Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Теоретические основы исследования .9
1.1.Определение понятия «эмоция» .9
1.2. Лингвистическая концепция эмоций .13
Глава 2. Сценарное представление эмоций как выразительное средство в художественной литературе 29
Глава 3. Сценарии развития негативных эмоций героев романа «преступление и наказание» 47
3.1 .Сценарий страдания Родиона Раскольникова 47
3.2. Сценарий страдания Сони Мармеладовой 61
3.3.Сценарии страдания Аркадия Ивановича Свидригайлова и Петра Петровича Лужина .65
3.4.Сценарий страдания Авдотьи Романовны 74
3.5.Сценарии страдания Семена Захаровича и Катерины Ивановны Мармеладовых 76
Глава 4. Сценарии развития негативных эмоций героев романа «идиот» 81
4.1.Сценарий страдания князя Мышкина .81
4.2. Сценарий страдания Настасьи Филипповны .89
4.3.Сценарий страдания Парфена Рогожина .96
4.4.Сценарий страдания Гаврилы Иволгина 102
4.5. Сравнительная характеристика выражения негативных эмоций центральных образов романов «Преступление и наказание», «Идиот» 106
Заключение .110
Список использованной литературы
- Лингвистическая концепция эмоций
- Сценарий страдания Сони Мармеладовой
- Сценарий страдания Настасьи Филипповны
- Сравнительная характеристика выражения негативных эмоций центральных образов романов «Преступление и наказание», «Идиот»
Лингвистическая концепция эмоций
Эмоции имеют широкую представленность в психике человека. Несмотря на это, в русской лексикографии до сих пор не существует общепризнанного точного определения слова эмоция. Обратимся к различным словарным определениям.
БАС (Словарь современного русского литературного языка) и MAC (Малый Академический Словарь) дают одинаковые определения эмоции: «Эмоция - это чувство, переживание человека» [БАС, Т. 17, URL: http://rutracker.org/fomm/viewtopic.php?t=2626328; MAC, Т.4, URL: http://mas-dict.narod.ru/1.
В Толковом словаре русского языка с включением сведений о происхождении слов под редакцией Н. Ю. Шведовой «эмоция - это душевное переживание» [Шведова, 2007: 937].
Толковый словарь русского языка Д. К Ушакова [Т.4: 371] эмоцией называет душевное переживание, волнение, часто сопровождаемое какими-нибудь инстинктивными выразительными движениями. В словаре Ушакова слово эмоция имеет помету «психологическое». Последнее определение представляется нам наиболее полным, так как в нем учитываются как внешние изменения, происходящие с человеком, находящимся в эмоциональном состоянии, так и изменения в центральной нервной системе человеческого организма. БСЭ (Большая Советская Энциклопедия) определяет эмоцию как субъективную реакцию человека на воздействие внутренних и внешних раздражителей. БСЭ полностью исключает объективный компонент, сопровождающий эмоцию [БСЭ, URL:slovari.yandex.ru/KHHniBC3].
Долгое время эмоции были предметом изучения только психологов, физиологов и философов, которые одно и то же явление называли различными терминами. Употребление слов эмоция, чувство, состояние, аффект обусловливалось только концептуальной позицией исследователя (см., например, работы. П. В Симонова, Э. Блейлера). Э. Блейлер объединял все чувства и эмоции в общее название «аффективность» [Блейлер, 1981: 113-122]. Но анализ лексических значений обнаруживает различия между этими понятиями. «Аффект - эмоциональное состояние, характеризующееся болезненным возбуждением чувств, ослаблением ясности мышления» [Лутченко, 1999: 33]. Чувство - «особый вид эмоционального переживания, носящий отчетливо выраженный предметный характер и отличающийся сравнительной устойчивостью». Эмоция же, с одной стороны - это человеческая потребность, с другой - воздействие на человека самой ситуации. Эмоция не может возникнуть из ничего [Симонов, 1987: 180]. В основе генезиса эмоции лежат потребности организма, возникновение которых приводит к появлению отрицательных эмоций, а удовлетворение -положительных. «Эмоция - отражение мозгом человека потребности и возможности ее удовлетворения» [Симонов, 1987: 63]. Теория П. В. Симонова подвергалась критике со стороны Б. И. Додонова, который призывал исследователя вспомнить о том, что человек живет ради наслаждения (теория гедонизма) [Додонов, 1989: 104 - 116].
Мы в своей работе будем придерживаться термина эмоциональное состояние, так как «эмоциональное состояние» - понятие, объединяющее настроения, внутренние чувства, влечения, желания, аффекты и эмоции. Страдание, раздражение, страх, ужас, упадок сил, - все это эмоциональные состояния.
Энциклопедия практической психологии «Психологос» даёт объяснение тому, чем эмоция отличается от эмоционального состояния. «Эмоция -выразительные движения от одного функционального состояния к другому и переживание этих движений. Эмоциональное состояние - это эмоция за вычетом выразительных движений. Т. е. эмоциональное состояние - явление более постоянное, протяженное во времени. Одна эмоция может резко смениться другой, а эмоциональное состояние определяется временной протяженностью. Эмоциональное состояние может длиться от нескольких секунд до нескольких часов и быть более или менее интенсивным. Интенсивное эмоциональное состояние, сохраняющееся дольше названных сроков, является свидетельством психических нарушений» [URL: http://www.psvchologos.ru/articles/view/psihologosl.
В исследовании эмоций выделяются несколько подходов. Эмоции описываются как субъективное состояние человека. Приведенное выше из БСЭ определение эмоции отражает позиции исследователей А. Н. Леонтьева и К. В. Судакова, которые под эмоциями понимали непосредственное переживание человеком явлений и ситуаций действительности [цит. по БСЭ, URL:slovari.yandex.ru/KHHTHBC3]. Незатронутой оставалась процессуальная часть эмоций (физиологические механизмы).
Хотя еще в конце 19 века независимо друг от друга американский психолог У. Джеймс и швейцарский физиолог Г. Ланге пришли к одинаковым выводам о происхождении и механизмах эмоций. Согласно их теории, эмоции - психическое отражение физиологических изменений в организме (деятельность кровеносных сосудов, мышц и т.д.). Физиологические механизмы эмоций стали предметом исследований в 20 веке, в связи с изучением отделов головного мозга человека. Г. А. Вартанян и Е. С. Петров отмечают, что существуют важные объективные соматические компоненты, сопровождающие эмоции, к которым относятся мимика и жестикуляция [Вартанян, Петров, 1989].
По мнению В. И. Шаховского, ценным является наивное понимание эмоций, представление о них любого, даже самого неискушенного носителя языка. Для лингвистического анализа достаточно ограничиться наиболее частотными, фундаментальными эмоциями. Действительный мир эмоций и их языковое отражение никогда не будут совпадать [Шаховский, 1987].
Исследователи пытаются выделить так называемые базовые или фундаментальные эмоции — то есть те элементарные эмоциональные процессы, из которых складывается всё многообразие эмоциональной жизни человека. Различные исследователи предлагают различные списки этих эмоций, единого и общепринятого списка базовых эмоций пока не существует. К. Э. Изард предлагает следующий список базовых эмоций: интерес — возбуждение; удовольствие — радость; удивление; горе — страдание; гнев — ярость; отвращение — омерзение; презрение — пренебрежение; страх — ужас; стыд — застенчивость; вина — раскаяние (здесь и далее все выделения полужирным шрифтом наши. - Н.Ш.). С точки зрения К. Э. Изарда, базовые эмоции должны обладать следующими обязательными характеристиками: 1) проявляются при помощи выразительной и специфической конфигурации мышечных движений лица (мимики); 2) влекут за собой отчетливое и специфическое переживание; 3) возникли в результате эволюционно - биологических процессов; 4) оказывают организующее и мотивирующее влияние на человека, служат его адаптации [Изард, 1980, 1999]. Однако сам К. Э. Изард признает, что некоторые эмоции, отнесенные к базовым, не обладают всеми этими признаками. Так, эмоция вины не имеет отчетливого мимического и пантомимического выражения. Очевидно, что базовыми можно называть те эмоции, которые имеются не только у человека, но и у животных.
Сценарий страдания Сони Мармеладовой
Проявлением страдания является и тревога. Тревога - вторичная (окультуренная) эмоция. Раскольникову опять захотелось бросить все и уйти. Но уходить было поздно. Он даже усмехнулся на себя, как вдруг другая тревожная мысль ударила ему в голову (с. 80).
Тревога и все производные часто встречаются именно с наречием вдруг (т.е. неожиданно, резко). Тревожная мысль сменяется мучительной тревогой, от которой герою хочется уйти: Дойдя во вчерашнюю улицу, он с мучительною тревогой, заглянул в нее, на тот дом и тотчас же отвел глаза (с. 95); тревожило его и то, что Разумихин сейчас говорил о Порфирии (с. 242); это еще что! - тревожно подумал Раскольников (с. 245). Шум его собственных шагов его пугал и тревожил. Чем тише был месяц, тем сильнее стукало его сердце, даже больно становилось (с. 273); он (Порфирии Раскольникову -Н. Ш.) у меня психологически не убежит. Свобода не мила станет, станет задумываться, запутываться, сам себя кругом запутает, как в сетях, затревожит себя насмерть (с. 335). Затревожит себя насмерть - доведёт себя, интенсификация.
И тревога все нарастает: Но, выстрадав столько утром, он точно был рад случаю переменить свои впечатления, становившиеся невыносимыми. Страшно тревожило Расколъникова и предстоящее свидание с Соней. Он предчувствовал себе страшное мучение, и точно отмахивался от него руками. И когда он дошел до квартиры, то почувствовал в себе внезапное обессиление и страх. Только он почувствовал это, и мучительное сознание своего бессилия перед необходимостью придавило его. Чтоб уже не мучиться, он быстро отворил дверь и с порога посмотрел на Соню (с. 400). И если он не лежал еще в горячке, то именно потому, что эта внутренняя беспрерывная тревога еще поддерживала его на ногах и в сознании. Он бродил без цели (с. 420). Здесь беспрерывная тревога - это нескончаемая тревога. Порой овладевала им болезненно-мучительная тревога, перерождавшаяся даже в панический страх. Бывали минуты, часы, дни, полные апатии, овладевавшей им, как бы в противоположность прежнему страху, - апатии, похожей на болезненно-равнодушное состояние иных умирающих (с. 431).
Тревога для Раскольникова - это состояние некого смятения. В первой главе он сначала доходит до того самого (с. 95) дома, а потом отводит глаза. В этом состоянии у Раскольникова стукало (!) сердце, ему становилось больно, отмахивался руками (там же) - неконтролируемые физиологические реакции, выраженные необычными словосочетаниями. Но герой сам доводит себя до такого состояния - затревожит себя насмерть (с. 335, крайняя степень смятения, интенсификация).
Сочетаемость более вариативная: мучительная тревога, страшно тревожило, внутренняя беспрерывная тревога, болезненно-мучительная тревога, тревога, перерождающаяся в панический страх. При этом определения беспрерывный, внутренний, мучительный употребляются в романе с большим количеством всевозможных существительных.
Дериваты: тревожить, тревожно, затревожить, тревожная (мысль). В идеографическом словаре тревога не приводится в ряду синонимов страха, но через тревогу определяется синоним страха боязнь: состояние тревожного беспокойства [Русский, 2011: 510].
Ужас - вторичная (окультуренная) эмоция. Идеографический словарь определяет ужас как «сильный страх, доходящий до подавленности, оцепенения; трагическая безвыходная ситуация; состояние крайнего негодования» [Русский, 2011: 502-503]. Раскольников проснулся весь в поту, с мокрыми волосами, задыхаясь, и приподнялся в ужасе (с. 62). Ужас сопровождается отчаянием и отвращением к себе. Он бросил бы все и тотчас пошел бы на себя объявить, и не от страху даже за себя, а от одного только ужаса и отвращения к тому, что он сделал (с. 83). Вдруг он весь вздрогнул от ужаса: - Боже мой, шептал он в отчаянии, - что со мною? Подлинно разум меня оставляет! - В изнеможении сел он на диван, и тотчас же нестерпимый озноб снова затряс его (там же). Для Раскольникова ужас - самое худшее состояние из всех возможных: Он никогда еще до сей минуты не испытывал подобного странного и ужасного ощущения. Это было мучительнейшее ощущение из всех до сих пор жизнью пережитых им ощущений (с. 105). В состоянии ужаса герой испытывает почти физическую боль: Даже чуть не смешно ему стало, и в то же время сдавило грудь до боли. Раздевшись и весь дрожа, как загнанная лошадь, он лег на диван, натянул на себя шинель и тотчас же забылся. Он очнулся в полные сумерки от ужасного крику. В ужасе приподнялся он и сел на своей постели, каждое мгновение замирая и мучаясь. Раскольников затрепетал, как лист (с. 116). Затрепетать - задрожать, как лист. Раскольников в бессилии упал на диван, но уже не мог сомкнуть глаз; он пролежал с полчаса в таком страдании, в таком нестерпимом ощущении безграничного ужаса, какого никогда еще не испытывал (с. 117). Если тревога определялась как беспрерывная, то ужас называется безграничным. То, что сейчас беспрерывно, может когда-нибудь прерваться (закончиться), а ужас Раскольникова не имеет границ. Достоевский нагнетает это ощущение безграничного ужаса до предела.
Ужас сопровождается холодом, бледностью, ассоциируется с ложью: Сказав это, он вдруг смутился и побледнел: опять одно недавнее ужасное ощущение мертвым холодом прошло по душе его; опять ему вдруг стало совершенно ясно и понятно, что он сказал сейчас ужасную ложь. Впечатление этой мучительной мысли было настолько сильно, что он, на мгновение, почти совсем забылся, встал с места и, не глядя ни на кого, пошел вон из комнаты (с. 225); Разумихин был более чем в восторге, и Раскольников с отвращением это чувствовал. Холодел от ужаса (с. 242); Я это должен был знать, - думал он с горькою усмешкой, - и как смел я, зная себя, предчувствуя себя, брать топор и кровавиться. Э! Да ведь я это знал\ - прошептал он в отчаянии. Да разве с этаким ужасом что-нибудь может сравниться (с. 270).
Сочетания ужаса и мучения неоднократно повторяются: Раскольников был адвокатом Сони против Лужина, несмотря на то, что сам носил столько собственного ужаса и страдания в душе (с. 399). Здесь Достоевскому принципиально важно употребить именно такое сочетание, потому что из контекста становится понятно, что в ситуации сходятся и накладываются друг на друга состояния двух центральных героев - Раскольникова и Сони, и оба именно в состоянии ужаса и страдания.
Место концентрации ужаса -душа и сердце: Сердце его (Раскольникова) стучало и замирало. Стало невыносимо: он обернул к ней (Соне) мертво-бледное лиио свое; губы его бессильно кривились. Ужас прошел по сердцу Сони. Ужас ее вдруг сообщился и ему (с. 403); но вся эта беспрерывная тревога и весь этот ужас душевный не могли пройти без последствий (с. 420). Ужас - крайняя степень страха (здесь), мучительнейшее ощущение из всех. Как и страх, характеризуется бледностью {вдруг побледнел), ощущением холода (ужас мертвым холодом пробежал по его спине -прилагательное еще более усиливает значение существительного).
Сценарий страдания Настасьи Филипповны
Длительность страдания Мышкина. Подходить к временным характеристикам страдания Мышкина можно с нескольких сторон. После прочтения романа становится понятно, что князь страдает всю жизнь. Но, если мы говорим, что болезнь князя есть болезнь душевная, то время страдания укладывается в рамки эпилептического припадка. Начало длинного припадка во второй части романа: Внутренний свет озарил его душу. Это мгновение продолжалось полсекунды; он ясно и сознательно помнил начало, самый первый звук своего страшного вопля. Затем сознание его угасло мгновенно, и наступил полный мрак (с. 195). При этом Достоевский не вырывает припадок из ряда предшествующих событий. Мы можем наблюдать, как нарастает болезненное состояние, как побеждает сопротивление организма, как разрешается припадок: Еще мгновение, вместо ужаса - свет и радость, восторг. Мгновение прошло (с. 454). В момент припадка время замедляет свой ход, почти останавливается, каждая секунда остро переживается: Предчувствие той окончательной секунды, с которой начинался самый припадок. Эта секунда была невыносима, долга (с. 240).
Есть и другие примеры фрагментарного страдания, когда каждый фрагмент берется крупным планом и как бы, выражаясь современным языком, в замедленной съемке. Это позволяет показать формирование и развитие состояния - от слабого намека до полного раскрытия: Жгучее воспоминание прошло по сердцу князя, мучительное. Отчаяние и страдание захватили всю его душу. Князь хотел повернуть назад, но через минуту остановился. С ним произошла необыкновенная перемена: он опять шел бледный, слабый, страдающий (с. 246). Передается психологическое состояние персонажа, запутавшегося в противоположных чувствах. И последние строки этого фрагмента: Нет, нерусская душа потемки, а у него (Мышкина) самого на душе потемки (с.248), - приговор Мышкина самому себе. Болезненное состояние Мышкина прямо не называется, но передается автором в ходе действия, в жестах героя, выделяется пунктуационно (многоточием), повторами: Он шел, почти в тоске смотря направо, хотел повернуть, колени дрожали, долго смотрел (с.239). Сердце его билось от беспокойного нетерпения!.. Но отвращение пересилило: не захотел обдумывать, не стал обдумывать; он задумался совсем о другом (с. 239). На протяжении фрагмента один смысл может уступать место другому: Была минута в конце этого мучительного пути, когда князя захватило желание пойти к Рогожину, обнять, сказать ему все и кончить разом (с.242). В последней цитате пример изображения состояния героя через повествование о намерениях и поступках персонажа.
Динамическая цепочка фраз раскрывает противоречивую сущность героя, его нерешительность. Счет идет на минуты и секунды. Хотя страдание Мышкина охватывает весь фрагмент, за счет динамики и движения в подобных фрагментах у читателя не возникает ощущения затянувшегося во времени пассивного страдания. Можно сказать, что для современного читателя состояние Мышкина в такие моменты изображается очень кинематографично.
Органы (место) проявления страдания. Слова, выражающие эмоциональные состояния, находятся в определенном синтагматическом окружении, поэтому фразы распространены и развернуты. В изображении героя большую роль играют не только эмотивные глаголы (лексика состояния: страдать, мучиться, болеть), но особую стилистическую значимость имеют слова, обозначающие традиционные органы духовных чувств {лицо, глаза, сердце, душа, грудь): Новый порыв горячо охватил его (Мышкина) сердце (с. 125), ужасная тяжесть давила ему грудь (с.211), нахлынувшие в душу и сердце вопросы (с. 238). Среди фраз с метонимическим переносом ярко воспринимаются конструкции с существительным сердце в субъектной позиции: Сердце князя уже начинало уставать плакать от этих нестерпимых и постоянных мук (с. 231).
Лицо - традиционное место выражения чувств. Но у Мышкина оно место отображения не столько страдания, сколько простодушия, наивности: В его лице как-то отражалась эта наивность, эта вера, не подозревавшая ни насмешки, ни юмора (с. 175). Наивность внимания к другим - признак искреннего, бескорыстного интереса к другому человеку.
Методы пресечения страдания. Пресечение страдания пассивное, Мышкин не в состоянии активными физическими действиями прекратить свои мучения. В отличие от Раскольникова - сознательного убийцы, циника -Мышкин совсем другой психологический тип страдальца. Мышкин в моменты приступа становится абсолютно беспомощным. Душевные муки переплетаются с физическим недугом, приглушаются им, либо при благоприятном стечении обстоятельств душевные муки сменяются чередой положительных эмоций (переход от страдания к любви). Мышкин никоим образом не наслаждается своим страданием. Достоевский подчеркивает, что пребывание человека в любом негативном эмоциональном состоянии ненормально, даже несовместимо с жизнью: отвращение было ужасно (с. 37), мысль переродилась в такую злобу, что ему (Мышкину) хотелось, чтоб его поскорее застрелили. Сам князь говорит: Я понять не мог, как тоскуют и зачем тоскуют люди? (с. 81).
В начале романа Мышкин говорит о двойственности страдания, размышляя о состоянии человека перед смертной казнью. Герой его истории -человек, приговоренный к смертной казни - предел этих размышлений. Здесь исчезает грань между страданиями душевными и физическими: Что же с душой в эту минуту делается, до каких судорог ее доводят? Надругательства над душой. Хорошо хоть муки немного, когда голова отлетает (с. 24). Употребление судорог применительно к душе (окказиональное употребление) -показатель связи душевного и физического состояния. Даже говоря об абстрактном человеке, князь заботится о быстротечности страдания: хорошо муки немного, когда голова отлетает. Цитата поражает обманчивым цинизмом. Немного муки - количественная характеристика эмоционального состояния. А может ли муки быть много, когда за ней только смерть? Человеку свойственно стремление пресекать страдания любой ценой, кроме как ценой пресечения собственной жизни. Перед лицом смерти каждый хочет еще на одно, последнее мгновение продлить свою жизнь, а Мышкин говорит хорошо муки немного. Выходит, что приговоренный к смерти герой из рассказа Мышкина в своем стремлении пожить доходит до чудовищного абсурда: Уж горло перерезано, а он еще надеется, просит. Вся ужасная-то мука и сидит, и сильнее этой муки нет на свете (с. 24 - 25).
В рассказе Мышкина о казни Достоевский проводит интересную философскую мысль: физическое страдание отвлекает от страдания душевного. Пытка; при этом страдания и раны, мука телесная, все это от душевного страдания отвлекает. А ведь самая сильная боль не в ранах, а в том, что потом душа из тела вылетит (с. 28). В словах Мышкина религиозный подтекст (тело - оболочка души): Об этой муке и об этом ужасе и Христос говорил (с. 29). Не случайно Достоевским подробно описывается именно состояние человека, приговоренного к казни, в этот момент человек полностью обнажается. На первый план выходят сопутствующие страданию состояния: страх и его крайняя степень - ужас.
Сравнительная характеристика выражения негативных эмоций центральных образов романов «Преступление и наказание», «Идиот»
Эмоции позволяют связывать внутренний мир человека с окружающим миром. Их лингвистическое изучение требует учета достижений психологии и философии, а исследование, проводимое на материале художественного произведения, требует учета и индивидуально-авторского мировоззрения.
Комплексное изучение эмоций подразумевает возможность одновременного существования и проявления нескольких эмоций - как положительных, так и отрицательных.
У Ф. М. Достоевского существование полярных эмоций в одном человеке - свидетельство неоднозначности человеческой личности, постоянной борьбы в душе человека добра и зла, борьбы, составляющей смысл любого развития.
Современная лингвистика идет по пути антропоцентризма, что предопределяет междисциплинарный характер исследований и приоритет идей, ориентированных на раскрытие связи языка и восприятия мира человеком, употребление, функционирование языка в жизни человека, внутренним миром человека, во многом определяющимся именно эмоциями.
Сложность исследования эмоциональной сферы человека проявляется в динамическом развитии эмоций, в возможности перехода одной эмоции в другую, похожую или полярную. Разница между несколькими эмоциями, переход одной эмоции в другую, могут быть едва ощутимы, но важны в ткани текста художественного произведения.
Исследование эмоций в художественном тексте усложняется наличием нескольких интерпретаторов ситуации: герой, автор, читатель. Художественный текст полисемантичен, допускает множественность интерпретаций, как показало сценарное изучение негативных эмоций литературоведами и лингвистами, а иногда и психологами, психиатрами, философами.
Неоднозначность интерпретации событий - причина возможности возникновения противоположных эмоций у разных персонажей одной ситуации. Возможно и несовпадение переживаемых героем эмоций с существующими в нашем читательском сознании стандартами поведения. Желание героя избежать неприятных последствий вызывает стремление скрыть или подделать свои эмоции. Все это отражено в художественном тексте обоих романов.
В настоящей диссертации исследованы негативные эмоции, исследование имеет сценарный характер, представляя каждую эмоцию в развитии, что позволило более полно и глубоко раскрыть характер и поведение персонажей и их роль в концептуальной структуре произведения.
Исследование текстов двух романов Ф. М. Достоевского с помощью построения сценариев страдания позволило лучше понять подвижность границ между различными эмоциональными состояниями персонажей «Преступления и наказания» и «Идиота», закономерности возникновения, развития, преодоления и проявления негативных эмоций у разных персонажей художественного текста.
На основании сценарного анализа текста становится более понятным мастерство Ф. М. Достоевского в изображении эмоциональных оттенков, способности негативных эмоций становиться желаемыми; положительные и отрицательные признаки в определенных условиях могут совмещаться - в этом раскрывается мастерство Ф. М. Достоевского.
Основополагающими средствами выражения эмоциональных состояний у Ф. М. Достоевского являются синонимические ряды, нередко с авторским значением слов; антонимы, представляющие собой контекстуальные оппозиции, не зафиксированные в лексикографических источниках, а созданные автором и реализованные им в художественном тексте.
Многообразны используемые Ф. М. Достоевским средства раскрытия эмоций (номинации оттенков переживаемых персонажем эмоций).
Проведенное исследование показывает, как, какими средствами Ф. М. Достоевский убедительно демонстрирует, что у одной и той же эмоции может быть совершенно разная природа, которая кроется в характере героя, его судьбе, восприятии им окружающих событий. Выражения эмоций, передаваемые в тексте как в авторских рассуждениях, так и в речи персонажей, в их мыслях и ощущениях, в действиях, путем настойчивого повтора слов и т.д. свидетельствуют о гениальности не только художественного, но и собственно речевого мастерства Ф. М. Достоевского.
Исследование обнаружило многообразие ракурсов рассмотрения проблемы художественного воспроизведения и изображения негативных эмоций, что позволяет наметить перспективы дальнейших исследований сценариев негативных эмоций в произведениях других писателей и того же Ф. М. Достоевского.
Основной акцент диссертации делается на сценарном подходе к изучению негативных эмоций персонажей художественного произведения, который может стать основой дальнейших исследований, в том числе изучения особенностей языка Ф. М. Достоевского как создателя оригинальных слов. Разумеется, проблема исследования эмоциональной сферы человека в художественном тексте двух романов Ф. М. Достоевского далеко не исчерпана, как и проблема отображения эмоций художественными средствами языка, но доказана плодотворность подобных исследований.
