией на феномен неисполнения цели, профанации ценности в результате, вообще - несоответствия целей, средств и результатов как между собой так и тем ценностям, которые исповедуются. Более того, именно такое целе-средственное несоответствие может пролить свет на природу самого смеха. Особому анализу Бахтин подвергает идиллический хронотоп в романе. Выделяется несколько типов идиллий: любовная, (например, «Страдания молодого Вертера»), земледелъчески-трудовая («Георгики»), ремесленно-трудовая, семейная. Идиллия нас интересует !в том отношении, что здесь как раз налицо фундаментальное и подчеркнутое единство ценностей и целей, а также - целей, средств и результатов. Конечно, речь может идти только о некоторой идеализированной литературной модели такого единства, но эта модель существенна для понимания реальных конфликтов в интересующих нас отношениях. В идиллическом хронотопе обнаруживаются три особенности: 1. Органическая приращенность к конкретному пространственному уголку. Но жизнь поколений здесь неограниченно длительная. Определяемое единством места смягчение всех граней времени - циклическая ритмичность времени. 2. Строгая ограниченность основными немногочисленными реалиями жизни. Идиллия, так сказать, «не знает быта». Это означает, что средства бе рутся в их идеализированности, только в качестве средств, а не в своей телес ной воплощенности, несущей в себе такие побочные следствия, которых никто не мог предвидеть. 3. Сочетание человеческой жизни с жизнью природы. Здесь для данной литературной формы существенны парадоксальные соседства: еда и дети; дети и смерть (игра детей на могиле). Еда и питье носят подчеркнуто общественный характер. Идиллия оказывает влияние на развитие романа, прежде всего, на областнический роман. Кроме того, идиллия влияет на сентиментальный роман руссоистского типа, а также - на семейный роман и роман поколений. В романе воспитания происходит разрушение идиллии (Гёте, Стерн, Гиппель, Жан-Поль). В идиллическом романе выделяется важная фигура для нашего дальнейшего изложения: человек из народа. Такого рода тип существенен в связи с грядущим «восстанием масс» в философии истории. Отображение времени в социологии, представляет в известном смысле редуцированную форму времени в социальной философии. К. Маркс святая святых новоевропейской цивилизации связывает с трудом. Это, по существу, модификация протестантской этики: историческое время это время труда, время производства. Совершенно не случайно, что в современной социологии столько внимания уделяется свободному времени. Это свидетельствует о существенной переориентации или об упадке новоевропейской цивилизации. Свободное время трактуется уже не как время труда, а как время творчества.236
Социальная инноватика как реализация ценностей руководства
Как было показано в предыдущем параграфе, решение проблем российского (и не только российского!) руководства возможно только на творческих, инновационных путях. Поэтому руководство современным обществом предполагает инновации не только со стороны руководителя, но и со стороны управленца, менеджера. Специальная дисциплина, которая изучает инновации в сфере руководства и управления обществом, именуется социальной инноватикой.
Инновации в управлении обществом предполагают два момента: во-первых, это инновации как творческий ответ на тот или иной вызов внешней среды. Во-вторых, это инициативные инновации, которые предполагают активность субъекта руководства, нарушающего первым относительное равновесие объекта управления с внешней средой. Именно инновации, вынужденные или добровольные, и вносят главный вклад в распадение ценностей и результатов целенаправленной деятельности человека. В этом смысле именно инновации есть «главный враг» управленца: новации мешают достичь целей так, как они были задуманы, и делают цели, которыми руководствуется человек, столь непохожими на те ценности, которыми он готов руководствоваться.
Если брать аспект целе-средственных отношений, то социальная иннова тика всегда предполагает момент риска. Дело в самой структуре творческого процесса, обязательно включающего момент нового, которое по своей природе случайностно. Управлять инновациями сложно потому, что никогда не ясно, какой именно результат требуется получить в итоге. Управление инновациями - это управление в условиях неопределенности и однократности получения нового результата.
Современное общество, все в большей и большей мере попадая в зависимость от инновационных процессов, которые становятся источником самого его выживания, оказывается принципиально вероятностным. "В промежуточном описании законы приводят к новой форме познаваемости, выражаемой несводимыми и вероятностными представлениями. Ассоциируемые теперь с неустойчивостью, будь то неустойчивость на микроскопическом или макроскопическом уровнях, несводимые вероятностные представления оперируют с возможностью событий, но не сводят реальное индивидуальное событие к вы-водимому предсказуемому следствию" Иными словами, результаты социального управления принимают радикально вероятностный характер.
Таким образом, обсуждая вопрос о руководстве современным обществом, мы приходим к тому, что руководство обязательно включает в себя инновационный момент. Для осмысления особенностей руководства как инновации и руководства самим инновационным процессом обратимся к самой структуре инновационного процесса.
На самом абстрактном уровне инновация представляет собой человеческую деятельность, производящую некоторые результаты. Результат должен иметь значение, т.е. быть эффективным в своем воздействии на человеческое существование, на жизнь других людей, общества. Эта эффективность вовсе не обязательно должна оцениваться как положительная, "прогрессивная", и т.д. Творческий результат, возникнув в мире, заставляет с собой считаться. Такого рода характеристика значимости позволяет установить, что вещи и события, созданные в нашем мире с сознательным намерением, оказываются в известном отношении едины с вещами и событиями, вступающими в мир спонтанно, сами по себе. Скажем, атомная бомба была изобретена в результате целенаправленных интеллектуальных усилий, а Чернобыль разразился стихийно. Однако значимость многих, если не всех ключевых изобретений вовсе не в том, для чего они первоначально задумывались. Именно здесь особенно отчетливо обнаруживается та проблема, которая лежит в основе проблематики всего нашего исследования: результат всегда оказывался не таким, в известном смысле "больше" и "выше" просто реализованной цели. Поэтому творческий результат ие только значим, но и нов, в том числе и для самого творца. Маркс, характеризуя инновацию в науке и технике, называет её "всеобщим трудом". Этот последний в отличие от "совместного труда" представляет собой кооперацию не только с современниками, но и с предшественниками и потомками Такого рода использование политэкономической метафорики для раскрытия сущности творчества позволяет обнаружить одну существенную специфическую особенность творческой деятельности. - Почему обычный совместный труд, характерный для материального производства, предполагает прежде всего кооперацию с современниками? Потому, что результат, полученный в совместном труде, при своем потреблении разрушается. Нефть, добытая в этом году, мы сожжем, и для следующего года необходимо снова добывать нефть. Всеобщий труд, научный и изобретательский, вообще всякий труд, составляющий духовное производство, создает такие результаты, которые не подчиняются закону сохранения, т.е. - не разрушаются в процессе потребления. Новые идеи, открытия и изобретения, произведенные в этом году, в отличие от произведенных материальных ценностей, останутся в культуре навечно. Их использование не уничтожает их, а наоборот, совершенствует форму их выражения, делает их все более значимыми. (Конечно, при условии связности культуры, преемственности в ней, и т.д.)
Из сказанного ясно, что производить идеи можно только как новые идеи, в то время как производство вещей предполагает все время воспроизводство тех вещей, образцы которых уже доказали свою значимость. Отсюда инновации как духовное производство есть по существу производство неуничтожимого. А если так, то инноватика показывает нам мост к эйдосам, существующим по ту сторону пространства и времени, - на показывает нам путь не только к осуществлению ценностей, но и к их обновлению, к их генезису.
