Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Место устойчивых выражений со значением недоброго пожелания в системе языка
1. Языковой статус выражений со значением недоброго пожелания 15
2. Специфика фразеологической единицы 17
3. Специфика компонентного состава фразеологических единиц 23
4. Специфика семантики устойчивых выражений со значением недоброго пожелания 27
Выводы 31
Глава II. Синтаксическая структура устойчивых выражений со значением недоброго пожелания как отражение мировосприятия носителей говоров
1. Синтаксическая конструкция и семантика предложения 33
2. Модель двусоставного предложения 44
1. Двусоставные полные предложения 46
2. Двусоставные неполные предложения 61
3. Модель односоставного предложения 67
1. Определенно-личные предложения 68
2. Безличные предложения 73
3. Инфинитивные предложения 82
Выводы 90
Глава III. Компонентный состав устойчивых выражений со значением недоброго пожелания как отражение мировосприятия носителей говоров
1. Способы выражения субъекта в устойчивых выражениях со значением недоброго пожелания 103
1. Выражения, в которых материально выраженный субъект является исполнителем действия 105
2. Выражения, в которых материально выраженный субъект одновременно является объектом, на который направлено действие недоброго пожелания 134
3. Выражения, в которых субъект не выражен, но подразумевается 139
2. Способы выражения объекта в устойчивых выражениях со значением недоброго пожелания 142
1. Выражения, в которых реализовано значение объекта 143
2. Выражения, в которых значение субъекта и объекта выражено одним компонентом 151
3. Способы выражения предиката в устойчивых выражениях со значением недоброго пожелания
1. Выражения с материально выраженным предикатом 156
2. Выражения, в составе которых предикат не материализован 177
Выводы 178
Заключение 187
Библиографический список 194
Список сокращений 208
Приложение I Список устойчивых выражений со значением недоброго пожелания 209
- Языковой статус выражений со значением недоброго пожелания
- Двусоставные полные предложения
- Способы выражения субъекта в устойчивых выражениях со значением недоброго пожелания
Введение к работе
Одна из актуальных задач лингвистики - описание участков языка, связанных с различными областями народной культуры, в частности, такой области, как культура общения [Балакай 2002; Волченко 1992; Гришанова 1998, 1999; Красина 1998; Федорова 2004; Формановская 1987]. Однако общению свойственны и конфликтные ситуации с присущими им особенностями речевого поведения [Гулакова 2004], в этих ситуациях человек испытывает отрицательные эмоции, которые хорошо изучены психологами [Додонов 1987; Короленко, Фролова 1979; Красных 2002, 2002; Кэррол 2000; Немов 1990; Рей-ковский 1979]. В народной языковой практике следствием отрицательных эмоций часто являются недобрые пожелания, которые имеют специфическое языковое выражение. Данная работа посвящена анализу диалектных устойчивых выражений со значением недоброго пожелания, их синтаксической структуры, компонентного состава и отражению в них мировосприятия носителей говоров.
О значимости подобного рода исследований писал Н.И. Толстой: «Дальнейшее развитие исторических фразеологических исследований может быть плодотворно лишь при условии серьезного внимания к языку как к вербальному коду культуры... Во многих славянских странах, прежде всего в восточнославянских, ... в почти полном небрежении остается народная «полуфразеология», т. е. особый клишированный вид текста, выражающий благо-пожелания, проклятия... и т. п. Значение такой «полуфразеологии» велико» [Толстой 1995: 24-25].
Между тем выражения со значением недоброго пожелания не были предметом специального изучения, лишь в некоторых работах затрагивались отдельные аспекты в довольно фрагментарном виде. Так, в статье В.Н. Гри-шановой «Устойчивые сочетания со значением недоброго пожелания» рассматриваются недобрые пожелания, функционирующие в речи носителей говора села Борилово, определяется их структура и состав, выявляется взаимо-
5 связь с мировосприятием носителей говора, с их ценностными ориентирами и приоритетами [Гришанова 2001]. В статье Е.В. Алтабаевой «Ситуация пожелания-заклинания в русской языковой картине мира» основное внимание уделяется определению модальности пожеланий-заклинаний в связи с их семантикой, стилистической принадлежностью [Алтабаева2002]. Анализу белорусских народных проклятий посвящена статья Е.И. Янович «Текстовая структура и формуляр белорусских народных проклятий», где выявляются и анализируются характерные черты текстовой структуры белорусских народных проклятий, определяется степень их клишированности, предопределенные жанровой природой анализируемых единиц [Янович 1995]. Сербские недобрые пожелания описываются в статье Р. Маркович «Сербские народные проклятия и клятвы» [Маркович 2001].
Все исследователи отмечают, что подобные выражения до сих пор остаются вне поля зрения современных лингвистов, фольклористов и собирателей, тогда как они представляют собой материал, который может предоставить весьма интересную информацию о специфике мировосприятия человека, особенно важны при этом данные говоров, так как «именно диалектный материал рассматривается в качестве предпочтительного при поиске ответов на вопросы о детерминированности этнического мировосприятия языком» [Тар-ланов 1995: 8]. Таким образом, назрела необходимость описания анализируемых в работе единиц как в структурно-семантическом плане, так и с позиций антропоцентризма.
Антропоцентрический подход к языку обозначился еще в начале XIX века в работах В. Гумбольдта, рассматривавшего язык как форму, в которой отражается идеальное содержание, как «дух народа»: «Разделение человеческого рода на народы и племена и различие их языков взаимосвязаны, но находятся также в зависимости от третьего явления более высокого порядка — воссоздания духовной силы во все более новых и высоких формах» [Гумбольдт 1984: 60], при этом создание языка обусловлено внутренней потребностью человека, но язык вовсе не является продуктом какой-либо деятельности,
а представляет собой «непроизвольную эманацию духа» [Гумбольдт 1984: 49] и является не только средством общения, но и необходимой частью для образования мировоззрения, для развития духовных сил нации.
Идеи В. Гумбольдта о взаимодействии языка и мировидения, о способах отражения в языке «духа народа» нашли впоследствии отражение в работах американских лингвистов: сначала Ф. Боаса [Боас 1960], а затем Э. Сепира [Сепир 1993] и Б. Ли Уорфа [Уорф 1960] и стали известны под названием гипотезы лингвистической относительности Сепира-Уорфа. Согласно этой концепции язык творит картину мира, и не только мышление, но и мировоззрение находится в плену у этой языковой картины мира.
Основные положения теории В. Гумбольдта находят отражение в трудах русского ученого А.А. Потебни, который рассматривает язык как определенное мировидение народа и его миропонимание: «Язык есть средство понимать самого себя,... поэтому никто не имеет права влагать в язык народа того, чего сам этот народ в языке не находит» [Потебня 1999: 128]. При этом язык есть не только опредмеченное мировидение народа, но и хранитель культурно-национальных установок и традиций народа. Следовательно, язык является отражением мышления, миропонимания, культуры и истории народа.
Таким образом, в XIX веке в лингвистике начинает прослеживаться интерес к взаимосвязи языка и мировосприятия его носителей.
В XX веке антропоцентрический подход к изучению языка становится одним из центральных. Проблеме отражения в языке менталитета народа, его культуры посвящены работы многих исследователей: [Алтабаева 2001, 2002; Арутюнова 1987; Беглова 2000; Белая 2000; Бескова 1995; Будагов 2000, 2001; Буянова, Земскова 2002; Вежбицкая 1996, 2001; Вендина 1998; Верещагин 1975; Гак 2000; Гамаюнова 2000; Голикова 2000; Гудзенко 2001; Дубов 1993; Дурст-Андерсен 1995; Ерзин 2000; Завальников 2000; Иевлева 2002; Карау-лов1987; Катермина 2001; Колесов 2000; Колшанский 1975, 1990; Крапивец 2000; Кухарева 2001; Кубрякова 1991; Малышева 2002; Марков 1993; Маслова 2001; Мелехина, Ивашкевич 2000; Миронова 2000; Никитина 1993; Пушкарев
7 1995; Сазонова 2000; Свобода 2000; Серебренников 1988; Солодуб 2002; Су-чугова 2000; Тарасов 2000; Телия 1996; Толстой 1995; Толстая 2000; Хроленко 2000; Шмелев 2002; Южалина 2002; Яковлев 2000; Яковлева 1994 и др.]. Язык рассматривается как система, субъект, отражающий в каждом своем структурном компоненте особенности мышления, мировоззрения, культуры и менталитета его носителей.
Особенности мышления язык отражает в силу того, что «слово для говорящего - средство объективировать свою мысль. Это не значит, чтобы слово было средством выражать уже готовую мысль, ибо, если бы мысль уже была раз готова, зачем ее объективировать. Слово есть средство преобразовывать впечатление для создания новой мысли» [Потебня 1999: 129]. Следовательно, язык и мысль находятся в тесной взаимосвязи.
Язык отражает также особенности миропонимания, культуры и менталитета его носителей. Культура и язык существуют в диалоге между собой, они тесно взаимосвязаны, так как культура, так же, как и язык, является хранителем и отображением мировидения народа, его материальной и духовной деятельности: «Культура, равно как и язык, - это формы сознания, отображающие мировоззрение человека. Но культура - это, прежде всего, процесс и продукт самосознания, нацеленного на установление идентичности субъекта культуры с тем, что выделено в культуре как мерило собственно человеческого в деятельности» [Телия 1996: 224].
Но когда язык выступает в качестве материального отображения культуры и культурных ценностей, их факты преломляются через план содержания языка и получают специфически языковое воплощение в различных структурных компонентах языковой системы.
Помимо мышления, культуры, миропонимания язык тесно взаимосвязан с ментальностью народа. Так, А.Т. Хроленко определяет менталитет как «образ мышления, общую настроенность человека, группы» [Хроленко 2000: 20], но при этом подчеркивает, что данное понятие можно скорее описать, чем определить, так как менталитетом «называют то, что не «политика», «соци-
8 ально-экономические отношения», «обычаи», «законы»; или объясняют то, что в культуре других народов кажется странным и непонятным» [Хроленко 2000:20].
Язык, таким образом, отражает действительность во всей ее сложности и полноте, взгляд человека на окружающую его реальность, ее оценку с точки зрения сложившихся культурно-нравственных, религиозных ценностей того или иного народа.
В силу этого в лингвистике идет интенсивное исследование того, как менталитет и культура отражаются в языковых единицах разных уровней. Так, предметом пристального внимания оказываются единицы лексического уровня. Способность лексики отражать мировоззренческие особенности носителей языка была отмечена уже в XIX в. В. Гумбольдтом, затем А.А. Потебней. Впоследствии именно лексика стала рассматриваться как хранитель всего исторического опыта народа, как его генетическая память. Это объясняется тем, что лексика семантична, она раскрывает особенности восприятия мира тем или иным народом: «Лексическая система языка, по сути дела, репрезентирует организованную классификацию человеческого опыта» [Вендина 1998:6].
Л.В. Савельева также рассматривает словарь (лексику) как выражение мировоззренческих особенностей носителей языка, так как в лексике запечатлена окружающая неживая природа, растительный и животный мир, хозяйственная деятельность народа, динамика его общественного и социального разделения, становление и развитие государственности [Савельева 1997].
А.Т. Хроленко рассматривает лексический уровень как способ отражения действительности и ментальносте того или иного народа [Хроленко 2000].
Ментальные особенности находят отражение и на грамматическом уровне. Л.В. Савельева существенной чертой русского мировосприятия называет родовую дифференциацию предметной картины мира. Грамматическая категория рода (мужского, женского и среднего) является отражением существующей идеи пола, потенциально присущей неодушевленным существительным мужского и женского рода. Что касается среднего рода, подчерки-
9 вающего неопределенность принадлежности, например, героев волшебных сказок (Чуда-юда, Идолища, Чудища), то он играет своего рода устрашающую роль [Савельева 1997]. В. Гумбольдт еще в XIX веке писал: «Создание грамматических форм подчиняется законам мышления» [Гумбольдт 1984: 155].
Специфика мировосприятия носителей языка находит отражение и на словообразовательном уровне. Т.И. Вендина отмечает, что «словообразование позволяет понять, какие элементы внеязыковой действительности и как словообразовательно маркируются, почему они удерживаются сознанием, ибо уже сам выбор того или иного явления действительности в качестве объекта словообразовательной детерминации свидетельствует о его значимости для носителей языка» [Вендина 1998: 8-9].
В.Н. Телия отмечает особую роль фразеологического состава языка в отражении культурно-национального самосознания, так как в «образном содержании его единиц воплощено культурно-национальное мировидение» [Телия 1996: 231]. Фразеологическая единица возникает на основе образного представления действительности, отображает исторический, обиходный и духовный опыт языкового коллектива, при этом система образов непосредственно связана с культурным и духовным опытом языковой общности, поэтому является своего рода «нишей» для кумуляции мировидения народа [Телия 1996]. При этом В.Н. Телия отмечает, что язык «не только обладает культурной памятью, но и воздействует на формирование коллективной ментальносте. Это «навязывание» языком национально-самобытного самосознания впитывается «вместе с молоком матери», когда осваивается и потом воспроизводится вся несомая единицами информация, в том числе и культурно значимая» [Телия 1996: 233].
Особенности мировидения человека проявляются и на синтаксическом уровне в характере используемых в языке конструкций: «Русский синтаксис свидетельствует о природной склонности русских к пассивности и фатализму, неконтролируемости, богатство безличных конструкций в русском языке -свидетельство преобладающей в русской культуре традиции рассматривать
10 мир как совокупность событий, не поддающихся человеческому контролю» [Хроленко 2000: 42].
А. Вежбицкая, анализируя русский синтаксис с антропоцентрических позиций, отмечает, что наличие в русском языке конструкций, в которых субъект выражен дательным падежом имени существительного, свидетельствует о том, что процесс или явление, им называемое, не находится под контролем человека [Вежбицкая 1996].
Г.В. Колшанский считает, что фраза - минимальный законченный фрагмент - является, с одной стороны, выражением лингвистической действительности и, с другой стороны, минимальным законченным коррелятом -отражением экстралингвистической действительности [Колшанский 1990].
Язык, таким образом, оказывается средством отражения действительности и ее понимания определенной языковой общностью, коллективом, причем особенности мировосприятия носителей языка прослеживаются на всех языковых уровнях. В силу этого в диалектных устойчивых выражениях со значением недоброго пожелания находят отражение особенности мировосприятия русского человека, а так как «во все времена народная крестьянская жизнь была внесоциальна, в определенном смысле - «внеисторична», а значит - менее всего была подвержена воздействию несостоятельных стереотипов и идеологических догм» [Подюков 1990: 4], то диалектный материал особенно важен для понимания народного мировосприятия в силу того, что он непосредственно отражает мировосприятие русского человека, его ценностные ориентиры и приоритеты.
Таким образом, актуальность исследования определяется потребностью все более глубокого изучения русских народных говоров и их связи с языковым сознанием народа; недостаточной изученностью диалектной фразеологии вообще и устойчивых синтаксических конструкций в частности; неизученностью диалектных устойчивых выражений со значением недоброго пожелания; ценностью этого своеобразного материала для выявления особенностей русского мировосприятия; назревшей необходимостью описания
фрагмента языковой картины мира, связанной с выражением отрицательных эмоций в процессе коммуникации.
Объектом исследования являются диалектные устойчивые выражения со значением недоброго пожелания (злопожелания, недобрые пожелания, проклятья) и их способность к отражению мировосприятия носителей говоров.
Непосредственным предметом исследования стали синтаксическая структура, компонентный состав выражений со значением недоброго пожелания и отражение в них специфики мировосприятия носителей говоров.
Материалом исследования послужили 556 диалектных устойчивых выражений со значением недоброго пожелания, извлеченных из Словаря русских народных говоров, Словаря орловских говоров, Картотеки Словаря орловских говоров, Словаря псковских пословиц и поговорок, Ярославского областного словаря, а также зафиксированных в ходе бесед с информантами.
Гипотеза исследования: синтаксическая структура и компонентный состав диалектных устойчивых выражений со значением недоброго пожелания семантически обусловлены, в них находят отражение особенности мировосприятия и ценностные ориентиры носителей русских говоров.
Цель данной работы - анализ синтаксической структуры и компонентного состава злопожеланий и выявление их связи с мировосприятием носителей говоров. Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:
выявить корпус устойчивых выражений со значением недоброго пожелания, функционирующих в русских говорах;
выявить специфику семантики устойчивых выражений со значением недоброго пожелания;
определить языковой статус этих выражений;
установить характер синтаксических конструкций, служащих для выражения недоброго пожелания, особенности их структуры и связь с мировосприятием носителей говоров;
установить особенности компонентного состава злопожеланий и его связь с мировосприятием носителей говоров;
выявить особенности мировосприятия и ценностные ориентиры носителей говоров, отраженные в синтаксической структуре и компонентном составе выражений названного типа.
Методологической базой исследования служат общефилософские принципы единства содержания и формы и детерминизма, определяющего закономерную связь между явлениями действительности; системный подход к анализу и описанию исследуемых единиц; антропоцентрический подход, выявляющий «человеческий фактор» в языке.
В процессе работы были использованы различные методы исследования: описательный метод, представленный такими приемами, как выборка единиц для анализа, наблюдение, сопоставление, интерпретация, трансформация, обобщение; социолингвистический метод прямого опроса и наблюдения, использованный при сборе и систематизации материала в ходе бесед с информантами; таксономический метод, позволивший выделить структурные модели единиц и тематические группы компонентов, при этом применялись структурный, компонентный, дистрибутивный анализ; некоторые приемы интерпретации материала с позиций лингвокультурологического анализа; метод количественного анализа, позволивший дать количественную характеристику исследуемых явлений.
Научная новизна исследования заключается в том, что:
работа является первым монографическим описанием диалектных устойчивых единиц со значением недоброго пожелания;
представлено многоаспектное исследование обширного материала, ранее не привлекавшегося к анализу;
впервые предпринята попытка выявить специфику семантики устойчивых выражений со значением недоброго пожелания;
новым является выделение анализируемых единиц как особого подтипа устойчивых синтаксических конструкций;
5) впервые представлено полное описание синтаксической структу
ры анализируемых единиц;
представлено описание компонентного состава диалектных устойчивых выражений со значением недоброго пожелания;
выявлены некоторые особенности мировосприятия и ценностные ориентиры в наивной картине мира носителей говоров, отраженные в исследуемых выражениях.
Теоретическая значимость работы состоит в развитии исследования русских говоров как в структурно-семантическом, так и этнокультурном аспектах. Описание структуры и семантики устойчивых выражений со значением недоброго пожелания важно для разработки теоретических проблем специфики единиц разных языковых уровней. Исследование вносит вклад в разработку вопросов антропоцентризма в языке. Результаты его могут быть полезны для теории речевого воздействия, при решении проблем этики речевого поведения.
Практическая значимость заключается в том, что материалы и результаты исследования могут быть полезны в практике преподавания синтаксистам, лексикологам, диалектологам, культурологам; они могу быть использованы при составлении этнолингвистических словарей, при проведении в высшей школе спецкурсов и спецсеминаров по проблемам взаимосвязи языка и мировосприятия его носителей, при сравнительно-сопоставительном изучении национальной специфики общения, а также в школе при изучении лексики и фразеологии, на занятиях по истории и культуре родного края.
Апробация результатов исследования. Основные идеи и результаты исследования прошли апробацию в виде докладов на Всероссийской научно-практической конференции (Тула, 2001), на конференциях по результатам научной работы кафедры русского языка Орловского государственного университета (2001, 2002, 2003), обсуждались на заседании аспирантского объединения лингвистических кафедр Орловского государственного университета (2004).
14 Основные положения работы нашли отражение в 5 публикациях.
Языковой статус выражений со значением недоброго пожелания
Объектом исследования в работе являются диалектные устойчивые выражения со значением недоброго пожелания. Но прежде чем обратиться к анализу этих выражений, необходимо определить их статус: относятся ли они к явлениям речи или являются единицами языка; и если это единицы языка, то какое место занимают в языковой системе.
На первый взгляд может показаться, что это свободно конструируемые выражения, так как они обладают довольно подвижным компонентным составом, в силу чего могут быть соотнесены со свободными словосочетаниями и предложениями.
И все же, хотя недобрые пожелания и строятся по типу свободных высказываний, это устойчивые высказывания, повторяющиеся в речи многих носителей языка разных поколений, употребляющиеся как устойчивые конструкции с одним и тем же составом и значением. А как известно, «всякая информация, если она повторяется много раз, имеет тенденцию приобретать статус языковой единицы» [Гальперин 1974: 11].
Следовательно, будучи устойчивыми высказываниями, фактически воспроизводимыми, привычными конструкциями, недобрые пожелания являются единицами языка.
Это подтверждает и тот факт, что злопожелания фиксируются словарями как литературного языка [Словарь русского языка (СРЯ), Фразеологический словарь русского языка (ФСРЯ)], так и диалектными [Словарь русских народных говоров (СРНГ), Словарь орловских говоров (СОГ), Ярославский областной словарь (ЯОС), Словарь псковских пословиц и поговорок (СІШП)].
Выборка выражений со значением недоброго пожелания производилась не только из словарей и Картотеки Словаря орловских говоров, исследуемые единицы также записывались в ходе бесед с информантами. Примечательно, что лишь небольшое количество единиц, записанных от информантов, оказались не зафиксированными в словарях (см. Приложение I), подавляющая часть материала из живой разговорной речи была обнаружена в словарях, что также свидетельствует о принадлежности устойчивых выражений со значением недоброго пожелания к единицам языка.
Попутно заметим, что мы принимаем как безусловно верную научную концепцию исследователей [Блинова 1973; Оссовецкий 1982; Загоровская 1990 и др.], считающих, что существует диалектный язык - «это вторая по значимости (после литературного языка) форма национального языка, которая является средством общения значительной части русского населения страны», она «представляет собой систему систем, сложное единство в многообразии своего проявления» [Блинова 1973: 11].
Каково же место устойчивых сочетаний со значением недоброго пожелания в системе языка?
Устойчивость и воспроизводимость позволяют рассматривать их как целостные единицы, не конструируемые в речи, то есть свидетельствуют о фразеологичности недобрых пожеланий. Однако фразеологизмы весьма разнообразны как по характеру семантики [Виноградов 1972, 1977], по особенностям семантической структуры [Копыленко, Попова 1978], так и по структуре: со структурой предложения, со структурой словосочетания, предложно-падежные сочетания, двуударные сочетания, одноударные сочетания и т. д. [Жуков 1978, 1986; Мокиенко 1989; Молотков 1977; Попов 1976; Шанский 1969 и др.].
Двусоставные полные предложения
Рассматриваемая группа - одна из самых продуктивных, в нее входит 55,4% всех анализируемых двусоставных конструкций (240 единиц). Это такие устойчивые выражения, как леший тебя возьми, удар тебя разударъ, холера тебя задери, кипучий рак тебя съешь, жаб тебе сядь, лихоманка тебя задери, ихман тебя возьми, гадюка тебя укуси, змей тебя убей и другие.
Так как рассматриваемые устойчивые выражения передают значение недоброго пожелания, то использование в их структуре глаголов-сказуемых в форме императива семантически закономерно и обусловлено, поскольку именно императив в современном русском языке является самым ярким и самым частотным выражением побуждения, пожелания.
Однако употребление императива в подобных конструкциях носит не побудительный, а желательный характер. Так, Е.В. Алтабаева глагольные формы в конструкциях типа провалися все провалом! черт тебя подери! и т.п. рассматривает как лишь совпадающие с формой повелительного наклонения и относит их к синтаксическому желательному наклонению, так как «предметом высказывания выступает неконтролируемое действие: говорящий не может повлиять на осуществление ситуации, связанной с магическим воздействием..., форма императива утрачивает прототипическое значение повелительности и, благодаря идиоматичности оборота, приобретает значение желательности действия, но не конкретного, а предельно отвлеченного, в семантике которого можно обнаружить только негативный... оценочный компонент («Желаю, чтобы кому-либо стало плохо»...)» [Алтабаева 2002: 171].
Таким образом, форма побудительного наклонения сказуемого в устойчивых выражениях со значением недоброго пожелания получает оттенок желательности. На элементы значения желательности в повелительном наклонении указывали еще А.А. Потебня и А.А. Шахматов, который к средствам выражения синтаксического желательного наклонения относил «формы 2 лица повелительного в соединении с 3-м и 1-м лицом ед. или множ, числа» [Шахматов 1941:484].
Возникает вопрос о том, являются ли анализируемые конструкции побудительными или оптативными, желательными. В устойчивых выражениях со значением недоброго пожелания, имеющих структуру двусоставного предложения с предикатом в форме множественного числа, реализуется не императивная (предписывающая обязательное выполнение конкретного действия, названного глаголом-сказуемым), а оптативная ситуация, желаемая для говорящего, так как действие, предписываемое ею, во-первых, может быть отнесено не только к собеседнику, но и к любому другому лицу [жаб тебе (ему, ей, им) сядь, шут тебя (его, ее, их) дери], во-вторых, воздействие понимается не конкретно, а предельно обобщенно, когда доминантой выступает лишь желание причинить что-либо нехорошее, недоброе обидчику, что непосредственно способствует актуализации значения недоброго пожелания.
Такое понимание сущности наклонения анализируемых единиц оказывается еще и в тесной связи с мировоззрением русского человека, который, желая недоброе, понимает, что связывается с нечистой силой, или неконтролируемыми им явлениями природы, или болезнями, призывая их покарать обидчика, а связь с потусторонним миром никогда не одобрялась русским человеком, понимавшим, что желаемое им зло может вернуться и к нему, поэтому у формы побудительного наклонения возникает значение желательности чего-то нехорошего, могущего случиться, а могущего и не произойти, потому что это не конкретный обязательный приказ, передаваемый императивом.
Способы выражения субъекта в устойчивых выражениях со значением недоброго пожелания
Специфика семантики устойчивых выражений со значением недоброго пожелания, как уже было отмечено ранее, состоит в синкретичности и многоплановости, в наличии семантического пласта, который представляет собой прямое значение исходного свободного выражения, семантика которого формирует образную основу, позволяющую понять, что устойчивые выражения со значением недоброго пожелания - «выплеск» негативных эмоций. Для понимания образной основы крайне важен компонентный состав устойчивых выражений со значением недоброго пожелания, ведь он исходное звено всего семантико-эмоционального комплекса, при этом выбор того или иного компонента обусловлен не только семантикой недоброго пожелания, но и особенностями мировосприятия и ценностными ориентирами носителей говоров.
«Пожелание, в том числе и недоброе, есть «высказанное желание об осуществлении чего-л. для кого-л.» Это определяет структуру устойчивого сочетания: в них обязательно должен быть глагол, называющий действие, которое должно совершиться как наказание, возмездие, и существительное, называющее или силу, которая это действие осуществит, или объект, который должен подвергнуться действию» [Гришанова 2001: 468]. Следовательно, в сознании носителей говоров недоброе пожелание трехкомпонентно и имеет следующую структуру: субъект —предикат — объект. Каждый из названных компонентов является семантически значимым, поэтому всегда присутствует в структуре недоброго пожелания, однако способ выражения субъекта, объекта и предиката может быть различным.
Так, например, в выражении лихоманка тебя убей субъект-исполнитель недоброго пожелания материально выражен, его называет словный компонент лихоманка.
В выражении чтоб у тебя руки отсохли есть компонент, называющий субъект, - это именной компонент руки, в выражении чтоб ты оглох - местоименный компонент ты. Особенность двух последних полуфразеологизмов в том, что субъект-исполнитель и объект, на который направлено действие, -одно и то же лицо (чтоб ты оглох) или часть тела человека (чтоб у тебя руки отсохли). В выражениях чтоб тебя подняло да помотало, иди к змеям нет словного компонента, называющего субъект действия, но он подразумевается, в выражении иди к змеям - это ты, в выражении чтоб тебя подняло да помотало в качестве субъекта-исполнителя подразумевается что-то неизвестное, явно относящееся к потустороннему миру, но при этом материально не выраженное. Таким образом, в зависимости от способа выражения субъекта все недобрые пожелания можно разделить на 3 группы:
1) выражения, в которых субъект материально выражен и является исполнителем действия;
2) выражения, в которых субъект материально выражен и одновременно является объектом, на который направлено действие недоброго пожелания;
3) выражения, в которых субъект словесно не выражен, но подразумевается.
Похожие диссертации на Синтаксическая структура и компонентный состав диалектных устойчивых выражений со значением недоброго пожелания как отражение мировосприятия носителей говоров
