Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. МЕСТО ОПИСАТЕЛЬНЫХ ГЛАГОЛЬНО-ИМЕННЫХ ОБОРОТОВ В ЯЗЫКОВОЙ СИСТЕМЕ 15
1. Грамматизация как семантическое явление 15
2. Семантика глагольного компонента описательного оборота 18
3. Описательные глагольно-именные обороты и фразеологизмы 24
4. Описательный глагольно-именной оборот и словосочетание 34
5. Описательный глагольно-именной оборот и слово 38
6. Описательный глагольно-именной оборот и связка 43
Выводы 46
ГЛАВА II. ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ГЛАГОЛЬНЫХ КОМПОНЕНТОВ ОПИСАТЕЛЬНЫХ ОБОРОТОВ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ 48
1. Изменение сочетаемости глаголов, утративших конкретное лексическое значение до XVIII века 48
1. 1. Сужение валентности глагольного компонента описательного оборота 49
1.2. Расширение лексико-семантической валентности глагольного компонента описательного оборота 90
1.2.1. Расширение сочетаемости глаголов с существительными разных лексико-семантических групп 90
1.2.2. Расширение сочетаемости глаголов с существительными одной лексико-семантической группы 101
2. Изменение сочетаемости глагольных компонентов, утративших конкретное лексическое значение в XVIII веке 107
3. Изменения сочетаемости глаголов, утративших конкретное лексическое значение в конце XIX - начале XX в 123
4. Глагольные компоненты описательных оборотов в "Толковом словаре..." В.И.Даля 130
Выводы 134
ГЛАВА III. ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ИМЕННЫХ КОМПОНЕНТОВ ОПИСАТЕЛЬНЫХ ОБОРОТОВ 136
1. История развития абстрактных имен с семантикой состояния, участвующих в образовании описательных оборотов 136
1.1. Развитие абстрактных имен с семантикой состояния в общеславянский и древнерусский периоды 138
1.2. Развитие абстрактных имен с семантикой состояния в старорусский период 141
1.3. Развитие абстрактных имен с семантикой состояния в XVIII веке.. 142
1.4. Развитие абстрактных имен состояния в ХІХ-ХХев 151
2. История развития абстрактных имен действия, участвующих в образовании описательных оборотов 156
2.1. Развитие абстрактных имен с семантикой действия в общеславянский и древнерусский периоды 157
2.2. Развитие абстрактных имен с семантикой действия в старорусский период 159
2.3. Развитие абстрактных имен с семантикой действия в XVIII веке.... 161
2.4. Развитие абстрактных имен действия вХІХ-ХХвв 166
Выводы 173
ГЛАВА IV. СИНТАГМАТИКА ОПИСАТЕЛЬНЫХ ГЛАГОЛЬНО-ИМЕННЫХ ОБОРОТОВ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ 175
1. Синтагматические свойства описательных глагольно-именных оборотов с семантикой состояния 177
1.1. Субъектная и объектная валентность описательных глагольно-именных оборотов с семантикой состояния 177
1.2. Причина состояния, обозначенного описательным глагольно-именным оборотом 181
1.3. Интенсивность неинтенсивность состояния, обозначенного описательным глагольно-именным оборотом 188
1.4. Положительная отрицательная оценка состояния, обозначенного описательным глагольно-именным оборотом 190
2. Синтагматические свойства описательных глагольно-именных оборотов
с семантикой действия 194
2.1. Субъектная и объектная валентность описательных глагольно-именных оборотов с семантикой действия 195
2.2. Способы обозначения адресата в предложениях с описательными глаголы ю-именпыми оборотами 202
2.3. Интенсивность / неинтенсивность действия, обозначенного описательным глагольно-именным оборотом 205
2.4. Положительная /отрицательная оценка действия, обозначенного описательным глагольно-именным оборотом 207
3. Аспектуально-темпоральная характеристика описательных глагольно-именных оборотов 211
3.1. Временная локализованность в высказываниях с описательными глагольно-именными оборотами 212
3.2. Актуализация признака "возникновение новой ситуации" в высказываниях с описательными глагольно-именными оборотами 222
4. Синтагматические свойства описательных глагольно-именных оборотов в речевом акте иронии 234
4.1. Ироническое употребление описательных глагольно-именных оборотов в авторском повествовании 235
4.2. Ироническое употребление описательных глагольно-именных оборотов в речи персонажей 246
Выводы 251
ГЛАВА V. УНИВЕРСАЛЬНЫЕ СВОЙСТВА ОПИСАТЕЛЬНЫХ ГЛАГОЛЬНО-ИМЕННЫХ ОБОРОТОВ (на материале русского и французского языков) 253
1. Основные понятия синхронных сопоставительных исследований 253
2. Сигнификативная эквивалентность описательных глагольно-именных оборотов в русском и французском языках 259
3. Функционально-семантическая эквивалентность описательных глагольно-именных оборотов в русском и французском языках 271
4. Функционально-синтагматическая эквивалентность описательных глагольно-именных оборотов в русском и французском языках 277
5. Ситуационная эквивалентность речевого этикета 289
6. Узуальная эквивалентность описательных глагольно-именных оборотов в русском и французском языках 292
Выводы 296
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 297
БИБЛИОГРАФИЯ 302
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ СЛОВАРЕЙ И ИХ УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ 330
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ ЯЗЫКОВОГО МАТЕРИАЛА И ИХ СОКРАЩЕНИЙ 335
Периодические издания 345
ПРИЛОЖЕНИЕ 346
1. Список проанализированных описательных глагольно-именных оборотов 346
2. Список цитируемых источников XI - XVII вв 361
3. Список сокращений источников XVIII века 364
4. Список сокращений словарей XVIII - XX вв., в которых впервые фиксируются абстрактные имена 368
5. Список принятых сокращений слов 370
- Грамматизация как семантическое явление
- Изменение сочетаемости глаголов, утративших конкретное лексическое значение до XVIII века
- История развития абстрактных имен с семантикой состояния, участвующих в образовании описательных оборотов
Введение к работе
Объектом диссертационного исследования является описательный глагольно-именной оборот (ОГИО) как особая единица номинации.
Впервые представленные в "Исторической грамматике" Ф.И.Буслаева, ОГИО ("описательные формы глагола"; Буслаев 1959, 508) подробно изучены в синхронном аспекте. В исследованиях, проведенных на материале русского и других языков, анализировались парадигматические и синтагматические свойства ОГИО, структурно-семантические особенности их компонентов, экспрессивные возможности ОГИО (Балли 1961, 94-95; Вайша 1985; Вольф 1954; Державин 1931; Дмитриева 1970; Ефремова 1974; Жулинская 1975; Канза 1991; Ким 1978; Кожин 1966, 1985; Козьменко 1955; Копыленко 1961, 1969, 1973; Леденева 1995; Макович 1997 а, б; Мордвилко 1956, 1964; Николенко 1970; Перевезенцева 1972; Похмельных 1985; Прокопович 1966 а, 1969; Розанова 1972; Силукова 1963; Сухотин 1953; 1978; Blinkenberg 1960 и др.). В работах П.А.Леканта (1967, 1969; 1976, 43-50) и Л.Н.Касьяновой (Касьянова 1975, 1976 а, б; 1980) описано функционирование ОГИО в предложении. ОГИО рассматривались также в связи с изучением различных синтаксических явлений (дополнительной предикации, модальности и т.п.) (Гак 1969; Алтабаева 2000, 2003; Гоголева 1981; Калинская 1988; Олзоева 1987 и др.). Однако многообразие терминов: "описательные фразеологические обороты" (Виноградов 1982, 449), "описательный актив (пассив)" (Державин 1931), "глагольно-именные описательные выражения" (Мордвилко 1956, 1964), "глагольно-именные фразеологические обороты" (Козьменко 1955), "субстантивные описания" (Дмитриева 1970), "устойчивые глагольно-именные сочетания" (Дерибас 1983; Жулинская 1975), "аналитические лексические коллокации" (Телия 1996, 66, 70), "аналитические конструкции" (Гак 1965; Ким 1978) и т.п. - привело к неразличению ОГИО и других глагольно-именных сочетаний.
Появившийся в конце XX в. термин "описательный предикат" (Канза 1991; Макович 1997 а, б; Кузьменкова 2000) позволил объединить предикативные и непредикативные сочетания {охватила радость, испытывать радость), поставив под сомнение необходимость существования термина "описательный глагольно-именной оборот", введенного в научный обиход П.А.Лекантом (Лекант 1967).
Между тем продуктивность сочетаний, созданных по модели "глагол + абстрактное сущ.", в языках различных типов (Вайша 1985, Вольф 1954, Ким 1978, Копыленко 1969, Кубик 1974, Муршель 1971, Рубенчик 1956, Тимошук 1997; Фенье-Шилиинэ 1990; Bjorkman и др.), при развитой системе субъектно-предикатных структур (см., например, в: Balibar-Mrabti 1995), подтверждает правомерность выделения ОГИО как особой единицы номинации.
В диссертационном исследовании поддерживается концепция П.А.Лекапта. В качестве исходного принято определение ОГИО как "синтаксической конструкции, основанной на несвободном употреблении глагола-призрака, семантически неделимой, обладающей всеми категориальными и формальными признаками глагола и выполняющей в предложении функцию простого глагольного сказуемого" (Лекант 1969, 151).
Несмотря на многочисленные исследования ОГИО, некоторые проблемы, намеченные еще в первой половине XX в., остаются нерешенными.
Не определены границы рассматриваемых сочетаний. Неясна семантическая основа ОГИО как единицы номинации. Известно, что ОГИО образуются глаголами с ослабленным лексическим значением. По мнению одних лингвистов, глагольный компонент ОГИО десемантизируется (Гак 1965; 1998, 326; Прокопович 1969, 49 и др.). Другие считают, что "в известных условиях реальное значение глагола выветривается" (Винокур 1928, 77), "глагольный компонент не подвергается полному семантическому опустошению" (Лекант 1976, 47), отрицают наличие полной десемантизации (Гайсина, 150). Терминология в той или иной мере отражает процесс утраты глаголом конкретного лексического значения: исследуемые слова называют "вербализаторами" (Гак 1998, 326; Гайсина, 150 и др.), "глаголами со связанным значением" (Телия 1996, 66, 70; Макович 1997 а, 16), "глаголами экспликаторами" (Кузьменкова, 10), "компенсаторами" (Золотова 1982, 158; 1983, 30; 1988, 347; 1988, 72) и др. Приведенные термины многозначны и используются по отношению к разным языковым единицам. Метафорические формулировки: "глагол с почти замершим конкретным значением" (Виноградов 1982, 450), "глагол-призрак" (Лекант 1967, 67; 1969, 151), "частичное побледнение значения" (Пешковский 1956, 249), "побледневшее" лексическое значение " (Лекант 1976, 49), не претендующие на статус терминов, может быть, точнее отражают сущность рассматриваемого явления.
Неизученной остается историяразвития ОГИО в русском языке. Работы М.М.Копыленко (Копыленко 1961, 1973), Л.Я.Костючук (Костючук 1963), Н.Г.Самойловой (Самойлова 1967), В.М.Филипповой (Филиппова 1968) дают представление о распространении ОГИО в определенный исторический период, но не прослеживают пути дальнейшего развития ОГИО. Недостаточно исследованы закономерности сочетаемости ОГИО. Описание синтагматики, предпринятое по отношению к неопределенно широкому кругу "описательных предикатов" (Макович 1997 а, б), нельзя признать исчерпывающим.
Представленный материал объясняет выбор объекта исследования.
Предметом исследования являются структурно-семантические, синтагматические и парадигматические свойства ОГИО как особой расчлененной единицы номинации, рассмотренные в широком контексте на синхронном и диахронном уровне.
Актуальность исследования определяется следующими факторами: 1) продуктивностью ОГИО в современном русском языке, что является одним из подтверждений растущей тенденции к аналитизму; 2) широкой употребительностью сочетаний, созданных по модели V + N, в языках различных типов; 3) неоднозначностью интерпретации ОГИО в лингвистике;
4) неисследоваиностью эволюции номинации, основанной на утрате глагольной лексемой знаковой функции; 5) важностью всестороннего описания ОГИО как особой единицы номинации в связи с потребностями "активной" грамматики. Цель исследования - представить структурно-семантическую и функциональную организацию ОГИО как единицы номинации в синхронно-диахронном аспекте.
Данная цель предусматривает решение следующих задач:
- выявить специфику грамматизации как семантического явления; -установить дифференциальные признаки ОГИО как единицы
номинации в сравнении со сходными образованиями;
исследовать основные тенденции развития ОГИО в русском языке с XI в. по настоящее время;
проанализировать внутреннюю синтагматику ОГИО, отражающую своеобразие ОГИО как расчлененной единицы номинации;
описать аспектуально-темпоральные значения высказываний с ОГИО, отличающие ОГИО от других единиц номинации;
выделить особенности внешней и внутренней синтагматики, позволяющие использовать ОГИО как средство выразительности, в частности, в речевом акте иронии;
- проанализировать отношения сигнификативной и функционально- семантической эквивалентности ОГИО в русском и французском языках, подтверждающие универсальный характер грамматизации лексического значения глагола;
- выявить закономерности реализации атрибутивной валентности ОГИО в русском и французском языках, составляющие специфику ОГИО как языковой универсалии.
Основная гипотеза диссертации: описательный глагольно-именной оборот, сформировавшийся как синтаксическая конструкция в древнерусском языке на основе утраты глаголом конкретного лексического значения, представляет собой расчлененную единицу номинации, инвариантными признаками которой являются подчинительная связь между компонентами, грамматизация семантики глагольной лексемы, номинативная роль субстантивного компонента и проницаемость. Основные положения исследования, выносимые на защиту:
1. В основе образования ОГИО как единицы номинации лежит грамматизация лексического значения глагольного компонента, связанная с асимметрией языкового знака.
2. ОГИО - особая единица номинации, противопоставленная фразеологизму, словосочетанию, слову, дифференциальными признаками которой являются: грамматизация лексического значения глагольного компонента, невоспроизводимость ОГИО, синтаксическая нечленимость, подчинительная связь между компонентами, проницаемость структуры, неодновалентность глагольного компонента, допустимость структурных преобразований, нарушающих грамматическое и семантическое единство сочетания, синонимические соотношения с однословным глагольным эквивалентом.
3. Структурно-семантическая близость к ФЕ, словосочетанию, слову, связке обусловливает наличие зоны переходности, которая определяется по соотношению основных дифференциальных и интегральных признаков соответствующих языковых единиц.
4. Глагольно-именная модель в основных своих чертах сформировалась в русском языке к XI веку.
5. Продуктивные в современном русском языке модели ОГИО образуются в конце XVIII - начале XIX в. на основе русских глагольных и именных лексем. Влияние французского языка проявляется в развитии конкретных оборотов, в лексическом наполнении именной части, в синтагматических свойствах ОГИО с семантикой модального состояния, но не отражается на формировании синтаксической модели.
6. Становление компенсаторного и каузативного значения у глагольных компонентов ОГИО связано с изменением их валентности. Сужение валентности приводит к большей конкретизации глагольного значения, расширение валентности способствует грамматизации семантики компенсаторов и каузативов.
7. Особенность ОГИО как единицы номинации заключается в реализации им атрибутивной валентности. Атрибутивные распространители согласуются с именным компонентом по общей синтагмеме ("интенсивность / неинтенсивность", "позитивность / негативность"), внося в предложение дополнительные коннотативные смыслы.
8. Своеобразие ОГИО проявляется в том, что атрибутивный распространитель в сочетании с именным компонентом организует контекст, способный передавать аспектуально-темпоральные значения временной локализованности / нелокализованности, возникновения новой ситуации.
9. Употребление ОГИО в речевом акте иронии основывается на несоответствии семантики высказывания и средств ее выражения. Это несоответствие поддерживается рассогласованием между синтагматическими и несинтагматическими семами (внутренняя синтагматика), нарушением логической и стилистической однородности слов в предложении и тексте (внешняя синтагматика).
10. Полная сигнификативная и функционально-семантическая эквивалентность в русском и французском языках характерна для сочетаний, называющих конкретное проявление состояния, отдельные движения живого существа. Совпадение в частном свидетельствует об общности обозначения понятий в сознании человека.
11. Функционально-синтагматическая эквивалентность ОГИО в русском и французском языках отражает универсальный характер абстрактных имен.
Научная новизна исследования состоит в следующем:
- ОГИО рассмотрен как особая единица номинации среди других языковых образований;
впервые представлена история развития ОГИО в русском языке с XI века по настоящее время;
выявлены основные тенденции развития вспомогательного значения у глагольных компонентов ОГИО с XI века по настоящее время, что не подвергалось ранее специальному изучению;
- установлены закономерности внутренней и внешней синтагматики, влияющие на формирование коннотативных смыслов высказывания;
определена роль атрибутивного распространителя ОГИО в выражении аспектуально-темпоральной семантики высказывания;
проанализировано экспрессивное употребление описательных оборотов, подтверждающее расширение их номинативных возможностей как особых языковых единиц;
исследованы отношения сигнификативной, функционально-семантической, функционально- синтагматической эквивалентности ОГИО в русском и французском языках, доказывающие универсальный характер глагольно-именной номинации.
Теоретическая значимость диссертации заключается в комплексном диахроническом и синхроническом исследовании ОГИО как особой единицы номинации. Взаимосвязь диахронии и синхронии позволяет представить грамматизацию глагольного значения как семантическое явление в его развитии. Выявление роли атрибутивных распространителей в выражении семантики интенсивности - неинтенсивности, аспектуально-темпоральных значений временной локализованное™ - нелокализованности, возникновения новой ситуации существенно дополняет характеристику ОГИО как расчлененной единицы номинации. Сопоставительный анализ ОГИО в двух неблизкородственных языках способствует более глубокому осмыслению грамматизации лексического значения как семантической универсалии.
Практическая значимость работы состоит в подробном структурно-семантическом анализе ОГИО на синхронном и диахронном уровне, что может быть использовано в дальнейшем исследовании формирования и функционирования отдельных моделей ОГИО, универсального характера и национального своеобразия ОГИО в различных языках.
Рекомендации к внедрению: результаты исследования, собранный языковой материал могут быть использованы при разработке лекционных курсов лексикологии, фразеологии, синтаксиса современного русского языка, спецкурсов по проблемам исторической лексикологии и синтаксиса, сравнительной типологии языков, в лексикографической практике. Собранный материал может найти применение в методике преподавания русского языка как иностранного. Результаты исследования окажут помощь в переводческой деятельности.
Материалом для исследования послужили фрагменты текстов из произведений художественных, публицистических, научных, мемуарного, эпистолярного жанров классической и современной литературы, русской литературы XVIII в, периодической печати, извлеченные методом сплошной выборки. Основная картотека языкового материала включает около 25 тысяч текстов. Кроме того, проанализировано более 500 словарных статей, в которых представлены глагольные компоненты ОГИО. В работе используется иллюстративный материал лексикографических источников, отражающий употребление ОГИО в древних славянских памятниках X-XI вв., в русском языке XI-XXI вв. (более 4 тысяч примеров), а также материал картотеки "Словаря русского языка XVIII века". Привлечены тексты переводов с французского языка на русский и с русского на французский (более 7 тысяч текстов). Картотека оригинального французского материала насчитывает более 4 тысяч примеров.
Методы исследования. В зависимости от специфики объекта и задач исследования применялся комплекс методов: описательный и сравнительно- сопоставительный методы, компонентный, дистрибутивный, словообразовательный и этимологический анализ, метод лингвистического эксперимента. Апробация работы. Основные теоретические положения диссертации представлены в научных статьях и в монографии. Материалы исследования обсуждались на научном семинаре и заседаниях кафедры современного русского языка Московского государственного областного университета. Вопросы, рассматриваемые в диссертации, нашли отражение в выступлениях на научных конференциях различных уровней: международных (Москва 1993, 1994, 1996, 1998; С.-Петербург 1997, 1999, 2000, 2002; Владимир 1999, 2001, 2003; Нижний Новгород 2001); республиканских (Москва 2000; Киров 2000; Ярославль 2001); региональных (Киров 1996); межвузовских (Москва 1996; Ярославль 2001).
Структура работы. Диссертация состоит их введения, пяти глав, заключения, содержит библиографический список, список использованных словарей и их сокращений, список источников языкового материала. В приложении приводится список проанализированных ОГИО, список цитируемых источников XI-XVII вв., список источников XVIII в., список словарей XVIII-XX вв., в которых впервые фиксируются абстрактные существительные, список принятых сокращений слов.
Грамматизация как семантическое явление
Терминологическое разнообразие, представленное в лингвистических исследованиях, уводит от понимания сущности ОГИО, "нейтрализует" специфику ОГИО как единицы номинации. Возникает необходимость определить границы анализируемых сочетаний в сравнении с другими языковыми единицами. Нечеткость критериев выделения ОГИО объясняется семантическими свойствами глагольного компонента - структурной основы данной синтаксической модели. По образному выражению A.M. Пешковского, "чем отвлеченнее вещественное значение, тем труднее заметить его исчезновение (все равно как уход толстяка заметнее ухода худощавого)" (Пешковский 1956,218).
По-разному определяется семантическое явление, на основе которого формируются ОГИО. Термины "десемантизация", "грамматикализация", "грамматизация" в той или иной мере отражают процесс утраты глаголом конкретного лексического значения.
Термин "десемантизация" употребляется в русской и зарубежной лингвистике (Гак 1965; 1966, 284; 1998, 325; Дмитриева 1971 и др. раб., Гайсина, 150; Кубик, 155; Прокопович 1969, Greimas и др.).
Наиболее полное освещение это семантическое явление получило в работах В.Г. Гака. В.Г. Гак рассматривает десемантизацию как одну из разновидностей косвенной номинации. На семантическом уровне десемантизация характеризуется как "устранение даже родовой архисемы", на семиотическом уровне — как утрата обозначающим соотнесенности с обозначаемым (Гак 1998, 325). Десемантизация, по мысли Гака, затрагивает разные языковые уровни. Например, в неодушевленных существительных отмечается десемантизация формы рода. В описательных оборотах {прийти в ярость, в отчаяние) глагол "десемантизируется и выступает как вербализатор существительного" (Гак 1998, 326). В.Г. Гак выделил общие условия десемантизации языкового знака в глагольно-именных сочетаниях. К ним относятся, в частности, транзитивное употребление словоформы, наличие у слова широкого, абстрактного значения, смысловая избыточность, специализация употребления (Гак 1966,284; 1965).
Впервые термин "грамматикализация" по отношению к ОГИО в русском языке употребил В.Н.Державин (Державин 1931, 44). Он отметил различия между "вспомогательным" "глаголом описательной формы" (одерживать, одержать победу, наносить, нанести удар и т.п.) и "экзистенциальным вспомогательным глаголом" ("связкой") быть, становиться, являться чем-либо, представлять собою или из себя что-либо и т.п. Глаголы в сочетании с абстрактными существительными выражают не только все грамматические категории, свойственные знаменательному глаголу, но и "определенный абстрактно-лексический оттенок "действия" или "состояния" (Там же): разрешить — дать разрешение, сожалеть -испытывать сожаление и т.п.
"Критерием "вспомогателыюсти" служит частичная или полная утрата знаменательного значения" (Державин, 41, 43). "Частичную утрату знаменательности" В.Н. Державин называет "грамматикализацией лексического значения", противопоставляя ей "аналогический перенос значения"— метафору. "Эти два семантических явления принадлежат к принципиально разнородным процессам языковой эволюции: перенос значения- к экспрессивному, грамматикализация - к интеллектуально-аналитическому" (Державин, 44).
Изменение сочетаемости глаголов, утративших конкретное лексическое значение до XVIII века
В процессе исторического развития изменяется сочетаемость глагольного компонента ОГИО. Сужение валентности приводит к большей конкретизации значения глагола. Расширение круга соединяющихся с компенсатором или каузативом имен способствует грамматизации глагольного значения.
Сужение валентности глагольного компонента описательного оборота
Для глаголов брать / взять, ввести / вводить, вдаться / вдаваться, взвести / взводить, водить, возвести / возводить, воздать / воздавать, возложить / возлагать, войти / входить (в...), впасть / впадать (в...), выказать / выказывать, высказать / высказывать, держать, издать / издавать, иметь, испустить / испускать, навести / наводить, наложить / налагать, нанести / наносить, нести, одержать / одерживать, оказать / оказывать ("проявить"), повести, понести, предаться / предаваться, привести / приводить (в...), прийти / приходить (в...), принести / приносить, принять / принимать, причинить / причинять, пробудить / пробуждать, пройти / проходить, сотворить / творить, учинить / учинять - характерно сокращение круга соединявшихся с ними существительных. Сужение валентности глагольного компонента описательного оборота развивалось в нескольких направлениях.
Лексико-семантическая валентность глаголов прийти / приходить, привести I приводить, принести / приносить, принять / принимать, водить, иметь, навести / наводить, нанести / наносить, выказать / выказывать сохраняется. Однако сокращается число имен, с которыми соединяются глагольные компоненты. Сужение валентности, как правило, сопровождается изменением семантической структуры слов.
Так, глагол прийти в одном из своих значений ( достигнуть какого-либо состояния по значению существительного ) образовывал ОГИО: Князь велики въ ярость приде. Ник. лет. 1216; Город тот ... в славу немалую пришел. Козм., 122, 1670 (СРЯ XI-XVII вв. XIX, 166-167). В XVIII в. глагол имел широкие валентные возможности. Он мог сочетаться с именами, обозначающими а) положительное и б) отрицательное состояние. Например: а) прийти в любовь, прийти в милость, прийти в расслабление (САР V, 464),
прийти в благополучие, прийти в бодрость, прийти в дружество, прийти в жалость, прийти в здравие, прийти в знание, прийти в красоту, прийти в надежду, прийти в пользу, прийти в познание, прийти в покой, прийти в послушание, прийти в радость, прийти в разум, прийти в славу, совершенство, прийти в согласие, прийти в содружество, прийти в счастье (КС XVIII); б) прийти в гнев, прийти в ненависть, прийти в страх, прийти в ярость (CAP V, 464-465); прийти в безбожие, прийти в безумие, прийти в бешенство, прийти в болезнь, прийти во вражду, прийти в злобу, прийти в исступление, прийти в неприязнь, прийти в отчаяние, прийти в помешательство, прийти в посмеяние, прийти в раболепство, прийти в разорение, прийти в сомнение, прийти в ужас, прийти в уныние и др. (КС XVIII). Например: А на третью осень бобр приходит в свое совершенство (ЕС , 212); Долговременность государства подает наукам случай приходить в совершенство; вольностью же они процветают (О гл. причинах... МЕИ, ч. I, 284); - Я бешусь и прихожу в отчаяние1. (Живописец, 1772, 167); Обе поденщицы приходят во изступление (Трут., 1769, 263); - Чем больше думаю, тем больше прихожу в бешенство (Левшин. Слуга двух господ, 1795, 170); Народ приходил в ярость от малейшего противоречия (Пант. ин. слов, кн. II, 1798, 129) (КС XVIII); Некто из древних разумно сказал, что человек должен притти в замешательство, когда будет управлять кораблем, или нравною женою ... (Всеобщий Секретарь, 1796); Старайтесь, чтоб дети не примечали того, что им не доверяют и наблюдают все их поступки; тогда они приходят в уныние, ропщут и отвращаются тех самых, коих должно любить (Там же). Лексикографические источники ХІХ-ХХ вв. выделяют разные семы в значении глагола: "изменение состояния" ( перемениться в состоянии , САР V, 464), "внезапность" ( подвергаться действию внезапных ощущений , СЦСРЯ II, 1070), "глубина чувства" ( проникнуться чем-н., целиком погрузиться в какое- н. состояние ; ТСУ III, 798). В MAC (III, 412) представлена последняя сема. Но утрата глагольным компонентом других оттенков значения компенсируется 51 именем, содержащим указанные семы. В современном русском языке с глаголом прийти сочетаются существительные, которые обозначают интенсивное состояние, предполагающее внешнее проявление: прийти в бешенство, в возбуждение, в восторг, в восхищение, в изумление, в исступление, в негодование, в неистовство, в отчаяние, в смятение, в ужас, в ярость. Например: Все мы страшно испугались и пришли в смятение (А.Чехов. VI, 289); Целый день преследовали маленькие негодяи злосчастную вдову, называя ее Бонапартовной, антихристовой наложницей и проч., покуда наконец она не пришла в исступление и не начала прорицать (С.-Щедрин. История одного города); Василий Львович пришел в отчаяние и озлобление; у юнца ветер в голове (Ю.Тынянов. Пушкин); Тут обжоры пришли в неистовство (Ю.Олеша.Три толстяка); Силач и директор пришли в негодование (Ю.Олеша. Три толстяка); Соня. ...Я, быть может, несчастна не меньше твоего, однако ж не прихожу в отчаяние (А.Чехов. XIII, 109); Пришедший в ужас ребенок все рассказал отцу (МК. 21.04.98). Меньшая степень интенсивности свойственна ОГИО прийти в волнение, прийти в замешательство, прийти в недоумение, прийти в расстройство, прийти в смущение, прийти в удивление: Я пришел в такое замешательство, что ничего умнее не нашел, как спросить, давно ли расстался он с братом, и, только спросив, понял, что вопрос мой глуп (Ю.Тынянов. Пушкин); Она и Елизавета Львовна пришли в волнение... (Ю.Тынянов.Пушкин). Значительно сократился круг существительных, вступающих в сочетания с глаголом прийти. Так, немногочисленны ОГИО, включающие девербативы-названия положительных эмоций: прийти в восторг, прийти в восхищение, прийти в умиление. Ср.: Прощаю я почти бессознательно, не насилуя своей воли, словно ошибки Саши - мои ошибки, а от многого, что прежде меня коробило, я прихожу в умиление и даже восторг (A.4exoB.V, 91). Сократилась сочетаемость с именами, обозначающими отрицательные эмоции.
История развития абстрактных имен с семантикой состояния, участвующих в образовании описательных оборотов
Многие существительные, обозначающие состояние, сформировались в общеславянскую эпоху. В современном русском языке к ним относятся абстрактные имена: боль, голод, горе, грусть, дума, жалость, зависть, зло, мечта, мука, обида, пакость, покой, скорбь, смех, сон, страсть, тоска (ИЭС); гнев, любовь, ненависть, охота, переполох, радость, страх, стыд, ужас, чувство (ИЭС); недоумение (ЭССЯ XXIV, 124); нытье (ЭССЯ XXVI, 67).
В древнерусский период отмечаются два пути возникновения имен состояния. Одни абстрактные существительные появились в результате заимствования из старославянского языка. Другие образовались на базе уже существовавших в древнерусском языке слов.
Некоторые старославянизмы сохранили фонетические особенности языка-источника: сочетание жд: вражда (СС, 122), жажда (ИЭС I, 290; СС, 222), нужда (ИЭС I, 580-581; СС, 387), надежда (СС, 346); отсутствие русского полногласия: разврат (Шанский, Боброва, 265); трепет (ИЭС II, 261; СС, 700); отвращение (Шанский, Боброва, 218). Анализ лексики древнейших памятников подтверждает мысль А.А.Шахматова о том, что суффиксы - ни, -єни представляют собой "элементы церковнославянского словообразования" (Шахматов 1941, 88; ср. также: "Существительные на -ение, - ание не исконно русский, а церковнославянский тип словообразования", Былинский 1941, 321). Из старославянского языка были заимствованы отглагольные существительные: воспоминание (СС, 153), желание (СС, 215; СЦЯ I, 122), пожелание (СС, 465), мучение (СС, 343), наслаждение (СС, 354), озлобление (СС, 408), отчаяние (СС, 436), терпение (СС, 704), умиление (СС, 735), страдание (СС, 626), уныние (СС, 741). Глаголы, от которых образовались перечисленные имена, представлены в СС.
К семантическим старославянизмам относятся слова: восторг (Шанский, Боброва, 48), соблазн (СС, 637), ярость (СС, 797); козни (ИЭС I, 408), неприязнь зло (СС, 372), злоба скверна, пакость (СС, 239; ИЭС I, 326), клевета (СС, 284), беззаконие (СС, 552), доброта (СС, 191; ИЭС, I, 258), чистота (СС, 212; ИЭС И, 391), опасение (СС, 414), исступление (ЭСРЯ II, вып. 7, 129), сомнение (Шанский, Боброва, 298), боязнь (СС, 99), недостаток (СС,363), тс0р(СС,733).
Некоторые имена заимствованы из старославянского языка, в котором они являются словообразовательными кальками а) греческих и б) латинских слов: безумие, безобразие, благодеяние (ЭСРЯ I, вып. 2, 78, 80, 131), вдохновение (Шанский, Боброва, 34), сострадание (Шанский, Боброва, 299); злодеяние (СС, 240; ЭСРЯ II, вып. 6, 95); б) милосердие (Шанский, Боброва, 187).
Среди имен, возникших на основе существовавших в древнерусском языке слов, преобладают суффиксальные дериваты.
Старославянские суффиксы -єни, -ни используются для образования абстрактных существительных от глагольных основ, например: ощущение (от ощущати, ИЭС I, 614), раздражение (СРЯ XI-XVII вв. XXI, 189); ср.: раздражати (СС, 569; СРЯ XI-XVII вв. XXI, 189), презрение (СРЯ XI-XVII вв., XVIII, 234), негодование (СРЯ XI-XVII вв., XI, 67); ср.: негодовати (ИЭС I, 565; СС, 362).
Суффикс -єни встречается и в некоторых отыменных образованиях. Так, в письменных памятниках с XI в. отмечается лексема стремление ( движение вперед , порыв ), восходящая к общеславянскому strbm. Однако в специальной литературе конца XVIII - начала XIX в. слово употребляется в прямом значении течение , напор (Копорский, 21).
Со старославянским происхождением суффиксов - єни, - ни связан "более абстрактный, книжный характер" имен с этими формантами в современном русском языке (Былинский 1941, 321).
Некоторые абстрактные существительные с семантикой состояния образовались в восточнославянский период от прилагательных с помощью общеславянских суффиксов - ость, -от: бодрость (ИЭС I, 100); грубость (ИЭС I, 221); слабость (ИЭС И, 173); мягкость (ИЭС 1, 553); храбрость (ИЭС И, 354); щедрость (ИЭС II, 430) и др. С XI в. в древнерусском языке отмечается также слово бешенство (СРЯ XI-XVII вв. I, 183). В XI в. слово возмущение, заимствованное из старославянского языка (СС, 141), приобретает переносное значение волнение, смятение (СРЯ XI-XVII вв. II, 298). В XIV в. появляется слово пристрастие слепая привязанность, сильное увлечение (СРЯ XI-XVII вв. XX, 38), образованное от общеславянского существительного страсть.
Распространение лексики, обозначающей состояние, в древнерусском языке объясняется экстралингвистическими причинами. По наблюдениям Т.И.Вендиной, "анализ лексики, входящей в сферу духовной жизни средневекового человека, показал, что весь его идеальный мир формировался вокруг ... главного регулятивного принципа Средневековья" ("сопричастности Богу"), "реализующегося в глобальной оппозиции добро зло со множеством ее коррелятов, составляющих инвентарь любой культуры (дух плоть, жизнь смерть, вера безверие, страдание опасение, святой грешный, любовь ненависть, честь бесчестие, простота, бесхитростность хитрость, бедность богатство и т.д.)" (Вендина 2002, 183).
Похожие диссертации на Описательный глагольно-именной оборот как единица номинации
