Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ И ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ ПРОБЛЕМ ПОЛИСЕМИИ И ОМОНИМИИ 10
1.1 Слово с точки зрения системоцентрического и антопоцентрического подходов к языку 10
1.2. Полисемия и омонимия как явления лексико-семантической системы языка. Вопрос о существовании полисемии 18
1.3. Проблема разграничения полисемии и омонимии 27
1.4. Психолингвистические тенденции в исследовании многозначности и омонимии 31
1.4.1. Слово как единица лексикона человека 32
1.4.2. Многозначные и омонимичные слова как единицы лексикона 44
1.5. Психолингвистический подход к проблеме развития значения слова 56
Выводы по первой главе 61
ГЛАВА 2. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ОСОБЕННОСТЕЙ ВОСПРИЯТИЯ ПОЛИСЕМИЧНЫХ И ОМОНИМИЧНЫХ СЛОВ РАЗНОВОЗРАСТНЫМИ НОСИТЕЛЯМИ
РУССКОГО ЯЗЫКА 64
2.1. Особенности процесса восприятия. Спонтанный и интерпретирующий уровни восприятия 64
2.2. Экспериментальное исследование спонтанного восприятия полисемичных и омонимичных слов носителями русского языка 71
2.3.Экспериментальное исследование интерпретирующего восприятия полисемичных и омонимичных слов носителями русского языка 105
2.3.1. Многозначность и омонимия в ассоциативном эксперименте с отсроченной реакцией 105
2.3.2. Отражение многозначности и омонимии в субъективных дефинициях носителей русского языка 115
2.3.3. Оценка близости значений слов в сознании носителей русского языка 128
Выводы по второй главе 139
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 141
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 144
ПРИЛОЖЕНИЕ 1 155
ПРИЛОЖЕНИЕ 2 222
- Слово с точки зрения системоцентрического и антопоцентрического подходов к языку
- Полисемия и омонимия как явления лексико-семантической системы языка. Вопрос о существовании полисемии
- Особенности процесса восприятия. Спонтанный и интерпретирующий уровни восприятия
Введение к работе
Несмотря на то, что наукой уже накоплен богатый и интересный материал, касающийся равноименности, в том числе вопроса о разграничении многозначности и омонимии, для многих ученых исследования в области названных языковых явлений продолжают оставаться актуальными. Более того, на новом этапе развития лингвистики работы, акцентирующие внимание на проблеме многозначности, характере отношений между полисемией и омонимией, на сегодняшний день востребованы, пожалуй, даже больше, чем прежде. Безусловно, интерес к указанной проблеме есть следствие интереса к вопросам взаимосвязи языка и мышления, процессам, которые лежат в основе владения языком, в том числе процессам порождения и понимания высказываний.
В языкознании конца XX - начала XXI вв. можно выделить два направления исследования названных явлений. В русле одного из них омонимия и полисемия рассматриваются как категории лексико-семантической системы языка, другого - как достояние носителя языка, принадлежность лексикона.
Такое деление логично вытекает из самой природы языка, ибо «...так же, как нельзя сомневаться в том, что язык антропоцентричен и антропоморфен по своей природе, нельзя сомневаться и в том, что он по-прежнему продолжает оставаться системой - но не замкнутым автономным образованием, а интегрированной частью среды, в которой живет и действует человек» (Кравченко, 2001, 30-31).
Думается, здесь будет уместным обратиться к концепции, разработанной Е. Б. Трофимовой (Трофимова, 1996). Автор представляет язык в виде четырех взаимосвязанных систем, каждая из которых имеет свою структуру и свой набор единиц:
1) речевого континуума — объективно данной в прямом наблюдении реальности, образованной совокупностью речевых актов («текстов»);
2) внутритекстовой языковой системы, содержащейся в текстах (речевом континууме) в виде особого рода единиц - правил, управляющих речевым континуумом;
3) высокоавтоматизированного механизма речеобразования и речевосприятия, осуществляемого на неосознаваемом уровне (уровне подсознания) и системы единиц как результата деятельности этого механизма;
4) системы языковых представлений, содержащейся в сознании носителя/носителей языка.
Е. Б. Трофимова особо отмечает, что последние две системы представляют антропоцентрическое пространство языка и находятся в ведении психолингвистики.
Итак, язык есть единство системоцентрического и антропоцентрического - разных реальностей, с каждой из которых связан свой набор единиц.
Па сегодняшний день системоцентрическое пространство языка изучено более тщательно, чем антропоцентрическое. Сказанное касается и явлений многозначности и омонимии. Существует большое количество работ, посвященных анализу семантической структуры полисемичного слова, проблеме многозначности и семного варьирования, вопросам дифференциации омонимии и полисемии (Амосова, 1962; Апресян, 1995; Виноградов, 1960, 1977; Вороничев, 1990; Гак, 1976; Герд, 1997; Тройская, 1991; Никитин, 1996; Стернин, 1979, 1985; Шмелев, 1973 и др.).
Единицы систем антропоцентрического пространства, в частности -лексикона, сравнительно недавно оказались в фокусе пристального внимания исследователей, поэтому с данной областью языка связано больше вопросов, чем ответов. Разумеется, это не могло не сказаться на степени изученности характерных особенностей многозначных и омонимичных слов как достояния носителей языка.
Итак, актуальность выбранной нами темы обусловлена слабой разработанностью проблемы дифференциации омонимии и полисемии в антропоцентрическом пространстве языка.
А. А. Залевская неоднократно отмечала, что усвоение лексикона, его расширение и переорганизация не прекращается до тех пор, пока не прекратится жизнедеятельность индивида (Залевская, 1990, 1992). Единицы лексического компонента речевой организации человека, являющиеся коррелятами, но не эквивалентами единиц лексико-семантической системы языка, должны изучаться с учетом возраста индивидов. Следовательно, наша работа актуальна и в том отношении, что в ней рассматриваются вопросы влияния возрастных особенностей носителей языка на восприятие многозначных и омонимичных слов.
Объект исследования - многозначные и омонимичные слова в русском языке.
Предмет исследования - многозначные и омонимичные слова как единицы лексикона.
Целью данной работы является изучение особенностей спонтанного и интерпретирующего восприятия полисемичных и омонимичных слов разновозрастными носителями русского языка.
В соответствии с заявленной целью в работе решаются следующие задачи:
1) определить особенности спонтанного восприятия полисемичных и омонимичных слов носителями русского языка;
2)выявить характерные черты лексических единиц интерпретирующего восприятия;
3) установить зависимость/независимость восприятия полисемичных и омонимичных слов на разных уровнях от возраста носителей русского языка.
Специфика поставленных задач обусловила использование следующих методов и приемов исследования:
1) метод интроспекции;
2) метод психолингвистических экспериментов;
3) элементы количественного анализа, применяемые для обработки результатов эксперимента.
В число проведенных психолингвистических экспериментов вошли простой ассоциативный; ассоциативный с отсроченной реакцией; по созданию субъективных дефиниций; субъективное шкалирование.
Участниками экспериментов были носители русского языка следующих возрастных групп:
1) 11 лет;
2) 14-15 лет; 3)18-21 год;
4) 30 - 40 лет.
Поскольку не существует возрастных периодизаций, основывающихся на особенностях языкового развития человека, возрастные границы были определены условно. Выше мы отмечали, что лексикон как наиболее подвижная часть антропоцентрического пространства языка (по сравнению с фонетикой и грамматикой) совершенствуется на протяжении всей человеческой жизни. Следовательно, каким бы ни был возрастной диапазон носителей языка, мы сможем установить, какие черты лексических единиц спонтанного и интерпретирующего восприятия подвержены изменениям.
Перед проведением экспериментов была осуществлена сплошная выборка многозначных и омонимичных слов-существительных из Словаря русского языка (MAC, 1981-1984). В дальнейшем из полученного списка, включавшего ,7894 единицы, было отобрано 40 стимулов. При выборе стимульных слов мы руководствовались следующими критериями: 1) многозначные и омонимичные слова должны быть известными и понятными носителям языка любого интересующего нас возраста; 2) материал должен быть единым для всех испытуемых, поскольку лишь в этом случае можно сопоставить полученные в ходе экспериментов данные по возрастам и выявить специфические черты восприятия в том или ином возрасте.
Новизна работы состоит в том, что впервые многозначные и омонимичные слова как единицы систем антропоцентрического пространства языка исследуются с учетом двух уровней восприятия -спонтанного и интерпретирующего; выявляются особенности лексических единиц названных уровней; устанавливается зависимость дифференциации омонимии и полисемии от возраста носителей языка.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Необходимо различать два уровня восприятия лексических единиц — спонтанный и интерпретирующий, для каждого из которых характерен свой способ обработки информации (спонтанного — безоценочное восприятие; интерпретирующего - оценка и интерпретация фактов).
2. Уровень спонтанного восприятия - уровень однозначных лексических единиц, поэтому такие категории, как многозначность и омонимия, без которых не может обойтись описание системоцентрического пространства языка, не релевантны для него.
3. При спонтанном восприятии отбирается то значение (единица), которое является более актуальным для носителей русского языка того или иного возраста, при этом оно не обязательно соответствует первому значению слова в толковых словарях.
4. На уровне интерпретирующего восприятия в лексиконе разновозрастных носителей русского языка содержатся многозначные и омонимичные слова.
5. Для интерпретирующего восприятия характерно преобладание омонимии, то есть закрепленность за планом выражения лишь одного значения. Данная тенденция особенно ярко проявляется у носителей русского языка младшего возраста.
Теоретическая значимость. Данная работа демонстрирует принципиальную возможность и необходимость исследования единиц лексикона с учетом двух уровней восприятия. Такой подход позволяет приблизиться к решению проблем, связанных с порождением и восприятием речевого высказывания; к ответу на актуальный во все времена вопрос, в чем причина эффективности речемыслительной деятельности человека.
Практическая ценность исследования заключается в том, что полученные результаты могут быть использованы для решения проблем лексикографии; материалы диссертации могут послужить дополнением к курсам лексикологии, лексической семантики, общего языкознания, к спецкурсам по указанным дисциплинам.
Апробация работы. Основные положения исследования в виде докладов, сообщений излагались на научных конференциях: «Актуальные проблемы филологического образования: наука - вуз - школа» (Уральский государственный педагогический университет, 2003); «Русский литературный язык сегодня: проблемы и перспективы» (Комсомольский-на-Амуре государственный педагогический университет, 2003); «Наука и - образование: проблемы и перспективы» (Бийский педагогический государственный университет им. В. М. Шукшина, 2003). Апробация отдельных частей работы проходила на заседаниях кафедры русского языка Комсомольского-на-Амуре государственного педагогического университета (2001-2003 гг.), на аспирантских семинарах в Бийском педагогическом государственном университете (2003 г.).
Структура работы. Диссертационная работа носит экспериментально-теоретический характер. Она состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и 2 приложений.
Слово с точки зрения системоцентрического и антопоцентрического подходов к языку
Середина XX в. для языкознания ознаменована тем, что в его развитии наступил период, когда уровень осмысления накопленных фактов, опирающийся на достижения целого комплекса наук, в том числе когнитивных, дает основания для ревизии многих устоявшихся взглядов, касающихся, прежде всего системоцентричного подхода к языку как к некоторой безликой имманентной системе.
На сегодняшний день в достаточно большом количестве работ обсуждаются достоинства иных подходов, возникших и продолжающих довольно динамично развиваться в рамках антропоцентричной парадигмы, согласно которой язык представляет собой систему, составляющую неотъемлемое свойство человека и должен рассматриваться в одном ряду с такими способностями, как мышление, восприятие, память и т.д. (см. работы Алпатов, 1993; Демьянков, 1994; Кибрик, 1994; Кубрякова, 1994; Кравченко, 2001; Рахилина, 1998, 2000; Пищальникова, 2001).
Характерной чертой нынешнего этапа развития лингвистики является ее стремление к интеграции с большим количеством сложных дисциплин, составляющих комплекс гуманитарных наук. Осознанное расширение пределов лингвистики вполне обосновано, ведь «отталкиваясь только от внутрилингвистических факторов, трудно, а порой и просто невозможно объяснить особенности формирования и функционирования языковых структур» (Кравченко, 2001, 32).
Стремление к интеграции позволяет по-новому оценить взгляды тех ученых, для которых язык был немыслим вне человека. Это и В. фон Гумбольдт, и Э.Сепир, и Л.С. Выготский, и А.Р. Лурия, и А.А. Потебня, и Л.В.Щерба, и многие другие отечественные и зарубежные ученые.
Так, подробный анализ идей Л.В.Щербы (1974), изложенных им в классической работе «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании», был сделан А.А. Залевской в связи с разработкой концепции лексикона.
Л.В. Щерба выделил следующие аспекты языковых явлений:
1) процессы говорения и понимания (речевая деятельность);
2) созданные на основании всех (в теории) актов говорения и понимания, имевших место в определенную эпоху жизни той или иной общественной группы, словари и грамматики языков (языковые системы);
3) совокупность всего говоримого и понимаемого такой общественной группой (языковой материал). По поводу последнего Л.В.Щерба отмечал, что все языковые величины, которыми мы оперируем в словаре и грамматике, в непосредственном опыте не даны, а могут выводиться лишь из процессов говорения и понимания, которые в этой функции и названы языковым материалом.
Речевая деятельность, согласно ученому, обусловливается
психофизиологической речевой организацией индивида.
Проанализировав работу Л.В. Щербы, А.А. Залевская пришла к выводу о том, что ученый выделил четыре взаимосвязанных аспекта языковых явлений: речевую деятельность, языковую систему, языковой материал, речевую организацию.
Языковая система, по мнению А.А. Залевской, представляет собой единство процесса анализа, систематизации и описания языкового материала и продукта — системы конструктов и правил их комбинирования.
Языковой материал является продуктом процессов производства и понимания речи.
Речевая организация трактуется А.А. Залевской как единство процессов переработки и упорядочения речевого опыта и получаемого в результате этих процессов продукта — индивидуальной языковой системы или системы концептов и стратегий пользования ими в процессах говорения и понимания речи.
Разграничение процесса и продукта, по мнению автора, заставляет концентрировать внимание на некоторых характеристиках речевой организации индивида.
Во-первых, речевая организация понимается не как пассивное хранилище сведений о языке, а как функциональная динамическая система.
Полисемия и омонимия как явления лексико-семантической системы языка. Вопрос о существовании полисемии
Изучение омонимии и полисемии как явлений абстрактной лексико-семантической системы языка имеет давнюю историю. Причем отношение к данным категориям никогда не было однозначным, не случайно, что одним из дискуссионных вопросов был вопрос о существовании полисемии и, соответственно, омонимии. Вполне очевидно, что причину подобного отношения следует искать в особенностях самих явлений.
Как отмечают многие исследователи, полисемия характеризуется одновременно и множественностью семантики, и несомненным семантическим единством, что делает данное явление внутренне противоречивым (Малаховский, 1986, 45). Пытаясь разрешить это противоречие, некоторые ученые отказывались от признания полисемии вообще, сводя все разные значения полисемичного слова к одному «общему значению» или дробя слово на ряд моносемантичных омонимов.
Идею «общего значения», подвергнутую довольно убедительной критике со стороны С.Д. Кацнельсона, Д.Н.Шмелева, в свое время отстаивали К.С. Аксаков, Н.П. Некрасов, в немецкой филологии Г. Штейнталь. Сторонники идеи сводили все значения слова к одному общему, но в большинстве случаев это «сведение» носило декларативный характер, а постулируемое «общее значение» принимало трудно определимые, расплывчатые черты; если же «общее значение» формулировалось, то тогда оказывалось, что за него принимается одно из реальных значений слова, а именно «главное значение» (Кацнельсон, 1983, 40).
Позже понятие «общего значения» трансформировалось и стало обсуждаться в связи с проблемой семантического инварианта в полисемии и явлением широкозначности.
Адептами «общего значения» оказались те исследователи, которые своеобразно решают проблемы соотношения понятия и значения применительно к полисемичному слову. Некоторые лингвисты высказывают убеждение, что лексическое значение в слове одно, но оно, как в случае многозначных слов, может складываться из нескольких потенциальных типовых сочетаний, которые с разных сторон характеризуют единое смысловое целое. «Слово не может иметь несколько значений, напоминая некоторую совокупность синонимов, связанных известными смысловыми отношениями. Поскольку в лексическом значении слова закреплен результат определенного обобщения и этот процесс обобщения не прерывается до тех пор, пока живет и развивается язык, в одном слове не может одновременно происходить нескольких разных обобщений. Что только и могло бы привести к образованию в слове нескольких лексических значений. Лексическое значение в слове одно, но оно может складываться из нескольких потенциальных типовых сочетаний, которые с разных сторон характеризуют единое целое» (Звегинцев, 1957, 125, 217).
Признавая наличие некоего «общего значения», лингвисты ставят под сомнение саму возможность существования явления многозначности. По отрицание полисемии происходит и тогда, когда ученые пытаются представить многозначное слово как ряд самостоятельных моносемантичных слов. Так, А.А. Потебня считал, что речь может идти лишь об условном употреблении термина «многозначность», поскольку «слово в речи каждый 20 раз соответствует одному акту мысли, а не нескольким, то есть каждый раз, как произносится или понимается, имеет не более одного значения», «на деле есть только однозвучность различных слов» (Потебня, 1941, 96). Интересны рассуждения А. А. Потебни о специфике отношений между «однозвучными» словами. «Связью между звуком и значением служит первоначально представление; но с течением времени оно может забыться. Отношения между словами однозвучными, если однозвучность их не есть только случайная или мнимая, всегда бывает таково:
a) представление, первоначально связанное со звуком, может в разное время стать средством создания различных значений;
b) каждое из этих значений может, в свою очередь, стать представлением других значений.
Положим, в слове зелье представляется растение чем-то зеленым; значение растение служит затем представлением лекарства, лекарством представляется снадобье вообще, снадобьем представляется порох. Все эти значения: растение, лекарство, снадобье, порох, - составляют не одно слово, а четыре» (Потебня, 1941, 96).
По поводу данного мнения С.Д. Кацнельсон говорил следующее: «Потебня несомненно прав, указывая, что лежащие в основе новых значений слова «представления», то есть деривационные связи, могут «забыться». Но, устраняя старые деривационные связи, слово, оставаясь многозначным, заменяет их новыми. Полисемия — это не просто ряд исторически сложившихся в данной лексеме значений, как думает Потебня, — это прежде всего ряд объединенных актуальными деривационными связями значений» (Кацнельсон, 1986, 51. Выделено нами. - И.К.).
Особенности процесса восприятия. Спонтанный и интерпретирующий уровни восприятия
Заметное повышение интереса лингвистов и психолингвистов к процессу восприятия вызвано необходимостью объяснить, каким образом осуществляется доступ к слову, его узнавание и идентификация, как участвует восприятие в процессах понимания речи.
На сегодняшний день психологической наукой накоплен богатый и разнообразный материал, касающийся восприятия, его функций, уровней, характеристик. Однако анализ многочисленной литературы (Веккер, 1998; Гибсон, 1988; Грановская, 1974; Грегори, 1970; Зинченко, 1967; Леонтьев А.Н., 1976) подтверждает мысль, высказанную В. А. Барабанщиковым, об отсутствии единой теории восприятия (Барабанщиков, 1989).
Согласно В. А. Барабанщикову можно выделить два ведущих направления исследований психологии восприятия, которые выражают основные тенденции её развития: когнитивное (информационно-процессуальное) и экологическое (Барабанщиков, 1989, 5).
Представители когнитивного подхода относят к восприятию совокупность процессов регистрации стимульной информации, селекции и включения в контекст. Восприятие проходит в два этапа. На первом этапе создается «сенсорный слепок» физической реальности, воздействующей на органы чувств, происходит предварительный анализ и синтез поступающей информации, которая очень короткое время удерживается в сенсорных регистрах памяти. Данная форма репрезентации внешнего мира получила название иконического (для зрения) и эхоического (для слуха) образования.
На втором этапе, представляющем собой двухступенчатый процесс, происходит распознавание образа, отнесение его к определенной категории. На первой ступени стимул сравнивается с той информацией, которая закодирована о нем ранее и хранится в долговременной памяти; на второй следует принятие решения — выбор из множества актуализированных кодов такого, который в наибольшей степени соответствует данному стимулу (Барабанщиков, 1989).
Итак, согласно информационно-процессуальному подходу, в восприятии участвуют «высшие когнитивные механизмы,интерпретирующие сенсорную информацию» (Солсо, 2002, 47). «Каждое из сенсорных событий обрабатывается в контексте наших знаний о мире; наш предшествующий опыт придает смысл простым ощущениям» (там же).
В русле экологического подхода (см. Гибсон, 1988) восприятие трактуется как «приспособительная функция организма, обеспечивающая сбор информации о внешней среде в целях ориентации и регуляции поведения и действий» (Барабанщиков, 1989).
Поскольку полезная информация непосредственно становится достоянием наблюдателя (так называемая сонастроенность наблюдателя и наблюдаемого), нет необходимости предполагать какие-либо особые процессы формирования образов, переработки информации или бессознательного умозаключения.
Иначе говоря, согласно экологическому подходу, участие «высших когнитивных механизмов» в восприятии необязательно.
На современном этапе развития психологии восприятия отмечается, по мнению В. А. Барабанщикова, попытка синтеза данных подходов. Акцент исследований смещается с изучения процессов получения информации на процессы её . организации и использования. В качестве центрального выдвигается понятие схемы (сценария, плана, когнитивной карты) — особого когнитивного образования, которое интегрирует информацию, получаемую в разные моменты времени, и репрезентирует наблюдателю пространственно-временные отношения среды. Введение данного понятия позволяет, отмечает В. А. Барабанщиков, рассматривать восприятие как «непрерывный циклический процесс, включающий антиципацию получаемой информации, её выделение, организацию в рамках направляющей схемы и осуществление двигательной (в широком смысле — И. К.) активности, содействующей получению новой информации» (Барабанщиков, 1989, 12).
Таким образом, системный подход ориентируется на те черты, которые составляют природу любого восприятия. Согласно С. Л. Рубинштейну, в каждое восприятие входит «и воспроизведенный прошлый опыт, и мышление воспринимающего, и — в известном смысле - также его чувства и эмоции. Отражая объективную действительность, восприятие делает это не пассивно, не мертвенно-зеркально, потому что в нем одновременно преломляется вся психологическая жизнь конкретной личности воспринимающего» (Рубинштейн, 1947, 244).
