Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. История этических понятий, связанных с семантическим полем нечестного поведения с. 12
Выводы с. 52
Глава 2. История семантического поля нечестное поведение в русском языке с. 55
Часть 1. Структура семантического поля нечестное поведение с. 55
Часть 2. Семантического поле 'нечестное поведение в русском языке XI-X1V вв с. 67
Часть 3. Семантического поле 'нечестное поведение в русском языке XV-XVII вв с. 101
Часть 4. Семантического поля 'нечестное поведение в русском языке XVIII-XIX вв с. 136
Часть 5. Семантическое поле 'нечестное поведение' в XX в с. 142
Выводы с. 154
Глава 3. Отражение семантического поля нечестного поведения в произведениях Ю.О. Домбровского с. 157
Заключение с. 174
Библиография с. 176
Приложение I с, 200
Приложение II с. 233
Приложение III с. 235
- История этических понятий, связанных с семантическим полем нечестного поведения
- Структура семантического поля нечестное поведение
- Отражение семантического поля нечестного поведения в произведениях Ю.О. Домбровского
Введение к работе
Постичь феномен человека - конечная цель всех гуманитарных наук. В наиболее обобщенной форме этот вопрос представлен в философской антропологии. В рамках этой дисциплины среди важнейших специфических признаков человеческого существа выделяют способность к различению добра и зла - к моральной оценке.
Мораль предполагает в человеке необходимость формирования «ценностных суждений о различных предметах или действиях, которые он должен осуществить и среди которых ему нужно выбирать» [Вальверде, 2000, 168]. Система ценностных суждений создает этическую картину мира - особый способ восприятия действительности, определяющими понятиями которого являются добро и зло, долг, совесть, свобода, ответственность.
Картина мира - результат определенного мировоззрения, который «всегда имеет системный характер» [Роль человеческого фактора в языке, 1988, 53] и, соответственно, этическая картина мира обладает всеми свойствами системы. На нее оказывает определенное влияние среда - в данном случае социально-исторические условия, поэтому содержание этических понятий меняется не только при сопоставлении одной нации с другой, но и на разных этапах истории одного народа.
Относительный характер этических норм не подразумевает, тем не менее, отсутствия базовых этических понятий. Задача современных исследователей - определить инвариантную, константную составляющую этих понятий, а также выявить вариативные, продиктованные эпохой черты.
Этические представления о мире тесно взаимодействуют с религиозными и правовыми. В отличие от права и религии, для морали нет соответствующего общественного института, она всеобъемлюща, пронизывает все сферы человеческой жизни [Аполлонов, 1991], однако моральные нормы во многом детерминированы религиозными, а правовые нормы, в свою очередь, являются отражением общественной морали. Характер их изменений также весьма значим в вопросе о динамике этической картины мира.
Любая система иерархична, и все ее элементы могут
рассматриваться как система. На наш взгляд, целесообразно
обозначить подсистемы этической картины мира как понятийные
поля, под которыми мы, вслед за авторами коллективного
исследования «Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина
мира», понимаем «сферу понятийного содержания,
детерминированную логикой предметного мира и логикой человеческого мышления» [Роль человеческого фактора в языке, 138].
В исследованиях, выполненных только на базе философских работ, без привлечения данных других наук, часто проявляется и третий компонент понятийного поля - логика мышления отдельного индивида-ученого. Таким образом, на одном и том же историческом срезе мы можем обнаружить принципиально различные подходы: и признание общечеловеческой морали, и отрицание устойчивости моральных норм, подчеркивание их релятивности, что, безусловно, мешает воссозданию этической картины мира всего народа. В данном случае на помощь философии может прийти языкознание.
Язык - это способ представления действительности и, следовательно, часть любой картины мира. В русистике есть опыт
представления этической картины мира в целом на отдельных исторических срезах (Степанян А.Г. «Лексика русского языка XIV-XVII вв. для обозначения понятий этики», А.В. Бастриков «Изменение значений слов с морально-этической семантикой в русском литературном языке XVIII в.») [Степанян, 1984; Бастриков, 1989] или в обобщенном виде [Жданова, 2004], однако, на наш взгляд, целесообразнее рассматривать историю конкретного понятийного поля и его языкового соответствия - семантического поля.
Объектом исследования мы выбрали одну из частных подсистему этического представления действительности -понятийное поле «нечестное поведение» и его языковое отражение -семантическое поле «нечестное поведение», включающее лексику и фразеологию русского языка XI-XX вв.
Предмет исследования - структура семантического поля «нечестное поведение» и его история в отношении к соответствующему понятийному полю.
Цель данной работы - изучение истории семантического поля «нечестное поведение» в связи с историей этических понятий, определяющих нечестное поведение, в русском языке и соответственно в русском этическом сознании.
В задачи исследования входит:
проследить изменения в оценке нечестного поведения на материале на материале памятников русской этической мысли;
выявить с максимальной полнотой состав СП «нечестное поведение» для разных исторических периодов;
систематизировать языковой материал по микрополям;
определить типовые процессы образования слов и значений для каждого исторического периода;
установить системные соответствия между изменениями в структуре и объеме СП «нечестное поведение» и этическими установками носителей языка;
рассмотреть представленность СП «нечестное поведение» в творчестве Ю.О. Домбровского.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка цитируемой и упоминаемой литературы, перечня лексикографических источников и источников фактического материала, трех приложений.
В первой главе мы рассматриваем формирование понятия «нечестное поведение» в русском этическом сознании: начинаем исследование с формирования категории «нечестное поведение» в христианстве, изучаем его последующую трансформацию в русском религиозном и светском сознании.
История этических понятий, связанных с семантическим полем нечестного поведения
Традиционно в истории этики все нравственные вопросы «концептуализируются как сфера ценностей, задаваемых дихотомией добра и зла» [НФЭ, 2001,2, 612]. Усредненное определение добра как «нравственного, достойного подражания» и зла как «безнравственного, достойного осуждения», представленное в «Философском словаре» [ФС, 1986, 130], не раскрывает всей сложности проблемы, а главное, не показывает всех уровней взаимоотношений этих категорий. В истории этики как науки выделяют несколько подходов к вопросу о взаимодействии добра и зла. Один из самых ранних подходов сформировался в Иране под влиянием Заратустры, был усовершенствован течением манихеев и заимствован западными философскими учениями. В дальнейшем эти представления оказали воздействие на развитие неортодоксальной христианской мысли России. Согласно представлениям древних иранцев, добро и зло - категории одного порядка, воплощенные в образах Агура-Мазды и Аримана [Мессадье, 1996]. Представители второго направления, в русле которого сформировалась классическая христианская теология, опирающаяся, в свою очередь, на достижения античной философской мысли, утверждали примат Добра как Божественного Абсолюта, а зло ставили на более низкую ступень, относя его исключительно к области деятельности человека, по неразумию своему нарушающему божественные заповеди. Своеобразно решал этот вопрос мыслитель XX века Мартин Бубер, стремившийся показать, что «добро и зло в их антропологической действительности, т. е. в фактической жизни человеческой личности, являются не двумя структурно однородными, как обычно считают, хотя и полярно противоположными, а двумя совершенно различными свойствами» [Бубер, 1995а, 126]. Добро, по Буберу, это внеэтическое «направление к Богу» свободного индивида, а зло - это случайное «попадание» по незнанию или сознательный выбор неправильного направления [там же, 155]. Примечательно, что преднамеренность обмана в данном понимании является несущественным признаком.
И, наконец, по мнению третьей группы философов, к числу которых принадлежит и российский мыслитель Лев Шестов, добро и зло - это равноправные начала, которые подчинены единому Божеству: таким образом, обе эти категории вторичны, не абсолютны [НФЭ, 2001,2, 611].
Русское этическое сознание формировалось на основе народно-нравственных представлений, нашедших отражение в мифологии и фольклоре, но при определяющем влиянии христианских моральных норм. На христианство, в свою очередь, оказали серьезное воздействие античная философия и восточная, в частности иранская, этика. Таким образом, для решения вопроса об истории становления русских этических понятий необходимо представить данные русского фольклора, античной философии и христианской теологии. О подобном многоаспектном основании нравственности говорил русский философ Б.Н. Чичерин: «Источник ее троякий: непосредственное чувство или совесть, философия и вера» [Чичерин, 1999, 213]. Кроме того, не следует забывать о том, что моральные нормы находили свое отражение в юридических нормах и изменение категорий права отражает историю развития общественного этического сознания. Нечестное поведение как предмет науки о морали
Нравственные нормы реализуются в процессе человеческой деятельности, определяемой как моральное поведение. Независимо от намерений субъекта, любой его поступок может оцениваться с этической точки зрения.
Основные формы безнравственного поведения как проявления морального зла - насилие и обман. Последний, с точки зрения этики, включается в сферу нечестного поведения. В этой главе мы рассматриваем существующие типы нечестного поведения, их взаимодействие между собой, оценку их в различных этических системах.
В области добра обману, лжи традиционно противопоставляется правда, истина. Вопрос о характере этого противопоставления, так же, как и вопрос о взаимодействии добра и зла, не имеет в истории философии однозначного решения.
Не отрицая существование общечеловеческих моральных ценностей, мы, тем не менее, решимся утверждать специфичность моральных принципов отдельных народов. На наш взгляд, целесообразно именно на русской почве рассматривать историю вопроса о том, является ли истина центральным понятием, а ложь -отклонением от него, или это равноправные сферы морали.
Аморальные поступки, совершаемые регулярно, перерастают в свойство характера, в данном случае, определяющее честность человека. Таким образом, в сферу исследования входит не только действие, но и способность к нему.
Структура семантического поля нечестное поведение
Введенный в научный оборот Г. Ипсеном в 1924 году и употребляемый в тысячах работ термин «семантическое поле» до сих пор не нашел точного однозначного определения. Согласно Г. Ипсену, поле - это совокупность слов, обладающих общим значением [Щур, 1974,22].
Представленное в «Словаре лингвистических терминов» О.С. Ахмановой определение поля как «совокупности содержательных единиц, покрывающих определенную область человеческого опыта» [Ахмаыова, 1969, 34] расширяет границы применения термина, первоначально встречающегося только в лексикологии. Данное определение также затрагивает вопрос о специфике репрезентации реальности, обозначенной как «человеческий опыт», в языке. Именно проблема соотношения экстралингвистических и собственно лингвистических компонентов в составе разных типов полей и заставила Г.В. Щура в обобщающей работе «Теории поля в лингвистике» отметить, что в настоящее время под термином «поле» часто понимают явления, выходящие за рамки семантической общности [Щур, 1974].
Общее содержание, по мнению Г.В. Щура, не является достаточным основанием для объединения языковых элементов в поле, так как это содержание может быть и экстралингвистическим, выделенным путем неверно проведенного компонентного анализа, ориентированного не на значение, а на отражаемый элемент действительности. В таком случае предпочтительнее говорить о тематических группах слов (см. также работу Ф.П. Филина «О лексико-семантических группах слов [Филин, 1982]). Однако, на наш взгляд, Г.В. Щур недостаточно четко противопоставляет экстралингвистические и собственно лингвистические признаки. Поскольку лексическое значение слова через сигнификат соотносится с действительностью, при выделении семантических групп данное противопоставление в целом не принципиально. Естественно предположить, что объединенные общим смыслом слова соответствуют определенным образом связанным явлениям действительности.
В связи с названной выше оппозицией Г.В. Щур рекомендует разграничение ономасиологического и семасиологического подхода к отбору компонентов поля, т.е. пути от явления к мысли или, соответственно, наоборот. В данном случае мы должны согласиться с мнением С.Г. Шафикова, подчеркивавшего условность ономасиологического и семасиологического подхода и указывавшего на тенденцию к их совмещению в современной лингвистике [Шафиков, 1999].
При всех разногласиях о том, что понимать под семантическим полем, лексическая парадигма на основе общего значения -бесспорное семантическое поле [далее - СП]. Однако, на наш взгляд, достаточно объективное описание поля невозможно без учета синтагматических особенностей его компонентов. Учет контекста помогает в основном в определении структуры поля, взаимодействия между его составляющими.
Итак, СП - это совокупность лексических единиц, объединенных общностью содержания и отражающих понятийное сходство обозначаемых явлений.
СП как системное образование обладает структурой, то есть сетью связей и отношений между ее отдельными элементами. Внутреннее строение СП - важная характеристика поля, так же как и взаимозависимость и взаимоопределяемость лексических единиц.
Учитывая, что при описании СП мы имеем дело с лексико-семантическим вариантом [ЛСВ] слова, а не с совокупностью значений слова, важной задачей является и установление связи ЛСВ слова с другими его ЛСВ, то есть с родственными СП. Таким образом мы определяем внешние связи компонентов СП.
Другое важное свойство поля как системы, напрямую связанное со структурностью, - иерархичность, традиционно определяемая в терминах ядро и периферия поля. Если в центре поля - лексика, содержащая в значении только ядерный идентификатор, то на периферию отодвигаются слова, несущие дополнительные элементы значения как в сигнификативной части, так и в прагматической.
При определении семного состава лексического значения слова мы проводим процедуру компонентного анализа, который, по сути, является необходимым дополнением метода поля. Разложение на семы позволяет определить интегральный семантический признак -ядерный идентификатор - и дифференциальные признаки, структурирующие поле.
Отражение семантического поля нечестного поведения в произведениях Ю.О. Домбровского
Парадигматический подход не отображает всего многообразия семантического поля нечестное поведение . Даже иллюстрации из текстов различных стилей и жанров не могут передать все особенности употребления компонентов поля. На наш взгляд, для логического дополнения и завершения работы необходимо подкрепить словарный материал исследованиями языка художественной литературы, так как именно в художественном произведении раскрываются скрытые смыслы слова, актуализируются потенциальные семы, семантические модели развития значения проявляются в создании художественного образа. Этическая картина мира писателя как элитарного носителя языка по-своему отражает и преломляет этическую картину мира всего народа. Как уже было показано в Главе 1, русское этическое сознание всегда было детерминировано ведущей идеей -религиозной, философской, социально-политической. При этом поразительна нетерпимость, с которой, независимо от характера идеи, большинство боролось с инакомыслящими - еретиками в Древней Руси, революционерами в XIX веке. Но наибольший масштаб это противостояние приобрело в XX столетии, после прихода к власти Сталина. С этого времени можно говорить о двух литературах: официальной и той, что позже принято будет называть «возвращенной». Будучи связанными рамками работы, мы не можем сопоставлять две этические картины мира, но представим одну - "альтернативную".
Выбор произведений Юрия Осиповича Домбровского как предмета исследования не случаен. Основанием для этого, прежде всего, служит несомненная этическая направленность его творчества. Литературоведы единодушно называют главной проблемой его романов проблему свободы, проблему выбора -между правдой и ложью, предательством и верностью.
Ядро этической системы Домбровского - понятие обмана. Его культурная составляющая значений реализуется на различных уровнях - от сюжетно-композиционного до лексического: так, словесные ряды - предатель, врать, лгать, ложь - проходят не только через отдельные произведения, но и через все творчество Домбровского, составляя единый художественный мир.
Вторая, более прагматическая причина обращения к произведениям Домбровского, - сравнительно ограниченный объем его творчества, позволяющий представить целостную картину воплощения СП «нечестное поведение» в текстах. Мы рассматриваем его романы «Державин», «Обезьяна приходит за своим черепом», «Хранитель древностей», «Факультет ненужных вещей», цикл новелл о Шекспире, рассказы, публицистику.
Большинство текстов совмещает различные пласты литературной лексики: публицистический, научный, официально-деловой, выдерживая при этом общую ориентацию на разговорность.
В произведениях Ю.О. Домбровского отмечено 157 слов и устойчивых словосочетаний, входящих в семантическое поле «нечестное поведение». Все они зафиксированы в толковых словарях современного русского языка, однако в контекстах приобретают дополнительные значения и акценты.
