Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общие вопросы изучения феномена синестезии 9
1.1. Выражение синестезии как научная проблема 9
1.2. Проблемы изучения речевого выражения синестезии 28
1.3. Принципы исследования речевого выражения синестезии в русской поэзии 50
Выводы 1 главы 52
Глава 2. Функции синестезии в стихотворной речи XIX-XX столетий 55
2.1. Отличительные свойства художественной речи 55
2.2. Закономерности развития поэтического языка XIX-XX столетий 68
2.3. Выразительные свойства и функции синестезии в поэзии XIX-XX веков 78
Выводы 2 главы 102
Глава 3. Речевое выражение синестезии в поэзии XIX-XX столетий 104
3.1. Синестезия в поэзии XIX-XX веков в аспекте соотношения модальностей восприятия 104
3.2. Синестезия в поэзии XIX-XX веков в грамматическом аспекте 123
Выводы 3 главы 148
Заключение 154
Библиографический список использованной литературы 160
Приложения
- Проблемы изучения речевого выражения синестезии
- Принципы исследования речевого выражения синестезии в русской поэзии
- Закономерности развития поэтического языка XIX-XX столетий
- Синестезия в поэзии XIX-XX веков в грамматическом аспекте
Введение к работе
Стихотворная речь является объектом внимания самых различных наук и, конечно, находится в центре внимания многих лингвистов. Стихотворной речи посвящено много лингвистических исследований (к наиболее известным относятся: Л.И. Тимофеев 1939, 1958; В.В. Виноградов 1959; Б.В. Томашевский 1959; Л. Гинзбург 1964; В.М. Жирмунский 1977; В. П. Григорьев 1990; Г.О. Винокур 1991; Ю.М. Лотман 1996; Ю.Н. Тынянов 2007 и мн.др.).
Наше внимание сосредоточено на таком заметном явлении, как синестезия, и на речевом проявлении данного феномена в поэтической речи русских поэтов XIX-XX столетий.
Синестезия – совокупное обозначение сенсорно-ментального восприятия мира – изучалась как интермодальное явление (А.Р. Лурия 1964; Е.А. Лупенко 2008 и др.); как межчувственная ассоциация (Б.М. Галеев 1987; Б.М. Галеев, И.Л. Ванечкина 2000 и др.); исследовалась с точки зрения исторического осмысления (Р.Г. Натадзе 1979; Э.А. Кузнецова 2005 и др.).
К настоящему времени накоплен солидный объем научной лингвистической литературы, авторы которой обращаются к явлению синестезии. Синестезия рассматривалась в лингвотеоретическом плане (В.А. Звегинцев 1957; Г. Пауль 1960; Бодуэн де Куртенэ 1963; С. Ульманн 1970; Н.Д. Арутюнова 1979; С.В. Воронин 1982; М.В. Никитин 1983; Л.С. Выготский 1983; В.Г. Гак 1988; В.Ф. Петренко 1988; Б.М. Галеев 1999; Б.Л. Уорф 1960; В.А. Пищальникова 2003; Н. Kronasser 1952; J. Cohen 1966; J. Williams 1976; L. Marks 1978; S. Day http://psvche.cs.monash.edu: P. Martin http://barneygrant.tripod.com/index.html), в экспериментально-психолингвистическом аспекте (R. Brown 1958; В.В. Левицкий 1969; А.П. Журавлев 1974; П.В. Яньшин 1996; Л.П. Прокофьева 2003; И.Г. Рузин 2005; S. Day http://web.mit.edu); в функционально-стилевом и стилистическом аспектах (И.Н. Горелов 1976; М.Я. Сабанадзе 1987; В.П. Григорьев 1990; Е.А. Елина, 2003; Т.Б. Агалакова 2003; Е.В. Белецкая 2004; О.Н. Григорьева 2004; Ю.Н. Молодкина 2010; Н.И. Яницкая 2010) и, наконец, в идиостилевом аспекте (А.В. Житков 1999; А.И. Бардовская 2005; И.А. Кривенкова 2006; С.Б. Секачёва 2007; Ю.А. Ахмедова 2008; А.Г. Савинова 2010; И.Р. Абдуллин http://prometheus.kai.ru) и т.д.
Несомненно, для полного освещения исследуемой проблемы необходим учёт исследований отечественных и зарубежных учёных, посвящённых осмыслению синестезии в философии (А.Ф. Лосев 1975; П.А. Флоренский 1990 и др.), психологии (А.Г. Ананьев 1961; А.Н. Леонтьев 1983; С.Л. Рубинштейн 2006 и др.), эстетике (C.K. Ogden, I.A. Richards 1927 и др.), физиологии (В.М. Бехтерев 1896; В.Н. Анисимов 1930 и др.), искусствоведении (Б.М. Галеев 1992; А.А. Оганова 1992; А.В. Житков 1999; Е.А. Елина 2003, 2006; Ю.В. Серебрякова 2004; С.Б. Секачева 2007 и др.), педагогике (Л.С. Выготский 1983, 1987; А.В. Запорожец 1999; Е.В. Болотова 2000; А.А. Томашева 2010; Е.О. Зеленина 2010 и др.). В то же самое время следует отметить, что речевая репрезентация синестезии в поэзии XIX-XX столетий не подвергалась специальному исследованию.
Постоянное внимание лингвистов к феномену синестезии и отсутствие специального исследования её речевой репрезентации в стихотворной речи XIX-XX столетий, её эволюции обуславливает актуальность темы настоящей работы.
Цель исследования – сопоставить особенности речевого проявления феномена синестезии в поэтической речи поэтов XIX и XX столетий.
Данная цель определяет необходимость решения следующих задач:
рассмотреть различные мнения и концепции отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающих феномен синестезии;
выявить особенности речевого выражения синестезии в аспекте соотношения модальностей восприятия, грамматических моделей её выражения;
установить общие и специфические особенности речевой репрезентации синестезии в поэзии XIX-XX столетий;
определить особенности функционирования и функции синестезии в поэтической речи поэтов XIX и поэтов XX веков.
Методологическая основа настоящего исследования. В качестве методологической основы в диссертации используется субстратная методология, в основе которой лежит пентахотомия «мышление – язык – психофизиология – речь – коммуникация» (А.В. Пузырёв 1995; 2001; 2002; 2010).
Методы исследования. В работе используются лингвостатистический, сопоставительный и описательный методы, эмпирическое (индуктивное) описание и обобщение речевых фактов на различных языковых уровнях, а также метод сплошной выборки.
Общенаучные и специфические принципы исследования.
К общенаучным принципам исследования синестезии в русской поэзии относятся:
1) определение исходных понятий;
2) обоснование методологии исследования;
3) соответствие общелингвистическим критериям научного исследования.
К специфическим принципам и приёмам исследования синестезии в русской поэзии должны быть отнесены следующие:
1) установление степени частотности синестетических словосочетаний в русской поэзии;
2) сопоставление количественной репрезентации модальностей восприятия в творчестве этих поэтов;
3) выявление частых и редких грамматических моделей выражения в синестетических словосочетаниях.
В качестве материала исследования выступают поэтические произведения 30 поэтов двух столетий (XIX век – К. Павлова, Д. Давыдов, В. Жуковский, А. Пушкин, М. Лермонтов, Ф. Тютчев, А. Фет, А. Майков, С. Надсон, А. Толстой, К. Батюшков, П. Вяземский, Н. Языков, Е. Баратынский, Н. Некрасов; XX век – С. Есенин, И. Бунин, А. Блок, И. Северянин, А. Белый, К. Бальмонт, М. Кузмин, Б. Пастернак, А. Ахматова, М. Цветаева, М. Исаковский, А. Твардовский, Б. Ахмадулина, Н. Матвеева, Л. Татьяничева).
Выбор поэтов обусловлен их широкой известностью, а также тем, что изучение их творчества в большинстве своём входит в школьную программу, что позволит применять полученные нами данные для более детального анализа их поэтики в школьном курсе.
Общий объём материала составляет 1172 примера синестетических словосочетаний из 327788 проанализированных нами строк.
Объект исследования: синестетические словосочетания в поэтической речи поэтов XIX-XX столетий.
Предмет исследования: качественно-количественные особенности речевой репрезентации синестезии в поэтической речи поэтов XIX-XX столетий или речевая репрезентация синестезии в поэтической речи поэтов XIX-XX столетий; основные свойства и функции синестезии в русской поэзии XIX-XX веков.
Гипотеза исследования. Синестезия достаточно активно используется в русской поэзии, а в её функционировании могут быть обнаружены определённые закономерности количественного характера. В связи со сменой эстетических установок доля проявления природности восприятия, к которой, несомненно, относится синестезия, в целом должна снизиться.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Синестезия, позволяя запечатлеть картину окружающего мира в его динамике, добиться живой достоверности описания и усилить экспрессивную основу поэтической речи, обогащает её изобразительно-выразительные свойства.
2. Синестезия, являясь взаимодействием ощущений, относящихся к разным модальностям, в котором один из компонентов употребляется в переносном значении, является компактным средством выражения субъективно-эмоционального отношения человека к описываемому предметному значению.
3. В синестетических словосочетаниях в качестве основного предметного значения выступает обозначение характеристик человека, его душевно-эмоциональное состояние либо описание окружающей действительности через призму восприятия человека, в чём проявляется антропоцентричность синестезий.
4. Основными функциями синестезии являются эмотивная, воздействия (внутри неё – волюнтативная, экспрессивная и магическая функции), гносеологическая, эстетическая.
5. Функционирование синестезии в поэзии ХIХ-ХХ столетий характеризуется как общими, так и специфическими особенностями. К общим свойствам синестезии относятся – в плане грамматического выражения – доминирование субстантивных (типа: «жгучий страх», «сладкий трепет») и глагольных словосочетаний (типа: «холодно звучали», «сладко светит»), доминирование такого вида синтаксической связи, как согласование, преимущественно выраженного именем существительным и именем прилагательным. К специфическим особенностям использования синестезии у поэтов ХIХ-ХХ столетий относится падение синестетичности восприятия у поэтов ХХ века.
Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые осуществлён анализ средств выражения синестезии в русской поэтической речи XIX-XX веков на обширном речевом материале, в силу чего настоящая работа является первым опытом диахронического описания речевой репрезентации синестезии в русской поэзии двух столетий. Установлено, что использование в русской поэзии XX века синестезии в целом снизилось, что проявляется как в снижении количества самих синестетических словосочетаний, так и в сокращении числа различных семантических типов синестезии.
Теоретическая значимость работы заключается в изучении малоисследованных аспектов речевого проявления феномена синестезии в русской поэтической речи XIX-XX столетий.
Практическая значимость исследования заключается в возможности использования его материалов и результатов при изучении идиостиля поэтов, в преподавании «Стилистики русского языка», «Стилистики художественной речи», при разработке спецкурсов и спецсеминаров по лингвистическому анализу художественного текста.
Апробация исследования. Отдельные положения и результаты исследования представлялись на научно-практических конференциях – Всероссийской научно-практической конференции «Человек в культуре России» (г. Ульяновск, 2007-2009, 2011г.г.), Международной научно-практической конференции «Прометей-2010» (г.Казань), Международной научно-практической конференции «Язык и мышление» (г. Москва-Ульяновск, 2011г.), а также изложены в ряде научных публикаций, в том числе в изданиях, определённых ВАК: «Вестник Поморского университета (серия «Гуманитарные и социальные науки»)» (г. Архангельск, №9/2010 г.), Известия Самарского научного центра Российской академии наук (Т.13. №2(40), 2011г.).
Публикации. По материалам исследования опубликовано 10 научных работ (8 статей, 2 из них в рецензируемых журналах и 2 тезиса).
Объём и структура работы. Диссертация изложена на 183 страницах машинописного текста, состоит из введения, 3 глав, выводов, заключения, списка литературы и 3 приложений. Список цитируемой литературы включает 253 наименования, из них 25 на иностранных языках и 30 источников. Работа содержит 1 таблицу, 2 диаграммы, 9 таблиц в приложениях.
Проблемы изучения речевого выражения синестезии
В качестве методологической основы используется общелингвистиче-ский по своему характеру метод целостно-системного подхода к языковым явлениям, предложенный А.В. Пузырёвым в монографии «Анаграммы как явление языка: Опыт системного осмысления» (А.В. Пузырёв 1995) и восхо-дящий, в свою очередь, к универсальной схеме научного познания, предло-женной русским философом А.А. Гагаевым (см.: А.А. Гагаев 1991; 1994 и др.).
Полагаем, что для более точного представления синестезии в нашем исследовании полезно обратиться к пентахотомии «мышление – язык – пси-хофизиология – речь – коммуникация» (см. о ней: А.В. Пузырёв 2001; 2002; 2010). В соответствии с учётом этой пентахотомии при исследовании сине-стезии следует различать уровни: 1) мышления, 2) языка в собственном смысле этого слова, 3) психофизиологии, 4) речи, 5) общения. На уровне мышления, где языковые структуры только возникают, сине-стезии соответствует ассоциирование ощущений разных модальностей. На уровне языка синестезия выступает в качестве языковых моделей, в которых она и выражается. На уровне психофизиологии психофизиологическая реальность сине-стезии предстаёт в качестве сочетания ощущений разных модальностей, на-пример, зрительного, вкусового и др. На уровне речи синестезия выступает как факт речевой реальности, в частности, русской стихотворной речи, в виде конкретных словосочетаний и сочетаний слов, в которых выражается пересечение модальностей разных ти-пов.
На уровне общения синестезия выявляется индивидуальное видение каждой личностью явления синестезии, причём, согласно одному из постула-тов используемой методологии, «на уровне коммуникации каждый прав». На этом уровне наличие синестезии может отрицаться или же приниматься. На-пример, синестетическое словосочетание «жгучая тоска» может быть при-знано синестетическим или же к синестезии не имеющим никакого отноше-ния.
Синестезия на уровне мышления На уровне мышления, где языковые структуры только возникают, сине-стезии, как мы уже говорили, соответствует ассоциирование ощущений раз-ных модальностей. Под мышлением при этом понимается познавательная по функции психическая деятельность человека, в результате которой достига-ется новое знание (О.К. Тихомиров 1970: 257). Мышление связано, с одной стороны, с обобщением существенных качеств явлений, и, с другой стороны, должно характеризоваться адекватностью, т.е. предельным вниманием к де-талям реальности. Синестезия и есть такое качество, которое отражает богат-ство окружающего мира. Являясь «встречей» ощущений разных модально-стей при восприятии реальности, синестезия демонстрирует отражение кра-соты окружающего мира.
Под «ощущением», как это принято в психологической науке, понима-ется психический процесс отражения отдельных свойств объектов реального мира, непосредственно воздействующих на анализаторы (Б.Г. Мещерякова, В.П. Зинченко. Большая психологическая энциклопедия 2008: 194).
Как известно, ощущения могут быть направлены как на внешний, так и внутренний мир субъекта мышления. К ощущениям внешней направленно-сти относятся экстероцептивные ощущения, обеспечивающие получение сигналов из внешнего мира и создающие основу для нашего сознательного поведения (П.П. Блонский 1979: 75). К ним относятся зрительные, осязатель-ные, вкусовые, обонятельные и слуховые ощущения. Некоторые специали-сты к ощущениям, направленным на внешний мир, относят феномены экст-расенсорного восприятия (В.П. Зинченко и А.Н. Леонтьев 1978; Л.Л. Василь-ев 1963; В.М. Кандыба 1997).
Для нас представляют особый интерес экстероцептивные ощущения. Они доводят до человека информацию из внешнего мира и являются основ-ной группой ощущений, связывающей его с внешней средой. Согласно А.Г. Маклакову, вся группа экстероцептивных ощущений условно разделяется на две группы: контактные и дистантные ощущения. Примерами контактного ощущения являются вкус и осязание. Дистантные ощущения вызываются раздражителями, действующими на органы чувств на некотором расстоянии. К таким ощущениям относятся обоняние, слух и зрение (А.Г. Маклаков 2001: 35-36). При рассмотрении ощущений мы опираемся на книгу С.Л. Рубинштей-на «Основы общей психологии» (С.Л. Рубинштейн 2006). Экстероцептивные ощущения. Осязание – ощупывание человеком окружающих его предметов, при этом оно связано с воздействием на эти предметы. Осязание выделяется из кожных ощущений; это специфическое человеческое чувство «работающей и познавательной руки»; оно отличается особенно активным характером. При осязании познание материального мира совершается в процессе движения, переходящее в сознательно целенаправленное действие ощупывания, дейст-венного познания предмета.
Осязательные ощущения (прикосновения, давления), сочетаясь с мно-гообразными данными кожной чувствительности, отражают и множество других свойств, посредством которых мы распознаём предметы окружающе-го нас мира.
Принципы исследования речевого выражения синестезии в русской поэзии
Много специфических приёмов исследования заведомо быть не может. В нашей работе специфические приёмы исследования позволяют ответить на вопрос – в какой степени выражаются индивидуальные особенности прояв-ления синестезии в речи того или иного индивида.
Резюмируя основные положения, рассмотренные в теоретическом об-зоре, следует признать, что исследуемый нами феномен синестезии является предметом пристального внимания многих поколений отечественных и зару-бежных исследователей и за длительный период изучения вынесенного в за-головок феномена сложились различные аспекты изучения его природы в разных областях знания. Но вместе с тем отметим, что вопрос изучения сине-стезии остаётся открытым и, на наш взгляд, эту проблему нельзя считать за-вершённой и окончательно разрешённой. Синестезия является по своей сути чувственно-психическим механиз-мом, присущим любому человеку в той или иной степени. Человек, в своих переживаниях различного эмоционально-аффективного характера, постоянно « скатывается в состояния, близкие архаичным, когда ощущения и чувства не были дифференцированы, а являли собой целостное межчувственное ощущение» (Э.В. Комина 2006: 4).
Характер синестезии определяется тем, ощущения каких модальностей участвуют в её образовании. Современная психологическая наука выделяет 1) интероцептивные ощущения, несущие информацию о состоянии организ-ма; 2) экстероцептивные ощущения, которые сообщают информацию о внешнем мире. Cинестезия как психический механизм постоянно присутствует на чув-ственном уровне любого человека. Действие этого механизма, его сущность наглядно можно проследить на функционировании литературного языка, в котором синестезия имеет подчёркнуто художественно-образный характер. Факт активного и регулярного синестетического словоупотребления послужил причиной живейшего интереса к этому языковому явлению и со стороны лингвистов, которые рассматривают языковой аспект интермодаль-ных явлений (выражения, фиксирующие межчувственные соответствия – «тёплый голос», «холодный взгляд» и т.п.). Для полного анализа речевого выражения синестезии как научной про-блемы используется субстратная методология, позволяющая в полной мере раскрыть всю сущность такого языкового явления, как синестезия.
Рассматривая феномен синестезии на разных уровнях, как то: мышле-ния, языка, психофизиологии, речи, – отметим, что на уровне мышления, где языковые структуры только возникают, синестезии соответствует ассоцииро-вание ощущений разных модальностей.
На уровне языка синестезия выступает в качестве различных типов мо-дальностей, грамматических моделей. Напомним, что это уровень, о котором мы можем только предполагать, где господствует предполагаемая рефлексия.
На уровне психофизиологии психофизиологическая реальность сине-стезии предстаёт в качестве сочетания разнообразных модальностей ощуще-ний разных типов, например, зрительного, вкусового, осязательного и др. На уровне речи синестезия выступает как факт речевой реальности, в частности, русской стихотворной речи, в виде словосочетаний, в которых выражается пересечение модальностей разных типов. Напомним, что данный уровень – это уровень явления, материальной реальности языка, в данном случае, материальная выраженность феномена синестезии.
На уровне общения синестезия выявляется индивидуальное видение каждой личностью явления синестезии, причём, согласно одному из постула-тов используемой методологии, «на уровне коммуникации каждый прав». Преследуя цель – в какой степени выражаются индивидуальные осо-бенности проявления синестезии в речи того или иного индивида – нами ис-пользуются специфические приёмы исследования, позволяющие сопоставить репрезентацию синестезии в поэзии того или иного автора: – устанавливается встречаемость (в строках) интересующего нас язы-кового явления; – используется понятие «коэффициент синестетичности», по своему замыслу производное от встречаемости в строках; – применяется формула, позволяющая определить относительную долю данного типа или модели синестезии в общем количестве синестетических словосочетаний. В настоящем диссертационном исследовании, в прямом соответствии с задачами исследования, термин словосочетание используется в широком по-нимании, как объединение минимум двух знаменательных слов, оформлен-ное по определённой модели и выражающее в соответствии с грамматиче-ским значением этой модели определённый тип соотношения между связан-ными друг с другом компонентами ситуации. При таком понимании к слово-сочетаниям относятся все наиболее характерные для предложения типы грамматической группировки знаменательных слов (Е.С. Скобликова 1979: 96). В соответствии с принятым подходом под синестетическим словосо-четанием понимается объединение минимум двух знаменательных слов, оформленное по определённой грамматической модели и обозначающее со-четание обозначений минимум двух модальностей восприятия. Поскольку в нашем исследовании основной акцент ставится на грамма-тически выраженном соединении двух и более модальностей восприятия, по-стольку широкое понимание словосочетания для нас оказывается более предпочтительным.
Закономерности развития поэтического языка XIX-XX столетий
Проблема развития поэтического языка является одной из самых акту-альных в филологии. В разные периоды им уделяло внимание множество ис-следователей, в том числе такие видные учёные, как Л.В. Щерба 1974, В.В. Виноградов 1955, Г.О. Винокур 1991 и др.
Например, Г.О. Винокур говорит о трёх ипостасях понятия «поэтиче-ский язык». Во-первых, под поэтическим языком можно понимать «...прежде всего язык, употребляемый в поэтических произведениях, имея в виду осо-бую традицию языкового употребления, особый стиль речи в ряду других» (Г.О. Винокур 1991: 24).
Во-вторых, язык, употребляемый в поэтических произведениях, может быть связан с поэзией «не одной только внешней традицией словоупотребле-ния, но и внутренними своими качествами, как язык, действительно соответ-ствующий изображаемому поэтическому миру. В этом случае язык поэзии понимается нами как язык сам по себе поэтический, и речь уже идёт о по-этичности как особом экспрессивном качестве языка». Под «поэтичностью» Г.О. Винокур понимает особого рода традицию, которая во многом связана с вопросом о том, «о каких предметах считается возможным или невозможным писать в поэтическом произведении» (там же, с.25).
В-третьих, когда отношение между языком и поэзией мыслится как то-ждество, возникает вопрос об «особой поэтической функции языка, которая не совпадает с функцией языка как средства обычного общения, а представ-ляется её своеобразным обосложнением. Поэтический язык в этом смысле есть то, что обычно называют образным языком» (там же, с.26).
Л.И. Тимофеев, размышляя о поэтическом языке, отмечает, что «...стихотворная форма речи, сигнализируя о том, что внеязыковой мир пред-ставлен в модусе собственно языкового существования, нуждается в собст-венном языке. Таковым является поэтический язык, выступающий как функ-ционально ориентированная система. Поэтический язык, как язык словесного искусства, строится на основе языковой выразительности» (Л.И. Тимофеев 1976: 80).
Безусловно, в изучении поэтического языка должно учитываться свое-образие языка художественной литературы в соответствующую эпоху, исто-рические закономерности развития – «...литература развивается в постоянном взаимодействии с прочими определяющими началами социальной жизни. Следствие и двигатель душевного развития, индивидуального и обществен-ного, она является одним из наиболее выразительных показателей его со-стояния. Это не значит, что они находятся в прямом и простом отношении: отношение между ними сложно, и иногда видимый «застой» общественной жизни нередко совпадает с оживлением литературного творчества...» (Эн-циклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона 1890: 124). Литература XIX столетия характеризуется сосуществованием разных направлений и индивидуальностей. Перечислим некоторые из них: сенти-ментализм (М.Н. Муравьев, Н.М. Карамзин, ранний В.А. Жуковский и др.), романтизм (баллады В.А. Жуковского, лирика и поэмы А.С. Пушкина, М.Ю.Лермонтова, А. А. Бестужева, К.Ф.Рылеева и др.), критический реализм связан с именами А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, Ф.М. Достоев-ского, Л.Н. Толстого, А.П. Чехова и др.
Рубеж XIX-XX столетий представляет собой «самостоятельный и са-мобытный период, открывающий литературную историю следующих ста лет и «программирующий» её художественную специфику»: реализм Бунина, символизм, поэзия Анненского, метод которого Брюсов в своё время опреде-лил как импрессионизм, поэзия М.Горького и пролетарская поэзия (История русской литературы XX века 2006: 25). В 1910-е годы появляются новые литературные школы (акмеизм, футу-ризм и др.), которые сосуществуют со старыми; литература первой половины XX века (20-е – середина 50-х годов XX века) и второй половины XX века (конец 50-х – 90-е годы).
Разные литературные направления отличаются друг от друга отноше-нием слова к действительности, способами художественного обобщения, от-ношением к традиции, однако, прослеживаются и некоторые закономерно-сти. Глядя на общую панораму поэтики разных столетий, отметим некоторые из них на ряде частных моментов.
В.М. Жирмунский отмечает, что «романтическое искусство XIX века в стилистическом отношении есть поэзия метафоры» (В.М. Жирмунский 2001: 165). В поэтике русских символистов, «...связанных с романтизмом XIX века глубоким внутренним родством и непосредственной исторической преемст-венностью (К.Бальмонт как ученик А.Фета; А.Блок как продолжатель Вл. Соловьёва) «метафорический стиль» является одним из наиболее существен-ных признаков романтического искусства» (там же, с.167).
Наиболее обычный приём метафорического стиля в поэзии – это оду-шевление явлений природы. Наиболее активно данный приём прослеживает-ся у А.Фета или у К. Бальмонта.
В поэзии разных направлений и течений XIX-XX столетий «...активно прослеживается приём передачи с помощью слова зрительных образов, зву-ков, запахов, осязательных ощущений и др. – данный приём лежит в основе синэстезии...» (Н.А. Кожевникова 1986: 123). В поэзии XIX-XX столетий активно используются цветовые прилага-тельные, сочетающиеся и с обозначением чувств, внутренних состояний: «синяя тоска», «голубые восторги» и др. (Н.А. Кожевникова 1986: 121). Также в поэзии и XIX в. и XX в. широко распространены сочетания, совмещающие обозначения света и звука типа «сладостное сиянье» (В. Жу-ковский, «горьковатое сияние» (И. Северянин) и др.
От своих предшественников «символисты получили в наследство и та-кие слова-образы, как «тьма», «звезда», «солнце», «закат» и др. Эти же обра-зы, хотя и с иными значениями широко распространены и в пролетарской по-эзии. Значительная часть слов, распространённых в поэзии начала XX века, совпадают с теми, которые были популярны в поэзии предпушкиноской по-ры («яд», «мёд», «чаша» и др.)» (Н.А. Кожевникова 1986: 55). Поэты XIX столетия пользуются приёмом параллелизма: «Не так ли я сосуд скудельный...» (А.Фет), в поэзии XX века также прослеживается дан-ный приём – используются все способы создания параллелизма. Соответст-вие между явлениями внешнего и внутреннего мира устанавливается при по-мощи прямого указания на смысл образования: «Вижу зыбку над могил-кой...» (Ф.Сологуб). Как отмечает Н.А. Кожевникова, «в поэзии начала XX века наблюдает-ся взрыв необычных сочетаний – существительные, которые вступают в не-обычные сочетания с цветовыми прилагательными». Круг подобных сочета-ний накапливается в поэзии XIX века и довольно широко распространено у символистов и поэтов более позднего времени (Н.А. Кожевникова 1986: 91)
Синестезия в поэзии XIX-XX веков в грамматическом аспекте
Грамматическое выражение синестезии в поэзии XIX века нами анали-зировалось: – в аспекте соотношения различных морфологических моделей; – в аспекте синтаксических связей. В данном пункте исследования мы рассмотрим представленность сине-стетических словосочетаний в аспекте соотношения различных морфологи-ческих моделей. Характер взаимоотношений между компонентами синестетического словосочетания может быть различным. Один из компонентов представляет собой слово в прямом значении, а другой – в переносном. Наиболее часто синестетические словосочетания представлены по следующим основным структурным схемам: - сущ.+прил.; - сущ.+сущ.; - сущ.+глагол. Традиционно выделяется двухкомпонентная структура, Однако в ходе исследования нами были обнаружены и трёхкомпонентные синестетические словосочетания - глагол+сущ.+прил.; - сущ.+глагол+наречие; - сущ.+нареч.+прил.; - сущ.+прил.+прил.; - нареч.+глагол+сущ.; - нареч.+прил.+сущ. и др. В ходе анализа выяснилось, что модели представлены в нашем мате-риале неодинаково. Наиболее репрезентативной оказалась модель «сущ.+прил.» – 69,8% (558 примеров из общего количества 779), например: На скачку, на борьбу готов, И, чтимый выродком глупцами, Он, расточитель острых слов, Им хлещет позой и стихами. (Давыдов 1950: 50)
Больше всего относительная доля примеров данной синтаксической модели (по отношению к другим поэтам) у А.Фета – 80% (40 из 50; понятно, что у А.Пушкина абсолютное число примеров данной модели выше: 127 из 184 (69%), но у него выявлено и, соответственно, значительно больше сине-стетических словосочетаний; ср. у А.Фета – 40 из 50, а у А.Пушкина – 127 из 184): Ручьи, журча, и извиваясь, И меж собой перекликаясь, В долину гулкую спешат, И разыгравшиеся воды Под беломраморные своды С веселым грохотом летят. (Фет 1972, т.2: 91) 78,4% (51 словосочетаний из 65) у С.Надсона: Так десять дней прошло, и только небо знало, Как были тягостны нам эти десять дней: То на душе у нас надежда расцветала, То жгучий страх вставал за остальных детей. (Надсон 1962: 97) 76,3% (87 словосочетаний из 114) у М.Лермонтова: Но никогда великой тайны Холодный не проникнет взор, И этот труд необычайный Бездушным будет злой укор. (Лермонтов, 1953, т.1: 208) 63,6 % (7 из 11) у Д.Давыдова: На скачку, на борьбу готов, И, чтимый выродком глупцами, Он, расточитель острых слов, Им хлещет позой и стихами. (Давыдов, 1950: 85) 52,1% (12 из 23) у Ф.Тютчева: И сладкий трепет, как струя, По жилам пробежал природы, Как бы горячих ног ея Коснулись ключевые воды. (Тютчев 1976, т.1: 310) 47% (8 из 17) у В.Жуковского: Снова лес и дол покрыл Блеск туманный твой: Он мне душу растворил Сладкой тишиной. (Жуковский 1959, т.1: 289)
Причина высокой степени частотности данной модели известна и объ-ясняется способностью имени прилагательного, указывающего на признак чувственно воспринимаемых явлений, гибко изменять свою семантическую структуру при сочетании с существительными различной семантики. Как из-вестно, подобный порядок, когда прилагательное предшествует определяе-мому существительному, наиболее частотен (Современный русский язык 1981: 407). Менее репрезентирована в поэзии XIX века модель «глагол+наречие» – 9,1% (73 из 779): Долго на листьях лежит Ночи мороз, и сквозь лес Холодно как-то глядит Ясность прозрачных небес… (Майков 1984, т.2: 153) 21,7% (5 примеров из общего количества 23) у Ф.Тютчева: Как сладко дремлет сад темно-зеленый, Объятый негой ночи голубой, Сквозь яблони, цветами убеленной, Как сладко светит месяц золотой!.. (Тютчев 1976, т.1: 221) 20% (4 примера из 20) у К.Батюшкова: Голос твой, Зафна, как утра дыханье, Сладостно шепчет, несясь по цветам. (Батюшков 1964, т.1: 123) 18,9% (7 примеров из общего количества 37) у Н.Некрасова, например: Поп труслив – боится, не хоронит; Убедить его мы не могли. Мы в овраг, где горько ветер стонет, На руках покойницу снесли. (Некрасов, 1974, т.1: 471) Репрезентация данной модели в меньшей степени выявлена у следую-щих поэтов: 9,6% (3 из 31) у К.Павловой: Но грустные его слова Мне как-то холодно звучали: Сама теперь был ли, Победой опьянев сперва, Я вновь душой почти трезва? (Павлова, 1959, т.2: 367) 5% (2 из 40) у Е.Баратынского: На камнях розовых твоих Весна игриво засветлела, И ярко-зелен мох на них, И птичка весело запела, И по гранитному одру Светло бежит речей сребристый. (Баратынский, 1989, т.2: 34)
В подобных синестетических словосочетаниях главное слово выражено глаголом, а зависимое – наречием, и характер значений компонентов в по-добных моделях распределяется следующим образом: прямое значение имеет главное слово, а зависимое слово употребляется в переносном значении. Мо-дели подобного типа с главным словом, выраженным глаголом, характери-зуют действия или состояния персонажа.
Также небольшая степень частотности применения у модели «сущ.+сущ.» – 4,2% (34 из 779) Там – солнца луч, и в зной оливы сень, А здесь – и гром, и молния, и слезы... О! дайте мне весь блеск весенних гроз И горечь слез, и сладость слез! (Майков 1984, т.2: 55) Забудь любовь мою! покорна будь судьбе Кляни мой взор, кляни моих восторгов сладость!.. Забудь.. пускай другой твою украсит младость.. (Лермонтов 1953, т.1: 125) 11,7% (2 примера из 17) у В.Жуковского: Неиспытанная радость – Ими жить, для них дышать, Их речей, их взоров сладость В душу, в сердце принимать. (Жуковский 1959, т.1: 144) 10% (2 примера из 20) у К.Батюшкова, например: В обители ничтожества унылой, О незабвенная! Прими потоки слез, И вопль отчаянья над хладною могилой, И горсть, как ты, минутных роз! (Батюшков 1964, т.1: 229) 9% (1 пример из 11) у Д.Давыдова: Вошла – как Психея, томна и стыдлива, Как юная пери, стройна и красива... И шопот восторга бежит по устам, И крестятся ведьмы, и тошно чертям (Давыдов 1950: 123) 3,2% (1 из 31) у К. Павловой: Вдруг чей-то шаг послышался за мной; Я оглянулась с трепетом испуга: Входила горничная и, с письмом От будущего моего супруга. (Павлова 1959, т.2: 320) 2,7% (1 из 37) у Н.Некрасова: Едва ее ноги держали, Душа истомилась тоской, Настало затишье печали – Невольный и страшный покой. (Некрасов 1974, т.2: 69) 2,6% (1 из 40) у Е.Баратынского: Когда на дев цветущих и приветных, Перед тобой Мелькающих в одеждах разноцветных, Глядишь порой, Глядишь и пьешь их томных взоров сладость, – С душой твоей Что в пору ту, скажи: живая радость, Тоска ли в ней? (Баратынский 1989, т.1: 126)
Примечателен тот факт, что в большинстве своём один из компонентов в подобных моделях типа «восторга звук», «сладость слез», «затишье печа-ли» и др. относится к эмоциональной сфере и имеет переносное значение, а второй компонент имеет прямое значение. Например, сущ. «затишье» озна-чает «отсутствие шума, безмолвие, молчание» (Русский семантический сло-варь 1998: 54), т.е. имеет прямое отношение к слуховой модальности воспри-ятия; сущ. «печаль» означает «чувство подавленности, тягостного уныния» (Русский семантический словарь 1998: 278), т.е. имеет отношение к эмоциям как своего рода особого интероцептивного (внутреннего) ощущения.
Особняком в исследуемом материале стоят примеры выраженности си-нестезии не словосочетанием, а сложными прилагательными типа «про-хладно-голубой». Примеров такого рода чрезвычайно мало: Например, у В. Жуковского – 0,1% (1 из 779): Не часто ль солнце образ свой Купает в лоне вод? Не свежей ли горит красой Его из них исход? Не с ними ль свод неба слит Прохладно-голубой? Не в лоно ль их тебя манит И лик твой молодой? (Жуковский 1959, т.2: 99) или же у А. Пушкина – 0,1% (1 из 779): И выстраданный стих, пронзительно-унылый, Ударит по сердцам с неведомою силой, – Она в ладони бьет и хвалит, иль порой Неблагосклонно бьет головой. (Пушкин, 1970, т.1: 477) Подобные сложные синестетические прилагательные («сращения» на-речий и имен прилагательных (наречий, причастий) при дефисном написании слова) можно отнести к авторским новообразованиям, то есть «к словам, придуманным поэтами для конкретного контекста по сравнительно продук-тивным моделям, но требующим определенной доли фантазии» (Ю.А. Ахме-дова 2008: 7). Примеры такого рода были обнаружены в небольшом количе-стве и нами специально не рассматриваются, но представляются как яркие идиостилевые черты конкретных поэтических идиолектов. Прилагательное прохладно-голубой входит в абсолютно специфические, идиостилевые еди-ницы поэтического языка В.А.Жуковского, а пронзительно-унылый – в идио-стиль А.Пушкина соответственно. Отметим, что в проанализированной нами поэзии XIX века по грамма-тической принадлежности стержневого слова наиболее частыми среди сине-стетических словосочетаний являются глагольные («холодно звучали», «слад-ко светит») и субстантивные («жгучий страх», «сладкий трепет»). Доволь-но редко встречается пример выражения синестезии не словосочетанием, а сложным синестетическим прилагательным («прохладно-голубой»).
